Майор Одинцов

Глава 21

Всё тот же винтокрыл возвращает меня домой и высаживает у ворот. Там уже собираются и Николай Петрович, и Алиса. Они смотрят на меня и ждут ответов.

— Всё нормально, — негромко говорю я и захожу на территорию. — Долгополова придётся отдать этому еврею.

— Жаль, что так вышло, — дед пожимает плечами.

— Постой, а что он собирается с ним делать?! — возмущается Алиса. — Долгополов должен ответить за свои грехи!

— И он ответит. Исаев хочет стать князем, и наш жирный подарочек может ему в этом помочь. Кстати, как там наша пленница? Успели с ней поговорить?

— Инструктаж провёл, устройство вживил, — отчитывается Николай Петрович. — Думаю, с ней проблем не будет.

— Это мы ещё посмотрим… Но сперва я хочу пообщаться с ней лично.

— Она на кухне. И да, это ещё не все хорошие новости, — дед подходит вплотную и начинает шептать. — Вездеход удалось завести. Сейчас его отгоняют в лес, а оттуда заберут на арендованном вертолёте.

— Подвесной груз? Не слишком ли опасно? — хмурюсь я.

— Мы должны рискнуть! — настаивает Алиса. По ней видно, что она уже вся на нервах и ждёт не дождётся, когда же мы отправимся к закрывшейся червоточине.

— Они полетят над лесами, минуя населённые пункты. Проблем возникнуть не должно.

— А если Канцелярия будет следить не только за нами, но и за нашими людьми?

— Не переживай, они не первый день замужем. Разберутся.

— Хочется верить… — я устало вздыхаю и иду в дом. — Во сколько начинаем?

— К полуночи всё будет готово.

— Осталось совсем чуть-чуть! — Алиса скрещивает пальцы и подносит их к губам. — Каких-то шесть часов…

— А маршрут уже продумали? — спрашиваю я, перед тем как зайти на кухню.

— Из-за мощной вспышки на солнце сегодня в Архангельске ожидается северное сияние, что нехарактерно для этого времени года, — начинает Николай Петрович. — Думаю, это идеальное место для «первого свидания». А на обратном пути вы сообщите нам о проблемах с электроникой и вынужденной посадке. Затем отключите передатчик и доберётесь до червоточины. Вездеход вместе с аккумуляторами будет стоять в лесу, а провода мои люди подведут прямо к тому месту, где была червоточина. Установка будет замаскирована ветками, вам останется только её включить.

— А затем спасти маму! — вклинивается Алиса.

— Когда закончите, Лариса поедет вместе с моими людьми в безопасное место — в заброшенную хижина лесника в тридцати километрах от Рыбинска. Потом мы проанализируем обстановку, была ли обнаружена наша вылазка, а уже затем подумаем, что делать с Ларисой.

— Кажется, ты говорила, что вы покинете страну? — обращаюсь к Алисе. — Думаю, тебя могут выследить… А если выйдут на твою матушку…

— Не волнуйся, Миша, я не настолько глупа, чтобы ставить под угрозу наши жизни, — парирует Алиса. — Я всё прекрасно понимаю и смогу пережить разлуку. Для меня важно лишь одно: знать, что мама жива и что с ней всё в порядке. Большего я и не прошу.

— Что ж, тогда ждём отмашки от твоих людей и начинаем. А ты, Алиса, подготовься к роли влюблённой пташки. В Архангельске нам придётся разыграть небольшой спектакль.

— Хорошо… — она прячет глаза и едва заметно улыбается.

— Пора познакомиться с нашей невольницей, — наконец-то, захожу на кухню и вижу девушку, жадно уплетающую борщ. — Ну, здравствуй.

— Здравствуйте, Ваше Сиятельство, — с набитым ртом отвечает она.

Её отмыли и подстригли, но вот тон кожи ещё не успел восстановиться. Оказывается, она намного моложе, чем виделось изначально. Сейчас я бы не дал ей больше двадцати.

Короткие русые волосы, слегка потерянный взгляд и родинка на шее размером с палец — вот что бросается в глаза в первую очередь. А в остальном девушка как девушка, ничего особенного. В меру привлекательная, разве что низкая.

Я сажусь напротив неё, и она откладывает ложку в сторону. Похоже, девушка меня боится и в то же время хочет проявить уважение, ведь перед ней сидит какой-никакой граф.

— Как зовут? — я нарушаю тишину.

— Даша… — едва слышно отвечает она.

— Николай Петрович объяснил, в каком положении ты оказалась? Сказал, что ни о какой свободе и речи быть не может? Если люди узнают, что червоточины можно открывать повторно, то начнётся…

— Война… — перебивает Дарья. — Да, Ваше Сиятельство. Мне всё подробно объяснили…

— Хорошо… Очень хорошо… — я трижды киваю. — Остались ли у тебя в этом мире родственники? Друзья? Дети?

— Родителей я не знала, меня воспитывали бабушка с дедушкой… Детей нет… А друзья… Были, как и у всех…

— Где сейчас твои опекуны? — продолжаю сыпать вопросами и внимательно следить за её мимикой.

— Жили на окраинах Петербурга… Я не знаю, живы ли они… Надеюсь, что да… — Дарье сложно сдерживать эмоции, по ней видно, что она хочет позвонить и узнать, как же обстоят дела её родных.

— Если ты не будешь создавать нам проблем, то я разрешу Николаю Петровичу при тебе позвонить твоим опекунам, чтобы ты сама всё услышала.

— Спасибо… Буду очень признательна…

— Есть ли ещё люди, о судьбах которых ты переживаешь?

— У меня была старшая сестра, но я и до инцидента с ней уже три года как не общалась… Ещё был молодой человек, с которым мы встречались… Но я понимаю, что он уже наверняка нашёл себе другую девушку…

— Ты выжила, и это был твой осознанный выбор. Теперь тебе с ним жить. Как, кстати, ты умудрилась это сделать?

— Мои коллеги ещё в первую неделю начали сходить с ума… Некоторые покончили с собой, других… Других мне пришлось убить… Они хотели меня изнасиловать…

— Вот даже как? Интересно-интересно…

— Помимо добычи Гелия-3 мы проводили исследования, и у нас были различные культуры. Их-то я и выращивала. Так у меня был и кислород, и еда…

— А что тебя мотивировало? Ты ведь знала, что спастись не удастся. Зачем пытаться?

— Я боюсь смерти… Очень боюсь… Не хочу умирать… Потому-то я и пошла учиться на врача…

— Хм, так ты у нас медик?

— Без диплома… Мне оставалась последняя практика, чтобы его получить. Вот я и отправилась в разлом — там и деньги хорошие платили, и обещали помочь с дальнейшим трудоустройством.

— Медик нам нужен. Но дабы ты не расслаблялась, я открою тебе одну неприятную тайну… — я многозначительно замолкаю и наблюдаю за реакцией.

— Какую? — её голос дрожит, а нога непроизвольно дёргается и стучит по полу.

— Я хотел тебя убить. Да, это правда. И если ты не будешь следовать указаниям, то тебя ждёт именно такая незавидная судьба. Понимаю, что для тебя это звучит ужасно, но таковы реалии мира, в котором мы живём. Поэтому будь умницей и не делай глупостей. И кто знает, возможно, в недалёком будущем ты сможешь отправиться к своим родным.

— Со мной проблем не будет… Обещаю! — не похоже, что она врёт. Но на слово верить в таких делах глупо, ведь сегодня она может думать одно, а уже завтра её мнение способно кардинально измениться.

— Договорились, — я встаю из-за стола и протягиваю руку, которая Дарье мне пожимает. — Добро пожаловать в команду.

После интервью на роль штатного медика я отправляюсь в кабинет, где мы планировали операцию. На три раза всё перепроверяю, хорошенько обдумываю, анализирую различные варианты. А затем вношу кое-какие коррективы и иду спать.

Ночка выдастся непростой — в этом нет никаких сомнений…

За полчаса до полуночи к дому Николая Петровича доставляют первую партию закупленной техники и вооружения. К несчастью, нам сообщают, что две другие задерживаются из-за сложностей, возникших на производстве.

Плохо, но не критично. Как-никак, у нас сейчас есть более приоритетные задачи. И первым делом мы тестируем «Комету».

Это двухместный истребитель с вертикальным взлётом и полноценным автопилотом. Внешне он похож на чёрный матовый наконечник стрелы. Один двигатель, имеющий заднее расположение, может вращаться в полусфере, обеспечивая беспрецедентную манёвренность.

Первый взлёт осуществляет дед, ведь у него есть хотя бы небольшой опыт управления воздушными транспортными средствами. Но даже ему с трудом удаётся справиться с этой ракетой при выключенном автопилоте.

Мы приходим к выводу, что на первых порах будем использовать исключительно автоматику. В принципе она меня полностью устраивает, и разве что слегка настораживает возможность удалённого контроля полёта.

Где есть удалённый доступ, там возможен взлом. А это не есть хорошо. Однако Николай Петрович уверяет, что если такая возможность и есть, то она доступна только создателям «Кометы». У правительства подобных технологий быть не должно, что косвенно говорит о безопасности.

— Ну что, в путь? — трогаю шершавый, прорезиненый корпус «Кометы». — Остаётся надеяться, что всё пройдёт без проблем.

— Мы рассмотрели все возможные варианты развития событий, — констатирует дед. — И готовы к любому исходу.

— Хочется в это верить… — я устало вздыхаю и помогаю Алисе забраться в кабину на место второго пилота. — Деньги точно взяла?

— Ага, — она демонстрирует мне спортивную сумку и забирается внутрь вместе с ней.

— Полетели… — нехотя залезаю в «Комету» и хочу сказать о своём плохом предчувствии, но решаю не подливать масла в огонь. Алиса и так на нервах, не дай бог, выкинет какую-нибудь глупость.

— Удачного свидания, — Николай Петрович стоит с коварной улыбкой на лице. — Голубки…

— И тебе не хворать, — дёргаю за рычаг, и кабина истребителя закрывается. Затем мы надеваем наушники. — Готова?

— Да… Столько месяцев я ждала этого момента… — отвечает Алиса.

— Ждала, пока мы пойдём на свидание? — решаю хоть немного разрядить обстановку скромным подколом.

— А?.. Чего?.. Нет… Я про маму… — даже не оборачиваясь, по голосу слышу, что ей становится неловко.

— Взлетаем, держись! — программирую автопилот, указывая координаты точки прибытия. — Поехали!

Двигатель включается, и мы рывком поднимаемся в ночное небо. «Комета» изначально — это боевой истребитель класса стелс, а поэтому его настроили именно под боевые задачи. Перегрузки значительные, чуть сильнее, чем на аттракционах.

Зато он довольно быстро выходит на крейсерскую скорость, что позволяет долететь до Архангельска всего за сорок минут. На условной маршрутке за это время даже от одного конца Рыбинска до другого не доехать, ибо пробки, а тут такое расстояние…

Очень удобно.

А если привыкнуть к перегрузкам, то «Комета» — это идеальный болид для тайных операций. Жаль, что приходится летать с включённым передатчиком.

Мы садимся прямо на набережной, где уже тысячи людей собрались наблюдать за северным сиянием. В основном тут либо подростки, либо влюблённые парочки, и это очень хорошо.

Мы легко смешаемся с толпой, но нам это не нужно. Мы должны привлечь внимание. И сделать это самым радикальным образом. Хоть наша «пташка» немного взбудоражила окружающих, но этого мало.

Я высыпаю всю наличность, позаимствованную у цыган, в бомболюк и закрываю его. Затем создаю для «Кометы» маршрут и настраиваю выпуск «бомб».

Алиса в это время устанавливает штатив и закрепляет телефон. Подобно пафосным прожигателям жизни мы планируем снять видео, от которого у пролетариата подорвёт пятую точку.

— Ты готова? — интересуюсь я, когда заканчиваю с программированием автопилота.

— Нам и правда придётся поцеловаться?.. — её глаза бегают из стороны в сторону.

— Это несложно. Просто закрой глаза и расслабься, я сделаю всё сам, — пытаюсь её успокоить.

— И часто ты этим занимался? — слышу в голосе Алисы лёгкие нотки ревности.

— Приходилось. Ну, так что? Ты готова?

— Готова… — на выдохе отвечает она и опускает голову. — Запускай…

Я нажимаю на кнопку и отпрыгиваю от «Кометы». Она поднимается на высоту двух десятков метров и летит вдоль набережной, а затем разворачивается.

Прохожие уже обращают на нас внимание, ведь мало того, что мы прилетели неожиданно, так ещё и отправили в свободное «плавание» наш транспорт.

Но это ещё цветочки, и вот-вот появятся ягодки…

Я подхожу к Алисе, одной рукой беру за талию, а другой за затылок. Она заметно нервничает и почти сразу закрывает глаза, словно ребёнок при виде опасности.

Буквально на пару мгновений в моей голове возникает мысль, что я сейчас в роли «папика». Ведь мне уже за сорок, а ей чуть больше двадцати. Странное чувство, но приятное…

«Комета» приближается и вот-вот пролетит прямо над нами на малой скорости. Её бомболюк открываются, и из него вываливаются сотни и сотни купюр различного номинала. Они медленно падают вниз, точно жёлтые листья в сентябре.

Все, кроме нас с Алисой, перестают любоваться северным сиянием и начинают подпрыгивать, жадно хватая эти «фантики». Как же всё-таки просто привлечь внимание толпы и буквально превратить её в стадо безмозглых баранов…

Как только первая купюра падает рядом со мной, я целую Алису в губы и сперва хочу лишь сымитировать страсть, но оно происходит как-то само собой… И вот мы уже целуемся по-настоящему, как те самые школьники на вечерней прогулке.

Кровь бурлит, сознание игнорирует происходящее, ведь я полностью сосредоточен на ощущениях. Такие моменты упускать нельзя, ведь именно ради них мы и живём…

То ли рефлекторно, то ли под действием гормонов моя рука начинает сползать с её поясницы всё ниже и ниже…

Алиса на мгновение замирает и перестаёт участвовать в поцелуи. Я немного настораживаюсь и понимаю, что переборщил. Надо бы заканчивать с этой показухой, ведь мы уже сделали достаточно, чтобы самый недоверчивый сотрудник Канцелярии нам поверил.

Но не тут-то было…

Алиса обхватывает мою голову двумя руками и начинает целовать, будто в последний раз. Вот ведь врунишка, а говорила, что не умеет…

Этот момент продолжался бы сильно дольше, если бы не жадные до денег подростки, который внаглую собирают купюры прямо у нас под ногами. Один из них случайно задевает меня своим рюкзаком.

— Осторожнее! — гаркаю я.

— Простите… — блеет он и делает два шага назад.

— Ладно, нам пора, — вижу, что «Комета» уже закончила разбрасывать цыганские деньги и приземлилась на траве. — Идём.

— Ага… — у Алисы спёрло дыхание, и она с трудом выговаривает даже одно слово. — Сейчас… Только… Телефон заберу…

— Давай-давай, — я мило улыбаюсь и иду к истребителю.

Сейчас нужно выбросить из головы случившееся и сосредоточиться на деле. Как минимум надо не забыть обмотать телефон фольгой, когда прибудем на место. Дабы нас не смогли по нему отследить.

Я прорываюсь сквозь толпу одичавших подростков и добираюсь до «Кометы», а Алисы всё нет и нет. Чтобы её найти, мне приходится подняться в кабину.

Она до сих пор стоит у штатива, уткнувшись в телефон. Неужели пересматривает видео?.. Возможно…

Но на сантименты ещё будет время, а сейчас нужно сосредоточиться на деле. Однако я не могу ей приказывать, ведь мы же на свидании…

Якобы…

Или уже нет? Не знаю, как реагировать на случившееся. Ведь даже от себя я такого не ожидал. Похоже, сказываются гормоны, которые в молодом теле бьют ключом.

Проходит ещё полминуты, и Алиса всё-таки берёт себя в руки и бежит ко мне. Почти без слов я помогаю ей залезть, и мы взлетаем.

Как и подобает влюблённым подросткам после первого поцелуя, мы долго молчим. Почти до самой остановки в лесу.

Только на подлёте ко второй точке я нарушаю молчание, связываясь с Николаем Петровичем. Докладываю о проблемах с электрикой и говорю, что мы будем садиться и ждать помощи. Дед подтверждает информацию и высылает спасательный отряд.

Затем мы садимся, отключаем передатчик, навигацию и заматываем телефон в фольгу. И только потом взлетаем.

Найти нужное место труда особого не составит, ведь когда «Чистильщики» вылетают на вызов к активной червоточине, они сбрасывают особый боеприпас, который уничтожает всё живое в радиусе нескольких километров. Вот так и образуются те самые полянки, которые я уже видел.

Мы садимся в полусотне метров от того места, где еловыми ветками завален аппарат, способный активировать компас. Сам же артефакт всё это время был у нас, а точнее, у Алисы.

Пока я проверяю, что всё подключено и настроено, она достаёт компас и подходит к рытвинам, над которыми и образовывалась червоточина. Сейчас Алиса думает только о матери — это видно по её взгляду, устремлённому в пустоту.

— Всё получится, — говорю я, когда понимаю, что аппарат готов. — Запускаю, готовься активировать его!

— Хорошо… — шепчет она.

— А дальше всё, как договаривались: я держу компас, а ты заходишь внутрь, — нажимаю на кнопку пуска. — Давай!

— Мамочка… Я уже иду… — Алиса рисует спираль, и заветная червоточина начинает разрастаться. — Получается… Работает! Миша… Выключай! Нам хватит такого размера. Миша?..

— А-а-а… Сук-а-а-а… — я катаюсь по земле и не могу совладать с дичайшей головной болью. Ещё хуже, чем в прошлый раз! — Голова… Больно… Сука… Как же больно…

— Дар пробуждается! — выкрикивает Алиса и выключает установку вместо меня. — Прости, я не могу тебе помочь… Я должна держать компас поблизости, чтобы червоточина не схлопнулась… Потерпи, это скоро закончится… Просто потерпи…

То же самое время…

— База, это Ястреб, у меня нештатная ситуация, приём, — пилот истребителя Воздушных Сил Северной Империи выходит на связь.

— Ястреб, это База. Что у вас случилось? Приём, — отвечают ему.

— Кажется, я вижу активную червоточину. Чистильщиков не наблюдаю. Тут до Ярославля километров двести, может быть, её не заметили? Приём.

— Что?.. Повторите, вас плохо слышно, приём… — связь прерывается, будто её кто-то глушит.

— База! База! Я атакован! Приступаю к манёвру уклонения! — кричит пилот, но его уже никто не слышит. Ракета попадает точно в двигатель, выводя его из строя. — База! Меня подбили! Катапультируюсь! Мои координаты…

Не успевает он договорить, как сразу две ракеты настигают его, не давая шансов на спасение. Обломки самолёта падают в густой лес, вызывая пожар.

Пожар, который ещё не скоро потушат…