"ВЕЛИКОЛЕПНАЯ СЕМЕРКА"

В тот вечер мы с Семкой бродили по двору — дышали свежим воздухом. А потом отправились на ракетодром Генки Правильного, где мы когда-то здорово проучили Гороха и его ребят.

— Они улепетывали, словно зайцы, — хохотал Семка.

— Веселое было зрелище, — согласился я.

На ракетодроме было темно, не то что в памятный вечер, когда мы отомстили Гороху. Только от ярко сверкавших семиэтажных домов доходил слабый отсвет. Никто сюда не забредал, все старались обойти стороной наш ракетодром.

Сзади неожиданно захрустел снег: кто бы это мог быть? Обернулся — четверо парней, не торопясь, двигались к нам.

Почему-то я сразу сообразил: это приятели Марата. Наконец они нас подкараулили.

Семка толкнул меня в бок:

— Смотри, еще трое.

Со стороны ярко сиявших домов шли еще трое. "Великолепная семерка", — подумал я ни к селу ни к городу. Мы окружены. Уже в двух шагах ехидно улыбающееся лицо Марата.

Я чувствую, что у меня начинают дрожать коленки.

— Бить будут? — вертит головой Семка.

— Нет, медали вручать, — злюсь я на себя и на Семку.

И вдруг я слышу музыку. Ту самую, которую играла Ира. "Если ты не трус, парень, и не боишься погибнуть за свободу, идем с нами…"

— Бей их! — воплю я. — Покажем, что не зря мы перворазрядники по боксу! — вру я на всякий случай, зная, что никто мне не поверит.

Мы лихорадочно лепим снежки, но пустить их в ход не успеваем — враги наваливаются на нас. Я отбиваюсь, но Марат валит меня с ног. Падая, я вижу, как здорово сражается мой друг. Семку тоже сбили. Он лежит на спине, быстро вертится и лупит ногами всех, кто пытается к нему подойти.

Я кричу:

— Молодец, Семка! — и беру с него пример, отбиваюсь ногами, а потом, изловчившись, вскакиваю и снова начинаю колотить руками всех, кто подвернется.

— Вперед, наших бьют! — слышу я крик.

Очень знакомый голос, думаю я. И вижу, как со стороны дома Гороха бегут к нам на помощь мальчишки.

В это время кто-то здорово треснул меня по голове. Но прежде чем упасть, успеваю заметить, что на подмогу к нам примчались Горох и его ребята.

Ну и ну!

Когда я подымаюсь, вернее, когда Семка поднимает меня, гороховцы во главе со своим атаманом возвращаются к нам, шумно размахивая руками. "Великолепной семерки" и след простыл.

Разглядев нас с Семкой, Горох и его ребята замирают.

— Вот это фокус! — присвистнул Горох. — Посмотрите, кого мы спасли?! Наших главных врагов!

— Спасибо вам, ребята, — говорит вежливый Семка.

— И на старуху бывает проруха, — развожу я руками.

— А здорово они вас отутюжили. — Горох с улыбкой вглядывается в наши распухшие физиономии. Его дружки насмешливо хихикают.

— Ну, вот что, — я поправляю шапку. — Кончай разговоры, приступим к делу. Давайте драться.

— Айн момент, — поднимает руку Горох. — Вы сейчас не в форме. А мы уже отвели душу. И потом, когда семеро против двоих — это нечестно, правда?

— Нечестно, — говорю я, удивляясь словам Гороха.

— Слушайте, — подает голос Семка, — надо торопиться. А то они удерут.

— Ага, — подхватываю я. — Раз случай свел нас вместе, давайте объединимся и всыплем этим типам как следует.

— У них одна дорога — через Первомайскую на проспект, — говорит Горох.

— А там мы их… — Я сжимаю кулаки.

— Бегом, — крикнул Горох.

Переулками, срезая путь, мы добираемся до Первомайской и у переезда устраиваем засаду. Спрятавшись за забором какого-то домика, ждем противника.

— Неужели прошли? — волнуюсь я.

— Нет, вон они, — шепчет кто-то из ребят.

"Великолепная семерка" чуть ли не бегом приближается к переезду. Они все время оглядываются назад: нет ли погони? Вот они почти рядом.

— Давай, — тихо говорю я. И мы с Семкой привстаем, готовые броситься навстречу семерке.

— Айн момент, — удерживает нас Горох. Он достает из-под пальто веревку, завязывает на ней петлю и, сильно размахнувшись, бросает самодельное лассо под ноги Марату. Марат сразу летит на землю, и Горох за одну ногу подтягивает его к себе. А мы срываемся с места и нападаем на растерявшуюся и совсем не великолепную шестерку.

Через несколько минут трое самых здоровых связаны по рукам и ногам, а четверо умоляют отпустить их домой, потому что они никогда больше драться не будут. И вообще, если бы не Марат, они бы ни за что не напали на таких замечательных ребят, как мы.

— Может, отпустим? — разжалобился Семка.

— Может, снегом покормим? — подмигивает мне Горох.

Все глядят на меня и ждут мудрого решения. Я приосаниваюсь и пару минут размышляю. Не верю я людям, которые сперва дадут тебе по зубам, а потом говорят, что они этого не хотели и вообще они ангелы. Я таким типам ничего не прощаю, ни одного синяка. Кстати, под левым глазом здорово болит. Может, вот этот мне и залепил, который сейчас хнычет и просит отпустить его к мамочке?

Я поглядел на приувядшую семерку, а потом на сугробы снега, которые сегодня завалили всю улицу. И еще раз на семерку, и еще раз на сугробы.

Веселая идея рождается сама собой.

— А что, если "великолепная семерка" тунеядцев потрудится на благо улицы Первомайской? — восклицаю я. — Сейчас мы раздобудем для них лопаты, и пусть мальчики, засучив рукава, с огоньком очистят улицу от снега.

Мое предложение проходит на "ура".

— Труд создал человека, — важно изрекает Горох.

Мы с Семкой отправляемся в ближайшие дома за лопатами, а Горох со своими сторожит тунеядцев.

Мы стучим в двери и говорим:

— Наш пионерский отряд решил очистить вашу улицу от снега. Дайте нам, пожалуйста, лопату.

Жители улицы охотно дают нам деревянные лопаты, а некоторые даже помощь свою предлагают. Но мы благородно отказываемся:

— У нас такие ребята и так любят работу, что мы быстро справимся сами.

Мы вручаем четверым тунеядцам орудия труда. Троих связанных охраняет Горох. Мы же не спускаем глаз с тех, кто работает, а когда надо, покрикиваем, командуем.

Тунеядцы начинают энергично. Их лопаты так и мелькают в воздухе. Вскоре они очищают тротуар перед пятью домами. Но, переусердствовав, Марат и его дружки выдыхаются и начинают еле шевелиться.

— Эй, Горох! — кричу я. — Давай вторую смену.

Горох развязывает троих пленников, они жадно хватают лопаты и начинают с такой силой метать снег, как это делает хорошая машина. Четверо из первой смены, привалившись к забору, отдыхают.

В две смены "великолепная семерка" быстро очищает тротуар. Остается совсем немножко.

— Ладно, хватит, — командую я. — Сматывайтесь.

— И запомните, — показывает могучие кулаки Горох, — кто к нам с мечом придет — от меча и погибнет.

Мы хохочем. Повесив носы, измотанные, но перевоспитанные, тунеядцы идут через переезд к проспекту.

С неочищенной частью тротуара мы справляемся за полчаса.

Домой возвращаемся почти друзьями. Вот ведь как странно бывает: мы с Горохом — почти друзья…

Загрузка...