Механизированные корпуса РККА в бою: История автобронетанковых войск Красной Армии в 1940-1941 годах

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги, прежде всего нужно сказать о том, что история механизированных корпусов 1941 года стала повествованием о неудачах — контрударах, отступлениях, потерях и окружениях. Почему? Причин много, но самая главная состоит в том, что мехкорпуса были всего лишь частью Красной Армии. А она, армия, встретила утро 22 июня 1941 года неразвернутой и неотмобилизованной, действовала в условиях неблагоприятной стратегической и оперативной обстановки. Мехкорпуса, даже приняв самое активное участие в первых боях, изменить начальные условия конфликта уже не могли. Поэтому, даже при отсутствии всех перечисленных ниже проблем, объективная стратегическая ситуация все равно привела бы к известной трагической картине лета и осени 1941 года.

Если же говорить о «субъективных» причинах неудачных действий механизированных корпусов, то наиболее важной из них была организационная структура самого корпуса и входящих в его состав танковых и авторизованных дивизий. Именно этот фактор привел летом 1941 года командование Красной Армии к отказу от самостоятельных танковых соединений как таковых и к переходу к соединениям и частям поддержки пехоты — танковым бригадам, полкам и батальонам. Периодически встречается версия о том, что этот отказ от танковых дивизий был вызван нехваткой техники, и как только в 1942 году техника стала поступать в достаточном количестве, сразу же началось обратное формирование крупных самостоятельных танковых (механизированных) соединений.

Однако убедиться в ошибочности такого тезиса просто — достаточно посмотреть приказ НКО № 0063 от 12 августа 1941 года, согласно которому в течение только 1941 года предполагалось формирование 120 отдельных танковых бригад. Каждая бригада по штату № 010/78 должна была иметь 93 танка (по 7 танков КВ, 22 танка Т-34 и 64 танка Т-60). А все 120 бригад, будь они полностью сформированы, соответственно имели бы 11 160 танков. Этого количества техники было вполне достаточно, чтобы сформировать около полусотни танковых дивизий по 215 машин (штат № 010/44 от 6 июля 1941 года). Если мы посмотрим на противника, то увидим, что гораздо меньшее количество танков и самоходных артиллерийских установок не помешали немцам формировать танковые дивизии, в то время как автобронетанковые войска Красной Армии перешли на бригадную организацию, имея заметное преимущество в количестве боевой техники.

Отказ от танковой дивизии, как организационной единицы, был вызван, прежде всего, негативным опытом их использования летом 1941 года. И если мы сравним танковые дивизии РККА и вермахта, то поймем главную причину такой реформы. Сразу бросается в глаза тот факт, что в советской танковой дивизии полностью отсутствовали противотанковые орудия, по количеству легких гаубиц она уступала немецкой в два раза, по полковым орудиям — в пять раз, по минометам среднего калибра — в полтора раза. Но самой ощутимой была разница в количестве моторизованной пехоты в обоих соединениях. На 375 танков советской дивизии приходилось около трех тысяч человек мотопехоты, а на 150–200 танков немецкой — шесть тысяч человек мотопехоты. Если считать в батальонах, то на 8 танковых батальонов в дивизии РККА приходилось 3 мотострелковых батальона (соотношение 2,67:1), в то время как в немецкой танковой дивизии это соотношение было 1:1,67 — 1:2,5 в пользу пехоты (считая мотоциклетный батальон), так как на 2–3 танковых в ней было 5 мотопехотных батальонов.

В связи с такой организацией немецкой танковой дивизии было намного легче и наступать, и обороняться. Ей это позволяла делать пехота, двигавшаяся вместе с танками и способная занять и удерживать местность. Опыт войны привел советские танковые войска к сходной организации. Танковая дивизия 1946 года имела в своем составе 11 646 человек, 210 танков Т-34, три танковых и мотострелковый полк. Причем в танковых полках, помимо трех танковых батальонов, был еще батальон автоматчиков — последнее было уже исключительно советским изобретением, в немецкой танковой дивизии такой практики не было.

Всего в танковой дивизии «образца 1946 года» имелось 9 танковых батальонов и 7 батальонов мотострелков, мотоциклистов и автоматчиков. Или, если считать личный состав, на 210 танков приходилось 4700 человек пехоты. Артиллерию танковой дивизии штата 1946 года составляли 12 122-мм гаубиц, 8 установок М-13, 42 миномета 120-мм калибра, 52 81-мм миномета, 22 37-мм зенитные пушки, 12 противотанковых орудий. Такой организационной структуре было легче вести самостоятельные действия, громить резервы противника, захватывать важные пункты и удерживать их, отбивая контратаки. И наличие танков с их противоснарядной броней при этом играло далеко не первую роль — куда важнее было соотношение между танками и пехотой, а также артиллерийская мощь соединения.

Мы берем для удобства сравнения советскую послевоенную танковую дивизию, однако реально аналогом танковых дивизий других стран в нашей армии в 1944–1945 годах были танковые корпуса, состоявшие из танковых и мотострелковых бригад. Организационная структура танкового корпуса в конце войны была весьма похожа на структуру танковой дивизии 1946 года[174]. Танковый корпус состоял из трех танковых и одной мотострелковой бригады, отдельного полка танков ИС, двух самоходно-артиллерийских, артиллерийского, минометного и зенитно-артиллерийского полков, а также дивизиона реактивных установок. В таком виде танковые корпуса Красной Армии закончили войну в Берлине и разгромили Квантунскую армию в Маньчжурии.

Но вернемся из победного сорок пятого года в год сорок первый. Картина будет неполной, если мы не рассмотрим механизированный корпус РККА и моторизованный корпус вермахта в целом, если не учтем входившие в их состав моторизованные дивизии. Эти дивизии должны были развивать успех танковых соединений. Советская моторизованная дивизия имела по штату два мотострелковых полка по три тысячи человек (всего — шесть стрелковых батальонов), артиллерийский и танковый полки. Последний состоял из четырех танковых батальонов[175] и имел 258 танков. Артполк имел 12 152-мм, 16 122-мм гаубиц, 20 76-мм орудий (из них четыре зенитки 3-К), 30 45-мм противотанковых пушек, 8 37-мм зенитных автоматов и 12 82-мм минометов. Таким образом, моторизованные дивизии, которые должны были усиливать пехотную компоненту мехкорпуса, в реальности дополнительно «нагружали» его танками, не изменяя принципиально баланс между ними и пехотой. Всего в механизированном корпусе из двух танковых и одной моторизованной дивизии имелось 20 танковых и 12 мотострелковых батальонов[176]. В немецком моторизованном корпусе аналогичной организации (две танковых и одна моторизованная дивизии) было 4–6 танковых и 17 мотопехотных батальонов.

Армейский моторизованный корпус немцев был заметно сильнее в пехотном отношении, в нем было больше солдат, посаженных на грузовики и поддержанных артиллерией, которые могли вести бой при прорыве в глубину, сбивая наспех организованную оборону резервов противника, захватывая и удерживая ключевые пункты, прикрывая фланги наступающей группировки.

Большое количество танков само по себе проблем не решает. Не поддержанные пехотой и артиллерией, танки будут уничтожены противником; кроме того, они будут делать соединение громоздким, снижать его подвижность и загружать тылы.

В ходе войны механизированный корпус РККА претерпел те же изменения, что были прослежены на примере танкового корпуса. В 1945 году на 3 танковых батальона мехкорпуса (аналога моторизованной дивизии 1941 года) приходилось 10 мотострелковых батальонов и один мотоциклетный. Всего в механизированном корпусе (после войны — механизированной дивизии) имелось 16 318 человек.

Такой же путь прошли и другие страны. Англия повторила ошибки немцев 1939 года, перегрузив свои танковые дивизии (которых к концу 1941 года было сформировано пять) танками и недогрузив мотопехотой. Английская танковая дивизия образца 1940–1941 годов состояла из двух бронетанковых бригад по три танковых полка, двух мотоциклетно-стрелковых батальонов, артиллерийского полка и смешанного зенитно-противотанкового полка. В базовом варианте дивизии насчитывалось 10 750 человек, 342 танка, 16 25-фунтовых (87-мм) орудий, 36 76,2-мм гаубицы, 24 40-мм зенитных автомата, 649 мотоциклов, 1403 автомобиля различных типов, 88 бронетранспортеров («Универсал-кэрриер»), 57 тракторов, 24 артиллерийских тягача «Дрэгон». Опыт боевых действий в Африке показал громоздкость и трудноуправляемость такой организационной структуры, недостаток пехоты и артиллерии снижал ее боевые возможности.

Во второй половине 1942 года британские танковые дивизии были реорганизовать. По новой организации дивизия состояла из одной бронетанковой бригады (три танковых полка и мотопехотный батальон), мотопехотной бригады, двух артиллерийских полков (96 орудий), полка противотанковой артиллерии (48 орудий). Всего в дивизии было 344 танка, до 18 тысяч человек личного состава. Базовая организационная структура английской бронетанковой дивизии образца 1944–1945 годов включала танковую бригаду из трех танковых полков и моторизованного батальона, пехотную бригаду, артиллерию из полка буксируемой и полка самоходной артиллерии, полк противотанковой артиллерии (два батальона буксируемые, два батальона самоходные), легкий зенитный полк и вспомогательные подразделения. Численный состав этой организационной структуры был следующий: 14 964 человека личного состава, 366 танков, 24 25-фунтовых (87-мм) орудия, 24 25-фунтовых орудия на САУ «Секстон», 30 6-фунтовых (57-мм) противотанковых пушек, 24 17-фунтовых (76,2-мм) противотанковых пушек, 24 17-фунтовки на самоходном шасси, 36 40-мм зенитных пушек, 2134 автомашины (преимущественно трехтонные грузовики), 261 бронетранспортер, 853 мотоцикла, 130 тракторов различного типа. Англичане шли по пути увеличения численности личного состава дивизии для балансировки количества танков и пехоты.

Американцы вначале тоже перегрузили свои танковые дивизии бронетехникой. Американские танковые дивизии образца 1942 года состояли из двух танковых полков и полка мотопехоты (американцы называли мотопехоту «Armoured Infantry», буквально — «бронированная пехота»). То есть на шесть танковых батальонов приходилось три батальона мотопехоты, так же как в советской танковой дивизии образца 1940 года. Словом, и американцы наступили на те же грабли. Из шести батальонов четыре были на средних танках и два — на легких. Всего в дивизии по штату имелось 14 тысяч человек, 232 средних танка «Ли»/«Грант» (позднее «Шерман») и 158 легких танков «Стюарт» (всего 390 машин), 42 75-мм самоходных орудия, 54 105-мм самоходных гаубицы, 126 самоходных противотанковых орудий. Позднее американцы пришли к общепринятому «золотому сечению», сбалансировав танки и мотопехоту, усилив артиллерию.

В сентябре 1943 года танковые дивизии США, за исключением 2-й и 3-й, были реорганизованы. Теперь танковая дивизия состояла из танкового и моторизованного полков. На три батальона танков приходилось три батальона «бронепехоты», количество танков уменьшилось до 186 «Шерманов» и 77 «Стюартов» (всего 263 машины). Артиллерия танковой дивизии была значительно усилена, до 54 105-мм самоходных гаубиц. Численность личного состава дивизии составила 10 998 человек.

Американские бронетанковых соединения приведены здесь в пример как противовес возможному возражению — дескать, в танковых дивизиях вермахта и танковых корпусах СССР меньше танков и больше мотопехоты было лишь по причине нехватки техники. Соединенные Штаты не испытывали проблем с количеством танков, но тем не менее переформировали дивизии, приведя соотношение батальонов танков и мотопехоты как 1:1. Именно потому, что такая организационная структура была более гармоничной и эффективной. В несовершенной организации танковых войск на определенном этапе их развития нет ничего плохого или постыдного. Процесс поиска «золотого сечения» был общим явлением, и в конце концов все страны пришли к сходной организации своих танковых войск.

В 1941 году в РККА процесс поиска оптимальной организации не был завершен, и механизированные соединения все еще оставались «сырыми»; соотношение между основными компонентами — танками, пехотой и артиллерией — явно не соответствовало задачам, которые ставились мехкорпусам.

Кроме того, отсутствие собственного опыта привело к неправильным выводам из опыта немецкого. По разным причинам (в первую очередь в связи с недостаточным производством танков, не удовлетворяющим потребностям вермахта) немцы применяли свои танки в самостоятельных танковых соединениях. В 1940–1941 годах советское руководство повторило немецкую ошибку — оно также отказалось от существующих отдельных танковых бригад и танковых батальонов стрелковых дивизий в пользу механизированных корпусов. Тем самым пехота лишалась танков непосредственной поддержки, о чем уже говорилось выше. В 1942–1945 годах в армии существовали организационные структуры, которые помогали пехоте в боях тактического значения и пробивали вместе с пехотой дорогу для ввода в прорыв крупных механизированных соединений. Это были отдельные танковые бригады (1038 человек, 53 танка), танковые полки (339 человек, 39 танков) для непосредственной поддержки пехоты[177]. Появились и отдельные танковые полки прорыва РГК в составе 21 танка КВ.

Кроме того, видовое разнообразие танковых частей позволяло наиболее полно использовать возможности техники. Сравнительно медлительные, но толстобронные танки КВ в тяжелых полках прорыва РГК применялись более эффективно, чем в смешанных подразделениях, где КВ отставали на марше и тяжесть первого боя выносили Т-34. А в танковой дивизии 1941 года только по штату было пять типов танков (тяжелые КВ, средние Т-34, легкие БТ, Т-26 и химические танки), а фактически дивизии имели на вооружении практически весь спектр бронетанковой техники, выпущенной в Советском Союзе в 30-е годы. Таким образом, получались комбинации, мешающие эффективно использовать танковые соединения. Например, в 12-м механизированном корпусе 23-я танковая дивизия была вооружена танками Т-26, а 28-я танковая дивизия — машинами БТ-7. Подвижность соединений одного и того же корпуса оказалась различной, поэтому эффективность совместных действии двух дивизий представляется сомнительной. Такие же ситуации возникали и в других корпусах — например, в 7-м (14-я тд на БТ, 18-я тд — на Т-26) и 19-м (40-я тд на Т-37, 43-я — на Т-26). Новые танки порой только добавляли проблем и разнобоя. Так, командир 41-й танковой дивизии в своем отчете о боевых действиях жаловался на то, что танки КВ (в данном случае — КВ-2) с их маршевой скоростью 5 км/ч отставали даже от относительно медленных Т-26.

Мировая практика также поощряла видовое разнообразие. В Англии были отдельные бронетанковые бригады из трех танковых полков, всего 260 танков. Эти бригады использовались для действий совместно с пехотными дивизиями. На вооружение дивизий поступали более быстроходные «крейсерские» танки, а бригады оснащались неспешными, но хорошо защищенными, «пехотными» танками. Например, в сражении при Эль Аламейне в 23-й бронетанковой бригаде, которая должна была поддерживать пехоту 8-й британской армии, имелось 186 танков «Валентайн», а в 7-й бронетанковой дивизии были крейсерские «Крусейдеры», американские «Гранты» и «Стюарты». Баланс между самостоятельными соединениями и танками непосредственной поддержки в Великобритании характеризуется числом танковых дивизий и отдельных бригад — в ходе войны было сформировано 11 бронетанковых дивизий и 30 бронетанковых бригад. В США, помимо 16 бронетанковых дивизий, насчитывалось 55 отдельных танковых батальонов по 72 танка — тоже предназначенных для совместных действий с пехотой.

Таким образом, уничтожив видовое разнообразие в организации танковых войск, советское командование ослабило возможности своих танков и снизило их эффективность. В сражениях июня 1941-го в одном месте КВ атаковали без пехоты и несли напрасные потери, в другом месте атакующей советской пехоте не хватало поддержки танков.

Несовершенство организационной структуры не позволяло эффективно применять даже танки КВ и Т-34. Танки новых типов, атакуя оборону противника без взаимодействия с артиллерией, оказывались под ударом тяжелых корпусных орудий и зенитных пушек немцев. Отсутствие пехоты в достаточном количестве не позволяло эффективно занимать и удерживать местность. Отсутствие инженерного обеспечения делало танки беспомощными даже перед простейшими природными и искусственными препятствиями.

Еще в более невыгодных условиях оказывались части, вооруженные легкими танками БТ и Т-26. Командир 37-й танковой дивизии писал: «В этих же условиях противнику было сравнительно легко и малыми силами организовывать противотанковую оборону, особенно против танков БТ-7».

В аналогичных условиях оказались немецкие «Пантеры» под Курском. Они были брошены в бой без достаточной инженерной, артиллерийской и пехотной поддержки и понесли тяжелые потери уже в первые дни наступления на южном фасе Курской дуги. Из 196 введенных в бой танков потери в первые же дни наступления составили 127 штук.

Второй причиной неудачных действий механизированных корпусов являлась неотмобилизованность армии. РККА встретила войну, будучи армией мирного времени, и многие танковые соединения вступили в бой не укомплектованными автотранспортом и средствами тяги артиллерии по штатам военного времени. Автомашины ГАЗ и ЗИС, тракторы должны были поступить в течение нескольких дней после объявления мобилизации из народного хозяйства. Механизированные корпуса приграничных армий были лишены возможности дожидаться эшелонов с грузовиками, поэтому они вступили в бой как есть — с мотострелковыми полками, передвигающимися пешим ходом. Это превращало формально механизированные соединения в танки, не поддержанные пехотой (нечем перевозить) и артиллерией (нечем буксировать).

Результатом такой ситуации стали неоправданно большие потери танков в атаках без взаимодействия с мотострелками и артиллерией. Даже хорошо укомплектованные новыми танками дивизии оказывались беспомощными перед лицом противотанковой обороны немцев. Командир 32-й танковой дивизии (222 танка Т-34 и КВ) полковник Е. Г. Пушкин писал: «Следующим моментом неправильного использования дивизии нужно считать постановку задачи дивизии на атаку сильного противотанкового района противника (6 км севернее Яворов) и на неблагоприятной местности (р. Якша, заболоченные долины в районе Язув Старый), без поддержки артиллерии и без взаимодействия с пехотой». 32-й артполк в первые дни войны из-за нехватки тракторов перебрасывал свои орудия двумя рейсами. В 37-й танковой дивизии мотострелковый полк находился в 150 км от дивизии и не имел средств передвижения, а артиллерийский полк на свои 16 122-мм и 152-мм орудий имел всего 5 тракторов. 41-я танковая дивизия имела 16 орудий крупных калибров и лишь 15 тракторов[178].

Еще одной проблемой мехкорпусов были низкие маршевые возможности соединений. Одной из характерных особенностей механизированных войск является их оперативная подвижность — возможность быстрого перемещения в процессе ведения операций. Характерным примером являются действия советских танковых войск под Курском в 1943 году. 5-я гвардейская танковая армия П. А. Ротмистрова при выдвижении для контрудара провела в течение трех дней 330 — 380-километровый марш, проходя по 110–130 км в сутки. При этом не была потеряна отставшими и вышедшими из строя половина танков, как это произошло в ходе сходного по протяженность марша к Бродам в 8-м механизированном корпусе генерала Д. И. Рябышева.

Ресурс двигателя В-2 достиг в начале 1943 года 150 часов в танке, и длительные марши были куда менее фатальными. Еще более масштабными, чем в соединениях армии П. А. Ротмистрова, были марши 4-ro гвардейского Кантемировского танкового корпуса. Корпус (примерно равный по составу танковой дивизии 1941 года) в период с 7 по 18 июля 1943 года дневными и ночными маршами прошел около 450 километров, сохраняя постоянную боевую готовность. 1-й механизированный корпус генерала М. Д. Соломатина совершил с 7 по 17 июля 1943 года пять маршей общей протяженностью 350 километров.

Причиной такого повышения «выносливости» танковых войск стала значительно улучшившаяся организация маршей. На переправах были выставлены офицерские посты регулирования, которые обеспечивали быстрое и четкое прохождение частей через водные рубежи. Охваченные пламенем пробки у переправ остались в 1941 году. Вышедшие из строя танки не оставались один на один с экипажем, составленным из вчерашних призывников. По маршруту движения были заранее расставлены ремонтные средства, выделенные за счет ремонтных подразделений бригад, а частью — за счет ремонтных летучек подвижных ремонтных баз корпуса.

Конечно, марши сами по себе не являются причиной потери боеспособности танковых соединений Красной Армии в Приграничном сражении 1941 года. Опыт войны показал абсолютную необходимость и возможность переброски танковых соединений своим ходом на 300–450 километров. Мсхкорпуса должны были выполнить заказанные командованием фронта маневры и не рассыпаться по дороге. Но не смогли это сделать по техническим и организационным причинам. Технические причины были связаны с расходом моторесурса двигателей старых танков в 1939 году во время «освободительных походов», новые танки имели малый моторесурс в связи с «детскими болезнями» двигателя В-2, работавшим в 1941 году по 40–70 часов против 150 часов в 1943-м.

Что же касается причин неудачных действий оперативно-тактического уровня, то они были выявлены и изложены еще летом 1941 года. Одним из самых характерным документов такого рода является доклад помощника командующего войсками Юго-Западного фронта по танковым войскам генерал-майора танковых войск В. Т. Вольского заместителю Народного комиссара Обороны СССР генерал-лейтенанту танковых войск Я. Н. Федоренко от 5 августа 1941 года о недостатках в управления боевыми действиями механизированных корпусов. Мы приводим его полностью — доклад, пусть и посвященный разбору действий мехкорпусов Юго-Западного фронта, может быть распространен и на все остальные танковые соединения всех остальных фронтов.

Совершенно секретно

Заместителю Народного Комиссара Обороны Союза ССР

генерал-лейтенанту танковых войск ФЕДОРЕНКО

ДОКЛАД

Согласно Вашему приказанию от 22.7.41 г. представляю доклады командиров 8-го и 15-го механизированных корпусов, 12, 37 и 41-й танковых дивизий о боевых действиях этих соединений за период с 22.6 по 1.8.41 г.

В отношении 9, 19 и 22-го механизированных корпусов и их дивизий доклады будут представлены по выходе этих соединений из боя.

По 24-му и 16-му механизированным корпусам доклады представить не могу, так как последние отошли к Южному фронту.

Киевский особый военный округ, впоследствии реорганизованным в Юго-Западный фронт, имел в своего составе следующие механизированные корпуса: 4, 8, 9, 15, 16, 19, 22 и 24-й, причем 4-й и 8-й механизированные корпуса были сформированы осенью 1940 г., остальные корпуса в апреле 1941 г., таким образом, времени на сколачивание было крайне недостаточно, тем более что в новых механизированных корпусах отсутствовала длительный период времени боевая материальная часть…

…На 1 августа Юго-Западный фронт не имеет в своем составе механизированных соединений как боевых сколоченных единиц, оснащенных боевой материальной частью, но имеет кадры.

Своих источников пополнения боевой материальной частью фронт почти не имеет, за исключением 213 боевых машин, находящихся на ремонтной базе № 7, которые отремонтированы 4.8.41 г.

Разбирая действия механизированных корпусов, нельзя их отрывать от общей обстановки, сложившейся на фронте в первые дни войны. Разбирать же действия всех войск, не изучив весь материал, будет неправильно, и можно власть в ошибку и сделать неправильные выводы, поэтому я в своем докладе остановлюсь исключительно на анализируемых мною материалах, представленных командирами корпусов и дивизий, а также на вопросах, которые мне удалось установить в личных 6eceдax с командирами соединений и частей, и, наконец, непосредственно личным наблюдением в ходе боевых действий, в частности, 16-го механизированного корпуса. Прихожу к выводу, что основные причины быстрого выхода танковых частей из боя являются следующие:

1. С первого дня войны механизированные корпуса были неправильно использованы, ибо они все были приданы армиям, в то время как механизированные корпуса (я говорю не о всех) являлись фронтовым средством, и естественно, что могли иметь место случаи переподчинения отдельным армиям одного механизированного корпуса, но в тех случаях, когда действительно этого требовала обстановка и это надо было делать, создавая из них ударные группы.

Если обстановка сложилось так, что командование решило отходить на линию укрепленных районов, то в этом случае пехоте необходимо сесть в укрепленные районы. Механизированные корпуса должны быть применены перед укрепленными районами, а потом их следует немедленно отвести за укрепленные районы и там вновь использовать как броневой кулак. Практически же получилось, что наши части не успевали занимать укрепленные районы, и противник на плечах отходящих входил в них.

2. Все боевые действия механизированных корпусов проходили без тщательной разведки, некоторые части совершенно не знали, что происходит в непосредственной близости. Авиационной разведки в интересах механизированных корпусов совершенно не велось.

Управление механизированными корпусами со стороны общевойсковых командиров было поставлено плохо, соединения были разбросаны (8-й механизированный корпус) и к моменту наступления были оторваны друг от друга.

Штабы армий совершенно не были подготовлены такими крупными механизированными организмами, как механизированные корпуса. пехота, как правило, действовала самостоятельно, да и обстановка не позволяла организовать взаимодействие.

Имели место случаи, когда общевойсковые командиры использовали танки не только мелкими группами, но и отдельными машинами, особенно разительно это было в 41-й танковой дивизии.

3. Штабы армий совершенно забыли, что материальная часть имеет определенные моточасы, что она требует осмотра, мелкого ремонта, дополнительного пополнения горючим и боеприпасами, а технический состав и начальники автобронетанковых отделов армий не подсказали им этого, и вместо того, чтобы после выполнения задачи отвести механизированный корпус, представив ему время, необходимое для этой цели, общевойсковые командиры требовали только «давай» и больше ничего. Не было совершенно взаимодействия с воздушными силами. Механизированные корпуса совершенно не имели прикрытия как на марше, так и на поле боя, особенно плохо обстоял вопрос одновременной обработки переднего края артиллерией и авиацией.

4. Информация сверху вниз, и также с соседями была поставлена из рук вон плохо. Война с первого дня приняла маневренный характер, противник оказался подвижнее. Главное в его действиях состоит в том, что он широко применял и применяет обходы и фланговые удары. Лобовых встреч избегал и немедленно противопоставлял подвижные противотанковые средства, располагая их главным образом в противотанковых районах, а сам действовал обходом с одного, а в большинстве с обоих флангов.

Наши же действия носили характер обороны на широком фронте, и, к великому сожалению, механизированные корпуса также вынуждены были в отдельных случаях в начальный период боевых действий, а в последующем как система вести оборонительные бои.

Наш командный состав мало натренирован в мирное время именно к аналогичным действиям, поэтому стремится к обороне с локтевой связью с соседом, а сил было недостаточно для того, чтобы иметь такую оборону.

Крупнейшим недостатком было то, что приказы очень часто наслаивались, и них подчас конкретные задачи не ставились, а частая смена обстановки подчас приводила к тому, что штабы армий совершенно теряли управление механизированными корпусами.

Это все, что касается общевойсковых командиров. Но много было недочетов, допущенных непосредственно и командирами механизированных частей и соединений. К таковым относятся:

1. Штабы механизированных корпусов, танковых дивизий и полков еще не имели должного оперативно-тактического кругозора, они не смогли делать правильные выводы и полностью не понимали замысла командования армии и фронта.

2. Командный состав обладает недостаточной инициативой.

3. Не были использованы все подвижные средства, которыми обладают механизированные части.

4. Не было маневренности — была вялость, медлительность в выполнении задач.

5. Действия, как правило, носили характер лобовых ударов, что приводило и ненужной потере материальной части и личного состава, а это было потому, что командиры всех степеней пренебрегали разведкой.

6. Неумение организовать боевые порядки корпуса по направлениям, перекрывать пути движения противника, а последний главным образом двигался по дорогам.

7. Не использовались средства заграждения, совершенно отсутствовало взаимодействие с инженерными войсками.

8. Не было стремления лишить противника возможности подвоза горючего и боеприпасов. Засады на главных направлениях действий противника не практиковались.

9. Действия противника по флангам привели к боязни быть окруженным, тогда когда танковым частям нечего бояться окружения.

10. Не использовались крупные населенные пункты для уничтожения противника и неумение действовать в них.

11. Управление, начиная от командира взвода до больших командиров, было плохое, радио использовалось плохо, скрытое управление войсками поставлено плохо, очень много тратится времени на кодирование и раскодирование.

12. Исключительно плохо поставлена подготовка экипажей в вопросах сохранения материальной части, имели место случаи, когда экипажи оставляли машины, имеющие боеприпасы; были отдельные случаи, когда экипажи оставляли машины и сами уходили.

13. Во всех частях и соединениях отсутствовали эвакуационные средства, а имеющиеся в наличии могли бы обеспечить механизированные корпуса и танковые дивизии только в наступательных операциях.

14. Личный состав новой техники не освоил, особенно «КВ» и «Т-34», и совершенно не научен производству ремонта в полевых условиях. Ремонтные средства танковых дивизий оказались неспособными обеспечить ремонт в таком виде боя, как отход.

15. Большой процент командно-начальствующего состава задач не знал, карт не имел, чего приводило к тому, что не только отдельные танки, но и целые подразделения блуждали.

16. Технических средств замыкания в механизированных корпусах еще в мирное время не имелось, и этому вопросу в подготовке уделялось очень мало внимания.

17. Существовавшая организация тылов исключительно громоздка; помощник командира по технической части вместо работы с боевой материальной частью, как правило, оставлялся во втором эшелоне с тылами. Тылы необходимо сократить, остивив в мехсоставе только средства подвоза горючего, боеприпасов и продовольствия.

18. Армейские сборные пункты аварийных машин, как привило, не организовывались, их работой никто не руководил. Отсутствие в штатной организации эвакуационных средств приводило к тому, что эвакуация боевой материальной части, как правило, в армейском и фронтовом тылу отсутствовала.

19. Начальники автобронетанковыми отделов армий выполняли функции только снабжения, да и с ними полностью не справлялись. Аппарат начальников автобронетанковых Отделов армий малочисленный и не обеспечивает управления войсками. Подбор их был сделан очень неудачно, и результате чего начальника Автобронетанкового отдела 6-й армии полковника Дедова отстранили от занимаемой до ясности, как несправившегося со своей работой.

20. Штабы оказались мало подготовленными, укомплектованы, как правило, общевойсковыми командирами, не имеющими опыта работы в танковых частях

21. Много лиц командовало механизированными корпусами: фронт ставил задачи, армия ставила задачи, командиры стрелковых корпусов ставили задачи. Наиболее ясно это показывает применение 41-й танковой дивизии 22-го механизированного корпуса.

22. Часть командиров механизированных корпусов оказалась не на должной высоте и совершенно не представляли себе управление механизированным корпусом.

23. В высших учебных заведениях (академиях) таких видов боя, с которыми пришлось встретиться, никогда не прорабатывалось, а это явилось большим недостатком в оперативно-тактическом кругозоре большинства командно-начальствующего состава.

Противник

Рассматривая действия противника, можно прийти к следующим выводам:

1. Противник был осведомлен о нашей доктрине, новой материальной часами и использовании мотомеханизированных войск. Поэтому он совершенно избегал лобовых атак, а действовал главным образом с одного или двух флангов, ища стыки.

2. В своем составе танковые войска имеют большое количество противотанковых средств, а также огромное значение играет взаимодействие с авиацией непосредственно на поле боя. Такое взаимодействие привело к тому, что противник действовал стремительно.

3. В целях нарушения прочности тыла и наведения паники в армейского и фронтовом тылу широко применяются диверсионные мелкие группы, нарушающие средства управления и нормальную работу тыла.

4. Мотоциклетные части используются мелкими группами, главным образом как средство разведки. Эти части проникают вглубь и открывают огонь из автоматов, сами же не ввязываются в бой и, отскакивая назад, отыскивают фланги, являясь, таким образом, одновременно и средством разведки и средствами создания паники.

5. Населенные пункты занимаются противником и используются как противотанковые районы.

6. На поле боя достигается полнейшее взаимодействие всех родов войск. Авиация противника действует одновременно по переднему краю и в глубине. Главное внимание уделяется бомбежке; она носит методический характер в течение длительного промежутка времени.

7. Огромное значение придается наведению паники и ложной дезинформации. С этой целью используются мелкие мотоциклетные группы, мелкие группы мотопехоты, высадка мелких парашютных десантов (3–7 человек), вооруженных автоматами. В последнее время появились на фронте велосипедные группы.

8. В целях корректировки огня артиллерии применяются самолеты-корректировщики.

9. Движение колонн по дорогам совершается небольшими группами с интервалами 1–2 км. Отмечаются случаи параллельного движения одновременно трех колонн, причем центральная несколько выдвинута вперед и имеет в своем составе наибольшее количество противотанковых средств, правая и левая двигаются уступом и после завязки боя центральной колонной выходят на фланги и как бы окружают части, а подчас даже отходят назад с целью оттянуть части в мешок и ударом с флангов и тыла окружить их.

Представляя предварительный доклад о боевых действиях мотомеханизированных войск, считаю, что дальнейшее изучение этого вопроса и обобщение опыта послужит основным указанием в подготовке кадров в академии и военных училищах.

Конкретные предложения разрабатываются на основе опыта боевых действий и будут доложены дополнительно.

Помощник командующего войсками Юго-Западного фронта по танковым войскам генерал-майор танковых войск

ВОЛЬСКИЙ.

Начальник Автобронетанкового управления Юго-Западного фронта генерал-майор танковых войск

МОРГУНОВ.

Военный комиссар Автобронетанкового управления Юго-Западного фронта

ЧУЧУКАЛО.