Мемуары непрожитой жизни

Хорек за батареей

Все маневры с хлоркой не помогли нам в борьбе с дизентерией. Первым заболел Виталик Асолоткин, его увезли на «скорой», а меня и детей-Бурунчановых посадили на карантин. Мама начала обрабатывать всё хлоркой, но так и не успела закончить: для детей-Бурунчановых и меня понадобилось две машины скорой помощи.

В то время в больницах не разрешалось совместное пребывание родителей с маленькими детьми старше двух лет; больничный лист матери при госпитализации ребенка старше трех лет и сейчас выдавать не положено. В больнице Пастера, куда нас привезли всем цыганским табором, родителям запрещалось даже навещать инфицированных детей, допускалось только приносить передачи. Меня положили в изолированную палату с наполовину стеклянными стенами. Рядом за стеной плакал двухлетний Андрюша Бурунчанов, который тоже оказался в палате один.

На второй день мама прислала мне посылку с едой, абсолютно бесполезную: мне разрешалось есть только больничную пищу. Санитарка показала мне посылку, сказала: «Вот видишь – игрушек нет» и унесла ее прочь.

Все дни я проводила, рассматривая через стеклянные стены, что делается в соседних палатах. Андрюша Бурунчанов недолго оставался в одиночестве: на второй же день к нему подселили мальчика лет восьми. Первым делом мальчик отобрал у Андрюши вареную морковку, выданную после обеда. Потом начал с ним «играть». Игра заключалась в том, что мальчик отнимал у Андрюши погремушки и вешал их на недосягаемую для малыша высоту. Андрюша подпрыгивал как мог, но безрезультатно. Наконец, ему это надоело, он сел в кроватке, скривил ротик и заплакал.

Мама прислала мне мою любимую куклу. Я играла с ней ровно один день: на следующий день пришла медсестра и забрала куклу на дезинфекцию, а еще на следующий день мне выдали уже не куклу, а кубик Рубика. Этот кубик мне не просто не удавалось собрать – я даже понять не могла, что с ним надо сделать.

Медицинские сестры никак не могли понять, почему все время плачет Андрюша Бурунчанов. Незнакомый мальчик уже настолько обнаглел, что посадил ему на лоб погремушкой огромную ссадину.

Как- то утром в мое окно ударил комок снега. Прямо у забора, ограждающего больницу, стояла бабка Люся. Умудренная большим жизненным опытом старая женщина доставала из сумки и показывала мне в окно, что она принесла (как будто я могла это потом забрать у медперсонала). Бабка Люся принесла книжки с картинками и небольшого резинового хорька. Через пять минут на сестринском посту разразился скандал. «Что вы! Книжки нельзя! Как мы их, по-вашему, должны обрабатывать?». Но хорек до меня благополучно добрался. Сестры сменились, заступившая сестра про хорька ничего не знала. В пустой палате практически не было места для того, чтобы его спрятать. После долгих поисков, хорек был засунут за батарею отопления.

Хранилище памяти мамы: «При выписке нам не разрешили войти в помещение больницы. Мы стояли у въезда для машин скорой помощи и поджидали, когда тебя выведут. Ты вышла уже полностью одетая, но шагала как-то странно, поминутно прижимая руки к животу. Оказалось, что вся проблема в хорьке, спрятанном за резинкой рейтуз. Как тебе это удалось?»