Глава шестая


В воскресенье у кухарки, которую Мара наконец-то нашла, был выходной день, поэтому завтрак Пётр приготовил сам и все время до обеда посвятил поискам информации по медицине и фармакологии и складированию ее в отдельной папке.

Обедал парень в своем любимом трактире возле синагоги, где он стал постоянным клиентом с соответствующим первоклассным обслуживанием.

Был теплый солнечный день, поэтому Анджан после обеда решил прогуляться к реке. Он неспеша прогуливался по дамбе, мощенной булыжником.

В отличии от его времени, жизнь на Западной Двине кипела. У грузовой пристани толпились ломовые извозчики в ожидании грузового парохода, который в это время маневрировал возле причала. Слышался матерный бас боцмана, чихвостившего юного матроса, переругивание биндюжников за место в очереди на разгрузку телег, да пыхтение паровой машины. На противоположной стороне реки у другой пристани также шла подобная возня возле баржи.

Из Дубровинского парка, известного парню с детства как «Дубровинка», послышалась приглушенная какофония звуков, похожая на музыку. Явно настраивался камерный оркестр. Пётр вспомнил своё детство и как всей семьёй посещали концерты на эстраде, располагавшейся в самом центре этого парка. Вероятно, и в этой реальности здесь располагались сценические подмостки и, скорее всего, звуки доносились оттуда. Оркестр настраивался не долго. Вскоре зазвучала бравурная мелодия. Народ потянулся в парк на звуки музыки. Он тоже все так же не торопясь направился в сторону эстрады.

Камерный оркестр из десяти человек и дирижер расположился на помосте под куполообразным шатром эстрады. Перед сценой стояли вкопанными десяток длинных лавок. Ближайшие к эстраде скамьи оказались занятыми преимущественно семьями с детьми. Зрители постепенно заполняли сидячие места, потом стали заполняться лужайки с обоих сторон от сидящих слушателей. В считанные минуты собралось человек сто-сто пятьдесят любителей музыки.

Пётр стал позади сидячих рядов и принялся разглядывать собравшуюся публику. По правую руку от парня подошла и стала молодая, очень красивая, около тридцати лет, дама, стройная шатенка, элегантно одетая в бежевое платье и в шляпе из светло-коричневой соломки с шелковой отделкой. Дама держала за руку мальчика лет восемь-девять, тоже прилично и по моде одетый. Пётр скосил взгляд в сторону незнакомки. Было видно, что музыка ее вначале привлекла, а потом заворожила. Оркестр играл полонез Огинского «Прощание с родиной». Грустная и торжественная мелодия неслась из недр парковой эстрады обволакивая слушателей мягкой негой этой медленной и необычайно грустной мелодии. Когда хочется сесть, закрыть глаза и отдаться тоске по прошедшим годам, упущенным возможностям, потерянной любви. Как помнил Пётр, публичное исполнение произведений Огинского в Российской Империи в годы правления Александра III не приветствовалось, от того его музыка для широкой аудитории была малоизвестна.

Но в восприятии «Полонеза» незнакомой женщиной было много личного, и вся палитра чувств от потери чего-то очень дорогого и родного отражалась на ее красивом, загорелом лице. Она стояла полуприкрыт глаза своими густыми длинными ресницами.

В тот момент, когда зазвучали торжественные нотки произведения, вклинился голос мальчика:

– Ну пойдем уже. Мне не нравится слушать твою оркестру. Пошли лучше к Двине. Ты обещала, что мы посмотрим на пароходы.

– Георгий, ты несносен! Такая красивая мелодия, а ты все испортил! – возмутилась женщина.

– Она для тебя красивая, а для меня нет, – отпарировал ребенок и заныл. – Ну пойдем смотреть на пароходы.

В этот момент зазвучали первые аккорды «Аве Мария» Шуберта. Стоящая рядом женщина вздрогнула, вытянулась как струна и подалась всем телом вперед на встречу мелодии и так застыла в немом оцепенении. Видя такую реакцию соседки, парень нагнулся к мальчику, приложил палец к губам призывая молчать:

– Георгий, хочешь поиграться с замечательной штучкой?

– Ага! – заинтересовался тот. – А с какой?

Пётр достал из кармана свои наручные часы и показал пацану:

– Такая вот штучка.

– Ого! – воскликнул тот, – Его глаза наполнились диким восторгом от увиденной необыкновенной вещи. – А можно подержать?

– Я дам тебе подержать и хорошо рассмотреть хронометр. И он будет находится в твоих руках столько, сколько твоя мама будет стоять здесь и слушать музыку. А ты не будешь ей мешать и дергать. Согласен?

– Ага! – паренек сейчас был готов согласиться на все что угодно, только бы подольше владеть такой замечательной вещью, и вскользь добавил. – Только она мне не мама. Это моя кузина Маша.

Пётр надел ему на руку ремешок с часами и застегнул пряжку. Все. С этого момента мальчуган полностью выпал из реальности.

Когда прозвучал последний аккорд произведения, Мария, а так звали со слов мальчика эту женщину, посмотрела вниз и с удивлением увидела молчаливого и не приставучего кузена, со слегка идиотской, но счастливой улыбкой, изучающего что-то на своей руке.

– Простите меня, сударь, – обратилась она к Пётру полушепотом, – но что вы сделали с ребенком, вы его заколдовали?

– Почему вы так решили? – отозвался парень

– Да потому, что он обычно очень деятельный мальчик и минуты не может посидеть или постоять спокойно. А тут как будто завороженный: спокойный и отрешенный.

– О! Я дал ему особую заколдованную вещь, которая делает детей кротким, спокойными и послушными, – загадочно заявил Анджан.

– Что это за вещь? – женщина выглядела заинтригованной и попыталась через плечо паренька рассмотреть ту чудесную вещь.

– После концерта сможете познакомиться с нею, – заверил Пётр

– Ловлю на слове, – с улыбкой предупредила Мария.

Оркестр был в ударе. Он играл фрагменты музыкальных произведений из оркестровых пьес, из опер и оперетт; балетные миниатюры и народную еврейскую музыку. При исполнении музыкантами очередного танцевального хита Мария, только что готовая пустить слезу под «Аве Мария», уже притоптывала в такт мелодии своей изящной ножкой в светло-коричневых туфельках.

Но все хорошее, когда-нибудь, заканчивается. Музыкальное представление и так длилось более двух часов с короткими перерывами. Концу концерта возле сцены собралось человек триста.

Когда публика начала расходиться, хитрец Георгий, чтобы подольше сохранить у себя часы, предложил прогуляться пешком до их дома. Благо идти было несколько кварталов. Взрослые с готовностью согласились, а Георгий сохранил на своей руке чудо часы. Пётру для страховки от утери, пришлось сделать дополнительную дырочку в часах при помощи английской булавки, которую он всегда носит с собой, пришпиленной к внутреннему карману пиджака.

Тут взяла инициативу в свои руки Мария.

– Так дело не пойдет! – возмутилась она. – Я не могу гулять по городу с незнакомым мне мужчиной.

– Назовусь с большим удовольствием, сударыня! – с готовностью поддержал ее почин парень. – Позвольте представиться, Анджан Пётр Антонович. И чуть не добавил: «Сын купца третьей гильдии».

– Савицкая Мария Александровна, вдова, – представилась женщина и протянула руку доя поцелуя.

Пётр с удовольствием приложился к дамской ручке, приятно пахнущей каким-то кремом или травами.

– А я Смирнягин Георгий Иванович, – встрял в разговор парнишка и церемониально кивнул головой. Взрослые рассмеялись после такого жеста ребенка

Мария Александровна показала себя прекрасной собеседницей, без жеманства и кокетства. За время, пока они шли до дома Георгия, Пётр и Мария рассказали друг другу о себе.

Савицкая, как и Пётр, появилась в Двинске недавно: месяц тому назад. До этого она жила в Туркестане с мужем, ротмистром пограничной стражи. Четыре месяца назад он погиб в бою с афганцами и вдова, по приглашению родного брата, Ивана Фомича Смирнягина, инспектора реального училища. Уладив все дела по оформлению пенсиона за мужа, переехала сюда. Женщина также оказалась прекрасной рассказчицей. Она так красочно описала свои мытарства во время путешествия из Хорога, где стоял погранотряд его ее мужа, что даже Георгий на время забыл о часах и заслушался кузину.

Вначале она на повозке, запряженной волами в составе каравана шесть суток спускалась с Памирских гор до Калаш, затем на еще восемь суток на почтовых до Душанбе, там села на поезд и с пересадками в Ташкенте, Оренбурге, Самаре и Москве добралась до Двинска. Весь путь занял почти четыре недели.

– Маш, а почему ты это нам не рассказывала? – поинтересовался Георгий, потрясенный ее рассказом и восхищенный захватывающими приключениями, которые она пережила.

– Потому что меня об этом никто не спрашивал, – с легкой обидой в голосе ответила кузина.

Пётр постарался также высокохудожественно изложить сказку о своем сибирском происхождении, о своем купеческом статусе и роде занятий и о том, что он сбежал в Прибалтику, когда родители решили его оженить и подошли к этому вопросу основательно и с энтузиазмом.

Как ни старались они идти помедленнее, но час разлуки все же настал— они дошли до дома Георгия. Выяснилось, что они жили на Болотной улице, на пересечении с Рижской улицей, в общем, в трёх кварталах от дома Петра. У подъезда дома, где жила семья Смирнягиных, Георгий с глубоким вздохом сожаления распрощался с фантастической вещью.

– Пётр Антонович, а у вас еще есть другие волшебные вещи? – поинтересовался паренек.

– Есть и много, – таинственным шепотом ответил Пётр.

– Вы, Пётр Антонович, вероятно, живете сказочной пещере, – пошутила Мария, – с кучей волшебных вещей.

– Ну что вы, Мария Александровна, я простой мещанин и живу в обыкновенной съемной квартире, – разочаровал парень даму.

– Давайте завтра опять встретимся в саду, и вы принесете какую-нибудь чудесную вещь, – предложил мальчик, с надеждой смотря в глаза Петра.

– Тебя же одного гулять явно не отпустят.

– А я Машу попрошу, – нашелся мальчуган.

– Маш, а Маш. Пойдем завтра опять в сад, – он принялся умолять Марию.

Та сделала вид, что задумалась и спустя некоторое время согласилась.

– Только уговор: во всем меня слушаться и не канючить по пустякам, – поставила она условие, – Договорились?

– Договорились, договорились! – запрыгал паренек, радостно хлопая в ладоши.

– Тогда на том же месте, в тот же час, – пошутил Пётр словами из песни.

– В каком месте? В какой час? – приподняв удивленно брови, переспросила Мария.

Парень вкратце рассказал о песне, в которой поётся о неудачном свидании, так как парень и девушка не договорились о конкретном месте свидания и искали друг друга в разных местах, а при расставании также бестолково договорились о новом свидании фразой: «На том же месте, в тот же час».

– В нашем с вами случае, – пояснил Пётр, – означает, что мы встречаемся на том же месте, я полагаю, в Дубровинском саду, а выбор времени встречи за вами, Мария Александровна.

– Вам удобно будет в четыре часа по полудню, – предложила она.

– Отлично! – согласно воскликнул парень.

– До завтра, уважаемый Пётр Антонович, – сказала она и протянула руку для поцелуя

– До завтра, Мария Александровна, – парень поцеловал даме руку и откланялся.

– До встречи, Георгий, – Пётр протянул мальчику руку для мужского пожатия.

Георгий с достоинством пожал протянутую руку. Его маленькая ладошка потерялась в ладони мужчины.

Домой парень шёл, не чувствуя под собою ног в состоянии, близком к эйфории. О чувствовал себя так, как юнец, только что впервые поцеловавшийся с девушкой. Давно у него не было такого ощущения того, что что-то светлое и радостное входит в его жизнь. Хотелось петь во весь голос, пройтись в степе по тротуару, делать невинные глупости. В свою холостяцкую квартиру идти абсолютно не хотелось.

И в этот момент Пётр увидел городового, стоящего на углу Рижской и Суворова. Его радужное, приподнятое настроение как обрубило. Вид полицейского мундира, почему-то, отрезвляюще подействовало на витающего в облаках парня. Человек XXI века опять вернулся в реальность Российской империи начала XX века. Вдруг появилось осознание истинного положения вещей и пропасти, которая разделяет его и Марию в сословной Российской Империи. «Кто он здесь и кто она! – чуть было не вслух воскликнул он, Мария хотя и не богатая женщина, но благородных кровей и потомственная дворянка. А кто он по легенде— выходец из крестьянской семьи, пробившейся в купеческое сословие. Как гусь свинье не товарищ, так и бывший холоп не пара дворянке. Даже если она и захочет сблизиться с ним, то потомственно-дворянская семья встанет на дыбы против такого мезальянса, будь я хоть трижды богат, умён и привлекателен».

«С другой стороны, Мария узнала о моем не дворянском происхождении и ее это ничуть не смутило, – продолжил рассуждать парень. – Она и бровью не повела, согласившись на завтрашнее свидание с человеком не благородных кровей. Так что не будем ломать себе голову и пусть все идет как идет. Только нельзя дать себе увлечься ею. Вспомним главную заповедь мужчины: чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы им».

Но поломать голову пришлось. Требовалась очередная волшебная штучка для Георгия, которая не только поразит мальчика, но и завладеет его внимание на долгое время.

Придя домой, он выложил все свои вещи, прихваченные из XXI век, на стол и принялся оценивать каждую из них глазами восьмилетнего ребенка. Выбор парня остановился на складном наборном перочинном ноже, имеющего кроме лезвия консервный нож, открывашку для бутылок, шило, отвертку, плоскогубцы. Рукоятка ножа, инкрустированная пластиком под перламутр, смотрелась роскошно и удобно лежала в руке.

Определившись с выбором «волшебной» вещи, Анджан вернулся к начатой в субботу работе по поиску файлов на медицинскую тематику и опять проторчал в компьютере до глубокой ночи.

Они встретились возле эстрады. Сказать, что Георгию понравился ножичек – это значит ничего не сказать. Его восхищению не было предела. Надо было видеть с каким обожанием он смотрел на блестящую штучку. Он вертел в руках чудесную вещь, любовался игрой света на перламутровой отделке и готов был обнюхать и облизать ее. В общем, он вел себя так, как вел бы себя папуас с Новой Гвинеи, впервые столкнувшегося с предметом европейской цивилизации. Когда же Пётр объяснил и показал мальчику, какие навороты имеет ножичек и для чего они служат, восторгу пацана не было предела. А за разрешение проводить эксперименты с этими наворотами на палочке, Анджан был возведен мальчуганом в ранг своего кумира. В итоге, малец выпал напрочь из реальности, погрузившись с головой в таинство игры. Пётр краем глаза заметил, как он, закрывая открывашку, защемил себе кожу на пальце, но при этом даже не пикнул.

Взрослые сделали круг по саду и присели на лавочку, вкопанную среди кустов акации.

– Скажите, Пётр Антонович, кто вы? – задала Мария вопрос в лоб. – Я ни за что не поверю, что вы крестьянский сын. Манера речи, словесные обороты, порой мне совсем незнакомые и иногда не совсем понятные, характеризуют вас как человека образованного и окончившего, как минимум, институт, а лучше, университет. Крестьянин никогда так не заговорит.

Пётр опешил от подобной лобовой атаки женщины и лишь промямлил:

– Что еще не так с крестьянским сыном?

– Крестьянский сын никогда не завел бы разговора с барыней первым. Страх и раболепство перед господами веками вбивалось в сознание крестьянского сословия. В вас это отсутствует напрочь. Вы не из крестьян и даже не из купцов. Так кто же вы?

– Внебрачный сын губернатора острова Борнео, – отшутился Анджан.

– Сын кого? – перепросила Мария, изумлённая таким ответом.

– Губернатора острова Борнео, – продолжая куражиться Пётр и для пущей убедительности, встал со скамейки и по-испански произнёс. – Estimada señora María, permítame que me presente ante Usted, don Pedro Antonio de Angiano. (Уважаемая сеньора Мария, позвольте представиться— Педро Антонио де Анджано).

– Je suis ravi de te connaître, Monsieur Pedro. (Рада с вами познакомиться сеньор Педро), – поддержала игру женщина, ответив по-французски и дурачась протянула руку для поцелуя.

– Хорошо, я расскажу вам, Мария Александровна, – заявил Пётр, подождав пока Георгий, увлечённый игрой с ножичком, отойдёт подальше, – только если вы поклянетесь хранить это тайну нашей семьи в секрете.

– Клянусь на кресте, – уже серьезно промолвила Мария, перекрестилась, и, без капли иронии, достала и поцеловала нагрудный крестик.

– Я действительно не крестьянский сын, – начал рассказ парень полушёпотом. – Мой род Анджан– это старый дворянский дом, который ведёт свой отсчёт от французского офицера– дворянина шевалье Поля Де Анджан, раненого под Люцином и попавшего в плен. После окончания войны он не вернулся во Францию, так как женился на моей прабабушке, шляхтянке Эмилии Богушевич. Поль проходил лечение в имении Богушевичей, и молодой человек влюбился в Эмилию, ухаживавшую за раненым. Эмилия ответила молодому офицеру взаимностью чувств.

После бракосочетания молодые поселились в одном из имений Богушевичей близь местечка Дагда, которое они получили в качестве приданного Эмилии.

Последние потомки Поля и Эмилии оказались никудышными помещиками и через несколько поколений хозяйство пришло в упадок и ко времени моего совершеннолетия, отец был близок к банкротству. Семья вот-вот могла лишиться всего и остаться без крыши над головой. Тогда мы: отец, двое моих братьев и я стали думать, что делать дальше. В Лифляндии для нас будущего не было. Мы могли бы уехать в Северную или Южную Америку, но у нас после продажи большей части земли для погашения долгов средств практически не осталось. Нас заинтересовал вариант с переселением в Сибирь или на Дальний Восток, так как правительство Столыпина оказывало существенную финансовую помощь переселенцам. Правда, существовало одно «но»: Столыпин помогал деньгами только людям крестьянского сословия, коими мы никак не являлись.

Тогда отец и старший брат Антон придумали как стать землепашцем. Отец договорился со своим хорошим знакомым становым приставом, который по прошествии некоторого времени за щедрое вознаграждение, в народе называемое взятка, состряпал нам документы на тёзку отца крестьянина Антона Анджана, который ранее проживал в деревне Мачи и только-только почил в бозе, а так же на двух его сыновей, Антона и Семёна, которые подались на заработки в города и в деревне несколько лет как не появлялись. Я же получил документы на сироту– племянника этого крестьянина Петра Анджана, беспробудного пьяницы, который потом исчез в неизвестном направлении. Крестьянин, как будто, меня усыновил, и я стал Анджан Пётр Антонович. В итоге, все мы получили липовые документы. Я и старший брат Антон заимели паспорта своих полных тёзок. У отца и среднего брата были некоторые отличия: отец получил другое отчество- Леонович, а брат Вольдемар— другое имя: Семён

По этим документам нам выплатили определённую сумму на переезд, а потом, на месте, семья получила участок земли вблизи села Рябовское, Каргалинской волости, Ишимского уезда подъёмные деньги на строительство дома и хозяйственных построек. Перед поездкой отец продал имение с остатками земли, а вырученные от продажи средства пошли на строительство маслобойни, оборудование для которой отец закупил в Риге перед переселением.

Таким образом потомки Пьера де Анджан стали хлеборобами сибиряками и постепенно выбились в торгово-промышленное сословие и доросли до купцов третьей гильдии.

А потом я сбежал в Прибалтику от родителей, попытавшихся меня оженить насильно.

– Сума сойти! – всплеснув руками, воскликнула Мария, которая до этого замерев слушала рассказ Анджана. – Вы поразили меня своим рассказом до глубины души, Пётр Антонович. О ваших приключениях можно писать роман.

– Криминальный, – добавил Пётр.

– Криминальный роман – это что за жанр? – переспросила Мария.

– Роман, описывающий преступления и их раскрытие, – пояснил парень.

– Тогда точно, авантюрно-криминальный, – согласилась собеседница и спросила, – А какой университет вы заканчивали?

– Я прослушал курсы в Константиновском Межевом институте в Москве, а также на Геологическом факультете Московского университета.

– Межевом институт? – переспросила Мария, – А что вы там изучали?

– Землеустройство, картографию и геодезию— определение координат местности и строений, – пояснил Анджан.

– Вы вновь поразили меня! Интересно, а чем вызван выбор таких редких дисциплин? – удивлённо поинтересовалась Мария Александровна.

– Я с детства любил рассматривать карты, сам чертил карту имения, ближайших сёл, попутно собирал коллекцию различных камней и минералов. Мой батюшка, через своих друзей и знакомых выбил стипендию на обучение в Константиновском институте. Кроме того, продолжаются «Времена землемеров», и моя профессия будет востребованной всегда. Это была моя история, а теперь ваша очередь, уважаемая Мария Александровна, рассказать о себе.

– Хорошо, – немного подумав, согласилась женщина. – Конечно история моей жизни не толь интересна и романтична как ваша. Я дочь саратовских помещиков рода Смирнягиных. Мои родители умерли буквально в один день, когда мне было 21 год и я только-только окончила Саратовские высшие женские курсы. На последнем курсе я познакомилась с поручиком пограничной стражи Савицким, гостившим в Саратове у своих родителей после ранения. Закрутился роман. Мы обвенчались, и я последовала за мужем на его новое место службы в Хорог, что в Памирском крае, где находился российский пограничный отряд. Мы прожили в браке 6 лет. К сожалению, господь не дал нам детей. Муж жаждал иметь наследника, но судьба не дала осуществится его чаяньям. По этой причине мы постепенно стали отдалялись друг от друга. Я находила утешение в работе в школе для детей офицеров отряда и местных жителей, открывшейся стараниями моими и при содействии уездной администрации. Муж отдал всего себя службе. Не знаю, сколько это длилось бы, но господь рассудил по-своему: мой муж, к тому времени уже ротмистр, погиб в бою с крупной бандой афганских контрабандистов 18 декабря прошлого года. Я, по просьбе директора, доработала до конца учебного года и переехала сюда, в Двинск к дяде. Вот и вся моя история.

– Какие у вас планы на будущее, если, конечно, это не секрет?

– Помилуйте, Пётр Антонович, какой секрет. Сейчас я себе подыскиваю жилье и подала прошение в женскую гимназию на должность учителя русской словесности и учителя французского языка.

– А у дяди что плохо? – поинтересовался парень.

– Отнюдь. Меня приняли очень душевно, и я не испытываю никаких неудобств, – возразила женщина, – но я уже шесть лет живу самостоятельно и мне тяжело подстраиваться под чужие правила. Я – человек самостоятельный и желаю жить отдельно.

– Если желаете, то я могу поговорить с управляющим нашего дома. У нас во дворе сдаются небольшие трехкомнатные апартаменты. Возможно, найдется свободное жильё.

– Я была бы вам несказанно благодарна. У меня в этом городе кроме друзей семьи дяди нет никого знакомого. Обращаться к этим друзьям я не хочу. Боюсь кривотолков. Даже дядя и его жена не знают, что я собираюсь от них съехать. И вообще, я еще женщина не старая и надеюсь найти своего суженного, – закончила монолог женщина, бросив лукавый взгляд на Петра. – А каковы ваши планы, сударь?

– Я, как и старуха из пушкинской «Сказке о золотой рыбке», не хочу больше быть крестьянином, а хочу быть столбовым дворянином, можно, правда, и не столбовым.

В ответ Мария звонко рассмеялась и изрекла:

– А вы забавный, Пётр Антонович. С вами интересно.

Они еще целый час беседовали, сидя на лавочке. Пётр рассказывал о Сибири, которую он когда-то на самом деле изъездил вдоль и поперёк, о ее уникальной и не повторимой природе, о замечательных трудолюбивых и радушных людях. Мария рассказала о Памирском крае. О жизни в гарнизоне. О местных жителях.

Как и в прошлый раз, Пётр проводил Марию и её юного кузена до дома. Как бы невзначай, Мария Александровна сообщила, что она любит после обеда сидеть в небольшом общественном садике рядом с домом в беседке и читать книгу.

Придя домой, Пётр задумался: стоит ли искать жилье для потенциальной любовницы во дворе его дома. Кто знает, как сложатся отношения с Марией Савицкой. «Нет, – решил парень, – селить ее в одном доме с собой ни к чему, но помочь с квартирой нужно».

На следующий день с утра он начал методично опрашивать дворников о наличии пустующих квартир, щедро раздавая гривенники из запасов Вариса Виксны. К обеду у парня было восемь адресов пустующих квартир приемлемой для Марии Савицкой ценой аренды. Дома он переписал адреса на бумагу производства начала века, положил в конверт и с нарочным, сыном Мары, отправил Марии.

До конца недели Пётр днем копался в компьютере выискивая и систематизируя информацию по медицине, а по вечерам составлял каталог ценностей из «оружейного музея» в потаенной комнате. Попутно он отыскал солидную стопку облигаций как государственного, так и местного займа на сумму более пятьдесят тысяч рублей и акций нескольких банков на семьдесят тысяч рубликов. Кроме того, наличествовала цела пачка векселей на кругленькую сумму в сорок тысяч.

Все облигации и около пятьдесят процентов акций оказались оформлены на предъявителя, и Пётр мог их со спокойной совестью присвоить. Остальные акции и, естественно, векселя являлись именными и ими могут воспользоваться, по закону, только наследники. Пётр выяснил позже, что он может стать бенефициаром именных ценных бумаг, если наследники напишут передаточную подпись на векселях и именных акциях.

Пётр после долгих размышлений придумал, как заполучить выгоду от найденных бумаг и, вдобавок, получить в личную собственность эту квартиру как часть вознаграждения за как будто найденные в подвале именные акции и векселя. По закону ему полагается пятьдесят процентов от стоимости находки: около сорока тысяч рублей.

Пётр поставил пометку в записной книжке:

1. Найти маклера по недвижимости. Узнать примерную стоимость покупки апартаментов, подобных моим.

2. Разобраться с нюансами и доходностью ценных бумаг.

Весь вечер парень находился в некоторой прострации: он с каждым днем становится всё богаче, практически ничего для этого не делая. «Во пруха, во поперло!» – подумал парень.

В четверг Пётр занялся поисками агента по недвижимости. Купил газету и стал искать предложения по продаже жилья. Парень выявил два субъекта, промышляющих таким бизнесом. Один находился на Новом Строении, другой здесь, в Центре.

Парень остановил свой выбор на риелторе, действующего в Центре. Чтобы разыскать офис этого маклера, расположенного по адресу, улица Зеленая, дом 15. Пришлось поплутать в лабиринте домов внутри двора. Контора располагалась на первом этаже и нашлась по небольшой табличке «Чернобров. Торговля недвижимостью и аренда жилья». Не смотря на, казалось, не еврейскую фамилию, написанную на табличке, Петра встретил немолодой уже еврей с хитрой крысиной рожей, который выскочил на встречу клиенту лишь только позвенел звонок на входе.

– Чем могу быть вам полезен, уважаемый господин? – склонившись в поклоне, спросил риелтор.

– Мне хотелось бы приобрести апартаменты на Новом Форштадте, на пять- шесть комнат и по разумной цене.

– А какую цену вы считаете разумной? – попытался уточнить маклер.

– Вы предлагайте, а там видно будет, – уклончиво ответил Пётр. – Что вы имеете предложить?

– Прошу вас, присаживайтесь, – хозяин кабинета указал на стул и шустро перешел к бюро, откуда достал несколько папок и положил на стол перед клиентом. – Имею предложить великолепные полностью мебелированные апартаменты на углу Владимирской и Зеленой. Это то, что может быть достойным для такого многоуважаемого господина.

– И какая стоимость этих, как вы утверждаете, великолепных апартаментов?

– Только для вас, и только сейчас эти великолепные апартаменты вам обойдутся в сущие пустяки: всего одиннадцать тысяч пятьсот рублей, – безупречно честными глазами глядя на Петра сообщил риелтор.

– Извините уважаемый, но я не собираюсь переезжать в Петербург.

– А при чем тут Петербург? – опешил еврей.

– Потому что, уважаемый, вы назвали цену жилья в стольном граде и, притом, в самом центре. А я хочу купить квартиру здесь, в Двинске. Такие хоромы в Двинске стоят максимум три тысячи рублей ассигнациями.

– О мое бедное сердце! – господин Чернобров картинно приложил ладонь к левой части груди. – Как вы можете такое говорить, милостивый государь? Какие три тысячи рублей, каких ассигнаций? Эти достойнейшие апартаменты в доме Марковича стоят не меньше, как одиннадцать тысяч четыреста рублей.

– Вот что, уважаемый господин Чернобров, – Пётр решил зарубить торг в зародыше, – или вы назовете мне реальную, а не завышенную, как минимум, в два раза цену, или мне придется откланяться.

– Ну хорошо, – немного помявшись для приличия, изрек торговец недвижимостью, – шесть тысяч двести рублей.

– Не, с вами каши не сваришь, уважаемый господин маклер. Квартиры по цене дворца мне не подходят. Разрешите откланяться.

Пётр приподнял шляпу и направился к выходу.

– Шесть тысяч сто, – поспешно выкрикнул риелтор в спину уходящему клиенту.

– Я подумаю, – не поворачивая головы, ответил Пётр и вышел из конторы.

То, что последняя названная маклером стоимость квартиры была близка к реальной, парень уже понял и решил ориентироваться на нее при переговорах с наследниками Вариса Виксне.

Сейчас предстояло выяснить котировки найденных акций и процентные выплаты по ним. Где в Двинске 1913 года найти такую информацию Пётр не знал. Он глубоко сомневался, что в Двинске имелась букмекерская контора или конторы, где можно узнать рыночную стоимость этих акций, а выяснить процентные выплаты по акциям казалось ему делом нереальным. Абсолютно не разбираясь во всех видах ценных бумаг, их обороте и распределении дивидендов по ним, Пётр решил прошерстить информацию об этом, хранящуюся в памяти компьютера и на дисках. Он несказанно удивился, когда быстро нашел статью о займе города Двинска, осуществленным Двинской городской думой, а также список ценных бумаг, котировавшихся на Петроградской фондовой бирже, среди которых были акции трёх предприятий Двинска или связанных с Двинском, где указывалась их доходность. Исходя из полученных сведений, парень отложил для себя только облигации, так как на них была напечатана величина годовых выплат в процентах. Можно было начинать переговоры с наследниками Вариса Виксне.




Загрузка...