Минус двенадцать

21. Возвращение

Снова это давящее ощущение. Я едва чувствовал своё тело, не мог ничем пошевелить. Глаза не открывались, но сквозь ресницы проникал тусклый свет. Эти видения стали слишком навязчивыми. В голове гудело, в ушах звенело, но кое-как я смог различить чьи-то слова. «Мэтью»? Это же моё имя из мира, где я уже вовсе не школьник. Но разве он не видится мне после флайтера? Когда это я успел накачаться наркотой?

— Мэтью, — снова донеслось, словно через пелену. — Если слышите меня… пошевелить…

Слова прерывались из-за гула в голове, прислушиваться было ужасно тяжело. Первое, что я смог сделать, это сглотнуть ком в горле. И это оказалось ужасно неприятно, ведь там всё пересохло, словно всю влагу из тела вообще выкачали. Пришлось сделать это ещё раз.

— Приходит в себя, — послышался женский голос.

— Родственников… оповестили? — спросил мужской голос.

Женщина что-то ответила, но я вновь не услышал. Чёрт. Что со мной? Это точно иллюзия?

Я всё-таки смог приоткрыть глаза, однако невозможно было что-либо разглядеть — всё расплывалось. Одно я смог понять точно: передо мной стоял человек в белом халате. Доктор? Больница?

Издав тяжёлый хриплый выдох, я снова прикрыл веки, потому как свет, пусть и тусклый, больно резал глаза. И снова провалился в пустоту.

Очнувшись, я обнаружил себя всё так же лежащим на колене Криса. Мы всё ещё ехали. Сколько времени прошло? Снова приняв сидячее положение, я потёр глаза кулаками и посмотрел в окно.

— Мог бы ещё полежать, — тихо проговорил бельчонок, погладив меня по плечу.

Я обернулся к нему и положил свою руку на его. Такая тёплая.

— Да нормально. Немного полежал и хватит, — попытался улыбнуться, однако в душе назревали новые переживания.

Я жив? Жив в своём мире, в своей реальности? Тогда что же здесь за мир, реален ли он? Снова эти вопросы. Когда-то я уже поверил, что он реален, что тот мир я себе выдумал, что я всегда жил здесь, что у меня действительно были амнезия и галлюцинации от флайтера. Но… Мэтью — это точно моё имя, никак иначе. Ничего не понимаю: как я могу жить две жизни, как они обе могут быть реальны? Не хочу, чтобы Крис оказался иллюзией.

— Мэл, ты чего? — прошептал он, наклонившись и заглядывая мне в глаза. — Выглядишь… странно.

— Странно? — переспросил я, всё ещё неуверенно улыбаясь. Выглядело, видимо, действительно неестественно.

— Как-то болезненно. Тебе нехорошо?

— Нет. Нет, всё нормально. Правда.

Я прочистил горло и облизнул пересохшие губы, садясь ровнее. Надо выкинуть всё произошедшее из головы. Эти странные видения… Если расскажу кому-нибудь, наверняка решат, что опять употребляю. Никто не поверит во второй реальный мир, потому что это будет звучать как чистой воды бред. И то, что я неконтролируемо вырубаюсь, — очень плохо. Да, я чувствую это заранее, но никак не могу предотвратить. Может, что-нибудь типа нашатыря поможет? Нужно будет этим озадачиться.

Машина заехала прямо в какое-то здание, в салоне сразу стало намного темнее. Когда мы остановились, парочка наших провожатых вышла, а мы, переглянувшись, последовали за ними. Из-за того, что вырубался, я теперь совсем не представлял, в каком районе города нахожусь, и от того было ещё более дискомфортно. Куда бежать, случись что неожиданное?

Нас завели в лифт, и мы поехали на последний подземный этаж, то есть на пятнадцатый. Да уж, оттуда хрен убежишь даже при большом желании, слишком низко.

Пока спускались, все молчали. Наши провожатые задумчиво поглядывали на нас, а я лишь держал Кристэла за руку.

— А тебе вообще сколько лет? — вдруг спросила Виолетт, покосившись на наши руки.

— Почему это имеет значение? — недоверчиво хмыкнул я. — Вы же собираетесь сканировать мою личную информацию, сейчас сами всё узнаете.

Виолетт усмехнулась и пожала плечами, отвернувшись.

— И то верно. Но вы же просто близкие друзья, да?

— Конечно. Разве похоже ещё на что-то? — с такой же усмешкой ответил я.

Из-за этого короткого разговора бельчонок как-то ещё сильнее помрачнел, но руку не отпустил. Не бойся, рыжик, никто не заявит на тебя, пока я не даю поводов. А я их не дам ни в коем случае.

Вскоре мы оказались во вполне обычной квартире со светлыми стенами и почти полным отсутствием мебели. А ещё в ней было довольно душно, как будто вентиляция плохо работала.

— Олли? — крикнула Виолетт, проходя через прихожую первой. — Ты же не забыл, что мы приедем? Ты здесь?

Послышался звук открывшейся двери где-то из глубины квартиры, и мы, пройдя через прихожую и кухню, оказались в небольшом коридорчике. В дальнем его конце из открытой двери выглядывал мужчина-мацс на вид лет тридцати пяти с кошачьими серыми ушами и тряпичной маской, прикрывающей нижнюю часть лица. Кивнув нам, он снова исчез в комнате.

— Только без лишних телодвижений, мне ещё по другим делам нужно ехать, — произнёс он, даже не поздоровавшись и не взглянув на нас с Крисом. — Давайте браслеты.

Виолетт достала коробку, а тем временем кийго указал нам на небольшой диван у одной из стен комнаты.

— Присядьте, это не очень быстро.

Мы молча выполнили указания и стали наблюдать, как мацс достаёт наши браслеты и перекладывает на небольшую подсвеченную панель на столе, на котором ещё находилась клавиатура и несколько мониторов. А потом он сел за них и стал что-то набирать, на экране начали открываться окна, но рассмотреть что-либо конкретное было почти невозможно — слишком мелкий шрифт, с расстояния не прочесть. Кийго встал за спиной этого хакера, а Виолетт села рядом со мной на диванчик и потянулась.

— Ну вот, сейчас просканируют вас и сможем поговорить откровеннее, — произнесла она, поправляя одежду.

На самом деле, эта квартира вообще не выглядела жилой. Будто сюда приезжали только для того, чтобы воспользоваться этим компьютером, а потом снова уезжали. Теперь понятно, почему они не боялись, что мы запомним дорогу, видимо, никакой важной информации у них здесь не хранилось.

Мы просидели в тишине где-то минут двадцать. Я за это время съехал по спинке в полулежачее положение и смотрел, как мацс с кийго вычитывают информацию о нас.

— Лиавес Альварес, — вдруг произнёс кийго и перевёл на меня взгляд. — Что вас с ним связывает? Вчера он звонил вам, Мэлори.

Я изогнул бровь и подобрался, усевшись поприличнее. Пока мы ехали, я что-то и не подумал, что это может стать проблемой. Не о том думал вообще.

— Да. Это друг нашего друга, — спокойно ответил я. — Я просил его найти информацию об отце Кристэла. Мы же думаем, что это его долг на Криса перекинули. Но больше он ни о чём не в курсе. Да и сказал, что никак больше помочь нам не сможет.

Кийго недоверчиво сощурился, сложив руки на груди, и снова обернулся к мацсу.

— Можешь включить запись их разговора? — спросил он.

Тот лишь тихо хмыкнул и снова стал что-то набирать на клавиатуре. Так тут действительно все разговоры записываются? Полезное знание. Кажется, по телефону и правда ни о чём прямо говорить нельзя. Хорошо, что ничего вредящего мне я ещё и не успел сказать. Вроде бы.

Через пару минут мацс и правда включил наш разговор во всеуслышание. Он был коротким, Лив всего лишь сообщил, что успел узнать о Кейсоне, ничего другого мы не обсуждали. Но от этого их подозрения, как и ожидалось, не очень-то развеялись. Кийго потопал ногой и недовольно поджал губы, глядя на мою подноготную на экране.

— Ещё знакомые дрэйды есть? — спросил он, снова кинув на меня косой недоверчивый взгляд.

— Ну да, я работаю на одну женщину, она выращивает лечебные травы. Конкретно я ухаживаю за вирагом.

— Имя?

— Альтис. Фамилии не знаю.

— Она работает на тёмных?

— Без понятия, — хмыкнул я, пожав плечами. — Я же просто работаю у неё, я ей не друг.

— Альтис? — переспросила Виолетт. — Если это Альтис Омел, то всё в порядке. Можешь сказать, как она выглядит?

Я как можно подробнее описал её, после чего все замолчали, снова глядя на дисплей. Вскоре мацс открыл фотографию Альтис на весь экран, и я кивнул, подтвердив, что это она.

— Мы её уже проверяли. Она заключала договор с одной из наших баз и снабжала лекарственными травами за хорошую цену. Можешь мне поверить, — обратилась Виолетт к кийго. — Она точно отказалась от поддержки тёмных, так что в этом вопросе волноваться не о чем.

Надо же, так она действительно работает подпольно, раз заключала договора с повстанцами. Возможно, ещё и наркодилерам вираг продаёт, а сама потом рассказывает, что выращивает «исключительно в лечебных целях». Но что-то мне теперь подсказывало, что продажами только на лечебные цели сыт не будешь.

— Хорошо, — слабо кивнул кийго. — Тогда мы проверим этого Лиавеса, а потом свяжемся с вами. А пока, простите, мы не можем дать вам больше информации.

— Вот так. Подъём, ребята, мы отвезём вас обратно, — произнесла Виолетт, поднимаясь с диванчика. — Уже можно забрать их браслеты?

— Да, забирай, — ответил мацс, не отрываясь от своего занятия.

Девушка тут же сгребла их со светящейся панели и снова отправила в коробку, а затем кивнула нам на дверь. Я встал на ноги и подал руку Крису, который взялся за неё и аккуратно поднялся следом.

— И как долго вы будете проверять этого человека? — спросил он, идя за Виолетт. — Ничего, кроме общего друга, нас с ним действительно не связывает.

— День. Может, два, — ответил кийго, следовавший за нами. — Если подтвердятся ваши слова.

— А потом что? Нам придётся куда-то ехать? — задал вопрос я. Радовало, что эти люди мне рот не затыкали и принимали за полноценного переговорщика, несмотря на возраст.

— Да, придётся. Мы не можем покидать город.

— Вообще-то и я не могу, — хмыкнул Крис. — Точнее, я не могу пользоваться браслетом для оплаты чего-либо, а значит не могу покупать билеты. И в таком состоянии на байк не сяду, а машины у меня нет.

— Но у вас ведь есть друг, который вполне может вас отвезти, — усмехнулась Виолетт, махнув рукой, не оборачиваясь при этом к нам.

— Так вы видели? — тихо спросил я.

— То, что ты был за рулём мото, когда вы подъехали к закусочной? Конечно, — легко ответил кийго. — Это ваше дело.

— Именно потому, что он несовершеннолетний, я и не хотел, чтобы он со мной куда-то ехал, — недовольно ответил Крис, заходя за Виолетт в лифт.

— А это уже давай обсудим и решим наедине, — хмыкнул я, встав рядом с ним.

Кийго зашёл последним, и мы наконец поехали наверх. Даже в лифте было не так душно, как в той квартире. Может, это из-за глубины? А ведь есть люди, которые так глубоко живут всю свою жизнь.

Вернувшись в машину, мы снова отправились в закусочную. Главное, чтобы меня снова не вырубило в ближайшее время, а особенно, когда я буду за рулём. А то придётся объяснять Крису то, чего я ещё и сам не понимал. Однако путь назад прошёл без происшествий. В закусочной нам снова отдали браслеты, которые мы сразу же надели и отправились домой. Было немного обидно, что они нас стали в чём-то подозревать из-за Лива, вследствие чего всё отложилось на несколько дней, но, с другой стороны, дрэйдов в этом мире жило очень немало и, как мне кажется, просто невозможно никогда не столкнуться и не законтактировать ни с одним из них на протяжении всей жизни. Эти повстанцы просто параноили. Не зря, скорее всего, но всё же параноили.

Наверняка Крис всё время по пути домой думал о том, как бы отвадить меня от поездки к повстанцам. А я уже думал, как его убедить в том, что я ему нужен. Слишком сильно не хотелось отпускать его одного. Я чувствовал, что часть ответственности во всём происходящем в его жизни лежит на мне и потому не хотел оставаться в стороне. Так что, как только мы оказались рядом с его домом и слезли с байка, я сразу же завёл разговор:

— Я поеду с тобой, Крис, это не обсуждается. Пока я жив и здоров, одного тебя не отпущу.

— В кого ты такой упёртый? — вздохнул бельчонок, поправляя волосы после снятия шлема. — А я вот не хочу, чтобы ты пропускал школу, работу и гробил из-за меня свою жизнь, связываясь с повстанцами. И что мне делать?

— Смириться, что я упёртее тебя, — усмехнулся я, взяв байк за руль, после чего повёл его к дому. — Даже если я пропущу в школе пару недель, я смогу нагнать потом.

— А если не пару недель? Если это растянется на не один месяц? Совсем забросишь учёбу?

— Тогда я тем более не имею права оставить тебя одного там. Хочу быть рядом и знать, что с тобой всё в порядке. Если тебе придётся скрываться от тёмных дрэйдов, я не хочу неизвестно на сколько потерять с тобой связь и мучиться догадками.

— Представь, каково будет Найле, если ты пропадёшь, Мэл. — Грустно сдвинув брови и посмотрев на меня, Крис оперся плечом о стену лифта, в который мы только что вошли. — Неужели я тебе важнее, чем Найла?

— Знаешь, это нечестно. Я не хочу вас сравнивать. Моей маме будет так же тяжело, как твоей сестре, но только ты постоянно упоминаешь о том, что будет именно с Найлой. А то, что то же самое будет с Аей, тебя не останавливает. Может, тогда вообще ничего не делать, чтобы ни Найла, ни Ая не волновались о наших делах? Останемся здесь, будешь ездить на арену, калечиться, а я зато буду продолжать ходить в школу. Сделаем вид, что всё хорошо, и будем довольствоваться, что мы как последние лохи смирились с вопиющей несправедливостью, так?

— Ты слишком критичен, — покачал головой Кристэл и отвернулся, сложив руки на груди.

— А ты не хочешь никого обременять своими проблемами, могу понять, — ответил я, взяв бельчонка за руку. — Но и ты пойми, что иногда помощь действительно нужна. Если бы не Лив и Флой, ты бы точно всё ещё лежал в больнице арены и готовился к новому бою. А так у нас есть шанс что-то исправить.

— Или сделать ещё хуже…

Тут уж мне не нашлось, что ответить, ведь он был прав. Мы не знали, куда нас приведёт этот путь. Но мы уже встали на него и развернуться назад было бы глупо. Это было бы равносильно тому, чтобы сдаться без борьбы. Мы должны были попытаться сделать хоть что-то.

— Но что бы там ни было, лучше мы сделаем или хуже, я должен быть рядом, — тихо произнёс я. — Обязан. Я не прощу себе, если отпущу тебя одного.

Крис легко улыбнулся и погладил меня по волосам между ушей, от чего мурашки побежали по коже.

— Что за проныра мне достался? — с грустью усмехнулся он. — А я не прощу себе, если с тобой из-за меня что-то случится.

— Я постараюсь, чтобы не случилось. Давай пообещаем вернуться домой вместе живыми и невредимыми, решив все проблемы.

Хоть я и понимал, что такие обещания выполнить сложнее, чем сказать, но от подобных слов всё равно становилось немного спокойнее. И, кажется, Кристэлу тоже так казалось, потому как он крепче сжал мою руку и тихо согласился:

— Хорошо, давай пообещаем.

Заведя мотоцикл в квартиру, я взял с Криса слово, что он позвонит мне, как только повстанцы с ним свяжутся, ведь в этом не было сомнений, и отправился домой. Всё же мы ещё никуда не уехали, а школьные задания делать было необходимо. Хотя, конечно, после всего этого было сложно настроиться на учебный лад, мыслями я постоянно возвращался к проблемам Криса и предстоящей поездке, не зная, что говорить Найле, чтобы она не волновалась. Ведь на связь с ней я, скорее всего, какое-то время не выйду, а рассказывать о том, куда именно мы отправляемся и зачем, было нельзя ради её же безопасности. Почему всё стало так сложно?

Снова эти запахи и эти звуки. Сделав уроки, я уснул в собственной кровати, и теперь мне снова снился мой прежний мир. Или не снился. Я до сих пор не понимал. Единственное, во что я всё больше хотелось верить: моя прежняя жизнь не выдумка наркомана. Она существовала, но… Как возможно одновременно жить в двух мирах и не помнить этого?

Сглотнув, чтобы промочить вновь пересохшее горло, я стал пытаться открыть глаза. Было уже не так тяжело, как в прошлый раз, хотя образы всё ещё расплывались, а половину тела как минимум я вообще не чувствовал. Но всё же, хмурясь и щурясь, я пытался справиться с трещанием и писком в голове, чтобы оглядеться. Сейчас рядом никого не было, вокруг — никакой мебели, только что-то вроде белых занавесок, а с потолка светила тусклая лампа. Хотелось хоть как-то пошевелиться, но пока слабо откликались только шея и пальцы рук.

Над ухом пищали аппараты, на которые посмотреть я не мог. Но они будто стали издавать звук интенсивнее, а потому вскоре сквозь звон в ушах до слуха донеслись чьи-то приглушенные шаги.

— Мэтью? — негромко спросил мужчина в белом халате, отодвинувший шторку в сторону. — Вы меня слышите?

Я зажмурился, потому как из-за его голоса в голове запищало ещё сильнее, но всё же в ответ слегка качнул головой. Хотелось задать столько вопросов, однако пока что я не мог даже горло прочистить без боли. Сил в теле не было совсем, хотя, казалось бы, если я был в каком-нибудь коматозе, то прошло ведь не так чтобы много времени. Или это придурочный Мэлори что-то натворил с моим телом и теперь я совсем развалюха? Кажется, вопросов стало ещё больше.

— Не волнуйтесь и не торопитесь, — произнёс мужчина, которого я вновь пытался рассмотреть. В этот момент из-за шторки появился ещё один работник больницы, на этот раз медсестра, которая стала переписывать в, видимо, мою карту показания аппаратов, стоящих рядом с кроватью.

— Мы оповестили ваших родственников, сегодня обязательно приедет кто-то из них, — продолжал успокаивать меня доктор, а я вдруг понял, что я снова увижу родных маму, отца и брата. Найла, конечно, прекрасная мама-кошка, но родители этого мира мне всё же были дороже. И я так соскучился, что захотелось увидеть их побыстрее.

— Хотите пить? — спросила медсестра, на что я снова легко кивнул. Та буквально за минуту вернулась ко мне со стаканом и трубочкой, чтобы мне было удобнее. — Только пару глотков, больше пока нельзя.

Я не ожидал, что будет трудно даже сделать эти пару несчастных глотков, но зато в горле сразу стало легче. Правда, я почувствовал, как эта самая вода прошла по глотке и заполнила желудок. Кажется, это единственная «еда», оказавшаяся в моём теле за долгое время, я такого странного чувства физической пустоты никогда не испытывал.

Посмотрев записи в карте, доктор отправил её в кармашек на спинке кровати и снова обратился ко мне:

— Пальцами можете шевелить?

В ответ я попробовал сжать ладонь в кулак, однако этого не получилось. Но пальцы всё же хоть как-то задвигались, потому медсестра сразу же вложила мне в руку маленький пульт с кнопкой.

— Нажмёте на кнопку, если чего-то захотите, — легко улыбнулась она. — Она очень легко нажимается, так что сил точно хватит.

— Отдыхайте пока, — продолжил доктор. — Позже к вам придут сделать массаж, а я проведу осмотр. А пока вы одни, если снова захотите спать, спите. И ни о чём не волнуйтесь, вы под присмотром и в безопасности.

— Спасибо, — хрипло прошептал я, понимая, что пока что мне лучше особо не говорить. Кажется, в норму мне теперь придётся приходить долго, так что я был даже рад, что меня не начнут вертеть, слушать и смотреть прямо сейчас.

Голова всё ещё немного кружилась и трещала, так что я действительно прикрыл глаза и, кажется, задремал. Но как только услышал, что шторка снова отодвинулось, открыл глаза и наконец увидел маму. Та сразу бросилась ко мне обниматься со слезами на глазах, тихо приговаривая:

— Мэт, хвала господу, ты очнулся. Я так волновалась всё это время.

Обнять в ответ я пока что её не мог, сил поднять руки не хватало, но было так приятно её видеть и чувствовать её тёплую кожу своей щекой, что невольно у самого слёзы навернулись. Я ведь уже почти поверил, что она ненастоящая, уже не надеялся увидеть. И какое же облегчение я сейчас чувствовал от того, что ошибался.

— Мам…

— Что? — спросила она, отстранившись и вытирая слёзы, но при этом улыбаясь.

— Что со мной… случилось? — смог выдавить я, ведь всё же узнать, был Мэлори в моём теле или нет, сейчас казалось самым важным.

— Ты… Если ты не помнишь, — неуверенно ответила мама, поджав губы, и стала поправлять моё одеяло, чтобы не смотреть в глаза, — мы всё обязательно тебе расскажем. Но позже. Доктор сказал, что сейчас тебе лучше не волноваться, а только отдыхать.

Вот только незнание меня мучило больше. Лежал ли я всё это время в больнице или творил дичь, ведомый разумом совсем неблагонадёжного подростка, и оказался ли здесь по его вине, узнать уж очень хотелось.

— Я помню, как упал с байка… при прыжке, — снова хрипло проговорил я почти шепотом, ведь голос словно не хотел прорезаться. — А потом ничего.

У мамы на глазах снова заблестели слёзы, и она вновь молча меня обняла. Но это было совсем не ответом на мой вопрос, а потому я так и остался в непонятках. Единственное, что стало понятно, так это то, что от мамы я ответов сейчас не дождусь.

Вскоре пришла медсестра, на этот раз уже другая, и присела на стул рядом со мной. А когда она отодвинула с меня одеяло, я просто обомлел, увидев свою костлявую руку во всей красе. Так сильно похудел, кожа да кости. Где красивый подкачанный бицепс, всего ничего времени ведь прошло? А когда я представил, что так теперь наверняка выглядит всё тело и в том числе лицо, меня просто ужас пробрал. Я что, и правда провалялся в коме всё это время? Я бы обрадовался, что настоящего Мэла в моём теле не было, но, глядя на этот тощий кошмар, радость как-то испарилась. Теперь думалось, что, может, было бы и неплохо, очутись он в моем теле, пусть бы потратил все деньги, но зато ел бы и двигался, и этого ужаса с моим телом не случилось бы.

— Да уж, сейчас я явно «красивее», чем когда бы то ни было, — хрипло хмыкнул я, прикрывая глаза, лишь бы не смотреть. — Мне можно поесть?

— Позже вам принесут куриный бульон и сок. Ничего другого вам сейчас точно нельзя, — ответила медсестра, начавшая разминать мои высохшие мышцы на руке.

— Не волнуйся, теперь сможешь постепенно прийти в норму, — добродушно отозвалась мама, погладив меня по плечу. А я лишь тяжело вздохнул, понимая, что всё тело натурально болит от долгого лежания в одной позе.

— Мне бы хоть на бок перевернуться, — проговорил я, понимая, что сил становится всё меньше. — Опять вырубает.

— Отдыхайте, мистер Рут, сейчас вам это необходимо как никогда, — произнесла медсестра, хотя я и без её разрешения снова выключился бы. Короткий разговор словно выжал все соки, а в голове вновь сильно гудело, так что сон сейчас казался спасительным.

Снова я проснулся уже позже, увидев рядом не только маму, но и брата с отцом. И даже смог легко улыбнуться, пока они по очереди обнимали меня и говорили, как сильно волновались. Знали бы они, как я волновался, ведь думал, что никогда к прежней жизни уже не вернусь и никогда никого из них не увижу. А сейчас мне как будто вернули мой шанс на жизнь.

Попросив поправить мне подушку, я с облегчением выдохнул, ведь стало хоть сколько-то удобнее, и начал слушать о том, что теперь вся моя семья собралась ходить ко мне каждый день, а потом и вовсе забрать к себе домой. Я хотел было сказать, что предпочитаю вернуться в свою квартиру, но меня прервал появившийся перед кроватью доктор.

— Мэтью, я хочу вас осмотреть и расспросить о том, что вы помните, — подойдя ближе и взяв карту, произнёс он. — Родственники могут уйти или остаться, как вы захотите.

— Пусть остаются, — ответил я, попытавшись пожать плечами, ведь вряд ли их что-то удивит из сказанного мной или доктором.

— Хорошо, тогда расскажите, что последнее вы помните? И помните ли вы общие данные о вас: полное имя, возраст, имена родственников?

— Угу. Мэтью Рут, двадцать шесть лет, мать зовут Джулия, отца — Томас, брата — Джонатан. А последнее, что помню, как я прыгнул на байке, при приземлении колесо пошло по косой, из-за чего я упал и ударился. А потом ничего.

— Хорошо, значит, с памятью всё более-менее в порядке, — кивнул доктор и отложил планшетку с моей картой, посмотрев мне в глаза. — А теперь я должен вам сказать, что с вами произошло. Только не волнуйтесь. Вследствие падения у вас произошёл перелом поясничного отдела позвоночника, и вы впали в кому более чем на два месяца.

— Перелом позвоночника? — переспросил я, нахмурившись, вспоминая тот хруст и секундную боль перед тем, как очнуться в чужом теле. — Я смогу восстановиться?

— Это станет известно только после обследования. Сейчас ответьте мне, пожалуйста, на несколько вопросов: вы можете пошевелить пальцами ног?

Я прислушался к ощущениям, пытаясь почувствовать хоть что-то, но с разочарованием понял, что не чувствую ничего ниже пояса. Вообще. Всё, что выше, затекло и болело, но ниже не было боли. И сейчас мне казалось, что я должен шевелить ногами, но тело абсолютно не двигалось, и это было видно сквозь тонкое одеяло. Ком застрял в горле от понимания перспектив собственного будущего. Если я парализован ниже перелома, то моя жизнь никогда не станет прежней.

— Я не чувствую. Ничего, — тихо ответил я, прикрыв глаза.