Монархи Британии

Губитель: Генрих VIII

Этому монарху Британия обязана немалой толикой своих традиций — от гвардейцев-бифитеров в Тауэре до государственной англиканской церкви. Он сделал больше других для укрепления центральной власти и развития новых экономических порядков, благодаря которым его страна вскоре сделалась самой передовой в Европе. Тем не менее отношение англичан к Генриху VIII всегда было сложным — Чарльз Диккенс даже называл его «кровавым и грязным пятном на страницах английской истории»[72]. Виной тому не только скандалы вокруг шести жен Генриха, но и его бурный темперамент реформатора. Создавая одни традиции, король безжалостно рушил другие, не щадя ни старинных построек, ни человеческих жизней. В чем-то он очень походил на своего русского современника Ивана Грозного — даже число жен у них было одинаковым, — но в отличие от него не испытывал никаких побуждений к раскаянию. Правда, он не был и садистом — никого лично не убил и почти никогда не присутствовал при казнях, поскольку от вида крови ему становилось дурно.

Ломая голову над поступками Генриха, многие историки искали их причины в психологии короля, сформированной ранним сиротством, рано доставшейся властью и связанным с ней ощущением вседозволенности. Доля истины в этом есть — после многих лет гражданских войн Генрих был первым правителем, который воспитывался в королевском дворце и был с детства окружен почетом и преклонением. Он родился 28 июня 1491 года в Гринвиче и сначала пребывал в тени старшего брата Артура, изяществом и умом которого восхищались все придворные. Артуру предстояло стать не только королем, но и орудием осуществления хитроумных планов отца. Тот намеревался вступить в союз с Испанией для совместного противоборства со своим главным врагом — Францией. С этой целью в 1499 году начались переговоры по заключению брака между Артуром и Екатериной Арагонской, дочерью «католических монархов» Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской. Через два года 15-летняя невеста прибыла в Лондон, и в ноябре 1501-го ее обвенчали с принцем.

Генрих VII уже упивался грандиозными перспективами этого союза, когда в апреле 1502 года юный наследник заболел чахоткой и умер. Король вместе со всей страной тяжело переживал эту утрату, но не собирался отказываться от своих планов. Теперь жениться на испанской принцессе предстояло второму сыну Генриху, который был на пять лет младше своей избранницы. Было решено до достижения им брачного возраста оставить Екатерину в Англии, поселив ее в отдельном дворце. Принц Генрих об этом ничего не знал. Лишившись товарища по играм, он тоскливо бродил по дворцовым покоям, наблюдая за приготовлениями к новой свадьбе. Его сестра, принцесса Маргарита, выходила замуж за шотландского короля Якова IV — ей предстояло стать бабушкой злополучной Марии Стюарт. Свадьба состоялась в августе 1503-го, но еще до этого Генрих лишился матери. 36-летняя Елизавета Йоркская умерла от родильной горячки вместе с новорожденным младенцем. Кроме отца, у принца остался лишь один родственник — семилетняя сестренка Мэри.

От отца Генрих унаследовал непреклонный характер и упрямство, но во всем остальном больше походил на родственников матери — Йорков. Как и они, он был вспыльчив, необуздан в гневе, жаден до удовольствий. Обликом принц тоже напоминал не худощавых низкорослых Тюдоров, а статных Йорков. Высокий и атлетически сложенный, он был искусен во всем — прекрасно ездил на коне, метко стрелял из лука, сочинял стихи и по знанию Священного Писания соперничал с оксфордскими профессорами. Знаменитый гуманист Эразм Роттердамский, посетивший Лондон в 1500 году, был поражен познаниями юного принца, который на равных беседовал с ним о философских материях. Получив от Эразма стихотворное послание на латыни, Генрих через три дня прислал ответ — тоже на латыни и тоже в стихах. Не менее трех часов в день он посвящал ученым занятиям, но его никак нельзя было назвать книжным червем — оставшееся время он занимался охотой, спортивными играми и музицированием. Научившись играть на лютне, принц сам сочинил несколько песен, в числе которых называют и до сих пор любимые англичанами «Зеленые рукава».

Не меньше других наук Генрих преуспевал в «науке страсти нежной». Еще в юные годы жертвой его обаяния пало немало придворных дам, за что он не раз получал выговоры от отца. Принц встречал родительские нотации с плохо скрываемым раздражением — его давно злили мелочность и скупость Генриха VII. Король, в свою очередь, считал сына безответственным мотом и не раз прилюдно жалел об умершем Артуре. Он не торопился женить сына на заждавшейся Екатерине, требуя от испанского короля выплаты обещанного приданого. В конце концов Генрих-младший показал характер, пригрозив вообще отказаться от брачного контракта, заключенного без его согласия. Но король был не менее упрям — свадьба состоялась лишь после того, как 21 апреля 1509 года Генрих VII скончался.

Коронация нового монарха ознаменовалась давно забытыми пышными торжествами. Генрих старался показать своим подданным, что порядки в стране изменились. С этой целью он заточил в Тауэр, а после казнил Ричарда Эмпсона и Эдмунда Дадли — наиболее ненавистных сборщиков налогов. Вскоре финансы государства оказались в руках Томаса Уолси, сына мясника, поднявшегося до должности королевского раздатчика милостыни. Уолси был безмерно благодарен Тюдорам за свое возвышение, и его преданность могла сравниться только с его жадностью. Он вновь начал повышать налоги, а позже изобрел еще один способ увеличения доходов казны — порчу монеты. В серебро, из которого чеканились деньги, подмешивались дешевые металлы, что подстегивало инфляцию. Уолси не пренебрегал и всеми способами личного обогащения, включая взятки. Но об этом король узнал гораздо позже, а пока его больше занимали не скучные дела управления, а военные подвиги. Еще будучи принцем, он с друзьями-придворными устраивал рыцарские турниры, участники которых называли себя именами рыцарей Круглого Стола. Теперь для Генриха настало время проявить свои способности на настоящем поле брани.

Момент казался ему подходящим — в Европе бушевала война, в ходе которой Франция и Священная Римская империя оспаривали друг у друга контроль над Италией. Генрих решил ударить в спину терпевшим неудачи французам и отбить у них земли, утраченные после Столетней войны. С помощью верного Уолси он быстро набрал и вооружил большое войско — благо отец оставил ему полную казну денег. В мае 1512 года англичане высадились в Кале, куда через несколько недель подошла армия германского императора Максимилиана I. Генрих мечтал о походе на Париж, однако более реалистичный император ограничился захватом крепостей Турень и Теруан. После этого военные действия застопорились. С помощью Генриха империя добилась ухода французов из Италии и Наварры, оставив английскому королю только рыцарскую славу. Наконец терпение Генриха лопнуло — он решил покинуть неблагодарных союзников и заключить сепаратный мир с французским королем Людовиком ХII. Летом 1514 года переговоры завершились успехом. Ради политических целей Генрих легко пожертвовал счастьем близких людей — сестры Мэри и своего лучшего друга Чарльза Брэндона, герцога Саффолка. Молодые люди любили друг друга и собирались пожениться, но теперь 18-летней Мэри предстояло выйти замуж за 52-летнего Людовика. К ее радости, через несколько недель после свадьбы супруг умер, и принцесса на первом же корабле поспешила в Англию, в объятия Саффолка.

Пока Генрих воевал во Франции, в его владениях тоже не было мира. Править королевством он оставил королеву Екатерину, которая относилась к своим обязанностям весьма серьезно — заседала в Королевском совете, восхищая лордов своими разумными речами. В свободное время она тоже не сидела без дела, вышивая знамена для английской армии. Так же серьезно она относилась к другому делу — рождению наследника. Увы, эта задача оказалась для нее сложнее государственных обязанностей. Восемь раз за время своего брака Екатерина ждала ребенка, однако выжил лишь один новорожденный — дочь Мария. В самом начале 1511 года все королевство праздновало рождение королевского сына Генриха, но и он умер семь недель спустя. В августе 1513 года королева в очередной раз собиралась рожать, когда гонцы принесли известие — шотландский король Яков IV готовится к нападению на Англию. Говорили, что войско шотландцев насчитывает сто тысяч человек; историки считают эти данные преувеличенными, но так или иначе в поход отправилась почти вся шотландская знать. Стюарты и их подданные собирались отомстить Англии за все обиды, нанесенные со времен Эдуарда I.

Екатерина была в панике. К счастью, рядом с ней оказался Томас Говард, граф Суррей — опытный военачальник, сражавшийся еще при Босворте. Он отправился на север Англии укреплять оборону, в то время как беременная королева лично объезжала города и деревни, убеждая их жителей записываться в армию. В короткие сроки удалось собрать 60-тысячное войско, но нагрузки и волнения не прошли для королевы даром — в начале сентября она родила мертвого младенца. Тем временем шотландцы пересекли границу и углубились на территорию Нортумберленда, разоряя все на своем пути. 9 сентября в долине реки Флодден они попали в засаду. 70-летний Суррей провел хитроумный маневр. Шотландская армия потерпела страшное поражение — погибло почти 10 тысяч человек, включая большинство титулованной знати и самого короля Якова IV. Англичане потеряли всего 1500 человек. Новым королем Шотландии стал малолетний Яков V — сын английской принцессы Маргариты, ставшей при нем регентшей. С тех пор англо-шотландские войны надолго прекратились.

В сентябре 1514 года король вернулся домой и занялся делами королевства. Граф Суррей был назначен командующим армией, а верный Уолси стал архиепископом Йоркским. В следующем году Генрих сделал его кардиналом и лордом-канцлером, доверив ему все финансовые вопросы, а сам снова предался мечтам об идеальном рыцарстве и куртуазной любви. Снова начались турниры и «праздники роз», на которых утонченные придворные кавалеры изображали суровых рыцарей Артура. В феврале 1516-го короля отвлекли от празднеств — Екатерина родила дочь Марию. Ободренный этим Генрих вновь начал мечтать о сыне-наследнике, об идиллической семейной жизни на лоне природы, о веселых праздниках и рыцарских трудах.

Однако действительность то и дело грубо вторгалась в эти мечты. В мае 1517 года в Лондоне вспыхнул мятеж, направленный против иностранцев. К тому времени в столице обосновались тысячи фламандцев, итальянцев и немцев — трудолюбивых мастеров и удачливых торговцев. Английские ремесленники жаловались, что иноземцы отбирают у них работу. Некий Ланкольн поднял подмастерьев на бунт — толпы с факелами грабили и поджигали лавки иностранцев и их дома. Казалось, в Лондон вернулись грозные дни Уота Тайлера. Знаменитый в будущем гуманист Томас Мор, бывший тогда помощником столичного шерифа, отправился к восставшим и попробовал уговорить их разойтись, но все было напрасно.

Иначе действовал канцлер Уолси — он вызвал графа Суррея с его войсками, которые быстро навели порядок. Десятки бунтовщиков были схвачены и тут же повешены. Четыреста человек посадили в тюрьму в ожидании короля, который должен был решить их судьбу. Лишь спустя неделю Генрих вернулся из Ричмонда, очень недовольный тем, что его вырвали из мира рыцарских грез. В Вестминстере к нему привели осужденных, которые кинулись королю в ноги и принялись молить о прощении. К их просьбе присоединились сразу три королевы — Екатерина Арагонская, Маргарита Шотландская и Мэри Саффолк, бывшая королева Франции. Выдержав театральную паузу, Генрих поддался их уговорам. К тому времени решение уже было принято — Уолси убедил монарха проявить милосердие, что подняло бы авторитет верховной власти. Конечно, Генриху хотелось примерно наказать дерзких оборванцев, но он уже достаточно разбирался в политике, чтобы послушаться своего канцлера.

Что касается лицедейства, то по этой части королю всегда не было равных. Он обожал праздники и маскарады, во время которых появлялся перед придворными в костюмах странствующего рыцаря, трубадура, разбойника — и от души радовался, когда его «не узнавали». Ему всячески подыгрывал Уолси, который не меньше своего господина любил роскошь и развлечения. В его свите состояло около восьмисот человек, и выезд кардинала по пышности превосходил королевский. Обед Уолси состоял из 10–15 блюд, а на кухне в поте лица трудились два главных повара с двенадцатью помощниками. Кардинал имел тайную семью, жившую на окраине Лондона. Его привлекали не только богатство, но и власть. Мечтая о папской тиаре, Уолси всячески старался заручиться поддержкой французского короля и с этой целью укрепить отношения между Францией и Англией. В июне 1520 года благодаря его стараниям близ Кале встретились два монарха — Генрих и молодой король Франции Франциск I.

Место встречи получило название «поля золотой парчи» — из этого драгоценного материала были изготовлены палатки участников. На поле были возведены потешные замки, устраивались фейерверки, вина лились рекой. На организацию встречи Генрих затратил больше денег, чем ушло на короткую войну с Шотландией. Конечно, были и турниры, в которых англичане и французы вместе сражались против рыцарей из других стран. Два короля прекрасно поладили друг с другом, и раскаты их смеха то и дело доносились из большого алого шатра, где проходили переговоры. Но хитрый Франциск не собирался идти на уступки, и переговоры не дали ничего, кроме заявлений о «вечной дружбе». Этого, однако, хватило, чтобы новый германский император Карл V обеспокоился и постарался вбить клин в отношения между Англией и Францией. Первым делом он пообещал Уолси папский престол, и кардинал тут же начал нашептывать королю доводы в пользу союза с империей.

В июле 1522 года англичане и французы снова встретились на поле боя. Вслед за визитом в Англию императора Карла армия графа Суррея высадилась в Бретани и разграбила несколько городов. Сам король готовился отправиться на континент, но его сдерживала угроза с севера, где шотландцы снова взялись за оружие. К тому же у него не было денег на войну. Оставленная отцом полная казна почти опустела, и нужно было вводить новые налоги. В 1523 году Генрих вернулся домой и впервые за свое правление созвал парламент, чтобы добиться от него согласия на дополнительное налогообложение. Избранный спикером палаты общин Томас Мор заявил представлявшему короля Уолси, что повышение налогов вконец разорит народ и лишит короля опоры. Через несколько дней парламентарии все же выдали королю деньги на войну, но в значительно меньшем размере, чем от них требовалось.

Война вяло тянулась до 1525 года, когда в битве при Павии Карл V разгромил французского короля и взял его в плен. Генрих решил, что ему представился, наконец, случай для взятия Парижа, и вновь переправился на континент. Однако денег для решительного наступления опять не было. Военные поборы вызывали все большее возмущение в стране, и некоторые графства отказались выделить деньги. Когда герцог Норфолк, ответственный за сбор налогов в своем графстве, потребовал назвать ему имя зачинщиков бунта, ему ответили, что их зовут Голод и Нищета. Уолси пришлось широким жестом предложить королю покрыть недостающие суммы из личных средств. Генрих принял этот дар, но задумался: почему у его канцлера денег оказалось больше, чем у целой страны? Тем же вопросом задавались и англичане, среди которых росла ненависть к выскочке-кардиналу.

Уолси хорошо знал мстительный и непостоянный характер короля. Он понимал, что рано или поздно из него сделают козла отпущения, и отчаянно стремился к прекращению войны. В 1527 году Англии удалось заключить с освободившимся из плена Франциском мирный договор. Присмиревшему королю Франции пришлось согласиться на брак с десятилетней дочерью Генриха VIII. Правда, потом принцессе был найден более подходящий жених — второй сын Франциска, будущий король Генрих II. Наконец-то наступил мир, Уолси смог заняться пополнением казны, а король — борьбой с ересью. К тому времени в Европе началась Реформация, а в Англии вновь подняли голову уцелевшие лолларды. Такое положение не могло не беспокоить Генриха, и он взялся за написание трактата, обличающего протестантов. В 1521 году, когда написанная на хорошей латыни книга попала в руки папы Льва Х, он присудил английскому монарху титул «защитник веры» (fidei defensor). Папа представить себе не мог, что несколько лет спустя Генрих сделается одним из главных врагов Рима.

Романтически настроенные авторы до сих пор видят причину резкого поворота английской политики в охлаждении отношений Генриха с его испанской женой. Но, конечно же, подлинные причины были глубже — они заключались в социально-политическом развитии Англии. Генрих, как и его отец, ставил целью максимальное укрепление королевской власти. Одно препятствие на пути к этому — титулованная знать — было почти устранено за годы Войны Роз, однако другое — высшее духовенство — за годы войны только укрепило свое влияние. Церкви и монастырям принадлежали громадные богатства, которые вечно нуждавшийся в деньгах король был не прочь присвоить. Его выводило из себя и вмешательство римской курии в дела страны, ставшее особенно явным после того, как в личной жизни короля возникли проблемы. Генрих сделал ставку на горожан и мелкое дворянство, а эти слои населения не меньше его недолюбливали церковную и светскую знать. Последующие кровавые репрессии запятнали Генриха в глазах потомков, но можно сказать одно — они получили поддержку значительной части народа. Англичане, насмотревшиеся на феодальную смуту, резонно полагали, что сильная, пусть даже жестокая верховная власть куда лучше слабой.

Но если применить силу против своих противников Генрих решил вполне сознательно, то первым шагом на пути к этому решению стала все-таки страсть. Отношения с Екатериной Арагонской давно перестали устраивать его — с годами испанка увядала, полнела и становилась все более набожной, что не могло радовать пылкого и влюбчивого короля. К тому же Екатерина так и не смогла родить желанного наследника. Примерно до 1518 года король все же хранил верность супруге, но потом, что называется, пустился во все тяжкие. Около двух лет его любовницей была Элизабет Блаунт, родившая королю сына Фицроя, крестным отцом которого стал кардинал Уолси. Ее сменила 18-летняя фрейлина королевы Мэри Болейн, а вскоре король обратил благосклонное внимание и на ее сестру Анну, которой в 1523 году исполнилось 16. Придворные заметили Анну еще на «поле золотой парчи», где эта девушка, почти ребенок, держалась с необычайным изяществом и грацией. При этом Анна не отличалась красотой, к тому же имела два заметных недостатка: на левой руке у нее был рудиментарный шестой палец, а на ключице — большое родимое пятно. Однако находчивая фрейлина научилась скрывать это — она носила длинные, прикрывавшие кисть рукава и высокие воротники. С таким же искусством она очаровывала короля, который впервые в жизни влюбился, как мальчишка. Анна несколько лет провела при французском дворе, где во всех тонкостях обучилась искусству обращения с противоположным полом. В отличие от сестры Мэри, она не торопилась уступать домогательствам монарха, поставив перед ним почти невыполнимое условие — законный брак.

Генрих оказался в трудной ситуации. Римская церковь разрешала монархам развод лишь в случае бесплодия жены, а у королевы уже была дочь. К тому же племянником Екатерины был могущественный союзник Англии — император Карл V. И все же тюдоровское упрямство заставило короля пойти на рискованный шаг — попросить у папы разрешения на развод. Просьба мотивировалась тем, что Екатерина до замужества уже являлась женой брата Генриха (пусть и формальной) и, значит, находилась с мужем в непозволительно близком родстве. В 1527 году папа отказал королю в просьбе, но все же прислал в Англию комиссию во главе с кардиналом Кампеджио. В мае 1529 года папские посланцы и английские епископы созвали судебное заседание в лондонском монастыре Черных братьев. Суд затянулся надолго — представлявший короля Уолси старался избежать ссоры с Римом и вовсю использовал тактику проволочек. Между тем многие английские церковники и миряне возмущались поступком короля, хотя публично поддержать королеву осмелился лишь епископ Рочестерский Джон Фишер.

Генрих все больше терял терпение; ему не без оснований казалось, что Уолси плетет интриги за его спиной. Недовольство короля поддерживала Анна Болейн, которой никогда не нравился льстивый кардинал. Весной 1527 года Анна уступила, наконец, домогательствам своего венценосного ухажера и сделалась его любовницей. Очень скоро смышленая и бойкая на язык дама начала вмешиваться в политику, давая Генриху советы и высказывая суждения по самым разным вопросам. Это была ее роковая ошибка — король вовсе не собирался слушать чье-то мнение, кроме своего собственного. Но пока что он был ослеплен страстью, что немудрено: прелестная 20-летняя девушка сменила на его ложе 42-летнюю Екатерину, которая и в молодости относилась к утехам любви, как к досадной повинности. Отношения Генриха с женой свелись к минимуму, но Екатерина продолжала терпеть и делать вид, что ничего не происходит — ей, воспитанной в строгих испанских традициях, меньше всего хотелось выносить сор из королевской избы.

Влюбленные обосновались во дворце Хэмптон-Корт, который до этого принадлежал Уолси. Предусмотрительный кардинал подарил его королю, но это не помогло ему избежать опалы. Осмотрев подарок, Генрих хмуро осведомился, на какие деньги его министр выстроил столь роскошную резиденцию. Уолси и тут вывернулся, ответив, что строил дворец исключительно для того, чтобы преподнести его своему повелителю, однако судьба кардинала была решена. В октябре 1529 года его лишили поста канцлера, на который был назначен Томас Мор. Уолси погубила склонность к интригам — уехав подальше от столицы, он попытался завязать контакты с партией королевы Екатерины. Осенью 1530-го против него было начато дело о растрате государственных средств. Слугам короля было велено доставить Уолси из Йорка в Лондон как обычного преступника — верхом на муле, с ногами, связанными под брюхом животного. Этого 55-летний кардинал уже не выдержал — он умер (или покончил с собой) в самом начале пути на одном из постоялых дворов. Место Томаса Уолси у трона заняли два других Томаса — юрист Томас Кромвель и доктор богословия Томас Кранмер. Оба этих деятеля отличались не только блестящими способностями, но и полным отсутствием совести, что сильно облегчало их карьеру при неспокойном царствовании Генриха.

Кранмер написал книгу, где доказывалась недействительность брака Генриха и Екатерины. Это подвигло короля на решительные действия. В мае 1531 года делегация пэров и епископов посетила королеву в Гринвиче, убеждая ее согласиться на развод. Екатерина с неизменным упрямством ответила, что она остается законной супругой короля, что вызвало приступ гнева Генриха — он заявил, что впредь отказывается не только поддерживать с королевой какие-либо отношения, но даже видеться с ней. Екатерина осталась при собственном виндзорском дворе, который постепенно превращался в центр оппозиции королю. Консолидировались и силы сторонников Генриха, глашатаем которых теперь выступал Кромвель. В марте 1532-го он подготовил и представил в парламент петицию под названием «Жалоба на священников». Обходя вопрос о королевском разводе, петиция утверждала, что папа или любой другой чужеземец не могут иметь власти в Англии — вся она без остатка принадлежит королю. Против этого тезиса выступил канцлер Мор, справедливо увидевший в нем обоснование деспотизма. В мае 1532 года он оставил свой пост, и Большая королевская печать перешла в руки бесцветного и вполне лояльного Томаса Одли.

В августе того же года скончался престарелый архиепископ Кентерберийский Уорхэм. После долгих переговоров в январе 1533-го его место занял Кранмер, который через два дня заключил тайный брак короля и Анны Болейн. Причина такой спешки стала ясна позже — Анна была беременна и король надеялся на рождение долгожданного наследника. В апреле синод епископов объявил прежний брак Генриха недействительным, а парламент, начавший было протестовать, был оперативно распущен. 23 мая Кранмер официально объявил о новом браке короля, а спустя неделю состоялась коронация Анны. Несчастную Екатерину объявили «вдовствующей принцессой Уэльской» и сослали в поместье Бакден в Хантингдоншире, где она молилась и вышивала вместе с несколькими фрейлинами. Уехать в Испанию и даже видеться с испанскими посланцами ей запретили. Ходили слухи, что приближенные короля травят ее медленным ядом. Как бы то ни было, здоровье Екатерины начало ухудшаться, и в январе 1536 года она умерла. Испанской принцессе выпала важная историческая роль — ее развод с Генрихом оказался разводом Англии с католичеством.

Напряженность в отношениях короля с Римом развязала руки противникам папства в Англии. В Лондоне и других городах начали появляться кружки протестантов, соединявших давние идеи лоллардов с учением Лютера и других вождей Реформации. Их требования были прежними: отказ от подчинения папе, ликвидация церковной обрядности и иерархии, возвращение к обычаям ранних христиан. Король и его приближенные разделяли только первый пункт этой программы, но в своем противостоянии Риму они на время сделались союзниками радикалов. Это проявилось уже на парламенте 1532 года, который принял Акт о подчинении духовенства. И священникам, и монахам запрещалось принимать любые документы, идущие против интересов короны. Дальнейшие события развивались быстро. Король запретил английской церкви платить Риму налоги и окончательно отнял у папы право назначения епископов, передав его королю. В январе 1534-го эти решения были одобрены вновь собравшимся парламентом. В ответ 23 марта папа Климент VII незадолго до своей смерти отлучил Генриха от церкви. Однако этот шаг, прежде весьма опасный для европейских монархов, не причинил особого вреда королю, который к тому времени обеспечил себе поддержку большинства английских прелатов и богословов. Оксфордский университет провозгласил, что власть папы над Англией незаконна. В сентябре 1534-го совет епископов решил возносить за богослужением молитву об освобождении «от тирании и гнусного бесчинства римского епископа»[73]. А 3 ноября парламент принял Акт о супрематии, провозгласивший Генриха главой английской церкви.

Настало время наложить руку на церковные богатства, к которым уже давно жадно приглядывались приближенные короля. Достаточно сказать, что уже в 1532 году Томас Кромвель исподволь принялся переписывать имущество церквей и монастырей. В 1535-м тот же Кромвель был назначен главным викарием по церковным делам. Сразу же была начата общая ревизия церковных учреждений; в каждое из них был послан список из 86 вопросов об имуществе и владениях. За уклонение от ответов грозили суровыми наказаниями. В феврале следующего года отчет о ревизии был прочитан в парламенте, который под крики «долой монахов» принял билль об упразднении малых монастырей, где число монахов не превышало ста человек. После этого было закрыто более четырехсот монастырей. Ликвидация производилась с исключительной жестокостью — королевские чиновники подвергали монахов пыткам, чтобы заставить их выдать ценности, а тех, кто пытался спрятать реликвии, казнили. Сами обители, многие из которых были памятниками старины, безжалостно разрушались — впрочем, здесь главную роль сыграли не ревизоры, а местные жители, разбиравшие здания на стройматериалы.

Конфискация монастырского имущества изрядно пополнила казну, но и эти доходы скоро растаяли. Помимо военных нужд и бесконечных праздников, деньги уходили на грандиозное дворцовое строительство. После Генриха остались 55 новых дворцов, большая коллекция вышивок и гобеленов, обширные библиотеки в Уайтхолле и Гринвиче. К английскому двору, который прежде считался бедным и захолустным, потянулись законодатели мод, ученые и поэты со всей Европы. Поддержание королевского величия также требовало немалых расходов, как и укрепление обороноспособности страны. По приказу Генриха английские мастера и приглашенные иностранцы возводили новые крепости и переоснащали флот, охраняя Англию от вторжения. С каждым годом казна все больше нуждалась в деньгах, и церковные богатства были самым удобным источником ее пополнения.

В 1538 году настал черед крупных монастырей, которых насчитывалось около шестидесяти. В основном они сдавались добровольно, выдавая ценности казне и распуская братию по домам. Впрочем, и здесь происходило множество трагедий. Последний аббат Гластонбери Ричард Уайтинг вместе с двумя казначеями был пойман при попытке закопать в землю монастырские сокровища. Все трое были повешены, как и множество других монахов. Иногда за них вступались местные жители; особенно много таких случаев было на севере Англии. В октябре 1536 года вспыхнуло восстание в Линкольншире и Йоркшире, получившее название «Благочестивое паломничество». Хотя оно проходило под католическими лозунгами, главной его причиной были высокие налоги и произвол королевских чиновников. Восставшие крестьяне во главе с сельскими сквайрами образовали настоящую армию численностью 40 тысяч человек, но местные лорды уговорили ее разойтись, поверив обещаниям милости со стороны короля. Генрих даже встретился с вождем мятежников Робертом Аском и посулил ему и его людям прощение. Однако сразу за этим последовала жестокая расправа — сотни крестьян были повешены вдоль дорог графства, причем родственникам запретили снимать их тела. Когда в ответ на это вспыхнуло новое восстание, Аск был схвачен и повешен в Йорке.

Между тем террор уносил все новые жизни. Когда папа возвел в сан кардинала известного оппонента короля Джона Фишера, Генрих заявил, что пришлет в Рим его голову, чтобы на нее можно было надеть кардинальскую шапку. В июне 1535-го Фишер был казнен, та же судьба постигла и Томаса Мора. В свое время этот выдающийся гуманист видел в Генрихе просвещенного государя, призванного превратить Англию в придуманную им Утопию. Разочаровавшись в деспотичном и капризном короле, Мор покинул пост канцлера, а потом отказался признать Акт о супрематии. Брошенный в Тауэр, он упорно хранил верность своим взглядам и не отрекся от них на суде в Вестминстере, слушая дикие обвинения в государственной измене и колдовстве. Сначала мстительный король велел приговорить своего бывшего советника к варварской «квалифицированной казни» — его должны были протащить к месту казни волоком, а затем четвертовать. Боясь народного сочувствия к Мору, эту казнь заменили простым отсечением головы, которое провели не в Тайберне, где собиралось много людей, а во внутреннем дворе Тауэра. Мор был обезглавлен 6 июля 1535 года, завершив карьеру знаменитой остротой о своей бороде, которая не совершала измены. Позже Мор, Фишер и множество других жертв королевского гнева были причислены Римом к лику святых.

Между тем в области догматики Генрих фактически оставался католиком — он отвергал такие протестантские новшества, как причащение хлебом и вином, отказ от почитания святых, брак священников. В 1538 году король устроил диспут с немецкими лютеранами и «доказал» свою правоту при помощи английских богословов, которые дружным криком заглушали доводы оппонентов. В следующем году были приняты «десять правил веры», которые представляли собой компромисс между католичеством и протестантством. Тогда же первые радикалы, не признавшие нового учения, были отправлены в тюрьмы или повешены. Тем не менее число тех, кого не устраивала ограниченная реформация, продолжало расти; позже этих приверженцев «очищения» церкви прозвали пуританами. В 1539 году король сделал новый шаг к католицизму в так называемом «кровавом статуте», где трактовался деликатный вопрос о преосуществлении крови в вино во время причастия. Правда, спустя несколько лет произошел новый сдвиг — вышла «Королевская книга», в которой отразилась позиция умеренных протестантов. Все эти колебания отражали неуверенность короля, который разрушил старую церковную организацию, но явно не знал, как построить новую.

Не меньше религиозных вопросов Генриха занимала судьба династии — в 45 лет он так и не заимел законного наследника. 7 сентября 1533 года Анна родила ребенка, но радость короля оказалась преждевременной — на свет появился не долгожданный сын, а дочь, названная Елизаветой. После этого королева все же родила сына, но мертвого, и с тех пор уже не могла забеременеть. Это стало решающим фактором в изменении отношения Генриха к той, кого он так долго и страстно добивался. На него влияло и настроение народа, который недолюбливал разлучницу Анну, лишившую короля законной супруги. Поговаривали, что она приманила к себе Генриха колдовством, что она ведьма, желающая принести погибель всей Англии. Многих раздражала алчность новой королевы и ее родных — кроме положенного королеве содержания Анна получала доход от богатого графства Пемброк, а ее отец и братья — весьма доходные синекуры. При этом клан Болейнов не желал удовлетворяться достигнутым и вести себя тихо. Анна периодически устраивала мужу скандалы, требуя от него защиты ее королевских прав, и народная молва взваливала на «пучеглазую шлюху Нэн Баллен» вину за все жестокости Генриха.

Возникшая позже легенда о королеве как защитнице протестантской веры имеет мало общего с действительностью — прежде всего Анна защищала саму себя и свою любовь. Без сомнения, она любила Генриха и поэтому так сильно переживала любые признаки его охлаждения к ней. Даже смерть Екатерины Арагонской в январе 1536-го не утешила ее — при дворе шептались, что король увлекся Джейн Сеймур, сестрой одного из своих придворных. Джейн было уже двадцать семь лет, и она не отличалась особой красотой, но привлекла короля простотой, какой не приходилось ждать от умной и язвительной Анны. К тому же род Сеймуров славился плодовитостью, что было для Генриха особенно важно. Сближению короля с Джейн активно способствовали честолюбивый брат девушки Эдвард и многочисленные недоброжелатели королевы.

В конце января у расстроенной Анны случился выкидыш, что фактически предопределило печальный финал. По слухам, у мертвого младенца нашли серьезные телесные уродства, которые, согласно представлениям того времени, доказывали, что дитя — плод кровосмешения. Враги быстро отыскали подходящую кандидатуру — брата Анны Джорджа Болейна, который находился с сестрой в очень доверительных отношениях. Этим подозрениям поддался и король, который уже тяготился Анной и жаждал новых впечатлений. Решающим оказалось вмешательство Кромвеля, который, оценив расстановку сил, также склонился на сторону недругов королевы.

30 апреля 1536 года разразился скандал — на приеме во дворце Анна набросилась на давнего советника короля Генри Норриса, обвиняя его в том, что он замышляет жениться на ней в случае смерти ее супруга. Королевская юстиция действовала без промедления — в следующие два дня были арестованы Норрис, Джордж Болейн и придворный музыкант Марк Смитон. Все они были арестованы и подвергнуты пыткам, а 2 мая в Тауэр отправили саму Анну. Пока шло следствие, Генрих начал открыто появляться на людях в обществе Джейн Сеймур. В отношении своей пока еще супруги король не выказывал ни гнева, ни жалости — казалось, он попросту забыл о ней. 10 мая в Вестминстере начался суд над мнимыми заговорщиками. Ни Анна, ни другие подсудимые не признавали своей вины, и лишь музыкант Смитон туманно заявил, что заслуживает смерти.

Анну обвинили не только в прелюбодеянии, но и в попытке извести короля колдовством. Обвинительное заключение гласило: «Презирая брачный обет, злоумышляя против короля, уступая низменной похоти, она предательски вступала в мерзкие разговоры, обменивалась поцелуями, ласками и иным непотребством со слугами короля, понуждая их вступать в преступную связь»[74]. Этот чудовищный вердикт огласил дядя Анны, герцог Норфолк, бывший председателем суда. Королева уверенно и убедительно отвергла обвинения одно за другим, но ее никто не слушал. Пэры и прелаты послушно утвердили приговор — обезглавливание. 17 мая были казнены пятеро подсудимых-мужчин, а на следующий день на эшафот во внутреннем дворе Тауэра взошла сама Анна Болейн.

Казнь жены король отпраздновал наедине с Джейн Сеймур, которая уже на другой день сделалась его законной супругой. На время Генрих, казалось, обрел семейный мир. Один из его придворных, Джон Рассел, в мае 1536 года записывал в дневник: «Король попал из ада в рай, обретя нежность взамен злобы и коварства, свойственных первому»[75]. Новая жена действовала на Генриха умиротворяюще и пробуждала в нем сочувствие к обеим дочерям, которые оказались незаконными. Если маленькую Елизавету можно было не принимать в расчет, то Марии исполнилось уже двадцать, и она в полной мере унаследовала упрямство и испанскую гордость матери. Из своего дворцового заточения принцесса периодически предъявляла права на наследство — даже после того, как ей намекнули, что это может окончиться печально. К тому времени убежденность в своей правоте, подогреваемая придворными льстецами, окончательно превратила Генриха в капризного деспота. Он не остановился бы перед казнью собственной дочери, если бы хоть на миг поверил, что она угрожает его власти. К счастью, в этот миг рядом с королем оказалась не мстительная Анна, а кроткая Джейн, сумевшая пробудить милосердие в зачерствевшей душе супруга. В июле 1536-го Мария и Елизавета были признаны королевскими дочерьми, но лишены права наследования, которое закреплялось за будущими детьми новой королевы.

Народ искренне полюбил Джейн Сеймур — она вела себя скромно, не блистала пышными нарядами, а ее родня, за исключением брата Эдварда, держалась в отдалении от двора. Весной 1537 года выяснилось, что она беременна, и король волновался за судьбу будущего ребенка, хотя его в это время беспокоили религиозные проблемы и мятежи католиков на севере Англии. 12 октября в Хэмптон-Корте Джейн разрешилась здоровым младенцем мужского пола, который неделю спустя был торжественно объявлен принцем Уэльским. Торжества по всей стране продолжались несколько недель, но во дворце они прекратились уже 18 октября, когда у королевы началась родильная горячка. Все меры врачей оказались бессильными, и поздно ночью 23 октября несчастная Джейн скончалась. Хронист Эдвард Холл писал: «Никто в королевстве не страдал более Его величества, которого эта смерть заставила вернуться в Вестминстер, где он скорбел и долго пребывал в сокровенном одиночестве»[76].

Траур при дворе закончился только в феврале, и тогда же Томас Кромвель завел разговор о новой королевской женитьбе. Могущество королевского викария росло; в 1536 году он был назначен лордом-хранителем печати, а в 1539-м получил высшее звание лорда-протектора — фактически заместителя короля. Стремясь упрочить позиции протестантизма в Англии, Кромвель сделал ставку на брак короля с одной из немецких лютеранских принцесс. Сам Генрих, однако, больше склонялся к союзу с Карлом V и, соответственно, к браку с племянницей императора Кристиной Миланской. Посланный в Милан придворный художник Ганс Гольбейн привез портрет Кристины — прелестной 16-летней вдовы, только что лишившейся мужа. Король уже мечтал о скорой женитьбе, но неожиданно все сорвалось — летом 1538 года император заключил с французским королем Франциском очередной договор, в котором обе стороны обязались не вступать в соглашение с Англией. Тогда же папа Павел III пустил в ход давно заготовленную буллу, лишавшую Генриха английского трона. Это сделало брак короля с католической принцессой невозможным.

Возможность войны с Францией и империей заставила Генриха ускорить поиск невесты в лагере возможных союзников. В начале 1539 года всплыла кандидатура 24-летней Анны, дочери герцога Клеве — стратегически важной территории на Нижнем Рейне. Анну готовили в жены какому-нибудь из мелких германских принцев и воспитывали соответствующим образом — она была обучена лишь молитвам и рукоделию, с трудом читала по-немецки и редко выходила за стены дворца. Не отличалась она и красотой, но Кромвель твердо решил исправить этот недостаток. Посланному в Германию Гольбейну были даны необходимые инструкции, и на его портрете Анна предстала писаной красавицей. В октябре 1539-го Генрих согласился на брак и начал ждать прибытия невесты, которое все время откладывалось. Лишь 28 декабря принцесса появилась в Англии, и романтически настроенный король решил перехватить ее по пути, сыграв роль влюбленного незнакомца, как делал это не раз в молодости. Увы, годы сделали свое дело — Анна не смогла опознать своего нареченного в тучном мужчине, который с трудом протиснулся в дверь ее покоев во главе толпы людей в масках. Приняв незваных гостей за грабителей, девушка подняла отчаянный крик, использовав весь свой запас немецких ругательств. Озадаченный король признался в своем розыгрыше, но первое впечатление было испорчено. «Она мне не нравится», — сердито бросил он придворным, вернувшись в Лондон.

Брак был заключен 6 января 1540 года, но его церемония по настроению участников больше напоминала похороны. Не заладилась и интимная жизнь молодоженов — Генрих, как любой стареющий мужчина, боялся фиаско в отношениях с женщинами, а неискушенная Анна ничем не могла ему помочь. После первых нескольких ночей король уже не приближался к жене, хотя на людях сохранял видимость добрых отношений с ней. Его раздражение обрушилось на инициатора брака Кромвеля, на которого немедленно ополчились его враги из католической партии графа Норфолка. Им удалось обвинить министра не только в неудачах внешней политики, но и в религиозном расколе, который продолжал сотрясать Англию. Какое-то время Кромвель сохранял влияние и в апреле даже стал графом Эссексом и лордом-канцлером. Однако дни его были сочтены — противникам удалось убедить подозрительного короля, что его вернейший слуга намеревается посадить на английский трон немецкого протестантского принца. 10 июня недолговечный лорд-канцлер был заключен в Тауэр, а 28 июля обезглавлен.

Падение Кромвеля вызвало новую волну репрессий, на этот раз направленных против протестантов. Архиепископ Кранмер, как всегда, успел перестроиться в угоду новым настроениям короля, но его соратники, включая епископа Вустерского Хью Латимера, оказались в тюрьме. Впрочем, не стоит преувеличивать размах террора — число представителей знати, казненных при «кровавом» правлении Генриха, не превышало ста человек. Гораздо больше претерпел простой народ, страдавший от огораживаний — захвата крестьянских земель богатыми лордами. Толпы потерявших кров людей скитались по Англии, занимаясь нищенством и разбоем, что серьезно угрожало порядку в государстве. Генрих, как обычно, предпочел радикальное решение проблемы — в 1536 году был принят «кровавый статут», по которому бродяг полагалось бичевать и клеймить раскаленным железом, а после третьей поимки вешать. Уже после смерти короля был принят новый статут, который предписывал отбирать у нищих родителей детей и фактически отдавать их в рабство «дееспособным хозяевам». От этих мер погибли и пострадали многие тысячи людей, но английское государство окрепло — форсированный сгон крестьян с земли способствовал привлечению рабочих рук в торговлю и ремесленное производство, которым Тюдоры всячески покровительствовали.

Падение Кромвеля решило и судьбу новой королевы — в июне ее отослали в Ричмонд и там объявили, что ее брак с Генрихом является незаконным. В утешение принцессе достались солидные земельные владения, и она удалилась в замок Хивер, где жила до своей смерти в 1557 году. Анна Клевская покинула вершины власти без злобы и сожаления и была, кажется, довольна, что вообще осталась жива — в Европе о короле Англии ходили самые мрачные слухи. Теперь Генрих снова был холост и мог подумать о новой, пятой по счету женитьбе. Кандидатка была под рукой — 19-летняя фрейлина Кэтрин Говард, дочь лорда Эдмунда Говарда и племянница герцога Норфолка. Несмотря на молодость, она уже была опытной кокеткой и до знакомства с королем имела два довольно продолжительных романа с молодыми дворянами. Она хранила осторожность и на предостережения отвечала, что «женщина может миловаться с мужчиной и не зачать ребенка, если сама этого не захочет». Во всяком случае, она сумела произвести на Генриха впечатление невинной девицы, и 49-летний монарх снова поддался чувствам. В апреле 1540-го его встречи с Кэтрин стали регулярными, и, похоже, она, в отличие от Анны Болейн, не заставила его долго добиваться желанной близости.

В июле парламент пошел навстречу королю, обратившись к нему с просьбой жениться ради «сохранения преемственности наследования». При этом не учитывалось, что церковь обычно не позволяла даже монархам жениться более четырех раз, как и то, что Генрих и Кэтрин были довольно близкими родственниками — род Говардов происходил от Эдуарда III. 28 июля состоялась свадьба, после которой король какое-то время выглядел совершенно счастливым. Увы, очень скоро новая супруга, ставшая королевой Екатериной, проявила свои отрицательные качества — она оказалась ограниченной, легкомысленной и вдобавок жадной, а ее многочисленные родственники накинулись на государственное достояние, как мыши на сыр. Самой Екатерине были выделены богатые владения казненного Кромвеля и бывшие аббатства Гластонбери и Ридинг, а содержание ее многочисленной свиты обходилось в 4600 фунтов в год.

Хитроумная красавица старалась угождать всем желаниям мужа, но скоро разница в возрасте стала слишком заметной. На фоне молодости и очарования Екатерины физические недостатки Генриха становились слишком заметны, и это пробуждало в нем привычные реакции — раздражение и гнев. Он то набрасывался на жену с упреками, то целыми неделями отказывался видеться с ней, отговариваясь болезненным состоянием. Весной 1541-го темперамент Екатерины не выдержал — ей надоело быть покорной куклой в руках ворчливого мужа и жадных родственников, и она завела роман с одним из своих прежних поклонников — молодым придворным Томасом Калпепером. Скоро она совсем забыла об осторожности и сделала своим секретарем другого бывшего ухажера — Фрэнсиса Дэрема. При дворе быстро начали распространяться сплетни, и Генрих был, пожалуй, единственным, кто не слышал или не желал слышать об измене своей супруги. Екатерина продолжала окружать больного короля заботой, а оба ее любовника лелеяли мечты о высоком положении, которого они добьются после скорой смерти монарха.

Все сложилось иначе благодаря ревностному протестанту Ласселсу, который случайно узнал о предосудительном поведении королевы до брака и поспешил донести об этом архиепископу Кранмеру. В ноябре 1541 года началось расследование, и Дэрем был арестован. На первых же допросах он сознался во всем, выдав и Калпепера, что лишило Екатерину последней надежды. Для короля все случившееся стало страшным ударом; он метался по Хэмптон-Корту, то впадая в припадки гнева, то ударяясь в слезы. Несколько дней спустя он уехал на охоту, предоставив своим советникам распутывать ситуацию. 12 ноября Екатерину перевезли в отдаленный замок Сион, где продолжали допрашивать. Она сознавалась только в добрачных грехах и утверждала, что ее недавние отношения с Дэремом и Калпепером не шли дальше невинного флирта и были вызваны стремлением обоих мужчин добиться продвижения в карьере. Однако добытые под пыткой показания любовников изобличили ее во лжи, и 22 ноября было объявлено, что леди Говард предала честь и достоинство королевы. 10 декабря признанные виновными Калпепер и Дэрем были отправлены в Тайберн, где первого обезглавили, а второго подвергли четвертованию. Особая ненависть Генриха к Дэрему была вызвана тем, что тот еще до брака обесчестил юную королеву.

Сама Екатерина 10 февраля была перевезена в Тауэр, где выслушала свой приговор. Три дня спустя она взошла на плаху вместе со своей фрейлиной Джейн Рочфорт, вдовой казненного брата Анны Болейн. Опале подвергся и герцог Норфолк, а члены семьи Говардов были осуждены на лишение владений и ссылку. Намечался новый виток репрессий, и дрожавшие за свою жизнь члены королевского совета начали срочно подыскивать новую невесту, которая смогла бы смягчить гнев Генриха. Как ни странно, охотниц было мало — судьба всех предыдущих жен не вдохновляла даже самых честолюбивых придворных красавиц. Перспектива нового брака возникла только в 1543 году, и на этот раз выбор Генриха поставил в тупик даже самых близких к нему людей. Всегда ценивший в женщинах молодость и красоту король решил жениться на 30-летней вдове, похоронившей двух мужей и не отличавшейся ни миловидностью, ни светским лоском.

Это была Кэтрин Парр, дочь сельского дворянина из Уэстморленда. Потеряв отца в пятилетнем возрасте, она в 17 лет была выдана замуж за сына лорда Бороу, умершего три года спустя. Вскоре она стала женой лорда Лэтимера из Йоркшира, который примкнул к «Благочестивому паломничеству» и в результате оказался в королевской тюрьме, откуда вышел тяжелобольным. Последующие годы Кэтрин посвятила уходу за медленно угасавшим мужем, которого она перевезла в Лондон. Там на нее и обратил внимание король, которого в леди Лэтимер привлекало как раз то, чего не было в его прежних женах — солидность, спокойствие и материнская ласка. Всем этим Кэтрин обладала в полной мере, хотя детей у нее не было. Похоже, она никогда не любила короля и стремилась вступить в брак с братом Джейн Сеймур Томасом, который также добивался ее руки. Однако она знала, что сопротивление воле короля может оказаться гибельным не только для нее, но и для любимого ей человека. Поэтому после смерти мужа в марте 1543-го новоиспеченная вдова приняла предложение Генриха и поклялась стать ему верной и любящей женой.

Шестое бракосочетание Генриха состоялось 12 июля в Хэмптон-Кортском дворце. Похоже, новая жена устраивала всех — она придерживалась протестантских убеждений, но благодаря покойному мужу была связана и с католиками. Королева Екатерина была скромна, благочестива, неизменно приветлива и мила со всеми. Ей удалось добиться любви всех троих детей короля, что само по себе выглядело настоящим чудом. Наследник Эдуард, которому она заменила мать, стал благодаря ей убежденным протестантом. Сама Екатерина написала два благочестивых сочинения — вполне толковых, хотя и не выдававших особенной глубины мысли. Она и во дворце осталась провинциальной помещицей, любившей животных, цветы и немудреные сельские развлечения. В придворных интригах она не участвовала, как и члены ее семьи — даже ее энергичный брат Уильям Парр, ставший в 1543 году графом Эссексом, старался не примыкать ни к одной из враждующих партий.

Такое поведение в высшей степени устраивало короля, который чувствовал себя старым и больным и хотел только одного — надежного семейного тыла. Пышные торжества, охоты и маскарады ушли в прошлое, и быт королевской семьи в Хэмптон-Корте напоминал теперь будни какого-нибудь сквайра. Вернувшись вечером в покои после государственных дел, Генрих блаженно растягивался в кресле у камина, а жена читала ему вслух или молча вязала рядом, если у короля не было желания общаться. Екатерина была единственной, кто мог укрощать приступы королевского гнева, и многие придворные могли благодарить ее за спасение их жизни. Однако и у этой кроткой королевы нашлись враги — приверженцы католической партии во главе с епископом Вустерским Стивеном Гардинером. Они смогли настроить короля против радикальных протестантов, и в 1543 году, через несколько дней после свадьбы Екатерины, первые лютеране взошли на костер. Три года спустя за ними едва не последовала сама Екатерина — это случилось, когда Гардинер, пользуясь плохим настроением Генриха, выпросил у него разрешение на ее арест. Королева едва успела добиться встречи с мужем и отвергнуть обвинения в свой адрес. Посланный арестовать ее отряд увидел мирно гулявших вместе Генриха и Екатерину и был вынужден удалиться восвояси. Эта история привела к опале Гардинера, которого вывели из состава королевского совета.

Многие современные авторы уделяют столько внимания семейной жизни Генриха VIII, что порой кажется, будто король только и делал, что женился и разводился. Это не так — он проводил весьма активную внутреннюю и внешнюю политику. В его правление позиции английской монархии усилились не только внутри страны, но и на ее неспокойных окраинах — в Шотландии и Ирландии. Особенно много хлопот доставляла Ирландия, где королю не подчинялись не только гэльские вожди, но и английские бароны, которые приняли ирландские имена и обычаи и вели себя весьма независимо. В период борьбы за власть Генрих VII был вынужден назначить наместником Ирландии мятежного графа Килдэра. Его сын и наследник, Джеральд Фицджеральд, дважды отказывался выполнять приказы Генриха VIII. Сперва он отделался недолгим заключением в Тауэр, но во второй раз был обезглавлен. Его сын, Томас по прозвищу «Шелковый», тут же поднял восстание, с большим трудом подавленное английскими властями в 1535 году. Все мужчины из рода Фицджеральдов были казнены, а стены их замков сровнены с землей.

После подавления восстания Генрих назначил новым наместником Ирландии лорда Леонарда Грея, который решительно взялся за англизацию острова. Ирландцам было запрещено говорить на родном языке и носить старинную кельтскую одежду. Вожди кланов были лишены власти, а их владения конфискованы. Гэльское население массами сгонялось со своих земель, которые передавались английским поселенцам. Ирландцам были оставлены наименее плодородные области — Манстер и Коннахт. Носителей культурной традиции — ирландских бардов — было велено хватать и вешать как бродяг. Во время Реформации были закрыты многие монастыри, бывшие единственным источником образования в Ирландии. Тем не менее жители Зеленого острова упрямо держались за прежнюю религию, ставшую последним оплотом сопротивления. В итоге ирландцы остались католиками, что стало дополнительным поводом для вековой вражды между ними и поселившимися на их земле выходцами из Англии.

Беспокоили короля и шотландские дела. После начала Реформации местные феодалы вынудили короля Якова V разорвать отношения с Англией. В 1532 году между двумя королевствами вспыхнула война, которая представляла собой скорее цепь пограничных стычек. Более серьезный конфликт произошел в 1542 году — в ответ на английский рейд через границу большая шотландская армия вторглась в графство Камберленд. 23 ноября при Солуэй-Мосс шотландцы подверглись неожиданной атаке английской кавалерии и позорно бежали, бросив обоз и артиллерию. В плен попало множество лордов. Узнав о поражении, король Яков умер от горя, успев перед смертью узнать о рождении дочери. Это была Мария Стюарт, принесшая потом много горя Шотландии и Англии, но больше всего — себе самой.

Конфликт с Шотландией испортил отношения англичан и с Францией — женой покойного Якова V была французская принцесса Мария де Гиз. Генрих решил нанести превентивный удар и в 1544 году заключил мир с Карлом V. Император как истинный политик пошел на союз с «еретиком», чтобы не допустить победы Франции в продолжавшейся уже много лет войне. В 1546 году английские войска переправились через Ла-Манш и после долгой осады взяли Булонь, обезопасив свой последний плацдарм на континенте — крепость Кале. Одновременно Генрих распорядился возобновить войну в Шотландии, которая после смерти короля вернулась в состояние феодальной анархии. Армия лорда Хертфорда перешла границу и уничтожила все укрепления от Бервика до Эдинбурга. Столица Шотландии была сожжена победителями, которые пощадили только королевский замок Холируд. Вскоре англичанам пришлось отступить — Карл V в очередной раз заключил сепаратный мир с французами, которые могли теперь обратить все свои силы против англичан. Чтобы не допустить этого, Генрих срочно заключил мир с Францией, а заодно и с Шотландией.

Война еще больше сблизила короля с его последней женой, которая была сделана регентшей на время отсутствия супруга. Чуть ли не каждый день Екатерина писала Генриху нежные и ободряющие письма, а после его возвращения в сентябре 1546-го посвятила все силы заботам о его здоровье, которое неуклонно ухудшалось. Тучность короля приобрела болезненный характер, но ни один врач не осмеливался предложить царственному пациенту соблюдать диету. Он почти лишился возможности ходить, и его возили по дворцовым залам в специальном троне на колесах. В Вестминстере был построен деревянный лифт, на котором Генриха поднимали в верхние покои. Теперь каждый приступ гнева грозил королю апоплексическим ударом, и ему приходилось регулярно пускать кровь. Беспокоила его и незаживающая язва на ноге — результат давнего падения с коня. Генрих быстро лысел и с трудом мог есть любимую мясную пищу из-за больных зубов. В свои 55 лет он выглядел глубоким стариком, как и его российский «двойник» Иван Грозный. Два монарха не только прожили почти одинаковое количество лет, но и правили государством по 37 лет каждый. Еще одно совпадение — Иван начал править самостоятельно в том самом 1547 году, когда Генрих закончил свою грешную жизнь.

Генриха постигла участь всех тиранов — он так усердно истреблял правых и виноватых вокруг себя, что оставить государство оказалось не на кого. Короля окружали беспринципные честолюбцы, угождавшие своему повелителю и люто ненавидевшие друг друга. Наследник Эдуард был еще мал, и борьба за власть неизбежно смела бы его с трона. Генрих постарался обезопасить сына привычным для себя способом — расправился с консервативной католической партией, которая казалась ему наиболее опасной. В результате укрепились позиции партии умеренных реформаторов, которых возглавляли граф Хертфорд и архиепископ Кранмер. Король надеялся, что граф, бывший дядей принца Эдуарда, сумеет защитить его права. Принц рос болезненным и хилым, и Генриху пришлось скрепя сердце подписать в 1544 году акт о престолонаследии, по которому нелюбимые дочери тоже получали право на престол. Эта мера оказалась нелишней — случилось так, что все трое детей грозного короля по очереди занимали английский трон. Эта чехарда началась после того, как Генрих умер 28 января 1547 года.

Перед смертью король успел отдать приказ о казни главы консерваторов графа Суррея и его отца, герцога Норфолка. Первого обезглавили, а второй засиделся в Тауэре и был помилован новым монархом. 16 января Генрих еще занимался делами, но после этого слег и уже не вставал. С ним рядом не было ни Екатерины, ни детей; он до последнего отказывался верить, что умирает, и послал за ними, когда уже было слишком поздно. Королева за годы брака приучилась скрывать свои чувства, но, вероятно, испытала лишь облегчение, узнав о смерти своего грозного супруга. Теперь ее сердце было открыто для Томаса Сеймура, ставшего тем временем главным адмиралом королевского флота. В июне 35-летняя Екатерина тайно вышла замуж и спустя полгода зачала своего первого ребенка. Она впервые искренне полюбила, а вот лорд Сеймур, похоже, воспринимал ее лишь как ступень для карьерного продвижения. Пока жена готовилась родить, этот честолюбец недвусмысленно ухаживал за юной принцессой Елизаветой, жившей в том же дворце. 30 августа 1548 года Екатерина Парр родила здоровую дочь Мэри, а сама неделю спустя умерла от родильной горячки.

Девятилетний Эдуард VI, увековеченный Марком Твеном в романе «Принц и нищий», находился на троне шесть лет. В это время страной управляли сначала герцог Сомерсет, старший брат Джейн Сеймур, а после его казни — Джон Дадли, герцог Нортумберленд. Сам Эдуард в это время вел беззаботную жизнь в королевском дворце вместе с сестрами Марией и Елизаветой и мачехой Екатериной Парр. Он был красивым и добрым мальчиком, но всегда отличался хрупким здоровьем и 6 июля 1553 года умер от туберкулеза. Эдуард, как верно отметил писатель, не любил учиться, но заботился о просвещении других и велел основать многочисленные школы; некоторые из них существуют по сей день. За время его недолгого правления произошло еще одно знаменательное событие — установление правил богослужения, которыми до сих пор руководствуется англиканская церковь. После смерти Эдуарда протектор Нортумберленд пожелал возвести на престол 17-летнюю Джейн Грей, внучку сестры Генриха Марии и свою родственницу. Однако парламент высказался против нее, после девяти дней царствования несчастная Джейн оказалась в Тауэре, а позже была казнена вместе со своим мужем и Нортумберлендом.

Теперь на троне оказалась Мария, прозванная в народе «Кровавой Мэри». Она была наполовину испанкой и ревностной католичкой и больше всего желала восстановить в Англии прежнюю веру, хотя большинство жителей страны уже стали протестантами. В 1554 году она вышла замуж за испанского принца, вскоре ставшего королем Филиппом II, и постоянно приглашала его и его войска в Англию для расправы с протестантами. Однако Филипп так и не приехал, не без оснований боясь восстания непокорных англичан. Тем не менее 280 противников католической веры были сожжены на костре или обезглавлены; в их числе был и главный защитник церковной реформы Томас Кранмер. Свои последние надежды гонимые протестанты возлагали на младшую дочь Генриха Елизавету, которая слыла сторонницей Реформации. Они не знали, что жизнь обожаемой ими принцессы тоже находится в опасности.