Мороженое со вкусом чили (СИ)

Глава 8

— Соня, — вывел тихий полушепот из эйфории. — Просыпайся…

Я разлепила опухшие глаза и вытерла мокрые щеки. По-видимому, плакала пока дремала. Взгляд никак не хотел фокусироваться и пришлось сделать небольшое усилие. Оторвалась нехотя от кресла и повернула голову.

— Мы приехали?

Все казалось кошмаром. Слова матери, брошенные в гневе. Мой побег и ночной звонок. В голове не укладывалось произошедшее. Вновь почувствовала разочарование. Гнетущее и досадное. Будто внутри разбилось стекло. Но нет, это мое сердце и душа. Оба притихли лишь бы их не трогали и оставили в покое хотя бы на время. Не ковыряли свежую рану. Не пытались отдернуть кровавый бинт.

— Да. Пойдем, — Громов осторожно взял меня под руки и приподнял. — Облокотись.

Второй рукой он схватил рюкзак и сумку с асфальта. Я приобняла его за плечо. Ноги совершенно не слушались. Каждый шаг отдавался с трудом. Эхом услышала сигнализацию. Макс не торопился, не бежал, а шел рядом и терпеливо ждал, заботливо придерживая за талию. Прошло минут десять перед тем, как оказаться в его квартире. Свет в коридоре не выключен, как обычно бывает, когда люди уезжают. Он небольшой, но просторный с темно-коричневыми стенами и белой мебелью. Справа стоял огромный шкаф-купе для верхней одежды, а слева висело зеркало. Внизу расположилась маленькая тумбочка-лавка с кожаной обивкой. Громов поставил на нее сумку и повесил рюкзак на крючок за спиной, прижавшись телом ко мне. От него веяло теплом. Захотелось обнять, прижаться, спрятаться. Но я сделала иначе, уткнулась ему лицом в плечо. Он замер на мгновение и медленно приобнял в ответ. Закрыл своими руками от внешнего мира. Защитил обожженную душу. Словно понимал мое состояние. Как-будто сам когда-то был сломан. Не выдержав, обняла его еще сильнее насколько возможно. Он не растерялся и опустил ладонь на голову. Стал гладить по волосам и шептать:

— Ты в безопасности. Все хорошо…

Слова, которые вселяли надежду. Резкое завывание заставило нас вздрогнуть и расцепить объятия. Снизу на нас смотрел Крендель взволнованно виляя маленьким отростком хвоста. Он беспокойно обнюхивал хозяина и поскуливал.

— Привет, малыш, — слабо улыбнулась и посмотрела на обоих. — Ты прости, что вот так…

— Не извиняйся, — Макс приподнял мое лицо за подбородок двумя пальцами и заглянул в глаза. — Прекрати. Ты ничего криминального не сделала. Ты попросила о помощи, я приехал, как только смог. Все остальное неважно. Договорились?

По щеке скатилась слеза. Он вытер ее большим пальцем, не отрывая темного взгляда. Теплая волна прошлась по всему телу.

— Да, — прошептала одними губами, привыкая к его прикосновениям.

Громов наклонился ближе и поймал губами очередную слезу.

— Я с тобой.

— Знаю, — зарылась носом в его шею.

Опять его аромат, кружащий голову. Вздохнув, расслабила плечи и утонула в нем. Сколько мы так стояли мне было абсолютно неважно. Но не собаке, бегающей вокруг нас, как маленькая акула.

— Я не успел его покормить, — хрипло усмехнулся, щекоча ухо.

— Ох! Прости, Крендель. Оставила тебя голодным, — расстроенно выпучила губы и отстранилась от него.

— Пойдем я проведу экскурсию, чтобы ты чувствовала себя уютнее, — Громов взял меня за руку и переплел наши пальцы, а потом уже двинулся вперед.

За ним радостно побежал Крендель. Я двигала головой, рассматривая интерьер и кусала губу. Хоромы. Ничего другого не придумаешь. Оформлена она в темных тонах со светлой мебелью. Пройдя длинный узковатый коридор, вышли к гостиной. У меня отвисла челюсть. Панорамные окна. У него огромадные окна на город. И каждый день он может наблюдать за жизнью сверху.

— Ого! — смотрела то за окно, то на него.

Макс смущенно потер шею ладонью и наклонился за металлической миской для корма. Осторожно ступая вперед, расцепила наши руки и подошла посмотреть на вид. Голова закружилась от высоты и красоты. Ночные огни города освещали улицы. Свет в домах вселял уютные нотки. Кто-то готовил, а кто-то встречал любимых людей. Сердце заныло. Я когда-то тоже мечтала о том, что буду ждать своего любимого человека в нашей общей квартире и приятно проводить время за ужином или просмотром фильмов. Обсуждать прочитанную книгу, встречаться с друзьями, ходить на свидания. На душе погано. Мама никогда не разрешала заводить отношения с парнями. Всегда говорила, что никто не сможет посмотреть в мою сторону с таким-то весом. Без моего разрешения они записали меня к персональному тренеру, наплевав на то, хочу я этого или нет. Теперь мне сложно верить людям и в их добрые слова или поступки. Очень сложно далось знакомство с единственной подругой — Викой. Мы долго находили общие точки. Все сошлось на книге, которую мы читали вместе, а потом заобщались. Узнавая ее поближе, прониклась к ней симпатией и в какой-то степени вела себя навязчиво. Никого другого у меня не было. Поначалу мама высказывалась нелестно о ней, а затем тоже растаяла, потому что для нее она — идеальна. Всегда красится, носит платья и юбки, худенькая, веселая, скромная. Если бы она только знала. Но порой люди видят картинку, а не начинку. Обижалась ли я? По первой — да. Очень. Не всегда приятно, когда тебя сравнивают с другим человеком, будь, это, твоя лучшая подруга или соседская девчонка. Чем больше погружалась в мрачные мысли, тем больнее становилось. Резко захотелось выпить. Столько раз наблюдала, когда человек тонущий в пучине страха, одиночества и мрака, поглощал спиртное лишь бы забыться. Только бы не чувствовать дерьмо, которое уничтожает внутри.

— Как ты себя чувствуешь? — прошептал Макс, подойдя сзади и легонько приобнял за плечи.

— У тебя есть выпить? — мне казалось, что я говорила мило, а на деле голос сорвался.

— Могу предложить бутылку красного полусладкого, — кивнул, как будто понял, что мне это необходимо сейчас.

— Сойдет.

— Тогда подожди меня здесь.

Он разомкнул объятия и тихо вышел, шагая почти беззвучно в собственной квартире. Повернув голову, посмотрела на довольно лежащего пса после сытного ужина. Улыбнулась уголками губ и перевела взгляд дальше. Закрытая дверь в комнату. Левее стоял темно-серый диван с двумя креслами и белый журнальный столик с закрытой книгой, ноутбуком и пультом от телевизора. Развернув голову вправо, уперлась взглядом в плазму на стене. Еще левее небольшой проход, где я увидела на кухне Громова. Он открывал вино штопором с задумчивым выражением лица. Прикусив губу, повернулась спиной к окну и тихо ахнула. Лестница на второй этаж. Выше находилась его спальня с отдельной дверью. Железные круговые перила и темно-коричневые ступени манили подняться наверх. Упасть и заснуть. Но я быстро отогнала дурные мысли из своей головы и вздрогнула, когда Макс оказался напротив с бокалом вина.

— Держи.

— Ты всегда тихо подкрадываешься к девушкам? — пульс дернулся в районе шеи от испуга.

Я приняла бокал в руку и отпила глоток. Язык будто обжегся, оставив непонятное послевкусие.

— Я не люблю тапочки, — забавно сморщил нос и поставил бутылку на столик.

— А ты?

— Схожу за пивом, — усмехнулся и удалился обратно на кухню.

Проследила за ним взглядом и тихонько пила из своего бокала, засмотревшись на его задницу. Сексуальная. Черт. О чем я думаю вообще? Мотнув головой, отогнала прочь из ниоткуда пришедшие пошлости и сделала один большой глоток. Громов вернулся с двумя бутылками. Одна закрытая, а вторая — нет. Он отпил глоток, прижав горлышко к губам, и я прикрыла глаза. Даже пьет сексуально. Непринужденная домашняя обстановка раскрывает свои секреты. Человек видит другого чуть-чуть иначе, чем, например, на деловой встрече, на учебе или свидании. Так стираются все грани.

— Почему же ты такой идеальный, черт возьми, — прохрипела сама себе и выпила еще.

— Ты что-то сказала? — подошел, зацепив бутылку тремя пальцами.

— Нет. У тебя здесь так…

— По-холостяцки? — уголок губ дернулся.

— Ну…Я бы не говорила так категорично, — удивилась самой себе, что имея состояние полу-убитой кошки, могу позволить посмеяться.

— Зато правда, — пожал плечами, отпив пива и облизнул губы.

Опустила глаза в пол, сдерживая скулеж внутри себя. В полутьме, Макс выглядел неотразимо. Его улыбка, его тело, его голос. Да он сплошная секс-машина. В Университете он другой. Более сдержанный. Скрывает себя с помощью черной одежды, а тут милый и сексапильный с бутылкой пива в руках. Я допила. Громов и бровью не повел, дотянулся до бутылки и подлил еще. Свой алкоголь поставил на пол у ног и достал из кармана штанов пачку. Вытянул одну сигарету, прикурил и взял бутылку обратно. Внизу в углу стояла пепельница с окурками. И снова волшебный аромат разнесся по квартире. Одеколон, смешанный с сигаретным дымом и запахом вина.

— Почему выбрал большие окна? — нарушая тишину и неловкость, начала разговор.

— Люблю наблюдать за миром. Встречать рассвет ранним утром. Следить за снегопадом и дождем.

— Еще и романтичный, — пробурчала и сделала глоток.

— А до этого каким был? — приподнял бровь, очаровательно улыбаясь. — Вроде ты говорила, что я идеальный, да?

— Твою мать, Громов! Прекрати подслушивать! — покрылась румянцем, как помидор.

Решила пройтись по квартире. Он наблюдал за мной, пока я обследовала помещение. На стенах висели пару картин неизвестных художников. На одну из них и засмотрелась, а потом прошла дальше. Но не настолько далеко, чтобы его не смущать. Темно-серые окрашенные стены придавали мужества, а белая мебель, как в коридоре, смягчала жесткость.

— Кстати у меня одна спальня, — он рассмеялся, увидев мое выражение лица, наполненного ужасом.

— Ой! Может…

— Успокойся. Я посплю на диване, — подмигнул.

— То есть ты мне предлагаешь спать в твоей постели? — представила, как это будет выглядеть, залпом осушила второй бокал.

Алкоголь ударил в голову. Немного зашатало, но не чересчур. Громов подошел ко мне с бутылкой и налил повторно. Следом подошел к столику, взял свою и открыл зажигалкой железную крышку.

— Ты можешь, конечно, лечь со мной, — шутливым тоном предложил он и прикусил губу, скрывая игривую улыбку.

— Обойдешься, донжуан, — покачала головой. — Я буду единственной девушкой, которая не ляжет с тобой в одну постель.

— Неужели? — вскинул удивленно брови, а глаза потемнели еще больше, как будто я раздразнила его.

Он походкой хищника вернулся ко мне.

— Угу, — сглотнула при его приближении, сжав бокал в пальцах сильнее, надеясь, что меня это спасет.

— Соня, наступит тот день, когда я уложу тебя в свою постель и ты будешь стонать от удовольствия под моими руками и поцелуями, а пока, мы держим дистанцию, как и обещал.

Его голос охрип. Голова закружилась из-за его фразы в полутьме. От него исходил животный жар. Воздух пропитался, между нами. Страстью и искушением. Пульс долбился в горле, а сердце стучало. Вот-вот и разорвется. Я приоткрыла губы, выдыхая быстрее и быстрее, словно весь кислород исчез. Макс смотрел на меня сверху вниз.

— И что ты бы сделал? — прошептала, чувствуя звериное желание в нем. Мне хотелось узнать больше. Либо выпивка совсем снимает запреты, либо стрессовая ситуация запустила внутри адреналин. Совсем недавно мы разговаривали о свидании, а тут мне сорвало башню.

— Ты, правда, хочешь узнать об этом? — он поднял руку и провел пальцами по моим волосам, затем склонился ниже и смотря в глаза, прорычал: — Вся самое грязное на что способен.

Я глотнула вина. Затем еще. И еще. Твою ж мать, почему Громов говорит фразами всех парней из любовных романов? Я думала, что таких не существует. Что их придумывают девушки, потому что мечтают о чем-то похожем. Парни не способны говорить о своих чувствах. Замкнутые и нерешительные. Но не он. Макс может довести до исступления любую девушку. В глазах поплыло не то от духоты, не то от его горячих прикосновений. Облизнула губы и увидела, как он проследил за движением языка, и вернул взгляд обратно. Тьма в его глазах нарастала. Дыхание сбивалось, судя по ритму грудной клетки. Рука сжала бутылку пива так сильно, что еще немного и она лопнет. Невероятно. Он реагировал на меня. Значит, Вика, действительно была права. Или?

— Например? — набралась смелости. Либо сейчас, либо никогда. Иногда самые главные вопросы решаются в определенное время. Оно настало. Мне нужно понять, что он из себя представляет и стоит ли упасть за ним в пропасть.

Макс поставил бутылку пива на пол и обойдя со спины, обнял меня за талию, прижав к себе. Наклонившись чуть в бок, прошептал на ухо, обжигая дыханием:

— Не искушай судьбу, Веснушка. Я ведь могу и не сдержать своего обещания.

— Третий вопрос, Макс. Что бы ты сделал со мной? — прикрыла глаза, прижавшись к нему спиной и откинула голову ему на плечо. Язык развязался.

Громов шумно втянул воздуха и сжал пальцами сильнее.

— Довел бы до самого космического оргазма, — утробно рыкнул. — Сделал бы все, чтобы ты кричала мое имя, получая неимоверное удовольствие. Дрожала под моим телом, и извивалась, прося не останавливаться, пока я бы двигался в тебе.

У меня подкосились ноги. А кто будет готов к такому откровению? Внизу живота сладко затянуло. В голове побежали картинки, где он целует меня, водит горячей ладонью по обнаженной коже. Вспомнив, что мое тело — это кусок сала. Резко открыла глаза и вновь напряглась.

— Впечатляюще…

Отстранилась от него, сама подошла к столику и взяла бутылку в руки, а бокал громко поставила на пустое место. Сделала смачный глоток из горлышка. Голос матери не покидал разум. Она постоянно гнобила, оскорбляла и унижала из-за того, как я выгляжу. Как висят бока и какие у меня толстые ляшки. Свисающий жуткий живот. Было пару раз, когда она подходила ко мне и с силой его сжимала, тряся и крича, что это никто не полюбит.

— Дерьмо.

Выругался Громов и отошел к окну, закурив дрожащими пальцами сигарету. Я сама начала и довела его. Да почему я такая идиотка? Горько усмехнувшись, допила бутылку и пошатываясь подошла к нему. Наплевав на все. На все запреты в своей чертовой скромной голове. На свои принципы и идеальности. Он докуривал, и наклонившись, потушил сигарету. Я схватила его за руку и потянула за собой.

— Соня, что ты делаешь? — Макс нахмурился, но я его уже не слушала.

Хватит. Я не хочу быть той маленькой Соней, которая всего боится. Которая запугана до соплей, прячась в ванной. Которая ненавидит себя за свое существование на чертовой планете. Которая состоит из всех комплексов, имеющихся на земле. Повалила его на диван и залезла рядом. Задернула его футболку и радостно охнула, прижав руку ко рту.

— Ты не соврал. И, правда, кубики… — провела пальцем по рельефу пресса, ощущая кожей всю твердость мышц.

— Прекрати. Ты выпила, — Громов мягко схватил за запястье, будто защищался.

Слова пронзили током.

— То есть тебя смущает что я пьяна или то, что полезла к тебе именно я?

— Не в этом дело, — качнул головой и присел на диване. — Я просто не хочу, чтобы ты пожалела о своем решении.

— С чего ты взял, что это случится? — вяло усмехнулась, собирая себя по кусочкам и отодвинулась.

Он придвинулся ближе, притянул к себе за шею ладонью и прошептал в губы:

— Потому что ты заслушиваешь лучшего.

Я смотрела на него полупьяными глазами. Желудок свернуло. Тошнота подкатывала к горлу.

— Тогда просто поцелуй меня, Громов, если тебе не противно, — выдохнула ему.

Прикрыла глаза в ожидании первого поцелуя, но ничего не произошло. Он не двинулся с места. Я приоткрыла один глаз в непонимании. Макс смотрел на меня, изучая лицо и поглаживал большим пальцем щеку.

— Вопрос три.

Да что б его. Ругалась про себя и сдавленно вздохнула с нотками разочарования.

— Задавай…

— Ты хочешь невинный легкий поцелуй или…

Не успела ему ответить, как его губы накрыли. Он высунул кончик языка и провел им по моим губам. Я не сопротивлялась. Приоткрыла их в ответ и наш поцелуй перерос во что-то сумасшедшее и страстное. Громов нажал пальцем подбородок и скользнул языком внутрь, поглощая меня без остатка. Внутри все перевернулось вверх дном. Мы будто боролись. Поначалу невинно, затем опять по новой и возвращались снова к спокойному ритму. Языки сплетались между собой, исследовали, пробовали на вкус. Сигареты, запахи, его горячая ладонь превращали в тающее мороженое. Как на зло, не получив воздуха, желудок пару раз перекувыркнулся.

— Макс… — в передышке между поцелуями, выдавила я.

— Да? — он прижался лбом ко лбу, сбивчиво дыша.

— Меня тошнит…

— Я настолько ужасно целуюсь? — усмехнулся, и отстранился, но увидев мое лицо, очнулся. — Твою мать…

Я прижала ладонь к губам, чувствуя, что тошнота нарастает. Он вскочил с дивана и схватил за руку. Аккуратно потянул на себя и развернув спиной, направил в закрытую дверь. В ванную. Включил свет на боковой стене. Крышка унитаза была поднята, и я медленно скатилась вниз. Громов осмотрительно собрал мои волосы в кулак, чтобы они не мешали. И меня прорвало. Вино и остатки еды за день оказались в унитазе. Слезы хлынули из глаз. От обиды и смущения. Хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы он этого не видел. Но, он, наоборот, присел рядом и гладил по спине.

— Тише. Дыши.

Еще один позыв и меня опять вывернуло. Я плакала. Стыдясь того, что происходит. Особенно после поцелуя. Не стоило столько пить. Глупая. Идиотка. Дура.

— Теперь ты точно сбежишь, — вытирала слезы ладонью.

— Не говори глупостей. Принести воды?

Отрицательно мотнула головой. Тошнота отпускала. Голова становилась ясной, но тяжелой. Теперь, Макс точно не захочет ничего общего. И все слова, которые он мне говорил — испаряться. Останутся где-то на загвоздках памяти уроком. Я не имею право на любовь. Я не достойна иметь отношения и это мое персональное наказание.

— Могу я умыться?

Он потянулся к тумбочке и достал оттуда запасную новую зубную щетку.

— Ты точно в порядке? — мягко спросил, продолжая гладить по спине.

— Да. Можешь оставить меня одну на пару минут?

— Конечно.

Он встал и вышел из ванной, но дверь до конца не закрыл. Я кое-как на ватных ногах поднялась. Смыла свое ночное приключение и сжала руками раковину. Из последних сил привела себя в порядок. Оплошала. Окончательно. Умыв лицо холодной водой, вышла в гостиную с опущенной головой. Громов подскочил ко мне.

— Я испортила наш поцелуй. Прости…

Он обхватил ладонями мое лицо и смотря в глаза, сказал:

— Это был самый лучший поцелуй в моей жизни, Веснушка.

Я всхлипнула. Даже сейчас он врет идеально.

— Дурак…

Макс улыбнулся и прижав нежно к себе, положил подбородок на макушку.

— Твой дурак.