Глава 2

Вадим

– Вадим Максимович, я к вам со сметой.

Черт! Опять премия слетела! Вадим в сердцах заблокировал телефон и отложил его в сторону. Уже второй раз ему за сегодня не дают доиграть партию в покер. На этот раз сама Юлиана пожаловала, собственной персоной. Красотка, чего уж там. Смотреть на главного бухгалтера, как та, виляя бедрами, приближается к его столу, как склоняется, позволяя заглянуть в декольте, неизменно доставляло Вадиму удовольствие. Но и только. Такими красотками, а по совместительству еще и зубастыми стервами, лучше любоваться на расстоянии. Да и старше она его, хоть и не выглядит на свои годы.

– Прогуляться захотела? – откинулся Вадим на спинку кресла, постукивая карандашом по столу. – Могла бы прислать одну из своих девочек, передать смету через секретаря, – ухмыльнулся он.

– Вадик, ну это не простая смета, – кокетливо улыбнулась женщина, проводя кончиком язычка по полным красным губам и откидывая за спину тяжелые каштановые пряди.

Вот опять же, не понимал Вадим женщин, особенно таких. Ведь она заигрывает со всеми, даже с его отцом. Ни внешность, ни возраст, ничего не способно остановить ее, разве что тощий кошелек. Красивая картинка, за которой трухлявое нутро. Мозг у нее, как калькулятор, а душа… души у нее, скорее всего, и вовсе нет. То ли дело его Катя. Вот у кого царит гармония, как по Чехову, прям, и душа прекрасна, и тело. Вспомнив подругу, Вадим глянул на часы. В пять они договорились встретиться в ресторане, и уже начало пятого. А еще надо заехать за цветами.

– Давай сюда свою смету. Мне уже надо ехать, – нахмурился он. А когда заглянул и прочитал строку «аренда зала», нахмурился еще сильнее. – Юлиана, что это?

– Смета на проведение корпоратива в ресторане «Итальянские грезы».

– А я тут при чем?

– Ну как же… Утвердить меню, согласовать сумму…

– Юлианочка, ты перепутала, – притворно ласково улыбнулся Вадим, хоть в душе уже и начинал вскипать. И ежу понятно, что ей стало скучно, и она лишний раз пришла показать себя ему. И не пугают же ее отказы! – Этим у нас занимаешься ты, а не я, – жестко закончил и встал из-за стола. – И что-то сумма на подарки сотрудницам фирмы у тебя какая-то маленькая получилась, – заглянул он в смету. – Утрой, пожалуйста, не жмись. И купи что-нибудь приличное.

– Так директорат…

– А я что-то сказал про директорат? – повысил голос Вадим. Эта умная кукла ему уже надоела. – Всем женщинам купи приличные подарки! – сделал он ударение на первом слове.

Не дожидаясь, когда Юлиана покинет его кабинет, Вадим первый вышел в приемную, кинул секретарше-Маше «До завтра» и направился к лифту. Мыслями он уже был в ресторане, рядом со своей белокурой красавицей. Как же он соскучился по ней за целый день! Хотелось обнять ее за тонкий стан, припасть к пухлым губкам… Ого! Даже в штанах стало тесно! Как мальчишка, ей богу. Школьник, влюбленный в соседку по парте.

В машину Вадим садился с улыбкой на губах, уже забыв и про работу, и про пиявку по имени Юлиана. У цветочного рынка притормозил и выбрал для Кати самый красивый букет из маленьких чайных розочек, как она любила. До встречи оставалось еще полчаса, и Вадим решил заскочить еще и в ювелирный магазин. Почему-то сегодня хотелось особенно порадовать девушку. Конечно не колечком, к этому он еще не был морально готов, но вот сережки с небольшими бриллиантиками выбрал на свой вкус, так и представляя, как те будут сверкать в ее идеальных ушках.

Столик он заказал заранее. Катя немного запаздывала. Женщины – редко кто из них отличается пунктуальностью. Но даже эту особенность своей девушки Вадим не мог относить к недостаткам. Она даже задерживалась мило, а потом так нежно извинялась, что он ей моментально все прощал. Вот и сейчас, стоило ей только появиться в зале, как суровое мужское сердце сжалось от нежности, а потом затрепетало в груди. Захотелось вскочить и броситься к ней навстречу, но этот порыв Вадим обуздал. Ни к чему обнажать свои чувства перед посторонними. Он встал и терпеливо ждал, когда официант проводит его девушку к столу и выдвинет для нее стул. Потом Вадим заказал бутылку самого дорогого шампанского, которое, точно знал, Катя любила. Лишь когда официант удалился выполнять заказ, он позволил себе накрыть ее руку своей и проговорить:

– Привет, красавица!

– Привет! – поспешно ответила она и забрала руку. Ох уж эта стеснительность – не любит привлекать к себе внимание. Но даже это в ней Вадим любил.

– Как прошел день? – поинтересовался он.

Ответить Катя не успела. Вернулся официант с шампанским. Пока тот откупоривал бутылку и разливал пенящуюся жидкость по бокалам, они молчали. Немного странным казалось Вадиму, что Катя отводит глаза, стоит только встретиться с ним взглядом. В душу закралось беспокойство – уж не случилось ли у нее чего.

– Вадим! – когда официант удалился, набрала Катя побольше воздуха в грудь и выпалила первая, пока он не успел хоть что-то сказать. – Нам нужно поговорить.

Никогда раньше он не видел ее такой, отстраненной, словно они едва знакомы, а не живут уже год вместе.

– И о чем? – напрягся он, предчувствуя катастрофу.

– Я ухожу от тебя.

Вот оно! То, чего он не ожидал, но подспудно боялся. Не то чтобы он думал об этом, нет. Но где-то на задворках сознания эта мысль посещала его. Наверное, потому что на Катю он молился как на богиню. Очень давно уже он привык считать ее идеальной для себя женщиной, удовлетворяющей все его эстетические потребности. Красавица, умница, добрая, успешная… Список можно было продолжать, только перед ним уже сидела не его Катя. Вадим понял это в один момент. И что самое странное, его не интересовали причины. Раз она так решила, то от своего уже не отступит. Ей это тоже далось не легко, он читал эмоции сейчас на ее лице. Но и это уже ничего не меняло.

– Хорошо, – заставил себя сказать, продолжая разглядывать ее лицо, словно хотел запечатлеть в памяти каждую черточку.

– Прости, – пробормотала она, вставая из-за стола.

На этот раз он не встал следом, а лишь молча проводил ее взглядом, чувствуя какое-то отупение в душе, словно жизнь вдруг стала настолько сложной и непонятной, а он в этой жизни каким-то никчемным и опустошенным. Его замок был построен на песке, и узнал он об этом только что, когда тот рухнул.

Мила

– Вставай, а то проспишь, – маленькая ладошка опустилась на щеку, и Мила успела ее поймать.

– Попалась! – дернула она сестренку на себя и принялась щекотать.

Так они играли почти каждое утро, кроме выходных. Но сегодня была пятница, и на самом деле пора было вставать. Завести Ленку в сад и бежать на работу. Опоздание грозило штрафом или часовой отработкой в ближайший будний день. Ни того, ни другого Мила себе позволить не могла.

Умывание, завтрак, и через полчаса они уже неслись с Леной в детский сад по обледенелому двору. Сестренка всю дорогу что-то говорила, но слушала ее Мила в пол уха. Старалась только не тащить малышку за собой уж слишком рьяно. Та и так вон уже запыхалась, язык на плече. И ведь не замолкает! Интересно, она тоже в детстве такой болтливой была? И куда тогда эта способность подевалась с возрастом?

У ворот сада они с сестренкой распрощались. Мила проследила, чтоб та забежала внутрь, а потом и сама рванула на остановку. Теперь главное не проследить автобус. Если опоздает на него, то и на работу тоже. А больше всего в жизни Мила не любила непунктуальность в людях, и, прежде всего, не позволяла этого себе.

Стрелки часов стремительно приближались к восьми, и за две минуты до начала рабочего дня Мила припечатала пропуск к считывающему устройству, улыбнулась охраннику на входе и проскочила турникет. Немного потопталась у лифта в небольшой толпе народа, ожидая когда тот вернется вниз. Фирма «Меркурий», где трудилась Мила вот уже полгода, занимала весь девятый этаж офисного здания. А всего этажей было десять.

Случилось то, чего Мила не ожидала, что было ровно два раза за все время ее работы тут. Сердце пропустило несколько ударов, когда в лифт заскочил Вадим. Ну не Вадим, конечно, а Кожевников Вадим Максимович, но Миле так нравилось про себя его называть исключительно по имени. И не Вадик, как делали многие, приближенные к руководству. Вадик!.. Ну что это такое?! Таких, как он, можно звать только полным именем, которое отлично отражает и яркую внешность, и безупречный стиль в одежде, и характер. Последнее тоже являлось исключительно плодами фантазий Милы, но так хотелось думать, что он не только красив внешне, но еще и душой. И даже то, что иногда до нее доходили слухи о вспыльчивости коммерческого директора, не могло ее заставить думать по-другому.

Вадим заскочил в лифт, когда двери уже практически сомкнулись, протиснулся в последний момент. Всю дорогу, прижатая к задней стенке лифта, Мила любовалась чернявым затылком и улавливала знакомый аромат дорогого парфюма. Немного горьковатый, слегка агрессивный, но так ему идущий. Интересно, какие на ощупь его волосы? Наверное, мягкие и шелковистые. Вот бы прикоснуться к ним, спуститься на шею, ощутить тепло его кожи… Лифт постепенно пустел, а фантазия Милы буйствовала все сильнее. Сердце колотилось в груди как ненормальное, разгоняя адреналин по крови, когда она представила, как подходит к нему сзади, кладет руки на плечи. И он поворачивается, заключает ее в объятья. Взгляды их встречаются, и она медленно тонет в синих озерах. Губы его приближаются к ее…

– Ой! Подождите, пожалуйста! Это мой этаж! – спохватилась она, когда осталась в лифте с двумя женщинами с десятого этажа, даже не заметив, как вышел Вадим.

– Ну что ж вы, девушка, спите еще? – недовольно поджала губы одна из дам, пропуская ее на выход.

– Молодежь, что с них взять, – понеслось ей в спину, сказанное вдогонку.

Можно подумать! Как будто с ними такого не случается. Ну замечталась о несбыточном, так что. С кем не бывает. Вздохнув, Мила позволила себе лишь мимолетный взгляд налево, где находился кабинет коммерческого директора, чтоб еще раз увидеть знакомый силуэт, и побежала направо – в свой конструкторский отдел.

– Синицына, ты на часы смотрела? – такими словами встретил ее Виталий Викторович – начальник конструкторского отдела, которому никогда по утрам не сиделось в своем кабинете. Любил он именно в это время распекать подчиненных, чем и был занят в настоящий момент.

Что тут ответишь? Ничего. Хоть и всего на пару минут, но Мила опоздала. Отработкой или штрафом ей это не грозило, потому как на проходной отметилась вовремя, но стыдно было, отчего она сразу же покраснела. Дурацкая привычка – краснеть по поводу и без! С детства преследует ее и избавиться не получается.

– Иди работай, Синицына, – в сердцах проговорил начальник и махнул на нее рукой.

Просить дважды не пришлось – уже через секунду Мила скрылась в своем закутке и прижала ладони к щекам, чтобы остудить в них пожар. Стыдно! Стыдно опаздывать и получать прилюдный выговор. И больше она себе такого не позволит.

Пока раздевалась, Мила оценивала обстановку на своем рабочем столе, который каждый вечер приводила в порядок, убирая все лишнее, оставляя практически пустым. Сейчас на нем уже лежало несколько бумаг, а это значило, что день задался насыщенным с самого утра. Кому-то нужно было пояснительную записку перепечатать набело, для кого-то подготовить письмо и отпечатать его на фирменном бланке, спецификации опять же были на ней, в общем, скучать не приходилось. Но Миле нравилась такая работа. Она сразу полюбила настроение суеты, которое почти все время царило в их отделе. В огромной комнате трудилось сразу двадцать конструкторов. Двадцать первой была она. Ее должность в трудовой так и называлась: «Помощник конструктора». По-простому говоря, на все руки от скуки. Только вот скучать не приходилось. Обычно Мила не замечала, как пролетал рабочий день. Порой даже у обеда приходилось уворовывать время. Но ее все устраивало, разве что кроме маленькой зарплаты. Но тут уж ничего не поделаешь – оклад согласно штатному расписанию.

– Привет, синица! – заглянул к ней Вова – младший конструктор, с неизменной улыбкой на губах. Это он ее первый прозвал синицей, и прозвище к ней приклеилось намертво. – Кофе?

– Если не трудно, – улыбнулась она ему. Кофе хотелось ужасно, а сама бы она не рискнула за ним сходить, когда рабочий день начался. Обычно она специально приходила на десять минут раньше, чтоб успеть себе приготовить бодрящего напитка, с которого и начинала рабочий день.

– Вуаля! – тут же перед ней появилась чашка, источающая божественный аромат. Как же Мила любила кофе!

– Вовка, ты волшебник! – расплылась она в довольной улыбке.

– Просто я знаю, как угодить самой красивой девушке в отделе, – не остался он в долгу.

Комплимент смутил, но виду Мила не подала, разве что противные щеки снова заалели.

Вова Зайцев – симпатичный парень, любимец всей женской половины отдела. Они как-то сразу сдружились, чуть ли не с первого дня. Именно он вводил Милу в курс дела и знакомил со всеми. Вроде как получилось, что он ее взял под свою опеку. А со временем их дружба только крепла. Конечно, многие считали, что он имеет на нее виды, далекие от дружеских, и эти слухи периодически доходили до Милы, но сама она так не думала. И поводов так думать Вова не давал, разве что иногда смущал комплиментами, как сейчас вот. Зато у него были ответы на любые вопросы. Если Мила чего-то не понимала в работе, то точно знала, к кому обращаться за помощью. А еще он все и про всех всегда знал. И после этого верь, что сплетницами могут быть только женщины. Имеющейся информацией Вова очень любил делиться, разве что делал это не злостно, а в своей весело-добродушной манере. Вот и сейчас он доверительно сообщил Миле:

– Говорят, шеф сегодня не в духе. Машка рыдала в туалете – получила от него нагоняй с утра пораньше.

– Ты-то откуда знаешь? – рассмеялась Мила. Ему неизменно удавалось поднять ей настроение.

– Так девчонки рассказали, – пожал он плечами. – По мне, так правильно. Как он вообще так долго терпит рядом с собой такую ходячую глупость?

Маша – секретарь Вадима. Кукла Барби, как ее называли на фирме. Ну да, Мила тоже считала девушку слегка глуповатой, но раз та занимает такую почетную должность, как секретарь самого коммерческого директора, значит, справляется. А вот Вове Маша не нравилась. Изредка он позволял себе в ее адрес далеко не лестные комплименты, оправдывая себя тем, что в женщинах ценит, прежде всего, ум.

– Да и бог с ней, с этой Машкой. Поревет и перестанет, может поумнеет, – скривился он. – Ты лучше скажи, на корпоратив идти собираешься?

Головная боль последней недели – предстоящий корпоратив, посвященный восьмому марта. Выходной выпадал на среду, а банкет устраивали во вторник вечером, да еще и в ресторане. Мила до сих пор не решила, пойдет ли. С одной стороны, ей ужасно хотелось подсмотреть за Вадимом в неформальной обстановке. С другой – идти на празднование было не в чем, а покупать обновку – не на что. Потому и пребывала до сих пор в раздумьях. Но пойти хотелось очень. Она и так пропустила новогодний корпоратив.

– Не знаю, Вов, – честно призналась она.

– Ой, вот давай только без «не знаю»! – возмутился он. – Надо пойти, – наставительно добавил. – Должны же мы с тобой напиться, в конце-то концов.

– Да я и не пью, – вновь рассмеялась Мила.

– Со мной все пьют, – подмигнул он и встал со стула. – Ладно, пора приступать к работе, – широко зевнул, – а то от ВВ опять выговор получу.

ВВ – прозвище Виталия Викторовича. Опять же, родилось оно из Вовкиных уст. Вот же выдумщик! Но парень отличный.

Как пролетело время до обеда, Мила даже не заметила. Зато, вроде со всеми заданиями разобралась. Правда обычно к тому моменту, как она возвращалась из столовой, на ее столе скапливались новые документы.

Стоило только подумать, что сегодня работа у нее больше сидячая, чем бегающая по этажу, как к ней заглянул ВВ и бросил на стол три толстых письма.

– Отправь, Синицына. Сегодня последний срок.

Как обычно. К таким поручениям Мила уже привыкла. Сроки по отправке корреспонденции горели тут всегда. Все делалось в последний день. И угадайте, на кого ложилась главная ответственность за срыв? Правильно – на нее. Это она в конце рабочего дня вынуждена была идти не домой, а на почту России, чтобы толкаться в очереди и выслушивать недовольство пенсионеров.

– Хорошо, – только и кивнула Мила. Поручения начальства не обсуждаются и не критикуются.

– Можешь уйти… – ВВ посмотрел на часы, окинул взглядом ее стол, затем для чего-то перевел его на Милу и выдал: – на полчаса раньше, – кивнул сам себе и удалился.

Так и получилось, что в половине пятого она отправилась на ближайшее отделение почты, на этот раз не надеясь прийти в сад за Ленкой даже к шести.

С почты она выходила без пятнадцати шесть – злая, уставшая и жутко голодная. Одно успокаивало, что поручение начальства выполнила. Только вот, нужно было мчаться сломя голову в детский сад, потом готовить что-нибудь на скорую руку на ужин, а в половине восьмого ее уже ждала встреча в кафе с закадычной, а точнее, с бывшей закадычной подругой.

Еще вчера была зима, а сегодня все резко решило начать таить. Горы снега по обочинам проезжей части сползали в грязные лужи, заливали дорогу. Утренний морозец за день сменился промозглой слякотью и пронизывающим ветром. Мила совершенно окоченела на остановке даже в толстом пуховике, пока дожидалась автобуса. И когда на горизонте показался нужный, случилось то, от чего она едва не разрыдалась прилюдно. Серебристая иномарка на полной скорости промчалась по ближайшей к ней луже, окатывая ее с головы до ног ледяной и грязной водой.

Как же стыдно, холодно и противно! И взгляды всех на остановке прикованы к ней. Мало кто смотрел с сочувствием, больше – с нездоровым интересом и затаенной радостью, что на ее месте не они. Мила же боролась со слезами и жалостью к себе. В чем она завтра пойдет на работу, если пуховик теперь нужно стирать, и до завтра он вряд ли высохнет? И как же ей было жалко свою замшевую сумочку, деньги на которую она откладывала с четырех зарплат! Как теперь сводить эти темные кляксы со светлой материи? Правильно мама сказала, что такая роскошь не для русской зимы и тех, кто добирается на работу в общественном транспорте.

За всеми этими горестными мыслями Мила едва не прозевала свой автобус. Уже втискиваясь последней в закрывающиеся двери и практически вися на подножке, она бросила взгляд в сторону светофора и заметила ту самую иномарку, дожидающуюся зеленого сигнала, чтоб промчаться еще по какой-нибудь луже и окатить еще одну такую же дуреху. Как-то машинально в память врезался номер машины «М 777 ММ». Хотя, такой трудно было не запомнить.

К детскому саду Мила подходила злая, как цепная собака, и голодная, как подвальная крыса. К тому же, она умудрилась промочить ноги, шлепая по лужам, когда не было возможности их обойти. Картина замерзшей сестренки и равнодушно взирающей на ту воспитательницы уже даже не удивила. Зато это явилось последней каплей в личной чаше терпения на сегодня.

– Клавдия Ивановна, у вас дети есть? – спросила Мила, прижимая к себе Лену в попытке хоть как-то обогреть.

– У меня, Миленочка, уже трое внуков, – расплылась разукрашенная не по-педагогически ярко престарелая матрона. – Ванечка, Петечка…

– А в сад они ходят? – наглым образом перебила ту Мила.

– Младшенький… ходит, – уже с меньшим энтузиазмом ответила воспитательница, и в глазах ее постепенно разгорался страх.

– А его тоже до последнего держат на улице? Часто потом ваша дочь или, может, сын лечат его от кашля и соплей, не имея возможности оставить дома, вынужденные и на следующий день вести в сад? Или вы не знаете, потому что и к собственным внукам относитесь так же, как к детям, с которыми работаете?!

Мила чеканила слова, как командир роты на плацу, повышая голос все сильнее. Она боролась с желанием схватить эту противную тетку за грудки и встряхнуть как следует. А потом трясти так долго, пока та не поймет, что детей нужно любить, а не просто терпеть рядом и получать за это деньги.

– Я не понимаю…

– Все вы понимаете, – злость спала как-то разом и накатила усталость. Захотелось в тепло, подальше от этой сырости. – Клавдия Ивановна, давайте договоримся, если я еще раз увижу Лену в холодную погоду, замерзшую на улице, я пожалуюсь на вас заведующей. Не просто пожалуюсь, а напишу официальное заявление с просьбой принять меры.

Больше она тратить время, которого и так было в обрез, на угрозы или пустые разговоры не собиралась. Кажется, у нее получилось напугать эту гусыню. По крайней мере, выглядела та именно так, когда они с Леной покидали участок.

Дома Милу поджидал очередной сюрприз. Не успели они с Леной переступить порог, как с кухни выскочил Сашка.

– Тсс, – прижал он к губам палец. – Мама дома и она не в духе.

Неужто брательник моет посуду? И это в ее смену! Уму не постижимо! И почему мама дома так рано? Ох, что-то разволновалась она не на шутку. Оставив сестру на попечение Сашки, Мила поспешила в комнату. Маму она застала сидящей на диване в расслабленной позе и с закрытыми глазами.

– Мам, – осторожно приблизилась к ней Мила, сначала решив, что та спит. А когда мама открыла глаза и улыбнулась, от сердца немного отлегло. – Все нормально? – опустила Мила рядом на диван.

– Знаешь, доча, устала я что-то, – голос мамы прозвучал глухо, и Мила снова испугалась.

– Мам, как ты себя чувствуешь? – всполошилась она и потрогала морщинистый лоб. Температуры вроде нет, но все равно она какая-то бледная.

– Нормально, – взяла та руку Милы в свои. – Просто устала…

Мама работала санитаркой в поликлинике. Заканчивала в три, а потом еще отправлялась готовить, но не домой, а в чужие семьи, за дополнительную плату. Таких семей у нее было четыре. Чета Шведовых (родители Вики) были одной из таких семей, которые могли себе позволить платить приходящим домработнице и кухарке, и ни на что в быту не были способны сами. Мила их знала с детства и всегда считала немного странными, не от мира сего. Он – какой-то там профессор, она – пианистка. Вроде и живут вместе, даже вон Вику родили, но на самом деле – каждый варится в своем соку. Уже неоднократно Мила просила маму не заниматься подработкой, видя как та устает. Но до сих пор та оставалась непреклонной. И сегодня Мила решила подвести окончательную черту.

– Так все! Хватит батрачить на всяких дядь и теть! – вскочила она с дивана и принялась мерить шагами комнату. – Я работаю. И мы не последний кусок доедаем. Пора подумать и о себе, мам.

Та наблюдала за дочерью с улыбкой и, кажется, даже не собиралась спорить.

– Мам, – взмолилась Мила, – скажи, что ты согласна!

– Согласна, доченька, согласна, – кивнула та и даже выдохнула с облегчением. – Да и тебе полегче станет.

– Речь не обо мне…

– Да знаю я, – махнула рукой мама. – В этом ты вся в меня – себя не щадишь. Сегодня позвоню всем и уволюсь.

– Вот и замечательно! – захлопала Мила в ладоши. – Ладно, ты отдыхай, а я пойду по-быстрому что-нибудь на ужин сварганю. И мам, вечером мы договорились встретиться с Викой. Ты не против?

– А чего это я должна быть против? И чего это ты ей понадобилась через столько лет? – сварливо добавила, на что Мила только и могла, что пожать плечами. – Знаешь что, я сама сегодня приготовлю ужин, – встрепенулась мама. – Когда принимаешь правильное решение, сразу становится легче. Иди, собирайся…

Времени до встречи как раз хватило на то, чтобы выстирать пуховик и затереть пятна на сумке. Конечно, как прежде она теперь не будет, но вроде хоть грязи не видно.

Кафе это они с Викой облюбовали еще в школьные времена. Раньше это было кафе-мороженное, сейчас там подавали еще и горячие закуски. Внешне заведение тоже изменилось – осовременилось, обзавелось тонированными стеклами и неоновой подсветкой. Но все равно, оно оставалось любимым с детства, хоть Мила уже года три точно тут не бывала.

Вику она не сразу узнала. Сначала, обведя взглядом слабо освещенный зал, решила, что подруга запаздывает, а потом услышала знакомый голос:

– Милка! – и увидела машущую из-за спинки дивана руку.

Вика изменилась почти до неузнаваемости. Даже на улице Мила могла бы пройти мимо этой красивой и богато одетой молодой женщины, не узнав в ней бывшую подругу. Раньше у нее была короткая стрижка и волосы чернее воронова крыла. А сейчас мелированные локоны красиво спадали на плечи, искусно подкрашенные глаза мерцали на ухоженном лице. Только вот грусть в них была такая неподдельная, что вызвала мгновенный испуг. Раньше в этих глазах плясали чертики.

– Ты совсем не изменилась, – улыбнулась Вика и подозвала официантку. – Выпьешь? – посмотрела она на Милу.

– Я не пью.

– А я, пожалуй, выпью. Мартини, двести грамм, пожалуйста. И… кофе? – вновь посмотрела она на Милу.

– Нет, маленький чайник зеленого чая, пожалуйста, – кофе она обпилась на работе.

Официантка ушла выполнять заказ, и за столом повисло молчание. Мила не знала, о чем можно поговорить после стольких лет. По сути, они с Викой стали чужими друг другу людьми.

– Знаешь, – первой заговорила Вика, пока Мила лихорадочно придумывала тему, – я ведь вернулась с того света, – она невесело усмехнулась, а Мила так и вовсе вытаращила глаза, сразу же потеряв дар речи. – Удивлена?

– Нет. Напугана. А как?.. Почему?..

– Когда жизнь висит на волоске, и ты больше там, чем тут, начинается переоценка, – продолжила Вика говорить ровным голосом, не глядя на Милу. Сейчас подруга еще меньше была похожу на ту, что она когда-то знала. Перед ней сидела совершенно посторонняя женщина – внешне молодая, а в душе древняя как мамонт. – Меня чудом спасли, и три дня я пробыла в коме. И знаешь, что мне снилось? – пытливо посмотрела она на Милу покрасневшими глазами, словно собиралась заплакать. От вида чужого горя (а в том, что Вика пережила что-то серьезное, Мила не сомневалась) по коже побежал мороз. – Ты, – улыбнулась она. – Наше с тобой детство. И благодаря этим снам я решила продолжать жить во что бы то ни стало.

– Вик, но что случилось?! Почему тебя… спасали?

История, что рассказала ей подруга, на первый взгляд была стара, как мир. Трагичная до ужаса, но не редкая. Вика встречалась с парнем, и они собирались пожениться. А потом он заболел и умер. Как ни пыталась уговорить себя, жить без любимого было так трудно, что и Вика решила последовать за ним. Наглоталась таблеток, и у нее почти получилось. Но то ли врачи оказались такими хорошими, то ли время ее еще не пришло, но ее откачали.

Только вот историй любви нет похожих друг на друга – это Мила точно знала. Вика любила. Любила так, как, возможно, больше никогда и никого не полюбит. И теперь ее сердце разбито, а она пытается выкарабкаться всеми силами, даже не имея желания жить дальше. Глядя на красивое и грустное лицо подруги, Мила боролась со слезами. И это была не жалость и даже не сострадание, а ужас от той несправедливости, что подкараулила счастье этих двоих и коварно его разрушила.

– Я не смогла жить там, где все о нем напоминает. Вернулась к родителям.

– Да, я знаю. Мама рассказала.

– Мил, ты простишь меня за то, что пропала? – с мольбой в глазах посмотрела на нее подруга. – Ты мне так нужна сейчас.

– Вик, в том, что мы не общались, виновата не только ты, но и я.

Так и есть. Когда жизнь Вики пошла вверх, Мила словно самоустранилась. Никогда не была завистливой, но социальное неравенство чувствовала всегда. Старалась общаться с равными себе. Только вот, права ли она? И так ли это все важно в жизни?

– Ладно, – хлопнула Вика ладошкой по столу, допила мартини и заказала себе добавки. – Теперь ты расскажи, что нового у тебя.

Мила и сама не поняла, каким образом выдала подруге все как на духу. Особенно про Вадима! Ведь о нем никто даже не догадывался! И теперь она сидела и хлопала глазами, глядя на Вику и ожидая ее вердикта.

– На что ты готова, чтобы заполучить его? – без тени улыбки посмотрела на нее подруга.

– Не знаю…

– Мила! – прикрикнула Вика, привлекая к ним внимание. – Спрашиваю еще раз – на что ты готова пойти?

– На все, кроме подлости, – выпалила она и сама испугалась. Она и на все? Не иначе, как она спятила! Да она же даже смотреть на него лишний раз боялась.

– Угу, – кивнула Вика. – И во вторник у вас корпоратив?

– Да.

– Значит, завтра устраиваем шопинг и превращаем тебя в красотку.

– У меня нет денег на…

– У меня есть, и они мне не нужны! – нахмурилась Вика. – Не можешь взять просто так, считай, что даю в долг. Отдашь, когда разбогатеешь.

Загрузка...