Глава третья. Девушка с лицом пуделя

Я остановился. Хорошее у нее личико, безвинное, смуглое, мелкое. Носик и верхняя губа чуть вытянуты вперед, отчего девушка чуть-чуть напоминала пуделя. Черные волосики растрепались, влажные от купания пряди налипли на лобик. Ну как можно отказать такому милому созданию?

Я сначала хотел передать девушке пакет, чтобы освободить руки, но решил, что она его не удержит и выронит, а бутылка водки обязательно разобьется об асфальт. Прижав покрепче набор деликатесов к груди, я встал так, чтобы ей было удобнее.

– Вытаскивайте его из чехла… Хватайте за антенну и тащите! Да что вы на меня смотрите, будто я что-то не то сказал…

Она потянулась к моему ремню неловко, ужасно стыдясь, словно ей предстояло расстегнуть пряжку и совершить какие-то манипуляции с моими джинсами, раскрыла чехол и вынула трубку. Мы стояли перед входом и мешали людям. Почему-то в этот поздний час не только у меня проснулся зверский аппетит. Я стал смотреть на звезды, чтобы не смущать молодую особу. Поглядывая на обрывок бумажки, она набрала номер. Прижала трубку к уху, ненадолго замерла, потом покачала головой.

– Не подходит. Наверное, уже ушла…

Она отключила трубку. Упрощая девушке задачу, я подставил пакет.

– Кидайте его сюда!

Мобильник цокнул о бутылку. Девушка немедленно повернулась и быстро зашагала по улице вдоль строя пальм, весело размахивая белой сумочкой. Я вернулся к машине, опустил пакет на переднее сидение, достал оттуда трубку и мельком осмотрел ее. Девушка вела так, словно совершала какой-то нехороший поступок. Ей было стыдно, что пришлось просить незнакомого мужчину о таком пустяке? Только я взялся за ключ зажигания, как мобильник завибрировал и запищал. Я глянул на дисплей. Номер звонившего не определился. Я даже застонал, словно от боли. Как мне надоел этот овечий колокольчик! Надо отключить его. А еще лучше сломать. Шваркнуть разок о пол, и сразу отпадут многие проблемы.

– Ну? – произнес я в трубку таким тоном, что сразу дать понять: я оказал величайшую милость позвонившему мне человеку уже только тем, что соизволил ответить на звонок.

– Отныне ты должен делать то, что я буду тебе приказывать, – услышал я низкий мужской голос, причем, мне показался он неестественным, умышленно искаженным.

– Кто ты? – перебил я мужчину. Терпеть не могу разговаривать с бесплотными тенями, которые не называют себя.

– Тебя это не касается. Слушай меня и не перебивай!

– По-моему, у тебя непомерно раздутые запросы, – усмехнулся я. Конечно, получилось не очень вежливо, но как еще ответить на столь бесцеремонное заявление?

– Не в твоих интересах спорить со мной. Придержи свой язык, пока я не начну задавать вопросов.

Кажется, незнакомец начал мне угрожать. Нередко мои клиенты, став жертвой преступления, теряли от страха головы, кричали в трубку, плакали, рта не давали мне раскрыть, путано излагая события. Но этот тип вовсе не казался испуганным. Напротив, он был вызывающе наглым. Может, он был пьян?

– У меня закончился рабочий день, – сказал я. – Позвони мне завтра в частное детективное агентство, телефон которого найдешь в любом информационном справочнике.

Я едва не отключил трубку. Незнакомец вдруг воскликнул неожиданно высоким, почти писклявым голосом:

– Подожди, торопыга! Ты даже не представляешь, чем рискуешь, разговаривая со мной таким тоном! У тебя нет выбора! Или ты безоговорочно принимаешь все мои условия, или же…

– Ну? Что? – насмешливо спросил я.

– …или же готовься в ближайшие дни похоронить свою любимую Ирину.

Вот как! Он знает Ирину, и грозит расправой с ней. Как бы выяснить, кто этот человек? Глупец или идиот? Я был уверен, что разговариваю либо с глупцом, либо с идиотом. Убийца с серьезными намерениями редко когда обмолвится о своих намерениях в первую же минуту разговора. Это козырная карта, которой настоящий хищник не станет бравировать.

– Во-первых, Ирина для меня не самая любимая, – сказал я.

– Это не имеет значения! – заметно нервничая, произнес незнакомец. – Я отправляю ее на тот свет, и рука моя не дрогнет.

– А ты уверен, что я смогу выполнить твои приказы? – Я постарался передать ему свой спокойный тон, чтобы понапрасну не нервировать.

– Да! Только ты сможешь это сделать! И не вздумай отбрыкиваться, скотина!

– Давай сразу договоримся: больше ни одного оскорбления, иначе я пошлю тебя на хер! Давай сейчас встретимся и спокойно обо всем поговорим. Я могу подъехать к тебе…

– Нет!! Никаких встреч не будет!

– Как же я узнаю, что ты от меня хочешь?

– Я буду звонить и приказывать!

Наглость людей иногда способна в одно мгновение вывести меня из себя. В такие минуты я не слежу за своей речью, не скуплюсь на крепкие выражения. Но мои утомленные нервы еще стонали под тяжестью пережитого на леднике Джанлак и размолвки с Ириной, и потому эмоции были придавлены, невыразительны. А чего нервничать, волноваться и считать частоту сердечных сокращений? Наверняка это не совсем нормальный человек, у которого под воздействием телепередач началось обострение, и потому не стоит излишне серьезно относиться к его угрозе. Пожертвовать роскошным ужином и попытаться разыскать его прямо сейчас, чтобы эту глупую проблему не переносить на завтрашний день?

Я вырубил телефон. Теперь на счету была каждая секунда. Я осмотрелся по сторонам. Очень часто злодеи, ведущие переговоры по телефону со своими потенциальными жертвами, находятся рядом. Они любят наблюдать, как их жертва суетится, волнуется, спотыкается… Горячие следы еще не остыли. Если найти хотя бы один, хотя бы малейшую зацепку, да вцепиться в нее мертвой хваткой… А впрочем, зацепка уже есть…

Я запустил мотор, объехал стоящий впереди меня «жигуль» и до пола придавил педаль акселератора. Сколько я говорил по телефону с незнакомцем? Минуты три? Мелькнул продуктовый магазин. Свет фар начал перебирать стоящие в длинном ряду стволы пальм. Я сбросил скорость и покатился посреди улицы, глядя по сторонам. Людей много, целые потоки людей, как если бы где-то рядом был стадион, и там только что закончился футбольный матч. Группа парней в светлых майках. Рыщут хищными взглядами по сторонам, ищут девчонок… А вот явно подвыпившая парочка, идут в обнимку, где-то между ними затерся малыш с надувным кругом, который он держит, словно не по размеру широкие штаны… Вот шаркают крутыми фирменными кроссовками две до белизны седые старушки, обе в шортах, кудрявые, с тщательно постриженными затылками, у каждой на шее болтается фотоаппарат… А вот и моя милая обманщица в кроваво-красной юбке и белой майке, похожей на бюстгальтер. Идет неторопливо, размахивая сумочкой, как батюшка кадилом. Явно старается произвести впечатление на мужчин. Голодные парни свистнули ей с противоположной стороны улицы, но она не отреагировала, ей нужны личности с наличностью, а не мелкая шушера, у которой одна бутылка пива на троих. Я обогнал ее, прижался к бордюру и остановился. Коротко посигналил. Девушка, не замедлив шага, искоса посмотрела на мою машину. Нет, она еще не уверена, что я сигналил именно ей, она невозмутима и старательно подчеркивает свою независимость. Я еще раз шлепнул ладонью по кнопке сигнала. Вот теперь она остановилась и, оценивая, стала рассматривать машину. Есть девицы, которые в машинах разбираются лучше, чем некоторые работники автосервисов. В смысле, в стоимости и престижности авто.

Подошла, вглядывается в боковое окно. Меня она пока не видит, мое лицо в темноте, я нарочно откинулся на спинку, чтобы свет фонаря не освещал его. Гостеприимно приоткрыл дверь. Девушка оперлась не нее локтем, чуть склонила голову и заглянула в салон.

– Ну? Ты что-то хотел спросить?

Вот, наконец, она меня узнала. Игривая маска мгновенно слетела. Губы надломились в презрительной усмешке. Под глазами проступили тени хронической усталости – наверное, девушка забыла, когда вволю высыпалась. Она попыталась отойти на шаг, но я крепко схватил ее за запястье.

– Руку поломаешь, бизон! – звонко крикнула она. – Мне что, милицию позвать?

– Сядь, поговорим, – спокойно сказал я.

– Я не в разговорном жанре работаю. Отпусти, пока по глобусу не врезала!

Где же та прежняя наивность и чистота в глазах? Где робкий, заискивающий голосок? Она была уверена, что я испугаюсь ее искрометной агрессии, испугаюсь внимания, которое мы начали привлекать, и уже навострили уши молодые жеребцы в белых майках, уже напрягли свои юношеские бицепсы, уже сжали кулачки, готовые всей стаей сорваться на помощь несчастной девушке. Я резко потянул ее за руку. Если бы она вовремя не уперлась коленом в сидение, то наверняка упала бы у порожка, и мне пришлось бы втащить ее в салон волоком. Я сбросил сцепление и поддал газку. Дверь захлопнулась, как форточка от сквозняка. Девчонка стояла передо мной на четвереньках, как собака, привыкшая к машине. От резкого старта ее откинуло на спинку, сумочка просвистела у моего уха и шлепнула меня по затылку.

– Ты что делаешь?.. Останови… Останови быстро…

Вот теперь она уже боится меня. Испугалась, что события разворачиваются стремительно и без каких-либо слов. Уперлась двумя руками в панель, попыталась одну ногу опустить на коврик, чтобы потом сесть на сидение, да поправить юбку, которая уже никаких функций не выполняла, а лишь мешала, как детский надувной круг, но я, не снижая скорости, резко свернул на Войкова. Девушка спикировала на меня, вымазала мне колено губной помадой. Одной рукой вцепилась мне в волосы, второй схватилась за руль – машинально, лишь бы за что-то схватиться. Красная юбка теперь семафорила где-то на уровне моей головы, тонкий каблук уткнулся в потолок кабины. Презабавное зрелище! Я для верности сделал еще один вираж и остановился под сенью влажных деревьев Городского сада.

– А здорово мы с тобой прокатились, да? – поделился я впечатлениями, бережно убирая со своего плеча загорелую ножку.

– Урод! – пискнула моя пассажирка, выкарабкавшись из-под панели, и попыталась влепить мне пощечину, но я пригнулся, и она попала в подголовник.

Двери были заблокированы, она не могла выскочить из машины, знала об этом, но, как мне показалось, вовсе не стремилась на волю. Я сломал ее имидж – куколки Барби с высоко поднятой головой, безупречной осанкой и надменным взглядом, заставив ползать где-то между педалями управления, и за это унижение ей хотелось мести. Я снова взялся за рычаг скоростей, и девушка, не желая снова раскорячиваться передо мной, замолчала, поспешно устроилась на сидении и накрепко схватилась за ручку над окном. Теперь она больше походила на летчика-истребителя перед катапультированием. Мне было весело. Девушка мне нравилась, особенно в своем искреннем испуге и гневе.

– Чего сияешь? – проворчала она. – Я чуть лоб себе не расшибла.

– Кому звонила? – спросил я и, протянув руку, осторожно потрепал девушку по щеке, словно погладил загнанную в угол, готовую царапаться и кусаться кошку.

– А почему я должна перед тобой отчитываться?

– Вот же какая глупая! – вздохнул я и тряхнул головой, как бы желая стряхнуть с себя мысли о тяжких последствиях звонка. – Ты в самом деле ничего не знаешь, или только прикидываешься?

– Это ты прикидываешься! – фыркнула девушка и, пытаясь вернуть себе утраченное самообладание, открыла сумочку и достала оттуда зеркальце. – Заплатить тебе за пользование телефоном? Стольника хватит?

Она помахала перед моим лицом купюрой. Я выхватил ее, смял в кулаке и кинул ей в лицо.

– Дура! Думаешь, я с тобой в игрушки играю? Весь уголовный розыск города поднят на уши, и отрабатывается каждый звонок на этот проклятый номер! Не надо таращить на меня глазёнки и делать вид, что ты звонила подруге! Думала, что я, как лопух, тебе поверю! Не ожидала ведь, что на мента нарвешься, да?!

Наверное, я складно врал, и недоумение на лице девушки быстро сменилось тревогой. Она поправила упавшую на глаза челку и, часто моргая, залепетала:

– Чего вы на меня кричите? Это разве такой большой грех – попросить позвонить?

Я схватил ее за плечо.

– Грех не в том, чтобы позвонить, – зашептал я, едва не касаясь губами ее глаз. – А в том, куда позвонить. Что ты овечкой притворяешься? Разве не знаешь, что на этом номере висит подпольная секта сатанистов, на счету которых уже тридцать четыре ритуальных трупа! Зачем ты им звонила? Хотела предупредить об опасности? Или дать координаты очередной жертвы?

– Вы что?! – ахнула девушка и скороговоркой: – Да я понятия не имела, что это за номер! Я совершенно случайно его набрала! Да если бы я знала, кому звоню, сразу бы от страха умерла! У меня и в мыслях не было…

– Не врать! – рявкнул я. – Или колись, или сейчас же едем в отделение, и о своих связях с сатанистами будешь рассказывать под протокол!

Еще раз убеждаюсь, какие у нас люди легковерные, и какой магической силой обладают слова «отделение» и «протокол». Она даже не подумала о том, что для начала надо спросить у меня удостоверение сотрудника милиции. В глазах – отчаяние и слезы.

– Пожалуйста, не надо в отделение, – сказала она, прижимая руки к груди. – Нет у меня с ними никакой связи! У меня и в мыслях ничего дурного не было. Подозвал меня какой-то мужик…

– Какой мужик? – прервал я. – Подробно о нем!

– В темных очках. Худощавый такой, лет тридцати пяти. Лицо узкое, будто он всю жизнь голову между прутьями ограды просовывал.

– А рост?

– Рост я не могла определить, он из машины меня позвал. Машина посигналила, я подошла…

– Модель?

– «Жигули», – глотая растерянность и страх, отвечала девушка. – Кажется, девятая модель.

– Цвет?

– Темный. То ли темно-синий, то ли черный…

– Дальше!

– Я подошла, а он сразу протянул мне деньги из окна.

– Сколько?

– Ну-у… Я не разглядела, в сумочку кинула…

– Сколько?!

– Сто баксов.

– И ты уже была готова сесть в машину, – подсказывал я.

Она заламывала пальцы.

– Он дал мне бумажку с номером телефона и показал на вас. Через витрину всё было хорошо видно. Вы стояли у прилавка и что-то покупали… Он говорит: попроси у этого человека мобильник и набери номер, который я тебе дал.

– И всё?

– Да, всё. Я сама удивилась. Машина сразу отъехала, а я пошла в магазин.

– Куда машина поехала?

– Я не обратила внимания, потому что всё время смотрела на вас, чтобы не потерять из виду. Но вы такой рослый, заметный, красивый, что я вас даже в самой большой толпе нашла бы.

Девушка немного успокоилась и начала осторожно вставлять комплименты, намереваясь вызвать во мне чувство симпатии к ней, а значит, жалость и сострадание. Я порылся в пакете со снедью, вынул запаянные в вакуумную упаковку кружочки копченой колбасы и протянул ей.

– Зачем? – растерянно произнесла она и через силу улыбнулась: фиг его знает, как воспринять этот ментовский юмор? Может, я собираюсь отправить ее в следственный изолятор, где ужин уже закончился.

– Она с чесноком, – пояснил я, снимая блокировку дверей. – Сатанисты и прочая нечисть этот запах на дух не переносят.

Девушка вышла из машины на ватных ногах, пытаясь затолкать упаковку с колбасой в сумочку. Я смотрел на нее с той жалостью, с какой мы смотрим на беспомощных и жалких животных, приютить которых не позволяет разве что брезгливость. До обидного не хватало мне святости и авантюрной добродетели, ибо стоило, если всё делать по совести, стоило привезти эту девчонку к себе, успокоить, накормить и дать ей вволю выспаться. Но моя совесть тиха, скромна, локтями работать не умеет, и вот уже уступает куда более заметной страсти к работе, к поиску, к тайнам. Девчонку я раскусил в два счета. Незнакомец, угрожавший мне, узнал номер моего мобильника с оскорбляющей мое самолюбие легкостью. Девушка, подосланная им, позвонила с моего телефона ему, и мой номер тотчас высветился на дисплее наглеца. Теперь мне известно, что сидит он в черной «девятке», которая вот уже второй день пасется около агентства, и о которой предупреждала меня Ирина.

Я глянул на часы. Всего-то без четверти десять. Может быть, праздник плоти еще состоится? Я невольно запустил руку в пакет с продуктами, пощупал шелестящие, податливые упаковки и сглотнул. Голод – прекрасный индикатор для оценки ситуации. Если бы мне грозила смертельная опасность, если бы я гнался по пятам опасного преступника, то думал бы о чем угодно, но только не о еде. Как-то, болтаясь по влажным лесам Индии, кишащим тиграми, ядовитыми змеями и крокодилами, я не ел трое суток. За что ж я себя сейчас так мучаю?

Этого риторического вопроса оказалось достаточно, и я тотчас вынул из пакета банку испанских маслин, вскрыл ее, вылил за окно рассол и отправил в рот целую пригоршню черных ароматных ягод. Выплевывая косточки под колеса встречных машин, я помчался в обратном направлении. «Девятка», по-видимому, потеряла меня в те минуты, когда я учил девушку вежливости, как сумасшедший гоняя по ночным улицам. Теперь придется поменяться ролями, найти черную машину с тонированными стеклами, а потом, как выразилась моя недавняя пассажирка, надавать водителю по глобусу, да выяснить, что ему от меня надо.

Проехал продуктовый магазин, затем мост, оттуда свернул на узкую улочку, граничащую с вещевым рынком. Днем здесь полным-полно старьевщиков, и при желании можно купить кусочек истории. Однажды мне приглянулась медная корабельная рында. Она позеленела, будто покрылась мхом, надпись на ее обгрызенной кайме почти стерлась, но все-таки еще можно было прочесть имя судна «Отважный». Я хотел купить ее и повесить в агентстве, чтобы колокольным звоном объявлять об окончании рабочего дня. Ждал, ждал продавца часа два, но так и не дождался. Потом мне сказали, что он пошел на обед и умер. Проехав по кругу мимо пельменной и ресторана «Хуторок», я опять свернул на набережную реки. Машин повсюду полно, сверкают стеклами и лакированными бортами, но черная «девятка» как в воду канула.

Я взялся за мобильник, главную игрушку в вяло развивающихся событиях сегодняшнего вечера, нашел сохранившийся в памяти номер, который набирала девушка, и надавил кнопку вызова. Мой клиент, если наглого незнакомца можно было так назвать, долго не отвечал. Наверное, гадал, что я могу ему сказать, и что на это ему следует ответить. Я начинал прибирать инициативу в свои руки, и это ему не понравилось.

– Я не просил тебя звонить мне! – сказал он сердито. – Когда будет надо, я сам позвоню.

– А у меня сегодня свободный вечер, – сказал я. – Если у тебя срочное дело, то зачем тянуть?

– Не твое собачье дело! – вновь сорвался на визг незнакомец.

Продолжая разговаривать, я свернул на Киевскую и покатил в сторону набережной. И тут я увидел черную «девятку». Машина стояла на светофоре, в правом ряду, дожидаясь зеленой стрелки.

– Я же ради тебя стараюсь, – сказал я, затягивая разговор, и со значением выдал пришедший мне в голову афоризм: – У кого в избытке времени, у того неоспоримое преимущество.

– Твои услуги понадобятся мне завтра утром! – проворчал незнакомец. – А сейчас ты мне мешаешь!

Я тотчас обогнал идущую впереди меня маршрутку и встал впереди «девятки». Загорелась стрелка. Я продолжал стоять и нести в трубку какую-то ахинею про гражданский долг и богатый опыт, которые толкают меня на ненормированный рабочий день, и не сразу заметил, что мой собеседник отключил связь, и я разговариваю с пустотой. «Девятка» едва ли не вплотную подъехала к моей машине и нервно посигналила, требуя, чтобы я начал движение или же уступил ей дорогу. Я ткнул пальцем в кнопку аварийной сигнализации и помахал из окна рукой, мол, извини, приятель, заглох. Пусть теперь матерится, плюется и дает задний ход, чтобы выбраться из пробки. Но сдать назад ему тоже будет не так-то просто, придется пятиться очень медленно и осторожно, сантиметр за сантиметром, чтобы не задеть идущие навстречу машины. И все это время водитель вынужден будет смотреть только назад. Это хорошо. Значит, он не увидит, как я выйду из машины.

Я наклонился и вынул из-под сидения гаечный ключ для ремонта разводных мостов. Полезная штуковина. Мне прислали ее наладчики из Питера, которые летом отдыхали на Побережье, и их немного пошерстили местные воришки. Воришек мы с Ириной вычислили за день, и уже через два дня питерцы получили назад свои деньги, плюс ящик голицынского шампанского в качестве штрафных санкций. Этот ключ я иногда использую как дополнительный аргумент, если приходится кого-нибудь убеждать в своей правоте.

А теперь делаем всё быстро. Я вышел из машины. «Девятка», как ни странно, вовсе не пятилась назад, а стояла на прежнем месте, уткнувшись своим передком в задок моей машины – ни дать, ни взять, две собачки знакомятся! И у нее тоже включена аварийная сигнализация. Водители других авто, полагая, что здесь произошла авария, аккуратно маневрировали, объезжали нас на малом ходу. Кидая сочувствующие взгляды, они сокрушенно качали головами, хотя не было ни битого стекла, ни покореженных бортов, ни, тем более, крови и распростертых на асфальте тел. Но посочувствовать – для автомобилистов святое дело. Я не мог знать, смотрит на меня мой злодей из-за тонированного стекла, а если смотрит, то видит ли он в моей руке увесистый аргумент. Странно, что он не делал попыток улизнуть отсюда и спасти свое инкогнито, да еще аварийку включил, будто бы демонстрировал желание познакомиться со мной воочию. А вдруг там кодла с пистолетами затаилась? И сейчас они поубавят во мне оптимизма, невзирая на мой аргумент.

Но отступать было поздно. Я подошел к «девятке» со стороны пассажирского сидения, и увидел, что задняя дверь приоткрыта. Разумеется, приоткрыта она была для меня, и этот знак не мог означать ничего иного, как желание незнакомца увидеть меня внутри своей машины. С чего это он вдруг изменил своим планам? Ведь хотел же позвонить мне завтра утром. Может, его одолела моя настырность, и я, сам того не желая, убедил его в необходимости беречь время. Что ж, это к лучшему. Сейчас мы всё выясним, во всём разберемся. Надеюсь, теперь наш разговор будет более спокойным. Может статься, его проблема яйца выеденного не стоит, и он приплел Ирину просто сгоряча.

Я решительно распахнул дверь. Заднее сидение было свободным, и я сел посредине, чтобы можно было развернуть плечи, и положил на колени ключ. Собственно, свободным было и переднее сидение. В машине не было никого, кроме водителя. Одетый в клетчатую рубашку с засаленным воротником, он сидел в какой-то трагической позе, упираясь лбом в рулевое колесо. Я мог бы подумать, что он плачет, склонив голову от неутешного горя и отчаяния. Но мой грубиян не проронил ни слова при моем появлении, и не пошевелился, лишь только его правая рука, обхватившая руль, скользнула к рычагу передач, как будто он намерился тронуться с места.

Я не сразу понял, что за рулем сидит мертвец.

Загрузка...