Моя миссия в Париже

Мне удалось завербовать служанку, которая служила четыре с половиной года у графа Алексея Игнатьева в то время, когда он еще жил с первой женой; эта служанка, которой они во всем доверяли и которой не стеснялись, мне сообщает много весьма любопытных и крайне важных сведений. Она сообщает, между прочим, об отношениях графа Алексея Игнатьева с офицером-переводчиком Ильинским. По ее словам, Ильинский является абсолютным ничтожеством, человеком с довольно темным прошлым, который был своего рода комнатным слугой давно умершего графа Ферзена. После смерти Ферзена Ильинский оказался без места и благодаря моей нынешней служанке и ее брату-лакею, который с 15-летнего возраста был комнатным слугой у графа Игнатьева, во время войны записался добровольцем во французскую армию, в авиацию (комиссован после двух падений). Ильинский уже обосновался перед войной у графа Алексея Игнатьева в качестве писаря; после объявления войны он стал играть при графе абсолютно исключительную роль. Граф Алексей Игнатьев был настолько влюблен в Труханову, что во время ее пребывания в Москве они полностью потеряли голову и совершенно не занимались своими делами, которыми на самом деле руководил Ильинский. Бывало, что шифры и даже шифровальные блокноты с зашифрованными телеграммами пропадали в течение двух-трех дней, затем они вновь появлялись неизвестно откуда, однако их исчезновение и появления были всегда окружены вынужденным молчанием; эти шифроблокноты доверялись именно Ильинскому.

Моя служанка рассказывает также, что граф Алексей Игнатьев вследствие своих расходов на Труханову в одно прекрасное время оказался в очень затруднительном материальном положении, и она была свидетелем того, как Ильинский, намекая на это затруднительное положение, давал советы графу Игнатьеву, а тот с ними соглашался, и с тех пор Ильинский стал хозяином положения и взял графа Алексея в свои руки.

Моя служанка рассказывает также, что в ее присутствии неоднократно составлялись фальшивые документы на крупные суммы. В ее рассказах много любопытного, но учитывая, что я не совсем уверен, что она согласится подтвердить свои слова перед властями, я ее "обрабатываю", ожидая, что сумею убедить в необходимости во имя любви к Родине дать искренние свидетельские показания в отношении всего того, что она знает.

Я хочу провести ту же работу по отношению к ее брату, однако учитывая преданность последнего графу, эта работа является трудной и деликатной. Поэтому боюсь идти слишком быстро, чтобы не испортить результата, но надеюсь, что мне удастся его добиться.

ЦХИДК Ф. 7. Оп. 1. Д. 1042. Л. 114-116. Подлинник.

№91

Из агентурного донесения в 2-е бюро о результатах наблюдения за полковником графом П. А. Игнатьевым

№ 7049

Париж, 23 ноября 1918 г.

Мы получили от Службы контрразведки следующее сообщение:

Как Вы помните, вскоре после моего поступления на службу я информировал Вас, что мадам Карницкая передала мне насчет г-на Павла Игнатьева, что если я ему ничего не скажу, то, по ее мнению, могу получить от него 7000 франков, которые он мне остался должен. В настоящее время мне удалось выяснить все детали этого дела.

Оно совпало с рапортом, направленным во всех подробностях относительно дела Павла Игнатьева г-ном Быховцом. По словам г-жи Игнатьевой (Истоминой), Павел Игнатьев был немедленно поставлен в известность об этом рапорте. Поэтому в доме Павла Игнатьева сильно встревожились и долго обсуждали вопрос о моем участии в качестве автора вместе с Быховцом в вышеупомянутом рапорте, а также вопрос о таком же участии г-на Леруа, который был связан со мной.

Во-первых, весьма характерно, что как только рапорт г-на Быховца был направлен в бюро, Павел Игнатьев был немедленно о нем проинформирован, и что результатом этого было желание подкупить меня. Но более интересным является то, что г-н Битар-Монен пришел через несколько дней к г-же Карницкой и, сославшись на ордер Префектуры, осуществил ее формальный допрос. В этом допросе в основном речь шла о двух именах: Леруа и Кобылковский{*36}. Он задавал вопросы с таким расчетом, чтобы ответы г-жи Карницкой были благоприятными и компрометирующими Леруа и Кобылковского.

Мадам Карницкая, разумеется, не могла давать ему подобных ответов, что, как узнала Карницкая от мадам Игнатьевой, вызвало большое неудовольствие г-на Би-тар-Монена, а также Павла Игнатьева. Ясно, что цель этого расследования заключается в том, чтобы дискредитировать в глазах французского правительства мои свидетельства, а также свидетельства г-на Леруа.

Что же касается свидетельских показаний Быховца, то я же могу с уверенностью указать Вам причины, по которым он был вынужден оставить свою службу во 2-м бюро, но очевидно, что он вел ту же самую работу, чтобы дискредитировать во всеобщем мнении подробности о действиях и роли, которую играл и продолжает играть при графе Игнатьеве г-н Битар-Монен.

Мадам Карницкая обещала зайти ко мне сегодня, чтобы дать письменные показания, заверенные ее подписью, во всяком случае, так она мне обещала вчера, когда заходила ко мне за деньгами, однако сегодня она не явилась. За завтраком мужской голос сказал мне по телефону, что лицо, кбторое собиралось зайти сегодня ко мне, направилось на Лионский вокзал и на несколько дней уедет из Парижа. Она мне сообщит письмом все детали. Не предрекая ничего, считаю крайне полезным установить наружное наблюдение за г-жой Карницкой, которая должна была уехать, очевидно, в замок Павла Игнатьева, адрес которого я Вам передам.

Было бы весьма полезным проверить его.

ЦХИДК Ф. 7. Оп. 1. Д. 1042. Л. 241-242. Копия.

№92

Письмо Берты Дуссе начальнику 2-го бюро генерального штаба французской армии с просьбой о выплате вознаграждения за проделанную разведработу

Г-ну Начальнику

Генерального штаба,

Начальнику 2-го бюро

Военное министерство.

Университетская ул., 75,

Париж

Париж, воскресенье, 8 августа 1920 г.

Нижеподписавшаяся Дуссе Берта, проживающая по адресу: Париж, 15-й район, ул. Тартр, имеет честь нижайше напомнить о себе доброй памяти г-на Начальника Генерального штаба, с которым она не могла лично встретиться, но была дважды выслушана специально выделенным офицером.

Несмотря на многочисленные демарши перед Военным атташе генералом графом Игнатьевым, не было принято никакого решения, и это подтверждает, что урегулирование вопроса, который ее интересует, может быть получено только от французского 2-го бюро Военного министерства в Париже, поэтому она осмеливается изложить Вам нижеследующее.

В первых числах мая 1916 года, представившись г-ном Биттаром (или Биффаром?), французский лейтенант из Межсоюзнической разведывательной службы, переведенный по роспуску указанной службы в 13-й Артиллерийский полк и ныне проживающий по адресу: ул. Шуа-нель, д. 3 в Париже, предложил мне работать на нее, и я была зачислена в Русскую разведслужбу с месячным содержанием в 600 франков.

7 мая 1917 года я была направлена в Венгрию, где должна была постоянно ездить для передачи сведений военного и экономического характера через посредство моей сестры, мадам Геснон (авеню Бетюзи, 30, Лозанна). Таким способом мне удалось передать некоторое количество разведывательных сведений из Будапешта. Будучи арестованной 18 сентября в Будапеште, я была заключена в военной тюрьме де ла Плас.

После года предварительного заключения я предстала перед военным судом и была приговорена к смертной казни.

Я была вынуждена придумать басню, чтобы не выдать тайны службы, к которой сама принадлежала, однако министерство общественной безопасности не поверило и потребовало для меня смертной казни (выдержка из этого приговора на венгерском и немецком языках у меня имеется).

Благодаря демаршам, предпринятым вне тюрьмы, где я отбывала предварительное заключение, я провела там один год.

Некоторое время спустя после приговора суда я была переведена в тюрьму Девы Марии и до декабря 1918 года страдала в ней от голода и холода в камере, в которую меня поместили.

Я настолько страдала от холода, что моя правая рука была отморожена и из-за этого увечья стала совсем неспособной к тяжелой работе.

Я так страдала от голода, что заболела анемией, и малейшее усилие меня изнуряет, а усталость вынуждает находиться в постели.

Только 27 декабря 1918 г. я была выпущена на свободу во исполнение соглашения о перемирии.

С величайшими трудностями мне удалось возвратиться во Францию в конце августа 1919 года, лишенной всяких средств к существованию, потерявшей здоровье, бодрость и силы.

Полностью истощенная, я была вынуждена лечиться, залезая в долги, и с удивлением узнала, что Служба, в которой я состояла, распущена и что я не могу рассчитывать ни на какую компенсацию, которую мне задолжало Французское правительство, которое завладело архивами и денежными средствами разведслужбы во время революции в России.

Наконец, Швейцарское правительство требует от меня возмещения расходов на адвоката, которого оно выделило мне во время судебного процесса (270 швейцарских франков).

В подтверждение моих высказываний у меня имеются документы Политического департамента Швейцарии. Повторяю, что я остаюсь без средств существования, вся в долгах и не могу, несмотря на все мои усилия и демарши, вот уже год добиться удовлетворения моей просьбы, а мое дело находится в подвешенном состоянии.

Больная, обессиленная в результате лишений, я имею честь почтительно просить у Вас справедливости и решения, которое Вы один в состоянии добиться для меня.

Добавлю, что генерал граф Игнатьев полностью убежден в справедливости моего дела и что он может подтвердить правдивость вышеизложенных фактов.

Будучи сторонником урегулирования этого вопроса, он не возражает против того, чтобы я, в конечном итоге, получила вознаграждение за оказанные мною услуги.

Поэтому я имею честь почтительнейше просить г-на Начальника 2-го бюро простой оплаты расходов, которая была мне обещана, накануне отъезда во вражескую страну.

Я позволю себе напомнить о них для сведения, а генерал граф Игнатьев может их подтвердить даже по телефону, если Вы сочтете это необходимым.

С 9 мая 1916 года по 28 августа я не получила целиком моего денежного содержания, т. е. 600 франков X 4 месяца - 2400. Мне остались должны 1000 франков, которые обещали выплатить по возвращении.

С сентября 1916 по 27 декабря 1918 года :

4 месяца (1916 год) - 12 месяцев (1917 год) - 12 месяцев (1918 год) по 600 франков в месяц:

Итого: 16 800 фр. - 1000 фр.

Всего: 17 800 франков.

Я полностью Вам доверяю, господин Начальник 2-го бюро, и поэтому предоставляю Вам судить, насколько вышеуказанная сумма (17 800 фр.) может компенсировать перенесенные мною физические и моральные лишения, страдания моей семьи, мои увечья, мою нынешнюю болезнь, долги, в которые я была вынуждена влезть, напрасно рассчитывая в продолжение целого года получить эту сумму денежного содержания за время, проведенное на службе у Союзников.

Неужели мне придется снова ждать?

Будут ли без конца продолжаться мое отчаяние, неуверенность в завтрашнем дне, в которых я оказалась?

Я так не считаю и поэтому уверена, что, обращаясь к Вашей справедливости, Господин Начальник 2-го бюро, обрету нужное решение просьбы несчастной женщины, которая едва не заплатила жизнью за свою преданность делу Союзников, которая в течение двух с половиной лет находилась в тюрьме и возвратилась больной, почти калекой, без средств к существованию в то время, когда жизнь является такой трудной со всех точек зрения, и которая почтительнейше ожидает, наконец, благоприятного ответа и остается Вашей самой преданной и покорной слугой.

Берта Дуссе

Париж, 15-й район ул. Тартр, д. 100

ЦХИДК Ф. 7. Оп. 1. Д. 1041. Л. 274-276.

№93

Ферма замка Валадьер

ул. де ля Плен, 50

Карш, деп. Сена-и-Уаза

тел. 141

1 ноября 1920 г Г-н граф Игнатьев

Сударь!

В ответ на Ваш № 10397 от 29 октября с. г.{*37} спешу сообщить мое мнение относительно двух вопросов, которые Вы в нем подняли.

1. Разрешив в апреле 1918 г. оплату чеком 163 800 франков, из которых 8000 были выплачены в качестве аванса лицу, согласившемуся перейти на службу его 2-го бюро, французский Генеральный штаб отлично представлял себе, что с помощью этой суммы можно закрыть только самые срочные дела.

Как мне помнится, эта цифра была установлена в результате уменьшения, по крайней мере вдвое, первоначально намеченной суммы.

В нынешних условиях я считаю, что урегулирование всех требований является совершенно невозможным, поскольку в подобном случае я должен бы вступить снова в контакт с сотрудниками, начать переписку, поездки, изучение архивных материалов и т. п., что совершенно невозможно с учетом нынешней жизни.

Тем не менее, в крайне важных случаях, когда, например, от ликвидации агентуры зависит доброе имя или состояние сотрудника, я готов прийти ему на помощь и получить от Вас уплату того или другого сотрудника.

Подобный случай имел недавно место в Голландии, однако, насколько мне известно, нам было отказано в этих выплатах, вероятно, из-за недостаточного доверия французского Генерального штаба ко мне.

2. Что же касается мадемуазель Дуссе, я нахожу, что в ее просьбе материальная сторона дела и важность оказанных ею услуг изложены самым точным образом.

Что до остального, то я подтверждаю, что она представила один или два отчета, не имеющих никакой ценности; она не исполнила своей миссии исключительно по своей вине.

Как только мне доложили о ее аресте, все возможные в подобной ситуации меры были приняты перед швейцарским правительством, чтобы ее спасти.

Исходя из вышеизложенного, я думаю, что не может быть и речи о выплате ей той крупной суммы, которую она запросила. Ей можно было бы выплатить сумму в одну тысячу франков, которую ей задолжали после возвращения с задания.

Примите выражение моей преданности и искреннего уважения.

Подпись: граф П. Игнатьев

Правильность перевода на французский язык подтверждаю - лейтенант Полакк

ЦХИДК Ф. 7. Оп. 1. Д. 1041. Л. 273.

Необходимое послесловие

Сразу после окончания первой мировой войны ряд участников тайных операций опубликовали свои воспоминания. Среди них - руководители спецслужб Германии и Австро-Венгрии Вальтер Николаи и Макс Ронге, англичане Э. Вудхол, Р. В. Роуан, Ч. Россель, Б. Ньюмен и др.{*38} К этому ряду относится книга полковника графа Павла Алексеевича Игнатьева, младшего брата русского военного агента (атташе) во Франции генерал-майора А. А. Игнатьева, впоследствии генерал-лейтенанта Советской Армии, автора широко известных в СССР мемуаров "50 лет в строю". В силу некоторых обстоятельств братья в своих воспоминаниях почти ничего не писали друг о друге. Старший ограничился некоторыми сведениями о семье, а младший, видимо, счел достаточным упоминание о том, что его брат был русским военным агентом во Франции. Тем более, ни тот, ни другой не сообщили о своем служебном сотрудничестве, касавшемся тайной войны. Именно поэтому создание и работа русских спецслужб на территории Франции требует некоторых пояснений. К этому следует добавить, что у публикаторов имеется уникальная возможность подтвердить или опровергнуть подлинными документами французской разведки факты, сообщаемые мемуаристом.

... Шел уже второй год первой мировой войны. Европа оказалась разделенный сплошными линиями фронтов с Востока, Запада и Юга. Пулемет загнал пехоту в окопы - началась изнурительная позиционная война. В середине этого гигантского кольца находились Германия и Австро-Венгрия, а также примкнувшая к ним Болгария. С востока им противостояла Россия. С запада Англия, Франция и Бельгия. С юга - Италия. На Кавказе и в Месопотамии, в Дарданеллах против русских и англичан сражался четвертый член германской коалиции - Турция.

Страны Антанты обладали колоссальными людскими и материальными ресурсами, значительно превышающими возможности германского блока. Однако из-за неумелой координации военных усилий Антанта никак не могла одержать решительный успех над своими противниками. Сознавая это, французские правящие круги предприняли попытку как можно теснее увязать стратегические планы союзников для достижения конечной победы в войне. По инициативе французского главнокомандующего генерала Ж. Жоффра 7 июля 1915 года в Шантильи под Парижем собралась первая межсоюзническая конференция по проблемам разработки и координации планов ведения войны союзниками. Англию представлял маршал Д. Френч, Италию - подполковник Бриганце, Бельгию генерал Вилеманс, Сербию - полковник Стефанович, Россию - тогда еще полковник граф А. А. Игнатьев. Председательствовал военный министр Франции Ф. Мильеран.

На первом же заседании генерал Жоффр заявил, что существующая несогласованность действий союзников может привести к тому, что "австро-германцы будут последовательно наносить главные удары по каждой из союзных армий и выводить ее, одну за другой, из сражения"{*39}. Поэтому "необходимо исходить из того, что та из союзнических армий, на которую придется главная тяжесть удара врага, имеет право рассчитывать, что ей будет оказана помощь решительным наступлением дружеских армий, на которые оказывается меньшее давление"{*40}. Французский главнокомандующий высказал пожелание, чтобы на конференции была выработана "единая линия поведения" союзных армий на ближайшее будущее.

Несмотря на эти красивые заявления, создать центральный координирующий межсоюзнический орган не удалось в основном по вине Англии - слишком велики оказались противоречия между ее участниками. Зато в области взаимной информации дело пошло успешнее. Спустя немногим более месяца, а именно 10-11 сентября, в Париже, в здании французского военного министерства состоялась конференция представителей союзников по созданию Межсоюзнического разведывательного бюро. Председательствовал на ней помощник начальника Генерального штаба Франции полковник Валантэн. Он огласил повестку дня конференции, заранее согласованную (19 августа) с представителями генеральных штабов Франции и Англии. Она состояла из следующих позиций: сведения о войне, контрразведка, военная контрабанда, цензура печати. Во вступительном слове на конференции французский представитель заявил:

"Установление постоянной связи между разведывательными и контрразведывательными службами Союзников представляет самый большой интерес.

В настоящее время эта связь сводится к следующему:

1. Обмен разведданными по установлению нумерации корпусов противника, перебрасываемых или вводимых на различных фронтах;

2. Обмен контрразведывательными карточками между английским, французским и бельгийским штабами.

Эти обмены не представляют собой связи в военном смысле слова, другими словами, координации всех способов действий держав для достижения общей цели.

Немцы добились этой цели, сконцентрировав в своих руках все действия Австрии и Турции, осуществляя их в соответствии со своими собственными директивами и методами,

Это организационное единство составляет реальное превосходство австро-германо-турецкой коалиции.

Без сомнения, ее труднее реализовать между державами Антанты, пока каждая из них стремится сохранить в этой борьбе свою собственную индивидуальность.

Однако сам факт этого собрания доказывает, что они почувствовали необходимость более тесного объединения их средств борьбы и более методичной координации их усилий.

Именно для того, чтобы ответить на эти тенденции, которые появились почти одновременно у всех союзников, сегодня мы стремимся создать межнациональное бюро"{*41}.

После обсуждения повестки дня принимается решение: разведывательная информация, которая уже имеется у Англии, Бельгии и Франции, будет сообщена Италии и России.

В состав вновь создаваемого Межсоюзнического бюро предполагалось командировать от Англии - 3 офицеров, от Бельгии - 1 офицера и секретаря, от Италии - 2-3 офицеров, от России - 3 офицеров и от Франции - в зависимости от нужд бюро.

В заключение конференции было решено начать работу Межсоюзнического бюро с 20 сентября 1915 года. Французы отвели под бюро специальный особняк и для удобства сотрудничества разместили там же вновь созданное 5-е бюро своего генерального штаба, включавшее представительство Франции в Межсоюзническом бюро. Во главе этого подразделения был поставлен подполковник Губэ. Для России создание подобного органа имело большое значение. Если на территории Австро-Венгрии она имела довольно разветвленную агентурную сеть, опирающуюся на сочувствие славянского населения двуединой монархии, то в Германии ее разведывательные позиции с началом войны были во многом утрачены. Обосновавшись в Париже, русские разведчики могли более успешно действовать через нейтральные Швейцарию, Испанию и Голландию. Тем не менее в новый разведорган был выделен лишь "наблюдатель", полковник Д. А. Ознобишин. Только через год, в декабре 1916 года, было утверждено положение о русском отделении Межсоюзнического бюро. Основные пункты этого любопытного документа сводились к следующему: "1. Начальник отделения подчиняется непосредственно Генерал-квартирмейстеру штаба Главковерха (Генкварверху). 2. Начальник отделения Межсоюзнического бюро выполняет все обязанности по деятельности бюро во всех отношениях, предоставляя небезынтересные для России сведения и материалы, получаемые бюро, Генкварверху в обработанном виде, на русском языке. 3. Кроме упомянутых обязанностей, начальник этого отделения вместе с тем заведует отделениями во Франции, Италии, Швейцарии, Голландии и Испании для штабов нашей действующей армии, руководствуясь указаниями на данный предмет Генкварверха. 4. Штабы действующей армии, имеющие свои разведывательные организации и агентов в упомянутых государствах, по делам этих организаций и агентов сносятся с начальником упомянутого отделения непосредственно, причем шифр и условный адрес для этих сношений устанавливаются штабом Главковерха. 5. Начальник отделения при выполнении поручений штабов действующей армии сносится с этими штабами также непосредственно, запрашивая в необходимых случаях Генкварверха и донося ему периодически подробно обо всем, касающемся этой стороны своей деятельности. 6. Все сведения, получаемые начальником отделения как заведующим разведывательной агентурой, передаются по принадлежности через управление Генкварверха"{*42}.

Вот в таких обстоятельствах вел свою разведывательную деятельность П. А. Игнатьев, прибывший в Париж в декабре 1915 года в качестве руководителя агентурной разведки штаба Юго-Западного фронта. Именно этот период деятельности нашел определенное отражение в его мемуарных записках. Надо заметить, что П. А. Игнатьев почти ничего не пишет об эффективности добытых его службой разведывательных данных для ведения операций Юго-Западным фронтом.

С конца декабря 1916 года П. А. Игнатьев становится руководителем всей заграничной службы русской разведки и контрразведки. Для него теперь открылись широкие возможности налаживания агентурной работы русской Ставки по всей Западной Европе. Некоторые эпизоды деятельности его в этом качестве он рассказал в своих мемуарных записках, но многое, естественно, оказалось за кадром.

К весне 1917 года полковник П. А. Игнатьев создал целую разведывательную сеть, состоящую из следующих организаций: "Католической", "Масонской", "Римской", "Шевалье". Все это стоило, конечно, немалых денег. За первые пять месяцев организации ушло 273 363 франка. Ставке это не очень понравилось. Деятельность Игнатьева неоднократно проверяли. Так, например, по поручению генерал-квартирмейстера Ставки генерала М. С. Пустовойтенко в марте 1917 года работу П. А. Игнатьева ревизовал начальник Русской военной миссии при французском главнокомандовании генерал Ф. Ф. Палицын. В своем отчете он, в частности, писал: "Ознакомился, сумма общего годового расхода велика. Отвечают ли сведения размеру расходов - ответ может дать Ставка и фронты. В работе здешнего руководителя есть известная система и, скажу, творчество. Отчетность ведет сам. Уплата знает{*43} оправдательные документы. Знает все нити, потому обман хотя и возможен, но незаметно от него произойти не может. К сожалению, в этом деле вообще сплошной обман..."{*44} Конечно, то, о чем рассказывает П. А. Игнатьев, требует специального исследования, но одно несомненно: усилия по правильной организации разведки им предпринимались немалые...

Насколько можно судить по имеющимся источникам, первоначально отношения в Межсоюзническом бюро складывались более или менее нормально. Однако постепенно союзники стали охладевать друг к другу. Особенно нервировала деятельность П. А. Игнатьева его французских коллег. Дело в том, что французское правительство очень остро реагировало на начавшие циркулировать в Западной Европе слухи о ведущихся сепаратных переговорах России с Германией. Слухи эти усиленно муссировались газетами нейтральных стран. По словам Ю. Я. Соловьева, известного русского дипломата, в Стокгольме, который он посетил в начале 1916 года, "со всех сторон слышались разговоры о возможностях сепаратного мира"{*45}. Описывая свои впечатления от посещения Лондона, Соловьев вспоминал: "Там в это время (лето 1916 года. - Авт.), по-видимому, уже мало рассчитывали на русскую помощь, постепенно привыкая к мысли о возможном нашем выходе из рядов союзников"{*46}. Между тем, как это уже установлено отечественными исследователями{*47}, Николай II и его правительство вовсе не собирались заключать мир с кайзером Вильгельмом. Более того, П. А. Игнатьев, как мы видели, провел специальную контрразведывательную операцию по личному указанию императора с целью выяснить источник слухов о ведущихся якобы тайных переговорах представителей России и Германии о заключении сепаратного мира. Тем не менее братья П. А. и А. А. Игнатьевы стали жертвой подозрительности французов. Во всяком случае, Павлу Игнатьеву вменялась в вину причастность к секретным переговорам о сепаратном мире, близость к премьеру Штюрмеру, которого в Париже считали германофилом{*48}. К тому же посещавшем салон матери братьев, С. С. Игнатьевой, считавшейся опорой сторонников Германии, хотя в действительности дело обстояло абсолютно наоборот.

После Февральской революции эти подозрения усилились. Братьев обвиняли в монархизме, германофильских настроениях. При этом французские власти исходили из тезиса, что раз Игнатьевы аристократы - значит, непременно сторонники реставрации старого режима в России. В связи с этим перед спецслужбами была поставлена задача "изучать главных лиц официальной России, как военных, так и гражданских".

С развитием революционных событий в России, а особенно после провала июньского наступления на русском фронте, во французских правящих кругах прямо заговорили о предательстве своего союзника. 26 июля 1917 года в Париже прошла межсоюзническая конференция, на которой генералы Ф. Фош, Перен, Д. Першинг, Л. Кадорна и В. Робертсон представили записку: "Линия поведения, которой следует придерживаться в случае, если Россия выйдет из войны". Отныне русский вопрос для Антанты принимал все более и более серьезное значение. Ведь в случае выхода России из войны германские силы с востока будут переброшены на Западный фронт. Особенно чувствительно это сказалось бы на Франции. Вот почему ее правительство старалось сделать все возможное, чтобы русская армия продолжала воевать. Отсюда и поиски шпионов повсюду, отсюда и крайняя подозрительность ко всем русским во Франции вообще и к братьям А. А. и П. А. Игнатьевым в частности. С приходом же к власти Ж. Клемансо - "Тигра", как его называли французы, совместившего посты премьера и военного министра в ноябре 1917 года, во Франции началась кампания разоблачения "предателей", поиск "агентов Германии" - словом, типичная "охота на ведьм". Если даже бывший премьер Ж. Кайо в середине января 1918 года угодил за решетку по обвинению в "связях с противником"{*49}, то что говорить о русских военных представителях во Франции?

Оба брата оставили мемуары, в которых в какой-то мере коснулись этого вопроса. А. А. Игнатьев с иронией воспроизводит характеристику, которую ему дал Ж. Кле-мансо: "Монархист и подозрительный германофил"{*50}. Если бы тогда Клемансо знал, что дело обстоит еще серьезнее! П. А. Игнатьев был заподозрен в приверженности к немецкой партии при русском дворе и на этом основании в шпионаже в пользу Германии. В досье, заведенном на него во 2-м бюро Генерального штаба французской армии (разведка и контрразведка), постепенно стали накапливаться на него компрометирующие материалы. Многие из них носили прямо-таки фантастический характер и скорее всего являлись обыкновенными сплетнями. Лишь в одном из донесений высказывалась мысль о том, что порочащие П. А. Игнатьева сведения скорее всего были подброшены германской разведкой. Действительно, каких-либо конкретных фактов о связи главы русской разведки и контрразведки с противником не было. Но, как говорится, "у страха глаза велики", и деятельность Русской военной миссии была поставлена под контроль. А за полковником П. А. Игнатьевым по личному приказанию военного министра Ж. Клемансо было установлено наружное наблюдение Сюртэ Женераль (Службы общей безопасности). Однако, кроме сплетен, французской охранке собрать чего-либо существенного не удалось.

После Октябрьской революции положение русских представителей во Франции еще более осложнилось. Особенно это стало очевидным в связи с начавшимися переговорами о перемирии Советской России с державами Четверного союза (Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией) и отказом Антанты принять в них участие. Фактический выход России из войны не на шутку встревожил французские правящие круги. Уже 5 декабря 1917 года в своем рапорте руководству военного ведомства глава 2-го бюро поставил вопрос о целесообразности сохранения различных русских миссий во Франции. Прежде всего внимание обращалось на русских представителей при Межсоюзнической секции (см. док. № 17, 19). Правда, их терпели еще около полутора месяцев, хотя французы панически боялись утечки разведывательной информации. В связи с этим 5 января майор Жревирье требует закрытия Русской миссии. Одной из причин закрытия была боязнь, что личный состав миссии может поддаться революционной пропаганде, хотя в лояльности самого П. А. Игнатьева и его ближайших сотрудников этот офицер не сомневался.

По мере приближения заключения мира Советской республикой с Четверным союзом ужесточалась позиция французского правительства по отношению к русским военным в Париже.

Так, в докладной записке 2-го бюро прямо говорилось: "Русские разведывательные службы стали, по крайней мере, бесполезными и могут только навязываться службам без всякой пользы для них и в ущерб национальной обороне" (см. док. № 19). 28 декабря генерал Ф. Фош в письме русскому военному агенту в Париже генералу графу А. А. Игнатьеву указал на необходимость ликвидации русских разведывательных и контрразведывательных служб (см. док. № 20). Наконец, генералу А. А. Игнатьеву было официально предложено приступить к ликвидации этих служб (см. док. № 27). Началось их свертывание (см. док. № 28).

Тем временем русские военные представители во Франции подвергались различным видам дискриминации. Сначала под строгий контроль была поставлена их переписка с Россией и с другими странами, затем им было запрещено разговаривать по-русски по телефону в Париже - разрешалось говорить только по-французски. И это - отношение к союзнику, который выручил Францию от неминуемого разгрома в 1914 году? Но и вышеперечисленное еще не все.

Судя по переписке, содержащейся в досье о братьях Игнатьевых, французов больше всего волновала судьба русской разведывательной сети, контрразведывательная агентура и архивы. Так, близкий к военному министерству директор газеты "Либерте" Бертула писал во 2-е бюро, что "прежде всего необходимо, чтобы он (П. А. Игнатьев) согласился полностью раскрыть перед нами свою разведывательную службу" (см. док. № 32).

22 января 1918 года полковник П. А. Игнатьев официально сообщил начальнику 2-го бюро полковнику Гургану, что Русская миссия вышла из Межсоюзнической секции.

Что касается упразднения русской разведывательной службы, то генерал А. А. Игнатьев, к этому времени старший по команде среди русских представителей, согласился на ее ликвидацию при непременном условии предоставления французской стороной денежных средств для урегулирования финансовых отношений с агентами и завершения текущих военных операций. Однако, насколько можно судить, первоначально французы не обмолвились ни словом на этот счет, весьма вероятно полагая получить русскую разведывательную сеть даром. Во всяком случае, в письме военного министра Ж. Клемансо генералу А. А. Игнатьеву 18 января 1918 года об этом не говорилось ни слова. Тем не менее 2-е бюро, рассмотрев 1 февраля этот вопрос, в процессе переговоров с полковником П. А. Игнатьевым, пришло все же к выводу, что лучше пожертвовать на ликвидацию русских разведывательных служб 590 тыс. франков, "иначе нас будут продолжать разорять русские агенты и будут продолжаться осложнения, которые они вызовут" (см. док. № 46). Правда, окончательно и в полной мере этот вопрос тогда так и не был решен, ибо претензии бывших русских агентов продолжались и в последующие годы.

Оставался нерешенным также вопрос об архивах. Намерения французов в этом отношении были недвусмысленны. 7 февраля 2-е бюро предложило "овладеть досье полковника Игнатьева и генерала Занкевича", мотивируя этот шаг тем, что "документы, полученные этими офицерами, являются разведывательными средствами, которые были им предоставлены союзниками, и поэтому им не принадлежат. Они принадлежат союзникам" (см. док. № 52). В конце концов полковник П. А. Игнатьев договорился с французами о том, что русские архивы будут опечатаны и переданы во французские архивохранилища до конца войны. Правда, 2-е бюро опасалось, как бы большевики в Петрограде в качестве ответного шага не арестовали бы бумаги французской миссии в России. Поэтому они и пошли на вышеупомянутое соглашение с полковником П. А. Игнатьевым, который в свою очередь "не хотел сдавать эти бумаги в архив нашего официального русского дипломатического органа, не зная, в чьи руки они рано или поздно попадут". Особенно это касалось документов контрразведки. П. А. Игнатьев потребовал, чтобы по окончании войны они были возвращены указанным им лицам. Такое обещание на самом высоком уровне было дано, и 28 февраля 1918 года состоялась передача французскому правительству архивов русских спецслужб. Казалось, французы добились своего. Но агенты 2-го бюро и Сюртэ Женераль доносили: как только полковнику П. А. Игнатьеву стало известно, что французы хотят закрыть его бюро, он приступил к сожжению массы документов (см. док. № 82), в том числе, как сетовали во 2-м бюро, сожжены "документы, касающиеся вопросов, интересующих французский Генштаб" (см. док. № 90). Кроме того, французы получили только одного агента русской контрразведки, а остальных П. А. Игнатьев передал якобы англичанам и американцам. Но так ли это?

15 мая 1918 года полковник граф П. А. Игнатьев обратился к начальнику 2-го бюро полковнику Гургану с сообщением о завершении ликвидационных работ по упразднению русских спецслужб во Франции.

Так завершили свою работу старая русская разведка и контрразведки во Франции, но не закончилась деятельность братьев Игнатьевых, дороги которых впоследствии резко разошлись. Но это уже другая история.

В. Авдеев.

Комментарии и примечания

{1} Игнатьев Николай Павлович (1832-1908) - граф, генерал-адъютант, генерал от кавалерии. Окончил Пажеский корпус и Николаевскую академию Генерального штаба. С 1856 г. на дипломатической службе. В 1861-1864 гг. директор Азиатского департамента Министерства иностранных дел. В 1864-1877 гг. - русский посол в Турции. В 1881-1882 гг. - министр внутренних дел России. Член Государственного Совета с 1882 г.

{2} Игнатьев Алексей Павлович (1842-1906) - граф, генерал-лейтенант, генерал-адъютант. Окончил Пажеский корпус (1859) и Николаевскую академию Генерального штаба (1862). Прошел ряд строевых должностей вплоть до командира кавалергардского полка. В 1874-1881 гг. - член Главного комитета по устройству и образованию войск. В 1882-1884 гг. - начальник штаба гвардейского корпуса. С 1884 по 1888 год занимал пост генерал-губернатора и командующего войсками Восточной Сибири. В 1889 г. некоторое время был товарищем министра внутренних дел. В середине 1889 г. назначен Киевским, Подольским и Волынским генерал-губернатором. В 1896 г. вошел в Государственный Совет, где был выбран в законодательную комиссию. На этом посту проявил себя как непримиримый противник внутренней политики С. Ю. Витте. По своим политическим воззрениям крайне правый. Был противником созыва Государственной Думы. Относительно обстоятельств его смерти мемуарист не совсем точен. Вот что говорилось по этому поводу в официальном сообщении: "9-го декабря 1906 года, в 5 1/2 ч. дня в перерыве губернского земского собрания, убит пятью пулями наповал генерал-адъютант, член Государственного Совета граф Алексей Павлович Игнатьев. Убийца - член боевой дружины эсеров Илинский, задержан".

{3} "Участвовал в Восточно-Прусской кампании". - Имеется в виду Восточно-Прусская операция на русском фронте в начале первой мировой войны, проводившаяся 4(17) августа~2(15) сентября 1914 г., закончившаяся тяжелым поражением русских войск.

{4} Романов Олег Константинович (1892-1914) - великий князь, корнет. Окончил Александровский лицей в Санкт-Петербурге (1913). В составе лейб-гвардии Гусарского полка выступил на фронт. Смертельно ранен в первые дни войны, скончался от ран в Вильно.

{5} Романов Игорь Константинович (1894-1918) - сын великого князя Константина Константиновича. Романов Гавриил Константинович (1887-1939) сын великого князя Константина Константиновича.

{6} Алексеев Михаил Васильевич (1857-1918) - генерал от инфантерии. Участник русско-турецкой (1877-1878), русско-японской (1904-1905) и первой мировой войн. Окончил Академию Генерального штаба. В первую мировую войну занимал последовательно должности начальника штаба фронта, командующего фронтом. Во главе Северо-Западного фронта сорвал замысел германской ставки окружить русские армии в Польше и организованно отвел их на восток. С августа 1915 г. по март 1917г. - начальник штаба Верховного главнокомандующего; с апреля по июнь 1917 г. - Верховный главнокомандующий. После Октябрьской революции выступил против советской власти, вместе с Л. Г. Корниловым и А. И. Деникиным стал создателем Добровольческой армии. Умер от тифа в Екатеринодаре, похоронен в Белграде.

{7} Дитерихс Михаил Константинович (1873-1937) - генерал-лейтенант. Окончил Пажеский корпус (1894) и Николаевскую академию Генерального штаба. Участник первой мировой войны 1914-1918 гг. Занимал должности генерал-квартирмейстера штаба 3-й армии, а затем генерал-квартирмейстера штаба Юго-Западного фронта. В начале 1915 г. командир отдельной пехотной бригады на Салоникском фронте (Греция). С сентября 1917г. генерал-квартирмейстер Ставки Верховного Главнокомандующего. Осенью 1919г. командующий армией у Колчака. С 1920 г. руководитель белого движения на Дальнем Востоке.

{8} Маккензен Август (1849-1945) - немецкий генерал-фельдмаршал, участник франко-прусской войны (1870-1871). В первую мировую войну командовал германскими армиями на восточном фронте и в Сербии. В 1917 г. командующий оккупационными войсками в Румынии.

{9} Автор имеет здесь в виду прорыв австро-германских войск в районе Горилице (юго-западнее Сандомира) под командованием генерала Маккензена, осуществленный на фронте 35 км при двойном превосходстве в пехоте и подавляющем в артиллерии. Прорыв вынудил русские войска оставить Галицию, что поставило под угрозу окружения силы, находившиеся в Польше.

{10} Драгомиров Владимир Михайлович (1867-?) - генерал-лейтенант. Сын знаменитого русского военного деятеля М. И. Драгомирова. Окончил Академию Генерального штаба. В 1908-1911 гг. - генерал-квартирмейстер штаба Киевского военного округа, в 1912-1914 гг. - его начальник штаба. Начальником штаба Юго-Западного фронта назначен 23 марта 1915 г. С конца 1915 по август 1916 г. - командир 8-го армейского корпуса, а затем XVI армейского корпуса. С апреля 1917 г. по октябрь 1918 г. - в отставке, в Киеве. С октября 1918г. в Добровольческой армии, в которой занимал должность председателя комиссии по разработке воинских уставов. С 1920 г. - в эмиграции. Служил в историческом отделении Генерального штаба Королевства С. Х. С. Проживал до 1924 г. в Белграде.

{11} Иванов Николай Иудович (1851-1919) - генерал от инфантерии. Участник русско-турецкой 1877-1878 гг. и русско-японской (1904 - 1905) войн. Будучи генерал-губернатором Кронштадта в 1906 г., жестоко подавил матросское восстание. В 1908-1914 гг. командовал войсками Киевского военного округа. В годы первой мировой войны возглавлял Юго-Западный фронт. С марта 1916г. - в свите Николая II. В дни февральской революции 1917г. назначен царем командующим Петроградским военным округом с диктаторскими полномочиями, однако карательный отряд, с которым он отправился в Петроград подавлять революцию, перешел на сторону восставших.

{12} Романов Николай Николаевич (младший) (1856-1929) - великий князь, двоюродный дядя Николая II, генерал от кавалерии. Окончил с отличием Академию Генерального штаба. В русско-турецкую войну (1877-1878)т1сполнял обязанности офицера Генерального штаба, награжден орденом Святого Георгия 4-й степени за участие в переправе через Дунай, а за переход через Балканы золотым оружием с надписью "За храбрость". Последовательно командовал эскадроном, полком, дивизией; в 1895 г. назначен генерал-инспектором кавалерии, внес большой вклад в повышение ее боеготовности. С 1909 г. командующий войсками гвардии и Петроградского военного округа; с 10 июля 1914 г. по 23 августа 1915г. - Верховный главнокомандующий русской армией; в!915-1917гг. - главнокомандующий Кавказским фронтом; с 1919 г. - в эмиграции.

{13} Брусилов Алексей Алексеевич (1853-1926) - генерал от кавалерии, русский полководец, окончил Пажеский корпус, участник русско-турецкой (1877-1878) и первой мировой войн. В 1916 г. осуществил успешное наступление по прорыву неприятельского позиционного фронта (Брусиловский прорыв); в мае-июне 1917г. - Верховный главнокомандующий. В 1920 г. вступил в Красную Армию, где занимал должность председателя Особого совещания при главнокомандующем всеми вооруженными силами республики, инспектора кавалерии РККА, с 1924 г. состоял при РВС СССР для особых поручений. Похоронен в Москве в Новодевичьем монастыре у Смоленского собора.

{14} Причиной нехватки вооружения и боеприпасов на русском фронте, помимо просчетов в планировании, явилась технико-экономическая отсталость тогдашней России, промышленность которой не могла в должной мере обеспечить русскую армию всем необходимым.

{15} Имеются в виду Германия и Австро-Венгрия.

{16} Поклевский-Козелл Станислав Альфонсофич - русский дипломат, посланник в Тегеране, посол в Румынии.

{17} Илиеску (Ильеску) Д. - военный министр Румынии накануне ее вступления в войну.

{18} "... я был срочно вызван к генералу-квартирмейстеру в Главное управление Генерального штаба". Эту должность тогда занимал генерал-майор Занкевич Михаил Ипполитович.

{19} Должность начальника Генерального штаба тогда занимал Беляев Михаил Алексеевич (1863-1918) - генерал от инфантерии. Окончил Николаевскую академию Генерального штаба (1893). Участник русско-японской войны (1904-1905). В межвоенный период занимал ряд должностей по Генеральному штабу. С началом первой мировой войны исполнял должность начальника Генерального штаба, с апреля - начальник Генерального штаба. С сентября 1916 г. - представитель русской армии при румынской ставке. 3 января 1517 г. назначен военным министром, 2 апреля уволен Временным правительством в отставку. В 1918 г. - расстрелян.

{20} "Сан-Стефанский мирный договор". - Имеется в виду прелиминарный (предварительный) мирный договор, завершивший русско-турецкую войну 1877-1878 гг. Заключен 19. 2(3. 3) 1878 г. в местечке Сан-Стефано близ Константинополя. Согласно нему Болгария, Босния и Герцеговина получали независимость. Россия приобретала Южную Бессарабию и крепости Ардаган, Каре, Батум, Баязет на РСавказе.

{21} " Экспедиция в Дарданеллы". - Речь идет о Галлиполийской операции 1915 - 1916 гг. англо-французских войск в первой мировой войне, предпринятой с целью овладеть проливами Дарданеллы и Босфор, столицей Турции Константинополем, не допустив сюда Россию. Операция провалилась, и союзнические войска были эвакуированы в Грецию.

{22} Духонин Николай Николаевич (1876-1917) - генерал-лейтенант (1917). Окончил 3-е военное Александровское училище и Николаевскую академию Генерального штаба (1902). В службу вступил в 1894 г. в лейб-гвардии Литовский полк. Занимал должности обер- и штаб-офицера по службе Генерального штаба, преподавал военные науки в Киевском военном училище (1908-1912), был старшим адъютантом штаба Киевского военного округа. В первую мировую войну командовал 165-м пехотным Луцким полком (20. 04. - 8. 09. 1915), исполнял должность для поручений при главнокомандующем армиями Юго-Западного фронта (8. 09. - 22. 12. 1915); занимал должность помощника генерал-квартирмейстера Юго-Западного фронта (с 2. 12. 1915), а затем генерал-квартирмейстера этого же фронта (с 5. 06. 1916). При Временном правительстве - начальник штаба Юго-Западного, затем Западного фронтов. С 10. 09. 1917 г. - начальник штаба при Верховном главнокомандующем А. Ф. Керенском. С 1 ноября 1917г. - временно исполняющий должность Верховного главнокомандующего. Направил полковника управления генерал-квартирмейстера Ставки П. А. Кусонского в г. Быхов с предписанием освободить Л. Г. Корнилова и его единомышленников, находившихся там в тюрьме. За отказ от предложения председателя Совета Народных Комиссаров В. И. Ленина начать переговоры о мире с немцами был смещен со своего поста и заменен прапорщиком Н. В. Крыленко. 20 ноября 1917г. арестован. В тот же день стал жертвой самосуда солдат.

{23} "Установите контакт со вторым межсоюзническим военным бюро..." Имеется в виду 2-й отдел французского генерального штаба, занимавшегося разведкой.

{24} "... было названо "Брусиловским прорывом"". - Речь идет о наступлении летом 1916г. русского Юго-Западного фронта под командованием генерала А. А. Брусилова, в результате которого Австро-Венгрия оказалась на грани катастрофы.

{25} Извольский Александр Петрович (1865-1923) - русский дипломат, член Государственного совета. В1894-1897 гг. - министр-резидент в Ватикане; в 1897 г. - посланник в Белграде; в 1897 - 1899 гг. - в Мюнхене при правительстве Баварии; в 1899-1903 гг. - в Токио; в 1903-1906 гг. - в Копенгагене. В1906-1910гг. был министром иностранных дел, в 1910-1917 гг. послом в Париже. Выступал последовательным сторонником англо-франко-русского союза.

{26} Имеется в виду родной брат автора, Игнатьев Алексей Алексеевич (1877-1954), известный широкому кругу читателей книгой воспоминаний "50 лет в строю". Окончил Пажеский корпус (1896), Академию Генерального штаба (1902). Генерал-майор (1917), военный агент (атташе) в Дании, Швеции и Норвегии (1908-1912), Франции (1912-1917). После Октябрьской революции стал на сторону Советской власти и помог сохранить для СССР средства России, вложенные на его имя во Франции. С 1937 г. в Красной Армии, генерал-лейтенант (1943). В 1942-1947 гг. - редактор военно-исторической литературы в Военном издательстве.

{27} Имеется в виду князь Александр Михайлович Волконский.

{28} "План 17". - Явная ошибка. Этот план принадлежал не германскому генштабу, а французскому. Он являлся 17-м по счету, разработанным во Франции. 17-й план был введен в действие 15 апреля 1914 г. Основная же идея ведения военных операций немцами была изложена в так называемом "Плане Шлиффена", носящая имя начальника германского генерального штаба. Суть этого плана заключалась в развертывании главных сил против Франции, ограничиваясь на востоке небольшим заслоном против России; чтобы дезориентировать военное руководство России, спецслужбы Германии подбросили русскому генштабу в 1908 г. подложный "План Шлиффена". Через год русские генштабисты доказали, что это дезинформация. Тем не менее в июльские дни 1914г. русское командование продолжало сомневаться в действительных намерениях Германии, только на 7 день мобилизации стало ясно, что основная масса германских корпусов направляется против Франции.

{29} "Германия смешала австрийскую армию со своей". - Имеется в виду то обстоятельство, что для придания устойчивости австрийским частям на русском фронте между ними ставились германские дивизии.

{30} "Был у меня и помощник большого масштаба лейтенант Жо-ран". - В списках прикомандированных французских офицеров лейтенант Жоран не значится.

{31} "С момента битвы на Марне". - Имеется в виду Марнское сражение 1914 г. 5-12. 9, в результате которого "План Шлиффена" по обходу Парижа, окружению и разгрому французских армий был сорван.

{32} "В армии говорили, что всего не хватало... " - Речь идет о кризисе вооружений и боеприпасов в русской армии в 1915 г. Благодаря мобилизация промышленности он был с большим трудом преодолен к 1917 г.

{33} Речь идет о так называемой "министерской чехарде" (выражение В. М. Пуришкевича), т. е. о постоянной смене министров одного за другим в кратчайшие сроки.

{34} Распутин Григорий Ефимович (1872-1916) - авантюрист, пользовавшийся большим влиянием при Дворе Николая И. В 1907 г. под видом святого старца и прорицателя вошел в доверие к царской семье. В распутинщине нашло яркое выражение мракобесие, характерное для правящих кругов самодержавия. Распутин был убит группой монархистов, пытавшихся этим актом спасти авторитет монархии.

{35} Пустовойтенко Михаил Саввич (1865 - ?) - генерал-лейтенант. Окончил Николаевскую академию Генерального штаба. В 1915-1917 гг. генерал-квартирмейстер Ставки Верховного Главнокомандующего, затем командир 46-го армейского корпуса.

{36} Скалой Владимир Евстафьевич (1872-1918) - генерал-лейтенант. Зачислен в пажи в 1887 г. Выпущен из Пажеского корпуса в 1892 г. с занесением на мраморную доску в лейб-гвардии Семеновский полк. В 1898 г. окончил Академию Генерального штаба. Занимал ряд ответственных должностей по Генеральному штабу. В 1909 г. произвел экспертизу подброшенного германской разведкой плана развертывания германской армии в случае войны. Скалой разоблачил его как фальшивку. Участник первой мировой войны. К ноябрю 1917 г. - генерал-квартирмейстер при Верховном главнокомандующем. Был включен в состав группы военных консультантов советской мирной делегации на мирных переговорах в Брест-Литовске. По прибытии на место 29 ноября (12 декабря) застрелился. Советское правительство выразило соболезнование его вдове, а дочери назначило пенсию.

{37} Воейков Владимир Николаевич (1858-1930) - генерал-майор свиты. С 1907 по 1913 г. - командир лейб-гвардии Гусарского полка. С 1913 г. по февраль 1917 г. - дворцовый комендант. С1919г. - в эмиграции.

{38} Действительно, вплоть до 1915 г. члены Антанты не могли организовать эффективное взаимодействие своих вооруженных сил. Начиная со второй половины 1915 г. начали созываться межсоюзнические конференции для выработки основ коалиционной стратегии союзников. Первая из них открылась 7 июля 1915г.

{39} После поражения в войне Австро-Венгерская империя распалась. От нее отделились Чехословакия, Венгрия, Словения, Хорватия. 12 ноября сама Австрия была провозглашена республикой.

{40} Имеется в виду разгром и пленение немцами 2-й армии генерала А. В. Самсонова во время Восточно-Прусской операции 1914г.

{41} Вопрос о попытке царизма заключить сепаратный мир с Германией принадлежит к одному из самых изученных вопросов отечественной историографии, которая пришла к выводу, что Николай II не намеревался заключать сепаратный мир с Германией. Наоборот, самодержавие жаждало военной победы, видя в ней спасение от революции. В то же время в Петрограде опасались, как бы на это не пошли ее союзники. (Подробнее см.: Васкжов B. C. Внешняя политика России накануне Февральской революции. 1916-февраль 1917 г. М., 1989, с. 232-289.)

{42} Клембовский Владислав Наполеонович (1860-1923) - генерал от инфантерии. Окончил Николаевскую академию Генерального штаба. В период первой мировой войны командовал 16-м армейским корпусом, возглавлял штаб армий Юго-Западного фронта, командовал 11-й армией. С августа 1916г. помощник начальника штаба Верховного главнокомандующего. Последняя должность в царской армии - член Военного Совета. С 1918 г. - в Красной Армии на военно-административных и военно-научных должностях. В июне 1920 г. арестован ВЧК. Умер в заключении в Лефортовской тюрьме.

{43} "Зозо" - настоящая фамилия Давриташвили (Даверашвили).

{44} Гельмгольц Николай Федорович - генерал-лейтенант.

{45} Марта Рише (Ришар) впоследствии была завербована начальником 2-го бюро капитаном Ладу для работы во французской контрразведке в качестве агента-двойника. На этом поприще ей удалось войти в доверие к резиденту германской военно-морской разведки в Испании барону фон Крону. В своей книге "Моя разведывательная работа" Рише увлекательно рассказывает, что за этим последовало.

{46} Альфонс XIII (1886-19141) - испанский король в 1902-1931 гг.

{47} "Зозо" отправился в Испанию с согласия капитана Ладу, но на деньги, выделенные русской разведкой, по настоятельной просьбе Марты Рише для организации операции против тамошней германской резидентуры. Она хотела прикрепить Зозо к фон Крону по личной просьбе того - найти человека для организации пораженческой пропаганды во французской действующей армии. Всего этого П. А. Игнатьев, по-видимому, не знал. Приехав в Испанию, Зозо немедленно встретился с фон Кроном. Затем барон сам отвез его и Марту Рише в один городок близ французской границы, где Зозо должен был получить деньги и более подробные инструкции. События развивались в изложении французской разведчицы следующим образом: "Мы ехали среди ночи, фонари нашей машины пронизывали темноту, вновь бесшумно смыкавшуюся за нами. Мы направлялись к пограничному городку, и я завидовала Зозо, что он так скоро окажется во Франции. Внезапно на перекресток вылетел встречный автомобиль и ослепил нас своими фарами. Все произошло в один миг: первый толчок, прыжок, затем страшный удар о телеграфный столб. Я открыла рот, чтобы закричать, но на это не было времени, машина на мгновение закачалась и рухнула в канаву...

Виноват был барон, который не должен был вести машину ночью, видя лишь одним глазом. Столкнувшийся с нами и ослепивший нас фарами автомобиль принадлежал английскому посольству. Он остановился, но, когда его водитель узнал "мерседес" немецкого барона, то счел за лучшее ехать своей дорогой.

Шофер остался невредимым. Он смог протелефонировать из ближайшей деревни, и скоро за нами проехала карета "скорой помощи". Тяжелее всех пострадал Зозо, обе ноги у него были сломаны. Лицо барона было все в крови. Отброшенный на переднее стекло, он пробил его головой. У меня Осколками стекла была порезана голова, сломана нога и вывихнуто колено.

Наши спасители перенесли нас в находившееся неподалеку кафе; после того, как доктор оказал нам первую помощь, нас отвезли в больницу, которую содержал в Мадриде доктор-немец. Сделав рентгеновский снимок, меня немедленно уложили в постель.

Зозо лежал в другой больнице.

Скоро барон перевез меня к себе, по его словам, для того, чтобы избавить от репортеров". (Рише М. Моя разведывательная работа. М., 1938, с. 95.)

{48} Причина отзыва германского резидента из Испании была другая, нежели пишет П. А. Игнатьев. Фон Крон был специально провален Мартой Рише, которая показала барону свое истинное лицо, а затем скомпрометировала его перед посланником Германии в Испании князем Ратибором, сообщив последнему, что деньги, отпускаемые на вербовку агентуры, его подчиненный тратил на содержание любовницы, т. е. Марты Рише. После этого случая барон фон Крон был немедленно отозван в Берлин.

{49} "Русский экспедиционный корпус во Франции". - Имеются в виду русские войска на Западном фронте в составе четырех особых пехотных бригад (около 44,5 тыс. человек), направленные в 1916 г. во Францию по просьбе ее правительства. Они участвовали в боях во Франции и на Балканах (Салоникский фронт). После Февральской революции 1917 г. в России личный состав бригад отказался воевать и потребовал возвращения на родину.

{50} Вонлярлярский Сергей Михайлович - сослуживец графа П. А. Игнатьева по лейб-гвардии Гусарскому полку.

{51} Иного мнения придерживалась комиссия Ставки, ревизовавшая в августе 1917 г. деятельность П. А. Игнатьева. Из 324 телеграфных донесений ценными она признала только 38. (См.: Звонарев К. К. Агентурная разведка. Т. I. M., 1929, с. 177.)

{52} Приказ № 1 от 1(14) марта 1917 г. по Петроградскому гарнизону был издан Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов по требованию и при участия революционных солдат. Он предусматривал создание во всех воинских частях солдатских комитетов и избрание от солдат и матросов своих представителей в Советы, тем самым ставя их под политический контроль последних. Кроме того, им устанавливался демократический порядок во взаимоотношениях солдат и офицеров. В целом приказ № 1 оказал громадное революционизирующее влияние на армию, способствуя ее переходу на сторону народа.

{53} Мемуарист имеет в виду восстание солдат русского экспедиционного корпуса во Франции в лагерях Ла-Куртин и Майи, которое было жестоко подавлено французскими войсками.

{54} Русские политические эмигранты первоначально обратились к французскому и английскому правительствам с просьбой пропустить их в Россию, но после их отказа было решено принять предложение меньшевика Ю. О. Мартова обратиться с аналогичной просьбой к правительству Германии. Оно ответило согласием. Все переговоры с германскими представителями вел швейцарский социалист Ф. Платтен. Было достигнуто соглашение о проезде в отдельном вагоне политических эмигрантов через территорию Германии. Накануне отъезда, 25 марта, в Берне Ф. Платтеном, Ф. Лорио, А. Гильбо, П. Леви, М. Т. Бронским было подписано "заявление" для печати: "Мы, нижеподписавшиеся интернационалисты Франции, Швейцарии, Польши, Германии, полагаем, что наши русские единомышленники не только вправе, но обязаны воспользоваться представившимся им случаем проезда в Россию". (См.: Политические деятели России. 1917. Биографический словарь. М., 1993, с. 181.)

{55} Автор здесь имеет в виду членов Конвента - высшего органа государственной власти во Франции во время Великой французской революции в 1792-1794гг.

{56} См. "Документы" № 57, 76, 79.

{57} См. "Документы" № 52, 53, 54, 55, 56, 59.

Примечания

{*1} Так в тексте - Ред.

{*2}Цирцея - здесь, коварная обольстительница. - Ред.

{*3}См документы № 92,93.

{*4}См.: Звонарев К. К. Агентурная разведка. Т. I. M., 1929, с. 136-137.

{*5}Идея, мысль - (фр.).

{*6} Главное управление Генерального штаба.

{*7}На документе имеется штамп: "Генштаб, 2-е бюро, Межсоюзническая секция № 27. 3 мая 1917 г."

{*8} На документе имеются рукописные пометки. "№ 1727 Ж А Ц" и "Входящая".

{*9} На документе имеется штамп "Межсоюзническая секция Общий архив Поступило 27 81917 г № 18269160"

{*10} Правильно: Кобылковский. Посланный в Голландию штабом Западного фронта, не оправдал возлагаемых на него надежд В феврале 1917г. полковник П. А. Игнатьев доносил в штаб Западного фронта, что "Кобылковский покамест, кроме глупостей, ничего не делает". С сентября 1917 г. на службе в русской разведке не состоит.

{*11} Парвус (Гельфанд) Александр Львович (1869-1924) - на рубеже веков принимал участие в социал-демократическом движении России и Германии. С 1903 г. - меньшевик. Автор "теории перманентной революции", заимствованной у него Л Д. Троцким В годы первой мировой войны стоял на шовинистических позициях. Крупно наживался на военных поставках С 1915 г. в Германии издавал журнал "Glocke" ( "Колокол"), названный В. И. Лениным органом "ренегатства и грязного лакейства".

{*12} На документе имеется рукописная помета - "Копия Ар?

{*13} Датируется по соседним документам в деле.

{*14} Имеется в виду русский военно-морской агент в Италии Беренс Евгений Андреевич (1876-1929)

{*15} Имеется в виду межсоюзническая конференция представителей стран Антанты.

{*16} На документе имеется надпись от руки "Согласовано со Службой общей безопасности (сообщено Мариньи, который не возражает)".

{*17} Не позднее 9 января. Датируется по соседним документам в деле.

{*18} На полях имеются следующие карандашные пометки:

1) Нет.

2) Да, если есть место.

3)Да.

4) Подождем немного, пока Русская миссия сможет выехать.

5) Согласен.

6) Согласен.

{*19} В силу самого факта - (лат.).

{*20} См. документ № 30.

{*21} На документе имеется рукописная помета: "Записка, врученная генералу Альби 16-1-18".

{*22} См док № 37

{*23} В то время П. А. Игнатьев имел чин штаб-ротмистра.

{*24} На документе имеется рукописная пометка "Сообщено, вероятно, в 1918 г".

{*25} Датируется по соседним документам в деле и по содержанию.

{*25} Вероятно, двоюродный брат Игнатьевых - Ред.

{*26} В тексте документа неверно "Липчинский".

{*27} В деле заявление отсутствует.

{*28} Имеется в виду следующая телеграмма генералу М И Занкевичу от управляющего военным министерством генерала М И Потапова:

"Коллегия Военных Комиссаров, получив от одного из служащих ГУГШ чиновников военного времени копию телеграммы генерала Потоцкого с изъявлением несочувствия его сложившейся ныне в России политической обстановке, произвела ревизию в переписке всех остальных военных представителей за границей, в результате коей объявлено приказами [по] Военному Ведомству смещение с должности и предание военно-революционному трибуналу за противодействие Советской власти, кроме генерала Потоцкого, еще нижеследующих военных агентов и представителей Яхонтова, Ермолова, Мейера, Бобрикова, Миллера и Енкеля Одновременно названная коллегия предлагает поименованным агентам и представителям по сдаче должностей прибыть в Россию, прочим не сочувствующим в чисто деловой работе воспользоваться правом выхода в отставку, предоставленным ныне всем достигшим 37-летнего возраста Сообщая об изложенном еще раз, отмечая не только полную бесцельность выражения военными агентами их личных взглядов на происходящие в России политические события, но и совершенную недопустимость пользования служебными телеграммами для подобных политических изъявлений, направляемых притом не по адресу надлежащих политических деятелей, а в учреждение, работающее вне всякой политики Убедительно прошу оградить в будущем служащих ГУГШ от крупных неприятностей, сопряженных с получением подобных телеграмм Вместе с тем для сохранения в целости разведывательных организаций, налаженных с величайшим трудом и расходами не только во время войны, но и для мирного времени, прошу всех, ведающих этим делом, для пользы Родины не устраняться от руководства разведкой впредь до прибытия на место и детального ознакомления с делом офицеров Генерального Штаба, имеющих быть специально для сего командированными. Для сведения сообщаю, что независимо от командирования ГУГШем упомянутых лиц коллегия военных комиссаров имеет в виду обследовать на местах через своих особо доверенных представителей деятельность военных агентов в политическом отношении.

Потапов".

{*29} На документе имеется рукописная пометка "Копия направлена г-ну Министру иностранных дел - Департамент по политическим и коммерческим делам. Копия направлена в Генеральный штаб Париж, 16 февраля 1918г. Полковник, Шеф 2-го Бюро Берто (подпись)"

{*30} Не публикуется.

{*31} Так в тексте.

{*32} Об этой встрече см Игнатьев А А "50 лет в строю" М., 1989, с 672

{*33}На документе имеется штамп: "№ 3239 17 мая 1918".

{*34} Дата составления досье по всей вероятности, записка была составлена в сентябре 1917 г. См. документ № 5.

{*35} Т. е. 1917 г.

{*36} Так в тексте.

{*37} Не обнаружено.

{*38} Николаи В. Тайные силы Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны и в настоящее время М, 1915, Ронге М Разведка и контрразведка. М., 1937, Вудхолл Э. Разведчики мировой войны. М, 1937; Роуан Р. В. Разведка и контрразведка. М, 1937, Россель Ч. Разведка и контрразведка, М., 1938 и др.

{*39} Les armees francaises dans la Grande guerre, t. 3. Paris, 1923. p. 175.

{*40} Там же.

{*41} ЦХИДК Ф. 7. Оп. 3. Д. 574 Л 399-400 318

{*42} Звонарев К. К. Агентурная разведка Т. 1, М., 1929, с. 171.

{*43} Так в тексте.

{*44} Звонарев К. К. Агентурная разведка. Т. 1. М., 1929, с. 173.

{*45} Соловьев Ю. Я. Воспоминания дипломата. 1893-1922. М., 1959, с. 284

{*46} Соловьев Ю. Я. Воспоминания дипломата. 1893-1922. М., 1959, с. 284.

{*47} Васюков B. C. Внешняя политика России накануне Февральской революции. 1916-февраль 1917 г. М., 1989, с. 232-289.

{*48} В циркулярной телеграмме российским представителям в союзных странах, отправленной Штюрмером 3 ноября 1916 г, в частности, говорилось "Россия сохранит тесное единение с союзниками и будет биться рука об руку с ними против общего врага и без малейшего колебания до часа конечной победы". Васюков В. С. Там же.

{*49} Ревякин А. В. Полковник Пажо разрабатывает версию Первая мировая война М., 1994, с 290-294.

{*50} Игнатьев А. А. 50 лет в строю М, 1986, с 671