Мозг Леонардо

Глава 10 Страх, вожделение и красота

Когда Джон Китс написал в своем бессмертном стихотворении «Ода к греческой вазе» «Краса есть правда, правда — красота, / Земным одно лишь это надо знать»[86], он очень точно описал те две цели, которым Леонардо посвятил всю свою жизнь. Флорентийский энциклопедист потратил огромное количество времени и сил на исследования, пытаясь разглядеть истины, лежащие в основе природных явлений. Он использовал свой художественный талант, чтобы изобразить эту истину так, что даже спустя 500 лет она продолжает увлекать и очаровывать нас. В свои зрелые годы Леонардо пытался найти принципы, лежащие в основе всего сущего.

Пытаясь понять, как работает человеческий глаз, препарируя его с чрезвычайной аккуратностью, отмечая, как атмосферные условия влияют на видимость удаленных объектов, или рисуя механизм с большой точностью и детализацией, Леонардо украшает поиск истины своим искусством. Величайшую славу ему принесла уникальная способность превращать истину в красоту, с непревзойденным мастерством запечатлевая тонкие оттенки чувств на лице ребенка, улыбку женщины, страдания воина.

Откуда возникает наша потребность ценить красоту и удовлетворять наше ненасытное желание найти истину? Многие поэты, искусствоведы, философы и специалисты из разных областей науки размышляли и спорили на эту тему. Эллен Диссанаяке в своей книге «Человек эстетический: Откуда происходит искусство и зачем» (Homo Aestheticus: Where Art Comes From and Why) пытается найти истоки красоты. Книга содержит важную информацию, в ней приведены цитаты многих искусствоведов, психоаналитиков и эволюционистов, но она не настолько глубока, чтобы дать ответ на вопрос: «Почему нам посчастливилось иметь эстетическое чувство?»

Я хочу подойти к этим вопросам с эволюционной точки зрения. Почему у нас развилось такое эстетическое чувство, что мы можем судить о том, хороши ли произведения искусства? И почему нам так нужно докопаться до самой сути, найти истину?

Люди качественно отличаются от остальных живых существ. Среди многих особенностей, которые мы обычно называем, доказывая наше превосходство, — сформированная мораль, развитая речь и создание сложных орудий. Однако в последнее время биологи все чаще выявляют такое же поведение и у других видов животных. Большинство наших различий носят количественный, а не качественный характер.

Исследователи в сравнительно новой области науки — социобиологии, вооружившись новейшими данными, утверждают, что человеческие черты, ранее считавшиеся божьим даром, можно объяснить с точки зрения естественного отбора — случайными мутациями, помогающими людям конкурировать за ресурсы с другими видами животных. Однако остаются некоторые способности, которые, как можно убедиться, уникальны для человека. Главная из них — способность к творчеству.

В основе всякого творчества лежит наш страх перед опасностью. Природа снабдила страхом всех существ на земле, чтобы они могли остаться в живых. Он помогает предотвратить опасные ситуации. Любое изменение окружающей среды вызывает чувство беспокойства. Внезапное появление чего-то нового означает: что-то тут не так, и первоочередная задача для животного — убедиться в том, что это «что-то» не намеревается его съесть.

После внезапного появления чего-то нового в окружающей среде в мозге происходит резкое выделение некоторых нейромедиаторов, и это вызывает изменение состояния животного. Рассеянное прежде внимание пробуждается и фокусируется на источнике новизны, отключая восприятие посторонних шумов. Животное полностью концентрирует внимание в одном узком направлении, где сейчас находится что-то непонятное.

Гипофиз выбрасывает в кровь гормоны, которые вызывают выделение адреналина в надпочечниках. В результате животное приходит в состояние максимального возбуждения и готовности защищаться от потенциальной угрозы. Художники и ученые рассказывают, что находятся в таком же состоянии в момент творческого озарения, и это не случайное совпадение. И для страха, и для творчества характерны повышенная бодрость, прилив энергии и чрезвычайная ясность мысли. При этом выделяется не только адреналин — гормоны гипофиза запускают выделение кортикостероидов в надпочечниках, чтобы подготовить организм к дальнейшим событиям. Напрягаются мышцы, повышается активность иммунной системы, ускоряется свертываемость крови.

Поскольку угроза с равной вероятностью может быть и с правой, и с левой стороны, у всех животных, кроме человека, подкорковые структуры мозга, в том числе миндалина и гипоталамус, реагируют симметрично. Но у человека все иначе. Правая часть миндалины активируется при неблагоприятных обстоятельствах, а левая часть к ним относительно безразлична. Правая часть гипоталамуса сильнее влияет на выброс гормонов в гипофизе, чем левая. В правом полушарии выше, чем в левом, содержание норадреналина — гормона, связанного с опасностью.

Не все новые ситуации опасны. Чтобы нервная система не находилась постоянно в состоянии повышенной чувствительности, существует противоположный процесс, который называется «привыкание». Когда новый стимул появляется впервые, то, что происходит внутри животного, похоже на сигнал пожарной сирены. Однако, если угрозы для жизни и здоровья не наблюдается, в следующий раз это событие уже не кажется таким страшным. И в итоге, когда организм привыкнет к тому, что угрозы нет, он больше не будет пугаться.

В своей классической книге «Структура научных революций» Томас Кун описывает, как такое привыкание происходит в науке. По мнению Куна, чтобы ученый вроде Эйнштейна или Ньютона осуществил революционный прорыв, научное сообщество должно «привыкнуть» к этим идеям. Когда появляется революционная идея, отвергающая то, что раньше считалось само собой разумеющимся, она сначала вызывает шок и недоверие. Отторжение новых идей — обычное явление, поскольку люди очень сильно привыкают к тому, что стало обыденным.

Суть творчества — в новизне. В состоянии вдохновения люди испытывают волнение и изумление, то есть проявляют те эмоции, которые часто наблюдается у животных (и людей), когда они внезапно сталкиваются с опасностью. Эмоции, относящиеся к творчеству, тесно связаны с восприятием опасности. Волнение подготавливает нервную систему к приближающейся угрозе, и такое же эмоциональное возбуждение испытывает человек, к которому пришла новая мысль. Перед тем как Пикассо создал «Авиньонских девиц», он побывал в музее Трокадеро, где увидел африканские маски. Его охватила тревога, как это происходит с людьми, когда они сталкиваются с чем-то страшным.

На физиологическом уровне прилив адреналина в момент опасности не отличим от того, что происходит в момент озарения. Для человека, к которому приходит в голову действительно хорошая идея, в порядке вещей ударить кулаком по открытой ладони или по стене, сделать еще какой-то резкий жест. Метафоры, к которым прибегают в подобных случаях, говорят сами за себя: «я наткнулся на потрясающую идею», «меня пронзила мысль», «идея взорвала мой мозг», «земля ушла из-под ног», «я сражен наповал».

Творчество — это сочетание смелости и изобретательности. Одно без другого бесполезно. Леонардо отважился учиться на собственном опыте, а не вторить тому, что было написано в древних учебниках. Джордано Бруно продвигал теорию Коперника и за это по указанию Церкви был сожжен на костре. Скромный 26-летний служащий патентного бюро предложил журналу свою статью о теории относительности, в которой не было ссылок на предыдущие важные работы в этой области. Все это примеры храбрости.

Из-за того, что в левом полушарии сосредоточены почти все языковые области, обработка эмоций происходит преимущественно в правом полушарии. Наиболее заметную роль там играет страх. Поскольку правое полушарие по сути лишено языка, практически невозможно описать словами, как протекает творческий процесс. Спросите художников или ученых, как они пришли к созданию своего выдающегося творения, и вы получите либо невнятный ответ, либо версию, придуманную левым полушарием.

Лишь немногие высокоразвитые животные способны к творческому решению задач. Однако, насколько мы можем судить, никто из них при решении не ориентируется на красоту. Этот аспект никак не поддается эволюционным объяснениям социобиологов. Если наш предок в плейстоценовую эпоху терял бдительность, увлекшись созерцанием прекрасного заката, он становился легкой добычей для хищника. Совершенно неясно, каким образом большие затраты времени и энергии на создание не имеющих практической пользы произведений искусства, предназначенных разве что для услады взора, могут повысить физическую или репродуктивную приспособленность вида.

Зачатки этой способности встречаются у некоторых видов животных, но, похоже, только у человека чувство прекрасного достигает такой утонченности, которую нельзя сравнить с тем, что можно наблюдать среди животных. Поэтому возникают вопросы. Почему, с эволюционной точки зрения, у нас есть гены, отвечающие за развитие этого признака? Почему они закрепились в ходе естественного отбора?

Хотя в разных культурах представления о том, что считать красивым, могут сильно различаться, способность ценить красоту существует у всех народов мира. Выраженность этого свойства в любой человеческой популяции, по-видимому, имеет нормальное распределение: встречаются люди, казалось бы, лишенные чувства прекрасного, и те, у кого оно очень сильно развито. Маловероятно, что чувство красоты коренится в культуре, скорее, человек рождается с этим качеством и оттачивает его с возрастом. Как сказал бы немецкий философ Иммануил Кант, эта способность существует априори, она встроена в нашу нервную систему.

При изучении личности Леонардо вопрос о природе красоты очень актуален. Флорентийский мастер чрезвычайно интересовался выявлением элементов красоты, чтобы лучше их изображать.

Многие философы, эстетики, художники и искусствоведы давно пытаются разобраться в том, что считать красивым, а что нет. В отличие от них ученые, считающие предметом своего исследования природу, удивительно мало озабочены выяснением того, на чем основано человеческое представление о красоте. Это особенно странно, если учесть, как часто в своих мемуарах исследователи восторженно рассказывают, какое наслаждение получили от элегантного решения задачи или о том благоговейном трепете, который испытали, столкнувшись с научной загадкой. В общем, большинство ученых считает, что не в их компетенции выяснять, как у людей возникло чувство прекрасного. И все же я утверждаю, что стремление к красоте сыграло ведущую роль в развитии нашего вида. Я думаю, что стремление к утонченной красоте в сочетании с одним из самых примитивных чувств — страхом — это и есть движущая сила человеческого творчества.

Когда организмы начали размножаться половым путем, древнее чувство, предупреждающее о приближении опасности, стало служить двоякой цели, давая сигнал и о том, что неподалеку половой партнер. Реакция страха оказалась тесно связана с сексуальностью. У птиц и млекопитающих — двух классов, которые могут внешне выражать эмоции, — эта связь стала более заметной. Секс и опасность стали теперь сопряжены друг с другом.

Поскольку самцы производят много спермы, а самки обладают ценным ограниченным ресурсом, который можно использовать только во время эструса («течки», или того, что биологи называют периодом половой активности самок), именно самец должен проявлять смелость. Он должен доказать самке, что больше других достоин ее внимания.

Павлины хвастаются своими хвостами, некоторые лягушки квакают до хрипоты, лоси трубят о своей любви, но основной способ завоевать самку — это борьба. Основная черта, которая привлекает самок, — смелость. Она служит доказательством лучших генов.

В основе творчества лежит сочетание страха и вожделения. Секс и опасность — главные темы, традиционно привлекающие мастеров при создании произведений искусства. Конечно, они не задумываются о первопричинах. Процесс созидания начинается с восприятия закономерности, особенности или чего-то нестандартного в обычном объекте. Заметив что-то новое, художник раскладывает то, что наблюдает, на составные части. За такое упрощение и анализ отвечает левое полушарие. Потом художник собирает фрагменты новым, интересным образом, и это считается искусством. Но в произведении искусства должна быть «страсть». Оно должно стать произведением «любви». Чтобы создать такое, творец должен быть близок к оргастическому состоянию. Наше слово энтузиазм происходит от греческого названия дионисийского состояния божественного вдохновения (evdovaiaafioq), Правое полушарие отвечает за оргазм. Любовь тоже возникает в правом полушарии. Эмоции, связанные с экстазом, обеспечиваются структурами, расположенными с правой стороны от мозолистого тела.

Ученый делает то же самое, но ему нужно понимать, как части собираются в единое целое. Если ученый использует упрощение и синтез для углубления знаний, то художник занимается тем же самым ради служения прекрасному. Для толкования взаимосвязей в окружающей действительности художник ищет образы и метафоры, а ученый описывает их числами и формулами. Писатель Владимир Набоков заметил: «Нет науки без фантазии, и нет искусства без фактов». И основатель нового направления в искусстве, и дальновидный ученый фактически исследуют суть вещей.

Чувство прекрасного не возникло бы, если бы не давало людям преимуществ в борьбе с другими видами животных за ресурсы. Тут возникает вопрос: какие преимущества могут быть от восторга при виде ослепительно красивой утренней зари, если в этот момент снижается внимание к потенциальной опасности?

Красота, к сожалению, — это короткое, нечеткое, многозначное слово, неуловимое, как мыльный пузырь. Слово красивый используется так широко и в столь разных контекстах, что пытаться ухватить его — все равно что пытаться схватить радугу. Чувство прекрасного, так же как любовь и справедливость, субъективно. Это квалиа, а не реальность, поэтому ученые, как правило, стараются обойти стороной это неоднозначное слово.

Однако если продолжить размышлять о том, что такое красота, то ее можно разделить на несколько категорий. Существует три разных типа красоты: сексуальная, природная и искусственная. (Искусственная в данном случае — это созданная руками человека.) Эти три категории могут пересекаться друг с другом.

Сексуальная красота создает притяжение между полами. Мозг гетеросексуального мужчины настроен таким образом, что ему нравится красивая женщина. Мозг гетеросексуальной женщины настроен так, что ее привлекают красивые мужчины. Геи и лесбиянки в первую очередь интересуются представителями своего пола, но привлекают их те же качества, что и гетеросексуалов. Поскольку психически всякий человек гермафродит (в том смысле, что у каждого из нас есть мужская и женская сторона), всем нам приятно смотреть на здорового, хорошо сложенного человека любого пола.

Красота природы — это такое сочетание элементов окружающей среды, которое вызывает радость, успокоение или трепет. Одни и те же пейзажи способствуют возникновению таких чувств у людей из самых разных уголков земного шара. Тенистые овраги, чистые струящиеся ручьи, скалистые горы, набегающие на песок волны, ярко-голубое небо с белыми пушистыми облачками вызывают одинаковые чувства у подавляющего большинства людей.

Третий тип, искусственная красота, действует на людей очень индивидуально. Хотя не только человек умеет изготавливать орудия, мы, по-видимому, единственные, для кого важно, чтобы орудие вызывало эстетическое удовольствие. Занимаясь кустарным ремеслом, люди становились художниками. Предметы, которые они мастерили, постепенно утрачивали свою практическую ценность, и в конце концов у художника появился стимул создавать что-то прекрасное, вовсе не имеющее утилитарной ценности: искусство ради искусства. Зачем же тратить время и силы на создание того, что вообще никак не может быть использовано и нужно только, чтобы вызвать отклик в душе зрителей или самих художников? Почему мы ищем красоту ради красоты?

Как человек сублимировал побуждение, изначально предназначенное для успешного продолжения рода, в тот душевный порыв, который вдохновил Леонардо написать «Тайную вечерю»? Ответ на этот вопрос может приблизить нас к пониманию того, как стремление к красоте стало неотъемлемой частью человеческого творчества.

Если сравнить процесс спаривания у животных и аналогичный акт у людей, то человеческое понимание красоты начинает представляться как очень странная адаптация. Почти у всех размножающихся половым путем видов самцы начинают интересоваться самкой, когда получают информацию о том, что у нее созрели яйцеклетки. Этот сигнал сообщает нервной системе самца, что настал подходящий момент для полового возбуждения.

Такой простой механизм оповещает самца, что приближается время, когда совокупление (или эквивалентный этому процесс) с самкой его вида с наибольшей вероятностью приведет к оплодотворению. Это гарантирует, что появится следующее поколение и вид не вымрет.

У слонов этот период называется муст, у оленей — гон, у собак — течка, у приматов — эструс. Несмотря на разные названия, которые люди дали для этих регулярных праздников, все они означают одно и то же. В большинстве случаев самка выделяет феромоны. Эти соблазнительные вещества, даже при минимальной концентрации молекул, улавливаются органами обоняния самца, влияют на его нервную систему и вызывают глубокие изменения в его поведении. Он зацикливается на одном-единственном стремлении — сексуальном. Самцы некоторых видов могут уловить зов феромонов самки на расстоянии нескольких миль.

У большинства видов самцы собираются вокруг самок, и начинается большой турнир женихов. Иногда самцы устраивают сражения, чтобы самый сильный, смелый и мужественный получил право на спаривание. У других видов самцы выполняют сложные ритуалы ухаживания. Демонстрация самкой половой готовности — метод, который с большим успехом использовался миллионами видов на протяжении миллионов лет. Он очень эффективен, поскольку в результате драгоценные и ограниченные в количестве яйцеклетки самки оплодотворяются самцами, имеющими лучшие гены.

Почему же мы, люди, отказались от этой системы? Чем новый способ оказался столь полезен нашему виду, что именно он был закреплен естественным отбором? Из всех видов живых существ на планете мы знаем наверняка лишь один, у которого самка не подает легко различимых сигналов, — это человек. И если люди отказались от прежней сигнальной системы, то что пришло ей на смену? Что привлекает мужчин в женщинах и, в чуть меньшей степени, женщин в мужчинах? Хотя феромоны продолжают играть некоторую роль и у людей, они отступили на задний план.

Сигнальной системой, занявшей ведущую роль вместо феромонов или вспухания и покраснения половых органов, характерных для животных, для человека стала красота! При виде восхитительно красивой женщины у мужчины буквально коленки подкашиваются. Какая интересная и пленительная эволюционная находка! Красота как способ привлечения полового партнера вроде бы не встречается у других животных. Изучая результаты наблюдений за поведением других видов, мы не встретим упоминания о самце, интересующемся формой тела самки или «чертами ее лица», когда он собирается заняться совокуплением.

Джейн Гудолл и ее коллеги отмечали, что Фло, старая, тощая и, на их взгляд, достаточно страшненькая самка шимпанзе, пользовалась наибольшим успехом среди женихов. Самцы, молодые и старые, терпеливо ожидали своей очереди, чтобы спариться с Фло, отклоняя возможность заняться сексом с гораздо более молодыми самками. Ученые предположили, что превосходные материнские навыки Фло значат для шимпанзе больше, чем физическая красота.[87] Насколько нам известно, только у человека внешность самки имеет для самца такое большое значение.

Два других физических показателя — молодость и здоровье — настолько связаны с красотой, что все три фактора практически неразделимы. И это главные критерии, по которым лимбическая система мужчины может определить, способна ли женщина зачать и родить здорового ребенка. От здоровья предполагаемого отца также зависит, сможет ли младенец, которого она родит, пережить первые, наиболее сложные годы после рождения. Мышечный тонус, гибкие конечности, стройное тело и симметричные черты лица — подходящие признаки, на которые мужчина может бессознательно ориентироваться, выбирая женщину, чтобы с большей вероятностью передать свои гены следующему поколению. С эволюционной точки зрения это было очень резкое изменение. Вместо того чтобы подавать сигнал, что произошла овуляция, самка привлекает самца своей внешностью.

Женщины благодаря преображению их репродуктивного облика больше не стремились к спариванию во время овуляции так настойчиво, как самки других видов. Это дало им возможность более обдуманно выбирать мужчин. Хотя самки других видов тоже осуществляют выбор, однако они никогда не бывают такими привередливыми, как человеческие.

Конечно, женщин, как любых самок, по-прежнему привлекают мужчины с выдающимися физическими характеристиками. И, кроме того, женщина осознает связь между сексом и беременностью и понимает, что ей нужен партнер, который не только придет и утолит ее страсть, но и останется рядом, чтобы помочь растить детей. В отличие от здоровья, силы и красоты, характер мужчины сложно узнать по его внешности. Женщине нужно уметь видеть человека насквозь и определять его истинную натуру (это называют «женской интуицией»). Способность оценивать мужчин по этому параметру женщины приобрели в результате естественного отбора на протяжении многих поколений, и она важнее, чем умение выбирать мужчин только по критерию физической привлекательности. Хотя красота мужчины по-прежнему ценится женщинами, для женщин привлекательность партнера гораздо меньше связана с красотой, чем для мужчин.

Несмотря на огромное разнообразие типов телосложения и черт лица, стандарт сексуальной привлекательности хранится в человеческом геноме. Однажды заявив о себе, этот механизм начал распространяться на другие сферы жизни, таким образом, красота стала использоваться человеком не только ради воспроизводства.

Среди тысяч страниц, написанных Леонардо, нигде нет явной формулировки его собственных представлений о красоте. И в то же время не было предмета, который бы занимал Леонардо больше. Искусствоведам и последующим поколениям художников пришлось изобрести специальный термин леонардески для обозначения художников и работ в леонардовском стиле. Он рисовал животных так правдоподобно, словно они сейчас прямо с листа шагнут к нам. До начала эпохи Возрождения ни одному художнику не удавалось так точно воссоздать красоту окружающей природы. Леонардовские изображения камней, воды, облаков, травы и цветов невыразимо прекрасны. Тем не менее в его многотомных трудах нет какой-либо очевидной гипотезы о том, почему люди испытывают эстетическое наслаждение.

Под давлением естественного отбора в нашем геноме закрепилась склонность воспринимать красоту как основной критерий половой привлекательности, и это эстетическое чувство обрело новую роль. Эта необычная, чисто человеческая черта оказалась жизненно необходима для нашего вида. Поскольку люди пошли не по тому пути, что все остальные животные, гены, отвечающие за восприятие красоты, оказались полезны для другой задачи: человек стал исследователем.

Наделенные жаждой исследования, люди готовы пускаться в рискованные приключения, покидая привычные места обитания. Такая способность человека, не присущая другим живым существам, — не привязываться к невидимым границам своей территории — позволила людям заселить весь мир. Нет такого места на земле, которое люди не попытались бы изучить или заселить. Процветающие человеческие сообщества можно встретить во влажных экваториальных лесах, засушливых пустынях, тундрах Арктики и на высоких горных вершинах. Никто среди млекопитающих, за исключением, может быть, крыс, не распространился так широко.

Особенно удивительно в нашей страсти к путешествиям то, насколько плохо Homo sapiens первоначально был экипирован для походной жизни. Из нескольких сотен видов приматов, чаще всего покрытых густой шерстью, согревающей их в холодное время года, человек единственный не имел шерсти и зависел от ресурсов, необходимых для изготовления одежды. Десмонд Моррис метко назвал свою книгу и наш вид «Голая обезьяна» (The Naked Аре). Он пишет, что, если шкуры всех приматов расположить в ряд, одна будет очень сильно отличаться от остальных из-за отсутствия шерсти.[88] При сильной жаре люди должны потеть, чтобы не перегреваться, а следовательно, им нужен постоянный доступ к свежей воде и соли.

В дополнение к этому списку отклонений от нормального поведения животных природа снабдила этих отважных путешественников чутьем на подходящую для них окружающую среду. Этот новый инстинкт основывался на эстетическом чувстве.

Однако когда мать-природа расширила функцию гена восприятия половой привлекательности, включив природную красоту, она пошла на существенный компромисс. Созерцающему красоту древнему человеку сложнее было заметить крадущегося за ним дикого зверя. Это только доказывает, насколько важно было иметь чувство прекрасного, если ради него приходилось жертвовать даже безопасностью. Для странствующего человека способность восхищаться была важнее осторожности.

После того как предки человека превратились в исследователей, готовых покинуть удобные и безопасные знакомые территории, чтобы отправиться в неведомое, им нужно было уметь подсознательно понимать, какое место благоприятно для жизни. Быстро бегущие ручьи, извилистые реки или водопады не только наполняют людей чувством красоты, но и обеспечивают необходимой водой. Среди каменистых утесов и скалистых гор можно найти ниши, выступы и пещеры для убежищ. Открытые пространства, прозрачный воздух, хорошая видимость на большие расстояния позволяли нашим предкам заметить возможную добычу и обнаружить приближение хищников или врагов.

Если исследовать эстетические принципы, связанные с природой, окажется, что критерии красоты могут быть очень разными. При оценке красоты лица или тела важна правильность пропорций, но от дикой природы мы ждем, наоборот, максимальных отклонений от среднестатистических значений. Национальные парки устраивают там, где высочайшие горы, глубочайшие ущелья, гигантские водопады, самые бурные реки и крутые скалы. Если красота человеческого лица связана с симметрией и отсутствием отклонений, то природа должна быть необычна и неупорядоченна.

На бессознательном уровне беспорядочность и асимметрия эстетически привлекательны для нас. Кто из нас не лежал на спине среди свежей сладко пахнущей травы, глядя на бегущие по небу облака? Столь прекрасными для нас их делает абсолютная непредсказуемость постоянно меняющихся очертаний. Прогулка в парке, спланированном и засаженном человеком так, что деревья стоят ровными рядами, не так волнует нас, как изучение изменчивых тропок в дикой местности. Снежинки, жилкование листьев, случайное расположение растений на лугах — ничто в природе не повторяется в точности. В отличие от упорядоченности и симметричности, обеспечивающей половую привлекательность, наше влечение к дикой природе связано с ее безграничным разнообразием.

Инстинктивное чувство красоты, первоначально предназначенное для полового влечения, впоследствии стало служить средством оповещения о красоте окружающей природы. Теперь оставалось сделать последний рывок, и новая комбинация генов привнесла в жизнь человека нечто совершенно потрясающее.

Начиная с этого момента вид, которому позже предстояло превратиться в Homo sapiens, стал создавать, искать, находить, собирать и перегруппировывать материальные объекты и абстрактные символы. Постепенно то, что он создавал, становилось все более изящным и элегантным. Стремление искать красоту настолько сильно, что во многих случаях способно замещать половое влечение или наслаждение природой. В погоне за красотой многие художники и ученые готовы вообще отказаться от плотских удовольствий.

Провидцы в науке и искусстве — это те, кто распознает новые смыслы. Они замечают красоту задолго до большинства из нас. Затем мы догоняем их и понимаем правомерность их представлений. Поэтому ученые говорят об элегантности уравнений, а художники могут перемещать компоненты реальности, образуя бесчисленные новые изображения, позволяющие нам иначе взглянуть на мир.