На Диком Западе. Том 2

Глава I

Назойливый северо-восточный ветер дул с гор, покрытых темно-серыми облаками, несущими дождь для прерии, но не для городка Доги, спрятавшегося в долине. На долю Доги перепадала только колючая серая пыль, которую ветер вздымал с прерий, покрывая городок тонким слоем пыли, мягким, как мука. Эта пыль облаками мчалась по главной улице города, забираясь всюду, где не было плотно закупорено, раздражая горло и глаза обитателей, словно стремясь сравнять Доги с серым, однообразным фоном пустыни.

Доги — маленький городок, в центре скотопромышленной местности, откуда продукты ферм отправляются в Восточные Штаты. В городе есть банк, продовольственные магазинчики, галантерейные лавки две гостиницы, четыре биллиардных, два постоялых двора, почтовая контора, пять ресторанов, — из них два китайских, две прачечные — обе тоже китайские, несколько жилых домов и девять учреждений, где продают фруктовые воды. Прибавьте к этому несколько мексиканских и индейских хижин, разбросанных в прерии по другую сторону железной дороги и вы получите ясное представление о Доги с его единственной улицей, покрытой пылью по щиколотку в течение трехсот тридцати трех дней в году; оставшиеся тридцать два дня улица представляет собою или дно грязного, бурного потока, или непролазное болото.

Три года спустя после запрещения спиртных напитков в Штатах Доги мало изменился. По-прежнему, несмотря на то, что через город часто проезжали автомобили, коновязи были почти у каждого дома. Правда, трактиры продавали теперь фруктовые воды; исчезли игорные столы, «крап»[29], рулетка, стаканы для смешивания напитков и деревянные палочки для сбрасывания пивной пены. Доги ложится спать теперь рано, и жители его больше уже не пробуждаются от ночной стрельбы перепившихся ковбоев. Доги — стоит на пути к благонамеренности.

Через облака серой пыли ехал человек на черной лошади, припудренной серой пылью, потной и грязной, с серой гривой и хвостом, но ступающей легко и свободно несущей седока. Человек был одет так, как вообще одевались в той местности; его можно было принять за ковбоя, за собственника фермы или за шерифа, спрятавшего свою звезду. Сапоги с высокими каблуками были тоже покрыты пылью; серый налет лежал на его плечах, шляпе, седле, на металлических частях патронташа и на вороненых рукоятках двух револьверов, прикрепленных с обеих сторон к поясу. Та же пыль запудрила лицо, синеватое от проступившей бороды, его резко очерченный нос, и только серые глаза были свободны от нее.

Он сидел в седле прямо и уверенно, слегка приподняв поводья левой рукой, как ездят в Техасе, спокойный и готовый ко всякой неожиданности, точно слитый со своей лошадью и в то же время ее полновластный хозяин. Он равнодушно смотрел по сторонам, и по выражению его глаз нельзя было сказать, знаком ли он с окрестностями или проезжает здесь первый раз.

Случайные посетители трактиров поглядывали на него меланхолично из-за стаканов с фруктовой водой, лениво переговариваясь.

— Недурна лошадка.

— И ездок недурен. Лицо незнакомое.

— Носит два револьвера. Теперь это не часто встречаешь.

— Я бы не очень удивился, если его пушки служат лишь украшением.

— Чего он забрел сюда в Доги? Не шериф ли?

— А что, ты ожидаешь шерифа? Можно, однако, с уверенностью сказать, что это не новый пастор. Хотя кто знает…

— Н-да, я слыхал, что у нас решили построить церковь. Собирали даже деньги по подписке. Фью! Посмотри-ка вон на ту шляпу! Это шляпа Сэлли Декстер.

— Ты побеги и подними ее, сынок. Назови девушку «Сэлли», когда возвратишь ей шляпу, и увидишь, какой получишь прием!

Другой смутился:

— Но ведь ее именно так зовут.

— Насколько я знаю, ковбои зовут ее мисс Декстер. А они довольно фамильярны. Посмотри, как ее шляпа крутится! И незнакомец погнался за ней. Прямо на тротуар. Ей-богу, и лошадь, и ездок великолепны!

Столпившись у дверей, они следили за бесплатным представлением. Шляпа — широкополая панама с зеленым шарфом, была сорвана с головы молодой женщины резким порывом ветра, когда она выходила из магазина с грудой пакетов в руках. Ветер растрепал ее волосы, и шляпа унесла с собою несколько шпилек. Пряди шелковистых блестящих рыжих волос разметались, закрывая ее лицо, в то время как шляпа летела по улице, крутясь в горячем воздухе и пыли, шлепнулась прямо в морду черной лошади, отскочив потом на панель, где продолжала весело подскакивать, поддуваемая ветром.

Черная лошадь шарахнулась в сторону, — прыжок, который чуть не опрокинул ее на деревянный тротуар. Испуганная и рассерженная, она встала на дыбы, так что казалось, еще мгновение, и она опрокинется на спину. Потом, фыркнув, снова стала на ноги, прижав уши, раздув ноздри и недоуменно вращая покрасневшими глазами. Но всадник не шелохнулся в седле. Его колени сжались, и тело его отвечало каждому движению животного, которое, по-видимому было больше оскорблено, чем испугано.

Нагнувшись, он похлопал выгнутую шею лошади, сказав ей несколько ласковых слов. Монета, положенная между ним и седлом, не шевельнулась бы во время всего этого представления. Слушаясь поводьев хозяина, лошадь взобралась на тротуар, танцуя на шатких деревянных подмостках. Догнав прыгающую шляпу, всадник одним движением, нагнувшись к земле, поднял ее и вернулся на дорогу.

Маленький мальчик смотрел на него, раскрыв рот. Всадник поманил его.

— Эй, сынок! Отнеси эту шляпу даме, которая ее потеряла. Видишь вон ту рыжеволосую леди?..

Мальчик, продолжая с восхищением глядеть на незнакомца, прошепелявил сквозь выпавшие зубы:

— Да, сударь, конечно вижу. Это мисс Сэлли Декстер. Отнести ей шляпу?

— Ты же слышал!

Незнакомец кивнул мальчику и, улыбнувшись так, что засохшая пыль треснула на его лице, отдал шляпу и поскакал вдоль улицы. Публика, собравшаяся у входа в трактир, сосредоточила теперь свое внимание на мисс Сэлли Декстер.

Она стояла, наблюдая за исчезающим всадником, подняв голову, видимо, рассерженная. Мальчик принес ей шляпу, получил в награду другую улыбку, что было даже более приятно, чем полдоллара.

— Спасибо, Бод, — сказала Сэлли. — Помоги мне уложить эти пакеты на Панчо.

— Он велел отдать ее вам, — зашепелявил Бод, поддерживая пакеты, пока девушка прикрепляла их к своему седлу. — Должно быть, он страшно торопился.

Сэлли Декстер снова улыбнулась, понимая, что Бод берет всадника на черной лошади под свою защиту. Как мог он игнорировать Сэлли Декстер! Другие мужчины были бы рады случаю заговорить с ней. Она знала это и потому сердилась. Быть может, он ее хорошенько не разглядел?

— Да, мисс Декстер. Вероятно, он действительно очень спешил. Отнеси, говорит, эту шляпу рыжеволосой леди.

— Да, наверное спешил, — кивнула Сэлли.

Взглянув вдоль улицы, она увидела, что незнакомец слез с лошади, привязал ее к коновязи. Подобрав уздечку, она вступила в стремя, легко прыгнула в седло, тронула Панчо серебряной шпорой и помчалась в клубах пыли мимо черной лошади, бросив в сторону незнакомца взгляд как раз в тот момент, когда он входил в мелочную лавку.

«Манеры у него грубоватые, — подумала Сэлли. — Недурно было бы его проучить».

Незнакомец вошел в лавку, не обращая внимания на взгляды покупателей, приказчиков и просто любопытных. Самый разнообразный товар наполнял полки и грудами был свален в углах. Трудно было бы придумать какую-либо принадлежность фермы, — сарая, хлева, конторы, кухни или гостиной, которой бы не имелось здесь. Два ковбоя сидели на прилавке, вылизывая содержимое жестянок со сливами. Одежда, провизия, седла, сбруя и сельскохозяйственные инструменты, ружья, сети, скобяные товары, веревки, шляпы и бутылки с фруктовой водой представляли странное для непривычного глаза смешение.

Незнакомцу был нужен непромокаемый плащ. С трудом удалось найти подходящий ему по росту. Но он был вполне удовлетворен.

— Мне плащ, собственно, нужен, чтобы уберечься от пыли, — сказал он. — У кого лучший постоялый двор в городе?

— Лошадь или авто? — спросил владелец лавки.

— Лошадь. Мне необходимо попасть на ферму Джима Марсдена.

Его собеседник посмотрел на покупателя с любопытством.

— Миль одиннадцать будет. Спросите на постоялом дворе у Галея. Ваша лошадь ушиблась на тротуаре?

— Возможно, она и растянула себе что-либо. Я поведу ее на привязи. Она уже и так пробежала с утра миль тридцать.

— Гм… А вы весите не менее двухсот фунтов. Хорошая лошадка! Стоит о ней позаботиться. А Марсден ожидает вас, мистер?

Незнакомец заметил, что какая-то неуловимая натянутость возникла среди присутствующих, едва он указал цель своей поездки. Он чувствовал, что каждый из присутствующих подался немного вперед, чтобы лучше услышать его ответ, и по тону спрашивавшего догадался, что за вопросом его скрывается более, чем простое любопытство.

— Меня зовут Джордж Горман, — представился он коротко. — Я старый друг Джима Марсдена. Что-либо не так, джентльмены?

Содержатель лавки отвел глаза.

— Никто не приезжал с фермы Марсдена уже три-четыре дня. Однако прошел слух, что Марсдена подстрелили. Но за доктором он не посылал.

Серые глаза Джорджа Гормана проницательно прищурились. Глядя прямо в лицо своему собеседнику, он не упустил, однако, из вида двух лакомившихся сливами ковбоев, которые внезапно вышли из лавки, быстро и бесшумно.

— Ранен в плечо. Вот все, что я знаю.

Добавив это, лавочник сжал рот и стал похож на черепаху, прячущую голову под панцирь.

Джордж надел плащ и вышел на улицу. Заметив вывеску «Парикмахер», он нерешительно провел рукой по небритому подбородку. С минуту он выбирал между тремя вещами — бритьем, едой и наймом лошадей. День был жарок, и китайские ресторанчики не возбуждали особенного аппетита. Известие о том, что его друга Джима Марсдена ранили, заставило Гормана забыть бритье и взять с собой пищу в дорогу, хотя здоровье друга его не особенно беспокоило. Он даже усмехнулся, вспомнив замечание лавочника, что Джим не послал за доктором. Джим был не таков, чтобы волноваться из-за какой-то раны в плечо.

Горман проехал тридцать миль в то утро, сорок — накануне, тридцать пять — перед тем, и так уже четыре дня, покрыв всего двести тридцать миль в ответ на короткое письмо от Джима. Он приехал потому, что Марсден написал:

Горман и Марсден стали закадычными друзьями с тех пор, как впервые попали вместе на ферму, Горман шестнадцати лет, а Марсден несколькими месяцами старше. Их дружба продолжалась без перерыва лет десять. Война, мир, удовольствия, затруднения, голод, жажда, карты, поединки, богатство и бедность они разделяли по-братски. Когда двое мужчин пройдут через такие испытания, нет на свете другой дружбы, которая была бы крепче. Дружба мужчин свободна от вечной борьбы за господство, и только женщина способна разрушить ее. Но в стране, где неисчислимые стада гуляют по прериям, женщин немного. У Гормана было свое собственное представление о той девушке, которая могла бы увлечь его, и он пока не встречал такую, которая бы отвечала его идеалу, но многих, которые ему не отвечали. Марсден по натуре был более романтичен. Недели й месяцы, проведенные в одиночестве на ферме, делали его легкой добычей чуть ли не первой недурненькой женщины, которую он увидал в городке. Его увлечения были, однако, непродолжительны. Женщина еще ни разу не встала между друзьями.

Только когда Джим получил в наследство ферму, а Джордж, не имевший денег, упрямо отказался разделить богатство друга, они расстались. С тех пор они даже не переписывались, но слухи проходили и через прерию, и оба знали о жизни друг друга. Мужская дружба вполне застрахована от влияния разлуки. Она никогда не ржавеет. И призыв Джима вновь восстановил их дружбу, чистую и острую, как лезвие кинжала, только что вынутого из ножен.

Гормана совершенно не интересовало, какие неприятности возникли у Джима, хотя он смутно предполагал, что тут замешана женщина. По-видимому, произошла перестрелка, и перспектива схватки занимала Гормана. Намек на осторожность в письме друга подтверждался поведением жителей Доги. Марсден был человеком, запросто обретающим друзей и врагов, и Горман без труда догадался, что городок знал о неприятностях Марсдена и, наверное, разделился в своих симпатиях. А что неприятности эти были серьезны, Горман знал потому, что друг его сознался в своей невозможности справиться с ними в одиночку.

Два ковбоя — любители слив, могли вполне оказаться возможными врагами. Ясно было, что и его имя, и цель его поездки произвели на них впечатление. В натуре Джорджа было действовать осторожно, а стрелять — быстро, если к этому представлялся случай.

Пока Джордж стоял, отыскивая вывеску Галея, Сэлли Декстер снова проехала мимо него. На этот раз взгляд ее встретил глаза Гормана. Легкая складка легла между ее бровями. На мгновение лицо ее вспыхнуло, она нерешительно задержала свою лошадь, потом круто повернула ее и карьером помчалась вдоль улицы. Джордж следил за ней, слегка приподняв брови.

«Обидчивая, — заметил он про себя, — ей бы хотелось, чтобы я соскочил со своего Негра, снял шляпу, поклонился низко и сказал: сударыня, вот ваша шляпка, — извините, что не поймал ее раньше. Чепуха! Обидчивая и испорченная. Наверно, у нее богатый папаша, и она высматривает теперь покорного муженька. А пока что чувствует себя полной хозяйкой города. Однако должен признаться, что она прехорошенькая и ездит прекрасно. Уехала в мою сторону, но вряд ли я ее обгоню».

Упущенная возможность, по-видимому, мало беспокоила Гормана и, увидав вывеску Галея, он пошел к нему и нанял повозку.

— Я верну ее обратно сегодня ночью или завтра утром, — заверил он.

— А как далеко вы едете? — спросил Галей.

— Одиннадцать миль. К Джиму Марсдену. — Горман заметил, что веки Галея дрогнули.

— И рад бы услужить вам, мистер, но не могу ничего сделать до завтрашнего утра. У меня сейчас нет ни одной свободной лошади.

Горман отвернулся. Ясно было, что Галей лгал. Очевидно, в деле Марсдена он был против него. На другом постоялом дворе Горман нанял повозку и пару низкорослых, прытких коней. Решив, что владелец их нейтрален, он попробовал его расспросить.

— Я слышал, что Джим Марсден был ранен. Знаете что-нибудь об этом? Он мой старый друг, а меня зовут Горман.

Его собеседник кивнул головой.

— Слышал о вас от Марсдена. Он говорил, что ожидает приятеля. Я знаю только, что пуля прошла сквозь окно после наступления темноты и угодила Джиму в плечо. — Тут он понизил голос. — А если бы пули были отмечены, как метят коров, я думаю, вы нашли бы круг и букву «Д» на той, которая попала в Джима.

Горман вернулся в лавку за сыром, сухарями, консервированными ананасами, сардинками и бутылкой содовой. На этот раз он ясно почувствовал царящую в лавке враждебную ему атмосферу. При его появлении наступило молчание. Он закупил провизию и расплатился.

— Содовой нет, — сказал лавочник. — Купите ее рядом, у Кено…

Выходя из лавки, Горман заметил, что двое людей, — по костюмам ковбои, оба вооруженные и оба показывающие ясно, что кроме фруктовой воды они нашли что-то покрепче, — последовали за ним.

Трактир Кено сохранил свой прежний внешний вид, изменив лишь содержимое бутылок.

Подойдя к прилавку, Горман потребовал бутылку лимонада. Оба ковбоя тоже подошли к прилавку, продолжая начатый разговор. Еще несколько человек вошло в трактир, остановившись у стены или присев к столам, словно ожидая каких-то событий, пока Горман спокойно посасывал лимонад через соломинку. Ковбои говорили между собой, но ясно было, что их диалог предназначался для толпы. Джордж решил про себя, что предстоит драка, заказал вторую бутылку и продолжал медленно тянуть лимонад.

— Итак, этот детина, разряженный в пух и прах, едет себе по улице на дрессированном коне. Откуда ни возьмись ветер, и срывает с дамы шляпу.

— Этакая прехорошенькая панама с зеленой лентой. И девица недурна собой!

— Не мешай, Курчавый! Кто рассказывает, я или ты?

— Ну ладно, ораторствуй, но я заявляю всему свету, что то была прехорошенькая девица и шикарная шляпка.

— И вот мистер жокей отправляется вслед за указанной шляпой, грациозно склоняется со своего коня, словно в цирке, куда вход стоит двадцать пять центов. Придерживаясь за луку, он подымает шляпу и отдает ее рябому мальчишке, чтобы тот отнес даме, и уезжает, не дождавшись ее благодарности, оскорбив таким образом весь женский пол вообще и мисс Декстер в частности.

— Этакое невежество, черт подери!

— Но иные утверждают, что этот жокей совсем не был одет жокеем.

— Нет? Как же он был одет?

— Э, он был одет в один из тех плащей, в которых мужчина так похож на женщину, вроде вот этого парня. Приятель, — обратился подвыпивший насмешливо к Горману, задетый, очевидно, его молчанием и равнодушием, — что бы вы сказали о подобном невеже?

Говорящий качнулся вперед. Горман посмотрел на него спокойно. Если это была западня, то западня хорошо задуманая, особенно после того, как он купил плащ. Дотянуться до пояса с револьверами не стоило и пытаться: его первое движение было бы встречено дюжиной выстрелов. Перед ним стояли враги Марсдена, а потому и его враги.

— Так что же вы скажете, приятель, относительно этого? — Говоривший оперся одной рукой на прилавок, держа другую у рукоятки револьвера.

— Скажу, что поступил бы точно так же, — отвечал Горман. — Мудрое правило — не слишком фамильярничать при первом знакомстве.

Слова эти, сказанные с намеренно подчеркнутым пренебрежением, вызвали смех в толпе. Тот, к кому они были обращены, тупо посмотрел на Гормана, смутно почувствовал оскорбление и, покраснев, придвинулся к нему.

— Ты поступил бы точно так же? А ты что за птица такая?

Горман не шелохнулся. В толпе ожидали, что он проглотит насмешку. Спокойно повернув голову к трактирщику, он сказал:

— Спроси у него, как меня зовут.

Беззаботность, с которой эти слова были сказаны, обманула ковбоя. Он отвернулся от Гормана не более чем на долю секунды. В это мгновение руки Гормана сделали движение слишком быстрое для глаз присутствующих: бутылка из-под лимонада ударила ковбоя в нижнюю челюсть. Пока он падал, оглушенный ударом, Горман выхватил его револьвер из кобуры и, направив его на толпу, отступил к двери. Продолжая держать оружие в правой руке, он расстегнул свой плащ, бросил револьвер на прилавок, и почти в то же мгновение в руках его оказалась пара собственных револьверов, пули которых могли бы остановить медведя.

Усмехнувшись беспомощным и ошеломленным зрителям, Горман открыл дверь и вышел на улицу.

Глава II

Каковы бы ни были опасности, угрожавшие Джиму Марсдену, стычка в трактире ясно свидетельствовала о том, что Джордж попал в самую гущу событий. Марсден, предательски подстреленный в темноте из-за угла, и сам Горман, едва не попавший в ловушку, подстроенную ковбоями, — все это не являлось случайным совпадением, в этом Горман не сомневался и в душе с удовольствием признался, что впереди предстоит, по-видимому, немало подобных стычек, до которых он всегда был большой охотник. Не раз вдвоем с Марсденом они из, чистой любви к приключениям и опасностям, вызывали ссоры и свалки, в которых побеждал тот, кто скорее спускал курок, чьи нервы были крепче, кто знал слабости человеческой натуры и умел ими пользоваться.

Не раз случалось, что оба друга оказывали услуги закону, справляясь с преступниками прежде, чем громоздкий правительственный аппарат приходил в движение. Горману не однажды предлагали место шерифа, но политика и интриги связали бы его свободу, и он отклонял предложения.

И теперь, откликнувшись на зов друга, Джордж чутьем угадал, что ему придется иметь дело с явными преступниками, не брезгающими никакими средствами для достижения своих целей.

Заказанная им повозка была уже готова, и Горман, привязав к ней Негра, утомленного длинным переездом, захватил с собой кусок льда, уложив его в солому на дно повозки, думая, что в такую жаркую погоду, когда земля, казалось, дышала жаром, а небо было словно громадный рефлектор, отражавший его, — холодный компресс принесет пользу и облегчение раненому другу. К своим покупкам он добавил еще ящик сигар, корзиночку устриц, свежих фруктов и несколько номеров журналов. Его последней покупкой стали пачки патронов для револьверов.

Он уже собирался выехать из города, как внезапно из-за угла снова появилась Сэлли. Ее лошадь была вся в мыле и, проехав мимо Джорджа, девушка остановилась возле трактира Кено и заговорила с двумя ковбоями, развалившимися у порога.

Горман окинул всю группу внимательным и острым взглядом. Ковбои поклонились девушке, преувеличенно вежливо сдернув с голов свои сомбреро и подмигнув друг другу. Отдав какое-то приказание, мисс Декстер поехала по дороге к прерии, а оба ковбоя принялись взнуздывать своих лошадей. Горман узнал их сразу — того, которого он опрокинул бутылкой, и его приятеля. Но не это остановило внимание Гормана. На крупе каждой лошади была отметка — круг и рядом с ним буква «Д».

Тронув лошадей поводьями, Горман медленно поехал из города, обдумывая на досуге все происшедшее. Хозяин повозки сказал, что если бы пули были отмечены, как коровы, то на той, что попала в плечо Марсдена, оказался бы знак — круг и буква «Д». Что ковбои в трактире Кено могли совершить покушение — в этом Джордж ни минуты не сомневался. В то же время, манера, с которой девушка говорила с ними, показывала, что они были на ее службе. Круг и буква «Д». «Д» — начальная буква фамилии Декстер. Быть может, отец девушки и есть тот враг, в борьбе с которым Марсден был ранен?

«Держу пари десять против одного что девушка с этим так или иначе связана, — думал Джордж. — Марсден в нее влюбился, отец по той или иной причине воспротивился, Марсден обиделся и завязалась история. Но если старик Декстер подстрелил Марсдена в темноте через окно, то эти Декстеры порядочные негодяи, и чем скорее Джим избавится от этой красотки, тем лучше для него, хотя она и прехорошенькая… Интересно знать, почему она на меня обозлилась? Потому ли, что услыхала, что я еду к Джиму? И почему те два парня, евшие сливы в лавке, исчезли так неожиданно? И эта девица… Сама ли она против Марсдена, или только помогает отцу? Тьфу ты, дьявольщина, тут можно совсем запутаться… Лучше подожду, пока не приеду к Джиму и не узнаю всего толком».

Едва он отъехал полмили от города, как два ковбоя его обогнали, промчавшись мимо в клубах пыли, не обращая на Гормана никакого внимания, как если бы тот был кактусом, растущим при дороге. Джордж прихлестнул лошадей, и те побежали веселее по ровной дороге. Негр послушно бежал рядом, освобожденный от поводьев и седла.

Было три часа, тени от придорожных деревьев уже начинали удлиняться, но жара по-прежнему стояла невыносимая. Горячим воздухом трудно было дышать. Пена проступала на лошадях под кожаной сбруей.

Проехав миль пять, Горман заметил, что местность начинала меняться. Сухую пыль сменили кустики кактуса, дикие груши и пушистые стебельки «кошачьих лапок». Холмы по сторонам дороги стали более крутыми. Впереди, в долине, показались постройки фермы Марсдена. Справа, далеко, у самого горизонта, смутно намечалась на фоне светлого неба зубчатая цепь гор. Слева, насколько хватало глаз, тянулась прерия. Сзади оставался Доги, а за ним вечно одетая облаками верхушка горы, названная, благодаря своей форме, Гробовой крышкой.

Верхом Горман мог читать бегущую под ногами лошади дорогу, как строку раскрытой книги. С повозки это было труднее. Однако он вскоре заметил, что от дороги в прерию сворачивали следы колес и лошадиных копыт. Обогнавшие его ковбои тоже свернули здесь. Очевидно, ферма Круг «Д» находилась неподалеку, и Декстеры являлись ближайшими соседями Марсдена.

— Дело осложняется, — пробормотал Горман, придерживая лошадей и закуривая трубку.

Дорога стала подниматься вверх, втягиваясь в узкую лощину между двумя холмами. Скоро по обеим сторонам лощины поднялись крутые отвесы каменистых утесов, образовавших ущелье, футов триста — четыреста длиною. Справа от дороги в неглубокой выемке лежало озеро, куда падал с горы журчащий ручеек. Лошади остановились и жадно зафыркали, почуяв воду. Но зеленоватый цвет воды показался Горману подозрительным, и, натянув поводья, он решил сойти на землю и исследовать озеро.

Тр-рах! Пуля пробила крышку повозки, пролетела сквозь шляпу Гормана, ударилась в железную обивку и упала на подножку, где Горман наступил на нее сапогом. Другая пуля врезалась в кусок льда. Лошади испуганно дернулись, рванулись, и повозка запрыгала по камням. Горман сердито выругался, отпустил вожжи, и повозка помчалась, подскакивая и грозя ежеминутно перевернуться.

Глава III

Остановиться и ответить на выстрелы было сущим безумием: Горман знал, что его успели бы застрелить, прежде чем он вылез из повозки. И так было почти чудом, что и он и его лошади уцелели. По всей вероятности, его внезапная остановка у озера смутила стрелявших. Почему они ограничились только двумя выстрелами — Горман не мог себе объяснить.

«Очевидно, испугались, что я их узнаю, если промахнутся снова», — подумал Джордж, подбирая вожжи и переводя испуганных лошадей в ровную рысь. Нападение из засады возмутило его. Будь Негр оседлан, Джордж вряд ли отказал бы себе в удовольствии вернуться к ущелью и завязать перестрелку с нападавшими. Оглянувшись на утесы, ярко освещенные солнцем, он уже не мог различить ущелья, но ему показалось, что клубочки пыли внезапно появились на горизонте и растаяли в воздухе. Кто бы ни были его враги — они скрылись.

Было уже половина пятого, когда Горман подъехал к сараям и загонам фермы Марсдена.

На всем лежала печать благоустройства и зажиточности. Деревья окружали дом, кусты акаций тянулись вдоль изгороди; маленький ручеек весело бежал через двор. Ферма казалась прохладным и тенистым оазисом в этой раскаленной пустыне. Чутьем опытного скотовода Горман угадывал, что позади фермы лежат широкие пастбища. Да, Джим Марсден знал свое дело. Рука рачительного хозяина виделась повсюду. Загоны и заборы в полной исправности, постройки заново выкрашены, дворы чисты и трава подстрижена. И половина всего этого могла бы принадлежать ему, Джорджу Горману, если б он только захотел. Его отказ тогда вызвал первую ссору между друзьями.

Горман был прирожденный бродяга, а Марсден всегда мечтал о домашнем очаге и семейном уюте. Расчетливый и хладнокровный, но в тоже время сентиментальный и увлекающийся — несовместимые качества каким-то образом уживались в Джиме Марсдене.

Было еще слишком рано, и ковбои не вернулись с пастбища. Кто-то кричал у загона, выгоняя непослушную лошадь. Китаец-повар вышел из кухни, бросил сбежавшимся цыплятам остатки пищи, прищурился на Гормана и нараспев крикнул: «Хо-ла!»

На этот крик откуда-то появился ковбой и направился к Горману, ступая кривыми ногами и придерживая болтавшийся у пояса револьвер. Красное, обветренное лицо его под широким сомбреро выражало явное подозрение. Другой ковбой вышел из загона и уселся на заборе, демонстративно положив руки на бедра.

— Горман, — коротко представился приезжий, и слово это оказало нужное впечатление. Подозрение исчезло с лица ковбоя, как сброшенная маска. Сидящий на заборе слез и взял лошадей под уздцы. Китаец-повар, очевидно, тоже удовлетворенный, вернулся в кухню.

— Хозяин говорил, что ожидает вас со дня на день, — сказал кривоногий. — Он обрадуется вашему приезду. Не весело лежать, подобно лягушке, привязанной за ногу. Конечно, каждый из нас с удовольствием расквитался бы за него, но он думает, что дело это касается его лично. Понятно, ему виднее, сам не ребенок. Однако думается, что вы прибыли как раз вовремя… Меня зовут Лоу, я здесь управляющий. А это — Джексон. Он посмотрит за лошадьми.

— Прекрасно, Лоу! У меня тут кое-что для Джима — лед, фрукты, устрицы.

— Я отнесу китайцу, у него не пропадет.

— Как Джим?

— Раздроблена кость плеча. Хочет лечиться сам, но по-моему, будут осложнения.

Лоу ушел на кухню к китайцу. Горман повернулся к Джексону. Молодой ковбой, с целой копной светлых волос, чисто выбритый с искрой юмора в голубых глазах, понравился ему с первого взгляда.

— Кому это пришло в голову бросить камушек через вашу покрышку? — заметил он, слегка усмехаясь.

— И даже два камушка. Один прошел через покрышку, а другой угодил в лед.

Горман показал своему собеседнику поднятую им со ступеньки расплющенную пулю. Джексон внимательно ее осмотрел и тихонько свистнул.

— Подобный же камушек задел и меня, — сказал он, показывая шрам на правом ухе. — Стреляли в ущелье Филина? Вы их видели?

Горман похлопал по своим револьверам.

— Чистить не нужно, — сказал он только.

Джексон понимающе кивнул и снова усмехнулся. Этот разговор, по-видимому, ему нравился.

— У меня вышло недоразумение с двумя парнями в трактире Кено. Они оказались не из очень вежливых, но достать револьверы не успели. По крайней мере тогда, в трактире. Может быть позже они и пустили их в дело. Один был на сером коне, другой — на рыжем. Лошади помечены клеймом — кругом и буквой «Д».

Джексон нахмурился и покачал головой.

— Того, кто был на сером, зовут Курчавый, а другого — Курносый Сим. Однако я бы не стал… — он смолк, небрежно опустил пулю в карман и показал Горману глазами на подходивших Лоу и китайца-повара. Горман решил про себя, что Джексон из тех, на кого наверняка можно положиться. Напоив Негра и поставив его в загон, Горман спросил, как ему пройти к Джиму.

— Лучше всего, если вы сами о себе доложите, — сказал Лоу.

— А кто с ним сейчас?

— Никого, кроме Кармен.

Джордж вопросительно посмотрел на говорившего, и в глазах того заметил блеснувший насмешливый огонек. Лоу ему определенно не нравился. Кто эта Кармен? Какая-нибудь хитрая мексиканка, воспользовавшаяся болезнью Джима, чтобы обосноваться в его доме?

Подозрения его, однако, рассеялись, едва он открыл дверь в комнату больного и увидел Кармен, которая лет двадцать назад, быть может, и соответствовала своему имени, а теперь — расплылась и сонно кивала головой, обмахивая веером своего пациента. Проснувшись, она с недоумением уставилась на Гормана, который отпустил ее кивком головы.

— Ты, Кармен, исчезни. Уйди, понимаешь? — сказал он.

Повелительный тон возымел свое действие, и Кармен, не говоря ни слова, выплыла из комнаты, а Горман подошел к кровати, на которой лежал его больной друг.

Длинное, худое тело Джима Марсдена вырисовывалось под одеялом, как угловатая конструкция из мяса и мускулов. Одна рука и плечо были небрежно забинтованы. Давно небритое лицо было зеленовато-желтого цвета, так быстро боль и слабость согнали с него здоровый загар и румянец. Он казался тенью того человека, которого Джордж знал раньше. Жалость к Джиму поднялись в душе Гормана, и он дал себе слово жестоко расправиться с тем негодяем, который так подло напал на его друга. Он нагнулся над кроватью, и Марсден открыл глаза. Голова его беспокойно заерзала на подушке, но в широких зрачках плескался лишь бессмысленный, горячечный блеск.

— Мне так совсем не нравится, Лоу… Совсем не так, как я приказывал… Перестань раздуваться, словно пузырь… И слезь с потолка…

«Бредит, — подумал Горман. — И упрямый дурак не велел посылать за доктором… Нужно осмотреть его руку».

— Не бойся, Джим, я осторожно!..

Больной сразу поддался влиянию его уверенного и спокойного голоса. Горман с осторожностью и даже нежностью поднял друга, поправил его подушки и разбинтовал раненое плечо. Мясо вздулось вокруг маленькой ранки, но воспаления, по-видимому, не было. На спине, где пуля вышла, рана тоже выглядела вполне нормально. На столе у кровати Горман заметил жестянку с мазью. Это было снадобье из трав и корней, ароматное и целительное, рецепт которого Марсден узнал от индейцев. По-видимому, целебные свойства индейской мази выполнили работу слишком скоро, и в зажившей ране, где-то внутри, осталось нагноение.

«Кусочек кости, должно быть, — размышлял Горман, — остался в теле и рана зажила снаружи. Похоже, что внутри гной. Нужно его вытянуть… Примочка из «джепи» как раз то, что нужно…» Он пощупал пульс больного. Как все ковбои, Горман знал медицину практически, и вряд ли доктор из Доги принес бы большую польз его другу. Горман решил положиться на свои познания и пригласить доктора лишь в том случае, если положение больного ухудшится.

— Хорошо, что я захватил с собой льду, — пробормотал он, направляясь к окну. Воздух в комнате был спертым и удушливым. Открывая окно, он заметил в верхнем стекле дырочку, пробитую пулей.

Комната, по-видимому, была одновременно конторой и спальней Марсдена. Старомодный письменный стол стоял у окна, и на нем в беспорядке были раскиданы счетоводные книги. В углу виднелся металлический сейф, небольшой, но прочный. Ясно было, что покушение на Марсдена произошло в тот момент, когда он сидел у стола за книгами. Горман нагнулся, стараясь представить себе траекторию полета пули, и увидел через окно небольшой холм со скамейкой, откуда, по всей вероятности, и последовал выстрел. Густые кусты растения, известного под названием «испанский штык», скрыли бы человека, даже если бы покушение произошло днем.

«Эдакий подлый выстрел», — заметил про себя Горман и, позвав Кармен, приказал ей приготовить ледяной компресс, а сам отправился искать траву «джепи», чтобы сделать из нее примочку. Вернувшись к больному, он нашел в его комнате Лоу.

— Бывает и хуже, — сказал Горман. — Стреляли в него ночью, когда он сидел у стола, не так ли?

— Да, сэр. Пуля пробила плечо и ударилась в стену, вон где штукатурка отпала. Хозяин сам вытащил ее на следующее утро. Калибр тридцать три.

— Никто из вас не ответил на выстрел?

— Постреляли немного те, кто оказался поблизости. Другие уже улеглись, или играли в карты. Мы прежде всего занялись хозяином и сразу не сообразили, откуда стреляли. Пока мы добрались до скамейки на холме, стрелявший давно скрылся. Ночь была — хоть глаз выколи! Наутро нашли следы лошади, да они скоро потерялись в камнях. У хозяина немало врагов. Рабочие, которых он рассчитал, ковбои. К тому же год назад он помог захватить пару железнодорожных бандитов. Те теперь в тюрьме, но у них, наверно, остались на свободе дружки…

— Были у него неприятности с владельцами фермы Круг «Д»? — спросил Горман.

— Бывали…

— А Джексону из-за чего прострелили ухо?

— Из-за водопоя, сэр.

— В чем было дело?

Лоу ясно выразил свое неудовольствие этому допросу.

— Слушайте, Лоу! — сказал Горман. — Мистер Марсден сделал меня хозяином фермы, пока он не станет на ноги. Понимаете? Вы оставайтесь управляющим, как и прежде, но я буду замещать Джима, потому что он слег, а мы — старые друзья. Ну, так расскажите же мне об этом водопое.

— Это небольшой пруд, как раз на границе ферм Марсдена и Круга «Д». По карте он принадлежит Марсдену, но скот с другой фермы всегда им пользовался. По-видимому, между прежними владельцами ферм существовал своего рода договор, по которому водопоем пользовались сообща. Вода в пруду прекрасная и не пересыхает в самую жаркую погоду. Все шло хорошо до тех пор, пока хозяин не поругался с мисс Декстер. Она, видите ли, хозяйка Круга «Д», и управляет фермой с тех пор как ее отец умер, и, нужно сказать, управляет прекрасно. Поссорились они с хозяином, и ни с того ни с сего хозяин вдруг приказывает поставить новый забор по плану. Водопой и оказался огороженным. Пока шли дожди — все было хорошо. Но пришла засуха, и речонка, что протекает по долине через обе фермы, пересохла. Джонс, один из наших ковбоев, доложил как-то утром, что проволока в загородке перерезана и скот с фермы Круг «Д» загнан в пруд. Джонс прогнал скот и исправил изгородь. Потом вдруг коровы с Круга «Д» стали дохнуть. Одни говорят — засуха, другие — ядовитая трава. Кто их знает.

— А в Круге «Д» есть еще вода, кроме той речонки, что протекает в долине?

— Да, мистер Горман. Колодцы у хлевов. Конечно, падеж скота отношений между соседями не улучшил. Проволоку снова порезали. Кто-то из ковбоев Круга «Д» распустил слух в Доги, что мы хотим переморить весь скот на их ферме. Понятно, общественное мнение оказалось на стороне девушки. Хозяин обозлился еще больше. Поставил людей караулить водопой. Джексону прострелили ухо. А он ранил своего противника в руку. Потом хозяина ранили. С тех пор как будто тише стало. К тому же опять пошли дожди.

— Так, благодарю, Лоу. Ну, я пойду пройдусь. Нужно собрать травы для примочки.

Очевидно, Лоу не поверил такому объяснению и подозрительно следил за Горманом, пока тот не скрылся из вида.

Таким образом, дело начинало понемногу выясняться. Между Марсденом и рыжеволосой девушкой произошла ссора. Что у девушки вспыльчивый и резкий характер — Горман не сомневался. Марсден, хотя вообще и был мягок с женщинами, вполне мог вспылить из-за пустяка. С другой стороны, Горман не мог себе представить, чтобы девушка, подобная мисс Декстер, решилась организовать такое низкое покушение.

Обдумывая все услышанное, Горман поднялся на холм, отыскивая типичные длинные листья травы «джепи». Дойдя до скамейки, он остановился и внимательно осмотрелся вокруг. До фермы было шагов двести — триста, и освещенное окно в спальне Марсдена являлось прекрасной мишенью. На земле, около скамейки, виднелись следы людей, и дерн оказался сорван на обрыве, возвышавшемся над скамейкой футов на пятнадцать. Очевидно, стрелявший спустился оттуда. Горман поднял патрон, лежавший на земле, и заметил про себя, что он соответствует калибру тридцать три. Он также подобрал окурки четырех папирос и только две обгорелые спички. Вероятно, куривший зажигал одну папиросу о другую. На спичках были видны латинские буквы — L.P. Горман перебрал в памяти папиросных фабрикантов, известных ему, заводские марки, которых обыкновенно печатались на спичках, но не мог вспомнить ни одного, имя которого начиналось бы с этих букв.

Кинув еще один взгляд на окрестности, уже тонувшие в наступающих сумерках, Горман собирался вернуться к больному, как заметил на дороге всадника, направлявшегося к ферме Марсдена быстрым галопом. Горман сбежал с холма в тот момент, когда всадник задержал лошадь перед Лоу, который вышел навстречу. Лицо Лоу выражало удивление; всадником оказалась мисс Декстер. Она не обратила внимания на Гормана и заговорила, обращаясь к Лоу:

— Как здоровье Джима Марсдена? Я только сегодня услыхала, что он ранен. Не могу ли я чем-либо помочь? Доктор у него, кажется, еще не был?

— Это очень любезно с вашей стороны, мисс Декстер, — ответил Лоу. — Кармен говорила, что он сейчас спит. Она все время находится при мистере Марсдене.

Девушка подняла голову. Глаза ее сверкнули.

— Кто такая Кармен?

Лоу замялся.

— Как вам сказать, мисс… Она живет здесь уже довольно давно… Она… я полагаю, хозяин назвал бы ее своей экономкой.

Девушка подобрала вожжи и потрепала по шее свою лошадь. Слова Лоу, по-видимому, изменили ее намерения.

— Если за ним так хорошо смотрят, то, конечно, мои услуги излишни… Но вы не ответили на мой вопрос: как его здоровье?

Лоу указал на Гормана.

— Мистер Горман видел его последним.

Сэлли Декстер повернулась в седле и окинула Гормана с головы до ног пренебрежительным взглядом.

— Ну, — сказала она, — как же здоровье вашего хозяина, господин с двумя револьверами?

— Меня зовут Джордж Горман, мисс. И Джим Марсден мой друг.

— Вы носите два револьвера, мистер Горман. У нас это признак профессионального телохранителя. Я полагала, Марсден нанял вас.

Внезапно она пришпорила лошадь и умчалась галопом. Горман посмотрел ей в след.

«Обидчивая, — подумал он, — настоящий порох! Но как бы то ни было, вы сами сказали мне то, что я хотел знать, сударыня».

Глава IV

Собранную траву Горман отнес на кухню, где сейчас же подружился с китайцем-поваром, подарив ему полдюжины сигар.

— Ли, — сказал он, — мне нужно сварить крепкое лекарство. Быстро поставим хозяина на ноги. Понимаешь? Я сварю траву, и он ее выпьет, все равно как чай. Потом сделаю ему примочку, чтобы вытянуть из раны жар. Достань-ка мне кастрюльку.

— Моя и сам понимай медицину. Мой дядя в Шанхай славный доктор. Делает крепкую медицину. Первый сорт доктор, ол-райт! Тебе нужно варить медицину — ты забирай всю кухню! Моя зажжет много свечей перед Буддой, чтобы хозяин скорей выздоровел.

Ли Вунг открыл дверь в соседнюю комнатку, где горели, наполняя все помещение крепким ароматом, свечи перед деревянной скульптурой Будды.

— Ты славный парень, Ли, — сказал Горман, заваривая траву в кастрюльке. Ли Вунг усмехнулся, польщенный.

— Хозяин — хороший белый человек. Ты — его друг, ты, значит, ол-райт, тоже самое. Слушай, моя тебе скажет что-нибудь. Видел Лоу? — Китаец таинственно понизил голос до шепота.

— Управляющего?

Ли кивнул.

— Этот Лоу совсем плохой, — сказал он выразительным шепотом.

— Почему?

Но Ли решил, что сказал вполне достаточно, и стал нем, как устрица. Горман знал, что сейчас его выспрашивать не имело смысла. Полагаться на мнение повара было бы рискованно, хотя Горман должен был признаться себе, что без всякой особенной причины Лоу и на него не произвел хорошего впечатления.

Приготовив лекарство, он вернулся к больному. Кармен сидела у изголовья. Джим Марсден беспокойно ерзал на кровати, с холодным компрессом на голове и кистях РУК.

— Лихорадка, — пробормотала Кармен, — он очень болен. — Она перекрестилась и покачала головой.

Горман снял повязку. Тело больного горело. Приложив примочки, Горман снова перевязал рану и, опустив его на подушку, заставил выпить принесенную настойку. Марсден повиновался, продолжая все время бормотать в бреду.

— …Хорошо, хорошо, Сэлли, я верю вам… Загородка поставлена и пусть стоит. Сэлли, дорогая, я вас не виню… Вы можете думать все что хотите, но я бы хотел, чтобы вы были мужчиной. Хотя бы на одну минутку, чтобы я мог поспорить с вами, как с равным… А то ведь вы крутите меня вокруг пальца, Сэлли. Вы измучили меня вашими глазами… Разве вы никогда их не закрываете, Сэлли? Никогда, ни на минутку? Сэлли Декстер с фермы Круг «Д».„Круг «Д»… Это не круг, а кольцо… Золотое, обручальное кольцо…

Горман держал больного, пытавшегося подняться. Холодные компрессы высыхали быстро на горячем теле. Но лекарство должно было подействовать, если б только больной хоть немного успокоился. Горман нашел в походной аптечке таблетки морфия, и скоро, к великому удивлению Кармен, Марсден впал в забытье.

Между тем настал вечер, и Ли Вунг ударом в треугольный гонг возвестил, что ужин готов. Ковбои собрались к столу, и Горман, оставив больного на попечение Кармен, присоединился к ним.

Ковбои на ферме Марсдена были веселый и добродушный народ. Их насчитывалось человек двадцать, и самому старшему не было более сорока лет. Горман окинул их опытным взглядом и невольно сказал себе, что Лоу стоит значительно ниже многих из них, и еще раз удивился тому, что Марсден выбрал его управляющим. Лоу между тем представил его ковбоям, и Горман пожал руку каждому. Сидя за ужином, он прислушивался к обрывкам разговоров, к шуткам и замечаниям о ферме и работе, к намекам на прошлые ссоры и на возможность будущих столкновений. Джексон явно выделялся из общей массы, он считался лучшим наездником на ферме, и ему поручалось объезжать молодых лошадей. Его товарищи им гордились. Зависть была чужда этим простым, добродушным людям. Трудно было представить, чтобы кто-либо из них покушался на жизнь своего хозяина, о котором все без исключения отзывались хорошо. Но Горман внимательно следил, не достанет ли кто-нибудь спички, подобные тем, которые он нашел на холме у скамейки.

— Ребята, — сказал он в конце ужина, — я уверен, что все вы и ковбои с фермы Круг «Д» жили дружно до этого печального случая. Я знаю, как все это началось — ссора из-за водопоя, потом — падеж скота, потом перестрелка, в которой Джексону отхватили кусочек уха. Теперь обе фермы в непримиримой вражде. Пока Джим не станет на ноги, я буду управлять фермой. Джим приказал отгородить пруд, почему — это его личное дело, но я намерен следить за тем, чтобы загородка стояла на месте. Полагаю, все вы со мной согласны. Если нам придется перекинуться свинцом — прекрасно. Цельтесь верно, стреляйте быстро, в честной схватке нет ничего дурного. Но, — тут Джордж ударил кулаком по столу так, что тарелки, еще неубранные китайцем, запрыгали, — я доберусь до того негодяя, который ночью из засады выстрелил в Джима, не имея достаточно мужества выйти в открытый поединок и рискнуть своим телом остановить чужую пулю. Если Джим умрет, — на мгновение голос Гормана дрогнул от волнения, но сейчас же он овладел собою и продолжал спокойно, — Джим и не собирается умирать, а я доберусь до того мерзавца, который подстрелил его, и до того трусливого шакала, который подстроил это гнусное покушение. Вы со мной, ребята?

Все ковбои поднялись, как один. Послышались одобрительные возгласы: «Правильно! Мы с вами!»

Еще долго продолжались разговоры на эту тему. Горман выслушал подробный отчет о схватке у водопоя и о других стычках, происходивших всюду, где встречались ковбои враждующих ферм. В самом Доги было несколько стычек, инспирированных Курчавым и Курносым Симом, когда те были уверены, что перевес на их сторони. О том, кто ранил Марсдена, — никто ничего сказать не мог.

— Видите ли, — заметил Джексон, — ковбои с Круга «Д» — все стоящие парни. И ни один из них не подстрелит человека таким гнусным способом, как подстрелили хозяина. Единственно, кого можно было бы подозревать, это — Курчавого и Курносого Сима. Но у тех есть свидетели, что они были в Доги в ту ночь, когда хозяина ранили.

— А давно эти два парня работают у мисс Декстер? — поинтересовался Джордж.

— Да недель шесть. Говорят, раньше они имели свою ферму милях в двадцати отсюда, да прогорели. Ходит слух, что они занимались контрабандой. Во всяком случае, мисс Декстер наняла обоих, когда те явились к ней на ферму просить работы. Может, у нее не хватало людей, а может, она взяла их потому, что они отчаянные ребята, а она обозлилась на хозяина из за водопоя. Как бы то ни было, но оба разъезжали у водопоя все время, пока стояла засуха.

— Один из них и подстрелил вас, Джексон?

— Нет, сударь. Я сцепился с ковбоем по имени Грегори, который раньше был моим другом. Мы переругивались некоторое время, потом он выстрелил, уж очень я его допек. Потом я ранил его в руку. Мы и теперь смотрим друг на друга косо, когда встречаемся, но он — честный парень, этот Грегори, и к тому же великолепный стрелок, — добавил Джексон с усмешкой, касаясь своего уха.

Началась игра в покер, и Горман вышел из помещения.

— Зайду проведать Джима, — сказал он, уходя. — Ребята, на ферме распоряжается по-прежнему Лоу, если я не прикажу чего либо специально. Джексон, приготовьтесь выехать со мной утром, сейчас же после завтрака. Мы поедем к водопою.

Больной крепко спал, и капли пота была на его лице. Горман отпустил старую мексиканку, закурил сигару, вышел наружу и запер тяжелые ставни. Трудно было сказать, что могло случиться. Его приезд, казалось, явился толчком для новых осложнений.

Слова Джексона о том, что в ночь покушения Курчавый и Курносый Сим находились в городе, несколько сбили с толку Гормана, хотя он и был осторожен в своих заключениях, особенно после того, как его предположение о ссоре Джима с отцом девушки оказались фантазией. Приезд девушки тоже его несколько смущал. Горман вообще держался того мнения, что при расследованиях следует более опираться на факты, чем на домыслы, и факты эти, иногда самые незначительные, могли послужить основанием для правильной оценки событий.

Убедившись, что больной спит спокойно, Горман вышел во двор и навестил своего Негра. Ночь выдалась теплая и безлунная, но при свете звезд можно было различить силуэты построек и столбы забора. Один из этих столбов показался Горману толще других, и пока он смотрел на него, почесывая шею лошади, столб раздвоился, и темная тень подошла к Горману. Это был Лоу.

— Я думал, куда бы вас поместить на ночь, — сказал он, — если вы хотите быть с хозяином, то можно поставить в комнату походную кровать. Есть кушетка в конторе, а то можно устроиться на сеновале с парой одеял.

— Прекрасно, у меня одеяла с собой. Я посижу еще с Джимом, а потом лягу во дворе. Не люблю спать в помещении!

— Хорошо вы поговорили сегодня с ребятами, мистер Горман. Все они горят желанием расквитаться за раненого хозяина. Однако найти виноватого будет не так легко, разве что мы перестреляем всех ковбоев с фермы Круг «Д».

— Или узнаем, не был ли в окрестностях кто-либо, имевший ссору с Джимом раньше и воспользовавшийся случаем на водопое, чтобы взвалить вину на других.

— И такое возможно… Какие-либо приказания на завтра, мистер Горман?

— Я беру с собой Джексона в объезд. Остальное все, как обычно.

— Хозяину лучше?

— Увидим утром. Спокойной ночи, Лоу.

В тоне Лоу звучала подчеркнутая вежливость. Присутствие Гормана на ферме ему определенно не нравилось. Горман кивнул ему головой и вернулся в дом за одеялами. Выходя обратно, он зашел в гостиную и огляделся.

Обстановка гостиной была смешанной, отвечая потребностям своего холостого хозяина. Несколько хороших индейских ковров лежало на полу и между ними — две-три шкуры медведя и кугуара. Стены украшались литографиями, изображавшими охотничьи сцены. На большом столе посреди комнаты были разбросаны журналы и газеты. Стулья и кресла самого разнообразного фасона стояли в углах и около стола. У одной из стен помещалось механическое пианино, рядом на подставке — граммофон. Над камином на стене висела коллекция оружия — ружья, револьверы, патронташи и кинжалы. Горман их осмотрел. Все были чисто вычищены, и на стволах не замечалось следов ржавчины, однако легкий налет пыли показывал, что оружие давно не употреблялось. Думая о завтрашней поездке к водопою и возможной перестрелке, Горман снял со стены одно из ружей — автоматическую винтовку Винчестера. Открыв затвор, он с удивлением увидел, что в стволе находился патрон, и магазин был тоже полон. Ружье оказалось тридцать третьего калибра. Пройдя затем в комнату больного, Горман просидел с ним до полуночи и, почувствовав усталость, позвал Кармен. Джим спал спокойно, но Горман решил на всякий случай все же послать за доктором в Доги, сознавая, что его время будет занято, и опасаясь оставить больного на попечении Кармен и Ли Вунга.

Выбрав место на дворе, присмотренное им еще с вечера, Горман завернулся в одеяло, с наслаждением вдыхая свежий ночной воздух, насыщенный запахом прерий, и почти сразу уснул.

Легкий свет разливался на востоке, когда он проснулся, бессознательно чувствуя какую-то опасность. Привычный ко всякого рода неожиданностям, он машинально продвинул одну руку к револьверу, а другой взялся за край одеяла, готовый вскочить в любую минуту. На холме, позади него, недалеко от того места, откуда был сделан выстрел в Марсдена, кто-то укрывался в кустах «испанских штыков» и наблюдая за ним. Был ли это человек или животное, Джордж не знал, но инстинкт подсказывал ему, что там затаился враг. Тот самый инстинкт, который предупреждает лисицу, задолго до того, как она почует запах гончих.

Легкий шорох наверху показал Горману, что пробуждение его было замечено. Несколько сучков чуть слышно треснули. Потом выше на холме скатился камень. Кто бы ни был этот враг, он ретировался. Горман подождал несколько секунд и, крадучись, поднялся на холм. При слабом свете зарождающегося рассвета, он нашел то место, где опиралось о землю колено неизвестного, ожидавшего, без сомнения, наступления рассвета, чтобы одним выстрелом прикончить Гормана, как ранее он пытался прикончить Марсдена.

Инстинкт, бодрствующий в Гормане даже тогда, когда тело его спало, спас его вовремя, потому что уже теперь было довольно светло для того, чтобы стрелять почти наверняка. Оглядев местность, Горман, однако, не нашел никаких следов, которые помогли бы ему определить личность негодяя, трусливо скрывавшегося в кустах. Но спускаясь с холма, он увидел на земле коробку из-под спичек с буквами, которые еще раньше привлекли его внимание. Теперь он прочел то имя, часть которого была напечатана на обгорелых спичках: «Эль-Пало Верде. Курите Эль-Пало Верде. Лучшие сигары за дешевую цену». Адреса на коробке указано не было. Но как ни ничтожно было это указание, Горман тщательно спрятал коробку.

Больного он нашел в значительно лучшем состоянии. Примочки подействовали, и хотя опухоль держалась по-прежнему, но цвет кожи стал более нормальным. Лицо Джима было усталым и сонным. Горман принес ему легкий завтрак, и Марсден узнал своего друга.

— Ты здесь, старина? — спросил он тихо и облегченно вздохнул: Ну, значит все обойдется.

Поев немного и выпив снова настойки «джепи», Марсден пробормотал:

— Сонлив я, как медвежонок… После поговорим, Джордж… — И сейчас же уснул.

Горман оставил около него дремавшую Кармен и, отыскав Лоу, распорядился отослать в город нанятую им вчера повозку. Джексон был уже готов и поджидал Гормана на дворе. Оседлав Негра, Горман вернулся в дом и вышел оттуда с винчестером в руках. Лоу, стоявший около, посмотрел на него с любопытством.

— Что, готовитесь к стрельбе на далекое расстояние, мистер Горман? — спросил он.

— Как знать. Это оружие Джима?

— Да. Но он обыкновенно берет с собой винтовку сорок четвертого калибра.

— Прекрасно, так он не будет в претензии, что я взял тридцать третий…

Джексон с недоумением прислушивался к этому диалогу, удивляясь, почему лицо Лоу внезапно покраснело.

«Этих двух не впряжешь в пару, — решил он про себя. — Лоу не любит Гормана, почему — непонятно. Но мне Горман нравится, пусть себе носит два револьвера, если хочет. Они оба могут нам пригодить».

Солнце едва взошло, а жара уже становилась столь же нестерпимой, как и накануне после полудня. Туман подымался с травы — так быстро солнечные лучи высушивали ночную росу. Все кругом тонуло в полупрозрачной дымке, придававшей предметам фантастические очертания, создававшей миражи и яркие радуги. Невидимые полчища цикад наполняли воздух безумолчным стрекотаньем. Горман и Джексон ехали мерным галопом, взбивая копытами лошадей пыль, мягкую, как мука. Объехав границу фермы Марсдена, они приблизились к узкой котловине, где протекала река. Деревья по ее берегам росли гуще, но листва на них опала от жары. Сама речонка тоже пересохла.

— Опять засуха, — заметил Горман.

— Опять. Тяжело придется скотине. Жарче, чем раньше. Две-три недели такой жары, и в аду покажется прохладно.

Выбрав дерево, сохранившее немного листвы, всадники придержали лошадей и закурили. Горман достал коробку из-под спичек, найденную им ночью. Спросил:

— Когда-либо курили эти сигары?

Джексон засмеялся:

— Конечно курил. Хозяин справлял именины как-то недавно и между прочими угощениями выставил десять коробок сигар «Эль-Пало Верде». Тысяча штук. Выставил нам и говорит: не ждите приглашения. Мы и не ждали! Сигары разобрали и коробки оставили себе для пуговиц. С сигарами был пакет спичек. Теперь, наверно, уже все разошлись.

Горман прищурился.

— Почему Джим остановился именно на сигарах «Эль-Пало»?

— Должно быть, потому, что они наиболее популярные. В Доги ими бойко торгуют. И спички дают бесплатно к каждой коробке.

Горман недовольно пожал плечами. Улика, на которую он рассчитывал, оказалась негодной: сотни людей курили сигары «Эль-Пало Верде».

Вскоре они подъехали к водоему.

— Просто удивительно, как этот пруд до сих пор не пересох, — заметил Джексон. — Не иначе, его питает источник. Держу пари, что скот с фермы Круг «Д» толпится около изгороди, если она еще цела.

Джексон захватил с собой все принадлежности для починки изгороди: гвозди, молоток и круг проволоки. Водоем был футов в семь-десять длиною, полный свежей, чистой воды, в которой по колено стояли коровы, переставшие пить при приближении всадников.

— Так и есть, — сказал Джексон, — изгородь сломана. Коровы большею частью с Круга «Д», но есть и наши.

Горман заметил углубления в земле, где раньше были вбиты колья забора, перенесенные теперь так, что водоем оказался отгороженным. Но проволока была перерезана.

— Едем, — сказал он. — Джексон, вы отрежьте им дорогу, а я погоню их обратно в поле. Потом восстановим изгородь и приготовим достойную встречу тем, кто попробует снова резать проволоку.

Через несколько минут скот разделили на две группы, и коровы, принадлежащие Кругу «Д», были с гиком перепровожены через границу. Пыль, поднятая ими, висела еще в воздухе, как стоявший на холме Джексон крикнул что-то и галопом подскакал к Горману.

— Некогда готовиться к встрече, — сказал он спокойно, хотя в глазах его сквозило возбуждение, — два ковбоя с Круга «Д» мчатся сюда во весь опор. Черт возьми! За ними еще двое! Будет весело!

Горман посмотрел на него одобрительно.

— Сидите смирно, пока я не начну, — распорядился он. — Двое против каждого из нас — чертовски интересно! Пусть подъедут.

Глава V

Они разъехались шагов на двадцать и спокойно ожидали ковбоев. Те задержались на некоторое время, и двое из них занялись стадом, которое Горман и Джексон отогнали от водопоя, а двое других направились к сломанной изгороди. Горман завязал поводья на луке седла, и обе руки его теперь оказались свободны. Джексон держал поводья в левой руке, а правую упер в бедро.

Как и предполагал Горман, подъехавшие ковбои оказались Курчавым и Курносым Симом. По-видимому, спокойствие врагов показалось им подозрительным, потому что Курчавый раза два поглядывал назад, словно боясь, что подкрепление не подоспеет вовремя. Разговор вел Сим, подбодряя себя ругательствами.

— Это вы отогнали коров от водопоя? — спросил он.

— Нет, — сказал Горман, — им стыдно стало пользоваться чужим водопоем, вот они и решили уйти добровольно.

— Но они вернутся, черт подери!

Горман лениво зевнул и прикрыл рукой рот. Потом опустил руку к бедру.

— Проволоку нужно бы натянуть, — заметил он добродушно, словно они мирно беседовали об общей работе.

Снова Курчавый беспокойно оглянулся. Двое ковбоев все еще возились со стадом. Сим почему-то обозлился.

— Попробуйте только опять натянуть проволоку, — сказал он, побагровев, — и поверьте, что ни один из вас больше никогда не возьмет молотка в руки!

— Я и не собирался ее натягивать, — проговорил Горман примирительным тоном, — слишком тяжело работать в такую жарищу!

Сим усмехнулся. Джексон с удивлением взглянул на Гормана, но в глазах того было что-то, заставившее молодого ковбоя приготовиться к любым неожиданностям.

— Жарко, а? — закричал Сим. — Еще бы не жарко! Однако не так жарко, как в том месте, куда вы попадете, если только тронете эту проволоку! Ничего, Курчавый, — добавил он обращаясь к своему товарищу, — я же говорил тебе, что эти скотогоны с фермы Марсдена просто-напросто хвастуны. Крикни там, чтобы гнали сюда стадо.

Но Курчавый не двинулся. Его челюсть отвисла, а руки внезапно поднялись над головой. Он испуганно уставился на Гормана, в руках которого неожиданно появилась пара револьверов, направленных прямо ему в живот.

— Руки вверх, вы, оба! — приказал Горман совсем другим голосом. — Быстро! Секунда — и вы на том свете. Джексон, отберите их револьверы. Разрядите и отдайте им обратно. Теперь слезайте с коней, джентльмены. Осторожно, а не то еще свалитесь. Джексон, дайте Курчавому проволоку, а мистеру Симу — молоток и гвозди. Я сказал, что для меня сегодня слишком жарко работать, а вот вам небольшая разминка будет полезна. Ну, пошевеливайтесь!

Захваченные врасплох, ковбои повиновались неохотно, двигаясь медленно и поглядывая на своих товарищей, оставшихся со стадом, которые, очевидно, видели, что дело неладно, и, взъехав на холм, смотрели в сторону водоема, прикрыв глаза от солнца.

— Джексон, смотрите, чтобы джентльмены работали исправно, — велел Горман, вынимая из чехла винчестер.

Не сходя с лошади, он сделал два выстрела, и два клубочка пыли поднялись у самых ног лошадей ковбоев, как молчаливое предостережение и доказательство меткости стрелка. Повернув круто лошадей, ковбои помчались в разные стороны, очевидно, пытаясь охватить водоем с двух сторон. Джордж покачал головой.

— Эдакие дурни, я ведь вполне корректно предупредил их, теперь придется ранить лошадей, которые виноваты лишь в том, что на них взгромоздились упрямые ослы. Следите, Джексон, чтобы гвозди были забиты правильно.

Выражение физиономий невольных плотников было комично. Джексон сурово на них покрикивал, словно десятник на ленивых рабочих. Пригнувшись и держа винчестер под мышкой, Горман взбежал на ближайший холм и лег на траву. Измерив расстояние, он прицелился. В это время один из всадников круто повернулся к водоему и помчался вдоль забора, крича что-то своему товарищу. В ту же минуту Горман увидел третьего всадника, тоже направляющегося к водоему.

— Еще один! Славная лошадка! Э, да это девушка!

Он тихонько присвистнул и, спустившись с холма, пошел к водоему с винтовкой наперевес. Сим и Курчавый работали в поте лица, подгоняемые Джексоном, который даже не давал им времени обтереть лица. Работа была наполовину закончена.

Оба ковбоя появились из-за холма одновременно с девушкой. Сим и Курчавый продолжали работу, в то время как Сэлли Декстер круто осадила свою лошадь, присевшую на задние ноги.

С высоты седла девушка взглянула сперва на стоявшего перед ней Гормана глазами, буквально метавшими искры. Но людям, которые бросили на землю инструменты и уставились на нее с виноватым видом. Два других ковбоя подъехали ближе и остановились, держа руки наготове у револьверов. Горман отставил винтовку и приподнял шляпу. Девушка не обратила на приветствие ни малейшего внимания.

— Вы что здесь делаете? — крикнула она гневно.

Курчавый глупо усмехнулся. Сим попробовал отшутиться:

— Чистим себе ногти, мисс!

Девушка вспылила и взмахнула хлыстом. Сим отпрянул назад, бормоча ругательства.

— Они поправляют изгородь, где проволока была перерезана, мисс Декстер. И ставят колья туда, куда полагается, — пояснил Горман.

Сэлли Декстер тронула шпорой свою лошадь и та прыгнула вперед, почти коснувшись Гормана, который даже не шелохнулся. Лошадь захрапела, кусая удила.

— Куда полагается? — крикнула девушка, стараясь сдержать гнев. Ее лицо, покрасневшее от волнения, было прелестно. — Переставьте немедленно колья! Вы, трусы! — обернулась она к Симу и Курчавому. — Сломайте изгородь! Обрежьте проволоку!

Оба ковбоя переглянулись, скосившись на револьвер в руках Джексона.

Горман положил обе руки на револьверы, и ковбои позади мисс Декстер, понимая, что перевес на стороне Гормана, быстроту и меткость которого они сумели оценить по заслугам, сидели неподвижно. Девушка оглядела всех и спросила:

— У кого есть ножницы для проволоки? — Все молчали. Заметив рукоятку ножниц, торчавшую из кармана Сима, она обратилась к нему:

— Дай мне ножницы, Сим, я сама перережу проволоку.

— Если вы это сделаете, мисс Декстер, — сказал Горман спокойно, — мне придется заставить этих молодцев чинить изгородь снова. Только напрасная потеря времени.

Девушка поняла, что спорить бесполезно.

— Жаль, что я не мужчина, — досадливо сказала она, словно подчеркивая, что ее пол мешает ей действовать как бы она того хотела. Но ответ Гормана вывел ее из себя окончательно.

— Мне тоже жаль, мисс! — сказал тот холодно.

Их глаза встретились, и ни один из них не отводил упорного взгляда. Зрачки девушки сузились, темные ресницы дрожали от возбуждения. Перегнувшись с седла, она сказала так тихо, что никто, кроме Гормана, ее не слышал:

— Я ненавижу вас, Горман, — проговорила она. — Видит Бог, как я вас ненавижу!

Разумеется, по глазам Гормана она поняла, что, будь она мужчиной, его действия были бы иными, и только то, что она — женщина, спасает ее от должного наказания. Ее слова он встретил сдержанной усмешкой. Она чувствовала, что пускает в ход женское оружие, бесполезное и смешное в этом споре. И что это оружие вызывает в нем насмешку. Задыхаясь от гнева, она попыталась еще раз овладеть положением, хозяином которого сделался этот спокойный молодой человек.

— Вы — вы наемный убийца! — гневно крикнула она. — Право на этот водопой принадлежало нашей ферме еще до того, как отец купил ее. Вы еще и вор — вор и убийца! Более тридцати моих коров сдохли от яда, подсыпанного вами!

— От яда? — непритворно удивился Горман.

— Да, от яда. Мышьяк подмешали в каменную соль. Животные слизали ее и умерли в страшных мучениях. По-вашему, это не убийство?

— Видите ли, мисс, — сказал Горман, — я только вчера приехал, и меня приветствовала вот эта достойная пара, занятая сейчас починкой изгороди, Вы не можете винить меня в том, что ваш скот был отравлен. Я также убежден, что Джим Марсден неспособен на подобную гнусность. Поверьте, мне искренне жаль ни в чем неповинную скотину. Марсден меня не нанимал, но я во всем его замещаю. К сожалению, он все еще не пришел в себя, и я не имею ни малейшего понятия о том, почему он распорядился огородить водоем. Поскольку, я понимаю, все шло хорошо до тех пор, пока вы не поссорились…

— Поссорились? Я никогда не унижу себя настолько, чтобы ссориться с человеком, нет, с такой пародией на человека, как Джим Марсден…

— Постойте немного, — голос Гормана прозвучал резко, и в глазах появилось выражение, заставившее Сэлли Декстер оборвать свою тираду, а Горман продолжал: — постойте, мисс. Вы говорите о человеке, который стал моим другом уже тогда, когда вы еще под стол пешком ходили. Повторяю, мне искренне жаль, что вы не мужчина, а то я заставил бы вас доказать ваши слова или жестоко расплатиться за них.

— Я могу доказать их!

— Я предпочитаю узнать раньше все подробности от Джима, — сказал Горман сухо. — И не потому, что он мой друг, а потому, что он честный человек, с какой бы стороны вы на него ни посмотрели. В одном я уверен: Джим не из тех, кто затеял бы ссору с женщиной, и не из тех, кто лишил бы воды скотину, издыхающую от жажды. С другой стороны, он никогда не поступится своим правом.

— Круг «Д» имеет все права на водоем! — с жаром воскликнула девушка.

— Это ваше мнение, мисс Декстер! Кому принадлежат права по закону — решит суд. А пока что мы знаем, что скот был отравлен, что проволока в изгороди перерезана, что были стычки, не говоря уже о том, что Джима подстрелили из засады.

— Ваш Джексон подстрелил Грегори в темноте, — воскликнула девушка, — выстрелил первым и ранил его в руку.

Джексон и Грегори переглянулись. До сих пор они молчаливо прислушивались к спору девушки с Горманом, не принимая в нем участия, но вполне готовые принять таковое словом или делом.

— Право не знаю, кто выстрелил первым, — вмешался Джексон. — Мы оба были возбуждены и нервничали. Однако, думается, что если б я ранил Грегори в правую руку, вряд ли он мог бы прострелить мне потом ухо. По всей вероятности, мы выстрелили одновременно.

— Правильно! — подтвердил Грегори.

Сэлли Декстер взглянула на него сердито. Потом снова обратилась к Горману:

— Вы обвиняете меня в покушении на Джима Марсдена?

— Нет, мисс Декстер, я вас ни в чем не обвиняю. Я спросил вас, не знаете ли вы, кто это сделал, и вы сказали, к моему полному удовлетворению, что не знаете. Я также не обвиняю кого-либо из ваших ковбоев. Есть у вас двое — вот эта пара, любезно помогающая мне починить изгородь, которая способна на такое покушение. Выстрелить в человека, будучи уверенным в своей собственной безопасности, — как раз в их характере. Но насколько я знаю, они случайно оказались на вашей ферме и к тому же доказали свою непричастность к покушению. Но не в этом дело. Вернемся к вопросу о водопое. Положим, мы установим перемирие. Пусть ваша скотина пользуется водой до тех пор, пока суд не установит точно, кому принадлежит водоем. Затем, мы будем считать, что ни вы, ни ваши ковбои не причастны к покушению на Джима, а вы поверьте моему честному слову, что мы не виновны в отравлении вашего скота. Что вы об этом думаете? Заключим перемирие. Враждебные действия прекратим и постараемся совместно выяснить — кто стрелял в Джима и кто отравил скот.

Сэлли посмотрела на Джорджа нерешительно и, чуть помедлив, спросила:

— А кто мне поручится за то, что Джим Марсден сдержит ваше обещание?

— Не обижайтесь, мисс Декстер, но вы, очевидно, мало знаете людей. Бели я даю слово — Джим сдержит его, как и я.

Девушка тряхнула головой, и недоверчивое выражение исчезло с ее лица. Потом она нагнулась с седла и протянула руку. Горман снял перчатку и бережно пожал ладошку Сэлли.

— Я согласна, мистер Горман, — сказала она. — Но я полагаюсь на ваше слово, а не на слово Джима Марсдена. К нему у меня нет ни капли доверия, как я уже сказала.

Горман промолчал, решив, что можно утешить ее, предоставив ей последнее слово.

— Великолепно, Джексон! — крикнул он, направляясь к Негру. — Отпусти рабочих и забери у них наши инструменты.

Курчавый и Сим перезарядили свои револьверы. Горман не обращал на них внимания, но Сэлли Декстер повернула к ним лошадь и крикнула:

— Вы уволены! Оба!

— Уволены? — переспросил Сим. — Без предупреждения?

Девушка рассмеялась:

— Ковбоя рассчитывают, если он не может справиться с работой. Вы сами себя рассчитали час тому назад.

— Ну, это мы еще посмотрим, черт подери!

— Еще одно слово, — сказала девушка, — и я заставлю вас обоих топать на ферму пешком за вашими вещами.

Сим схватился за револьвер, но Курчавый остановил его руку. Горман в это время подтягивал подпругу седла, а Джексон дружелюбно разговаривал с ковбоями Круга «Д».

— Пешком? — криво усмехнулся Сим. — Это кто же заставит меня идти пешком? Не вы ли, рыжеволосая красавица?

Прежде чем Горман успел проучить нахала, девушка выхватила свой кольт из чехла и направила его на Сима.

— Вот именно! — сказала она холодно. — Слезайте с лошадей, оба.

Курчавый повиновался первым. Сим с минуту смотрел на девушку с перекошенным от злобы лицом.

— Вы поплатитесь за это! — пробормотал он.

Девушка не обратила внимания на его угрозу.

— Грегори, возьми у них лошадей! — приказала она и, кивнув головой Горману, пришпорила лошадь и помчалась обратно.

Грегори подобрал поводья лошадей.

— Ты — трус и хвастун, — сказал он Симу, — давать тебе советы — только время тратить, но я все же рискну: ты свои угрозы брось! И ты, и Курчавый — совсем не ковбои, и плохо вам придется, если вы только тронете мисс Декстер. Понимаешь?

Сказав это, он отъехал, уводя лошадей. Сим плюнул ему в след, пробормотав ругательство. Джексон посмотрел на Гормана, потом указал глазами на изгородь.

— Я как раз об этом подумал, — заметил Горман. — Эй, приятели, а ведь вы еще не закончили!

Сим снова схватился за револьвер, но прежде чем он успел до него дотронуться, Горман прострелил ему шляпу, задев прядь его лохматых волос.

— Какого черта вам еще нужно? — закричал Сим.

— Вы не закончили чинить изгородь, — мягко сказал Горман, улыбаясь, и вертя в руке револьвер. — Нужно еще обнести проволокой обе стороны водоема.

— Вы не имеете права заставить нас работать, — проворчал Сим.

— Правда, но я решил проучить вас за невежливое отношение к мисс Декстер. Если вы почините ограду — то мы будем квиты.

Сим злобно посмотрел на него.

— Ты что о себе воображаешь? Ты что за цаца такая? Думаешь, что если у тебя два револьвера, так ты и герой? Не испугаешь меня своими револьверами! Стреляй, если посмеешь! Мы не обязаны работать на тебя, и если ты меня убьешь, то сам покачаешься за это на суку, приятель! К черту твою изгородь! Стреляй, чего ждешь?

Горман не мог скрыть чувства молчаливого восхищения, когда Сим спокойно повернулся и пошел прочь. Когда тот отошел шагов на двадцать, Горман развернул лассо и бросил петлю. Она опустилась на плечи Сима. Негр, слушаясь хозяина, резко повернулся и Сим, сбитый с ног, оказался на земле. Барахтаясь и ругаясь, он тащился по грязи, не в силах освободиться от мертвой петли. Негр вошел в воду, и Сим, захлебываясь, скатился с берега в водоем, побарахтался в воде и вылез, бессильно опустившись на землю.

— Что, поостыл немного? Как теперь относительно изгороди? Исправишь? Ну вот и прекрасно! Отдайте ему молоток и гвозди, Джексон!

Не говоря ни слова, Сим и Курчавый принялись за работу, и скоро изгородь была полностью восстановлена. Потом они отдали инструменты и ушли по направлению к ферме Круг «Д».

— Далеко ли ферма? — спросил Горман Джексона.

— Миль семь-восемь. Мисс Сэлли Декстер — огонь девица. Выхватила револьвер скорее меня. Красавица, и вспыльчивая. Парень, которого она наметит себе в мужья, должен быть тоже не промах, иначе она скрутит его по рукам и ногам, как теленка.

— Я тоже так думаю, — заметил Горман. — Интересно, как чувствует себя Джим? Едем, Джексон, пора.

Глава VI

Вернувшись на ферму, Горман узнал, что Лоу сам поехал в город с повозкой, которую Горман нанял вчера. Это казалось странным, так как любой из ковбоев мог сделать то же, и управляющему не было никакой необходимости ехать самому. Другой ковбой — Джонс — тоже уехал в город, но не воспользовался повозкой, хотя бы и мог таким образом сохранить силы своей лошади.

— Джонс и Лоу — на ножах, — заметил Джексон. — В тот день, когда Джонс донес, что проволока у водоема перерезана, Лоу выругал его за то, что он не починил изгородь. Джонс оправдывается: а чем мне чинить ее, говорит, зубами, что ли? У меня не было ни молотка, ни гвоздей… Лоу в тот день был с похмелья — накануне кутил в Доги, — оттого, должно быть, и придрался.

Горман подумал, что на месте Джима не держал бы Лоу и одного дня. Но, быть может, Джим имеет какие-либо основания доверять Лоу? Горман решил выждать.

Он нашел, что самочувствие друга стало гораздо лучше. Лихорадка почти прошла, появился аппетит и желание говорить. Горман отправил Кармен отдыхать и решил провести с другом остаток дня. Прежде всего, он накормил его, потом осмотрел рану. Кожа вокруг нее приняла багровый оттенок. Посмотрев в зеркало, поданное Горманом, Джим покачал головой и сказал:

— Похоже, как будто внутри что-то готово лопнуть. Твои примочки здорово помогли.

— Дня через два ты будешь на ногах, — заметил Горман.

— Чувствую себя еще слабым. Но рана, видимо, заживает, благодаря тебе, старый дружище… А что, я много бредил? — Бледное лицо Марсдена покраснело, когда Горман кивнул головой.

— Ты нес разную чепуху, потом говорил о девушке и о кольце, обручальном кольце.

— Упоминал я ее имя?

— А ты за многими ухаживал с тех пор, как поселился здесь?

— Право, не упомню… Ты ведь знаешь, Джордж, я обожаю дамское общество… Но, между нами говоря, я решил жениться. Не подобает мужчине жить одному, разве что он — такой закоренелый холостяк, как ты. Я мечтаю о женщине, которая встретила бы меня дома по возвращении с работы, распевала бы во всех комнатах, возилась бы в кухне, одним словом, как говорится в книжках, скрашивала бы жизнь. Потом — детишки…

— Тэк-с… Ты всегда был неисправимым романтиком, Джим!

— А то как же? Ну, натурально, я ухаживал за многими, чтобы найти ту, которая придется мне по сердцу. Самую наилучшую. Может быть, я и не стою того, но вполне естественно стремление узнать девушку со всех сторон, прежде чем связаться с ней на всю жизнь. А как ты ее узнаешь, если не поухаживаешь? Разве я не прав, Джордж?

— Несомненно, дружище! А они, со своей стороны, охотно пойдут тебе навстречу, потому что у тебя и своя ферма, да и в банке приличный капитал. Каждая из них, едва встретив тебя, уже мечтает о том, как она будет распевать в твоем доме, распоряжаться твоими деньгами и управлять тобой и твоей фермой по своему женскому усмотрению. Скажи-ка откровенно, Джим, сколько у тебя их было?

— Как тебе сказать… Ну… была Люси Биггер — у ее отца магазин в городе; потом — Минни Галей, Лиззи Пеннок, Хелли Вайт…

— Постой, постой… Ты что же, обручен с которой-либо из них?

— Не так чтоб окончательно… Конечно, сплетни ходят. Все — прелестные девушки, однако я не думаю, чтобы я с ними поладил.

— Тэк-с. Вижу, что у тебе все же больше соображения, чем у годовалого теленка, — ты, по крайней мере, знаешь, что нужно выпутаться из веревки, прежде чем петля затянется. Ну а как относительно мисс Сэлли Декстер? По-видимому, до ссоры вы были большими друзьями. Я не желаю ничего выпытывать, Джим, мне только нужно уяснить себе, как обстоит дело. Скажу тебе откровенно, я видел ее всего три раза, а сегодня утром мы заключили перемирие и согласились относительно водопоя. Ее скот был отравлен мышьяком, а ты знаешь, что делается с несчастной скотиной от этого яда? Все нутро перегорает от жажды. Я сказал ей, что ты не из тех, кто способен замучить бессловесную тварь. Так что мы решили оставить вопрос открытым до тех пор, пока суд не решит, кто из вас прав.

Минуты две Марсден лежал неподвижно, закрыв глаза.

— Ты мудро поступил, дружище, — сказал он наконец. — Я согласен с тобой, поскольку дело касается скота, — только отъявленный негодяй способен на такую мерзость. А мисс Сэлли — да, нет на свете другой женщины, подобной ей! Гордая, храбрая, честная, а наружность — ну, да ты ее сам видел. Она может быть прекрасным другом, опасным врагом и, думается мне, великолепной женой. Я уверен, что между нами все наладится… Я однажды уже сделал ей предложение….

— И что же, она отказала?

— Хуже, чем отказала… — Джим сокрушенно вздохнул. — Она говорит… «Джим Марсден, — заявила она, — я надеялась, что вы сделаете мне предложение, я хотела, чтобы вы его мне сделали, чтобы сказать вам в лицо то, что я о вас думаю. Не то, что вы ухаживаете за каждой девушкой… Есть и другие вещи, которые я о вас знаю, и вы должны понять, что ни одна порядочная девушка не пожелает вашего общества. Если б мой отец был жив, — он бы проучил вас, Джим Марсден, за то, что вы смеете говорить мне о вашей любви. Говорить о любви вам так же пристало, как свинье о чистоплотности. У меня нет брата, и я не желаю обращаться к родным. Я женщина и я, мстя вам, пускаю в ход женское оружие. Мой ответ на ваше предложение: нет, нет, если б даже мне пришлось выбирать между вами и смертью!» Вот так-то!.. И скажу тебе, дружище, это ее женское оружие ранило меня глубоко! «Убирайтесь, — продолжала она, — и не смейте переступать границы между моей фермой и вашей. Занимайтесь своими делами и оставьте меня в покое»… Потом повернулась и уехала, не дав мне и слова сказать… Понимаешь, Джордж, я буквально обалдел… Ничего особенно дурного не было в том, что я ухаживал за другими девушками… Я не соблазнил ни одну из них, я никому ничего не обещал… А кроме этого, я не сделал ничего такого, что могло бы оттолкнуть такую девушку, как Сэлли Декстер… Обидеть ее тем, что признаться в своей любви? Абсурд! Я был оскорблен, унижен, и чем больше я думал о ее слова, тем большая злость во мне закипала… Потом я приказал огородить водопой и — каша заварилась… Теперь я уже успокоился… Это хорошо, что ты заключил перемирие. Унизительно для мужчины ссориться с женщиной. К тому же, необходимо объясниться. Почему она на меня рассердилась? Кто отравил ее скот? Кто меня ранил? Во всем этом чувствуется чья-то рука. Вот почему я послал за тобой, старина. Один я не справлюсь, и слушай, — он поднялся на локте, — если я не помирюсь с Сэлли — то я и выздоравливать не желаю… Может быть, тебе это не понятно, но для меня она — все, понимаешь, вся моя жизнь!

— Может, я и не понимаю, Джим, но скажу одно: если в моих силах уладить вашу распрю — я улажу, вот тебе мое слово!

— Я знаю, Джордж!

Друзья пожали друг другу руки. Они знали, что могут положиться на свою дружбу.

— Знаешь, она замечательная девушка, — сказал Марсден после некоторого молчания.

— Лучших я не встречал, Джим.

— Правда?

— Ей-богу.

Чтобы скрыть свое волнение, Марсден попросил папиросу, и некоторое время оба курили молча.

— Давно у тебя служит Лоу? — спросил Горман.

— Года два.

— Дельный работник?

— Бывают и лучше, но есть и хуже. Раньше он работал на ферме Круг «Д».

— А! Почему?

— Он ушел с фермы, когда старый Декстер умер. Говорил, что не хочет служить там больше. Ну, я и взял его тогда, нуждаясь в управляющем. А что, он тебе не нравится, Джордж?

— Не особенно. Однако Ли Вунг его еще больше недолюбливает.

— С чего бы вдруг?

Горман рассказал.

— Странно, — заметил Джим. — Ли Вунг тоже работал раньше на ферме Круг «Д».

— Ушел по той же причине, что и Лоу?

— Да, — Марсден усмехнулся. — Сказал мне, что женщины-де все время возятся около кухни и суют всюду свои носы. «Ты, — говорит, — сам это увидишь!»

— У тебя, по-видимому, симпатия ко всему, что с фермы Круг «Д», — сухо заметил Горман. — Мисс Декстер действительно производит впечатление строгой и рачительной хозяйки. Между прочим, Лоу сказал мне, что тебя подстрелили пулей тридцать третьего калибра.

— Верно, у меня и пуля сохранилась. Хочешь посмотреть?

— К чему? Тридцать три — весьма распространенный калибр. Я заметил у тебя в гостиной винчестер тоже тридцать третьего калибра. Висел на стене заряженный…

— Заряженный? Никогда в жизни я не повешу заряженного ружья на стену. Помнишь тот случай с женой фермера? Последний раз я охотился с этим ружьем месяца два назад и прекрасно помню, что разрядил магазин.

— Возможно, что я ошибся, — сказал Горман небрежно, желая успокоить больного, затем продолжал: — Лоу говорил мне, что у тебя есть враги, Джим. Рассчитанные рабочие, железнодорожные грабители. Он уверен, что кто-либо из них стрелял в тебя.

— Трудно сказать. Не думаю, чтобы рабочие отважились на такое. Вот железнодорожные грабители — другое дело. Тут как-то подобралась настоящая разбойничья шайка. Сперва устроили две-три кражи, обобрали банк, остановили почтовую карету. Нам это в конце концов надоело. Шериф наш — парень трусливый и вялый. Так что, когда слух дошел до нас, что бандиты обокрали поезд, мы собрались, человек двадцать, выследили всю шайку и поймали двух. Остальным удалось удрать и скрыться. Пойманных посадили в тюрьму, а остальные, наверно, и сейчас скрываются в окрестностях. Ждут, пока о них позабудут. Кто либо из них, действительно, мог меня подстрелить, потому что я руководил погоней. Жаль, что тебя с нами не было.

Горман переменил тему разговора и рассказал Марсдену о том, что случилось сегодня утром у водоема и как Сим с Курчавым чинили изгородь. Скоро больной утомился и задремал. Горман сидел около, покуривая и глядя в окно на небо, подергивавшееся румянцем заката и вспоминая различные эпизоды прошлых лет, из которых была соткана их дружба с Марсденом. И теперь, в первый раз за все эти годы их дружба была в опасности. Горман хорошо знал Джима и сознавал, что любовь его к Сэлли Декстер — не мимолетное увлечение, но сильное чувство, могущее затмить дружбу. И он, Горман, дал слово помочь этой любви завершиться прочным союзом…

Пока он сидел так, раздумывая, в комнату бесшумно вошел Ли Вунг. Его лицо, обычно такое бесстрастное, было искажено волнением и косые глаза бегали беспокойно.

— Ты ходи скорей, — проговорил он шепотом, кинув взгляд на спящего хозяина. — Лоу — он совсем разошелся. Моя думай — он убивай Джексона. Потом сел на лошадь и скакал как черт!

Глава VII

Горман застал ковбоев толпящимися в помещении конторы, где жил Лоу, откуда четверо выносили кого-то на одеяле. Он успел разглядеть лежащего — это был молодой Джексон, избитый и пораненный, находившийся в бессознательном состоянии; его рубашка была порвана, на коже виднелись пятна крови. Горман нахмурился.

— Драка? — спросил он.

— Да, мистер Горман, — сказал один из ковбоев. — Лоу вернулся из города сильно навеселе. Мы в конторе играли в карты. Хозяин это всегда позволял, а тут вдруг Лоу напустился на нас и говорит, чтобы мы уходили, он хочет быть один. Мы решили сперва кончить игру. Тут Лоу давай рассказывать, что он слышал в Доги, будто бы весь город знает о том, как вы с Джексоном устроили засаду утром у водопоя, называет вас трусами. Джексон был тут же. Он — спорить. Мы все в конторе были без револьверов, кроме Лоу. Когда Джексон назвал его лжецом, Лоу схватился за револьвер, да я выбил его у него из рук. Тогда Лоу бросился на Джексона с кулаками; мы видим, что тут обычная драка и что Джексон сам задирается. Решили не мешать, хотя такая драка и не по правилам, потому что Лоу фунтов на двадцать тяжелее Джексона. Будь дело на ринге, по пять минут на каждый раунд, — то, может, Джексон и устоял бы. Итак, он нанес два-три удара, от которых Лоу закачался, и расквасил ему нос. Но в подобной свалке все шансы оказались на стороне Лоу. Он загнал Джексона в угол комнаты и бил его почем попало. Джексон, однако, отвечал на каждый удар. Если бы мы вмешались и оттащили Лоу — Джексон никогда бы нам этого не простил. Потом они схватились вплотную. Лоу изловчился и двинул Джексона в затылок. Тот закачался, Лоу придержал Джексона левой рукой под подбородок, а потом со всего маху врезал ему правой в челюсть. Джексон покатился и стукнулся головой об пол, как обухом по полену. От этого двойного удара он и потерял сознание. Я опасаюсь, не будет ли сотрясения мозга.

Горман приподнял веки Джексона и увидел, что бояться нечего.

— Есть у тебя нашатырь? — спросил он Вунга. Нашатырь вмиг принесли, и скоро Джексон пришел немного в себя. Его отнесли в общее помещение.

— Экая досада, — вздохнул один из ковбоев, — жаль, что Джексон схватился врукопашную. Будь у него револьвер, Лоу лежал бы теперь на его месте.

Оказалось, что после драки Лоу собрал свои пожитки, оседлал лошадь и уехал, очевидно, распрощавшись с фермой Марсдена навсегда. Горман отчасти был рад этому. Вмешиваться в ссору Джексона было поздно: молодой ковбой выступил в защиту их обоих и проиграл. Горман пожалел, что его не было в конторе, когда вернулся Лоу, и что ему не пришлось схватиться с управляющим на револьверах, или на кулаках. Очевидно, Лоу считал, что его служба кончилась после того, как он определенно стал на сторону Курчавого и Сима в стычке у водопоя.

К Горману подошел Ли Вунг:

— Ужин готов. Мой — стучи в гонг?

— Конечно, Ли. Как Джексон?

Ли Вунг сказал доверительно:

— Моя работал с Лоу, работал на ферме Круг «Д». Нехороший человек. Совсем нехороший. Пьет. Крадет. Строит куры мисс Сэлли, а она смотрит на него, как на землю, или на забор. Понимаешь? Один день я подслушал. Мисс Сэлли говорит ему: не валяй дурака. Он, Лоу, хочет поцеловать ее руку. Она не дает. Тогда он хватай ее, хочет поцеловать ее щека. Ого! — Ли Вунг восторженно взмахнул руками. — Как она его побила! Потом ушла. Лоу скрипел зубами, говорит, я тебе отомщу. На другой день ушел с ферма.

За ужином Горман размышлял. Ему казалось, что он начинает видеть просвет в окружавшей его мгле. Кровь в нем закипела, как всегда, когда действие приближалось к развязке. Ему хотелось бы отправиться в Доги, поймать Лоу и выколотить из него всю правду. С другой стороны, он не решался оставлять Джима одного. Не придя ни к какому заключению, он зашел проведать Джексона. Ковбой лежал лицом к стене, отказываясь от пищи, вздрагивая от волнения. Горман понял, что больше всего задето самолюбие Джексона, и потому лучше оставить его в покое. То же сделали и другие ковбои — врожденная чуткость подсказала им нужную линию поведения.

Горман поднялся на холм со скамейкой, набил трубку и сел, поглядывая на блестящие, крупные звезды. Слабый ветер доносил до него аромат прерии. Где-то завыл шакал, другой ему ответил, и вой оборвался. Постройки фермы смутно вырисовывались во мраке, только окно комнаты Джима было освещено, да из кухни, сквозь неплотно прикрытую дверь, падала во двор полоска света.

Горман думал. Он старался быть по возможности беспристрастным, но его мысли крутились невольно вокруг Лоу. В ночь покушения на Джима Лоу появился позже всех в комнате своего хозяина и, по словам присутствующих там, был возбужден и дышал тяжело, словно бежал откуда-то. Потом — заряженный винчестер тридцать третьего калибра, по-видимому, повешенный на стену впопыхах. Далее — явное недовольство, которое Лоу тщетно пытался скрыть. Оказывается, по словам Ли Вунга, и он, и Марсден — оба влюбились в Сэлли. Мог ли один отверженный поклонник стрелять в другого?

Но, по-видимому, кто-то умышленно распускал гнусные сплетни про Марсдена и доносил на него девушке. Не был ли это тот же Лоу?

Внезапно Горману отчетливо представилась его вторая встреча с Сэлли Декстер. Он припомнил колебания Лоу, когда девушка спросила его, кто такая Кармен. «Я полагаю, хозяин назвал бы ее своей экономкой». В этой фразе скрывался намек, рассчитанный на то, чтобы девушка представила себе Кармен отнюдь не толстой, старой мексиканкой. Горман и сам впал в подобную ошибку, услышав о Кармен первый раз. Да, Лоу нельзя терять из виду. Нужно отправиться в Доги завтра же утром.

Он продолжал курить. Образы, вызванные в его воображении, понемногу расплывались… Вместо них вырисовывался облик молодой девушки с рыжими волосами, горящими на солнце. Он снова видел ее рассерженные глаза, чувствовал пожатие ее маленькой руки. Ничего подобного раньше с ним не случалось. Никогда женщина не западала ему в душу. А теперь он не в силах отогнать ее образ и все время какой-то голос, казалось, шепчет ему на ухо: «Ты никогда не встречал подобной женщины, Джордж. Никогда! Она — для тебя. Джим тоже любит ее, но — она его оттолкнула. Она сказала, что ненавидит тебя, Горман. Когда женщина это говорит — нередко она думает совсем наоборот. Это значит, что ты смутил ее; также, как и она тебя. Ты задел ее сердце, как она — твое. И она — красавица. Представь ее в доме — в твоем доме… Ее губы — на твоих губах»…

Горман вздрогнул. Мгновенно рука его соскользнула к бедру, и, когда какая-то темная фигура отделилась от кустов, револьвер Гормана был уже на взводе.

— Сеньор! Amigo[30]! Не стреляй! — Две руки поднялись над головой по сторонам громадного сомбреро. Из-под него блестели глаза. Горман различил лицо, усы. Подошедший оказался мексиканцем.

— Вы сеньор Горман? Bueno[31]! У меня для вас письмо. Нужно отдать вам в руки. Просят ответ».

Горман взял письмо, которое мексиканец достал из своего сомбреро. На узком конверте не имелось адреса.

Бумага была толстая, плотная. Почерк — женский. Он стал читать при свете спички:

— «Уважаемый господин Горман. Не можете ли вы встретить меня завтра утром у ручья Сладкой Воды? Я постараюсь быть там в десять часов, но могу опоздать. Это свидание для меня крайне важно, и я уверена, что вы не сочтете свое время потерянным. Не можете ли ответить с посланным? Пожалуйста, не говорите никому ничего до тех пор, пока мы не объяснимся. Поэтому я и посылаю Мигуэля, вместо одного из своих ковбоев.

Сэлли Декстер».

При свете нескольких спичек Горман прочел письмо дважды. Сердце его забилось. Сама форма письма была ему приятна. Сэлли назначила ему свидание, тайное свидание, значит, она не ненавидит его. Но не будет ли это изменой другу? Напротив, как друг Джима, который сказал, что не может жить без девушки, Горман должен повидать ее.

— Передай пославшей тебя, что я согласен, — сказал он Мигуэлю.

Глава VIII

Мексиканец бесшумно исчез, поглощенный ночным мраком. Горман прислушивался некоторое время к замиравшему стуку копыт его лошади, потом вернулся к больному. Около полуночи Марсден внезапно проснулся. Рана его открылась и нагноение вышло наружу вместе с кусочками кости, оставшимися в теле. Горман промыл и перевязал рану.

— Ну, ты скоро поправишься, Джим! Примочки «джепи» сделали свое дело. Теперь можно залечивать снаружи.

— Да ты настоящий доктор, Джордж… Уф, какое, облегчение! А то я чувствовал себя, словно раздутый пузырь!

В общих словах Горман рассказал ему о бегстве Лоу, но умолчал о полученной им записке. Мисс Декстер просила его хранить тайну. Однако впервые за время их дружбы Джордж чувствовал себя неловко перед Джимом.

Дождавшись, когда больной уснул, Горман взял одеяла и отправился к подножью холма, где и проспал до рассвета. Утром он взял на себя обязанности управляющего, распорядился насчет дневной работы и сообщил ковбоям приятную новость о здоровье хозяина. Потом навестил Джексона, который все еще пребывал в удрученном состоянии.

— Ребята рассказали мне, что ты постоял за себя, — сказал Горман, и искренность его тона сразу подбодрила молодого ковбоя. — Но впредь будь осторожнее, не схватывайся с противником, который тяжелее тебя. Все же нос ты ему здорово расквасил.

— Я убью его, — проворчал Джексон. — Он первый полез за револьвером. В следующий раз и я буду вооружен, и посмотрим, кто скорее спустит курок!

Горман кивнул головой одобрительно:

— Сделай мне одолжение и не торопись слишком! Мне думается, что Лоу может ответить на несколько интересующих меня вопросов. А как труп он и не красив, и бесполезен. Когда настанет время его захватить — твоя очередь первая, в этом даю тебе слово! — Потом, переменив разговор, он спросил: — А что, много шакалов убили близ фермы за последнее время?

Джексон посмотрел на него с удивлением:

— Шакалов? В этом году ни одного, насколько я помню.

— Гм… Не знаешь ли, кто хранит яд, не Лоу? Джексон начал понимать.

— Нет. Яд для шакалов всегда хранился у хозяина, только за последнее время и у него ничего не было. Я знаю потому, что нам как-то понадобился мышьяк для чистки шкуры, но на ферме не оказалось ни крупинки.

— Я нашел вот это в столе, в конторе, — сказал Горман, показывая Джексону пустую коробку, на дне которой были следы беловатого порошка. На крышке, с названием единственного в Доги аптекарского магазина, была надпись: «Мышьяк. Осторожно. Яд». Магазин обязан вести точный учет покупателей мышьяка, — продолжал Горман, — если Лоу купил яд, то, наверно, сказал, что это для шакалов, и аптекарь, зная, что он управляющий на ферме Марсдена, не имел никаких оснований ему не поверить. Мне бы хотелось узнать, какого числа яд был куплен, и кто расписался в получении. Если Лоу — то что он с ним сделал. В этой коробке достаточно мышьяка, чтобы отравить целое стадо. Я рассчитываю проехать в Доги сегодня вечером. Поедешь со мной?

— Конечно. Только захвачу на этот раз револьвер.

— Правильно. Я тоже не забуду своих кольтов. А пока что пойдем завтракать.

Ковбои встретили их дружескими замечаниями, как будто вчера ничего особенного не случилось. Поев, Джексон повеселел; разговор перешел на драку, и, по замечаниям товарищей, Джексон увидел, что они считают его поведение правильным и что стыдиться своего поражения ему нечего.

Часов около семи утра Горман оседлал одну из лошадей Марсдена, решив сохранить силы своего Негра для поездки в Доги, и направился к ручью Сладкой Воды. Справившись у ковбоев, он узнал, что ручей этот находится милях в двенадцати от фермы Марсдена и милях в четырех от Круга «Д». Очевидно, мисс Декстер считала необходимым соблюсти строгую тайну.

По дороге Горман обдумывал записку девушки и признался, что хотя и не понимает цели свиданья, но, несмотря на свое хладнокровие, волнуется при мысли о новой встрече с ней. В десять часов он уже подъезжал к зарослям камышей, скрывавших ручей. Девушки еще не было, и Горман, плохо зная местность, не решился поехать к ней навстречу. Но в записке было сказано, что она может опоздать. Напоив лошадь, Горман спокойно прождал до одиннадцати. Дольше ждать не имело смысла. Достав записку, он снова прочел ее. Не было ли здесь западни? Казалось невозможным, чтобы такая девушка, как Сэлли Декстер, заставила его приехать сюда из простого дурачества. Для чего понадобилось ей, чтобы он все утро отсутствовал на ферме? Или, быть может, она по-женски захотела ему отомстить за тот случай со шляпой, в их первую встречу?

Нахмурившись, Горман порвал записку и бросил ее по ветру. Потом подобрал поводья и направился к дому. Лошадь, отдохнувшая и поевшая сочной травы у ручья, бежала бодро, и скоро он оказался уже в трех милях от фермы. Внезапно вдали на дороге появился клуб пыли, и Горман различил всадника, несущегося к нему навстречу во весь опор, ведя на поводу свободную лошадь. Это был Джексон, ведущий в поводу Негра.

— Что случилось? — спросил Горман, встревожась.

— Скорей меняйте лошадь. Один из наших видел, как вы поехали в эту сторону, и я поспешил к вам навстречу, едва только услыхал новость.

— Какую новость?

— Почтовая карета подверглась нападению у моста, что находится около Известкового утеса. Один курьер убит, другой ранен. Пассажиры ограблены, и ящик с золотом для Синабарских рудников украден. Разбойники разобрали мост, а из-за поворота кучер ничего не заметил, и лошади мчались во весь опор. Пять бандитов выскочили из кустов и крикнули: «Руки вверх!» Кузнец Ганк только полез за револьвером, как получил в грудь три пули. Убит на месте. Его сосед ранен в ногу. Потом перерезали постромки и удрали с добычей. Карета кое-как вернулась в Доги, и весь город теперь на ногах. Шериф и человек двадцать пустились в погоню, да кого они поймают? Город возбужден, грозятся расправиться судом Линча. Джонс только что вернулся из Доги, говорит, что толпа верхом и в автомобилях собирается разгромить нашу ферму.

— Нашу ферму?

— Бандиты были замаскированы, и клейма на их лошадях — замазаны грязью. Но их предводитель был верхом на черной лошади, держал два револьвера и был одет точь-в-точь как вы. Понимаете? Кучер и пассажиры описали бандита, а услужливые сплетники разнесли по всему городу, что вы предводительствовали бандитами. Лоу, Курчавый, Сим и Кено старались больше других. Толпа легко верит слухам. Вы попали в драку, едва приехали в Доги, вы носите два револьвера. Трактирщик Кено выставил бесплатно угощение, толпа перепилась и требует линчевания. Если только они вас поймают — никакие убеждения не помогут.

— Где находится Известковый утес?

— Миль десять отсюда на юго-восток.

— А я находился миль за двенадцать в противоположной стороне. У ручья Сладкой Воды. Но я не могу доказать этого, Джексон. У меня нет никаких доказательств.

Значит, записка все-таки оказалась западней, средством завлечь его с фермы на несколько часов, в течение которых кто-то замаскировался под него и ограбил почту. Горман знал, кто проделал этот трюк.

— Кому какое дело, можете вы доказать, где вы были, или нет! — воскликнул Джексон. — Они загнали вас в угол, и никакие доказательства теперь не помогут. Толпа перепилась и повесит вас на первом телеграфном столбе. Нужно бежать.

Горман колебался.

— Не сможете же вы справиться с целой толпой, — увещевал Джексон. — А наши ребята задержат их, пока вы не скроетесь. Потом, когда найдут настоящих бандитов, я вас извещу.

— Ты прав, — сказал Горман, — нужно найти настоящих бандитов. Пока они не найдены — за мою голову назначат награду. Но я их найду. Хочешь мне помочь?

Джексон посмотрел на него с удивлением. Горман был совершенно спокоен. Говорил так, словно дело шло о поимке заблудшей коровы. Только губы его сжались и глаза словно потемнели. Он не думал ни о толпе, ни о шерифе, а собирался сам поймать бандитов… Молодой ковбой был восхищен.

— Я готов, — сказал он. — Нужны еще люди? Наши ребята пойдут с удовольствием!

— Нет. Много народу — только испортит дело. Пыль, пальба, шум — а толку мало. Я вижу, что ты захватил с собой еще один револьвер и винчестер с патронами. У тебя мозги хорошо работают, Джексон.

Джексон даже покраснел, польщенный похвалой.

— Пусть лучше на ферме не знают, где я. Ребята покажут, что не видали меня с утра. Толпа скоро разойдется. А мы поедем к мосту, где случилось нападение и посмотрим, не осталось ли каких либо следов, если только шериф со своей ватагой их не затоптал. Я пересяду на Негра, а мою лошадь пустим по дороге. Она найдет ферму, и это будет знаком для наших ковбоев, что ты со мной повстречался.

Горман сел на Негра, а лошадь без седока направилась по дороге к ферме. Оба всадника крупной рысью направились к Известковому утесу. Мысли Гормана усиленно работал. Ясно, что его приезд нарушил планы шайки, во главе которой стояли Лоу, Курчавый и Сим. По-видимому, это были остатки той же банды, которая ограбила поезд. Отдельные события начинали складываться в ясную картину. Лоу стрелял в Марсдена отчасти из мести за двух пойманных товарищей, отчасти оттого, что сам был влюблен в Сэлли Декстер и, разумеется, в ее богатую ферму. Он же, очевидно, наплел девушке разных небылиц про Джима и убедил ее в том, что Кармен живет у Марсдена не только как экономка. Эти сплетни могли рассердить девушку, подобную Сэлли Декстер, а тот факт, что Кармен ухаживала за больным — окончательно убедил ее в справедливости слов Лоу. Но если она оттолкнула Джима из-за Кармен — значит, она ревновала его. А если ревновала — значит, любила… Что же теперь делать ему, Горману? Очевидно, приложить все силы к тому, чтобы помирить поссорившихся.

А Лоу? Это он, без сомнения, подсыпал мышьяк скоту Круга «Д», чтобы усилить вражду между двумя фермами. Посеяв ненависть вокруг себя, Лоу терпеливо ожидал результатов, но приезд Гормана, верного друга, опытного ковбоя, храброго и энергичного, разрушил планы Лоу. Гормана следовало убрать с дороги как можно быстрее. Тут возникла идея ограбить почту и свалить вину на Гормана. Черные лошади были достаточно обычны, но масть лошади вместе с двумя револьверами и сходной одеждой — становились уже серьезной уликой. Лоу рассчитал верно.

Горман пожалел, что Джим сейчас не с ним, как в доброе старое время. Но и Джексон — отличный помощник. К тому же Марсден уже поймал двух бандитов из той же шайки, и теперь очередь Гормана изловить остальных.

Глава IX

Джексон указал на тропинку, по которой они могли доехать скорее до моста. Тропинка шла через горы, покрытые густым лесом. Пришлось взбираться по крутым склонам и съезжать со скатов почти что на крупах лошадей.

— Мы начнем поиски там, где произошло нападение, — сказал Горман. — Не забывай, что золото находилось в ящике. Бандиты были на лошадях. Чтобы не канителиться с ящиком, они решили его разбить и поделить золото. Поэтому будем искать остатки разбитого ящика. Поездка наша не будет походить на пикник, Джексон, — добавил он невесело.

— Я и не рассчитывал на пикник, мистер Горман! У меня свои счеты с Лоу.

Они проезжали теперь по земле, принадлежащей ферме Круг «Д». С горы ясно различались постройки и ограды. Спустившись в долину, всадники задержали лошадей, внезапно настороживших уши. Издалека доносился глухой стук копыт. Горман соскочил с Негра и взобрался на ближайшее дерево. Вдали мчалась группа всадников.

— Это ковбои из Круга «Д», — сказал он. — Джексон, у тебя с ними вражды нет. Поезжай вперед и узнай, в чем дело.

Джексон выехал на дорогу и заулюлюкал. Кавалькада повернулась на ходу, как птица во время полета, и помчалась навстречу Джексону. Впереди скакал Грегори. Последовал короткий разговор, после чего Джексон круто повернул лошадь и карьером вернулся к Горману, который выехал ему навстречу. Ясно было, что ковбои с Круга «Д» не были врагами, иначе Джексон не выдал бы местопребывания Гормана.

— Они ищут мисс Декстер! — закричал Джексон, осаживая лошадь. — Она уехала рано утром, сказав старой негритянке, что вернется к десяти часам. То же она сказала и Грегори. Настало время обеда — а ее все нет. Негритянка нашла в комнате мисс Сэлли записку и принесла ее Грегори. Говорит, что записку привез мексиканец вчера вечером. Письмо подписано вами. — Джексон испытующе посмотрел на Гормана, но лицо того казалось выточенным из камня. Потом молодой ковбой продолжал: — В записке сказано, что вы просите ее встретиться и поговорить относительно недоразумения с водопоем. Место встречи — в ущелье Филина.

— В ущелье Филина?

— Да, там, где вам прострелили шляпу, когда вы ехали на ферму из города.

— Это проделки Курчавого и Сима! Едем!

Горман пришпорил Негра, не привыкшего к такому обращению, и подъехал к группе всадников, которые смотрели на него с недоверием, близким к подозрению.

— Ребята, я не посылал мисс Сэлли никакой записки, — сказал Горман, приступая прямо к делу. — Я сам получил записку, подписанную ею, в которой она назначала мне встречу у ручья Сладкой Воды. Принес ее мне мексиканец вчера вечером.

— Эта записка у вас с собой? — спросил Грегори.

— Нет, я порвал ее.

С минуту оба смотрели друг на друга.

— Записку мисс Сэлли принес тоже мексиканец, бродяга по имени Пабло Мартинец. С ним я поговорю позже и выведаю правду или долларом, или револьвером. Вот эта записка, сэр.

Горман прочел ее. Почерк столь же мало походил на его, сколь почерк другой записки, по всей вероятности, на почерк мисс Сэлли. Какая-либо знакомая Лоу или Курчавого, видавшая лучшие дни, написала ее. Да и сам Лоу мог бы написать обе записки, так как ни мисс Декстер, ни Горман не знали почерка друг друга. Достав из кармана карандаш, Горман быстро написал на обороте письма его содержимое.

— Вот мой почерк, ребята, — сказал Джордж. — Сами видите разницу.

Ковбои склонились над письмом. Горман понял, что их недоверие вполне естественно и что, убедившись в его невиновности, они могут быть ему полезны в его поисках. Прежде всего следовало найти Лоу. В глазах Гормана, Лоу был человеком с извращенным чувством, которое лучше всего могло быть вылечено свинцовой пулей. Теперь, когда он думал о Сэлли Декстер, находившейся во власти этого негодяя, холодная ненависть уступала место бешеной злобе.

— Вы были в ущелье Филина? — спросил Горман у Грегори.

— Прежде всего. Мисс Декстер находилась там. Мы видели ее следы на земле, где она сошла с лошади и ходила, ожидая. Никаких признаков борьбы. Очевидно, бандиты кинули на нее лассо и связали.

Каждый из всадников представил себе мысленно девушку брошенной на землю, волочащейся на веревке по пыли и каждый в душе решил отплатить за нее.

— В котором часу была ограблена почтовая карета? Кто-нибудь из вас знает? — спросил Горман.

— Она была на мосту часов около восьми утра, — заметил один из ковбоев. — Бандиты могли проехать оттуда к ущелью Филина напрямик через поля.

— А может быть, они разделились: одни занялись золотом, а другие увезли девушку, — сказал кто-то.

— Прежде всего нам нужно побывать у моста, — решил Горман, — и времени терять нельзя.

Лошади Гормана и Джексона были свежее других, но вся кавалькада помчалась крупным галопом через поля, взобралась на хребет, окружавший долину с протекавшей по ее дну рекой, через которую был перекинут мост, заменивший старый брод у Известкового утеса. Подъехав к мосту, всадники разделились в поисках следов. Горман без труда нашел взломанный ящик из-под золота, замок которого был сбит револьверными выстрелами. Земля кругом носила отпечатки лошадиных копыт и сапог. Здесь, очевидно, произошел дележ добычи. Дальше были найдены еще следы, показывающие, что бандиты отправились к юг.

— Если даже шериф и найдет эти следы, — заметил Джексон, — то он не последует за бандитами, потому что игра слишком опасна. Наш шериф не любит рисковать.

Ковбои дали передохнуть лошадям, закурив папиросы и трубки. К югу от них подымалась зубчатая цепь гор. В чистом воздухе она казалась совсем близкою. Длинные тени падали от нее на равнину. Следы бандитов ясно указывали, что они направились в горы к проходу, который лежал между двумя хребтами, известными под именем Топоров.

— За этими горами начинается пустыня, — сказал Джексон. — Насколько я знаю, там только в одном месте и есть вода — в ущелье Казита, которое уже лет пятьдесят как пользуется дурной славой — настоящий притон контрабандистов и разбойников. Я как-то побывал там, отыскивая украденную лошадь, — опасное место. Туда бандиты и направились. Только с ними ли мисс Декстер?

— С ними, — сказал Горман.

Он был в этом уверен, иначе не могло и быть. Это было дело рук Лоу, Лоу, которого оттолкнула девушка. Лоу — бандит, прикинувшийся простым ковбоем, Лоу — пытавшийся застрелить своего соперника, отравивший скот. Похищение девушки стало его последним делом. Горману казалось, что он видит Сэлли, увлекаемую в мрачное ущелье бандитами, и что в глазах ее он читает просьбу о помощи и надежду, что эта помощь придет от него, от человека, которого она, по ее же словам, ненавидела…

— Мисс Декстер либо увезена в ущелье, либо вернулась благополучно домой. Кто хочет — пусть возвращается на ферму, а я еду в ущелье Казита.

Сказав это, Горман направился по следам бандитов, и все как один последовали за ним. Солнце садилось, и тени стлались по прерии. Только вершины Топоров рдели багровым румянцем. Сумерки сгущались быстро. Фигуры всадников едва намечались в темно-синей мгле. Кусты кактусов, камни и деревья казались мутными, расплывчатыми пятнами. Только звезды отчетливо горели в высоте, мигая, как огоньки свечек, колеблемые ветром. Следы бандитов стали невидны. Но и без них было ясно, что путь преследователей лежал к единственному водоему в пустыне, к глубокому пруду на дне ущелья Казита.

Глава X

Молчаливо и бесшумно они подъехали к подножью гор, возвышавшихся во мраке гранитными массами. Где-то среди этих голых, угрюмых утесов лежало ущелье Казита — узкая, глубокая расселина, куда боязливо забегали антилопы, чутко прислушиваясь, не затаился ли где-либо их вечный враг — кугуар[32], да бродили шакалы, ожидая своей очереди поживиться остатками пиршества.

Вход в ущелье, находившийся на западном склоне, трудно было найти даже днем. Проезжая близ отвесной стены гор, всадники зорко следили, не покажется ли где-либо трещина, означавшая вход. Горман, ехавший впереди, остановился перед расщелиной, похожей на бойницу крепостной стены. Сойдя с лошади, он зажег спичку и при свете ее увидел на песке следы копыт. Здесь останавливались бандиты.

По словам Джексона, узкий проход, едва достаточный для одного человека тянулся на несколько десятков шагов. Стены его были так круты, что казалось, сходились в высоте, и только одинокая звездочка, видная снизу, показывала, что расщелина эта рассекала утес сверху донизу. Далее проход внезапно расширялся и образовывал долину, усеянную обломками камней, обточенных ветром и водой, придавших им причудливые формы: одни были словно гигантские монументы, другие походили на пирамиды или развалины замков.

— Если они еще там, то мы их заблокируем, — сказал Джексон, — другого выхода из котловины нет.

— Ты предлагаешь ждать, пока они сами не выйдут? — спросил Горман.

— Ну, ждать придется чересчур долго. Один человек в этом проходе может выдержать осаду в течение месяца. А я уверен, что бандиты прихватили с собой достаточно пищи. Лоу — не дурак. Наверняка он распорядился поставить часового. И если бы даже нам удалось пробраться во внутрь котловины — они перестреляли бы нас, скрываясь за камнями. Если вы мне не верите — давайте проберемся вдоль прохода, и вы сами увидите.

— Что ж, поглядим, — решил Горман.

С револьверами в руках они поползли по узкому коридору, почти касаясь стен локтями; продвинувшись шагов на двадцать, увидели на камнях отблеск костра. Они достигли поворота, на этом повороте, где проход становился несколько шире, стоял часовой.

Разведчики продолжали ползти осторожно, едва продвигаясь. На фоне костра ясно вырисовывалась фигура человека с винтовкой. Горман прижался животом к земле и пополз вперед. Добравшись до камня, почти загораживающего проход, он осторожно поднялся и заглянул в щель между камнем и стеной прохода.

Человек, сидевший у костра, чутко прислушиваясь, словно чуя что-то подозрительное, оказался Курчавый. По-видимому, обязанности часового ему не особенно нравились, он нервничал и смотрел по сторонам, пугаясь красноватых теней, перебегающих по камням от пламени. Подойти к нему ближе было невозможно. Стрелять Горман не решался, боясь поднять тревогу. Позади Курчавого проход кончался, и в открытой котловине виднелись костры, силуэты людей и лошадей. Горман вернулся обратно.

— Бандиты выбрали превосходное место, — сказал он Джексону, когда они вышли из прохода, — они приняли все меры предосторожности, но нам необходимо придумать, как пробраться во внутрь расселины.

— Лоу не тронет мисс Сэлли, — заметил Грегори, — ему нужно жениться на ней, чтобы завладеть ее фермой.

— Я уверен, что она скорее повесится, чем выйдет за него, — сказал Горман, — во всяком случае, я бы хотел избавить ее от ночлега с этой бандой висельников. Нам нужно проникнуть в котловину во что бы то ни стало.

— Не будучи ни птицей, ни горным козлом, я, право, не знаю, как вы это сумеете сделать. Говорят, что можно спуститься в котловину с другой стороны, против прохода. Но как вы взберетесь наверх, вот в чем вопрос.

— Можно попробовать. Я рискну.

— Яс вами, — сказал Джексон.

— Спасибо, дружище. Я рад.

— Вы оба сломаете себе шеи. Как вы взберетесь на эти утесы?

— Мне кажется, я видел откос немного позади нас, который не выглядел таким неприступным, — сказал Горман.

— А нам что делать? — спросил Грегори.

— Охранять выход из котловины. Дайте нам час времени. Если к тому сроку вы не услышите выстрелов, — то делайте, что хотите, нам, значит, крышка. Лучше сними сапоги, Джексон. Тебе понадобятся и когти и ногти для этой прогулки.

С окровавленными пальцами рук и сорванной кожей на ногах, Горман и Джексон добрались до вершины утесов, двигаясь осторожно в направлении ущелья Казита. В темноте оно было видно благодаря отблеску костров на камнях. Добравшись до него, они поползли по неровным верхушкам утесов, окружающих котловину, отыскивая место для спуска, о котором говорил Грегори. На дне котловины при свете костров они различали фантастические очертания камней, блеск воды в неподвижном пруду, фигуры людей около костров. До них доносилось ржанье лошадей, обрывки разговоров и пьяных песен. Вся ватага была, очевидно, в изобилии снабжена вином, и это обстоятельство делало положение девушки еще более опасным.

— Помните же, мистер Горман, если мы увидим Лоу — я стреляю первым, — сказал Джексон.

— Лоу побил тебя в ручной схватке, Джексон, но он же ранил моего друга и украл его возлюбленную. Я сведу с ним счеты при первом случае. Здесь — не Доги, и твой промах может стоить нам жизни.

Они добрались теперь до стены, как раз против входа в котловину. Горман наметил один путь вниз, Джексон — другой.

— Выбирай любой, Джексон, — сказал Горман, — но учти, если хоть один камешек вырвется у тебя из-под ног — нам конец. Я хочу захватить их врасплох. Кто знает, что они сотворят с мисс Декстер, если увидят, что их могут схватить. Если ты спустишься раньше меня — сиди смирно, пока я не спущусь. Будь осторожен. Рассчитай так, чтобы встретить меня вон у того камня, что вправо от пруда. И смотри, не зацепись винтовкой за что-либо…

— Ладно, — пробурчал Джексон, слегка обиженный таким обилием советов.

Он лег на живот и стал спускаться. Упершись ногой в выступавший камень, он исчез за краем утеса. Горман нашел желоб, проточенный в горе водою, и съехал вниз на спине. Горман прикинул, что прошло уже минут сорок с тех пор, как они покинули группу всадников у подножья скалы. Осторожно пробуя ногой каждый выступ, он продолжал спускаться, раза два чуть не сорвавшись и не увлекши за собой поток мелких камней. Добравшись до дна котловины, он побежал, согнувшись, прячась за камнями, пока не добрался до скалы справа от пруда, которую они с Джексоном выбрали для встречи. Скрывшись за ней, Горман увидел лагерь бандитов как на ладони. Группа возле костра распевала скабрезные песни пьяными голосами. Внезапно из темноты вышел Лоу и приказал им прекратить пенье.

— Ты что же, боишься оскорбить слух своей дамы? — ехидно спросил Сим, икая. — Оч-чень жаль, Лоу… Оч-чень жаль… Пусть привыкает… А знаешь, Лоу, ты что же ее от нас прячешь? Пусть-ка выйдет к нам… Не так ли, ребята?

Сим повернулся спиной к Лоу и обратился за поддержкой к своим товарищам. Лоу в бешенстве выхватил револьвер и выстрелил. Сим взмахнул руками и, простреленный насквозь между лопатками, рухнул навзничь. Остальные бандиты вскочили. Лоу направил на них револьвер…

Горман выстрелил. Но прежде чем он спустил курок, другой выстрел раздался у входа в котловину: Курчавый подал сигнал. Рука Гормана дрогнула, и пуля, вместо того, чтобы раз навсегда покончить все счеты с Лоу, только сбила с него шляпу. В ту же минуту к нему подбежал Джексон, и оба вышли из засады.

— Руки вверх! — крикнул Горман. — Вы окружены!

У входа в котловину слышалась ожесточенная пальба. Однако преодолеть узкий проход оказалось не легко.

Бандиты столпились, прячась друг за друга в темноте. Из задних рядов прозвучало два выстрела. Пуля разорвала рукав рубашки Гормана и обожгла кожу. Бандиты бросились врассыпную, прячась за камни, падая на землю. Лоу разбросал ногами костер. В темноте гремели выстрелы, щелкали пули, ударяясь о камни. Горман был уверен, что ранил Лоу, но рана оказалась настолько серьезной, чтобы обезвредить его, и Горман бросился за ним следом, стреляя на ходу. Два бандита свалились перед ним, потом еще один. Но Горман берег заряды. Быть может, не удастся перезарядить оружие. Лоу где-то скрылся, Джексон тоже пропал. Весь план пошел насмарку из-за того, что Лоу выстрелил в Сима, а ковбои с Грегори во главе приняли этот выстрел за сигнал к атаке.

Но где находилась девушка?

Стрельба у входа с каждой минутой становилась ожесточеннее. Горман насчитал восемь бандитов, не считая Лоу. Еще двое было у входа в котловину. Трое убиты. Лоу — ранен, Сим убит. Джексон тоже, наверно, отправил на тот свет одного или двух… Горман вжался в выемку ближайшего утеса и перезарядил револьверы. Выстрелы на минуту смолкли, потом раздались с новой силой уже ближе. Ковбои ворвались в котловину.

Внезапно темнота посветлела, словно вино, разбавленное водой. Полная луна поднялась над восточным склоном гор, и ее лучи разогнали темноту, загоняя ее в тени утесов и играя серебристым светом на поверхности камней. Горман на мгновение оказался в ее лучах, заблестевших на металлических частях его оружия. С отвесной стены котловины, тонувшей в тени, до него донеслось едва слышное восклицание, и смутный силуэт головы показался за одним из камней… Блеснул ствол ружья… Одновременно грянули два выстрела и сверкнули два огня…

Горман выиграл ничтожную долю секунды. Его пуля угодила как раз между глазами головы, выглянувшей из-за камня. Наверху послышался шорох падающих камней, и человеческое тело грузно свалилось к ногам Гормана, дрогнуло конвульсивно и замерло. Мертвое, искаженное лицо Лоу смотрело прямо на луну, а пуля, выпущенная последним, конвульсивным движением пальца, расплющилась об утес над головой Гормана.

Несколько бандитов в панике пробежали мимо Гормана, преследуемые ковбоями. Один из бегущих поднял руки вверх, сдаваясь, другой бросился в пруд и, настигнутый пулей, повис на берегу, наполовину в воде. Еще чья-то темная фигура прокралась мимо Гормана. Он окликнул ее, но вместо ответа фигура упала за камень и выстрелила. Горман укрылся за утес, выждал, пока силуэт бандита не обозначился яснее, и выстрелил. Кто-то зашевелился за камнем, слабо застонал и затих.

Схватка кончилась. Ковбои собрались и при свете луны стали считать потери. Из бандитов были убиты пятеро, четверо ранены сильно и двое — легко. Курчавый, подавший первый сигнал, сдался, не пытаясь сопротивляться.

Горман огляделся. В одной из стене котловины, на высоте десяти футов виднелась небольшая пещера. Он вскарабкался туда и увидел в пещере то, что ожидал: связанная по рукам и ногам, с платком во рту там сидела Сэлли Декстер.

Он поднял ее, развязал и поставил на ноги. Она оперлась о него, онемевшая от неудобной позы, и он понес ее вниз на руках. Она посмотрела на него снизу вверх и тряхнула головой, так, что ее волосы, отливавшие червонными золотыми при свете луны, рассыпались по плечам.

— Я знала, что вы придете первым, — прошептала она. — Ия звала вас все это время. Звала и молилась. И вы пришли.

Ее лицо тянулось к нему, словно предлагая в награду поцелуй горячих губ.

— Понятно, я пришел, — сказал Горман спокойно. — Джим Марсден не мог, так что я пришел вместо него.

— Джим Марсден… Вы только о нем и думаете?

— Больше, чем о ком-либо другом. Я бы спустился в ад, чтобы вернуть Джиму любимую девушку… И я уверен, что он сделал бы то же и для меня…

— Для вас? — глаза девушки смотрели на него вопросительно. — Разве вы… вы любите кого-нибудь?

На минуту Горман зажмурил глаза. Он переживал самую страшную борьбу — борьбу с самим собой.

— Конечно, люблю, — сказал он тихо, — люблю женщину, на которой женат…

— Вы — женаты?

Он выдержал ее взгляд и кивнул головой.

— Пойдемте, — сказала она тихо, — отвезите меня к… к Джиму…

Неделю спустя Горман снова ехал через Доги на своем Негре. Ветер крутил пыль по улицам как и прежде, но ничья шляпа не прыгала по панелям тротуара и не выходила из лавки рыжеволосая девушка. И выехав из города в прерию, он остановился и жадно вздохнул свежий воздух.

— Да, Негр, — обратился он к своему коню, — и ты и я, мы оба повенчаны — повенчаны с этим простором прерии, с ее свободой… И поэтому я не думаю, старина, чтобы мы с тобой когда-либо сюда вернулись. Ни в Доги, ни к Джиму, ни в Круг «Д».„

И Негр, словно понимая своего хозяина, перешел в ровный галоп, унося Гормана в прерию, где человек может мечтать о женщине, но редко находит ее…