На условиях любви

ГЛАВА ПЯТАЯ

Выходные пролетели незаметно. В понедельник у Бруни с самого утра было ощущение надвигающегося шторма. День свадьбы неумолимо приближался. Но самое ужасное, что Бруни не могла ничего изменить. Приглашения были разосланы, цветы заказаны, торт сделан, а в шкафу висело подвенечное платье.

Как только Бруни появилась в студии, Паулина начала бурно выказывать свои восторги по поводу ее жениха.

– Он такой... такой красивый! – захлебывалась от восхищения подруга. – А этот шрам! Кейн рассказал тебе, откуда он? Это так интригующе!

Бруни не хотелось посвящать Паулину в детали. От ее слов она почувствовала себя крайне неловко.

– Он такой эффектный! – продолжала Паулина. – Неудивительно, что ты так быстро влюбилась в него. Боже, да я бы нырнула в его постель, даже если бы там было полно акул.

– Ты с ума сошла! – рассмеялась Бруни.

– А вот он без ума от тебя, – парировала Паулина. – Это так же очевидно, как и шрам на его лице.

– Он достался Кейну в бою, – сказала Бруни, только чтобы Паулина перестала упоминать этот злосчастный шрам.

Но не тут-то было.

– Я так и думала, – восторженно воскликнула Паулина. – Интересно, в каком? Наверное, он защищал честь какой-нибудь девушки...

– Я... не знаю, он не посвящал меня в детали...

– Как бы я хотела, чтобы у меня был такой защитник, – мечтательно произнесла Паулина, молитвенно сложив руки.

– Женщины в наше время вполне могут сами постоять за себя, – заметила Бруни. – Драки – это так... примитивно.

– Примитивны зануды, которые считают страшным кошмаром, когда девушка пользуется их бритвой.

Бруни не ответила. В своем воображении она уже была с Кейном в ванной...

Вечером позвонила мама. Бруни давно не слышала, чтобы она говорила с такой радостью.

– Родная, я просто не могла не сообщить тебе, – сказала Гленис. – Кейн расплатился со всеми долгами твоего отца. Он звонил несколько минут назад. Правда, он милый?

Настолько милый, что шантажом заставляет меня выходить за него замуж, подумала Бруни. Но девушка не озвучила своих мыслей.

– Конечно, мам, – сказала она вместо этого.

– Мне приятно, что ты так думаешь, – обрадовалась Гленис. – То есть... я надеялась, ты будешь ему хотя бы благодарна за то, что он для нас сделал.

– Поверь, мамочка, я ему очень благодарна, – стараясь побороть сарказм, произнесла Бруни.

– Ты меня успокоила, дорогая. Знаешь, мне совсем не хотелось, чтобы ты выходила замуж за человека, которого так ненавидишь. Ты ведь больше не презираешь его? – добавила женщина погодя.

Бруни и сама не знала. С одной стороны, Кейн был ей крайне неприятен, но с другой...

– Я не уверена в своих чувствах к нему, – уклончиво ответила она.

– Кейн хороший человек.

Бруни поморщилась. Если ее мама считает его таким уж ангелом, тогда почему согласилась с отцом, когда тот отправил его за решетку десять лет назад? Но, кажется, теперь все просто позабыли об этом. Или есть что-то, о чем ей неизвестно?..

День свадьбы выдался удачным, несмотря даже на небольшие серые облачка, проплывающие по небу.

Бруни закончила с прической и макияжем. Она мысленно молилась о том, чтобы пошел дождь и все сорвалось, но, кажется, ее мечтам не суждено было сбыться.

– Ты потрясающе выглядишь! – воскликнула Гленис Мерсер со слезами на глазах. – Просто сияешь!

Сияю от ярости, подумала Бруни, закрыв лицо фатой.

– Я готова, – соврала она и повернулась к двери.

– Я так горжусь тобой, дочка! – всхлипнула Гленис, помогая ей справиться со шлейфом. – Очень, очень горжусь.

Бруни незаметно смахнула внезапно навернувшиеся на глаза слезы, ненавидя Кейна за то, что он заставляет ее пройти через это.

Он ждал ее у алтаря, увитого глициниями. Его глаза светились странным светом, когда под звуки свадебного марша Бруни подходила все ближе и ближе к нему.

Но почему это так волновало Бруни? Они ведь женились не по любви. Кейн может купить все что угодно, только не ее любовь.

Глаза их на мгновение встретились, когда они заняли свои места у алтаря.

– Мы собрались здесь, чтобы... – начал свою речь священник.

...заставить женщину против ее воли выйти замуж за человека, которого она презирает, – мысленно продолжила Бруни. Пока она размышляла о том, что сказали бы гости, если бы узнали истинные причины, по которым она выходит замуж за Кейна Капруласа, священник продолжал:

– Если кто-нибудь из присутствующих знает причину, по которой эти двое не могут сочетаться браком, пусть скажет об этом сейчас или не говорит никогда.

Бруни очень хотелось, чтобы у нее хватило смелости рассказать всем гостям правду. Но что тогда подумает тетушка Руби, утирающая слезы умиления? Или дядя Артур, который улыбался, глядя па жениха и невесту, как Чеширский кот, который только что съел сметану, канарейку и двух мышей в придачу? Не говоря уже о Паулине, которая в ожидании счастливого конца сморкалась в свой маленький платочек, словно какая-нибудь романтическая героиня.

Но счастливого конца не будет. Бруни знала это.

– Можете поцеловать невесту, – сообщил наконец священник.

Кейн поднял фату с лица Бруни, и губы их слились в поцелуе.

Поцелуй этот был прекрасен, и на какое-то время Бруни забыла о том, что она должна бы ненавидеть Кейна всем сердцем. Забыла о гостях. Забыла обо всем на свете...

Кейн был таким красивым! Таким мужественным, таким необыкновенно сексуальным, что Бруни не могла противостоять ему. Она отдалась сладости мгновенья. Голова ее шла кругом. Он целовал ее так нежно и одновременно страстно, что девушка почти перестала дышать.

Гости аплодировали, когда они шли вдоль скамеек, чтобы занять свои места во главе большого стола, накрытого в саду. Бруни раздавала улыбки направо и налево, но ни одна из них не была искренней. Да и как такое могло быть? Она ведь вышла замуж за человека, которого ненавидела с детства. Кейн Капрулас навсегда будет для нее всего лишь сыном горничной.

Бруни встретилась глазами с отцом, но тот лишь презрительно отвернулся, как будто ему невыносимо было видеть, как его дочь идет рука об руку с заклятым врагом его погибшего сына.

Мать тоже плакала, но улыбка на ее лице давала Бруни понять, что это слезы радости. И от этого на душе девушки стало легче.

– Улыбнитесь, миссис Капрулас, – раздался голос из толпы, и вспышка фотоаппарата ослепила девушку.

Кажется, это будет долгий день, пронеслось у нее в голове...

Первые раскаты грома раздались в пять часов вечера, как раз когда уехали последние гости. Бруни стояла рядом с Кейном, стараясь не паниковать при мысли, что скоро им придется остаться наедине.

Все уже было спланировано.

Родители отправятся в круиз завтра же утром, оставшись на ночь в квартире Бруни в Сиднее, где они будут жить по возвращении из путешествия.

Вилла в Мерсифилдс уже принадлежит Кейну Капруласу, который теперь еще и муж Бруни.

Бруни и Кейн стояли на веранде, когда начался дождь. Кейн обнял жену сзади, наблюдая, какие причудливые формы принимает молния, сверкающая вдали.

– Кажется, нас ожидает настоящая буря, – предположил он.

– Она может пройти мимо.

– Весь день в воздухе сквозило что-то такое, – возразил Кейн. – Разве ты не почувствовала?

Бруни оглянулась. Они оказались лицом к лицу друг с другом. Бруни отчего-то посмотрела на его губы. Ей отчаянно захотелось коснуться рукой его шрама.

Совсем близко раздался оглушительный раскат грома. Молния разрезала небо. Но Бруни даже не моргнула. Она как завороженная смотрела на губы Кейна, размышляя, когда же он...

– Тебе нравится гроза?

– Да, – прошептала она разочарованно. – А тебе?

Кейн отошел и оперся на парапет, закрыв глаза и вдыхая свежий воздух, как будто вспоминал о чем-то.

Бруни воспользовалась моментом, чтобы рассмотреть его черты: римский нос, точеный подбородок, высокие скулы и губы... губы, обещающие неземное наслаждение.

Интересно, о чем он думает?

Между тем Кейн открыл глаза и повернулся в сторону Бруни.

– Я собираюсь выпить чего-нибудь, чтобы отпраздновать.

– Ты же поймешь, если я не смогу составить тебе компанию? – сказала Бруни с нескрываемой иронией.

– Ты что, не хочешь выпить за наше будущее?

– Я, пожалуй, воздержусь, если ты не возражаешь.

– Отлично, – сказал Кейн, подходя к дверям, ведущим в дом. – Увидимся позже. У меня еще есть кое-какие дела.

Бруни проводила его глазами и спустилась с веранды. На этот раз гром раздался так близко, что, кажется, даже старая вилла затряслась от страха.

Поддавшись неведомому импульсу, Бруни сняла туфли, подобрала подол платья и, подставив лицо теплым каплям дождя, пошла на лужайку среди розовых кустов. Там она сделала тройной пируэт, как когда-то в детстве. Гремел гром, то тут, то там сверкали молнии, дождь превратился в ливень, но Бруни все танцевала и танцевала.

Она была единственной актрисой на арене природы. Ее танец рассказывал о печали и потере, боли и отчаянии.

Бруни танцевала для брата. Она скучала по нему до сих пор, думая о том, как внезапно оборвалась его жизнь из-за нелепой случайности, которой вообще не должно было быть.

Она танцевала, оплакивая свою свободу, потерянную так внезапно.

Танцевала для Софии, матери Кейна, которая не увидела, каких успехов достиг ее сын.

Бруни так бы и танцевала, но внезапно гроза утихла, последний раскат грома прозвучал как аплодисменты.

Девушка взяла в одну руку туфли, другой подобрала грязный подол платья и направилась в сторону дома. Она поднялась по ступеням и увидела в дверях Кейна.

– В тебя могла ударить молния.

– Именно этого я и добивалась, – огрызнулась Бруни, убирая мокрую прядь с лица. – Но у меня не получилось. Жаль, что тебе приходится терпеть меня здесь теперь, когда ты – хозяин Мерсифилдс.

– Мерсифилдс ничего для меня не значит.

– Знаю. Ты просто хотел отобрать дом у моего отца, человека, который, позволю себе напомнить, оплатил твое обучение. Ты не был бы сегодня тем, кто ты есть, без его помощи.

– Да, – странно взглянув на Бруни, сказал Кейн, – уж точно не был бы.

– Теперь ты счастлив? – горько спросила Бруни. – Ты достиг своей пели. Наказал всю семью Мерсер. Жаль, Остина уже нет с нами.

– Ты считаешь меня зверем только потому, что я хотел, чтобы свершилось правосудие? Я расскажу тебе кое-что. Твой брат, так же как и твой отец, вовсе не такой ангел, как ты полагаешь.

Бруни поразила жестокость, с которой он произнес эти слова. Она не питала иллюзий по поводу отца, но Остин... Остин был другим.

Кейн не имеет права порочить его.

– Да кто ты такой, чтобы судить моего брата! – разозлилась девушка. – Ты, сын нашей неразборчивой горничной!

Бруни не хотела оскорблять память Софии, по слова сами сорвались с се губ. Она увидела, как в глазах Кейна блеснула злость. Он с трудом держал себя в руках.

– Что ты хочешь сказать? – прогремел Кейн.

– Я... – сглотнула Бруни, попятившись, но Кейн перехватил ее за локоть и притянул к себе.

– Я задал тебе вопрос, Бруни, – прошипел Кейн. Его глаза горели зловещим огнем.

Бруни дрожала от страха, но гордость не позволила ей попросить прощения.

– Твоя мать спала с кем-то из Мерсифилдс, – произнесла девушка, вздернув подбородок. – Все вокруг об этом знали.

– Тебе известно, с кем?

– Нет, – нервно облизав пересохшие губы, пробормотала Бруни. – Я... я думала, это кто-то из садовников.

Кейн отпустил ее и отвернулся. Бруни смотрела ему в спину, размышляя, мог ли он не знать об этом до сегодняшнего дня. Если так, то ему, наверное, нелегко, заключила девушка и тут же почувствовала себя виноватой.

– Я... прости... я думала, ты знал.

– О, мне прекрасно было об этом известно.

– Ты знал, с кем она... встречалась? – не понимая, как воспринимать его тон, спросила Бруни.

Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем Кейн ответил:

– Забудь. Теперь это все равно не важно. Она умерла.

Кейн снова отвернулся. Он безразлично уставился в сад, отчего у Бруни мелькнула страшная догадка.

– Как это случилось?

– Она покончила с собой.

Самоубийство. Даже от мысли об этом Бруни задрожала.

– Прости...

– Ты не должна извиняться. Не ты довела ее до этого.

– Давно она?..

– Не так давно, чтобы я смог простить человека, виновного в ее смерти.

– Только не вини себя...

– Я и не виню.

– Тогда кто этот человек? – удивилась девушка.

– Мы рано встали сегодня, – сказал Кейн, давая ей понять, что тема закрыта. – Почему бы тебе не принять ванну и не лечь спать, а я разбужу тебя с первыми лучами солнца?..

Бруни смущенно посмотрела на мужа. Разве он не хочет...

Она молча открывала и закрывала рот, не находя подходящих слов.

– Неужели ты думаешь, что я совсем бесчеловечный, Бруни? – спросил он, слабо улыбнувшись.

– Я... – Бруни снова не нашлась, что ответить. Да, она считала его достаточно эгоистичным, чтобы потребовать от нее разделить с ним постель, но он, кажется, не собирался этого делать.

– Знаю, ты считаешь меня животным, которое только и думает, что об удовлетворении своих инстинктов. Но спешу тебя заверить, я не буду спать с тобой сегодня.

С минуту Бруни молча смотрела на него. Возникшие у нее ощущения смущали ее. Она должна была бы чувствовать облегчение, но вместо этого обида пронзила все ее существо.

– Понятно, – пробормотала девушка и, опустив глаза, отправилась в дом.

Кейн перехватил ее руку и притянул к себе. Он взял лицо Бруни в свои ладони и завладел ее губами. Как сладок был его поцелуй! Закрыв глаза, девушка отдалась сладостному мгновенью. Весь мир замер для нее в этот момент...

Бруни открыла глаза и увидела, что Кейн смотрит на нее. И прежде чем девушка сама успела что-либо понять, она коснулась шрама над его губой кончиками пальцев.

– Я давно хотела тебе сказать... – начала Бруни.

– Не нужно.

– Я... я должна.

– Это было так давно. Ты была ребенком.

Бруни почувствовала, как к глазам подступили слезы.

– Почему ты сказал всем, что споткнулся? Почему не рассказал правду?

– А смысл? Я подстрекал тебя, и ты ответила. Я уже все забыл. Тем более я не хотел, чтобы моя гордость пострадала еще больше. Представляешь, как все бы смеялись надо мной, если бы узнали, что ты ударила меня камнем?

– Было так много крови, – закусив губу, вспомнила Бруни.

– Да уж, вот это было зрелище! – согласился Кейн.

– Ты мог бы рассказать всем... я заслуживала...

– Не убивайся ты так, Бруни. Едва ли найдется человек, у которого за всю жизнь не появилось бы ни одного шрама. Мой немного заметнее, чем другие, но ведь есть гораздо более опасные шрамы. Те, которые живут в душе человека.

Бруни знала, о чем он говорит. У нее и самой были такие шрамы.

– Сладких снов, – прервал ее мрачные размышления Кейн. Он повернулся и направился в сад.

Бруни смотрела на его удаляющуюся фигуру, пока он совсем не исчез из виду. Вдали блестело в лучах заходящего солнца то самое озеро...