Наблюдая за Большой медведицей

Немая сцена. А потом… Потом она завизжала от радости на весь «Имбирный пряник». Эдкевич рассказал о подробностях разговора и добавил, что любит горячий глинтвейн и пломбир с шоколадной крошкой. Впрочем, за добрую весть и помощь в таком тонком деле, как разговор с ее родителями, Элина была готова заказать ему любые «вкусняшки». Себе она взяла кружечку имбирного чая и еще около часа они обсуждали предстоящий поход. Для девушки эта перспективная поездка была неожиданным и новым событием в жизни…

Могильников…

Господин Могильников после инцидента со стрельбой в центре города был предварен в отдел полиции и помещен в камеру временного содержания. Ничего серьезного ему не грозило – просто капитан Дубанько решил на сей раз немного приструнить своего старого знакомого, ведь подобные выходки тот позволял себе не впервые. В тот день по нелепой случайности в камеру снова угодил пьяный Эскимос – доктор наук Милош Аскольдович, за дебош, устроенный в контактном зоопарке – он подрался с бараном и украл мадагаскарского таракана.

У Могильникова желания разговаривать с подозрительной личностью не было никакого, как, впрочем, и с другими людьми. Ему комфортно жилось на работе с молчаливыми клиентами. Эскимос предпринял попытку познакомиться с сокамерником, но Олегу Уюковичу стоило издать свой фирменный «замогильный» рык, как доктор наук испуганно замолк. Но спустя минут пятнадцать, заговорил сам с собой. Ворчал, что устал от преподавательской деятельности. Еще больше устал от таких студентов, как Дарьян Покровский.

Могильников, который многие годы думал, что сын его, по воле отчима, живет где-то на краю Земли, услышал имя… своего сына. Он тут же подсел к Эскимосу на лавку.

– Не ешь меня! – заныл дед. Могильников опешил, но все же попытался наладить контакт с испуганным мужичком. В конце – концов, ему это удалось. Но когда начал расспрашивать Эскимоса о Дарьяне, тот снова напрягся и назвал Олега Уюковича педофилом. От бессилия Могильников снова зарычал, чем еще больше напугал бедного доктора наук, тот забился в самый угол.

– Мы что, патологоанатомы, все такие страшные? Это мой сын! – буркнул он и достал фотографию, которую всегда носил с собой в бумажнике. Если быть точнее, то это были два фото, склеенные между собой обратными сторонами. На первой – Дарьяну четыре годика. На второй – двадцать лет. Могильников показал фотографию Эскимосу, спросил, не об этом ли студенте он только что говорил? Тот нервно сглотнул слюну, посмотрел и боязливо кивнул головой. На минуту в камере стало светлее – это в душе улыбался патологоанатом, а с виду даже бровью не повел. Около часа он расспрашивал преподавателя о Дарьяне. Узнавал, как тот учится – любые подробности, которые были известны Эскимосу. После вежливо попросил не сообщать сыну об их разговоре, так как считал, что тот не должен знать, что его настоящий отец рядом и что он жив… А чтобы доктор наук все-таки не проговорился, он наклонился к уху собеседника и шепотом сообщил, что людей, которые умеют потрошить других людей, обманывать не рекомендуется. И зарычал… Эскимоса ждала кошмарная и бессонная ночь. Впрочем, не спал и Могильников, он снова и снова мысленно возвращался к сыну.

Утром Олега Уюковича, выпустили из каталажки. На работе он был крайне невнимателен. Проведя двадцать три года вдали от сына, полностью лишенный возможности хотя бы видеть его, он вдруг узнал, что тот совсем рядом. Из-за переживаний у него то скальпель из рук выпадет, то бутерброд маслом вниз упадет, то яблоко под стол укатится. Могильников, как и многие патологоанатомы, мог обедать в присутствии своих непосредственных клиентов, но, если еда упала на стол, тем более, на пол – все, есть ее нельзя! Можно подхватить инфекцию, а заболеть и умереть, чтобы стать клиентом другого патологоанатома – этого он себе позволить не мог!

Хорошо еще, что в этот день работы было немного. К обеду Могильников сидел в углу раздевалки для сотрудников, пил разбавленный спирт и разбирал «бардак» в своей голове. После полудня привезли еще одного клиента. Причем привезла, почему-то, полиция. Его внесли в морг, положили на стол, перекрестились и направились к выходу. На вопросы врача господа полицейские не реагировали, один только выдавил из себя: «Так положено!». Могильников разозлился. И это страшное зрелище, полицейским не позавидуешь…

– Стоять! – взревел патологоанатом. Сопровождающие замерли, как оловянные солдатики и повернулись.

– Мы, в общем-то, при исполнении, гражданин! – как-то робко сказал один.

– А я патологоанатом и у меня скальпель в руках. Кто это? – уже спокойно, но все так же сурово, спросил Олег Уюкович.

– Нашли труп в фонтане. Дубанько сказал, к вам сразу везти, – ответил полицейский.

– Дубанько? А что скорая? – удивился Могильников

– Ничего не знаем. Можно мы пойдём? А то страшно тут у вас, – произнес полицейский, и они с коллегой вылетели из помещения.

Патологоанатом присмотрелся к телу – вроде похож на деда-преподавателя, с которым он вчера в камере разговорился… Но этот весь то ли в грязи, то ли в саже. На шее татуировка – «супердед». Алкоголем тянет – за версту. Дыхание отсутствует. Пульса нет. Могильников вздохнул. Тяжело вздохнул. Так тяжело, что даже зеркало у раковины не выдержало нагрузки и треснуло. Повернулся к столу с инструментами, надел перчатку. Повернулся обратно – тела на столе нет. Простой смертный страшно бы перепугался, побежал бы за экзорцистом, ну, или за священником. Но не Могильников. Он зевнул, сделал пару глотков из фляги, вытянул из кармана пакет с бутербродом, достал его, съел, снова зевнул и потянулся, а затем отправился заниматься своими делами, словно трупы у него не первый раз сами по себе пропадают. По пути зашел в ординаторскую, чайку выпить и увидел, что «мёртвый» гражданин сидит возле фляги с водой и поглощает жидкость огромными глотками.

– Ох, юбилей декана геологического факультета – это сущий ужас. Туда вход только для бессмертных! – выдавил Эскимос, потом сообразил, что находится, кажется, в морге и занервничал. – А что я здесь делаю?!

– Труп встал. Такое в практике у меня в первые, – почесал затылок Могильников. Налил стакан крепкого чаю, сел, сделал глоток.

– Какой труп? Почему я в морге? Я что, умер? На кого же я дачу оставлю, на бабку что ли? – запаниковал доктор наук.

– Да, умер, поэтому тебя и привезли в морг на вскрытие, – спокойно ответил Могильников.

– Что!? – завопил дед, и в панике принялся себя ощупывать: – Но я же ощущаю себя. И не разрезанный я… Голова только сильно болит и все!

– Все правильно. Ты в ином мире теперь. Это душа твоя, а я тот, кто правит миром смерти! – басом ответил Могильников, поднялся со стула, расправил свой белый халат, убрал руки в карманы. На халате – несколько пятен крови. Страшно, аж жуть! Эскимос же не знал, что это утром патологоанатом на себя кетчуп пролил, он ведь тоже нервничал…

– Я так и думал, что юбилей декана – это сон! Хорошо помню, как с тобой о сыне твоем разговаривал, а тут вдруг в морге оказываюсь и передо мной опять ты, маньяк в кровавом халате! Не возьмешь меня, сволочь! – завизжал дед и ринулся к выходу.

– Не советую, – спокойно сказал Могильников. Эскимос открыл дверь, за ней стоит каталка с мертвецом, подготовленным для студентов – будущих патологоанатомов. Дед охнул, закрыл дверь и отошел в дальний угол помещения, подальше от Могильникова. Увидел флягу, открутил крышку.

– Не советую! – снова спокойно сказал Могильников.

Дед заупрямился, ведь его так мучила жажда, глотнул и подавился – чистый спирт! Нужно было срочно найти воду! Рядом на столе обнаружил пластиковую бутылку, по виду, с минералкой с любопытным названием «Чернобыльский источник». Открыл, сделал полный глоток и подавился – снова спирт! На глазах у него выступили слезы.

– Есть здесь где-нибудь вода! – прокряхтел дед.

– Вон, под столом две пятилитровые бутыли стоят, – показал Могильников, – только… Эскимос не дослушал, схватил одну, сделал несколько глотков и заорал…

– Я хотел сказать, что в одной из них – тоже медицинский спирт, – закончил патологоанатом.

Бедняга Эскимос стоял, согнувшись пополам, кряхтел, пищал, плакал.

– Чаю? – предложил Могильников.

Дед, немного отдышавшись, погрозил ему пальцем. Затем выпрямился, закинул в рот пластик жевательной резинки, достал старенький кнопочный мобильник и позвонил в полицию. Ему ответил дежурный.

– Это Эскимос говорит… То есть, Милош Аскольдович Петроградский… Меня насильно удерживает властитель смерти… Маньяк… В морге… Говорит про Дубанько, который, якобы, меня сюда отправил! Помогите, меня хотят убить! – доктор наук попытался объяснить диспетчеру, кто он такой и по какому поводу звонит. Дежурный три раза клал трубку. В конце – концов, капитана Дубанько все же пригласили к телефону.

– Алло, капитан Дубанько! Это пьяный дед, которого вы вчера в камеру временного содержания с патологоанатомом посадили! – Эскимос говорил и постоянно поглядывал на Могильникова, в надежде, что тому станет страшно. Но тот сидел спокойно, кушал бутерброд с салом. На деда Романа Валенова он не обращал внимания.

– Кто это? – сурово переспросил капитан.

– Милош Аскольдович Петроградский, вы меня за дебош в контактном зоопарке задержали, помните?

– Допустим, – процедил капитан.

– Меня сосед по камере, патологоанатом, в морге удерживает! Хочет на части порезать и тушку мою в Африку отправить для обмена на специи! Мне очень страшно, приезжайте скорее! – плаксиво, скороговоркой произнес дед

– Бывает… – ответил Дубанько и положил трубку. Больше дозвониться до полиции Милош Аскольдович не смог.

– Вам не доктором наук быть, а в театральном кружке работать. Зачем мне ваше тело каннибалам в Африку отравлять? Я и сам не прочь полакомиться добычей. Вот, видите, сало ем, угадайте, чье? – фирменным замогильным голосом протянул Могильников, а после еще и зарычал.

– Так все-таки это правда! Вы – маньяк и убийца! – снова завопил дед.

– Не буду убеждать вас в обратном. Думайте, что хотите. Мне все равно, – произнес Могильников и снова захлюпал чаем.

И тут Эскимос увидел охотничье ружье, лежащее на лавке у стола с пробирками, которое Могильников, непонятно на какой случай, хранил в морге. Он схватил его и прицелился в патологоанатома.

– Давай, признавайся, кто ты и зачем меня здесь держишь, а то застрелю! – пригрозил, сразу почувствовав себя храбрецом, Эскимос.

Что-что, а Могильникова невероятно раздражало, когда кто-то без разрешения брал его вещи. А тут еще его же ружье нацелили на него.

– Нужен ты мне, – ответил Могильников, поднялся с табурета, направился к Эскимосу, – ружье положи на место и выметайся из моего морга!

– Отойди от меня, выстрелю! – закричал с дрожью в голосе Эскимос.

Злой Могильников взялся одной рукой за дуло и направил его в потолок. Дед, видимо от испуга, нажал на спусковой крючок и выстрелил.

– Потолок за свой счет заново оштукатуришь, – уже спокойно констатировал Олег Уюкович. – Сядь на место, выпей чаю, алкоголик.

– Я лучше, наверно, пойду, – застеснялся преподаватель.

– Сядь, сказал! – взревел Могильников. Эскимос тут же на месте упал на табурет.

Олег Уюкович вернулся к обеденному столу, к салу, спирту, хлебу и чаю.

– Там, рядом с тобой, в шкафу кружка стоит. Бери и иди сюда. У меня пряники к чаю есть «Удача Бородача».

– Сладкое название, – протянул Эскимос, выдохнул, встал с табурета и принялся искать кружку. Открыл не тот шкаф…

– Святые Укупники! Что это? – дед взял в руки одну небольшую склянку, повернулся к Могильникову. – Это что, маринованные органы людей? – спросил он с тихим ужасом.

– Ну да, – спокойно ответил патологоанатом, – скупал на различных выставках, что-то украл из Кунсткамеры в Петербурге.

Эскимос покачал головой, поставил банку с сердцем на место, достал другую, более странную.

– Это окунь? – Милоша Аскольдовича посетило очередное откровение.

– Это я сам практиковался. Моя бывшая рыбка из аквариума. Увы, она трагически скончалась – упала в банку со спиртом, – вздохнул Могильников.

– Вы – страшный человек, – протянул дед, – маринованный окунь… Жуть! – добавил он и поставил окуня на место.

– Может быть, – сурово ответил Могильников, – иди уже сюда с кружкой, труп ходячий.

Эскимос осторожно подошёл, сел, поставил кружку на стол. Могильников налил ему крепкий чай с сахаром и пододвинул тарелочку с нарезанным салом.

– Извините, как вас там? Олег Уюкович?.. Олег Уюкович, мне не очень комфортно кушать среди трупов, можно я просто чаю попью, вы не против? – робко поинтересовался Эскимос.

– Мне без разницы, – холодно ответил Могильников и спросил, что случилось, почему доктора наук привезли в морг в состоянии мертвеца. Дед пожал плечами и добавил, что последнее смутное изображение, сохранившееся в его памяти – это фонтан, в который он за монетками залез.

– В науке платят мало? – хмыкнул Могильников.

– Я не помню, что делал в фонтане, а по поводу зарплаты… Зарплата – единственная стабильная вещь в нашей стране! – вскинув подбородок, воскликнул бывший мертвец, – я себе уже и морковь купить не могу, она теперь дороже бананов стоит! Конечно, морковь ведь в Эквадоре растет, – фыркнул Милош Аскольдович.

– Хватит! – рыкнул Могильников, – и так на душе тошно.

Эскимос замолк, сделал пару глотков чая и отодвинул кружку.

– Весьма специфичный вкус, – поморщился дед.

– Не пей, – холодно ответил Могильников.

– Боюсь даже на пенсию идти с такой зарплатой. Точно придётся за монетками в фонтан нырять, чтобы булку хлеба купить и литр молока, – снова заворчал дед, – да и студенты надоели уже, особенно сын ваш, Дарьян! Кстати! – будто бы осенило его, – Дарьян! Он же в поход собрался. Ну как собрался – я его уговорил!

Могильников навострил уши, перестал есть и вопросительно посмотрел на Эскимоса.

– Да, да! Внучка моя группу собирает, а Дарьян – любитель путешествий, вот я и предложил ему. Целых пять дней его в университете не будет – райское время для меня! – хихикнул доктор наук.

Могильников погрузился в мысли, сделал глоток спирта и впал в ступор.

– Олег Уюкович, с вами все в порядке? На вас лица нет! – минут через десять Эскимос помахал пальцами перед лицом патологоанатома. Тот глухо рыкнул. По телу Милоша Аскольдовича пробежались дерзкие мурашки. Ему даже показалось, что он протрезвел…

Затем Могильников вздохнул. Тяжело вздохнул. Так тяжело, что у бедного преподавателя аж в глазах потемнело. Эскимос понял, что без горячительного напитка разговора по душам не получится. Сидеть рядом с патологоанатомом страшно, а уходить как-то неудобно. Старик, не торопясь, вернулся к шкафу с маринованными конечностями, взял бутылку с ранее продегустированным спиртом и вернулся к столу, вылил чай в раковину, налил жидкости из принесенной бутылки и разбавил водой из стоящей на столе бутылки. Сделал глоток и скукожился, в стакане оказался голимый спирт!

– Я же разбавил! – простонал он.

– Ты разбавил спирт спиртом, друг! – буркнул Могильников.

Эскимос кинулся к канистре – там уже пусто, кинулся к другой – в ней плещется жидкость, напоминающая кровь. Открыл первый попавшийся шкафчик – нашёл бутылку, с надписью: «Седой татарин». Сделал пару глотков из горлышка. В бутылочке вместо воды оказалась водка. Вспотев, доктор наук принялся в панике бегать по ординаторской, ища спасение хоть в какой-нибудь таре. Нашел в дальнем пыльном углу еще одну канистру, аналогичную той, из которой недавно пил воду. Глотнул – опять спирт.

– Чтоб у тебя вся кровь заспиртовалась, – пробормотал он, задыхаясь. Могильников, тем временем, сидел неподвижно, погрузившись в свои мысли. Эскимос подбежал к раковине, открыл кран – тишина.

– Холодную воду отключили – профилактика, – сказал спокойно Могильников.

– Помогите, – сквозь слёзы пробормотал Эскимос.

– Водички? – предложил Могильников и, непонятно откуда, достал пластиковую бутылку. Эскимос пулей подлетел к нему, вырвал бутылку из рук и чуть ли не одним глотком ополовинил.

– Больше никогда не буду пить! – выдохнул Эскимос, сел на стул и посмотрел на Могильникова. Тот держал в руках уже известную читателям фотографию сына, смотрел на нее и медленно, тяжело дышал.

– Олег Уюкович, а что же у вас произошло? Почему вы не можете видеться с сыном? Суд запретил? – поинтересовался Эскимос.

Могильников выпил рюмочку, вздохнул и начал рассказ…

– Ты тут, как случайный попутчик в поезде, с ними мы, люди, часто бываем откровенны в течение долгого пути. К тому же Дарьяна моего знаешь… Итак, двадцать три… Или двадцать два года назад, супруга моя, бывшая, забеременела. Мне тогда пришлось уйти со службы. Устроился на работу в местную больницу. Денег было мало, но на жизнь хватало, – Могильников прервался, чтобы выпить ещё рюмку и продолжил: – Лето, День города. Мы с женой посмотрели на салют, затем пошли по набережной к дому, – рассказчик выпил ещё рюмку. Эскимос подавился куском сала, закашлялся, Могильников глянул на него – сало само упало в пищевод.

– Теплый вечер. Вдруг со стороны темного переулка, послышались крики. Кричала женщина. Я решил посмотреть, что происходит, вдруг помощь нужна? Жену попросил остаться на освещённой набережной, – Могильников снова опрокинул в рот рюмку, опустил взгляд, затем сжал кулаки и правой рукой ударил по столу – стол треснул. Эскимос с испугу упал с табурета.

– Она ведь просила меня никуда не ходить, остаться с ней… Но я не мог бросить человека в беде! – вспоминал Могильников, расхаживая по ординаторской. – Во дворе увидел, что трое пьяных парней приставали к девушке, хотели затащить её в подъезд… Я вступился, с двумя смог разобраться, а третий… – он замолчал. Эскимос поднёс ему рюмочку, тот выпил и через некоторое время продолжил: – А третий ударил меня чем-то тяжелым по голове. Очнулся я спустя четыре месяца в больнице. Чуть не отключили от системы жизнеобеспечения, но успел выкарабкаться!

– А с женой, что случилось? На нее тоже напали? – приложив руки к груди испуганно спросил Милош Аскольдович.

– Не знаю, скорее всего, она убежала, потому что скорую помощь мне вызвал прохожий. Я тогда подумал, что, может быть, она тоже пострадала… Она и мой будущий ребенок. Но, оказалось, с ними все было в порядке. Вскоре ко мне в палату явился полицейский, фамилия его вам знакома – Дубанько. Он сказал, что один из тех выродков оказался сынком криминального авторитета, который имел большие связи «наверху» – патологоанатом показал пальцем в потолок, – имя его озвучивать вам не буду – не доверяю!

– Можете сказать, Олег Уюкович, я нем, как рыба, – искренне вставил Эскимос.

– Тишина! – рявкнул Могильников, Эскимос застыл, патологоанатом продолжил рассказ.

– Меня выставили зачинщиком потасовки, приписали причинение тяжких телесных двум парням. Действия третьего расценили, как самооборону при нападении. Я настаивал, чтобы нашли ту девушку, которую я спас. Она бы выступила свидетелем. Но искать ее никто не стал. В общем, тюрьма мне грозила, у Дубанько, при всем его мне сочувствии, тогда и связей-то не было, чтобы мне хоть как-то помочь. Тогда я решил пойти к этому авторитету и поговорить, – Могильников сделал паузу, тяжело вздохнул – над входной дверью с потолка упал кусок штукатурки. – Самое забавное… оказалось, что моя жена ушла к этому самому авторитету. Меня она даже не навестила в больнице…

– Женщины – коварные существа! – эмоционально высказался Эскимос.

– В общем, этот бандит сделал все для того, чтобы я исчез из жизни жены и сына. Мне и приближаться к Дарьяну нельзя… – закончил рассказ Могильников.

– Не мое, конечно, дело, Олег Уюкович, но я тут подумал, может, вам стоит присоединиться к группе Валенова и отправиться в поход? Проведете несколько дней рядом с Дарьяном. Вдруг ситуация сложится так, что вы все ему расскажите? А если нет, то хотя бы просто увидите его, ведь он-то вас не знает… – предложил Эскимос.

– Я не знаю, чем это обернётся… нельзя, – помотал головой Могильников.

– И не узнаете, Олег Уюкович, если не рискнёте… Нет ничего хуже, чем корить себя за то, что не попытались бороться за свое счастье… – продолжал уговаривать его Петроградский.

Могильников резко встал со стула, и принялся расхаживать по ординаторской из стороны в сторону.

– Может быть, ты и прав, черт тебя возьми! – сурово, словно на что-то решившись, сказал Могильников. От этой фразы Эскимосу стало немного не по себе.

Кира Заяц…

Помните девушку, которая спасла сначала Валенова, затем Тощего? Киру Заяц? История у нее тоже не слишком сладкая. Отец бросил семью за несколько месяцев до её рождения, а мама девочки умерла от рака, когда ребенку было всего шесть лет. Киру отдали в детский дом. Сверстники не сразу приняли малышку. Что тут сказать, детская жестокость процветает, особенно, среди беспризорников.

Когда ребёнок остается один в мире, без родных и близких, у него два пути: сдаться или закалить свой характер. Когда девочка поняла, что теперь может рассчитывать только на себя, она поклялась себе пробиться к солнцу несмотря ни на что. Издевательства сверстников она терпеть не стала – в семь лет подралась впервые в жизни. Кира поколотила мальчишку старше себя на год за то, что тот ее «болотной жижей» назвал. Девочки постарше решили проучить смутьянку, завели ее во время прогулки за гаражи. Несколько ударов по животу и пощечин сбили маленькую Киру с ног. Одна из девчонок швырнула в нее окурок. Кира стиснула зубы, вытерла кровь с лица, поднялась… Вечером Киру вызвал к себе директор детского дома и спросил, почему у неё разбито лицо, а одна из старших девочек отправилась в больницу с сотрясением мозга. Никто и ничего директору не рассказал. Ни Кира, ни другие дети. А издевательства над малышкой прекратились. Ребята сразу поняли, что эта маленькая – стойкий оловянный солдатик. Что она будет биться за свою жизнь до последнего вздоха. Затем Кира стала защищать слабых и, тем самым, обрела верных друзей. Друг для друга они стали семьей.

Вскоре её заметил тренер по боксу. Точнее, заметил её уверенный хук справа по мужику, который пытался на улице угостить девочку конфетой и позвать в гости. Так начался спортивный путь Киры Заяц. В четырнадцать лет ей присвоили звание мастера спорта по боксу. Через год она стала чемпионкой России среди девушек. Поступила в институт физкультуры. Впереди стояла цель – чемпионат мира.

Плотный график тренировок и занятий почти лишал её сводного времени, тем не менее, на выходных ей все же удавалось выбираться на природу. Походного опыта у девушки было мало, но желание сходить в длительный поход имелось. Решилась поискать коммерческие туры. Так от приятелей услышала хорошие отзывы о турфирме Александра Куприянова. И тут оказалось, что как раз ведется набор в одну из групп. Чем не везение?

Юлиана Волк…

Итак, блондинка в дорогом пальто, которое на автобусной остановке запачкала Кира. Юлиана родилась в обычной среднестатистической семье. Мама – преподаватель истории в школе, папа – программист. Два года назад девушка окончила экономический университет. Вернее, её отчислили, но родители до сих пор уверены, что их дочь, как и все студенты, после четырех лет обучения защитила диплом. Юлиана – девушка весьма симпатичная и общительная. Еще со школьных времен она пользовалась большой популярностью среди представителей мужского пола. Учебе в университете она предпочитала модные тусовки в компании друзей-мажоров, которые за ночь тратили на нее больше денег, чем за месяц зарабатывали ее родители. Она даже умудрилась засветиться в криминальной хронике, как подруга одного из бандитов.

Увы, но прошлые криминальные связи бросали тень на её сегодняшнюю жизнь. Имя девушки фигурировало во многих скандалах – от интриг с важными людьми города до прохождения свидетелем по делу о преступлениях кого-либо из ее ухажеров. По этой причине её персоной заинтересовалась областной прокурор. Юлиана «не осталась в долгу» и завела интрижку с директором автосервиса – по совместительству мужем прокурорши. Информация о загулявшем муже просочилась в общество. Разумеется, мужчина не на шутку боялся своей жены, и чтобы не отправиться отдыхать в места не столь отдаленные, он решил предмет своей страсти отправить куда-нибудь подальше, с глаз долой. И Дарьян Покровский, постоянный клиент данного автосервиса, ему в этом помог – рассказал о своих походных планах.

В тот день, когда на автобусной остановке Юлиана встретилась с ненормальными, по ее мнению, молодыми людьми, девушка шла к торговому центру, где в маленьком дешёвом кафе её ждал муж областного прокурора. Звали его Марк Шейдер. За чашкой дрянного кофе, Марк предложил Юлиане скрыться из города для ее же безопасности. Лучше – в лес. Мол, туда рука прокурора точно не дотянется. Как бы девушка не сопротивлялась, ей пришлось подчиниться решению любовника и стать еще одним членом группы Романа Валенова.

Спустя несколько дней…

Вечер. Кафе «Президентские забавы». За столиком сидят двое – Роман и Оленька Петроградская.

– Ну, и зачем ты меня сюда позвала, позволь спросить? – ворчит Роман.

– И я тебя люблю, братец! Привет, – фыркнула Оленька и отвлеклась на официанта: – С диетой покончено! Пожалуйста, принесите стейк средней прожарки из говядины, жареные на гриле овощи, бокал красного вина и кекс с собой заверните!

Официант кивнул головой и отошел. Валенов сидел хмурый.

– Рома, почему я всегда страдаю из-за тебя? Даже сейчас – две недели на диете просидела… И все потому, что брат авантюру с походом придумал! – Оленька покачала головой. – А ты чего хмурый такой? И грубый?

– Ключи от входной двери опять в квартире оставил, дверь захлопнул, – Роман скорчил гримасу, – сел в автобус и угадай, что произошло? Тот же водитель, а я деньги снова дома забыл, – парень отвернулся от сестры. – Да смейся уже, чего молчишь!

Оленька коротко хмыкнула.

– Надеюсь, ты в походе туристов на локациях забывать не будешь… Группа, собрана, восемь человек! – улыбнулась девушка. – Поэтому не хмурься! И дед, кстати, согласился нам помочь с маршрутом, дал контакты проводника. Тот вас встретит, доведет до точки старта.

– Это очень хорошая новость, Оленька, спасибо! – у Ромы аж щеки зарумянились от удовольствия.

Принесли гренки, официант споткнулся – гренки приземлились Роману на голову. У него снова пропало настроение.

– Браво! – буркнул он и высокомерно посмотрел на официанта. Тот смутился и быстренько сбегал в буфет, принес Валенову кружку пива и новую порцию гренок. Затем извинился и покинул сцену.

– В общем, проводник зовет себя Лешим, – Оленька, отсмеявшись, успокоилась и продолжила разговор.

– Леший? – удивился Роман. – Да, помню, про него дед твой что-то рассказывал.

– Стартуете через неделю, в воскресенье! В субботу устроим общее собрание группы, – подвела итог Оленька.

Роман кивнул в ответ. Улыбался он до тех пор, пока мимо не прошел все тот же официант и случайно не пролил вино из бокала на его белую футболку.

– Да вы издеваетесь! – подскочил Роман, отряхиваясь, как собака.

Через пару минут официант, в качестве извинений, принёс ему тарелку с прожаренным стейком. Роман подобрел.

– Слушай, сестренка, а почему ты хочешь устроить собрание в выходной день? Мне совсем неинтересно ехать в субботу рано утром на другой конец города! – сказал Роман, уписывая за обе щеки вкуснейший стейк.

– Куприянов на сдачу анализов в платной клинике записался, и как раз на субботу. Или ты хочешь с ним собрание провести? Не думаю, что он обрадуется, когда узнает, какую аферу ты придумал с походом к чёрту на кулички, – ответила Оленька.

– Логично, а как у нас со снаряжением дела обстоят? – задал вопрос Рома, прожевав последний кусочек мяса.

– Карту местности я добыла. Также возьмешь с собой компас деда и спутниковый телефон. Про компас деду – ни слова! Я его украла. Просто так бы он свою реликвию мне не отдал, – Оленька поморщила свой аккуратный носик. Вскоре и ей принесли стейк. Налили еще один бокал вина.

– Оля, я не хочу брать спутниковый телефон. Что может случиться? Маршрут всем известный, люди встречаться на пути будут. Да и села проходить будем! – попытался переубедить её Роман.

– Я не позволю вам отправиться в тайгу без средств экстренной связи. Ты – неопытный руководитель! И так рискую тем, что решилась помочь тебе! – фыркнула Оленька.

Официант принес счет. Но не тот, который осыпал гренками и облил Валенова вином.

– Секундочку, – возмутился Роман, – мне обещали, что еда и выпивка будут за счет заведения! Сначала гренки на голову просыпали, затем любимую футболку испортили – вином облили. А здесь счёт на две с половиной тысячи!

– Кто вам обещал? – удивился официант.

– Ну, этот, – задумал Роман, – как его… Другой официант!

– Какой? – поморщился работник заведения. – Мне было сказано принеси счет молодому человеку за этот столик, то есть вам.

Оленька с любопытством наблюдала за поведением брата. Ей было интересно, как он выпутается из ситуации, ведь он – будущий руководитель группы!

– Нас обслуживал другой официант, с черной бородкой, – вставила девушка.

– Я вас понял, – ответил официант, повернулся к Оленьке: – Этот человек только что ушел домой. Про бесплатные гренки и стейк он никому ничего не говорил, поэтому, – мужчина повернулся к Роману, – будьте добры, оплатите счет.

– Безобразие! – возмутился Роман Александрович. Оленька вложила денежку за свой заказ, поднялась из-за стола, накинула пальто.

– Ты куда? – опешил Валенов.

– Прости, братик, мне нужно бежать на работу, – ответила девушка.

– И ты меня просто так оставишь здесь? – занервничал Роман.

– Ромочка, тебе пора научиться самостоятельно решать свои проблемы, хотя бы некоторые! – ответила Оленька, подмигнула ему и покинула ресторан.

– А еще сестра, называется… – пробурчал Роман.

– Молодой человек, у вас проблемы? – сурово спросил официант.

Роман потянулся рукой к карману и вспомнил, что бумажник-то он дома оставил. Сглотнул слюну. Стало страшно. И что же делать? Официант ждал. Роман повернул голову к окну, засмотрелся на медленно стекающие по стеклу капли дождя, томно вздохнул и задумался.

– Молодой человек! – не выдержал официант. – Если вам нечем платить, я буду вынужден позвонить в полицию!

– Я не буду платить! Мне испортил вечер ваш сотрудник, принёс за счет заведения еду и теперь вы заставляете меня за нее заплатить! Что за безобразие? Я буду жаловаться! – Рома вскочил из–за стола и принялся ругаться, эмоционально размахивая руками.

Спустя пару часов…

Валенов сидит в кабинете капитана Дубанько и наблюдает за тем, как полицейские смеются над очередным постом про «бездомного Романа» в социальной сети.

– А заголовок–то какой! «Бомж штурмует ресторан!» и фото ваше крупным планом, гражданин Валенов, в мятой белой футболке с пятном от вина, – восхищался капитан, вытирая слезу от смеха.

Валенов надулся. Дубанько и коллеги вмиг состроили серьёзные лица.

– Я Александру Казбековичу уже позвонил, он вас ждет у входа, – заметил капитан.

Валенов отчаянно выругался и пробурчал шёпотом: «Опять выслушивать лекции о том, какой я ненадёжный товарищ и подобное бла-бла-бла…».

– Чего? – усмехнулся лейтенант Пьянковски.

– А? – переспросил Роман. – Не важно! – махнул рукой. – Ладно, товарищи полицейские, надеюсь, конфликт исчерпан, и я могу идти, – поднялся со стула и направился к выходу. Лейтенант Пьянковски перегородил ему дорогу.

– Постойте, гражданин, протокольчик-то мы все-таки составим…

Глава 2. Начало…

Суббота. 10 часов утра…

Роман с Ольгой стояли в холле и ждали будущих участников похода. На подоконнике устроился паук. Спустя полчаса, картина была прежней, только паук плотоядно обволакивал паутиной муху.

– Много народу, говоришь, будет? – не выдержал Роман и косо посмотрел на Оленьку, – группа собрана, говоришь? – нервно хмыкнул он.

– Рома, что за паника? Может, у людей объективные причины, чтобы опаздывать? – пожала плечами девушка.

Спустя еще тридцать минут…

Всё та же картина, только паук постарел и умер.

– Объективные причины, говоришь? – хмуро протянул Роман.

И тут к зданию подлетела машина скорой с мигалками.

– Скорая приехала… – задумчиво произнесла Оленька. Вместе с Романом они вышли на улицу. Из машины показался врач, а за ним – Тощий, опираясь на костыль.

– Добрый день, а вы к кому? – вежливо поинтересовалась Оленька.

– Здравствуйте, вот, пассажира к вам привезли, – весело ответил врач.

– К нам? – удивилась Оленька.

Валенов вновь поморщился.

– Товарищ, мы приехали туда, куда надо? – повернулся к Тощему человек в белом халате.

– Роман Александрович? – спросил Тощий, поднимаясь к дверям, причём обращался он к Оленьке.

– Я – Оля, извините, – хмыкнула девушка.

– Да, все верно. Меня зовут Роман, а вы, позвольте спросить, кто? И почему у вас глаза красные, будто вы… – заметил Валенов, но договорить не успел.

– Он в кафе споткнулся о ведро и упал. Пока везли в больницу, умудрился из шкафчика почти полпачки сильного анальгетика проглотить, когда врач с водителем разговаривал. Эффект на лицо, так сказать, – хмыкнул доктор.

– Рад познакомиться, – вяло заговорил Тощий, – Миша Худогубкин, я – в поход!

– Рад за вас, а я тут причем? – фыркнул Роман, Оленька ткнула его в бок, Рома шикнул на сестру и схватился за бок рукой, изобразив смертельно убитого человека.

– Молодые люди, вы тут уж сами разбирайтесь, а мы поехали, всего хорошего, – также весело заметил доктор и добавил, – берегите пациента!

Роман повернулся к Тощему спиной и шепнул на ухо Оле: «Ты серьезно? Он? В поход?»

– Тише, – так же шепотом ответила она и улыбнулась.

– А как ты, Михаил, в поход-то пойдёшь с костылём? – спросила девушка.

– Нормально, – радостно ответил Тощий, – легкий ушиб и подвывих – заживёт за неделю.

Валенов постарался улыбнуться в ответ, однако эмоции его больше были похожи на то, что у него пучит живот.

Подъехала полиция, из машины выскочила Лея.

Улыбка с лица Тощего незамедлительно сползла, он надулся и отвернулся: «Она что здесь делает?» – буркнул себе под нос.

– Лея Карабейникова, я полагаю? – уточнила Оленька.

– Да, все верно, – ответила девушка и заплакала, когда увидела Тощего с костылём.

– Секундочку! – взвыл Роман Александрович. – Я вас помню!

Тощий и Лея посмотрели на него.

– Вы – ненормальные, которые пару недель назад устроили форменный цирк в отделении полиции! – продолжал уже на ультразвуке Валенов.

– Бомж? – внимательно присмотрелась к Роману Лея. – Это вы?

Валенов тяжело вздохнул, отвернулся.

– Мишенька, как ты? – девушка тут же переключилась на Тощего.

Лейтенант Пьянковски, доставивший Лею к порогу фирмы, пожелал всем хорошего дня и уехал.

– С чаем потянет, – буркнул в ответ девушке Тощий и запрыгал за врачом по ступенькам, крича, – доктор, заберите меня обратно, пожалуйста! Мне вдруг резко стало плохо! – Мишка схватился за лоб и за ногу, причем одновременно. Потерял равновесие и сел в грязь…

Врач вздохнул, сел в машину и уехал.

– Пройдемте в помещение, дождёмся остальных и начнём собрание, – предложила Оленька и тоже вздохнула.

Лея помогла Тощему встать и попыталась, как заботливая мамочка, отряхнуть ему джинсы. Тощий отвел ее руки, скорчив недовольную гримасу.

– Надеюсь, она в поход не пойдет, – буркнул Мишка в сторону.

– Что? – переспросила его Лея.

– Ничего, – поморщился Тощий.

В этот момент послышался грохот. Он приближался. Заинтригованные – Валенов, Оленька, Тощий и Лея остановились на крыльце. Из-за угла появилась ржавая, болотного цвета «Жигули», глушитель которой скрёб по асфальту.

– Это чье? – произнесла Оленька, ей никто не ответил.

Машина остановилась в нескольких шагах от крыльца, из неё вышла девушка в черной кожаной куртке, джинсах, в туфлях на высоких каблуках, с дорогой сумочкой в руках, при этом проклинала она все и вся.

– Чтобы я ещё раз поехала…– и это были самые добрые ее слова…

Водитель, который тоже вышел из машины, чтобы закрепить глушитель, усмехнулся, девица незамедлительно отреагировала:

– Ты смеяться надо мной ещё вздумал? Да ты знаешь, кто я? Кто мой муж? – девица перешла на ультразвук.

Водитель молчал, и спокойно, с улыбкой занимался глушителем.

– Прощайся с работой, козёл! – рявкнула девица, достала смартфон.

– Привет! Представляешь, – закричала она в трубку, – взяла такси, а там этот урод… – было слышно, что из трубки полетели короткие гудки. Она сурово поджала губы, положила телефон в сумочку и отвернулась от водителя.

Лея испуганно вцепилась в руку Тощему.

– Вы к нам? – спросил Роман.

– Роман Александрович? – в ответ, причем, довольно агрессивно, прозвучал вопрос.

– Все верно! – спокойно ответил Валенов.

– Тогда я к вам, меня зовут Юлиана Волк! – громко и четко произнесла вновь прибывшая, затем достала зеркальце и помаду.

– Так, заходим в помещение, больше никого не ждем! – скомандовала Петроградская.

Собрание должно было пройти в большом холле, однако, сумасшедшая бабка Петровна затеяла там уборку – разлила воду, бросила швабру в середине зала и пропала. Оленька не понаслышке знала, что Петровну лучше не злить, поэтому собрание перенесли в небольшую аудиторию, где обычно проводили лекции для новичков. Но как раз накануне Куприянов решил освежить помещение – просто штукатурка местами отваливалась, сползали обои. В кабинет уже принесли мешки с цементом, алебастром и прочими стройматериалами.

Зайдя в аудиторию, Юлиана поморщилась и фыркнула: «Что за помойка?». Затем выбрала самую чистую парту, достала влажные салфетки и принялась ее протирать, хотя «многокилометровый» маникюр доставлял ей большие неудобства. В общем, один ноготь она сломала. У глубоко воспитанной Леи Карабейниковой от подобного красноречия уши, так сказать, свернулись в трубочку. Оленька и Роман посмотрели на Юлиану с удивлением.

– Успокойтесь, пожалуйста! Это всего лишь ноготь! – сделала ей замечание Оленька.

– Всего лишь? – вспыхнула Юлиана, – знаете, сколько стоит мой маникюр!?

– Знаю! Поэтому и не делаю его, чтобы не ныть потом! – отрезала Оленька. – Тем не менее, мадам, и без дорогих ногтей и пафосной одежды внимания мужчин я не лишена! К тому же вы не за прилавком скандалите!

Юлиана не нашла слов, чтобы ответить и только возмущенно пробурчала что-то себе под нос.

С улицы послышался рёв мотоцикла. Через несколько минут в аудиторию вошёл молодой полноватый человек с очень серьезным лицом, в солнцезащитных очках, одетый в ветровку с капюшоном и шорты бежевого цвета чуть ниже колен. Он посмотрел на Романа и Оленьку, кивнул головой.

– Дарьян Покровский, – холодно представился еще один будущий турист и прошёл к последней парте, к мешкам, а каску положил на один из них. Каска тут же скатилась в таз с разведенным цементом. Молодой человек падение своего шлема не заметил.

Роман посмотрел на часы:

– Одиннадцать! Четыре человека – интересная игра, – протянул он.

Оленька положила блокнот с заметками на преподавательский стол и присела. Роман оперся на дряхлый подоконник, который под его весом треснул. Все посмотрели на Валенова. Тот покраснел и молча сел рядом с сестрой.

В кабинет вошла Элина, поздоровалась со всеми, обернулась в дверях позвать Эдкевича – за ней никого нет.

– Ничего не понимаю, за мной же шёл! – недоуменно произнесла девушка, выглянула в холл – никого. Моргнув несколько раз, прошла к парте у окна.

– Элина Бордзан, – представилась она. Роман кивнул и поставил галочку в списке. – Со мной ещё Сергей Эдкевич шел. В здание зашел, а потом куда-то пропал…неожиданно, – пожала плечами девушка. Роман изобразил на лице недовольство.

Лея выбрала место у окна и теперь тянула шею, стараясь разглядеть парня, который стоял у лужи и что-то фотографировал.

– Интересно, кто это? – спросила Лея. Все, кроме спящего Тощего, посмотрели в окно.

– Ой, я про него и говорила! – радостно воскликнула Элина. – Сергей Эдкевич!

– Весело тебе будет в походе, юнармеец, – Оленька посмотрела на Романа, ткнула его локтем в бок и усмехнулась, затем уставилась в свой смартфон. Валенов нахмурился.

Через некоторое время Эдкевич зашел в аудиторию с улыбкой до ушей, поздоровался со всеми и сел рядом с Элиной.

Роман зло хлопнул руками по стулу, на котором сидел Тощий, тот с испугу дернулся и с грохотом упал со стула.

– Мишенька! – кинулась ему на подмогу Лея.

– Да, отстань от меня! Со мной все в порядке… – буркнул Мишка. Лея обиделась, надулась. Села на место.

– Ты чего сказать- то хотел? – спросила Оленька у Романа.

Роман кинул на нее непонимающий взгляд, но вскоре сообразил: «Предлагаю начать собрание! И так задержались на целый час!». Оленька кивнула головой и пошла к доске, чтобы записать важные моменты. Роман встал рядом, представился и сообщил, что именно он будет руководителем группы.

За окном опять послышались громкие звуки. Лея вытянула шею. К девушке в спортивном костюме приставали два нагловатых молодых человека.

– Надо ей помочь, – пробормотала Лея едва слышно, и от испуга закрыла глаза руками. Валенов растерялся, посмотрел на будущих туристов. Группа посмотрела на него. Он смотрел на группу. Группа смотрела на него. Игру в гляделки прервала та самая девушка в спортивном костюме.

– Всем привет, – она зашла в аудиторию и поздоровалась.

Лея посмотрела в окно – два молодых человека лежали в луже, один держался за голову, другой за причинное место.

Аудитория молча смотрела на спортивную девушку. Оленька, которая уже начала что-то писать на доске, тоже «зависла».

– Я ошиблась кабинетом? – спросила вновь прибывшая, вышла в холл, посмотрела на номер на двери, хмыкнула, вернулась обратно, – уборщица сказала, что мне сюда. Попросила еще бахилы надеть, – она продемонстрировала всем свои кроссовки, на которых красовались зелененькие бахилы, – но, видимо, попросила меня одну, – девушка заметила, что кроме нее никто бахил на ногах не имел.

– А вас как зовут, – «отвисла» Оленька.

– Кира… Кира Заяц.

– О! Тогда вы попали куда надо! Проходите, присаживайтесь, – предложила Оленька и шепнула брату на ухо: – Будет, кому тебя от медведей защищать правым хуком.

Кира прошла в конец аудитории, заметила, что шлем Дарьяна лежит в тазу с уже застывшим цементом.

– Эй, парень, классный шлем, – усмехнулась она.

Дарьян повернул голову, увидел, молча дернул шлем за лямку – поднял вместе с тазом. Хмыкнул и отбросил странную инсталляцию в сторону.

– Роман, что за контора у вас такая? Собрались в душном, пыльном помещении с цементом в тазу? – презрительно произнес Дарьян.

– У нас… ремонт? – Роман вопросительно посмотрел на Оленьку. Та пожала плечами и вставила скромное – «ну да…»

– Где ваш начальник? Я хочу с ним побеседовать! – сурово произнес Дарьян.

– Он по срочным делам отъехал, – не растерялся Валенов.

– В таком случае, у вас два пути – либо вы покупаете мне новый шлем, либо я дожидаюсь вашего руководителя и докладываю ему обо всем случившемся! – отчеканил парень.

– Так ты ведь сам уронил его в таз! – встряла Кира, – разве нет? – и улыбнулась.

– А ты умная самая, да? – вспыхнул Дарьян.

– Ребята, предлагаю успокоиться и начать собрание! После обсуждения всех вопросов разберемся со шлемом, – прекратила спор Оленька. – А вам, господин Покровский, внимательнее нужно к своим вещам относиться.

Дарьян не ответил. Достал блокнот, на первой странице которого было написано «Тетрадь смерти», сделал в нем пометку карандашом. «Итак, первая оплошность руководителя была взята на карандаш!» – подумал он.

Тучи закрыли небо. Стало довольно темно, послышались раскаты грома. У всех присутствующих на собрании резко упало настроение. Лее так совсем стало страшно. Тощему, который в этот момент посапывал под действием таблеток, привиделся кошмар. Оленька прекратила рисовать на доске Романа Валенова со сломанной гитарой. В аудитории повеяло холодом. Из коридора послышались чьи-то шаги.

– Здравия желаю, Олег Могильников, – в дверном проеме нарисовалась мрачная большая фигура.

Лея испытала безудержное желание заплакать. Роман нервно проглотил слюну. Вроде бы и не столь страшен был облик этого человека, но холод почувствовали все. Впрочем, кроме Дарьяна. Тот был спокоен, как никогда. Он только вдруг подумал, что когда-то знал этого человека, но при этом был уверен, что никогда его не видел.

– Прис… – подавилась Оленька, снова взялась за мелок, – присаживайтесь, пожалуйста.

Могильников сделал несколько шагов, осмотрел аудиторию и увидел сына. Их с Дарьяном взгляды пересеклись. Парень почувствовал недомогание, ведь за двадцать лет работы доктором смерти Олег Уюкович непроизвольно смотрел на людей прожигающим взором. Сам же патологоанатом впервые почувствовал, как болит сердце. Могильников нервничал и радовался одновременно. Впервые он увидел своего сына вот так, рядом, а не на фотографии. Он тяжело вздохнул, прогремел гром. Лея подпрыгнула от страха и взвизгнула.

В общем, все участники похода прибыли, собрание началось. Оленька записывала на доске важные организационные моменты. Роман рассказывал о необходимом снаряжении, о стоимости похода. Когда разговор зашел о еде, выяснилось, что Тощий не переносит лактозу – аллергия, Эдкевич – вегетарианец, поэтому для него нужна была особая раскладка по продуктам. Потом Оленька рассказывала о предстоящем маршруте, в том числе и Роману – он-то ведь тоже не знал, куда будет следовать группа…

В течение всего собрания Элина активно доставала организаторов вопросами и комментариями. Девушка прочитала много книг о путешествиях и туризме, потому была уверена, что знает все и обо всем. Тощий снова уснул, Дарьян смотрел на всех исподлобья, думая, как отомстить за испорченный шлем. Могильников сидел и тяжело дышал, нагоняя страх на Лею и, в конечном итоге, у той задергался глаз.

– Итак, встречаемся в аэропорту через неделю, в субботу, в восемь утра, вылет в десять.

– А зачем так рано? Достаточно подойти за час до вылета, – продолжила нервировать Романа Элина. Теперь задергался глаз и у него.

– Девушка, вы можете совсем не лететь! – рявкнул Валенов, Оленька ткнула его в бок, – в субботу в восемь утра в аэропорту, – подчеркнул Роман.

– Напоминаю, рюкзаки должны быть не более 90 литров, лишние вещи не брать, – добавила Оленька.

Все начали расходиться. Дарьян кинул шлем с тазом на стол Оленьке и Роману:

– Считайте это подарком для бедных! – буркнул он и ушел.

Роман закрыл глаза и опустил голову.

– Дикари какие-то … Где ты их нашла, сестричка?! – покачал головой Валенов. – Ты серьезно хочешь, чтобы я повёл эту группу?

– Считай, что это единственный твой шанс. Либо так, либо никак, – ответила Оленька. – И помни, дорогой мой братишка, спутниковый телефон ты с собой берешь!

– Но… – начал Рома.

– Я все сказала. Карта с маршрутом, спутниковый телефон, компас. По прибытию вас встретит местный житель Пётр Ильич. Он и отвезет вас в поселок Закусь. Номер его я записала тебе в записную книжку. От поселка начнёте маршрут. Все, до встречи в аэропорту, – девушка захлопнула блокнот, встала из-за стола и ушла. В аудитории остались только Тощий и Роман. Лея ждала Мишу в коридоре. Сама не хотела его будить, жалко очень, ведь он так мило сопел.

– Эй, парень, – окликнул Мишку Роман.

Тощий никак не реагировал.

Роман подошёл к нему, положил руку на плечо и потряс.

Тощий испуганно проснулся, замахал руками и случайно завёз рукой в глаз Роману, сам при этом упал со стула…

Неделя перед поездкой…

Всю неделю Роман провёл в диком мандраже – мало спал, мало ел. Он переваривал информацию о предстоящем походе, старался не думать о том, что у него ничего не получится. В четверг, выходя из дома, он снова захлопнул дверь, а ключи от квартиры и машины оставил в прихожей. Пришлось идти на автобусную остановку. От того, что нервничал, резко подскочило давление, Валенов упал в обморок. Никто ему не помог подняться. Очнулся он через несколько минут на мокром асфальте – только что прошел дождь. Пальто – в грязи, домой не попасть. Пришлось, кое-как оттерев грязь, садиться в автобус. Транспорт приехал полный, но Роману удалось протиснуться внутрь и забиться в угол на задней площадке. Он снова погрузился в раздумья и не заметил, как маленький воришка вытащил из его сумки бумажник. Да вдобавок ко всему Рома ещё и остановку свою проехал. Доехал до конечной, очнулся. Посмотрел по сторонам – промзона, полузаброшенный район, а за рулём автобуса сидит водитель, от которого он пару недель назад сбежал, не заплатив за проезд.

Автор комедии считает, что описывать «тёплую» встречу «бомжа» и водителя не имеет смысла, он только добавит, что на работу Роман в тот день приехал не только в грязной, но и в рваной одежде, с синяком под глазом.

Пятница…

В день перед походом, Роман Александрович сделал все возможное, чтобы оставить спутниковый телефон в офисе. Когда он приехал в фирму, чтобы получить карту, то Оля передала ему аппарат из рук в руки, но как только она отлучилась в кабинет Куприянова, то Валенов положил трубку ей в стол. Причем, в самый нижний ящик, под папку с документами.

Суббота. Час ночи…

Роман стоял возле окна, погруженный в мысли, и наблюдал за тем, как вдалеке играют молнии – надвигалась гроза. «Пора спать», – думал он, – «вроде бы все вещи собрал, билеты приготовил, документы сложил… Пойду!» – произнес Валенов и отправился к дивану. Лёг.

Спустя полчаса – Валенов смотрит в потолок. «О, муха!» – задумчиво произнес он вслух.

Прошёл час…

Только начал погружаться в сон – упал рюкзак в коридоре. Прошло еще полчаса. «Интересно, излучение Хокинга все-таки реальность или вымысел?» – подумал Рома и застонал, поняв, что уснуть сегодня ему не удастся.

Четыре часа утра…

Роман ходит по квартире, пьёт третью кружку успокоительного травяного настоя. Лёг, понимая, что все попытки уснуть бесполезны и … увидел, что Тощий стоит на фоне догорающей палатки…

Утро… Позднее…

Очнулся в холодном поту, удивленно принюхался, недоумевая, почему не пахнет гарью и …

– Я проспал! – заорал Валенов в панике, ведь выйти из дома он должен был двадцать минут назад…

Следующие минут десять Роман Александрович провел в бешеной суматохе и безуспешных попытках упорядочить хаос в своей голове: где, что лежит, что нужно ещё взять, ничего ли не забыл. Через тридцать минут к подъезду прибыло такси. Перевернув всю квартиру вверх доном, Валенов, наконец, вышел из дома, разумеется, снова оставив ключи от квартиры внутри, захлопнув за собой дверь.

На полдороги до аэропорта такси попало в пробку, впереди – авария, две машины перегородили проезд. Вылет через полтора часа… Все сигналят, ругаются. Еще и автобус, стоящий впереди, газует черным и вонючим дымом прямо в салон авто. В кармане у Ромы зазвонил телефон – Элина. Она уже на месте. Ждет группу.

Спустя двадцать минут…

По мосту идёт одинокий путник – Роман Валенов с тяжеленным рюкзаком. Раздается второй звонок от Элины. Девушка возмущается – руководителю опаздывать некрасиво. Роман хмыкает и нажимает отбой.

Третий звонок…

– Чего тебе? – зло рявкнул Роман.

– Роман Александрович, здравствуйте, – испуганно запищала Лея, – вы скоро? Мы тут в комнате полиции…

– В каком смысле, полиции? – опешил руководитель.

– Олег Уюкович пытался пронести гранату… И теперь я, Элина и он… – Лея заревела, – полицейские нас террористами называют.

Роман выключил телефон. Остановился. Вздохнул. «Надеюсь, хуже не будет» проговорил он и пошёл дальше.

Так наши герои нашли себе приключения ещё до приключений…

Тощий, вопреки всем рекомендациям руководителя, брать самое необходимое – взял самое необходимое, но с небольшой поправкой – для жизни в полевых условиях месяцев на восемь. Футболок – десять штук. Рюкзак на сто двадцать литров, вместо девяностолитрового, вышел весом килограмм в тридцать пять при весе самого Тощего килограмм шестьдесят. Что именно Тощий туда затолкал, пока даже автор не знает. У Мишки даже резиновые сапоги в рюкзак не влезли – пришлось крепить по бокам. Тощий в жизни ничего тяжелее ведра картошки не таскал, а капитана Дубанько срочно вызвали на работу из-за подозрительного типа, который шёл в сторону аэропорта со старым брезентовым рюкзаком на спине и ружьем на плече, причем не зачехленным. Как выяснилось позднее, именно у этого типа в аэропорту во время досмотра и обнаружили в рюкзаке гранату. В общем, пришлось Тощему добираться до аэропорта самостоятельно. Сначала пешком, потом на метро.

С огромным трудом надев рюкзак, он попятился к лифту – не работает. Отчаянно вздохнул, вытер пот со лба и, превозмогая дикую усталость, что возникла буквально за пару минут, Мишка потащился вниз по ступенькам, держась за перила и периодически опираясь на стену.

Путь до метро составлял километра два, не меньше. Для Тощего это было настоящим испытанием, своеобразной «Гонкой героев» в лице одного героя. Пришлось бедолаге останавливаться каждые десять метров, чтобы отдышаться и подтянуть стропы. Трекинговые палки, которые руководитель настоятельно рекомендовал взять с собой, сломались на первом же «привале» возле забора недостроенного здания, метрах в ста от дома капитана Дубанько. Спустя почти два часа Тощий доковылял до метро и понял, что два килограмма картошки, который он взял «на запас», явно были лишними. В итоге оказалось, что кошелек лежит где—то на дне рюкзака в кулечке с документами.

Провозившись ещё минут двадцать в грязном запыленному углу недалеко от касс, Тощий перебрал рюкзак, достал кошелек и сложил вещи обратно. Затем он отошёл к кассе, чтобы купить жетон, рюкзак оставил все в том же углу. К рюкзаку тут же присоседился мутный типчик, ищущий лёгкую наживу. Но он даже не смог поднять рюкзак. Сдался и, застонав, ретировался.

Надеть рюкзак Тощему помог охранник, который странным образом отсутствовал в момент покушения на рюкзак. Покраснев от натуги, Миша направился к эскалатору. Встал на первую ступеньку – рюкзак cтал перевешивать, но Тощий смог удержаться. В вагон граждане набились, как мелкие рыбёшки в консервную банку. Рюкзак пришлось снять, но поставить на пол его у Мишки не получилось – пассажиры сжали его между собой вместе с поклажей. «Куда все едут? Суббота ведь, утро!» – думал про себя Тощий.

Аэропорт…

Сердце в груди Валенова колотилось так, словно вот-вот выскочит. Он по-прежнему, словно маленький ребёнок, переживал, сам не понимая при этом, по какому поводу. То ли боялся увидеть свою группу, то ли боялся ответственности, которую взял на себя за каждого участника похода, то ли боялся Куприянова, который всё равно рано или поздно узнает об авантюре.

Роман прошел досмотр. Остановился возле информационного табло. «Вылет задерживается на один час» – и облегченно выдохнул.

У магазинчика спорттоваров «Мистер Шварценеггер» стоял очень толстый полицейский, ел булочку. Валенов спросил у него, где именно находятся подозреваемые в терроризме, и можно ли к ним пройти. Сказал, что он – руководитель группы. Полицейский подозрительно на него посмотрел, проглотил остатки булочки и повел Валенова в служебное помещение. Причем, сам шествовал позади, словно конвоир. В маленькой проходной комнатушке со столом и несколькими стульями сидели Могильников, Элина, Лея и два работника службы безопасности аэропорта. Лея то и дело прижимала платок к глазам. Роман Александрович вопросительно посмотрел на охрану.

– Без конца и края ревёт, а тут еще тип этот с гранатой. Ситуация в мире и так не простая с террористами! Вот и задержали, – пожал плечами один из служивых.

– Роман Александрович! – обрадовалась Элина. Девушка утром заплела две косички. Одета была в легкую камуфляжную куртку и спортивные штаны.

– Что произошло? – недовольно спросил руководитель, – до вылета всего час, что вы натворить успели?

– Товарищ руководитель, прежде чем возмущаться, вы бы лучше произвели грамотный отбор участников, – тут же сменила радостный тон на менторский Элина. Валенов приподнял бровь, но не нашелся, что ей ответить.

– Гражданин, присядьте, – попросил его старший представитель службы безопасности. Полицейский рассказал Роману о проведении операции «Антитеррор», поэтому, когда на досмотре выявили гражданина, в чьем рюкзаке находились два блока оружейных патронов, пять литров спирта, боевая граната… А еще рядом с ним замечена постоянно плачущая бледная девушка… Разумеется, данные лица, что вполне естественно, стали объектами повышенного внимания. Их арестовали.

В этот момент в соседнем помещении, откуда сотрудники следили за камерами наблюдения, начался переполох. По рации передали, что на досмотре кто-то застрял в рентгеновском аппарате.

Роман в отчаянии опустил голову и произнес: «Боже…»

– Роман Александрович, Олега Уюковича куда-то увели, – заметила в этот момент Элина.

– Его увели в другое служебное помещение, потому что капитан Дубанько прибыл в аэропорт для разговора, – ответил сотрудник.

Тем временем…

– Я на охоту… – пояснил патологоанатом на вопрос капитана о наличии гранаты.

С документами на ношение оружия у Могильникова все было в порядке – они были поддельные, но об этом знал только он сам. Дубанько забрал у Олега Уюковича гранату, заставил упаковать ружьё и сдать бортпроводнику.

– Придется добиваться повышения зарплаты, – проворчал капитан…

– Не надейся, капитан, зарплата – это единственная стабильность в нашей стране! – отрезал Могильников.

– Больше прикрывать тебя не буду. Теперь сам выпутывайся! – буркнул в ответ Дубанько и покинул помещение.

После этого отпустили и остальных «террористов».

Лея на минутку заскочила в дамскую комнату, а когда вышла, то увидела тот самый переполох, который творился возле стоек досмотра. Решила подойти ближе, но девушка – полицейский преградила путь. Злой капитан Дубанько прошёл мимо к рентгеновскому аппарату, в котором, как оказалось, застрял его племянник, Миша Худогубкин. Лея, услышав фамилию Мишеньки, разрыдалась, и рванула к аппарату, сбив с ног девушку в форме. Элина услышала писк Леи, кинулась ей на помощь. Все в суматохе крутились возле аппарата, не обращая внимания на монитор. Все, кроме Элины. Девушкой она была очень наблюдательной – случайно взглянула на экран и увидела, что в рюкзаке Тощего лежит… череп. Она замерла на время, не зная, как реагировать и что говорить.

Пока несколько человек из охраны, капитан Дубанько, Лея, Элина и несколько пассажиров пытались помочь Тощему выбраться из аппарата, в аэропорт прибыл Дарьян с очень дорогим компактным рюкзаком литров на восемьдесят. Увидел знакомые лица и торчащие из аппарата сканирования чьи-то ноги. Подошёл ближе. Заметил молодых людей, которые снимали всё происходящее на телефон и бурно это обсуждали. Покровский вежливо попросил их убрать телефоны и отойти в сторону, чтобы не мешали людям вытаскивать бедолагу. Предложение молодежи не понравилось. Один из парней стал хамить, предложил выйти на улицу и поговорить. Дарьян опустил модные солнцезащитные очки и молча посмотрел ему в глаза. Фамильного «могильниковского» взгляда вынести не мог никто. Негодяй занервничал, и молодые люди вскоре ретировались.

На сцене появился Эдкевич. Он зашел в здание в наушниках. Под музыкальное сопровождение пару минут понаблюдал, как достают из рентгеновского аппарата Тощего, затем улыбнулся и достал фотоаппарат. Первые кадры пополнили будущий архив похода…

Через некоторое время все утряслось, пострадавшие были вызволены, вся группа в сборе, рюкзаки сданы в багаж. Туристы стояли рядом с руководителем и Оленькой, которая пришла проводить команду.

Элина строго смотрела на Валенова, рядом с ней – Лея, с покрасневшими от слёз глазами. Тощий, обиженный на весь мир, с перебинтованным пальцем и царапиной на щеке. Кира с припухшей щекой – накануне прошел чемпионат боксу. Дарьян в солнечных очках, черной футболке, шортах, так как ему постоянно было жарко. Могильников – в древнем длинном плаще и рабочим костюмом сварщика под ним. Он поглядывал на сына и пыхтел про себя, недовольный тем, как Дарьян вырядился в поход. Эдкевич опять куда-то пропал. Юлиана стояла несколько в стороне от основной банды, одетая в толстовку, спортивные штаны и новые брендовые кроссовки. Она стояла с одним наушником в ухе, делала фото и выкладывала их в сеть каждые три минуты.

– С такой командой и мир захватывать не страшно, – пошутила Оленька, глядя на участников похода, – один, вон, даже гранату хотел пронести с собой, – покачала она головой. Члены группы уставились на Могильникова. Тот молча посмотрел в глаза Оленьке. У девушки закружилась голова.

– Роман, ты телефон спутниковый взял? – переключилась она на брата. Тот скромно кивнул в ответ и резко перевел разговор на другую тему.

– Объявили посадку, выдвигаемся! – дал команду Валенов, при этом внутри его словно все сжалось от страха. «Что я делаю?!» – подумал он. Руководитель проглотил слюну, обнял сестру и двинулся к зоне посадки.

– Удачи вам! – пожелала Оленька, туристы прошли стойки регистрации пассажиров и скрылись в зале ожидания.

Наконец, посадка в самолет. Юлиана зашла в салон с недовольным видом – эконом-класс не для её уровня, хотя самолетом девушка летала всего три раза. Первый – с депутатом Госдумы, Борисом Годуновски, который в полете умер от старости. Второй – с Фенимором Кукарекумером – классиком татарской литературы. А тут, видите ли, ей предложили не мягкое кресло в бизнес – классе, а «твёрдую табуретку для безногих людей» в экономе, как выразился Дарьян. От него, кстати, тоже ожидали подобной истерики, но, к удивлению всех, парень спокойно отнесся к тому, что придется лететь в неудобном салоне. Стоит отметить, что он, в принципе, был равнодушен к роскоши – «есть – хорошо, нет – и ладно».

В полете…

Лея летела на самолёте в первый раз в жизни, и потому тряслась так, что с трудом могла говорить, пугаясь каждого звука. В зоне турбулентности она и вовсе принялась пищать, что все погибнут. Вскоре упала в обморок, благо была пристегнута ремнем безопасности, а сбоку придавлена очень толстым человеком. Чего не скажешь о Тощем, который спал с открытым ртом и вскоре вывалился с кресла на пол.

Могильникову было все равно, где он находится: в морге, или в салоне самолета. Он своим привычкам не изменял. Бортпроводники сделали ему уже пятое замечание, но стоило стюардессе отвернуться, как он вновь доставал флягу со спиртом и делал пару глотков. Вызвали старшего, пригрозили штрафом. Могильников разглядел фамилию стюарда на бейджике и принялся рассказывать о том, как совсем недавно у него был «клиент» с точно такой же фамилией… Как выяснилось, это был дед бортпроводника… Больше к Могильникову никто не подходил до конца полета.

Роман сидел возле иллюминатора и наблюдал за облаками. Сердце его никак не могло успокоиться, он нервничал и боялся, что его собственные амбиции толкнули его на авантюру, из которой группа может не вернуться – тайга, как и горы, не прощает ошибок. Стюардесса протянула ему чай с лимоном, который он попросил пару минут назад. Роман, погруженный в думы, никак не отреагировал. Стюардесса ещё раз окликнула его – не реагирует. Тогда она положила руку ему на плечо, Рома, испугавшись, махнул рукой, выбил из ее рук кружку, горячий чай пролился на колени соседа, мужчина завопил, случайно толкнул стюардессу, она упала на Могильникова, тот уронил флягу со спиртом.

– Вы опять пьете! – вскликнула девушка.

– Мы все умрем! – снова запищала Лея.

– Самолёт упадет, спасайтесь, бегите! – спросонья Тощий принялся орать в унисон с Леей. Дело в том, что накануне Мишка посмотрел фильм, в котором парень предвидел падение самолета и, тем самым, спас своих друзей.

– Куда надо бежать? – спокойно поинтересовалась у Мишки Кира, которая сидела позади.

Тощий ошарашено оглядывался по сторонам. Лея, услышав, что самолет упадет, принялась стонать, что не успела перед смертью обнять маленького братика, что больше никогда его не увидит. Тощий побежал к аварийному выходу.

– Молодой человек, успокойтесь и сядьте на место! – остановила его стюардесса.

– Этот самолёт упадет, нужно срочно что-то делать! – заорал в ответ до сих пор не очухавшийся ото сна Мишка.

Апофеозом стала граната, которая, в момент падения на Могильникова стюардессы, выпала у него из кармана. Патологоанатом каким-то образом все же сумел забрать ее у капитана Дубанько.

В общем, экипаж запросил аварийную посадку в ближайшем аэропорту. Арестовывать никого не стали, так как гранату сотрудники полиции не нашли. Где она – даже автор комедии не знает. Допросить нарушителя порядка не получилось – Олег Уюкович мастерски принялся изображать идиота. Полицейский решил позвонить в отделение полиции по месту прописки потенциального террориста. Звонок перенаправили на телефон капитана Дубанько. Тот находился не в самом лучшем настроении, ведь начальник полиции городского округа Геннадий Сталин поручил ему через неделю лететь в командировку в Сибирь, чтобы помочь местным следователям в деле о хищении подсолнухов с полей. Злой капитан поднял трубку, послал полицейского, который допрашивал Могильникова, ко всем чертям и бросил ее обратно. Так Уюковича и отпустили за недостаточностью доказательств его вины.

Самолёт улетел. Без туристов Романа Валенова. Руководителю еще и штраф выписали за дебош на борту. Участникам похода вернули багаж и ехидно пожелали удачного пути.

И вот, стоят они с рюкзаками, а до места старта – примерно семьсот километров. У Романа Александровича все под контролем…

– Олег Уюкович, – поинтересовалась Элина, – я все понимаю, вы, видимо, матёрый охотник, рыбак…

– Хозяин он, загробной жизни – прервал её Эдкевич.

– Да… – Элина помотала головой, – я не это хотела сказать, но мысль верная, Сергей, браво! – повернулась она к Эдкевичу. – Но зачем вы гранату в самолет взяли?

Все уставились на Могильникова.

– Охота, – скучным голосом ответил он. У Леи затряслись руки.

– Один идиот аварийный выход полез открывать на одиннадцатикилометровой высоте, другая орала, как бешеная, что мы все умрем, третий… А третий гранату в самолёт протащил… – запыхтела Юлиана. – Я точно не доживу…

– Конечно, не доживешь, если за своим гнилым языком следить не будешь! – фыркнула Кира, – не ной уже, мы тоже в шоке от произошедшего… Но, самолёт – в прошлом. Сейчас надо думать, что делать дальше! А потом поворчим друга на друга!

– Роман Александрович, а вы чего молчите? – Элина повернулась к Валенову. – Что нам дальше делать?

Опытный руководитель после такого неординарного инцидента, пожалуй, развернул бы группу и завершил маршрут. Однако Рома понимал, что в таком случае, да еще после дебоша на борту, Куприянов навсегда закроет для него не только двери своей фирмы, но и, в целом, дорогу в туризм. Поэтому он продолжил, так сказать, бегать по краю обрыва из рыхлых горных пород.

– Надо узнать, проходит ли здесь железная дорога. Возможно, удастся на поезде поехать, – предложил Валенов. Он выглядел невозмутимым, но что творилось в его душе, даже автору страшно представить…

– Самолет, конечно, в прошлом, но мне вот интересно, а ты всегда такая эмоциональная? – спросил Дарьян у Леи. Та скромно потупила взгляд и прошептала тонким голоском, что ей было очень страшно. – Ну и компания, – буркнул Покровский, отвернулся и достал блокнот.

Кира отправилась искать автобусную остановку или такси. Элина решила обратиться в справочную аэропорта. Могильников пил. Юлиана пыталась поймать сеть на смартфоне, чтобы пожаловаться Марку. Тощий опять спал, сидя на рюкзаке.

– Похоже, он единственный из нас, кому сейчас хорошо, – хмыкнул Эдкевич, посмотрев на Худогубкина, а затем отвлекся на Могильникова, который задумчиво смаковал спирт и наблюдал за летящими вдалеке утками.

– Кстати, хороший кадр, – улыбнулся Сергей и щелкнул патологоанатома. Юлиана, увидев данное действие, закатила глаза.

Полил дождь. Как из ведра. Любой англичанин бы озвучил знаменитую идиому: «Raining cats and dogs», что дословно переводится, как «Дождь из кошек и собак». Юлиана бросилась под козырёк у входа в аэропорт, отряхиваясь от дождевых капель. Поскольку никакого другого укрытия больше не было, то к ней присоединились и другие туристы. Кроме Дарьяна. Он все также стоял на открытом месте в своих модных солнечных очках, футболке и шортах.

– Эй, парень, – окликнул его Могильников, – иди к нам, промокнешь, заболеть можешь.

– Не ваше дело, – буркнул Дарьян и отвернулся. Могильников вздохнул. Лея посмотрела на него и поежилась.

Под козырек забежала Кира, она протянула Валенову клочок бумажки с номером телефона службы такси, который сорвала на доске объявлений. Только хотела что-то сказать, как подошла Элина.

– Я все узнала, – радостно заявила девушка, надевая на голову чёрную кепку, – километрах в пятидесяти отсюда есть железнодорожная станция «Гнидовская»!

– Отлично! – произнесла Кира, затем обратилась к Валенову. – Роман Александрович, звоните в такси, доберемся до станции.

– Это не входит в стоимость тура, – пробурчал себе под нос руководитель.

– Чего?.. – не поняла Кира.

– Зуб болит, говорю, – выдавил тот из себя и нехотя достал из кармана телефон, набрал номер, поднес трубку к уху, но на кнопку «вызов» нажимать не стал.

– Трубку не берут, – через некоторое время произнес Роман.

– Попробуйте еще раз, – предложила Элина. Валенов поморщился, но маневр повторил. Естественно, трубку опять не взяли, ведь на «вызов» руководитель не нажал. Тогда Кира позвонила со своего телефона, и, разумеется, ей ответили. Девушка протянула трубку руководителю, тот тяжело вздохнул, но взял телефон. Во время разговора Роман торговался почище торговки на базаре, стараясь сбить цену, но, когда заметил, что все туристы в недоумении уставились на него, то смутился и согласился с условиями оператора.

– Всё, фургон скоро подъедет, на нём и доберемся до станции, – буркнул он.

Все оживились – выход найден, они двигаются дальше!

– А где Эдкевич? – вдруг спросила Элина. Оглянулись по сторонам – ни рюкзака, ни Эдкевича.

Спустя двадцать минут подъехала пассажирская «газель» на тринадцать мест. Немая сцена…

– Это фургон? – усмехнулась Кира.

Неожиданно откуда-то возник Эдкевич и тут же включился в разговор.

– Это что, фургон? И как мы в него запихаемся? – засмеялся он и посмотрел на руководителя.

– Чего вы все на меня уставились? – не выдержал Роман, – Меня уверили, что приедет микроавтобус! – развел он руками.

Погрузиться в тринадцатиместную «Газель» девяти туристам с огромными баулами – настоящее испытание. Словно в маленькую банку из-под красной икры упаковывают килограмм селедки. Тем не менее, участникам похода это удалось, несмотря на то, что на заднем сидении автомобиля еще и грязное колесо лежало.

Могильников грамотно воспользовался своими физическими параметрами и разместился на двух сидениях сразу. Когда Роман попытался сделать ему замечание – патологоанатом притворился спящим. На самом же деле, он просто хотел приберечь место для Дарьяна, но тот сел в углу салона, ближе к колесу, поэтому Уюкович оставил второе сидение для себя любимого. Не из вредности, а из-за того, что старших нужно уважать. Тощего, коль он тощий и эргономичный (да-да, верно, он экономил собой пространство), обставили рюкзаками так, что парню стало тяжело дышать. Когда машина подскочила на кочке, его собственный рюкзак – самый тяжелый в группе, придавил беднягу лицом к стеклу. Лучше всех устроился Эдкевич. В момент загрузки, он опять куда-то пропал, и появился лишь под самый конец, когда осталось найти место лишь для Леи. Поэтому Сергей сел рядом с Романом возле выхода, спокойно оперся на свой рюкзак и погрузился в сон. Элина, на плече которой сопела Лея, а в правый бок упиралась картошка в рюкзаке Тощего, всю дорогу ворчала и злобно фыркала, стоило ей только посмотреть на довольного и радостного Эдкевича. Юлиана, впечатленная загрузкой, шипела, как гюрза, что никуда не пойдёт, если и дальше будут такие ужасные условия. В ответ на это, Кира поднесла карамельку к ее лицу и произнесла: «Держи соску и не плачь, бурёнка». Юлиана со злостью шлепнула ее по руке, выбив конфету. Продолжения конфликта не было – Могильников чихнул и разрядил обстановку. В конце – концов, Юлиана пересела вперед, рядом с водителем маршрутки. Из колонок неслась романтическая песня, взгляды толстого «водилы» и девушки пересеклись, водитель подмигнул, Юлиана сползла с сидения впритык к двери и написала сообщение Марку: «Я тебя убью…»

Перед тем, как тронуться, водитель сообщил, что в субботу на дорогах пусто, поэтому до вокзала ехать «ну минут пятьдесят, шестьдесят, семьдесят… Максимум – час, если корова под колёса не полезет!» Проехали километра четыре, до поворота на деревню «Кузькина мать», и уперлись в пробку длиной в пару километров. Впереди колонны из легковушек, мотоциклов, тракторов и молоковозов, на боку валялась фура. Оказалось, что перевернулась она из-за коровы, которая вышла на дорогу. Жизнерадостный водитель маршрутки пояснил, что в окрестностях, в основном, все аварии происходят по вине коров. Даже пешеходы попадают в ДТП по вине коров.

– Быстро доехали… – пробурчала Юлиана.

Могильников снова зевнул, чем настолько испугал водителя, что тот не раздумывая, врубил первую передачу, нажал на газ и «полетел» по встречной полосе. Все вцепились в кресла, Юлиана смотрела вперёд безумными глазами. Легче всех было Тощему – он, сжатый со всех сторон рюкзаками, не видел, что происходит за окнами машины.

Из-за перевернувшейся фуры вырулила машина ДПС.

– ГИБДД! – заорала Юлиана.

Водитель все еще находящийся под впечатлением от зевка Могильникова, в панике свернул в поле на грунтовку. Инспекторы увидели лихача на «Газели», достали по сигаретке, почесали головы, закурили, махнули руками и пошли работать. Они, уважаемые читатели, знали, что прямо по курсу той самой дороги находилось болото. Но водитель маршрутки – ас, Бог и кардинал автомобильных и не очень автомобильных дорог, способный весело преодолевать препятствия. Болото он объехал. Объехал каждый камень, каждую кочку и вскоре выбрался на основную дорогу, отделавшись лишь потерянным бампером и разбитой фарой.

Через час туристы прибыли на вокзал. Они выползали из автомобиля, прихрамывая, пошатываясь и издавая странные звуки, как старенькие дряхлые старички. Тощий вылез и вовсе в полусогнутом состоянии. На этот случай у группы был патологоанатом Могильников, который с радостью предложил помощь Худогубкину.

– Уйдите от меня! – закричал бедолага, но Могильников уже успел схватить его.

– Не дрейфь, клиенты мои не жалуются! – сказал он сурово.

– Конечно, вашим клиентам уже все равно! – пищал Тощий.

Могильников обхватил его со спины и резко приподнял. Раздался хруст.

– Кажется, он сломал меня… – закряхтел Тощий. Могильников поставил парня на землю.

Мишка повернулся вправо, затем влево, зевнул и улыбнулся:

– Я жив!

Могильников хлопнул его по плечу – а ты, мол, сомневался!

Мишка под весом его руки рухнул на землю. Олег Уюкович равнодушно отошел в сторону, а Лея с визгом бросилась на помощь любимому Мишеньке.

– А где же Эдкевич? – уже привычно для всех возмутился руководитель, вытаскивая его рюкзак из маршрутки.

Туристы посмотрели по сторонам. Из маршрутки показался Дарьян с недовольной «миной» на лице. Он надел рюкзак, и с высоко поднятой головой отошёл от всех на несколько шагов.

– Эй, господин, а помочь ты нам не хочешь? – свистнула ему Кира. Дарьян не ответил.

– Молодой человек, – вмешался Валенов.

– Там осталось несколько рюкзаков, без меня справитесь! – наконец удосужился ответить парень.

– Повтори, я не услышал! – специально громко произнес Валенов. Могильников зарычал, посмотрел на Дарьяна, тот вздохнул и пошел к машине, но делал это так медленно, словно ждал, когда же ее разгрузят и без его участия. В маршрутке остался последний рюкзак, самый тяжелый – баул Тощего с десятью футболками и картошкой. Он потянулся за рюкзаком сам, но Могильников отодвинул Худогубкина от машины, наставив ему попутно синяков – ну, не умел он действовать нежно. Потом Олег Уюкович посмотрел на Дарьяна, тот еще больше замедлил шаг.

– Так, господа, хватит! – скомандовал Валенов и потянулся за рюкзаком. Могильников резко фыркнул уже в сторону руководителя, Роман оцепенел, а Дарьян, наконец, подошел к машине. Встал лицом к лицу с Могильниковым и с ухмылочкой посмотрел ему в глаза. Тогда патологоанатом невозмутимо, но со всей силы наступил ему на ногу.

– Вы совсем уже! – заорал Дарьян.

– Рюкзак забирай! Нечего тут свой гнилой характер показывать, чертов мажор! – взревел Уюкович. Похоже, это происшествие доставило ему положительные эмоции. Впервые в жизни он применил воспитательные меры в отношении собственного сына и это ему понравилось!

– О! Поход обещает быть веселым, – весело констатировала Элина.

Раздается щелчок фотоаппарата. Внезапно появившийся Эдкевич сделал очередной эпохальный кадр.

Наконец выгрузка закончилась, все направились на вокзал станции «Гнидовская». Что сказать, внутри он вполне соответствовал названию объекта. Помещение больше напоминало ночлежку: с потолка и стен сыпалась штукатурка, на одинокой скамейке спали бездомный и собака, воняло на вокзале прегадостно. Туристы тут же попрятали носы в воротники курток. Юлиана достала духи и несколько раз побрызгала себе на шею со словами: «И что я забыла в этом сарае?!» Но Роман дал команду ждать его в зале ожидания, а сам поспешил в кассу. Отметим, что и касса, и зал ожидания, и туалеты находились в одном месте. Туристы сгрудились в углу у окна – хоть какой-то свежий воздух. Эдкевич опять пропал. Могильников отошёл к киоску с журналами. Юлиана накинула капюшон, вставила наушники в уши, включила музыку, максимально отгородившись от внешнего мира.

Минут через десять прибежал радостный Валенов.

– Нам повезло! Поезд через час, правда, места не в одном вагоне, – руководитель задумался, – два…

– Два? – переспросила Кира.

– Два места в четырнадцатом, – ответил он чуть тише.

– А остальные? – уточнила Элина.

– Во втором… – Валенов начал чувствовать себя виноватым, уже не радовался и сам не заметил, как стал сутулиться.

Все опешили. Элина потеряла дар речи. Лея, воспользовавшись моментом, попыталась положить голову Тощему на плечо, но тот вовремя почуял «опасность» и отсел подальше.

– Вы в своем уме? – вспыхнула Юлиана.

– Не понял, – решив до конца играть в сурового руководителя, несмотря на внутренний настрой, тут же расправил плечи Роман.

– Нет, вы правда считаете, что разделить группу – это нормально? – фыркнула Юлиана.

Роман уже открыл рот, чтобы ответить, но его перебили.

– Буренка, вот тебя только не хватает, замолчи, – вмешалась Кира.

– Деревня, иди к себе в сарай, зайцам слова не давали! – зашипела Юля.

– Так, Заяц, Волк, успокоились обе! Брейк! – остановил их Роман.

– Секундочку! – вмешался Дарьян и даже приподнял очки, – Кира Заяц, – указал на неё пальцем, потом плавно перевел его на Юлю, – Юлиана Волк… Вы серьезно? – хмыкнул парень.

Как всегда, совершенно неожиданно появился Эдкевич, услышал разговор и пошутил:

– Дуэт «Ну, погоди»! – засмеялся Сергей. Шутке улыбнулись все, даже Могильников, который рассматривал киоск. Патологоанатом издал короткое «хм», что, вполне могло означать смех.

– Интересно, а Тома и Джерри среди нас нет? – продолжил Эдкевич.

Но Юлиане шутка Эдкевича жутко не понравилась, девушка занервничала еще больше. Кира же, наоборот, коротко хмыкнула и отвернулась. Уроки тренера не прошли даром. Она на автомате действовала так, как он учил: «Осознавая своё превосходство, будь спокоен и применяй силу лишь в случае опасности для твоей жизни или жизни близких людей». Впрочем, Кира тут же поймала себя на мысли, что неплохо было бы зарядить прямым хуком Волку и этом противному шутнику с фотоаппаратом…

Наконец, до прибытия поезда осталось пять минут. Туристы вышли на перрон, но страсти по поводу разделения группы по вагонам не остыли.

– Роман Александрович, я согласна с мнением ребят. Как вы решились разделить группу? – высказалась и главный ментор похода – Элина.

Роман не выдержал.

– Да вы, да я… – от волнения он не мог связать и двух слов.

– Успокойтесь, – посоветовала ему Кира, – вы нас тоже поймите, мы толком не знакомы друг с другом. К тому же после ситуации в самолете в разных вагонах ехать нам небезопасно.

– Вы вели себя в самолёте, как дикари! Вас словно из дебрей Амазонки час назад вывезли! – Валенова, наконец, прорвало. – Поэтому сейчас у нас два пути: либо домой, либо продолжать путешествие! Я все сказал.

Кира развезла руками, вздохнула и замолчала. Но Элина и не подумала останавливаться в своих нравоучениях.

– Вы ведете себя, не как руководитель, а как ребенок, Роман Александрович! – заявила девушка, желая доказать всем, что она много знает, все понимает и сама могла бы взять на себя ответственность по руководству группой.

Роман сдержался только потому, что Могильников наступил ему на ногу, а дежурный объявил о прибытии поезда.

«Стоянка – две минуты! Нумерация вагонов начинается с головы хвоста поезда» – послышалось из динамиков.

Все недоуменно переглянулись, Валенов фыркнул и дал команду на посадку. Туристы пошли по перрону.

– Забыл сказать, в дальнем вагоне… – он немного замялся, – едут Кира и Юлиана.

– Что? – тут же завопила Юля.

– Роман Александрович, вы серьезно? – возмутилась Кира.

Валенов «включил» серьезного руководителя, и сурово произнес:

– Да! – После добавил чуть тише, – Заодно наладите отношения друг с другом.

– Они же не доедут! – тут же вмешалась Элина.

– Поезд приближается, – сменил тему Валенов, и показал на подходящий к перрону состав.

И тут Могильников вдруг понял, что забыл ружьё на вокзале. Он давится спиртом, летит в здание, но туда уже прибыл наряд полиции, окружил стоящее в углу, упакованное в чехол ружье. В общем, поезд прибыл, патологоанатом разбирается с полицейскими. Те собираются его арестовать и увезти в отделение – ох и любила же нашего Олега Уюковича полиция…

– Мы поедем вот на этом чудовище? – возмущенно запыхтела Юлиана, увидев старенькие, с рыжими подпалинами ржавчины вагоны.

– Юля, Кира, двигайтесь к своему вагону, я позже к вам зайду, – скомандовал Роман.

– А на машине никак нельзя было доехать?! – Юлиана стояла посреди перрона, презрительно скрестив руки и показывая своим видом, что и шагу с места не сделает.

– Можно… – ответил Роман.

Юля улыбнулась.

– Поезжай, – холодно предложил он девушке.

Улыбка спала с её лица.

– Идем уже! – Кира хлопнула Юлю по плечу.

– Не трогай меня, животное! – вспыхнула Юлиана, за что тут же получила от Зайца ощутимый удар в бок. Между девушками завязалась потасовка. Дарьян с Эдкевичем кинулись их разнимать.

– Вы совсем с ума сошли? – опешил руководитель.

– Роман, им нельзя в один вагон, я же сразу сказала! – раздраженно заметила Элина.

В этот момент в конец состава прошло человек пятнадцать солдат с песней: «Здравствуй небо в сапогах!..» За ними торопились мужики и женщины сверхсуровой внешности, с большими сумками. Явно – вахтовики.

– Ну, думаю, теперь они не подерутся, – хмыкнул Валенов.

– Похоже, наши дамы с поезда либо в тюрьму, либо в роддом отправятся, – ляпнул Эдкевич.

– Язык бы тебе откусить за такие шутки, – покачала головой Кира. Элина поправила очки и ткнула парня локтем в бок.

Тощий поднял рюкзак, шагнул – рюкзак перевесил и парень упал на перрон. Лея, кинулась на помощь, но, пробегая мимо Дарьяна, стоящего к ней спиной, получила удар ладонью по носу – тот решил почесать спину и слишком широко замахнулся… Парень опешил, но все же пробурчал что-то типа извинений. Элина зло посмотрела на него и дала пострадавшей носовой платок. Между тем Тощему помог подняться Эдкевич. Но когда он решил поднять Мишкин рюкзак, то чуть не вывернул руку из плечевого сустава.

– Ты кирпичей в поход набрал? – прошипел Эдкевич. Тощий застенчиво пожал плечами и ничего не ответил.

А проводники уже открыли двери в вагоны. Загрузка прошла без приключений. Почти… Только в купе Роман обнаружил, что на полке присутствует рюкзак Могильникова без самого Могильникова.

– Где наш патологоанатом? – перепугался Роман, перепугав заодно и соседей по вагону. Проводник, между тем, закрыл подножку, поезд медленно тронулся.

– Смотрите, – воскликнула Элина. Все посмотрели в окно.

Могильников бежал от вокзала с ружьём в руках. Поезд набирал ход. Роман, Эдкевич и Элина устремились в тамбур. Суровая проводница уже собралась было закрыть дверь, как к ней кинулся Валенов и попытался уговорить ее немного подождать. Проводница не согласилась. Дама – очень немаленьких объёмов. Она встала перед Романом, как борец сумо – враг не пройдет! Но Могильников не растерялся, закинул ружье в еще открытую дверь, запрыгнул внутрь и сшиб женщину с ног. «Борец сумо» упал на бедного Валенова, придавив его необъятным животом. Рома сдавлено закряхтел, моля о пощаде.

Посадка в четырнадцатый вагон Юлианы и Киры прошла менее ярко. Но все же не без нервозности. Пока Юля шла к своей полке, фыркая и брезгливо уворачиваясь от торчащих с верхних полок ног, она все же несколько раз угодила в них лицом. Поэтому первым делом, добравшись до своего места, девушка крест-накрест брызнула парфюмом, потом перекрестилась сама, добавив: «Боже, убереги меня от чумы и холеры».

– Какие умные слова! Не тормози, проходи уже! – подтолкнула её Кира, – пробку в вагоне создала!

Юля обернулась, за ней действительно образовалась очередь из солдат и вахтовиков, которая тянулась до самого тамбура. Выражения лиц у граждан были такими, словно каждый из них уже держал наготове заточку…

Но вернемся во второй вагон, где ехал Роман Валенов. Здесь было полно детей. Огромное количество вечно плачущих и орущих карапузов от двух до 48 годиков и у каждого имелись свои проблемы. Тем, кому два – необходимо внимание. Те, кому пять – постоянно спорили друг с другом, чья машинка круче, у кого самый классный папа. Тяжелее всего было тем, у кого вместо трех веснушек на лице было четыре – с ними не хотели играть, и потому они ревели. От того что они ревели, ревели и те, кто был их младше. Мамы пытались успокоить тех, кто ревет. Их папы сбежали в вагон-ресторан. Те, кому за сорок лет не ревели, а орали на весь вагон, потому что никак не могли договориться, что лучше – карбюратор или инжектор? В итоге, большая часть группы Валенова ехала в орущем и ревущем вагоне. Плюс ко всему, ревела ещё и Лея, потому, что Миша не обращал на нее внимания.

Туристы собрались в одном купе, уселись на боковых местах. Никто не разговаривал. Все думали только об одном: «Когда же это все кончится!?». Ещё и Роман «успокоил», сообщив, что поезд прибудет на нужную им станцию «Курья нога» только в семь утра на следующий день. Значит, еще полдня и ночь им придется ехать под такой аккомпанемент. Могильников сбежал в вагон-ресторан – пить. Опять пропал Эдкевич. Сначала он пошёл за патологоанатомом, но по пути неожиданно пропал. С фотоаппаратом в руках.

В вагоне было жарко и душно, однако кондиционер не включали, впрочем, его и не было. Окна открывались лишь в двух купе, но там сидели бабушки с детьми, которым даже в жарком вагоне было холодно и откуда-то дуло, поэтому речи о том, чтобы их открыть и не заходило.

– Ребята, – наконец заговорила Элина, – раз время есть, давайте тогда нормально познакомимся?

– Я спать, – тут же произнес Дарьян с верхней полки, воткнул в уши наушники и отвернулся к стене.

Роман хлопнул ладонями по столу, открытая бутылка с водой упала на пол, вода вылилась.

– Виноват, простите, – извинился он и поднял бутылку.

– Спасибо, Роман Александрович, я даже попить не успела, – фыркнула Элина, – зачем вы по столу-то стучали?

– Хотел предложить пообедать… – развел он руками.

Лея зачем-то сдернула одеяло с третьей полки, где лежал свернутый матрас. Он, конечно же, скатился на голову Тощему, который сидел на нижней «боковушке». Мишка чихнул, все засмеялись. Лея поникла.

– Чего ржете, у меня аллергия на пыль! – завопил Худогубкин. Глаза его покраснели, Мишка принялся чихать каждые две минуты. Лея присела рядом с ним с виноватым лицом.

– Прости меня, – извинилась она.

– У меня в рюкзаке аптечка с лекарствами, кто-нибудь, достаньте, пожалуйста! – продолжал пищать Мишка, поминутно чихая и все больше краснея.

Рюкзак Тощего на багажную полку убирать не стали – он неподъёмный. Потому его положили под стол. Рядом сидела Элина, она и пришла на помощь Тощему. Девушка достала из рюкзака аптечку, вернее, достала огромный мешок, набитый таблетками и принялась доставать из него все подряд, выкладывая на полку между собой и Эдкевичем.

– Противозачаточные? – сразу заметил тот. Все посмотрели на Тощего.

– Это…Я… – замялся Мишка.

– А что, нужная вещь! – хмыкнул Валенов.

– Мазь от геморроя? – продолжал хихикать Эдкевич.

– Это на всякий случай! – занервничал Тощий.

Наконец, Элина достала таблетки от аллергии и кинула их Тощему. И вот ведь удивительные совпадения. Прямо в момент броска по проходу между купе шел парнишка с пластиковой баночкой, в которой была заварена лапша. Блистер упал прямо в бульончик.

– Извините! – поморщилась Элина, – я нечаянно! Куплю вам другую пачку.

– Купите, – спокойно ответил недовольный мальчишка в очках и всучил девушке испорченную лапшу, – сами и выбросите.

Девушка растерянно подержала в руках стаканчик, вздохнула, подняла глаза от лапши на Тощего. В этот момент Эдкевич щелкнул фотоаппаратом.

– Ты серьезно? – тут же перестала переживать и разозлилась Элина.

– Хороший кадр! – радостно ответил Эдкевич.

– Ты крышку с объектива забыл снять, фотограф, – усмехнулась девушка, и пошла выбрасывать банку с лапшой.

Между тем Кира с Юлианой сидели друг напротив друга и молчали. Юлин смартфон уже не ловил сеть, она скрестила руки, обиженная на своего Марка за то, что тот отправил ее к черту на кулички. Вдобавок ко всему на верхней полке начал храпеть сосед, а напротив, на нижней боковой полке бабулька читала книгу «Жулики Жюля Верна или сто подвигов капитана эмигрантов» и громко, раздражающе смеялась.

– Может, к ребятам сходим? Или чаю попьем, пока здесь никто не буянит? – предложила Кира. Юля отвернулась. Заяц вздохнула, взяла кружку и пошла за кипятком.

В течение дня туристы так и не смогли нормально пообщаться. Долгих стоянок не было, пришлось все время проводить в вагоне. Ревущие дети замолчали лишь к вечеру. Элина несколько раз пыталась втянуть всех в беседу, познакомиться, сыграть в карты, крестики-нолики, однако что-то постоянно ей мешало. То у Тощего глаза начнут чесаться, то у него голова заболит. То Лея заплачет из-за того, что у ее ненаглядного голова болит. В конце – концов, Эдкевич стал называть Худогубкина аптекарем, а Элину медсестрой. Валенов разглядывал карту, прокручивал маршрут в голове. Он постоянно бурчал под нос что-то, похожее на молитву и отворачивался к окну, чтобы плюнуть через левое плечо. Переживания довели Романа до того, что у него вновь обострился синдром навязчивых движений. Первым это заметил Эдкевич и предположил, что у руководителя началась «ломка».

– Дозу? – прямо спросил он у Романа. Тот выпучил глаза от возмущения. Но отвечать не стал, снова отвернулся к окну.

Могильников весь день провел в вагоне – ресторане. Выпил пива, съел тарелку солянки, зевнул, посмотрел на часы и, наконец, отправился, пошатываясь, в свой вагон. Находиться в общественном месте в нетрезвом состоянии запрещено, поэтому увидев полицейского, который шел в четырнадцатый вагон, Могильников задержал дыхание и резко «протрезвел». Пошел, как по линеечке. Он не пошатнулся, даже когда поезд резко мотнуло на стыке. Патологоанатом, что тут скажешь…

Но по какому же поводу полицейский шел в четырнадцатый вагон? Как вы помните, дорогие читатели, в вагоне, где ехали Кира и Юлиана, следовали домой и граждане, отстоявшие трудовую вахту. Несколько мужичков с красными лицами, изрядно выпив, стали приставать к девушкам. Полицейский шел усмирять дебоширов. Но когда он прибыл к месту событий, то увидел мужичков лежащими с вялыми лицами перед купе, где ехали Кира и Юля. Вагон молчал, все смирно сидели или лежали на своих полках.

Проводница находилась рядом, на ее лице был написан ужас. Юлиана забилась в угол, а Кира стояла в боевой стойке – в правой руке кружка с чаем, на лице – война.

В общем, полицейский составил на Киру протокол за нарушение порядка. Вот такая «справедливость». Бить представителей закона, даже когда они совсем неправы, запрещено. Но спускать с рук полицейскому такое, как выразилась Кира, безобразие, девушка не собиралась. Бывало, еще до того, как стала серьезно заниматься боксом, она совершала маленькие преступления – котлету из столовой могла украсть, или шоколадку с прилавка магазина. Или старшие, которые поначалу над ней издевались, заставляли воровать, или голодной очень была. Навык «ловкие руки» остался при Кире. Нет, дорогие читатели, не подумайте плохого, она – не отрицательный герой, она просто решила проучить полицейского и незаметно вытащила у него из кармана служебное удостоверение.

– А вы документики-то предъявите! – возмутилась девушка, когда служивый дал ей протокол на подпись. Тот принялся шарить по карманам. Удостоверения не нашел. Кира порвала протокол.

– Нет документа – не докажешь, что ты полицейский. Может, жулик? – спокойно констатировала девушка. Тот возмутился, пригрозил применить силу к хулиганке и уже хотел было приступить от слов к делу, но…

– Пошел отсюда, оборотень в погонах, иначе сейчас вместе с ними на полу лежать будешь! – пригрозила Кира, указала на кучку вахтовиков и одного солдата. Полицейский сглотнул слюну, ничего не ответил, отступил, помолчал, а затем развернулся и ушел.

Немного погодя, Кира выкинула удостоверение в окно и спокойно уснула, а Юля еще долго сидела, прижавшись к окну, с одной мыслью в голове: «С кем и куда я еду?!»

Ночь…

Могильников, наконец, добрался до второго вагона и долго не мог залезть на свою верхнюю полку у туалета. Роман не выдержал, решил помочь, Олег Уюкович его прогнал. Свою помощь предложил Дарьян, Могильников согласился. Устроился, но долго не мог уснуть, пытаясь найти ответ на вопрос: «Почему полки в вагонах делают для карликов?» Объяснения этому феномену не нашел, заснул, но ненадолго. То один, то другой пассажир устремлялся в туалет, дверь хлопала и будила патологоанатома. В конечном итоге, ему это надоело. Могильников рыкнул. Больше никто в этот туалет не ходил. Только в тот, что в начале вагона. Стоит заметить, что даже когда туристы на следующее утро покинули вагон, то пассажиры до конечной станции в этот туалет старались не заходить – страшно.

Перед тем, как улечься спать, Тощий заявил, что сильно ворочается во сне, и спать на верхней полке ему небезопасно. Эдкевич уступил ему нижнюю боковушку. Примерно в полночь Тощий скатился и с нее, сел в проходе, держась за руку. Лея во сне почувствовала, что Тощему плохо, проснулась. Мишка Худогубкин увидел «вспышку справа» – просыпающуюся Лею, и быстренько лег на место, отвернулся к стене. «Успел!» Мишка, конечно же, хотел, чтобы его пожалели, но Лее только дай волю!..

Станция…

Однако, сон к нему так и не пришел, а тут и поезд стал притормаживать – станция «Абдубакерово». Тощий выглянул на перрон, вполне себе оживленный, и, несмотря на позднее время, увидел, что неподалеку торгуют копченой рыбой, которую он очень любил. Решил по-быстрому «слетать» до торговки – прикупить пару рыбешек. Не обратив внимания, что поезд стоит на станции всего пару минут, он схватил бумажник, надел сланцы, в шортах и футболке устремился на перрон. Проводница открыла дверь вагона, выпустила пассажира и отошла в служебное купе буквально на минутку, поэтому остановить Тощего она не успела. Худогубкин бежал к торговке, радостно предвкушая, как сейчас вцепится в жирненький, копченый рыбий бочок и, конечно же, не услышал объявление об отправлении поезда.

И вот Михаил Худогубкин, которого друзья и товарищи зовут Тощим, стоит на перроне, в руках держит рыбу и наблюдает за тем, как последний вагон состава скрывается в темноте за семафорами…

Глава 3. Грибочки

Утро. Через час поезд прибывает на станцию «Курья нога». Все уже проснулись, позавтракали, стали собираться. Кроме Могильникова – он спит. Отсутствие Тощего пока никто не заметил.

До прибытия остается полчаса. Могильников спит. Тощего, разумеется, нет.

– Что-то Миши долго нет, вещи не собраны, постель не убрана… – забеспокоилась Лея.

– Там, со стороны Олега Уюковича, кто-то в туалете заперся уже давно. Я больше чем уверен, что это наш аптекарь, – хмыкнул Эдкевич, – не переживай!

Но в это утро нервничала не только Лея. У Валенова сердце от волнения стремилось выскочить из груди и покинуть организм. «Что-то неважное происходит, или уже произошло…» – думал он про себя.

– Роман Александрович, с вами все в порядке? – заметила Элина, заплетая косы.

Роман смотрел в окно, погруженный в свои мысли, молчал, не реагировал на вопросы.

– Роман Александрович! – громче повторила Элина. Валенов, наконец, повернулся к девушке.

– Просто не выспался, – не стал говорить о своих предчувствиях Роман, и обратился к Эдкевичу, – дойди до туалета, постучи в дверь, поторопи Худогубкина.

– Ну и фамилия у нашего аптекаря! Боитесь, чтобы он себя в унитаз не смыл? – пошутил тот и получил тычок в бок от Элины.

– Не смешно вовсе, – добавила Лея и надулась.

Самыми спокойными были Дарьян и Могильников. Первый сидел в огромных наушниках, слушал рок и дремал. Второй спал.

– И разбуди по пути Могильникова, – уже вдогонку попросил Роман.

Эдкевич тут же притормозил и испуганно посмотрел на Валенова: «Разбудить Могильникова!?»

– А что тебя смущает? – не понял реакции Валенов.

– Дайте мне хотя бы топор или «бронежилетку»! Хоть что-нибудь! – совершенно искренне запаниковал Сергей.

Роман недовольно посмотрел на парня, тот сник, кивнул головой, и медленно поволок ноги в конец вагона. Однако будить никого не пришлось. Олег Уюкович уже сидел на нижней полке, одетый и собранный, обнимал свое ружье и смотрел в окно.

– Эм, Роман Александрович, он уже собрался – доложил, вернувшись Эдкевич, чем вызвал немалое удивление у компании.

– Он же пару минут назад храпел на весь вагон! – напомнила Элина, выглянула в проход. – Удивительный человек! – она покачала головой.

– Просто он не с нашей планеты, – пошутил Эдкевич, – в этом его секрет, – и вновь отправился в конец вагона к закрытому туалету.

Пришла проводница, попросила сдать белье с места, где спал Тощий. Валенов ответил, что как только молодой человек, который спал на этом месте, вернётся, он незамедлительно все сдаст!

– Так никто тут с ночи и не спал, – удивилась проводница.

Валенов подавился чаем. У Леи затряслись руки.

– То есть? – спросила Элина.

– Как с ночи?! – закричала Лея.

Эдкевич, между тем, стучал в дверь туалета – тишина. Из другого вагона пришел проводник.

– Молодой человек, вы дверь сломаете, – буркнул он, – санитарная зона, туалет уже закрыт.

– Вы не поняли, там товарищ мой заперся! – возразил Сергей.

– Сомневаюсь, иначе проводник знал бы об этом, – недовольно проворчал мужчина и сам постучал в дверь. – Есть кто живой? Санитарная зона, выйдите пожалуйста!

В ответ – тишина. Проводник достал ключ, открыл дверь – пусто.

– Я же говорил, – усмехнулся он.

Эдкевич смутился, вернулся в купе, и увидел, рыдающую Лею. Элина подавала валерьянку по очереди то ей, то Валенову. Один лишь Дарьян был спокоен, он дремал, сидя в наушниках.

Роман тут же кинулся к Эдкевичу:

– Он в туалете!?

Сергей отрицательно помотал головой. Лея разрыдалась еще громче. Элина принялась ругаться с руководителем, упрекая его в безответственности.

– Ребята, что здесь происходит? – не понял Эдкевич.

– Оказывается, Худогубкина здесь с ночи нет! – ответил Роман. На упреки Элины он не отвечал, растерялся. К такому руководитель готов не был.

Подошел проводник, с которым Эдкевич встретился у туалета, поинтересовался, что тут происходит.

– Пассажир пропал ночью, худенький такой, тут сидел, помнишь? – ответила его толстая коллега.

– У меня в четвертом вагоне пассажиры на одной станции ночью заходили, – подумав, заговорил проводник. – Я видел у торговки с рыбой на перроне парнишку, худющего такого, высокого. Мария Изольдовна из первого вагона уже ступеньку подняла и дала желтый флажок. Отправление объявили, а тот все рыбу выбирал…

– Это точно был Миша, я уверена, – рыдала Лея, – сердцем чувствую!

– Вы понимаете, что мы на вас в суд подать можем? – набросилась Элина на проводницу, – как вы могли такое допустить?!

Проводница стала заикаться, но проводник решил не сдаваться.

– Уважаемые пассажиры, в наши обязанности не входит наблюдение за каждым, кто едет в вагоне. Ваш турист – не ребенок и должен был понимать, что поезд имеет свойство уезжать со станции! – возмутился мужчина.

– Может, выйдем и поговорим? – сурово предложил Могильников. Во всем вагоне перестали орать дети, двое даже описались. У проводника задергался глаз.

– Э-э-э-э, у меня работы много…молоко пригорает! – пискнул он и через мгновение испарился.

Лея зарыдала пуще прежнего.

– Ребята, нужно срочно сходить с поезда и начинать искать Тощего! – Элина решила не упускать момент и проявить свои командирские способности. – Роман Александрович!

– Наша станция через двадцать минут, на ней сойдём, и будем думать, как нам найти Худогубкина, – решил Валенов, посмотрев на часы.

Эдкевич хихикнул. Все посмотрели на него с серьезными лицами. Даже карапуз, которому на вид было около четырех лет, выглянул с верхней полки соседнего купе, и уставился на Сергея – мол, не вовремя ты, брат, засмеялся.

– Вы чего? – не понял Эдкевич, – просто фамилия у него смешная.

В этот момент в купе подтянулись и Кира с Юлианой.

– Привет! – поздоровалась Элина. – Говорят, что в вашем вагоне переполох случился, – она бросила злой взгляд на Валенова, давая понять, что тот во всем виноват, не уследил за порядком, потерял Мишу и поселил девушек в вагон к вахтовикам.

И тут всхлипнула Лея:

– Миша пропал!

– Как?! – опешила Кира…

Этот вопрос остался без ответа. Поезд подходил к станции «Курья нога».

Станция «Курья нога»…

Туристы стоят на перроне. Поезд ушел. Никто не знает, где искать Тощего, с чего начать. Могильников пьёт, держа Мишкин рюкзак. Лея рыдает. Валенов трясется. Эдкевич…пропал.

Решили пройти через вокзал на площадь – ровную площадку с примятой травой, окруженную лесом со всех сторон. К станции вели две грунтовые дороги: справа и слева. Ближайшие деревни «Простоквасили» и «Орочья яма» находились в двух-трёх километрах от «Курьей ноги», о чем свидетельствовали указатели, написанные, по всей видимости, именно курьей лапой.

Перед входом в маленький одноэтажный вокзал со стороны поляны стояла скамейка, на которой сидел, вернее лежал, свернувшийся калачиком человек. Даже за несколько метров было слышно, как он лязгает зубами от холода. Каково же было удивление туристов, когда они поняли, что человек этот никто иной, как Мишка Худогубкин. Лея бросила рюкзак и кинулась к нему. Из-за туч выглянуло солнце и Тощему показалось, будто свет исходит от Леи.

– Мишенька! – кричала та и ревела. Тощий окончательно открыл глаза, посмотрел на девушку.

– Я умер? – с блаженной улыбкой на лице спросил он. Лея дала ему пощечину. Тощий поморщился, почесал щёку и медленно поднялся, обнимая себя.

– Ребята? – удивился Тощий, – это, правда, вы?

– Как тебя угораздило, чудак? – холодно процедил Дарьян, сняв наушники.

– А я думал, что я умер, – заикаясь и дрожа, пробормотал Тощий, – дайте мне что-нибудь тёплое, пожалуйста.

Лея второпях вытащила из своего рюкзака свитер, надела его на Мишку и обняла. Дарьян достал термос, налил в кружку горячего чая, предложил Мишке, но Могильников остановил его и вместо чая сунул Тощему свою флягу со спиртом. Дарьян закатил глаза, отошел от остальных на несколько метров, попивая чай и осматриваясь. Тощий сделал пару глотков. Юлиана фыркнула и принялась ловить связь.

– Как ты здесь оказался-то? – спросила у Мишки Кира.

– Лучше не спрашивайте…– дрожащим голосом просипел Мишка. События пережитой ночи стояли у него перед глазами: паника, тишина, машина, незнакомец, медведь, инспектор полиции, алкоголик, лошадь, курица, шизофреник, озеро, овраг, ливень… Благо, он помнил название станции, на которую должен прибыть поезд с туристами.

– А почему ты в здание вокзала-то не зашел? Там все-таки теплее, – спросила Элина.

– Вокзал закрыт. Дверь входная заколочена…– выговорил Тощий.

Спустя некоторое время.

Группа ждет того, кто должен был их встретить.

– Роман Александрович, а мы точно станцию не перепутали? Тот, кто нас встречает, точно знает, что у нас время прибытия поменялось? – уточнила Элина.

– Точно, – ответил Роман, маршируя из стороны в сторону.

С левой дороги послышался грохот. Он приближался. Лее стало страшно, она вцепилась в руку Тощему ногтями так, что тот заорал. Кстати, Миша теперь уже был укутан в две кофты и куртку, на которую сверху был накинут дождевик. В левой руке он держал флягу со спиртом, в правой – кружку с чаем. Когда Лея вцепилась в его руку, фляга Могильникова упала на землю. Науке ранее не был известен способ моментального согревания организма человека. Здесь и сейчас его открыл Тощий. Достаточно просто пролить на землю немного спирта Могильникова и холод от тела мгновенно отступает, жар бьёт ключом. Когда патологоанатом расчехлил ружьё, Тощий сбросил все свои кофты-куртки и побежал куда-то в сторону. Эдкевич схватился за фотоаппарат.

– Олег Уюкович, вы – страшный человек, – вздохнула Кира.

– Ага, – хрюкнул Могильников и выстрелил в сторону Тощего, но так, чтобы в него не попало. Мишка упал на землю и закрылся руками. Лея кинулась к нему. Рядом с Могильниковым упала утка. В этом время старый УАЗ, который в народе называют «буханка», остановился посреди поляны, чуть дальше места, где лежал Тощий.

– Это за нами? – спросила Элина и многозначительно посмотрела на Романа.

– Час от часу не легче, – фыркнула Юлиана и закурила тоненькую сигаретку.

Из машины вышел невысокий старичок с тросточкой, в валенках, с длинными седыми волосами, заплетенными в хвост, в тельняшке и широких, потасканных штанах с дырками. Несмотря на свой вид старик не вызывал никакого отвращения, наоборот, он был достаточно обаятелен, а аккуратная щетина придавала ему некий шарм. Создавалось ощущение, что перед туристами стоит очень успешный человек, сколотивший по молодости огромную империю, а теперь переехавший в глушь проживать безбедную старость вдали от бурной светской жизни.

– Это что, волшебник? – хмыкнула Кира.

– Дамблдор, – пошутил Эдкевич.

– Бомж с московского вокзала, – вставил свои «пять копеек» Дарьян.

– День добрый, путники, – прокряхтел старичок, – не отведаете ли чаю, пирожков с яичками? – предложил дед.

– С чьими? – спросила Элина.

– Бычьими! – ответил старик. – Курочки померли все от глубокой депрессии…

Тощего стошнило. Старик, увидев, что одному из путников нездоровится, решил воспользоваться моментом.

– А если их ещё сметанкой полить… – он наблюдал за реакцией Мишки.

– Фуу! Прекратите! – хором промычали девушки.

– Ребята, туалетная бумага есть у кого-нибудь? – несчастно пропищал Худогубкин. – Я представил, как он их сметаной поливает и облизывает.

В этот момент Эдкевич жевал батончик, но после слов Тощего, желание доедать резко упало. Сергей выкинул батончик и закинул в рот пару мятных пастилок, чтобы хоть как-то не представлять себе эти пироги.

– Извините, что прерываю, господин комедиант, не изволите ли истолковать, почему этим прекрасным домом на колёсах управляете именно вы? – выдавил из себя Валенов.

– А чем я плох? Мне ружьё дай – я и воевать пойду! Думаете, я ненормальный? – бодро ответил старик и резко переключился на Могильникова: – Вот вы, господин хороший, с виду непохожи на военного человека, держу пари, и стрелять не умеете! Но ведь ружье носите с собой? Так почему же я, хоть и не похож на гонщика, не могу сидеть за рулем? Странный вопрос, – захихикал дед.

– Я… – выговорил Могильников, но его перебил Роман.

– Причем здесь он? Речь о вас, дед! Вы же не мешок с картошкой повезете! – наступал на старика руководитель.

– Ки…! – поправил его старик.

– Что? – переспросил Валенов.

– Мешки с картошкой, вас ведь много, – улыбнулся старик.

– Я не поняла, это он нас мешками сейчас назвал? – протянула Кира.

– Вы себя так назвали, туристики, – махнул рукой дед, – я лишь представиться хотел.

– С чего ты взял дед, что я с оружием обращаться не умею? – Могильников все-таки высказался, ведь слова старика его явно задели.

– Готов поспорить на пятьдесят рулей, что не умеешь! – хитро улыбнулся старик и указал на пролетающую над головами туристов утку. – Попадешь?

– Стоп! – возмутился Валенов. – Никаких споров! Если вы – водитель, то грузимся и трогаемся, некогда нам тут уточками меряться!

Но Могильников, не обращая внимания на слова руководителя, прицелился, нажал на курок и … не попал.

– Мазила! – радостно воскликнул дед. Могильников вскипел, и решил разобраться со стариком по-мужски. Но дед отвлек внимание патологоанатома криком: «О, Боже, какая утка!», непонятным для Олега Уюковича движением выхватил у него ружье из рук, ткнул прикладом в бок и толкнул на землю. Затем он прицелился в Могильникова и добавил: «Пожилых нужно уважать, а не ружья на них наставлять!». Сказал он это очень грозно. Но тут же улыбнулся, воткнул ружье дулом в землю и оперся на него.

– Петр Ильич меня зовут, – приветливо произнес дед, – велено вас встретить и отвезти к Лешему.

Опешили все и несколько минут молча переводили взгляды с лежащего на траве Могильникова на старика и обратно – дед уделал патологоанатома!?

– Леший? – наконец освоился с ситуацией Дарьян, – мы, случайно, не в фольклорный тур отправились?

– Это проводник ваш. Зовут его так, – ответил старик и снова улыбнулся.