Над уровнем неба

ГЛАВА 4

Когда я вернулась домой было уже около полуночи. В коридоре меня встретил весело помахивающий хвостом Лайк, который убедившись, что все теперь дома, со спокойной душой улегся спать на коврик возле двери.

Мама крепко спала, погасив в своей спальне свет. Я осторожно, не включая лампу в прихожей, разделась и прошла в свою комнату. Спал ли Алешка, я не знаю – у него дверь была закрыта, а заходить к нему мне не хотелось.

Честно говоря, мне сейчас нужно было немного — горячий душ и холодная постель. И сон, глухой темный сон без сновидений, без ярких красок и событий, пустая глухая темнота, так что бы проснувшись утром, ничего нельзя было вспомнить.

Постояв полчаса в ванной и наслаждаясь горячими упругими струями воды, я закуталась в полотенце и проскользнула в свою спальню. Устало рухнув на постель, я несколько минут буравила взглядом глухую темноту комнаты, тщетно пытаясь что-то в ней увидеть. И сама не заметила как уснула.

Впрочем, сон без сновидений - это роскошь для меня похоже не позволительная. Мне опять снился Кирилл. Его лицо, такое родное и близкое было живым и настоящим, и я еще во сне, находясь на грани яви и дремы, почувствовала щемящую душу грусть разлуки, и поняла, что сейчас проснусь, а его снова не будет рядом.

-Не уходи, - тщетно просила я ускользающий образ — Прошу тебя...

Но неожиданно черты лица Кирилла стали расплываться и вместо него я увидела Артура.

Мой ангел-хранитель говорил почему-то голосом Алешки:

-Болезнь эта называется разлука... Ты, как ни кто другой, должна знать ее симптомы — ты тоже больна! Больна...

Яркий солнечный луч, нахально путешествующий по лицу, заставил меня открыть глаза. Напротив моей кровати, на диване сидел Алешка и сумрачно буравил меня взглядом.

-Тебя не учили, что без разрешения в женскую спальню нельзя заходить? - я недовольно покосилась на веснушчатое лицо.

-Надеюсь, ты не собираешься мне сказать, что все происшедшее с нами вчера мне просто приснилось? - мое замечание он пропустил мимо ушей.

-Не собираюсь, хотя очень хочется... - Я села на кровати и, не откидывая с ног одеяло, засунула ноги в тапки. - Алексей, выйди мне надо переодеться!

Но он, продолжая делать вид, что не слышит меня, снова спросил:

-Итак, может быть, все же расскажешь, что нам теперь делать? Что делать, если эта сумасшедшая вновь появится?

-А причем здесь «нам»?

-Ну, вчера мне очень показалось, что очень даже причем — Алешка указала пальцем на горло — Она едва мне шею не сломала!

-А мне показалось, что она тебе понравилась... - словно невзначай бросила я.

Похоже, мои слова попали в цель — Алешкины щеки слегка порозовели.

-Ты ошибаешься!

-Да неужели? – я скептически хмыкнула - Успокойся... Ты ей не нужен. Ариэль охотится за мной, ты же просто попал под горячую руку. И можешь не волноваться — если что-то случится, Артур поможет. А теперь брысь отсюда, а не то я тебе и впрямь по шее тресну!

Я запустила в него подушкой.

-А я смотрю, ты ему нравишься, - медленно поднимаясь с дивана, бросил Алешка.

-Кому нравлюсь? - я обалдело уставилась в серые глаза.

-Ну, этому твоему Артуру...

-Ты чего совсем? - покрутив пальцем у виска — Он просто мой ангел-хранитель!

-Ага. - Невозмутимо зашвырнув в меня подушкой, Алешка повернулся к двери — А я просто твой знакомый. Как у тебя все просто Уварова!

-Но...

Но Алешка уже скрылся в коридоре, плотно прикрыв за собой дверь.

«Вот дурак!» - я мысленно отругала его за глупости, которые он тут нес, и мне тут же стало стыдно — все же Алешка еще маленький испуганный мальчишка, которому вчера сообщили о том, что в его привычном мире оказывается не все так просто устроено, как он считал раньше. От увиденного и услышанного любой бы, даже взрослый человек ошалел, чего уж говорить о подростке, находящемся в самом расцвете пубертатного периода!

Встав с кровати, я накинула на себя халат и собралась открыть дверь, но когда потянула за ручку, внезапно остановилась.

Я почувствовала, как ярко запылали щеки.

«А что если это правда? Что если Артура толкает на спасение моей жизни не только чувство долга и ответственности? Алешка был совершенно прав, когда спросил почему его ангел-хранитель не вмешался, для того чтобы спасти от Ариэль!».

-Глупости! – разозлившись, я резко дернула дверную ручку и, захлопнув за собой дверь, направилась в ванную.

Еще три последующих недели прошли ровно без каких-либо происшествий. Ариэль не появлялась, Артур тоже не показывался, однако что-то подсказывало мне, что он не оставил меня, а всегда находится где-то рядом. Может быть, поэтому неприятных падений, синяков, ссадин и ушибов, разбитых чашек, а так же прочих мелких происшествий, кои сопровождают меня всю мою жизнь, стало меньше.

Несмотря на то, что ничего не происходило, я чувствовала как в воздухе что-то собирается. Жара и духота в городе усиливались, служа прекрасными декорациями для моей тревоги. Внутренний голос мне говорил, что Ариэль так просто не отступится — она ударит тогда, когда никто этого не будет ждать. Самое отвратительное было то, что поделать с этим я ничего не могла — от нее не убежать и не спрятаться, рано или поздно она меня найдет и будет лучше, если рядом со мной никого не будет.

Так же мне не давали покоя слова Артура о том, что Алешка скоро станет одним из темных, но мне никак не верилось, что причиной столь трагичного перевоплощения стану именно я.

Но Алешка вел себя как и раньше, разве что стал чуть более замкнутым и немного раздраженным, но это можно было понять. О прошедшем со мной не разговаривал, точнее он вообще мало стал разговаривать, находя себе нехитрое занятие возле компьютера или на коротких прогулках с Лайком. Было такое ощущение, что он на меня обиделся, только стоило мне с ним попытаться заговорить, как он неизменно находил предлог, что бы увильнуть от беседы. Наконец бросив это бесполезное занятие, я перестала навязываться к нему с разговорами.

А спустя две недели позвонил мой отец и сказал, что у него и его жены Елены родился сын. Сына назвали Игорем, в честь папиного деда. Отец просил приехать, посмотреть на своего младшего брата. Я пообещала, что как только выдастся свободное время, то непременно подъеду. Но проходили дни, а набраться сил и позвонить в их квартиру у меня не получалось. Я была искренне счастлива за папу, но отлично понимала, что улыбаться и радоваться маленькому братишке у меня не получиться. А портить им настроение своим несчастным видом не хотелось, тем более что притворяться я совершенно не умею. Да и мне лучше быть подальше от отца и его семьи, пока Ариэль за мной охотится.

Но дни проходили за днями, и ничего не происходило, поэтому чувство страха от предстоящей с Ариэль схватки сгладилось, превратившись в томительное ожидание. Алешка, похоже, тоже успокоился - раньше стены квартиры и металлическая входная дверь ему дарили иллюзию защиты, и лишний шаг за порог квартиры он не делал. Теперь же он стал чаще уходить из дома гулять на улицу. Поэтому я в одиночестве целыми днями валялась на диване, бесцельно прожигая взглядом потолок своей комнаты.

Вот уж не думала, что могло быть хуже. Но оказывается, могло. Не напрасно я так боялась свободного времени. Невозможность хоть как то занять себя, стала причиной усугубившейся хандры. Длинные летние дни, пыльные жаркие вечера были хуже любой пытки.

Есть одна притча о Соломоне и мудреце. Однажды мудрец подарил царю кольцо. На нем было написано - «Все пройдет!». Когда царь был в сильном гневе или тоске он смотрел на надпись и ему становилось лучше. Но однажды настал момент, когда Соломон взглянув на кольцо, не успокоился, а наоборот впал в ярость. В гневе он сорвал с себя кольцо и уже хотел было выкинуть его, но заметил, что и на внутренней стороне, что-то написано. Приглядевшись, он прочитал - «И это тоже пройдет!».

Мудрец был прав. Когда-нибудь это лето закончится. Но, к сожалению, только лето...

Однажды, когда я как обычно осталась дома одна (Алешка с Лайком были на улице, мать на работе), то решила принять душ. Прохладные капли воды по разгоряченному душным июльским днем телу были бы весьма уместны.

Взяв с собой чистое полотенце, я торопливо включила холодную воду и подставила лицо под прохладные струи. Постояв так минут десять, я услышала, как зазвонил мой телефон.

Ругая саму себя, что не взяла мобильник в ванную, торопливо запахнулась полотенцем и выбежала в коридор, надеясь успеть ответить.

… И лоб в лоб столкнулась с Алешкой.

-Ой... А ты что разве не пошел гулять? — я попыталась неловко протиснуться через него в свою комнату, но Алешка загородил собой весь проход.

-Нет. - Каким-то чужим и хриплым голосом проговорил он. - Я кое-что забыл дома.

-Пропусти, пожалуйста, мне надо переодеться... - придерживая на груди полотенце, я заглянула в Алешкины глаза. И то, что я в них увидела, мне не понравилось. Его глаза были мутным, с расширенными зрачками, словно у наркомана или изрядно выпившего человека. Но алкоголем от него не пахло.

Он молчал и не двигался с места, не пытаясь даже на полкорпуса повернуться и уступить место.

-Алексей! - я почувствовала, как зазвенел мой голос — Немедленно дай мне пройти!

Толкнув его, я вдруг резко ощутила, что теряю равновесие — подхватив, Алешка неожиданно прижал меня к стене и впился своими губами в мои.

Испуг придал мне силы, а злость – решимости, и, выкинув руку вперед я как можно сильней заехала ему по уху.

-Ты что совсем?! - от неожиданности и как я надеялась от боли, он отстранился, отпустив меня. - Охренела, да?

-Пошел ты! - я быстро добежала до своей комнаты и захлопнула дверь. От ярости и почему-то обиды меня затрясло, а на глазах заблестели слезы.

Я вздрогнула от резкого удара кулаком в дверь.

-Убирайся! Совсем спятил?! - яростно заорав, я стукнула по дверной перегородке в ответ.

-Что - неужели целоваться с твоим мертвяком, лучше, чем с живым человеком?! – из-за закрытой двери кричал мне Алешка, а я с удивлением слышала как в его голосе ярость перекликается с болью. - Ты ненормальная! Сумасшедшая извращенка!

-Тебя это не касается! - наконец-то натянув на себя джинсы и футболку, я резко распахнула дверь, намереваясь высказать этому малолетнему придурку все то, что он заслуживал. - Совсем никак не касается!

Но стоило мне открыть дверь, как мой запал тут же иссяк.

Алешка сидел на корточках, прислонившись к стене, и плакал, закрыв лицо руками.

Осторожно присев рядом с ним, я положила на его плечо руку.

-Алеш... Ну что с тобой случилось сегодня? Какая муха тебя укусила, а? Успокойся, я уже не сержусь!

Обида на него и в самом деле куда-то испарилась. Глядя на пунцово красное ухо, на котором пульсировала каждая венка от моего удара, и вздрагивающую спину, мне стало стыдно.

-Ну чего ты... - я беспомощно провела по вихрастой голове.

Всхлипнув, он на несколько секунд замолчал, затем вскинул на меня свое потемневшее лицо с неровными дорожками слез и едва слышно произнес:

-Лайка... Лайка машина сбила... Все кого я люблю, они все умирают...

Неожиданности случаются неожиданно. Под этим ненаучным, но, как показывает жизнь, верным утверждением я готова подписаться. И, как правило, плохие неожиданности случаются гораздо чаще чем хорошие.

Этот разговор между мной и Алешкой проходил спустя месяц после того, как Лайка сбил джип. С тех пор между нами, как это принято говорить, словно черная кошка дорогу перебежала. Общались с ним мы мало, и только по крайней важной необходимости. Устав от этой томительной «холодной войны» я решила первой пойти на перемирие с Алешкой. Хотя в глубине души считала, что виноват во всем именно он. Как говорится его за губы никто не тянул и обнимать меня не просил. Но делать каменное выражение лица всякий раз как сталкивалась с ним в коридоре или на кухне сил у меня не было.

-Смирнов, поговорить не хочешь? - я села напротив Алешки. Тот будто не слыша моего вопроса, продолжал яростно давить на клавиатуру компьютера.

-Леш! - я позвала чуть громче.

Та же реакция.

-Ну, все! - разозлившись, я отключила системный блок.

-Тебе чего надо? - хмуро уставившись на меня, проговорил он. Голос был сердитый.

-Поговорить, - как можно спокойнее произнесла я — Желательно с тобой, а не с твоей спиной.

Алешка сидел, слегка покачиваясь в кресле. Он глядел на меня сверху вниз.

-Говори.

Я скрипнула зубами от злости и беспомощности. Как бы мне не хотелось, что бы Артур оказался прав, но случилось так, как он и говорил. Причем произошло это совершенно внезапно — Алешка стал меняться.

Во-первых, ко мне он стал относиться очень отстраненно. Не разговаривал, а если что-то говорил, то услышать от него ничего кроме едких замечаний и не совсем приличных шуток было нельзя. То есть мы и раньше не особенно беседовали, но все же тогда Алешка хоть как-то старался поддержать разговор, сейчас же не было и этого.

Во-вторых, он целыми днями, с утра и до глубокого вечера, стал пропадать на улице. Но где он гулял и чем занимался, оставалось полной загадкой. Теткину квартиру Алешка ездил проведывать теперь один, иногда оставаясь там ночевать.

Но последней каплей для меня стал разговор, свидетельницей которого я стала несколько дней назад.

Однажды, возвращаясь домой из магазина, я увидела как Алешка разговаривает на лестничной клетке с какой-то девушкой. Бледное осунувшееся лицо светловолосой девчонки показалось мне смутно знакомым. И только приглядевшись, я узнала в этом худом нескладном подростке ту симпатичную девчонку из Алешкиного двора. По-моему ее звали Вероникой.

Интересно, что она здесь делает?

Они о чем-то приглушенно, но яростно спорили. Было похоже, что Ника была очень расстроена. Так расстроена, что по ее щекам текли слезы.

Увидев, что я поднимаюсь, Алешка зло бросил ей:

-Проваливай отсюда и не попадайся мне на глаза!

-Но, Алеш... - неуверенно начала было она.

-Вали! - грубо и совершенно по чужому крикнул он ей и добавил такое, что от него я ни разу не слышала.

Бросив на меня короткий взгляд, девчонка, перепрыгивая через ступеньки и негромко цокая каблучками белых босоножек, понеслась по лестнице низ.

Я в изумлении наблюдала за разыгравшей передо мной сценой.

-Это была та самая Ника?

-Да. - Пренебрежительно кивнул он и вставил ключ в замочную скважину.

-Почему ты с ней так разговаривал?

-По-моему тебя это мало касается! - он так резко распахнул входную верь, что я едва не получила ею по лбу.

-Эй! Осторожнее нельзя?

-Извини... - не скрывая в своем голосе равнодушия, бросил мне Алешка и, небрежно скинув кроссовки, скрылся в ванной, так ничего мне и не рассказав.

И вот сегодня, когда Алешка по какой-то неизвестной причине целый вечер сидел дома и никуда не уходил, я решила с ним поговорить.

-И так что же ты хотела мне сказать? - с откровенно скучающим видом поинтересовался Алешка.

-Что с тобой творится?

Он снисходительно пожал плечами.

-Что творится?

Я всплеснула руками:

-Будто сам не понимаешь! После того случая, ты мне и пары слов не сказал! И ведешь себя как-то странно...

Неожиданно Алешка совершенно серьезно взглянул на меня и удивленно поинтересовался:

-Послушай.... Чего ты лезешь в мою жизнь? Ты мне кто - мать, сестра или моя любовница?

Я открыла было рот для достойного столь наглой реплики ответа, но тут же его захлопнула. Меня несколько покоробило его эта «любовница». Тон каким Алешка его произнес, подходил бы для пресытившегося пятидесятилетнего ловеласа, но никак не для пятнадцатилетнего мальчишки.

-Нельзя быть таким циничным!

-Вот как, - он резко развернулся и в упор посмотрел на меня — Ты бы это своему дружку сказала, по которому так убиваешься! А то разглагольствуешь о моем цинизме, а себя в зеркале видела?.. Кстати, а что там с ним случилось? Говорят убить ангела не так-то просто!

-О чем ты говоришь? - я не верила своим ушам — Кирилл не такой как, ты...

-Такой, - резко перебив меня, покачал головой Алешка — Один из тех кто забрал у меня мать!

Я хотела убедить его, что он не прав, что Кирилл лишь делал то, что ему было предписано, что все не так, как Алешка думает.

Но не стала.

По глазам видела, что Алешка мне не поверит. Что он знает свою правду и ничто не сможет его убедить. И он по-своему прав.

-Откуда ты знаешь про Кирилла? - я с огромным трудом произнесла имя своего возлюбленного. Губы двигались словно чужие. – Кто тебе о нем рассказал?

-И это тебя тоже не касается!

Ядовито усмехнувшись, Алешка встал и, включив в коридоре свет начал одеваться.

Я молча смотрела как он шнурует кроссовки, пытаясь придумать хоть какой-то серьезный повод для того что бы он остался.

-Куда ты собираешься? - и торопливо, так что бы опять не услышать в свой адрес это трескуче-злое «тебя это не касается!», добавила — С минуты на минуту мать придет, она будет волноваться...

-Не будет, - он застегнул молнию на куртке — Ей звонила моя тетка, она приезжает завтра. Я возвращаюсь домой!

-Но...

-Пока! - резкий хлопок входной двери окончил наш разговор.

По-крайней мере Алешка не солгал. Мать, пришедшая с работы, подтвердила, что Татьяна ей звонила и сказала, что возвращается из Киева завтра семичасовым поездом.

-Ты, вероятно, этому рада? - заваривая свежий чай, посмотрела на меня мать.

-Почему это?

-Вы в последнее время с ним как терка с луковицей!

Я недоуменно уставилась на мать — какие-то странные аллегорические образы приходят в ее голову для сравнения.

-То есть?

-Притиралась терка к луковице — сплошные слезы...

Я мрачно улыбнулась и прошествовала в свою комнату.

Выключенный компьютер и черный монитор сиротливо смотрелись без Алешки, грустно стоя на компьютерном столике.

Раздевшись, я устало плюхнулась в постель. Последние несколько дней солнце палило нещадно, и даже ночь не приносила свежести и прохлады. Да к тому по всей Московской области начали гореть торфяники, и в приоткрытое окно влетал явный запах гари. Этот запах тревожным клубком сворачивался на моей груди. На душе было тягостно…

Я вспоминала, с каким отвращением Алешка говорил о Кирилле. Ему было интересно, как можно убить ангела... Но на этот вопрос я и впрямь не могла дать ответ. Кирилл умер не как ангел, он погиб, будучи человеком. Погиб, спасая меня...

Захотелось плакать – навзрыд, яростно выплескивая все, что накопилось на моей душе, чтобы стало хоть чуть-чуть, хоть самую малость, но легче.

Но слез не было, не было никакого избавления от тупой ноющей тревоги и боли. Может быть, во всем виновато это проклятое лето, которое душило Москву своими безжалостными жаром и удушливым смогом... Нечто похожее со мной уже было, правда, не наяву, а во сне. Той, единственной ночью, проведенной в Пограничье вместе с Кириллом. Нашей последней ночи вместе…

…Тогда мне приснилось море. Яркое синее, даже слишком синее море и синее небо. Где-то за горизонтом, море и небо сливались в единую полосу. На спокойной синеве морских волн отражалось солнце. Я стояла на краю старой коричнево-ржавой баржи под его палящими лучами.

Было жарко. Ветер, едва касающийся морской глади, облегчения не приносил. Наоборот, с каждым его порывом я чувствовала нестерпимый жар.

Ветер приносил с собой частички песка, разбрасывая по ржавой, словно изъеденной палубе оранжево-рыжие песчинки. Я не понимала, почему стою здесь на этом старом корыте, сходя с ума от такой же ржавой нетерпимой жажды.

А ветер с каждым порывом становился все жарче и жарче... Воздух превратился в раскаленную добела пыль. Песок не давал дышать, забивал нос, сушил и горячим обручем сдавливал горло, не давая дышать...

По ржавой барже со сторону кормы пошел гул, словно кто-то старательно делал пробоину. Бам-бам-бам...

Бам! Бам!..

Я проснулась от того, что в дверь усиленно барабанили. А за окном все еще была ночь.

Кирилл стоял спиной ко мне.

-Что случилось? – паникуя, я резко подскочила и хотела встать на пол и сразу же встретилась носом с холодной гладкой поверхностью деревянного пола. Приятная прохлада половиц немного охладила пылающий лоб и щеку. Вставать не хотелось совершенно — было лень даже пошевелить рукой.

Кирилл торопливо схватил меня в охапку и посадил обратно на диван.

А в дверь между тем продолжали барабанить, и каждый удар колокольным эхом отдавался в моей голове.

-Сиди. - Голос Кирилла звучал глухо, словно из далека, а я все никак не могла унять дрожь в теле.

-К-кто это? - язык меня слушался плохо.

-Открыто... - глухо обронил Кирилл, не отвечая на мой вопрос.

Дверь открылась сама. Кирилл закрыл меня собой, но я все равно высунулась из-за его спины.

И хотя я не могла толком разглядеть неизвестных, но судя по реакции Кирилла, гости были мало того нежданные, но к тому же и нежелательные.

Темные фигуры шевельнулись и зашли в комнату. Их оказалось трое. Когда неяркий свет керосиновый лампы осветил их лица, я вздрогнула и вжалась в дальний угол дивана.

Было от чего. Их лица шевелились, словно отдельно от тела. Если то что было передо мной, вообще можно было назвать лицом. Они были покрыты черной движущейся массой. Эта масса непрестанно меняла свою форму, покрывая своих хозяев черной живой броней. Горящие глаза как буравчики выглядывали из под нависших бровей.

Меня затошнило. Я сразу поняла, что это была за масса — такой же огонь был на руках Кирилла, когда на меня напал Зубаков со своими придурками…

Но этот огонь окутывал всех троих плотной чешуей. Так вот почему Кирилл отказывался показать мне свое лицо! Его лицо было таким же!

Неожиданно раздался приятный вкрадчивый голос:

-Приветствую вас... Добро пожаловать Светлана Николаевна! - незнакомец, стоявший посередине сделал еще шаг вперед и протянул мне свою руку.

Думаю не стоит говорить о том, что и рука его выглядела не лучше, чем лицо.

-Мы с вами знакомы? - севшим от испуга и от ангины голосом просипела я.

-К сожалению нет. Но сейчас мы это исправим! Я — Феликс! - незнакомец упорно протягивал мне свою руку, пересилить себя и пожать которую я не могла.

Кирилл раскинул свои руки, загородив меня от страшной троицу.

-А со мной я думаю тебе знакомиться не стоит! – этот голос я уже где-то слышала. Так это Ариэль! Здесь она выглядела, словно главная героиня из фильма ужасов! Колени подогнулись, и я мертвой хваткой вцепилась в Кирилла.

-Оставьте ее в покое! – рявкнул Кирилл.

-Так вот из-за кого у моего юного наставника случилось столько проблем! - Феликс будто не слышал Кирилла. Он сделал еще шаг ко мне и обошел диван со стороны.

Я увидела в глазах этого существа легкую усмешку и презрение.

Кирилл не стал ему ничего говорить, лишь плечи его окаменели.

-Не понимаю, и что он нашел в вас... При всем моем уважении. - Феликс не сдержался и из его груди вырвался колючий смешок.

-Тебя это не касается! – холодно бросил Кирилл.

-Касается! - низкий дребезжащий голос, зло прошелестел прямо над моим ухом.

Я испуганно шарахнулась, прижавшись к Кириллу. Прямо возле моего лица светились ненавистью два черных глаза.

Я услышала, как зарычал Кирилл, надвигаясь на темную фигуру.

-Ариэль, не пугай девушку! - Феликс мягко отстранил ее в сторону. - А то Кирилл тебя покусает!

Тихо рассмеявшись, Феликс и сам отошел от нас на приличное расстояние.

-Кирилл у нас всегда был слишком сентиментальным... Считая, что в нем еще осталось что-то от человека — словно заботливый отец, пожурил его Феликс — Я всегда наблюдал над тем что ты делаешь... Ты уж прости мое стариковское любопытство - эти твои гонки, машины, прогулки среди людей, увлечение литературой... Наивно, да к тому же неинтересно! Тебя же предупреждали, что до добра это тебя не доведет!

-Вам не понять! - сухо процедил Кирилл. - К тому же могу сказать, что ваши интересы меня не заинтересовали!

-А вот не надо! Не надо считать себя лучше нас! – рокотал Феликс, усиленно жестикулируя руками. Или что там у него было.

-Лучше! Он лучше вас! – крик сам слетел с моих губ. Испугавшись своего поступка, я решила, что меня испепелят на месте. Но никто даже и слова не произнес.

Феликс оглянулся на своих провожатых. Ариэль и еще один, пока неназванный герой этой сцены отрицательно покачали головами.

-И все же я не понимаю, - задумчиво произнес Феликс, глядя на Кирилла, который крепко обнимал меня своей рукой. - Неужели у тебя не было соблазна сделать ее своею dominan[19]? Она все равно обречена, неужели ты не понимаешь? Сколько же терпения и выдержки ты должен был проявить!

Феликс округлил, будто от восхищения глаза. А затем прищурившись добавил:

-Быть может, это Светлана не решилась сдаться без боя?

Ариэль сухо хмыкнула, цепляясь своими бисеринками глаз за мое лицо. Взгляд ее алчный и скользкий мне пришелся весьма не по душе.

Ответом ему было лишь презрительное молчание. Неожиданно Кирилл добавил с легкой усмешкой в голосе:

-Но удержаться действительно было сложно.

Впрочем, произнес он это спокойно, словно говоря о ком то постороннем, а не о самом себе.

-Mirum in modum[20]! - с сарказмом произнес третий из них, молчавший до сих пор.

-Да, Ахав, и я был удивлен это невероятной ситуацией! - Феликс согласно кивнул. - Кирилл таким самообладанием как у тебя похвастаться может далеко не каждый из нас. Не знал старик, не знал я, что может существовать такая внутренняя сила. Бороться с таким соблазном, нарушать все правила и забывать о своих обязанностях, забыть о своей душе! Если бы не увидел собственными глазами, ни за что бы не поверил!

Бурный восторг Феликса оставил Кирилла совершенно безразличным. Он застыл, словно мраморное изваяние, пряча под своим черным балахоном все эмоции. А эмоций, судя по окаменевшим плечам любимого было много и они были отнюдь не радужные.

-Забыть о своей душе? - Эти слова резанули меня. О чем говорит это чудовище?

Кирилл не ответил.

-Да, да, да. – Уродливая фигура подошла ко мне, и длинный палец ткнулся мне в грудь. Впрочем, Кирилл тут же отбросил его руку - Светлана Николаевна, вы что же не знали, что нынешнее состояние Кирилла, есть его наказание за содеянные грехи земные? Что, неужели он ничего не рассказал вам? Кирилл должен был отработать свой срок, выполнять свои обязанности безукоризненно! И вечный покой был бы ему обеспечен. Конечно не рай, но все же... А он что же?

-Что?.. - мой голос дрогнул. Постепенно я начала понимать, о чем говорит Феликс.

-А он! — Феликс радостно продолжил свой рассказ — Наплевал на все правила и законы, мало того, что вмешался в судьбу человека, но и рассказал вам все. Перестал выполнять свои обязанности! Тем самым обрекая себя на века серости и уныния. И всего этого не случилось бы если бы не вы, многоуважаемая Светлана Николаевна.

Из-за всех этих погонь у меня из головы совсем вылетело, что Кирилл перестал отлучаться для своей работы.

-Он искупил уже все, что совершил прежде! - я в бессилии швырнула эти слова нагло ухмыляющейся роже Феликса — И заслуживает, что бы его освободили!

-Он заслуживает, что бы его уничтожили! – Ариэль в нетерпении подалась вперед – Как впрочем, и тебя!

Кирилл сжался, словно тугая пружина, готовый вот-вот прыгнуть на всю их веселую компанию. Я прекрасно понимала, что его сдерживает только мое присутствие.

-Как трогательно! - Ахав похлопал в ладоши — Если бы я мог плакать, наверное, уже утонул в луже собственных слез.

Я мысленно пожелала утонуть ему кое в чем другом, гораздо менее романтичном. Даже хихикнула, представив сию занятную картину.

От Ахава не ускользнул мой смешок, и он вдруг резко подлетел ко мне.

-Нет! - Гневный рык Кирилла, заставил его отпрянуть к стене. Кирилл же заслонил меня собой, разомкнув руки, загораживая меня от них.

-Ахав, не обижайся! - Феликс мирно раскинул руки — Она всего лишь человек! Человек — создание несовершенное, а подчас нелепое и уж конечно беспомощное!

Последние слова Феликс произнес со зловещим налетом, так, что меня даже дрожь пробила.

-Что вам нужно? - нетерпеливо спросил Кирилл, порядком устав от затянувшегося разговора. Меня резко прошил страх — я вдруг поняла, что ответ Феликса мне совершенно не понравиться.

-Я бы хотел вам кое-что предложить! - Феликс самодовольно плюхнулся на свободный стул. - Предложение, я думаю, вас заинтересует.

Язвительно усмехнувшись, Ахав согласно кивнул.

Кирилл, отчего-то пришел в негодование, черный балахон так и заходил ходуном, а я непонимающе на него уставилась — что происходит?

-Что? - спросила я, голос был чужой и какой-то безжизненный. Да и вообще все вокруг будто бы плыло — мне так и хотелось стать маленькой, словно мышка, забиться куда-нибудь в угол и уснуть. И спать, спать, спать...

-Эй! - сильные крепкие руки посадили меня на диван. Это Кирилл. Я похоже на несколько мгновений выпала из реальности. Его голос был полон тревоги — Тебе плохо?

-Да нет, все нормально... - чуть слышно шепнула я, преодолевая сильную слабость.

-Очень жаль! - не сводя с меня немигающих глаз, хохотнула Ариэль.

Кирилл буквально кипел от злости. Его низкое гневное шипение почти заглушило все остальные звуки.

-Если еще раз!

-Ариэль, полно тебе девочка! Ты же видишь, как болезненно реагирует на наши милые шутки Кирилл! - голос Феликса звучал мягко, а взгляд был полон ненатурального сочувствия. - Не нервируй хозяина дома!

-Так вот, - Феликс закинул ногу на ногу — Вернемся к моему предложению.

-Нет! - снова взревел Кирилл.

-На этот раз я обращаюсь не к тебе — Феликс буравил меня своими черными страшными глазами, - а к нашей милой даме — Итак леди, не хотели бы вы спасти нашего героя из его сегодняшнего положения, даровав ему свободу и жизнь, впрочем, так же как и самой себе?

Не могу не согласиться с тем, что предложение было очень заманчивым. Вот только пока я не услышала главного — что эти трое требовали взамен своего столь щедрого предложения?

-Вопрос с Прокураторами мы уладим сами — вам не надо будет ничего делать! - продолжал свою песню Феликс. - Да и я не стану сообщать никуда о происшедшем инциденте. Вам нужно лишь...

Тут Феликс сделал театральную паузу и обвел всех присутствующих взглядом.

-Что? - голос Кирилл глухо зазвучал в наступившей тишине.

-Быть счастливыми! Быть вместе! - Боже, да ему просто лозунги на выборах скандировать надо — настолько искренним был его голос! Я ушам своим не поверила — и всего-то?

Однако Кирилл радости по поводу предложения Феликса не испытал. Я непонимающе уставилась на любимого — что не так?

Кирилл резко отвернулся от меня, и настороженно бросил из-за спины.

-Ты должна стать моей dominan.... Моей любовницей, невестой темного... Стать одной из нас!

Я вздрогнула. Пожалуй, впервые за все время я всерьез задумалась о своей душе и о нежелании Кирилла превратить ее в пыль... Обречь на вечные муки то, что ему дороже, чем моя жизнь. И впервые этот выбор стал передо мной всерьез. Может быть тому виной все пережитое ранее, а может быть то, что я видела сейчас страшные черные фигуры, которые буравили меня своими бездушными пустыми глазами. Но если ценой этого будет выбора будет Кирилл, то — да. Я готова.

-Я готова... - едва слышно прохрипела я. Язык совершенно распух и едва двигался. Впрочем, мысли оставались ясными, несмотря на жар.

Плечи Кирилла устало поникли, он тихо пробормотал:

-Светлана, нет... Что ты говоришь...

-Ариэль, Ахав, вы только послушайте! - ликовал Феликс — Какое самопожертвование! Какая любовь! Давненько я так не веселился!

Судя по всему его «товарищей» мой ответ не настолько вдохновил, что бы радоваться и танцевать. На лице Ариэль было ясно видно раздражение, затянувшейся беседой, а Ахав вообще смотрел куда-то в окно.

Но, несмотря на это их пессимизм и равнодушие нисколько не повлияло на настрой Феликса.

-Ну вот, - он чуть ли в ладоши не хлопал — Дело осталось за малым! Кирилл не вредничай! Девушка же не против!

-Ну, давай же — едва слышно прошептала я — Соглашайся! Пожалуйста!

Неожиданно Кирилл повернулся ко мне и в упор взглянул мне в глаза. Из полумрака черного балахона я смотрела на родные глаза, наполненные страшной мукой.

-Я не могу решиться на это! - наконец вымолвил он, отводя от меня свой взгляд.

-Кирилл у тебя и так из-за меня неприятности, и если есть возможность помочь...

-Замолчи! - он зарычал на меня. - Я не хочу, что бы ты мне помогала!

-Значит, не хочешь! - таким тоном, словно бы перед ним сидел провинившийся третьеклассник, произнес Феликс.

-Я так и думал, что это бесполезная трата времени, Феликс! - Ахав поджал тонкие губы и снова окинул меня своим ледяным злобным взглядом.

Повисла пауза. И никто не решался заговорить первым. Я понимала, что еще чуть-чуть и мое сознание окончательно отключиться — нужно воды, хотя бы глоток воды! Горло просто сводила судорога. Помимо страха на меня вдруг накатила такая усталость, что мне вдруг стало все равно.

Минута убегала за минутой, но в комнате как будто нажали на кнопку «Стоп», все застыли, не говоря, ни слова.

Первым тишину нарушил Феликс. Хмуро смерив нас с Кириллом взглядом, он поинтересовался:

-Это твое окончательное решение?

-Тебе нужно еще какое-то подтверждение? — огрызнулся Кирилл.

-В таком случае… - Феликс медленно повернулся и вдруг Ариэль и Ахав оказались за спиной Кирилла, крепко держа его за руки. А меня оттащил к двери Феликс. Сопротивляться я уже не могла, да и если бы могла, толку от этого никакого не было.

-Что?! Что ты хочешь? – извиваясь в тщетной попытке вывернуться, хрипел Кирилл – Отпусти ее!

-Должен же я наказать тебя за предательство! – Феликс удивленно приподнял брови – А ты как думал? Что тебе все сойдет с рук?

-Он вообще не думал! – ядовито поддела Ариэль.

-Если хочешь ее еще раз увидеть, то тебе придется согласиться на маленькое представление!

-Что тебе нужно?! – рыча от бессилия, прогремел Кирилл.

-Ты, кажется, любишь гонки? – Феликс неожиданно усмехнулся – Вот и порадуй старика.

-Что? – ошеломленно выдохнул Кирилл.

-Я думаю, Ариэль составит тебе достойную конкуренцию! А самым интересным будет главный приз – не без удовольствия кивнул на меня Феликс – такой желанный для тебя! Не правда ли весьма захватывающая гонка будет?

-Обещаю! - Ариэль усмехнулась, алчно буравя меня своим взглядом. – Обещаю приехать первой!

-Нет! – в бешенстве вырывался Кирилл – Света!

-Кирилл! – я едва цеплялась за окружающую действительность.

Но наконец весь окружающий мир расплылся и я куда-то провалилась. Последнее, что я помню, так это страшные черные руки сжимающие мои запястья, словно наручники…

С неба лило так, что казалось, сорвались все небесные краны. Сплошная серая пелена дождя стояла вокруг, не пропуская сквозь себя ни звука. Время, которое и так давно потеряло всякий смысл, растекалось прозрачными каплями по моему горящему от жара телу, не давая сориентироваться, какое же сейчас время суток. Или раннее утро или поздний вечер... Все равно!

Было даже не холодно. Джинсы и футболка давно уже стали мокрыми насквозь, соединяя меня воедино с холодным московским ливнем. А ветер, который был здесь на уровне двадцатого этажа гораздо сильнее, чем там внизу настойчиво пытался сбросить меня вниз. Руки крепко сжимали металлические перильца, отделяющие меня от страшной пустоты бездны. Место для обзора было выбрано весьма удачно — просматривались все близлежащие районы.

До рези в глазах я всматривалась в противоположную сторону проспекта, пытаясь разглядеть сквозь сумрачную стену воды, когда черный БМВ покажется из-за поворота. Этот район я не знала. Огромное озеро и высокие многоэтажки казались совершенно чужими и незнакомыми. Стальную гладь искусственного водоема вспенивали многочисленные капли дождя, словно вода в озере закипала.

-И на что ты надеешься? - необычайно красивый голос, с легкой усмешкой сделал ударение на последнем слове.

Здесь, на земле, Феликс выглядел намного симпатичнее. Я с ненавистью посмотрела в идеально красивое лицо. Его длинные медные волосы, небрежно убранные в пучок, широкие скулы и перекинутый через плечо клетчатый шарф, придавали ему сходство с шотландскими горцами, веками, воевавшими на живописных горных долинах. Только килта с волынкой не хватало. Феликс на этой огромной высоте чувствовал себя превосходно. Он стоял на самом краю крыши, не боясь упасть вниз. Конечно, ему страх был не ведом... Не то что мне! Я выше четвертого этажа, даже и не поднималась никогда!

-Вам, в самом деле, интересно? - ядовито поинтересовалась я, снова переводя взгляд на проспект. Да уж, темные постарались — куда ни посмотри, не было ни одного человека, ни автомобиля. Да чего уж там автомобиля! Люди даже форточки позакрывали! Мне даже думать не хотелось, каким образом они добились столь массового паралича в этом районе Москвы... Массовый наркоз или внушение трепета и ужаса? Сиди дома под одеялом и носа на улицу не показывай...

Зато поглазеть на представление явилось десятка три темных, не меньше! Если не брать в расчет тех, кого я не видела. Они молча стояли на крыше, внимательно смотря вниз, ожидая когда появятся автомобили Кирилла и Ариэль.

-А ты и впрямь забавная! - криво усмехнувшись, пожал плечами Феликс.

Я ни чего не ответила, потому, что увидела летящий на бешеной скорости черный БМВ, в задний бампер, которого плотно дышала ярко красная легковушка. Машины гнали с огромной скоростью, оставляя за собой фонтаны брызг, будто пытались разрезать надвое эту дождливую стену.

Казалось, что мое сердце замерло, а дыхание остановилось. Черный автомобиль отчаянно петлял, круто срезая на поворотах. Но настырная красная машина виртуозно повторяла каждый его маневр.

Черный автомобиль взметнулся вперед, оставляя преследовавшую его машину на пару корпусов позади. Поворот, еще один и... - тут я судорожно вцепилась в холодные поручни — БМВ занесло! Отчаянно виляя, машина пыталась вернуться на прежний курс.

Невероятным казалось то, что Кирилл сумел удержать автомобиль на скользкой дороге! Но преимущество он уже потерял...

Одной рукой продолжая крепко держаться за холодный металл, другой я стерла водяную пленку, застящую глаза. Вот автомобили оказались скрыты от глаз зрителей небольшим четырех этажным строением. Прошло целых две секунды, прежде чем красная машина показала свой капот из-за угла дома. Следом за ней, но на достаточно большом расстоянии взметнул воду черный БМВ.

Кирилл резко увеличил темп, почти вдвое уменьшив расстояние между ним и Ариэль. Он вел свою машину отчаянно и вместе с тем хладнокровно. БМВ на бешеной скорости сокращал метр за метром отрыв. Черный джип брал поворот за поворотом, поднимал тучи брызг! Ему оставалось еще немного...

«Ну же! Пусть у красной машины лопнет колесо или откажут тормоза! Ну хоть что-нибудь! - я с отчаяньем цеплялась за поручни, моля о чуде.

В том месте с дороги был срезан асфальт - проводились ремонтные работы. Сразу после этого следовал крутой поворот, и дорога шла по прямой к дому, на крыше которого мы стояли. Рабочие побросали всю ремонтную технику, когда в спешке покидали улицу. Длинные деревянные доски были небрежно скинуты на асфальтоукладочник, отбойные молотки и лопаты лежали прямо на дороге. Все свидетельствовало о том, что люди сильно торопились покидая свое рабочее место.

Красная, теперь я уже могла разглядеть, что это была Ауди, великолепно прошла это сложный участок дороги и свернула к финишу.

У меня потемнело в глазах, когда я поняла, что Ауди приедет к финишу первой.

Все! Это конец...

Руки едва не разжали поручни. Я собралась было закрыть глаза, что бы не видеть дальнейшего, но тут я увидела невозможное!

Черный БМВ на огромной скорости взметнулся по доскам. Он словно по трамплину, взлетел над землей и тут же приземлился на другой стороне дороги. Прямо перед носом у Ауди! Кирилл выиграл гонку!

Еще пара мгновений и сильные руки крепко обнимали меня за плечи.

-Кирилл! - я хрипло выдохнула, повисая на нем. Не думала, что мне придется еще раз прижиматься к его груди, чувствовать аромат его кожи! И только сейчас я почувствовала как мне плохо — ноги совершенно не слушались, а тело сотрясала дрожь. Температура у меня, наверное, под сорок — если бы не дождь и ветер, то кровь давно бы уже свернулась! - Мне плохо, Кирилл!

-Я здесь! - его губы ласково шептали над моим ухом. - Держись...

-Я выиграл! Как договаривались — она моя! - голос моего любимого был тверже стали — Представление оправдало ваши ожидания?

-Вполне. - Холод в глазах Феликса ни на минуту не давал забывать о том, что еще не все кончено. - Осталось дело за малым...

Кирилл закрыл меня своей спиной.

-Мы же договаривались! - едва сдерживая ярость, пророкотал Кирилл.

-Ты не понял! Я своему слову верен. Вами все равно займутся Прокураторы. Только как мне кажется, раз девушка остается с тобой, она должна видеть истинное лицо своего любимого! - Феликс мрачно взглянул на Кирилла, и мне окончательно подурнело, а в глазах потемнело. - Вот это тебе подарок Светлана! Прощай!

И в этот момент Феликс, резко взмахнул рукой.

-Нет! - отчего-то Кирилл дернулся, словно бы его током ударило.

Перед моими глазами мелькнули глаза, искаженные ужасом и болью. А на чьем-то смутно знакомом лице плясали черные языки пламени. Мир окончательно перестал существовать для меня, и я потеряла сознание.

Я снова плыла по морю. На этот раз вода не была кислотно-синего цвета, а спокойного бирюзового. Было тихо и хорошо.

Спокойно так.

Волны мягко покачивали меня, неспешно унося куда-то к линии горизонта. Не требовалось никаких усилий. Ничего не надо было делать... Только вода плескалась, иногда попадая в глаза и в нос. Приходилось отплевываться. А вода все лилась и лилась... Вода.

Кто-то усердно устраивал мне душ. С трудом разлепив мокрые ресницы. Она узнала тревожную ночь в любимых глазах.

-Света, ты слышишь меня? - его голос звенел, наполненный тревогой. - Прошу тебя скажи, хоть слово!

Я честно пыталась выдавить из себя хотя бы звук, но опухшее больное горло явно было против этого. Вместо членораздельных звуков раздалось какое-то карканье, которое затем перешло в надрывный грудной кашель. Казалось, мои легкие пытались увидеть свет. Наконец кашель отступил, и я задала главный, как считала на тот момент вопрос:

-Они ушли?

-Да. - Беспокойство и что-то еще неуловимое проскользнуло в его глазах и спряталось где то в их спасительной глубине.

-Ох... - вздох облегчения вырвался из моей груди сопровождаясь легким свистом. Ни дать, ни взять соловей разбойник!

Я оглянулась и поняла, что мы еще на крыше, а дождь так и не собирается прекращаться.

- Не бойся, только не бойся... - пробормотал Кирилл, усаживая меня спиной к бортику. Тут Кирилл почему-то отступил на пару шагов назад, встав спиной к стене и вытянул перед собой руки.

-Прости меня! - его голова устало поникла, а сам он как будто стал меньше ростом.

-За что? - растеряно, спросила я, снова начиная отчаянно зябнуть. Меня прямо таки колотила дрожь, а каждый кусочек моего тела сжимался в надежде, что так будет теплее. - Ты же выиграл! Ты снова спас меня!

-Клянусь, ты больше этого не увидишь... - тут Кирилл сполз по стене на пол и закрыл лицо руками.

Да что случилось-то, пока я была в обмороке? Что за наказание такое — пропускаю все самые важные события, находясь то во сне, то в отключке! Спящая красавица, блин!

-Кирилл, что случилось?! - в моем голосе зазвучала паника. - Прошу тебя скажи мне. И почему ты не подходишь... - словно из ниоткуда взявшийся кашель, прервал мою речь минуты на две. А после него я долго переводила дух, почти обессиленная. По-моему мокрая крыша не самое лучшее место для человека, больного простудой.

-Ты испугалась, увидев мое лицо, и упала в обморок... Прости меня... Я должен был предугадать, что Феликс обязательно сделает гадость! Я как мог быстрее вернулся к своему прежнему облику, но было поздно! Ты увидела лицо чудовища!

О-о-о! Так вот в чем дело!

-Ты совсем... того? - сердито и беспомощно проговорила я. - Придумал — испугалась, упала в обморок! Неужели я похожа на глупую кисейную барышню, которая падает в обморок от любой чепухи?

Очередной приступ кашля заставил прерваться.

-Это не чепуха!

В голове зашумело. О чем он вообще говорит? Мы скоро можем погибнуть, скоро появятся эти самые Прокураторы и все... Конец! Или я умру от пневмонии!

-Если бы ты знала, - с горьким отчаяньем произнес он. - Если бы ты могла понять, что я чувствую, представив, что тебя нет, что я тебя не увижу никогда! Если бы ты поняла, что я ощутил тогда — в тот дождливый серый день, когда я разрывался между тем, что должен и что мог сделать... И только сейчас понимаю, что мог сделать только одно — спасти тебя! Но все оказалось напрасным — это судьба! И судьба была тебе увидеть истинное мое лицо!

-Кирилл, не надо.... - Я поразилась насколько прекрасным было печальное лицо, с каплями дождя на белой коже. Я даже кашлять перестала, словно зачарованная наблюдая, как ветер играет с черной гривой его волос. Дождь перестал, уступая место ветру — провода и антенны в хаотично установленные по крыше тревожно загудели - То, что мы с тобой встретились — это тоже судьба! Не вини себя ни в чем. Я ни о чем не жалею!

Внезапно он замолчал и в мгновение, оказавшись рядом, напряженно спросил:

-Тебе хуже...

Мой резкий сухой кашель был лучшим тому подтверждением.

-Уходим отсюда!

Я встретилась с его глазами, полными беды и беспокойства.

-Попить... - жалобно пискнула я, чувствуя, как начинается новый приступ кашля. - Совсем в горле пересохло!

-Сейчас! - он подхватил меня на руки, и резко толкнув дверь, ведущую вниз на чердак, шагнул в темноту...

Мы вышли на улицу, но Кирилл неожиданно отчего-то застыл на месте.

-Ты что? - я изумленно уставилась на Кирилла. Он выглядел настороженным и тревожным. Кирилл оглядывался по сторонам, словно бы пытаясь кого-то высмотреть в серой пелене дождя.

-Кого ты высматриваешь? – я недоуменно проследила его взгляд.— Ариэль... Она рядом да?

-Нет. Не похоже, что она. - Сумрачно взглянув в небо, Кирилл отрицательно покачал головой и поставил меня на землю. Тут меня осенила догадка

-Прокураторы! - прохрипела я, содрогаясь от ужаса.

-Да. - Безнадежность в его голосе лезвием отрезала надежду на спасение.

Один за другим за другим они появились возле нас. Высокие худые фигуры, в серовато-белых балахонах с ниспадающими на плечи капюшонами (по-моему, от этого вида одеяний у меня скоро будет аллергия), они появлялись бесшумно, возникая в полумраке холодного воздуха. Лиц не было видно. Совсем. Казалось, что фигуры в серых накидках призрачные туманные миражи, настолько бесплотными и бестелесными они были.

Все же был вечер — небо стремительно потемнело, разливая по мрачному небосклону сине-фиолетовую тушь сумерек.

Кирилл занял уже привычное для себя положение — встал впереди меня, разомкнув руки, защищая от всех бед и ненастий. Только вот боюсь от Прокураторов спасти меня не сможет ни кто. И что самое страшное его тоже.

Фигуры остановились метрах в десяти перед нами. Меня не то от волнения, не то от того, что простуде было совершенно наплевать, кто передо мной стоит — фонарный столб или Судьбу Решающие Мира, снова разобрал сильнейший приступ кашля.

Я едва устояла на ногах от слабости. Хорошо, что Кирилл держал меня за руку. Вечерний воздух неприятно холодил мое тело. Я с трудом подавила желание лечь прямо здесь на мокрый холодный асфальт ...

Фигуры терпеливо дожидались окончания моей мысленной беседы с больными легкими, а ветер осторожно колыхал их призрачные мантии.

Прокураторы молчали. В этом безмолвии было столько зловещего и неотвратимого, что окончательно поверила в то, что надежды нет.

Мне стало так страшно, что колени у меня подогнулись, и я действительно начала оседать на землю. И если бы не Кирилл, который одной рукой подхватил меня, позволяя безвольно повиснуть на нем, то я непременно бы плюхнулась на мокрый асфальт.

-Sed sunt qui judicia exequuntur[21]... - когда они заговорили, мне показалось, что голоса исходят не от этих фигур, а звучат в моей голове... Все вместе, все разом. Красивые певучие голоса, разливались журчащим сопрано в моем сознании. Только вот смысл слов я не понимала.

- Decimus factus es[22]!

Слов я не знала, но почувствовала, как напряглось тело Кирилла, сжавшись в упругую заведенную пружину. Похоже, ему смысл того, что они говорят, совершенно понятен.

-Can pe... - Голос Кирилла сорвался, и он повторил — Can peto[23]?..

Я со страхом вслушивалась в этот странный гнетущий диалог, больше всего боясь именно того, что не понимаю о чем они говорят. А значит, не узнаю когда наступит конец...

-No decisionem factam esse[24]! - непреклонные интонации явственно выделялись среди ручьистого потока чужих слов. Как я жалела сейчас, что в школе у нас преподавали только английский! - Omne quod ad suam sedem redeunt[25]! Threads series fati[26].

В последней фразе, хоть я и не понимала ее смысл, звучала легкая насмешка.

Дивные голоса на мгновение замолкли, будто бы наслаждаясь тем как пуста и безлика был без их звучания действительность, а затем вновь продолжили:

-Fata quaeque suo... Lorem ipsum dolor sit amet[27]! Lorem ipsum dolor sit amet. Tantum illa.[28]

И тут один из троих, высунув из под балахона свою руку, показал в мою сторону. Мне это совсем не понравилось.

-Nullum! Nullum![29] - Кирилл буквально зарычал от негодования.

-Что они говорят? - прошептала я, со страхом смотря на искаженное болью лицо любимого. Но Кирилл, казалось вообще не слышал того что я говорю — лишь крепче сжимал меня в объятьях, боясь отпустить хоть на миллиметр. Незаметно мелькнула мысль — быстрей бы уже все это кончилось!

-Tolle animam meam et animam[30]! - он будто бы бросил словами в Прокураторов, пряча за своей яростью страх и боль.

Donec non tollis quod non habet...[31] - и снова усмешка разнообразила бесцветные голоса.

-Но я могу... - произнес Кирилл, заглядывая мне в лицо. В его тревожных глазах плескалось штормовое море, разбиваясь волнами о каменный берег безнадежности. - Sed cen tribuo vos quis vos postulo[32]!

Что же происходит? О чем они говорят? Я мелко дрожала, и дело было не только в температуре. Огромным усилием воли заставляла себя не лязгать зубами. Было понятно лишь одно — Кирилл их о чем-то просит, и это что-то, скорее всего, наша с ним жизнь...

Неожиданная смена интонации — в голосе Прокураторов послышался легкий налет удивления, который заставил меня еще внимательней прислушаться к разговору.

-Non curo ut![33] - в прекрасном песнопении явственно слышалось сомнение — Si potes aliquid quod tu non vis dare...[34]

Возникла пауза. Я в панике посмотрела на Кирилла - что происходит? Почему мы еще живы?

А Кирилл будто постарел — на его лице читалась печать не одного столетия. Лицо потемнело, а взгляд потух. Мне было отчаянно больно смотреть на то, как он мучается. Неужели я была причина всему этому кошмару?

Голоса зазвучали неожиданно — даже Кирилл вздрогнул.

-Vos can tendo. Consementiemus![35] - очевидно, их ответ был не таким, какой его ожидал Кирилл. Что-то изменилось в его лице, и он едва слышно пробормотал:

-Aliquam...[36]

Тут он наклонился ко мне и в его глазах уже не было такой глухой тоски. Его губы прошелестели над моим ухом:

-Я люблю тебя. Anima mea[37]!

-Кирилл! - я не могла поверить в чудо - они, что отпускают нас?!

Но тут начало происходить что-то странное. Кирилл нехотя, но решительно освободился от моих рук, и быстро перебежав через дорогу, очутился возле пруда. И прежде, чем я решила хоть что-то сообразить он, легко перешагнув через невысокий металлический бортик, прыгнул в воду.

-Нет! - закричала я, разрезая глухую тишину вечера истерическим воплем. Но Кирилла уже не было.

Он не колебался ни секунды, потому что давно все уже решил. Все решил для себя тогда, когда впервые увидел большие, чистые, словно горные озера глаза. И он был благодарен Прокураторам за тот шанс, что был предоставлен. Он обязательно им воспользуется. Не упустит.

Только сейчас понял, почему Артур отправил их к Ефрему. Артур знал, что светлый все расскажет Кириллу, и так же знал, что ему, Кириллу, придется испытать это на себе самом. Как истинный хранитель Артур сделал все что мог для своей подопечной...

Черная пустая гладь озера мягко серебрилась в свете выглянувшей из-за облаков луны. Легкий ветерок обдувал его сильное тело, слегка рябя складки на брюках. В пять шагов он преодолел расстояние от берега до воды.

Вздохнув полной грудью, он сделал шаг...

Сначала Кирилл ни чего не почувствовал кроме давящей на него со всех сторон темноты, медленно погружаясь в густую иссиня черную, словно чернила, водную мглу. А затем произошло то, что неведомо было ему на протяжении многих десятилетий - он почувствовал слабое покалывание. Сначала покалывание было едва заметным, но затем нарастающие болезненные волны стали прокатываться по его телу, усиливаясь раз от раза. И вот боль достигла своего апогея - она казалось, проникает в каждую клеточку тела, заполняя его целиком до самых пальцев, тысячей осколков впиваясь в кожу, мышцы, добираясь до костей, выкручивая его тело наизнанку, заставляя молить о забвении. Лишь бы не было больше этой боли!

Но было бесполезно ее просить, бесполезно умолять эти резкие острые удары безжалостно ранящие каждый сантиметр его тела, сделать передышку хоть на мгновение.

Боль подавляла его волю, заставляя полностью ей отдаться. И он не выдержал отдался, свернувшись в жалкий комок, терпеливо ждущей новой режущей атаки.

Стало холодно. Да! Он почувствовал то, чего был так бесконечно давно лишен. Осенняя холодная вода сводила судорогой руки и ноги, увлекая все дальше в глубину, опутывая своей обманчивой тишиной...

Воздух, ему был нужен воздух! Срочно. Сейчас... Он отчаянно, превозмогая боль греб, не понимая куда приведет его судьба - к спасительному ночному воздуху или к равнодушному дну.

Тьма окружала со всех сторон — сделай он сейчас неправильный выбор и все окажется напрасным, все погибнет вместе с ним. Верх или низ? Влево или вправо? Но везде безмолвная беспроглядная тьма... Как ему определить, где поверхность?.. Но он должен был! Должен был сделать это! Ради нее! Ради той, которую любил больше всего в этом странном мире... Он не мог сдаться! Нет, он обязан был выжить для той, что стала для него важнее жизни и отдать взамен ее души свою, только что приобретенную.

Время превратилось в сплошную черную беспроглядную тьму и было непонятно - прошла минута с того момента как он прыгнул в холодную гладь озера или пролетела вечность... А боль не отпускала ни на миг, цепко хватая его за онемевшие конечности, приказывая сдаться и прекратить напрасную борьбу. Но вот над головой засветила лимонная луна, которая окончательно отогнала от себя надоевшую ей тучу, что бы показаться во всей красе.

Кирилл впервые вздохнул... И этот первый глоток воздуха прошелся огненным смерчем по его легким, заставляя резко выдохнуть и снова почувствовать еще большую боль... Но с каждым вздохом, становилось как будто легче, и боль потихоньку начала уходить из его тела, оставляя после себя лишь холод и страшную слабость. Он был беспомощен словно младенец в первые секунды своей жизни, когда его вырвали из лона матери, забрали оттуда, где нет боли, страха и холода...

А они уже ждали его на берегу. Когда он вылез, судорожно цепляясь за сухие кустики и скользя по грязи, то сразу увидел ее глаза... Глаза полные страха и отчаянья.

-Кирилл! - она бросилась к нему, прижимаясь своим горячими лбом и щеками к его холодной груди. Было странно...

Ему так странно и удивительно чувствовать ее теплое дыхание на своей холодной от ночной воды груди, его руки казалось, сами ласкают лицо Светланы, слега, касаясь шелковых губ, ресниц и нежной кожи. Как странно был ему ощущать ее, касаться и чувствовать... Но вместе с тем, как больно наконец почувствовать то, от чего вскоре предстоит оторваться.

- Зачем ты это сделал?! Зачем ты прыгнул туда?

Светлана недоуменно смотрела ему в глаза, со странной смесью облегчения и настороженности. Она знала, что что-то не так, ощущение скорой разлуки давило тяжелой каменной грудой на нее. Девушка отчаянно боролась с паникой, возникшей от острого предчувствия беды.

-Ты такая теплая... - совершенно невпопад прошептал он, не в силах подавить не вовремя взявшуюся откуда-то спокойную радость. У него получилось! Он смог! - Такая теплая!

Снова и снова повторял Кирилл, гладя каждый сантиметр ее лица.

С его голых ступней и ладоней осыпались мелкие камушки и листики. Он поднялся, слегка опираясь на девушку и старясь не отрывать взгляда от любимого лица, с которым он через минуту должен был расстаться навсегда.

-Quid. Vos fecistis. Sit et...[38] - Они никуда не ушли. Прокураторы терпеливо ждали. Но Кирилл ни о чем не жалел. Он должен был это сделать и сделал это.

-Aliquam... - он и сам поражался тому спокойствию и той усталой уверенности, царивших в его голосе.

Светлану парализовал страх. Она не понимала, что происходит, и чувствовала как нарастает паника.

-Кирилл... - шепотом начала она — Кирилл, все закончилось, да?

Любимые глаза ласково блеснули и он прошептал:

-Да все закончилось...

-Lam suus 'vicis... Parati estis?[39] - нетерпение в прекрасных голосах было вот-вот готово смениться раздражением.

-Etiam. - спокойно кивнул Кирилл. - Прощай...

-Что?! - его голос словно взорвался в ее воспаленном мозгу и ужасная правда проникла в сознание. - Нет!

Вопреки ее желанию голос зазвучал не твердо, а умоляюще.

-Нет! - снова, будто заклинание повторила Светлана. Но магия слова не сработала. Воздух на мгновение качнулся, подул легкий ветер, и на берегу осталась только она и холодный свет молодой луны. Откуда то из далека до нее долетели слова: «Живи!» и все смолкло.

Но может быть, это было лишь завывание ветра в верхушках деревьев…

Я и сейчас помню, как царившая до этого вокруг тишина разом взорвалась, обрушив на меня звуки милицейской сирены и автомобильной сигнализации, тоскливый скрип тормозных колодок рейсового автобуса, жалобное попискивание, долетавшее от колес кособокой тележки, которую надсадно дыша, катил дворник-таджик. Откуда-то доносился дробящий гул отбойного молотка... Появились люди — запах табачного дыма, разговоры по мобильному телефону и чей-то визгливый смех, заполнили оставшееся пространство.

Я находилась на большой и оживленной улице. Напротив, через дорогу ярко желтела знаменитая фастфудовская вывеска, неоновым светом привлекая к себе внимание спешащих прохожих, а рядом со мной мигал трехцветным глазом светофор. Уютными окнами светилась огромная многоэтажка, стоящая на противоположной стороне дороги, неярко зеленела вывеска «Сбербанка России», по широкому проспекту сновали автомобили...

Я побежала, но ноги слушались меня плохо. Несколько раз упала, разбивая в кровь ладони. Кажется, я звала Кирилла, выкрикивала его имя в равнодушную спешащую куда-то по своим делам толпу. Безнадежно выискивала среди прохожих любимое лицо. Напрасно... Город оставался таким же многоголосым, но все это многообразие звуков было не для меня. Кто-то недоуменно оглядывался на бегущую с безумными глазами девушку, кто-то неодобрительно качал головой, но большинство не замечало меня. Я тонула в пустой равнодушной толпе, а луна насмешливо светила своим желтым глазом и никто, никто в целом мире не мог помочь мне.

Время остановилось, превратившись в густой кисель, оно не пускало меня ни на шаг вперед, заставляя снова и снова возвращаться к этому проклятому озеру! Я словно загнанный зверь металась по ярко освещенной улице в безуспешной попытке найти того, кого уже нет. Я плутала, не понимая, сколько времени прошло с того момента, как не стало его... Наверное, минут пятнадцать. Но тогда мне казалось, что прошла целая вечность, что я необратимо постарела лет на сто, а сердце мое никогда не будет стучать так как прежде — легко и не заметно. Сейчас же каждый удар доставлял мне такую боль, будто бы мою грудную клетку вспороли ножом.

Мне иногда казалось, будто бы я слышу, как он зовет меня, но прислушивалась и понимала, что это всего лишь далекое эхо никогда не спящего города. Иногда мне чудилось, что я вижу его высокую стройную фигуру, небрежно опирающуюся на кирпичную стену дома или фонарный столб. Я тут же бросалась туда и понимала, что это всего лишь мираж.

Я свернула в арку и ушла с оживленной улицы в спальный квартал. Но и здесь повсюду были фонари и торопливо шагающие люди. Мне же не хотелось больше никого видеть, ни одного чужого лица...

Затем, когда дыхание сбилось, а надсадный грудной кашель перешел в непрерывный свист, я обессилено свалилась на землю возле дерева в небольшом жилом дворике. Прислонившись спиной к черному влажному стволу осины я закрыла глаза. Меня била мелкая дрожь, даже руки тряслись, словно танцевали дикий экзотический танец.

От пережитого потрясения, сраженная горем я не понимала, что делаю. В моем состоянии сидеть на промерзлой земле было настоящим самоубийством. Но я сидела, не в силах пошевелиться, не в силах даже повернуть голову.

Через некоторое время я очнулась от того, что на меня полилась вода. Открыв глаза, я поняла, что это пошел дождь. Капли были большими тяжелыми и с легким шлепаньем падали мне на волосы, стекали по лицу, принося с собой мокрый холод. Но я даже и не попыталась поменять положение тела, так и сидела, запрокинув голову назад. Дождь прекратился, так и не успев толком начаться.

Послышался легкий шорох и треск. Сначала тихо, но постепенно я разобрала звук шагов — кто шагал по тропинке через газон.

В моем мозгу пронеслась надежда — кто же еще это может быть, как не он! Конечно же, это Кирилл!

Собрав все свои последние силы, я резко подскочила и бросилась на встречу своему любимому. Зацепилась ветровкой за ветку и оторвала приличный кусок, споткнулась, обо что-то и снова едва не упала.

-Кирилл! Кирилл! - непрестанно повторяла я боясь, что силы внезапно оставят меня и я так и не смогу добежать до него.

Еще шаг, и я столкнулась с высокой фигурой.

-Кирилл... - впав в ступор от неожиданности, я остановилась.

-Что?

Передо мной стоял высокий мужчина и протягивал мне руку. Но даже в тусклом свете уличного фонаря, я сразу поняла, что это человек никак не может быть моим Кириллом. Я тупо смотрела на пожилого уже мужика, лет этак пятидесяти, с длинными светлыми волосами, убранными не то в пучок, не то заплетенными в косичку. Слегка выпуклые, но приятные глаза смерили меня оценивающим взглядом.

-И чего ты орешь? - после долгой паузы спросил он.

Голос низкий, чуть хрипловатый, но не отталкивающий.

-Я звала Кирилла... - ничего не понимая, повторила я, ничуть не заботясь о том, что этому субъекту глубоко наплевать на то, кого я зову. И конечно моего Кирилла он и знать не знает.

-Ну. - Мужчина усмехнулся — И чего надо было тебе?

-От кого? - совершенно оторопело поинтересовалась я.

-Чего, говорю тебе от меня надо? - терпеливо пояснил он, доставая что-то из необъятного кармана джинс. Затем вспыхнула спичка, и в темноте загорелся маленький красный огонек — мужчина закурил сигарету. - Меня Кириллом зовут!

Разговор получался совершенно идиотский. Ничего не ответив ему, я махнула рукой и развернулась в противоположную сторону. Меня снова разобрал сухой горячий кашель, который никак не хотел останавливаться.

Мужик пожал плечами и зашагал дальше по тропинке. А я опустилась на землю.

Все. Сил больше не было. Не было больше ничего…

И тут снова, до меня долетели последние слова - «Живи!».

Мне стало стыдно. Так стыдно, что я схватилась руками за щеки, которые стали пунцовыми. Кирилл сделал все - пожертвовал собой, для того что бы я жила, для того, что бы могла ходить и дышать по этой земле... А я вместо того что бы лежать сейчас дома в теплой постели и пить аспирин, пытаюсь умереть под какой-то березой от пневмонии! Дура!

Поднявшись, я, слегка покачиваясь, вышла на тропинку и хриплым, словно у старого курильщика голосом, окликнула еще не так далеко отошедшего Кирилла. Другого Кирилла:

-Не подскажете до ближайшей автобусной остановки или станции метро — куда идти?

Мужик, словно каждый день, общавшийся со странными девицами, совершенно спокойно объяснил, как доехать до метро.

И правда, едва повернув по тропинке, я снова вышла через небольшую арку. Увидев напротив автобусную остановку, торопливо зашагала к ней. Денег у меня не было - только проездной на метро, поэтому другого варианта, кроме как проехать «зайцем» я не видела.

Лже-Кирилл, как то быстро растворился в людском потоке, и я потеряла его из виду. Странно, что дядька оказался не наркоманом, маньяком или грабителем... Хотя, чего меня грабить? Да и кашель отпугнет любого нормального, да и не совсем нормального психа... Мало ли туберкулезных больных ходит по Москве?..

Автобус пришел довольно быстро, и десяти минут не прошло, как я подошла к остановке.

Устало плюхнувшись на коричневые кожаные сидения я посмотрела на себя свое отражение в темном автобусном стекле и ужаснулась. Со стекла на меня смотрел призрак — лицо бледное с темными кругами под глазами, губы сине-фиолетовые, на лбу ссадина, а волосы всклокочены и в них запутались какие-то листья и мусор. Да я действительно не самый лакомый объект для маньяка... И как еще этот лже-Кирилл сам не испугался и не шарахнулся от такой «красавицы» как я?

А за окном автобуса мелькала вечно спешащая городская жизнь — сновали машины, маршрутные газели-такси выполняли сложные акробатические номера для того что бы высадить и взять пассажиров, отчаянно маневрируя среди городских пробок. Автобусы, словно большие неповоротливые гусеницы, торопливо подмигивали фарами, приглашая новых пассажиров присоединиться к тесной и душной компании усталых людей. Палатки торговали, магазины вывешивали таблички с радостными новостями о грядущих скидках, люди торопливо вышагивали вдоль тротуаров...

Вообщем город жил. Город жил своей жизнью, не обращая внимание на все мои беды. Ему такому шумному и многолюдному было совершенно наплевать на мое, на Уваровой Светланы Николаевны, несчастье.

Наконец неспешно подтянувшись к конечной, автобус остановился возле людной остановки. Оглянувшись, я поняла, что это станция «Университет» - над колоннами привычно мигало время — всего лишь одиннадцать вечера. От матери, конечно, попадет, за то, что не позвонила ей вовремя, но скажу, что телефон разрядился. Я нервно сжала маленькую Нокиа в своем кармане. Маме же не объяснишь, что там — никакие мобильные телефоны не берут.Да к тому же Журавлева на все сто подтвердит, что я всю ночь провела у нее, а днем прилежно просидела на лекциях... Ей ведь с нетерпением хочется узнать подробности. Которых никогда уже не будет…

Сердце больно защемило. Любая мысль о Кирилле сводила судорогой тело, и становилось сложно дышать, будто бы кто-то убрал весь кислород из окружающего меня воздуха.

Встряхнувшись, я снова взглянула на часы — 23.20. Отлично. Если я так и буду торчать возле выхода, то метро скоро закроют!

И тут я случайно перевела взгляд чуть правее, туда, где рядом с часами информационная панель показывала давление ртутного столба, температуру и... дату. Сегодняшнюю дату — второе ноября...

Я заплакала, и устало побрела к входу. Завтра мой день рождения. Мне должно исполнится восемнадцать лет...

…С той ужасной ночи прошел почти год.

Наступила осень, мелькнуло разноцветными букетами и кленовыми листьями первое сентября и потянулись учебные будни.

Алешка уже давно уехал жить обратно к своей тетке. Дома у нас он больше так и не появлялся. Пару раз звонила Татьяна, разговаривала она только с мамой.

На мои звонки Алешка не отвечал, к телефону не подходил, а на просьбы перезвонить не реагировал, и я, наконец, перестала названивать.

Ни о какой любви между нами и речи быть не могло – я относилась к Алешке не иначе как к брату, он же ко мне (как показало время) не относился вообще ни как. В голове постоянно слышала его вопрос о том, кто я ему – жена, любовница или мать… Однако вместе с тем, с уходом Алешки, царившая в моей душе зияющая рана стала еще больше. Но сильного разочарования я не испытывала, возможно потому, что не испытывала надежды на что-то хорошее.

Честно говоря, я тогда вообще плохо понимала, что вокруг меня происходит — жила на автомате, как робот... Да и сейчас я напоминаю, как совершенно правильно выразился Алешка манекена...

Тяжелым испытанием для меня становились поездки до лицея и обратно. Особенно если не получалось открыть учебник и углубиться в изучение физики или биологии, а приходилось стоять под натиском упирающейся толпы, разглядывать проезжаемые мимо улицы в стеклах автобуса. Серые никчемные дни, превратились для меня в сущее наказание. Теперь я прекрасно знала насколько бывает пустым огромный многолюдный город, и как одиноко и безрадостно можно чувствовать себя в самой веселой и шумной компании. Просто потому, что там нет кого-то очень для тебя важного. Артур больше не показывался, Алешка тоже не проявлялся. Я осталась совершенно одна.

Было ощущение, что мир остановился, планета перестала вращаться и застыла на одном месте.

Но больше всего я боялась вечеров. Вечеров, когда ложась на прохладную простынь и едва успев закрыть глаза меня сжимала страшная, почти физическая боль — в сердце что-то отчаянно ныло, грудь, словно огромным прессом сдавливало так, что не хватало воздуха.

В эти дни не было ни мыслей, ни желаний. Ни чего не было — лишь эта проклятая ноющая боль, которая доводила до отупения, выматывала до изнеможения. Ни что не приносило облегчения. Хотелось кричать, кричать так, что бы на северном полюсе птицы с испугом слетали с холодных голых скал, но крик всегда застывал на моих губах, словно горло сводило судорогой.

Вот так. Все двенадцать месяцев. Самые долгие месяцы в моей не такой уж и долгой жизни. Каждый новый день приносил все больше и больше боли, чем предыдущий, заставляя мечтать о том, что бы однажды радостный сон никогда не был потревожен пробуждением. Это было нелогичным, неправильным. Говорят, что можно пережить все — и слезы и боль, горькую пустоту разлуки. Все проходит, все заживает. Но мне действительно было хуже с каждым новым днем. Сердце не хотело остывать, разум не мог забыть. Может быть тому виной были слишком реальные сновидения, может просто требовалось больше времени. Не знаю.

Я что было силы старалась заполнить пустые серые дни, раз не могла заполнить пустоту души — старалась по максимуму загрузить себя учебой, всю домашнюю работу взяла на себя, не давая ни минуты себе отдохнуть и остановиться. Но напрасно. Я лишь попусту себя выматывала, мрачные мысли не могли покинуть мою голову, а боль — мою душу.

Я стала до глубокой ночи просиживать возле монитора компьютера. Печатала контрольные и рефераты, пролистывала учебники на много тем вперед, пока глаза не начинали слезиться, а строчки сливаться в единое неразличимое пятно. Хотела спать, но не видеть снов. Потому что после этих радостных ласковых снов было только хуже…

Но все равно освободительный сон накрывал истерзанное сознание мягким покрывалом сновидений. И я как наркоман получала новую такую сладкую и такую губительную дозу своего наркотика. Ласковое приятное тепло благостным бальзамом разливалось по моей истерзанной, изорванной душе. Я видела самое любимое и близкое лицо. Кирилл всегда, каждую ночь был рядом со мной... А утром снова — пробуждение и удручающая своей бесконечной пустотой реальность. И чем реалистичнее и живее было сновидение, тем болезней - пробуждение. Мир окружал своей пустотой и одиночеством. Будто кто-то вырыл огромный карьер, посреди цветущих лугов и полей, и с каждым часом высота и глубина его увеличивалась, почва размывалась и медленно но верно ссыпалась вниз.

Я каждый день вспоминала нашу последнюю встречу с Кириллом, наши последние объятья и самый сладкий и самый болезненный прощальный поцелуй. В те дни, когда я попрощалась с Кириллом, ни кто, ни чего и не заметил. Пневмонии у меня не было. От кашля и температуры помогли таблетки и микстуры. Вообщем выжила. Вопрос только в том, осталась ли при этом я жить? Не знаю. Моей недолгой пропажей обеспокоились только мать. Впрочем, она была вполне удовлетворена объяснением, что я утешала подругу, которую бросил парень, потому так поздно приехала домой. Можно сказать, что это было правдой – только вот той «выдуманной» подружкой оказалась я.

А что я должна была сказать? Правду? Кто бы мог поверить в столь фантастическую историю, которая и для меня кажется лишь красивой сказкой с грустным концом... Даже Алешка на собственной шее испытавший цепкую хватку Ариэль едва ли до конца поверил мне. Я до сих пор подозреваю, что он считает, что все было лишь плодом больного воображения, и что возможно, он просто перепутал реальность со сном. Что же, винить в этом его я не могла, если это так, то для самого Алешки это лучше.