Наперекор богам

Глава 17

Корабль тонул. Врагам не нужны были ни оружие, ни доспехи, ничего из снаряжения славян. Дана сидела привалившись к мачте. Видит Перун, это была славная битва. Вот только удача отвернулась от них. Все ее побратимы уже отправились к Морене, лишь она задержалась. Перед глазами плавал туман, или это враги подожгли корабль. Сквозь пелену проступила мальчишеская фигурка.

– Ждан… – губы с трудом шепчут родное имя. Мир подергивается серым, и уже не различить, где явь, а где навь. Границы между мирами стираются.

– Дана! – знакомый голос пробился сквозь окружавший туман. – Дана, ты меня слышишь.

Кто-то подхватил ее, куда-то понес. Зачем все? Ее ждут там, за гранью. Чьи-то руки уложили, расстегнули пояс с ножнами. Потом уже несколько человек сняли кольчугу. Ледяной ветер приносил небольшое облегчение от жара, но сознание все так же плавало в непонятном тумане, сквозь который смутно доносились голоса. Ее кто-то звал, но девушка не понимала, с какой стороны, из какого мира идет зов. Она застыла на грани, боясь шевельнуться. Откуда-то накатила боль, но ей казалось, что это из чужого тела вытаскивали стрелы, накладывали повязки с мазями, ускоряющими заживление ран. Лишь когда ее губ коснулась чаша с водой, она заставила себя сделать несколько глотков. И провалилась в глубокий сон, пришедший на смену туману.

Разбудили воительницу голоса. Кто-то тихо переговаривался на смутно знакомом языке. Дана не спешила открывать глаза, пытаясь понять, что с ней и где она оказалась. Судя по качке, она находилась на корабле. Под свободной рубахой тело перехватывали повязки. Девушка слегка пошевелилась, будто бы во сне. На лицо упала прядь волос. Тут же чьи-то пальцы осторожно отвели ее в сторону.

Дана открыла глаза. Рядом сидел тот, кого она поклялась убить – Эйнар. В его желтых глазах таилось… беспокойство. Дана села и тут же навалилась боль, от которой перед глазами все поплыло. Она прикусила губу, чтобы не застонать, и почувствовала во рту вкус крови. Эйнар подхватил, не давая упасть.

– Ты еще успеешь убить меня, валькирия, – тихо, чтобы не слышал никто, произнес он на ее языке, – а пока ты слишком слаба для поединка.

– Зачем?.. – вопрос сорвался с губ до того, как она смогла найти подходящие слова, но викинг понял.

– Ты не отступишь от своего. В твоих глазах ненависть, - сколько горечи в голосе, боли во взгляде, – я всегда буду лишь врагом.

Обветренные губы слегка коснулись бледной щеки. Эйнар осторожно уложил девушку и укрыл плащом. Его пальцы провели по ее волосам, а потом он резко встал и присоединился к гребцам. Дана лежала у мачты и вглядывалась в синеву неба, словно там могла увидеть ответ на внезапно возникшие вопросы. Но ответа там не было. Лишь сердце сжалось от внезапной боли.

Обратно драккар шел быстрее, несмотря на груз. Ветер надувал полосатый парус, а течение словно само влекло корабль к родному берегу. Недовольство столь быстро окончившимся походом покидало даже наиболее рьяных любителей морского разбоя. Уже всем стало ясно, что не случайным совпадением была встреча с Фритьофом, и тем паче спасение девушки. Не обошлось без вмешательства богов. Как и то, что девушка, чья жизнь уже давно должна была оборваться, все еще была жива.

Эйнар почти не оставлял Дану. И даже если сидел на веслах – все равно не спускал с нее глаз. Ночами викинг сидел рядом, прислушиваясь к ее дыханию, и лишь иногда Бьерн уговаривал его отдохнуть. Такое внимание не ускользало от остальных людей. С первых же дней стало понятно, насколько важна эта девушка для их предводителя. Те, кто ходил с ним к Хольмагрду, помнили, какие взгляды бросал он в ее сторону. Теперь же они лишь качали головами. Не напрасно ли мужчина надеется на взаимность коли и раньше ее не было. Лишь верный кормчий, знавший всю правду, с печалью вглядывался в бледное лицо юной воительницы.

Прошло чуть больше двух седьмиц, когда драккар Эйнара подошел к пристани. От усадьбы уже бежали люди, а впереди всех его мать. Викинг дождался, когда его люди подведут корабль к пристани, осторожно поднял Дану и сошел на деревянные мостки. Девушка сжала зубы, но все равно не смогла сдержать стона от пронзившей ее боли.

– Потерпи, милая, – тихо произнес он, – сейчас в дом тебя отнесу, там женщины раны твои осмотрят.

Сердце девушки на миг замерло – столько нежности звучало в его голосе. Неужто и впрямь могли они быть вместе, сложись все иначе. И вот так же носил бы Эйнар ее на руках, да не израненную, одной ногой уже шагнувшую за грань, а невредимую. С такой же нежностью шептал бы ей ночами ласковые слова. Одинокая слезинка скатилась по бледной щеке, что не укрылось от Эйнара.

– Еще немного, родная, – викинг по-своему истолковал увиденное.

Мать, увидев, что сын вернулся невредимым, ждала его на полпути к дому. Увидев на руках его девушку, удивилась, но даже взглядом не выдала своего изумления. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять – все расспросы излишни.

– Матушка, распорядитесь подготовить место в гостевом доме, – быстрой скороговоркой произнес Эйнар. – И позовите Гуду. Рауд сделал что мог, но и он не так хорош во врачевании.

– Кто она? – позволила себе спросить женщина, прежде чем отдать распоряжения.

– Суженая моя, – тихо произнес он.

Женщина лишь кивнула, бросила быстрый взгляд на девушку, и удалилась быстрым шагом. В памяти ее встал разговор с сыном. Не такой видела она ту, что боги предназначили для сына. И сердце сжималось от жалости при взгляде на худенькое тельце, укрытое от посторонних взглядов свободной рубахой и теплым мужским плащом.

Эйнар старался идти как можно осторожнее, чтобы меньше боли причинить девушке. Когда он дошел до гостевого дома, там уже были мать, Гуда и несколько девушек, призванных ими в помощь. На огне стоял котел с водой, а на столе лежало чистое полотно. Викинг понял – мать не забыла их разговора. Но понял он и то, что она не откажет в помощи той, которая обрекает на смерть ее среднего сына. Что приняла ее, как ранее приняла жену его брата и мужа сестры. И от этого на сердце стало легче.

Он осторожно опустил свою хрупкую ношу на широкую лежанку. Девушка открыла затуманенные болью глаза.

– Где я? – чуть слышно спросила его.

– В моей усадьбе, в безопасности, – успокоил он ее. – Сейчас я не на долго уйду, но потом обязательно вернусь.

Дана увидела доброжелательный взгляд немолодой женщины, добрую улыбку другой, чуть моложе, любопытные глаза девушек и лишь слегка кивнула. Эйнар слегка сжал ее ладонь, потом отпустил и вышел. Сейчас, когда девушка в надежных руках, он мог оставить ее ненадолго и распорядится добычей. К тому же надо было решить судьбу пленных и тех, кто хотел бы отправиться еще в один поход.

Выздоравливала девушка медленно. Несмотря на старания лекаря, раны ее воспалились. Гуде пришлось приложить все усилия, и даже несмотря на это, только в начале лета Дана в первый раз смогла подняться с постели. Все эти дни Эйнар практически неотлучно находился рядом. Лишь общими усилиями матери и Даны удавалось отправлять его отдохнуть.

В середине лета Дана вновь взяла в руки меч. Когда Эйнар отдал ей клинок, девушка не могла поверить своему счастью. Она и не думала хоть когда-то вновь увидеть его, но теперь вновь держала в руках. И каким же тяжелым показался ей этот меч. Словно не с ним она когда-то часами занималась на княжеском дворе, оттачивая мастерство, перенимая приемы у всех, кто соглашался заниматься с ней. Словно не было до него других, рассчитанных на сильную мужскую руку клинков.

Девушка несколько раз взмахнула мечом и с недовольством отбросила его в сторону. Сразу же заныли отвыкшие от нагрузки мышцы, от резких движений запылала огнем не так давно затянувшаяся рана.

– Не спеши, – раздался откуда-то сбоку голос урманина. – И не злись на оружие. Он не повинен в том, что ты не можешь владеть им как прежде. Для этого надо время.

– Время, – выдохнула Дана, – я должна найти того, кто напал на нас. Должна отомстить за гибель побратимов.

– Боюсь, это не возможно, – Эйнар поднял меч, смахнул с него налипший сор и протянул девушке. – Мы встретили его за несколько часов до того, как нашли тебя. Я приказал бросить его в море. Не думаю, что Ньерд вернет его.

– Ведь он твой соплеменник… – Дана с изумлением смотрела на стоящего перед ней мужчину.

– Фритьоф привел нас в ваше поселение в день нашей встречи, – тихо произнес урманин. – Через два года он приказал убить моего отца за то, что тот вступился за женщину в усадьбе, где они зимовали. Не только у тебя есть к нему счеты.

– Жаль, я не видела его гибели, – вздохнула девушка.

– Смерть людей – не самое лучшее зрелище, – парировал Эйнар.

Дана не нашла, что ответить. Мужчина был прав, но все же он был одним из тех, кто убивал ее родичей, убийцей ее побратимов. Он заслужил смерть. Вот только смогла бы она убить. Ведь до этого ей не приходилось участвовать в настоящем бою. Князь Всеслав последние годы не воевал ни с кем. Лишь однажды собирал он дружину в поход, но тогда Дана была еще мала и с прочими отроками оставалась в Полотеске. А после были лишь охоты. Но одно дело – убивать волков или иную живность, а совсем другое – людей. Девушка сжала в опущенной руке клинок. Впервые она задумалась об этом. Но что делать, если она должна будет убить. Хотя бы для того, чтобы спасти свою душу от страшного посмертия.

– Попробуй начать с более легкого оружия, – голос урманина отвлек ее от тяжелых мыслей. Повернув голову, Дана увидела, что он протягивает ей деревянный меч, рассчитанный на совсем юных отроков. Другой такой же он держал в руке. – Так ты скорее сможешь взять в руки оружие.

Его улыбка развеяла все сомнения. Убрав меч в ножны, сделанные здешним умельцем, Дана приняла игрушку. Эйнар встал напротив нее, приняв боевую стойку. Медленно, явно рассчитывая силы, сделал пробный удар. Дана отразила, почти не прикладывая усилий, и поняла, что урманин специально поддается ей. В настоящем же бою у нее не было бы никаких шансов. Сначала девушка хотела оскорбиться, но Эйнар был прав. Она была не готова к полноценному тренировочному бою, и еще несколько седьмиц пройдет прежде, чем она сможет сражаться в полную силу.

С каждым днем сила и ловкость возвращались к девушке. Уже через две седьмицы она могла выполнять простые приемы с боевым оружием. Их поединки с Эйнаром длились все дольше, все меньше урманин поддавался девушке. Все чаще мужчине приходилось думать о защите. Не за горами был тот день, когда им предстоит сойтись в последнем бою, где в живых останется только один из них. И, тем не менее, он был счастлив, видя новые успехи воительницы.

Последний разговор с Бьерном не принес утешительных вестей. Боги явили свою волю. Лишь смерть одного из них была им угодна. Сердцем Эйнар уже принял решение, оставалось лишь дождаться подходящего случая. Но вот он настал. С утра мать, взяв с собой несколько человек слуг и охраны, покинула усадьбу, отправившись в святилище Фригг. Викинг и его гостья остались в усадьбе практически одни.

Дана немного удивилась, когда вместо привычной площадки возле дома, где с осени по зиму жили неженатые вои, он повел ее вниз, к воде, где в глубину фьорда вдавался небольшой мыс. Сразу за корабельным домом росла небольшая рощица. Скрытое от усадьбы строением место возбудило смутные подозрения в душе девушки. Но вот мужчина протяну ей ее клинок, и сразу беспокойство сменилось предвкушением боя. Скрестились клинки, зазвенел металл, все яростнее становился поединок.

Меч сверкнул на солнце и исчез в глубине вод фьорда. Эйнар проводил его ничего не выражающим взглядом.

– А ты многому научилась, девочка, – в голосе гордость, будто он сам учил ее держать оружие. – Давай закончим эту битву.

Дана вцепилась в рукоять, острие смотрело в грудь викинга. Всего одно движение, и она убьет того, кто принес смерть в ее род, унес жизни ее семьи. Сколько жизней она принесла в жертву богам на этом пути. Теперь все будет кончено. Она отомстит. Но почему он смотрит на нее так… нежно, ласково. Серые глаза на миг встретились с желтыми, сердце девушки пропустило удар.

Внезапно ветер стих, а за спиной воительница почувствовала холод. Взгляд Эйнара метнулся туда, и она увидела отражение тьмы в его глазах. Руки воина легли на острие меча, шаг… Его глаза чуть расширились от резкой боли. И вновь поднялся ветер, волны ударили о прибрежные скалы, солнце все так же грело в спину. А у ног кривичской девушки оседал на землю викинг.

– Нееет! – Пальцы наконец отпустили ставший таким тяжелым меч. – Эйнар, нет, зачем?

Она упала рядом с ним, разбивая колени о камни. Подхватила тяжелое тело мужчины, прижала к себе. Руки рвали на полосы рубаху, она пыталась остановить кровь, но ничего не получалось. Слезы застилали глаза.

Его рука сжала ее пальцы. Дана подняла голову, что бы в последний раз встретится с его взглядом.

– Зачем, Эйнар?

– За тобой пришли слуги Хель, – его пальцы стирали слезы с лица девушки. – Я не мог отдать им тебя, ástfanginn.

Ástfanginn, любимая. Сердце замерло, пропустив удар, а потом забилось часто-часто, словно пойманная в силки птица. Столько лет она видела перед собой врага, одного из убийц ее семьи. А он, когда, как он сумел полюбить ту, что была одержима ненавистью и жаждой мести. Когда она сама перестала ненавидеть. Почему боги столь жестоки, что открыли ей глаза, когда стало поздно.

– Любый, – девушка не узнала свой голос. Откуда в нем столько тепла и нежности. – Любый мой.

Дана тонула в желтых глазах ставшего таким родным мужчины. Эйнару еще хватило сил прижать к себе девушку. Лица были так близко, что дыхание смешивалось, губы коснулись губ, первый поцелуй, которому суждено стать последним. Нежные прикосновения замерли, взгляд желтых глаз стекленел. И в последнем вздохе Дана с трудом различила «Моя ástfanginn».

Не осталось ничего. В пустых глазах отражалось небо. Смерть за жизнь. Вот только зачем ей эта жизнь без Эйнара.

– Матерь Макошь, прости неразумную, нет мне жизни без него, – пальцы уже сжимают тонкий кинжал.

Три тени легли на берег. Три женщины ступили на траву. Девушка, женщина, старуха. Их никто не зовет, но они приходят всегда. И всегда их три.

– Не в смерти, но в жизни вам соединится суждено, – пропела младшая.

– Боги не в праве изменить судьбу, кою мы начертали, – произнесла средняя.

– Много вам придется прожить жизней, много препятствий будет на пути вашем, не поддавайся обману, и обретешь счастье, – прошептала старуха.

– Иди за любовью и слушай сердце. Разум видит мороки, но сердцу они не ведомы. Судьба ваша быть вместе, – вот уже и нет никого, и будто не было трех женщин в славянских одеждах на берегу варяжского фьорда. Но слова неизвестных указывали путь, ибо боги могут играть в свои игры, но и они зависят от слов вещих вилл.

Кинжал пронзил сердце, выпуская на волю душу. И нет над нею власти богов, как нет и над ушедшей прежде душою, ибо иная над ними воля вещих. И пока не исполнится предначертанное, не могут боги играть жизнями этих двоих. И пусть они будут всячески стараться отсрочить исполнение предсказанного, но не смогут предотвратить.