Насколько больно? (СИ)

Глава 22

Никита

Я чувствовал боль. Она снова вернулась ко мне. В голове крутились слова Миры. Мне было не просто больно. Меня нужно было спросить, насколько мне больно. Человек — существо примитивное. Мы все обобщаем, стараемся упростить, сравниваем вещи, которые никак не совместимы. Боль? Разве можно сравнить зубную боль с болью, которую ты испытываешь, держа в руках умирающего друга? Нет!

Услышав историю о маленькой девочке, которая отрабатывала долг за свою любимую подругу, я понял, что не могу бросить ее разбираться с этим дерьмом самостоятельно. Нет, сделаю все, чтобы просыпаясь по утрам, она улыбалась и чувствовала себя счастливой. Я хочу, чтобы она спокойно жила дальше, чтобы она могла и дальше рисовать все, что ее радует. Хочу, чтобы счастье поселилось в ее сердце, чтобы боль ушла…

А для этого мне нужно открыть дверь в свое темное прошлое. И не просто открыть, а распахнуть так, чтобы все тени и зловония хлынули на меня. Нельзя испачкаться в дерьмо чуть-чуть. Я принял решение, которое измажет меня с головы до ног. Но она того стоит. Она же совсем ребенок.

— Орел! Привет! Я знал, что ты приедешь! — Дич вышел из машины, на его лице сияла улыбка триумфа.

— Дич, ты знаешь условие!

— Да, я знаю. Я все сделаю. Дикий тоже согласен! Когда?

— Завтра!

— Хорошо. В 23:00 на заводе…

Я уехал, оставляя за собой клубы пыли. У меня был только один человек, который сможет мне помочь. Я достал из-под сиденья простой телефон, хранящий контакты моего прошлого.

— Привет, Гера! Мне нужно встретиться. Хорошо, сейчас буду! — я знал, что он не откажет, что поможет. Он не сможет оставить меня. Я ехал, петляя по серым узким улицам маленького городка. Эту серость даже не красили ни зелень деревьев, ни яркие наряды людей. Этот город — тень, укрывающая все тайны. Но теперь, одеяло откинуто и все поползло наружу…

— Здорово, мужик! Какими судьбами? — Гера стоял на парковке своего бара.

— Привет! Мне нужна помощь.

— Ну, я уже понял, что ты приехал не выпить разбавленного пива! — рассмеялся он, протягивая мне свою огромную руку. — Идем в бар! Нам там никто не помешает. Сегодня санитарный день!

Мы вошли в темное помещение. Внутри все было точно таким же, как и много лет назад. Черные стены, деревянные стол и стулья, огромная барная стойка, пересекающая бар по диагонали. В воздухе чувствовался непроветриваемый запах сигаретного дыма, пота и блевотины. Я поежился и вошел внутрь, осматриваясь по сторонам. За барной стойкой стояли парни, расставляющие на стеклянные полки бутылки крепкого алкоголя. По залу ходила женщина, оттирающая грязные столики. Под ногами хрустела ореховая скорлупа, а из угла тихо звучала музыка.

— Идем в кабинет? Не будем мешать людям отмывать бар? — Гера открыл скрытую дверь за барной стойкой.

— Ты молодец! Шагнул вперед! — я осматривал стену, увешанную мониторами, на которые транслировалось изображение с камер.

— Ну, за столько лет в нашем городе сменилась власть. Когда ты уехал, у руля встал Дикий. А ты сам знаешь, что его ничего не интересует, кроме денег. Поэтому о собственной безопасности приходится думать самостоятельно. Вот, осваиваю современные технологии. Только спецов у нас мало. А еще меньше тех, кто умеет молчать и стучать.

— Хочешь, с этим я могу тебе помочь. Есть у меня один человечек, он с радостью выручит тебя!

— Хорошо! — Гера протянул мне стакан с виски. — Пей, хороший. Привезли в подарок. А теперь, давай к делу, ты же явно не в гости приехал?

— Нет. У хорошего человека есть проблемы.

— Дай угадаю? Такая рыжая?

— Хм… Откуда знаешь? — я сел в кресло, с интересом разглядывая постаревшего Геру.

Ну, он, скорее Герман Николаевич. Еще пацаном мы познакомились в спортзале, он был тем, кто мотивировал нас тягать железо. В свои 45 он выглядел лучше, чем Терминатор в лучшие его годы. Кстати, кличка Терминатор до сих пор ходит за ним. Гера был лысым качком, на черепе которого была выбита татуировка дракона. Если не знать этого доброго человека, то можно наложить в штаны.

— Я знаю ее. У Дикого есть шестерка — Денис, его так и зовут Шоха. Он занимается толканием наркоты, он ищет молоденьких девок, которые по ночам тусуются в клубах, продавая дурь. Как правило, он ищет несовершеннолетних, с ними ментам не хочется связываться, а потом он стал таскать телок из детского дома, с ними вообще все просто, купил телефон, колечко… И они уже готовы горы свернуть. У этих телок нет ни родителей, ни тех, кто может защитить. С ним стала таскаться мулатка, не помню, как ее звали, но называли ее Птица. Вот эта птичка два года приносила ему доход. А потом она откинулась от передоза. После этого Шоха залег на дно, а через пару месяцев привел запуганного ребенка с рыжими волосами. Она накидывалась у бара и начинала работать. Продавала, но сама не употребляла.

— Ты видел это?

— Да, видел. Я много раз прогонял ее, разговаривал с ней, но она упорно говорила, что должна это делать. Ее закрывали в обезьянник, но она возвращалась снова и снова… Напивалась у бара и шла торговать. Ей доверяли, ее милое лицо просто западало в душу. Шоха крепко вцепился в нее. Она была золотой жилой. Ментам было ее жалко, поэтому они ее попугают и отпускали. Потом она перестала сюда ходить, стала тусоваться в баре рядом с ЗАВОДОМ. А неделю назад ко мне приходит Дикий и показывает твою фотку. Он интересовался, зачем ты явился в город. Я посмотрел на фото, на заднем плане стоял рыжий ребенок.

— Да. Она отрабатывала долг за Птицу. Я вышел на Дича, предложил денег, чтобы закрыть ее долг…

— Но ему нужен реванш? — перебил меня Гера и рассмеялся. Он встал и пошел вглубь кабинета, где висела груша. Гера стал колотить по ней, разрушая тишину. Он наносил точные удары. Молодец. Я потягивал виски, пуская кольца дыма в потолок. Гера бил грушу, стараясь успокоиться.

— Ты согласился? — спросил он, резко остановившись.

— Да.

— Да, ты не мог не согласиться. Ты просто не мог. Черт!

— Гер, я не мог! Она — ребенок. Я первый раз увидел ее в полицейском участке. На ее лице был отпечаток нашего гребаного города. Тусклые глаза, усмешка вместо улыбки и бегающий взгляд. Она два года торговала дурью, наблюдая, как загибаются молодые. Она проходила через это изо дня в день! Я не могу спасти каждого, но ее должен!

— Слава Богу! — выдохнул Гера и закурил.

— Да, я понимаю, что не могу спасти каждого бестолкового подростка, который толкает в вену грязную иглу, не могу наставить на путь истинный тех, кто дышит «снегом». Я не могу убедить их, что жить круче, что дымка опьянения — мимолетна, а медленная и мучительная смерть длится вечно. Но я могу помочь ЕЙ. Она два года убивала людей, она все понимала. Она знала, что своими руками подписывает им приговор! Она жила в персональном аду, Гера! А когда намеревалась вырваться, то приходила в себя на больничной койке в травматологии, а у скрипучей кровати сидел «друг». Он ласково перебирал ее волосы, нашептывая на ухо: «Тебе лучше заткнуться и принять то, что я даю тебе… Прими это и смирись… Станет легче…». И она вновь накидывалась, чтобы заглушить стыд, страх и, замазав синяки на лице, шла торговать дальше. И не было никому до неё никакого дела. Я не могу бросить ее.

— Хорошо! Когда?

— Завтра…

Я смотрел на ночное небо, где ярко светил месяц. Вокруг него были рассыпаны его подруги-звезды. Я гипнотизировал телефон, сгорая от желания позвонить ей. Услышать голос, убедиться, что жива, что все хорошо. Но нет. Я не могу. Мира… Моя девчонка. Она взорвала мой мозг, она перевернула весь мой мир. Вспоминая ее лицо, я начинал улыбаться, вспоминая аромат ее кожи, я возбуждался… Вспоминая боль в ее глазах, я свирепел. Если терпимая жизнь с Полиной раньше не рвала мое сердце, то теперь я не мог. Но и оставить я ее не могу. Я много лет учился жить просто, как простой примитивный человек. Работал, зарабатывал, доказывал всем, что могу больше, чем просто зарабатывать деньги, участвуя в боях без правил…

Она стоит того… Она больше никогда не спросит себя, НАСКОЛЬКО БОЛЬНО?