ГЛАВА 15

Утром, когда царевна еще спала крепким сном, Аллей тихо вышел из зала и, доверив свою возлюбленную охране, быстро направился в покои фараона. Пентсуфр тут же заметил, что сын чем-то чрезвычайно возбужден. Это привело фараона в некоторое замешательство, и он даже не высказал своего неудовольствия по поводу раннего визита.

Выслушав наследника, фараон пожелал немедленно увидеть все своими собственными глазами. В его голове тут же мелькнула мысль о том, что теперь не нужно заниматься поисками легендарной пирамидки, и сын останется с ним. Прежние мысли вновь захватили повелителя Египта.

Войдя в покои царевны, первое, что они увидели, было пустое ложе. Растерявшийся Аллей резко повернулся к двери, чуть не сбив при этом с ног самого фараона:

— Румес! Где царевна?! Головой ответишь, если с ней что-нибудь случилось!

Главный из охранников вместо ответа изумленно открыл рот, помотав при этом головой.

В этот момент фигура в белом хитоне, до этого неподвижно стоявшая у окна и сливавшаяся с белизной наступавшего дня и поэтому оставшаяся сразу незамеченной, сделала к ним несколько шагов. Аллей устремился к девушке и помог ей сесть на скамью.

— Хвала богам! — с чувством произнес фараон, подходя к Наталис. — Воистину, не так уж мудры наши лекари и жрецы, беря на себя смелость лечить неподвластные их пониманию заболевания и судить об их исходе! Только что я не поверил словам наследника, а сейчас своими глазами убедился в их правоте. О боги! Вы услышали мои молитвы и откликнулись, пощадив нас, смертных. Теперь не нужно искать мифическую пирамидку и гневить богов, размышляя о полетах к другим планетам!

Наталис и Аллей, переглянувшись, с недоумением уставились на фараона.

— Отец, но мы должны это сделать! Разве ты уже забыл о том, что прочел на стенах храма Амона? Мое предназначение состоит в том, чтобы…

Пентсуфр недовольно поморщился:

— У тебя сейчас есть все, что нужно для полного счастья. Не надо торопить события. Боги благосклонны к нам и подарили исцеление твоей царевне. Подумай лучше о ней и о своем будущем наследнике, ведь родить здорового малыша тебе может только здоровая женщина, — фараон пристально посмотрел на Наталис и добавил: — А тебе нужно благодарить богов за чудесное выздоровление и не смущать сына рассказами о неведомых планетах. Вы оба родились на Земле и будете здесь счастливы, судьба благоволит к вам.

— Но как же Хеопс?!

— Я не забыл о нем… не спеши, сын! Сейчас я, как никогда, близок к разгадке еще одной тайны храма, а когда я ее узнаю, мне будет многое подвластно! Ну, а сейчас, дорогая, — обратился Пентсуфр к Наталис, — пройдись. Я хочу посмотреть, как двигается будущая царица Египта.

Девушка сделала несколько робких шагов.

— Ну что же, неплохо, думаю, что совсем скоро ты полностью поправишься… Я оставляю вас, поскольку государственные дела требуют моего пристального внимания, — и фараон направился к выходу.

У самой двери он обернулся:

— Поход в Ниневию отменяется, и ты сам дашь распоряжение об этом.

Когда Пентсуфр скрылся, Наталис со вздохом произнесла:

— Его Святейшество, твой отец, остался недоволен моим выздоровлением.

— С чего ты это взяла? — не очень уверенно возразил ее собеседник. — Наоборот, он этому рад и просто не видит смысла начинать сейчас поиски пирамидки.

— Нет, это не так, — возразила Наталис, — я предчувствовала, что мое исцеление не обрадует его, и поэтому не хотела спешить с известием об этом…

Аллей внимательно посмотрел на любимую.

— Я чужая… я действительно чужая для него. И пока лежала неподвижная — он меня воспринимал не как человека, а только как еще один знак или символ в его и твоей удачно складывающейся судьбе. А сейчас, когда я могу стать твоей женой, он этого не желает и избавится от меня при первой же возможности…

— Ты не права, дорогая.

В ответ девушка задумчиво покачала головой:

— Сейчас я сожалею о том, что рассказала свою историю. Ведь я сама не знаю о том, кто я и зачем Судьба сделала так, чтобы я родилась на этой планете. Сегодня утром я проснулась оттого, что кто-то разговаривал со мной, и я откликнулась на этот зов. Очнулась я только тогда, когда ты закричал на охрану. Я поняла, что узнаю сразу то место, где затеряна пирамидка, как только окажусь рядом… Аллей, я боюсь своего будущего, но оно властно тянет меня к себе, и… я боюсь тебя потерять…

— Успокойся, моя милая, — проговорил наследник, взяв девушку за руки, — ты очень встревожен и к тому же потеряла много сил, а они тебе пригодятся. Тебе сейчас необходимо отдохнуть и выпить несколько глотков хорошего вина. Ложись, а я за тобой поухаживаю.

Он перенес девушку на ложе и заботливо укрыл ей ноги, а через несколько минут в покои царевны уже вносили подносы с фруктами, сластями и теплым вином.


События, произошедшие в последующие дни, подтвердили правоту слов Наталис. Здоровье девушки быстро восстанавливалось, и так же быстро менялось отношение к ней фараона.

Пентсуфр, занимаясь государственными делами, все более и более привлекал к ним своего сына, находя для этого бесконечные поручения, выполнение которых было связано с постоянными выездами в близлежащие и отдаленные от столицы Египта номы.

Наталис все чаще оставалась одна, находясь под постоянным присмотром жрицы Митран, которая с трудом скрывала свою ненависть к царевне.

Однажды Аллей вернулся во дворец раньше положенного срока. Горя желанием поскорее встретиться со своей возлюбленной, он поспешил в покои царевны. Наталис была чем-то расстроена, но, увидев его, попыталась скрыть свои чувства и, улыбаясь, шагнула ему навстречу. Лицо ее светилось искренней радостью, но в глубине глаз горел невеселый огонек.

— Что случилось, милая?!

— Все хорошо, просто я по тебе скучала…

— Я это вижу, но что-то еще тебя беспокоит?

— Нет, нет, тебе показалось, — не очень уверенно произнесла девушка, но тут же из ее глаз хлынул целый поток слез, и она разрыдалась.

Аллей взял Наталис на руки и долго носил ее по залу, качая, как маленького ребенка, в ожидании, пока она успокоится. Обычно спокойная и выдержанная царевна, стойко перенесшая столько выпавших на ее долю трудностей, впервые рыдала, сотрясаясь всем телом, не в силах сдержать себя. Наконец она затихла и нежно прильнула к своему другу.

— Так что же все-таки случилось? — повторил он свой вопрос. — Митран?

Наталис едва заметно кивнула, а затем тихо добавила:

— Если бы только она… Сейчас даже самый последний из жрецов смотрит на меня, как на самозванку… Мне страшно, милый! Помоги мне, сделай что-нибудь, иначе я не выдержу… — и слезы снова рекой полились из ее прекрасных глаз.

Наследник пришел в бешенство. Чуть успокоив Наталис, он ринулся к двери.

— Ты уходишь? — сквозь слезы спросила она.

— Я сейчас же должен увидеться с отцом и выяснить все! В конце концов, я не потерплю издевательств и сам решу свою судьбу!

Наталис не смогла остановить разбушевавшегося друга.

Только подходя к покоям фараона, Аллей немного остыл и, переводя дух перед аудиенцией, заметил двигавшуюся за ним, как тень, женскую фигуру. Поняв, что обнаружена, она шагнула в полосу света:

— Остановись, Аллей! Уже слишком поздно, чтобы беспокоить фараона. Он устал за день и готовится отходить ко сну. Может быть, ты скажешь мне все то, что ты хотел высказать ему? Ведь я не ошибаюсь, обо мне ты хотел говорить?

Наследник престола чуть не задохнулся от злобы:

— Как смеешь так со мной разговаривать ты, презренная жрица?!!

Ответом был колючий огонек, мелькнувший в сузившихся глазах Митран. Сделав еще несколько десятков шагов по полутемному коридору в сторону покоев фараона, он наткнулся на одного из телохранителей Пентсуфра. Поприветствовав, как и подобает, наследника, тот тем не менее вежливо, но решительно преградил ему путь:

— Господин наш и повелитель, его святейшество фараон отдыхает и приказал не беспокоить его до утра.

Ни слова не говоря, Аллей повернулся и направился обратно, поняв, что разговор придется отложить.

Женская фигура продолжала бесшумно следовать за ним.

— Что ты хочешь от меня? — Аллей остановился и покосился на замершую в тени жрицу.

— Поговорить с тобой, о мой господин! — умоляюще сложила руки так, будто прося о великой милости.

Наследник на мгновение задумался.

— Ну хорошо, следуй за мной, — и он свернул в один из многочисленных изолированно расположенных залов этой части дворца. — Слушаю тебя, Митран. Что ты желаешь мне сказать?

Жрица тряхнула своими роскошными волосами, вскинула голову и посмотрела в глаза Аллея долгим взглядом. Но тот, нетерпеливо двинув рукой, повторил:

— Слушаю тебя!

— В нашем дворце уже несколько месяцев живет чужестранка, повинная в гибели наследника предыдущего фараона. Пока она была прикована к постели, за ней ухаживали, лечили ее… Сейчас она здорова. Не пора ли ей уйти? Что она здесь делает? Что ты хочешь от нее?

Аллей пожал плечами:

— Что я хочу от нее? Разве ты этого не знаешь, Митран? Я хочу на ней жениться!

— Жениться?! — Митран презрительно засмеялась.

— Да, она будет моей женой и царицей Египта тогда, когда я взойду на престол. Она — дочь правителя Ниневии и достойна этой высокой чести!

Сузив глаза, жрица измерила Аллея злым взглядом. Но он не заметил этого, поскольку его взгляд остановился и стал изучать рельефное изображение символа власти в виде розового шара с голубыми крыльями по бокам, который обвивала, поднимаясь вверх, зеленая змея. Подобные орнаменты украшали и другие залы дворца.

— Твой отец, пресветлый фараон Пентсуфр, никогда не согласится на ваш брак! — бросила она.

— Вот как?! — удивился Аллей. — Ты что же, настолько втерлась в доверие к отцу, что он поручил тебе сообщить мне это?

— Нет, но я знаю, что так будет! Она тебе не пара, и царь это понимает. Он давно бы вас разлучил, если бы не боялся огорчить тебя, но решение он принял… Эх, Аллей, Аллей, сколько прекрасных женщин вздыхают по тебе, готовые откликнуться на твой зов, а ты ничего вокруг не видишь…

— Прекрасных женщин? — усмехнулся наследник престола. — Ты, конечно, имеешь в виду и себя?

— Чем же я плоха для тебя?! Вспомни, ведь ты меня любил! — глаза жрицы вспыхнули.

Она, видно, ожидала такого поворота событий и, в одно мгновение сбросив с себя хитон, выпрямилась, демонстрируя прекрасно сложенное обнаженное смуглое тело, украшенное лишь золотыми браслетами, обвивающими запястья и высокие щиколотки. Драгоценный металл сверкал также на высокой, призывно колыхающейся груди.

— Чем же я не царица?! Ведь ты хотел меня, помнишь?

Аллей невольно залюбовался юным женским телом, и Митран, почувствовав свою власть над ним, нежно обняла его, увлекая за собой в глубину полутемного зала.

Но наследник справился с собой и отвел руки девушки:

— Ты божественно прекрасна, жрица. И ты мне нравишься, но люблю я только Наталис. И если между нами что-то было, о чем я так и не вспомнил, то оно осталось в прошлом. А сейчас — не мешай нам… Оставь меня, уходи!

Но Митран не хотела сдаваться:

— Аллей, неужели ты не замечаешь, как изменился ты, как упал в глазах окружающих тебя? Ты не видишь, что творится вокруг, обижаешь высокопоставленных сановников своим невниманием даже на торжественных приемах, пренебрегаешь своими обязанностями ради какой-то царевны не существующей для Египта страны!

— О чем ты говоришь?

— Ты мало уделяешь времени людям, достойным тебя, совсем не посещаешь пиры и развлечения, забыл о том, что знатные люди, аристократы желают чаще видеть тебя. А ты избегаешь их общества, спеша к своей ненаглядной. Но не забудь, тебе, как будущему фараону, очень пригодится поддержка этих людей!

— То, что мне делать и как мне быть, я сам решу! Я — наследник престола, и никто не посмеет мне перечить! А ты, Митран, помни, что ты — только жрица, и не стой у меня на пути! Сокрушу!

Услышав эти слова, Митран злобно зашипела и, подняв лежащий у ног хитон, вызывающе потянулась, на мгновение прижавшись к Аллею полной грудью:

— Ну что ж, милый, ты еще вспомнишь наш разговор и пожалеешь, что обидел меня! Ты сам позовешь меня! И помни — я тебя хотела, и я тебя предупреждала! — и, язвительно засмеявшись, она швырнула легкую ткань хитона прямо в лицо оторопевшему наследнику.

Ее гибкое матово блестящее тело скользнуло в сторону и исчезло в узкой потайной двери, которая через секунду встала на место и тут же слилась с разрисованной причудливым орнаментом стеной.

Утром следующего дня Аллей, отдохнув за ночь и обдумав предстоящий разговор с отцом, явился к нему, представив отчет о своей поездке в соседний ном Аа. По велению фараона он познакомился с ведением хозяйства и управлением области.

Рассказав о своих впечатлениях, Аллей вдруг услышал от отца упреки в том, о чем вчера так недвусмысленно намекала Митран. Пентсуфр получил несколько донесений от номархов, в которых наместники живописали ему о краткосрочном визите наследника и выражали свои многочисленные сожаления по поводу очень быстрого его отъезда и вскользь недоумевали по поводу нежелания Аллея разделить с ними обильную трапезу и участвовать в развлечениях.

— Отец! Разве, занимая пост наследника престола, я обязательно должен быть пройдохой и развратником? — выслушав эти претензии, вспылил Аллей. — Все мои заслуги состоят в том, что я досконально изучил жалобу на достойного номарха, в которой говорится о том, что он по нескольку месяцев не платит своим рабочим, лишая их крох, на которые те существуют. Или второй случай, когда я, проверяя документы, раскрыл настоящий грабеж государственной казны со стороны другого, не менее достойного номарха. И это, разумеется, вызывает их справедливое негодование!

— Сын мой, — вздохнул фараон, — к твоим достоинствам да еще немного бы хитрости… Ведь так живут вся наша блестящая аристократия, все наши многоуважаемые наместники и высокопоставленные чиновники. Направляя тебя в эти поездки, я хотел приобщить тебя к жизни высшего общества. Изменения, произошедшие с тобой в паломничестве, порой выводят меня из равновесия. Во всех делах нужна трезвая голова, и суметь найти золотую середину не каждому доступно, Прежде ты изматывал меня своими неисчислимыми похождениями и бесконечным пьянством, сейчас же удручаешь излишней серьезностью и стремлением к одиночеству.

— Отец, я не одинок!

— Вот об этом я и хочу с тобой поговорить…

— Ты несправедлив к Наталис!

— Сын мой, мне трудно принять правильное решение. Слишком уж много случилось того, что направлено против Наталис, а виной всему — ее инопланетное происхождение. А если это станет известно?

— Каким образом?

— Мало ли обстоятельств! Та же Митран! Или то, о чем мы сейчас и предположить не можем!

— Митран не догадается… И все же, отец, как изменились твои намерения!

— Изменяются время и условия, поэтому изменяемся и мы. К тому же положение наше заставляет решать иные задачи. Вот и тебе вновь предстоит дальнее путешествие: дорога тебе знакома — это отдаленный ном Хот, граничащий с Ниневией. Тревожные сообщения пришли оттуда — недовольные крестьяне бесчинствуют, требуя смещения наместника. Ты должен разобраться, ведь беспорядки в этом номе ослабляют наше влияние в Ниневии. Готовься к походу и выезжай как можно раньше. Твою подругу я приказал поселить в отдельном дворце, в том, что стоит на правом берегу Нила. Не беспокойся за нее, она там будет полной хозяйкой и в безопасности. Преданные ей жрицы будут ухаживать за ней. А во дворце будет меньше разговоров — меньше поводов для злых языков…

— Отец, ты бы мог укоротить их…

— Этого я пока не буду делать. Нам сейчас не нужно недовольство подданных. Наталис такая, как все, и эта ее исключительность вызывает у некоторых раздражение. А твое поведение и преданность ей неприятны многим — тем, кто будет поддерживать тебя, когда ты станешь фараоном. Не забывай — нам надо укрепить нашу династию, и меч в данном случае — менее приемлемое решение, хотя и о нем не нужно забывать…

Аллей вздохнул и промолчал, ему понятно было беспокойство фараона. Часто, лежа без сна и устремив глаза в звездное небо, он холодел от мысли о возможности полета через эту черную бездну пространства, а закрыв веки, неизменно видел перед собой розовую мглу с призывно пульсирующей, сияющей точкой вдали. Ощущение непередаваемого блаженства поднималось каждый раз в его душе, когда он оказывался наедине с любимой, предчувствие удивительных событий волновало его кровь. Но ему приходилось мириться с условностями жизни, делать вещи, которые были неинтересны и чужды ему, отрываться надолго от своей любимой для выполнения скучных для него поручений. Это вызывало раздражение и желание все бросить…


Роскошный дворец в Мемфисе, построенный на правом берегу Нила для одной из возлюбленных прежнего фараона, уже несколько месяцев пустовал. Потребовалось совсем немного времени, чтобы расторопные слуги привели его убранство в надлежащий вид, и к вечеру следующего дня в нем появилась новая хозяйка. От этого переезда Наталис не ждала ничего хорошего, а тут она еще узнала, что Аллей вновь вынужден покинуть ее. Угнетала безвыходность положения, и грусть часто находила свое прибежище в ее глазах. Здоровье восстановилось так быстро, что последствия травмы были уже почти незаметны. Она стала двигаться легко и свободно, но даже это сейчас мало радовало ее. Встретившись с Аллеем накануне его отъезда, Наталис нежно прильнула к его груди:

— Ты сегодня останешься со мной?

— Конечно, милая, я буду, как всегда, рядом, — он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она спрятала от него лицо и тихо прошептала: — Я хочу, чтобы ты остался на всю ночь.

— Ну конечно же, я буду с тобой до рассвета.

— Нет, ты не понял… — произнесла Наталис, потупив взор. — Я хочу быть с тобой как твоя жена.

Немногочисленная охрана видела, как наследник престола поднял на руки девушку и, закружив по залу, медленно понес в ее покои.

На пол скользнул светлый хитон царевны. Аллей с восхищением задержал свой взгляд на стройной обнаженной фигуре девушки, столько раз виденной им, когда она лежала неподвижной, не в силах пошевелиться. Тогда это было тело, наполовину лишенное жизни. Сейчас это юное прелестное создание природы, освещенное лучами заходящего солнца, было настолько очаровательным, что сразу вызвало страстное желание у мужчины. По его телу прокатилась судорожная волна. Сбросив одежду, он обнял Наталис, покрывая ее лицо и шею горячими поцелуями, а затем, взяв на руки, осторожно положил свою возлюбленную на ложе.

Они подарили друг другу все, что могли отдать два любящих человека. Эта первая в их жизни волшебная ночь мягко окутывала их тела, давая приятную прохладу. Неяркий свет факелов, горящих по углам зала, тщетно пытался отогнать от их ложа таинственную мглу.

Под утро Наталис затихла и, казалось, уснула. Ее голова доверчиво покоилась на плече Аллея. От ее разметавшихся пушистых волос исходил такой пьянящий аромат, что кружило голову. Он осторожно повернулся и поцеловал возлюбленную.

— Я люблю тебя, милый, — тихо прошептала она. — Я мечтала об этом и счастлива. Я хочу быть с тобой всегда. Жаль, что ты сейчас снова уезжаешь.

Ответом был долгий поцелуй:

— Я думал, что ты спишь.

— Нет, я просто мечтаю, закрыв глаза. А хочешь, я расскажу тебе на прощание сказку?

Соглашаясь, Аллей кивнул головой.

— Однажды Бог решил узнать, действительно ли счастлива женщина на Земле, и, не выбирая, он поднял одну из них на небо. Ею оказалась одна из многочисленных наложниц фараона.

— Счастлива ли ты, женщина?

— О да, благодарю тебя, Боже!

— А что же ты называешь счастьем? — поинтересовался он.

— Любовь. Ведь я один-два раза в месяц могу любить царя.

— И все??

— Разве этого мало?!

Ничего не ответил Бог и вернул женщину во дворец. В другой раз он поднял на небо жрицу одного из храмов. На вопрос, счастлива ли она, женщина ответила утвердительно.

— Что же ты почитаешь за счастье?

— Любовь. Я люблю Бога и служу ему и его храму.

Бог улыбнулся, но ничего не ответил и отпустил женщину. В третий раз он остановил свой выбор на простой женщине, которой оказалась молодая крестьянка. На последовавший вопрос она ответила:

— Да, я счастлива! Живу с любимым человеком, и, благодаря тебе, Боже, я узнала счастье материнства. Но я буду счастлива вдвойне, если ты пошлешь моему мужу, отправляющемуся в дальнюю дорогу, удачу. Ведь от нее зависят и наше благополучие, и счастье нашего ребенка.

Бог остался доволен ответом крестьянки и промолвил:

— Удача будет сопутствовать твоему мужу до тех пор, пока он любит тебя, пока счастлива ты.

Женщина поклонилась и поцеловала протянутую руку Бога.

— Спасибо тебе за все. Твои слова обязательно сбудутся, а значит, я буду счастлива всегда, ибо муж мой будет только со мной, а имя твое мы будем, как и прежде, славить в молитвах наших.

Бог улыбнулся и сказал:

— Любимый тобою да не разлюбит любящую его.

Наталис замолчала. Мужские губы коснулись ее, и они слились в единое целое.

— Любимый тобою, да не разлюбит любящую его, — повторил Аллей, вглядываясь в безбрежный океан глаз своей возлюбленной.

— Скажи, что ты любишь меня и не оставишь, что бы ни случилось, — попросила Наталис.

— Ты будешь со мной всегда, даже там, — Аллей указал на небо.

Царевна по-своему поняла его слова:

— Веришь, что мы когда-нибудь найдем пирамидку?

— Я в этом не сомневаюсь. После похода я намерен серьезно заняться ее поисками.

— И ты бы смог… ты бы решился полететь со мной?

— Я же сказал, что буду с тобой всегда.

— А как же твой отец? Египет?

— Отец мой полон сил и, я думаю, в конце концов поймет меня. А Египет… Египет подождет.

Наталис печально вздохнула:

— А сейчас я тебя должна ждать.

— Не грусти, любимая. Я вернусь совсем скоро. Тебе здесь будет спокойно и безопасно, верные слуги фараона будут охранять твой дворец.

— Да… и среди них жрица Митран…

— Митран, — задумчиво повторил Аллей, — эта женщина явно не равнодушна к тебе… Но она не причинит нам вреда, я об этом позабочусь.

Время летело быстро, и за окном уже начало светать. Аллей сладко зевнул.

— Ты бы поспал немного, ведь впереди у тебя дальний путь.

Наследник улыбнулся, и, закрыв глаза, действительно быстро уснул. Прислушавшись к его мерному дыханию, Наталис начала гладить волосы своего возлюбленного, вспоминая последние события своей жизни. Она была счастлива: «Столько всего случилось за такой короткий промежуток времени. Неужели все это было со мной?»

Она прикрыла веки, и зрительная память нарисовала ей уже воспроизводимый не раз в ее воображении участок пустыни с каменистыми возвышениями. Наталис снова почувствовала, что узнает то место, где погребена пирамидка.

В это время зашевелился Аллей и обнял свою подругу:

— Какая ты у меня красивая!… — восхищенно произнес он.

— Ты что же, давно меня не видел?! — засмеялась девушка.

— Давно… целую вечность!

Загрузка...