Глава 5

20.01.2023 г. Женя

Ревность – какое же это мерзкое чувство! Мерзкое и стыдное. Главное, чтобы Борис этого не понял. Вот этого Женя допустить не могла.

– Просто неприятно все это, понимаешь? – объясняла она Тоне, надевая вечернее платье кроваво-красного цвета поверх черного кружевного белья.

– А как ты объяснишь Борису, который может вернуться домой в любой момент, куда собираешься, зачем надела это платье? – занервничала Антонина.

– Отвечу ему примерно так же, как и он, – скажу, что еду по делам. И все! Разве он объясняет мне, куда едет, на какую встречу и чем конкретно занимается в Москве? Он, видите ли, адвокат, а я кто? Никто и сбоку бантик. Нет-нет, он должен понять, что меня не привязать ребенком к себе, к дому, к плите.

– Ну, к плите он тебя уж точно привязать не может, знает твое отношение к готовке. Ты, кстати говоря, так и не научилась варить гречневую кашу?

– Тоня, да при чем здесь гречневая каша? Все это мелочи, понимаешь? Борис относится ко мне как к какому-то тупому существу, которое постоянно сидит дома и нянчится с ребенком! Как будто бы у меня не может быть помимо семьи еще какого-нибудь полезного занятия или развлечения? Вот скажи мне, когда мы с Борей последний раз были в театре? Кино? На концерте? Или, может, он брал меня с собой на встречу, в гости к друзьям? Нет! Он сам иногда приезжает с водителем, потому что где-то выпил. Вроде бы как с деловой встречи… А я… Я схожу с ума от ревности, представляя его себе в обществе красивых женщин!

– Женя, да что это ты так раздухарилась?

– Пусть он теперь приревнует меня к кому-нибудь. Пусть изводит себя разными там домыслами, фантазиями. А я… Я в это время буду просто сидеть тупо где-нибудь в ресторане с тобой и пить вино. Вернее… нет, безалкогольный коктейль. Я же еще кормлю.

– Кормишь?

– Ох, забыла… Нет, уже не кормлю. Мишка предпочитает мне смеси. Ты же видела, какие у него щеки – как у хомячка!


Сцена происходила в той самой комнате, в которой Женя проживала, находясь еще в статусе домработницы в доме братьев Бронниковых. Не в спальне, не в гардеробной, а в том самом месте, которое считалось сугубо личным ее пространством, где Женя хранила некоторые свои вещи, книги, все то, что составляло ее жизнь до того, как она стала женой Бориса. Иногда она позволяла кому-то из гостей ночевать там и даже прятала важных свидетелей, которых не должна была найти полиция. Почему-то именно здесь она чувствовала себя по-настоящему свободной и время от времени позволяла себе мечтать о другой жизни. О жизни без Бориса. И это притом что она его любила. Любила и вместе с тем страдала от его чрезмерной опеки, которую воспринимала как отеческую. Ее стремление быть на равных просто корежило ее представление о браке, время от времени разрушало гармонию в супружеских отношениях.

– Женя, прошу тебя, остановись! Не надо тебе никуда ехать, тем более в таком платье, да еще и в ресторан! Будет скандал! Ты ранишь Бориса в самое сердце! Прошу тебя, успокойся, подумай как следует, чего ты добиваешься?

Тоня чуть не плакала, отлично понимая, какую ошибку может совершить подруга.

– Вот мне интересно, – раздувая ноздри и с упорством пытаясь застегнуть замок брильянтовой сережки в ухе, говорила Женя, – что ты мне скажешь, когда сама собственными глазами увидишь, как Борис воркует в ресторане, заметь, в ресторане(!) с привлекательной женщиной?

– Да ты же мне уже показала!

– Это было видео и фотографии, которые мне прислал Ребров. А если ты увидишь это, повторяю, сама, собственными глазами? Вживую?

– Что ты хочешь от меня услышать? Что я подойду и начну выяснить, кто эта особа и все такое?

– Тонечка, дорогая, да ты такая спокойная только потому, что речь идет не о твоем муже, а о моем. Ты не можешь прочувствовать все то, что чувствую сейчас я!

– Но что, если это была все-таки его клиентка?

– Да мало ли адвокатов, которые спят со своими так называемыми клиентками, являющимися на самом деле любовницами? Что стоит мужчине-адвокату сказать жене, что все те женщины, с которыми он встречается, его клиентки? Да ничего! Отличная отмазка! Это такая же отмазка, как и у нашего Петра, когда он едет куда-то там, чтобы собрать материал для своего романа. Да это же целый мир, любая страна, город, улица дом – он имеет право бывать везде, куда только позовет его вдохновение. И с любым человеком может встретиться, чтобы якобы побеседовать о чем-то, что поможет ему собрать материал. Поэтому я заранее не завидую его жене (если он, конечно, женится), которая так же, как и я, будет мучиться ревностью.

– Скажи, ты доверяешь Борису?

– Конечно, доверяю!

– Тогда в чем же дело?

– Все, готово, уф! Какой трудный замок! – Женя справилась наконец с сережкой, поправила прическу и критическим взглядом осмотрела себя, стройную, в облегающем платье, с ног до головы. Втянула живот, поправила платье в области декольте. – В чем дело, спрашиваешь? Да в том, что я не доверяю этим женщинам, которые вьются вокруг него. Хотела тебе рассказать одну историю…

Но ничего рассказать она не успела. В дверь постучали.

– Соня, заходи! – крикнула Женя, уверенная в том, что это няня.

– Это не Соня. – В дверях появилось сияющее лицо Бориса. Увидев жену в вечернем наряде, он восхищенно и в то же время как-то по-мальчишески присвистнул. – Ого! Ничего себе! И куда это мы собрались? Надеюсь, меня с собой возьмешь? Или вы на девичник собрались, а, Тоня?

– Борис Михайлович, ну что вы такое говорите? Просто Женя показывала мне, какое купила платье. Я говорю ей, что оно шикарное и очень ей идет, а она считает его слишком открытым и обтягивающим.

Тоня, произнося это, и сама стала красной, как платье. Но была счастлива, что Женя не успела никуда уехать. Что все еще можно поправить и избежать скандала.

– Ты такая сегодня… – Борис не мог подобрать нужные слова, чтобы выразить ей свое восхищение: – …что тебя нужно непременно куда-то вывезти! Если хочешь, поедем прямо сейчас к Селиверстову, в «Прагу», они там сейчас обмывают его новую должность. Или на юбилей жены моего старинного приятеля, Снегирева, депутата… Я подарок отправил, но сам отказался, придумал что-то, чтобы они не обиделись… В театр уже поздно, конечно. Но можно в один хороший клуб, там играет джаз, а саксофонист – мой хороший товарищ.

– Нет, я никуда не хочу. Устала, – сказала нервно Женя, теперь уже расстегивая и снимая серьги. – Все-таки у меня ребенок, я весь день на ногах…

Тоня пыталась поймать ее взгляд, но так и не сумела: Женя постоянно отворачивалась от нее. Вот и пойми человека! То она страдает, что муж ее с собой никуда не берет, то отказывается от таких предложений!

– Ну и хорошо! Останемся дома! Если бы ты знала, как я соскучился по вам!

Тоня незаметно вышла из комнаты. Откуда вдруг у нее появилось ощущение хрупкости этого брака? Ведь еще недавно она считала его счастливым, удачным. Все же было хорошо.

В чем дело? Неужели Женя разлюбила его? Или на самом деле сгорает от ревности? Но так ведь нельзя! Муж – он не твое продолжение, это отдельный человек со своими чувствами и своим внутренним миром. И его нельзя лишать свободы, точно так же как и Женьку! И если он адвокат, то на самом деле ему приходится встречаться с самыми разными людьми. Он, наконец, деньги зарабатывает, и немалые. И все это делает для семьи!

Тоня заглянула на кухню, где застала Соню. Женщина мыла посуду.

– Тонечка? Чаю вот выпила на дорожку, сейчас посуду домою и поеду уже домой. Мишенька спит. Борис Михайлович вернулся. Так что теперь все в полном порядке.

– Софья Николаевна, и как же вы сейчас поедете домой? На такси или пешком?

– На такси. В теплое время года буду ходить пешком, я же здесь недалеко в поселке живу. Но сейчас такая погода противная, холод, сырость… Странная зима в этом году.

– Женя не предлагала вам ночевать здесь?

– Конечно, предлагала. Да я иногда и остаюсь. В сильные морозы она не отпускала меня домой. А я одна живу, меня дома никто не ждет. Поэтому и оставалась.

– А что сегодня?

– У меня душа болит за Эмму.

– А… Это та женщина, у которой вы раньше работали, да?

– Да.

– Почему душа болит? – спросила Тоня и сразу же пожалела об этом.

Любопытство. Что же еще? Стыдно-то как! И ведь теперь Соня будет вынуждена ей отвечать. Из вежливости. Все-таки Тоня – близкая подруга хозяйки.

– Софья Николаевна, можете не отвечать!

– Да я и не знаю, что ответить. Просто болит душа и все. Я же привыкла к ним, все-таки пятнадцать лет проработала в этом доме. И вот теперь все разрушилось… Нет, вы не подумайте, я нисколько не жалею, что устроилась сюда, здесь мне и платят больше, да и детишек я люблю…

Тоня снова чуть было не завалила няню вопросами, с трудом заставила себя промолчать.

– Муж бросил ее. Конечно, нехорошо вот так все рассказывать про своих бывших хозяев, но это ведь уже и не тайна. Виктор Владимирович бросил Эммочку. Вот просто бросил и все. Как ненужную вещь. Подозреваю, что готовит он ей какой-то страшный документ, чтобы она ни на что после развода не претендовала, но точно ничего не знаю. Кажется, он попросил ее освободить дом. Представляете? Дом, в котором они столько лет прожили вместе!

– Ох… Да… Такое сейчас сплошь и рядом! – вырвалось у Тони. – Богатый муж, у которого крыша поехала от денег и власти, избавляется от своей старой жены как он балласта и начинает, как ему кажется, новую жизнь с молодой барышней.

– И не говорите!

– А дети? Наверное, уже большие?

– Да в том-то и дело, что детей нет. Уж Эмма Юрьевна так страдала, так страдала… Но это уже их дело.

Она вдруг замолчала, решив, что и без того сказала лишнее.

– Ладно, пойду собираться.

– Я могу вас отвезти, хотите? Мне тоже уже пора. Борис вернулся…

– Хорошо, что он вернулся сегодня пораньше.

– Я тоже так считаю, – согласилась с ней Тоня, и они обе подумали об одном и том же.

Загрузка...