(Не)жестокая нежность (СИ)

2.56

Когда мы виделись с Полиной в последний раз, то глядя, как она уходит, я загадал больше её не встречать, чтобы навсегда исчезла из нашей жизни и не напоминала о себе. Хотелось быстрее забыть всё связанное с ней, как страшный сон… Но разве думал, что услышу такие печальные новости… смерти никто не желал…

«Хоть ребёнок выжил» — чему, разумеется, рад. Это раньше предпочёл жить в неизвестности относительно него. Всё изменилось. Теперь мы его семья. В наших силах сделать Тимура счастливым.

И вот настало время познакомиться с сыном…

Не скрою, для меня это волнительно. Всю дорогу до больницы думал, как пройдёт встреча, какой он, примет ли меня и что скажет, когда узнает, кем прихожусь ему… со временем, конечно…

— Ты готов? — заботливо спрашивает жена.

Я киваю. И решительно вхожу в палату.

Мальчик резко обернулся. Потом встал с кровати и тут же подбежал к Тине, прижимаясь к ней. Торс ребёнка перемотан бинтами, а одна рука зафиксирована к телу.

«Перелом ключицы, сотрясение, множественные ушибы…» — он ещё легко отделался.

— Привет, — моя девочка обнимает Тима, поглаживая по волосам. — Как ты? Всё хорошо?

«Она уже нашла подход к нему» — не могу не восхищаться её умением располагать к себе.

— Да… я ждал тебя… — его голос дрожит. Заметно, как он переживает и боится — боится остаться один. Желание обрести семью подкупает и покоряет сразу.

«А этот парень мне уже нравится».

Встречаемся взглядом с Тиной. Она улыбается. И словно говорит глазами: «мы справимся». Не сомневаюсь, что так и будет.

Тимур разорвал объятия. Теперь я стал объектом внимания. Я тоже с не меньшим интересом его разглядываю. Он, действительно, похож на меня. Если бы не глаза насыщенного серого оттенка — сходство было бы заметнее, а в остальном — черты лица те же, или даже больше моего отца напоминает. Родство между нами очевидно, безо всяких анализов, хотя и документальное подтверждение имеется.

Довольно необычно ощущаю себя… Познакомиться с сыном, о котором не знал десять лет. Не говоря уже о том, чтобы назвать этого мальчика своим сыном.

— Привет. Меня зовут Ян, — протянул ему руку.

— Вы… вы… — Тим неуверенно пожал мою ладонь, продолжая рассматривать. Нечто странное отразилось в его взгляде, когда он услышал моё имя, как будто понимает, кто перед ним — во всяком случае, так показалось, или хочу, чтобы узнал сейчас, что я его отец, не оттягивая момент. Конечно, торопиться мы не станем.

— Это мой муж, — вмешалась Тина.

Он улыбнулся, не отрывая глаз от меня.

— Раз вы теперь знакомы. Побудете вдвоём? А я пока схожу к врачу.

— Ты не против моей компании? — осторожно прикоснулся к нему, не желая спугнуть.

— Нет, не против, — Тим взял с тумбочки альбом и устроился на кровати. — Покажу свои рисунки.

Жена оставила нас наедине.

Я присел возле сына.

— Вот, смотрите, — он протянул листок, на котором изображён пейзаж в ярких сочных красках. И это радует — значит, его эмоционально-психическое состояние в порядке. Хотя Тина рассказывала: после аварии, мальчик молчал две недели и только с её появлением в больнице снова заговорил. Видимо, понял в тот момент, что не останется один.

— Обращайся ко мне на «ты». Договорились? — я провёл рукой по его коротким волосам.

— Хорошо, — Тим расплылся в улыбке, а потом вовсе удивил: внезапно прижался ко мне так сильно, насколько позволяет бандаж. И я не мог не обнять в ответ.

— Скоро тебя выпишут. Поедешь к нам домой, — поцеловал сына в макушку.

— Да. Тина тоже так сказала, — он отстранился, вздохнув досадно. Причины грусти ясны… С трудом представляю, как он держится.

— Всё будет хорошо.

Тим доверчиво взглянул. И опять возникло ощущение, что ему известно, кто я. Почему-то так чувствую. Могла ли Полина рассказать обо мне?

— Держи, — протянул новый рисунок.

Взял листок. На нём изображён мужчина со светлыми волосами и голубыми глазами. Если бы не знал Алексея Герца, то решил бы, что это я, ведь мы с ним одного типажа.

— Это мой папа, — говорит Тим, в очередной раз, рассматривая, словно пытается увидеть реакцию на свои слова. Или снова кажется… придумываю то, чего нет…

— Ты очень хорошо рисуешь. Тебе говорили? — а ведь Тина могла бы помочь ему развить талант в полной мере, плюс художественная школа не помешает.

Он кивнул в ответ. Потом невесомо прикоснулся к моему лицу пальцами. Этим жестом слегка смутил.

— Теперь напишу твой портрет, — сказал сын. Значит, как художник изучал.

Я поймал себя на мысли, что мне нравится думать о нём как о родном человеке.

— О! — воскликнул Тим. — Обожаю этот мультик! А ты?!

Перевёл взгляд на телевизор.

— Если честно, впервые вижу.

— Тогда давай смотреть! Тебе понравится.

— Давай.

Минут через двадцать вернулась Тина, а Тимур сразу переключился на неё. И так удачно, ведь звонил Гартман, но разговаривать при ребёнке не хотелось.

— Да, Филипп Абрамович, — ответил, как только вышел из палаты.

— Как тебе запах свободы? — он по-доброму смеётся.

— Не спрашивайте… до сих пор не верится, что всё разрешилось так быстро… Спасибо вам.

— Да перестань, сочтёмся, не чужие люди ведь. Слушай, я что звоню: завтра придётся наведаться к следователю.

— Не проблема. Съезжу.

— Шалюкова задержали. Видел новости?

— Видел, конечно… По всем каналам крутят. Такой скандал раздули. Вы глубоко копнули.

— Я только рад избавиться от очередной мрази. Немало людей от него пострадало. Наконец, получит по заслугам. Но ещё хочу спросить о другом…

— О чём же?

— О ком, о мальчике. Вы точно решили забрать его в семью? — с утра моя девочка обсуждала с Гартманом вопрос опеки, чтобы ускорить процесс и во избежание сложностей.

— Тина вам этого не говорила… Он мой сын, поэтому, да — мы уверены.

— Ты меня удивил, однако… Но если учесть, что ребёнку десять лет — это было до жены.

— Так и есть. При встрече расскажу всю историю.

— Ладно. Тогда созвонимся. А Тине передай: сделаю всё в кратчайшие сроки. Ну и… С прибавлением вас!

— Спасибо.

Самому до конца не верится. Столько детей… Всё, как мы мечтали. Осталось дождаться рождения пузожителя. И будет нам безграничное счастье!