Не тихоня (СИ)

Глава 31

Одария

Я часто моргаю, из последних сил сдерживая первую слезинку. Хорошо что темно, и Артём ничего не видит. Думаю, он удивился тому, что я уже целый час лежу и никуда не спешу. Секс был хороший, вечер тоже. Но на душе совсем паршиво — сегодняшний день меня полностью опустошил.

Осторожно проглатываю образовавшийся в горле ком. Угольников молчит и ничего не спрашивает. «Молчи. Пожалуйста, молчи и дальше» — прошу мысленно. Боюсь, на разговоры я сейчас совсем не способна. Мой любовник, словно понимая моё состояние, устраивается удобней, слегка приобнимая меня. Тепло тяжёлой мужской руки поперёк моего живота немного успокаивает, но…

Шуршание простыней напомнило мне тот самый звук в квартире Мартыновой, когда она вдруг резко и с непонятной мне злостью дёрнула штору, впуская солнечный свет. А ещё оно напомнило мне шелестящий звук тяжёлого протяжного вздоха моего отца во время нашего сегодняшнего телефонного разговора.

Какой трудный выдался день… Он начался с кофе. Затем городской автобус. Встреча с Машей, обсуждение сегодняшнего учебного расписания, планирование моего прихода в гости. Да, сегодня я, наконец, пришла в гости к Мартыновой…

Но если в течение всего дня Машка была довольна нашим уговором, то уже после пар как-то странно потухла. Всю дорогу до её дома, что мы провели в автобусе, она молчала и хмурила брови. То губу нервно пожуёт, то шумно вздохнёт. Я почти уверена, что подруга злилась на меня, хотя никогда раньше такого не было. Я могла неосторожно сказать что-то, задеть, но никогда Мартынова не дулась на меня. Она скорее из тех людей, что в первую очередь ищут причину в себе, нежели в обидчике. Но дело ведь в том, что сегодня я даже не давала повода обидеться на меня.

— У тебя с парнем проблемы? — спросила я одногруппницу, когда мы уже переступили порог её квартиры.

— Вроде того, — буркнула в ответ, не глядя на меня.

— Может тогда не стоило мне сегодня приезжать? Чего молчишь-то? Могли бы и на другой день договориться. Не похоже, что ты хочешь поговорить об этом.

Маша молча последовала в кухню, а я вслед за ней. Она плюхается на старого вида табуретку, и я делаю тоже самое. Мы должны были зайти попутно в магазин и накупить вкусного, но Мартынова сказала, что у неё уже всё есть. Однако, сейчас мы сидим за пустым столом молчаливыми статуями.

Повисла напряжённая тишина. Я не понимала её природы, но чувствовала напряжение. А ведь Маша это не тот человек, который вызывает такие ощущения.

— Я как раз решаюсь на разговор, — вздыхает Мартынова после немой паузы.

— Странная ты какая-то.

— Как и ты.

— Со мной-то давно всё ясно, а ты чего такая прохладная к вечеру стала?

Подруга с недовольным лицом вскакивает с табуретки и подходит к окну. Её тонкая рука, скрытая джинсовой рубашкой, дёргает штору и отодвигает в сторону. Меня сразу ослепило солнцем, и я отодвинулась немного в сторону.

— Так теплей тебе? — спрашивает, усаживаясь обратно за стол.

— Так, блин! Или ты сейчас же нормально рассказываешь что случилось, или я пошла на выход.

— Ри, а ты не думала завести отношения? Чтобы отвлечься, в себя прийти. Не думала об этом?

— Думала. Я уже… в отношениях.

Само вылетело, но я нисколько не пожалела об этом. Видимо, пришло время говорить более открыто.

— И давно? — Маша как будто даже не удивилась.

— Нет, совсем недавно.

— Понятно.

— Ты это к чему сейчас?

— А мороженое в парке аттракционов пробовала? — игнорирует мой вопрос.

— Ну, да. Вкусное.

— Ты со своим парнем была?

— Да, — отвечаю после секундного колебания.

— А оделась как?

— Маш, что за игру ты ведёшь? В платье я была.

— Красивое платье?

— Ну, красивое.

— Хороший день был?

День-то был хороший, но что за странное поведение у подруги, выяснить мне так и не удалось. Она сидела передо мной и казалась совсем другим человеком. Всё такая же зажатая и неуверенная в себе, но озлобленная.

Я так и не поняла что произошло. Ещё несколько минут я пыталась разговорить Машу, а затем просто махнула на это всё рукой: попрощалась и ушла. Посиделки с подругой это, конечно, весело, но конкретно наши с Мартыновой больше походили на какое-то траурное собрание. Да пошло оно всё — может, завтра нормально объяснит.

На этом странности не закончились. Пока ехала к себе домой, позвонила мама и слезливым голосом принялась рассказывать мне о том, какой же отец у меня негодяй. Я озиралась по сторонам, чтобы убедиться, что громкий голос моей родительницы не мешает другим пассажирам, а сама чувствовала, как что-то закипает внутри меня самой. От злости, паники и чего-то ещё.

Оказавшись дома, набрала номер отца. Звонок он принял почти сразу.

— Отец, это правда?

— Тебе мать звонила?

— Да…

— Это правда, Ри. Мы разводимся.

— Почему? Неужели мама уже и до такого дошла?

Неужели она последовала примеру своих подруг… Они же все разведёнки. Что если мама попала под их влияние и наслушалась всех этих разговоров о беспечной свободной от брачных уз жизни?

— Это я подал на развод, дочь.

— Ты?

— Я устал. Устал от подобия жены. Твоя мать уже давно само по себе, и я для неё пустое место. Это не скорбь и горе по дочери. Это потеря интереса ко мне лично. Да и я уже ничего не хочу от нашего брака, если честно.

Далее последовал тот самый протяжный тяжёлый вздох.

— Неужели уже ничего не изменить?

— Ничего.

— И что теперь?

— Я уезжаю в соседнюю область. Для меня там есть вакансия, поеду по приглашению. Жильё мы делить не будем — у меня достаточно денег, чтобы купить себе скромную однушку.

Он обещал приезжать, чтобы видеться, общаться. Но сама эта новость меня выбила из колеи. Я даже не ожидала, что так сильно расстроюсь. Всё вдруг стало валиться из рук, а ком в горле напрочь отбил аппетит. И даже предстоящая встреча с Артёмом не радовала, как прежде.

Сначала смерть Ани, теперь и развод… Вот так семья и развалится?

Настолько мне стало не по себе к вечеру, что лежу сейчас, глотаю слёзы и жмусь к Угольникову, как потерянный ребёнок. Его рука поглаживает меня по волосам, и я понимаю, что парень всё ещё не спит. Наверное, ожидает, что я всё же встану и начну одеваться. Но нет. Не хочу шевелиться, ехать в ночи к себе домой. Не хочу сегодня быть одна.

Как можно хотеть уйти, когда тёплое тело Угольникова так сладко прижимается к моему? Он сам подвинулся ближе, а я и не противилась. Кожа к коже. Тишина, покой, лёгкие касания. Просто нежность и ничего больше.

Короткая вспышка света на секунду ослепила меня, лишая уютной темноты, в которой так хорошо прятаться. Экран мобильного телефона Артёма на прикроватной тумбе с моей стороны загорелся и быстро погас. Входящее сообщение. Оно показалось всего на пару секунд, но я успела прочесть:

«Привет, это Кристина. Спасибо, что составил компанию».

Снова это имя. Я уже видела его прежде. Укол боли пронзил меня уже второй раз за сегодняшний день. А ведь хотела погреться здесь, в его постели…

Холод и одиночество — вот что я теперь чувствую. Словно все разом покинули меня, оставили одну посреди руин разбитых надежд на что-то большее. На какое-то тихое скромное счастье, радость исцеления от душевной боли.

— Тебе сообщение пришло, — говорю на удивление ровным тоном.

— Завтра прочитаю.

— Как хочешь.

— Ты чего не спишь? — тихий шёпот и поцелуй в плечо.

— А ведь я почти заснула…

Я почти поверила. Какая глупая.

— Мне показалось, ты не спишь. Я разбудил тебя?

— Спасибо, что разбудил, — усмехаюсь.

А на самом деле, спасибо той самой Кристине за моё пробуждение от мира назревающих грёз, нелепых фантазий. Я едва не угодила в ловушку, но сегодняшние события мигом отрезвили меня.

С завтрашнего дня больше никаких глупостей. А пока… пока мне слишком холодно, чтобы вставать с постели и ехать в свою одинокую квартиру…