Не водите за нос ФБР

Часть вторая ДЖЕЙ ВОН ВЛАК

— Альбукерк? Ты с ума сошел! Ни за что не доедешь. — Уайта Баррет, хозяин найравиллского гаража, шумно высморкался в большой голубой платок. — Коробка передач барахлит, клапана стучат — а посмотри на покрышки!

Разговор шел о черной английской «эм-джи», стоявшей на гидравлическом подъемнике. Механик нажал на рычаг, и машина медленно опустилась на пол.

— Спасибо, Уайти. — Джей сел за руль и утопил кнопку стартера. Из-под капота исторгся усталый надрывный стон, потом раздались треск и тарахтенье. Двигатель завелся, пригрозил заглохнуть, потом ровно загудел.

Сворачивая на главную улицу, Джей взглянул на часы. На окраине городка сделал левый поворот к Нортгейту и стал набирать скорость перед подъемом на холм, на котором он жил.

Дорога вилась вокруг холма, пересекая зеленое море роскошных лужаек, деревьев и кустарника. Столбы из местного камня и причудливые чугунные ворота обозначали вход к изящным мраморным дорожкам, петлявшим по богатым угодьям и быстро скрывавшимся в листве. С главной дороги были видны крыши особняков, а кое-где мелькали и башенки в нормандском стиле — как предупреждение о том, что здесь все охраняется.

Машина замедлила ход, приблизившись к большому каменному порталу, увитому плющом и простиравшемуся от приворотной будки у конца дороги. На маленькой медной пластинке, прикрепленной к чугунным воротам, значилось название:

Женщина в одежде прислуги махнула рукой, когда машина проезжала мимо по мощеной дорожке, усаженной лавром и рододендронами. За поворотом машина миновала огромное каменное здание из множества башенок и арок в нормандском стиле, которое и представляло главные жилые помещения Линденвальда.

У дальнего конца здания Джей остановил машину у въезда в гараж неподалеку от черного лимузина. Шофер — он нес пакеты к лимузину — кивнул с улыбкой:

— Доехал нормально, Джей?

— Да, спасибо, Карло. Отец где-то поблизости?

— Только что видел его у теннисного корта. Тебя Тед искал.

— Знаю. Я загляну к нему в офис перед отъездом.

Джей обогнул гараж, спустился по каменным ступенькам на белую щебеночную дорожку, по обеим сторонам которой цвели белые и желтые тюльпаны. Миновав теплицу, подошел к плавательному бассейну.

Его отец, садовник, стоял на коленях спиной к нему, рядом с клумбой роз у входа на корт. У Джея защемило сердце при виде его седых волос. Он не знал точно, сколько отцу лет, но догадывался, что больше семидесяти.

Мистер Уоллингфорд, лорд Линденвальда, не раз пытался снять с него часть обязанностей, но управляющий поместьем оставался непреклонен. Больше тридцати лет он являл своим трем коллегам образец для подражания — присматривал за угодьями и создавал самые изысканные английские сады в мире. Йохан Фон Влак относился к работе с величайшей ответственностью.

Потихоньку, на цыпочках, Джей подошел к согбенной фигуре. Отец, как обычно во время работы, что-то тихо напевал. По его голосу можно было без труда определить, что садовник находится в гармонии с окружающим. Как в детстве, Джей потянулся и закрыл отцу глаза руками.

Отец удивленно хохотнул. И поддержал игру:

— Мистер Уоллингфорд? Стелла? Карло?

Из башенки в задней части главного здания эту сценку наблюдал семидесятитрехлетний Дэвид Уоллингфорд. Ярко-желтые волосы его давно побелели, скулы обтягивала загорелая кожа, но он не чувствовал себя стариком. О возрасте свидетельствовали только морщины у глубоко посаженных серых глаз. Глядя на владельца Линденвальда, можно было решить, что он бригадный генерал в отставке.

Мистер Уоллингфорд не раз наблюдал подобные проявления чувств между своим садовником и мальчиком, и сейчас это вызвало у него обычную реакцию: глаза потемнели, губы поджались в узкую линию.

Потом его взгляд переместился на кучу пурпурных листьев под его окнами. Но он тут же отвел взгляд. Мистер Уоллингфорд избегал смотреть на это деревце — вишню. Ее посадили три года назад по его указанию — он хотел всегда точно знать, что это место осталось непотревоженным. Но деревце все больше стало напоминать о себе. Из саженца оно быстро превратилось в крепкое деревце, а темные листья, казалось, питались тайными соками…

Джей расстался с отцом и пошел вверх по тропе, которая соединяла эту часть поместья с задней стороной главного здания. Тысячи раз проделывал он этот путь и почти всегда испытывал приятное предвкушение того, что ждало его в конце. Сейчас — тоже. У него была назначена встреча с мистером Уоллингфордом, и любой такой визит относился к числу незаурядных событий.

Жизнь в Линденвальде всегда была хорошей. Мистер Уоллингфорд относился к нему как к сыну, и поэтому Джей получил многое из того, что достается сыновьям богатых людей.

Прекрасное образование: Найравилл, Филипс Эгзетер, Принстон, Йельская юридическая школа. После военной службы он получил место в одной из достойнейших адвокатских фирм в Нью-Йорке. Все было спланировано тщательно, будто благодетель считал своим долгом обеспечить сыну садовника самое лучшее из возможного.

Несмотря на такое большое внимание к его особе, личных контактов между ними почти не было. Не считая редких визитов, все дела, имевшие отношение к Джею, велись через кого-то.

Тропа кончилась у сетчатой двери, и Джей заглянул в большую кухню.

— Хелло, Вера. Где мистер Уоллингфорд?

Полная женщина в белой форме, стоявшая у большой черной плиты, подняла голову и улыбнулась.

— Доброе утро, Джей. Кажется, он в нижнем кабинете. Сейчас я узнаю, одну секунду… Он тебя ждет… — Потом тише: — А он не сердит на тебя?

— Нет. Насколько я знаю, не сердит, — проговорил Джей в некотором замешательстве. — А что?

— О, ничего. Наверное, мне показалось.

Женщина пересекла кухню и проговорила что-то в маленький интерком на стене. Вернувшись, она сказала:

— Он тебя примет в нижнем кабинете.

— Спасибо, Вера. — Джей прошел через кухню в холл, ведущий к передней части здания. Слова женщины оставили у него осадок. Отец не раз говорил ему, что хозяин вспыльчив. Да, пожалуй, все это знали.

В переднем фойе Джей остановился под большой сверкающей люстрой и постучал в дверь кабинета.

— Войдите. — Голос был звучный, властный.

Из кресла в дальнем конце кабинета поднялся высокий красивый человек. Дэвид Уоллингфорд был джентльменом в лучших традициях. В нем было все то, чего не хватало его отцу.

Несмотря на полученное образование, Джей так и не смог отделаться от комплекса неполноценности — его отец как-никак слуга. Блестящий молодой человек, он на любом приеме, формальном или неформальном, чувствовал себя сыном бедного иммигранта — отец, прожив тридцать лет в этой стране, до сих пор говорил на ломаном английском. Джею казалось, что кругом шепчут: «Мальчишка садовника».

А случай с красивой девушкой, студенткой Вассара… Она пригласила его на обед к родителям в Нью-Йорке. Карло, которого послали с каким-то поручением в Филадельфию, согласился на обратном пути подвезти Джея и девушку на лимузине в Нью-Йорк. Джей собирался между делом представить шофера и потом устроиться со своей спутницей на заднем сиденье, где за стеклянной перегородкой относительный интим. Появился лимузин, однако вместо Карла за рулем в шоферской фуражке сидел его отец. Последовавшие объятия привели Джея в невероятное смущение. От Принстон Инн до Нью-Йорка они ехали втроем на переднем сиденье, и Джей все думал, как же объяснить девушке, дочери крупного промышленника, почему отец так плохо говорит по-английски и почему он Фон Влак, а Джей — Вон Влак. Это последнее объяснить было труднее всего.

Приближаясь к Дэвиду Уоллингфорду, Джей почти сразу же заметил, что он встревожен.

— Ты хорошо выглядишь, Джей. Пожалуйста, садись.

— Спасибо, сэр. — Джей устроился в одном из легких кресел у камина.

— В Вашингтоне не все сложилось удачно, — проговорил мистер Уоллингфорд. — Твоему соседу по комнате, этому Такеру, слишком многое стало известно. Что там вообще произошло? — Он устремил на молодого человека холодный оценивающий взгляд.

Джей пришел в ужас. Значит, Такер знал…

— Я не уверен, сэр. Понятия не имею, как он мог что-то узнать. Хотя последние недели он вел себя странновато…

— У него были на это основания. — Взгляд Уоллингфорда стал еще более холодным. — Очевидно, очень многое ты выдал сам. Он нашел твой контактный телефон. Его можно было использовать лишь в крайнем случае. Такер заявил, что номер телефона прочитал на разорванной тобой бумажке.

— Не знаю, как это могло получиться, сэр, — пробормотал Джей. — Я действительно записал телефон на листе бумаги, но уничтожил его, когда Такер стал вести себя подозрительно.

— А он нашел. Ну а что там с аспирином? К нему попала одна из таблеток…

Джей сжал ручки кресла.

— Да, сэр. Он ее проглотил. У него болела голова и…

— Нетрудно понять, почему вашингтонский контролер хочет выгнать тебя из организации. — Уоллингфорд сильно покраснел и, очевидно, с трудом сдерживал себя. — Он содействовал поступлению Такера в ФБР, рассчитывая сделать из него двойного агента. Поэтому тебе и велено было поселиться с ним. К сожалению, получилось так, что мы не успели его завербовать. Однажды мой человек собирался с ним заговорить, но неожиданно позвонил директор. Очень жаль. Если бы их встречу тогда не прервали, Такер мог быть сейчас жив.

— Харви Такер мертв? — прошептал потрясенный Джей.

— Да. С ним разговаривали, пытались определить, много ли он знает, — и произошел несчастный случай.

— О, мистер Уоллингфорд… — Джей весь обмяк в кресле. — Он же был совершенно невиновен… Я уверен, Такер знал очень мало. Ну что он мог знать? Необразованный мальчишка из глубинки…

Голос изменил Джею, когда взгляд переместился на большой, висевший над камином портрет женщины. Это была необычная картина малоизвестного художника, с очевидными недостатками, неуместная среди картин Рембрандта, Ренуара и Коро. Голова и тело, казалось, нарушали пропорцию, а фон, очевидно, реставрировали после какого-то повреждения. Но сама женщина была изумительно красива — светловолосая, с мягкими зелеными глазами и тонкими чертами лица. Голову она держала высоко, почти по-королевски, а губы и глаза говорили о редком сочетании твердости характера и чувственности.

Для Джея портрет был исполнен особого смысла. Однажды он слышал, как ассистент мистера Уоллингфорда, Тед Саммерс, сказал, что выражением лицо поразительно напоминает мать Джея, Верту Фон Влак — она исчезла, когда Джей был еще совсем маленьким.

Дэвид Уоллингфорд несколько секунд внимательно смотрел на посетителя.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Джей. У тебя этот проект никогда не вызывал восторга. И я тебя понимаю. Моя деятельность связана с международным шпионажем давно, дольше, чем ты живешь на свете, и, откровенно говоря, мне самому много раз хотелось все это бросить. — Он поднялся и подошел к камину, оперся локтем о деревянную полку. Помолчал, глядя в пол. — Скажу следующее. Я знаю, как сложно тебе было привыкнуть к такой жизни. Мы взяли тебя из юридической фирмы, несколько месяцев обучали в том лагере в Вирджинии, вытатуировали идентификационный номер под мышкой, а потом ожидали, что ты будешь безупречно работать. Если еще учесть одиночество двойного агента, даже не знающего, кто с ним работает, — в общем, я думаю, все понятно. Быстро приспособиться ты не мог.

А работа у тебя тонкая. Хороший пример с аспирином, который ты забирал каждый день из тайника в туалете. Ты бы удивился, узнав, сколько агентов требуется, чтобы сфотографировать документы, доставить пленку в лабораторию, имплантировать микроточки в аспирин и переправить в координационный пункт. Агенты, как правило, знают только свой маленький участок работы. А нужно не забывать о конечной цели. Ты участвуешь в одной из самых тонких операций, которые мы когда-либо проводили в Западном полушарии.

Мистер Уоллингфорд вернулся к своему креслу. Джею он показался очень усталым и даже постаревшим. Мелькнула мысль, что до смерти ему не так далеко. Судя по всему, он, Джей, будет упомянут в завещании. Уоллингфорд весьма богат. Почему же этот человек, унаследовавший одно из самых крупных состояний в стране, посвятил свою жизнь жестокому миру международного шпионажа? Как он мог допустить, чтобы не стало такого человека, как Харви Такер?

Будто почувствовав, о чем он думает, Уоллингфорд повернулся к Джею и произнес:

— Я понимаю твои переживания по поводу Такера, но ты должен помнить следующее. Каждый год в этих незримых войнах гибнут тысячи человек. Жаль, конечно, Такера, но потеря одной такой жизни может в будущем способствовать сохранению многих других. Тебе следует помнить, что…

Он умолк, глядя Джею в глаза. Молодой человек судорожно сжал подлокотники кресла.

— А что с моим назначением в Альбукерк, сэр? Кто-нибудь со мной свяжется?

— Первые несколько месяцев ты будешь «спящим» агентом. Сейчас главное — утвердиться там. Штат Нью-Мексико — один из важнейших регионов страны, где проводятся исследования для оборонной промышленности и вооруженных сил. Полигон в Уайт-Сэндз, военно-воздушная база Холломэн, база Сандиа, Лос-Аламос — все эти объекты секретные. Там сконцентрированы и контрразведывательные силы страны, поэтому в этих местах должно находиться как можно больше наших агентов. Работая в ФБР, ты будешь иметь доступ к этим объектам, а это, конечно, поможет достижению нашей главной цели. Я пришлю письмо, когда нужно будет тебя реактивировать.

— Письмо, сэр? А это не рискованно?

— Нет. Даже в наше время самый простой способ связи может оказаться самым надежным. Так что письмо вполне сгодится. Джей, ты должен очень постараться. Проект чрезвычайно важен, и мы не потерпим небрежности. Агент, который не справляется со своими обязанностями, становится опасен для всех, и его положение, в свою очередь… — Дэвид Уоллингфорд отвел взгляд, — становится опасным.

— А, вот это кто! Хелло, Джей. Входи, входи. — Голос был мелодичный. Джей помнил его с детства. А сам Тед Саммерс — высокий, крепкого сложения человек с пышными седыми волосами и с морщинистым лбом. Джей часто приходил в его кабинет в южном крыле главного здания. Там Тед Саммерс выполнял свои секретарские и административные функции при Дэвиде Уоллингфорде.

Саммерс очень гордился своим положением, хотя порою его приводили в замешательство или даже шокировали «приметы шпионского ремесла». Формального образования он не получил, но был умен, к тому же очень старался угодить боссу — вот и удерживался на этом довольно высоком посту.

Утром, занимаясь какими-то делами в верхнем кабинете — офисе мистера Уоллингфорда, — Тед Саммерс услышал нечто такое, что побудило его искать встречи с Джеем.

— Похоже, ты прокололся, — сказал Саммерс, закуривая сигарету.

— Пожалуй. Что именно вы слышали? — Джей чуть подался вперед.

— Мистер Уоллингфорд говорил со своим главным человеком в Вашингтоне. Оказывается, тот человек очень недоволен тобой.

— Да, мистер Уоллингфорд мне так и сказал. — Джей нахмурился, помолчал. — Но я, в общем-то, не очень и хочу оставаться в организации. Я никогда…

— А ты знаешь, кто этот человек? Я имею в виду контролера, — спросил Тед.

— Нет, не знаю.

— Так вот, это Эвери Хоукинс.

— Заместитель директора?

— Совершенно верно.

— В Бюро его зовут Барракудой, — усмехнулся Джей.

— И не без причин. Ты должен быть очень осторожен — Хоукинс хочет выгнать тебя из организации.

— Осторожен? Кажется, я не понимаю, — удивился Джей.

— Ну, несколько лет назад, когда он хотел изгнать одного агента, кончилось тем, что его уволили по подозрению.

— Вы хотите сказать — убили? — Джей был потрясен.

Тед кивнул, нервно помаргивая.

— Это произошло в одной из восточноевропейских стран. Хоукинс приказал его убить, даже не посоветовавшись с мистером Уоллингфордом. А позже заявил, что этот агент представлял угрозу безопасности и ситуация требовала немедленных действий.

— Вы считаете, он и со мной может поступить так же? — У Джея от изумления округлились глаза.

Саммерс отвел взгляд, затянулся сигаретой.

— Понятия не имею. Это дикий бизнес. Я знаю только то, что сказал тогда мистер Уоллингфорд. Хоукинса считают умным человеком, но он очень молод для такого ответственного поста и, по-видимому, бывает излишне порывист. Раз уж ты под его началом, я решил все это тебе рассказать. Твоего соседа по комнате убили… Говорят, это был несчастный случай, но в таких ситуациях никогда не знаешь…

Джей медленно покачал головой.

— Я сделал большую ошибку, Тед. Не надо мне было впутываться в эти дела. Ужас какой…

Джей надолго задумался. И постепенно злость затмила тревогу. Когда в прошлом году Уоллингфорд обратился к нему с предложением, впутываться действительно не хотелось. У него неплохо шли дела в юридической фирме, и он сдался лишь после того, как было оказано тонкое, но убедительное давление. Но с условием: на два года. Хотя о некоторых опасностях он знал, мысль, что его могут убить, даже не приходила ему в голову. А теперь смерть Харви Такера показала, насколько реальна такая возможность.

— Мне кажется, я видел этого Хоукинса однажды вечером в Вашингтоне, — сказал Джей. — Вы с ним когда-нибудь встречались?

— Да, он бывал в Линденвальде несколько раз. Мистер Уоллингфорд его очень любит. Он интересный парень.

— А я не знаю точно, видел ли его. Мне позвонили по телефону и велели прийти к определенному месту. На углу дома меня ждал человек. Кстати, тот же самый, что приходил за моим соседом и водил его к Хоукинсу. Он вроде бы говорить не может. Ну вот, он подвел меня к машине — она стояла неподалеку. На заднем сиденье были два человека. Я потерял одну из таблеток аспирина, и они хотели знать, что с ней стало.

— Ну, Хоукинса трудно не узнать. Он женственный, так ведь?

— Не знаю. Говорил другой человек. А тот, кто скорее всего был Хоукинсом, сидел молча. Я его и не разглядел толком, но интуитивно почувствовал, что он босс. И как это он стал заместителем директора?! Он же такой молодой, вы сказали…

— Об этом мне ничего не известно. Говорят, вырос он в Европе. Его считают гением. К нам он пришел прямо из юридической школы. Мистер Уоллингфорд поручил ему работу — связь с Бюро, — он понравился директору, и тот взял его на службу в ФБР. Мистер Уоллингфорд сказал однажды: «Просто чудо, что Хоукинс вообще попал в Бюро…»

— Почему чудо?

— Не имею ни малейшего представления. Если мистер Уоллингфорд говорит, я слушаю и вопросов не задаю. Ладно, коли уж мы затронули эту тему, я выскажу свое мнение о Хоукинсе. — Он помолчал, морща лоб. — Может, я ошибаюсь, но меня б нисколько не удивило, если бы оказалось, что Хоукинс немного завидует.

— Завидует? Чему?.. Мне? Но какая у него может быть причина для зависти? Мы с ним даже не знакомы.

— Возможно, не столько тебе лично, сколько твоему положению, — сказал Тед. — Он ведь любимчик мистера Уоллингфорда и знает это. А тут появляется Джей Вон Влак, практикующий адвокат, протеже, который никогда не имел отношения к секретным операциям и — если уж совсем откровенно — который имеет реальный шанс унаследовать часть состояния Уоллингфорда. Кто знает, что на уме у Хоукинса? Я просто предполагаю, что в тебе он может видеть конкурента. И не забывай, что Хоукинс, вероятно, мыслит не так, как ты. Он-то этим бизнесом занимается всю свою сознательную жизнь. Для него человеческая жизнь не может много значить. Он видел не раз, как ее лишаются. Опять же, я могу ошибаться, но ты все же подумай.

Когда Джей ушел, Тед Саммерс еще некоторое время сидел, глядя в пол. Потом переменил положение, взглянул на часы. Около трех. Ждать еще час. А после он пойдет в пивную «Тюдор Хаус» в городке. Там устроится в одном из вращающихся кресел с удобной спинкой, будет пить мартини, разговаривать с Харольдом, барменом, и забудет Линденвальд — хотя бы ненадолго.

Но оставались еще шестьдесят тревожных минут, ибо он уже чувствовал: в нем оживают воспоминания.

Холодный дождливый день. Красавица Верта Фон Влак впервые приехала из Мюнхена к своему мужу в Линденвальд… Потом Тед не раз мельком видел Верту с мистером Уоллингфордом вблизи теплицы. Или выбегающей из его кабинета — она всегда отводила взгляд. Рождение Джея, вторая беременность. За границей об этой беременности мало кто знал. Жизнь Йохана Фон Влака среди цветов, его всегдашняя невозмутимость. Напряженный шепот за закрытыми дверями. Яростные ссоры. Исчезновение Верты…

Тед поднялся и подошел к окну. Справа выступало под углом главное здание. Там располагались личные апартаменты Дэвида Уоллингфорда. А из-за угла выглядывали ветви вишни.

Он часто думал об этом деревце, особенно когда сидел в «Тюдор Хаус» за коктейлями. Ему казалось, что вишня и есть ахиллесова пята Дэвида Уоллингфорда. Когда-нибудь он это точно узнает. Сейчас, глядя на темные листья, залитые послеполуденным солнцем, Саммерс испытывал нечто вроде угрызений совести…

Элстон Дулитл из дома номер 12 по Эспланада-драйв в Альбукерке, штат Нью-Мексико, был мягкий благообразный джентльмен, пребывающий в мире с соседями и всем окружающим, красивый мужчина с седеющими волосами и светло-голубыми глазами, он часто привлекал внимание женщин. Большую часть свободного времени проводил среди цветов в своем саду рядом с домом.

Однако с Элстоном Дулитлом, специальным агентом, начальником отделения ФБР в Альбукерке, каждое утро, неизменно в 8.11, происходила метаморфоза, когда он записывал в журнал регистрации:

Это давало ему право на оплату девятнадцати минут добровольных сверхурочных: работа начиналась официально в 8.30.

Но, позволяя себе эту маленькую хитрость, Дулитл всегда очень волновался, отчего бурно растекались пищеварительные соки и начинала болеть язва. Говорили, что язва у начальника отделения большая…

В конторе Дулитл занимался главным образом бумагами, доверяя налеты и прочие насильственные действия своему заместителю, Прыгуну Джо Холлоуэю. Новых же агентов он, конечно, принимал сам.

— Ну-ну, очень рад вас видеть, — солгал Дулитл, пожав руку Джею Вон Влаку. — Хорошо доехали?

— Да, сэр. Здесь красивые места.

— Несомненно, вы, значит, на машине сюда добрались?

— Да, сэр. Вернее, до Оклахома-Сити. А там с двигателем случилась поломка. Остаток пути пришлось лететь.

Дулитл помолчал, размышляя. Что-то ему в собеседнике не нравилось. Наверное, слишком уж он спокоен для нового агента. Дулитл по опыту знал, что молодые люди, встретившись с первым в своей жизни начальником отделения, неизменно нервничают. А этот… К тому же имя странное. Последний раз он слышал похожее имя в фильме о первой мировой войне…

— Ну что ж, здесь вы получите служебную машину. Конечно, пользоваться ею можно только в служебных целях, вы понимаете. Надо полагать, с правилами-то вы знакомы…

Решив, что этим все сказано, Дулитл повел нового агента знакомиться с Прыгуном Джо Холлоуэем. Тот сидел в фотолаборатории. Красный огонек над дверью возвещал о том, что вход воспрещен.

— Выходи, Джо, — крикнул Дулитл. — Новый агент приехал, познакомься с ним.

— Ладно, шеф. Я уже заканчиваю.

Через несколько секунд красный огонек погас, и появился человек среднего роста и, в общем, средней наружности. На широком кожаном поясе висел огромный револьвер с перламутровой рукояткой, дубинка, наручники, несколько наборов ключей, маленький темный пакетик со средством от змей…

— Кажется, у меня есть кое-что ценное, шеф, — сказал Джо, показывая мокрую фотографию. — Я держал этого парня под наблюдением два дня и…

— Джо, — нахмурился Дулитл, — почему ты занимаешься этой мелочевкой, ведь мы еще ничего не обнаружили по делу о бульваре Леопард? Ты же знаешь, что это дело первостепенной важности.

Повернувшись к Джею, начальник отделения вкратце рассказал об ограблении на бульваре Леопард. В Национальный банк, по-видимому, проникли четверо индейцев из ближайшей резервации.

— Мы никак не продвинемся в этом деле. Директор очень обеспокоен. Пора бы нам что-то найти. Ты меня понял, Джо?

Джо нервно переступил с ноги на ногу. Многозначительно помолчав, Дулитл представил нового агента:

— Джей Вон Флак!

— Вон Влак, — мягко поправил новый агент. Но его, судя по всему, никто не услышал.

Было совершенно очевидно, что с мужчинами она чувствовала себя уверенно. И не без причин: золотистые волосы, светло-голубые глаза, изящнейшая фигура…

— Секретный агент? Ну, вы, наверное, шутите.

Голос был милый и приветливый, с легкой хрипотцой, которая особенно подействовала на Джея. Совершенно очарованный и растерявшийся, не зная, как отреагировать на ее замечание, он чуть не уронил свои документы, засовывая их обратно в карман. Поправив галстук, пробормотал:

— Я специальный агент, а не секретный.

— Как вы можете произносить это и не давиться от хохота?

— Прошу прощения!..

— Звучит-то смешно, — сказала девушка, блеснув глазами: смущение агента ее явно забавляло. — Нет, ну правда — вам не кажется, что это глупо? Называть кого-то «специальным»?

Джей совсем растерялся. По указанию Дулитла он провел первые недели в Альбукерке, проверяя архивы в ближайших учреждениях. Ему нравилось, что везде его документы производят впечатление. А тут… Конечно, менее красивая девушка ничего такого себе бы не позволила.

— Мисс, я пришел за информацией, которая интересует правительственные органы, а не обсуждать, как меня величать.

Улыбка в окошечке поблекла, и он успел усовеститься, когда вдруг послышалось:

— Вы стажер?

— Прошу прощения, молодая леди (ей было под тридцать, не намного меньше, чем ему), но эта решетка установлена случайно не для вашей защиты? — Он имел в виду вертикальные брусья — как у кассиров в старых банках. Это возымело действие. Она пожала плечами и нахмурилась.

— Что мы можем для вас сделать?

— Дентон, Роберт Дентон. — Джей говорил очень загадочным тоном. — Он посещал университет Нью-Мексико с сорок седьмого по пятьдесят первый годы. Я хотел бы посмотреть его дело, пожалуйста. Это необходимо в целях безопасности страны.

Девушка направилась к ящикам картотеки у дальней стены комнаты. Джей смотрел ей вслед, и ему очень хотелось начать этот разговор заново. Вдруг он заметил злобный взгляд женщины за столом в дальнем углу. Немигающий взгляд добродетельной шестидесятилетней особы, которая вовсе не одобряла действия Джея, и он отвернулся, но через несколько секунд его взгляд снова устремился на девушку. Она была довольно крупная, с длинными стройными ногами. Именно такие сильные фигуры всегда его волновали. Он пытался сообразить, как же ему исправить положение. Придется действовать быстро.

— Простите, мисс… У этого человека второе имя на букву М — как в слове «мир»…

Девушка медленно повернулась к окошечку, на лице ее мелькнула тень улыбки.

— Не спешите. У нас есть время, — успокаивающим тоном проговорил он, сделав при этом странный жест рукой. Выглядело это нелепо, и Джей почувствовал себя дураком. Девушка холодно взглянула на него и отвернулась к документам.

Нет, он все испортил. Красивее ее не было девушки во всем штате Нью-Мексико, а ему хватило двух минут, чтобы все…

Она вернулась.

— Вот, пожалуйста, специальный агент. Роберт Дентон.

— Благодарю вас. — Джей послал в окошечко свою самую сердечную улыбку. Девушка, поколебавшись, улыбнулась в ответ. Ага, он снова в седле. Господи, какая она красивая. Он просмотрел бумаги, сделал несколько заметок, потом сказал: — Не могли бы вы назвать мне ваше имя… человека, который предоставил мне документы?

— Кент, — ответила девушка вполне любезно. — Гертруда Кент.

— Должность?

— Ну, обычно записывают просто — архив, университет Нью-Мексико.

— О’кей, мисс Кент. — Он записал имя. — Я очень ценю вашу помощь. Кстати, есть тут какое-нибудь заведение, где подают ленч?

Это прозвучало как-то неловко, и старушенция в углу быстро подняла глаза.

— В Южном холле кафетерий, — сказала мисс Кент, опираясь локтями на полку возле окошка. Она была явно расположена продолжить разговор.

— Понятно. А это далеко отсюда?

— Нет, через двор, направо, третье здание. Сейчас около двенадцати часов, значит, в ту сторону будут идти люди.

Ему хотелось спросить, не пойдет ли туда она, но старушенция начала проявлять признаки явного беспокойства, и он передумал.

— Спасибо, мисс Кент. Еще увидимся когда-нибудь.

— Пока. Заходите.

Он обязательно зайдет. Даже если для этого придется выдумать нескольких Робертов Дентонов. Поворачиваясь к двери, Джей попробовал улыбнуться старушенции. В ответ последовал взгляд, который бросил Джея в дрожь.

— Хелло, мисс Кент! Присоединитесь ко мне?

Прошло несколько недель после первого визита Джея в университетский архив. Он сидел за столиком вблизи раздаточного окна в кафетерии кампуса. За этот столик Джей садился уже несколько раз, заходил и в архив, надеясь увидеть Гертруду Кент, — но тщетно. Поэтому, заметив девушку в очереди уже у самой кассы, он решил ни в коем случае не упустить возможность.

Девушка удивленно повернулась к нему и приостановилась — как и еще человек пятьдесят, которым было интересно, примет ли она приглашение. Потом она не совсем уверенно улыбнулась и, кивнув, расплатилась с кассиршей.

— Это очень приятный сюрприз, — заявил Джей. Он поднялся и выдвинул другой стул, когда девушка приблизилась со своим подносом.

— Похоже, ФБР уделяет большое внимание кампусу, — сказала она, улыбаясь. — Вы сегодня что-то расследуете?

— Совершенно верно, мисс Кент. Вы, вероятно, сможете предоставить информацию о субъекте расследуемого дела. Это красивая блондинка, которая своим подрывным влиянием мешает нормальной деятельности ФБР.

Девушка тихонько засмеялась.

— Ну, возможно, если бы ФБР не совало нос в чужие дела, эта блондинка не оказалась бы такой опасной.

Тут бы Джею ответить что-нибудь остроумное, но он растерялся и некоторое время молчал. Как и в первую встречу, эта девушка его чем-то подавляла.

— Могу я называть вас не мисс Кент, а просто Гертрудой? — выдавил он наконец.

Она откусила от своего сандвича и ответила:

— Пожалуйста, только не Гертрудой. Друзья зовут меня Крикет.

— Я Джей Вон Влак, Крикет.

— Я знаю. — Она расплылась в улыбке. — Специальный агент Вон Влак.

— Может, забудем «специального агента»? Мы из-за этого с самого начала повздорили. Я просто Джей.

— О, понятно. — Девушка в притворном удивлении взметнула длинные ресницы. — Сейчас вы просто Джей. А несколько недель назад очень гордились своим «специальным агентом».

— Мне очень жаль, Крикет…

— Хорошо. Я вас дразнила, вот и все. Забудем об этом, Джей. О’кей?

Они переговаривались в полушутливом тоне до самого окончания ленча. Джей вскоре заметил, что о себе Крикет почти ничего не говорит. Как только он спрашивал что-либо о ней лично, она ловко переводила разговор на другую тему. В Альбукерк приехала недавно, в архиве работает неполный день — только это он и узнал.

— Вы часто сюда приходите на ленч? — спросил Джей, когда они уже заканчивали. — Может, я увижу вас завтра? В это же время, этот же столик. Что скажете?

Крикет легко рассмеялась — мягкое переливистое журчание окутало Джея тысячью искрящихся блесток. Когда она смеялась, он забывал обо всем на свете. Шпионаж, Бюро, директор уплывали темными облаками за горизонт, оставалась только эта девушка. Ничего подобного он раньше не испытывал.

Она уже поднялась, собираясь уходить.

— Я рада, что мы повидались, Джей.

— Но мне не придется искать для этого какие-то дела в архиве? — проговорил Джей, быстро вставая. — Та женщина как-то нехорошо на меня реагирует…

— Миссис Фрайхоффер? Нет, она очень милая. Просто не всегда хорошо себя чувствует.

— Давайте пообедаем как-нибудь вечером?

В ее глазах появилось какое-то отстраненное выражение, будто она вспоминала обеды, проведенные с более интересными спутниками.

— Вы свободны в субботу?

— Боюсь, что нет, Джей. Спасибо, но я не смогу. Дела. Но, может быть, и у вас появятся дела в архиве. — Она сделала шаг к выходу.

Он чувствовал, что теряет ее. Другой возможности могло не представиться.

— Послушайте, Крикет… можно я вам позвоню?. Если, конечно, нет причин, которые…

Она рассмеялась, и голос ее навечно полонил Джея Вон Влака.

— Конечно. Я буду очень рада. Обязательно позвоните. — Ее глаза блестели, намекая на очаровательные тайны, в которые, Джей знал, он никогда не будет посвящен.

— Холлоуэй! Холлоуэй, быстро сюда!

Как будто пятьсот вольт подключили к его стулу. Прыгун Джо Холлоуэй вскочил и кинулся к двери, но тут же вернулся и прихватил несколько телетайпов. Если вызывает босс, всегда лучше держать что-нибудь в руках. К тому же голос Дулитла в интеркоме звучал очень грозно.

— Почему так долго? — прорычал Дулитл, поднимаясь из-за стола и отходя к окну. А ведь он добежал за тридцать секунд и сейчас стоял, тяжело дыша.

— Прочитай письмо, Холлоуэй!

Хотя Дулитл смотрел в окно, у его подчиненного не было никаких сомнений, какое письмо он должен прочитать. Джо заметил его сразу же, как вбежал в кабинет. Дулитл не любил захламлять свой стол и обычно держал там только ноги. Поэтому письмо сразу бросилось в глаза. А по бланку, на котором оно было отпечатано, Джо понял: это послание директора. Но самым тревожным был цвет бланка. Для личной корреспонденции директор пользовался светло-голубыми — за исключением выговоров, конечно. Письмо, лежавшее посреди стола Элстона Дулитла, было отпечатано на черном!

— Читай! — взорвался Дулитл.

Джо, вздрогнув, потянулся за листком с «похоронной шапкой».

Капли пота появились на лбу Прыгуна Джо. Пытаясь отсрочить тираду, которая, он знал, сейчас обрушится на его голову, он начал перечитывать письмо — медленно.

— Я не приказывал учить его наизусть! — Огромная рука выхватила листок из пальцев Джо. — И почему, как ты думаешь, я получил такое письмо, а?

Джо понимал, что означает это «почему», но решил промолчать.

— Я скажу почему. Потому что у меня некомпетентный, ненадежный, глупый помощник, вот почему!

Джо нисколько не утешило, что он правильно угадал ответ.

— Помощник, который ленится создать сеть информаторов. Вместо этого просиживает задницу в кабинете… Сколько у нас информаторов? Не говори. Я знаю. Один! Один паршивый вонючий информатор. Да еще информатор по безопасности, а не криминальный. Не говори, я знаю. Эта старая лупоглазая сука на Дрессер-стрит, которая стучит на своих соседей.

— Но, шеф, там же змеиное гнездо…

— Пошел ты со своим гнездом! Ты знаешь, что у нас тут нет проблем с коммунистами, «черными пантерами» и прочим. Зачем же нам информатор по безопасности? Я тебе точно говорю, Холлоуэй, ты у последней черты. Мое терпение иссякло. Если через неделю не дашь что-нибудь существенное по этому делу, можешь вытаскивать из нафталина теплое белье.

Джо знал, что в устах шефа теплое белье означало перевод в Энкоридж на Аляске.

— Но, шеф, у нас есть двадцать семь потенциальных криминальных информаторов…

— К черту ПКИ! Любой портье, любая проститутка — вот и ПКИ…

Дулитл с чрезвычайно уставшим видом опустился в кресло и положил ноги на стол.

— Это все, шеф? — осмелился спросить Джо.

— Да, да, — пробормотал Дулитл, отмахиваясь от своего помощника. — Нет, подожди минуту. Как идут дела у этого нового агента? Вон… не помню дальше. Вчера я видел его в картотечном зале, он почему-то был с револьвером. За каким чертом ему револьвер при работе с бумагами? Нельзя ли у него как-нибудь отнять эту штуку? Нам только и не хватало, чтобы новый агент случайно пристрелил какого-нибудь клерка.

— Знаете, я рад, что вы об этом упомянули, шеф. Этот новый агент кажется мне очень необычным. Вы же знаете, какие они бывают поначалу. Они во все хотят влезть и все испортить. Этот не такой. Он говорит, что ему нравится работать в карточном зале. Когда-нибудь слышали подобное? Да еще этот телетайп из Бюро, они требуют еженедельный краткий отчет о его деятельности. Это вам не кажется странным, шеф? Мы никогда о новых агентах не писали. И еще. Насколько я понял, его сосед по комнате в школе не прибыл к месту назначения — взял и уехал куда-то, никто не знает, куда. Он же сам здесь ни с кем не общается. Ну а как он говорит, вы сами знаете, шеф. У нас уже все передразнивают его акцент. Я думаю, он чего-то боится. Я его никогда не видел без револьвера. Другие агенты считают, что он им не доверяет.

— Это нечто новое, — пробормотал Дулитл. — Новый агент не доверяет старым. Приглядывай за ним! Если что — головой ответишь!..

Несколько раз Джей заходил в университет, но Крикет Кент он не видел. Отношения с миссис Фрайхоффер у него становились все хуже. Но перестал приходить в архив он не поэтому.

Однажды рано утром — кончалась уже четырнадцатая неделя его пребывания в Альбукерке — Джей получил первое сколь-нибудь существенное задание. Он сидел в картотечном зале, положив ноги на выдвинутый ящичек, а спиной опираясь о стену. Ворвался Джо Холлоуэй.

— Ты мог бы ненадолго уехать из города?

— Уехать из города? — повторил Джей. Вообще-то ему бы не хотелось. Тогда уж он точно не увидит Крикет. — Но я же занимаюсь документами. Если вы не возражаете, я лучше…

— Ты что, хочешь и всю остальную свою карьеру в ФБР провести в этом полуподвале? Здесь мышами воняет. Тебе пора набираться опыта. Я посылаю тебя помочь О’Рурку — он резидент нашей конторы в Карлсбаде. У него половина дел запущена. Хватай самолет сегодня же. О’Рурк встретит тебя в аэропорту…

О’Рурк в широкополой шляпе, с приветственно протянутой рукой и с улыбкой был самим воплощением гостеприимства. Джею даже показалось, что, в отличие от ветеранов в Альбукерке, О’Рурк действительно рад его видеть.

— Машина вон там, — сказал он, забирая портфель Джея. — Джо рассказал вам, что дело идет о белой работорговле?

— Нет, он ничего не говорил.

— Так вот, в отеле «Редженси» действует некий Розанчик Миллер. Ему принадлежат все дорогие проститутки на Юго-Западе. Значит, мы имеем дело с торговлей белыми рабынями. Меня в отеле знают, и слежку придется вести вам. Информатором у меня главный портье. Когда он устроит вас в комнату, за стеной как раз окажется «рабочее место» одной из проституток этого Миллера, Синди Пауэрс. Красавица — обалдеть. Пятьдесят долларов с клиента, и никто не жалуется. Неплохо за один трах, а?

— Да, пожалуй. Я должен за ней следить?

— Совершенно верно. Информатор устроил так, что вам все будет прекрасно видно. В обеих комнатах имеются аптечки, расположенные напротив друг друга, только зеркала двусторонние. Когда откроете свой шкафчик, увидите небольшое отверстие. Обзор прекрасный.

— Звучит интересно.

— Да уж интересней телевизора. В машине есть радио. После каждого клиента будете радировать мне из комнаты его описание. Я буду с полицейским примерно в квартале от вас. Мы возьмем этих клиентов всех вместе и запишем их показания. Нам удастся доказать их аморальные намерения. Это необходимо для процесса. А вы должны вести записи наблюдений. Время указывать обязательно. Главное — доказать, что Розанчик перевозит ее через границы штата в целях проституции.

— Понятно. Сколько показаний вам нужно?

— Побольше. Эти клиенты вообще не любят давать показания. Особенно те, с которыми мы будем иметь дело здесь. Сам факт, что пятьдесят долларов за бабу, это… На суде многие станут менять показания.

— Зачем же тогда мы собираемся следить за ее комнатой? Информатор может описать нам клиентов. Я хочу сказать, он же видит, кто…

— Но если мы не поймаем их с поличным, никто не станет признаваться в незаконных поступках. Они все будут отрицать. Некоторые признают, что были в комнате, но придумают этому всяческие объяснения. Слушайте, нет никого добродетельней мужика, который только что трахнулся. Можно подумать, говоришь с монахом. Нет, придется на них нажать. Напоминать о некоторых подробностях. Например, какая родинка на заднице. Или что-нибудь в этом роде. Не забывайте, большинство из них скорее всего женаты, а ничто так не подогревает обстановку дома, как необходимость выступить на таком процессе. — Агент поморщился, можно было подумать, что подобная ситуация особенно болезненна для него самого. — Но мы постараемся собрать побольше одиноких, — продолжал он, светлея. — Им легче. И сотрудничать они будут охотнее.

Тут они подошли к машине. Джей уже хотел пройти мимо, но О’Рурк его остановил.

— Это она.

— Машина Бюро? — поразился Джей.

— Это она, — повторил О’Рурк, открывая заднюю дворцу и устраивая портфель на сиденье. — Немного грязноватая. Я был так чертовски занят, что последнее время просто не успевал ее помыть.

Состояние машины привело Джея в полное замешательство. Снаружи она была покрыта несколькими слоями грязи. Цвет уже нельзя было различить. Внутри валялись всевозможные предметы и даже несколько официальных бумаг Бюро. Баночки с детским питанием вперемежку с игрушками, а на крючках — пляжные принадлежности. На рычажке радиопередатчика Бюро лежал список бакалейных товаров. Если это когда-нибудь увидит Дулитл…

Убрав полотенце, Джей сел на переднее сиденье.

— Я вижу, у вас есть дети.

— У меня рота детей, — суховато проговорил О’Рурк.

— Это, наверное, очень мило, — заметил Джей, чувствуя неловкость. На эти слова не последовало никакой реакции. — Джо упоминал, что у вас есть несколько дел, по которым истекли сроки.

— Да, за всем уследить совершенно невозможно. Только приведешь в порядок что-то одно, как тут же возникает другое, еще более срочное. Этим и начинаешь заниматься. Например, «Дело Кто».

— «Дело Кто»? — переспросил Джей. — Никогда не слышал.

— Оно совершенно секретное. «Дело Кто» — кодовое название. О нем нельзя говорить ни с кем, даже с агентами. Все, конечно, говорят. Только при Дулитле его не упоминайте. Он услышал однажды, как один из служащих в телетайпной произнес эти слова — и отстранил его от работы. «Мистер Кто» — это кодовое название высокопоставленного лица, которое руководит некоторыми структурами советской разведывательной службы, действующей в Западном полушарии — вероятно, одна из главных фигур в КГБ. Бюро уже несколько лет пытается установить, кто он. Насколько я понял, наше начальство считает, что ему удалось внедриться в ФБР.

Слова Боба О’Рурка будто ударили Джея. Мог ли подразумеваться мистер Уоллингфорд? Вероятно, так и было. Внедрение в ФБР — первейшая цель их организации. Но ему никогда не говорили, что Бюро о чем-то подозревает. Теперь роль Джея приобретала новый характер. Если Бюро знает об инфильтрации, риск увеличивается.

Он понимал, что может получить сейчас еще кое-какую информацию, но вопросы задавать не стал. Для нового агента было бы естественно проявить любопытство, но он-то обязан осторожничать. Пусть О’Рурк сам разговорится.

А О’Рурк тем временем, просмотрев список бакалейных товаров, сделал пометку.

— Ага, она бы мне показала, если б я забыл «Инфамил», — и продолжил после паузы: — даже не упоминайте никогда, что я обсуждал с вами «Дело Кто». Это очень чувствительная материя. Бюро с ума сходит — ничего подобного раньше не было. Вы еще услышите об этом, не беспокойтесь.

— Конечно, конечно, я не скажу, — заверил его Джей. — Получается, Бюро сейчас очень уязвимо для КГБ.

— Это уж точно. Проблема в том, что ситуацию невозможно контролировать. Стоит им зацепиться в одном месте, и они получают возможность протаскивать других шпионов. Если это не остановить, со временем они захватят всю организацию. Поэтому над делом работает отборная группа.

Джей ожидал продолжения, но О’Рурк молчал. Задавать вопросы было рискованно, но он решил, что дело того стоит.

— Интересно, удалось что-нибудь обнаружить этой отборной группе? — Сказав это, он тут же пожалел. Ему почудилось, что вопрос прозвучал как-то странно. Но О’Рурк почему-то вообще не ответил.

Вблизи отеля О’Рурк его высадил.

— Зарегистрируйтесь под именем Хардер, а мой информатор позаботится, чтобы вы получили нужную комнату.

Отель «Редженси» — один из самых роскошных в штате Нью-Мексико, но крыло, куда информатор провел Джея, было построено еще в старину и с тех пор не перестраивалось.

— Теперь нужно потише, — предупредил информатор, невысокий пухленький человек с грубыми чертами лица. Он был негр — и очень черный.

Информатор остановился у одной из дверей и поставил вещи. Потом быстро отпер дверь и знаком показал Джею, что нужно войти.

Джей заколебался, оглядывая коридор.

— За вами, — прошептал он наконец, заглядывая в темную комнату.

Оказалось, ему отвели просторные апартаменты: маленькое фойе и две комнаты. Из соседнего номера доносился женский голос.

— Это Синди? — шепотом спросил Джей.

— Да, она.

Информатор показал на медицинский шкафчик над умывальником.

— Мистер О’Рурк рассказал вам?

Джей кивнул.

— Только у вас тут должно быть темно, когда открываете аптечку.

— Понимаю, — ответил Джей. Ему было явно не по себе.

Дома она была Мюриель, в Лас-Вегасе стала Сью. Нью-Йорк, Чикаго и другие рынки знали ее как Синтию, Эль-Пасо и более южные места — как Синдию. А для стареющего судьи она была просто Син — очаровательной, красивой, чувственной Син.

Почти все приятные минуты стареющего судьи были связаны с пребыванием в 707-м номере отеля «Редженси». Сейчас была как раз одна из таких минут.

На судье были бирюзовые трусы и длинные серые носки. Сидел он на краю стула, а Син стояла боком у него между ног и поправляла в зеркале волосы, не обращая на старика почти никакого внимания. Впрочем, судью это не смущало. Обхватив девушку так, будто она басовый альт, он одной рукой держал ее за ягодицу, а другой энергично поглаживал интересующие его части на противоположной стороне.

Повинуясь импульсу, судья потянулся вверх и неожиданно укусил девушку за сосок. У Синди перехватило дыхание.

— О’кей, судья, время идет.

Она высвободилась из его рук.

— Ну, что скажешь, готов к седлу? — Перспектива не относилась к приятным, просто жадные холодные руки ей надоели.

Синди пересекла комнату и развязно плюхнулась на огромную кровать — приняла положение, в котором пребывала большую часть вечернего времени.

— Ну, судья, ты у меня сегодня первая любовь.

Судья неуверенно рассмеялся, смех перешел в клекочущий кашель. Содрогаясь всем телом, он поднялся на ноги и направился в сторону кровати.

— О… — вздохнула девушка, закатывая глаза. Именно в такие мгновения она сомневалась, что правильно выбрала профессию. Заняться больше было нечем, и Синди принялась подсчитывать, сколько ритмичных движения понадобится судье. На сто пятнадцатом зазвонил телефон.

— Проклятье! — расстроился судья.

— Ничего, милый, продолжай, — успокоила она, лениво протягивая руку за трубкой.

— Алло… Привет, привет… Работаю, что же еще?.. Нет, ничего… Что? Нет, это слишком поздно… Да, так можно. Пока.

Не успела она положить трубку, как телефон снова зазвонил.

— Черт возьми! — возмутился судья.

Последовавший разговор напоминал первый. Но только поначалу.

Неплохо, думала она, снова кладя трубку. Всего пятьсот долларов за то, чтобы каждый раз сообщали, когда козел, который глазеет в дыру в соседней комнате, приходит и уходит. Ей только что сделали это деловое предложение, и она его приняла.

Синди пожевала резинку, надула пузырь, хлопнула. Вот тебе, козел, подумала она.

Услышав этот звук из-за стены, Джей отошел от своего наблюдательного поста, в изнеможении упал на стул и вытер платком лоб.

Прошло почти две недели, прежде чем Элстон Дулитл узнал о задании Джея. День был холодный и дождливый, что на Юго-Западе случается нечасто.

Джо Холлоуэй находился в пути, он вез миссис Дулитл «важный пакет». Джо не знал, что в нем, но по его размеру и весу предположил, что это жаркое к обеду. Было известно: по средам босс обычно потребляет жаркое. А сам Дулитл использовал это время, чтобы осмотреть стол помощника, — и нашел его, по обыкновению, в ужасном состоянии. Полистав разбросанные документы, он встретил имя Джея.

— Боже милостивый! — прошипел он, направляясь к двери. Потом прошипел уже секретарше в приемной: — Пришлите этого идиота в мой кабинет, как только вернется!

— Какого идиота, сэр? — вежливо спросила девушка.

— Холлоуэя!

— Ах да, конечно, извините.

Часом позже, запыхавшийся и мокрый, Джо стоял и смотрел на лицо в обрамлении ног: Дулитл положил ноги на стол.

— Но он же не может вечно заниматься бумажками, шеф. Оперативная работа совершенно необходима. Я уже говорил, что по какой-то причине им интересуется главная контора. Может, у него там есть рука. А вы же знаете, как в Бюро относятся к этому делу. Хотят, чтобы оно было закрыто как можно быстрее.

— Чепуха! Ты можешь себе представить, чтобы эти двое быстро закрыли такое дело? Да они до пенсии будут разглядывать баб. И ты еще тут занимаешься черт знает чем. По делу о преступлении на бульваре Леопард до сих пор ничего нет, верно?

— А… ну, шеф… Я рад, что вы заговорили об этом деле. Сам уже хотел напомнить. — Джо посмотрел вниз, на лужу, которая с него натекла, и нервно покашлял. — Знаете, сэр, это дело гораздо сложнее, чем думает директор. С этими индейцами очень трудно поддерживать контакты, вы меня понимаете? Но, может быть, что-то у нас уже сдвинулось. Мы культивируем там несколько информаторов…

Джо наплел столько, что Дулитл совсем запутался и забыл о Джее Вон Влаке. Он уже собрался отпустить помощника, как появилась его секретарша и объявила:

— Поступает телетайп по делу о преступлении на бульваре Леопард, мистер Дулитл.

Джо попытался незаметно уйти.

— Стоп! Холлоуэй, идем в телетайпную!

Они стояли за спиной оператора и смотрели, как на бумаге появляются черные буковки. Директор ФБР сообщал, что, по сведениям информатора, пока не подтвержденным из другого источника, преступление на бульваре Леопард совершили четверо известных бандитов из Канзаса, замаскировавшиеся под индейцев. Бандиты в восторге от своей удачи и планируют новое ограбление… Послание директора завершалось ругательством, которое Дулитл и его помощник тоже прочитали с большим интересом.

Когда телетайп умолк, наступила мертвая тишина. По носу Джо Холлоуэя скатилась большая капля, повисела немного на кончике и свалилась на телетайпную ленту. Если бы Джо не вернулся недавно с дождя, оператор телетайпа поклялся бы, что это слеза.

По ночам Синг-стрит в Карсбаде была мрачновата — если не сказать больше.

Джей проходил этой улицей много раз, направляясь в отель «Редженси» и обратно. Сейчас, как обычно, информатор на мгновение встретился с ним взглядом, когда он вошел в фойе. Старший портье быстро отвернулся и потер лоб левой рукой. В 707-м номере никого нет. Это хорошо. Он уже в начале вечера получил три «сеанса», и продолжать не хотелось. К тому же на него навалилось много работы. Боба О’Рурка вызвали в Вашингтон. Это явление было не из ряда вон. До очередной «внутренней инспекции» оставалось еще несколько месяцев. Он уехал во второй половине дня, оставив кучу наспех высказанных поручений и кучу просроченных дел.

Среди самых зловещих были материалы по ограблению банков в разных местах, от Карсбада до Эль-Пасо, два дела о краже государственной собственности на военно-воздушной базе Холломанг и заявление с полигона Уайт-Сэндз о пропаже чертежей парашюта, который разрабатывался в рамках правительственной программы по управляемым баллистическим ракетам. С не меньшим волнением О’Рурк оставил Джею и свою «одомашненную» служебную машину.

Вернувшись к себе, Джей некоторое время работал с документами. Около часу ночи лег спать. Сон не шел. Наконец Джей забылся.

Разбудил его резкий, короткий звук из фойе.

Прошло несколько секунд, и с улицы донесся едва слышный стон. В тишине комнаты он показался жутким, словно из могилы. Джей подтянул повыше одеяло и закрыл глаза. Он стал утешать себя мыслью, что у него просто разыгралось воображение. Но тут колыхнулась занавеска на окне, прямо у него перед глазами. Кто-то открыл входную дверь.

Джей быстро сел и нащупал на ночном столике револьвер. Металл приятно холодил руку. Он чуть встряхнул револьвер, прислушиваясь к легкому звяканью патронов в барабане — заряжен.

— Вам это не понадобится, Вон Влак! — Голос был приятный, почти дружелюбный, он доносился из-за двери.

Джей молча наблюдал, как в проеме обрисовались два силуэта.

— Уберите револьвер, Вон Влак. У меня сообщение из Найравилла. Меня зовут Эверетт Ривз. — Судя по телосложению и голосу, этот человек мог быть тем светловолосым мужчиной, который говорил с ним из машины — по вечерам, еще когда он учился.

Джей несколько секунд сидел неподвижно. Потом медленно, с неохотой положил револьвер обратно на туалетный столик.

— Вы не могли бы включить свет? Кнопка вон там. — Голос его звучал хрипло и как бы издалека.

— Пусть будет темно, Эверетт. — Эти слова прозвучали быстро, импульсивно, произнес их второй человек у входа, а голос был сначала очень похож на женский, но тут же понизился и теперь больше напоминал мужской.

— Извините, Вон Влак, придется говорить в темноте, — сказал первый. — Да и пробудем мы здесь очень недолго. У нас для вас задание. Слушайте очень внимательно. Прогонка будет только одна. Если что-нибудь не поймете, прервите меня. Среди дел, которые оставил вам О’Рурк, есть связанное с исчезновением чертежей на полигоне Уайт-Сэндз. Эти чертежи имеют отношение к баллистической программе. Их затеряли специально, чтобы дать нам доступ к секретным лабораториям, где работают ракетчики. Вы вступите в контакт с полковником Бладуортом — он там командует — в среду утром. Полковник передаст вас майору Литлфилду, который ведает вопросами безопасности. Майор, вероятно, отведет вас в лаборатории, где вы и будете проводить следствие. Если по какой-то причине он этого не сделает, вы должны тактично попросить встречи с теми, кто имеет доступ к чертежам. В лаборатории вы должны установить контакт с Францем Остермейером, это один из ученых. Во всем здании будет только шесть человек. Остермейер работает в первой комнате справа. Узнаете вы его без труда. Он высокий, волосы светлые, носит очки. Остермейер будет ждать вас в одиннадцать тридцать. Увидев вас, снимет левой рукой очки и положит их в нагрудный карман. Ну, вы пока следите за моей мыслью?

— Я все понял, — сказал Джей.

— О’кей. У Остермейера будет при себе логарифмическая линейка, она выглядит как любая другая логарифмическая линейка, только чуть-чуть потолще. В подходящий момент он передаст эту линейку вам. Теперь слушайте внимательно. Это очень важно. Логарифмическая линейка содержит бесценную информацию. Если вам покажется, что вас подозревают и могут забрать линейку, бросьте ее на землю. Она взорвется. Старайтесь не трясти ее и не подвергать ударам — по понятным причинам. Вскоре мы заберем у вас эту линейку. Ну, есть вопросы? Задание относительно простое.

— Я бы не назвал его простым, — сказал Джей. Его раздражала ироничная манера этого человека, но еще больше — смысл предстоящей операции. — Это ведь одна из сверхсекретных баз в стране, и передать оттуда информацию не так-то просто.

— Не забывайте, — проговорил голос с некоторым раздражением, — что вы — вполне законный агент ФБР, имеющий доступ к совершенно секретным документам и установкам. Вы сможете передвигаться с большой степенью свободы.

— А если у меня возникнут какие-то проблемы? Как я могу с вами связаться?

— Не беспокойтесь. Если столкнетесь с неприятностями, мы узнаем об этом одновременно с вами.

Ривз направился к двери.

— Одну секунду, — окликнул его Джей. — Что с этой логарифмической линейкой? Если мне придется ее взорвать — насколько мощный будет взрыв?

Силуэты на мгновение задержались у выхода.

— Достаточно мощный, — проговорил не то женский, не то мужской голос.

— Чертежи? Пропали? Вот как! Ну, это по части майора Литлфилда… Вы же на самом деле сомневаетесь, что они пропали, а? Я хочу сказать, вы же знаете ученых, Вон Влак. Невероятно, в той лаборатории собрались самые рассеянные люди Северной Америки. Вы же не думаете, что могло быть еще что-то, а? Ну, шпионаж, саботаж и прочая гадость? Наверное, засунули не туда, вот и все… Вы согласны?

Командир был жизнерадостный человек с низким зычным голосом, и если он смеялся — а это случалось весьма часто, — стекла в кабинете дрожали.

— Когда я думаю, сколько мы тратим здесь денег на безопасность, — продолжал полковник, — мне кажется бессмысленным, если кто-нибудь не попытается что-нибудь украсть.

— Можно посмотреть на это и так, полковник, — ответил Джей. — Но я склонен согласиться с вашей первой теорией — кто-то положил чертежи не туда. Вероятно, рутинный расспрос сотрудников лаборатории все прояснит.

— Да, конечно, вы правы, — согласился полковник с некоторым разочарованием. — Давайте пройдем к Литлфилду. Я хотел бы участвовать во всем вместе с вами.

— Сколько на ваших часах, полковник? — спросил Джей, когда они шли по залитому солнцем дворику. Он думал о предстоящей встрече.

— Одиннадцать десять… Это вон в том здании. Кстати, я вот что хотел сказать. Не обращайте внимания на Пита Литлфилда. Он излишне эмоционален. И не любит этих немецких ученых, которые здесь работают. Сами почувствуете, но вообще-то он безобидный.

Служба безопасности располагалась в маленькой комнате. За столом с кипами официального вида бумаг сидел человек с диковатыми глазами. Высокий, очень худой, лысый, постоянно хмурый. Когда вошли посетители, он пил чай из большой кружки.

— Чертежи парашюта? Ну да, разумеется. На этой неделе чертежи парашюта, на прошлой они не могли найти какой-то справочник, на следующей неделе будет что-нибудь еще.

Он начал перебирать папки, которые валялись не только на столе, но и на полу вокруг.

— Не понимаю, куда я положил меморандум об этой дурацкой штуке.

— Может быть, вы отправили его в отдел кадров, Пит, — подсказал полковник. — Вспомните, как получилось с теми секретными протоколами в прошлом месяце. — Повернувшись к Джею, он пояснил, словно майора не было в комнате: — Пока разбирались, переполох был ужасный. В кадрах чуть с ума не сошли, потому что у них нет допуска к таким документам.

— Наверно, работа тут кипит, — быстро проговорил Джей, чувствуя, что назревает неприятная ситуация, которая может помешать его миссии. Было уже 11.15, до контакта оставалось 15 минут.

— Кипит! — взорвался майор. — «Кипит» — не то слово! Это сумасшествие! Они все тут чокнутые. Наша база может взлететь на воздух вот так! — Он резко щелкнул пальцами. — Да они сами не знают, что творят, эти, в бункерах. Запускают свои «телефонные столбы», а когда до них доходит, что те вышли из-под контроля — фу! — уже слишком поздно, «столбы» улетели за сотни миль. А несколько недель назад одна из них упала в пятидесяти ярдах от будки часового. — Майор искоса, но многозначительно взглянул на полковника, как бы давая понять, что командир тоже несет за это ответственность.

— Вы имеете в виду управляемые ракеты? — удивился Джей.

— Управляемые? Ха-ха-ха! Несколько месяцев назад другая угодила на кладбище в Хуаресе. Оказалось чертовски трудно забрать ее у мексиканского правительства.

— Неужели правда? — воскликнул Джей. — Я думал, что ракеты всегда под контролем.

— Ха-ха-ха! Эти проклятые немцы — им же нельзя доверять, — изрек майор.

Полковник повернулся к Джею, сияя.

— Видите, я вам говорил.

— А, вот эти бумажки, — обрадовался майор. — Может, теперь-то уже отправимся в лабораторию? Я хочу их кое-чему поучить.

— Хорошо, — сказал Джей, быстро поднимаясь. — Собственно говоря, нет надобности тратить ваше время, джентльмены. Я и сам прекрасно найду дорогу.

— Нет, нет. — Полковник тоже поднялся. — Мы хотим увидеть ФБР в действии.

— Да, нам лучше пойти, — согласился майор. — Эти немцы — упрямый народ. Вам может понадобиться помощь.

Время близилось к критической черте. Они вошли в боковую часть здания, отделенную металлическими дверями. Из-за стола поднялся молодой, академического вида лейтенант.

— Доброе утро, полковник, майор.

Полковник ответил на приветствие.

— Это агент Вон Влак из ФБР. Он приехал в связи с пропажей документов.

— Пропажей документов, сэр? — Лейтенант непонимающе переводил взгляд с полковника на майора. — Каких?

— Чертежей парашюта.

— А. Вот каких. Так мы нашли, сэр. Их положили не туда. В своем меморандуме службе безопасности я говорил, что чертежи, вероятно, находятся где-то вместе с другими документами. Мы, в общем-то, и не думали, что они потеряны… или что-то в этом роде. Вчера во второй половине дня я послал в службу безопасности сообщение, а чертежи отыскал сам.

Пока лейтенант рассказывал, как он нашел пропажу, Джей внимательно осмотрелся. Почти сразу же он встретился взглядом с высоким светловолосым человеком в очках, стоявшим чуть поодаль от входа в комнату направо. Человек этот сразу же отвел взгляд и снял левой рукой очки, а потом сунул их в нагрудный карман под халатом. Джей сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Ну, наверно, на этом дело о пропавших документах и кончается, Вон Влак, — заявил полковник. — Жаль, что вам пришлось приехать зря.

— Э… раз уж я здесь, следует поговорить кое с кем из сотрудников, полковник. Это простая формальность, вы понимаете.

— Да, да, конечно, — согласился полковник. — Лейтенант, кто имел доступ к этим документам?

— Так… нас, в общем-то, всего трое. Капитан Брандт, я и герр Остермейер — он вон там. — Лейтенант кивнул в сторону комнаты. — Капитана Брандта сейчас нет, но я мог бы, вероятно…

— Все в порядке, — быстро проговорил Джей. — Я смогу получить необходимые факты от вас и этого сотрудника. Ну что ж, полковник, не смею больше задерживать вас и майора. Я закончу здесь и…

— Ничего, Вон Влак, мы подождем, пока вы закончите, и проводим вас.

— О, в этом нет необходимости, сэр. Моя машина стоит прямо у ворот.

— Да чего там, Вон Влак. Мы вас не оставим на полпути. — Глаза полковника излучали дружелюбие.

— Хорошо, — вздохнул Джей. — Итак, лейтенант, пожалуйста, расскажите мне всю эту историю — с момента, когда обнаружили пропажу чертежей.

Лейтенант принялся подробно и очень серьезно объяснять, как получилось, что чертежи попали не туда. Время уже приближалось к полудню, когда они вошли в комнату, где работал Франц Остермейер. Почти сразу Джей увидел логарифмическую линейку. Она лежала на углу стола, взять ее не составило бы труда.

Немец встал на ноги. Ему было лет сорок, черты лица резкие, волосы длинные, светлые. После того как их представили, Джей быстро сел на стул поближе к линейке и начал допрос.

— Часто случается, что документы попадают куда-то не туда?

— Конечно, — ответил немец надменным тоном. — Мы не идеальные люди. У нас бывают ошибки, как и у всех.

Майор тут же взорвался.

— Вот уж за это я могу поручиться, — ядовито проговорил он. — Мне кажется, ваша братия хочет присвоить себе монополию на ошибки!

— Мой дорогой майор, — снисходительно проговорил немец, — мы — ученые, занятые чрезвычайно важным проектом, который должен принести благо всему человечеству. Это намного сложнее, чем сидеть за столом весь день и перекладывать бумажки с места на место.

Джей видел, что обстановка быстро накаляется. Майор, принявший замечание сугубо на свой счет, выглядел так, будто его ударили в солнечное сплетение. Полковник, напротив, тихо радовался, о чем свидетельствовал блеск его глаз.

— Я попросил бы вас, герр Остермейер! — голос майора был похож на кваканье. Он взял логарифмическую линейку и хлопнул ею по столу.

У Джея отвалилась челюсть. Герр Остермейер и глазом не моргнул, но его выступающий кадык дважды прыгнул вверх-вниз.

Майор, пользуясь своим служебным положением, начал учить ученого уму-разуму, при этом водя линейкой перед носом немца. Джей понимал, что скоро майор отправится на кладбище в Хуаресе. А ему лучше всего уйти — пусть Остермейер сам выпутывается. Линейка-то, в конце концов, его.

— Извините, майор, — сказал он, уже начиная паниковать, — но я опаздываю на встречу. — Джей поднялся, не сводя глаз с порхающей линейки. — Я пришлю вам копию своего отчета.

— Обязательно. Дорогу сами найдете? Если вы не против, я останусь здесь, надо кое-что объяснить майору. Желаю удачи.

— Желаю удачи, полковник. Удачи, майор.

Но майор не слушал. Он продолжал учить ученого-физика, как ему следует жить и работать.

У выхода Джей услышал холодный голос Остермейера:

— Майор, будьте любезны вернуть мне линейку, прежде чем вы погубите… — Джей вздрогнул, услышав, как линейка опять хлопнула по столу.

Он уже отъехал ярдов пятьдесят, когда оглушительное ба-бах! возвестило, что майор наконец навел полный порядок в лаборатории.

Джей не оглянулся. Он взял перекинутое через спинку пляжное полотенце, принадлежащее семье О’Рурка, и аккуратно вытер лоб. Впереди простирались белые пески, над которыми дрожал горячий воздух…

В Альбукерке ситуация для Элстона Дулитла складывалась весьма неблагоприятно. С наглостью, свойственной преступному миру, банда с бульвара Леопард нанесла новый удар. Сенсационным сделало это ограбление то, что четверо бандитов напали не на какой-нибудь крупный банк, а все на ту же хилую точку — да, да, на бульваре Леопард. Добыча их составила всего семь тысяч долларов, но разве в этом было дело?

Элстон Дулитл расхаживал по своему кабинету и изливал гнев на трех агентов.

— Посмотрите на эти кадры. Черт возьми, да как вы могли принять этот сброд за индейцев?

Дулитл имел в виду запись, сделанную скрытой кинокамерой — кинокамеры установили во всех банках после полученного по телетайпу уведомления о готовящемся ограблении. В крошечном банке на бульваре Леопард камеру поставили в последнюю минуту, исключительно ради формальности: Дулитлу и в голову не приходило, что ограбление повторится. Просмотрев запись, Дулитл горестно вздохнул. Грабители не очень утруждали себя, маскируясь под индейцев. Они вчетвером ворвались в банк, размахивая автоматами Томпсона. Лица их были сильно разукрашены, но выглядели все по-разному: один оказался рыжий, второй с огрызком сигары во рту, а третий в солнечных очках.

— Но, шеф, — возразил Джо, — все свидетели в банке…

— К черту всех свидетелей! — заорал Дулитл. — А если ты еще раз назовешь меня «шефом», я тебя отстраню на две недели без оплаты! Кто когда-нибудь слышал о рыжем индейце с автоматом? Не понимаю, как ты вообще окончил школу агентов. Ты же знаешь, что описания свидетелей ничего не стоят. — Он со злостью раздавил сигарету в пепельнице, полной окурков. — Каждый из вас должен понять следующее: у вас всего несколько часов, чтобы найти что-то существенное. Штат они покинуть не могут — полиция перекрыла все выезды. Главное — время. Каждая прошедшая минута даст им новый шанс. Вы должны потрясти всех информаторов, задействовать в эти дни кого только можно. Наших резидентов отозвали?

— Да, ш… — так точно, сэр!

— Каждые два часа докладывать мне.

Устало, очень устало Дулитл опустился в кресло. Он понимал, что вопрос о его карьере решится очень скоро. Директор уже успел прислать ему телетайп…

В двери появилась его секретарша, хрупкая, вечно испуганная девица.

— Мистер Дулитл, звонит мистер Вон Влак.

— Кто?

— Мистер Вон Влак. Новый агент.

— Хорошо, я отвечу, — сказал он, мрачно хмурясь. — Алло, Вон Флак?.. Совершенно верно, всем было велено явиться сюда… Нет, я не слышал ни о каком взрыве… Понятно… Одна из лабораторий? Понятно… Думаешь, то самое здание, в котором ты был? Так… Ну, они там постоянно что-нибудь взрывают… Меня это сейчас не очень волнует. Подождем, пусть они нам официально сообщат. К тому времени О’Рурк может уже вернуться, он и займется. А ты давай быстренько сюда. Нам понадобится много людей для этого дела с бульваром Леопард… — Дулитл бросил трубку на рычаг. — Мисс Квинби!

Секретарша возникла в двери с блокнотом для стенографирования.

— Да, мистер Дулитл?

— Скажите Холлоуэю, когда вернется, чтобы не давал этому новому парню никаких поручений. Похоже, он из тех, с кем всегда что-нибудь случается. Каких-то несколько часов провел в Уайт-Сэндз — и там взорвалась лаборатория.

— Дентон… — Джей нервно покашлял, — Роберт. — Он попробовал улыбнуться, но каменное лицо хранительницы архива стало стальным. Джей звонил сюда несколько минут назад — и наконец-то ответила Крикет Кент! Но когда он завернул за угол в холле, то с ужасом увидел все ту же миссис Фрайхоффер.

— Кажется, вы уже читали это досье.

— Это верно, — согласился Джей. — Но ФБР, как вы знаете, работает очень тщательно.

Женщина с силой выдохнула и отправилась искать досье. Джей стал оглядываться — нет ли следов Крикет. Пара белых перчаток и сумочка на одном из столов… очень хорошо. Из сумочки выглядывает уголок авиабилета. Ничего странного, что он не мог ее найти. Может быть, летала в Сан-Франциско. Но самое главное — сейчас она здесь.

Да, обстановка улучшается. И не только в архиве. Банда с бульвара Леопард благополучно пробралась через полицейскую сеть, и деятельность отделения ФБР вернулась к норме. Джею ничего серьезного не поручали. Инцидент в Уайт-Сэндз его очень беспокоил. Боб О’Рурк, расследуя взрыв, тщательно расспрашивал Джея. Джей держался своей версии. Когда он уходил из лаборатории, все было в порядке. И это соответствовало истине. Джей пытался связаться с Тедом Саммерсом, но тот уехал в Европу. От Эверетта Ривза никаких сигналов не поступало. Может быть, Джея уже списали со счетов. Ну и прекрасно. Время шло, и оно было его союзником. Каждый день приближал Джея к окончанию его двухлетнего контракта с организацией.

После нескольких недель бесплодных попыток он наконец-то дозвонился до Крикет.

— Роберт Дентон! — По голосу можно было понять, что досье Роберта Дентона ему выдают в последний раз.

— Спасибо, мадам, — Джей вытащил ручку и начал делать пометки.

— Привет.

Он быстро повернулся — и утонул в глазах Крикет Кент. Покрытая загаром кожа, широкая улыбка, гордо поднятая голова — в это мгновение Джей был уверен, что никогда не видел столь красивой девушки.

— Я… э… работаю.

— Вижу, — фыркнула она. — Опять мистер Дентон?

— Извините, — сказал Джей, закрывая папку, — это секретная информация. Вы понимаете. Кстати, где вы были, а? Я звонил.

— О, в разных местах. — Крикет улыбнулась. — Здесь я работаю всего несколько дней в месяц — когда у них отчет. В такое время у них тут напряженка.

— Тогда понятно, почему я не мог вас застать. А по каким числам вы обычно работаете?

— Когда как, все зависит от бухгалтерии. Меня берут в помощь.

— Крикет, в этой обстановке разговор не очень-то получается. Может, пообедаем вместе? В субботу вечером.

Крикет колебалась не дольше секунды.

— Мне очень жаль, Джей. Не подумайте, что я избегаю вас, но, боюсь, я буду ближайшие недели занята. Вы могли бы позвонить в следующем месяце? Я буду рада с вами пообедать. Обещаю.

Улыбка, которой она все это сопровождала, вовсе не приободрила Джея.

— Но я даже не знаю, куда вам звонить. Вот если бы вы мне дали свой домашний телефон…

— Звоните мне сюда, о’кей? В следующем месяце. Буду ждать.

— Конечно, — кисло сказал Джей. — Если нет варианта получше.

— Но…

— Мисс Кент, — послышался раздраженный голос миссис Фрайхоффер, — вам опять звонят по межгороду.

Ну вот, наконец Джей попал с Крикет Кент в Латинский клуб. Более приятного вечера он еще никогда не проводил. Пообедав, они сидели за столиком, разговаривали, потягивали вино.

В этот же день, несколькими часами раньше, Джею удалось связаться с Тедом Саммерсом, который только что вернулся из Европы. Тед сказал ему, что у мистера Уоллингфорда случился небольшой сердечный приступ, он в Найравиллской больнице и быстро поправляется. Тед дал понять, что еще не знает всех подробностей, но ему уже известно: мистер Уоллингфорд и Хоукинс недовольны тем, как Джей справился с заданием в Уайт-Сэндз.

Крикет заметила, что уже поздно, и Джей нервно взглянул на часы.

— Я прекрасно провела время, Джей.

— А знаете, вы ведь так и не сказали, где были последние несколько недель.

— Я говорила. Накопилось много личных дел, вот и все.

— Но разве вы не уезжали? — с любопытством спросил Джей. Он ведь видел авиабилет в ее сумочке…

Крикет помолчала, затягиваясь сигаретой.

— Почему вы спрашиваете? — она улыбнулась, но как-то механически.

— Ну, я не знаю… Просто…

— В общем-то, да, я уезжала. К подруге. — Крикет отвернулась, показывая всем видом, что продолжать эту тему не хочет.

А если, подумал Джей, не к подруге, а к другу? Он долго молчал, потом, встрепенувшись, предложил:

— А не устроить ли нам завтра маленький пикник? Погода обещает быть хорошей. Мы могли бы прокатиться куда-нибудь.

Девушка откинулась на спинку кресла, медленно поднялся завиток дыма от сигареты, вуалью закрывая ее лицо. В подобные моменты она его особенно смущала: когда он задавал ей более-менее серьезный вопрос, она умолкала на некоторое время или, если курила сигарету, делала глубокую затяжку, важнее всего для нее обдумать ответ, и он чувствовал себя неловко.

— Не завтра, — сказала она наконец. — Может быть, в следующий уик-энд.

— О, прекрасно! — обрадовался Джей. — Как насчет воскресенья? Договоримся окончательно?

— Да, неплохо будет прокатиться. В горы, например. — Она наклонилась вперед сквозь завесу дыма и загасила сигарету с твердой уверенностью человека, который если что-то делает, то делает тщательно и решительно. Джей удивился. Ему казалось, что это не в ее характере.

— Здесь самый удобный для них путь. Они приедут по этой дороге, а машины им придется оставить вон там. Итак, мы с Парди будем в этой лощине, Лоусон и Карпентер за камнями — вы с Вон Влаком, Джо, будете на выступе. Помните, главное — стрелять в ту сторону, чтобы не попасть в своих.

С решимостью человека, идущего в последний бой, Элстон Дулитл, одетый в пуленепробиваемый жилет организовывал засаду банде с бульвара Леопард. Часа три назад все тот же информатор сообщил в главную контору, что банда встречается в небольшой горной таверне вблизи Лас-Манос.

Дулитл, дрожа от предвкушения, погрузил в две машины шестерых агентов, своего помощника, семь ружей, два газовых ружья, противогаз, мегафон, четыре пары наножников и наручников и несколько сотен патронов и понесся к Лас-Манос на встречу с бандитами. Да так понесся, что по дороге его остановили за превышение скорости, и ему пришлось взять с собою местного шерифа, Пики Салазоку.

Хозяйка таверны сказала, что ждет к вечеру четырех мужчин, но заказ принимали дочери, которые сейчас в городе, и подробностей она не знает.

— Не забывайте, это отчаянные люди, — наставлял Дулитл. — Они хорошо вооружены, у них могут быть автоматы. Вон Влак, когда я прокричу в мегафон «ФБР!», ты включишь фары-прожекторы.

Джею поручили также следить за шерифом, чтобы тот случайно не помешал какой-нибудь глупостью.

— А пока отдыхайте, ребята, — сказал Дулитл. — Может быть, ждать придется долго.

Шериф, смуглый, с густыми жесткими усами, оказался разговорчивым. Главным образом он рассказывал об услугах, которые оказал когда-то ФБР.

— Еще ни разу не оштрафовал фэбээровца за превышение скорости. Несколько дней назад поймал парня по фамилии Хоукинс.

— Вы сказали — Хоукинс? — У Джея упало сердце.

— Ну да. Знаете его?

— Его звали Эвери Хоукипс?

— Ну, имя-то я не помню. Он из Вашингтона. А на фэбээровца и не похож. По крайней мере, таких я раньше не видел. Правду сказать, он походил на…

Тут донесся рев машины, быстро взбирающейся по горной дороге. Агенты заняли отведенные им позиции. Послышались щелчки досылаемых в патронник патронов.

Как и ожидалось, машина остановилась за лужайкой, послышались голоса выходящих из нее людей.

Звуки шагов приближались, и вот уже замаячили фигуры. Агенты тщательно прицелились, а Джей, бросив взгляд на огромный пистолет шерифа и удостоверившись, что тот правильно выбрал цель, направил не включенные пока фары на то место, где вот-вот должны были появиться бандиты. Элстон Дулитл поднес мегафон к губам и…

— Ты иди вперед, милочка. — Звучный женский голос далеко разносился в ночном воздухе. — Я схожу в туалет прямо здесь, чтобы не разбудить маму. — Девушка, стройная, лет двадцати пяти, начала расстегивать шорты.

Никто из отряда агентов не знал, что делать, а уж тем более — Дулитл. Он еще никогда не оказывался в такой неловкой ситуации, поэтому просто замер, понимая, что время работает на него.

Только Пики Салазока прекрасно держал себя в руках. К тому же ему было очень интересно.

— Эй, Вон Влак, — прошептал он, — свет! Давай свет!

Джей, напряженно ожидавший у переносных фар и не знавший, что происходит, повернул выключатель…

После бедлама, который не мог не произойти, Элстон Дулитл собрал свой отряд у машин, за пределами зоны засады, и отдал последний приказ за ночь:

— А ну их в задницу! Поехали спать. Холлоуэй, поднимись туда и скажи дамам: если услышат что-нибудь, пусть позвонят в контору.

— Пожалуйста, никогда никому не говорите, что садились в нашу служебную машину.

— Почему? — спросила Крикет.

— Ну… наш босс очень чувствителен к таким вещам. Кстати, не оставляйте сережек — и ничего такого.

— Не думаю, что я на такое способна.

— Надеюсь, вы меня правильно поняли. Я имел в виду такое… что роняется естественно. — Фу, ну и разговорчик. Лучше помолчать.

Как они и договорились в Латинском клубе, Джей заехал за Крикет в общежитие Дин Саттон-холл в университете, и они отправились в горы Сандиа.

Крикет казалась задумчивой, вяловатой, как вдруг она стряхнула оцепенение:

— Расскажите мне о себе… Почему вы пошли учиться в Принстон? Потому что там учился ваш отец?

Джей обдумал вопрос и решил ответить прямо. Он уже был уверен, что любит эту девушку. Вот и пусть она знает о нем правду.

— Ну, не то чтобы учился… Но однажды он туда заезжал. — И он принялся рассказывать историю о том, как отец приехал за ним на лимузине, не опуская никаких деталей. Крикет пришла в полнейший восторг. Ободренный этим, Джей рассказал и о своей жизни в Линденвальде.

— А почему вы пошли в ФБР?

— О… Когда-нибудь расскажу.

Они проехали несколько миль по горному лесу, давно сменившему чахлые кактусы по обе стороны дороги. Неожиданно Крикет легонько сжала руку Джея у локтя. Это был едва заметный жест — она хотела привлечь его внимание к боковой дороге впереди, — но Джей возрадовался: начало положено.

— Там есть местечко справа — оттуда прекрасный вид, — сказала Крикет. — Кажется, по этой дороге.

Джей сбавил скорость и свернул на узкую дорогу, которая вела сквозь густой лес. Ярдов через сто попалась площадка, с которой открывался потрясающий вид на город Альбукерк, — пышный зеленый оазис на сухой морщинистой равнине.

— Фантастика! — восхитился Джей. — Мы как будто летим.

— Да, чудесно, — согласилась Крикет. — Давайте выйдем?

Джей последовал за девушкой, она остановилась на самом краю обрыва.

— Осторожно, здесь далеко падать, — сказал Джей, заглядывая вниз. — Кажется, будто мы на облаке.

— У меня появилось такое же ощущение, когда я тут впервые оказалась. — Она повернула к нему голову и улыбнулась — чуть ли не с ожиданием, подумал он.

Джей нерешительно взял ее за руку. Рука была влажная — неужели Крикет волнуется? Он почувствовал себя увереннее. Когда она ответила легким пожатием, он понял, что ни в чем не ошибается. Обняв за талию, Джей привлек девушку к себе. Сначала она казалась напряженной, но быстро расслабилась. Это было удивительное ощущение — прижимать ее сильное, упругое тело. Он осторожно приподнял ее подбородок и заглянул в голубые глаза.

— Ты хоть представляешь, что я к тебе чувствую, Крикет?

— Пожалуйста, ничего не говори. Только целуй меня.

Поцелуй был долгий и нежный. В какой-то момент Джей почувствовал, что ее тело расслабилось и подалось к нему.

Вдруг из леса вырвалась машина. Крикет резко отстранилась. Две пары буйных тинейджеров сразу нарушили возвышенную атмосферу. Даже миссис Фрайхоффер с пыльной пачкой под мышкой, появись она тут, не вызвала бы такого кошмарного эффекта.

Джей поморщился, вешая трубку. Он только что поговорил с миссис Фрайхоффер. И, как обычно, разговор был неприятный. На этой неделе он уже несколько раз звонил в архив, пытаясь застать Крикет Кент, — но тщетно.

Он не видел девушку после свидания в прошлое воскресенье. Прекрасный был день — пока не появилась машина с подростками. На этом все и кончилось. Она почти ничего не говорила, когда возвращались обратно.

Джей взглянул на часы. Около пяти. Сегодня ему предстояло ехать по служебным делам. Он взял со стола револьвер, провернул барабан, желая убедиться, что патроны на месте, и засунул в набедренную кобуру. Когда уже надевал пиджак, раздался дверной звонок. Это была домовладелица.

— Вам письмо специальной почтой, мистер Вон Влак.

Джей поблагодарил женщину и закрыл дверь; он сразу заметил найравилльский штамп на конверте. Письмо было от Теда Саммерса.

Джей перечитал письмо несколько раз, с каждым разом все глубже погружаясь в отчаяние. Потом медленно подошел к раковине, сжег письмо, а пепел смыл. Понурив голову, вышел из дома.

На юго-западе не существует резкого перехода от одного времени года к другому. Пожалуй, за исключением весны. Весна — это нечто невообразимое. Особенно вечерами, нежными и благоуханными.

Однако Джею, когда он вышел из машины у Дин Саттон-холла, этот вечер вовсе не казался прекрасным. Да и в собственном будущем он не видел ничего хорошего.

Прошел почти год после исчезновения Харви Такера. Год примечательно спокойный, если не считать инцидента в Уайт-Сэндз. Джей постепенно уверовал, что его роль двойного агента кончилась, что силы, управлявшие шпионской деятельностью, списали его со счетов и дальше все будет хорошо. Но тут пришло письмо от Теда Саммерса.

Хотя, конечно, в глубине души он понимал, что так мирно уйти ему не позволят. И письмо Саммерса разом всколыхнуло все его смутные опасения. Он стал сверхчувствительным, подозревал буквально всех, усматривал повсюду скрытый смысл. Каждый, с кем он вступал в контакт, виделся ему потенциальным врагом. Даже Крикет не оказалась вне подозрений. Не то чтобы он подозревал ее — встреча их произошла все же случайно. Но, с другой стороны, они знали, что в процессе работы ему придется бывать в архиве. Ее могли подсадить туда. Милая, красивая Крикет? Господи, это невозможно.

Кое-что уже начало происходить. Только сегодня утром он получил сообщение о переводе в Чикаго.

Когда он приближался к Саттон-холлу, из освещенных окон доносились женские голоса: в общежитии готовились к вечерним свиданиям, наводили последние штрихи перед выходом. Джей подумал, что, возможно, слышит и голос Крикет, но не различает в сумятице звуков.

Прошлую неделю он провел в Санта-Фе, помогал тамошнему резиденту, сюда вернулся несколько часов назад. Пытался позвонить в Саттон-холл, но линии были заняты, как обычно субботними вечерами. После нескольких неудачных попыток Джей решил приехать без предупреждения.

Сразу за дверью главного входа в общежитие сидела на коммутаторе худая бледная девица, посетителями занималась тоже она. Судя по выражению лица, девица была очень недовольна жизнью. Она с остервенением втыкала и выдергивала похожие на спагетти телефонные проводки.

— Добрый вечер, — проговорил Джей. — Скажите, пожалуйста, мисс Кент дома?

— Мисс Кент! Ха! — Девушка воткнула проводок. — Хелло, миссис Грант? Здесь мужчина, спрашивает эту особу по фамилии Кент.

Джей и удивиться толком не успел, когда из двери за коммутатором вышла седовласая женщина.

— Вы ищете мисс Кент? — спросила она, холодно глядя на Джея.

— Э… да, — сказал Джей, неловко поеживаясь. — Я… э… у меня назначена встреча с мисс Кент на сегодня.

— Встреча, вот как? Я не знаю, кто вы, молодой человек, но если вам нужна какая-то информация о мисс Кент, лучше всего обратиться к местным властям. Мы сообщили полиции все, что знаем об этой особе. Мисс Кент покинула нас весьма поспешно, и в этом нет ничего удивительного, ибо одна из девушек случайно узнала, что мисс Кент в действительности мистер Кент!

— Я не думаю, что об этом можно говорить по телефону, Джей, — озабоченно произнес Тед Саммерс. — В газетах пишут, что ФБР прослушивает чуть ли не все телефоны. Может быть, твоя линия…

— Я звоню из уличной кабины, — прервал его Джей. — И вообще это меня уже не очень волнует. Я даже подумываю, не пойти ли мне в Бюро и не рассказать ли все начистоту. Тогда, по крайней мере, у меня будет хоть какое-то оправдание.

— Перестань, Джей. Успокойся. Ты же говоришь это не всерьез. Все наше будущее связано с Уоллингфордом. Сейчас дела идут не очень хорошо, но положение изменится. Уоллингфорд был к тебе эти годы очень добр. И, скажем прямо, у тебя есть все основания полагать, что дальше будет еще лучше. К тому же это опасные разговоры…

— Они не опасней моего теперешнего положения. Только подумайте, что произошло за последние недели.

— Но как ты можешь утверждать, что это Персик? По-моему, ты делаешь слишком поспешные выводы. Это мог быть любой травести. Их же кругом полно. Иногда парни больше похожи на девушек, чем сами девушки. Может быть…

— Она не была травести, — раздраженно прервал его Джей. — К тому же я умею отличить девушку от парня.

— Ну, ты же сам сказал, что они…

— Да. Но это, конечно, какая-то ошибка. Может, она была одета как мужчина — все-таки она шпионка. Или заметили, когда она гримировалась…

После долгой паузы Тед сказал:

— И все равно я не думаю, что это Персик… Они действуют иначе. И ты говоришь, она работала в университете?

— Ну да. Но всего два дня в месяц. Они знали, что мне придется ходить в архив и я ее встречу. Нет, я уверен, что это Персик. Возможно, она собиралась убить меня. Помню, однажды мы стояли с ней над обрывом… Она легко могла меня столкнуть.

— Я по-прежнему считаю, что ты спешишь с выводами. Хоукинс не позволил бы себе этого. Ты ведь еще служишь в Бюро. Кроме того, я начал сомневаться, что Хоукинс отдаст приказ ликвидировать тебя. Я помню, что писал в письме, но ты очень близок к мистеру Уоллингфорду, и Хоукинс…

— Да, но вы же сами говорили — Хоукинс непредсказуем. Он уволил одного агента по подозрению, даже не спросив согласия мистера Уоллингфорда. А вспомните, что случилось с Харви Такером.

Тед Саммерс молчал, обдумывая услышанное.

— Нет, сэр. Мне все это отвратительно, — продолжал Джей. — Скажите мистеру Уоллингфорду, что я хочу как можно скорее уволиться.

— Джей, я могу ему передать, но считаю, что ты делаешь ошибку. Если Хоукинс на самом деле планирует от тебя избавиться, ты играешь ему на руку. Сам-то разве не понимаешь? К тому же через несколько недель Уоллингфорд вернется к делам. А я при моем положении всегда в курсе событий. Он сейчас на меня очень полагается… Где тебя искать, если понадобится сообщить что-нибудь?

— В отеле «Хилтон» в Чикаго.

— Хорошо. Я с тобой свяжусь через несколько дней. А ты пока успокойся. И еще — на твоем месте я бы всех, кто хотя бы отдаленно напоминает ласточку…

Судьба сыграла злую шутку с Хенри О’Коннором. Она одарила его набожностью, женственностью и привередливостью, которые в сочетании с крайней воздержанностью могли бы сделать его идеальной матерью-настоятельницей монастыря. Но судьба перепутала его пол. И вышло так, что вместо женского монастыря он возглавлял одно из отделений ФБР в Чикаго.

Джей мало что слышал об О’Конноре, пока не оказался у него в отделении. Один из агентов, который знал его в Нью-Йорке, сказал:

— Если ты принадлежишь к римско-католической церкви, не пьешь, не забавляешься с бабами, к тому же хорошо играешь в бридж, ты сработаешься с О’Коннором.

Джей приехал в Чикаго ровно через месяц после того, как Хенри получил письмо от директора, в котором тот настоятельно рекомендовал ему сбросить избыточный вес. Нужно было избавиться всего от пяти фунтов, как указывалось в письме, но Хенри перестарался. И сейчас на Джея смотрел человек, очень смахивающий на мертвеца — в мешковатой одежде, с лицом, которое напоминало спущенный футбольный мяч.

— Возможно, вас информировали, мистер Вон Влак, что мы в Чикаго работаем по всем правилам нашего Бюро. Я хочу, чтобы новые агенты знали об этом сразу. Надеюсь, мы друг друга поняли?

Джей кивнул. Если Хоукинсу был нужен человек, с чьей помощью он мог бы его дискредитировать, то Хенри О’Коннор прекрасно подходил для этой роли.

Кончился разговор тем, что О’Коннор определил Джея в отряд шпионажа.

Джей сразу же отправился искать своего непосредственного начальника.

Первым, кого он увидел, когда вошел в контору, был немолодой агент — он сидел за столом и, озабоченно хмурясь, заряжал револьвер.

— Подскажите, пожалуйста, где я могу найти мистера Карла Хорнинга? — спросил Джей.

Агент, не поднимая головы, кивнул в сторону внутренней двери.

Когда Джей вошел в кабинет, Карл Хорнинг изучал досье. Человек он был простой в обращении и, в общем, ничем не примечательный, если не считать, что каждые тридцать секунд судорожно подмигивал правым глазом, отчего кривилась вся правая половина лица. Естественно, его звали Мигалкой.

— Добро пожаловать, Джей, — сказал он, быстро поднимаясь и пожимая ему руку. — Рад, что ты с нами. Я сейчас позову Кена Хастингса. Он тоже одинокий. Думаю, поможет тебе с жильем.

Кен Хастингс оказался высоким неуклюжим человеком примерно того же возраста, что и Джей. Он без всякого энтузиазма пожал Джею руку, обменялся несколькими фразами с Хорнингом, предложил Джею идти с ним. Скоро они уже сидели в служебной машине, Хастингс держал путь в южном направлении.

— Можешь устроиться у меня на несколько дней, а там подыщешь себе что-нибудь, — сказал он. — Чарли Брайан — мы с ним вместе живем — сейчас в отъезде.

— Но…

— Ничего, ничего. Отели в этом городе чертовски дорогие. А место Чарли все равно пустует.

Спустившись по спиралевидной дороге, машина остановилась у современного здания. Оно резко отличалось стилем от других, стоявших поблизости. Над главным входом Джей увидел вывеску. Большими буквами было написано:

С первого же взгляда Джей понял, что «Фламинго» не относится к тихим, спокойным заведениям. Скорее всего это был ночной клуб, а не жилой дом.

— Нравится? — спросил Кен.

— Впечатляет, — пробормотал Джей.

— Да, настоящий класс. Здесь полно стюардесс и пилотов. Можно хорошо повеселиться, только будь внимателен. Кое-кто из ребят здесь изрядно погорел, ты меня понимаешь?

Джей кивнул. Он догадывался, что имеет в виду агент, а в детали вникать не хотел.

Квартира у Кена была роскошная. Золотистый ковер устилал большое фойе, ведущее в просторную гостиную. Столовая, кухня, две спальни, ванная комната…

— Очень мило, — сказал Джей.

— Да, неплохо, — согласился Кен. — Обходится дороговато, но мы с Чарли согласны платить за класс. Сколько сейчас времени?

— Около трех тридцати.

— Рановато… — сказал Кен, направляясь к телефону в фойе, — …однако я позвоню кое-кому из стюардесс, посмотрим, что получится. Не обещаю, что ты трахнешься в первую же ночь, но обязательно запущу события в этом направлении.

— Сегодня? — воскликнул Джей. По пути сюда он решил провести ночь у Кена, но утром найти себе что-нибудь другое. — В этом нет никакой необходимости. Я очень ценю любезность, но…

— Нет проблем, — прервал его Кен. — Я и сам с удовольствием повеселюсь. — Он набрал номер. — Хелло, кто это?.. А, привет! Слушай, бери Джейн, Гэйл и еще несколько девушек и приходи сегодня… Ну да… Хорошо… Очень хорошо… Прекрасно! Захвати их. У меня здесь новый парень, хочу его познакомить с городом… Я-то откуда знаю, черт возьми? Она ушла отсюда четыре дня назад… Пьяная, как же иначе!.. О’кей, до вечера.

Джей сидел у телевизора с содовыми крекерами и стаканом молока, когда вдруг ожил телефон. Он взглянул на часы. Около одиннадцати вечера. Вероятно, он проявил излишний оптимизм, переодевшись в пижаму, думал, вечеринка сама собой отменилась. Кен ушел по своим делам и еще не вернулся. Джей поднял трубку.

— Мы-уже-идем, — пропел женский хор. — Да-мы-уже-идем. — Затем щелчок: на том конце положили трубку.

— О, нет, — застонал Джей. Он направился было в спальню, стягивая на ходу пижамную куртку, но тут послышался дверной звонок. Схватив халат, побежал в холл. Приоткрыл дверь чуть-чуть и сказал: — Мне очень жаль, но Кен…

Закончить он не смог — в комнату ворвалась толпа стюардесс.

— Привет! Хелло! А где Кен? Да, где любовничек?

Дальше все происходило как бы помимо него. Девушки разбросали повсюду свои жакетики, плащи, шляпки, сумочки, туфли и прочее, быстро вытащили из знакомого им шкафчика бутылки и стали устраиваться.

Джей был в ужасе и не знал что делать. Не мог же он попросить их уйти — сам тут гость.

— Ты, наверно, его новый сосед? — прозвучало укоризненное контральто.

Джей посмотрел в сторону софы и встретился с парой глаз черно-стального цвета, пронзавших пелену сигаретного дыма.

— Ну… я тут временно, — пробормотал Джей. Он смущенно покашлял и отвел взгляд. — Вы… э… живете в этом здании?

Еще одно облако дыма взмыло над софой.

— Иногда.

Джей лихорадочно обдумывал уязвимое положение, в которое его поставили. Ситуация очень напоминала гаремную. Может быть, это ловушка Хоукинса? Ему почему-то казалось, что нет. Тем не менее желательно отсюда выбраться. Но как? Одиннадцать часов вечера! Он бессильно опустился в кресло рядом с софой.

— Почему ты такой веселый? — спросил хрипловатый голос.

Джей присмотрелся: девушка полулежала в расслабленной позе. Привлекательная, смуглая, но холодная, расчетливая манера и решительный взгляд выдавали в ней искательницу приключений. Ему стало не по себе. Да, пора отсюда убираться.

— Боюсь, я забыл о вечеринке. — Он избегал встречаться с ней взглядом. — Надеюсь, вы простите мой вид. Я…

— Вечеринка? Какая вечеринка?

— Да здесь же. Разве Кен не говорил несколько часов назад?..

— Нам он ничего не говорил. Несколько часов назад я была в Пуэрто-Рико. Мы только что с поля. Донна, тебе Кен говорил что-нибудь о сегодняшней вечеринке?

— Впервые слышу, — ответила высокая девушка с волосами цвета речного песка, деловито откупоривавшая бутылку. — Надеюсь, это будет не здесь. Мне нужно выспаться.

В дверь громко постучали.

— Наверно, это и есть друзья Кена, — сказал раздраженно Джей и встал. Он начал кое-что понимать.

— Вряд ли это друзья Кена, — фыркнула девушка с бутылкой. — У них был бы свой ключ.

На этот раз в холле стояло человек шесть-семь. Девушки и парни в форме авиакомпании прошествовали мимо Джея в квартиру. На него они не обратили никакого внимания. Одна из девушек протянула ему початую бутылку бурбона со словами:

— Это все, что у нас было.

Джей хотел было закрыть дверь, но из холла донеслось приглушенное:

— Мы-уже-идем… Мы-уже-идем…

Оставив дверь приоткрытой, Джей отошел в угол гостиной и встал там, опустив плечи. Он молча наблюдал за тем, как вливаются потоки людей, которые распределяются между гостиной, столовой, кухней и ванной. Центр активности образовался посреди гостиной — там уже танцевали. Пахнуло марихуаной. Музыку включили на полную катушку — и под ногами Джея завибрировал пол.

Как Джей ни старался, шум не давал ему уснуть. Оказалось, это храпит здоровяк пилот, растянувшийся на полу рядом с креслом Джея.

Джей посмотрел на часы. Было 8.30. Слабые лучи света пробивались сквозь полуприкрытые жалюзи окон, выходивших на озеро Мичиган. Он осторожно потянулся — мышцы затекли — и медленно встал.

Полуодетые пилоты и стюардессы валялись как попало на полу. Рядом с ними — пивные бутылки, пепельницы, стаканы, грязные тарелки и бутылки от виски. Перевернутая мебель и лампы в холле свидетельствовали о том, что у двери произошла крупная битва. В квартире не было никакого движения, если не считать женских трусиков, висевших на канделябре в холле и покачивавшихся на сквозняке.

Джей стал осторожно пробираться к ванной комнате, выискивая среди незнакомых лиц Кена Хастингса. Но хозяина нигде не было. Джей с ужасом подумал, что ответственность за состояние квартиры лежит полностью на нем. Оставалось одно: собрать свои вещи и потихоньку уйти. Но вначале он должен выпить холодной воды. И побольше.

Джей искренне недоумевал, как же он позволил себе напиться до такого свинского состояния. Уже в ванной, споткнувшись о сломанную рамку от картины, он вдруг увидел Кена. Тот лежал в ванне, лицом вниз, изогнувшись как лук. Одна рука свисала через край. Возможно, он пытался встать, но отключился, Кен был весь мокрый. Похоже, его туда кто-то запихнул и включил душ. Но даже мокрый и в такой неудобной позе, Кен спал крепко, как здоровый ребенок.

Джей поначалу решил его разбудить, но передумал. Он подошел к умывальнику, пустил холодную воду. Потом открыл аптечку, собираясь принять аспирин, — и тут увидел в зеркале свое отражение. Губная помада всех цветов на губах и лице, огромный синяк под левым глазом — не все проявили к нему нежность. Он начал осторожно изучать синяк, как вдруг зазвонил телефон. Поколебавшись, Джей вошел в холл.

— Хелло.

— Хелло. Кен?

— Боюсь, Кен сейчас не может ответить, — сказал Джей. — Он… немного не в себе.

— Ну так приведи его в себя быстренько. Звонят из его конторы, и это чертовски важно.

— Понял, — быстро проговорил Джей. — Так вот, это Джей Вон Влак… э… я его временный сосед. Я агент! Меня только что перевели сюда из Альбукерка. Ему что-то передать? Или он позвонит вам, когда…

— Вон Влак, говорит Барни Данин. Я ночной дежурный по отделению. Минут двадцать назад нам звонил управляющий Фламинго, жаловался на беспорядки в вашей квартире. Он сказал, у вас происходит что-то невероятное. Я бы закрыл на это глаза, но тут появился О’Коннор и тоже поговорил с управляющим. Сейчас он едет к вам.

— О нет!

— О да! Приведи-ка все в порядок. С О’Коннором уже встречался?

— Встречался.

— Тогда ты все понял. И помни: я тебе не звонил.

— Хорошо. Давно он выехал?

— Минут пятнадцать назад. Я бы сообщил раньше, но, когда он уходил, как раз позвонили из главной конторы, и я долго не мог от них отделаться. Так что жди его в любую секунду. Наверняка он поехал с сиреной.

— О’кей, спасибо. — Джей поспешно положил трубку и побежал в ванную комнату.

— Кен! Проснись, Кен! Сюда едет О’Коннор! — Джей потряс мирно спящего Кена, но ответом было лишь легкое похрапывание. — Кен, Бога ради, проснись! — Он начал бить его по щекам. Потом, отчаявшись, пустил холодную воду из душа.

— Сукин сын! — От этого вопля содрогнулось здание, и Джей быстро завернул кран.

— Что происходит? — поинтересовался сонный голос из гостиной.

Кен Хастингс чуть переменил положение, слизнул воду с губ и собрался снова уснуть.

— Кен, ты не понимаешь? К нам едет О’Коннор! Ты его знаешь, он твой босс. Он не выносит пьянства и женщин! — Он попытался вытащить обмякшее тело из ванны, и Кен открыл глаза. Джей понял — напрасно. Чтобы выйти из такого опьянения, потребуется несколько часов.

— Ты-мне-снишься-или-ты-настоящий? — пробормотал Кен заплетающимся языком. — Если-ты-настоящий-то-пошел-на… — Дав этот совет, Кен мгновенно уснул.

«Что же предпринять?» — размышлял Джей. Но тут послышался дверной звонок — два коротких резких сигнала. Он бросил Кена обратно в ванну и кинулся в свою спальню. Нужно было хотя бы снять пижаму и надеть что-нибудь приличное.

На его кровати лежала стюардесса. Совершенно голая. Ну вот, подумал Джей, так его и подставят. Он быстро подошел к окну — нет ли пожарной лестницы. Ни на одном из двенадцати этажей ее не было.

Опять послышался дверной звонок, теперь три раза.

— О’кей, о’кей! — прокричал женский голос. Кто-то пошел к двери. Джей, выбежав из спальни, увидел стюардессу в бюстгальтере и юбке, направляющуюся в холл. Это была та смуглая девушка, с которой он познакомился прошлым вечером.

— Нет! Нет! Господи, нет! — издал Джей не то крик, не то громкий шепот. Но поздно. Девушка открыла дверь. Джей сунулся было обратно в спальню, бросил взгляд на голую девушку и помчался к спальне Кена. В щелку двери он видел, как Хенри О’Коннор стоит в напряженной позе под покачивающимися на канделябре трусиками.

— Когда я его видела в последний раз, он валялся в ванне, в полной отключке, — безразлично проговорила девушка, возвращаясь в гостиную.

О’Коннор заглянул туда следом за ней и ахнул. Потом направился быстрыми шагами в заднюю часть квартиры, где располагались спальни и ванная комната.

Джей затаил дыхание, когда О’Коннор приостановился у двери другой спальни, и поморщился, когда тот ее распахнул.

— Иисусе, Мария и Иосиф! — воскликнул Хенри О’Коннор, быстро захлопывая дверь. Он зашел в ванную комнату. — Боже мой! И это специальный агент ФБР!

Джей с затаенным дыханием слушал ответ Кена:

— Ты-мне-снишься-или-ты-настоящий? Если-ты-настоящий-то…

— Хелло, Джей. Я вынужден говорить очень кратко. Звоню из больницы, должен сразу же вернуться наверх. Один из наших агентов, его зовут Андрей Булгаков, уже наверху, с мистером Уоллингфордом. Он проездом в Чикаго, встретится там с Персиком.

— Что? Вы уверены? Где он с ней должен встретиться?

— Не знаю. Он едет туда по какому-то другому заданию, но я слышал, как он сказал мистеру Уоллингфорду, что взял пакет в Вашингтоне и должен передать его агенту по имени Персик в Чикаго.

— А больше вы ничего не слышали?

— Кажется, он сказал, что остановится в отеле «Блэкстоун».

— Но не могли бы вы узнать, где они встречаются? Может, спросите у мистера Уоллингфорда под каким-нибудь предлогом?

— Я должен быть осторожен, Джей. Если я стану любопытничать, больше уже ничего не услышу.

— Хорошо. Попробую выяснить что-нибудь в «Блэкстоуне». Значит, Булгаков…

— Ну, мне пора.

— Ладно. Будь оно все проклято. Жаль, что вы так мало знаете. Как чувствует себя мистер Уоллингфорд?

— Хорошо. Скоро вернется домой. Продержись еще примерно с недолю, и все будет нормально. Береги себя, Джей.

— Конечно, Тед. Спасибо за информацию.

— Перевод в Бьют, понижение в должности и две недели без оплаты, вот увидишь.

— Ну уж нет! Как его можно понизить в должности? Он сейчас десятого разряда. Я тебе говорю — отделается выговором.

— Черта с два. Хастингса уволили по подозрению правильно? Скажем прямо, послав подальше Хенри О’Коннора, легким испугом не отделаешься. Так что Вон Влак тоже получит по заслугам. Отстранят не меньше чем на две недели, можешь мне поверить.

— Нет, нет, нет. Пока Хастингс его не выдал, у Джея все в порядке. Все гнут одно и то же, так ведь? Вон Влак ушел из квартиры рано. Он ни за что не отвечает. Отделается выговором и лекцией О’Коннора о пагубности пьянства и женщин.

Джей сидел на заднем сиденье служебной машины и без особого интереса слушал, как двое агентов обсуждают его судьбу в связи с «Выступлением во Фламинго» — так окрестили эту историю. Но думал он о предстоящей слежке. Цель — человек, о котором упоминал Тед Саммерс. Джей договорился с управляющим отеля, и тот показал ему нового гостя, когда он вышел из лифта. Отель «Блэкстоун» относился к тем, где охотно помогают ФБР. Потом он уговорил двух агентов «помочь» ему в одном из «официальных» дел. Джей собирался сидеть у объекта на хвосте, пока он не встретится с Персиком.

— Извините, что прерываю, — сказал Джей, наклоняясь вперед, — но это, кажется, наш субъект.

Из отеля вышел высокий темноволосый мужчина с военной выправкой. Он приостановился, бросил взгляд в одну сторону улицы — и быстро пошел в другую.

— До встречи, — пробормотал Джей, выбираясь из машины.

Он направился за субъектом по другой стороне улицы, на большом расстоянии, так, что едва видел его затылок.

— Субъект входит в станцию подземки, — проговорил Джей в крошечный транзистор — пуговицу на пиджаке.

— Хорошо, мы его видим. Стив идет следом.

Маленький приемник под пиджаком уловил сообщение из машины и передал его Джею посредством устройства, напоминающего слуховой аппарат.

Джей был почти в ста ярдах позади субъекта. Он знал, что может не успеть на поезд, если тот подойдет прямо сейчас. Но спешить не мог, потому что любое необычное движение сразу бросится в глаза.

Он стал спускаться по ступенькам подземки, и тут показался поезд. Субъект слежки направился к двери вагона. В нескольких ярдах дальше на платформе Джей увидел Стива. Агент сделал знак — он сядет на поезд вместе с субъектом, а ему следует ждать на выходе на платформу, чтобы продолжить слежку, если вдруг субъект на поезд не сядет. Он вытащил долларовую бумажку и подошел к разменной будке.

— Хочу сесть в поезд южной линии, — проговорил он себе в пуговицу.

— Ну, это твое личное дело, — ответил человек в будке. — Только на этот ты все равно не успеешь, приятель.

Джей смотрел, как русский входит в вагон, а немного дальше в другой вагон вошел Стив. Но когда двери начали закрываться, субъект быстро вышел на платформу. Он оглядывался — не последовал ли кто-нибудь за ним. Платформа была пуста.

— Эй, приятель, тебе жетончик-то нужен? — спросил человек в будке, держась за кончик банкноты, которую Джей никак не хотел отпускать.

— Стоп! Поездка отменяется! — проговорил Джей в пуговицу. — Обратно на улицу.

— Как скажете, мистер. — Человек в будке подозрительно посмотрел на Джея и отпустил бумажку. Джей продолжал стоять перед окошечком, держа свой доллар, а тем временем субъект прошел за его спиной к лестнице.

— Стив успел на поезд? — донесся из «слухового аппарата» голос Дика.

— Да, точно! — произнес Джей.

— О’кей, я вижу нашего друга, — вновь заговорил Дик. — Хватай колеса на северо-западном углу и подбери Стива на следующей станции.

— Понятно, — сказал Джей, продолжая смотреть на кассира и протягивать ему деньги. — Подожду несколько секунд здесь.

— Ну, приятель, — человеку в будке было явно не по себе, — жди сколько хочешь, только окошко не загораживай.

Джей резко повернулся и побежал к лестнице.

Стив с нетерпением ждал у следующей станции подземки.

— Сукин сын, я так и думал, что он устроит этот фокус, — пробормотал Стив, залезая в машину. — Дик на хвосте?

Джей открыл рот, чтоб ответить, из радио машины донесся голос Дика:

— Тут у нас оживляется. Движемся на запад, не спешит. Вы, ребята, не тяните там.

Джей дал газ и развернулся поперек движения. Столкновения не произошло, но его хорошо облаяли сигналами. Опять послышался голос Дика:

— Давайте быстрее сюда, ребята. Я не могу с ним долго оставаться, он меня засечет.

Джей вел машину на предельной скорости, по обе стороны все сливалось в сплошную полосу. Он думал о предстоящей встрече Булгакова и Персика: только бы не упустить! Персик и Крикет Кент — одно лицо. Теперь он был в этом убежден. Уклончивость Крикет, загадочные поездки и тот факт, что она за ним наблюдала, все это не делало ее менее привлекательной. Она, как и он, всего лишь выполняла задание. Теперь Джей нисколько не сомневался, что он ей нравится. Очень хотелось ее увидеть. Это стало чуть ли не наваждением.

Но больше всего его беспокоила мысль о появлении Крикет в виде мужчины. Хотя он был уверен, что она женщина. Она вся — самоолицетворение женственности. В Дин Саттон-холле произошла какая-то ошибка. И тем не менее реальных доказательств у него нет — он ни разу не видел ее раздетой. Так что, сколь ни отвратительна эта идея, Крикет Кент может быть и мужчиной.

— Должно быть, он действительно идет на встречу, — заговорил Стив, прерывая его мысли. — И вот всегда ведь так получается: мы изящно пасем субъекта, а когда он заходит на контакт, все у нас летит кувырком.

— Может, вызовем подкрепление? — предложил Джей. — Поблизости должна быть одна из наших машин…

— Ты серьезно? — фыркнул Стив. — Сегодня же пятница, день ограбления банков. Сейчас в машине могут быть только такие, как мы, штрафники. Можешь кричать в радио, пока не выплюнешь связки — никто не ответит.

— Что ты имеешь в виду — день ограбления банков?

— В пятницу почти везде выдают зарплату, правильно? Поэтому банки заготавливают побольше наличных. Все, кто специализируется на ограблении банков, об этом знают, поэтому идут на дело в пятницу. Зачем грабить во вторник, если в пятницу можно взять в два раза больше? Ты, судя по всему, не знаешь, что, если ты находишься вблизи банка, на который произвели налет, и ответил на вызов по радио, ты обязан вмешаться. Бросить все и ехать прямо туда. А следующие несколько дней тебе придется выискивать отпечатки пальцев и показывать кассирам фотографии известных преступников. А кончится все выговором за какую-нибудь оплошность. Иисусе, хорошо, что ты спросил. А то втянул бы нас в…

— Субъект повернул и направляется к югу по Дирборн, — прервал его голос Дика. — Я должен его отпустить. Он ваш.

Через несколько секунд их машина уже сворачивала с Монро-стрит на Дирбон-стрит. Сразу после поворота Стив заметил субъекта.

— Вон он, следующий квартал, восточная сторона. Похоже, он собирается зайти в бар Пэки. Так, я сяду за руль, а ты быстро за ним.

— Думаешь, мне надо зайти в бар? — спросил Джей. Внутри могла быть Крикет. Лучше наблюдать за ней так, чтобы она об этом не знала. — А не лучше подождать, когда он выйдет?

— Нет, нельзя. В Пэки есть еще одна дверь, она выходит на Монро-стрит. Он может сбежать через нее. К тому же не исключено, что у него там контакт. Тебя он еще не видел. Только лучше не пей. О’Коннор может следить за нами, выискивать что-нибудь на тебя — из-за Фламинго. Закажи чаю.

— В баре? — изумился Джей.

Стив уехал, не ответив.

Бар Пэки был маленькой пивной, каких множество в Чикаго. Большая прямоугольная комната с длинной стойкой, дюжиной табуретов и несколькими столиками и стульями у противоположной стены. Большое зеркало шло по всей длине комнаты. За стойкой зеркало во всю стену. В углу стойки телевизор.

Никто не обратил внимания на Джея, когда он вошел. Несколько мужчин сидели за стойкой и смотрели телевизор. Субъект, устроившийся на табурете у двери, что-то заказывал бармену. Для слежки ситуация была не очень хорошая. Незанятыми оставались только три табурета, два из них рядом с субъектом. У Джея появилось искушение сесть подальше, но вместо этого он решил подсесть к субъекту. Наглое поведение при слежке, если верить опытным агентам, — самое безопасное.

Налив субъекту вина, бармен повернулся к Джею:

— Что будете?

— Э… э… стакан имбирного эля, пожалуйста.

Джей смотрел мимо субъекта, притворившись, будто его интересует телевизор. Субъект тоже смотрел на экран. Это был красивый, стройный мужчина с волевыми чертами лица.

Спустя две минуты Джей еще раз оглядел комнату. Никто здесь даже отдаленно не напоминал Крикет или ее мужской вариант… Вдруг из телевизора послышалось гудение.

— Где ты, Дик? — голос Стива, чистый и ясный, разнесся по всей комнате. Джей был потрясен. Опять гудение, точно такое же, как в «слуховом аппарате» Джея. Он понял, что телевизор принимает радиосигналы из машины.

— Мы сидим у него на хвосте, — вещал с экрана Стив. — Довели его до бара Пэки. — В комнате стало тихо, все взгляды устремились на тех двоих, которые появились здесь недавно.

Джей взглянул на субъекта.

Булгаков спокойно поднял стакан вина, чуть кивнул Джею и улыбнулся.

Джей ссутулился на своем табурете. Когда бармен принес ему имбирный эль, спросил:

— Нельзя ли заменить это на виски с содовой?

Через несколько минут Андрей Булгаков допил вино, слез с табурета и сказал Джею с улыбкой:

— Ну что, пошли?

Джей возвращался с задания с Ларри Маллинзом. Маллинз был агент огромного роста и с мрачной физиономией. Но сегодня и Джей был мрачен. После фиаско в баре накануне Булгаков вернулся в отель, и они сняли слежку. Естественно, Булгаков уже не пойдет на встречу. С тех пор Джея мучило горькое разочарование. Он был уверен, что вот-вот увидит Персика.

На углу Вабаш- и Рэндольф-стрит он остановил машину у светофора. Вдруг раздались сердитые крики. Он выглянул в боковое окно со стороны Ларри: из аллеи выезжал задом трактор-трейлер. Джей был так погружен в свои проблемы, что нечаянно загородил проезд. Водитель высунулся из кабины и заорал:

— Ты что, не видел, что я задний даю, идиот вонючий!

— Спокойно, — сказал Джей. — Я не видел.

— Я тебе покажу спокойно. Раздавлю сейчас твою игрушечную машинку.

Джей включил задний ход, но было поздно. Маллинз в силу своего дурного характера всегда принимал все близко к сердцу. Он уже выскочил из машины и шел к трейлеру. Водитель притих, не спуская глаз с огромной грозной фигуры. Маллинз открыл дверцу кабины трейлера.

— Ну, я же не могу выехать, пока вы, ребята, стоите там, — пробормотал водитель.

Ларри Маллинз сунул руку под приборный щит и, ухватив горсть проводков, вырвал их.

— Нет проблем, — проворчал он. — Ты никуда и не едешь. — Маллинз ждал, не будет ли комментариев. Их не последовало. Он вернулся в машину. Джей быстро включил передачу, и они отъехали.

— Напрасно ты так, Ларри… — начал было Джей, но умолк: что толку?

Он с облегчением оставил машину и Маллинза в служебном гараже и поехал домой на поезде. Жил Джей теперь в доходном доме напротив Линкольновского парка.

— Добрый вечер, мистер Вон Влак, — услышал он голос из гостиной, когда закрывал входную дверь.

Он не видел, кто говорит, но решил, что это домовладелица или ее говорящий попугай. Из осторожности ответил только:

— Добрый вечер.

— Несколько минут назад звонили из вашей конторы, мистер Вон Влак, — продолжал голос, — очень просили перезвонить, как только приедете.

— Спасибо, мэм. — Джей повесил шляпу и прошел к платному телефону на стене под лестницей. Набрал номер и вскоре уже говорил с Барни Динином.

— Какие новости, Барни?

— Не очень хорошие. О’Коннор хочет видеть тебя с самого утра.

— Господи, представляю, что это будет за утро. А ты случайно не знаешь…

— Знаю, но ты притворись удивленным.

— Ладно, не беспокойся. Так в чем дело?

— Полчаса назад пришел телетайп из главной конторы. Тебя переводят в Нью-Йорк.

— Нью-Йорк? Меня отстраняют?

— Нет, тебе повезло, ты из того дела вышел почти чистым. У тебя есть покровитель в высших сферах?

— Хорошо бы его иметь. О’Коннор что-нибудь сказал об этом?

— О да, он чертовски злится. Считает, что с тобой надо пожестче, взять показания под присягой и так далее.

— Ну, спасибо, Барни.

Джей повесил трубку. Нью-Йорк… Линденвальд!

Нью-йоркской конторой ФБР управлял Сидней Грэнвилл Кэбот, или просто «Скользкий Сидней», как звали его агенты. Он нисколько не был похож на Элстона Дулитла или Хенри О’Коннора. Его считали — и не без оснований — человеком хладнокровным и мыслящим аналитически. Это ярко проявилось в его умелом подборе заместителей. Например, отдел внутренней безопасности возглавлял Стульчак Джонсон. Он многие часы проводил в туалете: сидя на унитазе, подслушивал разговоры агентов. И стоило кому-нибудь обронить неосторожное слово…

В это отделение Джей и попал однажды утром, через несколько дней после того, как узнал о своем переводе из Чикаго.

Приехав в Нью-Йорк накануне вечером, он сразу отправился в Линденвальд. Как хорошо дома! Аккуратная квартира над гаражом, легкий запах отцовской трубки, маленькая комнатка Джея, где сохранились памятные с детства вещи, — неизменный ясный покой Линденвальда… Это была терапия, в которой отчаянно нуждался двойной агент с расшатанными нервами. Отец сказал ему, что мистер Уоллингфорд вернулся домой — он как будто совсем выздоровел. Это были хорошие новости. Наверное, мистер Уоллингфорд снова все контролирует. Потому, вероятно, Джея и перевели в Нью-Йорк. И теперь, когда он живет в Линденвальде, меньше шансов, что Хоукинс что-то предпримет против него по собственной инициативе. Двухлетний контракт скоро кончается. Может быть, они решили отпустить его чуть раньше? Чудесное чувство скорой свободы…

Когда они выехали из Центрального парка, Тим Кланси, напарник Джея, взглянул на часы.

— Уже почти двенадцать. Давай зайдем к Лиле, съедим по сандвичу.

— Это ресторан на Бродвее, что ли?

— Не ресторан. Публичный дом. Лила — одна из моих информаторов. Она мадам.

— Ты хочешь сказать, мы войдем в публичный дом?!

— А почему бы и нет? Нам ведь нужны информаторы. А Лила — ну, ты ее еще не видел — очень религиозная. Ходит в церковь каждое воскресенье. По пятницам подает девочкам только рыбу.

— Ну, я не знаю. У меня есть дела. — Джей взглянул на часы. — Я позвоню по телефону, ладно? Это очень важно.

— Ладно. Только побыстрее.

Кланси остановился у аптеки, и Джей вошел туда. Получив у кассирши мелочь, он направился к телефону в задней части аптеки.

— Оператор, мне нужен Долан из полиции Альбукерка, штат Нью-Мексико.

Соединяли чрезвычайно долго, и Джей нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Наконец:

— Долан слушает.

— Хелло, Билл. Это Джей Вон Влак, ФБР.

— Хелло, Джей. Как дела? Привыкаешь к Чикаго?

— Уже привык и уехал, Билл, меня перевели в Нью-Йорк.

— Ну, ваших сильно тасуют. Что я могу для тебя сделать?

— Нужно выяснить кое-что. Это личное. Поможешь?

— Конечно. Говори.

— Кент, Гертруда. Известна также как Крикет. Местожительство — Дин Саттон-холл, университет Нью-Мексико. Белая. Возраст двадцать пять — двадцать восемь. Рост пять футов девять дюймов. Вес примерно сто сорок фунтов. Место работы: архив УНМ.

— Этой информации должно хватить, если мы ей занимались, — сказал Долан. — Я тебе перезвоню. На это может уйти несколько минут.

— Нет. Я лучше подожду, Билл. Я звоню из платного телефона. Не хочу, чтоб его заняли.

— Сразу чувствуется Нью-Йорк. Я постараюсь быстро.

Джей прислонился к стене, плечом прижал трубку к уху. Прошло несколько минут, и оператор попросила опустить еще несколько монет.

— Алло, Джей.

— Да, Билл.

— Она у нас есть. Имперсонация женщины. Что ты хочешь знать?

Джей помолчал, у него немного кружилась голова.

— Должен быть отчет по Дин Саттон-холлу. Что там говорится?

Прошло несколько секунд — Джей слышал, как Долан перелистывает страницы.

— Да, отчет есть. Несколько страниц. Следствие проводил Сантос, он многословный. Прочитать все?

— Нет, не нужно. Только одно: как они узнали, что это мужчина?

— Сейчас, а, вот оно. Одна из девушек видела его в душе.

У Джея упало сердце. Значит, это правда. Мужчина.

— Погоди минуту. Извини. — Это опять был голос Долана. — Неверно. Она не видела его в душе. Очевидно, этот тип вел себя подозрительно, и девушка изучила его бумажник, пока он принимал душ. Какой-то документ с его фотографией, вот и все.

— Но как она могла определить, что это мужчина?

— Я думаю, по этому документу. Здесь говорится, что парень жил в Дин Саттон-холле два месяца и вел себя очень подозрительно. Ни с кем не общался, да и жил там от случая к случаю. Девушка заинтересовалась и устроила ему проверочку.

— И все же, откуда они знают, что это был мужчина? Какие-нибудь доказательства есть?

— Насколько я понимаю, нет. Только по документам. Похоже, она переписала его удостоверение водителя.

— А что там говорится?

— Сейчас посмотрим. Эвери Хоукинс, Северный бульвар, две тысячи шестьсот тридцать пять, Вашингтон.

— Эвери Хоукинс! — воскликнул Джей. — Ты уверен? Там есть еще что-нибудь? Они это как-то проверили?

— Ну, Джей. Это же дело об имперсонации женщины, забыл? Чего ты ожидал, полного полового расследования? У нас таких случаев по нескольку в неделю. Как только парень понял, что его раскрыли, он сбежал. Вот и все. Дело закрыто.

— Да, я понимаю… О’кей, Билл. Спасибо за помощь.

— Всегда к твоим услугам. Смотри, чтоб тебя не ограбили в этом Нью-Йорке!

Эвери Хоукинс! Джей замер у телефона. Крикет Кент! Заместитель директора ФБР? Эвери Хоукинс — женщина?

Из оцепенения его вывел сердитый автомобильный сигнал с улицы. Джей быстро пошел к машине. Она была полна сигарного дыма. Кланси сидел злой.

Но Джея все это не волновало. Крикет Кент — Эвери Хоукинс! Потрясающее открытие. Женственный заместитель директора… Теперь понятно, почему его никто никогда не видел. Эвери Хоукинсу трудно было выдавать себя за мужчину. При ближайшем рассмотрении любой мог обнаружить, что это женщина. Но зачем она маскируется под мужчину? Директор-то должен знать правду… Разве только… Ну конечно! Это, очевидно, и есть причина. Директор! В его жизни никогда не было женщины — ни в Бюро, ни за его пределами. Неписаный закон: не путаться с бабами! От такой мысли захватывало дух. Возможно ли это? Могла ли железная воля и бескомпромиссный характер этого человека преодолеть даже сексуальные барьеры? Неужели он настоял, чтобы, если она хочет поступить в организацию, женщина превратилась в мужчину?

Рассуждения были диковатые, но Джею сейчас все казалось возможным. В клубке мыслей, заполнивших его голову, одна вырисовывалась достаточно ясно. Крикет Кент — девушка. Тот факт, что она еще и Хоукинс, ни в коей мере не уменьшал ее привлекательности. Даже наоборот — усиливал. Она не просто девушка. Она — блестящая девушка.

— Кланси, пожалуй, я сегодня обойдусь без ленча. Высади меня у подземки?

— Что? Не спеши, не спеши. — Кланси поднял с сиденья коричневую папку. — Вот, прогляди эти меморандумы. Может быть, там есть что-то на Роберта Йорка — сбежал из федеральной тюрьмы. Я должен получить о нем информацию в четырнадцатом участке. Быстро перекусим у Лилы и заедем в участок. Потом ты можешь высадить меня у подземки и поставить машину в гараж.

Джей посмотрел на часы. Пойти на ленч все-таки нужно. Один час роли не играет. Он взял папку и начал ее перелистывать. И вдруг замер.

— Эй, а это что такое? — Заголовок на листе гласил: «Исчезновение федерального офицера — СА Харви Такер».

— А, это о новом агенте, он исчез прямо из школы примерно год назад. Дело совершенно секретное. Говорить о нем нельзя. Это связано с «Делом Кто». Очевидно, русским удалось внедриться в Бюро, и наши считают, что Такер в этом как-то замешан.

Джей смотрел на меморандум, но ничего не видел. Бюро затягивает петлю. Уж раз они связали Такера с «Делом Кто»…

— Интересно, как им удалось проникнуть в Бюро? — пробормотал Джей.

— У коммунистов давно такая цель. Они знают, что, если захватить Бюро, остальное будет уже проще. Кто контролирует Бюро, контролирует всю страну.

— Ну, не знаю… — протянул Джей. — Интерес коммунистов понятен, но я думаю, что страну контролирует все-таки администрация. Политики…

— Приятель, что, по-твоему, я хочу тебе сказать? — снисходительно проговорил Кланси, усмехаясь. — Бюро держит их всех за горло. Ни один политик не решится противостоять директору. Конечно, некоторые пытались. И где они сейчас? Компромат есть на каждого…

— А интересно, это «Дело Кто» — как они…

— Да, этот тип может поспорить с директором, — прервал его Кланси. — Потому что он играет в ту же директорскую игру. Деньги, информаторы, слежка, инфильтрация, организация, технические штучки. Из-за него-то директор и не спит по ночам. Он может отправить директора в нафталин.

— Ну а Такер? Как он замешан?

— Я толком не знаю. Но скоро все прояснится. Дело горячее. Есть свидетель. Нашли какую-то девицу в билетном агентстве аэропорта — она видела, как он выходил из аэровокзала с двумя мужчинами. Мы послали в вашингтонскую действующую контору фотографии всех, с кем был знаком Такер. Он из глубинки в штате Нью-Йорк.

— А что с ним стало, уже выяснили?

— Не-а, но он наверняка мертв. Понимаешь, этим делом столько занимались, что, если бы он был жив, уже давно бы его нашли. Такер ликвидирован — это точно.

После долгой паузы Джей проговорил:

— Наверно, «Дело Кто» рано или поздно раскроют.

— Ну а как же, — хохотнул Кланси. — Наши всегда все раскрывают. Второй год работают отборные ребята. Я думаю, они уже приближаются к цели. И некоторые агенты замешаны, надо полагать. Нет, что ни говори, на цель наши всегда выходят. Дело Такера тоже раскроют. Это только вопрос времени. Теперь быстрее пойдет, раз нашли свидетельницу.

Джей долго ерзал на сиденье, пытаясь найти удобное положение, но так и не нашел.

Через несколько минут они въехали на уютную стоянку напротив длинного ряда домов из ракушечника. Заперев машину, поднялись на крыльцо одного из них. Кланси позвонил. Долго никто не откликался, и Кланси объяснил:

— Лила проверяет нас, у нее есть перископ, совсем как на подлодке. И она проверяет всех…

Дверь открылась, выглянуло немолодое симпатичное лицо.

— Тимоти, как дела? Я тебя целую вечность не видела.

— Привет, Лила. Мы не опоздали к ленчу?

— Что ты. Вот только надену что-нибудь. Девочек никого нет, Тимоти. Нас закрыли…

— Шутишь? — удивился Кланси. — Что случилось?

— О, ты же знаешь детективов, Тимоти, они всегда хотят получить свою долю. Не то что ваши ребята. Они думают, что девочки должны обслуживать их бесплатно. В последнее время у нас было больше детективов, чем в участке. Наконец я им сказала: платите как все. Ну вот, и двух недель не прошло, и на нас организовали налет. Вышибли дверь, стали снимать…

— Да, не повезло, Лила, — сказал Кланси с искренней симпатией. — Как ты думаешь, когда сможешь открыться?

— Ну, я точно не знаю, — проговорила мадам, обиженно поджав губки. — Недели через две… если будет на то воля Божья.

Пинг! — произвел звук маленький колокольчик вверху двери.

Это был легкий мелодичный звук, нечто подобное звяканью двух стаканов с мартини. Джей открыл дверь найравиллской аптечки, и в этот момент его окликнул мощный голос с другой стороны улицы.

— Хелло, Джей.

Он повернулся и увидел высунувшегося из пивной Теда Саммерса. Джей обрадовался: он искал Теда в Линденвальде.

Они устроились в углу, подальше от стойки.

— Как чувствует себя мистер Уоллингфорд? — спросил Джей.

— Хорошо, хорошо. Он совсем как прежде. Можно подумать, и не болел никогда. Ходит повсюду, полдня проводит у телефона — все нормально. Был микроинфаркт. Видел бы ты его в больнице. С трудом удерживали в постели…

Скоро стало очевидным, что Тед уже успел некоторое время посидеть в пивной. Лицо немного покраснело, он был разговорчивее обычного. Джей вспомнил, что иногда по пятницам, если позволяли дела, Тед приходил сюда пораньше.

— Теперь ты, Джей, поработал в ФБР, — ну и как, хочется тебе сделать там карьеру?

— Мне кажется, вы сами знаете ответ, — сухо заметил Джей.

— А почему бы и нет? Ты можешь высоко подняться.

— Да, это так, — согласился Джей. — Никто из по-настоящему способных агентов не хочет работать в высшем управленческом аппарате, так что конкуренции нет. В этом, по-моему, основной дефект Бюро, его самое уязвимое место. Получается дикость какая-то…

— Мистер Уоллингфорд тоже так говорит, — кивнул Тед. — Что, директор действительно такой тиран?

— Отчасти дело в этом, но главное — вся система Бюро устроена так, что агенты не стремятся к повышению. В большинстве организаций обязательно есть конкуренция за ключевые места, а у нас лучшая работа — в поле.

— Н-да… А ведь это подтверждает то, что сказал недавно мистер Уоллингфорд.

— Что именно?

— По его словам, директор не хочет уйти в отставку, потому что считает: никто из ближайшего окружения не способен занять его место…

— Я хочу спросить мистера Уоллингфорда, нельзя ли с ним повидаться завтра, — переменил тему Джей. — Мне довелось услышать кое-что тревожное для нас. — И он пересказал свой разговор с Симом Кланси о «Деле Кто».

— Я уверен, что мистер Уоллингфорд знает о «Деле Кто» намного больше, чем Кланси, — заявил Тед. — Эту отборную группу возглавляет Хоукинс.

— Я тоже в этом уверен. И еще у меня сложилось впечатление, что Хоукинс и его группа специально все запутывает. Но если кто-то в Бюро нашел свидетельницу, которая может опознать в людях Хоукинса тех, с кем Такер ушел с аэровокзала, то дальше будет совсем просто. И знаете, о чем я думаю, Тед? Как это отразится на нас с вами? Мы же все можем оказаться на электрическом стуле.

Джей умолк, не спуская глаз с собеседника. Было очевидно, что тот обеспокоен.

— Я еще кое-что выяснил сегодня утром, — продолжал Джей. Он вкратце передал информацию, полученную от Билла Долана, при этом внимательно наблюдая за реакцией Теда. — Так что, сами видите, Крикет Кент, Персик и Эвери Хоукинс — одно лицо, женщина. Вы знали, что Хоукинс — женщина, Тед?

— Конечно, нет. Джей, ты опиума накурился? Как это Хоукинс может быть женщиной, черт возьми? Согласен, на педика он похож немного, но женщина? Исключается!

— А какие у вас есть доказательства, что это не так?

— Ну, если бы Хоукинс был женщиной, мистер Уоллингфорд обязательно знал бы об этом. И я тоже.

— Я уверен, мистер Уоллингфорд не все вам говорит, — заметил Джей.

— Да, это верно, — признался Тед. — И, правду сказать, я о Хоукинсе очень мало знаю. Мистер Уоллингфорд полностью доверяет этому человеку и передал ему часть своей власти. А то, что ты говоришь, звучит нелогично. Например, зачем это Хоукинсу работать в университете?

Джей пожал плечами.

— Штат Нью-Мексико — это нечто вроде центра шпионской активности, потому что там сосредоточено много секретных объектов. Хоукинсу необходимо проводить в тех местах много времени, а для этого нужна оперативная база — прикрытие. Какое-то положение вблизи аэропорта, обеспечивающее мобильность. Больше всего для этих целей подходит университетский архив, где можно работать дня два в месяц. Выдавая себя за женщину, он был в полной безопасности, мог и за мной следить, и всеми другими делами заниматься.

— Ну ладно, даже если он женщина — во что я не верю, — зачем ему маскироваться под мужчину, Эвери Хоукинса?

— Совершенно очевидно, я не знаю всего, Тед, но некоторые предположения высказать могу. Вы говорили, что мистер Уоллингфорд взял Хоукинса к нам прямо из юридической школы, правильно? Почему же он его не заслал сразу в ФБР? Пользы было бы больше. Возможно, потому, что Хоукинс, будучи женщиной, не мог стать агентом. Женщин-агентов не бывает. Такое правило у директора.

— Но разве ты не ответил сам на свой вопрос, Джей? Хоукинс работает в Бюро — он заместитель директора. Значит, он должен быть мужчиной.

— Ха! Могло получиться и так: директор наслышался о Хоукинсе и дал указание сделать его агентом. Потом, когда Хоукинс уже служил в Бюро, ни у кого не хватило смелости сказать директору, что он сделал агентом женщину. О директоре и не такое говорят…

Тед Саммерс недоверчиво покачал головой.

— Ну, в вашей организации действительно промывают мозги. Неужели ты всерьез думаешь, что все могло получиться таким диким образом?

— Послушайте, Тед, вы просто не знаете директора. Можно быть гермафродитом, но если он говорит, что ты мужчина, — все, для Бюро ты мужчина. — Он помолчал. — Но я целовал не мужчину.

Теда Саммерса его слова нисколько не убедили.

— Я с твоими рассуждениями не согласен, но понять тебя могу. Конечно, тебе обидно, что ты целовал мужчину. Психологически это…

— Бога ради!

— Ладно, ладно. Кстати, Хоукинс может оказаться завтра здесь. Я собираюсь…

— Правда? Почему вы мне сразу не сказали? — прервал его Джей. — Вы уверены, что он приедет в Линденвальд?

Тед кивнул.

— Я только сегодня услышал.

— А что вы слышали? Вы же знаете, как это для меня важно. Сколько он здесь пробудет?

— Ну, мне известно немного. Вроде бы он останется до утра. Уоллингфорд велел приготовить гостевую комнату.

— Может, я смогу его увидеть, — задумчиво проговорил Джей, откидываясь на спинку стула. Перед глазами стояла Крикет. Но какой она будет в роли Эвери Хоукинса? Что скажет ему? Будет ли она любезной? Резкой? Смущенной? Какая-то неловкость у нее должна проявиться. Ей, очевидно, трудно притворяться мужчиной. Или явится ему совершенно невозмутимой? В конце концов репутация Эвери Хоукинса — не пустяк. Блестящий, злобный — Барракуда? Нет, такой она не была. Никакая барракуда не могла бы целовать его так нежно.

— Посмотрел бы ты на себя сейчас, — ворвался Тед в его мысли. — Даже если Хоукинс — Кент, не понимаю, как ты мог ей увлечься. Хоукинс не так давно хотел тебя уволить — или даже ликвидировать.

— Тогда мы еще не знали друг друга.

Тед пожал плечами и отвернулся.

— Надеюсь, ты прав. Впрочем, если «Дело Кто» скоро раскроют, как сказал тебе тот агент, все это уже не имеет значения. — Тед допил последние капли из своего стакана. — ФБР меня не беспокоит. Пусть они разберутся с этим делом Такера, да и со шпионажем, если на то пошло.

«Сколько же стаканов мартини он успел выпить?» — подумал Джей.

— Даже если они все раскопают, вряд ли им удастся сделать что-нибудь с человеком на холме, — продолжал Тед. — Он умеет вести себя так, чтобы почти не вызывать подозрений.

— Что вы имеете в виду, говоря «почти»? — Джея немного задели эти слова.

— Да, он очень ловкий. — Тед проигнорировал вопрос. Несколько секунд он молчал, будто обдумывал дальнейшие слова. Потом взглянул на бармена, и Джей понял, что он хочет заказать еще мартини.

— Мне всегда были дороги ты и твой отец, Джей. Как будто вы — моя семья, другой у меня, можно сказать, не было.

После недолгого молчания Тед крикнул:

— Харольд!

Бармен кивнул и направился к бутылкам позади стойки.

Только сделав большой глоток из нового стакана, Тед заговорил вновь. Слова едва слышно слетали с его губ, которые почти не двигались.

— Я знал тебя всю твою жизнь, Джей. Твой отец, вероятно, один из лучших людей на свете, и он был очень добр ко мне в те дни, когда я еще работал под его началом в саду. И твоя мать тоже. Она была красивая женщина. Прошло больше четверти века с тех пор, как она исчезла, но я ее помню. Помню, будто это было вчера…

Опять молчание, Тед Саммерс размышлял.

— Не беспокоит меня ФБР. Я много знаю о делах Уоллингфорда, но сам не замешан ни в чем плохом. И я на самом деле не знаю, где бы сейчас был, если б не его поддержка все эти годы. Но… кое-что меня всегда беспокоило. Я ничего не знаю об этих агентствах, и когда они хотят уволить кого-то по подозрению…

Тед отпил из стакана, и Джею показалось, что его глаза чуть увлажнились.

— Много странного происходило на этом холме. Я тебе точно говорю, Джей. Очень давно, когда ты был еще ребенком. — Тед Саммерс отвел взгляд и проговорил: — Я так и не знаю, что это было… но ты же видел это вишневое деревце у кабинета мистера Уоллингфорда, рядом с окном? Мы с твоим отцом понятия не имели, что оно там есть, пока вдруг не раскрылись цветы в самой гуще кустарника. Мы его не сажали.

Утром Джей проснулся с сознанием того, что сегодня может появиться Крикет. Он встал, подошел к окну, долго смотрел на пруд. Вода была совершенно неподвижна.

Мысли его мало-помалу обратились к вишне позади главного дома. Он много думал о ней после разговора с Тедом Саммерсом. В нем росло подозрение. Это была ужасная мысль, без всяких, в общем-то, на то оснований. Но тем не менее он решил заглянуть под вишенку при первом удобном случае.

Прошлым вечером он звонил мистеру Уоллингфорду, их встреча была назначена на девять утра. Мистер Уоллингфорд говорил с ним резковато, и Джей повесил трубку с ощущением, что разговор предстоит неприятный.

Но ведь встреча необходима. Он должен прояснить некоторые чрезвычайно важные моменты. Прежде всего их взаимоотношения. В каком он сейчас положении? Его двухлетний контракт скоро кончается. Позволят ли ему уйти? — Как насчет плана Хоукинса уволить его из Бюро? Отменен ли он? Джей был уверен, что да. Хорошо бы организовать встречу с Хоукинсом. Он постарается намекнуть об этом мистеру Уоллингфорду.

Джей дошел до поворота к дому, когда заметил длинный серый лимузин, остановившийся у главных ворот. Машина медленно двинулась в его сторону, а он с любопытством наблюдал. Что-то в этом лимузине было очень официальное… Может быть, Эвери Хоукинс приехал?

Скрываясь за деревьями, он пошел к большому дому и оказался у входа чуть раньше машины. Когда она остановилась, из нее поспешно вылез высокий смуглый мужчина. Тот самый, что однажды вечером, еще во время учебы, встретил его на улице и отвел к машине для беседы. Мужчина открыл заднюю дверцу. Появился человек со светлыми, вьющимися волосами и круглым приятным лицом. Джею показалось, что это тот второй из тех, кого он видел в тот вечер. Он глянул в сторону Джея, и Джей отступил подальше за деревья. Оттуда он ничего не видел, но слышал хорошо.

— Позвольте, я его возьму, Эвери, — проговорил низкий мужской, голос.

— Ну, сегодня за мной все ухаживают. Готти открывает дверцу, вы берете портфель.

Это был голос Крикет, легкий и приветливый. По телу Джея пробежал электрический разряд.

— Ну, мы же нечасто приезжаем в Линденвальд, — ответил первый голос. — Надо произвести впечатление, верно, Готти? — Тон был веселый, но почтительный.

Джей осторожно высунул голову из-за дерева. Он увидел водителя, но Хоукинс и тот мужчина уже вышли из его поля зрения.

— Эверетт, вы проследите, чтобы Готти взял из багажника мой сверток для мистера Уоллингфорда?

— О’кей, Эвери.

Джей решил, что он узнал голос, а услышав имя, Эверетт, понял окончательно, что высокий светловолосый мужчина — Эверетт Ривз. Его удивила небрежная манера их общения. Судя по репутации, заместитель директора Эвери Хоукинс должен быть грубым с подчиненными, а они — низкопоклонничать. Тут же чуть ли не приятельские отношения.

— Хелло, Эвери, Эверетт, — послышался голос мистера Уоллингфорда. — Входите. Как я понял, вечером вы остановились в городе… — Голоса смолкли, когда группа вошла в дом.

Джей посмотрел на часы. Пять минут десятого. Может быть, и ему пойти туда? Нет, лучше этого не делать. Он повидает Хоукинса в более спокойной обстановке. Если получится.

Выждав несколько минут, он подошел к двери, открыл ее. В фойе было пусто. Тогда он не спеша направился в кабинет, где ему назначили встречу. Скоро появился Дэвид Уоллингфорд. Он хорошо выглядел, разве что похудел немного — других признаков болезни не было видно.

— Доброе утро, Джей. — Уоллингфорд пересек комнату и резковато пожал ему руку. Он едва взглянул на Джея, но тот успел заметить в серых глазах тлеющие угольки гнева. — Я чрезвычайно недоволен этим делом в Уайт-Сэндз. Агента, который погиб — Остермейера, — готовили для очень важного задания. Что случилось?

Джей начал не очень связно рассказывать о том инциденте. Но договорить он не успел — Уоллингфорд прервал его:

— Эта логарифмическая линейка была бесценна. Она содержала среди прочего список советских агентов, действующих внутри восточногерманского шпионского аппарата, на его получение ушли годы. Почему ты просто не отобрал у него эту проклятую штуку? Ты же знал, что там взрывчатка, да?

— У меня не было ни одного шанса, сэр. Майор очень волновался. Я подумал, что Остермейер может сделать то же, что и я, а поскольку атмосфера накалялась, я решил уйти.

— За все это время, Джей, тебе дали всего два задания. Оба были обычной работой связного, а ты в обоих случаях завалил дело.

У Джея прилила кровь к лицу, стало жарко. Ответить было нечего. Он знал, что разговор состоится неприятный, но гнев Уоллингфорда превзошел его ожидания.

— Я, право, не знаю, что сказать, мистер Уоллингфорд, — едва слышно произнес он. — В следующем месяце исполнится два года с тех пор, как я ездил в тот учебный лагерь в Вирджинии, и для меня это были два очень смутных года…

— Должен заметить, что твои слова прекрасно подтверждаются твоими действиями, — едко сказал Уоллингфорд. — Могу также добавить, что и для нас эти два года твоей работы были смутными.

Он долго отчитывал Джея, а тот молчал. Постепенно Джей начал понимать, что их отношения изменились. За гневом Уоллингфорда скрывалось что-то еще…

А старик быстро устал от своей речи, гнев его начал утихать.

— Миллионы жизней будут зависеть от успеха или провала этого проекта, — сказал он, откидываясь на спинку кресла. — Инфильтрация ФБР — самая важная цель в Западном полушарии. Бюро — основа власти в этой стране. Ты понимаешь, что все это значит?

Он ждал ответа, но Джей так ничего и не сказал.

— Может быть, в этом и состоит часть нашей проблемы, — продолжал Уоллингфорд. — Тебе, вероятно, трудно понять, сколь важно контролировать агентство.

— Откровенно говоря, я этого никогда не понимал, мистер Уоллингфорд, — пробормотал Джей. Он боялся снова разгневать старика, однако считал необходимым высказать свои соображения. — Проработав там полтора года, я все больше сомневаюсь, что ФБР могущественно, как это принято считать. Насколько я мог видеть, организация довольно бестолковая. Это было бы смешно, если б не было так печально… Вы бы с трудом поверили…

— Да, так может показаться, но невидимая структура власти Бюро очень сильна. — Сейчас голос Уоллингфорда звучал мягче. — Она охватывает всех: президента, конгресс. Технология Бюро, неограниченный бюджет, широкие полномочия — эта фатальная комбинация…

Старик еще долго говорил, описывая проникновение щупалец ФБР в жизнь страны, но Джея это не убедило. Когда он наконец умолк, Джей сказал:

— Я уверен, вы уже все знаете, сэр, но все же хочу об этом напомнить. До меня дошли слухи о том, что Бюро вскоре раскроет дело Такера. Они намереваются найти тут связь с «Делом Кто».

— Пусть тебя не беспокоят эти слухи. Мы все держим под контролем.

Ободренный переменой в настроении мистера Уоллингфорда, Джей решил перейти к более чувствительным областям.

— Мне совершенно необходимо кое-что с вами обсудить, сэр. — Он рассказал об инциденте в общежитии и о том, что сообщил ему знакомый в полиции Альбукерка. При этом Джей старался никак не «засветить» Теда Саммерса, тщательно отфильтровывая услышанное от него. — Наверно, вы понимаете, как все это меня заинтриговало, сэр.

Дэвид Уоллингфорд внимательно посмотрел на Джея.

— Вероятно, ты знаешь, что Хоукинс здесь?

— Да, сэр, знаю.

— Может быть, вам следует поговорить? Он объяснит тебе положение дел не хуже, чем я. Или даже лучше. Ты сегодня будешь дома?

— Да, сэр. Целый день. Я взял отпуск.

— Хорошо. — Мистер Уоллингфорд неожиданно встал. — Сейчас я буду занят, а вскоре уеду на юг — на несколько дней, не больше. Но теперь, когда ты дома, нам проще будет встретиться и поболтать. Пусть тебя пока не беспокоит твое будущее.

Они пожали друг другу руки.

Остаток утра Джей провел у себя. После ленча отправился к пруду. Взял шезлонг, скинул халат и лег загорать.

День был по-июньски ленивый, из тех, о которых люди мечтают в непогоду февраля и марта. Небо голубое и неподвижное. Лишь изредка реактивный самолет прокладывал по нему белую линию — как росчерк кисточки художника. В такой день отдыхают и думают о приятном…

Лежа в шезлонге и глядя в небо, Джей думал главным образом о Крикет. Наверно, мистер Уоллингфорд уже успел ее повидать сегодня. В любую минуту может зазвонить телефон — отсюда он услышит, окно открыто. Нервы постепенно напрягались в ожидании звонка…

Наконец он поднялся, надел халат и тапочки и подошел к тому месту у края пруда, откуда был виден луг. Сел на оградку, закурил сигарету. Легкий ветер шуршал листьями тополей…

Он просидел так несколько минут, прежде чем заметил фигурку в рубашке и свободных брюках. Она появилась из-за угла главного здания и направилась по тропинке к саду. Было довольно далеко, чтобы разобрать, кто это, но по грациозности движений он понял, что это Крикет.

Очень захотелось пойти с ней. Чудесное место для беседы — среди цветов. Но он не одет. Будет неловко. К тому же мистер Уоллингфорд обещал всем заняться сам. Не нужно сейчас приставать к гостье.

Затаив дыхание, он наблюдал за каждым движением фигурки в саду. Движения были женские. Через несколько минут фигурка вернулась в дом, Джей вдруг почувствовал, что чертовски устал за эти минуты.

День клонился к вечеру, Джей сидел у себя в комнате и курил. Зазвонил телефон.

— Хелло, Джей. Это Эвери Хоукинс. — Голос Кент. — Мистер Уоллингфорд только что уехал в город. Он высказал предположение, что вы, быть может, захотите выпить в моем обществе коктейль.

— Хочу… очень.

— Хорошо. Может, встретимся в большой комнате возле переднего холла? В пять тридцать вам удобно?

— Да, прекрасно. Благодарю вас.

Рука Джея дрожала, когда он клал телефонную трубку на место. Он быстро прошел в спальню и начал одеваться.

Ровно в 5.30 Джей был на месте. Прошло несколько минут, а Крикет не показывалась. Это были тревожные минуты. Он налил в стакан виски, подошел к окну, выглянул.

Внимание привлекла клумба под окном, и мысли опять вернулись к вишне позади дома. Нетрудно будет подрыть под деревце. Хватит кирки и лопаты. Он начнет в нескольких футах от ствола, опустится фута на два под углом и подроет под вишню. Так удастся сохранить корни. Иного пути нет, иначе он не узнает, что под этим деревцем. Может, сегодня вечером все и выяснится…

Тут он заметил неподвижную фигуру у куста кизила, что рос возле угла здания. Он вздрогнул. Это был человек, который сидел за рулем серого лимузина, его называли Готти. Стоял Готти неподвижно, и его можно было принять за дерево.

Джей быстро перевел взгляд на клумбу, а потом повернулся и перешел к другому окну. Вскоре за его спиной раздался приглушенный голос:

— Хелло, специальный агент.

В двери стояла Эвери Хоукинс. Чрезвычайно красивая фигура, хотя, может быть, слишком изящная. Светло-коричневые волосы стали еще больше светлыми от летнего солнца. Волосы длинноваты по меркам Бюро, но аккуратно подстрижены у маленьких, чуть ли не кукольных ушей. Яркие голубые глаза на лице с идеальными чертами. Темно-голубой блейзер и светло-голубые брюки… в общем, аккуратный, подтянутый мужчина среднего роста. Все это освещалось улыбкой, спокойной и уверенной.

Джей ожидал чего-то совсем иного. В его воображении уже оформился образ Крикет Кент, красивой и одновременно слегка комичной в мужском одеянии. А вышло не так. Перед ним стоял человек, пребывающий в полной гармонии с окружающим, вовсе не девушка, чувствующая себя неловко в мужской одежде. Красивая Крикет Кент и в то же время интересный Эвери Хоукинс.

— Мистер Хоукинс… я полагаю, — проговорил Джей, едва заметно пожав плечами.

Эвери Хоукинс рассмеялся, и они пожали друг другу руки.

— Не называй меня «мистером Хоукинсом», Джей. Мы ведь хорошо знакомы. Достаточно просто Эвери.

— Эвери? — усмехнулся Джей. Он не скрывал своего скептического отношения.

Опять смех. Легкий живой смех — даже не девушки, а девочки.

— Ну, ты же понимаешь, Джей. Иногда долг вынуждает…

— У того обрыва, я думаю, не чувство долга… Эвери.

— Давай выпьем, что ли. — Эвери подошла к шкафчику с бутылками и налила водки в высокий бокал с тоником. — Да, мистер Уоллингфорд уже рассказывал, что ты меня там вычислил. Кажется, ему это даже понравилось.

— В чем вообще дело? — резко проговорил Джей. — Почему ты за мной следила?

Эвери подняла стакан и сказала:

— Сначала давай выпьем. В разведывательной работе нечасто случаются ситуации, когда два шпиона могут выпить в такой приятной обстановке. Твое здоровье, Джей. Рада тебя видеть.

Они выпили, и Эвери медленно направилась к креслу.

— Нравится мне это место. Наверно, другого такого и нет нигде.

— Ты сюда уже приезжала?

— О, да. Много раз. И тебя видела.

— Видела? — удивился Джей.

— Да, несколько лет назад. Издалека. Мы с мистером Уоллингфордом уезжали, а ты шел к пруду. Он мне все о тебе рассказал. Так что я тебя давно знаю.

Опять эта спокойная уверенная улыбка.

— А мистера Уоллингфорда ты знаешь давно?

— О… я не помню. Красиво, правда? — Эвери кивнула в сторону картины над камином.

— Говорят, она похожа на мою мать, — сказал Джей.

— Да, я знаю, — кивнула Эвери. — Мистер Уоллингфорд упоминал об этом. Если не ошибаюсь, она исчезла много лет назад…

— Это так. Она ушла из нашей квартиры однажды вечером, и больше ее никто не видел.

— Так трагично. — В ее глазах было участие. — Я никогда не видела своих мать и отца, — проговорила после паузы Эвери. — Мистер Уоллингфорд заменил мне родителей. Он был всегда очень добр ко мне… — Потом, как бы желая переменить тему: — Комната великолепная, правда?

Следующие несколько минут они говорили о собранных здесь произведениях искусства, и Джей понял, что Эвери не хуже него знакома с этой комнатой. У него даже возникло смутное неприятное чувство…

Вскоре стало очевидно, что о делах Эвери говорить не будет. Джей пытался несколько раз повернуть разговор в нужное русло, но ничего не получалось. Наконец он решил идти напролом.

— Эвери… я в замешательстве от того, как сложились наши отношения. Мне кажется, я имею право попросить тебя все объяснить.

Эвери Хоукинс некоторое время молча смотрела на него. Это напомнило Джею те случаи, когда Крикет Кент делала паузу, обдумывая ответ.

— Я уверена, мистер Уоллингфорд говорил тебе, Джей, что мы сообщаем только ту информацию, которая нужна агенту для работы. Я понимаю, тебе, человеку относительно новому, это трудно понять, но соображения безопасности в разведывательной деятельности самые важные — даже некоторые моральные соображения меркнут перед ними. Агент, который говорит или которого могут заставить говорить, опасен для всей организации. Вот почему, хотя это и кажется жестоким, лучше убрать такого агента. Не забывай об этом. Разведка — это всего лишь группа агентов, контактирующих друг с другом в процессе передачи информации. Похоже на нитку бус. Если она обрывается, бусы соскальзывают с нее одна за другой.

Джей допил свой стакан и поднялся.

— Выпьем еще?

— Да, спасибо. — Эвери поднялась, подошла к окну, в которое недавно смотрел Джей, — за подъездной дорожкой виднелись строения для слуг. — Ты там живешь?

— Ну да, — ответил Джей. Он взял из шкафа бутылку и налил Эвери изрядную порцию водки, потом, подумав, добавил еще.

Они стояли у окна со стаканами в руках. Солнце ушло за тополя слева, но несколько лучиков еще отражались от оконного стекла. За всю встречу они впервые были так близки.

Будто угадав мысли Джея, Эвери отошла к камину. Джей заметил неподвижную фигуру на том же месте, где видел раньше. Ему стало не по себе.

Эвери прикуривала сигарету, когда Джей сел в кресло рядом с камином. Огонек осветил ее лицо блеклым золотом, и Джеку почудилось нечто странное. Но что это было? Сходство, может быть? Что-то из прошлого? Что-то знакомое в чертах лица? Он поднял глаза к портрету. Немигающие зеленые глаза неотступно следили за ним. Губы, казалось, приоткрылись, намереваясь что-то сказать — но вдруг видение исчезло. Безвозвратно.

— Что-нибудь не в порядке, Джей? — с любопытством спросила Эвери, задувая спичку.

— Нет, все хорошо. — Джей окончательно понял, что Эвери Хоукинс навсегда оставит Крикет Кент в прошлом. Джей гонялся за тем же неуловимым фантомом — девушкой из другого мира, которая исчезла и которой не позволят вернуться.

— Ну, пора идти, — сказала Эвери. — Мне очень понравилось, Джей, очень.

У Джея появилось то же тоскливое чувство, оно появлялось всегда, когда он расставался с Крикет Кент.

— Прощай, Джей.

Глаза у нее были печальные.

Вечером мысли Джея опять вернулись к вишневому деревцу. Скоро в большом доме станет темно и почти пусто. Если Эвери Хоукинс еще там — теперь для Джея Эвери опять «он», — то, конечно, в одной из гостевых комнат в другом крыле. Можно будет копать без помех — и за несколько минут он все узнает. Может быть, Теду Саммерсу просто померещилось? Пусть так. Во всяком случае, большого риска нет. Джей лишь потеряет немного времени.

Беспокоило другое — вдруг он там что-нибудь найдет?

Он сидел у окна, наблюдая, как тьма окутывает Линденвальд. Поместье будто ждало чего-то. Пришел его отец, пожелал ему доброй ночи и лег спать. Примерно в полночь Джей поднялся, взял фонарь и направился к сарайчику, где отец хранил инструменты. Отыскав кирку и лопату, пошел к главному дому.

Для июньской ночи было прохладно и довольно светло, хотя светили только звезды.

Он остановился, увидев вишенку у задней стены дома. Изящное деревце. Отец не раз восхищался его красотой — особенно когда оно было в цвету. Лепестки осыпались, но отец ни разу не притронулся к мягкому белому покрову земли.

Джей поставил кирку к стене дома и, взяв лопату, подошел к вишне. Когда он оказался под пышными сочными листьями, на него нахлынула волна покоя. Странное чувство — особенно если вспомнить, зачем он сюда пришел.

Он осторожно коснулся кончиком лопаты рыхлой клумбы в нескольких футах от основания дерева. Помедлил, думая, а не бросить ли это дело.

Потом с силой вонзил лопату в землю, не замечая молчаливую фигуру с ничего не выражающими глазами, потаившуюся в тени. Она потянулась к кирке у стены.

— Доброе утро, бывший специальный агент Холлоуэй.

Лицо Прыгуна Джо побледнело, стало примерно такого же цвета, как его светлая куртка из оленьей кожи. Элстон Дулитл только что вызвал его по радио из Эль-Пасо, где он выискивал информацию по делу на бульваре Леопард. Оленью куртку и огромное сомбреро он надел для того, чтобы не выделяться в толпе мексиканцев.

Из почтения к боссу он снял сомбреро у входа в кабинет и теперь нервно мял его, глядя на Дулитла. Приветствие, произнесенное с ледяной вежливостью, сразу вывело его из равновесия. А эта замерзшая на лице босса улыбка…

— Прошу прощения… сэр?

— Вы меня слышали, мистер Холлоуэй? — Ну вот, мистер. Босс не называл его мистером с тех пор, как пять с лишним лет назад представил миссис Дулитл.

— У меня тут ваше прошение об отставке, должным образом заверенное свидетелями, не хватает только вашей подписи, — продолжал Дулитл. Он указал на лист бумаги, аккуратно лежавший в центре стола.

— Мое — мое что, сэр? — пробормотал Джо, свертывая сомбреро в гигантский галстук-бабочку. — Кажется, я не понимаю, сэр. Я не увольняюсь. Мне еще шесть лет осталось, вы забыли?

— Идиот проклятый! — Дулитл собирался сохранить спокойствие до конца, но не смог. — У вас и шести минут здесь не осталось! Вам известно, где я был эти три дня? Отвечайте! Ну?

— Да, да. Конечно, сэр. Вы… вы были в главной конторе. Э… очень рад, что вы вернулись, шеф.

— Вот именно! — проревел Дулитл. — Я провел целых два дня с директором, и он щипал меня за задницу четыреста восемьдесят минут каждый день. Вы знаете, Холлоуэй, что это такое, когда вас два дня щиплют за задницу?

Джо знал. Он молча склонил голову.

— Да, мистер Холлоуэй, два дня с нашим директором. — Дулитл взял себя в руки и заговорил как по писаному. — А вы знаете, куда я сегодня уезжаю?

Джо покачал головой.

— Пуэрто-Рико, город Сан-Хуан. — Дулитл встал вполоборота к окну, за которым виднелся большой ильм. — Меня перевели… в другую страну.

На мгновение Джо испугался — вдруг Дулитл сломается? Он несколько раз переступил с ноги на ногу.

— Я что-нибудь могу сделать? — спросил Джо с искренней симпатией.

— Да, — ответил Элстон Дулитл, возвращаясь к сиюминутным делам. — Подпишите вот здесь.

— Но, шеф, в чем дело? У меня еще шесть лет…

— У вас лишь две минуты, Холлоуэй, — прорвал его Дулитл. — С вами покончено. Вас наконец накрыли, Холлоуэй. Помните того нового агента, Вон Флака или как там его, за которого вы отвечали? Помните этого подчиненного, Холлоуэй?

— Да, сэр. Кажется, помню. Светловолосый, приятный такой…

— Так вот, Холлоуэй, чтобы вы знали: он был «спящим» агентом.

— Кем, сэр?

— Спящим агентом, черт возьми! — Дулитл хрястнул кулаком по столу, и маленькая птичка, севшая отдохнуть на ветку ильма, в испуге улетела. Дулитл резко встал и начал нервно ходить по кабинету. — Спящий агент. Внедрившийся агент. Вы тоже спите, но ему за это платили русские. А здесь он был у вас под носом — целый год. Двойной агент, работающий на коммунистов, а вы обучали его — для них.

— Боже мой, шеф! Как… то есть… по…

— Все вот в этой папке, — сказал Дулитл. — Мне ее директор дал, можете ознакомиться, он разрешил.

Джо Холлоуэй осторожно взял толстую папку, на обложке которой значилось большими печатными буквами:

Он сразу нашел лист с синопсисом — кратким изложением сути — и прочитал.

Всю папку Джо Холлоуэй не стал просматривать. И так все было ясно. Он положил ее на край стола и потянулся за листком с прошением об отставке. Мысленно отметив, что заверено оно Элстоном Дулитлом, Холлоуэй подписал прошение. Одним специальным агентом в ФБР стало меньше.