Не время для любви

Глава 9

Нервно подергивая пальцами, я ждала пока Тонсли натянет на себя рубашку. Он в полном замешательстве смотрел на меня. Но повторять второй раз одно и то же я не собиралась. Мы изначально образовывали странный треугольник, вершины которого были слишком неправильными, эгоистичными и зацикленными на чем угодно, кроме любви. Как я раньше не сложила два и два? Ведь тогда, восемь лет назад, меня царапала подобная мысль, но я отмела ее, не рассмотрев. А теперь кусочки встали на свои места и сложились в единую картинку.

Вот только у меня было маловато данных для анализа. Требовались показания третьего участника этого кавардака, что неожиданно начал приобретать смысл, которого раньше я в упор не замечала. Ну, или это было настолько странно, что я пыталась не анализировать все происходящее и просто закрывала глаза. Теперь же отступать уже некуда. Нам следовало разобраться во всем до того, как ситуация станет еще более серьезной. Почему-то я была уверена в том, что, в отличие от нас с Ланвельдом, Стиверс прекрасно обо всем знал!

Когда же брюнет наконец-то накинул на плечи пиджак, я схватила его за манжету и потянула за собой. Энтузиазм, бурлящий в крови, разогнал все, что было: усталость, сонливость, возмущение, злость. Он смыл все и оставил лишь яркое осознание того, что я хочу докопаться до правды и разгадать загадку. Почему я раньше не подумала о том, что для Инетера все слишком хорошо складывалось. Ведь было столько подсказок, да еще жесткие слова Тонсли, или не Тонсли, о том, что у белобрысого засранца не было никаких проблем. Я не подумала о том, что Стиверсы оказались слишком влиятельными и сильными, чтобы вывезти меня нелегально в другую страну за одну ночь.

Словно они заранее знали все возможные вариации событий, которые произойдут в Лондоне. К тому же Гевеленна выглядела слишком расслабленной для женщины, которую сын попросил позаботиться о любовнице. Нет, она знала, что я не спала с ее сыном. Точнее, до того случая я с ним не спала, и, скорее всего, она не представляла, что я смогла-таки довести Инетера до той грани, когда тормоза срывает и становится плевать на все на свете, включая морально-этические принципы, на которых строились здоровые отношения.

В дверь я долбилась так, словно за окнами бушевал огненный смерч. Заспанный Стиверс открыл ее и удивленно посмотрел на нашу пару. Волевым усилием отодвинув блондина со своего пути, я влетела в его спальню, волоча за собой ошарашенного Ланвельда. Пока парни пытались переварить, что я тут творю, я быстрым взором осмотрела помещение и попыталась проанализировать его хозяина, но ничего примечательного не нашлось. Словно Инетер не проводил большую часть года тут, а лишь жил в гостевых покоях или отеле.

— Ты же знал, что происходит? — с порога налетела я на него. — Еще тогда, восемь лет назад, ты знал, что меня и Ланвельда хотят убрать с политической арены. Потому-то и спрятал под боком у своей матери, которую никто бы не посмел тронуть, так как она осталась одной из самых влиятельных дам Европы. Имела такие связи, что многим и в страшном сне привидеться не могли?

— Давай по порядку, — вздохнул блондин и натянул ночные штаны поверх трусов. — Коньяк, вино?

— Откуда ты все это знал? — не унималась я, принимая из его рук бокал.

— Потому что я Стиверс, — пожал он плечами. — Эсби, не тупи, моя семья существовала еще с тех пор, когда магическое сообщество поселилось на этих территориях и начало обустраивать первые города. Мы были подле королей, императоров, президентов и министров. Мы пережили всех… Ничего удивительного в том, что у меня есть полезные связи.

— Нет, Инетер, — покачала я головой, — ты сейчас пытаешься обвести меня вокруг пальца и заговорить зубы. Все не так просто. Ты все прекрасно понимал и действовал в противовес желаниям политических элит. И, в отличие от нас с Тонсли, они даже не пытались тебя убрать. Точнее, они лишь смогли ограничить круг твоего влияния, но даже это не помогло им вырвать из твоих лап управление спецслужбой, разведкой и внешним отделом. Сейчас я понимаю, что это многовато для одного человека. Фактически ты управляешь половиной министерства, той его частью, которая не светится в газетах и существует обособленно от любопытных глаз.

— Шпионы, отдел регистрирования и прокуроры, — отсалютовал нам блондин. — Все это в моей власти, ты права. Но почему тебя это заинтересовало? Все и так знают, что влияние Стиверсов нельзя стереть так просто.

— Восемь лет назад… Ланвельд клянется, что никогда не поднимал на меня руку, а я сама попросилась к тебе в напарники, — сдвинула я брови на переносице. — Что ты об этом знаешь? И не пытайся мне врать, иначе на всем спектакле будет поставлена точка. Мой связной, только ты знал, что это сова! Я сама тебе, дура, сказала, и он до сих пор не появился.

— К нему я не имею никакого отношения, — покачал головой Инетер. — Твой руководитель тебя кинул. Документы на столе в кабинете, можешь прочитать. Москва прислала подтверждение моих опасений. Они не отправляли ему приказ о твоем назначении на это дело. Им было достаточно моих слов о том, что крыса будет найдена и тело Канвижера передадут лаборатории для переправки на родину. И когда ты появилась тут с четкой позицией о расследовании, я сильно удивился.

— А потом начали происходить все странности, — припомнила я. — Ниточки которых никак не сходились воедино. И что ты предпринял?

— Ничего, — потряс тот головой, — я занял выжидательную позицию. Мой отец всегда повторял одну хорошую вещь: пользуйся способностями других, если хочешь выиграть бой. Именно этим я и занимаюсь, позволяя остальным решать проблемы, а сам лишь корректирую движение и ход операций из тени. Как говорится, Стиверс навсегда Стиверс.

— Тебя тоже должны были пытаться убрать, — потрясла я головой, — но ты опять все выкручиваешь. Инетер, прошу тебя, объясни мне, что происходит. Я никак не могу собрать все в голове. Словно бегу и пытаюсь поймать собственную тень. Ни я, ни Ланвельд… Мы десять лет назад не могли похвастаться навыками в политике. Только у тебя были хоть какие-то знания, способные навредить планам верхушки. Но тебя они не тронули, а попытались устранить лишь нас двоих. И даже Абелиус оказался им не страшен. В чем причина?

— В том, что вы были опасны, — пожал он плечами. — Я не думал, что тебе нужно объяснять прописные истины. Они считали, что со мной покончено, репутация моей семьи уже не восстановится. А вы были главными темами для обсуждений. Внук одиозного генерала, подавшийся в политику с пеленок и умница с правильными позициями. Все понимали, что мозги из вас двоих есть только у тебя. Поэтому первой пытались вывести тебя из игры. Пропасть между вами лишь углублялась. Но когда ты пошла против воли всех и стала первой в истории женщиной, сдавшей мужские нормативы, кресло под главой военного департамента реально закачалось. Он захотел надавить на тебя через спецслужбу, которая, как он считал, осталась без начальства. И тогда мать предложила переправить тебя к ней на неопределенный срок. Мы, честно, не думали, что Канвижер предложит своим завербовать тебя. Но так даже лучше, ты получила международный статус защиты. Теперь у тебя за плечами спецслужба огромной страны. Я вздохнул с облегчением и подумал о том, что хотя бы кто-то из нас будет не у дел. Вот только что-то пошло не так…

— Хочешь сказать, вся беда в том, что я была слишком умной? — у меня глаз нервно дернулся от его заявления.

— В тот момент я не претендовал на какую-либо должность в министерстве и был просто собой, — потряс головой Тонсли, делая хороший глоток из своего бокала.

— Вы, кажется, все так же наивны, — низко рассмеялся блондин. — Вы не понимаете, какая сила стоит за народной любовью? Вас бы на руках носили и исполняли каждую вашу прихоть. И что касается рыжего недотепы, он вас как раз и продал. Могу потом показать отчеты расследования. Поэтому я точно знаю, что дети твои, Ланвельд, вообще не от тебя. Твоя любимая жена нагуляла на стороне и подсунула тебе под нос, заставив жениться на себе. Как тебе расклад? Идиот муж, которым вертит вся семья жены. Идеально для них.

— Но почему ты так долго молчал? — похлопал глазами брюнет.

— О, нет, я не молчал, — ехидно протянул Инетер. — Вспомни, каждый раз, когда тебе нужно было проводить ритуал принятия сына в магический род, я либо ломал тебе челюсть, либо на тебя сваливалась такая груда документов, что ты едва через неделю мог с ними совладать. Можешь не благодарить, я делал все, чтобы ты не попал в рабство.

— Хочешь сказать, что таким своеобразным образом заботился обо мне? — удивился мой старый приятель.

— Ну, уж прости, — развел руками блондин. — Ты бы один черт не послушал меня и попытался все испортить. А так я делал все, что нужно, и при этом оставался в тени, не вызывая ни у кого вопросов. Мои люди хорошо выполняют поставленные задачи, многие работали еще при моем отце, так что в их рапортах я не сомневаюсь.

— А почему ты просто не поговорил со мной и не ткнул носом во все эти бумаги? — с тяжелым вздохом спросил Тонсли.

— А ты бы мне поверил? — ничуть не смутился Стиверс.

— Нет, — был вынужден признать Ланвельд.

— Так вот, возвращаемся к нашим баранам, — сказал блондин. — Я из последних сил пытался держать ситуацию под контролем. Но совершенно неожиданно даже для меня самого в наши внутренние дела вмешалась другая страна. Испания захотела продвинуть свои взгляды в обществе, так что я отвлекся на нейтрализацию данного вопроса, а потом появился «Поланиус» и я окончательно плюнул на внутренние разборки. К тому же последнее время к Ланвельду не цеплялись, а про тебя и вовсе забыли. Я вздохнул с облегчением и начал действовать по другим направлениям. А потом произошло все это, и я остался в дураках. Все мои клянутся и божатся, что вообще в упор не замечали, что нас разводят как маленьких детей.

— Хочешь сказать… — я прикрыла рот рукой от шока.

— Да, — кивнул Инетер, — нас всех собрали тут для того, чтобы устранить одним махом. И делает это кто-то достаточно сильный и смышленый. Сейчас я, может быть, скажу чушь, но нам придется объединиться для того, чтобы переиграть их. Я написал матери, чтобы она передала все мои домыслы отцу. Но ответ все равно не придет еще дня три, пока он не составит более-менее приемлемый план действий.

— Стоп! — мы с Тонсли на пару вылупились на него, словно на третье пришествие святого. — В каком смысле отцу?

— В прямом, — пожал тот плечами, — вы что, на самом деле наивно полагали, что он добровольно отправится в тюрьму? Не смешите меня, он там ни дня не провел. Проблема в том, что с Манхеттеном последние несколько дней связь нестабильна. Придется подождать, пока он предложит нам вразумительный план. Ибо человек, собравший нас тут, намного хитрее, чем мы смогли бы подумать месяц назад. Если честно, мне до сих пор не верится, что смерть одного человека привела нас всех к столь непростой ситуации.

— А сколько людей знают о том, что Анелийс Стиверс жив? — вскинула я глаза на парня.

— Ну, если считать еще и вас, то четверо, — пожал плечами Стиверс-младший.

— Стоп, — я резко подскочила, — если никто не знает, что твой отец жив, он может руководить всем балаганом из тени, управляя поступками более тупых и подвластных лордов.

— Ты не права, — покачал головой Инетер, — если бы цирком руководил мой отец, мы бы никогда в жизни не узнали о том, что все это одна большая подстава. Как тупые бараны, продолжали бы следовать намеченным маршрутом и свято верить в то, что круче нас только яйца всмятку.

— Получается, кто-то может сравниться с твоим отцом в подковерных игрищах? — удивленно протянула я.

— Нет, — опять же возразил мне блондин, — я тебе только что ответил, будь человек уровня моего отца, мы бы ни о чем не узнали до самого конца. Подсказки приходят оттуда, откуда никто не ждал. Итак, теперь я готов понять, что именно натолкнуло тебя на мысль о том, что я знал о ваших проблемах, и как это связано с настоящим положением дел. Я лично пока особой связи не улавливаю.

— Понимаешь, — начала я медленно объяснять собственную логику, — Тонсли сказал мне, что я бегала от него все время, пока мы не поступили в академию. А потом и вовсе начала избегать его. Сама попросилась к тебе в напарники. Из его слов я сделала вывод, что кто-то очень хорошо использовал чужие личности, дабы столкнуть нас лбами и подставить.

— Но ты не бегала от Ланвельда, — задумчиво протянул Инетер. — Ланви, сколько раз в академии я набил тебе морду на первом и втором курсах?

— Раз двадцать, — задумался тот на несколько секунд. — Но я никогда не понимал, почему тебе не назначают дисциплинарки, а все профессора смотрят на меня, как на кретина.

— Вот ведь черт! — выругался тот сквозь плотно сжатые зубы. — Канвижер был во всем замешан.

— Чего? — удивленно посмотрела я на Стиверса.

— Авгельд, ты только что натолкнула меня на одну весьма странную мысль, — вздохнул блондин. — Если предположить, что они убрали не случайного человека, а исполнителя, который слишком много знал и начал выходить из-под их контроля. Подумай, он мог одним росчерком пера решить все наши проблемы. Я сто раз подходил к нему и просил за тебя. Он всегда вставал на мою сторону, за исключением тех моментов, когда требовалось прямое противостояние лицом к лицу с Ланвельдом. Фактически он делал так, чтобы мы не пересекались друг с другом и не имели возможности обмениваться информацией напрямую. Ты бы не подошла к Ланвельду и на пушечный выстрел. Он вел себя как последний ублюдок. При каждой вашей встрече пытался либо придушить тебя, либо свернуть тебе голову. Понятное дело, после нескольких подобных попыток ты начала его избегать. А значит, профессора и сам Канвижер делали так, чтобы мы не могли поговорить в присутствии третьей стороны, которая бы гарантировала ваше адекватное поведение. Следовательно, из всего этого я могу сделать вывод, что вас стравливали, а точнее, целенаправленно разводили по разным берегам .

— Но… — Ланвельд внимательно посмотрел на собеседника и подал бокал для новой порции.

— Они даже в кошмаре не могли подумать о том, что я найду в Авгельд привлекательную девушку, — усмехнулся тот и наполнил его стакан. — И уж тем более, они не предполагали, что заносчивая задница Инетер Стиверс может влюбиться в нищую и бесперспективную девицу. Да до такой степени, что попросит мать спрятать ту в академии своей подруги и бывшей соратницы. Мало кто знает, какими именно связями обладает моя семья, и еще меньше народу понимает, каким образом мы пускаем их в ход.

— Так, допустим, я понимаю, что без тебя, скорее всего, рехнулась бы, — подтвердила я его слова. — Но что они еще могли сделать в такой ситуации? Никто не мог заставить меня изменить принятое решение, даже спустя столько лет.

— Они бы просто убили тебя, — пассивно пожал тот плечами. — В лучшем случае сделали бы так, чтобы ты не могла использовать магию и фактически стала никем. Вспомни, в тот день, когда мы должны были произносить присягу, Ланвельд впервые ударил тебя всерьез. Не шутки ради оттаскал за волосы, а врезал от души. Ты после не могла разогнуться. Если бы рядом не оказались профессора и мы, неизвестно, чем бы все закончилось. А вечером мы поняли, что живем вместе, и ты начала потихоньку избегать любого личного общения с Ланвельдом без свидетелей или меня под боком.

— Погоди, ты несешь бред, — запротестовал Тонсли. — Я не бил Эсбилу.

— Нет, Тонсли, ты бил меня, и это было на глазах у Стиверса, — кивнула я. — Мы вдвоем не могли так лопухнуться и не признать тебя. Это либо был очень хорошо притворяющийся ты, либо кто-то использовал «Гелерей» против нас.

— Но засекреченная разработка ученых не могла в те годы попасть к нам, — задумчиво протянул блондин. — Точнее, не так, я бы знал о тестировании данного зелья на территории Лондона. Отец к тому времени был в Америке, а я временно исполнял его обязанности, пока не стукнуло двадцать и я официально не занял свой пост.

— Но у меня нет других объяснений всем странностям, — покачала я головой. — Этот состав мог вызвать коллективное помутнение.

— Нет, — резко сказал Стиверс, — только я не помню, в каком году разрешили ввозить его в страну. Подпись на документе будет стоять моя, вот только был ли я уже в должности, когда подписывал декларацию.

— Что за средство? — удивленно посмотрела я на Инетер.

— «Живая маска» или в простонародье «Одевалка», — зло выплюнул он, — если ты полевой агент, то пару раз должна была ей пользоваться. Вот почему никто не заподозрил замены. Фактически весь тот период в стране было два Ланвельда. Один — вот этот идиот, а второй для грязных делишек министерских крыс.

— Тогда почему ты говоришь, что он был? — посмотрел на него Тонсли. — Они могут спокойно и сейчас использовать тот же трюк.

— Не могут, — покачала я головой, — им пришлось бы брать разрешение у отдела внешней разведки, а те бы, в свою очередь, передали все Инетеру. Такие зелья никогда не находятся в общем доступе. Использование каждого флакончика регламентируется и заполняется куча бумажных документов.

— А значит, это был период, когда отец только-только уехал в Дельфель, — протянул Стиверс. — Иначе бы у них не получилось все провернуть. Действие каждой порции рассчитано на двадцать девять часов, чтобы не походило на регулярный прием, как с традиционной обороткой. У них мог быть ограниченный запас из первичной тестовой партии. В него входило сорок восемь пузырьков, а значит, попыток у них было не так много. Если бы пропало больше десяти процентов, то шпионы подняли бы шум и тогда бы им пришлось несладко. Но если в разные временные периоды пропадало по одной порции, это бы списывали на криворукость и безалаберность. Все люди понимают, что без косяков никак.

— А это значит, что диверсию устроил кто-то из старшего поколения, — мгновенно догадалась я, — работающий в министерстве. Ибо только так он мог понять, что пробирок с предоставленными тестерами не хватятся, если выносить их с определенной частотой, а не за один раз.

— Это подталкивает меня к единственному возможному кандидату, которого бы не заподозрили, ибо он, как жена Мерлина, вне подозрений, — криво усмехнулся блондин. — Догадаешься, о ком я, Ланвельд?

— Камелд, — тихо ответил тот, — отец одного знаменитого миллионера и тесть другого. На него бы никто и никогда не подумал. Мелкая сошка, который дальше своей чудаковатой натуры никаких проблем не доставлял. Но он хорошо был связан с Щупельд и остальными бывшими приближенными Хильменсельна. Ему не составило бы труда провернуть все без шума и пыли.

— Правильно мыслишь, — кивнул блондин. — ему бы не предъявили обвинений. Пожалели бы несчастного, максимум спровадили бы к психотерапевту. Ведь о его сдвиге и так всем известно. А тут еще и громкий статус его детей. Ну, попутал мужик немного отделы, с кем не бывает на старости лет, еще и с поломанной психикой.

— Чем больше я слушаю, — тихо отозвалась я, — тем сильнее понимаю, что из каждой дырки торчат уши Камелд. Куда ни плюнь, везде отметилась семейка чертовых предателей!

— А теперь представь, что будет, если всплывет факт, что мы в три сорок утра сидим у меня в комнате, нагло пьем, и самый одетый из нас Ланвельд? — заржал блондин. — Вашу парочку со света сживут. А мне придется завалить министерских сверхурочной работой на пару месяцев, чтобы те и головы поднять не смели.

— Инетер! — взвизгнула я. — Ты гений!

— Не понял, — посмотрел он на меня как на полную дуру.

— Мы разыграем для них спектакль! — хлопнула я в ладоши. — План поймать уродов на живца перестает быть бредом фантазии. Ты, Тонсли, пишешь своей рыжей дуре, что не вернешься к ней и нагулянным детям, а все бумаги передашь с адвокатом. Ты, Стиверс, официально объявляешь, что твоя любимая девушка от тебя беременна и ты через полтора года, как и положено по законам министерства, разводишься с женой и планируешь счастливо жить с той, кто подарит тебе законного ребенка. Ну, а я пишу разгромный донос о том, что все улики сфабрикованы и сделано это так, чтобы одного из влиятельнейших герцогов страны заподозрили в связях порочащего характера. Все в совокупности, выпущенное в один день, взорвет умы простых жителей и прикует их внимание к нашим персонам, сделав любую попытку убрать нас по-тихому невозможной! Хорошо я придумала?