Не все НПС попадают 3

11. ВОЛЬНЫЕ ХЛЕБА

ФЕХТМЕЙСТЕР

Просторное и высокое помещение, сопоставимое со школьным спортзалом, было обнесено по периметру галерейкой, разбитой на два этажа. Выше галереи были устроены окна; вдоль длинных сторон — простые стрельчатые, в торцевой восточной — огромная витражная роза. Цветные косые лучи падали на песок тренировочной площадки ярким узором.

За перилами верхнего ряда галереи можно было разглядеть кресла для возможных зрителей (должно быть, показательные турниры здесь не редкость) и несколько дверей, ведущих (как Петька позже узнал) в раздевалки и различные подсобные комнаты. Нижний ярус был поделён на ниши, в некоторых также имелись кресла и более демократичные скамьи, в прочих — стойки со шпагами и мечами разнообразных видов.

Доминико был чуть ниже нынешнего Петькиного роста и, по ощущениям, — в очень хорошей физической форме. Серо-стальные глаза смотрели внимательно и открыто.

— Итак, молодой человек, ваше желание овладеть искусством фехтования весьма похвально. Полагаю, вы уже имели счастье получить некоторые уроки?

Петька замялся, не зная: сто́ит ли сообщать мастеру об уроках, которые прошлой (и, видимо, позапрошлой) ночью решила ему преподнести игра. И не будет ли заявление о том, что он тренировался с самим Камиллой Агриппой* истолковано как шизофреническая мания? Хотя мастер, скорее всего, подразумевал школьный курс холодного оружия…

Камилло Агриппа —

знаменитый фехтовальщик XVI века.

Одним из первых начал применять

геометрическую теорию и логику

для вычисления

оптимальных направлений ударов

и сходных позиций

и для выработки точных способов обороны.

— Во всяком случае, сударь, я не перепутаю, за какой конец шпаги следует держаться, — неуклюже пошутил он.

— Что ж, — Доминико скупо улыбнулся, — давайте оценим ваш уровень на практике. Думаю, это будет куда полезнее словесных баталий.

— Как вам будет угодно.

Мастер приглашающе повёл рукой:

— Желаете воспользоваться тренировочным оружием?

Петька оглянулся. Тренировочные клинки были представлены в изобилии.

— Ваша школа относится к приверженцам обучения на затупленных клинках?

— Напротив, всё, что представлено вашему взору — боевое. Однако иногда, по разным причинам, ученики предпочитают пользоваться нашим арсеналом. В частности, когда некто хочет опробовать какие-либо типы клинков, иную форму гарды и так далее — чтобы подобрать наиболее для себя подходящее, прежде чем приобретать нечто подобное.

— Разумно. Однако, пока меня интересует шпага, и я предпочёл бы тренироваться со своей, дабы не попасть в неловкую ситуацию, положившись на привычную длину клинка или же его вес.

Мастер Доминико одобрительно кивнул:

— Могу я, в таком случае, познакомиться с оружием, которым вы предполагаете пользоваться регулярно или хотя бы чаще прочих?

— Конечно, сударь.

В нефэнтезийных локациях предметы из личных запасников тёмного властелина переставали нести поражающее магическое воздействие, преобразуясь в обычные изделия, пусть и очень хорошие, и Петька протянул мастеру свою шпагу безо всяких опасений. Однако, Доминико отнёсся к клинку очень внимательно и даже, кажется, узнал.

— Как давно она у вас?

— Недавно. Я получил её… в наследство.

— И как долго… — крошечная пауза показала, что мастер старается подобрать максимально нейтральные слова, — вы предполагаете ею пользоваться?

— На данный момент я не планирую менять оружие, — вежливо улыбнулся Петька.

Андреа сообразил, что под верхним слоем смысла скрывается ещё один, но сути уловить не мог и переводил непонимающий взгляд с отца на друга, не задавая, впрочем, неуместных вопросов.

— Что ж, прошу вас, — старший дель Конте вернул Петьке шпагу и указал: — красная дорожка.

Весь зал был разбит на узкие, метра по три, полосы. Никаких барьеров, впрочем, между ними не было — лишь цветные границы, обозначенные на белом мраморном полу. Сквозь рассыпанный песок они смотрелись хуже, но, тем не менее, проглядывали довольно отчётливо.

Петька прошёл на указанное место — практически в самый центр цветного солнечного пятна от витражной розы.

Придётся стоять против света — нарочно мастер его так поставил или совпало так?

Хотя — неважно.

Мысли стали спокойными и безэмоциональными. Петька внутренне отодвинул мастера Они — с гномом веселее будет выйти в бой на топорах. И даже память рыцаря Экберта, знатного бойца на мечах, сейчас не очень подходила. А вот немецкий парень, присланный отцом в Италию для овладения искусством шпаги — парень, имя которого никак не вспоминалось, но зато живо вставали в памяти зарисовки и записки (а ещё, особенно поначалу, многочисленные ноющие порезы, синяки и ссадины), проживший в разных городах восемь лет и в конце концов удостоенный чести учиться у самого́ Агриппы — он был здесь в самый раз.

Петька отсалютовал мастеру Доминико шпагой и отвёл клинок вниз и немного в сторону…

— Приступим, — голос мастера дель Конте достиг ушей как будто сквозь кокон.

Поединок, поначалу медленный и неторопливый как ученический спарринг, постепенно набирал обороты, становился резче, агрессивнее — и быстрее, быстрее, ещё быстрее!

В какой-то момент их скорость превысила нормальную. Петька понял это по деталям, отпечатавшимся на краю сознания — песку, разлетающемуся медленными фонтанчиками, пылинкам, застывшим в воздухе, словно тусклые искры. Доминико дель Конте в боевой фазе мог разгоняться ничуть не хуже тёмного властелина, и при этом имел реальный опыт ежедневных многочасовых тренировок на протяжении нескольких десятилетий!

Петька допустил ошибку.

Одно неверное движение — и клинок мастера чиркнул его по кисти, обратным движением раскроив колет и оставив в боку неглубокую, но очень неприятную кровоточащую рану.

Поединок прекратили.

На рукаве Доминико виднелись следы крови — где-то Петька всё-таки слегка его достал, и хотя повреждения были несопоставимы, эти несколько капель, казалось, произвели на Андреа глубочайшее впечатление.

Откуда-то появился человек в рубашке с подвёрнутыми рукавами и с кожаной сумочкой-лентой, в кармашках которой было рассовано множество странного вида инструментов. Медик! Он наложил Петьке швы и бинты — здесь же, на одной из стоящих в ближайшей нише лавок. Выпитая лечилка умерила боль, но принесла лишь частичное облегчение.

— Следовало предупредить тебя, — извиняющимся тоном пояснил Андреа, пока лекарь накладывал небольшую повязку его отцу, — у нас мгновенное исцеление невозможно. В локации как бы настоящее средневековье, частичная модуляция тяжёлых условий жизни. Но всё же не так печально, как это было на самом деле.

Ну, естественно! Кто бы согласился неделями терпеть боль и неудобства?

— И сколько заживают раны?

— Быстрее, чем можно было бы предположить. Подобные твоим — за пару дней. И тем не менее, находятся такие господа, кто не желает терпеть и этого.

Интересно…

— И что же они предпринимают?

— Различное. Кто-то покупает медальоны святых целителей и заказывает молебны об исцелении в храмах.

— Помогает?

— Коне-е-ечно! Кто-то обращается за снадобьями к алхимикам. Дело это рискованное и результат порой непредсказуем.

— Чувствую, это не всё?

— Говорят, иные господа прибегают к помощи заговоров и колдунов, но стоит помнить, что сей путь чреват общением со святейшей инквизицией.

Однако.

Мастер Доминико подошёл и присел на скамью напротив.

— Великолепный уровень, молодой человек — и похвальная скромность! Однако, я вынужден спросить: вы действительно считаете, что вам необходимы уроки фехтования?

Петька попытался сесть прямее и поморщился от саднящей боли.

— Да, и сейчас я ещё более утвердился в своём намерении, чем прежде.

Ну, что ж, давайте назначим дату следующего занятия…

Андреа явно был не прочь прогуляться с Петькой лифтовой кабинки, однако на верхней галерейке уже толпилась группа учеников, которая пришла к нему как к младшему наставнику.

— Если тебя не затруднит подождать, пока закончится мой урок, мы могли бы прогуляться вдвоём, — предложил он. — Через час я освобожусь. Я бы показал тебе пару достопримечательностей.

— Возможно, в другой раз, — вежливо откланялся Петька. — Полученная рана всё-таки доставляет мне определённые неудобства. Да и к свои обязанностям пора возвращаться.

— Я велю слуге сопроводить вас, — предложил Доминико.

— Не стоит, я прекрасно помню путь, и здесь совсем рядом.

К тому же, он вовсе не собирался идти пешком. Петька спустился по лестнице, вышел в дверь, заботливо распахнутую одним из слуг — и тут же воспользовался этой же дверной створкой, шагнув к Яге в избушку.

— Ну что за мужик пошёл! — всплеснула руками та. — Только отвернись — а он уж вона чё! Всё тело располосовано!

— Ну, ты уж совсем-то не причитай, — усмехнулся Петька. — Давай, чё там у тебя: живая, мёртвая вода…

— Сперва мёртвая, — деловито поправила его Ягуся и достала с полочки пузырёк.

Андреа завершил занятие и подошёл к отцу, сидевшему за столом в кабинете верхней галереи, в который не было доступа обычным игрокам. Оценил едва отпитый бокал вина…

Доминико был серьёзен и задумчив.

— Как давно ты знаком с этим молодым человеком, сын?

— Около месяца, — Андреа присел напротив. — А в чём дело? Если необходимо, я припомню точнее. В тот день произошёл скандальный случай в зомби-локации, мне как раз пересылали видео — и, между прочим, тоже с участием Петруччо. Можно посмотреть дату получения.

Отец пожевал губами.

— Показывай.

— Видео? — удивился Андреа.

— Да.

Отец пересмотрел фрагменты очень внимательно, некоторые по два-три раза.

— Что случилось? — Андреа начал тревожиться.

— Возможно, что и ничего… И всё же… — отец нажал паузу. — Вот здесь. Ничего не видишь?

Андреа с сомнением промотал видео на десять секунд назад.

— Кажется…

— Абсолютно точно. У этого мальчика и близко нет той подготовки, что мы наблюдали сегодня. Видна хорошая спортшкола, но это было что-то связанное с мячом и бегом.

— Он говорил — регби, — растерянно вставил Андреа.

— Вот. В регби могу поверить. Но фехтовальщик он… Начального базового уровня. Посмотри, как он молотки держит.

— А ведь верно.

— И, тем не менее, это именно тот Пётр, которого мы имели счастье лицезреть сегодня. По совокупности остальных движений видно. Но, — отец прямо посмотрел сыну в глаза, — если бы меня спросили, я бы предположил, что между этой записью и сегодняшним днём — лет двадцать работы над собой.

Андреа присвистнул.

— А до этого события, — Доминико кивнул на монитор, — ты с ним знаком не был?

— Да нет же, пап! Он и появился тогда в первый раз. Сказал, что его сразу с выпускного забрали.

— По ускоренной?

— Да.

— И сразу в зомбятню?..

— Он сказал, напросился с куратором. Да ещё и болевой забыл переключить, как с детской локации прибыл, так на сотке и зашёл.

— Однако! Понятно, почему у него кровь из ушей шла.

— Ага! — Андреа снова живился. — Видел бы ты, как Лёха стонал!

— Застонешь тут… — Отец покачал бокал. — Знаешь, сын, если бы я не знал, что в учебке могут находиться исключительно наши, НПС, я бы подумал, что это моб. Скорость, допустим… Но в совокупности? К размышлению: ты знаешь, что твой приятель Петруччо не пересекал двор и не выходил из наших ворот?

— Как это? — удивился Андреа.

— Очень просто, — Доминико оценил густые потёки вина, медленно стекающие по стенке бокала и наконец отпил, — Вышел из наших парадных дверей. И исчез. Ещё и шпага эта…

— А что с ней не так? — Андреа был совершенно обескуражен. — По виду похожа на хороший толедский клинок.

— М-гм. Я надеюсь, ты хорошо его запомнил? Хотя, он может обмануть тебя, изменив свой вес и габариты, подстраиваясь под хозяина.

— Это какое-то легендарное оружие?

— Нет, не легендарное. Индивидуальное. Шпага тёмного властелина.

СРЫВ

На обсыпанном сахарной пудрой столе виднелись следы крошечных туфелек. Значит, она здесь, в какой-то малой форме! Фея, вроде того. По столу шарится, гадина…

Всю ночь Каларниф просидел, запершись во тьме кладовки, уговаривая себя, что кицунэ не должна суметь пробраться внутрь. Наверное. Всю ночь ему чудился шёпот, шорохи и тихий неприятный скрежет, как будто кто-то пытается проверять прочность замка и дверных петель прочными как сталь когтями.

Мысли путались, и иногда он проваливался в сон, чтобы вскоре тревожно вскинуться от очередного подозрительного звука.

Он ждал, когда в тоненькую щель под дверью начнёт пробиваться серый свет утра — но ночь всё не кончалась и не кончалась, растягиваясь, как карамель. Наконец он решил размяться, поднялся и сделал несколько шагов… влипнув у самой двери во что-то клейкое! Ругаясь, он начал проворачивать в замке ключ. Дело шло с трудом — в скважину тоже была залита какая-то гадость! Он шипел сквозь зубы, отдирая дверь от щедро разлитой под ней субстанции — миллиметр за миллиметром. Ночь давно ушла, и дом, его разгромленный дом, был наполнен светом. Лучше бы не видеть этого всего!

В арке, ведущей в кухню, мелькнула тень, и Каларниф устремился за ней, прилипая на каждом шагу и отдурая ботинки с характерным треском — чтобы увидеть эти следы в пудре. Или в муке. Уточнять и нюхать рассыпанное не хотелось, не то что пробовать.

Тварь!!!

Память услужливо выбросила картинку с нижней полкой кладовки, в которой он только что сидел. Бывший хозяин дома был поклонником натуралистичности. От него и остались тазы эти, тряпки, швабры. А кроме того — несколько жутковатого вида крысоловок.

Каларниф вернулся в каморку с инвентарём и сгрёб с полки несколько устройств, напоминающих гибрид дыбы с гильотиной в миниатюре. Почти не спавшему трое суток мозгу идея показалась замечательной.

Помощник капитана явился вместе с посыльным из городского управления. Пришли они ближе к обеду, когда Каларниф пытался подкараулить кицуне, издалека наблюдая за крысоловкой, установленной на кухонном столе. Замаскироваться среди плащей, накинутых на стойку в прихожей, было гениальной идеей. К тому же, так он находился совсем рядом с дверью, и когда раздался звон дверного колокольчика, рванулся к ней со скоростью молнии.

ПОМОЩНИК КАПИТАНА

Нол распахнул низенькую калитку и пошёл по посыпанной мрамором дорожке к дому проводника. Курьер семенил рядом, подозрительно поводя носом.

— Какой-то странный запах, — пробормотал он как бы себе под нос и тут же спросил Нола: — Вам не кажется?..

— Разберёмся, — сурово ответил Нол и позвонил в дверной колокольчик.

За дверью загрохотало, и на пороге предстал хозяин дома.

— О, боже! — воскликнул курьер.

Нол, до перехода в вирт поработавший в розыске и успевший повидать всякого, испытал острый приступ дежа-вю. Хотя до сих пор с психами и нариками в вирте ему сталкиваться не приходилось. Каларниф был вывалян… в нескольких разных субстанциях. Одежда его была частично раскрашена, а частично изрезана. Красные глаза свидетельствовали о дичайшем недосыпе.

В глубине дома раздался щелчок.

— Она попалась! — выкрикнул проводник и устремился внутрь.

Нол обменялся взглядом с курьером.

— Кажется, этот тип не в себе. Пошли, свидетелем будешь.

Коридор впечатлил.

— Это чего он тут наворотил? — поёжился курьер, разглядывая надписи на стенах и выпачканный чем-то странным пол.

Взгляд Нола зацепился за крупную надпись «Каларниф — дурак!» Помощник капитана подумал, что авторство, кажется, принадлежит иному лицу, но распространяться о своих подозрениях не стал.

Они направились вглубь особняка, следуя за невнятными звуками. Каларниф блевал на кухне. Он, правда, не ел три дня, поэтому исторгать из себя ему было особо нечего, но желудок продолжало выворачивать.

На столе, перебитая ровно посередине туловища, пищала и извивалась здоровенная серая крыса в крошечных туфельках фейского размера.

— Твою мать! — передёрнулся Нол. Курьер от неприглядного зрелища тоже слегка позеленел. — Бери за вторую руку!

Совместными усилиями они вытащили проводника в коридор. Нол вытащил из храна графин с водой, который всегда таскал с собой для подобных случаев, и стакан:

— Пейте!

— А можно мне тоже воды? — сипло попросил курьер и нервно оглянулся. — Извините, а мне обязательно здесь находиться?

— Можете идти по своим делам, но сперва вручи́те… — договорить Нол не успел.

— Я пойду с вами! Подождите! — Каларниф вцепился в него как клещ. — Можно мне пойти?

— Вы можете выходить из дома, — несколько оторопело ответил тот, — запрет покидать жилище отменён.

Курьер достал из сумки большой запечатанный конверт, не нашёл, на что его положить, и опустил на относительно чистый кусок пола.

— Вот, расписываться не обязательно. Я пойду, а? — он явно тяготился сложившимся положением. — У меня есть ещё поручения, и если вы не против… — он развернулся к двери. — А!..

В раскрытом проёме входной двери покачивалась тряпочная кукла, одетая в точности как хозяин дома. С залитыми чёрной смолой глазами.

— Что ещё за… — с отвращением начал Нол…

— Это она! Не оставляйте меня! — зрачки у проводника дрожали, и Нол понял, что это нервный срыв — штука неприятная и требующая вмешательства службы психологической помощи, а также составления кучи лишних рапортов… И тут они услышали это.

Тихий, проникающий в душу смех, похожий на шорох сухих листьев — казалось, он идёт со всех сторон, из-за каждой портьеры, из каждого угла, заставляя озираться, ожидая удара… Грохот захлопнувшейся двери прозвучал как разрыв файербола.

— Мы заперты! — в панике выкрикнул курьер.

Этот выкрик сработал словно спусковой крючок. Все трое бросились к двери и налегли на неё… чтобы вместе с дверным полотном рухнуть на крыльцо. Петли — они исчезли…

Девятихвостая лиса сидела на крыше и издевательски хохотала над ними в полный голос… а потом превратилась в дымку.

— Кицунэ? — можно было и не спрашивать, факт очевиден. Но Нол обязан был, для протокола.

Каларниф лихорадочно дышал, глаза его блестели:

— Она пришла за мной! Она хочет отомстить!

Мда. Простой беседой здесь не отделаешься…