Нечто большее…

Глава 9

Нападение было неожиданным. Горячий язык ворвался в мой рот и по-хозяйски начал его исследовать. Сильные руки распластали меня по твёрдой груди, а лёгкий толчок вперёд крепкого бедра обжёг мой обнажённый живот.

Изумление первых мгновений быстро прошло, уступив место неудержимой ярости.

Да, я была зла, на всех парах летя к Дэвиду Расселу. Я была готова ударить его, отвесить пощёчину, сорвать тёмные очки. Пнуть. Самообманом было полагать, что за эти дни я смогла успокоиться. Один лишь взгляд на излучающую силу и самоуверенность мужскую фигуру, и на меня разом нахлынуло желание стереть с лица эту самодовольную ухмылку. Растоптать, растереть в порошок, развеять по ветру.

Не стоило меня целовать. Ох, не стоило. Он дал мне в руки оружие, и я сразу начала мстить.

Я вцепилась в его шею, ещё больше вдавливая себя в твердые губы. Мой язык обвился вокруг языка Дэвида, и я вытолкнула его, захватчиком врываясь в его рот. Зубы стукнули о зубы, из груди вырвался рык. Ничего чувственного не было в моём поцелуе. Наоборот, яростно целуя Дэвида Рассела, я показывала, насколько сильно его ненавижу.

Прикусив его нижнюю губу, я всосала её, не заботясь о том, что могу сделать больно. Руки, сжимающие мою талию, двинулись вверх. Дэвид попытался меня отодвинуть, но я лишь усилила свой натиск. Мне казалось, я всё держу под контролем, но затем рот заполнил солоноватый привкус крови: я его укусила. В то же мгновение в районе живота возникло давление: Дэвид возбудился. Это движение немного меня отрезвило. Тяжело дыша, я отпустила его губы, но руки до сих пор судорожно сжимали мужскую шею. Постепенно до меня начали долетать звуки окружающего мира: людские разговоры, смех, позвякивание бокалов. Они служили полутонами для того главного звука, на котором я пыталась сосредоточиться: тяжелого мужского дыхания. Это радовало. Какие бы цели Дэвид не преследовал, начав поцелуй, не он вышел победителем в этой схватке.

А ещё я не закрыла глаза. Глупость девчоночья, возведённая в ряд аксиом: «Никогда не закрывай глаза, если тебя целует не тот парень». Мэгги поделилась ею, когда мне было пятнадцать.

Я не закрыла глаза в поцелуе и теперь, тяжело дыша, таращилась на влажные, твёрдые мужские губы. Они слабо дёрнулись, а затем разомкнулись:

— Я же просил не делать глупостей.

Чётко, без ожидаемого срыва в голосе, без хрипотцы. Дыхание сбилось, но не настолько, чтобы показать уязвимость.

Ни черта я не победила!

— Ты первый начал, — выдохнула я в эти обвиняющие губы.

Дэвид схватил меня за подбородок и резким движением приподнял лицо. Мои зубы клацнули. Даже сквозь тёмные очки я ощущала ярость, которой пылали его глаза.

— Чёрта с два я это начал!

Кроме злости и обвинения в его тоне было кое-что ещё. Как будто бы горечь. Я списала это на гудящую в ушах кровь.

— Что ты здесь делаешь? — снова кинулась я в бой. — Только не говори, что захотел просто развеяться.

— А даже если и так?

Я начала закипать.

— Я обвиню тебя в сексуальном домогательстве.

— Ты же уволилась.

— Тогда в преследовании.

— Я не принимаю твоей отставки.

— И ты приехал, чтобы сообщить мне об этом? Не велика ли честь?

Внезапно он чуть ли не силой отпихнул меня и вскочил на ноги. Его массивная фигура нависла надо мной, и я испуганно пискнула, когда он резким движением сдёрнул с себя очки. Дэвид действительно был в ярости. Потемневшие серые глаза метали молнии.

— Я просил тебя не делать глупостей, — рявкнул он. — А ты сбежала, как последняя трусиха. Ты хоть можешь себе представить, скольких людей я поставил на уши, чтобы тебя разыскать? Сколько договорённостей нарушил, чтобы прилететь сюда?!

— Для чего? — закричала я. — Чтобы я отработала полагающиеся две недели? Так уволь меня за прогулы и катись к чёрту!

Как у меня нашлись силы противостоять этому разъярённому хищнику, не знаю. Но рык, раздавшийся из его груди и то, как на побелевшем лице заходили желваки, подсказали мне, что я перешла черту.

— Маленькая ведьма!

В следующее мгновение я почувствовала, что взлетаю в воздух: стремительно нагнувшись, Дэвид подхватил меня под колени и одним движением перебросил через плечо.

По-моему, я уже лет двадцать не визжала. И уж точно никогда не визжала от бессилия. А ещё никогда не висела вниз головой на чужом плече, не брыкалась и не молотила кулаками по спине несущего меня человека. Представься возможность — я бы с удовольствием его снова укусила.

— Отпусти меня немедленно, негодяй! — кричала я, пока он невозмутимо шагал по песку к морю. Когда его намерения стали ясны, я перешла на ультразвук: — Ты не посмеешь! Только попробуй сделать это!

Как был — в парусиновых туфлях и одежде — Дэвид вошёл в воду. Не обращая внимание на крики и всё так же крепко держа мои ноги, он зашёл на глубину и только там бросил меня в воду.

Лишь чудом я вовремя задержала дыхание и не захлебнулась. Полностью дезориентированная, руками и ногами я молотила по воде. Почему-то никак не удавалось определить где дно, и куда выплывать. Я барахталась, как лягушонок, и уже начала паниковать, когда две сильные руки подхватили меня подмышки и выдернули на поверхность. Полуслепая, полу-захлебнувшаяся, еле дышащая под налипшими на лицо волосами, я вдруг почувствовала, что вот-вот разревусь. Эта эмоциональная и физическая борьба вымотала меня окончательно. Наверное, именно эту цель преследовал Дэвид, бросая меня в воду. Но я вовсе не остыла — я окончательно расклеилась. Не хочу, чтобы он видел меня такой. Не хочу, чтобы он вообще меня видел!

Отдавая последние силы тому, чтобы не расхныкаться, я стиснула зубы и отбросила с лица волосы. Перед глазами возник полуобнажённый мужской торс в ореоле плавающей на воде белой рубашке.

— Так-то лучше, — проговорил Дэвид. — Теперь мы поговорим.

Не удостоив его ответом, я развернулась и пошла прочь.

— И долго ты собираешься от меня бегать? — немедленно полетело мне в спину.

Стараясь двигаться как можно ловчее, я на дрожащих ногах продиралась сквозь волны к берегу.

— Несносная девчонка! Сейчас же остановись! — Дэвид выругался и шумно зашагал за мной. Но почти сразу до моих ушей долетел громкий всплеск и сонм проклятий: — О, чёрт!

Надеюсь, он там себе что-нибудь повредил.

Я выбралась на берег и, утопая голыми пятками в песке, что есть мочи помчалась к своему лежаку.

Лорейн встретила меня широкой улыбкой.

— Ну, подруга, ты даёшь! Вообще-то, я первая его увидела.

— Забирай! — выпалила я, кидая в пляжную сумку очки, книгу и крем для загара. — Не хочу больше видеть этого… этого…

— Вот и мы с Джей Ти так же: то целуемся, то ругаемся. То он меня в воду кидает, то я его. Все мужья одинаковы.

Я даже на секунду замерла, пораженная словами Лорейн:

— Он мне не муж!

— Не гони! — у неё вытянулось лицо. — Сразу видно, что вы хорошо друг друга знаете.

— Знаем. Знали, — поправилась я, стягивая с лежака полотенце. — Он мой босс. Слава богу, бывший.

Прищурившись, Лорейн посмотрела на море — туда, где Дэвида Рассела доедали акулы. Надеюсь.

— Босс или кто-то там ещё — неважно! — усмехнулась блондинка. — Не думаю, что он согласен с определением «бывший». Во всяком случае, настрой у него довольно решительный. У тебя ровно десять секунд, чтобы убраться отсюда, потому что он уже близко. М-мм, какой красавчик! — мечтательно протянула она. — Могу задержать его минут на пять. Если ты не против, конечно.

— Сделай милость!

С этими словами я схватила шлёпанцы и побежала в сторону главного здания. Из него вели несколько выходов, и если Лорейн удастся хотя бы на несколько минут задержать Дэвида, у меня есть шанс добежать до своего коттеджа. Очень надеюсь, что ему неизвестно, в каком именно из тридцати семи домов острова я обитаю. Пусть хоть носом землю роет. А если дороет и будет докучать — позвоню в администрацию, пусть вызывают полицию.

План сработал. Петляя среди пальм и уютных двориков — пустых, и с отдыхающими возле бассейнов обитателями — я благополучно добралась до своего дома. Из груди вырвался вздох облегчения, когда, проведя карточкой по электронному замку, я услышала характерный щелчок: сейчас, сейчас я буду в безопасности!

Но, отворив дверь, я замерла на пороге. Прямо перед входом стояла незнакомая сумка. Красно-коричневая, из плотного полиэстера с кожаными вставками, явно дорогая и категорически мужская.

Что ещё за фокусы!

Зайдя в дом, сумку я обошла по широкой дуге. Так кролик обходит лежащую посреди дороги кобру. Только начав сомневаться, а не ошиблась ли я коттеджем, как на пороге материализовался предполагаемый хозяин сумки.

Лорейн с задачей не справилась.

С Дэвида ещё капала вода. Рубашку он так и не снял, и ранее белоснежный хлопок невыразительно серел на его загорелом теле. Белые брюки облепили стройные мускулистые ноги, довольно неприлично топорщась на том месте, куда я старательно пыталась не смотреть.

Он был мокр, бос и ужасно, ужасно сердит.

— Это твоё? — ткнула я пальцем в сумку.

Бросив на меня испепеляющий взгляд, Дэвид вошёл дом и закрыл за собой дверь. Хорошо так закрыл. Даже стёкла зазвенели.

Сбитая с толку и его появлением, и этой дурацкой сумкой, я наблюдала, как, подняв её с пола, он прошёл мимо меня и скрылся в спальне.

Я зажмурилась и потрясла головой. Неужели это происходит на самом деле?

Осторожно и почему-то на цыпочках, я пошла вслед за Дэвидом и заглянула в спальню. Комната оказалась пуста. Раскрытая сумка стояла на кровати, а из ванной раздавался характерный звук льющейся воды.

Этот наглец принимал душ!

Поражённая абсурдностью ситуации, я опустилась на кровать и уставилась на дверь ванной. Прошло несколько минут, за которые я, кажется, ни разу ни мигнула. Ни единой мысли не было в голове. Вопросов же там роилась целая стая. Или рой. Разве рой может роиться? А если не роится, то что он тогда делает?

Я взвилась на кровати: совсем из ума выжила, дура несчастная! Человек всеми способами вытер об меня ноги: сначала морально, потом фигурально, а теперь ещё и буквально — притопив, как нашкодившего щенка, — я сижу и вопросы формулирую.

— Ну уж нет!

Я сдёрнула с кровати его по-хозяйски развалившуюся сумку и побежала в гостиную. Там, открыв входную дверь, я со всего размаха запустила ею в воздух.

— Полегчало?

Подпрыгнув от неожиданности, я крутанулась вокруг своей оси…

… и мгновенно лишилась дара речи.

Каким бы негодяем и наглецом ни был стоящий передо мной полуобнажённый мужчина, но этот негодяй и наглец был чертовски привлекателен. Я по достоинству оценила и подтянутую фигуру, и рельефные мышцы, и совершенно неожиданно обнаруженный крепкий пресс, а так же интригующую растительность на груди, которая, исчезая на животе, появлялась над поясом низко сидящих светло-голубых джинсов. Почему-то больше всего меня впечатлили руки — настоящие мужские руки от локтей покрытые тёмными волосками. Сильные, крепкие, вылепленные со скульптурной точностью. Я вдруг вспомнила, как несколько ночей назад эти руки обнимали меня, и моментально залилась краской.

— Это хорошо, что тебе стыдно, но я хотел бы получить назад свои вещи.

Дэвид всё ещё злился, но кризис, похоже, миновал. Рот его был упрямо сжат, серые глаза штормили, но уже не на девять баллов. Блестевшие на плечах капельки воды неожиданно показались мне очень трогательными, добавляющими ему мягкости — что вовсе было необязательно. Да и вообще раздражало.

В отличие от Дэвид Рассела, свиньёй я не была. И в волейбол играла плохо — сумка не улетела дальше второй ступени крыльца.

В доме я кинула её перед собой — почти туда же, где впервые и обнаружила. После этого я с силой захлопнула дверь и с как можно большим достоинством прошагала мимо Дэвида в спальную.

— Убирайся! — прошипела я не глядя.

— Не раньше, чем поговорю с тобой.

— Говори! — Сложив руки на груди, я обернулась. — Здесь и сейчас. Давай с этим покончим.

Дэвид стоял на пороге спальни и исподлобья изучал меня. Под пронизывающим взглядом я вдруг осознала, что всё это время бегала перед ним в одном крошечном белом бикини, купленном во время хаотичного шопинга в аэропорт. Купальник — исключительно «загарательный»: материал был настолько тонким, что при малейшем намокании бессовестно меня обнажал. Поэтому-то я в нём в воду и не лезла.

Вспомнив об этом, я скрестила руки и нервно засунула ладони подмышки. Мои телодвижения не остались незаметными — этот наглец даже позволил себе улыбнуться.

— Говори! — повторила я, придавая голосу как можно больше строгости. Хотя, о какой строгости может идти речь, когда ты стоишь перед полуобнажённым мужчиной в бикини, пряча от него свои стоящие торчком соски.

— Поужинай со мной.

А вот теперь и я не удержала нервный смешок:

— Мистер Рассел, любое принятие пищи в вашей компании грозит для меня несварением.

— Поужинай со мной, — повторил Дэвид, не обращая внимание на моё хамское замечание.

Теперь его голос звучал мягче. Он сделал шаг в комнату, и одновременно я отшатнулась назад.

— Не буду я с тобой ужинать.

— Пожалуйста, Бет!

Его глаза потемнели, но теперь уже не от гнева.

Я нервно сглотнула и сделала ещё один шаг назад.

— После этого ты оставишь меня в покое?

— Если ты этого захочешь.

— Поверь мне, прямо сейчас я с нетерпением начинаю ждать этого момента!

— Тебе не обязательно мне хамить. Я и так уже понял, что ты обо мне не самого лестного мнения.

На одно мгновение мне стало стыдно. Но всего лишь на одно.

— О, мистер Рассел, не самого лестного — это ещё мягко сказано!

Его глаза внезапно потемнели. Он окинул взглядом мою фигуру, задержавшись на груди. В пылу спора я и не заметила, как опустила руки. Вспыхнув, я снова засунула их подмышки и презрительно поджала губы.

— Мне кажется, тебе лучше переодеться, — проговорил Дэвид и вышел из комнаты.

Несколько мгновений я смотрела ему вслед, поражённо открывая и закрывая рот.

Чёртов негодяй — он опять повёл в счёте!

Стоя под обжигающими струями душа, я со злостью тёрла себя губкой.

«Ну подождите, мистер Рассел! Теперь вы на моей территории. Помяните моё слово: этот ужин вы запомните надолго!»