Недовольные

ЯВЛЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ

Графиня. Здравствуйте, господин Бертран, товарищ Бесстрашный, как звал вас господин де Боншан[16]!.. Мы вас ждем.

Бертран. Извините, сударыня; я увидел по пути целый отряд куропаток, и пришлось-таки побегать за ними... Вот две штуки... Если вы соблаговолите принять их, сударыня, получится превосходное жаркое.

Граф де Фьердонжон (в сторону). Держу пари, что он убил их на моей земле.

Графиня. Спасибо, с удовольствием приму.

Эдуар (Бертрану). Какая у вас прекрасная собака! Она охотится и на зверя и на птицу?

Бертран. Да. В случае чего набросится и на человека, стоит крикнуть: «На помощь!» Она сослужила мне хорошую службу.

Эдуар. Почему бы вам не продать ее мне?

Бертран. Извините, собака не продается. Не правда ли, ты не продаешься, Медор? Ты славный пес.

Граф. Не будем терять времени, господа. Прошу садиться.

Графиня (прежде чем сесть). Эдуар! Сядьте рядом со мной. Я льщу себя надеждой, господа, что вы разрешите мне присутствовать на вашем совещании. Я женщина, это правда, но мужества во мне достаточно, чтобы разделить ваши опасности. К тому же не в первый раз женщина принимает участие в заговоре. Насколько я помню старика Плутарха, добродетельная Лоэна разделила славу Гармодия и Аристогитона[17]. Она отрезала себе язык, боясь открыть имена своих друзей.

Кавалер де Тимбре. Моей жене следовало бы взять с нее пример.

Барон де Машикули. Сударыня! Мы не желаем вам участи Лоэны: для нас это было бы огромной потерей. Но мы не сомневаемся, что вы обладаете таким же мужеством и такой же любовью к законным королям.

Графиня. Скажу, не хвалясь, что я уверена в себе: даже вид смерти не испугает меня. На что только не отважишься ради такой прекрасной цели! (Собирается сесть и испускает пронзительный крик.) Ай!

Эдуар. Что случилось?

Граф (испуган). Что такое? Не спрятался ли кто-нибудь под столом?..

Графиня. Паук... на моем стуле!

Бертран (убивает паука). Видеть паука утром — к беде, видеть вечером — к надежде. Сейчас перевалило за полдень.

Барон де Машикули. Вот флакон, сударыня, понюхайте. Я вполне понимаю ваш ужас. Это — чисто нервное явление. Ваш покорный слуга не раз бывал в довольно опасном положении... и вместе с тем вид мыши внушает мне необоримый ужас.

Маркиз де Малепин. То же бывает и со мной, когда я вижу жабу, но это — очень ядовитое животное.

Кавалер де Тимбре. Говорят, что польский король Владислав[18] обращался в бегство при виде яблок.

Граф де Фьердонжон. Я слышал, будто...

Эдуар. А как же заговор, господа? Приступим мы к нему или нет?

Граф. Кузен прав... Господа! Мне кажется, было бы весьма уместно избрать председателя, дабы внести порядок в наши собрания, а главное, придать им необходимую по самому их характеру серьезность. Если вы не против, я возьму на себя обязанность председателя.

Барон де Машикули. Нет, граф, это было бы неправильно. Председатель оказывает значительное влияние на всякое собрание, вот почему председатель должен быть избран самим собранием с тем, чтобы он стал выразителем чувств, как бы рупором тех, кто доверил ему этот пост.

Кавалер де Тимбре. Несомненно. Надо приступить к голосованию.

Граф де Фьердонжон. Зачем голосовать? Смею обратить ваше внимание, господа, на то, что на всех ассамблеях дворянства этой провинции наши предки, графы де Фьердонжоны, занимали председательское кресло. А так как цель наша — восстановить старинные обычаи, то мне кажется...

Барон де Машикули. Милостивый государь! Разрешите поставить под сомнение истинность факта, который вы нам только что сообщили. Среди моих бумаг имеется подлинный документ, удостоверяющий, что в день рождения великого дофина[19] дворяне нашей провинции собрались, дабы отметить столь счастливое событие фейерверком и танцами, и что Пьеру-Понсу де Машикули было поручено председательствовать на этом собрании и всем руководить.

Граф. А де Турнели, господа? Можно подумать, что вы вовсе о них забыли! Полагаю, никто не станет оспаривать древность нашего рода.

Граф де Фьердонжон. Приношу миллион извинений, милостивый государь, но в архивах провинции ваша фамилия упоминается лишь восемьдесят пять лет спустя после моей.

Граф. Моя родословная сама говорит за себя...

Маркиз де Малепин. В тысяча четыреста пятьдесят втором году маркизы де Малепины...

Графиня. Господа! Предложение господина де Тимбре избавит нас от тягостных споров. Давайте голосовать. Пусть каждый напишет фамилию кандидата на клочке бумаги и положит его в эту урну.

Граф де Фьердонжон. Разве можно доверять родословной? Ее легко подтасовать. Архивные документы — тоже дело темное...

Барон де Машикули. А памятники?.. Всем нам известен камень с высеченными на нем...

Граф. Что такое? А что вы скажете насчет родословной, записанной готическими буквами на оленьей шкуре?..

Маркиз де Малепин. Пипин Короткий пожаловал...