Ненавижу любя

Глава 8

Гости собрались быстро, и вскоре по саду разнеслись запахи приготовленного шашлыка, зазвучали тосты. Кто-то рассказывал анекдоты, кто-то веселые истории, раздавался смех. Лина на правах хозяйки дома следила за тем, чтобы на столах все было. Когда потребовалась чистая чашка, девушка отправилась на кухню. На обратном пути кто-то схватил ее за руку и затащил под лестницу. Даже если бы в доме царила темнота, Василина бы все равно узнала, кто это. Слишком знакомая наглость, знакомое поведение и знакомые руки.

– Ты что творишь? – прошипела она.

– Я? Ничего, солнышко, – усмехнулся Кирилл. – А что так тихо? Боишься, что женишок прибежит? Я и не знал, что ты у нас настолько коварная… И неразборчивая. Слушай, детка, не многовато ли на одну тебя женихов? Может, тебе брачное агентство открыть? Кстати, Мэт знает про Вадима? Или про меня?

Всю эту тираду Василина выслушала молча, мысленно сдавливая говорливой заразе шею. Но с каждым словом все больше и больше в глазах зарождался гнев. Почему-то чем чаще она находилась рядом с этим человеком, тем сильнее разрушалась стена спокойствия, которую она возвела вокруг себя. Очень хотелось двинуть неугомонному негодяю чашкой для шашлыка. Но нельзя. Как правильно заметил Матвей, здесь несколько человек, готовых порвать за нее глотку. И даже Яр в определенной ситуации пойдет против лучшего друга. Этого не хотелось. Так что терпи, Василина Родионовна, терпи. Потом отыграешься.

– Кирюш, а ему разве есть что про тебя знать? – тихо спросила она. – Может, и не было ничего, а ты просто решил мне отомстить за что-то?

– За что-то? – хмыкнул Кирилл. – За что мне тебе мстить? Мы и видимся-то редко. И уж тем более не за детский сад шестилетней давности.

– Очень хорошо, что не за что, – сдержанно проговорила Лина. – Тогда давай ты меня отпустишь, и мы разойдемся и дальше, как в море корабли? Будем только случайно сталкиваться и проходить мимо друг друга. Как раньше.

– Расслабься, девочка моя, как раньше уже никогда не будет, – хмыкнул Лаврецкий. – А что, ты не веришь, что между нами что-то было? Хочешь, повторим, пока ты трезвая? – И его рука, словно невзначай, соскользнула чуть пониже талии.

– Прекрати! – прошептала она.

– Что это ты не кричишь, не шумишь? Не похоже на тебя, – рассмеялся Кирилл. – Или боишься, что Матвей узнает?

– Что ты ко мне прицепился с Матвеем? – раздраженно бросила Лина. – Он твердит, что я его невеста, с тех пор, как я мелкая за ними по подворотням бегала. Это не мешает ему по бабам шляться!

– Ну да, а тебе по мужикам, – фыркнул Лаврецкий.

– Что ты из меня какую-то шлюху делаешь?! – возмутилась девушка, оскорбленная до глубины души.

Тут до Кирилла начало доходить (примерно как до жирафа), что он перегибает палку и тактику нужно срочно менять. Одной рукой он продолжил удерживать девушку, второй взял за подбородок и посмотрел ей в глаза.

– Что ты сейчас пытаешься мне доказать? – тихо спросила Лина. – Что физически ты сильнее? Я это и так знаю.

– Успокойся, пожалуйста, – оборвал ее он. – Из тебя такая же шлюха, как из меня Арнольд Шварцнеггер. Кстати, солнышко, если серьезно, ты чего такая притихшая и колючая? Боишься, что твой братец узнает о ночи, проведенной в моей квартире? Похоже, он у тебя горячая голова, сразу полезет в драку. Он же тебя любит… – показательно невинно рассуждал Кирилл, чувствуя, как Василина в его руках каменеет. – Не знаю, какой он в драке, но пострадает в любом случае, если полезет. Я же не могу позволить, чтобы меня били. Да и я могу пострадать. И Матвей с Яром, несмотря на нашу дружбу, в стороне не останутся… – продолжал он, уже понимая, что на правильном пути и это как раз есть та точка, на которую можно надавить.

– А ты еще постоянно огрызаешься… Это заставляет нервничать. А я, когда нервный, раздраженный и пьяный, могу что-нибудь лишнее сказать, – намекнул он.

Василина шумно выдохнула. Она была девушкой умной и намеки понимала (папа-детектив и не тому научит). И чертовски сложно было не различить шантажа в речи обнимавшего ее парня. Черт, и как только она могла это допустить?

– Чего ты хочешь, Кирилл? – прямо спросила она. – Точнее, сколько будет стоит твое молчание?

– Ну, зачем же так грубо, рыбка моя золотая? – обаятельно улыбнулся он, так, будто и не шантажировал вовсе, а приглашал на свидание. – Все очень просто. С тебя, как в сказке, три желания, и ни твой брат, ни кто-то из знакомых, ни моя сестра, ни кто другой не узнает, в чьей постели ты проснулась вчера. Договорились?

– Не боишься остаться у разбитого корыта, старичок? – усмехнулась Лина, пытаясь подавить дрожь, возникшую где-то внутри. Три желания, черт возьми! Он ведь может попросить что угодно! Зная его, потребует что-то, что полностью противоречит ее принципам. Или, во всяком случае, ЕЕ желаниям.

– Не боюсь, рыбонька, – хмыкнул Кир. – Потому что, в отличие от упомянутого тобой персонажа, у меня нет жадной старухи и я умею многого добиваться сам.

– Типа, шантаж – дело благородное? Главное – результат, а не средство?

– Именно, золотко, – покровительственно проговорил он. – Не переживай, ничего запредельного просить не буду.

– Знаешь, Кирюш, у нас слишком разные понятия о пределах, – отступила на шаг Василина. Ей вдруг стало неуютно (как будто это чувство не должно было возникнуть гораздо раньше) и почему-то жарко. Захотелось оказаться от него далеко-далеко, чтобы никто не выводил из столь желанного равновесия. Этот человек смущал, и еще больше приводила в смятение собственная реакция на него.

– Тогда предлагаю такой вариант, – пошел ей навстречу парень, чувствуя, что собеседница уже на грани. – Два желания обговариваем сейчас, а третье я пока приберегу. Идет?

– Сначала озвучь желания, – потребовала девушка. Соглашаться на что-то вслепую она не собиралась, хотя прекрасно понимала, что уже проиграла по всем статьям.

– Все просто. Желание первое. – Он сделал нарочито театральную паузу. – Ты перестаешь вести себя со мной, как колючий ежик. Постарайся быть дружелюбной лапушкой. Что скажешь?

Глаза собеседницы сверкнули, и только. Хорошая выдержка – залог победы в любом споре над мужчиной. Так обычно твердила ее мама, обводя вокруг пальца хитроумного Родиона Константиновича. Что ж, придется брать с мамы пример.

– Принимается, – улыбнулась она.

– Желание второе – ты притворяешься моей девушкой. – И, прежде, чем собеседница начала возмущаться, предостерегающе вскинул руку. – Не перед твоим братом и друзьями. В моем университете и еще парочку раз в общественных местах.

– Зачем тебе это? – поинтересовалась Лина, не собираясь устраивать скандал. Лапушкой так лапушкой. Хотя бы ненадолго, но выдержит. А там что-нибудь придумает.

– Просто у меня очень активные студентки, – сообщил Кирилл. – Которые хотят зарабатывать оценки не только мозгами.

– А ты прямо изо всех сил упираешься? – фыркнула Василина и, вспомнив про лапушку, улыбнулась, смягчая сарказм.

– Изо всех не изо всех, но с этим пора заканчивать, – отрезал Лаврецкий. – Они становятся слишком навязчивыми. Приедешь ко мне пару раз в универ, сходим еще куда-нибудь. Главное, сыграть достоверно. Ну что, договорились?

Василина помялась: неозвученное третье желание ее чертовски смущало.

– А последнее?

– Я пока не придумал. Но, как и обещал, ничего запредельного, – сказал он. – Ну так что? Ты согласна?

– Сколько мне нужно изображать лапушку?

– Ну… полгодика где-то, – усмехнулся Кирилл.

– Не жирно ли?

– Хорошо, три месяца. Так что, договорились? – надавил он.

– При одном условии: ты до меня не домогаешься.

– Детка, ты изображаешь мою девушку – без поцелуев никуда, – резонно возразил парень.

– Постарайся свести их к минимуму, – твердо попросила девушка.

– А я-то думал, тебе понравилось, – наигранно-огорченно покачал головой Лаврецкий. – Хорошо, больше, чем потребуется, не будет. Ну, так что?

– Договорились. Обещаю.

Кирилл улыбнулся: он знал, что Мирославцева всегда держит данное слово. Вот только и озвученные условия можно было трактовать по-разному. Свернув разговор и пообещав позднее договориться о месте и времени акта номер один комедии «Василина и Кирилл – неземная любовь», девушка отправилась на кухню взять еще парочку приправ. Там она еще «совершенно случайно» разбила чашку с блюдцем. Вот после этого ей уже полегчало.

Оставшийся вечер прошел вполне безобидно. Матвей рассказывал забавные истории, которые произошли с ним за время работы. Глеб (фронмэн начинающей рок-группы), смеясь, делился ухищрениями, на которые обычно шли поклонницы-малолетки. Василина хохотала до слез, тролля друга и брата. Кирилл, усмехаясь, периодически поддерживал ее насмешки. Ярослав только диву давался, глядя на их почти милые отношения – впервые за много лет эта парочка находилась в одной комнате и не ругалась. Кажется, его хитрости начинали приносить свои плоды.

Ночь тоже прошла без происшествий. А утром настала пора разъезжаться. Лаврецкий перед отъездом уловил момент и шепнул Василине, что ждет ее в три часа в универе. Девушка поморщилась, но упираться не стала. В конце концов, этот спектакль – всего лишь мелочь, если Кирилл потом оставит ее в покое. Вот бы еще братец от нее отстал. Всю дорогу домой расспрашивал об «ушастом пне» и «Яриковом дружке, который пялился весь вечер, кстати, неплохой чувак». В конце пути непокорная кузина пригрозила в ближайшее время заняться личной жизнью любопытной заразы, и Глеб, наконец, успокоился. А дома ее уже ждал любящий родитель, который с ходу потребовал с дочери кофе и компанию.

– Пап, слушай, а что бы ты делал, если бы тебя вынуждали поступать так, как ты не хочешь? – невзначай спросила Лина, добавляя в горячий напиток мороженое и корицу.

– Я бы? – переспросил родитель. – Если иного выхода нет и это очень нужно, сделал бы все, к чему принуждают, будь это в границах разумного. Вот только сделал бы так, что тот человек сам пожалеет.

– Чрезмерная инициативность – мощнейшее оружие? – рассмеялась Лина, прекрасно зная упрямый и порой навязчивый характер отца. Вот уж кто был великим манипулятором и не терпел этого же от других.

– Именно так, милая! – кивнул Родион Константинович. – А что, тебя кто-то к чему-то принуждает? – насторожился он.

– Что ты, пап, у меня же твой характер, – успокоила отца девушка. – Сам знаешь, любой пожалеет, если попытается.

– Ну-ну, – хмыкнул он. – Если что, обращайся.

– Куда я денусь? Я же твоя маленькая дочка, – сделала она невинные глазки.

– Ладно, малявка моя, лучшее воспитание – мимоходное, – проговорил Родион Константинович, ставя чашку в раковину. – Поэтому я побежал. Если что, обращайся к папочке, он любых твоих драконов разгонит, – поцеловал дочь в щеку.

Девушка рассмеялась, но хорошо знающий человек вполне мог угадать в ее голосе задумчивость. То, что сказал отец, вполне укладывалось в ее собственный план. Что ж, Кирилл Лаврецкий, хотели покорную влюбленную девушку – получите. Главное, сами потом не взвойте, ладно?