Непорочная

28 глава

— Я с дороги. Устал и хочу есть. Идем. — Леон разжимает объятия и направляется к дорожке, которая ведет к дому.

Посмотрев в спину Дамианиса, я поворачиваюсь к Рисли и обещаю тучному великану вернуться вечером с корзиной фруктов. Спрошу у Зифы, какие черепахи любят больше всего. Местные наверняка за это время изучили предпочтения земноводных.

Леона я догоняю, ощущая прилив радости от его возвращения. Странные эмоции. Если не сказать, иррациональные. Вот что творит с людьми одиночество и безделье.

— Как дела у Дана? А у Эдельвейса? Система нормально работает? Ошибок не выдает? — заваливаю его вопросами.

— Это все, что тебя интересует? Как у меня дела, спросить не хочешь?

Опыта в общении с мужчинами у меня мало, и, в моем представлении, показать Дамианису свои истинные чувства — равно показать уязвимость. В чем-то он все-таки прав. Я зашоренная заучка, которая чувствует себя уверенно лишь среди букв и цифр.

— Твои дела меня тоже интересуют. Больше всех остальных. — Это признание дается с трудом.

И как же становится обидно, когда в ответ я получаю равнодушное молчание. Леон мог бы поощрить за откровение добрым словом, но он ничего не говорит.

Мы заходим в гостиную, где, накрывая на стол, уже суетится Зифа. За ужином Дамианис интересуется у помощницы по дому, как обстоят дела у них с мужем, у детей, на вилле. В конце спрашивает, что я делала на берегу вместе с Колифом и Майсой. Зифа тут же бледнеет, запинается. Прихожу ей на помощь и рассказываю правду, но она становится еще растеряннее.

Леон впивается пронизывающим взглядом сначала в меня, потом в Зифу. Та трясется, словно лист на ветру. Дамианис с шумом складывает приборы в тарелку, не переставая смотреть на Зифу. Что-то говорит ей на непонятном мне языке, после чего экономка выбегает из гостиной в слезах.

Хорошее настроение тут же испаряется, будто его и не было. Ну что за человек такой? Зачем обидел эту милую женщину?

— Что ты ей сказал?

— Что надо, — резко отвечает Леон. — Еще одна твоя рыбалка, и эти люди останутся без работы и средств к существованию. По твоей вине, — добавляет он категорично.

— За что ты так?..

— Ловля рыбы в этих местах запрещена — это раз. Лодка у детей хлипкая, в любой момент может случиться несчастье — это два. Ну а три — твои документы у меня. Если бы вас поймали, Зифа и Ганонг не смогли бы вытащить тебя из тюрьмы без моей помощи, и вместо отдыха ты бы обеспечила себе новый стресс. А я не для этого рисковал собой и своими людьми. Так понятно? К тому же на каждом пляже, да почти на каждом перекрестке острова, установлены камеры видеонаблюдения, полиция не коррумпирована. Я могу разрулить многое, но постоянно вытаскивать тебя из передряг — не моя основная задача.

Столь длинная речь нетипична для Дамианиса.

— Раз ты рисковал своей жизнью ради должницы, значит, я на особых условиях и можно списать мне часть долгов?

Ну не только же паршивцу выводить меня из себя и портить настроение.

— Нельзя. Твой долг вырос вдвое. — Леон встает из-за стола и идет на диван. — В последнее время ты дорого обходишься.

Невозможно! Правда невозможно! Вроде пытаюсь выбесить его, а бешусь сама. Что с этим мужчиной не так? Ему нравится доводить людей до белого каления? Иногда кажется, что Леон получает особый кайф, унижая других.

— Вдвое? Ну нет! Я просила ноутбук, но получила отказ, и почти месяц бездельничала! Как мне, скажи, отрабатывать долги, м?

— Ка-ак… — тянет он, широко расставляя ноги. Ткань штанов в районе паха натягивается, и не остается незамеченным, что у Дамианиса сейчас стоит. — Есть несколько вариантов.

Я нервно сглатываю, прикусывая язык. Лучше бы помалкивала. Никак не зарублю себе это на носу.

— Подойди, — расслабленно произносит Леон.

Мы сражаемся взглядами не меньше минуты, после чего решаю уступить. Стоит ощериться, как тут же прилетает ответка, Бьющая по самолюбию. Возможно, покорность сыграет мне на руку?

Поднимаюсь из-за стола и иду к Леону. Останавливаюсь в двух шагах от него.

Надо было, конечно, переодеться. В последние дни я чем-то похожа на Пятницу. Постоянно с распущенными волосами, в бикини и какой-нибудь из светлых полупрозрачныхе туник, которые Зифа купила на рынке. Уже и не вспомню, когда надевала шорты и топ. В них очень жарко.

Леон исследует мое тело взглядом. Останавливается на груди, затем поднимается к лицу и долго смотрит в глаза, будто всверливается в голову.

— Ближе, — просит он низким, чувственным голосом.

Подхожу вплотную. Дамианис, удерживая зрительный контакт, протягивает руку и гладит мои бедра. Движения легкие, приятные. Вызывающие волнение.

Я поджимаю губы, силясь справиться с наплывом эмоций.

Леон расстегивает пуговицу на брюках, тянет вниз бегунок молнии. Жест более чем понятный.

— Я… я не умею делать минет, — выталкиваю из себя сипло.

Дыхание застревает в горле, по телу прокатывается дрожь.

Во мне опять борются ненависть и желание. Причем где-то на границе между залепить этому нахалу пощечину и начать изливать свой яд они пересекаются. Неизменно.

— Все получится.

Знала бы, что сегодня у меня «особенный» день и гость, — заглянула бы перед этим в бар. Сейчас бы точно не помешало!

Медленно опускаюсь на колени, от смущения заливает жаром. Я впервые в такой позе перед мужчиной. Да что там, с Леоном у меня все впервые.

— Смелее, — кивает он на свой пах.

Пульс в висках барабанит, оглушая. Сглатываю вязкую слюну и, сдвинув трусы Дамианиса, выпускаю наружу горячий твердый член Я не в состоянии отвести от него глаз. До сих пор не понимаю, как он во мне тогда поместился…

— Обхвати губами головку. — В голосе Леона звучит искренняя потребность.

Вдох. Выдох. Дыхание опять сбивается. Пытаюсь сконцентрироваться на собственных ощущениях, но получается с трудом. Какая-то, вероятно порочная, часть меня жаждет попробовать Леона на вкус и прекратить противостояние. А другая — хочет вскочить на ноги, отхлестать Дамианиса по щекам и убежать наверх.

Запретные мысли в итоге побеждают. Касаюсь ртом тугой горячей головки, облизываю ее, затем обхватываю губами и сосу. Как умею. Точнее, никак не умею.

Подняв глаза, я встречаюсь с диким взглядом Леона и на мгновение замираю, испугавшись, что делаю не то.

— Умница.

Он шумно сглатывает и, положив ладонь мне на голову, толкается глубже. Я давлюсь до слез по щекам. С непривычки.

— Расслабь горло и дыши носом, — подсказывает Леон, не сводя с меня глаз.

Он двигается аккуратно, без резких движений. Но так продолжается недолго. Разогнавшись, его член ритмично скользит во рту, пока не увеличивается в размерах, почти сразу же заполняя меня терпким вкусом.

Дрожу словно в лихорадке, эмоции переполняют, сердце в истерике. Я глотаю сперму, не чувствуя отвращения. Скорее наоборот. Хотя удовольствие получаю вовсе не я. Дико заводит вид Леона — Дамианис явно не отдает отчета своим действиям.

Запрокинув голову и выдвинув нижнюю челюсть, он шумно дышит. Вены на его шее напряжены. Одну руку Леон крепко сжимает в кулак, даже костяшки побелели, а вторая все еще в моих волосах — до отчетливой боли впивается в затылок.

Моргаю, наблюдая за Дамианисом. Красивый засранец. Но засранец. Хоть он и открывает мне новые грани чувственного наслаждения, однако при этом каждый раз будто что-то ломает внутри. Никак не могу принять, что я его вещь. Часто представляю, как бы все сложилось, встреться мы при других обстоятельствах.

Отпустив волосы, Леон фокусируется на моем лице. Сейчас я и впрямь чувствую себя его собственностью. А я так не хочу!

Поднимаюсь с колен и гордо вздергиваю подбородок.

— Если между нами что-то и будет, то только на равных. Да, я должна тебе деньги, но не позволю обращаться с собой как с вещью.

— У меня и не получится относиться к тебе как к вещи.

Одно движение — и я оказываюсь под Дамианисом. Животом ощущаю, что у него опять стоит, хотя он кончил пару минут назад.

Леон вжимает меня в диван и целует. Хочется воспротивиться, но глушу этот порыв и отключаю голову, позволяя себе расслабиться и довериться. Просто попробовать сдаться этому мужчине. Других вариантов ведь все равно нет.

Котяра сдирает одежду и берет меня без всяких прелюдий. Загоняет член до упора и замирает, давая немного привыкнуть к ощущению наполненности, а потом трахает до пошлых хлюпающих звуков и сорванных стонов, которые я не в силах держать в себе. Сердце словно вылетает, по телу бегут разряды тока. Выгибаюсь в пояснице, пока Леон сжимает мои бедра и толкается, чередуя быстрые, резкие толчки с медленными, которые значительно глубже. Как же это приятно! В прошлый раз все было иначе. Болезненно, туго, на грани. Сейчас же я вязну в омуте наслаждения и не хочу из него выбираться. Лишь содрогаться от мощного удовольствия.

Рыбалка и встреча с черепахой, да даже созданная программа или удачный код не идут ни в какое сравнение с тем, что я сейчас испытываю. Меня словно разбивает на молекулы.

Мы кончаем одновременно. И только после секса вспыхивает мысль о предохранении.

— Ты, надеюсь, в презервативе?

— В нем. — Хриплое дыхание Леона обжигает висок.

Отходняк после оргазма жесткий, не получается справиться с эмоциями. Колотит не переставая. Не уверена, что смогу сегодня добраться до Рисли, но однозначно попытаюсь. Нужно как-то заземлиться, иначе я свихнусь от поплывшей реальности.

Кое-как встаю с дивана и, подобрав бикини и тунику, хочу ретироваться наверх, в душ, но Леон хватает за щиколотку и валит обратно на диван.

— Думала одним разом отделаться? Серьезно? — В его глазах плещется насмешка. — Я весь месяц об этом мечтал. — Он опять подминает меня под себя.

Секс повторяется. А потом еще. После третьего оргазма перестаю считать, сколько раз за ночь мы совокупляемся. Другого слова не подобрать. Котяра и впрямь животное. Самое настоящее. И из меня хочет сделать себе подобную.

Рассвет я встречаю в объятиях Леона и в какой-то момент вырубаюсь прямо под ним. Просыпаюсь от жажды. Даже снилось, что пью и никак не могу напиться.

Я сажусь в кровати и охаю от тянущей боли между ног. В комнате полумрак, часы показывают час дня. Оглядываюсь в поисках Дамианиса, но его в гостиной нет.

Приняв душ, я спускаюсь на завтрак. Кругом тишина. На мгновение кажется, что вчерашнее всего лишь сон, но боль между ног не оставляет сомнений. Все было более чем реально!

Интересуюсь у Зифы, где Леон. Она показывает глазами на дверь кабинета:

— Хозяин работает.

От сердца отлегает. Я почему-то подумала, что Дамианис уехал, а опять оставаться одной совсем не хочется. Хочется, чтобы Леон этой ночью продолжил делать со мной то же, что и предыдущей. Кажется, постепенно вхожу во вкус.

Дамианис до вечера не покидает кабинет, а я весь день провожу на пляже возле черепахи. Заманиваю ее вкусностями на виллу, прямо на лужайку перед домом.

Когда солнце начинает опускаться за горизонт, Леон наконец появляется на террасе. Садится в кресло и вытягивает ноги перед собой. Вид у него уставший, глаза красные.

Пока Зифа спешно накрывает на стол, я подхожу к Дамианису и становлюсь позади, кладу руки на напряженные плечи и массирую. Зацепившись взглядом за татуировку на затылке, улыбаюсь, вспоминая, как ночью обводила ее контуры кончиком языка и пытала Леона вопросами, откуда она у него. Он опять отвечал, что не помнит, как набивал тату. Мне кажется, обманывает. Просто не хочет признаваться.

— Закаты здесь волшебные, — с умиротворением произносит Леон. — Нигде больше таких не встречал.

— Много где бывал?

— Да. А ты? — вдруг интересуется он.

В последний момент спохватываюсь, едва не ляпнув лишнее.

— Нигде не была, но именно здесь задумалась о том, что очень важно быть привязанным к какому-то одному месту, изучить его историю, знать каждую улочку, любить всем сердцем. Чтобы потом с восхищением рассказывать о нем своим детям и взращивать в них семечко любви к родному дому, — говорю я, наблюдая, как солнечные лучи гаснут в океане.

— Детям? — настороженно хмыкает Дамианис. — Постой. Что с твоим циклом? Месячные были? — Он запрокидывает голову и внимательно смотрит на меня.

— Были. С циклом все хорошо. — Возвращаю его голову на место и продолжаю массировать забитые плечи.

Леон с облегчением выдыхает.

— Совсем вылетело из головы, что в прошлый раз не предохранялся. Другие проблемы захватили.

— Про детей я в общем сказала. Просто много размышляла о доме и корнях. Понимаешь, о чем я?

— Не совсем.

— Ты где-нибудь чувствовал себя так, словно жил в том месте всегда?

На несколько мгновений воцаряется молчание, а потом Леон отвечает:

— Наверное, лишь в Тель-Авиве. Мне интересна история города, традиции, любопытно, чем живут его люди. Если бы в планах было становиться отцом, я бы хотел, чтобы мои дети родились и выросли именно в Израиле. Хотя поначалу я рассматривал остров как постоянное место жительства. Но длительные перелеты и еще ряд факторов сыграли против. Сюда я приезжаю отдыхать. И не особо часто.

Я закусываю губу, глядя на сумеречный горизонт. Когда погода ясная, на острове практически не бывает темно. Звезды и луна такие яркие, можно всю ночь ими любоваться.

— У тебя еще где-то есть недвижимость? — Не знаю, зачем спрашиваю.

— Возможно, — будто нехотя отвечает Дамианис.

— И так же оформлена на других людей?

— Зачем тебе эта информация?

— Дан тоже не знает об этой вилле? — игнорирую я нотки подозрительности в голосе Леона.

— Никто не знает.

— А как же билеты в сумке?

— Мы улетели на отдых. Это официальный версия. Для всех.

— А неофициальная?

— Твое спокойное поведение и вопросы настораживают. В чем причина столь неожиданной покорности?

Опять хочется ударить Дамианиса. Просто так. Странные у меня реакции на этого мужчину.

— Я долго была одна, и не с кем было поговорить о своих страхах. А еще было время подумать и кое-что про себя понять.

— И что же ты поняла?

— Мне хочется больше активности, быть задействованной, необходимой, в движении... Но я не знаю, как это реализовать. Сравниваю себя со спортсменом, который получил серьезную травму, и теперь ему предстоит завершить спортивную карьеру. Мыслями он в прошлых достижениях, в голове у него привычная тактика, способная привести к победе. Которая больше не работает, а значит, надо менять мышление. Много чего менять. Плохое сравнение, но ощущение собственной ограниченности угнетает. Мы ведь действительно можем все, но я не знаю, как себя переформатировать, как начать мыслить иначе, чтобы получить результат. Когда пытаюсь, и не выходит, это выливается в конфликт. С самой собой. И с тобой тоже.

— Любой результат — итог длительного действия. Размышления у тебя вполне здравые. Зачастую, приняв решение, мы лишь спустя время осознаем, правильным оно было или нет.

— И много раз ты ошибался?

— Достаточно.

— А я твое правильное решение? Или нет?

Леон поворачивается и, обхватив за талию, сажает меня к себе на колени. Заглядывает в лицо.

— Откуда столько рефлексии, Антонина? Да, мне пришлось пойти на жесткие меры, потому что за ошибки, подобные твоей, другие люди наказали бы куда серьезнее. А я не хочу, чтобы в таком юном и нежном возрасте тебе сломали психику и навсегда отбили веру в людей. Пока я рядом, ничего плохого с тобой не случится. Отдать тебя Маршаллу было бы огромной ошибкой.

— Понятно… Придется попросить Зифу раздобыть на русском книгу «Тысяча и одна ночь», чтобы подольше тебе не надоедать. Таков мой правильный путь?

Дамианис смеется, и в этот момент он похож на мальчишку.

— Я сказал, что тебе ничего не угрожает. Беру свои слова обратно, — говорит он, отсмеявшись. И продолжает без всяких шуток: — Еще как угрожает… — Проведя пальцем по бедру к промежности, Леон клеймит мои губы поцелуем.