Неудобные вопросы и непредвзятые ответы

ПОСЛУШАНИЕ – ПРИНУЖДЕНИЕ ИЛИ СВОБОДА?

– Отец Макарий! Я не согласна с тем, что написано во многих православных книгах про женщину: И мужа-то она должна почему-то бояться и беспрекословно слушаться, и глаза в пол опускать. А в одной книжке прочитала про такой «идеал»: девушка не должна первой начинать разговор в мужском обществе. У меня складывается впечатление, что на женщину в христианстве смотрят как на человека второго сорта. Почему это так?

– Надо понять, что есть «православные книги» и православные книги. Книги, газеты или интернетовские материалы, в общем-то, различаются не столько «православием» и даже не столько своим качеством («хорошие» или «плохие»), сколько своим местом в системе православного духовного наследия. Поясню живым примером.

Как-то студенты Свято-Троицкой духовной семинарии, что в Джорданвилле, в штате Нью-Йорк, пришли к знаменитому автору и богослову протопресвитеру Михаилу Помазанскому (1888-1988) с жалобой на некий номер какого-то журнала. Но отец Михаил ни в коей мере не разделил их озабоченности и отозвался о журнале вполне благодушно. «Как же так, отец Михаил? – удивились семинаристы. – Там написано то-то и то-то, с этим невозможно согласиться...» – «Потому он и называется журнал, – ответил православный богослов,– а не Священное Писание!»

Вот с такой мыслью и посмотрите на «православные книги», с которыми вы не согласны. Вероятно, вам надо повнимательнее изучить другие православные книги, расширить и углубить ваше понимание предмета, вместо того чтобы заявлять свое несогласие и на этом останавливаться. Именно это можно сказать о знаменитой цитате из святого апостола Павла: «Жена да боится своего мужа» (Еф. 5; 33).

Что это за страх? Знакомы ли вам такие слова: «Да возвеселится сердце мое боятися имени Твоего» (Пс. 85; 11)? Каждый священник произносит их в начале утрени, в то самое время, когда чтец, при погашенных лампах и свечах, читает Шестопсалмие. И поверьте, нет никакого противоречия между радостью и веселием, с одной стороны, и страхом – с другой: представьте себя за штурвалом реактивного лайнера, который вы в первый раз в жизни поднимаете в бескрайнее синее небо. А священник испытывает то же самое состояние каждый раз, когда в начале Божественной литургии он стоит перед святым престолом, готовый провозгласить: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа...»

Этот отрывок из Послания к Ефесянам мы читаем каждый раз, совершая Таинство Брака, и каждый раз объясняем новобрачным и собравшимся многочисленным гостям его глубокий и торжественный смысл. «Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее» (Еф. 5; 22-25).

Каждый священник говорит немного по-своему, но содержание, конечно, одно и то же.

Вот как объясняет его православный священник из Англии о. Эндрью Филипс:

«Многие удивляются, даже возмущаются, когда слышат эти строки из Послания к Ефесянам во время бракосочетания. Сама идея послушания жены мужу кажется сегодня неприемлемой. В сознании у многих она, вероятно, ассоциируется с пугалом, нарисованным на знамени феминизма: муж – тиран, деспот, угнетатель и мучитель – силой подчиняет себе несчастную жену, которая обязана повиноваться ему во что бы то ни стало... Но такой стереотип не имеет решительно ничего общего со словами апостола Павла. Давайте повнимательнее разберем их смысл.

В чем состоит духовная, аскетическая цель брака? В том, чтобы хоть в малой мере восстановить в семье ту райскую жизнь, которой наслаждались Адам и Ева в раю до грехопадения. И чтобы понять эту цель, нам, прежде всего, надо иметь в виду, что именно привело их к падению и потере благодати.

Ева согрешила непослушанием, непослушанием Господу в результате лести змея, которая вызвала в ней гордость и тщеславие. Но и Адам также согрешил себялюбием и гордостью. Во-первых, он не заботился о своей жене, дал возможность змею соблазнить ее на грех. Во-вторых, он согрешил, поддавшись на предложение Евы вкусить от запретного плода. И в-третьих, когда Господь обратился к Адаму, тот обвинил во всем Еву. Иными словами, Адамов грех состоял в неспособности пожертвовать собой ради жены. Сначала он не сумел оградить ее от змея и его соблазна, затем сам поддался соблазну, и наконец, вместо того чтобы смиренно принять на себя вину и защитить ту, за кого он отвечал перед Богом, Адам стал перекладывать на нее ответственность.

Наказание, возложенное на них обоих, в духовном смысле точно соответствовало вине каждого. Адаму предстояло трудиться в поте лица своего, жертвуя собой для пропитания, смиряясь и каясь в себялюбии, из-за которого он не защитил жену от греха. А Еве – в страданиях рождать детей, смиряясь и каясь в тщеславии, из-за которого она поддалась на соблазн змея.

Таким образом, можно двигаться к первоначальному состоянию Адама и Евы путем покаяния, если муж и жена станут развивать в себе добродетели, противоположные грехам, в которые они когда-то впали. Чтобы превозмочь свое непослушание, жена должна повиноваться мужу. Чтобы превозмочь свое себялюбие, безответственность и невнимание, муж должен жертвовать собой ради жены. Так восстанавливается райская жизнь. И недаром апостол Павел сравнивает супружество с отношениями между Христом и Церковью: Церковь подчиняется Христу, своей Главе, а Христос отдает Себя в жертву за Церковь, даже до смерти, – и “тайна сия велика” (Еф. 5; 32).

Найдется ли жена, которая не станет слушаться мужа, готового пожертвовать всем ради нее, даже жизнью, как Спаситель на кресте? “Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих” (Ин. 15; 13). Жена не станет слушаться мужа, если он не любит ее, и если муж ищет послушания, но не имеет любви, то он недостоин послушания. Ведь послушание любящему – не принуждение, а свобода, поскольку без свободы нет любви».

Итак, если жена послушна мужу, а муж с любовью жертвует собой ради жены, возникает возможность вернуть себе крупицы Эдемского сада. Таков аскетический путь брака, ведущий его к цели. И когда мужчина преодолевает свое себялюбие, а женщина – свое тщеславие, им в браке снова приоткрывается Небо.

– Почему Церковь требует от христианки носить только юбки? Батюшка увидел, что я иду на дачу в брюках, – целую лекцию прочитал: дескать, неприлично ходить девушке в мужской одежде! Но ведь во времена апостола Павла мужская одежда была совсем другой! И у меня брюки – вовсе не мужские. Так что же, выходит, я без юбки не спасусь?! Ну, тогда давайте все наденем подрясники – и сразу «святыми» станем! Кому нужен этот фанатизм в одежде? Правы, наверное, те, кто считает: все должно быть умеренно, даже вера.

– Вера, пожалуй, не нуждается в умеренности: веры всегда недостает. Но в одежде, безусловно, умеренность необходима. Тем более что одежда с верой напрямую никак не связана.

У наших женщин есть обычай: ходить в церковь в юбке, а не в брюках. Его нельзя назвать универсальным, но все же он достаточно распространен, и я бы рекомендовал следовать ему, хотя бы потому, что юбка придает своей хозяйке изящество и женственность, а брюки приближают ее облик к мужскому. Но называть женские брюки мужской одеждой – абсурд. Как заметил о. Андрей Кураев, с гораздо большим основанием женской одеждой следовало бы назвать мужской подрясник.

Форма одежды диктуется не догматом, а практической нуждой и здравым смыслом. Когда у нас в монастырском храме сестры чистили бронзовое паникадило, неужели вы думаете, что они забирались на шаткие подмости в длинных подрясниках – чтобы зацепиться и упасть с пятиметровой высоты? Бывает, значит, что даже монахини, и даже в храме, носят брюки...

Женщина жалуется на исповеди:

– Батюшка, я все время сомневаюсь, не знаю, как надо одеваться на пляже...

– Как же вы не знаете? – говорит изумленный священник. – Такие вещи надо знать твердо. Пиджачная тройка с белой рубашкой и галстуком, а на голову обязательно черный шерстяной платок!

...Иногда немного юмора действует надежнее длинных проповедей.

– Почему православные священники ходят в длинных одеждах? Да еще и в черных, траурных. В Евангелии Христос, когда обличал фарисеев, говорил, что они в длинных одеждах ходят, и поставил им это в вину: А священники ходят как бы специально в таких одеждах. Получается, что они сознательно нарушают заповедь Христа?

– Форма одежды определяется местной культурой, обычаем, климатом, хозяйственными и экономическими условиями. А заповеди Христа вечны и неизменны. Следовательно, форма одежды не может относиться к заповедям Христа, не более, чем выбор блюд на обед (Христос ел рыбу, но никогда не пробовал гречневой каши, картошки и клюквенного киселя).

Это первое. Второе – никогда не ссылайтесь на Священное Писание в отрыве от контекста.

Для фарисеев длина одежды была фактором их тщеславия, что с полной ясностью видно из евангельского контекста: «Остерегайтесь книжников, любящих ходить в длинных одеждах и принимать приветствия в народных собраниях, сидеть впереди в синагогах и возлежать на первом месте на пиршествах» (Мк. 12; 38–39). В современных же условиях длина одежды ни с какой стороны не связана с тщеславием, оставаясь лишь фактором эстетики и консерватизма.

С цветом – еще проще. Вы сегодня приходите в магазин тканей и принимаете как должное, что черный, синий, красный, полосатый и в клеточку сатин имеет ровнехонько одну и ту же цену. И вам не приходит в голову вспомнить, что во времена Спасителя (и существенно позже) пурпурную, скажем, ткань носил император и более никто. Черный цвет – не траурный, а скромный, цвет дешевой ткани, которую и предполагалось носить монашеству, а вслед за ним и духовенству. Сегодня, кстати, черные рясы и подрясники – принадлежность именно «черного», монашеского духовенства.

В заключение – еще немного о фасоне одежды, из заметки священника Эндрью Филипса «Женщина, где ты?»

«Я смотрю на современных женщин и не знаю, что во мне сильнее: изумление или жалость?.. И зачем это уродство мужской одежды? Брюки, по-гречески “франкопанталони”, то есть “штаны франков”, врагов Православия, распространились сравнительно недавно; и до сих пор большая часть мужчин на земном шаре – будь то в Африке, в Азии, в Шотландии, в Греции или среди православного монашества и духовенства – носит одежду традиционного покроя. Почему современная женщина должна подражать глупости современного мужчины?»

– У нас организуют паломническую поездку по монастырям Центральной России. Старшие, более опытные паломники сказали, что обязательно надо готовиться к Причастию, иначе это будет просто турпоездка, без всякой пользы для души. Мне очень странно это: неужели надо причащаться в каждой обители, если Бог всегда и везде Тот же?

– Вы затронули очень важный и болезненный вопрос. Назовем для начала две самые прискорбные и весьма распространенные ошибки в поведении паломников.

Первое: раболепие перед монастырскими жителями вообще и перед монастырским духовенством особенно. Вежливость и предупредительность, разумеется, необходимы, но, превышая меру, они превращаются в угодливость и раболепие, которые, проникая извне внутрь, из внешнего поведения во внутренний мир, способны превратить человека в раба, сделать его жертвой проходимцев в рясах, сектантов, раскольников, самосвятов, кого угодно.

Сколько раз приходилось вести такой разговор с завзятыми паломниками:

– Я слышала от одной матушки в монастыре...

– А что Патриарх об этом сказал, вы не слышали?

– Ой, да я ведь ничего не знаю!

– И поэтому принимаете на веру все, что вам скажут?..

Второе: суетливое, навязчивое желание «всюду успеть» – приложиться ко всем святыням, пройти по всем могилам (при этом неизменно, словно пароль, употребляется уменьшительный суффикс), если есть мощи – то их непременно надо открыть, если икона – непременно взять масла (говорят елейно – «маслица»!) из лампады, если есть источник – непременно накачать оттуда воды, и т. д. и т. п. Уже сил нет, голос хрипнет, руки дрожат, ноги подкашиваются от усталости – но вперед, без остановки... Зачем? Где в этом конвейере Христос?

Беда в том, что такое безумное поведение, изначально присущее лишь горстке маловерующих фанатичек-язычниц, как чума распространяется в паломнической группе, заражая неопытную, но восприимчивую массу, и противостоять ему очень трудно: «Так-то оно так, умом я понимаю, что это язычество, но вот же тетя Дуся взяла пять камешков с могилки, а мне боязно от нее отстать...»

К величайшему сожалению, магическое, колдовское отношение к предметам и обычаям переходит нередко и на Святую Евхаристию. Таинство остается Таинством, но теряет свою действенность применительно к данному человеку... Конечно, причащаться в каждом монастыре, в условиях суеты, гонки, калейдоскопа впечатлений, событий и лиц – это абсурд или богохульство. Однако бывает и совсем по-другому. Подробная, очищающая душу исповедь в паломнической поездке, с последующим Святым Причастием, может стать ключевым, поворотным моментом в жизни верующего.

Успех паломничества и духовная польза зависят от вашего разума, от способности противостоять дурным влияниям, от помощи духовенства и действий руководителя группы.

– За неделю до Великого поста я исповедовалась, причастилась, попросила Бога, чтобы помог выдержать пост; потому что мне это трудно – я учусь. Знакомая мамы, которая помогает нашей семье советами, огорошила меня вопросом: «А ты благословение на пост у батюшки взяла?» Но я не понимаю – зачем? Надо ли стоять в очередь к батюшке, чтобы согласовать меню поста? Разве Церковь нас всех не благословила на пост? И как же теперь мне быть?

– Проблема, мне кажется, в том, что многие путают благословение и руководство к действию. Некоторые миряне считают, что священник должен давать им указание на каждый шаг. Это искаженное представление о духовной жизни. О недопустимости таких взаимоотношений духовника и мирянина не раз говорил приснопамятный Святейший Патриарх Алексий II. Благословение – не указание, а духовный совет священника и его последующая молитвенная поддержка.

В определении Священного Синода. Русской Православной Церкви от 28–29 декабря 1998 г. сказано: «Некоторые священнослужители, получившие от Бога в Таинстве Священства право на духовное руководство паствой, считают, что таковое право означает безраздельную власть над душами людей... переносят сугубо монашеское понятие беспрекословного подчинения послушника старцу на взаимоотношения между мирянином и его духовным отцом».

Если человек желает превратиться как бы в робота, который не может без благословения «старца» совершить никакого дела, – то это духовная болезнь.

Но попросить священника помолиться, чтобы Господь укрепил вас духовно во время поста, конечно же, никому не возбраняется. Хотя такого обязательного правила нет. Что же касается выбора продуктов питания, то, в зависимости от возраста и состояния здоровья, он может быть разным. 69-е Апостольское правило, касающееся поста, требует принимать в расчет «телесную немощь»; о том же говорят 8-е и 10-е канонические правила святителя Тимофея Александрийского.

Сама болезнь уже отчасти заменяет телесный пост, и это не мешает христианину усерднее молиться, каяться, бороться со страстями. И если в назначенную лечащим врачом диету входят непривычные для поста продукты, их и надо принимать как лекарство, без смущения, но со смирением и не ради чревоугодия. При больших физических или умственных нагрузках во время учебы тоже возможны некоторые послабления поста. Приступая к посту, естественно посоветоваться об этом со священником.

Если же человек здоров, не первый год постится, вряд ли ему нужны какие-то специальные советы. Все равно можно попросить священника о молитвенной поддержке, но не надо смущаться, если этого не произошло. Гораздо важнее, что перед постом вы исповедовались и причастились. Постарайтесь и дальше чаще участвовать в богослужениях (особенно в неповторимых службах будничных дней Великого поста), прибегать к спасительным церковным Таинствам, хранить мир в душе и помогать ближним.

– Моя мама в начале Великого поста после утренней службы спросила у священника о возможности исповедаться и причаститься. Он ответил, что для этого она должна всю неделю посещать утренние и вечерние службы, а иначе исповедь не примут и не причастят. Но мама работает ночным сторожем и не может посещать вечерние службы. Мама очень расстроилась. Что же ей теперь, из-за ее работы нельзя исповедоваться и причащаться?

– Есть в Церкви такое понятие – «пастырская работа». Чем она отличается от всех остальных сторон церковной жизни? Своим строго личным характером, как у учителя или лечащего врача. На каждую практическую ситуацию есть целый ряд принципиальных соображений, нередко противоречащих друг другу, но священник должен из них выбрать что-то одно, простое и прямолинейное требование.

Заметим еще, что указание быть на всех службах в течение седмицы (даже в такие особенные дни, как начало Великого поста или Страстная неделя) применимо лишь к монахам да пенсионерам, и то не ко всем. У большинства из нас есть обязанности в семье и на работе, которыми невозможно и не нужно пренебрегать. Помимо того, не допускать человека к исповеди из-за его неучастия в богослужениях вообще выглядит бессмыслицей: на то и исповедь, чтобы человек мог увидеть свои грехи и получить помощь в их исправлении... Не надо расстраиваться, не надо обвинять священника или всю Церковь. Надо просто найти возможность снова переговорить с кем-либо из священнослужителей, в этом или в другом храме, коротко и прямо объяснить, в чем дело. Я убежден на сто процентов, что вопрос будет решен.

– У меня были тяжкие грехи, я в них покаялась и каюсь искренне. Но переходят ли они на детей? Если дети у меня родятся, все равно будут отвечать за мои грехи? Может, лучше мне и не думать о семье, как говорят старцы?

– Не думать о семье?.. Есть у нас такие «старцы»-проходимцы, которые год за годом промышляют адским ремеслом, порабощением людей (по большей части привлекательных девушек) под видом исповеди:

– Тебе надо в монастырь... Оставайся у нас. О семье не думай!

– Почему??

– Много грехов на тебе. Дети будут наркоманами. Или что похуже.

Одних удается запугать сразу – и готова послушная безмолвная рабыня (одна надежда в жизни: «старец вымолит»). Другие уезжают, выходят замуж, рожают детей... Но при первой же семейной трудности и неурядице (у кого их нет?) в ужасе вспоминают «прозорливого старца», мчатся снова к нему, в слезах бросаются в ноги... Результат тот же самый.

Где в этой страшной картине Христос? Кто-нибудь способен найти?..

Теперь несколько слов об «ответе детей за родительские грехи». Нельзя терять христианскую почву: мы не вступаем с Богом в юридические или коммерческие отношения. Господь Иисус Христос освобождает нас Своей Кровью, Своей жертвой любви, от греховного наследия нашей природы, открывает нам Небо: войти туда или не войти – собственный выбор каждого.

Впрочем, родовой грех нельзя сбрасывать со счетов; мы ответственны перед детьми и внуками – но вовсе не потому, что Бог «отомстит» им за наши грехи. Чтобы понять это, рассмотрим возможные источники греха. Один из них – личная злая воля человека. Другой – поврежденность нашей общей человеческой природы (так называемый «первородный грех»). Но существует, очевидно, и промежуточный источник греха, свойственный лишь некоторым из нас (в отличие от первородного), но и не зависящий от нашей личной воли. Он коренится в жизни родителей и более отдаленных предков, которая оставляет свой след на данной личности. След этот может быть как материального характера (тогда мы называем его наследственностью), так и духовного: тогда имеет смысл говорить о «родовом грехе». Нередко наследственные болезни и родовые грехи трудно отличимы друг от друга.

Про каждый конкретный греховный поступок, совершаемый человеком, невозможно сказать: «личный» это грех, или «первородный», или «родовой»: все три причины, очевидно, соединяясь вместе, воздействуют на наше поведение. Память о грехах ваших предков поможет вам сознательно молиться о них и, разумеется, избегать повторения этих грехов. Память о своих собственных грехах позволяет вам принести достойные плоды покаяния в дальнейшей христианской жизни, в подвиге супружества, материнства, отцовства.

Итак, не забывая о воздействии родовых грехов на нашу жизнь, ни в коем случае нельзя впадать в уныние, давать волю ощущению безысходности, а, напротив, усилить свою молитву, добрые дела и стремление к христианскому образу жизни, к нашему Спасителю Христу. Это и приводит нас вместе с нашим потомством к освобождению от греха.

ИСТИНУ НАДО ВЫСТРАДАТЬ

– Меня мучает мысль: а если вдруг окажется, что Бога нет, во что же и зачем мы тогда верили? И можно ли поверить так, чтобы не сомневаться?

– Я хорошо понимаю пронзительную боль этого вопроса («А если Бога нет?!»), ввергающего верующего человека на миг в безысходную тоску. Уже по тому, какое тяжкое состояние вызывает это предположение, можно заключить, кто «автор» этой мысли. Древний враг человека – дьявол – внушает это коварное сомнение, чтобы посеять сомнение, смятение, страх.

Редкий человек не пережил покушений на свою веру. Мы помним это из Евангелия. «...Верую, Господи! помоги моему неверию» (Мк. 9; 24) – воскликнул со слезами отец бесноватого отрока, когда Христос сказал ему: «...Если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему» (Мк. 9; 23).

Каждый раз, когда такое сомнение закрадется в душу, надо сразу отвергать его, понимая, что мысль эта – не от нас, что ее предлагает лукавый...

Представьте себе: вы вышли из дому, спокойно идете в школу, в институт, на работу, и внезапно, словно электрическим током, вас сотрясает мысль: что если к вам в квартиру лезут воры? или там остался включенный утюг? или у соседей наверху протекла канализация?.. Любой здравомыслящий человек отбросит такие помыслы как пустой вздор и бесовское наваждение, а невропатолог и психиатр будут рады предложить профессиональную консультацию. Но, в то же время, заметьте: у вас нет доказательств (в строгом смысле этого слова), что дверь на замке, утюг выключен и канализационные трубы в целости. Избавиться от навязчивых сомнений вам помогут не формальные доказательства, а здравый смысл, жизненный опыт и чувство нормы.

Та же самая картина открывается и в несравненно более широких рамках – философских, религиозных, мировоззренческих. Строго формальные доказательства ограничены искусственными математическими моделями, а в нашей жизни они не действуют. Мы не можем строго доказать истинности своих знаний о самих себе, о мире, о Боге, не можем даже доказать, что окружающий мир – это реальность, а не калейдоскоп наших собственных снов и фантазий.

Помню, как завораживала меня в юности эта летящая мелодия из старого кинофильма; и сколько же бед себе и ближним натворил я, влекомый ею невесть куда! Но где же нам взять опору в бездонном вакууме, где источник здравого смысла, опыта и нормы в безбрежном просторе бытия? Как убедиться, что жизнь – не сказка и не игра, что не все призрачно в этом бушующем мире, и вслед за тем, стоя перед святой Чашей, исповедать: «...Ты ecu воистинну Христос, Сын Бога живаго»?

Задаю себе сегодня этот вопрос, и вспоминаются совсем другие стихотворные строчки:

Эта старинная шутка русского поэта-юмориста Саши Черного, оказывается, имеет глубокий и подлинно христианский смысл! Отрезвлением, возвратом к реальности стал для фантазера булавочный укол: микроскопическое, но все-таки страдание.

Как убедиться в реальности окружающего мира? В том, например, что ваши близкие, любящие вас люди – это живая реальность, а не иллюзия? Надо прикоснуться к их страданиям, которые они переносят за вас, и ответить им состраданием. Надо испытать их любовь и открыть свое сердце любви. Было такое и в моей жизни... И единственное, о чем приходится сегодня жалеть, – это о своем бесчувствии, упрямстве, невосприимчивости к тем «булавочным уколам», которые Господь попускает для прояснения нашего сердца и разума.

Можно ли поверить, без сомнений, что Бог стал человеком и принял страдания и смерть за каждого из нас? Можно. Испытав Его любовь, прикоснувшись к Его страданиям, претерпев свою меру страданий и ответив любовью к Богу и ближнему, мы избавляемся от сомнений, начинаем адекватно воспринимать и Его, и сотворенный Им окружающий мир.

Крест Спасителя – отрезвление от иллюзий, гарантия реальности. Чтобы ее воспринять, мы и сами в этой жизни несем свои кресты и восходим на свои Голгофы.

Глубокую истину невозможно доказать: ее надо выстрадать. Признаю, что это не слишком созвучно настроениям юности, но, как говорится, из песни слова не выкинешь. Тем более из такой серьезной песни... Впрочем, молодежь сплошь и рядом оказывается впереди нас, старших, на дороге к Небу: чистое сердце быстрей открывается навстречу Христу.

– Батюшка! Не может ли так быть, что идея жизни по правилам христианской религии (которая вроде бы приносит благо и обществу, и человеку) специально придумана для успокоения людей, чтобы они тише жили, меньше возмущались и больше терпели?

– Это довольно обычное сомнение для многих верующих. Возникает оно потому, что правила у нас идут на первом месте, мы начинаем с правил и помимо них ничего не видим.

А ведь мы с вами христиане. И поэтому начинать надо не с правил, а с Христа, с Бога, Который стал человеком, принял смерть из любви к нам и воскрес ради нашей жизни. Согласитесь: разница немалая.

В чем сила правил? Что они простые, понятные, где-то рядом с нами. А Бог – Он высоко, далеко, Христос ходил по этой земле 2000 лет тому назад... Это говорит лишь о том, что всем нам остро необходимо православное просвещение.

Поэтому настоятельно рекомендую вам трех авторов. Первый из них – приснопамятный Святейший Патриарх Алексий, он в рекомендациях не нуждается. У него, прежде всего, читайте обращения к духовенству и мирянам на годовых Епархиальных собраниях, а также другие обращения по разным поводам. Кроме него – два профессора-просветителя, А.И. Осипов и протодиакон А. Кураев. У Кураева много издано книг, у Осипова – замечательные лекции и беседы на аудиодисках и в Интернете.

Слушайте Осипова – не пожалеете! Недавно одной женщине тоже порекомендовал его. Через несколько дней получаю письмо: «Забросили все дела, слушаем Осипова...»

– Со мной постоянно что-то случается – и хорошее, и плохое. Мне кажется, что Ангел Хранитель давно оставил меня, и я легко доступна – как силам добра, так и силам зла. С другой стороны, понятия «Ангел Хранитель» нет ни в Ветхом, ни в Новом Завете. Бог подключается к человеку только в исключительных случаях; а Ангел Хранитель, возможно, придуман для утешения человека. Вы согласны?

– Нет, не согласен. Бог не «подключается» к человеку: человек – не автомат, не чучело, не объект управления. Человек – свободное создание, наделенное волей, чувствами и разумом: Бог любит нас, ради нашего спасения становится человеком, принимает страдания и смерть. Хорошее и плохое случается с каждым из нас, и все мы доступны силам добра и зла – и наша личная задача состоит в том, чтобы содействовать первым и противодействовать вторым.

Далее, вы ошибаетесь и в вашем суждении об Ангелах. Помощи человеку со стороны Божьего Ангела посвящена вся ветхозаветная Книга Товита: перечитайте ее. Что же касается Ангела Хранителя в христианском понимании, то о нем свидетельствует чин Крещения в следующих словах молитвы о принимаемом в число оглашенных:

«...Сопряги его (ея) жизни Ангела светла, избавляющаго его (ю) от всякаго навета сопротиволежащаго, от сретения лукаваго, от демона полуденнаго и от мечтаний лукавых».

К таким лукавым мечтаниям приходится отнести и ваши ошибочные размышления.

– Что делать, если я в сердце не чувствую любви к Богу? Выходит, Господь не услышит мою молитву, даже если я буду каяться в чем-то?

– Неужели вы думаете, что Господь не слышит каких-то из наших молитв? Что, неужели у Него проблемы со слухом? Или Он заснул от усталости? Подобные выражения можно воспринимать только в переносном смысле, а за ним искать смысл прямой и непосредственный.

Преподобный Антоний Великий говорит очень ясно и просто: «Господь скрывается от человека – все равно, что солнце скрывается от закрывшего глаза». Надо, значит, раскрыть глаза души, раскрыть сердце, раскрыть всю свою жизнь навстречу Богу. А это и значит любить Его: жить так, как Он заповедал нам и показал Своим Собственным примером.

Значит, запомним: любовь – это не чувство, не эмоциональный подъем, не сладкое ощущение в сердце; любовь к Богу и к людям – это подвиг свободной воли. Хотите знать, что такое любовь? Посмотрите на Крест Спасителя. И подражайте Ему.

– Не вижу смысла в том, чтобы молиться святым. Зачем просить человека, если можно прямо попросить Бога?

– Здесь надо прежде всего хорошо разобраться, что такое молитва.

У вас, наверное, есть записная книжка, и в ней разные адреса и телефоны. Представьте себе, что кто-то просматривает ее и обращается к вам в недоумении:

– Послушай, зачем тебе знать столько разных людей? Оставь вот только этого и этого (тут он указывает на фамилии высокопоставленного начальника и крупного предпринимателя), ты их можешь попросить обо всем, что тебе нужно, а всех остальных вычеркни и забудь. Не вижу смысла держать их в записной книжке!

Довольно странное отношение к людям, подумаете вы... И уж во всяком случае не христианское! А между тем мы демонстрируем такое же потребительское отношение к Богу и Его святым, когда видим в молитве некий магический ключ к исполнению желаний.

Это, конечно же, не молитва, а колдовство, заклинание, оккультный обряд. Ну а молитва – это живое общение вашей души с живыми людьми (перешедшими из этой земной жизни в жизнь вечную) и среди них – с Богочеловеком Иисусом Христом. Да, в процессе такого общения мы можем о чем-то просить и получать что-то нужное нам в повседневной жизни, – но не в этом цель молитвы! Цель ее в том, чтобы стать ближе ко Христу и к тем людям, которые приблизились к Нему в своей земной жизни – то есть к святым. А для этого необходимо знать их.

Бывает, мы знакомимся со Священным Писанием, с историей Церкви, с житиями Российских новомучеников XX века, читаем труды христианских авторов – и нас привлекает личность кого-то из святых, в нас возникает любовь и желание молитвы. Но бывает и наоборот: мы слышим или читаем молитвы святым (например, акафисты, каноны), они нам нравятся, постепенно входят в нашу душу – и вслед за тем мы стремимся получше узнать тех святых, кому мы привыкли молиться. Оба пути вполне допустимы. Что недопустимо для христианина – это, с одной стороны, механическое «вычитывание» молитв, а с другой – потребительский образ мысли: «Что я могу получить?..»

– Зачем нужно молиться, если не получаешь ответа от Бога?

– Путешественников мучила жажда, и наконец, они подошли к источнику. Один направился к воде с кувшином, другой – с решетом. Первый напился, напоил спутников и пополнил дорожный запас, а второй, после ряда безрезультатных попыток, произнес длинную тираду о недоступности воды и неутолимости жажды...

Нужны ли пояснения? Бог отвечает всегда и всем, но не все готовы воспринять Его ответ. Одни – по невниманию, другие – по невежеству, третьи – по упрямству... Наши кувшины сплошь и рядом напоминают решето. Давайте позаботимся каждый о своем кувшине.

– Всегда ли самоубийство – грех? Например, трое альпинистов оборвались со скалы и повисли на одной веревке, которая может выдержать только двоих. И один человек спрыгивает вниз. Он будет наказан как самоубийца?

– Удивительным образом этот вопрос оказался зеркальным отражением предыдущего. Там эмоции мешали нам разобраться в правовой и нравственной сущности вопроса; здесь здравое чувство совершенно необходимо, чтобы вырваться из плена формальных рассуждений.

Но сначала несколько слов о самых известных самоубийствах недавнего времени.

Джордж Истмен был выдающейся личностью. Благодаря его таланту и трудолюбию, фотоаппарат, сложное и громоздкое устройство, приобрел современный вид, стал нашим другом и спутником. Истмен сам сделал ряд важных изобретений и основал знакомую всем компанию «Кодак», которая принесла ему заслуженное богатство. В 1924 году он роздал половину своего колоссального состояния и продолжал широчайшую благотворительную деятельность. Город Рочестер, штат Нью-Йорк, где он жил и трудился, по существу весь стал памятником его предприимчивости и щедрости. 14 марта 1932 года, в здравом уме и трезвой памяти, написав на листке бумаги: «Дело сделано. Зачем ждать?» – Джордж Истмен застрелился... Трагизм ситуации в том, что даже хороший человек без веры в Бога не ощущает ценности своей жизни и ответственности за этот дар.

18 ноября 1978 года было критической датой в жизни затерянного среди джунглей Гайаны поселка Джоунстаун, где жили члены многонациональной секты-коммуны «Народный Храм», перебравшиеся сюда из Калифорнии. Там ее основателю Джиму Джоунсу, известному религиозно-политическому лидеру и проповеднику либерально-христианского толка, власти чинили множество препятствий, преследовали за неуплату налогов и не давали как следует развернуться. Отсюда, из южноамериканских джунглей, Джоунс и его последователи надеялись возвестить всему человечеству некие новые истины добра и справедливости.

Но и здесь тучи стали сгущаться у них над головами. Беглецы из Джоунстауна рассказывали нечто умопомрачительное о Джоунсе и о жизни коммуны. К тому же прилетевшие сюда накануне для проверки положения дел представители власти и репортеры оказались излишне любопытны, и охрана открыла по ним огонь на поражение... Однако им все же удалось улететь, и теперь надо было ждать крупных неприятностей.

Когда на следующий день бойцы сил безопасности вошли в поселок, он показался им вымершим. А через несколько минут выяснилось, что так оно и было. В Джоунстауне нашли 913 трупов, из них 276 детских. Сектанты приняли смерть, выпив по указанию Джоунса цианистый калий. Характерна найденная там записка, адресованная вождю: «Батюшка, выхода нет, я согласен с вашим решением – только боюсь, что без вас мир не придет к коммунизму».

Два реальных события. Фанатики-сектанты с дочиста промытыми мозгами, безумные рабы безумного тирана-главаря – и светлая личность, один из лучших людей эпохи. А конец один. Эти люди своей собственной волей отказались от дарованной им земной жизни – и вместе с нею оттолкнули руку Дающего этот дар.

За последние годы самоубийство ворвалось в нашу жизнь непоправимой бедой. Сегодня очень у многих, если не в своей семье, то в семье друзей или знакомых, найдется жертва самоубийства. Совсем недавно пришлось мне вести беседу со школьниками, у которых покончил с собой одноклассник, – и вот на днях прихожанка рассказывает мне о самоубийстве у нее в студенческой группе.

В наше епархиальное управление нередко обращаются удрученные такой потерей родственники с просьбой разрешить христианское погребение и церковное поминовение – и получают положительный ответ лишь в том случае, если самоубийство совершено в состоянии умопомешательства.

А теперь вернемся к вашему примеру. Скажите, часто ли приходится сразу троим альпинистам срываться со скалы и повисать на одной недостаточно надежной веревке? И даже больше того: было ли такое в жизни хоть когда-нибудь?

Фантазия человека неограниченна: выдумать можно сколь угодно много разнообразных ситуаций – казусов – и рассуждать о предполагаемых юридических и нравственных последствиях, что и называется «казуистикой». Православному мировоззрению и богословию она чужда, пользы от нее никакой, а вред огромный: предаваясь казуистике, мы утрачиваем чувство реальности, закрываем глаза на истинные духовные и практические задачи, требующие от нас безотлагательных действий.

И в исторических анналах, в том числе и совсем недавних, и в житиях святых, мы находим множество случаев самопожертвования ради Господа и ради спасения ближних. Это бывает и в гонениях, и на войне, и при стихийных бедствиях и катастрофах, и в борьбе со злоумышленниками: «Больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя», – говорит Сам Спаситель.

Внешне некоторые из этих ситуаций могут напоминать самоубийство – но по существу между тем и другим нет ничего общего. Покончить с собой – значит капитулировать перед силой зла, отторгнуть Христа, Его любовь и Его волю, вместо нее принять волю дьявола. Людей толкают на это разные причины, – как мы видели в приведенных реальных примерах, – но грех остается на их совести, а покаяться и исправить его они уже не могут...

– Зачем Богу нас всегда видеть? Разве это приносит ему удовольствие?

– Как ни странно, мы можем говорить об «удовольствии» Бога – но, конечно, в переносном смысле.

Бог неизменен, не подвержен смене эмоций и настроений. Но Он любит нас. «Бог есть любовь» (1Ин. 4; 8), – прямо пишет евангелист Иоанн Богослов. По любви Он воззвал нас из небытия, по любви стал одним из нас, пошел на позорную казнь, преданный всеми, и воскрес ради нашего спасения и вечной жизни.

Его «удовольствие» можно отождествить с нашим следованием Его замыслу, исполнением Его воли. Если мы становимся лучше, избавляемся от зла в нашей жизни в наших сердцах – то мы приносим Ему «удовольствие», и он «рад нас видеть». Но разве так бывает всегда и со всеми? Нет, однако всегда и у всех остается свободная воля выбрать добро и отвергнуть зло, войти в радость Господа. Последнее слово – за нами.

– Почему Христос говорил притчами? Разве люди настолько глупы, что не поняли бы Его? Нет ли в этом какого-то презрения к людям?

– Разумеется, никакого презрения быть не может. Но вот способности понять – и принять – Спасителя людям явно недостает как тогда, так и теперь. Прошло уже две тысячи лет, каждая Его фраза, каждая черточка Его учения объяснена и растолкована – а мы, даже если и понимаем Его, то плохо принимаем...

Начнем с того, что Христос не всегда и не всем говорил притчами. Вот, например, как Он обращался к знатокам Закона, к тем, кто должен был бы прежде других понять и принять Его: «... Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов и лицемерно долго молитесь: за то примете тем большее осуждение. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас...» (Мф. 23; 14-15). Без иносказаний беседует Он и со Своими учениками: «...вот, теперь Ты прямо говоришь, и притчи не говоришь никакой» (Ин. 16; 29). В то же время к простому народу, стекавшемуся к Нему отовсюду, Он предлагал искусно подобранные аналогии-притчи. Значит, все дело в составе Его слушателей.

Само по себе это вовсе не удивительно. Один и тот же ученый читает лекции, понятные лишь коллегам или подготовленным студентам, и проводит беседы со школьниками нарочито упрощенным, понятным для всех языком, полным аналогий с повседневной жизнью.

Притча, аналогия, сравнение, намек – все это очень полезные средства в разговоре о самых серьезных предметах. Почему? Потому что они, в отличие от прямых тезисов и четких формулировок, не нажимают на человека, дают ему пищу для собственного размышления, подводят к самостоятельным свободным выводам. А без свободы нет христианской веры.

– Предположим, человек сделал другому подлость, а потом сам или ногу сломал, или какое-то другое несчастье с ним случилось – можно ли сказать, что его Бог наказал?

– Сказать-то можно – только, скорее всего, вас неправильно поймут, и вы невольно окажетесь причиной серьезного недоразумения.

Что значит «наказал»? Значение этого слова, подобно целому ряду других, в церковнославянском контексте существенно отличается от современного. Возьмем несколько знакомых примеров: «Буих же и ненаказанных стязаний отрицайся, ведый, яко раждают свары» (2 Тим. 2; 23); «Радуйся, яко наказала ecu окраденныя умом» (Акафист Пресвятой Богородице); «...Твоими словесами наказуя, отче Иоанне Златоусте, моли Слово Христа Бога спастися душам нашим» (тропарь Святителю).

Смысл церковнославянского слова совершенно ясен: наказать – значит научить, вразумить, наставить.

Итак, Бог действительно наказывает нас – именно в таком понимании. Но Он никогда не мстит нам, не сводит с нами счетов, не вымещает на нас зла. Это необходимо ясно понимать и всегда помнить.

– Читала, что Николай Чудотворец, присутствуя на Первом Вселенском Соборе, дал пощечину Арию. Значит, он поступил как хулиган? Есть ли источники, подтверждающие это?

– Подробно об этом можно прочитать в заметке профессора протоиерея Ливерия Воронова. «Святитель Николай – ревнитель и защитник Православия», опубликованную в «Церковном вестнике» и на сайте «Православной энциклопедии». Выводы, к которым приходит ученый, таковы:

«...Присутствие свт. Николая на Никейском Соборе и его деятельное участие в общей борьбе против Ария и его приверженцев признается Православной Церковью не подлежащим сомнению и неотъемлемо входит в сокровищницу вселенского Церковного Предания. Выдвигаемые против этого возражения не обладают достаточной силой или научной убедительностью... Сказание о якобы допущенном свт. Николаем заушении Ария, возникшее не ранее XIV-XV века, должно быть признано несостоятельным и легендарным».

ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ...

– Если в учебнике истории написана ложь, например о царе, и учитель с этим согласен, то надо ли мне отвечать по учебнику, чтобы не получить двойку? Будет ли это считаться ложью перед Богом?

– Когда возникает непростой вопрос – а этот вопрос, бесспорно, не из числа простых, – то полезно бывает вчитаться в него внимательно, найти какое-то «ключевое слово», с которого и начать поиски решения.

Попробуем начать с конца. Что значит «считаться»? С кем мы считаемся? Кто будет считать? Бог? Или окружающие люди? Или мы сами? Надо усвоить с предельной ясностью: Господь Бог с нами никаких счетов не сводит. Это противоречило бы всему тому, что мы знаем о Нем, о Его величии и всемогуществе, о Его любви к нам, о Его жертве на Кресте.

Ложь перед Богом – не результат чьего-то расчета, а объективный факт, наш собственный грех, который, прежде всего, причиняет вред нашей собственной душе. Поэтому давайте вычеркнем слово «считаться» из вашего вопроса. Получится так: «Будет ли это ложью перед Богом?» И тогда ответ очевиден: «В зависимости от обстоятельств, в которых я оказался».

Обстоятельства в самом деле бывают весьма разнообразны (как и всегда, когда надо выбирать подходящие слова), и ситуация может быть любой – от разумного, достойного исполнения учебного задания до прямой измены Христу. В каждом конкретном случае вы должны рассудить: полезен ли спор? кому он принесет пользу? будет ли эта польза больше, чем возможный вред? и т. д. И не давайте никому втянуть себя в спор против вашей воли. Как это сделать, поясню на простом примере.

Допустим, вы обучаетесь в каком-либо учебном заведении, где не разделяют нашего мировоззрения и веры – например, в римо-католическом или протестантском. Но вы цените знания, которые вы там получаете, и хотите успешно окончить его, избегая каких-либо столкновений и скандалов. Вам задают вопрос и ждут ответа, который явно противоречит вашему разуму, чувству и совести, и вы отвечаете так:

«Г-н учитель, материал ваших лекций (или учебника, который вы нам рекомендовали) содержит такие-то сведения...» Крайне маловероятно, что после этого у вас начнут допытываться, каково ваше собственное мнение по данному вопросу. Но если даже это и произойдет, вы спокойно ответите: «Мое личное мнение не относится к изучаемому нами предмету», – и вопрос будет исчерпан.

– Если тебя предал друг – оклеветал близкого тебе человека, самыми грязными словами издевался над всем, что было дорого, то как можно простить такого человека? Можно ли возобновить с ним дружбу, если он покается?

– Простить – этого требует от нас Христос. Слишком ясно об этом говорит Евангелие, чтобы можно было сомневаться, по крайней мере когда речь идет о вашей личной обиде, а не о проступке или преступлении, представляющем общественную опасность. Так что если кто-то просит вашего прощения за обиду, вы обязаны – перед лицом Христа – его простить.

Но простить – значит ли забыть? Иногда – да, а иногда – нет... Прощение – акт моей свободной воли, а над забвением я не властен. Вспомните, у Лермонтова: «Забыть – забвенья не дал Бог...»

Одно дело, когда речь идет о жене, родителях, близких родственниках: никакие дурные воспоминания не могут воспрепятствовать мне в восстановлении любви и мира в семье. Но друзья, знакомые – я выбираю их себе сам. И вполне естественно, оправданно и даже необходимо выбирать себе друзей с учетом прошлых событий, конфликтов, ошибок – чтобы их не повторять.

– Можно ли дружить с человеком, который считает, что люди «нетрадиционной ориентации» такие же нормальные, как и все остальные, и даже очень интересные? Ведь это его право – иметь собственное мнение?

– Продолжим разговор о дружбе. Дружба хороша тогда, когда она приносит пользу – духовную и душевную. Лучше всего, когда польза эта взаимна; но бывает, что одному из друзей общение приносит пользу, а другому – нет. Второй в этом случае не оставляет своего друга, понимая, что нужен ему – но лишь до тех пор, пока сам способен переносить бремя этой неравной дружбы, пока она не причиняет ему непоправимого вреда.

Вот с этих позиций попробуем ответить на ваш вопрос.

Что мы знаем о вашем друге? Только одно: что его взгляды на развратное поведение отличаются от христианских... Разумеется, «это его право». Но можно ли из одного этого сделать вывод о пользе или вреде вашей дружбы?

Возможно, общение с вами жизненно важно для вашего друга – особенно если, помимо вас, у него нет контакта с христианской средой. В таком случае на вас ложится немалая ответственность: быть для него примером в слове и в деле, проводником из мира нравственной тьмы и греха к свету, к покаянию, к Церкви. Христос, Который и Сам в дни Своей земной жизни не избегал грешных, заблуждавшихся людей, с вашей помощью приходит к вашему другу: неужели вы откажетесь от своей миссии?..

Но возможна и прямо противоположная картина: в компании вашего друга и подобных ему лиц вы теряете то доброе, что имели, приобретаете скверные привычки, допускаете скверным помыслам и впечатлениям вторгаться в свою душу, портитесь сами, никак при этом не способствуя просвещению и исправлению окружающих. В таком случае придется признать, что дружба не приносит добрых плодов, и прекратить ее.

...Думайте сами, решайте сами...

– Как разговаривать со сверстниками, если все они матерятся? Делать вид, что не замечаешь? Сказать ведь ничего нельзя – будут считать придурком. А не общаться ни с кем – разве так жить можно?

– Очень похожий вопрос затрагивает св. апостол Павел в Первом послании к Коринфянам: «Я писал вам в послании – не сообщаться с блудниками; впрочем, не вообще с блудниками мира сего, или лихоимцами, или хищниками, или идолослужителями, ибо иначе надлежало бы вам выйти из мира сего, но я писал вам не сообщаться с тем, кто, называясь братом, остается блудником, или лихоимцем, или идолослужителем, или злоречивым, или пьяницею, или хищником; с таким даже и не есть вместе» (1 Kop. 5; 9–11).

Итак, нам не следует «выходить из мира сего», избегать общения с людьми даже в тех случаях, когда они ведут явно греховную, безбожную жизнь. При этом, разумеется, наше собственное поведение должно быть безупречным... Следовательно, некоторый барьер между нами и нецерковной, нехристианской средой неизбежен. Бояться и стесняться его не надо. Неприязнь и насмешки примите как должное: не такой ли прием оказывали люди и Самому Христу? Приходилось уже как-то заметить в Интернете о христианской самобытности:

«Да! Мы тоже за самобытность, не меньше вашего. Мы и в самом деле самобытные. Наша речь не похожа на газетную заметку, одежда не следует модным журналам, и манеры наши не те, что вы видите в американском кино. Но это мелочи: наша самобытность куда глубже и шире. Ваши увлечения для нас чужды, и вам незнакомы наши интересы. Мы не разбираемся в том, что для вас так важно, и вы понятия не имеете о предметах нашей заботы. Ваши радости – не наши радости, и наша печаль не сродни вашим печалям. Мы осуждаем то, что вы любите, и любим то, что вы отвергаете. Мы смеемся над вашими кумирами и поклоняемся Тому, Кого вы ненавидите».

При всем том, однако, ни в коей мере не участвуя в чужих глупостях и мерзостях, привыкайте сочувствовать своим обидчикам, молиться о них. Кому, что и как сказать или намекнуть, чтобы ваши слова принесли пользу, когда смолчать, когда не смолчать, а когда встать и уйти – всему этому можно научиться только на практике, в процессе живого общения с живыми людьми. Но в любом случае помните, что грех – это болезнь, и нам с вами Господь дал силы и средства лечиться самим и помогать исцелению окружающих.

Обратим, наконец, внимание и на вторую часть приведенной выше цитаты из св. апостола Павла. Что если подобные вопросы, будь то о срамословии или ином бесстыдстве, возникают в церковной среде, в отношении тех, кто «называет себя братом»? В такой ситуации наш ответ должен быть совсем другим, как того требует от нас Священное Писание.

– Можно ли молиться за Ленина?

– Если речь идет про общецерковную молитву, то, учитывая факты истории, думаю, все согласятся: она неуместна. Что же касается вашей личной молитвы, то вопрос гораздо сложнее и глубже.

Нередко верующие задают вопрос: можно ли молиться за грешников, за преступников, злодеев? И называют имена – Ленина, Сталина, Гитлера, иной раз даже Иуды Искариота. Дескать, если хоть кто-то о них будет молиться, им станет легче в загробном мире, и мы тем самым сделаем доброе дело... В таких рассуждениях просматривается серьезное непонимание смысла молитвы и взаимоотношений Бога и человека.

Начнем с грешников. Конечно, перечисленные имена вызывают у нас негодование и омерзение. Но вспомните, кого св. апостол Павел называет первым из грешников: самого себя (см.: 1 Тим. 1; 15). И каждый из нас повторяет эти слова перед Святым Причастием... Нет человека, который бы жил на земле и не согрешил; при этом гордость, самомнение, чувства собственной праведности и превозношения над прочими грешниками объективно относятся к самым губительным человеческим порокам.

Итак, если бы существовал запрет на молитву за грешников, нам следовало перестать молиться о ком-либо, прежде всего о себе самих. Впрочем, глубокой ошибкой было бы думать, что Господь Бог нуждается в нашем «напоминании» о ком бы то ни было: приняв смерть на Кресте за каждого из нас, Он Сам заботится о нас более, чем мы можем себе это представить. Молитва друг о друге нужна не Богу, а нам самим. В отличие от магических формул и заклинаний, посредством которых колдуны, явные и тайные, манипулируют бесовскими силами, наша молитва – это усилие любви, направленное на ближних, где бы они ни были, в видимом или в невидимом мире, установление и поддержание связи с ними.

Молясь о человеке, мы ищем контакта с его душой, какой-то близости, какого-то единения... Пусть это и завзятый грешник – но наш родственник, знакомый или знакомый знакомого – все равно мы находим некий повод для контакта, некую почву для общения. Но спросим себя об исторических персонажах, подобных перечисленным выше: что общего у нас с ними? есть ли такой повод, такая почва?..

Кто знает? Может быть, у кого-то из нас, в силу каких-то личных свойств или семейных историй, будет реальная внутренняя причина для такой молитвы. Но необходимо понять: без такой причины, без глубоко пережитого внутреннего мотива, молитва об исторических злодеях становится в лучшем случае бессмыслицей, а в худшем – смертельно опасным занятием.

– Имеет ли право человек применять смертную казнь к преступнику? Ведь тогда тот лишается шанса покаяться.

– Христианский взгляд на смертную казнь интересует очень многих и у нас в стране, и за рубежом, и не только среди христиан. Бывает, что эмоциональные высказывания некоторых священнослужителей, особенно в связи с очередным леденящим душу преступлением или, наоборот, с судебной ошибкой, принимают за «мнение Православной Церкви»...

Это, разумеется, сильно вредит делу.

Общецерковное мнение по этому серьезнейшему вопросу содержится в документе, принятом в 2000 году Архиерейским Собором Русской Православной Церкви, под названием «Основы социальной концепции РПЦ». Давайте прочитаем оттуда два абзаца (раздел IX.3):

«Особая мера наказания – смертная казнь – признавалась в Ветхом Завете. Указаний на необходимость ее отмены нет ни в Священном Писании Нового Завета, ни в Предании и историческом наследии Православной Церкви. Вместе с тем Церковь часто принимала на себя долг печалования перед светской властью об осужденных на казнь, прося для них милости и смягчения наказания. Более того, христианское нравственное влияние воспитало в сознании людей отрицательное отношение к смертной казни. Так, в России с середины XVIII века до революции 1905 года она применялась крайне редко. Для православного сознания жизнь человека не кончается с телесной смертью – именно поэтому Церковь не оставляет душепопечения о приговоренных к высшей мере наказания.

Отмена смертной казни дает больше возможностей для пастырской работы с оступившимся и для его собственного покаяния. К тому же очевидно, что наказание смертью не может иметь должного воспитательного значения, делает непоправимой судебную ошибку, вызывает неоднозначные чувства в народе. Сегодня многие государства отменили смертную казнь по закону или не осуществляют ее на практике. Помня, что милосердие к падшему человеку всегда предпочтительнее мести, Церковь приветствует такие шаги государственных властей. Вместе с тем она признает, что вопрос об отмене или неприменении смертной казни должен решаться обществом свободно, с учетом состояния в нем преступности, правоохранительной и судебной систем, а наипаче соображений охраны жизни благонамеренных членов общества».

Мы подчеркнули в этом тексте ключевые фразы, позволяющие яснее увидеть позицию Церкви. Вопрос о смертной казни – вместе со множеством других политических, юридических и экономических вопросов – решается обществом, гражданской властью, а не Церковью. Отдавая предпочтение милосердию над беспощадностью, Церковь признает законность и того, и другого решения.

«Но неужели Церковь не должна употребить свой авторитет, – спросите вы, – чтобы утвердить законы на принципах милосердия?» Оказывается, нет – и приведенный отрывок из «Основ социальной концепции» дает тому ясное обоснование. Глубокая ошибка – ожидать от уголовного права соответствия небесному идеалу... Цитируя русского философа Вл. Соловьева, тот же соборный документ (раздел IV.2) напоминает: «Задача светского закона – не в том, чтобы лежащий во зле мир превратился в Царствие Божие, а в том, чтобы он не превратился в ад».

– А как быть с палачом? Я не представляю, как можно хладнокровно застрелить или повесить человека не на войне, пусть и преступника, но того, который не может защититься? А что будет с душой этого человека, которого мы нанимаем совершать смертный грех? Выходит, желая себе спокойствия, мы, христиане, соглашаемся с тем, что душа палача обречена на погибель?

– Этот вопрос продолжает собою предыдущий, и ответ на него со всей очевидностью следует из предыдущего. Если исполнение законного смертного приговора хоть и признается нежелательным, но в принципе не отвергается Церковью, то и его исполнитель не совершает греха и не подлежит нравственному осуждению.

На этом можно было бы смело поставить точку, но в тексте вопроса слышен некий эмоциональный надрыв, который заслуживает серьезного внимания. Эмоции здесь составляют нам дурную услугу: увлекаясь ими, мы оказываемся неспособны на трезвое, уравновешенное осмысление проблемы.

Говоря о смертной казни, давайте вспомним, что ответственность за возможный грех убийства (если, к примеру, есть сомнения в обстоятельствах дела) берет на себя судья. Почему же вас ужасает не судья, а именно палач? Не потому ли, что по книжкам и фильмам мы составляем образы респектабельного господина в мантии и маньяка с налитыми кровью глазами?..

Далее, вы противопоставляете палача солдату, идущему в бой против вооруженного противника. Но представим себе не пехотинца в противогазе с автоматом, а артиллериста в бетонном каземате, километров с пятнадцати из-за линии фронта, наводящего орудие на скопление пехоты... Чем он-то отличается от исполнителя смертного приговора? А если остались сомнения, подумайте о летчике, который уходит в облака, чтобы в нужной точке над спящим миром нажать на рычаг бомбового люка.

Вы, наверное, добавите, что само слово «палач» несет в себе нечто омерзительное. Увы, это факт – но факт языка, а не жизни. Возьмем наугад названия некоторых других должностей и профессий: тряпичник, мусорщик, ассенизатор (или что-то погрубее), надзиратель, сыщик, шпион... Они тоже могут звучать как ругательства, однако каждое из них сопряжено с честным трудом, с выполнением нелегкой работы. А последнее – так и вовсе с геройским подвигом...

– Скажите, что плохого в Дне святого Валентина? Разве плохо, если человек в этот день может сделать что-то приятное тому, кого он любит? Почему Церковь так возражает против него?

– Заботиться о тех, кого любишь, доставлять им радость следует каждый день – и в будни, и в праздники. Только те, кто начисто утратил ощущение реальности, кто потерял понятие о норме человеческих отношений, могли бы приписать такое назначение праздничным дням... Чередование будней и праздников – это верстовые столбы на дороге нашей земной жизни, судоходные огни, по которым мы день за днем прокладываем свой путь по реке времени. Говоря более формальным языком – средство, вносящее структуру в однородный ход событий. Историческое и духовное наполнение этой структуры может быть очень разным.

В Римо-Католической Церкви 14 февраля совершают память мученика Валентина, епископа города Интерамны (современный Терни) в Италии. Вместе со своими учениками он принял смерть за Христа около 270 года, во время преследования христиан при императоре Клавдии II – одной из многократных попыток на протяжении двух с половиной сот лет уничтожить под корень христианскую веру. Вот таков истинный «день святого Валентина».

Православная Церковь, разумеется, чтит память этого святого – но не 14 февраля, а 12 августа (нового стиля). В январе 2003 года из Терни в Москву была доставлена частица мощей св. Валентина. Она находится в Храме Христа Спасителя, и каждый верующий может помолиться перед ней святому мученику об укреплении веры, о просвещении и спасении.

Откуда же взялся «День влюбленных»? Оказывается, в Западной Европе с глубокой древности бытовала примета: в середине февраля ласточки разбиваются на пары и начинают строить гнезда. По совпадению дату людей возникла ассоциация с днем памяти святого. Британская энциклопедия (издание 2000 г.) лаконично отмечает на этот счет «отсутствие связи со св. Валентином или событиями его жизни»; все истории о такого рода связях для доверчивых слушателей, зрителей и читателей проходят по разряду творчества сивого мерина.

Характерно, что в Средние века «День влюбленных» в народном сознании был неотделим от создания семьи, от дома, от рождения детей. Но впоследствии ситуация меняется. Уже в «Гамлете» Шекспира Валентинов день становится предметом непристойного бреда обезумевшей от горя Офелии (IV акт, сцена 5), а дьявол в «Фаусте» (часть I, сцена 19) цитирует эти строки, издеваясь над несчастной Маргаритой:

С чем ассоциируется сегодня «Валентинов день», думаем, никому разъяснять не надо. Его недавнее вторжение в нашу жизнь из «цивилизованных западных стран» несет с собой явственную печать назойливой коммерции и полового разврата. Сами видите, что это за «праздник» и много ли в нем христианского.

– Как относиться к знакомству с парнем в Интернете? Чувствуется, он серьезный, умный, со здоровым чувством юмора. Но с другой стороны, думаю, приличный человек только от скуки заводит переписку по Интернету или же он вообще не состоялся в жизни...

– Опыт показывает, что такая деятельность не чужда вполне нормальным людям обоего пола и разного возраста. И весьма часто в результате возникает полноценный, счастливый брак. Но, конечно, риск изрядный: нарваться на проходимца или больного на голову, каких немало...

Отсюда – очень простой совет: как можно быстрее переводить виртуальное общение на реальную почву. В Интернете распространена анонимность, люди прячутся за псевдонимами; так надо сразу спросить: «Как вас зовут, где вы живете, сколько вам лет?» Если в том же городе – предложить встретиться, если далеко – поговорить по телефону. Не смущаться, не тушеваться, не подчиняться малодушным «правилам анонимности». И если ваш корреспондент пойдет вам навстречу, не будет уклоняться от личного контакта – значит, с ним можно иметь дело. А нет – так и не надо.

Есть, однако, важная психологическая особенность: скрытность, смущение, застенчивость – это не только распространенные черты самых обычных, добропорядочных людей, но и естественная реакция ранимой души на пошлость, развязность и наглость «современного» образа жизни. Бывает, что какая-нибудь бородавка на носу, легкое заикание, «непрестижная» профессия или низкая зарплата становятся жизненной трагедией и вгоняют человека в западню виртуального мира... Помня об этом, приложите усилия, помогите вашим собеседникам выйти из-за ширмы анонимности, проявите живой, теплый интерес к ним как личностям, а не символам на мерцающем экране. Это относится в равной мере и к юношам, и к девушкам.

– Мне дико слышать о том, что православные должны «считать себя хуже всех». Как это – хуже серийного убийцы Чикатило? Или же считать себя тупее, уродливее и неудачливее всех? Быть постоянно забитыми и никуда не годными? Или же вы предлагаете вообще накрыться простыней и ползти на кладбище? Такими формулировками вы отпугиваете людей от Церкви.

– По крайней мере в одном вы правы: идея накрываться простынями и ползти куда бы то ни было – к Православию отношения не имеет. Но вот дальше возникает серьезный вопрос о смирении: какое место занимает оно в нашей жизни?

...Насколько можно понять, по-вашему, интеллектуальные способности, телесная красота и удачливость составляют меру совершенства личности. Не станем с вами спорить. Пока допустим, что так оно и есть.

Из такого допущения сразу следует любопытный вывод: степень нашего совершенства ни в коей мере не зависит от наших собственных усилий. Тупица остается тупицей, урод – уродом, и уж, конечно, наши успехи в игорном доме тоже вне нашей власти. Вывод этот логически непротиворечив и весьма утешителен для многих: чего, дескать, суетиться? Какой я есть, таким я и останусь. (Заметьте, что этот распространенный тезис – лишь слегка видоизмененное свидетельство одного из обитателей Дантова «Ада»: «Каким я жил, таким и в смерти буду!»)

Согласившись с этим, мы в самом деле обнаруживаем, что понятие смирения начисто лишено смысла. Коль скоро «хуже» и «лучше» определяется внешними, не зависящими от моей воли факторами, вроде роста или цвета глаз, то «считать себя хуже всех» – такой же вздор, как считать себя брюнетом, если ты блондин.

Если вы удовлетворены таким подходом к нравственности, то можете быть спокойны: смирению в вашей системе нравственных ценностей места не найдется. Ну а если здесь все же что-то не так – возьмитесь за пересмотр исходного положения.

Дело это далеко не простое. О том, что такое смирение – подлинное, не намазанное кистью карикатуры и не вырубленное топором невежества, – Святые Отцы всех времен сказали и написали очень много. Поэтому здесь мы ограничимся словами Самого Спасителя, как их передал нам апостол Матфей:

«Приидите ко Мне, ecu труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы; возмите иго Мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим; иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть» (Мф. 11; 28-30);

«Аминь глаголю вам, аще не обратитеся и не будете яко дети, не внидете в Царство Небесное; иже убо смирится яко отроча сие, той есть болий во Царствии Небеснем» (Мф. 18; 3-4).

И пояснение апостола Павла, чему мы должны подражать в детях:

«Не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (1 Кор. 14; 20).

– Мне 23 года, у меня, кажется, есть все, о чем мечтает молодой человек: неплохой доход, возможность бывать в ночных клубах, ресторанах, отдыхать, где хочу. Но все это не приносит мне никакого душевного удовлетворения и радости. Окружение постоянно отталкивает меня от Христа, и я думаю – не уйти ли мне в монастырь...

– Желание монашества – это нормальная, здоровая реакция на подобные обстоятельства. Но надо учесть, что монастырь – лишь один из возможных в таком состоянии путей развития личности. Второй, более распространенный и благотворный для большинства путь – это брак. В браке, в семье, материальные блага приобретают совсем другой смысл, становятся фактором любви, заботы, ответственности.

Однако ни в коем случае не рассчитывайте на то, что вы где-то спрячетесь от вредоносного окружения. Бегство – проигранный бой. Как верно говорят, «в монастырь не уходят, а приходят»: приходят с решимостью строить свою жизнь на позитивных, христианских основах, без страха и робости. А это возможно как в браке, так и в монастыре.

– Что за проклятие – злоба, раздражение и гнев? Я буквально взрываюсь, особенно против мамы, в которой раздражает буквально все: и как она поучает меня, и какие старомодные у нее суждения. Понимаю, что это дурно, но ничего с собой поделать не могу. Существует ли универсальное духовное оружие для борьбы с раздражением и гневом?

– При всем разнообразии темпераментов, характеров и условий, думаю, можно назвать такое универсальное оружие. И оно, заметьте, хорошо известно каждому: это смирение.

Если гордость – это мать всех пороков, а смирение противоположно гордости, то у нас есть все шансы победить этим же оружием наше раздражение на ближнего.

Еду на машине, кто-то «наглеет», нарушает правила – я подумаю: «А я сам всегда безгрешен, всегда езжу строго по правилам? Может быть, у этого человека случилась беда, или он плохо соображает, или у него просто болит живот? Помоги ему Господь!..»

Мама говорит нечто странное, явно ошибочное – я подумаю: «Она пожилой человек, много в жизни переживший и страдавший, — вряд ли полезно читать ей лекции. Лучше сделаю ей что-то доброе».

Ну а повзрослеете, будут у вас семья, дети, в момент, когда они расшалились, не слушаются – можно подумать: «Они живут в своем мире, мире игры и фантазий, мои указания сейчас не воспринимают – да и нужно ли мне сейчас распоряжаться их поведением? Ведь они не делают ничего смертельно опасного или злого... Пускай поиграют, не буду на них давить».

Ссора, конфликт, несогласие с «половинкой» – тут уж совсем просто: «Это мой муж (жена), его (ее) мне дал Господь для любви и добра. Сделаю все как просит, не потому, что это истинно и справедливо, а потому, что я его (ее) люблю». И сказать об этом любимому можно в таких же словах.

Средства эти, как видите, весьма просты, но принять их трудновато... мешает все тот же наш грех. Недостаточно ведь хромому сказать: «Не хромай!» или простуженному: «Не кашляй!». Всякий грех – это болезнь души, и всем нам необходимо лечиться (т. е. каяться, исправляться, совершенствоваться). Успех лечения нам гарантирован, если мы будем верны Христу, нашему Небесному Врачу, если ответим любовью на Его любовь. Он исцеляет меня через мое личное отношение к Нему Самому – и к ближнему как к Его дару и образу.

В ЧЕМ ЖЕ ЗДЕСЬ ГРЕХ?

– Почему считаются греховными естественные потребности человека, такие, например, как секс? Выходит, Бог создал людей разнополыми, дал им влечение друг к другу, а секс не разрешает?! Но это же лицемерие!

– Сначала о самом слове. «Секс» – это варваризм, английское слово. Сами по себе нерусские слова никому не вредят; но сегодняшнее вторжение варваризмов наподобие «секса» в нашу речь имеет вполне определенную цель. Разве мы не способны по-русски говорить о половой близости? Но нет, слова-агрессоры, проникая в сознание наших не слишком вдумчивых сограждан, исподволь диктуют им: нормы христианской нравственности устарели и заменяются новыми, голливудскими...

Теперь о деле. Половая близость ничем не греховна, когда мужчина и женщина находятся в определенном состоянии – в браке. Когда же половая близость становится надругательством над браком, нынешним или будущим, разрушением и гибелью брака и личности, – тогда она, разумеется, греховна.

Брак, созданный и благословленный Господом, служит для взращивания и умножения любви между людьми. Но люди, к сожалению, злоупотребляют полученными дарами – и от этого неисчислимые скорби. Возьмите пример: пусть у вас есть автомобиль. Если он ваш – прекрасно, он принесет вам радость и пользу. А если вы его угнали – в точности такой же автомобиль, только не ваш, а краденый – от него одно зло, вы понесете наказание по заслугам. Половая близость без брака – краденая.

– Мне совершенно непонятно, зачем надо торопиться оформлять отношения с девушкой, с которой встречаешься. А если окажется, что мы не подходим друг другу – ни физически, ни психологически, ни морально? Что ж плохого – попробовать друг друга «на прочность», а потом уже «узаконить» брак? И вообще – зачем эти формальные условности? Какая разница – есть штамп в паспорте или нет?

– Девушка 21 года забеременела. И хотя отец ребенка настаивает на оформлении отношений, она замуж за него выходить не хочет – а вдруг он окажется подлецом! Ребенка собирается родить «для себя». Так честнее и лучше, чем потом всю жизнь мучиться с чужим тебе человеком. Разве женщина не имеет права на счастье, которое дает ребенок?

– Утверждение, что «брак служит для оформления отношений» – как нередко приходится слышать в наше время, – неприкрытый и опасный вздор; с тем же успехом можно утверждать, что «медицина служит для оформления уколов морфия». Последний тезис пришелся бы по вкусу проповедникам узаконенной наркомании; неудивительно, что и первый издавна с усердием повторяют проповедники разврата.

На самом же деле ровно наоборот: интимная связь служит браку (как лекарство – здоровью человека), служит для созидания, укрепления, защиты и сохранения богоустановленного союза любви. Иными словами, в полном согласии с книгой Бытия, сначала брак, потом интимная связь – как по очередности, так и по существу.

Это простой факт очевиден для всех нормальных людей – как он и был очевиден на протяжении столетий. И сегодня, вспомнив о нем, мы сразу устраняем все сомнения насчет внебрачных связей и «штампа в паспорте».

Здесь поможет аналогия с материальным богатством. Благоприобретенное богатство может принести пользу и радость мне самому, и ближним, и дальним. Но если оно краденое, если я вор, то ничего хорошего не жди, хотя бы с виду и не было разницы. Так же и половая близость – благотворная супружеская и губительная внебрачная, украденная, – внешне может протекать совершенно одинаково. Хуже того: бывает, что «яблоки из чужого сада слаще»... но от этого они не перестают быть ворованными. А яблоки ворованной любви – это Иудины плоды, налитые ядом лжи и предательства, смертельным ядом греха.

– В ветхозаветные времена, чтобы заключить брак, не нужно было совершать никаких обрядов, связанных с религией. Христос тоже об этом ничего не говорил и такого Таинства не заповедал, как и апостолы. Зачем же тогда все эти сложности и формальности церковного брака? Почему православные на них так упорно настаивают?

– Именно потому, что мы православные христиане. Это значит, в своей жизни мы руководствуемся не отдельными высказываниями, вырванными кем-то из контекста Священного Писания и произвольно истолкованными, а всей полнотой христианской жизни.

Носитель христианской жизни – Церковь. И Никео-Цареградский символ христианской веры, который мы произносим перед Святым Крещением и повторяем по нескольку раз в течение дня, недаром гласит: «Верую во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь».

Большинство протестантских церквей, кстати, признают и Никео-Цареградский символ, и авторитет Вселенских Соборов, как принявших его в IV веке, так и последующих. И поэтому протестантам приходится насиловать свою совесть: что за «церковь», в которую они верят? Откуда она пошла – от Лютера? от Кальвина? от короля Генриха VIII?..

Исповедуя единство Церкви во времени и в пространстве, православные христиане сохраняют верность Самому Христу и Его апостольской общине. Все элементы и события сегодняшней церковной жизни явно связаны с наследием прошлого, которое передали нам предшествующие поколения верующих. И «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», кратко суммирующие церковный взгляд на бракосочетание, ничего не декларируют «от себя»: они лишь раскрывают нам ту реальность, которою жила и живет Святая Церковь:

«Христианство восполнило языческие и ветхозаветные представления о браке возвышенным образом союза Христа и Церкви... Для христиан брак стал не просто юридическим договором, средством продолжения рода и удовлетворения временных природных потребностей, но, по слову святителя Иоанна Златоуста, “таинством любви”, вечным единением супругов друг с другом во Христе. Изначально христиане запечатлевали брак церковным благословением и совместным участием в Евхаристии, что являлось древнейшей формой совершения Таинства Брака.

“Те, которые женятся и выходят замуж, должны вступать в союз с согласия епископа, чтобы брак был о Господе, а не по похоти", – писал священно мученик Игнатий Богоносец. Согласно Тертуллиану, брак, “скрепленный Церковью, подтвержденный жертвоприношением [Евхаристией], запечатлевается благословением и вписывается на небесах ангелами”. “Необходимо призвать священников и молитвами и благословениями утвердить супругов в совместной жизни, чтобы... супруги в радости проводили жизнь, соединяемые помощью Божией”, – говорил святитель Иоанн Златоуст. Святитель Амвросий Медиоланский указывал, что “брак должен быть освящаем покровом и благословением священническим”».

Ну а если кому-то не нравится Церковь, ее наследие и жизнь – что ж, вольному воля. Мы граждане свободной страны, и Христос никого не принуждает следовать Ему. Только не надо учить христиан, как им следует жить и веровать.

– «Очевидно, что люди не всегда годятся друг другу в мужья и жены», – пишете вы в ответ на один из вопросов о браке. Но что же сделать, если такая несовместимость обнаружилась уже после свадьбы?! Так произошло у моей старшей сестры. Пускай остаются вместе, как два раба, прикованные к банке на галере?..

– Ваше сравнение с рабами-галерниками очень характерно: рабы в принципе не могли вступить в брак (хотя имели сожительство и рождали детей), поскольку брак – это акт свободной воли мужа и жены.

Несовместимость – понятие весьма размытое и обманчивое. Как часто этим словом прикрывают собственную злобу, эгоизм и глупость!.. Есть, конечно, объективные факторы, препятствующие браку, но для того и знакомятся люди друг с другом, чтобы выявить их заранее и не совершить ошибки.

Но что поделать, если брак состоялся? В самом ли деле несчастные супруги уподобляются рабам, скованным одной цепью, или обрекают себя на убийство семьи – развод? Ждет их, так или иначе, роковая расплата за ошибку – или в браке им дается победа над призраком «несовместимости»?

Ответ для многих неочевиден... А между тем жизнь с полной ясностью доказывает последнее. Причем физические различия, даже те, которые относятся к интимной сфере и кажутся наиболее существенными, легко преодолеваются за счет навыков супружеской жизни, как подтвердят вам специалисты по гигиене брака.

Сложнее обстоит дело с различиями психологическими, с привычками и пристрастиями. Скажем, он не мыслит жизни без дальних походов, а ей даже на дачу поездка в тягость, но она любит кошек, а он терпеть их не может... Но любовь – если это настоящая любовь – сама приведет их к согласию. Ведь любить – это значит жертвовать собой, своими желаниями ради другого. И вот, он откажется от своих дерзких туристических предприятий, она поедет с ним ненадолго за город, он потерпит кошку в квартире, она направит всю свою ласку и нежность на мужа...

– Скажу честно – я принадлежу к нетрадиционной сексуальной ориентации, хотя считаю себя верующей, крещена. Мне очень странно, что Церковь подвергает нас дискриминации по этому признаку. Я бы хотела также, как и другие, быть в храме, причащаться. Но от нас в храме шарахаются. Я женщина, и я люблю женщину. Как, по-вашему, Бог думает о союзе наших любящих сердец? Разве он не прибавляет в мире любви?

– Когда Конфуция спросили, что бы он сделал в первую очередь, если бы император поставил его верховным правителем, он сказал:

– Я бы добился того, чтобы предметы называли правильными именами.

Конечно, Конфуций нам лишь косвенный авторитет – да и к тому же далеко не всегда соответствующий нашему единственному авторитету – Христу, – но все же прислушаться не мешает. И прислушавшись к этому совету китайского мыслителя, мы можем легко найти выход из вашей дилеммы.

Люблю... Бог есть любовь, Бог любит всех, Он за каждого из нас отдал Свою жизнь на Кресте. И мы должны следовать Ему в этом подвиге. Другого пути в этой жизни нет. Точнее, другие пути ведут в преисподнюю.

При чем здесь мужской и женский пол? Верно, что в браке, в семейном союзе мужчины и женщины, любовь способна вырасти и укрепиться, дать жизнь потомству и еще умножиться в родительском подвиге и т. д.

Но разве браком ограничена любовь? Конечно нет; и говорить об этом нечего. Но мы – люди – из-за нашего неразумия (а иногда и злой воли) приписываем предметам неверные имена. И, в частности, имя любви мы приписываем половому акту той или иной разновидности. Разумеется, когда интимная связь составляет часть супружеской жизни, то она неотрывна от любви, питает и поддерживает ее. Но похищенная из брака, она превращается в грех, мерзость и разврат.

Вы пишете: «Я женщина, и я люблю женщину...» Давайте поразмыслим над этой картиной и выбросим из нее «нетрадиционную ориентацию»:

«Я замужем и люблю [другого] мужчину... как по-вашему Бог думает о союзе трех любящих сердец, если по понедельникам и средам я буду ложиться в постель с мужем, а по вторникам и пятницам – с любовником?»

Смешно? А между тем и такая мерзость находит себе немало сторонников, исполнителей и защитников и тоже именуется «любовью»!

Нередко приходится слышать: дескать, человек таким родился, что поделать, половой инстинкт не подавишь, за пояс не заткнешь, необходимо дать ему выход, а не то будет хуже... И некоторые, даже вполне разумные и благонамеренные люди, попадают в эту дешевую ловушку, соглашаются признать «юридическую и нравственную возможность нетрадиционного союза», ползая на брюхе перед функционерами «Нового Мирового Порядка» и умоляя их «не приравнивать подобный союз к браку по социально-историческим соображениям»...

Это предательство по отношению к браку, к семье, к Богу. Приравнять скотское совокупление, неважно каким способом, к браку – все равно что приравнять тележный скрип к музыке, а пьяную драку – к охране общественного порядка (заметьте, что в иных местах пытаются сделать и то и другое!)

Да, люди родятся разными, каждый со своими дарованиями. И развивают полученные дары по-разному, в соответствии со своей доброй или злой волей. В результате даром брачной жизни обладают не все – так же в точности, как не всем нам дано петь в опере и управлять себе подобными. Этот объективный факт признается независимо от идеологии и вероисповедания. Верующий христианин добавит сюда, что фактическое неравенство людей не означает их неравенства перед Господом, но каждому из нас Бог дает свое испытание, свой жизненный путь.

Если я не имею голоса и не могу его развить, вывод отсюда очевиден: я не должен лезть на оперную сцену (или на клирос в церкви). Сходным образом, если я злоупотребляю алкоголем и не могу освободиться от этого недуга, я не должен занимать ответственных постов в обществе. Ну а теперь представьте себе, как Международный суд по правам человека рассматривает иск хрипуна-сифилитика против Большого театра или запойного алкоголика против Управления внутренних дел: по какой-такой-разэдакой причине государство подавляет в них врожденное стремление к прекрасному и врожденную волю к власти?!

Такие рассуждения подвержены яростной критике нехристианских кругов, которые у нас по недоразумению именуются «правоохранительными» и «гуманистическими».

– Где же ваша любовь к ближнему? – говорят нам. – Где ваше уважение к человеку и его правам, если вы ограничиваете его самое неотъемлемое и естественное право – право на сексуальное удовлетворение... Как это негуманно!

Однако любовь к пению и жажда власти столь же естественны и неотъемлемы для многих, не говоря уж о таких качествах, как агрессия и вспыльчивость: станем им тоже потакать в административно-правовом порядке? Впрочем, ограничивать «право» собаки совокупляться с кем попало – или, скажем, поднимать лапку под приглянувшимся ей забором – может и в самом деле показаться негуманным, но у человека поведение мотивируется иными факторами и контролируется иными правилами. Отсюда очевидный вывод: «гуманистическая» защита сексуальных прав и свобод приравнивает человека к скотине.

Кто не может петь – не поет и смиряется с этим фактом. Кто не может управлять – не управляет и смиряется с этим фактом. Кто не может вступить в брак – не вступает, и ему также следует смириться с этим фактом. И нужно ли, в угоду кому-либо из них, называть вещи чужими именами?..

Половой акт вне брака – ворованный. Называть его «любовью» – ошибка, какая бы «технология» – примитивно-традиционная, мужеложеская, лесбийская, скотоложеская и т.д. и т.п. – в нем ни применялась. Конфуций, возможно, был бы не прочь удостоверить это посредством бамбуковых палок... Но мы христиане. Поэтому ограничимся напоминанием, что за ошибки (грехи) человеку приходится расплачиваться – если он вовремя не принесет покаяния.

– Что делать, если начинается пост, а у нас еще остались скоромные блюда, продукты? Разве не грех дать пропасть продуктам, в которые вложен труд людей?

– Лучше всего рассчитать заранее, чтобы они не оставались... Ну а если остались? Не надо в Чистый понедельник уписывать курочку, «чтобы не пропала», и не надо раздавать продукты тем, кто, по вашему мнению, «все равно поститься не будет»: этим вы их оскорбляете, ставите ниже себя. Но вполне можно отдать скоромную пищу тем, кому по состоянию здоровья приходится ослаблять пост или у кого в семье есть маленькие дети. Наконец, не стоит забывать о техническом прогрессе: современные холодильники глубокого замораживания позволяют сохранить многие продукты до Пасхи.

– Почему считается, что нельзя работать в субботу и воскресенье, в церковные праздники? Что лучше – бездельничать и выпивать или потрудиться в праздник?

– Пожалуй, ни одна тема не вызывала столько нареканий на Спасителя, как четвертая заповедь: «Чти день субботний». И все мы помним, что Он отвечал фарисеям: «...Суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2; 27), «...Должно ли в субботу добро делать, или зло делать?» (Мк. 3; 4).

Беда в том, что на этом основании у нас нередко вовсе отметается Четвертая заповедь. Одно дело – сделать что-то доброе (и бескорыстное) для своих близких и друзей, для общества, или даже идти на работу, когда выпадает очередь трудиться в праздник (в больнице, в милиции, на транспорте, на заводе), и совсем другое – открывать свой магазин или швейный цех в воскресный день, чтобы не упустить прибыль...

– Я узнала, что Библия запрещает давать деньги под проценты – «брать лихву». Что же получается?! Работать в банке – грех, выдавать кредит – грех, и все наше хозяйство построено на грехе!..

– К сожалению, приходится слышать такие суждения. Сплошь и рядом их соединяют с призывами отказаться от контактов с обществом, уничтожить паспорт, продать имущество (и выручку, конечно, отдать главарю секты). Но православный взгляд на кредит основан на притче о талантах (Мф. 25; 14–30, Лк. 19; 12–27), где Спаситель в образе хозяина прямо требует: «...Для чего же ты не отдал серебра моего в оборот, чтобы я, придя, получил его с прибылью?» Понятие же «лихвы», упоминаемое в Ветхом Завете (Неем. 5; 7, Иез. 18; 8,13,17; 22,12 и т.п.) трактуется как вымогательство грабительских процентов, чем сегодня занимается мафия и другие преступные сообщества.

Итак, разумеется, банковский процент сам по себе не составляет ничего греховного. Однако если речь идет о наших личных средствах и личных должниках, Спаситель призывает нас не только отказаться от процентов, но и смириться с возможной потерей самой суммы долга: «И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего...» (Лк. 6; 34–35).

– Я не понимаю, что уж такого плохого в «Гарри Поттере»? Я же не собираюсь заниматься колдовством. Просто очень интересно читать про таинственные, захватывающие приключения героев...

– Про Гарри Поттера, его друзей и недругов в последние годы написано и сказано так много, в том числе такими авторитетными специалистами, как профессор протодиакон А. Кураев, что без толку было бы пытаться что-то добавить... Одно можно отметить с уверенностью: Православная Церковь не видит в этих детских книжках ничего «уж такого плохого», о чем можно было бы восклицать с ужасом и негодованием, присущим кое-кому из неправославных и околоцерковных авторов.

Насколько много там хорошего – особенно в расчете на страницу текста, которых напечатано без числа и меры, – вопрос остается открытым, но, так или иначе, на бесплодной ниве современной художественной литературы как детской, так и «общечеловеческой», Гарри Поттер в худшую сторону не выделяется. А кто желает для себя и для своих детей лучшей стороны, тот благоволит обратиться к классике – что и делают самые разумные родители, без различия нации и вероисповедания, по обе стороны Атлантического океана.

Есть, впрочем, одно важное явление, вызванное к жизни этими книгами, – не плохое, а очень даже хорошее. «...Надлежит быть и разномыслиям между вами, – пишет св. апостол Павел верующим в Коринфе, – дабы открылись между вами искусные» (1 Кор. 11; 19). Гарри Поттер вызвал немалые разномыслия среди тех, кто в той или иной мере связан с художественной литературой, – а также с кинематографом, театром и другими видами искусства – особенно для юной аудитории. В чем причина их упадка? Как его преодолеть, как вернуть им былую славу и плодородие? Волей-неволей Гарри Поттер заставил многих задуматься над этими вопросами. Надеемся, что вскорости «откроются между нами искусные».

– В таком случае что плохого в домовичках, лесовиках? Это же не реальные бесы, а народный фольклор! Забавные существа из сказки – так же, как гномы, эльфы, феи... Баба Яга – это тоже образ из народных сказаний. Если послушать некоторых православных, то надо совсем не читать сказок!

– Заметим для начала, что сказки – далеко не всегда народные (слово «фольклор» как раз и означает «народное творчество»). Множество всеми любимых замечательных сказок – где полный простор для гномов, эльфов, фей и родственных им персонажей – написаны или адаптированы известными авторами. Среди них – и Андерсен, и Пушкин, и многие-многие другие, чья заслуга перед воспитанной на их творчестве долгой чередой христианских поколений ни у кого не вызывает сомнения.

Каковы же особенности народной сказки по сравнению со всеми прочими? Непростительной ошибкой было бы думать, что «народная» означает «добрая», «мудрая», «нравственная» и «благочестивая»: те, кто пытается это утверждать, очевидно, знакомились с фольклором в переработке для младшего школьного возраста. В подлинных народных сказках есть место и злу, и абсурду, и эпатажу, и жестокости, и насилию, и непристойности, да в таких масштабах, что, как говорил известный сатирик, у вас не то что волосы – лысина дыбом встанет.

И недаром. Ведь фольклор уходит своими истоками в дохристианское, языческое прошлое, и в этом нет решительно никакого «недостатка». Даже наоборот: внимательно читая народные сказки, ребенок и подросток находят там след многовековой истории своего народа, в ее неприкрашенной реальности, в противостоянии добра и зла, привыкают различать их, искать и любить одно, отвергать и ненавидеть другое. Сила сказки, как ни странно, в том, насколько прочно связывает она нас с действительностью.

– А бывает ли так, что народные приметы сбываются? Если сбываются, значит, в них что-то есть. Почему же тогда их называют суевериями?

– Приметы бывают разные. «Солнце на лето – зима на мороз», «Май холодный – год хлебородный» – само собой понятно, что такие крупицы народной мудрости к суевериям ни малейшего отношения не имеют. А есть и столь же надежные приметы, которые относятся не к окружающей природе, а к природе человека, к самой нашей жизни: «Красота до венца, доброта до конца», «У трезвого на уме, у пьяного на языке», «Лучше с умным потерять, чем с дураком найти...»

Все эти приметы «сбываются» потому, что в них отражены факты видимой жизни, наблюдаемые, повторяющиеся и проверяемые на практике. В этом они сродни естественным наукам, где теория и наблюдение становятся источником знания о материальном мире.

Но бывает, что разного рода «приметы» вторгаются в область духовной жизни, где им не место, и становятся тем самым суевериями. Ведь здесь, в отличие от материального мира, невозможны объективные наблюдения, опытная проверка знаний. Поэтому в невидимом, нематериальном мире мы опираемся лично на Бога, на Его дары и откровения, получаемые в Святой Церкви.

Может ли сбыться сон? видение? предсказание какой-нибудь уличной гадалки, «бабушки», «ясновидящей» «дипломированной колдуньи» и т. п.? Да, может. Ровно с тем же успехом случается выигрыш, когда садятся играть в карты с шулером. Причем сходство здесь не только внешнее. Сатана – «лжец и отец лжи» (Ин. 8; 44), и его видимые и невидимые приспешники действуют по тому же принципу и с той же целью, что и обычное жулье.

НУЖНА ЛИ «ФОРМУЛА ИСПОВЕДИ»?

– Не могу переступить через себя и решиться на исповедь. Мне причиняет невыносимую боль одна только мысль о том, что я должна открыть чужому человеку (даже зная, что он – только посредник) то, что не в состоянии даже себе наедине, даже шепотом рассказать.

– Не надо смотреть на исповедь как на допрос с пристрастием, как на некое испытание, экзамен. Наоборот: исповедь (причем регулярная, а не однократная) – это общее молитвенное усилие, ваше и священника, направленное на обретение и укрепление Христовой любви, на которое Господь отвечает Своей Благодатью (т. е. даром). К нему добавляется дополнительная возможность – поделиться со священником, при условии полной тайны, такими мыслями и фактами, которые при других обстоятельствах не разглашаются.

Точнее, вместо «посредник» сказать «помощник» и «свидетель», как то выражено в словах священнического увещания перед исповедью: «Аз же только свидетель есмь, да свидетельствую пред Ним вся, яже речеши ми...» Свидетель должен быть беспристрастным, и свое человеческое мнение ни в коем случае не навязывать вам, а лишь откликнуться, поделиться опытом и советом – так, чтобы в общей молитве прояснилось истинное положение дел. И нередко бывает, что человек сам себе не способен что-то сказать, а исповедь помогает ему прояснить ситуацию и сознание, узнать себя.

– Некоторое время назад я совершила серьезные грехи. Умом понимаю, что сделала гадость, но сердцем никакой вины не чувствую. Стоит ли исповедоваться в таком состоянии, ведь это будет просто формальным перечислением моих грехов или же еще хуже – лицемерием? Зачем же Богу такой формализм, ведь Он все мои грехи лучше меня знает? Да и вообще – для чего нужна формула исповеди?

– Нет формулы, есть Таинство покаяния, таинство примирения и воссоединения с Церковью. И вы совершенно правы: Господу оно не нужно. Оно нужно людям.

Почему в этом Таинстве верующий произносит вслух (хотя и тайно от других) свои грехи? По двум причинам.

Во-первых, когда нечто скрытое в душе обретает форму слова, это нечто вскрывается, обнажается. Слово – дар разума; свет разума, озаряя тьму души, позволяет найти в ней греховные стороны, выявить грехи, принести их пред Господом, раскаяться в них, исправить, уничтожить. Высказав грех, человек, быть может, впервые ясно отдает себе отчет в сделанном и находит путь к исправлению.

Во-вторых, рассказав о своих грехах священнику, человек может рассчитывать на пастырский совет и помощь, которые так нужны ему для борьбы с грехом. Ведь без решимости к такой борьбе и окончательному преодолению греха покаяние невозможно.

Некоторые и вправду видят исповедь как некую «формулу»: прочел грехи по бумажке, как правило, списанной с какого-нибудь «руководства», – получай прощение и гуляй до следующего раза. Это губительное заблуждение.

Покаяние – по-гречески метаноиа, то есть изменение сознания, внутренняя реформа. По святоотеческому слову, покаяние – это завет с Господом об исправлении. Именно эту цель и необходимо иметь в виду, готовясь к исповеди. Уходя из храма, верующий уносит с собой не только и даже не столько чувство облегчения, сколько решимость стать другим и конкретный план достижения этой цели.

– Мне девятнадцать лет. У меня есть жених. На исповеди священник, спросив, есть ли у меня парень, принялся расспрашивать меня – целовалась ли с ним, вообще всякие подробности про блудные грехи – делала ли я что-то с женихом и с другими мужчинами и как именно, какие мысли приходили и какие сны снились. Я была просто в шоке. Мне кажется, что это какая-то порнография, а не исповедь! По какому праву священник лезет в такую деликатную сферу жизни?! Я побоялась возразить ему (священник все-таки!). Просто заплакала и ушла – не стала исповедоваться. А теперь и в церковь идти больше не хочу – боюсь опять нарваться.

– В семье, говорят, не без урода. И даже в такой святой семье, как Церковь, к сожалению, находятся свои, так сказать, нарушители... Ваше чувство обиды и неприязни вполне объяснимо – но зачем возводить этот инцидент в ранг катастрофы? Вы уже вполне взрослый человек, наверняка понимаете характер и природу определенных человеческих слабостей, иногда переходящих в болезнь... Если впредь вам кто-то будет задавать на исповеди подобные вопросы, отвечайте кратко и просто: «Эти грехи я уже исповедала», – и держитесь подальше от такого священника.

Приснопамятный Святейший Патриарх Алексий в своем обращении на Епархиальном собрании 2006 г. ясно дал понять, какие опасности подстерегают супругов (и их духовных пастырей!) в результате ошибок в восприятии интимной жизни: «Правильно поступают те священники, которые избегают формализма в этом вопросе, осознавая недопустимость требования изложения подробностей совершения греха, что не только не служит делу спасения кающегося, но чрезвычайно вредит духовнику».

Обратите внимание на последнюю фразу... Заметьте, здесь речь идет о покаянии, об исправлении грехов; а иные лжепастыри норовят считать грехом даже нормальные супружеские отношения.

У вас впереди брак. Главное, что вам надо понять в такой ситуации, – в интимной супружеской жизни действует все тот же основной христианский принцип: отдать себя. Не «удовлетворить желание», «насладиться» или «насытить страсть» – такие установки ведут лишь к угасанию полноценной половой жизни как у мужчин, так и у женщин, – а именно отдать себя, подчинить свои интимные желания жене (мужу), направить свою волю не на себя, а на радость и счастье другого. Это хорошо известно медикам, специалистам по гигиене брака – и безоговорочно укладывается в христианское понятие о супружестве.

Всерьез займитесь вашей духовной жизнью, искоренением предрассудков, суеверий, невежества. Вам стоит найти священника, с которым у вас будет полное взаимопонимание, так что Таинство исповеди станет для вас настоящим источником просвещения и направлением к совершенству.

Ваши будущие супружеские отношения, развиваясь, должны быть лестницей в Небо для вас обоих. Помните: семья – это малая Церковь.

– Готовилась к исповеди, постаралась ничего не забыть, но на душе все же осталась «тяжесть» и чувство, что что-то еще пропущено. Выходит, причащаться нельзя? Не будет ли Причастие в таком состоянии в осуждение?

– Чувства в душе, помыслы не поддаются нашему контролю, они могут быть самыми разными и нередко крайне неуместными. Ну и что? Мы игнорируем помыслы, не принимаем их, живем не помыслами, не чувствами, а направлением своей свободной воли.

Надеюсь, вы сознательно читаете молитвы перед Святым Причащением (а не «вычитываете» как попугай): говорим ли мы что-нибудь о легкости в душе, что, дескать, «ничего не забыли и не пропустили» и теперь «достойны» святого Таинства? Нет, мы исповедуем нечто совсем противоположное:

«Вем, Господи, яко недостойне причащаюся пречистаго Твоего Тела и честныя Твоея Крове, и повинен есмь, и суд себе ям и пию, неразсуждая Тела и Крове Тебе, Христа и Бога моего но на щедроты Твоя дерзая прихожду к Тебе...»

Стало быть, вам надо позаботиться не о том, что пропущено или забыто, а о своем христианском просвещении, о принципах взаимоотношений Бога и человека.

У СВЯТОЙ ЧАШИ

– Почему-то разные священники по-разному решают, кого можно, а кого нельзя допустить к Святому Причастию, а некоторые отказываются причащать тех, кто им лично не знаком. Один батюшка объявил с амвона, что если человек не соблюдает каких-то требований, то, пусть даже в другом храме его допускают к Причастию, Причастие это будет «неистинно» и он причастится «себе в суд и в осуждение». Как это понять?

– Понять это не так трудно. Ведь в самом деле бывают такие люди, которые по неразумию, неопытности, а иной раз и злонамеренно пользуются тем, что при большом скоплении народа в храме попросту невозможно проконтролировать причастников. Не допустил, скажем, кого-то священник к Причастию, наложил епитимью; а тот остался недоволен и решил поступить по-своему: идет в другой храм, где исповедь происходит поверхностно, или совершается лишь одна «общая исповедь», или вовсе, минуя исповедь, идет напрямик к Святой Чаше... Про такого можно с определенностью сказать, что он причащается себе в суд и в осуждение.

Можно надеяться, что именно такой случай имел в виду упомянутый вами священник, просто он выразился не слишком ясно. Потому, что если воспринять его слова буквально, получится, что истинное Причастие возможно лишь при соблюдении его собственных требований, а в тех православных храмах, где требования другие (так оно нередко и бывает, по вашему верному замечанию), Причастие неистинно, недействительно. А это означает не что иное, как хулу на Святую Евхаристию. Да не будет!

Теперь скажем о самих этих требованиях и об их разнообразии. С одной стороны, наша православная жизнь – как и вся наша гражданская жизнь в целом – еще далеко не устоялась, не нормализовалась после долгих лет безбожия, и в ней действительно слишком много места отдано произволу отдельных священнослужителей и слишком мало – стандарту, порядку и закону. Этот недостаток мы, безусловно, исправим в ближайшем будущем.

Но, с другой стороны, обязательно надо учитывать конкретные условия жизни конкретных живых людей. Что ни человек – то своя неповторимая судьба, свои особые обстоятельства, которые невозможно описать никакими стандартами и правилами. Поэтому разнообразие требований и условий для Святого Причащения в той или иной мере сохранятся всегда, даже при самой лучшей организации церковной жизни. И смущаться этим не стоит.

– После Причастия у меня иногда появляется доброе, умиротворенное (мне кажется – благодатное) чувство. Но стала замечать, что чем сильнее это ощущение, тем неожиданней и болезненней следующие за этим испытания... Может быть, в такой ситуации вообще лучше не причащаться?

– Явление это, судя по всему, не просто распространенное, а массовое. Многие говорят в таких случаях, что «бес ищет способа отомстить». Не будем с этим спорить, а попробуем посмотреть на дело повнимательнее и поглубже.

Благодатного чувства никто не отрицает, но Святые Отцы строжайшим образом предупреждают от попыток вызвать его, найти, даже стремиться к нему. Мы ищем не чувства; мы ищем лично Христа. Ничто не должно Его закрывать и заменять, в т. ч. и доброе чувство.

Основа христианского самосознания: все доброе относить насчет внешней среды (Бога, ближних), а все недоброе – на свой счет. Тем самым мы достигаем смирения, скромности, покаяния... Евхаристия в глубоком смысле – самое доброе, что есть в этой земной жизни. Поэтому наш взгляд на Евхаристию должен быть на 100 процентов христоцентричным. Принимая Его Тело и Кровь, я должен полностью забыть себя, свои эмоции, свое «я». Строго говоря, это невозможно, но, по крайней мере, на уровне волеизъявления я отказываюсь от исследования своих чувств и ощущений в связи с Евхаристией, перекрывая их благодарностью Богу (эвхаристо означает благодарю).

– Наш батюшка не разрешает причащать грудного младенца (ему всего 8 месяцев), если тот после полуночи выпил хоть глоток молока или воды. Семья нецерковная, и если родные узнают, что малышу с утра не дают есть – молодую маму (мою подругу) вообще больше никогда в храм не отпустят. Маме посоветовали идти в другой храм, где нет таких требований. Не будет ли это грехом?

– Давайте маленьким детям перед Причастием есть и пить по необходимости, не мучайте их и себя, не наносите ущерба нервной системе и телесному здоровью. Детей постарше, с 5–6-летнего возраста, постепенно приучайте к обычному посту перед Причастием и вообще к «взрослому» режиму питания и жизни.

Основание – особенно для тех, кто пытается вас принудить к обратному, исходя из неких выдуманных «церковных правил», – «Настольная книга священнослужителя» (издательство Московской Патриархии. 2001. Т 4. С. 257).

Идти в другой храм – не грех, а печальная необходимость. Можно при этом, чтобы совесть была чиста, написать короткое письмо архиерею или благочинному с объяснением причин своего поступка

ГРЕХОВНА ЛИ «НЕЧИСТОТА»?

– О какой «нечистоте» говорится в брошюре «В помощь кающемуся»: «Согрешил: дерзая в нечистоте ходить в храм Божий и всякия святыни прикасатися»? Или это касается только женщин? И почему? Разве естественные процессы организма могут быть греховными?

– В самом деле, это касается женщин. Вопрос, казалось бы, чисто «технический», но подчас вызывающий большие недоумения, а иной раз и конфликты. Их почва – такие застарелые язвы нашей жизни, как уничижение женской природы, гнушение браком и деторождением (здесь явно влияние латинства: в Римо-Католической Церкви женатый человек не может быть священником), а также и прямое невежество. Приходилось слышать от уважаемых лиц в духовном сане, что, дескать, «из женщины выходит порченая кровь»...

Поэтому в качестве ответа приведу выдержки из пространной работы высокоавторитетного источника – приснопамятного Святейшего Павла, Патриарха Сербского «Может ли женщина приходить в храм на молитву, целовать иконы и причащаться, когда она “нечиста” (во время месячных)?»

«Еще в III веке подобный вопрос был задан святому Дионисию, епископу Александрийскому (†265), и он ответил, что не думает, что женщины в таком состоянии, “аще суть верныя и благочестивыя, дерзнули или приступити къ Святой трапезе, или коснутися тела и крови Христовы”, ибо, принимая Святыню, нужно быть чистым душою и телом. При этом он приводит пример кровоточивой жены, которая не дерзнула коснуться тела Христова, но только края Его одежды (Мф. 9; 20–22). В дальнейшем разъяснении святой Дионисий говорит, что молиться, в каком бы то ни было состоянии, всегда дозволено.

Сто лет спустя на вопрос: может ли женщина, у которой “приключилось обычное женам” причаститься, отвечает Тимофей, также епископ Александрийский (†385), и говорит, что не может, до тех пор, пока этот период не пройдет и она не очистится. Той же точки зрения придерживался и святой Иоанн Постник (VI век), определяя и епитимью на случай, если бы женщина в таком состоянии все же “приняла Св. Тайны”.

Все эти три ответа показывают, в сущности, одно и то же, т.е. что женщины в этом состоянии не могут причащаться».

«В Ветхом Завете, у евреев, женщина, которая имеетъ истечение крови, текущей изъ тела ея, отделялась от остальных, потому что всякое прикосновение к ней в это время означало для них культовую, молитвенную нечистоту (Лев. 15; 19). Так же было и в продолжение 40 дней после рождения ребенка мужского пола и восьмидесяти дней после рождения ребенка женского пола (Лев. 12; 2–5). И у других древних народов существовало подобное отношение к женщине в этом состоянии.

В Новом завете на этот предмет смотрят по-другому Никакая телесная нечистота не делает нас нравственно и молитвенно нечистыми. Сотворенные Богом, говорит св. Афанасий Великий, мы “не имеем в себе ничего нечистого. Ибо тогда токмо мы оскверняемся, когда грех, всякого смрада худший, соделываем. А когда происходит какое-либо естественное извержение, тогда и сему с прочими подвергаемся мы... по необходимости естественной”.

Понятно, что особенно в среде верных из евреев нельзя было легко и быстро преодолеть ветхозаветный взгляд на культовую нечистоту женщины, тем более что появлялись и ложные учения разных еретиков, имевших неправильный взгляд на женщину и, в связи с ней, на брак, рождение и т. д. Так, древний христианский памятник, Апостольские Постановления, остро полемизирует с одним таким воззрением, согласно которому от женщины во время менструации Дух Святой удаляется, а приходит дух нечистый, и поэтому она тогда не должна ни молиться, ни дотрагиваться до Священного Писания, ни читать его, ни слушать, как читают, и т. д. Приведя это ошибочное учение, памятник дает следующее наставление женщинам: “Поэтому отвратись от праздных речей, о жено, и поминай всегда Бога, сотворившего тебя, и молись Ему, ибо Он Господь твой и всех. И учи Его законы, не смотря ни на физическое очищение... ни на роды, ни на выкидыш, ни на нечистоту телесную, ибо таковая осмотрительность есть изобретение глупых людей, ума не имеющих. Ибо ни погребение человека, ни мертвые кости, ни гроб, ни какая-либо пища, ни ночное истечение не может осквернить человеческую душу, но только нечестие и беззаконие по отношению к Богу и неправда по отношению к ближнему, т. е. хищение, говорим, или насилие, или нечто противное справедливости по отношению к нему, прелюбодеяние и блуд”. Столкнувшись с этим самым ошибочным учением, святой Дионисий, чтобы охранить от него верных, в приведенном правиле наставляет, что женщины, в каком бы то ни было состоянии, могут молиться.

Во всяком случае, на основе приведенного ветхозаветного воззрения на культовую нечистоту женщин в менструации, равно как и ответа трех епископов, позже дошло до такой точки зрения, что они не должны приходить в церковь на общую молитву в этом состоянии, а также в продолжение сорока дней после родов и выкидыша. Вероятно, что на такое отношение повлияла и возможность случайным истечением крови осквернить храм, который потребовалось бы освящать. А возможно, и из-за запаха, который издает материя очищения при разложении. На вопрос: Почему не только в Ветхом Законе, но и по словам Отцов месячное очищение женщины считается нечистым? – преп. Никодим Святогорец приводит три причины: 1) из-за народного восприятия, потому что все люди считают нечистотой то, что извергается из тела через некоторые органы как ненужное или излишнее, как, например, из уха, носа, мокрота при кашле и т. д.; 2) это называется нечистым, ибо Бог через телесное поучает о духовном, т. е. нравственном. Если нечисто телесное, бывающее помимо воли человеческой, то насколько нечисты грехи, которые мы творим по своей воле; 3) Бог называет нечистотой месячное очищение женщин (и это есть поистине единственная и главная причина), чтобы воспретить мужчинам совокупление с ними, когда они имеют месячное очищение, как говорит Феодорит, как из-за достоинства мужского и почитания женщины, как говорит Исидор (Пелусиот), так и ради почитания Закона и естества, согласно Филону, а главным образом и преимущественно из-за заботы о потомстве, детях”.

Мы видели, что, по словам Властара, женщины в старину входили в алтарь для причащения в этом состоянии. Опосредовано это, т. е. что они (или хотя бы некоторые из них) приходили в церковь и приступали к Святому Причащению, доказывают и вопросы, заданные святому Дионисию и Тимофею. Но и после этого, когда вышло определение о том, что они тогда не могут причащаться, они приходили в церковь на молитву, как дает понять канонист Вальсамон (XII век), говоря, что, в особенности в женских монастырях, женщины с месячным истечением приходили в церковь и, поскольку не могли причаститься, стояли на паперти и молились Богу. Он был против этого их присутствия и стояния на паперти и говорил, что не следовало бы им вообще приближаться к храму. Той же точки зрения придерживался и Матфей Властарь... Подобное отношение выражает 64-е правило Номоканона в Великом Требнике. Из литургистов С. Булгаков говорит, что по церковным правилам (не называя, каким) женщина в период месячного или послеродового очищения не должна входить в храм и причащаться. Его точку зрения дословно повторяют прот. В. Николаевич и проф. д-р Л. Миркович, ссылаясь на 2-е правило святого Дионисия и на 7-е правило Тимофея Александрийского.

Мы считаем, что эти частные мнения Вальсамона и приведенных авторов, или мнения их современников об этом предмете, не подтверждены никаким высшим авторитетом – Вселенским или Поместным Собором – и не могут рассматриваться как позиция всей Православной Церкви. Тем более что мы знаем, что Церковь позволяла, с глубокой древности, стоять у паперти и еще не крещенным (оглашенным), равно как и некоторым степеням кающихся, т. е. тем христианам, которые после крещения во время гонений пали и отреклись от Христа, или учинили убийство, прелюбодеяние, либо другие тяжкие грехи, “чтобы они, — как говорит святой Симеон Солунский, — слушанием и смотрением участвовали в Божественном, устами и языком исповедовали веру и пели благочестивые слова”.

Не может быть, чтобы Церковь поступала строже в отношении женщин в афедроне, нежели в отношении нравственных преступников, и не дозволяла бы им, чтобы они слушанием и смотрением “участвовали в божественном” в исповедании веры и пели благочестивые слова».

«Поэтому я полагаю, что из приведенного правила святого Дионисия можно суверенностью заключить только, что женщина во время менструации не может причащаться. Добавленное указание, что женщины могут молиться всегда, и в том и в другом состоянии, я полагаю, значит, прежде всего, что он говорит, чтобы им для молитвы не было бы запрещено приходить в церковь. Тем более что он приводит пример кровоточивой жены из Евангелия, которая пришла ко Господу и дотронулась до края Его одежды, а не до Его тела, что для святого Дионисия служит доказательством того, что во время менструального периода нельзя причащаться».

«Несомненно, что святому Дионисию и Апостольским Постановлениям руководством к позиции по этому вопросу послужило евангельское событие и отношение Господа к кровоточивой женщине, этим же должны руководствоваться и мы».

«В духе приведенного евангельского и канонического подхода я считаю, следовательно, что месячное очищение женщины не делает ее ритуально, молитвенно нечистой. Эта нечистота только физическая, телесная, равно как и выделения из других органов. Вне этого процесса женщина, так же как и остальные, должна всячески стараться приходить физически чистой на общую молитву, тем более к Причастию. Но еще больше она должна трудиться над чистотой души, над украшением потаеннаго сердца человека, въ неистлении кроткаго и молчаливаго духа, еже есть пред Богомъ многоценно (1 Пет. 3; 4).

Кроме того, поскольку современные гигиенические средства могут эффективно воспрепятствовать тому, чтобы случайным истечением крови сделать храм нечистым, равно как могут и нейтрализовать запах, происходящий от истечения крови, мы считаем, что и с этой стороны нет сомнения, что женщина во время месячного очищения, с необходимой осторожностью и предприняв гигиенические меры, может приходить в церковь, целовать иконы, принимать антидор и освященную воду, равно как и участвовать в пении. Причаститься в этом состоянии, или некрещеная – креститься, она бы не могла. Но в смертельной болезни может и причаститься, и креститься. После родов, в отношении необходимых молитв для входа в церковь и воцерковления младенца необходимо и далее придерживаться предписаний Требника».

От себя же добавлю любопытный случай. Мужчина говорит на исповеди:

– Согрешил, дерзая в нечистоте ходить в храм Божий.

– Хмм-мм... Как же вам это удалось?..

– Да я вот вымыл голову мочой.

– Зачем???

– Говорят, помогает от перхоти.

– Так не лучше ли вам покаяться в неразумии, легковерии и предрассудках?..

НА ПЕРЕКРЕСТКЕ МНЕНИЙ

– Какую книжку ни возьмешь, везде наталкиваешься на странное «объяснение» детских болезней: дети, мол, страдают по грехам родителей. Дай в Священном Писании сказано, что дети отвечают за грехи родителей. Почему такая несправедливость? Младенцы-то в чем виноваты?! Они что – заложники грехов взрослых? Но справедливо будет, если ответит тот, кто сам совершил грех!

– Помните, ни один стих Священного Писания – особенно Ветхого Завета – нельзя воспринимать в отрыве от полноты всего Божественного Откровения. Вот что говорит Пророк Иеремия по поводу этой идеи:

«В те дни уже не будут говорить: “отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина”, но каждый будет умирать за свое собственное беззаконие; кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет. Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет... вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом» (Иер. 31; 29-33).

И евангельская реальность полностью подтверждает эти слова. Человеческая природа повреждена первородным грехом, но Сам Христос – при нашем произволении и содействии – освобождает нас от его последствий. Христианство исключает всякий фатализм, всякую «неизбежность судьбы», о которых с таким упорством твердят разносчики оккультного и сектантского товара. Не попадайтесь к ним на удочку!

– Во многих православных книгах, в том числе у о. Серафима (Роуза), говорится о рок-музыке как о безусловном зле для души. Но ведь некоторые очень уважаемые авторы с этим не соглашаются, пишут даже о православной рок-музыке. Некоторые православные священники сами участвуют в рок-концертах – а другие их за это предают анафеме...

– Анафема тут, конечно, ни при чем. Разномыслия в самом деле могут быть, но они ни в коем случае не должны перерастать в конфликт. Право анафемы, то есть отлучения от Церкви, принадлежит только ее соборному голосу и применяется к тем, кто своим поведением поставил себя вне Церкви – как к несчастному графу Льву Толстому, как к некоторым из наших обезумевших современников.

Говоря о рок-музыке, мы должны признать, что термин этот весьма широк и плохо определен (такое нередко бывает и в богословии, и в истории, и в политике: произносят одни и те же слова, а реальность за ними стоит совсем разная). И с такой широтой термина «рок-н-ролл» приходится мириться: это явление современной культуры, от Церкви не зависящее и Церкви не подотчетное.

Бесполезно было бы с нашей стороны заявлять: «Мы понимаем под рок-н-роллом то-то...» Очевидно, что добрые слова о «православной рок-музыке», как и песни, исполняемые православными музыкантами, имеют мало общего с так называемой «рок-культурой», с характерной картиной рок-концертов: бесноватая толпа, наркотики, алкоголь, бесстыдный разврат, а надо всем этим, почти как сказал Некрасов («На Волге»):

Следует поглубже, посерьезнее изучить современную музыку, различные ее жанры и сочинения, и определить, какие именно факторы и особенности сообщают ей злую, безбожную, губительную природу. Будем надеяться, что серьезные музыканты, музыковеды, психологи, педагоги и другие специалисты возьмут на себя эту важную задачу.

– Сейчас от людей требуют политкорректности, толерантности. Что это значит? Мы должны перестать убийц называть убийцами, а говорить – киллеры? С экрана все время слышишь: «несанкционированный отбор газа Украиной», – хотя речь идет о заурядном воровстве. Мы должны покорно терпеть выходки мигрантов, только потому, чтобы не оскорбить их якобы «нетолерантностью» к иной национальности? Выходит, грех вроде как перестает быть грехом? И не ждет ли нас судьба Голландии, где никто не имеет права сделать замечание цинично ведущим себя на улице содомитам? И как же тогда быть с Библией, с Новым Заветом? Нам нельзя будет цитировать их, потому что это кого-то оскорбляет?

– Что останется от человека, если уничтожить в нем Божий образ? Если не знаете – поближе к ночи пощелкайте переключателем телевизионных каналов и поинтересуйтесь содержимым журнальных киосков в самых людных местах вашего города.

Либерализм – идеология «раскрепощения», освобождения человека от Божьего образа. У либерализма богатый арсенал, и он выбирает себе то или иное оружие по мере необходимости. Сегодня в атаку как на Руси, так и по всему лицу Земли, идет «политкорректность» – вирус, убивающий свободное слово и мысль.

При всей лживости либерализма сам термин «политкорректность» достаточно правдив и прозрачен. Политика – это вопрос о власти. Политкорректность – это насилие над свободной мыслью ради власти над человеком. Пол Харви, замечательный американский радиожурналист старого поколения, определил политкорректность следующим образом:

«Если бы я был дьяволом:

– я бы надоумил выплескивать самые гнусные фантазии на холст и экран и назвал бы это искусством;

– я бы втолковал людям, что они родятся извращенцами, и значит, извращения надо приветствовать;

– я бы внушил, что добро и зло зависит от мнения небольшой влиятельной группы, которое я бы назвал политкорректным;

– ... сдается мне, я бы оставил все как есть».

Гений Джорджа Оруэлла – а о нем сегодня можно говорить без тени сомнения – реализовался наиболее ярко в романе-антиутопии «1984». Здесь идет речь о будущем устройстве человеческого общества, и основная роль в задаче «воспитания нового человека» (те из нас, кто постарше, хорошо помнят этот лозунг!) отводится именно языку. Глубокая реформа языка, сопряженная со строгими мерами по ее внедрению в практику, позволила власть имущим успешно промыть мозги населению... Но ведь это только роман, сочинение, небылица, не так ли?

...Не так давно пришлось участвовать в радиопередаче, посвященной СПИДу и другим венерическим болезням. При этом собеседник-врач упорно отказывался употреблять этот термин, произнося вместо него некое сокращение, означавшее «болезни, передающиеся половым путем». На вопрос, в чем разница между теми и другими, он не ответил. Ну ладно, не велика важность. Далее, однако, мы услышали еще одну уникальную формулировку: «коммерческий секс». Отвертеться от объяснений, чем его не устраивает слово «проституция», доктор не смог и сухо сообщил, что «таково требование Всемирной организации здравоохранения». Надеюсь, радиослушатели получили ясное понятие о происхождении политкорректности.

Политкорректность работает в паре с извращенным, изуродованным понятием о правах человека: якобы каждая личность «имеет право на защиту» от любой информации, которая ее, эту личность, по тем или иным причинам не устраивает. И во многих зарубежных странах этот верх абсурда уже близок к воплощению. Например, какой-то американский идеолог-гомосексуалист обратился в суд с иском против своих оппонентов, чтобы те не называли его гомосексуалистом, а только «gay» (увы, по вине наших бездарных и бестолковых переводчиков политкорректные англицизмы исподволь проникают в русский язык).

Но политкорректность – это не просто абсурд, это гораздо хуже, чем абсурд. Приведенный выше тезис о «защите личности» от неугодных ей внешних воздействий вполне подходит в качестве лозунга для Нового Мирового Порядка, сиречь Всемирной Империи Зла. В самом деле, он исходит из того, что человек человеку даже не волк, не зверь, а некий бездушный, бесчувственный механизм, подлежащий надежной изоляции от других, подобных ему, механизмов.

Политкорректность ликвидирует связь между людьми, ликвидирует общение, обмен мнениями, дискуссию, спор. Под страхом наказания за «нарушение прав человека» (а на Западе реальные люди получают за это реальный тюремный срок!) устраняется сама возможность донести живое слово от одной живой души к другой. Проповедь Христа безусловно исключена в политкорректной среде – будь то словом или делом. Потому-то политкорректность столь эффективна как средство уничтожения Божьего образа в людях: она утверждает равнодушие, она убивает любовь.

Потому-то либералы так ценят и любят политкорректность, потому-то они и насаждают ее с таким упорством. Потому-то мы ее презираем, ненавидим, обнаруживаем повсюду, где бы она ни скрывалась, и уничтожаем свободным словом.

– В Евангелии сказано: просящему у тебя – дай. Но почему мы обязаны подавать милостыню всем, кто просит? А если они прямо у церкви пьют и матерятся? Если это нанятые мафией инвалиды, работающие на преступный бизнес? Батюшка нам говорит: один Бог знает, что на душе у этих людей, вы им не судьи, потому лучше подавать, если есть возможность. Вот и помогли в нашем приходе одной аферистке! Она сказала: муж погиб, дети малые дома, на вокзале ограбили – жить не на что, ночевать негде. Батюшка благословил одну прихожанку взять ее на ночлег (даже документов не спросил, сказал – надо верить людям), а она утром прихватила золотое кольцо и деньги и скрылась.

– Еще один непростой вопрос... «Милостыня» – от слова «милость». Мы не должны отказывать в помощи людям, которые в ней нуждаются, – но почему вы думаете, что монополией на вашу помощь обладают правонарушители, дармоеды и пропойцы? Почему бы не проявить внимание и участие к окружающим?

Мы не можем быть равнодушными к ближним. Но в описанных вами случаях неравнодушие к людям – и к тем, кто пьянствует, ворует, обманывает, бездельничает и сквернословит, и к тем, кто живет с ними в одном городе, на одной улице, в одном дворе, и к тем, кому они создают препятствие на пути в Божий храм, лежа поперек дороги в луже собственной мочи́, – должно бы скорее подтолкнуть не к раздаче рублей, а к звонку в милицию.

– Мне очень нравятся книги о. Андрея Кураева – его язык, его манера общения с молодежью. Но духовник моей подруги запретил читать Кураева, сказал, что книги его вредные. А уж что во многих православных газетах пишут! Кураев, дескать, – известный обновленец, вообще нецерковный автор. Как же тогда издаются его книги большими тиражами? Выходит, «еретику» поручили учить молодежь?

– Понятие о разномыслии у многих не вяжется с христианством: толкуют про «догматичность», «негибкость», «окаменелость» Православия, иной раз даже не понимая, о чем идет речь. А между тем в Новом Завете написано: «... Надлежит быть... разномыслиям» (1 Кор. 11; 19). И далее сказано, зачем нужны разномыслия: «...дабы открылись между вами искусные», – то есть чтобы прояснилась истина. Истина в споре не рождается – она существует помимо усилий спорящих сторон, – но в споре ее можно найти, отточить, сформулировать, поделиться ею с ближними.

«Многие православные газеты», о которых вы упомянули, до сих пор не смогли привести ни одного аргумента в пользу своих обвинений о. Андрея Кураева в «нецерковности». Я бы, со своей стороны, спросил: откуда известно, что эти «многие газеты» в самом деле православные? Если их продают в храмах или церковных ларьках, это еще ни о чем не говорит.

...Тем не менее книги, статьи и выступления о. Андрея Кураева – как и других серьезных авторов – порождают у читателей и слушателей немало разномыслий. И это очень хорошо. Разберем важнейшие из них и дадим ответ на критические замечания и недоуменные вопросы, имея перед собой в качестве примера одну из самых популярных его книжек: «Ответы молодым». Тем самым мы поможем не только о. Андрею в его деле, но прежде всего и главным образом самим себе: овладеть истиной и избавиться от заблуждений.

Чаще всего, наверное, приходится слышать от критиков о. Андрея, что его язык, манера речи и письма якобы «нецерковные», неподходящие для передачи святых истин Православия. О. Андрей почти не употребляет длинных периодов, сложных причастных и деепричастных оборотов, не говорит сей вместо этот, вкушал вместо ел, благословил вместо разрешил и т. п. Речь его, как устная, так и письменная, – живая, открытая, подвижная, с современной лексикой, юмором, иронией. Можно ли из этого заключить, что он отводит людей от Церкви, от церковного мышления?

Разумеется, нет. Критика эта основана на недоразумении, на путанице между целью и средствами. Не человек для языка, а язык для человека, инструмент для нашего разума в решении той или иной задачи. И разные задачи требуют разных инструментов. Поэтому вполне обоснованно критикуют тех, кто пытается «облегчить» и «разбавить» язык наших молитв и богослужений; однако к о. Андрею, к его общепросветительским трудам, к массовым миссионерским беседам и выступлениям, подобные претензии относиться никак не могут.

Следующий пункт недовольства о. Андреем идет значительно глубже. Говорят, что он проповедует «модернизм», «несогласие с авторитетами» и даже «противопоставляет себя Церкви» и «противоречит ее учению». Ссылок на то находят немало: неправославные книги, которые он рекомендует, как богословские, так и художественные (например, Грэма Грина), западные фильмы, которые он хвалит, концерты рок-музыки, в которых он участвует. О. Андрей очень резко и едко отзывается о «приходских бабушках» и даже критикует духовенство в целом за подчинение «охранительскому духу»...

Все это и многое другое нередко трактуют как некое «противоцерковное направление». Но обоснована ли такая трактовка высказываний о. Андрея? Ведь вся подлинная человеческая культура содержит в себе те или иные элементы истины и добра, полностью созвучные голосу Христа: не обязаны ли мы раскрыть их людям? Что же касается «слепого преклонения перед авторитетами», то оно чуждо Православию и существует лишь на страницах антирелигиозных памфлетов.

Учение Церкви – это вовсе не цитата из какого-либо, пусть даже весьма авторитетного, источника: это итог общего, соборного жизненного и молитвенного подвига всей Церкви не протяжении без малого двух тысяч лет ее истории. Нам приходится выражать несогласие с отдельными высказываниями и даже с целыми концепциями таких великих авторитетов и учителей Церкви, как святители Ириней Лионский, Августин Иппонийский, Григорий Нисский, – не говоря уж о тех, кто жил позже. Это составляет норму церковной жизни и ни у кого не вызывает подозрений в «противоцерковности».

Более того: члены Священного Синода вполне разделяют взгляды о. Андрея Кураева на недостатки церковной жизни. Еще в декабре 2004 г. приснопамятный Патриарх Алексий II в обращении к верующим тоже говорил о «злых старушках и строгих батюшках», которые требуют «выполнения внешних форм благочестия», и критиковал «образ священника как представителя отдельного сословия, призванного к охранению святыни от приобщения к ней рядовых членов Церкви». Так что надо бы повнимательнее разобраться, кто «противопоставляет себя Церкви» – о. Андрей или его неумеренные обвинители.

* * *

Особую группу критиков о. Андрея Кураева образуют те, кто недоволен его «книжностью» и «ученостью». «В Церкви все должно быть просто, – утверждают они, – а всякие там мудреные философии – от лукавого. Нечего мудрить: нужна простая детская вера и больше ничего». При этом к сказанному присоединяется несколько кратких практических указаний об этой самой «простой вере», делая упор на безоговорочное повиновение какому-либо «богоносному старцу»...

К сожалению, подобная простота снова и снова оказывается хуже воровства. Детская вера – замечательное качество, но в свое время и на своем месте: насаждать ее среди тех, кто поднялся над детским возрастом и уровнем развития, – глубокая, роковая ошибка. Апостол Павел словно пытается предупредить нас от нее, говоря: «...Не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетними» (1 Кор. 14; 20).

«Моя аудитория, – пишет о. Андрей, – это люди, которым интересна мысль, сложность... Христос пришел для всех. Значит – и для образованных людей тоже, а не только для “простецов” (которые, вдобавок, начинают совершенно некстати гордиться своей “простотой”)». Добавим, что сегодня таких «простецов» встретишь все реже и реже: как отмечает сам о. Андрей, «история еще не знала такого общества, которое сложилось в XX веке, – общества всеобщей грамотности».

Что же касается принципов «послушания старцу», которыми о. Андрей якобы пренебрегает, то на этот счет наша Церковь высказалась еще в 1998 году вполне определенно: «Напомнить всем пастырям-духовникам о том, что они призваны помогать людям советом и любовью, не нарушая при этом богоданную свободу каждого христианина».

* * *

Следующий тезис исходит от более сведущих лиц, которые обвиняют о. Андрея в «разглашении порочащих сведений» из жизни и истории Церкви. Характерно, что никто не отрицает истинности самих «сведений» – к примеру, распространения диких суеверий и невежества в околоцерковной среде в наши дни или ущерба от самодеятельных православных братств на Украине в XVI веке. Все это хорошо известно из учебников истории, из новостей и повседневного опыта. Но, как утверждают обвинители о. Андрея, служитель Церкви обязан молчать о таких «соблазнительных» предметах, дабы «не смутить» верующих... Что ответить на это?

Ответ дает Сам Спаситель в Евангелии: «...Всякий, делающий зло, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его» (Ин. 3; 20). Ложь и лицемерие – самое губительное оружие в руках сатаны, а свет истины – единственная гарантия победы над ним. Все люди, и особенно молодежь, удивительно чутки ко всякой фальши.

* * *

Напоследок выслушаем тех, кто пока еще не пришел ко Христу и Его Церкви. Их обвинения против о. Андрея вращаются вокруг одного-единственного слова: нетерпимость. К сожалению, слово это не вполне вразумительное: под ним можно понимать все, что угодно. Зато оно удобно ложится в канву нынешней социально-политической полемики: сегодня-де он нетерпим к чужому мнению, а завтра пойдет из автомата детей расстреливать... Так что термин этот далеко не простой.

А ведь по существу дела о. Андрей как раз очень терпим, то есть терпелив, к чужому мнению. Подробно и тщательно разбирая взгляды и верования различных сект и культов как новых, так и «со стажем», которых сегодня столь энергично навязывают нам в «партнеры по религиозному диалогу», он демонстрирует один-единственный вывод: к христианству они не имеют ни малейшего отношения. Какая, спрашивается, тут нетерпимость?

Представьте себе, что на Крайний Север приехал христианский миссионер. Кто-нибудь из местной интеллектуальной элиты пригласит к себе известного шамана и скажет ему: «Вот, послушай-ка, сейчас тебе объяснят, как надо камлать, бить в бубен, предсказывать погоду... А то вы тут в невежестве прозябаете!» Думаю, вы согласитесь, что интеллектуала вместе с миссионером быстренько вынесут из юрты прямо на трескучий мороз... А когда то же самое происходит в зеркальном изображении, когда оккультисты берутся «исправлять» и «дополнять» Православие, нас же еще обвиняют в нетерпимости. Нонсенс.

Как-то мне пришлось участвовать в одном вузовском философском семинаре. По программе речь должна была идти о мадам Блаватской и Рерихах, но не нашлось никого, кто бы взялся защищать их учение.

С тех пор, как вышла книга о. Андрея Кураева о Рерихах, «Сатанизм для интеллигенции», – не без огорчения сказал мне председатель семинара – все они куда-то пропали. А раньше у нас в городе их было немало. Ходили они и в православную церковь...

Что ж, – ответил я, – наверное, оно и к лучшему. Беда, если людям только кажется, что они христиане: надо помочь им избавиться от самообмана, не правда ли? Горькая правда лучше сладкой лжи.

Правда, которую говорит о. Андрей Кураев своими книгами, беседами и лекциями, может и в самом деле показаться кому-то горькой. Но это только в первую минуту. А дальше непременно вспомнятся строки псалма: «Как сладки гортани моей словеса Твоя! паче меда устам моим» (Пс. 118; 103)...

– На днях пожилая церковница выгнала из храма мою ровесницу, которая пришла в брюках. Та чуть не заплакала от обиды. Если бы такое случилось со мной – не знаю, пришла бы я еще когда-нибудь в храм вообще... Ведь так трудно сделать самый первый шаг, побороть что-то в себе. А тут тебя – вместо участия – взашей! Как помочь новичкам, еще ничего не знающим, чтобы их не покалечила грубость в храме? И есть ли средство против «злых старушек»?

– Две тысячи лет назад, когда Спаситель ходил по нашей земле, простой кусок хлеба был самой существенной помощью для человека. «Вы дайте им есть» (Мф. 14, 16), – говорил Христос Своим ученикам, совершая чудо умножения хлебов.

Те же самые слова обращает Он к нам и сегодня, совершая чудо, необходимое нам в первую очередь в нашей сегодняшней жизни: чудо умножения любви, приветливости, внимания и гостеприимства. Господь вложил в ваше сердце заботу о людях, приходящих в Церковь? Благодарите Его и дайте ход вашему доброму намерению.

Я знаю приходы, где молодежь по благословению священника по очереди дежурит при входе в храм, чтобы помочь тем, кто пришел впервые, – что-то объяснить, поддержать. Встаньте и вы возле входа в храм или у свечного прилавка, где чаще всего разворачиваются драматические сцены с участием «злых старушек». Смело и уверенно перехватывайте инициативу, чтобы люди ясно чувствовали: здесь хозяин Христос, а не бесовские силы... В такой ситуации даже самых настырных «старушек» можно остановить вежливо, но твердо: «Простите, у вас нет благословения делать замечания».

Молодые прихожане вполне могут взять на себя размножение в типографии или на копировальной машине интересных миссионерских проповедей, сведений о своем храме, о богослужении, текста Божественной литургии, наиболее важные молитвы. Принесите несколько простых платков и юбок-фартуков.

Как защитить приходящих в храм от людского зла, черствости и невежества, чем их поддержать? Вашей собственной заботой и любовью.

ПРЕДРАССУДКИ – ЭТО ДУХОВНАЯ КАТАСТРОФА

– Мама стала ходить в храм, и ей там сказали, что накануне воскресенья и в само воскресенье не то что заниматься домашней работой – даже мыться, бриться, стричь ногти грех. Выходит, даже пол подмести нельзя, если случайно намусоришь? Это действительно грех или суеверие?

– Суеверие, от начала до конца.

Но от такого краткого ответа мало проку. Попробую объяснить, как отличить грех от предрассудка, указать признаки суеверий, чтобы люди могли сами распознать их. А сделать это, оказывается, далеко не просто... Почему?

Потому что суеверия и предрассудки – это продукция сатаны, а сатана – отец лжи и маскирует свою деятельность наиболее опасным для людей образом. Это значит, надо быть готовым в каждом конкретном случае употребить некие усилия, молитвенные, интеллектуальные и практические, чтобы докопаться до истины. Спрашивайте, узнавайте, интересуйтесь, советуйтесь – как вы сейчас и делаете, – ищите и найдете.

Вот, к примеру, прежде чем написать вам ответ, я выполнил в Интернете поиск по ключевым словам вашего вопроса о праздниках и личной гигиене. Ссылок на христианские источники не нашлось, зато обнаружились ссылки на иудейский религиозный справочник и на оккультную секту. Никто не возбраняет ни иудеям, ни людям другой веры, ни колдунам следовать своим обычаям и обрядам, но при чем здесь Православие?.. Конечно, тем, кто хоть немного знаком со сравнительным богословием и историей религии, для такого вывода поиск в Интернете не понадобится.

В заключение напомним важнейший принцип: на любой духовной дороге нас должен ждать Христос. Если Его там нет – это дорога в западню. Именно Христос придает смысл и цель всем нашим церковным обычаям и обрядам, а забыв про Него, люди гарантируют себе духовную катастрофу даже при доскональном «соблюдении» и «выполнении». Вот что говорит об этом выдающийся проповедник протоиерей Димитрий Смирнов:

«Нам нужна чисто внешняя, законническая информация, мы стремимся всю нашу жизнь расписать. В праздник работать можно или нельзя? Если можно, то до какого часа? После какого часа нельзя? Можно ли зубы чистить после Причастия? Можно ли до Причастия? Сколько кусочков можно съесть? Сколько не съесть? Сколько нужно поститься, три дня или два с половиной? Вот что для человека представляет огромную важность... Многие люди способны с помощью правил вести себя внешне безукоризненно. Таковы были фарисеи. Они исполняли весь закон, все его мелкие предписания, и при этом делали гораздо больше, чем сейчас мы с вами. Но пришел Христос – и они Его распяли...»

– Меня в храме отчитал мужчина, когда я передавал свечку левой рукой – дескать, это грешно. А почему???

– Можно было бы с ходу отбросить этот вопрос как еще одно свидетельство обрядоверия и невежества... Но многие, очень многие православные верующие, – не говоря уж о тех, кто впервые приходит в храм, – имеют очень смутное представление о том, зачем мы зажигаем свечи и лампады, какой в них смысл. Вот что отвечает на этот вопрос свт. Николай Велимирович (†1956), современный святой Сербской Церкви:

«Во-первых, наша вера – свет. “Аз есмь свет миру” (Ин. 8; 12), – говорит Спаситель. Свеча и лампада напоминают нам о том свете, которым Христос просвещает нашу душу.

Во-вторых, это свидетельство о яркости души того, перед чьей святою иконою горит свеча. Святых мы называем сынами света.

В-третьих, это обличение наших темных дел, злых помыслов и желаний, и наставление на путь евангельского света. “Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, иже на небесех”, – говорит Спаситель.

В-четвертых, это наша скромная жертва Богу, Который отдал Себя в жертву за нас, наги минимальный знак любви и благодарности Тому, Кого мы молим о жизни, здравии, спасении, обо всем том, на что способна Его бескрайняя небесная любовь.

В-пятых, это защита от тех сил зла, которые по временам нападают на нас во время молитвы и уводят наши мысли прочь от Творца: зло любит тьму и боится света.

В-шестых, это призыв к самоотверженности. Как, подчиняясь нашей воле, сгорает масло и воск, так и наша душа должна гореть любовью к Спасителю, подчиняясь Ему на всех поворотах судьбы.

В-седьмых, это урок для нас: как свеча и лампада не зажигаются сами по себе, так и сердце, лампада нашей души, не загорится без святого огня Божией благодати... Наши добродетели и достижения – это горючее, но зажечь его способен только небесный огонь».

Я бы посоветовал это краткое объяснение размножить в типографии или на копировальной машине и раздавать в храмах всем вопрошающим. Если же их по-прежнему будут волновать вопросы «Какой рукой?» и т. п., – то помоги им Господь: по крайней мере, наша совесть будет чиста.

– В храме услышала, что после Причастия нельзя есть семечки, чистить зубы, откашливать мокроту, а если ешь рыбу, то обязательно собирать косточки и закапывать в «непопираемом месте», потому что они, прикасаясь к устам, в которых была святыня, тоже освятились и выбрасывать их на помойку грех. Неужели это так? Но что же тогда делать с ложками и стаканами, которыми мы пользуемся в день Причастия? Ведь вода после их мытья попадаете канализацию...

– В этом вопросе, как это нередко бывает, соединены воедино несколько совершенно разных предметов. Рассмотрим их по отдельности – и тогда станет ясно, как определить свою линию поведения в тех или иных практических обстоятельствах.

Под видом пшеничного хлеба и виноградного вина в Святой Чаше находятся Тело и Кровь Самого Спасителя. Мы соблюдаем все меры предосторожности и почитания Святых Даров – с чем и связаны особенности чина Причащения, будь то на Литургии или у постели больного. Мы держим особый плат между Чашей и причастником: если по какой-то причине частица Святых Даров выпадет у него изо рта, священник или диакон тотчас же потребляет ее. В жизни свт. Иоанна Шанхайского известен случай, когда он причащал больную бешенством: больная выплюнула частицу, и та оказалась на полу. Святитель спокойно встал на колени и потребил выпавшую частицу, безо всяких последствий для своего здоровья.

Однако можем ли мы проследить физическую судьбу Святых Даров после того, как верующий принимает их внутрь? Ответ, очевидно, отрицательный. Тело и Кровь Христа, утрачивая вид хлеба и вина, соединяются с телом и кровью человека, и на этом их путь завершается.

Существует немало привычек – таких, как лузганье семечек с плевками на пол и т. п., – которые вызывают естественную неприязнь у каждого культурного человека, независимо от его вероисповедания и религиозных взглядов. В день Причастия вполне разумно усилить контроль за собой, чтобы избегать такого поведения ради пользы своей и окружающих.

Но существует и немало предрассудков, связанных со Святым Причащением – как и едва ли не со всеми сторонами религиозной христианской жизни. Предрассудки причиняют людям колоссальный вред: они утверждают самоуверенное и самодовольное невежество вместо христианского просвещения и уважения к истине. Перечислять их все здесь представляется неуместным и бестактным... Но о некоторых скажу. Например, пришлось недавно видеть, как пожилая женщина перед Святой Чашей стала вытаскивать изо рта зубные протезы. На изумленный возглас дьякона она ответила, что в них могут застрять частицы Святых Даров. «Но они могут застрять и в зубах, – заметил дьякон. – Что же мне теперь, выбивать зубы всем, кто идет к Причастию?»

Рассуждая об этом, некоторые изобретают для себя (и что хуже всего, для других) такие странные правила, как запрет на чистку зубов в течение дня Причастия. Но здравый смысл и церковная практика сразу же вскрывают их несостоятельность. Почему сегодня зубы чистить нельзя, а завтра можно? Ведь в Дарохранительнице мы сохраняем частицы Святых Даров неограниченно долго. Значит, при таком подходе к делу вам нельзя чистить зубы до конца жизни! То же самое относится и к другим гигиеническим процедурам и физиологическим процессам. Об «освящении» рыбных косточек вообще говорить нелепо. Тогда уж, как вы правильно заметили, должна идти речь и о стаканах, и о ложках, побывавших во рту причастника. Можно изобрести запрет мыть их и предписать закапывать! Кстати, того же порядка нелепые требования не прикладываться после Причастия к иконам – по этой логике получается, что икона (а она тоже святыня) каким-то образом «отнимает» у человека благодать. Это уже получается настоящее кощунство.

Искоренять предрассудки, однако, на практике далеко не просто. Пытаясь просветить столь же неразумных, сколь и упрямых прихожан, особенно пожилых, можно наделать вреда гораздо больше, чем пользы – вызвать конфликт, озлобление, скандалы и т. п. Поэтому, когда вы слышите замечания (а иной раз и требования!) такого порядка, лучше всего ответить мягко и спокойно: «Спасибо, я выясню это у священника». Переговорив наедине со священником и рассеяв возможные сомнения, игнорируйте дальнейшие придирки со стороны суеверов, не вступая с ними в дискуссии.

– Почему нельзя резать арбузы и хлеб в праздник Усекновения главы Иоанна Предтечи?

– Откуда это правило – в Чистый четверг купаться в пруду или речке? Неужели недостаточно в ванне помыться?

– На эти два вопроса, пожалуй, ничего нового не скажешь в ответ сверх того, что было сказано выше о предрассудках в религиозной жизни. В более чем вековой давности «Настольной книге священнослужителя» протоиерея Сергия Булгакова, где неизменно подчеркивается обязанность искоренения предрассудков, в комментариях к 29 августа (дню празднования Усекновения главы Иоанна Предтечи по старому стилю) написано: «Воздержание иногда доходит до странных крайностей: остерегаются есть что-либо круглое, напоминающее своею формою голову, например, капусту, картофель, яблоки». Что можно было в прошлом объяснить невежеством неграмотного народа, сегодня не имеет никаких оправданий.

Добавим еще, что мыться по четвергам так же полезно, как и в любой другой день недели. Но Чистый четверг (вслед за Чистым понедельником) приходится на февраль-март, и желающие купаться в пруду или в речке рискуют не только духовным, но и телесным благополучием...

– Мне сказали, что Церковь требует в течение всего Великого поста есть пищу без соли. Правда ли это? Значит, есть пост на соль? Кроме того, наш батюшка говорит, что в последние времена надо поститься особенно строго – три дня перед причастием питаться только просфорой и святой водой. После такого поста одна девочка несколько раз падала во время службы в обморок. А батюшка уже дает новые благословения: всем есть понемногу глину – привыкать, так как старцы сказали, что при антихристе православные будут питаться землей и так выживут.

– Все это опасный вздор, к Православию ни малейшего отношения не имеющий. Какие-нибудь сектанты, вроде тех, что засели в пещеру под Пензой, могли бы выдумать такое «учение». А Церковь ничего подобного не требует и требовать не может.

Всякий пост должен быть умеренным и служить человеку для здоровья, душевного и телесного. О питании глиной говорить не приходится. Что же касается соли, то в Священном Писании она неизменно выступает как положительный символ. Слова Самого Спасителя: «Соль – добрая вещь; но ежели соль не солона будет, чем вы ее поправите? Имейте в себе соль, и мир имейте между собою» (Мк. 9; 50). В Требнике приведена даже особая молитва над солью: «Боже Спасителю наш, пришедый во Иерихон при Елисее пророке и вредные воды солию исцеливший (см.: 4 Цар. 2; 20–21), сам благослови и соль сию и преложи ю в жертву радования».

Натрий необходим человеческому телу, особенно растущему: норма потребления соли для здорового человека составляет около 5 граммов в день (неполная чайная ложка). Ограничивать потребление соли нужно лишь только тем, кому это предписывает врач по болезни или кто привык к пересоленной пище, что, разумеется, вредно для здоровья.

– В одной православной газете прочитал заметку под заглавием «Надежда наша непостыдная: Поразительный опыт заступления Богоматери». Там речь идет о профессиональном убийце, успешно сочетавшем свой доходный промысел с «добрым обычаем каждодневно совершать молитву «Богородице Дево, радуйся»». В заметке рассказывается, и как он потом «завязал» и жил долго и счастливо… Что ж, теперь, выходит, и убивать можно, только молись потом – и будешь «счастлив»?!

– Присланная вами заметка произвела на меня глубокое и безотрадное впечатление: трудно представить себе более скверный материал в православной газете. Здесь сосредоточено все самое вредное, с чем должен бороться верующий: формальное «соблюдение обрядов», ослепление и бесчувствие, пропасть между «делами» и «верой», самоуверенность в «спасении» и т. д. Таково же оказалось мнение всех, с кем я поделился вашей находкой.

Могу выдвинуть лишь одну гипотезу в ее защиту. Возможно, героем этого «поразительного опыта» первоначально был какой-нибудь послушник, привыкший опаздывать на полунощницу, или, на худой конец, подросток, таскающий табак из отцовского кисета. Тогда он, в самом деле, имел хотя бы некоторый смысл. Но затем кто-то решил его «творчески переработать» и «усилить впечатление»... Почему он это сделал? Вероятно, фигура бандита и убийцы в те времена (а материал, бесспорно, относится к XIX веку) была совершенно абстрактной, сказочной, и читатель просто не воспринимал всю историю всерьез. Впрочем, это маловероятно даже для той мирной эпохи. А уж о сегодняшнем дне, когда такие персонажи наполнили повседневную жизнь во всех странах некогда цивилизованного мира, нечего и говорить. Сюжет предстает жутким фарсом, злобной карикатурой на Православие.

Надо сказать, что подобные «опыты», пусть не столь грубые и душевредные, сплошь и рядом встречаются в нашей дореволюционной православной литературе «для массового читателя». Схематизм, упрощенность (простота, которая, как замечено, хуже воровства) и слащавые фантазии при соприкосновении с действительностью легко перерастают в ересь и околесицу. Остается лишь горько сетовать на издателей наших книг, журналов и газет, которые зачем-то распространяют их немалыми тиражами...

А теперь для сравнения посмотрим на образ и судьбу преступника в настоящей православной литературе. Например, в «Синайском патерике» читаем про убийцу, который, раскаявшись, жил в Дорофеевой Лавре в Газе. Но раз он пришел к старцу и стал просить у него назад свою мирскую одежду (слово 234, перевод О. А. Седаковой):

«Ты знаешь, отче, уже девять лет я живу в монастыре, и сколько мог постился и воздерживался в молчании и страхе Божием и послушании. И милость Божия приняла меня со всем моим великим злом. Но вот, все вижу: и во сне, и в церкви, и как пойду к Причастию, и в трапезной, — вижу одного ребенка, и он все спрашивает: зачем ты меня убил? И ни на час он меня не оставляет. Поэтому я и хочу пойти и умереть за этого ребенка, за то, что по безумию убил его.

Переоделся и ушел из Лавры.

И как пришел в город Диополис, на второй день его схватили и казнили».

– Наши прихожане, вернувшись из паломнической поездки на Украину, рассказали, как стали свидетелями крестного хода против НАТО в Киеве. Впечатления у них остались самые печальные, так как эта акция превратилась в политическое противостояние двух лагерей с оскорблениями и демонстрацией ненависти с обеих сторон. Оправдано ли сейчас, в наше смутное время, верующим людям участвовать в подобного рода «крестных ходах»?

– Начнем, как повелось, с конца. Что же это за взгляд такой, который видит окружающих «псевдоправославными» (а себя, соответственно, суперправославным) и в чужие души вкладывает «мирские», низменные побуждения (а в себе, разумеется, обнаруживает лишь божественные и возвышенные)? Вот он-то как раз и недопустим, и не оправдан в самую первую очередь: надеюсь, здесь пояснения не требуются.

Ну а дальше все становится на свои места. Не будем смотреть свысока на других, а смиренно посмотрим на Церковь и послушаем, что она говорит нам о подобных мероприятиях. Голос Церкви на данную тему, кстати, прозвучал буквально на днях. Определение Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2008 года (п. 9) гласит: «Собор поддерживает инициативу духовенства и мирян о проведении крестных ходов, являющихся видимым выражением веры и благочестия народа Божия. Вместе с тем обращается внимание на необходимость их организации в рамках церковной дисциплины, по благословению Священноначалия, дабы они не становились демонстрацией маргинальных настроений, далеких от истинного Православия».

Вот с маргинальными настроениями ваши прихожане, к сожалению, и столкнулись. А что значит «маргинальные»? Побочные, отступающие от главного направления, уклоняющиеся в крайности – иными словами, экстремистские. И этим все сказано.

Давайте поможем нашим близким, нашим согражданам – на Украине, на Руси или где бы то ни было – сохранить себя от зла, от безбожных настроений, от фанатизма и экстремизма. Не станем прятаться в кротовые норы, а выйдем на простор общественной, гражданской, культурной жизни, в информационную и образовательную среду с ясным свидетельством мира, братолюбия, верности Христу и Его Святой Православной Церкви.