Глава 4 Свадьба

Изредка и герои спотыкаются там, где нормальный человек пройдёт и ничего не заметит. Дружеская вечеринка, названная принцем сентегов «неприхотливым ужином», затянулась далеко за полночь. И если сентеги расползались потом в позе «дракона», как они говорили о четвереньках, то Кремон мог сравнить своё движение в сторону выделенной ему комнаты как «на бровях». И хуже всего, что даже утром не хватило никакого личного колдовского могущества, чтобы снять с себя похмельный синдром. Пришедший за человеком элитный воин императорского полка Порушники несколько минут со смехом наблюдал, как жених долго усаживался на кровати, а потом с половинным эффектом пытался себя излечить. Сам гость помочь был не в силах ввиду своей военной специфики, и только минуте на пятой сжалился да проинформировал:

– После гремвина «Бархатный» до четырёх суток навеселе ходят. Свойство у него особое, долгоиграющее… И его высочество вчера явно не пожалел стратегические запасы… хе-хе!

– Как мне теперь своей невесте на глаза появиться?

– М-да… побегу за Медиальтом! – решил воин и умчался.

Кремон сильно сомневался, что такой прославленный тэш сейчас отыщется во дворце, ведь император забрал почти всех Медиальтов с собой как главную ударную силу в случае опасности. Поэтому предстоящий молодожён решил совместить магическое самолечение с народными методами: отправился в ванную комнату в конце того же коридора и попросту втиснул своё тело под струи ледяного душа. С воплями влез, словно с него кожу кипятком смывали, но всё-таки влез. Там его, кричащего, отыскал старый и грузный сентег, большинство перьев которого стали белыми от седины.

– Первый раз вижу, чтобы похмелье излечивали страшными криками, – поражался он. – Или чем больше тужишься и синеешь при этом, тем лучше помогает?

Невменяемый уже выскочил из-под воды, вздрагивая от холода и до сих пор не вышедшего из организма алкоголя, и, вытерев лицо полотенцем, рассмотрел нежданного спасителя:

– Шуин-Шан?! Какими судьбами? Неужели император вернулся?

Трёхсотлетний ветеран среди Медиальтов считался самым старейшим и самым опытным во врачевании сентегом. Разве что Круке-Кре, главный целитель империи, превосходил его в знаниях и умениях. Но оба считались убывшими к Бархатному морю вместе с его императорским величеством ещё шесть дней назад. Появление ветерана и натолкнуло энормианина на определённые выводы.

– Не угадал, – сразу разочаровал Шуин-Шан человека. – Меня по иным делам отсылали из столицы. Но вижу, что прибыл я вовремя. Хоть на твоей свадьбе побываю… если вылечу главного виновника торжества… «Бархатный» гремвин пили?

– Ага… – Усевшийся на стул Кремон с непередаваемым блаженством почувствовал, как под легчайшими прикосновениями крыльев Медиальта боль уходит из головы, а непослушные конечности оживают. Даже глаза закрылись от удовольствия. – Его… долгоиграющий… А по поводу торжества… так оно чисто формальное будет… мы так с Ягушей решили…

– Формальное? – хмыкнул опытный тэш. – Решили? Странно…

Человек, уже начавший соображать в полную силу, открыл глаза и уставился с подозрением на сентега:

– Чего тут странного? Это же наша свадьба! Да и принц говорил, что сама процедура всего полчаса займёт. Или я чего-то не знаю?

Судя по всему – не знал. Потому что ветеран отвечал слишком уж равнодушно:

– Действительно – полчаса. И нарадоваться толком не успеете… – добавил с каким-то особым сарказмом. – Хуже всего, что и мы нарадоваться не успеем…

– В каком смысле? – напрягся излечиваемый.

– Да в прямом! – чуть ли не обиделся врач. – На вчерашний ужин я не успел, думал, на свадьбе положенный срок отгуляю… А тут все церемонии сокращены…

– Вон оно что… – Лечение завершилось, и после россыпей благодарностей Кремон стал быстро одеваться, приговаривая банальности уже на ходу: – Не в церемониях счастье – а в самом счастье!

– Не могу не согласиться, – кивал сентег. – Тем более что ты себе в жёны не простую девицу отхватил, а самую, самую…

И опять Невменяемый не проникся излишней двойственностью слов, бесшабашно отмахнувшись от услышанного и не обратив внимания на хитрый блеск глаз прославленного Медиальта:

– Да! Самую красивую и самую лучшую. И мне безразлично, что она сирота и не принадлежит ни одному высокопоставленному роду.

И опять проигнорировал очередное хмыканье старика:

– Как сказать, как сказать…

Дальше они отправились вместе. То есть сам Медиальт словно взял под опеку героя и принялся водить того куда следует и давать советы, какие в таких случаях полагались. Начал с того, что попытался увести жениха к портному для придания виновнику торжества надлежащего вида.

Виновник и слушать не хотел, заявляя, что и так выглядит отлично, пусть и несколько примято, и рвался отыскать свою суженую. На совет не являться к Олли в таком виде тоже не обратил внимания. За что был наказан конклатеррой императорской семьи весьма некорректными выражениями как по поводу своего ума, так и по поводу внешнего вида. Напоследок получил самые конкретные распоряжения от женщины с красным помпоном на берете:

– У тебя ещё полчаса до начала церемонии! Постарайся успеть одеться, как полагается выглядеть избраннику её светлости! Изволь также выслушать все наставления дворецкого и вести себя потом подобающим образом. Нам только опозориться не хватает перед гостями!

– Какими гостями? – растерялся Невменяемый. – Какой «светлости»?

– А если тебе посоветовать некому… – Олли многозначительно и грозно покосилась в сторону седого ветерана. – То я приставлю к тебе кого смышлёнее и порасторопнее! – После чего прикрикнула: – И не стоять! Время пошло!

Получилось не хуже, чем у знаменитого Коперрульфа, когда тот обучал Кремона на курсах молодого Эль-Митолана. Пришлось двигаться в направлении указующего перста. Ещё и в затылок шумно стал дышать жутко недовольный Шуин-Шан:

– Предупреждал ведь тебя, не связывайся с ней! Ещё и мне досталось… Сейчас направо…

– Но она меня к Ягуше не пускает! Какая наглость!

– Тихо! Чего ты орёшь, словно тебя режут? Налево поворачивай…

– Но она не имеет права! Я хочу увидеться со своей любимой!

– Не ворчи! Или ты не знаешь, какие права для себя отвоевали конклатерры? Тем более та, которая порой помыкает самим… ну ты знаешь, о ком я… Вон в ту дверь!

Они попали в царство портных, где жениха уже, оказывается, ждали три сентега, двое мужчин и три женщины. Вскоре он уже стоял утыканный булавками, а прямо на нём кроили, подгоняли и сшивали некий церемониальный, положенный по самому высокому статусу костюм жениха. Хорошо хоть Медиальт не лишил своей опеки и пытался поднять настроение героя шутками, весёлыми свадебными историями и происшедшими на церемониях случаями.

Только Кремон не дал сбить себя с толку, уцепившись за ключевое слово:

– Почему Олли назвала мою Ягушу «светлостью»?

– Да ничего странного, – искренне моргал своими глазищами сентег. – Ты ведь видел, как они сдружились между собой, так что такие обращения вполне обычны у нас.

При этом одна из швей покосилась на тэша с явным удивлением. То есть тот врал или что-то недоговаривал. Следовало выяснять, а то и притвориться более знающим:

– Неправда! Никто так из людей или даже конклатерр друг к другу не обращается!

– Серьёзно? Хм… может, я чего и не знаю… А может, родители Ягуши и в самом деле какие графы? И вообще…

Теперь уже все портные и швеи посмотрели на Медиальта с недоумением. Ещё вчера люди в империи считались официально рабами сентегов. Их продавали как собственность, дарили, а порой и безжалостно убивали. Ни о каких титулах, пусть и среди управляющих по хозяйству обладательниц помпонов, не могло быть и речи. Правда, в самой столице людей было ничтожно мало и они тут ценились невероятно, но не до такой степени, чтобы вдруг стать бароном или, не приведи судьба, графом.

Поведение присутствующих сбило старика с мысли, и он прокашлялся, массируя горло крылом и выигрывая время. Потом, видимо, решил сказать некую полуправду, делая это заговорщицким тоном, словно находился в помещении с женихом наедине:

– Заговорщики, конечно, пытались уничтожить все архивы, которые оберегаются магией тысячелетия, но в этом они не сильно преуспели. Так что некие данные могли сохраниться ещё с того времени, когда для обитателей Полюса все остальные разумные канули в омут вымирания. Поиски и систематизация этих данных уже начались, так что вполне возможно, твоя невеста из рода Анурче является наследной баронессой. Да и магическое имя Познающая, довольно редкое и звучное, кому попало по наследству не передаётся.

Энормианин хмурился от таких объяснений, но при этом пытался сам себя утешать как мог:

«Да будь она кто угодно, какая мне разница? Главное, церемонию пережить, а потом с обозом схитрить, как задумал. А всё остальное – побоку! И хорошо, что здесь императора нет со всеми остальными его советниками и Медиальтами… Тогда бы уж точно не избежать мне долгих застолий и пышных церемоний…»

Наивный! Забыл, что сентегов по праву и давно называют особо коварными.

Нарядили его к сроку. Да и опекун вывел его куда следовало, напомнив по пути:

– Вначале награждение… а потом уже быстренько сама свадьба…

И опять нехорошие предчувствия кольнули в районе сердца при слове «быстренько». Шуин-Шан привёл энормианина в Малый зал императорского дворца, который считался всего лишь на четверть меньше Большого. Но и там можно было устраивать сражения на боевых повозках и с фланговыми атаками рыцарской конницы. Сентегов в ранге гостей, свидетелей, придворных, оказалось неожиданно много, не менее пяти сотен. На их фоне два, а может, и три десятка людей, держащихся в задних рядах, казались почти незаметными.

Троны пустовали, зато его высочество младший принц Луал-Лайт Бассарди командовал событиями, стоя на второй ступеньке лестницы, ведущей на тронное возвышение. Взмах крыльев – шум толпы стих. Второй взмах – заиграла торжественная музыка. Третий – следом за дворецким, подстраховываемая сзади раскрасневшейся Олли, в зал вплыла Ягуша. Именно вплыла, потому что обилие одежд на ней, несуразного головного убора и нескольких невероятно крикливых украшений только и позволяли передвигаться маленькими шажками. Вот и выглядела она, словно плывущий по озеру лебедь. Что ещё удивило: почти такие же одежды были на самой конклатерре императорской семьи. Разве что скромней, без драгоценных камней и золота.

Эль-Митолана Познающая замерла поблизости от первой ступеньки тронного возвышения, после чего дворецкий усиленным голосом представил девушку присутствующим и принялся перечислять заслуги перед отечеством. Тех оказалось вдруг неожиданно много. Точнее говоря, не столь самих заслуг, как подробного их описания. Даже такую мелочь припомнили, как спасение утопающего посланника Севера из вод реки Гайда ценой невероятного самопожертвования.

«Хм! А ведь на самом деле я просто с удовольствием держался за её ножку, – припоминал Кремон. – И она была уверена, что спасает свою подругу. Как это ей не записали в заслугу моё воровство яблок в саду? Дескать, спасла великого дипломата от голода!..»

Но ёрничал он по этим темам только мысленно, внешне стоя с восторженным, донельзя довольным видом. Ну и как иначе? Ведь его невесту прославляют, не чужую!

Представление затянулось невероятно долго. Чуть ли не на час!

Уже и дворецкий охрип, а всё прославлял да прославлял. Что забавно: при всём желании не покинешь зал. Раз все стоят и терпят во главе с принцем, то вроде как не положено привередничать, даже коль желудок скрутило или жажда измучила.

Затем слово дал себе его высочество:

– Первая награда, постановление на которую император подписал сразу, касается дворянского титула Ягуши Анурче. Он возрастает на одну ступень и закрепляется навечно за всеми её потомками…

«Ага! Значит, всё-таки отыскали у них в роду баронов?! – мысленно вздохнул Кремон. – А оно ей или мне надо? Если я сам – граф и прочая, прочая, прочая…»

И тут он в своих догадках опростоволосился. Принц продолжал как ни в чём не бывало:

– …А так как титул рода Анурче являлся графским, то отныне её светлость Ягуша становится маркизой!

Очередной взмах крыла, новая музыка, и два сентега, смешно выкидывая вперёд свои длинные лапы, выносят регалии, соответствующие означенному титулу маркизы. Не успел будущий маркиз прийти в себя после такого события, как чередой стали оглашаться иные, теперь уже государственные награды, вноситься и вручаться его будущей супруге. В общем итоге награждение закончилось к концу второго часа. Вот тогда появились сентеги из числа камердинеров, толкающие перед собой изящные столики, на которых стройными рядами стояли бокалы с одним и тем же напитком.

– За нашу юную и прославленную маркизу! – сказал его высочество тост и, показывая пример, выпил подхваченный бокал до дна. Никто из присутствующих в зале не посмел отказаться от напитка, тем более что пить хотелось всем без исключения.

«Мм!.. «Бархатный» гремвин! – запоздало подумал Невменяемый, вливая в себя доставшуюся ему долю горячительного алкоголя. – Интересно у них тут отмечают присвоение титула… Не успел после вчерашнего излечиться, как вновь пьянеть начинаю. И ведь день уже практически позади! Не иначе – это полный саботаж! Они все сговорились затягивать время! И не удивлюсь, если сюрпризы на этом не закончатся…»

Всё равно пришлось удивляться… вероломству и коварству, когда дворецкий объявил:

– Как вы все знаете, титул маркизы – это высокая честь и особая роль, которую следует гордо нести перед всем нашим государством. Поэтому и свадебная церемония пройдёт по особым, полагающимся именно маркизе правилам.

Он сделал паузу, учтиво уставившись на принца, а тот по-дружески кивнул энормианину:

– Сразу перейдём непосредственно к свадьбе или сделаем перерыв на обед?

Тот с возмущением замотал головой:

– Нет, нет! Сразу! Только сразу! – Само предложение какого-то обеда его не на шутку испугало. Этак он с супругой и до вечера не сможет этот зал покинуть!

Но хорошо было видно, как грустно, с сожалением вздохнул Луал-Лайт. Ещё и крыльями в стороны развёл, как бы говоря: «Я хотел как лучше!..» Но сказал вслух совсем иное:

– Пожелания жениха, и вдобавок нашего почётного гостя – закон! Поэтому переходим к обряду бракосочетания!

И началось.

Это уже потом Невменяемый узнал, что имел право не только на обеденный перерыв, но и на перенос свадьбы на завтра. Или на послезавтра. Или на неделю. А то и на месяц. А за этот месяц, не будучи нагружен никакими обстоятельствами, и уж тем более приданым своей супруги, хоть сотню раз смотаться в Энормию и обратно. А то и через десять лет вернуться в Полюс, и уже тогда сыграть свою свадьбу с маркизой Ягушей Анурче.

А мог и не сыграть здесь, так никогда и не став маркизом империи сентегов.

Но… но он не знал этих всех тонкостей и законов, поэтому не стал устраивать хотя бы небольшой перерыв. И безостановочный процесс оказался запущен.

Усадили брачующихся на два стула недалеко от принца. Затем символически связали им головы прозрачными лёгкими шарфами и долго (невероятно долго!!!) пели. После чего заставили встать на колени, стулья унесли, а взамен их стали выносить на центр зала приданое. Уже тогда Кремон понял, как его обманули, ополчился на весь свет и был готов несколько раз прервать церемонию, подхватить любимую на руки и покинуть это скопище ушлых пройдох. И только немая просьба в глазах Ягуши не делать этого удержала от единственно верного действия.

Затем опять стали петь. Вновь вязать шарфами. Брать какие-то клятвы и заставлять повторять совсем неуместные для нормальных разумных существ обещания. Водили странные хороводы. Причём невесту вёл сам принц, а жениха – Олли. Опять становились на колени. И только когда потерявший всякую выдержку молодожён был готов взорваться огненным шаром, его и Ягушу объявили мужем и женой.

Первым полез обниматься и поздравлять принц. За ним – Медиальт Шуин-Шан и Олли. Следом – все остальные изрядно пьяные гости, свидетели и придворные. А пьяные потому, что, по утверждениям всё той же главной конклатерры, на торжественной свадебной церемонии маркизы нельзя пить ничего иного кроме гремвина. И это – несмотря на дикую жажду и зверский голод, который чуть ли не валил с ног всех участников и свидетелей церемонии.

Наверное, поэтому распоряжение принца упало на благодатную почву, и даже Невменяемый не смог возразить, когда услышал:

– Теперь все отправляемся в пиршественный зал! И пусть нам позавидуют те, кто не смог побывать на свадьбе знаменитой маркизы Анурче!

Судя по тому, какими взглядами гости на ходу рассматривали стол, заставленный яствами, это они завидовали тем, кто не присутствовал на этом марафоне из голода, жажды, многочасового стояния, топтания, кружения и пения. И наверняка многие пожалели, что в сей день польстились присутствовать на таком грандиозном мероприятии. И вряд ли даже изысканно-грандиозный пир оставит в памяти положительные эмоции. Все ведь уселись за столы далеко не трезвыми.

А там и первый тост прозвучал, обязательный для всех:

– За здоровье императора! – Пришлось пить до дна. И тут же:

– За здоровье императрицы! – Кто бы посмел отказаться? Как и при следующем:

– За наследника престола! – О молодожёнах вообще вспоминать не спешили.

А ведь все сентеги – Эль-Митоланы! Умели себя излечивать, отрезвлять и с помощью накопленных сил да магического умения держать себя на строжайшей пищевой диете долгие недели. Причём не просто Эль-Митоланы, а тэши, высшие врачи, умеющие в легендах поднимать на ноги мёртвых. Застолье и обилие алкоголя – они тоже умели переносить замечательно, высиживая за столами сутки, а если надо, то и трое.

Свадьба маркизы Анурче тоже вошла в историю хотя бы тем фактом, что никогда так быстро гости не доходили до кондиции «вынос тела». Уже через три часа половина стульев пустовала. Ещё через час – и сам Кремон, придерживая громко, но бессвязно поющую Ягушу, еле добрёл до выделенных ему с женой спален. Но так потом и не смог вспомнить, какие тосты и здравицы звучали напоследок. Лучший гремвин «Бархатный» из стратегических запасов самого императора сделал своё дело. А именно: задержал в Полюсе героя с Севера на целые сутки.

Загрузка...