Незаконный наследник

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Сюзанна сидела с Элис на руках, когда услышала шаги. Стефан.

Она встретила его взглядом, в котором пылала злость, потому что он пропадал весь день непонятно где и не соизволил предупредить ее. Сюзанна не находила себе места. На нем был тот же дорогой костюм, в котором он венчался с ней. Стефан выглядел уставшим и недовольным.

— Где ты был? — слишком громко спросила Сюзанна.

— Ты ведь сегодня не работала? — сказал Стефан. С понедельника Сюзанна вернулась в библиотеку. — Я был тебе сегодня не нужен.

— Да, но… — Она запнулась.

Сюзанна не собиралась приносить извинения, хотя и понимала, что не имела никакого права так себя вести.

— Давай в будущем оставлять записки? — осторожно предложила она. — На случай если… ой, не знаю! Если ребенок заболел или мама опять что-то выкинула. Мы должны быть начеку.

— Извини, — произнес Стефан. — Следовало предупредить тебя. Но я не думал, что у меня это займет столько времени. Я был в банке, а потом на переговорах о продаже драгоценностей.

— О, Стефан!

Сюзанна знала, насколько эти драгоценности были дороги для него. И хотя при упоминании об Араговии в ней просыпалась ярость, сейчас она не могла сердиться на Стефана.

— Все прошло хорошо. — С этими словами он плюхнулся в кресло, ослабил узел галстука, закатал рукава рубашки и взял апельсин.

— Я приготовлю кофе, — сказала Сюзанна и положила Элис в кроватку.

— Я продал их по хорошей цене, — продолжил Стефан. — Так что аукцион устраивать не придется. Нашелся человек, который готов был заплатить любые деньги. Не знаю, кто он. От его имени действовал агент.

Он очистил апельсин и начал делить его на дольки. Сюзанна наблюдала за этим и не могла поверить, что несколько часов назад Стефан общался с мультимиллионерами по поводу драгоценностей. Как же легко он вписался в ее крохотную квартиру, будучи принцем.

— Почему же ты провел там столько времени?

— Агент желал уточнить все мелочи, — признался Стефан. — А я медлил с продажей.

— Почему же ты тогда продал их? — спросила Сюзанна, хотя знала ответ. Она просто хотела услышать это из его уст.

И Стефан ее не разочаровал:

— Мне надоело, что огромный замок простаивает без дела. Я твердо намерен переоборудовать одно крыло в больницу. Обязанности регента все равно рано или поздно станут никому не нужными, и тогда я снова посвящу свою жизнь медицине.

— Сколько комнат в том крыле?

— Точно не знаю. Тридцать пять или сорок.

— Чуть-чуть побольше, чем здесь, — пошутила она.

— Да, только работы там масса. Я всегда использовал лишь четыре комнаты. — Стефан положил в рот очередную дольку и посмотрел на Элис, которая следила за его движениями. — Подожди немного, малышка, и у тебя скоро тоже все это будет. В будущем я планирую насладиться красотой всех комнат, — улыбнулся он Сюзанне.

Сюзанна улыбнулась в ответ и кивнула:

— Да… Это, должно быть, забавно.

Она тут же представила, как Стефан важной походкой будет переходить из одной комнаты в другую вместе с дизайнером и обсуждать, какая люстра лучше подойдет к интерьеру.

Сюзанна запретила себе думать об этом. Стефан именно на это и рассчитывает: заставить ее последовать за Элис в Араговию.

— Что касается больницы, — добавил Стефан. — С вырученными за драгоценности деньгами мы можем закупить все необходимое оборудование.

— Принцесса Элизабет была бы рада этому?

— Конечно.

— Ты ее знал?

— Очень хорошо. Она умерла только тринадцать лет назад. Она была прекрасной, храброй женщиной.

— Ты обещал, но так и не рассказал мне, как драгоценности оказались в Нью-Йорке.

Элис пискнула и протянула ручки, будто тоже хотела послушать эту историю. Стефан доел последнюю дольку апельсина и подошел к раковине, чтобы вымыть лицо и руки.

Сюзанна стояла неподалеку, у кофемолки, и старалась не смотреть на него. Крепкий запах кофе смешался в воздухе с ароматом апельсина. Сюзанна наблюдала за процессом, перемалывания и подняла взгляд только тогда, когда Стефан сел на место.

— Если ты хочешь услышать эту историю, я расскажу ее, — согласился он. — Просто у меня сложилось ощущение, что при каждом упоминании об Араговии у тебя возникает желание заткнуть уши.

— Сейчас я их затыкать не буду, — ответила Сюзанна и честно добавила: — Хотя ты прав. Это место ассоциируется у меня с черной дырой, которая хочет засосать Элис навсегда.

— Все будет совсем не так. Я пытался тебе это объяснить.

— Стефан, я говорю не только о папарацци или королевском протоколе. Эта страна подчинила тебя себе.

Он не ответил, но Сюзанна знала, что была права. Ее вдруг охватила странная радость, оттого что она знала его слабое место. Но тут же эта радость сменилась сожалением. Подчеркивание слабости человека не делает тебя самого сильнее.

Я как мама, внезапно подумала Сюзанна. Она всегда использует чужие слабости, но при этом не становится сильнее.

— Я тебя слушаю, — сказала она, разливая кофе.

— Все началось перед революцией в России, — начал он.

— В 1917 году?

— Точно. — Стефан отпил кофе и взял печенье. — Мой прадедушка в это время был в Швейцарии и видел, как революция надвигается на нашу страну. Он вызвал бы за границу прабабушку, но в это время она вот-вот могла родить. Поэтому он вернулся в Араговию и попытался вывезти все состояние из страны.

— Наверное, это было небезопасно.

— До цели добралась только часть багажа, которую охранял самый преданный нашей семье слуга. Остальное бесследно пропало. Картины, мебель, одежда, большинство драгоценностей… Все потеряно. Принцесса Элизабет едва оправилась от родов, а в стране уже установился коммунистический режим.

— А что ребенок?

— Родилась девочка, но она тут же умерла.

— Элизабет, должно быть, была разбита горем!

— Она всю жизнь хранила фотографию девочки, — ответил Стефан. — Сейчас снимок у моей матери. Кстати, мама спрашивала про тебя, когда я звонил ей.

— Не хочу, чтобы твоя мама интересовалась мной. Что ты сказал ей?

— Что ты в порядке и радуешься успехам Элис.

— С этим я не могу поспорить. Закончи свой рассказ.

— Когда принцесса Элизабет поправилась, Питер предложил уехать на запад, но потом они передумали. Состояние было потеряно, но долг требовал, чтобы они остались со своим народом. В то время еще была жива надежда на скорое избавление.

— Я мало что об этом знаю.

— Революция вывела Араговию из войны. Предложенные новой властью лозунги были очень оптимистичны: еда, образование и система здравоохранения для всех. Так как моих предков очень любили крестьяне, их не убили, что, к сожалению, случилось с другими аристократами.

— Все же им было очень тяжело.

— Ты права. Им было ох как непросто. Вскоре Араговия стала коммунистической страной, но Элизабет и Питер по-прежнему не уезжали, веря в то, что они еще смогут послужить своей родине. Они держали в тайне историю со спасенными драгоценностями, опасаясь, что новое правительство присвоит их себе. Сомневаюсь, что дядя Алекс знал об их существовании, когда покидал страну в 1957 году. Моя прабабушка рассказала об этом только перед смертью, когда появилась надежда на возрождение.

— Но как драгоценности оказались в Штатах? Я предполагаю, ты привез их сюда из Швейцарии. Неужели в Европе не нашлось покупателей? И что насчет тех вещей, которые мы еще не распаковали. Почему они здесь?

— Потому что я привез их сюда еще десять лет назад во время практики, — объяснил Стефан. — Тогда я собирался остаться в Штатах по примеру дяди.

— Но ты не остался. Ты вернулся, как только завершил практику.

Элис хныкнула. Сюзанна сделала последний глоток кофе и взяла малышку на руки. Через секунду Элис успокоилась.

Мы справляемся все лучше и лучше, подумала женщина.

— Я не мог остаться, — ответил Стефан. — Хотя Джоди назвала меня тогда сумасшедшим. Я предложил ей поехать со мной. Араговия нуждалась в хороших докторах. Но она даже слушать об этом не хотела. «Я ничего не должна этой стране», — говорила она. Это и разрушило нашу дружбу. Мне также пришлось порвать отношения с женщиной, которая у меня тогда была.

— Из-за того, что ты не смог остаться здесь?

— Я был нужен там.

— Эта страна подчинила тебя себе, — не удержалась она от замечания.

Стефан начал ходить по комнате.

— Да, — согласился он. — Ты это говоришь второй раз, и ты права. Неужели так плохо, Сюзанна, чувствовать себя неотъемлемой частью родины? — Он подошел ближе и поправил подгузник на Элис. — Она снова плачет.

Сюзанна оценила его умелые движения и возненавидела себя за то, что он все еще оказывал такое сильное воздействие на ее тело.

Теперь, когда они меньше нервничали из-за Элис, все чувства и эмоции, которые Сюзанна испытывала во время их столь краткого медового месяца, вернулись с новой силой.

И она не могла скрыть их от Стефана. Рядом с ним ее тело таяло, как мороженое на солнце. Ее зрачки расширялись, и она не могла отвести взгляд от этого мужчины.

Сейчас Стефан стоял совсем близко, и она ощущала его дыхание на своей шее.

— Не меняй тему, — быстро пробормотала она.

— Хорошо. Да, я принадлежу Араговии. Что в этом плохого?

— Она заставляет тебя быть бесчувственным.

Но сейчас Стефан не выглядел бесчувственным. Он стоял с салфеткой в руках и протирал заплаканное лицо Элис. Его голова была слегка наклонена, и Сюзанна могла любоваться длинными пушистыми ресницами мужа.

Элис начала потихоньку засыпать на ее плече.

— Попробуем положить малышку в кроватку? — предложил Стефан.

— Подождем, пока она уснет.

Сюзанна решила, что Стефан тем самым пытается закончить разговор, но она ошибалась.

— Тебе не кажется, что определение «бесчувственный» слишком жестоко? — спросил он, внезапно посмотрев на нее. — Разве бесчувственно беспокоиться о людях? Я беспокоюсь и готов сделать хоть что-нибудь для их счастья.

— Ты жесток со мной, — с упорством заявила Сюзанна. Их взгляды встретились. Стефан наклонился ближе и замер в нескольких сантиметрах от ее лица. Она могла отвернуться, но не сделала этого.

— Тогда я мог бы поцеловать тебя сейчас и вконец испортить свою репутацию, — прошептал он, и Сюзанна не остановила его.

Засыпающий ребенок на руках Сюзанны не мешал. Элис, напротив, нравилось, что ее окружают два теплых тела. У Стефана обе руки были свободны, и он не преминул этим воспользоваться. Теперь Сюзанна была в ловушке — между ним и стеной.

От него пахло кофе, и его губы были нежными и бесстыдно властными. Сюзанна едва дышала, и теперь они стояли вплотную друг к другу, разделенные только ребенком.

— Кажется, мне нравится быть жестоким, — сказал Стефан, продолжая целовать Сюзанну. — Мне нравится ощущать твой ответ, делить с тобой эти чувства. Если жестокость связана со страстью и силой, если это связано с достижением цели, тогда я действительно жестокий. Ты была такой же, когда речь шла о нашем браке. Ты сама хотела этого. Если бы я только мог заставить тебя понять, что Араговия не враг.

— Хорошо. Араговия не враг. Враг — ты, — ответила Сюзанна.

— Нет.

— Да. Из-за того, что ты заставляешь меня чувствовать.

— Я все еще могу это делать, несмотря на всю твою злость и упрямство?

— Да. И совсем скоро я возненавижу тебя.

— Ты говоришь одно, а думаешь другое. Положи Элис и пойдем в постель. Может быть, ты посмотришь на все иначе, если мы займемся с тобой любовью. Я хочу прикоснуться к тебе, услышать твои стоны. Ты же знаешь, что все у нас было по-настоящему.

— Так было у меня. А ты все разрушил. Ты сделал мне больно, Стефан. — Сюзанна едва сдерживала слезы.

— Я не хотел… — прошептал он, касаясь губами ее губ. Его руки сначала опустились вниз, прижав ее бедра еще теснее к его, а потом он взял в свои ладони ее полные груди и начал играть с сосками. — Для меня это тоже было по-настоящему. Я не могу лгать в таких ситуациях.

— Правда? У тебя прекрасно получалось обманывать насчет другого! — Вырвавшиеся слова привели Сюзанну в чувство. Ее будто ударили. Она отвернула голову и твердо произнесла: — Отойди. Прекрати это делать. Ты загнал меня в ловушку.

— Как скажешь. — Стефан отступил, но сразу же взял ее руку, будто не мог помыслить о том, чтобы разорвать с ней контакт.

Их пальцы сплелись, и Стефан начал нежно массировать ее кисть.

— Ты не можешь перестать, да? — спросила она, прижимая к себе свободной рукой Элис. — Не можешь перестать доказывать мне, что я все еще хочу тебя.

— Это было по-настоящему! — настаивал он. — И сейчас ничего не изменилось. Я уверен, наши чувства не уйдут.

— И это очень удобно для тебя. — Сюзанна вырвала свою руку. — Но чувства ничего не меняют! Пойми. Взаимная симпатия никак не влияет на ситуацию! Джоди не пожертвовала собой ради Араговии. Почему же ее дочь должна так поступить?

— Потому что в стране все поменялось. И потому что это правильно. Необходимо. Легко не будет. Правильные вещи не всегда легко даются. Для меня поступить правильно в данный момент — самое сложное в жизни.

— Тогда докажи мне, что ты прав! Докажи мне, что я должна выслушать твою версию событий. И не смей доказывать, что ты можешь легко затащить меня в постель.

— А я мечтаю доказать именно это.

— Ты это уже сделал. Ты способен затащить меня в постель, Стефан! Поверь. Я… — Сюзанна набрала воздуха в легкие, — таю рядом с тобой. Я даже не думала, что могу так реагировать на мужчину. Не заставляй меня ненавидеть тебя за это. Не пользуйся моей слабостью.

— Я не пользовался. И не собираюсь это делать в будущем.

— Тогда отойди, — сказала она, потому что он не сделал ни шагу. — Я уложу Элис и пойду прогуляться. Я просидела весь день в душной квартире с ребенком, который принадлежит не мне, а Араговии!

Сюзанна гуляла около часа.

Улицы была заполнены людьми, и на город постепенно спускалась темнота. Ей было все равно, куда идти, и вскоре она оказалась в парке, где неделю назад они сидели вместе с Элис и Стефаном. Только сейчас парк казался пустынным, холодным и враждебным.

Проходя мимо ювелирных магазинов, Сюзанна пыталась найти нечто похожее на драгоценности принцессы Элизабет. Но ничто не могло с ними сравниться. Интересно, кто будет их носить? Сможет ли новый обладатель осознать всю ценность этих вещей, их историю и ту жертву, что принес Стефан, продав реликвии?

Сюзанна в этом очень сомневалась.

Вернувшись домой, она увидела полусонную Элис. На столе стояли пицца и салат. Значит, Стефан ничего не ел.

Но ее внимание привлекло вовсе не это. Пицца лежала на очень красивой тарелке, и, кроме того, на столе были еще столовые приборы, салфетки и позолоченные подсвечники.

— Что это? — спросила Сюзанна.

— Наверное, сюрприз. Я подумал, тебя это заинтересует. Я открыл те коробки с вещами, которые принадлежали моим предкам. Видишь, на приборах наш фамильный герб — крест. Там еще были фотографии, но их мы посмотрим позже.

— С удовольствием, — пробормотала Сюзанна. Она взяла подсвечник и увидела там надпись. — Это французский язык?

— Да. Подсвечнику больше двухсот лет. Тогда правящий принц женился на французской аристократке, и она сделала государственным французский язык, посчитав, что араговиискии никогда не станет международным.

— И как это переводится?

— «Служи отечеству». Хотя дословно перевести эту надпись довольно тяжело.

Стефан отодвинул для нее стул, и Сюзанна села, не замечая ничего вокруг. Все эти вещи очаровали ее. Она никогда раньше не видела подобной красоты.

— Тарелкам больше ста лет.

— И мы на них едим пиццу?

— Мне нравится. — Стефан достал кусочек пиццы и положил ее на тарелку. — Пиццу, принцесса Сюзанна?

— Спасибо, ваша светлость… Стефан, я знаю, что ты делаешь! Или что ты пытаешься сделать.

Он налил воду в стакан.

— Это потому, что я не скрываю своих намерений.

— А как бы ты их скрыл в данной ситуации?

— Я ничего не смог придумать, поэтому решил действовать в открытую. Да, я хочу тебе показать, что Араговия способна предложить Элис.

— Она будет есть из таких тарелок.

— Только тогда, когда ей не захочется больше пользоваться тарелками с изображением любимых персонажей из мультика.

— Ей придется выучить специальный этикет…

— Прежде всего она узнает историю семьи. Имена ее родственников не будут просто буквами. В этих коробках есть много личных вещей. Свадебное платье и фата принцессы Элизабет, нательные крестики, игрушки, сделанные собственными руками. Люди в нашей семье жили, смеялись и учились так же, как и в других семьях.

— После ужина я разрешу тебе показать мне фотографии, — сдалась Сюзанна.

— Давай зажжем свечи?

— Думаю, эта шикарная посуда не позволит, чтобы из нее ели при свете электрической лампы.

Стефан рассмеялся.

— Пожалуй, ты права.

Он нашел пачку спичек на холодильнике и зажег свечи в старинных подсвечниках. Сюзанна наблюдала за движениями его рук в то время, как его внимание было сосредоточено на огне.

— Мы первые, кто ест из этих тарелок с 1917 года? — спросила она.

— Клянусь, я их помыл, — улыбнулся Стефан.

— Я не про это.

— Я знаю. — Стефан поднял голову и внимательно посмотрел в ее глаза. — Да, мы первые. И мне это по душе. Именно так все и должно быть. Ты со мной не согласна?

Сюзанна едва могла есть и совсем не могла говорить. Стефана, казалось, устраивала тишина. Он разоружил жену, выбил почву у нее из-под ног, начав действовать открыто. Для мужчины, который прежде манипулировал ее чувствами, сейчас он был настолько откровенен, что Сюзанна не могла даже представить Стефана способным на такую открытость.

Но она тоже изменилась.

Эти мысли испугали ее по двум причинам. Во-первых, маленькое слово «тоже». Изменился ли он как человек или сменил только тактику? И во-вторых, ее собственная метаморфоза. Она стала сильнее, увереннее. И временами ее начал даже захватывать дух борьбы.

Сюзанна прекрасно понимала всю глубину чувств, питаемых к Стефану, но теперь она не боялась их показывать. В конце концов, они оба взрослые люди и ей нечего стыдиться.

После ужина они посмотрели альбомы с фотографиями, а остальное содержимое коробок просто потрясло ее. Платье и фата были сделаны из великолепного шелка. Там даже была серебряная погремушка. Неужели в один прекрасный момент Элис сможет поднять и потрясти ее?

Замок на снимках напоминал дворцы из сказок. Он находился на вершине горы и был просто огромен.

Но не на всех фотографиях был только замок. На многих были изображены люди в старомодных одеждах. Они улыбались, катались на примитивных лыжах, пожимали друг другу руки и позировали для официальных снимков. Также там были фотографии детей.

— Это мой дедушка Альберт, — сказал Стефан. — Он родился в 1913 году.

— Элис так похожа на него. Ты не замечаешь?

— Пожалуй, ты права. Послушай, Сюзанна, я не хочу, чтобы ты думала, будто это все часть какого-то плана.

— Возможно, ты мог бы меня предупредить, что является твоей стратегией, а что нет.

— Хорошо.

И он посмотрел на жену так, как ни один мужчина еще не смотрел на нее. У Сюзанны сердце перестало биться. Несмотря на то, что она противилась его очарованию всеми силами, это не означало, что у нее есть хоть малейший шанс на победу.