Незримые

Глава 10

Гагу они тоже не едят, но она-то не домашнее животное, хоть они и строят для гаг маленькие каменные домики, чтобы собирать пух, а одна самочка уже много лет гнездуется под крыльцом. В такое время кота несколько недель подряд не выпускают из дома. Ему это не нравится, потому что приходится сидеть в комнатушке Мартина, где нет занавесок – иначе кот подрал бы их в клочья. Кота зовут Бонкен, они завели кота, а не кошку, потому что кошка принесла бы котят и Хансу пришлось бы их топить, хотя вообще-то кошка ничем не отличается от всех остальных островитян, так что откуда бы у нее взялись котята, если она тут одна такая?

Когда погода в начале лета плохая и не дает работать на дворе, Барбру с Марией вооружаются чесалками для пуха и вычесывают гагачий пух. Ничего ценнее и загадочнее этого пуха они в руках не держали. Поднесешь пух к лицу – и ощущаешь далекое, благословенное тепло. Сожмешь его в ладони – и все твои чувства убеждают тебя, что это лишь воздух, но разожми ладонь, и пух, как ни в чем не бывало, серым облаком расползется во все стороны.

Готовя пух на продажу, его заталкивают в холщовые мешки и затягивают каждый мешок веревкой, на которой болтается бирка. На бирке указывается год, когда собрали пух, название острова и вес – один килограмм. Килограмм пуха невероятно большой и ужасно легкий. Поэтому даже самая высокая цена за него все равно смехотворно низкая. И поэтому они оставляют много пуха себе. Это Ханс придумал. Они укрываются пуховыми одеялами, прямо как богатые горожане, а еще убирают пух на самый сухой сеновал над хлевом и дожидаются, когда цены поднимутся, чтобы продать его вдвое дороже, чем дадут за него на летней ярмарке или в фактории у Томмесена: пух дешевле всего, когда его все продают, и дороже всего, когда продает только Ханс. Он – единственный островитянин, у кого это получается. Возможно, причина в том, что народ на Баррёе живет капельку сытнее, чем другие, ведь на Лофотенах Ханс получает целую долю, а может, причина в том, что жители Баррёя терпеливее остальных. Когда живешь на острове, терпение требуется большое.

Барбру не любит чистить пух, руки у нее слишком неловкие, поэтому с того лета, когда Ингрид исполнилось четыре, она тоже помогает матери. Ингрид обожает пух, сперва ей просто нравилось играть с ним, наводя беспорядок на небольшом столике, за которым они работают. Но потом Ингрид обнаружила, что когда держишь в одной руке шарик неочищенного пуха, а в другой – шарик очищенного, то ты просто не можешь не очистить грязный от всех этих веточек, и травы, и мелких ракушек, с которыми невозможно жить, чтобы не помереть.

Это мать ее научила: велела Ингрид закрыть глаза и нащупывать руками пух, очищенный комок и неочищенный, а сама считала вслух, но, досчитав до десяти или одиннадцати, умолкла, увидев по улыбке дочери, что та поняла, в чем смысл. То, что ты сейчас выучила, ты уже никогда не забудешь, – сказала Мария.

С тех пор Ингрид чешет пух быстрее, чем Барбру, а ту освободили от мытарств, теперь она сидит в хлеву или лодочном сарае и, совсем как мужчина, чинит сети.