Послание к галатам.


«Павел Апостол, избранный не человеками и не через человека, но Иисусом Христом…»

Скачка разгоралась. Павла решили лишить апостольского звания и отлучить от иерусалимской церкви. Он не сдавался, не собирался даже. Как всегда, принял вызов и пошёл на «вы».

«… и все находящиеся со мною братия — церквам Галатийским».

Когда группа людей обращается к группе людей, то это не послание. Это уже воззвание, манифест.

Партия Иакова, к которой примкнул Пётр, решила воспользоваться плодами деятельности Павла и, так уж и быть, расшириться.

Убить Павла не получилось, но это не страшно — агентура Петра повела активную агитацию в павловских общинах. Был шанс оттеснить горячего проповедника.

Павел сделал своё дело — и может уходить. Так думали они, но не Павел.

«Удивляюсь, что вы от призвавшего вас так скоро переходите к иному благовествованию, которое впрочем не иное, а только есть люди, смущающие вас и желающие извратить благовествование…»

Галаты, видимо, поддались на уговоры и решили переметнуться.

«Но если бы даже сам Ангел с неба стал благовествовать вам НЕ ТО, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли от меня, да будет анафема».

Это уже открытый разрыв и Павел его ничуть не пытается избежать. Наоборот, он уже не ищет компромиссов и вслед за Христом заявляет: кто не со мной, тот против меня.

Если вы будете слушать иерусалимских красавцев — пощады не ждите. Иерусалим далеко, а я вот он — рядышком.

Устроить гонение на еретиков мне ничего не стоит — практика есть.

«Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошил ее, и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих преданий.

Когда же Бог, избравший меня, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, — я не стал тогда советоваться с плотью и кровью, и не пошел в Иерусалим к предшествовашим мне Апостолам, а пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск».

А ведь Лука не всё нам рассказал об обращении Павла. О походе в Аравию не было ни слова.

И ещё — Павел даёт понять, что если неофитом он не советовался с иерусалимской кликой, ибо ему хватало одной веры, то уж теперь и подавно не собирается этого делать.

Дело зашло так далеко, что Павел не выдерживает и начинает потихоньку выносить сор из избы.

«Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня. А в том, что пишу вам, пред Богом, не лгу.

После сего отошел я в страны Сирии и Киликии. Церквам Христовым в Иудее лично я не был известен, а только слышали они, что гнавший их некогда ныне благовествует веру».

Вот оно, как было. Ортодоксы отправили самого горячего из своих опричников в Дамаск — разгромить тамошних сектантов. Чтобы не допустить этого, люди Петра перехватывают Павла на подходе к Дамаску и «обращают» его.

Слепого, его приводят в сирийскую столицу, где завершают сеанс внушения. Хороший медиум, Павел проникается новой доктриной и со свойственной ему яростью начинает проповедовать. При этом, он настолько неуправляем и неуёмен, что иудеи Дамаска решают убить его.

Пётр, через посредников, выводит его из игры и прячет в Аравии, как туз в рукаве. Павла спускают в корзине с крепостной стены и обеспечивают ему агентурный выход.

Проходит три года. Видя, что никто не вручает ему ключей от церкви, Пётр начинает осторожно разыгрывать свою партию — вводит Павла в игру, вызывает его в Иерусалим.

Павел приходит в столицу, где его никто не знает, и две недели живёт у Петра, проходя «курс молодого бойца».

Неофиты Иерусалима незнакомы с Павлом, но Пётр и не собирается его «представлять» — оно и понятно. Зато, он представляет Павла Иакову — без этого нельзя, ибо Иаков главный.

Получив мандат Иакова и напутствие Петра, Павел идёт в Антиохию. И начинает выполнять задание, свято веря в свою миссию. А потом…

«Потом, через четырнадцать лет, опять ходил я в Иерусалим с Варнаввою, взяв с собой и Тита. Ходил же по откровению…»

За эти годы Павел многое понял. Уже были сборы денег и препирательства о том, сколько и кому давать. Это оскверняло его веру, и Павел решил отпочковаться — так же, как раньше это пытался сделать Пётр, но по совсем другой причине.

Все отговаривали Павла от этого похода, было ясно, что добром он не кончится. Но он в затруднительных обстоятельствах всегда молился. Помолился и в этот раз. Бог сказал, что надо идти. И Павел пошёл.

Что было в Иерусалиме, мы знаем — Павла подставили под суд синедриона. Суда он не боялся, но поведение отцов церкви его потрясло. Они двуличничали!

Иаков при всех называл его «братом» и послал на верную смерть. Павел не растерял своего простодушия и пытался узнать честно, в чём его вина.

Он спросил у «особо знаменитейших» — «не напрасно ли я подвизаюсь и подвизался», проповедуя среди язычников?

«Но они и Тита, бывшего со мною, хотя и еллина, не принуждали обрезаться, а вкравшимся лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою…

Чтобы поработить нас, мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у нас».

Павла не обвинили в том, что он якшается с Титом, наоборот, ему сказали, что он молодец. Вот только очиститься надо бы. В Храме. А там и синедрион не за горами.

Он понял это позже — когда его тащили по лестнице, чтобы народ не растерзал. И когда Павла собрались бичевать, он уже принял решение. И начал играть свою партию. «Я римский гражданин». Теперь он будет использовать Петра так же, как Пётр использовал его самого.

«И в знаменитых чем-либо, какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного…

И знаменитые не возложили на меня ничего более. Напротив того, увидев, что мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных, Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным, только чтобы мы помнили нищих, что я и старался выполнять в точности».

Вот ещё интрига. Иаков, Пётр (Кифа), Иоанн — столпы. Увидев, что Павел ушёл из-под суда, они «согласились» на раздел сфер влияния. Им — обрезанные, а Павлу — необрезанные. А это немало — все церкви Асии, Греции и Италии. С чего такая доброта?

Только помните о нищих! В этом вся загвоздка. Собирай деньги со всего этого огорода и проповедуй, сколько хочешь, Павлик!

Но Павлик был уже учёным.

Его не спешили выкупать. Сначала было сунулись, а потом повременили. Не получается, дескать. Ты уж потерпи. Но деньги всё равно надо собрать, а связь мы тебе обеспечим.

Пётр хотел вникнуть в механизм и наложить на него руку — пока Павел в тюрьме. Вот он и сидел два года.

На первый сбор денег Павел послал Тимофея. К Тимофею Пётр приставил своих людей — тот не мог отказаться, ибо формально, как обрезанный, он подчинялся Иерусалиму.

Тимофей собрал деньги и передал инструкцию от Павла — порядок сбора изменяется, на следующий раз все деньги пойдут только через наших.

Пётр рассадил своих людей по павловым церквам и начал агитацию. Он считал, что Павел уйдёт в Рим (все его горячо поддержали в этом начинании), а Пётр перехватит все Асийские и греческие церкви. Сначала будет козырять Иерусалиму, а там…

Иаков, он же не вечный, и не бронированный. Обыкновенный человек. Ну, а Павел — пусть сидит в Риме, там Клавдий сильно евреев любит.

У Павла была своя связь — Тит, для которого имена иерусалимских пресвитеров были пустым звуком. Поэтому на следующий сбор денег Павел послал именно его. Пётр не смог взять его под контроль, зато он уже контролировал коринфян!

Коринфяне, повинуясь человеку Петра, не признали Тита и устроили диспут на тему: кто настоящий апостол — Пётр или Павел?

Тит утёрся, собрал деньги со всех остальных (церкви Ахайи и Азии) и принёс деньги в Кессарию, где сидел Павел.

Но никому из петровых он этих денег не отдал — пора было вызволять босса из тюрьмы и двигать на Рим.

Пётр рассвирепел и попытался спровоцировать беспорядки в павловых церквах, а главное — организовал покушение на Павла и Тимофея.

Павел, к тому времени, сел на кораблик с Тимофеем и поехал. Покушение они пережили, о чём Петру стоило крепко пожалеть.

Прежде, чем двигать на Рим, наш апостол посетил все свои церкви и учинил разборки. Конвой легко соглашался на изменения маршрута и сроков прибытия — денег хватало. Тит уже собирал второй оброк, а с Коринфа — в двойном размере.

Расправа коринфян с человеком Петра не смягчила Павла — в житейских делах он был не менее жёстким, чем в религиозных.

Придя в Рим, Павел немного удивился, что там никто не знает о его прибытии — Пётр не выполнил обещания. Но удивление было не очень сильным.

Павел быстренько снял номер в гостиннице, собрал иудеев, пощупал их на предмет «обращения» — безрезультатно, махнул на них рукой и начал строить римскую церковь.

Но, когда же Пётр решил играть Павла втёмную?

Для этого надо вернуться к тому моменту, когда Пётр впервые повел агитацию среди язычников. Дело было в Антиохии…

«Когда Петр пришел в Антиохию, то я лично противостоял ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных.

Вместе с ним лицемерили и прочие иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех:

“Если ты, будучи иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?” Ибо если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником».

Вот так, Пётр испугался! Пётр, этот каменный парень, взял и испугался.

Неужели Иисус в нём ошибся?

Нет. Пётр был трусом, Иисус это знал и назвал его «камнем» в насмешку. Мыслимое ли дело — три раза в час предать учителя!

Такую скорость ещё никто не развивал — Иуда Искариот ему в подмётки не годился. У Петра были другие достоинства. Талант к шпионажу, например.

Павел разочаровался. Он разгневался! Человек, который говорил ему про идеалы, оказался такой безвольной тряпкой. Безвольной и двуличной.

А что Пётр? Выслушав Павла, он утёрся и поехал в Иерусалим с повинной. Как он винился перед Иаковом, мы уже видели.

Иаков сначала не стал слушать оправданий — изгнал Петра и пристроил его в тюрьму, вместе с другим Иаковом — Воанергесом. У брата Иисуса были свои резоны. Ведь сам он не был ни учеником, ни апостолом.

А четвёрка первозванных была элитой среди христовых воспитанников. Эти четверо претендовали на верховную власть в церкви. Иаков принял меры.

Куда подевался Андрей? Нас кормят байками о его проповедях на Руси, да только, какая была Русь при Нероне?

Итак, Андрей вне игры, Иаков и Пётр — в тюрьме, бреют шеи. Иоанн, который Богослов, беспрекословно подчиняется христовому брату, Иуда Иаковлев вообще — преданнейшее создание. Остальные не представляли угрозы. Всё нормально.

Когда Иакову отрезали голову, Пётр всполошился. Павел принёс деньги, он это точно знал, но Иаков не спешил его выкупать.

И тогда Пётр написал покаянное письмо, в котором открестился от Павла, и дал понять, что возможна многоходовая комбинация, которая выгодна всем, но в первую очередь — самому Иакову.

Глупенького Павла он предложил использовать, как таран и денежный пылесос. И пресвитер поверил. И согласился. Петра выкупили.

А Павел, который узнал всё это, назвал Петра преступником. Какая уж тут любовь.

Предателей Павел никогда не прощал.

«Я сораспялся Христу, и уже не живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою… Не отвергаю благодати Божией; а если Законом оправдание, то Христос напрасно умер».

Христос напрасно умер? О чём это он?

Всё очень просто — Павел говорит о Торе, Пятикнижии Моисеевом.

Меня, например, тоже удивляет: что Тора делает в христианской библии?

Партия Иакова настаивала на том, что христиане должны жить по иудейскому закону. Их надо обрезать и приучать ко всем иудейским процедурам.

Хорошо, что обрезание не дошло до нас, но Тора в библии осталась — спасибо Иакову и Иоанну.

«О, несмысленные галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине?»

Будто не знаешь! Пётр и прельстил.

«Сие только хочу знать от вас: через дела ли Закона вы получили Духа, или через наставление в Вере? Так ли вы несмысленны, что, начав духом, теперь оканчиваете плотью?

Ныне, познав Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите снова поработиться?»

Павел верил, на самом деле верил. Он не мог понять, как можно променять живую передачу, жизнь в духе — на букву в книге, на кусок бумаги.

«Боюсь, братия, не напрасно ли я трудился у вас… Прошу вас, будьте, как я, потому что и я, как вы. Вы ничем не обидели меня… Как вы были блаженны!..

Неужели я сделался врагом вашим, говоря вам истину?.. Ревнуют по вас нечисто, и хотят вас отлучить, чтобы вы ревновали по них… Хотел бы я теперь быть у вас и изменить голос мой, потому что я в недоумении о вас».

В недоумении. «Не напрасно ли трудился у вас?» Кажется, Павел подумывает о том, чтобы начать в Риме заново, и не тратить здесь силы на борьбу с Петром.

«Скажите мне, вы, желающие жить под Законом: разве вы не слушаете Закона? Ибо написано: «Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной».

Павел прибегает и к такому козырю. А это действительно козырь в его руках — лучше Павла мало кто знал Писание среди христиан. Точнее сказать — никто не знал его так, как он, потомственный фарисей.

Иоанн Креститель, сын священника, мог составить ему конкуренцию, но поговаривают, что Ирод отрезал ему голову.

Вы помните историю, на которую сослался Павел? Авраам вышиб свою рабыню за ворота — вместе с ребёнком. Но искушённый в философских диспутах Павел придаёт ей другой оттенок.

Он сравнивает иудеев с детьми рабыни, а себя и своих последователей — детьми новой жены, свободной.

«Что же говорит Писание? «Изгони рабу и сына ее, ибо сын рабы не будет наследником вместе с сыном свободной». Итак, братия, мы дети не рабы, но свободной».

Тору надо выбросить, она не для нас. Пусть иудеи живут по Торе, а у нас — новый Завет.

«Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства. Вот, я, Павел, говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа».

Это уже открытый разрыв и обвинение пресвитеров в ереси!

«Вы, оправдывающие себя Законом, остались без Христа, отпали от благодати».

Павел говорит своим воспитанникам: тот, кто вас агитировал против меня и заставил опять жить по Торе, не христианин.

Или ещё хуже: обрезаются для выгоды и личной безопасности.

«Желающие хвалиться по плоти принуждают вас обрезываться для того, чтобы не быть гонимыми за Крест Христов».

Но вы ещё можете исправиться.

«Вы шли хорошо: кто остановил вас, чтобы вы не покорялись истине? Я уверен о вас в Господе, что вы не будете мыслить иначе… А смущающий вас, кто бы он ни был, понесет на себе осуждение… К свободе призваны вы, братия».

Иоанн не зря переживал и шифровался в своих письмах. Разжигая распрю, он получил достойный ответ.

После воззваний Павла его церкви не только перестали отправлять деньги, но начали брать посланников Иоанна в заложники. Это уже настоящая религиозная война.

«Если вы духом водитесь, то вы не под законом».

Вся эта возня сопровождалась скандалами и взаимными оскорблениями. Павел старался вести себя достойно.

Именно тогда он сказал крылатую фразу:

«Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает».

Всех отцов церкви Павел поставил вровень с собой, даже опустил их ниже. Они лицемерили, а он…

«Впрочем никто не отягощай меня, ибо я ношу язвы Господа Иисуса на теле».

Если человек со стигматами, можно не сомневаться — он истинно верует и знает, что говорит.

Аминь.



Загрузка...