ГЛАВА 6

Было чудесное утро, когда Арлетт и Жанетт отправились в ателье мадам Шико в экипаже, который мадам Алигьери наняла на весь срок пребывания в Брюсселе.

— Почему вы предпочитаете ателье мадам Шико? — спросила Арлетт.

— Я одна из ее первых заказчиц, уже много лет она шьет для меня. Я всегда уверена, что получу удобную и элегантную вещь. Как правило, мадам Шико сама носит новые образцы моделей, как бы для проверки, и только потом их предлагают клиентам. Но нижнее белье у меня исключительно от Алигьери и смею тебя уверить, что ему нет равных.

— Такой подход к делу вызывает у меня уважение, — с улыбкой сказала Арлетт.

Они ехали по центральным улицам Брюсселя. Копыта лошадей звонко цокали по мостовой. Элегантный конный экипаж — лучшее средство передвижения, если хочешь все увидеть и себя показать.

Дамы вошли в особняк Шико. Не прошло и трех минут, как директриса лично вышла поприветствовать мадам Алигьери. Затем девушка, служащая ателье, провела Жанетт и Арлетт по роскошным салонам. Арлетт тут же отметила, что ателье Шико — любимое место встреч дам из высших слоев общества. Посетительницы удобно расположились на обитых бархатом диванах и мило беседовали. Их разукрашенные шляпки почти соприкасались, когда новости были особенно пикантными. Маленькие собачки, с которыми хозяйки не захотели расстаться, стучали коготками по полу, разгуливая туда-сюда и мелькая разноцветными бантами. Иногда крохотное существо попадалось кому-нибудь под ноги, что вызывало возгласы отчаяния у дамы и бурю сочувствия к несчастной жертве. Несколько чрезвычайно красивых девушек-манекенщиц (это слово только начинало входить в обиход) грациозной походкой прогуливались по залам в моделях ателье Шико.

— Вы хотели кружевной пеньюар, мадам. Вот образец из брюссельских кружев, которые мы рады вам предложить.

После почти неуловимого сигнала появилась первая манекенщица в бирюзовом пеньюаре. За ней последовали другие. Девушки грациозным жестом отодвигали занавес и появлялись из небольшой арки. Они продемонстрировали пеньюары, затем платья и костюмы разного назначения — для прогулки по парку, верховой езды, поездки в автомобиле, костюмы для дневного чая и ужина. Завершали демонстрацию вечерние туалеты, а уж тут мадам Шико не было равных — казалось, каждый последующий наряд превосходит предыдущий.

Арлетт больше всего понравились пеньюары с брюссельскими кружевами. Но, на ее взгляд, их не стоило перегружать жемчугом, золотом и серебряным шитьем — кружево было прекрасно само по себе. Но девушка никому не высказала своего мнения.

Когда все модели были внимательно осмотрены, Жанетт договорилась о времени личных консультаций с мадам Шико.

— Преимущество одежды, заказанной в ателье такого класса, в том, что все шьется по твоей фигуре — вплоть до охвата запястья, — поясняла Жанетт Арлетт, когда они уже сидели за столиком в ресторане. — Конечно, приходится несколько раз ходить на примерки, но ведь результаты превосходны. — Немного помолчав, Жанетт произнесла: — Жаль только, что мы ничего не присмотрели для тебя. Мне хотелось бы заказать тебе несколько милых вещиц.

Арлетт рассмеялась.

— Я скоро превращусь в скромную служащую, и мне вряд ли понадобится что-либо из таких великолепных нарядов, которые мы видели сегодня.

Часть дня Арлетт и Жанетт провели в парке. Большинство горожан прогуливались в изящных экипажах, запряженных породистыми лошадьми.

У Арлетт было чувство, что Брюссель готов дарить только праздник. Неожиданно девушка вздрогнула — по дорожке парка шел тот самый молодой человек, которого она видела в вестибюле отеля. Арлетт совершенно забыла о нем. Рядом с молодым человеком шествовал хорошо одетый мужчина средних лет с короткой, аккуратно подстриженной бородкой. Их беседа явно носила деловой, серьезный характер. Хотя ее вряд ли заметили, Арлетт почувствовала, как сильно забилось сердце.

Совершенно неожиданно мужчина с бородкой бросил взгляд на их экипаж, увидел Жанетт и тут же приветственно приподнял шляпу. Мадам Алигьери поклонилась в ответ. Молодой человек тоже посмотрел в их сторону. Его напряженный взгляд остановился на Арлетт с тем же странным вызовом, который был брошен ей в отеле «Виктория». Экипаж проехал мимо мужчин. Арлетт не оглянулась, но была уверена, что глаза незнакомца продолжают следить за ней.

— Это князь Владимир из Петербурга и его племянник, граф Сергей Дашков, — Жанетт не заметила странного обмена взглядами. — Я знала жену князя, Полину. Мы дружили с детства, а когда я уехала жить в Италию, мы переписывались много лет. К сожалению, четыре года назад она умерла. Недавно князь Владимир женился снова.

— Чем князь занимается в Брюсселе?

— Он здесь живет, зимой обычно уезжает в Монте-Карло, нередко бывает в России.

— А чем занимается граф Дашков? — в ожидании ответа у Арлетт даже перехватило дыхание.

— Насколько я знаю, он связан с русским посольством, какие-то дипломатические обязанности. Когда я прошлый раз была в Париже, граф посещал студию Дега в качестве ученика.

— Он скульптор?!

— Нет, художник. Это был своего рода каприз, к которому князь Владимир относился снисходительно. По крайней мере, так считала Полина. Я не замечала за графом никаких странностей. Зато знаю, что он бывает в весьма неординарных компаниях.

— Вы хотите сказать, вращается в богемных кругах?

— Что-то в этом роде. Пропадал на Монмартре. Полина очень беспокоилась за него. Но сейчас он повзрослел. Наверное, ему лет двадцать пять, — Жанетт в упор посмотрела на Арлетт. — Неужели тебе все это интересно?

Девушка постаралась принять безразличный вид.

— Мне понравился граф, очень симпатичный молодой человек.

Жанетт постучала пальцем по запястью Арлетт.

— Внешность обманчива, дитя мое. Люди подобного типа, как правило, эгоцентричны. Легко меняют взгляды. Молодые люди попроще, но с добрым сердцем намного лучше. Главное в жизни — надежность. В наше время и так далеко не все гладко, никогда не стоит призывать на свою голову неприятности, — Жанетт тяжело вздохнула.

В вестибюле администратор отеля подал мадам Алигьери письмо с гербовой печатью на конверте. Жанетт распечатала его, только когда они поднялись в номер.

— Это от князя Владимира, — сказала она. — Он извиняется, за то, что до сегодняшнего дня не знал о моем приезде, и приглашает нас обеих сегодня на обед.

— Откуда он узнал, где вы остановились?

— О, это очень легко. В Брюсселе всего два-три отеля, где останавливаются люди моего положения. Удивительно, что он знает твое имя, впрочем, это можно было спросить у администратора. Мне придется отклонить приглашение князя, ведь мы уже приглашены на сегодня. Я немедленно пошлю ответ. — Жанетт села за бюро и положила перед собой лист бумаги. — Полагаю, он хочет познакомить меня с новой женой, но мне будет так не хватать Полины! Люди, подобные князю, всегда были баловнями женщин, у бедняжки Полины порой возникали проблемы.

Придя в свою комнату, Арлетт не могла не думать о том, знает ли Сергей Дашков о приглашении, какую роль сыграл, чтобы оно было послано… Нет, вряд ли молодой человек имел большое влияние на своего дядю, возможно, он вообще не будет на обеде. Но все же Арлетт с замиранием сердца гадала, каков будет следующий шаг графа. В том, что он будет, девушка не сомневалась.

Уже одетая в свое лучшее шелковое платье, Арлетт ожидала Жанетт, чтобы отправиться к Готье. Неожиданно появилась Мэри с небольшой коробкой, перевязанной красивой лентой.

— Это только что прислали для вас, мадемуазель. — Горничная поставила коробку на столик и удалилась.

Заинтригованная Арлетт присела на диван, развязала ленту… и залилась краской от удовольствия. Внутри была прекрасная белая орхидея с жемчужными прожилками — она словно улыбалась Арлетт. Отсвет от свежей зелени, обрамляющей цветок, придавал особую яркость лепесткам.

Девушка взяла сопровождающую карточку.

«Мадемуазель Фере! Поскольку, к сожалению, мы не сможем встретиться сегодня вечером на ужине, прошу вас уделить мне несколько минут. Я жду вас в вестибюле. Сергей Дашков».

От неожиданности Арлетт вскочила с дивана. Если взять на вооружение предупреждение Жанетт, она должна просто разорвать записку и выбросить цветок. Предложение Дашкова выходило за рамки приличия.

Арлетт посмотрела на часы. «Жанетт вряд ли соберется раньше чем через двадцать минут», — пронеслось у нее в голове. Итак, десять минут на то, чтобы заставить Дашкова поволноваться, пять — провести в его обществе, а потом успеть вернуться в номер до того, как Жанетт станет задавать ей вопросы.

Мадам Алигьери вряд ли понравится встреча подобного рода, однако Арлетт не хотела ее пропустить. Она укрепила орхидею на корсаже платья, глянула в зеркало, поправила волосы. Ее глаза от волнения сверкали.

Девушка посмотрела на часы. Десять минут прошло. Даже Мэри не видела, как Арлетт выскользнула из номера. Граф наверняка думает, что она будет спускаться по лестнице. Девушка выбрала лифт, желая увидеть его раньше, чем мужчина заметит ее. Сердце бешено колотилось.

Дверь лифта с шумом распахнулась. Сергей стоял у колонны. Как девушка и думала, граф смотрел в сторону лестницы. Она неторопливо пошла в его сторону. Его напряженная поза свидетельствовала о сдерживаемом нетерпении. Еще несколько шагов, и ей придется окликнуть его…

— Арлетт!

Девушка резко повернула голову.

— Клод!? Я не думала, что ты уже вернулся, — не без отчаяния в голосе воскликнула Арлетт, уголком глаза заметив, что Сергей смотрит в их сторону.

Клод настолько тепло обнял сестру, что создавалось впечатление — его недавнее раздражение напрочь улетучилось.

— Ну разве это не чудесно? Моя поездка была очень успешной, я быстро уладил дела и вернулся на сутки раньше, чем планировал. — Отступив на шаг, Клод оценивающе оглядел сестру. — Такая прическа сейчас в моде и очень тебе идет. Ты изящна, как всегда, — он оглядел вестибюль. — А где тетя Жанетт?

— Наверху.

— Тогда давай поднимемся. Она будет рада узнать, что я вернулся.

До того, как двери лифта закрылись, Арлетт увидела: Сергей улыбнулся ей и с сожалением пожал плечами.

Всю дорогу от лифта до номера Клод говорил о своем новом «мерседесе». Именно в нем он сейчас приехал в «Викторию». Арлетт почти не слушала, злясь на себя за то, что не спустилась вниз сразу же, как получила записку, а еще больше злясь на брата за преждевременное возвращение. Как странно: ее волнует эта несостоявшаяся встреча. Что она ей сулила? Скорее всего, возможность легкого флирта или свидание, о котором стоило бы беспокоиться в последнюю очередь.

Вслед за Клодом Арлетт вошла в номер и присела на диван. Наконец-то появилась Жанетт в вечернем туалете. Шумные приветствия, торопливые рассказы Клода об удачной деловой поездке отвлекли Жанетт от вопроса, почему брат и сестра встретились в вестибюле.

Затем Клод снисходительно взглянул на Арлетт и без вступлений перешел к теме, которая неизбежно должна была нарушить гармонию вечера:

— Арлетт, прощаю тебе внезапный и неумный отъезд из школы. Заранее зная о предстоящей поездке, я собирался заехать за тобой. Что же касается месье Перюшо, не имею желания принуждать тебя к браку с человеком, которого ты не любишь. Я, конечно, надеялся, что ты оценишь его и поймешь — он может стать отменным мужем. Ну, да бог с ним. В океане много разной рыбы. Нужно проследить, чтобы ты встречалась с самыми достойными из холостых мужчин Брюсселя. Сейчас главное — твой гардероб… Завтра мы займемся этим вопросом прямо с утра.

— Сожалею, но не смогу уделить тебе время, — голос Арлетт был спокойным. — Ты очень великодушен и, надеюсь, не обидишься, но я решила, что буду работать, сама зарабатывать себе на жизнь и сниму жилье — пусть это будет просто комната.

— Работать? — Клод прищурился. — А что ты можешь делать?

— Я умею рисовать, вышивать, шить, кроить, плести кружева, и надеюсь, это пригодится. Мне кажется, у меня есть вкус, но я хотела бы еще немного поучиться, а потом уехать из Брюсселя и открыть свое дело. Завтра утром я отнесу образцы своих изделий в ателье Готье.

Клод буквально взвился — трудно было бы подобрать другое слово, чтобы описать его реакцию. Он подскочил к сестре, и создалось впечатление, что он сейчас ударит Арлетт.

— Ты маленькая предательница! — в голосе Клода звенели высокие ноты. — И это после всего, что я сделал для тебя! Какая черная неблагодарность! Бессердечность! — Он, наверно, все-таки ударил бы сестру, но Жанетт перехватила его руку.

— Нет, Клод! Прекрати! Так ничего не решают! У Арлетт есть право самой выбрать себе дорогу!

— Но не такую же! Просто удар в спину!

Арлетт встала с дивана и, глядя в лицо брату, произнесла:

— Я хочу сама зарабатывать себе на жизнь! — тон Арлетт был резким.

— Почему эта бредовая идея пришла тебе в голову? — Клод, поняв, что перегнул палку, несколько притих, но бешенство по-прежнему горело в его глазах.

— Почему? Ты сам дал понять, что хочешь избавиться от меня, пытаясь выдать замуж за старый денежный мешок, но я выбрала иной путь и избавлю тебя от ответственности за мою судьбу.

— Я хочу сказать тебе кое-что, — глаза Клода затуманились от предвкушения удара по надеждам сестры. — Как бы ты ни старалась, ни одно ателье высшего разряда не возьмет тебя на работу!

— Ты хочешь сказать, что дашь мне соответствующие характеристики? — в голосе Арлетт слышалась ярость.

— Если понадобится, да. Ты хочешь губить свое здоровье, работая простой швеей — худшего унижения для меня и придумать трудно! Ты хоть понимаешь, какой удар ты нанесешь своим поступком моему престижу? — То ли у него сорвался голос, то ли он намеренно сделала паузу, но следующая фраза прозвучала не без торжественности: — Никогда не думал, что ты способна так поступить со мной!

— Но ты же сам знаешь — предательство здесь ни при чем! — Арлетт была в отчаянии.

Ей никогда не приходило в голову, что на все можно взглянуть с такой точки зрения.

Клод глубоко вздохнул. Его продолжало трясти от ярости, но понемногу он обретал контроль над собой.

— Я верю, ты не замышляла предательство по отношению ко мне, но, боюсь, никто другой не поверит.

Арлетт была в отчаянии: на глазах рушился карточный домик ее надежд. Она еле слышно прошептала:

— Ты прав. Знай, ничто на свете не заставит меня предать тебя. Я уеду и найду работу там, где никто меня не знает.

Клод постарался не выдать своего удовлетворения, но победа была явно не полной. Новости распространяются быстро; если его сестра будет работать даже далеко от Брюсселя, это, в конце концов, станет известно, все заподозрят, что между братом и сестрой серьезные трения. До сих пор на Доме Фере не было ни одного черного пятна, и Клод во что бы то ни стало хотел сохранить репутацию. О своей сестре, которая учится в школе, он всегда отзывался крайне доброжелательно, стараясь, чтобы никто не обращал внимания, что Арлетт во время каникул не бывает в Брюсселе.

— Арлетт, тебе не приходило в голову, что ты можешь работать у меня? — его слова прозвучали как гром среди ясного неба.

— Нет! Это невозможно! Не хочу казаться неблагодарной, но ни за что не соглашусь! Я хочу добиться успеха самостоятельно. Для меня это очень важно! — почти выкрикнула Арлетт.

— Послушай, ты станешь работать как обычная служащая Дома Фере. Твои художественные способности вне сомнения. Если ты сможешь отличиться, то продвинешься по служебной лестнице и станешь ювелиром-дизайнером, а потом и управляющей, моей компаньонкой. Познакомишься с технологией изготовления украшений из разных материалов с использованием разнообразных драгоценных и полудрагоценных камней, с основами моделирования ювелирных изделий. Постепенно научишься всему. Поверь, для женщины работа в ювелирном бизнесе не самая плохая. При желании ты могла бы участвовать в показах новых моделей, это позволило бы тебе стать более известной в высшем обществе. При твоих внешних данных такое твое участие было бы отличной рекламой для Дома. Разве ты не хочешь этого?

— Да, но…

— Не будет никаких привилегий, тебе придется подчиняться жесткой дисциплине. Зарплату будешь получать, как все. Это даст тебе возможность сделать карьеру, но жить тебе необходимо у меня.

Арлетт хотелось верить Клоду, но жить в доме брата, работать под его началом — это казалось невыносимым.

Жанетт словно прочитала мысли Арлетт.

— Главное — хорошо все обдумать. Не торопись принимать решение, Арлетт. Уверена, Клод прекрасно понимает, как все непросто для тебя, но ты ведь и не собиралась искать легкие пути.

Жанетт права. Арлетт отвернулась, стараясь скрыть огорчение. Клод смотрел на нее, в свою очередь делая попытку не выдать, как важно для него решение сестры. Вряд ли владелец Дома Фере был готов принять отказ.

Клод решил сменить тему:

— Я знаю теперь, как ты относишься к идее раннего брака, а также брака по расчету, и не собираюсь настаивать на твоем замужестве. Я никому не позволю преследовать тебя, тему брака не будем больше затрагивать до тех пор, пока ты сама не захочешь. Начнем с делового союза брата и сестры.

После долгой паузы Арлетт встретилась взглядом с Клодом.

— Ты никогда не хотел, чтобы я жила в твоем доме, даже временно, на каникулах. Почему такая перемена?

— Я никогда не умел и не хотел возиться с детьми. Но теперь ты взрослая и не должна жить в другом месте. Это просто позор! Пойдут сплетни.

— По крайней мере, ты откровенен.

— Давай вернемся в прошлое. Разве я не делился с тобой своими проблемами, когда ты стала старше? Я старался дать тебе понять, что когда-нибудь мы сможем стать ближе друг другу. Если бы ты не вернулась в Брюссель, мы бы вряд ли часто виделись. Но ты здесь, и у нас родственные обязательства друг перед другом. Даже если между нами и нет кровного родства.

— Я никогда не собиралась рвать родственные связи! — в голосе Арлетт звучало отчаяние. — Лишь хотела быть самостоятельной!

— Вне работы ты будешь принадлежать самой себе безраздельно. Единственно, о чем я прошу: веди себя достойно. Будь терпеливой и снисходительной.

Арлетт глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь в голосе:

— Хорошо, я буду работать у тебя так же, как работала бы у любого другого нанимателя.

Жанетт перевела дух. Мадам Алигьери искренне опасалась, что Арлетт откажется работать у брата и выберет жизнь вдалеке от Брюсселя, чтобы шить платья провинциалкам.

— Прошу тебя об одном одолжении, — продолжал Клод, — я хочу, чтобы ты носила украшения только от Фере. Как я говорил, это явится своего рода рекламой, что очень важно. — Он одобрительно всплеснул руками: — У тебя хороший вкус, посмотреть хотя бы на эту орхидею, как прекрасно подобран цветок! Я заметил эту деталь еще в вестибюле. Год-два назад, по-моему, я говорил тебе, что ты унаследовала фигуру своей maman и возможность носить любую одежду, не теряя при этом элегантности.

Жанетт согласно кивнула.

— Твой брат прав, Арлетт. Нет, лесть здесь ни при чем, — в глазах мадам Алигьери появился странный огонек. — Я совершенно согласна с ним — цветок подобран просто изумительно.

Арлетт почувствовала — Жанетт догадалась, что цветок от поклонника и почему брат и сестра встретились в вестибюле. Но в ее глазах не было осуждения — мадам Алигьери была романтичной женщиной.

На сердце у Арлетт полегчало.

— Если в украшениях от Фере я буду выглядеть вполовину так хорошо, как maman, то стану гордиться собой.

— Конечно! — Клод уже ощутил вкус победы и мог быть великодушен. — А сейчас я покину вас, чтобы вы провели вечер в соответствии со своими планами. Завтра пришли вещи в мой дом, вот адрес. Утром ты должна быть у служебного входа Дома Фере.

— Да, я приду, но пока тетя Жанетт здесь, я останусь жить с ней в отеле.

Тут быстро вмешалась мадам Алигьери, стараясь не допустить очередной ссоры между братом и сестрой:

— Арлетт, дорогая, обстоятельства изменились, тебе нужно многому научиться, поэтому лучше, если ты будешь проводить время с Клодом, обсуждая каждодневные дела. Но мы проведем вместе все свободное время, которое ты будешь готова мне уделить.

— Уверена, мы будем часто встречаться!

— Итак, решено. — Клод поцеловал Жанетт и покинул номер.

Лицо мадам Алигьери омрачилось. В словах Клода крылось что-то, вызывающее у нее недоверие. Но что? Неожиданно Арлетт указала на орхидею.

— Вы хотите знать его имя? — резко спросила она.

На лице девушки читалась отчаянная решимость.

Не так-то легко дался ей отказ от планов, взлелеянных долгими раздумьями в монастырской школе.

— Думаю, что смогу догадаться сама, если вспомнить о том, как быстро пришло приглашение от русских. Будь осторожна: красивые мужчины, особенно типа Дашкова, очень опасны.

— Не волнуйтесь, я ищу в Брюсселе работу, а не утес, о который разобью свое сердце.

Спускаясь в лифте, Клод улыбался: во время только что окончившегося спора он довольно ясно представил себе, как использовать сестру к наилучшей выгоде Дома Фере. Без сомнения, неожиданное возвращение сестры — вовсе не яблоко раздора, а сладкий плод согласия.

Арлетт лежала в комнате, закутавшись в одеяло, так что снаружи оставался только ее нос. В ее голове проносились картины и голоса из только что состоявшегося разговора с братом. Мысленно она спорила и не соглашалась с ним, приводила тысячу доводов своей правоты, высказывала то, что не успела сказать там, в гостиной, когда он буквально ошеломил ее своим натиском, полностью парализовав ее волю и заставив почти добровольно изменить свое решение. Постепенно голоса стали глуше, сердце забилось ровнее.

Кто-то склонился над ней. Да это же монастырский доктор Кален, девушка узнала его по ореолу седых вьющихся волос. Почему он здесь? Разве я больна?

— Вы должны это выпить, — сказал доктор тоном, не допускающим возражений.

Арлетт с покорностью ребенка выпила горькую микстуру. Прошло некоторое время. Она попыталась пошевелиться и не смогла. Ее голова и веки налились свинцовой тяжестью. В неясной мгле Арлетт все же смогла разглядеть знакомый силуэт доктора Калена. Ее поразило то, что доктор был одет в военную форму, на которой в полумраке поблескивали галуны и эполеты.

— Я буду сражаться! Я не дам вас в обиду! — вдруг воскликнул он. — Я хочу погибнуть за вас на поле битвы!

С этими словами он молниеносно выхватил неизвестно откуда взявшийся меч. Страх охватил Арлетт. Она уставилась в темноту за спиной доктора Калена, чувствуя, что там кто-то есть — она явственно слышала дыхание этого существа. Внезапно ощутив чье-то жаркое прикосновение, она вскочила на ноги, пытаясь убежать, но вдруг очутилась на земле. Кто-то навалился на нее, пригвоздив своим телом и не давая возможности вырваться.

В неописуемом ужасе Арлетт запрокинула голову и увидела над собой огромную черную фигуру чудовища с изящным хвостом — воплощение ее детских ночных кошмаров. Но теперь все было по-другому, она уже давно не ребенок.

«Это дракон, — совершенно спокойно подумала Арлетт. — Какой он сейчас красивый!»

— Смерть! — закричал вдруг доктор Кален, размахивая мечом и подскакивая к чудовищу.

«Нет, не надо смерти! — пыталась остановить его Арлетт. — Нет, это же дракон!» — Но она не могла произнести ни слова.

Меч сверкал в темноте, а дракон, извиваясь, словно огромный дикий кот, и отливая серебристо-черной шерстью, сражался безмолвно.

Затем оказалось, что человек в военной форме лежит бездыханный на земле, истекая кровью, от которой почернели его блестящие эполеты и галуны.

— Он мертв, — сказал дракон, крепко сжимая Арлетт в своих объятиях и не давая ей возможности подбежать к поверженному.

Арлетт все смотрела и смотрела на искалеченное, лежащее в неестественной позе тело, пока кровь растекалась по земле, окрашивая ее в алый цвет.

— Ты убил его! — закричала Арлетт. — А ведь я так любила его! Дракон, зачем ты убил его?! Он был совершенно безопасен для тебя и так добр ко мне.

Дракон крепче сжал ее плечи.

— Я не дракон. Я мужчина, — хрипло произнес он.

— Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу! — кричала Арлетт, изо всех сил ударяя кулаками в поросшую серебристой шерстью грудь дракона.

Но тот прижался к ней, увлекая на землю, и начал осыпать плечи и грудь Арлетт жаркими поцелуями. Его горячее тело, навалившееся на нее, разбудило в ней сладострастное желание.

— Я хочу тебя, — произнес он, по-хозяйски кладя руку ей на бедро.

— О боже! — она задрожала всем телом и начала извиваться под ним. — Ты не имеешь права. Пусти меня!

Но его дерзкая ладонь уже скользнула между ее бедер и начала ласкать их внутреннюю сторону, медленно продвигаясь выше — к сокровенным уголкам ее тела. Арлетт застонала, чувствуя, как его плоть входит в нее.

— Нет, — всхлипнула она, в то время как руки ее начали гладить его мускулистую спину и плечи. — Я ненавижу тебя. Зачем ты делаешь это?

Он ничего не отвечал, продолжая поцелуи и ласки, от чего по телу Арлетт пробегали судороги, и она испытывала чувство неизъяснимой неги.

— Я ненавижу тебя, — шептала она горячими губами, извиваясь в блаженной истоме. — О, как я тебя ненавижу!

Арлетт застонала. Его тело, казалось, обволакивало ее, будило в ней страсть. Она ощущала его поцелуи на своих губах, шее, груди. Арлетт попыталась рассмотреть его, но увидела лишь светящиеся в темноте желтым огнем глаза дракона.

— Я мужчина, и я хочу тебя, — шептал он. — Мужчина! Ты должна убедиться в этом.

— Нет! — кричала она. — Я не могу! Я не хочу! Не надо!

Но, несмотря на отчаянные крики, она изо всех сил прижимала к себе его тело, сгорая от стыда, отчаяния и страсти.

— Пожалуйста, — твердила она, сама не понимая, о чем просит. — Ну, пожалуйста…

Он снова навалился на нее, и она утонула в черном огне, в мерцающей бездне, плача от унижения и дрожа всем телом от блаженства.

Арлетт очнулась, все еще чувствуя возбуждение от пережитого во сне. Она заворочалась под одеялом, с трудом открыла глаза и увидела пустое кресло, освещенное неровным светом прикрытой шалью настольной лампы.

«Что означает этот сон, и почему он преследует меня?» — подумала Арлетт, ощущая тяжелую ноющую боль в голове. Она повернулась на другой бок, как когда-то в детстве учила ее мать, чтобы дурной сон скорее забылся. Немного успокоившись, она уснула снова. До утра сны ее больше не беспокоили.

Загрузка...