Предисловие

За месяц до Высочайшего повеления об ускорении производящегося в Святейшем Синоде дела о прославлении святого угодника Божия, Серафима Саровского, Господь привел меня опять в Саров и Дивеев. Из трех современниц о. Серафима, которых я встретил в первую свою поездку, я застал в живых одну только Елену Ивановну Мотовилову. Вскоре после моего отъезда, в 1900 году, отошла в селение праведных мать Ермиония; на Пасху, два года спустя, за ней ушла и мать Еванфия.

Сильно за эти годы сдалась и Елена Ивановна: согнулся стан, стали меркнуть еще так недавно светлые и проницательные очи. Серафиму не нужно уже земных свидетелей его праведности, он зовет их к себе в места вечного упокоения видеть и разделять с ним его славу, ту нетленную и вечно неувядающую славу, которую Господь от века уготовил всем любящим Его, «идеже лица святых, Господи, и праведницы сияют, яко светила»!1 Но свежесть ума и памяти не покинула еще родной старушки. Прошлое живет и расцветает в ее воспоминаниях, и время не имеет власти над ними!...

По просьбе моей, с разрешения игумении, Елена Ивановна дала мне целый короб бумаг, оставшихся после покойного ее мужа, Николая Александровича. Всякий, кто интересовался житием о. Серафима, должен знать это имя, которое так тесно связано с именем Батюшки и устроенной им Дивеевской женской обители. Непонятым жил этот человек, неоцененным и умер, но был он при жизни «служкой Серафимовым», как он сам любил называть себя, таким и после смерти остался. В бумагах его довелось мне найти такое сокровище, которое по справедливости может быть названо величайшим свидетельством веры. Этой драгоценностью, с сохранением всей своеобразности слога сороковых годов минувшего столетия, на котором она написана, я и желаю поделиться с православным читателем.

С. А. Нилус


Загрузка...