Ср. мой труд «Аксиомы религиозного опыта», главы 1–3. См. также три речи «Религиозный смысл философии».
Гегель приводит пример с тираном Дионисием, повесившим текст законов так высоко, что его никто не мог прочесть. Hegel. Crundlinien der Philosophie des Rechts. 1833, s. 278.
Я пытался подробно развить и обосновать это воззрение в статье «Понятия права и силы». – Вопр. Фил. и Псих. 1910, книга 1. Эта статья была издана и в виде отдельной брошюры.
Под «смыслом» я разумею здесь не «метафизическую силу», и не «абсолютное достоинство», и не «творческую цель», но чисто «логическое», тождественное, отвлеченное (от образа и от акта мысли), непространственное и невременное, нечувственное и необразное содержание, постольку «объективное» и «идеальное», специфически постигаемое актом чистого мышления. Целостное выяснение его природы требует, конечно, самостоятельного исследования. К сожалению, этим термином иногда злоупотребляют в философской литературе, особенно умы, не привыкшие к дифференцированному мышлению и стремящиеся построить «систему» на основе единого термина со смутным содержанием.
Здесь возникает сложный вопрос: откуда взять материал для этих логических определений? Ведь положительное право очень часто пользуется юридическими терминами, не определяя их, так, как если бы их значение «само собою» разумелось и было известно каждому. Высокое развитие научной теории и правосознания делает излишним чрезмерное перегружение норм логическими дефинициями: законодатель (но не научный комментатор) может считать, что многие термины уже установлены в науке и усвоены народным правосознанием в их устойчивом и определенном значении. И тем не менее следует признать, что право тем совершеннее в формальном отношении, чем более оно продумано и чем более прямых определений содержится в его нормах, ибо в научной теории всегда остается спорное, а в правосознании – неустойчивое и подверженное влиянию частного интереса. Это не значит, что право должно исчерпывающе предусмотреть и педантически регламентировать все единичные детали жизни; нет, здесь всегда будет многое предоставлено на усмотрение правосознания правоприменяющего субъекта. Но то, что сказано и установлено в норме – должно быть раскрыто и фиксировано в ней недвусмысленно.
Как бы широко ни использовал комментатор сравнительное изучение норм того же самого кодекса, пояснительные документы законодателя, бесспорные для данной научной теории, и все средства, ведущие к уразумению объективного смысла закона, он всегда будет иметь в остатке известную совокупность неопределяющихся терминов, и задача его в том, чтобы открыто разграничить добытый им точный смысл закона от предлагаемого им лично истолкования. Вся сила логического комментирования должна быть направлена на то, чтобы иметь в виду, разуметь и отличать смысл, данный в законе, от всякого добавления, из каких бы благородных соображений оно ни проистекало.
Это относится и к нормам «обычного права», возникающим в тот момент, когда правоприменяющий орган формулирует, признает обязательным и применяет простой обычай правового общения.
От англ. irrelevant – неуместный, не относящийся к делу.
Несовершенный закон (лат.).
Это воззрение, обнаруживающее глубокий недуг русского правосознания, было выдвинуто и развито проф. Л. И. Петражицким. Яркий и отчетливый дескриптивный анализ правового переживания составляет непреходящую заслугу его произведений; однако этот анализ совершенно не является исчерпывающим и умалчивает о главном: о переживании объективных элементов права. Автор отстаивает последовательно релятивизм в понимании права и осуществляет личный субъективизм в понимании опыта; в результате этого правосознание превращается у него в эмоциональное воображение о праве; смысл и ценность как самостоятельные предметы не рассматриваются вовсе, и дефекты личного правового и философского опыта получают принципиально-теоретическое истолкование. Все это заставляет признать, что научное преодоление его теории необходимо для верного и творческого развития русского правосознания.
Такой опыт может и должен быть приобретен не только в правосознании и для правосознания, но и в других сферах, имеющих дело с объективно-значащими предметами. Такова прежде всего религия; далее – теория познания, исследующая природу истины и познавательной очевидности, этика, исследующая природу добра и совести, и эстетика, исследующая природу красоты и художественного вкуса. Душа, обладающая такой философской культурой, имеет готовую основу для зрелого правосознания, и в этом обнаруживается, между прочим, значение философской культуры в деле развития и роста истинного правосознания.
«Положительное правосознание», т. е. предметное переживание положительного права, отличается и здесь, и в дальнейшем от естественного правосознания, однако не потому, что эти два сознания противоположны и несовместимы; напротив: естественное правосознание, как обнаруживается далее, составляет глубочайшую основу положительного правосознания.
Право как совокупность норм вообще не подлежит временному изменению и развитию. Когда говорят о развитии права, то под этим следует разуметь: 1) или развитие правосознания и изменение разумения правовых норм (реальный процесс, протекающий во времени), 2) или же отмену старой правовой нормы и установление новой, заменяющей ее (идеально-ценностное обстояние, обусловленное временными событиями). Я пытался поставить эту проблему в статье «Понятия права и силы».
От англ. relevant – относящийся к делу, существенный.
По праву (лат.).
Т. е. социально чуждом, чужеродном по отношению к человеку.
О противоречии между теорией права и положительным правом в Риме подробные данные сообщает И. А. Покровский в своем труде «История Римского права». СПБ., 1913, с. 174, 285–298.
Рабская связь. Здесь: в положении раба (лат.).
* Естественное обязательство (лат.).
Постановку и освещение вопроса о кризисе современного политического правосознания дает П. И. Новгородцев в своем труде «Кризис современного правосознания». М., 1909, особенно на с. 1, 5, 13, 15, 16, 392, 393.
В соответствии с законом (лат.).
Ср. Устав Уголовного Судопроизводства (в дореволюционной России), сост. Шрамченко и Ширковым, изд. 6. 1913, ст. 804, доп. 1, 2, 3, с. 809 и 810.
См. там же с. 804, доп. 2 и 4.
То, что подлежит законодательному установлению (лат.).
Отвращение к жизни (лат.).
Высшее право (лат.)
* Наибольшая несправедливость, высшее бесправие (лат.).
Тяжесть бытия (лат.).
См. главу пятую.
См. мой опыт «Основное нравственное противоречие войны». Вопросы Философии и Психологии. 1915, книга 5.
В надежде (лат.)
См. главу шестую.
Вставлено в соответствии с изданием 1994 г. (М., «Русская книга»). – Ред.
См. главы третью и четвертую.
См. главу десятую.
См. главу пятнадцатую.
См. главу четвертую.
См. главу девятую.
См. главу шестую.
Ср. положение больных в клинике, сумасшедших в лечебнице, призреваемых в богадельне, стипендиата перед лицом стипендии, подданных авторитарного государства.
См. главы седьмую, восьмую и девятую.
Не смешивать с сословным, имущественным, профессиональным и вероисповедным цензом.
При данном положении вещей. Здесь: при наличных исторических условиях (лат.).
Бессмыслица, нелепость (лат.).
См. главы четвертую, семнадцатую и восемнадцатую.
См. главу тринадцатую.
От лат. investio – облачаю.
См. главы пятую и двенадцатую.
См. главы десятую, одиннадцатую и двенадцатую.
См. главы пятую, шестую и девятую.
См. главу девятую.
См. главу пятую.
См. главу десятую.
См. главу седьмую.
См. главу седьмую.
См. главы четвертую, пятую и шестую.
См. главы девятую и двенадцатую.
См. главу седьмую.
См. главу седьмую.
См. главу десятую.
См. главу десятую.
См. главу четырнадцатую.
См. мой опыт «Основное нравственное противоречие войны».
См. главу четырнадцатую.
Разделяй и властвуй (лат.).
См. главу девятую и пятнадцатую.
См. главы девятую и пятнадцатую.
См. главу десятую.
См. главы пятую, шестую, девятую, десятую и пятнадцатую.
Под «предметностью» следует разуметь верность души созерцаемому и осуществляемому предмету. См. главу пятнадцатую.
См. главы вторую, четвертую, девятую и одиннадцатую.
См. главу шестую.
См. главу девятнадцатую.
См. главы пятую, шестую, двенадцатую и четырнадцатую.
См. главы седьмую и восьмую.
См. главы шестую и тринадцатую.
См. главу восьмую.
См. главу четвертую.
См. главу пятнадцатую.
См. главы десятую, одиннадцатую и четырнадцатую.
См. главу пятую.
См. мой опыт «О любезности». Рус. мысль, 1912, кн. 5.
См. главы четвертую и седьмую.
См. главы пятую и пятнадцатую.
См. главу пятнадцатую.
См. главу шестнадцатую.
См. главы пятую, шестую, восьмую и девятую.
См. главу четвертую.
См. главы пятнадцатую и шестнадцатую.
См. главу вторую.
См. главу третью.
См. главу четвертую.
См. главы пятую и девятую.
См. главы шестую, седьмую, девятую, десятую, одиннадцатую, пятнадцатую и шестнадцатую.
См. главы пятую, девятую и десятую.
См. главу двенадцатую.
См. главу пятнадцатую.
См. главу пятнадцатую.
См. главы четвертую, пятую и девятую.
См. главы шестую и шестнадцатую.
См. главу шестнадцатую.
См. главу шестнадцатую.
См. главу пятнадцатую.
См. главу шестнадцатую.
См. главу шестнадцатую.
См. главу вторую «О духовности религиозного опыта» в моей книге «Аксиомы религиозного опыта», том I.
См. главу 18 в «Аксиомах религиозного опыта», том II.
См. главу 13 в «Аксиомах религиозного опыта», том I.
При прочих равных обстоятельствах (лат.).
Высшее право – высшая несправедливость (лат.).
Через компромисс (лат.).