Однажды в грозу…

Глава девятая

Когда ее волнение улеглось, Касси решила не отсылать обратно акварели. Она была уверена, что этот жест лишит ее последней надежды какнибудь восстановить отношения с Алеком. Кроме того, ей очень не хотелось расставаться с ними. Бен сразу узнал реку Пени, но он не мог догадаться, что на картинах изображены как раз те места, где они с Алеком гуляли много лет назад. Лес у реки был их особым сказочным краем, и один только взгляд на тонкие, мастерски исполненные этюды воскресил сладкую муку первой любви, охватившую ее с такой силой, что она не могла их отдать. Наконец она их повесила на той стене, куда меньше всего падало света из окон и где она могла сколько душе угодно любоваться ими, садя в любимом уголке дивана.

Новый компьютер был уже доставлен, но ей было нелегко снова взяться за свою повесть. Причиной была скорее размолвка с Алеком, чем взлом, и два дня, стоило телефону звякнуть, Касси бросалась к нему сломя голову, уверенная, что Алек позвонит ей. Но он не звонил. Заходил представитель фирмы охранных средств, и в любом другом случае Касси показалось бы забавным, что Алек и Лайам оба обратились с ее делом в одну и ту же фирму. Это двойное обращение по крайней мере убедило фирму, что дело срочное, и уже через несколько дней в ее доме закипела работа.

Скоро на кухне у Касси появилась солидная и красивая дверь, которую повесил Билл Терви, и еще сигнализация, замки и запоры на всех дверях и окнах, и, хотя ее не убедили заменить старинные окна современными, она в конце концов согласилась установить дополнительное остекление, которое не нарушало оформления имевшихся окон. Задолго до окончания работ она отослала Бена домой, заверив его, что ей будет очень хорошо и одной. Это было далеко от истины: Касси уже не тревожилась, но ей так недоставало Алека, что порой казалось, ей никогда уже не быть счастливой. Просто жить без него было очень больно, и она хорошо запомнила эту боль еще с прошлого раза. Но, напоминала себе Касси, однажды она уже оправилась от этой боли; со временем ей это снова удастся. Но такое разумное заключение мало чем помогало улучшить ее настроение или избавиться от бессонницы. Она написала Алеку вежливую записку, в которой благодарила за акварели и добавила, что Комбкотгедж скоро станет настолько защищенным от взломов, что никакой друюй дом с ним не сравнится. Ответа не было, и она утратила всякую надежду снова встретиться с Алеком и уже собралась с силами, чтобы продолжать жить без него.

Через две недели в Комб-котгедже вновь воцарился покой, и Касси могла, не отвлекаясь, работать над книгой. Тут она обнаружила явную неувязку в ходе сложного повествования и поняла, что придется поломать голову над тем, как исправить ошибку, прежде чем удастся снова сесть за компьютер. Давно зная, что способно расшевелить мысли, Касси решила заново покрасить гостиную и поехала в Пеннингтон покупать краску. Малярные работы не только решили бы ее писательские проблемы, но и избавили бы Комб-котгедж от всяких следов вторжения.

Нарядившись в рабочие брюки, майку и кроссовки, забрав волосы под старую шляпу, принадлежавшую Бену, и включив радио, чтобы не скучать, Касси взгромоздилась на стремянку и стала энергично раскатывать валиком по потолку второй слой эмульсионной краски. Сосредоточенно думая о том, как устроить, чтоб убийца был в одном месте, тогда как свидетели показывают, что видели его в то же самое время в другом, она закончила последний участок и с облегчением вздохнула оттого, что можно не напрягать разболевшуюся шею, и чуть не упала, когда услышала резкий стук во входную дверь. Чудом удержав равновесие и не опрокинув стремянку, но измазав лицо белой краской с валика, она спустилась и подошла к двери.

– Кто там? - сердито спросила она.

– Алек.

У Касси перехватило дыхание. Она в отчаянии посмотрела на измазанные краской брюки, сняла дверную цепочку, отодвинула засов и открыла дверь.

Алек, одетый в вельветовые брюки и водолазку, стоял с каменным выражением лица.

– Здравствуй, Касси. Я в городе встретил Бена. Он сказал, что ты, скорее всего, дома.

– Вот это сюрприз, Алек! А я боялась, что твоя тень уже не ляжет на порог моего дома. - Она просияла улыбкой, хотя и была смущена, что он застал ее в таком ужасном виде. - Ты мог бы ограничиться и звонком, - добавила она. - Как видишь, я очень занята.

– Ну что ж, я уйду, - скованно ответил он.

– Нет! - выпалила Касси, из-за краски, измазавшей руки, не схватив его за кашемировый рукав. - Заходи, раз уж пришел.

Алек слегка расслабился.

– Спасибо. Бен не говорил, что у тебя малярные работы.

– Он не знал. - Она стащила с себя шляпу, встряхнула волосами и повела его мимо беспорядка гостиной, где даже занавески не висели, прямо на кухню. - Это мне вдруг пришло в голову. Я увязла на месте со своим повествованием и, чтоб освободиться, решила поработать физически. Обычно это помогает. - Она, отмыла руки и налила воды в чайник. - Есть время выпить кофе?

– Да. Спасибо. - Облокотившись о тумбочку, он смотрел, как она хлопочет. - По правде говоря, я должен был бы заняться примерно тем же самым. Ты не забыла, что в понедельник я переехал?

– Нет, не забыла. - Касси заварила кипятком растворимый кофе и подала ему чашку.

Алек посмотрел на нее сквозь пар, поднимающийся из чашки.

– Ты собиралась помочь мне обосноваться.

– Мне в голову не приходило, что ты еще хочешь этого, - фыркнула она и посмотрела ему в глаза. - Ты за этим пришел?

– Нет, конечно, нет. - Он стиснул зубы. - И я не стал звонить потому, что отлично знал, ты повесишь трубку. Нашу последнюю встречу сердечной не назовешь.

– Ты прав. - В ее глазах появился холодный блеск. - Алек, я не могу позволить, чтобы мне указывали, кого я должна принимать в своем доме.

– Понимаю, что с моей стороны это было ошибкой. Хотя, - подчеркнул он, - мой взгляд на иные вещи вовсе не изменился.

– Понятно.

– Нет, Касси, тебе, по-видимому, еще непонятно. Пока непонятно. - Он выпрямился, удерживая ее взгляд. - Когда я наткнулся на эти акварели, глазам не поверил. В то утро, когда ушел от тебя, я решил пройтись, чтобы успокоить нервы. По дороге в отель я заглянул в Бофортскую галерею, а там, вижу, висят картины, на которых изображены незабываемые места нашей молодости, точь-в-точь такие, какими они мне запомнились. Я пришел к тебе с ними, как с оливковой ветвью, а… - он пожал плечами, - сама знаешь, что получилось дальше: я увидел Лайама Райли там, где мне самому хотелось находиться. Это было ударом ниже пояса. И в довершение всего ты захлопнула дверь перед моим носом.

– Так зачем было приходить? - тихо спросила она.

– Мне переадресовали из "Честертона" кучу писем. Среди них я нашел твою записку.

– Я так давно это писала, - сказала она, отворачиваясь.

– Знаю. Мне надо было поговорить с тобой.

Несколько раз я вот-вот готов был, но, черт,

Касси, мне так тяжело бывает извиняться…

– Иными словами, тебе надо было, чтобы я первой обратилась к тебе, прежде чем ты сделаешь шаг!

– Да, - угрюмо ответил он. - Хотя я не мог не прийти в конце концов: я умираю от тоски по тебе.

Они молча смотрели друг на друга.

– И что теперь? - наконец спросила Касси.

– Ты вернулась к своему инспектору? - спросил он так, будто из него эти слова вытащили клещами.

Она глубоко вздохнула.

– Лайам мой друг. Нельзя "вернуться" к тому, с кем ты никогда не был. Но если мне будет приятно угостить его стаканом пива или ужином, когда у него найдется время помочь мне подобрать материал, не сомневайся: я это сделаю.

Их взгляды встретились и долго сверлили друг друга. Потом Алек кивнул головой.

– Пожалуй, это справедливо. Думаю, мне удастся смириться с этим.

– Зачем это нужно? - огрызнулась она. - Я просто объясняю тебе, что живу, как хочу. Мне уже не двадцать лет.

– А выглядишь на двадцать в таком наряде. - Его лицо внезапно озарила редкостная, лучезарная улыбка, перед которой ее оборона каждый раз неизбежно рушилась. Он протянул ей руку. - Ну вот, я притащился…

– Притащился? - Касси невольно рассмеялась. - Так-то ты тащишься?

– На большее я не способен, - заверил он и коснулся ее руки. - Мир?

Касси вложила свою руку в его и недоверчиво спросила:

– Ты о чем?

– О перемирии. - Его рука сжала ее пальцы. - Брось ты эти краски, Касси. Пойдем поужинаем вместе.

Она освободила руку.

– Нет, я непременно хочу сегодня же начать красить стены.

– Займись этим завтра, - не сдавался он.

Касси сделала вид, будто обдумывает его слова.

– Ну, хорошо, - ответила она наконец. - Только тебе придется подождать, пока я отмоюсь.

– Постарайся поскорее. - Он слегка подтолкнул ее к лестнице.

– Погоди, надо помыть валик и убрать стремянку…

Алек отобрал у нее валик и указал на дверь:

– Иди. Я сам это сделаю, но не воображай, будто я стану постоянно заниматься такими вещами.

Через полчаса они сидели в машине и ехали в

Пеннингтон. Касси уже казалось, что жизнь не такая уж плохая штука.

– А где мы будем ужинать? - спросила она.

– У меня. - Он бросил на нее косой взгляд. - Мне привезли мебель, и я подумал, что тебе будет интересно увидеть, как все получилось.

– С большим удовольствием. Мне придется готовить?

– Нет. Я опустошил местную кулинарию.

– Гениально, - произнесла Касси и неожиданно зевнула.

– Тебе уже скучно? - сухо спросил он.

– Просто я немного устала, - ответила она с важным видом. - Я сегодня много работала. Но обещаю не заснуть за столом.

– Если заснешь, я возьму и отнесу тебя наверх, в постель.

За этим последовало молчание и ни один из них не нарушил его до тех пор, пока Алек не поставил машину под каштанами на площади.

– Я всего-навсего имел в виду, что уложу тебя в комнате для гостей, - очень серьезно сказал он, отпирая красивую входную дверь.

– Разумеется. - Касси прошла мимо него, высоко подняв голову, и вдруг остановилась с возгласом восторга.

В прошлый раз она не обратила внимания на прихожую: тогда еще в ней не было ковра. Теперь здесь было очень уютно: над тумбочкой висело зеркало в золоченой раме, а огромный бронзовый вазон с плакучей смоковницей, гораздо выше Касси, стоял в простенке между полированными дверьми красного дерева, ведущими во врачебные кабинеты первого этажа. Она с удовлетворением заметила, что весь первый этаж был устлан ковром медового оттенка, который она советовала Алеку. В приемной стены цвета молочного шоколада оттенялись тяжелыми шторами из сурового полотна, свисавшими до пола с карнизов красного дерева. Кожаные кресла и уютные диваны стояли вокруг изящного орехового круглого столика; на нем были стопки журналов и засушенные цветы в китайской фарфоровой вазе.

– Отлично, - с восхищением сказала Касси. - Если бы мне пришлось здесь ожидать, чтобы мне сняли швы, я бы нисколько не трусила.

Посмеиваясь, Алек повел ее наверх по изящной лестнице в жилую часть дома.

– Будем надеяться, что и мои пациенты так же отнесутся к этому. Боюсь, что здесь менее шикарно: внизу-то я постарался, чтоб клиентам пыль в глаза пустить.

Касси с первого взгляда полюбила гостиную Алека. Большой потертый персидский ковер с бахромой, в нескольких местах сильно истоптанный, создавал уют в этой загроможденной комнате. Пара вольтеровских кресел с потертой кожей; еще пара, как и диван, с льняной в полоску тканью; низ штор лежал на полу, будто их неточно отмерили; камин загораживала кожаная ширма; на каминной полке стояли фаянсовые пивные кружки и французские часы с эмалью. Там же находились тумбочки с настольными лампами, телевизор, видеомагнитофон и внушительный музыкальный центр.

Касси молча осмотрелась, потом повернулась к Алеку:

– Это во вкусе твоей покойной жены?

Алек отрицательно покачал головой.

– Когда она умерла, я продал квартиру со всем, что в ней находилось. Эти вещи я покупал для дома в Рохемптоне. Кажется, надо что-нибудь сделать с этими шторами, они очень низко висят.

– А мне нравится так. - Касси прошла вслед за Алеком на кухню. Там у окна, выходящего в сад, стоял накрытый на двоих стол. Кухня была оформлена функционально и приятно для глаз: белые стены, сосновые полки и мебель, черно-белый кафельный пол и набор медных кастрюль, подвешенных к полке.

– Как у профессионального повара, - отметила она, но Алек покачал головой.

– Это бутафория. Готовлю я не часто, но пользуюсь французскими чугунками. Ты садись, чувствуй себя как дома, - добавил он и стал доставать блюда из холодильника.

– Спасибо. Приятно иной раз просто посидеть и понаблюдать. - Касси улыбнулась. - К тому же чувствую, что не часто удается видеть Алека Невиля в роли шеф-повара.

Алек положил батон хрустящего хлеба на деревянную доску и протянул Касси нож.

– Я никогда не мог похвастаться своей хозяйственностью. Порежь пока. Но на что-то я все-таки способен. Если уж очень понадобится, могу приготовить что-нибудь простенькое. Хотя не скрою, что больше люблю, когда это делает кто-нибудь другой. - Он улыбнулся и откупорил бутылку вина. - Наверно, надо было накрыть более торжественно: с парадным фарфором и при свечах, в столовой.

– Мне так гораздо больше нравится, - заверила его Касси и позволила ему положить ей ломтик окорока, кусочек пирога с дичью и ложку особого салата. - И кто тебя будет кормить, когда ты сюда переедешь, если ты не любишь сам готовить?

– В течение некоторого времени одна из уборщиц будет готовить ужин два-три раза в неделю. - Он пожал плечами. - В остальное время буду есть в ресторане или выходить из положения таким вот образом. Чем тебя еще соблазнить?

Касси с сожалением покачала головой. Тогда Алек вскочил и протянул ей руку.

– Прежде чем пить кофе, пойдем, покажу тебе верхний этаж. - Он повел ее смотреть три комнаты: сперва свою скупо обставленную спальню. В ней стояла большая двуспальная кровать и темные, строгого фасона шкафы; в спальне для гостей не было ничего, кроме большой латунной кровати; третья комната - Касси не помнила, чтоб в прошлый визит ее видела, - была совершенно пуста.

– Вот эту комнату я должен был бы сейчас красить, - сказал он.

– Здесь будет третья спальня?

– Пока не знаю. - Алек повел Касси вниз, на кухню, где в каком-то сложном приборе варился кофе. - Как тебе нравятся мои оформительские начинания?

– Я бы лучше не придумала! - ответила она и отпила темный и ароматный кофе. - Гмм, замечательно. Хоть ты и неважнецкий повар, но кофе у тебя отменный.

Они посидели еще немного на кухне, такой яркой и приятной, но через некоторое время Алек предложил перейти в гостиную послушать музыку. Касси направилась к уютному полосатому дивану; послушавшись Алека, скинула туфли и, вздыхая от удовольствия, подтянула ноги и откинулась на подушку. Она одобрительно улыбнулась, услышав знакомые звуки сложной и мастерски исполненной фортепьянной музыки Джорджа Ширинга.

– Как хорошо, - сказала она, позевывая. -

Извини. Уверяю тебя, это совсем не со скуки.

Алек слегка отодвинул ее босые ноги и уселся на другой конец дивана.

– Как специалист, я бы сказал, что это оттого, что ты ложишься за полночь. Эти круги под глазами у тебя не из косметической шкатулки.

Касси посмотрела ему прямо в глаза.

– Алек, я не полуночничала. Это от бессонницы.

Он выдержал ее взгляд.

– Последствия взлома или затруднения с книгой?

– И то и другое. Но не только это. - Она вдруг насупилась и села прямо. - Если хочешь знать, Алек Невиль, это из-за тебя я потеряла сон.

Его лицо стало строже.

– Почему?

– Что значит "почему"? - Она снова опустилась на подушку и отвернулась. - Ты был совершенно невыносим в то утро…

– В то утро, когда я просил тебя выйти за меня замуж, - перебил он ее.

Касси вскинула на него возмущенный взгляд.

– Не просил! Ты вообще не упоминал об этом.

Алек погладил ее ногу и пересчитал указательным пальцем покрытые розовым лаком ноготки.

– Мы уже говорили об этом. Предлагаю забыть то утро, и последующий вечер тоже. - Он с нетерпением вскинул голову. - Хватит ерунды, Касси. Неужели ты не понимаешь, что мы созданы друг для друга? Ты виновата в том, что мы целых десять лет жизни провели в разлуке. Теперь тебе не двадцать лет, ты уже взрослая женщина. Должна же ты когда-нибудь устроить свою жизнь.

Если это было предложение - что бы там Алек ни предлагал, - ей казалось, что как-то у него это получалось нескладно.

– Так ведь я уже устроила свою жизнь, - горячилась она. - Я сама зарабатываю, у меня собственный дом…

– Не собираешься же ты провести остаток жизни одна в этом кукольном домике!

– Почему?

– Потому что ты создана для того, чтобы выйти замуж, иметь семью и, если нам с тобой суждено, рожать детей, упрямая ты ослица! - Алек больно сжимал рукой ее щиколотку и не сводил с нее глаз. - Нам хорошо вместе, Касси.

С нашей самой первой встречи. Ты же знаешь.

Ведь ничто не изменилось: стоило мне увидеть тебя по ту сторону моего стола, как я понял, что до сих пор ты единственная в мире женщина, которую я когда-либо желал. - Он пригнулся к ней, придвинул горящие глаза к ее глазам. - Я так долго не приходил к тебе, чтобы посмотреть, смогу ли жить без тебя. Так вот: не могу! Посмотри мне прямо в глаза, попробуй скажи, что и ты не чувствуешь то же.

Касси с вызовом смотрела на него.

– Тебе не претит, - выговорила она наконец, - что тем временем я, как ты выразился, изрядно поупражнялась в сексе?

Его брови слились в черную черту.

– Касси, я был зол. Я не имел права так говорить.

Касси уперлась ладонью в его плечо и попыталась оттолкнуть его.

– Что верно, то верно!

– Забудь, что я сказал это. - Он поймал ее руку и прижал к своей груди, чтобы она почувствовала, как сильно бьется его сердце. - Ну скажи, почему мы должны вечно жить в разлуке? Ради Господа Бога, Касси, давай поженимся! - Вдруг он выронил ее руку и отодвинулся в самый конец дивана. - Или ты не можешь, не любишь?

Она покачала головой.

– Что ты, Алек, не стану притворяться, будто все эти годы я сидела и чахла, но стоило мне тебя увидеть, как я тут же поняла, что ни на минуту не переставала любить тебя. Но выйти замуж - значит отказать себе в таких вещах, к которым я успела привыкнуть.

– Назови, кроме своего коттеджа, хоть чтонибудь, что имело бы значение и чего ты лишилась бы, выйдя замуж за меня, - перебил он.

Она криво усмехнулась.

– Ну хотя бы моей независимости. Ты никогда не давал мне делать то, что я хотела. С тех пор как ты стал зрелым мужчиной, сделалось только хуже.

– Чушь! - с убеждением возразил он. - Неужели я не дам тебе писать? Черт возьми, Касси, я же горжусь твоим талантом.

Она вздохнула.

– Но сейчас я пишу, когда хочу. Я стараюсь придерживаться некоторого распорядка, но это факт: при моем нынешнем образе жизни я могу поработать подольше вечером или весь выходной день, если мне вдруг захочется. Теперь мне не удастся так поступать, так ведь?

Алек пожал плечами.

– А что, разве это трудно? Не такая уж смена образа жизни. Просто тебе придется слегка приспособиться. - Он отвернулся. - А если бы ты была здесь, рядом со мной, я бы мог не беспокоиться о том, угрожает ли тебе что-нибудь там, в твоей глуши.

У Касси загорелись глаза.

– Алек, ты в самом деле беспокоишься обо мне?

– Ну конечно же! - взревел он, притянул ее к себе и стал так целовать, что она поняла: терпение его иссякло. Он поднял голову с торжествующей улыбкой. - Знаешь, для чего та комната осталась совершенно пустой? Чтобы ты смогла сама ее обставить, как захочешь. Там будет твой кабинет.

Ее глаза заискрились лукавством.

– Ну что же ты до сих пор не сказал? - Она поцеловала его, потом слегка отстранилась и потерлась щекой о его щеку. - Я буду так рада, очень рада выйти за тебя замуж! Нет, Алек, пожалуйста, подожди! Дай мне время свыкнуться с этой мыслью!

Он крепко обнял ее.

– Почему ты не в состоянии просто согласиться, Касси Флетчер? Хорошо, дам тебе время: две недели. Хватит?