Оформление книги. Редактору и автору

Задачи и план иллюстрирования

Как в процессе создания научно-познавательного произведения, так и в процессе понимания его при чтении основную роль играет логическое мышление, разум.

Благодаря своей наглядности иллюстрации к такому произведению значительно облегчают понимание текста. Во многих случаях иллюстрации способны графическими средствами передавать содержание яснее, чем это можно сделать словами, и поэтому в той или иной мере заменяют текст. Таким образом, иллюстрации к произведению научно-познавательной литературы всегда очень тесно связаны с его текстом и очень часто являются неотъемлемой, равноправной (наряду с текстом) частью этого произведения. А в некоторых научно-познавательных изданиях иллюстрациям принадлежит даже доминирующая роль.

За последние десятилетия благодаря успехам полиграфической техники воспроизведение иллюстраций, в том числе и многокрасочных, стало и проще, и дешевле. Иллюстрации стали занимать большее место в книге, особенно в учебной, справочной. И все же вопросам иллюстрирования познавательной книги еще далеко не всегда уделяется достаточное внимание. Нередко автор считает себя ответственным лишь за текст, а для иллюстрирования дает тот материал, который был у него «под рукой», не особенно заботясь о его познавательной ценности, наглядности и технической пригодности. Да и редактор часто уделяет основное внимание литературному материалу, не задумываясь над иллюстрационным. Вот почему в иллюстрировании многих книг нет последовательно проведенной системы.

Важно, чтобы иллюстрирование научно-познавательной книги велось по определенному плану, с единым (но, конечно, не механическим) подходом к иллюстрированию всех ее частей. Этот принцип далеко не всегда выдерживается, особенно если главы книги написаны разными авторами. Часто приходится видеть в книге разнобой в иллюстрировании аналогичных тем. Так, совершенно однородные описания различных машин иллюстрируются в одном случае чертежом, в другом — фотографией, в третьем — вовсе не иллюстрируются.

При редакционной оценке представленных иллюстраций необходимо обращать внимание не только на их тематику, но и на содержательность, на соответствие назначению книги. При недостаточно вдумчивом отношении к иллюстрированию в книге часто отсутствуют нужные иллюстрации и, наоборот, появляются иллюстрации, не несущие полезной информации. Довольно часты случаи, когда в научно-технических изданиях помещают рабочие (производственные) чертежи, на которых показано множество не нужных читателю деталей. Бывает и так, что в книге даны иллюстрации, изображающие лишь общий вид машины, и отсутствуют чертежи, объясняющие ее конструкцию.

При обсуждении плана-проспекта будущей книги необходимо договориться с автором и о плане ее иллюстрирования, о характере (а также о приблизительном количестве) предполагаемых иллюстраций. Благодаря такому подходу с самого начала работы над будущей книгой внимание автора будет направлено на подготовку не только текста, но и иллюстрационного материала.

Различия в характере иллюстраций

По характеру изображения научно-познавательные иллюстрации можно разделить на предметные и условные.

Для предметных иллюстраций весьма характерно видимое сходство с реальным объектом. Именно оно является одним из важнейших условий, определяющих познавательную ценность изображения. Конечно, любое графическое изображение в той или иной мере условно, но стремление преодолеть или хотя бы ограничить эту условность характерно для предметного изображения.

Условное изображение, наоборот, не показывает объект (явление) во всей полноте конкретных признаков, а лишь характеризует его с определенной стороны. Видимое сходство между реальным объектом и его условным изображением очень часто невелико, а то и вовсе отсутствует. Например, чертеж, показывающий конструкцию машины, не похож на нее «в натуре». Однако отсутствие видимого сходства с реальным объектом не лишает условное изображение научно-познавательной ценности. Наоборот, благодаря абстрагированию от всего несущественного (с точки зрения той цели, для которой помещается в книге данная иллюстрация), такое изображение может особенно полно и точно передавать существенную информацию об объекте или явлении.

Основными видами предметных научно-познавательных изображений являются фотография и рисунок. К условным относятся чертежи, схемы, диаграммы, карты.

Фотография

Современная техника фотографирования позволяет снимать очень широкий круг объектов и явлений, в том числе недоступные или трудные для зарисовки. Фотографическим способом можно заснять и микромир, и огромные пространства (например, при аэрофотосъемке). Во многих случаях фотография является единственным способом получить необходимое в научных целях изображение.

Но даже тогда, когда какой-нибудь объект (или явление) может быть и заснят, и зарисован, фотография имеет свои преимущества: прежде всего ее изображение объективно, оно свободно от вольных и невольных искажений, от произвольного отбора тех или иных признаков. Кроме того, фотосъемка требует гораздо меньшей затраты времени, чем рисунок, и обходится дешевле; благодаря этому возможно сделать фотосъемку в нескольких вариантах и выбрать наиболее подходящий для данной цели.

Вместе с тем у фотографии есть и свои специфические трудности и слабые стороны.

На фотоснимке невозможно получить обобщенное изображение. Поэтому очень важно выбрать для съемки достаточно характерный объект в достаточно характерном положении. В особенности это важно при съемке этнографических и географических объектов, животных и растений.

На фотографии фиксируется то, что объектив «видит» в момент съемки; поэтому большое значение для познавательной ценности и наглядности снимка имеют выбор точки съемки, положение объекта, характер его освещения и окружающей среды, фон.

В зависимости от точки и момента съемки фотографируемый объект окажется на снимке изображенным с той или другой стороны, в поле зрения попадут те или другие его детали. От тех же условий зависит и ракурс; он может исказить изображение на снимке, но может и сделать его более впечатляющим (рис. 31).

Вид фотографируемых объектов на снимке зависит и от характера освещения. Например, при прямом переднем свете человеческое лицо на снимке будет выглядеть плоским; при ярком освещении вокруг блестящих деталей появится ореол (световая кайма); при недостаточном освещении пропадут многие детали изображаемого предмета и даже очертания его станут неясными.

В большинстве случаев фотограф не имеет возможности компоновать снимаемые объекты. Из-за этого на снимках оказываются ненужные для данной цели предметы, ненужный фон. При съемке невозможно выделить те детали, на которые желательно обратить особое внимание. Наконец, снимок может быть недостаточно хорош в техническом отношении: снят не в фокусе, недодержан или передержан, отпечатан на неподходящей бумаге.

Перечисленные недостатки фотографии особенно заметны, если приходится пользоваться снимками, которые вовсе не предназначались для иллюстрирования данного издания. И наоборот, эти недостатки проявляются в меньшей мере (или вовсе исчезают), если фотосъемка делается по специальному плану и указаниям автора или редактора.

Таким образом, далеко не всякий фотоснимок на данную тему подходит в качестве оригинала для научно-познавательной иллюстрации. Автор, а затем и редактор должны оценить познавательную ценность и наглядность каждого предлагаемого фотоснимка, выбрать из нескольких одинаковых по теме снимков наиболее подходящий.

31. Ракурс, усиливающий выразительность фотоснимка

Очень часто качество фотоснимков может быть улучшено издательской обработкой — кадрированием и ретушью. Кадрирование фотоснимка позволяет исключить из него те части, которые не несут нужной в данном случае информации, и тем самым дает читателю возможность сосредоточить внимание на действительно необходимом. Кроме того, в результате кадрирования оригиналы становятся меньше, благодаря чему можно воспроизвести их в более крупном масштабе или же сократить занимаемую иллюстрациями площадь и тем самым уменьшить объем издания.

Ретушь, при помощи которой достигается усиление или ослабление силы тона на тех или других участках фотоснимка (рис. 32), позволяет лучше выявить форму, объем и фактуру поверхности предметов, убрать ненужные предметы, фон, заделать царапины и пятна, удалить грязь. Путем ретуши можно выделить на оригинале какую-нибудь часть или деталь, ослабив все остальное (рис. 33).

Ретушь фотоснимков выполняется по-разному, в зависимости от того, при помощи какого (по линейности) растра они будут воспроизводиться, и от способа печати. Растр, разбивая тоновое изображение на отдельные мелкие элементы (точки), в какой-то мере укорачивает шкалу его тональности, ослабляет разницу между его темными и светлыми участками. И чем крупнее растр, тем это искажение тональности заметнее на типографских оттисках. Чтобы по возможности компенсировать такое влияние растра, темные участки фотоснимка еще более усиливают ретушью, а светлые — ослабляют.

32. Оттиски, полученные с отретушированного и неретушированного оригиналов

Особой ретуши требуют оригиналы, представляющие собой фотокопии типографских тоновых отпечатков (то есть пересъемки иллюстраций из других изданий). На таких оригиналах путем ретуши необходимо убрать имеющуюся на них (в результате применения растра) сетку.

При всех своих возможностях ретушь фотоснимков все же связана с опасностью их искажения. Чтобы избежать этого, ретушеру дают два отпечатка фотографии: один — для нанесения ретуши, другой — для контроля. Но и при этом условии от ретушера требуются большое внимание, сдержанность, умелость. Необходима и редакционная проверка отретушированных фотоснимков.

Отметим наиболее важные и частые недостатки, на которые надо обращать особенное внимание при проверке качества ретуши:

неправильная передача формы и фактуры отдельных предметов или их деталей;

исчезновение некоторых деталей;

резкое нарушение естественных тональных отношений;

появление случайных бликов и пятен, которые искажают объемность предметов и придают фотоснимку неоправданную пестроту;

обводка контуров, огрубляющая изображение и нарушающая его тоновый характер;

недостаточная проработка деталей на темных участках;

небрежная, грубая заделка дефектов фотоснимка, при которой ретушированные участки по тональности заметно отличаются от остальных;

неполное удаление сетки (если оригинал представляет собой копию типографского тонового отпечатка);

несоответствие характера ретуши способу полиграфического воспроизведения оригинала.

Своеобразным видом фотоиллюстрации является фотомонтаж — соединение на одной изобразительной плоскости нескольких фотоснимков. Фотомонтаж может быть очень выразителен. Основная область его издательского применения — плакат и книжная обложка, но он может быть успешно использован и в книге.

33. Выделение части изображаемого предмета и ослабление других его частей на фотографическом снимке путем ретуши

34. Оригинальный рисунок: животные, вымершие много тысячелетий тому назад

Рисунок

По мере того как совершенствуются фотография и техника полиграфического воспроизведения тоновых изображений, роль рисунка в иллюстрировании книги становится более ограниченной. И все же в ряде случаев научно-познавательный рисунок не может быть заменен фотографическим изображением или же имеет важные преимущества по сравнению с ним.

Различают несколько видов научно-познавательного рисунка — оригинальный рисунок, технический рисунок и перерисовку.

Оригинальный рисунок художник создает либо с натуры, либо пользуясь предварительными зарисовками, наблюдениями, а частично даже и описаниями. Правильно воспроизводя реальные объекты («натуру») и соблюдая законы изобразительного искусства, в частности законы перспективы, художник вместе с тем обладает большой свободой. Он имеет возможность наиболее подходящим образом компоновать изображаемые предметы, выбрать наиболее соответствующие задачам данной иллюстрации точку зрения и освещение, обобщить или усилить признаки многих однородных предметов и сделать изображение типичным, может упростить или детализировать его. Все это увеличивает как познавательную ценность, так и наглядность оригинального рисунка по сравнению с фотографией.

35. Увеличение наглядности иллюстрации путем применения «выреза»

Есть такие области иллюстрирования, где рисунок вообще не может быть заменен фотографией. Так, только на нем можно изобразить предметы, существовавшие в далеком прошлом, вид которых может быть воссоздан лишь по отдельным сохранившимся деталям или литературным свидетельствам (рис. 34), а также объекты еще не существующие, которые можно лишь представить себе. Цветной рисунок пока незаменим и в таких случаях, когда необходимо точно передать цветовую гамму, если техника цветной фотографии еще не может этого сделать.

В лучших образцах научно-познавательного рисунка большая содержательность и исключительная точность превосходно сочетаются с выразительностью, обоснованностью и изяществом композиции, художественной целостностью.

Технический рисунок представляет собой изображение главным образом технических объектов, построенное на основании их измерения и обычно вычерченное по законам аксонометрии (а не зарисованное на глаз, как это обычно имеет место на оригинальном рисунке). Однако технический рисунок может быть выполнен и с соблюдением законов перспективы. На нем, как и на оригинальном, можно дать упрощенное (применительно к задачам конкретной иллюстрации) изображение, показать предмет с любой стороны, выявить методом «выреза» не только внешний вид предмета, но и его сложное внутреннее устройство (рис. 35).

Перечисленные особенности часто делают технический рисунок незаменимым в учебниках, научно-технических, научно-популярных и производственно-инструктивных изданиях.

Тоновый (выполненный размывкой) технический рисунок по внешнему виду похож на фотографию, как бы приобретает ее документальность и убедительность. Он может очень эффектно выглядеть в рекламном издании, в каталоге машин.

Предметная научно-познавательная иллюстрация может представлять собой штриховую перерисовку фотоснимка. К ней приходится прибегать, если по условиям полиграфического исполнения в книге можно помещать только штриховые иллюстрации или воспроизводить лишь несложные по тональности изображения. Перерисовка необходима и в тех случаях, когда авторский оригинал представляет собой отпечаток из другого издания, по техническим причинам непригодный ни для непосредственного воспроизведения, ни для ретуши.

36. Пример перерисовки высокого и низкого качества

Те преимущества рисунка перед фотографией, о которых говорилось выше, при перерисовке почти полностью отпадают. Вместе с тем при перерисовке очень велика опасность исказить исходное изображение. Особенно частые недостатки перерисовки — искажение объема и фактуры предмета, неправильная передача выражения человеческого лица, детальное изображение второстепенного в ущерб главному (например, на портрете во всех подробностях проработана одежда, а лицо дано лишь «в общих чертах»). Разница между высококачественной и посредственной перерисовкой ясна из рис. 36.

Научно-познавательные рисунки могут быть выполнены различными графическими манерами (рис. 37). Штриховая (в том числе «штриховка под гравюру») позволяет детально воспроизводить изображаемый предмет, хорошо передает его объемность. Точечная манера особенно пригодна для передачи небольших объектов, имеющих матовую поверхность. Черно-белая и контурная дают обобщенное, лишенное мелких деталей изображение.

37. Различные графические манеры: штриховая, точечная, штриховка под гравюру, черно-белая

В зависимости от характера изображаемого объекта и назначения научно-познавательной иллюстрации художник может, взяв за основу одну манеру, в какой-то мере дополнить ее другой.

Чертеж

Чертеж дает представление о строении (конструкции) и пространственной форме предмета. Чертеж может условно изображать не только предмет, но и понятие, иллюстрировать ход рассуждения.

Чертежи изготовляются по особым правилам построения изображений, которые подробно излагаются в учебниках черчения и в соответствующих ГОСТах (например, «Чертежи в машиностроении» и «Чертежи в архитектуре»). Соблюдение основных правил (они касаются исполнения проекций, характера штрихов, расположения различных видов и т. п.) помогает чтению чертежей. Но вместе с тем чертежи-иллюстрации имеют свои особенности, которые отличают их от производственных чертежей и заставляют отступать от многих второстепенных гостовских правил.

Производственные чертежи показывают конструкцию предмета со всеми подробностями. По ним можно изготовить данный предмет. Задача чертежей в книге иная — показать конструкцию предмета лишь в той мере, в какой это необходимо для понимания текста. В соответствии с этим на книжном чертеже часто надо воспроизвести лишь определенную часть (сторону) конструкции. От умелого выбора ее зависит наглядность иллюстрации.

Наглядность чертежа может быть повышена и другими способами: штриховкой, поясняющей, из какого материала сделан предмет; методом «выреза», через который видно внутреннее строение предмета; контрастным показом некоторых деталей на черном фоне; выделением наиболее важных для понимания чертежа линий.

Особенно наглядны могут быть чертежи, выполненные в аксонометрических проекциях (рис. 38). По сравнению с обычной (прямоугольной) эти проекции позволяют выразительно передать пространственную глубину изображаемой конструкции.

38. Чертежи в обычной (прямоугольной) и аксонометрической проекции

39. Два способа обозначения деталей (позиций) на чертеже: словами и цифрами

Наглядность и упорядоченный вид чертежей (а также схем, диаграмм) в большой мере зависит от того, как сделаны на них шрифтовые обозначения (надписи). Основные требования к рисунку шрифтов для книжных чертежей — простота и четкость начертания; сложные по начертанию шрифты (контрастные, с засечками) для этой цели не подходят — они плохо воспроизводятся в печати. На протяжении всего издания следует применять одинаковый по начертанию шрифт.

Что касается размеров шрифтовых обозначений, то в книгах для подготовленного читателя высота цифр и прописных букв желательна примерно 2,5 мм; допустима и несколько меньшая высота — до 2, а в исключительных случаях — до 1,5 мм. Высота строчных букв—3/4 высоты прописных. Приведенные размеры относятся к шрифту на иллюстрации, помещенной в книге. Размер надписей на оригинале устанавливается с учетом их уменьшения при воспроизведении. Слишком крупный шрифт надписи «выпирает» и, кроме того, загромождает иллюстрацию; слишком мелкий плохо читается. При неодинаковом размере шрифта иллюстрации не только производят впечатление неряшливо выполненных; более крупные надписи воспринимаются как более важные, более мелкие — как второстепенные.

Шрифтовые обозначения на оригиналах либо пишут от руки, либо наклеивают (в этом случае пользуются заранее подготовленными четкими отпечатками шрифта). Способ наклейки ускоряет и облегчает работу, позволяет легче достичь полного единства в начертании шрифта на всех иллюстрациях. Но если какая-нибудь наклейка отлетит и это не будет вовремя замечено, то в книге появится смысловая опечатка.

Особенно целесообразен способ сухого перевода: комплекты букв, цифр и прочих знаков, отпечатанных на покрытых особым клеевым слоем листах, легким притиранием быстро и прочно переносятся на чертеж.

Значительная часть надписей на чертежах и схемах — это обозначение деталей (позиций). Такие обозначения могут быть сделаны двумя способами. По одному из них в надписях даются полные наименования деталей, по другому — каждая деталь обозначается цифрой или буквой (рис. 39), которые расшифровываются в экспликации к рисунку или в тексте. Каждый из этих способов имеет свои достоинства и недостатки.

Если читатель рассматривает иллюстрацию целиком (или по отдельным узлам, на изображении которых обозначено по нескольку позиций), то ему удобнее пользоваться чертежом, на котором помещены наименования деталей, — в этом случае не приходится переходить от изображения к подписи (или к тексту) и обратно.

Если же читатель разыскивает каждую позицию на чертеже по мере того как она упоминается в тексте, то многое зависит от количества позиций. При небольшом их числе легче находить на чертеже названия деталей. При многочисленных же позициях для читателя удобнее их обозначение цифрами— названия деталей загромоздили бы иллюстрацию и затруднили пользование ею.

Цифровое обозначение позиций несколько упрощает и удешевляет изготовление оригиналов, а также облегчает их подготовку для переводных изданий. Кроме того, в этом случае легче разместить обозначения, не увеличивая площадь иллюстрации.

Итак, первый способ часто более удобен для читателя, в особенности не обладающего высокой квалификацией; второй проще в производственном отношении.

Шрифтовые обозначения следует располагать так, чтобы сразу же было видно, к чему они относятся. Если они сопровождаются указательными линиями, то последние должны быть точно направлены и не сливаться с другими штрихами. Надписи необходимо располагать так, чтобы они читались слева направо или снизу вверх. Важно, чтобы надписи по возможности не увеличивали площадь иллюстрации.

Схема

Схема изображает лишь общий принцип или идею конструкции какого-нибудь предмета, показывает общий характер того или иного процесса, выражает в общем виде связь между явлениями. На схеме, показывающей общий принцип конструкции предмета, опускаются те части предмета, которые не выражают основной идеи его конструкции. Не обязательно на ней и точное соблюдение масштабов.

40. Схема, на которой нет предметных изобразительных элементов (круговорот углерода в природе)

41. Схема, в которую введены предметные изображения (круговорот фосфора в природе)

Так, на схеме, изображающей основной принцип устройства печатной машины, может отсутствовать ее станина, число красочных валиков не соответствовать действительности, печатные цилиндры и валики могут быть изображены в различном масштабе. И все же она будет правильна, так как на ней верно передана «суть дела», основная идея устройства.

Вместе с тем схемы подобного типа имеют и много общего с чертежом. Они выполняются с помощью чертежной техники, в таких же проекциях, с соблюдением тех же правил в отношении характера основных и вспомогательных штрихов, начертания и размеров шрифта, расположения шрифтовых обозначений.

Схемы, показывающие общий характер процесса или связи между явлениями и предметами, могут быть еще более абстрактными. Например, схема какого-нибудь происходящего в природе процесса может состоять из группы надписей, заключенных в рамки и соединенных между собой стрелками или линиями (рис. 40). Однако такая схема, в сущности, не графична, вызывает мало зрительных ассоциаций, а потому недостаточно наглядна и плохо запоминается. Чтобы быстро понять и усвоить ее содержание, читателю необходимы определенные навыки абстрактного мышления. Введя в схему изображения соответствующих предметов или явлений (рис. 41), можно усилить ее ассоциативность, сделать более наглядной и легко запоминающейся. Конечно, эти изображения играют лишь вспомогательную роль, не имеют самостоятельного познавательного значения. Поэтому для схем больше подходят изображения упрощенные, лаконичные, иногда даже условные. Изображения же, показывающие предметы во всей их конкретности, неизбежно будут рассеивать внимание читателя и отвлекать его от самой сути.

42. Схема, основная идея которой оригинально и наглядно выражена (уменьшение веса тела при погружении его в шахту)

43. Схема из учебника, показывающая, из каких групп населения возникли классы буржуазии и наемных рабочих

В изданиях для хорошо подготовленного читателя (например, в научных) допустима большая абстрактность схем, а для менее подготовленного читателя (например, в школьных учебниках, научно-популярных изданиях) — меньшая. Но даже в последнем случае не надо вводить в схему такие графические элементы, которые на первый взгляд придадут ей «живость», а в действительности сделают ее развлекательной.

Особенно хорошо воспринимается и запоминается схема — и сравнительно простая, и сложная, — если ее основная идея оригинально и интересно выражена графически (рис. 42).

Схема может передавать и информацию о социально-исторических явлениях или процессах (рис. 43).

Диаграмма

Своеобразный вид иллюстраций с изображением условного типа — диаграммы, графически показывающие количественное (или временное) соотношение между сопоставляемыми явлениями и процессами, их динамику и т. п. Они по характеру содержания в какой-то мере аналогичны таблицам.

Различают диаграммы линейные, столбиковые и ленточные, круговые, фигурные. Выбор графической формы может существенно влиять на наглядность и даже на точность диаграммы.

На линейной диаграмме координатная сетка может быть, но может и отсутствовать. При наличии сетки глазу легче определить числовое значение кривых в той или другой точке; поэтому если такие значения важны для читателя, если он по ходу изложения следит за их изменением, то координатная сетка повышает наглядность диаграммы. Вместе с тем координатная сетка в какой-то мере усложняет диаграмму; поэтому если читателю важно получить по диаграмме представление лишь о характере процесса (например, о его плавности или скачкообразности), то более наглядной может оказаться диаграмма без координатной сетки.

На линейной диаграмме может быть несколько кривых, характеризующих различные процессы. В таком случае читателю легче разобраться в диаграмме, если кривые достаточно отличаются одна от другой по характеру штриха. Для компактности диаграммы оси ординат и абсцисс следует продолжать лишь до того уровня, на котором заканчиваются кривые.

На линейных диаграммах, в особенности если они расположены на одном развороте, характер подъема кривых (или ломаных) линий должен соответствовать степени изменения обозначаемых ими показателей. Если это условие нарушается (например, в одном учебном издании на двух рядом стоящих диаграммах рост числа учащихся на 10 % и числа научных работников на 40 % показан линиями, которые поднимаются под одинаковым углом к горизонтали), то у читателя искажается представление о динамике тех или других процессов.

Столбиковые и ленточные диаграммы строятся, в сущности, по одному принципу. Графически они различаются только тем, что элементы столбиковой диаграммы вертикальны, а ленточной — горизонтальны. Столбиковая форма диаграмм более подходит для показа динамики какого-либо явления (например, роста промышленной продукции за определенный период) — рост или снижение мы легко ассоциируем с направлением вверх или вниз. При ленточной же форме иногда легче сравнивать величину одновременно существующих явлений.

Выразительность и наглядность столбиковых и ленточных диаграмм может быть повышена тактичным введением небольших изобразительных элементов (рис. 44), усилением отдельных штрихов и тому подобными приемами.

44. Линейная диаграмма, отличающаяся большой наглядностью (возрастная пирамида)

Круговая (или секторная) диаграмма позволяет показать, из каких компонентов складывается некоторое целое и каково в нем сравнительное значение каждого компонента. Такая диаграмма наиболее наглядна, если круг разделен на ограниченное число секторов, причем каждый сектор заштрихован (или окрашен) по-своему. При большом же числе секторов ее наглядность понижается.

Фигурные диаграммы, в которые введены изображения соответствующих объектов (рис. 45), могут быть весьма наглядны, поскольку сразу ясна их тематика.

45. Наглядно выполненная фигурная диаграмма (использование круглого леса)

Наглядно и выразительно показывают динамику явления фигурные диаграммы, выполненные методом «разменной монеты», широко применяемым в изобразительной статистике. Сущность этого метода заключается в следующем. Определенная величина явления принимается за единицу и обозначается небольшим тематическим изображением. Для показа же динамики явления это изображение повторяется соответствующее число раз.

В литературе для массового читателя диаграмму, линейную или столбиковую, иногда помещают на фоне какого-нибудь изображения, легко ассоциирующегося с ее содержанием. Такой прием вполне уместен на многокрасочном плакате, где являющийся фоном рисунок сразу привлекает внимание к диаграмме, а возможность пользоваться различными, хорошо подобранными красками позволяет ярко показать и фоновое изображение, и собственно диаграмму — кривые и столбики. Иное дело в книге. Если диаграммы в ней печатаются в одну краску, то фоновый рисунок только мешает рассматривать их, отвлекает от их действительного содержания. Если же диаграммы печатаются в две краски, то фоновое изображение может оказаться уместным при условии, что по цвету оно будет неярким.

Добиваясь наглядности диаграммы, необходимо ясно представлять себе, для какого читателя она предназначена. Для подготовленного читателя вполне наглядна диаграмма, лаконично выполненная скупыми графическими средствами.

46. Диаграмма, близкая по форме к таблице (площадь лесов)

Мы уже упоминали, что по характеру передаваемой ею информации диаграмма может быть аналогична таблице, но более наглядна. Однако стоит ее перегрузить, и читателю станет трудно разобраться в ней, вся ее наглядность пропадет. Поэтому замена таблицы диаграммой, в принципе часто целесообразная, требует от автора и редактора соответствующего отбора и обработки цифрового материала. Иногда даже сама форма очень наглядной диаграммы (рис. 46) говорит о ее родстве с табличным материалом. Следовало бы шире пользоваться диаграммами, в частности, в учебниках, научно-популярной и производственной литературе для массового читателя.

Иной раз, даже в солидных монографиях, помещают таблицы и тут же, рядом, повторяют их содержание (без каких бы то ни было изменений) в виде диаграмм. Такое дублирование совершенно не нужно, приводит к лишним затратам.

Картографические иллюстрации

Географическая карта представляет собой изображение земной поверхности, сделанное с очень большим уменьшением на плоскости. Именно эти особенности прежде всего определяют специфику карт. Графически точно, без искажения, спроецировать сферическую поверхность на плоскость невозможно. Однако существует ряд картографических проекций, каждая из которых позволяет уменьшить искажения в каком-либо одном отношении (или на каком-либо участке карты), но зато увеличивает их в другом. Поэтому в зависимости от характера и назначения карт выбирают оптимальные для них в данном издании проекции. Карты одного и того же географического района, выполненные в различных проекциях, значительно отличаются одна от другой. Неодинаково выглядит на них и градусная сетка.

На общегеографических картах градусная сетка дается почти всегда. На тематических же картах — а в книгах, в отличие от атласов, обычно помещаются именно такие карты — градусную сетку часто не помещают, считая, что в данном случае она не нужна читателю и только загромождает карту, усложняет ее изготовление. Без градусной сетки выполнены, например, все карты в многотомном издании «Страны и народы» (изд-во «Мысль»). Однако, решая вопрос о градусной сетке, надо помнить, что она не только служит для общей ориентировки, но и может помочь читателю понять некоторые особенности географической карты, например связанные с какой-нибудь необычной проекцией.

Географическая основа карты (береговая линия, гидрографическая система, политические и административные центры, населенные пункты, пути сообщения, все географические наименования) должна соответствовать географической основе карт, выпущенных (в последнем издании) Главным управлением геодезии и картографии (ГУГК), с учетом изменений (например, в наименованиях), которые произошли в дальнейшем. Но, конечно, из географической основы на тематической карте оставляют лишь нужное по ее конкретной специфике, так что основа и тематическая нагрузка образуют единое целое.

Для карт характерно большое разнообразие изображаемых на них географических объектов. В связи с этим при вычерчивании карт применяется детально разработанная система картографических условных приемов изображения и условных знаков. Строгое соблюдение этой системы необходимо, для того чтобы карта хорошо читалась и была понятна. (По сути дела, эта система является международной.)

Важным элементом карт являются надписи. Основную группу надписей составляют названия географических объектов. Однако на картах часто имеется и некоторое количество пояснительных надписей.

Для надписей применяют шрифты, различные как по рисунку и начертанию, так и по размеру. Общие требования к шрифтам для карт — четкость и простота рисунка. Кроме того, различия между шрифтами на карте должны быть достаточно заметны. Обычно шрифтами различного рисунка (начертания) обозначаются названия разнородных объектов, например, названия государств, морей, городов, рек. Шрифты же различного размера (но одного основного рисунка) обычно служат для названий объектов однородных, отличающихся только по своему относительному значению или размеру, например, для названий городов различного административного ранга или разной населенности. Таким образом, различия в шрифте приобретают географический смысл — надписи играют и роль сигнальных знаков, что еще больше повышает их информативность. Для пояснительных надписей необходимы шрифты, достаточно заметно отличающиеся по рисунку от шрифтов для названий.

47. Необычно построенная и наглядная картограмма (водность рек)

Обычно надписи подготовляют при помощи набора, оттиски с которого наклеиваются на географическую основу карты. В некоторых случаях, главным образом если число карт в книге незначительно, а их шрифтовая нагрузка невелика, надписи пишут от руки. Первый способ предпочтителен — он позволяет легче добиться единства в шрифтовом оформлении карт, менее трудоемок и более дешев. В картографических и полиграфических предприятиях, оснащенных современным оборудованием, надписи подготовляют способом фотонабора. Надписи должны быть размещены на карте так, чтобы было совершенно ясно, к каким объектам они относятся, и чтобы они возможно меньше перекрывали другие элементы. Горизонтально или косо расположенные надписи располагают так, чтобы они читались слева направо, а вертикальные — снизу вверх.

Карты часто заключаются в рамку. Если на краях карты необходимы пояснительные надписи, то желательна двойная рамка, внутри которой они могут быть размещены.

Если карта сопровождается «легендой» (текстом, поясняющим условные знаки, масштаб и т. п.), то для нее отводят наименее ответственный по загрузке угол карты. Если расположить «легенду» в поле карты невозможно, ее помещают под картой и обычно заключают в общую с ней рамку.

В некоторых случаях необходимо дать подробную карту какого-нибудь небольшого географического объекта и вместе с тем показать его положение в более обширном районе. Для этого в карту большого района врезают крупномасштабную карту небольшого объекта.

Несложные карты наглядны и при исполнении в одну краску, но для более сложных карт многокрасочность имеет исключительное значение.

В старину на географических картах часто помещали небольшие изображения, характеризующие этнический состав, занятия и материальную культуру населения, животный и растительный мир данного географического района. Теперь иллюстрированные карты встречаются, главным образом, в изданиях для детей. Однако в путеводителях, справочных и некоторых других изданиях помещаются иллюстрированные планы городов. Небольшие схематические изображения отдельных сооружений помогают читателю ориентироваться, делают план более живым.

48. Четко выполненная картосхема

К картографическим иллюстрациям относятся также картограммы и картосхемы.

На картограмме дается графическая характеристика одного или группы явлений в различных частях охватываемого картой района. Характеристика может быть показана многими способами, например, различными значками— буквенными, геометрическими, символическими, различной по характеру и интенсивности штриховкой, системой неодинаково густо расположенных точек. Знаки или штриховка не должны забивать обозначения географических объектов. Возможны и более оригинальные приемы построения картограмм (рис. 47). Чтобы сохранить наглядность картограммы, следует не перегружать ее. В качестве основы для картограммы выбирают карту контурную или с небольшой нагрузкой, не мешающей восприятию собственно картограммного материала.

Картосхема показывает протекание какого-нибудь события или процесса (например, географической экспедиции) на определенной территории. На ней общегеографическая нагрузка обычно имеет специфический характер — обозначаются в основном те географические объекты, с которыми связано данное событие или которые необходимы для ориентировки (рис. 48).

Оригиналы картографических иллюстраций требуют тщательной редакционной проверки, тем более что не всегда издательства имеют возможность поручить их изготовление квалифицированным картографам. Отметим основные требования, на выполнение которых необходимо обращать внимание при такой проверке:

полное соответствие географической основы карт и географических наименований основе аналогичных карт в последнем издании ГУГК с учетом дальнейших изменений;

правильное применение принятых в картографии условных знаков и их точное расположение (в частности, обозначение населенных пунктов знаками, соответствующими их административному рангу или населенности; точное расположение этих знаков по отношению к берегам морей и рек и линиям железных дорог; обозначение основных рек более толстыми линиями, чем их притоков; увеличение толщины этих линий от истоков реки к ее устью);

последовательное применение различных по начертанию и размеру шрифтов для обозначения неодинаковых групп географических объектов;

расположение надписей, при котором ясно видно, к каким географическим объектам они относятся, и при котором они по возможности не загромождают карту;

правильный выбор места для расположения «легенды»;

на картограммах и картосхемах — соответствие специфической нагрузки авторскому оригиналу или тексту книги;

единство в графическом исполнении однотипных картографических иллюстраций во всем издании.

Цвет в научно-познавательной иллюстрации

Сравнительно с черно-белым многокрасочный рисунок (или цветная фотография) может дать гораздо больше информации. Однако при этом вопрос о точном соответствии цвета решается неодинаково. При воспроизведении изображений животных, растений, минералов достаточно, чтобы цвет давал ясное представление об окраске изображаемого объекта. При репродуцировании произведений живописи необходима точность в передаче даже цветовых оттенков. А вот на многокрасочных технических рисунках, где цвет дает возможность нагляднее показать внутреннее устройство различных механизмов (особенно в сочетании с методом «вырезов»), для того чтобы яснее отделить одни детали от других, допустимы и даже могут быть желательны отклонения от их действительной окраски. Но при этом условное значение каждого цвета должно быть объяснено в начале книги (так делается, например, в серии многокрасочных практических руководств, выпускаемых издательством «Транспорт»).

На чертежах, схемах и подобных им иллюстрациях цвет играет другую роль. Он нужен для того, чтобы лучше выделить главное, по-разному показать элементы изображения, имеющие функционально различное назначение. Например, на математическом чертеже одной краской можно показать исходные данные, а другой — построение, необходимое для решения геометрической задачи; на схеме работы наборной строкоотливной машины одним цветом может быть изображена конструкция машины, другим — путь матриц, их положение на различных этапах работы. Второй цвет целесообразно использовать и для надписей. Таким образом, введение второй краски позволяет сильно повысить выразительность и наглядность чертежа, схемы и т. п. Но уже третий цвет для подобного рода иллюстраций бывает полезен далеко не всегда.

На двухкрасочных чертежах и схемах первый цвет, как правило, черный. Второй — должен быть хорошо виден на белой бумаге и заметно отличаться от черного.

Велика роль цвета на географических и других картах. Если для некоторых карт достаточно и одной краски, то для сложных многокрасочное исполнение необходимо. С помощью цвета можно наиболее наглядно показать на сложной политической карте государственную принадлежность различных территорий, на физической карте — характер рельефа суши, различную глубину морей. В картографии различным цветам во многих случаях присвоен определенный географический смысл. Например, моря, озера и реки обозначают синим цветом, возвышенности — коричневым, низменности — зеленым. При этом различная количественная характеристика изображаемых объектов передается неодинаковой интенсивностью соответствующего цвета.

В изданиях с многокрасочными или двухкрасочными иллюстрациями цвет служит и для оформления заголовков, акцентируемых участков текста, сигнальных знаков и т. п.

Таким образом, цвет используется прежде всего в познавательных и методических целях. Но необходимо, чтобы сочетание цветов было по возможности гармоничным, делало книгу более красивой, более привлекательной.

Еще сравнительно недавно многокрасочные иллюстрации применялись главным образом в книгах по искусству и изданиях для детей. При современном же состоянии полиграфической техники с многокрасочными или двухкрасочными иллюстрациями выходит и большая часть учебников для средней школы, многие учебники для профессионально-технических училищ и высшей школы, многие научно-популярные и научные книги, справочники и т. д. Число таких изданий будет и в дальнейшем расти.

Более широкая возможность воспользоваться многокрасочными иллюстрациями ставит перед редактором новые вопросы. Ему приходится думать о том, какие книги целесообразно выпустить с цветными иллюстрациями, для какой цели и как использовать цвет (например, для передачи естественной окраски воспроизводимых объектов или же для выделения каких-то элементов). Он должен определить, достаточно ли точен по цвету многокрасочный оригинал, если от этого зависит познавательная ценность иллюстрации. Наконец, редактору следует ясно представлять себе, вполне ли пригоден многокрасочный оригинал для репродуцирования и насколько точно может быть воспроизведена расцветка оригинала теми полиграфическими средствами, которые доступны издательству. Если у редактора есть сомнения в этом (тут требуются специальные знания в области полиграфической техники), ему следует посоветоваться с издательскими специалистами соответствующего профиля. В особенности важно выяснить этот вопрос в таких случаях, когда необходимо факсимильное (или хотя бы близкое к нему) воспроизведение многокрасочных тоновых оригиналов.

Упорядочение изобразительного материала

Иллюстрации, которые должны быть помещены в книге, часто принадлежат к самым различным видам графического материала, авторские оригиналы для них разнохарактерны и требуют различной издательской обработки (перечерчивание, перерисовка, пересъемка, ретушь и т. д.), которая поручается нескольким работникам. Необходимо упорядочить весь этот материал, сделать его подачу обоснованной.

Один из основных вопросов при этом — о помещении в книге штриховых и тоновых иллюстраций.

В книгах, изготовляемых способом высокой печати, тоновые иллюстрации могут быть хорошо воспроизведены только при печатании на достаточно глазированной бумаге, при матовой же приходится помещать в книге только штриховые иллюстрации. Это ограничение отпадает при способе офсетной печати.

Если же в книге можно поместить и штриховые, и тоновые иллюстрации, то для каждой группы тематически однородных иллюстраций следует выбрать одинаковый способ воспроизведения. Необходимо для них и единство графической манеры. Однако единство графической манеры не надо понимать механически. Например, для изображения двух машин, одна из которых имеет блестящую поверхность, а другая — матовую, с успехом могут быть применены различные приемы — штриховка и точечная манера.

Даже в выполнении таких иллюстраций, как чертежи и диаграммы, необходимо единство чертежной манеры, которое проявляется и в толщине линий, и в характере штриховки, и в исполнении надписей. Последовательно должны решаться и такие вопросы, как о координатной сетке на диаграммах, о градусной сетке на однотипных картах и т. п.

Упорядочение иллюстраций предполагает и установление их соразмерности. Иногда она может быть достигнута простыми средствами. Так, помещенные в книге портреты ученых одинаково кадрированы и имеют одинаковые размеры. Или те же портреты разделены по величине на две группы, в зависимости от их значимости.

Изображения различных по величине животных — от слона до полевой мыши — показывать в одном масштабе не возможно и не нужно, но все же на близко расположенных иллюстрациях изображение более крупного животного должно быть крупнее.

По-иному решается вопрос о соразмерности таких иллюстраций, как, например, чертежи и схемы различных механизмов. В этом случае размер иллюстраций зависит прежде всего от сравнительной сложности изображаемых конструкций и от степени их детализации на оригинале.

Размер иллюстраций связан, конечно, с форматом книжной полосы и характером верстки. Именно заданное расположение иллюстраций во многих случаях определяет их размер. Если, например, в книге по географии все ландшафтные иллюстрации расположены в верху полосы, они, независимо от масштаба, могут быть даны на формат (по ширине) книжной полосы.

Формат книжной полосы в известной мере ограничивает размер иллюстраций. Так, при традиционной системе верстки (она связана со способом высокой печати) размер иллюстраций назначается с таким расчетом, чтобы они не выходили за формат книжной полосы ни по ширине, ни по высоте, а также чтобы их не приходилось помещать в оборку «лежа». Считаться с такого рода ограничениями необходимо. Но при этом не следует бездумно втискивать иллюстрации в неподходящий для них формат, тем самым нарушая их соразмерность. Выходом в таких случаях может явиться соответствующая обработка оригиналов иллюстраций — правильное кадрирование, устранение ненужных деталей, перекомпоновка (если иллюстрация состоит из нескольких частей), наконец, такое графическое исполнение оригинала, которое позволяет значительно уменьшить его при воспроизведении.

Подобная обработка часто позволяет уложить в нормальный формат и такие крупные иллюстрации, которые без нее пришлось бы помещать на вклейных листах.

Большое значение имеет и применение более свободной системы верстки с выходом иллюстраций на поля. При способах офсетной и глубокой печати такая верстка не вызывает трудностей, при высокой же печати возможна лишь с некоторыми ограничениями.

49. Комплексная научно-познавательная иллюстрация

Ценность научно-технической иллюстрации для читателя в большой мере зависит от ее информативности. Часто дать достаточно полную информацию об изображаемом объекте на одном рисунке невозможно. Отсюда — тенденция в современной научно-познавательной литературе, особенно в производственно-технической, учебной, научно-популярной, к комплексной иллюстрации, на которой объединен ряд рисунков (рис. 49).

Для того чтобы достаточно наглядно осветить вопрос об иллюстрировании произведений художественной литературы, необходимо подкрепить изложение показом большого количества самих иллюстраций (причем не только единичных, но и образующих целую сюиту), да еще часто приводить текст, к которому они относятся. Объем настоящей книги исключает такую возможность. В силу этого в данный раздел включено лишь несколько единичных иллюстраций, но часто делаются ссылки на широко известные иллюстрации, помещенные к тому же в ограниченном числе изданий, которые можно найти в более или менее крупных библиотеках.

Роль и задачи иллюстраций

Произведение художественной литературы — роман или рассказ, поэма или стихотворение — является самостоятельным и законченным творением искусства. Оно создано средствами художественного слова и воспринимается, прежде всего, в процессе чтения.

Необходимы ли для его восприятия иллюстрации?

Многие миллионы людей читают произведения художественной литературы в изданиях без иллюстраций и не только понимают их содержание, но и бывают глубоко захвачены ими. Не благодаря иллюстрациям живут в веках «Одиссея» и «Слово о полку Игореве», «Песнь песней» и «Дон Кихот». Иллюстрации не являются неотъемлемой частью литературного произведения, и нельзя считать, что они необходимы для его восприятия.

Что же могут дать иллюстрации читателю художественной литературы? «…Иллюстрация, — пишет А. А. Сидоров, — это выявление средствами изобразительного искусства того образного содержания, которое посредством слова проявляется в литературе. <…>. Писатель, описывающий в книге человека, организует в словесных образах весь опыт своего творчества; иллюстратор, до конца поверив в правду, высказанную в художественном литературном образе, рисует облик героя на основании текста, подкрепляя свои представления всем богатством своего личного опыта. <…>. Она (иллюстрация. — С. Д.) дополняет образ, создавшийся у читателя на основании текста, чеканит его, облекает в плоть четкого видения, неясным зрительным представлениям дает форму полной наглядности»[5].

В этом определении характеризуются две стороны вопроса. Иллюстратор до конца верит в правду, высказанную в созданных писателем образах. Вместе с тем художник подкрепляет представления, создавшиеся у него в результате изучения литературного произведения, всем богатством своего личного опыта, то есть вносит в иллюстрации и свое понимание этого произведения.

Имея в виду сложный творческий характер работы художника-иллюстратора, В. А. Фаворский писал: «…художник становится и соавтором, который, не искажая первоначального замысла, обязан сделать произведение более прекрасным, гармоничным, доступным еще большему числу людей» [6].

В. А. Фаворский своим творчеством подтвердил право так понимать значение иллюстраций и задачи художника. Он действительно сумел сделать еще более прекрасными не только многие близкие нам по времени произведения, но и такие шедевры далекого прошлого, как «Книга Руфь», «Слово о полку Игореве», «Vita nova» Данте, сумел приблизить их к современному читателю.

Но всегда ли удается художнику не исказить первоначальный замысел? Отсюда — отрицательное отношение многих писателей к иллюстрированию их произведений.

Познакомимся и с такими взглядами.

На предложение издать «Мертвые души» с иллюстрациями, причем иллюстратором должен был быть талантливейший график А. А. Агин, Гоголь ответил: «Я — враг всяких политипажей и модных выдумок. Товар должен продаваться лицом, и нечего его подслащивать этим кондитерством»[7].

Не менее резко писал Флобер: «Я терпеть не могу иллюстраций, особенно когда дело касается моих произведений, и пока я жив, их не будет. <…> Не стоило с таким трудом давать туманные образы, для того чтобы явился какой-нибудь сапожник и разрушил мою мечту нелепой точностью»[8].

В предисловии к одному из изданий «Жана-Кристофа» Роллан говорил: «До сих пор я отвечал отказом на все предложения передать „Жана-Кристофа" в зрительных образах. Я считал почти невозможным, чтобы художник мог повторить мысли писателя…»[9]

Особенно глубоко ставит вопрос Тынянов. «Конкретность произведения словесного искусства не соответствует его конкретности в плане живописи, — читаем мы в его статье „Иллюстрации". — <…>. Конкретность поэтического слова не в зрительном образе, стоящем за ним, — эта сторона в слове крайне разорвана и смутна… она — в своеобразном процессе изменения значения слова, которое делает его живым и новым. Основной прием конкретизации слова— сравнение, метафора — бессмыслен для живописи. <…>…Половина русских читателей знает не Гоголя, а Боклевского или в лучшем случае Агина»[10],— заключает Тынянов.

Если вдуматься в эти высказывания больших писателей, становится очевидным основной источник таких суждений: опасение, что иллюстрации исказят идейное содержание произведения, уведут читателя от него, заслонят литературные образы. Такие опасения не лишены основания. Ведь появлялись иллюстрации, лишавшие всякого очарования пушкинскую Татьяну, сводившие основное содержание «Анны Карениной» к хронике великосветской жизни, а «Тараса Бульбы» — к изображению беспечной лихости запорожцев. Но это значит, что возражения вызывают не всякие иллюстрации, а такие, которые противоречат авторскому замыслу. Очень многие авторы хотят, чтобы их произведения вышли с иллюстрациями, но с такими, которые их удовлетворяют. Тот же Роллан, который в пору создания «Жана-Кристофа» с таким недоверием относился к иллюстрированию, был восхищен иллюстрациями Кибрика к «Кола Брюньону». Вот что он писал о них: «Это — создание сильного и своеобразного художника, накладывающего свою печать на все, что он видит. Он сделал хорошо, и я его поздравляю. Я любуюсь его коренастыми типами и тем ощущением жаркой жизни, лучезарного и мягкого воздуха, которое окутывает его фигуры.

Среди созданных им типов образ Ласочки будет особенно убедителен для всех грядущих читателей, как он убедителен и для самого автора»[11].

Кибрик сумел победить недоверие и другого противника иллюстраций: Тынянов нисколько не возражал против его рисунков к «Подпоручику Киже».

Обратим внимание: Роллану ясно, что художник не повторяет автора, а неизбежно накладывает «свою печать на все, что он видит». Он принял творчество художника, потому что тот сумел проникнуться духом литературного произведения, создать образы убедительные «и для самого автора».

Отношение иллюстраций к тексту

Чтобы поверить в правду литературных образов, еще более приблизить произведение к читателю и не исказить при этом замысел автора, художнику необходимо прочувствовать его, выразить свое отношение к содержанию. Имея в виду такой характер творческой работы, К. С. Станиславский говорил, что для создания роли актеру необходимо пережить ее. Точно так же и художнику-иллюстратору недостаточно только умом понять иллюстрируемое произведение, а необходимо вжиться в него.

«Целыми месяцами длится жизнь в духовной атмосфере произведения, которым вы заняты. Если эта атмосфера мрачная, у вас портится характер. С утра до вечера идет внутренняя работа возникновения и смены образов. Вы десятки раз возвращаетесь к тексту и порою от такого пристального чтения рушатся писательские репутации! От чтения „вдоль и поперек" в произведении обнаруживаются черты, бывшие дотоле скрытыми»[12],— так рассказывает художник Н. В. Кузьмин о своей работе иллюстратора.

И чем глубже погрузится художник в созданный писателем мир образов, чем полнее раскроет он идейный смысл произведения, тем ярче и убедительнее будут его иллюстрации, тем крепче окажется их связь с произведением. При таком отношении художника к своей задаче создаются иллюстрации, действительно конгениальные литературному произведению, появляются рисунки, которые для многих поколений читателей неразрывно слились с ним. Так произошло, например, с иллюстрациями Врубеля к «Демону», Бенуа — к «Медному всаднику», Лансере — к «Хаджи-Мурату», Добужинского — к «Белым ночам» (мы назвали только иллюстрации, выдержавшие испытание временем).

Конгениальность предполагает и стилевое единство (если понимать стиль как не только историко-эстетическую, но и мировоззренческую категорию) литературного Произведения и иллюстраций. Так понимаемое стилевое единство надо отличать от стилизации, т. е. внесения в иллюстрацию внешних декоративных примет другой эпохи или другого национального быта. Стилизация, хотя и бывает эффектна, все же остается поверхностной, недостаточно глубокой.

Художник каждый раз находит свой ключ к литературному произведению, особый путь к единству литературных и пластических образов. Так, Врубель сумел передать трагизм и мятежный дух лермонтовской поэмы «Демон» и через глубокую психологическую характеристику ее героев, и через особое изображение обстановки действия, и с помощью удивительной тональности рисунков.

Бенуа не только раскрыл основную идею «Медного всадника», противопоставив историческим замыслам и воле «мощного властелина судьбы» маленький мир рядового человека, мощи разбушевавшейся морской стихии — его беспомощность. «…С самых юных лет, когда только я впервые познакомился с творением Пушкина, именно эта поэма особенно меня пленила, трогала и волновала своей смесью реального с фантастическим»[13],— писал Бенуа о «Медном всаднике». Такое отношение к поэме и замечательное понимание архитектуры и пейзажа старого Петербурга помогли художнику усилить впечатление от «петербургской повести», зримо передать психологическую достоверность даже самых фантастических ее эпизодов.

Точные, лаконичные, лишенные прикрас рисунки Лансере к «Хаджи-Мурату» как нельзя лучше подходят к повествовательной манере Л. Толстого. Следуя за автором, художник находит едва уловимые оттенки графической манеры, для того чтобы с совершенно различной эмоциональной окраской изображать то мир жизнелюбивых горцев, то свыкшихся со своей нелегкой судьбой солдат и крестьян.

В иллюстрациях Добужинского к «Белым ночам» основное — не изображение героев произведения. Их главная тема — Петербург молодого Достоевского. Они погружают нас в атмосферу романа, которому автор дал подзаголовок «Из воспоминаний мечтателя». И как соответствует этой атмосфере выбранная художником графическая манера — заливка черной тушью с проскребыванием белых мест!

Но даже если созданы самые «бесспорные» иллюстрации к тому или другому литературному произведению, возможно, что оно будет по-новому прочтено и истолковано другим художником. Это происходит, прежде всего, потому, что в различные исторические эпохи одно и то же произведение художественной литературы может восприниматься его иллюстраторами далеко не одинаково.

Так, Агин, современник Гоголя, увидел в «Мертвых душах» полное горечи и гнева изображение разложившегося, потерявшего человеческий облик крепостнического общества и в своих рисунках дал ему резкую, гротескную характеристику.

Изображенные Боклевским примерно через тридцать лет после Агина, когда крепостное право было уже отменено, гоголевские типы большей частью воплощают ничтожность, тупость и алчность как таковые, но меньше отражают эпоху «Мертвых душ».

50. Иллюстрации Н. В. Кузьмина к «Евгению Онегину» А. С. Пушкина, расположенные на полях

Вместе с тем в иллюстрациях ни Агина, ни Боклевского не нашли отражения размышления Гоголя о русском народе, о судьбах России. Для Лаптева же, работавшего над рисунками к «Мертвым душам» в конце 40-х — начале 50-х гг. нашего века, эти мысли оказались не менее важны, чем фабула произведения, и многие из его иллюстраций посвящены именно этой стороне поэмы.

Но по-разному могут подходить к иллюстрированию одного и того же произведения и художники, которые в значительной мере являются современниками.

Так, Н. В. Кузьмин и В. А. Фаворский каждый по-своему поняли задачу иллюстрирования «Евгения Онегина».

Кузьмину открылся автобиографический смысл многих мест «Евгения Онегина». Ему «…казалось заманчивым попытаться расшифровать… графическими комментариями» лирические отступления, которые «занимают в романе не меньше трети строф», выявить, как «судьба героя то и дело перекрещивается с биографией самого поэта»[14]. Может быть, такое понимание предопределило и манеру художника — его легкие, как бы сразу положенные на бумагу, «эскизные» рисунки (рис. 50) заставляют вспомнить рисунки пером Пушкина на полях рукописей, их непосредственность и темп. Кузьмин не раз замечал, как путают либретто к опере Чайковского с романом Пушкина. «Освободить в сознании читателя роман Пушкина из-под наслоений оперных образов»[15] было одной из задач иллюстратора. Поэтому художник «объезжал стороной иные традиционные темы: Татьяна и няня, Татьяна за письмом, Онегин танцует с Ольгой, а Ленский ревнует…»[16].

Фаворскому не пришлось осуществить иллюстрирование «Евгения Онегина», но в последние годы жизни он поделился с читателями своими мыслями об этом: «Мне странно было бы изображать Евгения сидящим перед зеркалом:

Так же странно изображать мелочи петербургской жизни, как и деревенской, изображать чудака — „чудак печальный и опасный".

И только когда я понял, что всему мерой является Татьяна с ее любовью к русской природе, тогда все стало на свое место.

Очарование Татьяны, конечно, трудно изобразить, но это все взвешивало бы.<…>

Конечно, апогеем является письмо Татьяны. Тут сказывается вся глубина чувств, вся ее правдивость. Но в какой-то мере тоже высокой точкой является сон Татьяны с его снежным пейзажем, лесом, с русской природой, — он передает самые сокровенные чувства ее»[17].

Фаворский хочет «прежде всего рассказать сюжет… произведения», и для этого ему нужны «большие иллюстрации, страничные <…>…в рамах, с фигурами во весь рост. Так, чтобы чувствовалось отношение фигуры к пространству, в котором она находится. И эти иллюстрации, проникнутые романтизмом, в то же время должны быть строгие»[18].

Таким образом, различное прочтение литературного произведения влияет не только на выбор и трактовку тем, но и на пластический характер и даже размер иллюстраций.

В точности ли должны иллюстрации соответствовать авторскому тексту? Казалось бы, ответ на этот вопрос может быть только положительным. Но вот у Лермонтова («Демон») Тамара в день свадьбы танцует одна, а на иллюстрации Врубеля — с партнером. Поместив позади светлой фигуры Тамары мрачное изображение Демона, а перед ней — темную фигуру партнера, художник вносит тревожную ноту в, казалось бы, радостную сцену, создает композицию, которая вызывает предчувствие трагической судьбы героини.

У Лескова Левша (в одноименной повести) назван косым, на иллюстрациях же Кузьмина он нигде таким не изображен. Художник отступил от текста преднамеренно1. «Если подчеркнуть косоглазие Левши, — пишет он, — то получится уродливый облик с жуликоватым бегающим взглядом („бог шельму метит"). Поэтому, чтобы сохранить симпатичный облик Левши, мне пришлось отказаться от подчеркивания косоглазия»[19].

Иллюстрации Шмаринова к «Петру I» А. Толстого с большой точностью передают реалии эпохи, но многие из них, например «Встреча Петра с Лефортом», «Петр в Саардаме», отходят от буквы текста, но не от духа произведения.

Таким образом, бывают оправданы и некоторые отступления от авторского текста. Художнику необходима в этом отношении известная свобода, но не для того, чтобы исказить дух литературного произведения, а чтобы сохранить и глубже выявить его, — вспомним слова Кузьмина: «чтобы сохранить симпатичный облик Левши».

Как связаны иллюстрации с сюжетом и текстом литературного произведения? Наиболее привычны непосредственно связанные с сюжетом, изображающие то, что происходит в определенный момент в определенном месте. Но существуют и иллюстрации, где связь с сюжетом усложнена, имеет другой характер. Например, портретные иллюстрации не относятся к какому-либо конкретному эпизоду. На такой иллюстрации художник показывает героя, сопоставляя и обобщая все, что говорится о нем на различных страницах литературного произведения.

51. Многоплановая иллюстрация В. А. Фаворского

Другой тип усложненной связи — многоплановое изображение. «Во всякой композиции интересно создавать многоплановость во времени и в пространстве»[20],— говорил Фаворский, который широко и всегда по-разному пользовался этим приемом. Так, на иллюстрации к «Книге Руфи» (рис. 51) на первом плане — драматический разговор двух героинь произведения, на втором плане — фигура третьей участницы происходящих событий, которая уходит по выбранному ею пути, на третьем плане — далекая страна, куда направится героиня. На гравюре к «Слову о полку Игореве» тяжелая битва показана в самом разгаре, а в окаймляющий орнамент включено изображение стянутых путами соколов, которое, символизируя плененных храбрых русичей, рассказывает об ее исходе; здесь пластическая многоплановость изображения соответствует сюжетной многоплановости, и это придает иллюстрации эпический характер, что отвечает характеру литературного произведения. В иллюстрациях к «Трудам и дням Михаила Ломоносова» Шторма и к «Тяжелым временам» Диккенса многоплановые изображения построены как бы методом монтажа.

По-своему пользуются этим приемом и другие художники, скажем Трауготы, введя, например, в пейзажную иллюстрацию к сказке Андерсена портрет автора, да еще в рамке (рис. 52).

52. Многоплановая иллюстрация Г. А. В. Трауготов

Особый тип более сложных отношений иллюстраций к литературному произведению — это косвенная, ассоциативная связь их с сюжетом, когда иллюстрации образуют как бы своего рода аккомпанемент к литературному произведению. Отчетливо выражен ассоциативный характер многих рисунков Кузьмина к «Евгению Онегину». Например, рядом с шутливыми стихами об отношении поэта к разным сортам вина бегло изображены бутылки и рюмки (см. рис. 50). Но прямой связи между стихами и рисунком тут нет. Какими винами наполнены бутылки — неизвестно. И как изобразить, что бордо «подобен другу», а аи — «любовнице… живой, и своенравной, и пустой…»? Да и что дала бы показывающая эти вина иллюстрация читателю? Вся прелесть ее — в косвенной, ассоциативной связи с текстом. В рисунке — та же легкая ирония, что в пушкинских стихах; по темпу и непосредственности он напоминает наброски поэта на полях его рукописей.

Особенно часто сопровождаются ассоциативными иллюстрациями лирические стихи. Таковы, например, иллюстрации Д. Бисти к книге Э. Вевериса «Сажайте розы в проклятую землю» (1976) (рис. 53), Г. Клодта к «Стихотворениям» А. Фета (1976); в стихотворении «Право, от полной души я благодарен соседу» — строки о пении соловья, о соседке, о надежде на свиданье; на иллюстрации — свеча у окна, за окном — вечерний сад.

Такие иллюстрации могут относиться и не к одному стихотворению, а к целому циклу — так проиллюстрирована, например, книга Л. Мартынова «Гиперболы» (1978, художник В. Толстоногое).

Ассоциативная связь между текстом и иллюстрациями бывает иной раз уж очень сложной; чтобы уловить и почувствовать ее, необходим далекий полет фантазии — примером могут служить иллюстрации А. Калашникова к «Рубаийату» Омара Хайяма (1975).

Многоплановые и ассоциативные иллюстрации могут дать художнику возможность наиболее свободно и глубоко передать дух литературного произведения, способны особенно сильно и остро возбуждать мысль, чувство и воображение читателя.

До сих пор мы говорили только об иллюстрациях, цель которых — дать глубокое истолкование литературного произведения, «сделать произведение более прекрасным». Но наряду с ними существуют и такие иллюстрации, цель которых гораздо скромнее — показать читателю незнакомые ему обстановку и реалии той или другой эпохи, той или другой страны и т. п. Желательно, чтобы и такие иллюстрации не превращались в только научно-познавательные, сохраняли свою художественную природу. Но даже в этом случае нельзя забывать о различной значимости, пользуясь выражением художника А. Д. Гончарова, «иллюстраций в самом высоком смысле слова» и «обыкновенных иллюстраций»[21].

53. Иллюстрация, ассоциативно связанная с текстом

Новое истолкование литературного произведения художником далеко не всегда сразу же получает заслуженную оценку. Вспомним хотя бы судьбу рисунков Кузьмина к «Евгению Онегину», о которых мы уже говорили. Теперь эти оригинальные, острые иллюстрации пользуются всеобщим признанием, многократно переиздавались у нас и за рубежом. При первом же появлении в печати (в 1933 г.) художественная критика встретила их неодобрительно. Значит, редактор, без утверждения которого иллюстрации не могут войти в книгу, должен вдумчиво относиться к замыслу художника, чтобы не закрыть путь к читателю действительно новым и оригинальным иллюстрациям.

План и характер иллюстрирования

Иллюстрирование может вестись и по сдержанному, и по развернутому плану. Самая лаконичная система — это когда дают всего лишь одну иллюстрацию: в начале книги в виде фронтисписа. По образному выражению Фаворского, «фронтиспис — это… как бы герб всей книги»[22].

На фронтисписе помещают портрет автора либо иллюстрацию, отражающую основную идею. Оригинал такого портрета может быть выполнен художником специально для фронтисписа, может представлять собой репродукцию самостоятельного произведения живописи, скульптуры или графики, может быть фотографическим снимком.

54. Фронтиспис с портретом автора

Среди портретов, выполненных художниками специально для фронтисписа, много шедевров, например воспроизводившийся в нескольких изданиях портрет Шоу работы Пикова. Сам писатель считал его лучшим и говорил, что этот портрет ближе к нему, чем он сам. Вместе с тем — и это самое важное — такие портреты могут быть особенно тесно связаны с содержанием конкретной книги. Таков, например, портрет Пушкина работы Фаворского на фронтисписе к «Борису Годунову» (рис. 54) — поэт погружен в работу над этим произведением, он окружен книгами, по которым изучал эпоху. С висящего на стене портрета на него смотрит автор «Истории государства Российского», памяти которого Пушкин посвятил свою трагедию, а перед мысленным взором поэта — народ на площади в ожидании важных событий.

Среди живописных и скульптурных портретов писателей можно найти такие, которые глубоко раскрывают их внутренний мир. Эти портреты — в оригинале — представляют большой интерес. Однако при репродуцировании вследствие сильного уменьшения, необходимости дать лишь фрагмент, из-за воспроизведения многокрасочных оригиналов в одну краску они много теряют: примером могут служить часто воспроизводимые в книгах портреты Пушкина— работы Кипренского, Достоевского — работы Перова, Бальзака — работы Родена. Гораздо меньше потери при репродуцировании портретов, выполненных средствами графики.

Фотографический портрет интересен своей документальностью и во многих случаях бывает очень выразителен — таковы, например, почти все фотопортреты Блока, Маяковского, Пастернака, помещаемые в их книгах на фронтисписе. Но часто бывает и так, что фотографический портрет, при всей своей документальности, не выразителен, не дает представления о внутреннем облике автора. Подобные фотопортреты говорят читателю гораздо меньше, чем портреты, выполненные художником.

Темой фронтисписа может быть и основная идея произведения или же важный эпизод. Так, например, решен фронтиспис в одном из изданий «Анны Карениной», где воспроизведен замечательный рисунок М. Врубеля «Свидание Анны с сыном».

Если в книге помещено несколько крупных произведений, то иллюстрация-фронтиспис может быть расположена перед каждым из них. При такой системе ритм иллюстрирования соответствует развертыванию литературного материала.

Своеобразным лаконичным решением является иллюстрирование книги рисунками (обычно небольшими) в виде заставок и концовок. Именно так проиллюстрированы, например, К. С. Петровым-Водкиным его автобиографические повести «Пространство Эвклида» и «Хлыновск».

Возможна и гораздо более развернутая система иллюстрирования, когда в книге помещается ряд (сюита) иллюстраций. В этом случае перед художником открываются широкие возможности. Он может в своих рисунках дать углубленную психологическую характеристику героев произведения, изобразить наиболее яркие эпизоды, показать бытовую обстановку и пейзаж. В соответствии со значимостью темы художник может дать иллюстрации различного формата — полосные (и даже разворотные), полуполосные, оборочные, совсем небольшие на полях.

Сюита иллюстраций может быть краткой и развернутой. Конечно, понятия «краткая» и «развернутая» надо соотносить с объемом литературного произведения и с темпом развертывания сюжета.

Многие замечательные сюиты, при таком понимании, принадлежат к кратким. Таковы, например, иллюстрации Врубеля к «Демону», Добужинского — к «Белым ночам», Пискарева — к «Анне Карениной», Фаворского — к «Маленьким трагедиям», Басова — к «Бедным людям». Во всех этих сюитах обращает на себя внимание уже самый план иллюстрирования, выбор тем. Все иллюстрации значительны по теме и потому особенно глубоко прочувствованы художником, выполнены с большим творческим подъемом. Каждая сюита отличается цельностью, в ней «ни убавить, ни прибавить».

Можно назвать и ряд превосходных развернутых сюит, например иллюстрации Лансере к «Хаджи-Мурату», Кузьмина к «Евгению Онегину». Однако по мере того как сюита разрастается, увеличиваются не только возможности художника, но и растут подстерегающие его опасности. Становится все труднее сохранить значительность и обоснованность всех тем. Почти неизбежно появляются «проходные» иллюстрации и где-то нарушается художественная цельность сюиты. Наконец, как говорил Фаворский, избыточное число иллюстраций может «отяготить ненужным грузом»[23] литературное произведение и замедлить его восприятие читателем. Такие спады может своевременно заметить редактор.

Произведение художественной литературы может сопровождаться документальными иллюстрациями. Таковы, например, фотоснимки рукописей и прижизненных изданий, портреты связанных с писателем людей, в изданиях драматических произведений — фотографии выдающихся исполнителей. Они необходимы в академических (то есть, по сути дела, научных) изданиях, но могут быть полезны и в собраниях сочинений, в изданиях для юношества и т. п. Такие иллюстрации часто представляют большой интерес для читателя, но все же не имеют той органической связи с литературным произведением, которая характерна для иллюстраций художественных.

Возможны фотоиллюстрации и другого характера, выполненные средствами художественной (непременно художественной!) фотографии, — см., например, хорошо оформленное издание «Жизнь природы там слышна» («Планета», 1979), где помещены стихи Ф. Тютчева и фотоснимки В. Гиппенрейтера.

Особый вид художественно-документальных иллюстраций — репродукции произведений изобразительного искусства, которые хотя и не связаны непосредственно с сюжетом литературного произведения, но раскрывают дух описываемой в нем эпохи. Пример удачного применения такой системы — иллюстрации к книге Ш. Де Костера «Легенда об Уленшпигеле» («Художественная литература», 1978), основой которых являются, главным образом, старинные офорты по картинам П. Брейгеля.

55. Многократное увеличение изображения очень мелких объектов

Фотоиллюстрации могут быть выполнены с помощью особых приемов, в результате которых изображение знакомого объекта становится непривычным, остраненным и вследствие этого производит неожиданное впечатление. Один из таких приемов — съемка с помощью очень крупного растра с последующим увеличением, благодаря чему получается изображение, точечный характер которого ярко выражен. Пример такого изображения — фотопортрет поэта П. Антокольского на фронтисписе его книги «Театр». Другой прием — съемка очень мелких объектов с многократным увеличением (рис. 55).

Еще более своеобразны, подчас фантастичны бывают изображения, полученные способами фотографики, то есть при специальных условиях фотопроцесса. Эти способы позволяют, например, изменять плотность негатива или отпечатка, получать сверхконтрастные (или, наоборот, размытые) по сравнению с оригиналом фотоотпечатки. Заметим, однако, что применение этих интересных методов требует от фотографа не только большого художественного такта, но и высокой технической квалификации.

Художник, которому поручено проиллюстрировать литературное произведение, составляет план иллюстрирования, намечает в нем темы будущих иллюстраций. Этот план обсуждается и утверждается редакцией. В результате обсуждения часто одни темы добавляются, другие исключаются, третьи претерпевают частичные изменения.

Выполненные художником оригиналы иллюстраций подлежат редакционному утверждению. Редактор оценивает эти оригиналы главным образом со стороны их содержания и идейной направленности. Оценку же профессионального исполнения оригиналов, их соответствия полиграфическим требованиям дает художественный редактор.

В практической работе редактора могут возникнуть трудности, связанные с решением вопроса о допустимости в иллюстрациях той или другой художественной манеры. Художник А. Д. Гончаров в своем докладе на симпозиуме II Международной выставки искусства книги в Лейпциге (в 1965 г.) говорил: «Мы признаем полную свободу художника в выборе манеры и характера решения книги — от самых условных приемов до натурного рисунка, но это отнюдь не означает свободы художника от самой книги, которую он делает, и от того читателя, которому она направлена. Задача художника — используя весь комплекс средств, которым он располагает, создать художественно-полиграфический организм, соответствующий внутреннему содержанию и стилю книги»[24]

Иллюстрирование (в широком смысле этого слова) не заканчивается творческой работой художника над оригиналами. Иллюстрации живут только в напечатанной книге, только там видит их читатель. Поэтому огромное значение имеет размещение иллюстраций в книге и их полиграфическое воспроизведение.