Охотники за камнями

Глава 12

Аманда Хендерсон

Бразилия — сплошная головная боль для меня. Да и вся Южная Америка действует угнетающе. Слишком громко, слишком ярко, слишком… все.

Но как бы я ни хотела скрыться за стенами офиса, а еще лучше отколоться от континента, уподобившись Африке (по мнению ученых эти два континента раньше были одним, прим. автора), вряд ли смогу это сделать. Мой собственный вызов, мой личный турмалин параиба (неоново-голубой и очень редкий камень, прим. автора) все еще здесь.* И я должна его добыть.

Иначе…

Да черт его знает, почему именно этот вызов так меня волнует и сделался так важен.

Может потому, что в данный момент я чувствую себя на грани, в то время как моя ежедневная работа, столь романтизированная новичками, уже давно превратилась в рутину.

А сейчас я… живу. Не увядаю, проходя где-то в середине пути между началом и концом, а поднимаюсь от старого к новому.

И учусь не кривиться на замашки бразильцев.

В Рио тебя так и норовят обнять и расцеловать в обе щеки — даже если вы не знакомы, а позади тебя стоит Гибсон.

Здесь смачно грязный и влажный воздух, который въедается в ткань, впрочем, не больше, чем похотливые взгляды в кожу. Хорошо что их хотя бы немного приглушают белоснежные сверкающие улыбки — пусть говорят, что корейцы чистят зубы четыре раза в день, но местные их точно переплюнут.

Здесь легко могут назначить время встречи и не явиться на нее — и даже не предупредить об этом. Тот самый Jeitinhos brasilerios — местный "стиль жизни", подразумевающие пофигизм и умение выкрутиться из любой ситуации. То есть лень и нежелание прыгать сквозь горячие обручи* плюс коррупцию. Когда официально нельзя, но можно как-то не так, можно сбоку, можно, если хороший парень.

Ведь не может один хороший парень не помочь другому хорошему парню?

Именно поэтому Холлу в Рио, похоже, так нравится — он разве что не подпрыгивал от желания окунуться в свою стихию в аэропорту. Именно поэтому мне так тяжело — я не понимаю, как здесь все работает.

И гну свою линию.

Но, как выясняется, ошибаемся мы оба. Холл — в том что с легкостью как обычно заделается своим. Я — что сумею лестью, уговорами и хитростью получить нужные сведения.

По итогу мы получаем… ничего. Пару грязных предложений, нескончаемое количество поганых камней, которые они называют изумрудами, и подозрительные взгляды от тех, кого бы мне не хотелось встретить ночью.

— Изумрудный бизнес здесь — слишком закрытое общество, — цедит недовольный «плохиш» спустя пару дней, встретившись со мной за завтраком. Он подозрительно свеж и бодр, хотя, уверена, провел те еще веселые ночки. Я же, напротив, чувствую себя сегодня разбитой — всю ночь строила самые безумные планы, как мне все-таки урвать маленькую победу… Но не преуспела. — Они не терпят чужаков.

Я молчу, только киваю. Не вижу смысла растрачивать время на ненужные слова. Да, нам не удается добиться успеха, но я знаю — не все еще потеряно. Мы просто не там смотрим… Влиятельные изумрудные кланы не пойдут нам навстречу — им самим всегда нужна новая кровь и информация. И если владельцы нового месторождения, на котором, по слухам, и находятся волшебные камни не хотят попасть под их давление, то будут скрываться очень тщательно.

От каких-то неизвестных американцев — тем более.

И как бы мы не выставляли вперед лучшую ногу*, явно теряли время.

К нам присоединяется зевающая Джемма и Гибсон, и на их вопросительные взгляды я только отрицательно качаю головой.

— Ну значит пока ничья, — невозмутимо пожимает плечами моя помощница и заказывает всем завтрак.

В ресторане появляется и Митч.

В отличие от нас он выглядит довольным, даже вальяжным, будто…

Холл видит это не хуже меня:

— Говори, — поднимается он навстречу помощнику.

— Фавелы, — Митч произносит это слово с видимым удовольствием, зная, какое впечатление на нас произведет название местных трущоб, — Есть один парень…в общем, он может нам помочь. Но придется отправиться к нему самим.

— Когда?

— Прямо сейчас.

Джемма со вздохом отодвигает тарелку, но Митч лишь качает головой:

— Чем меньше народу, тем лучше. Ты не идешь.

Помощница вспыхивает и собирается что-то сказать, но я отсекаю эти попытки взмахом руки:

— Джемма, ты и правда там не понадобишься. А вот я иду. И не вздумай мне возражать, — тычу пальцем в уже раскрывшего рот Митча, — Это и моя сделка.

Он поджимает губы, но все-таки срывает на мне вспыхнувшее раздражение:

— Тогда приглуши свою внешность, Хендерсон. А то, несмотря на внушительный конвой, тебя оттрахают еще на подходе.

Я испытываю неимоверное желание, проходя мимо придурка, наступить острым каблуком на его мокасины. Но не успеваю.

Удаляющийся уже Гибсон, похоже, применил какой-то маневр, отчего Митча перекашивает, и он стонет сквозь зубы. А Холл так смотрит на своего помощника потемневшими глазами, что тот сглатывает и отводит взгляд.

И пусть мое окружение сложно назвать рыцарским, но именно сейчас я чувствую себя благородной леди.

Улыбаюсь про себя и иду переодеваться.