Окаменевшие муравьи

III

Джозеф и Питер зевали снова и снова, дрожали на холоде в сумерках горного рассвета. Никто из них не спал, но их налитые кровью глаза были быстрыми и яркими, нетерпеливыми и взволнованными. Боргоров качался взад-вперед на толстых подошвах своих ботинок и ругал солдата, который копался с замком кладовой.

— Хорошо ли вы спали у себя? — спросил Боргоров Джозефа заботливо.

— Отлично. Как будто на облаке спали.

— Я спал, как скала, — сказал Питер восторженно.

— Да? — с недоумением переспросил Боргоров. — Теперь вы не считаете, что спите в свинарнике? — Он не улыбнулся.

Дверь с грохотом открылась, и два серых немецких рабочих начали таскать ящики с колотым известняком из ангара. Питер увидел, что каждая коробка пронумерована и рабочие складывают их по порядку вдоль линии, которую Боргоров прочертил в грязи своим подкованным каблуком.

— Здесь, — сказал Боргоров. — Эта партия, — он показал грубым пальцем. — Один, два, три. Первый номер из самого глубокого слоя, прямо внутри известняка, а остальные — по возрастанию в порядке номеров, — он отряхнул руки и удовлетворенно вздохнул, как будто он сам таскал ящики. — Сейчас, если вы позволите, я оставлю вас работать. — Он щелкнул пальцами, и солдат проводил двух немцев вниз по склону. Боргоров последовал за ними и дважды подпрыгнул, чтобы попасть в ногу.

Питер и Джозеф лихорадочно залезли в ящик номер один, в котором были самые древние окаменелости, и разложили куски камней на земле. Каждый сделал белую пирамиду, сел перед ней, как модный портной, и радостно начал сортировать. Мрачный ночной разговор, политическая неблагонадежность Питера, сырой холод, завтрак из чуть теплой ячменной каши и холодного чая, все это забылось. Сейчас они были сосредоточены только на наименьшем общем знаменателе ученых во всем мире — огромном любопытстве. Они не видели и не слышали ничего, кроме фактов, которые могли его удовлетворить.

Какая-то катастрофа выбила огромных безклешневых муравьев из их будничной жизни. Муравьи были заперты в горах миллионы лет, пока шахтеры Боргорова не вскрыли их могилы. Теперь Джозеф и Питер внимательно и с недоверием смотрели на очевидный факт — муравьи когда-то жили по одиночке и имели культуру, которая могла соперничать с новыми нахальными хозяевами Земли — людьми.

— Нашел что-нибудь? — спросил Питер.

— Еще дюжина красивых огромных муравьев, — ответил Джозеф. — Они не похожи на социальных животных. Они всегда сами по себе. Самая большая группа состоит их трех. Ты взломал хоть одну скалу?

— Нет, я проверяю поверхность, — Питер перекатил кусок скалы размером с большой арбуз и просмотрел его основание с помощью лупы. — Стой, здесь что-то есть.

Он пробежал пальцами по куполообразному выступу, который сильно отличался по цвету от остального камня. Он постучал по нему молотком, старательно выбивая сыпучий щебень. В конце концов он увидел весь купол, больше чем его кулак, чистым и свободным с окнами, дверьми, трубой и прочим.

— Джозеф, — сказал Питер. Его голос срывался несколько раз, прежде чем он смог закончить фразу. — Джозеф, они жили в домах.

Он стоял с куском скалы в руках и неосознанно выражал почтение.

Джозеф заглянул Питеру через плечо, обдавая дыханием шею брата.

— Прекрасный дом, — проговорил он.

— Лучше, чем наши.

— Питер! — предупредил его Джозеф и трусливо посмотрел по сторонам.

Отвратительная действительность внезапно настигла Питера. Его накрыла тревога и омерзение, руки слабо опустились. Кусок скалы упал на другие куски. Куполообразный дом, его интерьер, затвердевший в известняке, разбился на дюжину осколков.

И опять непреодолимое любопытство братьев взяло верх. Они встали на колени, чтобы перебирать фрагменты. Более прочное содержимое дома было спрятано веками в скале и только сейчас соприкоснулось со светом и воздухом. Непрочная мебель потеряла свой блеск.

— Книги, дюжины книг, — заметил Питер, переворачивая кусок в разные стороны, чтобы подсчитать уже знакомые прямоугольные частицы.

— Это рисунки. Клянусь тебе! — закричал Джозеф.

— Они изобрели колесо! Посмотри на эту тележку, Джозеф! — победоносно засмеялся Питер. — Джозеф, — с трудом проговорил он, — ты понимаешь, что мы сделали самое сенсационное открытие в истории? Муравьи когда-то обладали культурой настолько же богатой и выдающейся, как и наша. Музыка! Живопись! Литература! Только подумай!

— И жили в домах на земле с множеством комнат, с чистым воздухом и светом, — восхищенно произнес Джозеф. — Они знали огонь и готовили. Что это еще, как не печь?

— За миллионы лет до первого человека, до первой гориллы, шимпанзе и орангутанга, до первых обезьян, Джозеф, у муравьев было все, все.

Питер с восторгом представил расстояние, которое в его воображении сжалось до размера пальца, и полную, богатую жизнь в величественных куполах во всей красе.

Когда Питер и Джозеф закончили беглый осмотр камней в коробке номер один, был уже полдень. Всего они нашли пятьдесят три дома, и все разные: некоторые побольше, некоторые поменьше, в форме купола и куба, каждый — произведение индивидуального воображения. Все дома располагались далеко друг от друга, и редко в них жило больше муравьев чем самец, самка и их потомство.

Джозеф глупо и скептически ухмылялся.

— Питер, мы пьяные или чокнутые? — он сидел в тишине, курил сигарету и время от времени тряс головой. — Ты понимаешь, что уже обед? А кажется, что мы провели здесь минут десять. Голоден?

Питер отрицательно мотнул головой и начал разбирать вторую коробку. Там были окаменелости со следующего слоя. Он хотел понять, как величественная муравьиная цивилизация опустилась до подавленной, бессознательной муравьиной жизни, которую ведет сейчас.

— Тут кое-что интересное, Джозеф. Десять муравьев настолько близко друг к другу, что они поместятся под моим большим пальцем, — Питер поднимал кусок за куском и там, где он находил одного муравья, рядом с ним оказывалось не меньше полудюжины других. — Они начали собираться в стаи.

— Есть физические изменения?

Питер нахмурился через увеличительное стекло.

— Те же особи, точно. Хотя, подожди, есть отличие. Клешни более развиты, гораздо более. Они начинают походить на современных рабочих или солдат, — он протянул камень Джозефу.

— Хммм, здесь нет книг. Ты нашел хоть одну?

Питер помотал головой и понял, что пропажа книг сильно его взволновала и он страстно их ищет.

— У них еще были дома. Но теперь они забиты людьми, — он прокашлялся. — Я имею ввиду — муравьями.

Вдруг его прервал радостный крик.

— Джозеф! Тут один без больших клешней, такой же, как и в предыдущем слое!

Он крутил образец на солнце.

— Собственной персоной, Джозеф! В своем доме, со своей семьей, книгами и всем прочим! Некоторые муравьи делятся на рабочих и солдат, а некоторые нет!

Джозеф перепроверял некоторые скопища муравьев с клешнями.

— Стайные муравьи, возможно, не интересовались книгами, — предположил Джозеф. — Но рядом с ними всегда лежат картинки, — он растерянно нахмурился. — Смотри как странно, Питер: те, кто любит картинки, развиваются отдельно от тех, кто любит книги.

— Сторонники толпы отдельно от индивидуалистов, — задумчиво пробормотал Питер. — Те, у кого большие клешни, отдельно от тех, у кого их нет.

Чтобы дать отдохнуть глазам он стал смотреть по сторонам и наткнулся на поблекший плакат, висевший на кладовой, с которого сверкали глаза Сталина. Он опять начал смотреть в разные стороны, на этот раз вдаль, на кишащий кратер ближайшей шахты, где портрет Сталина светился по-отцовски на всех, кто входил и выходил; на скопление бараков из рубероида внизу, где портрет Сталина смотрел проницательно, защищенный от непогоды стеклом, на гнусные туалеты.

— Джозеф, — неуверенно начал Питер, — я ставлю завтрашнюю пайку табака, что эти произведения искусства у муравьев с клешнями — политические плакаты.

— Если так, то наши прекрасные муравьи оградили себя от еще более развитой цивилизации, — загадочно произнес Джозеф. Он отряхнул пыль с одежды. — Посмотрим, что в коробке номер три?

Питер понял, что смотрит на третью коробку со страхом и отвращением.

— Ты посмотри, Джозеф, — сказал он наконец.

— Хорошо, — пожал плечами Джозеф. Он изучал камни в тишине несколько минут. — Ну, как ты можешь догадаться, тут гораздо больше клешней и...

— И скопления больше, книг уже нет, а плакатов столько же, сколько и муравьев, — резко выпалил Питер.

— Ты абсолютно прав.

— А прекрасные муравьи без клешней ушли, да, Джозеф?

— Успокойся. Ты потерял голову от того, что произошло тысячи тысяч лет назад или больше, — Джозеф задумчиво подергал себя за мочку уха. — На самом деле, судя по всему, безклешневые муравьи вымерли, — он поднял брови. — Насколько я знаю, это единственный случай в палеонтологии. Возможно те, без клешней, были чувствительны к каким-то болезням, на которые у тех, с клешнями, был иммунитет. В любом случае, они несомненно исчезли очень быстро. Жесточайший естественный отбор — выживает сильнейший.

— Выживает поганейший, — зло отрезал Питер.

— Нет! Стой, Питер. Мы оба ошиблись. Вот старые муравьи. Еще и еще! Похоже, что они тоже начали объединяться. Они все в одном доме, как спички в коробке.

Питер взял кусок камня у брата, не надеясь поверить в то, что сказал Джозеф. Камень был расколот шахтерами Боргорова прямо поперек дома, набитого муравьями. Он отколол кусок камня, загораживающий другую сторону дома. Каменная оболочка отлетела.

— Ох, — тихо вздохнул он, — я вижу.

Он откопал дверь маленького здания, ее охраняли семеро муравьев с клешнями, похожими на косы.

— Лагерь, — заключил он, — концентрационный лагерь.

Джозеф побледнел, как побледнел бы любой русский, услышав это слово, но взял себя в руки, после того как его несколько раз передернуло.

— Что это за штука, похожая на звезду? — спросил он, уходя от неприятной темы.

Питер отсек кусок, в котором был замурован интересовавший Джозефа предмет, от камня и протянул его брату для осмотра. Это была, своего рода, розочка. В центре был безклешневый муравей, а лепестки выглядели как воины и рабочие со своими орудиями, похороненные и запертые в теле единственно выжившего представителя древней расы.

— Вот тебе быстрая эволюция, Джозеф.

Питер внимательно смотрел на брата и ждал, что он разделит его лихорадочные мысли, его неожиданные взгляды на их собственные жизни.

— Очень любопытно, — сказал Джозеф спокойно.

Питер быстро огляделся. Боргоров пробирался внизу по тропинке.

— Это не любопытно, и ты знаешь это, Джозеф, — сказал Питер. — То, что произошло с этими муравьями, происходит сейчас с нами.

— Ш-ш, — оборвал его Джозеф.

— Мы из тех, кто без клешней, Джозеф. Это приговор. Мы не созданы для работы или войны огромными ордами. Мы не можем жить только инстинктами, всегда находиться во мраке и сырости муравейника и даже не задавать вопроса «зачем»!

Оба брата покраснели и замолчали, пока Боргоров преодолевал последние сто метров.

— Пойдемте, — сказал он, выходя из-за угла кладовой, — наши образцы не могут так расстраивать.

— Это только потому, что мы устали, — ответил Джозеф и заискивающе улыбнулся. — Окаменелости настолько сенсационны, что мы потрясены.

Питер осторожно положил кусок с умершим муравьем и его убийцами, замурованными в камне, на последнюю кучу.

— Мы храним самые важные образцы из каждого слоя в этой куче, — сказал он, указывая на ряд каменных насыпей.

Он с любопытством следил за реакцией Боргорова. Несмотря на возражения Джозефа, он рассказал про существование двух видов муравьев, обнаруженных ими, увиденные дома, книги и картины в нижнем слое и столпотворения в верхних. Затем, ничего не объясняя, он дал Боргорову свое увеличительное стекло и сделал шаг назад.

Боргоров ходил взад-вперед вдоль кучи, поднимал образцы и щелкал языком.

— Более наглядного материала не найти, да? — спросил он в итоге.

Питер и Джозеф помотали головами.

— Понятно, дело было так, — он поднял образец, на котором была изображена смерть безклешневого муравья, боровшегося с бесчисленными воинами. — Были беззаконные муравьи, как вот этот в центре, капиталисты, которые эксплуатировали и нападали на рабочих, Беспощадное убийство, как мы можем здесь видеть, настигло его, — он положил грустный экспонат и взял дом, в который были втиснуты безклешневые муравьи. — А здесь у нас конспиративное собрание беззаконных муравьев, разрабатывающих план против рабочих. К счастью, — он показал на солдат-муравьев, стоящих за дверью, — их план был разрушен бдительными рабочими.

— Итак, — продолжил он свою яркую речь, выбрав для примера из следующего слоя собрание клешневых муравьев и дом одинокого муравья, — рабочие устраивают демократический митинг протеста и выгоняют своих угнетателей из общества. Свергнутые капиталисты, которым сохранена жизнь, благодаря простым милосердным людям, слабые и испорченные, не могут выжить без огромного числа рабов. Они могут только тратить впустую свое время на искусство. Они не смогли побороть свой характер и вымерли, — он махнул руками в воздухе, показывая, что закончил.

— Но порядок был обратный, — возразил Питер. — Цивилизация муравьев рухнула, когда некоторые муравьи стали растить клешни и собираться в стаи. Вы не можете спорить с геологией.

— Перестановка произошла в слоях известняка, некоторые верхние слои опустились вниз. Несомненно, — голос Боргорова звучал, как будто из-под льда. — У нас есть самое решающее доказательство — логика. Последовательность может быть только такой, как я ее описал. Здесь была перестановка. Не так ли? — спросил он, внимательно посмотрев на Джозефа.

— Точно, перестановка, — ответил Джозеф.

— Не так ли? — Боргоров повернулся к Питеру.

Питер тяжко выдохнул и смиренно сгорбился.

— Несомненно, товарищ, — он сконфуженно улыбнулся. — Несомненно, товарищ, — повторил он...