Чёрное солнце

Пролог

Отзвук далекого удара отразился от стен зала Совета, отдался эхом далеко внизу — в зале Мортициев, затем снова поднялся вместе с ядовитыми испарениями и душераздирающими стонами. На головокружительной высоте под потолком этого мрачного зала сидели горгульи из прессованного железа. Сводчатый потолок подпирали колонны с непропорционально большими капителями, покрытыми колыхающейся липкой, жирной слизью. Оправой капителям служили оскалившиеся черепа.

Из огромного провала в обсидиановом полу, накатывая волнами, вздымался обжигающий пар. Марево обволакивало подвесной мост, перила которого были обшиты железом и украшены тяжелыми золочеными бляхами, державшимися на массивных цепях толщиной с человеческое туловище.

В зале Совета клубились едкие желто-зеленые испарения и чувствовался, обжигающий горьковатый привкус расплавленного металла. Стены помещения были подсвечены адским оранжевым сиянием, исходящим от потока раскаленной лавы, который змеился по дну глубокого ущелья.

Подвесной мост вел к высокой мрачной стене из камня с темными прожилками, прямо к огромному проему, пробитому в кладке. В проеме высились железные двери, закаленные в море крови, пролитой за те годы, что их ковали. Усыпанные зазубренными черными шипами, внутренние ворота крепости Халан-Гол охранялись двумя бронированными колоссами и вели к внутренним покоям нового хозяина крепости. Два Титана с демоническими лицами, увешанные ненавистными многим стягами Легио Мортис, направили свои орудия, способные стирать в пыль города, на путников, что посмели приблизиться к воротам.

Происходящее в зале Совета совершенно не волновало воинов, что шагнули на отвратительно скрипящий мост. Они видели и не такое. А командир отряда бойцов знавал места гораздо более страшные, чем это.

На губах лорда Торамино, Кузнеца Войны Легиона Железных Воинов, играла презрительная усмешка, но, когда он поднял взгляд на Титанов, лицо его скривилось. Если этот полукровка полагает, что такая показуха способна запугать его, то, наверное, он глупее самых примитивных созданий в этом мире. Его отряд проходил три дня назад через ворота крепости и прекрасно обошелся без этих Титанов, что требовали к себе повышенного внимания. Несмотря на обуявший его гнев, лорд Торамино смотрел на них с безразличием. Его взгляд был твердым и спокойным. Без сомнения, маги кабала наблюдают за ним даже сейчас, но создавалось такое впечатление, что его это ничуть не волновало: он шел спокойно, словно прогуливаясь, с высоко поднятой головой и руками, сцепленными за спиной.

Бок о бок с ним шел и брюзжал лорд Беросс. Очередной поток ругательств вырвался у него, когда он увидел, как Титаны направили оружие на них. Когда Беросс нервно затеребил свой болтер, Торамино пристально посмотрел на него и огорченно покачал головой, как будто сетуя на недостаток выдержки у подчиненного.

Торамино взошел на железный мост и металл зло зашипел под его ботинками и заструился, как ртуть, мерцая и завораживая. Будучи больше двух метров ростом, лорд Торамино носил изысканно отделанную силовую броню ручной работы, созданную на самой Олимпии, всегда надраенную до зеркального блеска и испещренную гибельными символами. А довершали его эпатажный вид причудливые золотые рельефы и ониксовые шевроны. Плащ цвета охры, сплетенный из нитей, что были прочнее адамантиума, величественно ниспадал до земли. На правом плече лорда красовался мрачно оскалившийся череп — эмблема Железных Воинов, а на левом — его личный герб, изображавший кулак в латной рукавице, разбивающий крепостную стену.

Железный Воин из особо приближенных нес искусно сделанный шлем великолепной чеканки. Другой воин нес многими проклятый флаг с изображением восьмиконечного черного символа.

Длинные седые волосы Торамино, собранные в тугой хвост, свисали на спину. У него было строгое угловатое лицо, на котором отразились невзгоды, прожитые годы и горький жизненный опыт. Глаза его были поразительны: мало того что они были слишком округлыми для человека, так еще и молочного цвета и горели смертельной ненавистью под густыми бровями.

Как только лорд Торамино и лорд Беросс приблизились к стене, сильный порыв ветра донес до них невыносимый смрад — тонкие струйки липкого запаха текли от запорных механизмов, располагавшихся по обе стороны от ворот. С жутким скрипом и скрежетом эти машины приводили в действие грандиозные, засовы, которые падали с грохотом, заставляющим слетать пыль с потолка зала Совета.

Титаны опустили свои гигантские пушки и налегли на бронзовые створки. Сервоприводы их доспехов зашипели, и ужасные ворота медленно открылись с тяжким стоном, впустив поток изумрудного света в зал. Торамино и Беросс прошли между Титанами в святая святых крепости.

Торамино хорошо знал это место, ведь все последние годы приходил сюда, отдавая дань уважения прежнему смотрителю замка Халан-Гол — страшному воину, который пошел на повышение. Стены внутри крепости были из гладкого черного камня с золотыми и серебряными прожилками. Несмотря на жар, исходящий от мозаичного пола, они были словно покрыты инеем. Сквозь множество арочных окон разного размера, что прорезали всю восточную стену зала, падал болезненно-белый свет. Он ложился перламутровыми полосами на полу и убивал любые проявления жизни в кабинете коменданта, придавая мертвенную бледность всем присутствующим.

В конце зала стоял отполированный, белый с серебром трон, на котором восседал воин в помятом силовом доспехе. Вокруг него толпилось множество Железных Воинов, всем своим видом изображавших внимание. Лорда Торамино задело, что ему пришлось прийти к новому повелителю крепости как к равному. Этот полукровка был низкого происхождения и не стоил того, чтобы вытирать кровь с доспехов Железных Воинов, а теперь ему было дозволено командовать ими в битве. Такое оскорбление чести Легиона было сверх того, что мог вынести Торамино, и сейчас он смотрел, как комендант крепости поднимается с трона, и чувствовал ненависть, вздымающуюся ядовитой волной желчи.

Внешний вид коменданта один в один подходил, по мнению Торамино, под описание личности, не имевшей ни крови, ни благородства Древних Олимпии. Шапка черных волос обрамляла морщинистое лицо с туповатыми заурядными чертами, испещренное шрамами. А оружие было все во вмятинах и зазубринах, с него до сих пор не были счищены следы боев. Создавалось такое ощущение, что этому выскочке совершенно безразлично, что он сейчас имеет честь принимать двух особ, принадлежащих к одному из самых древних и знатных кланов Медренгарда.

И как этот недоумок сумел так обстряпать дело, чтобы стать преемником?

— Лорд Хонсю? — полувопросительно произнес Торамино, заставляя себя склонить голову, но по-прежнему оставляя руки сцепленными за спиной. Он взял официальный тон, в его низком и шипящем голосе, однако, проскальзывала скрытая насмешка.

— Лорд Торамино, — откликнулся Хонсю. — Вы удостоили меня большой чести, почтив своим присутствием. И вы тоже, лорд Беросс. Прошло уже много лет с тех пор, как стены Халан-Гола до основания потрясались вашей поступью.

В этот момент пол дал трещину под весом Беросса, который представлял собой огромное неповоротливое чудовище из стали и бронзы. Ровно в два раза выше Торамино, Беросс был закован в саркофаг Дредноута много тысячелетий назад, но до сих пор еще находился в чине Кузнеца Войны.

И эта гротескная машина проскрипела противным голосом, заглушенным и искаженным бронзовым динамиком:

— Да, так оно и было, несмотря на то, что я нахожу унизительным для себя находиться внутри этих стен, зная, что ублюдок вроде тебя стал новым хозяином крепости.

Со времени погребения Беросса его механический саркофаг постоянно надстраивался и модернизировался. У него были увеличены и усилены ноги, что позволяло опытному воину управлять все усложнявшейся и утяжелявшейся машиной смерти. Верхняя часть тела Беросса была уже порядком потрепана и испещрена оспинами от снарядов, которые свидетельствовали о многих боях, в которых он участвовал и одержал победу. К одной руке был прикреплен огромный осадный топор, а другая представляла собой многоствольную автоматическую пушку.

Еще четыре могучих железных руки, оканчивающиеся грозными кирками, пилами, клешнями и осадным бронебойным орудием, внезапно выросли из саркофага Беросса и взметнулись в воздух, готовые применить всю свою убийственную мощь в любой момент.

Золотистые глаза Торамино злорадно вспыхнули, когда старый вояка удачно отпарировал грубость со своей прямодушной простотой. Хонсю получил достойный отпор. Конечно, новый комендант наверняка уже знает, что привело их сюда. На этом свете была только одна вещь, которая могла заставить Торамино и Беросса вступить в логово этого недоумка. Торамино улыбнулся, предвкушая досаду Хонсю оттого, что ему придется делиться добычей своего бывшего командира.

— Вы должны простить Беросса, лорд, — проговорил Торамино примирительно, выступая вперед и выставляя руки перед собой.

Его латные перчатки, в отличие от остального изящного вооружения, были сделаны из обычного железа, поцарапаны и помяты во многих боях. Выйдя победителем из своей первой битвы, он решил никогда не смывать смерть со своих рук, и длинные краги перчаток были пропитаны кровью и страданиями. Как только эти жуткие клешни, протянулись к коменданту, Железные Воины, стоявшие за троном, как по команде вздернули свои болтеры и направили стволы в голову гостя.

Торамино грустно усмехнулся, обнажив зубы из сверкающего серебра, и сказал:

— Я предстал перед вами, дабы поздравить вас с победой на Гидре Кордатус. Ваш бывший командир провел эту операцию на редкость успешно. Взять такие неприступные стены — это и правда невероятное достижение в наши времена. А ваши товарищи капитаны Форрикс и Кроагер? Где же они? Я хочу выразить им свое почтение.

— Они мертвы, — огрызнулся Хонсю, а Торамино улыбнулся еще шире, поскольку этот выскочка явно не получал ни малейшего удовольствия от чествования.

Но в то же время Кузнец Войны Железных Воинов заподозрил, что жалкий ублюдок может потребовать признания своих деяний, сорвав планы Торамино и Беросса. Они возлагали большие надежды на это путешествие в крепость.

— Жаль, — сказал Торамино, — но Форрикс и Кроагер погибли ради великой цели, верно? Вы преуспели в поисках клада?

— Жаль? — переспросил Хонсю. — Единственное, о чем я жалею, что у меня не было возможности придушить их своими руками. Хотя мне повезло — я смог насладиться зрелищем смерти Форрикса. Это происходило прямо у меня на глазах. И да, мы окупили всю войну, найдя криохранилище в горах. По крайней мере, ту его часть, что имперцы не успели уничтожить.

— Стабильный генокод? — жадно выдохнул Торамино.

— Да, — подтвердил Хонсю, — биологически стабильный и без мутаций. И весь для Осквернителя. Ты же и так все знаешь, Торамино.

Лорд Беросс рассмеялся, и из динамиков раздался надтреснутый голос:

— Даже и не думай, что ты сможешь одурачить нас, недоносок! Мы же прекрасно знаем, что ты приберег немного и для себя. Ты был бы уж совсем идиотом, если бы поступил по-другому.

— А если и приберег, тебе то что, Беросс? — огрызнулся Хонсю.

— Ах ты, щенок! — взревел разъяренный Дредноут, выступая с жутким грохотом вперед, в то время как его когтистая рука на спине вновь ожила. — Да как ты вообще смеешь разговаривать в таком тоне с вышестоящими?

Прежде чем Хонсю успел хоть что-то ответить, Торамино сказал:

— Несмотря на то, что лорд Беросс выражается грубо и резко, он говорит правду. Я прекрасно знаю, что ты придержал немного генного семени и для себя. Так что слушай внимательно, недомерок: твой бывший главнокомандующий был нашим союзником и поклялся, что не забудет нас. И мы думаем, что ты, как его преемник, выполнишь его обещание и поделишься с нами добычей, полученной вместе с победой.

Хонсю ничего не отвечал долгое время, а потом рассмеялся им прямо в лицо. Торамино почувствовал, что ненависть готова захлестнуть его с головой.

— Поделиться? — переспросил Хонсю, поворачиваясь и принимая широкий топор на длинной рукояти от одного из Железных Воинов. Потом кивнул другому, чтобы тот поднял тяжелый криоконтейнер из-за трона, и в то же время несколько бойцов промаршировали по залу и встали за спинами пришельцев.

Когда один из воинов поставил ящик перед Торамино, Хонсю сказал:

— Вот то, чем я хочу с вами поделиться. Это мое последнее и единственное предложение. Я предлагаю вам взять это и уйти, пока вы целы.

Глаза Торамино резко сузились, и он медленно протянул руку, чтобы поднять крышку. Дыхание со свистом вырывалось из его груди. Все в нем кричало, что это ловушка, но он не мог выказать слабость перед этим полукровкой. Он все-таки открыл контейнер и окаменел, когда увидел, что тот пуст.

— Это жалкая попытка пошутить? — прошипел Торамино. — Ты отказываешься от обещаний своего бывшего командира?

Хонсю шагнул к Торамино и харкнул прямо на его сверкающие, надраенные доспехи.

— Да плевать я хотел на его обещания, как плюю и на тебя! — выкрикнул он. — На тебя и твоего тупого монстра! Ах да, хочу добавить, что это вовсе не шутка. Запомни, Торамино, ты тут ничего никогда не получишь. И никто не получит! То, что я забрал у Императора на Гидре Кордатус, я завоевал потом и кровью. И ни вам, ни кому бы то ни было еще я не позволю ничего у меня отобрать!

Торамино кипел от гнева, но проглотил оскорбление. Мускулы на его шее напряглись, но это было единственное, в чем внешне проявилась его ярость. Он проворчал проклятие, кивнул Бероссу, и Дредноут со звериным рыком обрушил свой осадный топор на Железного Воина, который принес пустой контейнер. Корона на голове Дредноута при этом ослепительно вспыхнула искрящими электрическими молниями, а кровь и осколки костей брызнули во все стороны.

Торамино, который до сих пор не мог поверить, что этот ничтожный полукровка осмелился так отнестись к нему, проревел:

— Да как ты смеешь так меня оскорблять?

— Да, смею! Тебя больше никто не желает видеть в этих стенах. Единственное, что я могу сделать для тебя, — дать возможность уйти живым. Но ноги твоей больше никогда не будет в этой крепости, пока я дышу!

— Оказать открытое неповиновение мне равносильно смерти, — с угрозой в голосе пообещал Торамино. — Моя армия не оставит от этой чертовой крепости камня на камне, а тебя я отдам на съедение Бескожим.

— Посмотрим, — сказал Хонсю, перехватывая топор поудобнее. — Давай высылай свои армии штурмовать мои стены, Торамино. Все, что они смогут обрести здесь, — смерть!

Не снизойдя до ответа, лорд Торамино развернулся на каблуках и гордо прошествовал из зала Совета, чеканя шаг, а его свита и лорд Беросс проследовали за ним.

Если этот полукровка хочет войны, Торамино покажет ему войну.

Войну, которая порадовала бы самого Пертурабо и отвлекла его от горьких дум.

Часть I СМЕРТЕЛЬНАЯ КЛЯТВА

Глава 1

Переходя к последним упражнениям разминки, Уриэль сохранял спокойное дыхание — каждое его движение было выверено и отточено, разум и тело работали в унисон. Он сосредоточенно отрабатывал удары: сначала локоть, а потом кулак точно и резко бьют по воображаемому противнику. Глаза его были закрыты, но шаги оставались уверенными и в то же время легкими. Тело работало, как хорошо отлаженный механизм.

Заканчивая последнее упражнение, Уриэль глубоко вздохнул, скрестив кулаки перед собой, потом резко выдохнул, не теряя концентрации, его руки плавно опустились вниз, а энергию боец направил внутрь себя.

Он почувствовал прилив убийственной силы в своих руках, которая росла с каждым днем. И как только Уриэль завершил разминку, впервые за много недель к нему вернулось спокойствие.

— Ты готов? — спросил Пазаниус.

Уриэль кивнул и шутливо потряс руками над головой, изображая кураж перед боем. Его бывший сержант, Пазаниус, был намного выше Вентриса, сильно накачан и одет в лазурную хлопковую тунику, не закрывавшую рук и ног. Прошло уже почти два года с тех пор, как Пазаниус потерял руку во время сражения с Несущим Ночь глубоко под землей. Но взгляд Уриэля до сих пор невольно останавливался на мерцающем серебром гладком протезе, который заменил сержанту руку.

Светлые волосы Пазаниуса были собраны в тугой пучок, а лицо светилось неподдельной веселостью и добродушием (до тех пор, пока он не собирался вступить в бой — тогда оно роковым образом менялось). Пазаниус нанес сокрушительный удар правой, но Уриэль, увернувшись, ловко отпрыгнул в сторону. Он отклонил энергичный выпад и, сделав обманное движение, ударил противника по горлу. Однако этот громила легко увернулся и контратаковал, выведя Уриэля из равновесия. Тот нырком ушел от рубящего удара и отпрянул назад как раз вовремя, чтобы не схлопотать ногой в пах. Несмотря на его отменную реакцию, Пазаниус все равно пробил пяткой ему в бок, и Уриэль крякнул от боли, когда дыхание вновь вернулось к нему.

В следующую секунду он еле увернулся, пружинисто отпрыгнув на носках, но противник снова перешел в нападение, ставя блоки и легко отражая все атаки. Пазаниус был гораздо поворотливее, чем выглядел, и Уриэль знал, что ему никоим образом не удастся избежать всех ударов. Пазаниус ловко приземлился на ноги после мастерского прыжка и немного отступил.

Капитан выбрасывал удары от бедра и от плеча, вкладывая в них весь свой вес, подныривал, чтобы провести серию прямых по ребрам. Пазаниус отступил, и Уриэль поспешно пошел в атаку, пытаясь пробить в голову. Это был рискованный прием, так как противнику не составляло никакого труда его заблокировать, но блестящее предплечье Пазаниуса не остановило летящий кулак, и Уриэль без помехи нанес сокрушительный хук прямо в висок.

Пазаниус пошатнулся и опустился на одно колено, ярко-алая кровь закапала из раны над бровью. Уриэль отступил и, опустив кулаки и восстанавливая дыхание, в недоумении уставился на глубокую ссадину на лбу сержанта.

— Ты в порядке? — спросил он. — Что случилось? Ты ведь мог легко остановить меня.

— Ты застал меня врасплох, — ответил Пазаниус, стирая уже свернувшуюся кровь с лица. — Я ожидал, что ты опять будешь бить по ногам.

Уриэль прокрутил в голове последние секунды боя и мысленно пересмотрел все позиции и удары.

— По ногам? Я был в недостаточно выигрышном положении, чтобы бить по ногам, — сказал он. — Если я хотел атаковать, то все, что я мог сделать из этой позиции, — это бить в голову.

Пазаниус пожал плечами:

— Я просто не поставил блок вовремя.

— Но ты и не пытался. Даже другой рукой.

— Ты выиграл. Чем же ты недоволен?

— Да я просто никогда не видел, чтобы ты пропускал такие простые удары, вот и все.

Пазаниус отвернулся и сдернул полотенце с поручня, проложенного по периметру круглого помещения, накрытого сферическим куполом. Этот зал капитан Ласкарис выделил для спаррингов и тренировок. Сквозь бронированное стекло можно было видеть черноту космоса, заполнившую все обозримое пространство. Звезды были рассыпаны, как бриллиантовая пыль на соболином меху. Отраженный свет далекого Макрэйджа мерцал на многочисленных гранях купола, и легкое покрывало призрачного сияния колыхалось повсюду, куда падал взор.

— Ты знаешь, вся эта ситуация немного… м-м… выбила меня из колеи, — сказал Пазаниус, обматывая полотенце вокруг своей искусственной руки. — Быть исключенным из Ордена…

— Я знаю, Пазаниус, знаю, — кивнул Уриэль и подошел к сержанту.

Тот крепко держался за поручень и пристально смотрел через непробиваемое стекло в завораживающую даль. Военно-транспортный корабль «Гордость Калта» летел сквозь космическую тьму, все больше отдаляясь от Макрэйджа, направляясь к точке перехода в варп-пространство на Масали.


Уриэль вошел в каюту, бросил полотенце на темно-серый шкафчик, стоявший в ногах кровати, и отправился в тесную ванную комнату, которая была обустроена в стальной пристройке. Он стянул через голову пропахшую потом тунику и повесил ее на желтую перекладину, потом повернул надраенную рукоятку крана над сколотым краем керамического бассейна и стал ждать, пока тот наполнится. Уриэль зачерпнул пригоршню ледяной воды, плеснул себе в лицо и не вытирался, пока капли сами не скатились с его изборожденного боевыми шрамами лица.

Он задумчиво смотрел на воду, пенящуюся в бассейне. Искрящиеся брызги напомнили, как в утро перед отлетом с Макрэйджа он стоял, коленопреклоненный, на утесе Галлана и смотрел на мириады сверкающих пузырьков в маленьком горном озере, из которого брала начало длинная цепь водопадов Геры. Уриэль закрыл глаза и представил далекие моря, которые блестели подобно темно-синим сапфирам. Далеко на западе виднелись белые остроконечные вершины гор в зеленых заплатах горных елей. Солнце катилось за горизонт, отбрасывая последние кроваво-красные лучи и купая горы в золоте. Казалось, что колыбель Ордена дарит ему последнее видение свое-то великолепия перед тем, как отлучить его от этого волшебства навсегда.

Раньше воин держался за эти воспоминания — каждую ночь, устраиваясь на легкой походной кровати, он перебирал оттенки цветов, запахи и боялся, что со временем они поблекнут в его воображении. Спертый, не раз переработанный воздух мешал ему воскрешать их, а спартанская обстановка каюты на борту «Гордости Калта» пробуждала самые теплые воспоминания о холостяцкой меблированной комнате капитана на Макрэйдже.

Уриэль поднял голову и взглянул в отполированное до блеска стальное зеркало, наблюдая, как капельки сливаются в тонкие струйки и стекают, точно слезы, по щекам. Он вытер остатки воды с лица, и серые глаза двойника пристально взглянули на него в упор. У него были низко посаженные хмурые брови и густые черные волосы. Два золотых штифта блестели над бровью, а угловатая линия подбородка свидетельствовала о силе и мужестве. Ни один солдат из тех, что наполняли огромный космический корабль, не мог сравниться с Уриэлем в силе и выносливости. Ультрамарины были продуктом генной инженерии, использовавшей древние технологии. Сохранять великолепную физическую форму помогало то, что их жизнь проходила в суровой дисциплине, тренировках и боях. Все тело Уриэля было покрыто шрамами. А самый большой из них, уже побледневший, проходил поперек живота. Это была памятная отметка о жестоком бое с тиранидами на Тарсис Ультра, когда он чуть не погиб.


Он ворошил свою память, то ворочаясь на кровати, то, так и не найдя удобного положения, сидя. Уриэль вспоминал, как смотрел на Макрэйдж последний раз, когда шаттл легко оторвался от посадочной площадки в долине Лапониса. Он смотрел, как его вторая родина уплывает, превращаясь в лоскутное одеяло из сверкающих кварцевых гор и необозримых океанов. Все это великолепие скоро пропало из виду, как только шаттл добрался до низших слоев атмосферы.

Зато обозначился контур Макрэйджа в бледной дымке, что отмечала границу между планетой и безжизненными просторами космоса. А «Гордость Калта» выглядел уродливой металлической коробкой, нависающей над северным полюсом.

Уриэль приложил ладонь к толстому стеклу и, глядя на исчезающую планету, спросил себя, ступит ли он еще хоть раз в жизни на Макрэйдж?

— Смотри хорошенько, капитан, — хмуро сказал Пазаниус, проследив за взглядом Уриэля через стекло. — Это последний раз, когда ты видишь Макрэйдж.

— Хотелось бы верить, что ты ошибаешься, Пазаниус, — сказал Уриэль. — Я не знаю, куда нас занесет в этом путешествии, но, может статься, мы еще увидим мир нашего Ордена.

Пазаниус только пожал плечами. Его огромный силовой доспех был сделан покойным ныне Севане Томасином из терминаторского доспеха к дню, когда Пазаниус стал полноправным Космодесантником.

— Конечно, капитан, но я знаю, что никогда уже не увижу Макрэйдж.

— Почему ты так уверен? И тебе больше совсем не обязательно называть меня капитаном, помнишь?

— Возможно, капитан, но я точно знаю, что не вернусь сюда, — ответил Пазаниус. — Просто у меня такое предчувствие.

Уриэль мотнул головой:

— Нет, я не верю, что лорд Калгар заставил бы нас поклясться жизнью, если бы думал, что мы не сможем выполнить задание. Конечно, это может занять много лет, но всегда есть надежда.

Уриэль посмотрел на своего сержанта, прекрасно понимая, почему у того такое мрачное настроение. Его взгляд переместился на огромный наплечник боевого брата, где когда-то был символ Ультрамаринов. С его силового доспеха тоже была удалена вся символика Ордена согласно решению Тайного Совета Лордов Ордена, когда они разбирали его действия по законам Кодекса Астартес и приговорили Уриэля к Маршу Позора.

Уриэль грустно вздохнул. С тех пор, как он принял меч из рук своего капитана, чтобы возглавить Четвертую роту Ультрамаринов, отгремело много битв, много крови пролилось, но таков был жребий Космодесантников. Братья по оружию, союзники и друзья погибли, сражаясь с предателями, еретиками и жестокими тиранидами.

Он сел напротив переборки, возвращаясь воспоминаниями к кровавой бойне с тиранидами, которая произошла на Тарсис Ультра. Он до сих пор прекрасно помнил побоища на той планете. Битвы с межгалактическими хищниками навсегда отпечатались в его памяти. Битва на Икаре IV — другом мире, опустошенном тиранидами, — была ужасна, но войска Императора были отважны, несмотря на то, что противник намного превосходил их. И только отчаянный героизм и вмешательство легендарного инквизитора лорда Криптмана принесли им победу.

Но эта победа очень дорого им обошлась.

Чтобы спасти планету, Уриэль взял на себя командование отрядом Караула Смерти, пренебрегая своими обязанностями по сохранению живой силы и самыми важными догматами священной книги, примарха — Кодекса Астартес. Он проложил путь к сердцу корабля-улья тиранидов. И этими действиями он спас остальные войска от неминуемой гибели. После кампании, когда они вернулись на Макрэйдж, Леаркус, один из его самых бесстрашных сержантов, доложил о вопиющих нарушениях правил Кодекса на Совете Верховных Лордов Ордена.

Испытанные и проверенные многими битвами, Ультрамарины Уриэль и Пазаниус отказались от права защищать себя. Вместо этого они с честью приняли приговор Марнеуса Калгара и свое головокружительное падение, послужившее хорошим уроком другим. Расплатой даже за тень ереси могла быть только смерть. Однако, чтобы не лишаться зазря двух бесстрашных воинов, которые могли еще нанести серьезный ущерб врагам Императора, Магистр Ордена ограничился тем, что взял с них смертельную клятву.

Уриэль отчетливо помнил тот вечер, когда прозвучал приговор. Отныне они были связаны смертельной клятвой, исполнения которой Орден мог потребовать.

Впрочем, Орден мог потребовать этого от своих воинов в любой момент. Капеллан Клозель прочел строфы из Книги Бесчестия и отвел глаза, когда Уриэль и Пазаниус прошагали мимо него к выходу.

— Уриэль, Пазаниус, — окликнул лорд Калгар воинов. — Они остановились и склонили головы перед своим командиром. — Император с вами. Искупите же кровью свою вину.

Уриэль кивнул, и огромные двери широко распахнулись. Бывшие Ультрамарины ступили в пурпурные сумерки вечера. Пели птицы, а мерцающий свет факелов отбрасывал нечеткие тени на высокие стены башни.

Прежде чем дверь закрылась за ними, Калгар заговорил снова. На этот раз его голос звучал нерешительно, как будто Магистр был не совсем уверен, что вообще имеет право произнести это:

— Библиарий Тигуриус говорил со мной прошлой ночью о мире, где витает запах железа и где выстроены огромные фабрики по производству демонов. Там все сплошь кишит монстрами и чуждыми нам созданиями. Тигуриус поведал мне о свирепых мортисианах, рождающихся сразу с орудиями убийства — лезвиями и пилами. Несмотря на то, что они выглядят скорее мертвыми, чем живыми, они дышат и действуют. Они высокие и сильные, они — темное отражение нашей славы. Найдите логово этих тварей и уничтожьте его!

— Так точно, — сказал Уриэль, выходя в ночь.

Ужасающий мир, описанный библиарием Тигуриусом, мог находиться где угодно во Вселенной, и одна только мысль о том, чтобы отважиться отправиться в такое отвратительное место, наполняла сердце Уриэля ужасом. В то же время он был преисполнен надежды на скорую расправу с этими омерзительными созданиями.

Прошло пять дней с того момента, как «Гордость Калта» покинул орбиту Макрэйджа и включил плазменные двигатели, направляясь на Масали, где была точка перехода в варп-пространство.

Их корабль с полком Имперской Гвардии на борту направлялся в Сегментум Обскурус, неся пополнение армии, защищающей имперское, космическое пространство.

— Отвага и честь, — горько прошептал Уриэль, но ответа не последовало.


Пазаниус повернул острие ножа к своей груди, и кожа покрылась мурашками. Рана разошлась, и кровь заструилась, капая с груди на леггинсы. Пазаниус продвинул лезвие глубже, медленно ведя нож поперек напряженных мышц на левой стороне груди.

Он игнорировал боль, проводя лезвие по диагонали — вниз, к солнечному сплетению, затем сделал точную копию разрезов на другой стороне груди. Быстрые удары между глубокими порезами завершили работу, и Пазаниус уронил в бессилии нож. Затем он упал на колени перед импровизированным алтарем, воздвигнутым прямо возле кровати.

На алтаре горели свечи, источая благоухание, и язычки пламени трепетали на сквозняке, идущем от воздухоочистителя. Длинные свитки, исписанные крупным почерком Пазаниуса, лежали на постели. Бывший сержант бережно взял позолоченный свиток перепачканными кровью пальцами и начал читать нараспев слова епитимьи, написанные там, хотя и так знал их наизусть. Он поднял сверкающую искусственную руку, распрямил пальцы и положил ладонь на залитую кровью грудь. Кровавые очертания двуглавого орла с распростертыми крылами застыли — кровь Ультрамаринов сворачивалась быстро.

Пазаниус провел рукой по груди, размазывая запекшуюся кровь по блестящему металлу, и начал молиться. Когда он закончил, то осторожно поднес свиток к трепещущему пламени свечи и держал до тех пор, пока пергамент не загорелся. Голодные языки пламени лизали свиток и ползли вверх, жадно поглощая слова и обжигая кончики пальцев.

Скоро свиток превратился в пепел и разлетелся оранжевыми искрами, которые гасли, не долетев до пола. Наконец последний догорающий кусочек выпал из рук Пазаниуса, и он ударил сжатым серебряным кулаком в стену каюты, оставляя глубокую вмятину в переборке.

Затем он поднял руку к лицу и стал рассматривать повреждения на блестящем протезе. Его металлические пальцы треснули и погнулись от удара, но Пазаниус скривил губы в брезгливой гримасе, завороженно глядя на металл, который замерцал и начал выправляться сам.

— Прости меня, — прошептал Пазаниус.


Уриэль достал пустой магазин из болтера и ловко всадил новый, а в это время враг появился в дверном проеме здания, находившегося за спиной. Капитан откатился в сторону под шквалом лазерных вспышек, в прыжке перевернулся и, оттолкнувшись от песка лишь единожды, занял выигрышную позицию за грудой старых ящиков для боеприпасов. Движения бойца были настолько отработанными, что он едва осознавал, почему действует именно так, а не иначе. Ультрамарин посмотрел, спустил курок, снеся голову мишени одним точным выстрелом.

Еще один стрелок с резким хлопком появился на карнизе здания, и Уриэль также снял его одним выстрелом. Болт прошел навылет и взорвался позади появившейся фигуры,

Пазаниус побежал к дверям здания, пока Уриэль проверял верхние окна и окружающие крыши на предмет наличия новых мишеней. Никто не появился, и он опять обратил внимание на главный вход. И в этот момент Пазаниус снес двери с петель, обрушив на себя град обломков.

Уриэль побежал к зданию, а Пазаниус прикрывал его тыл; Уриэль слышал характерное шипение лазгана и отвечал ревом болтера. Когда он добрался до цели, то впечатался спиной в стену рядом с дверью. Пазаниус метнул гранату внутрь и отскочил в сторону, чтобы его не снесло взрывной волной.

— Вперед! — крикнул Пазаниус, и Уриэль ринулся в наполненную дымом комнату. Изувеченные тела разбросало по всему помещению, едкая пыль раздражала глаза, но авточувства Уриэля позволяли ему видеть сквозь дым, указывая ему на двух врагов, которые пережили взрыв. Он уложил одного, а Пазаниус снес голову второму.

Комнату за комнатой, этаж за этажом два Ультрамарина прочесали все здание, поразив еще тридцать мишеней. Здание было зачищено за четыре минуты с того момента, как была сломана дверь.

Уриэль снял свой шлем и провел рукой по волосам. Дыхание его было совершенно спокойным.

— Четыре минуты, — сказал он. — Плохо! Капеллан Клозель заставил бы нас поститься неделю после такого спектакля.

— Ага, — согласился Пазаниус, тоже снимая шлем. — Но мне почему-то совершенно не хочется тут выпендриваться.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду, но это большая честь — обладать такими способностями, как у нас. Следовательно, мы обязаны оттачивать их до совершенства, — сказал Уриэль, проверив болтер и прошептав слова молитвы, обращенной к духу оружия.

Все Космодесантники относились к своему оружию бережно и почтительно, но для Ультрамаринов болтер был чем-то гораздо большим, чем просто оружие. Он был божественным орудием воли Императора, своеобразным проводником его гнева на тех, кто смел оказывать открытое неповиновение Империуму.

Уриэль был согласен с Пазаниусом: они здорово сдали. Четыре минуты, чтобы зачистить здание такого размера, можно было считать неплохим результатом, но он знал, что это можно сделать гораздо быстрее, а сама идея не особенно напрягаться уязвляла гордость и беспокоила его.

С тех пор как ему исполнилось шесть лет и его поселили в Казармах Аджизелуса, он чувствовал потребность быть лучшим во всем. Наставники не выделяли его и во всем уравнивали с остальными, но само осознание, что он не сделал всего, что мог, подстегивало. Пазаниус был прав — без постоянной муштры и тренировок, к которым они привыкли, будучи Ультрамаринами, их умения и навыки не то чтобы утрачивались, но словно притуплялись.

— Все равно, — продолжал Пазаниус, — нам теперь больше не надо быть лучшими. Может быть, мы вовсе и не принадлежим больше к Ордену?

Уриэль, ошеломленный самой этой мыслью и простотой, с которой Пазаниус озвучил ее, резко спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты еще считаешь себя Космодесантником Императора? — спросил Пазаниус.

— Конечно, считаю. А ты нет?

— Ну, нас вышвырнули, опозорили, мы больше не Ультрамарины, — проговорил Пазаниус подрагивающим голосом, безучастно глядя в пространство. — Принадлежим ли мы до сих пор к Космодесантникам? И нужно ли нам тренироваться? А если мы не Космодесантники, то кто же мы тогда?

Боевые товарищи встретились взглядами, и Уриэль был поражен глубиной боли и остротой тоски в глазах Пазаниуса. Душа его бывшего сержанта была опустошена, и Уриэль понял, какие ужасные терзания испытывал Пазаниус после изгнания из Ордена. Он протянул руку и положил ее Пазаниусу на наплечник, лишенный всех знаков отличия.

Уриэль почувствовал себя виноватым за то, что Пазаниус разделил с ним бесчестие, которое он должен был пережить один.

— Мы навсегда останемся Космодесантниками, мой друг, — торжественно заявил Уриэль. — И я не могу назвать ни одной причины, которая может помешать нам выполнять боевые задания нашего Ордена. Где бы мы ни были и чем бы мы ни занимались, мы всегда будем воинами Императора.

Пазаниус кивнул:

— Я знаю, но сомнения грызут меня, и нет никого на борту, кому я мог бы исповедаться. Капеллана Клозеля здесь нет, и я не могу прикоснуться к святости примарха и помолиться.

— Ты можешь поговорить со мной, Пазаниус, всегда, когда тебе только захочется. Разве мы не боевые братья, разве мы не прошли через многие схватки, разве мы не друзья, наконец?

— Да, Уриэль, и мы всегда ими будем, но ты такой же проклятый и осужденный, как и я. А я страстно желаю духовной поддержки того, кто чист и не запятнан позором. Прости.

Уриэль отвернулся от друга, надеясь найти правильные слова, которые были так нужны сейчас. Но он не был капелланом и не знал, что принесло бы Пазаниусу утешение, которого тот, несомненно, заслуживал.

Он мучительно искал слова, которые могли восстановить доверие между ними, внутренний голос спросил его: «А что если Пазаниус прав?»


Ультрамарины возвращались обратно через полигон, полосу препятствий которого только что преодолели, и кромсали останки тридцати семи «врагов». Их радиоуправляемые тела из пластика и биомассы догорали, распространяя вонь. Выходя из здания, Уриэль и Пазаниус прошли через хорошо укомплектованный гимназиум, направляясь к одной из многих часовен на корабле. Космодесантники завершили боевые обряды и церемонии, которые должны были своей суровой, красотой поддержать их морально и продемонстрировать уважение примарху и Императору.

Свет в тренировочном зале начал мерцать и гаснуть, предупреждая людей, что корабль переходит в ночной режим, хотя само понятие дня и ночи было весьма условным на борту корабля. Несмотря на это, капитан Ласкарис ввел в практику строгое расписание, по которому выключался свет и звучал сигнал к подъему. Это делалось для того, чтобы пассажиры «Гордости Калта» могли быстрее приспособиться к жизни на корабле. Такая маскировка под нормальную жизнь позволяла сводить к минимуму нежелательные проявления человеческой натуры. Усиливавшаяся клаустрофобия вкупе с еще дюжиной лишений, которые неизбежны на борту, нередко приводили к крайне неприятным последствиям, таким как жестокость, насилие и неподчинение.

Конечно, Ультрамарины привыкли к гораздо более жесткой дисциплине и лишениям, чем те, что приходилось терпеть на корабле.

Гимназиум был обширным помещением в тысячу стадий длиной, потолок подпирали колонны, а пол был посыпан песком. Целый полк или даже больше воинов могли проводить тренировки по стрельбе, кулачному бою, бою в джунглях или опасной драке на темных городских улицах. На полигоне было несколько площадок, имитирующих различные условия, настолько близкие к реальным, что тысячи воинов могли пройти здесь необходимое обучение, перед тем как добраться до театра настоящих боевых действий. С балок потолка свисали боевые знамена подразделении, а вдоль стен стояли огромные антраценовые статуи великих героев Ультрамара. Подсвеченные витражи рассказывали о жизни Робаута Жиллимана. Молебны на высоком готике неслись из труб гипсовых ангелов, водруженных на каждую колонну.

— Это лучшие люди своих миров, — кивнул Уриэль на группу воинов, отрабатывающих штыковые удары на манекенах.

От него не ускользнуло несколько смущенных взглядов, брошенных на разжалованных Ультрамаринов. Уриэль прекрасно знал, что их присутствие на корабле послужит причиной разных домыслов и сплетен.

— Да, — согласился Пазаниус, — Макрэйдж восемьсот восьмой. Большинство из них из Аджизелуса.

— Ну, тогда они будут хорошо сражаться, — сказал Уриэль. — Какой позор, что мы не можем тренироваться с ними. Они бы очень многому могли у нас научиться, а для нас было бы честью передать им свой опыт.

— Может быть, — сказал Пазаниус, — хотя не думаю, что их офицеры согласились бы с тобой. Мне кажется, что мы для них — одно большое разочарование. Разжалованный Космодесантник не герой, он ничего не стоит, пустое место.

Уриэль повернулся к Пазаниусу, удивленный злобой и горечью в его голосе.

— Пазаниус? — окликнул он его.

Пазаниус помотал головой, как будто отбрасывая прочь тяжелые мысли, и улыбнулся, но Уриэля невозможно было обмануть этим.

— Извини, Уриэль, меня просто замучили сны. Я не привык к этому. Я все еще жду, когда же капеллан Клозель гаркнет мне на ухо: «Подъем!»

— Да, — согласился Уриэль, заставляя себя улыбнуться. — Чуть больше трех часов сна — и ночь казалась роскошной. Будь осторожен и не привыкни к этому, мой друг.

— Это вряд ли, — сказал Пазаниус хмуро.


Уриэль встал на колени перед статуей Императора, высеченной из темного мрамора. Мерцающий свет сотен свечей заполнял часовню, отражаясь тысячекратно на отполированных поверхностях. Воздух был тяжелым и маслянистым от благовоний. Священники молились нараспев, перебирая четки, они бродили по часовне. Херувимы с белоснежной кожей, голубыми как небо волосами и сияющими золотыми крыльями парили под сводами. С поясов священников свисали свитки со священными текстами.

Уриэль ни на кого не обращал ни малейшего внимания. Он крепко сжимал обеими руками золотой эфес меча, острием упертого в пол. Уриэль устало прижался лбом к головке эфеса и начал молиться.

Этот меч был последним даром капитана Айдэуса, его бывшего наставника, и хотя оружие было повреждено на Павонисе (казалось, что уже целая вечность прошла с тех пор), Уриэль отладил клинок перед отъездом на Тарсис Ультра. Ему хотелось знать, как поступил бы Айдэус в той ситуации, и благодарил богов, что его наставника здесь нет, и он не видит, что стало с его учеником.

Пазаниус преклонил колени рядом, закрыл глаза, и его губы зашевелились в беззвучной молитве.

Уриэлю было сложно проявлять сочувствие к насупленному, полному тяжких раздумий Пазаниусу. Тот стал таким с тех пор, как они оставили позади водопады Геры. Да, это правда, что их изгнали из Ордена, с родной планеты и разлучили с боевыми братьями, но у них все еще был долг, который нужно выполнить, и клятва, которой надо следовать. А настоящий Космодесантник никогда не откажется от таких серьезных обязательств, особенно если он Ультрамарин.

Уриэль знал, что Пазаниус был смелым и благородным воином, и надеялся, что у него хватит внутренней силы, чтобы самостоятельно выйти из этого болезненного состояния. Вспомнилось, как он сам терзал себя сомнениями в одном из госпиталей на Тарсис Ультра. Уриэль также вспомнил прекрасное лицо сестры Ордена Госпитальеров и ее слова, простые и мудрые, усмирившие его душевную боль.

Уриэль хотел еще раз увидеть эту женщину, но оказалось — не судьба. После битвы с тиранидами, в которой он был тяжело ранен, он долгое время видел только апотекария Селенуса, занятого изгнанием тиранидского яда из организма Ультрамарина.

Когда Уриэлю стало лучше, подошло время отправляться на Макрэйдж, и он так и не смог поблагодарить сестру Джониэль за простодушную доброту. Он хотел знать, что с ней стало. Уриэль от всей души желал ей только хорошего.

Он завершил молитву, встал и поцеловал лезвие меча перед тем, как убрать его в ножны одним резким движением, поклонился статуе Императора и осенил себя знаком орла на груди. Мельком взглянув на Пазаниуса, он понял, что тот все еще погружен в молитвенный транс.

Уриэль неодобрительно нахмурил брови, когда увидел несколько странных отметин, видных из-под латного воротника силового доспеха. Уриэль стоял прямо над бывшим сержантом и смотрел на ссадины, начинавшиеся на шее и исчезающие под броней.

Корочка на этих ранах была еще свежей.

Где же он получил эти шрамы?

Уриэль собрался прямо спросить Пазаниуса, но почувствовал чье-то присутствие за спиной. Он обернулся и увидел жреца, мужчину с цепкими глазами, который пристально уставился на него.

— Проповедник, — уважительно кивнул Уриэль.

— Нет, пока нет! — взвизгнул священник, нервно теребя свитки с молитвами. — Нет, я не проповедник. Я всего лишь бедный кенобит, мой ангел смерти.

Уриэль остановил взгляд на его ладонях, перемазанных кровью, и спросил себя, к какому культу принадлежит жрец. В Империуме были известны тысячи сект, и этот неуравновешенный тип мог принадлежать к любой из них. Ультрамарин пристально осмотрел его одежду, чтобы найти хоть какую-нибудь зацепку, но темно-голубая тога, закрепленная на плече пряжкой, не имела никаких опознавательных знаков.

— Могу я вам помочь чем-нибудь? — спросил Уриэль.

Пазаниус поднялся с колен и встал рядом.

Жрец покачал головой и нервно хихикнул:

— Нет, я уже мертв. Омфал Демониум грядет. Я чувствую, как он ворочается и растет в моей голове, а скоро вырвется наружу. И увезет меня, да и всех остальных на своей адской машине.

Уриэль сделал Пазаниусу знак глазами. Совершенно очевидно, что кенобит — душевнобольной, но это не было редкостью среди особенно ревностных почитателей Императора.

— Благодарен вам за ваши слова, проповедник, — сказал Уриэль, — но мы уже помолились и нам пора уходить.

— Нет, — сказал кенобит решительно.

— Нет? Что вы имеете в виду? — спросил Уриэль, начиная терять терпение. Как и многие Адептус Астартес, Ультрамарины имели натянутые отношения со священниками Министорума.

— Ты слышишь это, сын Калта? Слышишь, как грохочет по кровавому железному пути страшный поезд смерти?

— Я ничего не слышу, — сказал Уриэль, обходя кенобита и направляясь к выходу из часовни.

— Услышишь, — пообещал человек.

Как только Уриэль повернулся, механический монотонный голос прохрипел из громкоговорителей, водруженных в тени сводчатых потолков:

— Всем приготовиться к входу в варп. Перемещение в варп начнется через тридцать секунд.

Кенобит расхохотался, слюна запузырилась в уголках его рта. Он воздел руки, и кровь хлынула из перерезанных вен на его запястьях, забрызгала лицо и покатилась по щекам рубиновыми слезами. Он упал на колени и прошептал:

— Слишком поздно… Слишком поздно, Повелитель Черепов грядет.

Болезненный спазм скрутил желудок Уриэля, когда последнее слово слетело с уст кенобита, и он ступил к этому безумному жрецу, собираясь хорошенько проучить его за такое поведение на космическом корабле.

Свет замигал в часовне — корабль переходил в варп-пространство.

Уриэль вздернул вверх кенобита и поставил его на ноги.

И тут голова безумца взорвалась.

Глава 2

Из того, что осталось от шеи кенобита, толчками выплескивалась кровь. Уриэль с отвращением оттолкнул от себя тело и отступил назад, вытирая противную вязкую жидкость с лица. Тело осталось стоять, содрогаясь в объятиях жестокой неведомой силы, овладевшей им. Руки кенобита были раскинуты, и брызги крови из разрезанных запястий разлетались в разные стороны, пачкая мраморные статуи и алтарь.

Уриэль не мог оторвать взгляд от этого жуткого зрелища, хотя созерцание этого кошмара не прибавляло комфорта его желудку. Тот всегда бунтовал, когда корабль совершал переход в варп-пространство, — как будто прыгал внутри. Уриэль схватился за спинку скамьи, внезапно испытав сильное головокружение. Секундой позже ему стало лучше.

Отвратительный труп продолжал трястись в конвульсиях, несмотря на отсутствие головы, и Уриэль почувствовал запах, который ни с чем не спутаешь: воздух был наполнен миазмами колдовства. Священники в ужасе причитали и стенали, падали на колени и бормотали молитвы о заступничестве и милосердии. Другие же, сделанные из иного теста, выхватили из-под ряс пистолеты и направили стволы на танцующий труп.

— Нет! — крикнул Уриэль, резким движением выхватывая меч и направляясь к мертвецу. Тело шагнуло к нему, но сокрушительный удар лезвия разрубил его от ключицы до таза. Кенобит упал на мраморный пол, все еще дергаясь.

— Вот черт, — выругался Пазаниус, отступая назад от мертвого и размашисто осеняя себя знаком орла. — Что с ним случилось?

— Не имею ни малейшего представления, — сказал Уриэль, опускаясь на колени рядом с телом и вытирая клинок ризой кенобита. В это время в часовне замигали сигнальные огни и завыли сирены. Уриэль резко выпрямился и сказал: — Но что-то мне подсказывает, мы скоро это выясним.

Он побежал к выходу из часовни. Болтер был уже взведен. Пазаниус подхватил свой огнемет и последовал за бывшим капитаном в коридор, но остановился как вкопанный, увидев, что происходит там.

Мужчины застыли, когда стены арочного коридора перед ними заколыхались и подернулись рябью, дохнув дьявольским жаром. С тремя измерениями творилось что-то странное.

— О великий Император! — выдохнул Пазаниус в ужасе. — Наверное, отказало поле Геллера, Варп разрушает его!

— Император знает, что нас ждет; — сказал, Уриэль, и противная дрожь пробежала по его позвоночнику.

Без силового поля Геллера, которое защищало корабль от хищных созданий, что населяли Имматериум, ад пожрет «Гордость Калта» и всех его обитателей. Бесплотные ужасы варпа и призрачные фантомы способны в считанные мгновения свести с ума людей и изуродовать технику.

— Давай быстрей! — крикнул Уриэль. — В гимназиум! Нам надо собрать как можно больше солдат, пока еще не поздно.

Уриэль и Пазаниус нетвердым шагом двинулись по коридору. Они спотыкались как пьяные, пробираясь сквозь обезумевшие измерения, и старались сохранить равновесие. Крики и рев слышались впереди, но Уриэль понял, что не может определить точно, где находится это «впереди», — эхо заблудилось, и создавалось такое ощущение, что вопли раздаются со всех сторон. Стены и потолок коридора, казалось, превратились в жидкость, которая крутилась в водовороте, и сама материя расползалась прямо на глазах.

Где-то далеко зазвучал колокол: он бил тяжеловесно, медленно и грустно в одну секунду, а в другую — исходил резким, дребезжащим звуком. Придерживаясь стены как ориентира в изменяющемся пространстве, два Космодесантника прокладывали себе путь, погружаясь все глубже и глубже в атмосферу безумия.

Уриэлю показалось, что он видит высокую гору, окутанную дымкой, подымающуюся прямо из пола, но в следующий миг на этом самом месте разлилось бушующее море. Он увидел, как Пазаниус трет глаза в недоумении, и понял, что у сержанта те же трудности. Уриэль словно утратил способность воспринимать действительность как целое, мир для него превратился в разрозненную мозаику. Ультрамарину было сложно переводить взгляд с предмета на предмет, а в голове творилось что-то невероятное. Было такое чувство, что в черепе обосновался рой разозленных пчел. Космодесантник потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения.

— Как далеко мы продвинулись? Сколько нам еще осталось идти? — крикнул Пазаниус.

Уриэль ухватился за переборку, благодаря Императора за то, что та все еще была довольно осязаема в меняющейся реальности, и снова потряс головой, Хотя от этого движения к горлу подкатывала непреодолимая тошнота.

— Какого ты ждешь ответа? Ты же сам прекрасно видишь, что любой предмет меняется ровно в ту секунду, как ты на него досмотришь.

— Мне кажется, что мы уже у цели, — сказал Пазаниус, направляясь к месту, похожему на мраморный атриум гимназиума. Хотя сейчас на его месте пространство было вывернуто — сводчатый потолок прыгал под ногами, а над головой маячил пол. Здесь измерения свихнулись окончательно.

Уриэль кивнул, собрался с силами и ринулся вперед, но спазм вновь скрутил его желудок, когда воин, спотыкаясь, вошел в атриум. Глаза говорили ему, что он идет по полу, но капитан готов был поклясться, что его подошвы скользят по выгнутой поверхности перевернутого купола. Он чувствовал, что под ногами у него бронированное стекло купола атриума.

Уриэль посмотрел вниз, и к горлу снова подкатила тошнота. На этот раз позыв сдержать не удалось. Он упал на колени, и его вырвало. Рвотные массы пенились и протекали сквозь сталепласт.

Это был вари во всей своей красе — ядовитый и невыносимый для глаз. Желчная злоба Имматериума предстала в простом и одновременно пугающем виде, насилуя что-то потаенное в человеческом разуме, который был не в силах постичь происходящее. Ни одно живое существо не могло выдержать этого кошмарного напряжения.

Уриэль осознал, что его взгляд прикован к отвратительной цветовой палитре варпа — мерзкой грязной болячке пепельно-желтого цвета. Смотреть на него было невозможно, а не смотреть — тоже. Варп все изменял, рассеивал внимание и вторгался в сознание. Подлые, грязные мысли вылуплялись из непотребной каши, и Уриэль понял, что ему предстоит познать, какие ужасы способны всплыть из глубин его души. И то, с чем он боролся всю свою жизнь, одолеет его и погрузит в пучину безумия.

Латные перчатки сжали его плечи и дернули вверх. И в тот же момент он всем своим существом ощутил слепую ярость варпа, у которого отобрали лакомый кусочек кристально чистой души и здравомыслия.

— Не смотри на это! Закрой глаза и не открывай их! — прокричал Пазаниус, с трудом отрывая Уриэля от поверхности купола.

Уриэль слышал настойчивый зов, который сулил ему могущество и неземные наслаждения, если он перестанет сопротивляться. Хаос требовал от него, чтобы он и дальше созерцал ужасное великолепие варпа, но Уриэль не открывал глаз, не желая отдавать свою душу Имматериуму.

Наконец, задыхающиеся и вымотанные, Уриэль и Пазаниус выбрались из атриума, избежав коварного обольщения варпа. Ультрамарины чувствовали, как слабость и тошнота отступают по мере того, как они отходят от опасного места.

Уриэль поднял глаза, вязко кашлянул, сплюнув остатки рвоты, и сказал:

— Спасибо тебе, мой друг.

Пазаниус только мотнул головой:

— Нам туда! Вход в гимназиум должен быть вон за той аркой.

— Да, похоже, что так, — согласился Уриэль, сражаясь со слабостью. — Будем надеяться, что он все еще там.

Спотыкаясь, Космодесантник прошел через арку и заглянул в зал.

— О нет, — только и прошептал он, пораженный открывшимся видом.

Вместо арочных окон тренировочного зала перед ними возник широкий коридор, украшенный вычурными панелями. Он вел к земляной арене, которую трудно было окинуть взглядом. Что было еще неправдоподобнее, так это то, что над ареной была не крыша, а словно подсвеченное снизу темно-малиновое небо с мерцающими кроваво-красными облаками.

Уриэля оглушил отчаянный хор мучительных воплей, который отдавался эхом в коридоре и стиснутом острой болью черепе. Эти ужасные крики были лишь отдаленно похожи на человеческие.

Его желудок опять сжался — густой запах свежей крови перебивал все другие.

Солдаты с Макрэйджа-808, за которыми шли Ультрамарины, были здесь, но полк, готовый сражаться во славу Императора, превратился теперь в исступленно визжащие кровавые ошметки.

Люди корчились на земляном полу, пропитывая его своей кровью. Они безуспешно пытались сражаться с противником, атакующим из-под земли. Костяные, даже без намека на кожу и мышцы, руки тянулись прямо из пола, хватали воинов и рвали их когтями. Уриэль активировал меч и бросился на арену, но его ноги провалились в мягкую болотистую почву, сочащуюся красноватой жидкостью. Кости и ухмыляющиеся черепа отсвечивали белым сквозь бурую землю, и Уриэль понял, что земля напитана отнюдь не водой, а только что пролитой кровью.

Его ум лихорадочно заработал, прокручивая все возможные варианты действий. Сколько же должно быть пролито крови, чтобы твердокаменная почва арены, утоптанная множеством солдатских сапог, превратилась в вязкое болото? Сколько артерий фонтанировало кровью, чтобы утолить отвратительную жажду этой темной земли?

Уриэля передернуло от ужасного зрелища — мужчина, который был уже наполовину в земле, жутко кричал, запрокинув перекошенное, залитое слезами и кровью лицо.

— Помоги мне! Заклинаю именем Императора! Помоги мне! — визжал несчастный.

Уриэль одним ловким движением вогнал свой меч в ножны и побежал к человеку, простиравшему к нему руки в мольбе. Но перемазанные кровью ладони страдальца выскользнули из латных перчаток. Тогда капитан скинул плащ и бросил перед несчастным, чтобы тот мог выбраться по нему. Когда же солдат схватился за ткань, Уриэль с силой потянул и в ужасе отшатнулся — ниже пояса у солдата ничего не было, точнее, вся нижняя часть его тела лишилась плоти. Голодная земля обгладывала кости умирающего, не желая отдавать свою добычу.

Чувство абсолютной беспомощности захлестнуло Уриэля, когда он наблюдал в оцепенении, как проклятая земля пожирает обессилевших мужчин и женщин. Кошмарные звуки поглощаемой плоти, отрываемой от костей со смачным треском и хлюпаньем, сводили его с ума.

— Святой Император, нет! — выкрикнул Пазаниус, пытаясь спасти воющую женщину от такой же участи.

Хохочущие тени носились вокруг, как черные вестники, выделывая антраша и издеваясь над душами, устремившимися с поля бойни вверх, к кроваво-красному небу.

Внезапно тишина спустилась на арену, и кровавая земля поглотила останки с утробным чавканьем. Едва исчезло последнее тело, из центра арены донеслось тихое зловещее бульканье, и Уриэль увидел, как длинный узкий утес поднялся из кровавого болота. На глазах изумленных Космодесантников утес превратился в… железнодорожную платформу, совершенно обычный будничный вид которой говорил о каком-то издевательском чувстве юмора устроителей этой свистопляски. Через арену пролегли рельсы.

Зловещую тишину нарушили свист и шипение. Затем снова послышались звуки человеческих голосов — стоны, бормотание, вскрики. Словно тысячи человек метались в ночном кошмаре, от которого никогда не смогут очнуться.

— Святой Император, защити нас от зла, даруй нам силу духа и тела, дабы мы могли сражаться с твоими врагами и разбить их войска с твоим благословением, — молился Пазаниус.

— Слишком поздно, — прошептал Уриэль, вновь обнажив меч и готовясь сразиться с чем угодно, с любыми чудовищами варпа, сорвавшимися с привязи.

Нет… Вы еще не начали…

Ультрамарины завертели головами в поисках источника голоса.

— Ты что-нибудь слышал? — спросил Уриэль.

— Да, — кивнул Пазаниус. — Но мне кажется, этот… этот голос раздался внутри моей головы. Скоро произойдет что-то страшное, Уриэль.

— Я знаю, но что бы ни случилось, мы будем сражаться с отвагой и честью.

— Отвага и честь, — повторил Пазаниус, заливая прометий в огнемет и проверяя наконечник распылителя.

— Пойдем, — решительно сказал Уриэль, кивая на окровавленную платформу в центре арены. — Что бы нас ни ожидало, мы встретим все опасности с гордо поднятой головой.

Пазаниус зашагал за своим бывшим командиром по мерзко хлюпающей земле к платформе. Пока они поднимались по ступеням, источник жалобных протяжных стонов обнаружил себя. Материалом для шпал, держащих железнодорожное полотно, послужила человеческая плоть — спрессованное месиво из конечностей, торсов, крови и слизи. Рты, распяленные или плотно сжатые, стонали, мычали, хрипели… Уриэль не увидел ни одного знакомого лица, но догадался, что это были воины Ультрамара, чьи души и тела все еще страдают.

Уриэля затрясло от ярости, и он, чтобы не потерять самообладания, прикрыл глаза…

Хрупкие кристаллы переменных мироздания столкнулись и завибрировали, разъединяя грани и перемещаясь для того, чтобы срезонировать на других частотах. Эхо времени позволяло граням перемещаться и изменяться, искажая ангелов реальности, чтобы те позволили измерениям разъединиться и сложиться вновь во всех возможных вариантах.

…потом открыл их снова, испытав отвратительную дрожь во всем теле. В воздухе зарябило. Острые иззубренные выступы костяных остовов поднялись из земли, уходя корнями далеко в кровавые глубины, а люди-шпалы заплакали от новых мучений. В том месте, где рельсы исчезали в стене этого огромного помещения, кладка сочилась потоками разноцветной слизи.

Спирали мерцающего света исходили от стены, образуя огромную линзу. Казалось, что стена растягивается, словно некая сила пытается разорвать плаценту реальности. Когда же это произошло, не осталось ничего, кроме пульсирующего водоворота непроглядной тьмы, а дорога в ад была обрамлена ожерельем из пронзительно кричащих черепов, славящих смерть.

Варп и реальность сошлись здесь, соединились во времени и пространстве на бронзовых рельсах. На дороге, ведущей из Ниоткуда в Никуда, Омфал Демониум вызволил сам себя из небытия, чтобы обрести тело. Он выполз из своего дьявольского лона и ничего не принес с собой, кроме насилия и смерти.

Пророчество о пришествии Омфала Демониума свершилось.

Жалкий бред кенобита о пришествии Омфала Демониума ни в малейшей степени не передавал величие твари. Демон вселенского зла несся с ревом и хохотом из пасти только что образовавшегося туннеля на огромном поезде, и ад следовал за ним. Омфал Демониум несся по кровавым рельсам, приближаясь к двум остолбеневшим Космодесантникам.

Огромный паровоз с железными вагонами мчался к платформе, работая поршнями из костей, разбрызгивая кровь и расточая тысячи безгубых улыбок, — черепа скалились со всех поверхностей. Колеса грохотали по рельсам, поезд представлял собой совершенно невообразимое зрелище. Локомотив был очень похож на древний паровоз, как помнил Уриэль из курса истории Империума, но приводился в движение, конечно, не углем, а темными силами варпа. Состав несся с таким грохотом, что отказывались служить все доступные человеку пять чувств. Звук многократно отражался от плоскостей, что существовали и перекрещивались за гранью этой реальности.

За локомотивом шла цепь железных товарных вагонов, изъеденных ржавчиной, больше смахивающей на запекшуюся кровь. Уриэль знал, хотя никто и никогда не говорил ему об этом, что в этих адских вместилищах заперты миллионы душ, обреченных страдать вечно. Дьявольский двигатель сбавил обороты, локомотив стал тормозить с омерзительным скрежетом.

Уриэль услышал раскатистый хохот и противный лязг, когда отъехали двери товарных вагонов. Пар с шипением вырвался из-под панцирной шкуры Омфала Демониума, и злорадный смех грохотал, заставляя дрожать малиновые небеса. Запах мертвечины становился все плотнее и, казалось, обретал какую-то фактуру. Когда волна смрада докатилась до Ультрамаринов, Уриэль скомандовал:

— Приготовиться!

Неожиданно пелена дыма рассеялась, и рядом с бойцами из ниоткуда возникло восемь фигур, одетых в бесформенные робы и высокие сапоги. Кожа на руках монстров крепилась ржавыми скобками, а каждый из них нес множество жутких инструментов-ножей, серпов и пил на кожаных ремнях.

Их лица были похожи на человеческие весьма условно, поскольку кожа с них была содрана. При ближайшем рассмотрении обнаружилось, что лица вообще не имеют характерных черт, поскольку, кроме растянутых ртов с клыками, у этих существ не было ничего — ни глаз, ни ушей, ни носов.

— Демоны! — крикнул Уриэль. — Мерзкие выродки, ну, идите же сюда и примите смерть от моего меча!

Безглазые лица монстров плавно обернулись к нему, и теперь Ультрамарины могли во всех подробностях рассмотреть отвратительные тела, состоявшие из одних опухолей. Но ни одна из омерзительных тварей не шевельнулась. Дьявольский локомотив выдохнул облако пара, лязгнули открывающиеся замки, и толстая железная дверь распахнулась с пронзительным визгом. Исполинская фигура величаво ступила на платформу.

Гигант оказался на три головы выше Космодесантников, на нем был несуразный доспех, собранный из железных листов и толстых кусков вулканизированной резины. Поверх заржавевшего панциря он носил драный домотканый плащ, а на голове — корону с черненым рогом. Вернее, не на голове, а на шлеме, забрало которого было поднято. По дизайну и ветхости Уриэль узнал облачение. Это были невообразимо древние силовые доспехи, какие носили легендарные воины много тысячелетий назад. Казалось, это снаряжение за прошедшие века пропиталось злом и теперь источало запах крови и жженого мяса.

Из одного плеча великана торчал большой гвоздь со шляпкой в форме звезды, а на другом красовался символ древних противников Императора. И в душах Уриэля и Пазаниуса вскипел праведный гнев, внушенный им капелланом Клозелем на ежедневных литаниях Ненависти. Дело в том, что ухмыляющийся череп с железным забралом был когда-то знаком Легиона, который сражался за Императора в Святые Времена, но теперь стал символом бесконечного горя и объектом лютой ненависти Ультрамаринов. Этот герб принадлежал к одной из самых смертоносных сил Вселенной — Космодесантникам Хаоса. Эти бойцы обладали поистине неописуемой злобой и мощью.

— Железные Воины, — прошептал Уриэль.

— Изменники Истваана, — прорычал Пазаниус.

Гигант нес длинную алебарду с железным черенком и изогнутым лезвием. Оружие было все в бурых пятнах и зазубринах. Два желтых глаза, как два закатных солнца, горели под забралом шлема. Когда великан приблизился, отвратительные демоны без кожи отступили за его спину.

— Новые жертвы помогли мне снова развести огонь, кровь досталась на ужин безликим саркоматам, а плоть мертвецов пригодится мне, — проговорил он, и его голос отдавал скрежетом ржавого металла.

Он повелительным, нетерпеливым жестом пригласил Ультрамаринов присоединиться к остальным в чреве адского поезда.

— Пойдемте! — прогрохотал гигант. — У меня есть предложение: или вы подчиняетесь мне, или Забойщик пустит вас на мясо. Я — Омфал Демониум, и в моей власти распорядиться вашими жизнями. В случае отказа вы присоединитесь к тем страдальцам. — Он кивнул на шпалы. — А теперь пошли!

Уриэля замутило от близости посланника Хаоса. Неужели он действительно верит, что Ультрамарины пойдут на сделку с воплощением зла? Безликие демоны (которые, как понял Уриэль, и были саркоматами, о которых упомянул Омфал Демониум) отстегнули длинные зазубренные ножи с поясов.

— Отвага и честь! — выкрикнул Уриэль, прыгнул к ближайшему саркомату и распорол тому брюхо.

Меч Ультрамарина прошел сквозь тварь легко, но саркомат только мерзко захихикал и превратился в столб красного пара. Вентрис отшатнулся, но демон материализовался у него за спиной, и Уриэль оцарапался о лезвие его ножа. Другой саркомат кинулся к нему, метя ржавым ножом в его горло, Уриэль успел увернуться и бросился в новую атаку. Однако противник снова превратился в пар, поэтому удар не достиг цели. Уриэль потерял равновесие, и в этот момент другой нож пропорол ему скулу до кости.

— Сгори, отродье Хаоса! — проревел Пазаниус и выпустил струю ослепительно белого пламени в гигантского Железного Воина. Струя раскаленного прометия ударила в нагрудник гиганта, но очень быстро огонь стек и потух, не нанеся никакого урона.

Железный Воин разразился демоническим смехом, подхваченным эхом.

— Я был пленником, и меня поджаривали на огне целую вечность, а этот недоумок полагает, что может меня сжечь своей игрушкой!

Пазаниус отшвырнул огнемет и потянулся за болт-пистолетом, но в ту же секунду со скоростью, неестественной для такого нескладного тела, создание Хаоса кинулось вперед, сомкнуло почерневшие пальцы на шее сержанта и подняло его в воздух.

Уриэль рубил по саркоматам, но каждый удар меча ранил только пустоту, хихикающие облака красного пара просто перетекали с места на место. Улучив момент для удара ножом, демоны обретали плоть, чтобы сразу после этого превратиться в пар. Лицо Уриэля уже было залито кровью, и он понимал, что не сможет долго сражаться с таким противником.

Увидев, как гигант в заржавленном доспехе оторвал Пазаниуса от земли и легко зашвырнул его в железную дверь, Уриэль бросился на порождение Хаоса. Бессмысленно было сражаться с врагами, способными перевоплощаться по желанию, и капитан поклялся, что этот изменник давних дней погибнет от его руки. Уриэль поднял меч, собираясь нанести сокрушительный удар по Железному Воину, и лезвие меча окуталось полупрозрачными языками пламени. Это оружие могло с одинаковой легкостью пробить и доспех, и плоть.

Уриэль ударил врага прямо в грудь, но лезвие отскочило от толстых железных пластин доспеха. Уриэль занес меч для нового удара. Но еще до того, как он атаковал, Железный Воин нанес ему такой удар, что Вентрис отлетел и неуклюже рухнул на платформу.

Не успел он прийти в себя, как саркоматы окружили его и жадно протянули к нему свои черные пальцы. Уриэль чувствовал себя так, словно его обложили кусками гнилого мяса, кишащего жирными червями. Мертвая плоть монстров кусками отваливалась с их рук, а дыхание было смрадным до тошноты. Они мотали своими безглазыми головами из стороны в сторону, как будто принюхиваясь и стараясь определить, насколько он будет хорошей добычей для них.

— Похоже, ты нравишься саркоматам, Ультрамарин, — рассмеялся гигант, неторопливо подходя к нему. — Они являются воплощением морального и физического разложения. Возможно, они чувствуют определенное сходство с тобой?

Уриэль уже приготовился к смерти, когда один из саркоматов подобрался своим клыкастым ртом к его обнаженной шее, но Омфал Демониум, похоже, имел свои виды на этого Ультрамарина, и простое уничтожение в эти планы не входило. Он раздраженно прикрикнул, и отвратительные демоны суетливо потащили капитана в чрево огромного железного поезда.

Запах раскаленного воздуха и горелого мяса опять вызвал спазм в желудке Уриэля, но на сей раз вовсе не это беспокоило его. Бравый Ультрамарин понял, что теперь влип по-настоящему.

Глава 3

Кровь…

Отвратительный тошнотворный запах проник через ноздри и застрял в горле горьким комком с металлическим привкусом. Уриэль вдыхал запахи крови и горелой плоти, что окружали его. Глаза заслезились от этой резкой вони, прежде чем третье прозрачное веко успело прикрыть и защитить поверхность глазных яблок.

Уриэль сморгнул неожиданно выступившие слезы, вырываясь из рук саркоматов и пытаясь адекватно оценить окружающую обстановку, хотя было понятно, что все видимое имеет мало общего с реальностью. Это пространство не желало соответствовать человеческим понятиям об измерениях. Уриэль осмотрелся по сторонам — красные своды пещеры, теряющиеся в дыму. Картина, представшая перед его взором, противоречила всем его представлениям о геометрии и пространстве, но в одном «конце» помещения можно было видеть огромную топку с широко распахнутыми створками, а в другом — цепи, блоки и ржавые крючья с насаженными на них человеческими телами.

Уриэля и Пазаниуса протащили мимо контейнеров, доверху заполненных плотью, каждый из которых по размерам превосходил боевой танк. Тут и там возвышались горы гниющих трупов. Уриэль увидел, как два саркомата подхватили обезглавленный человеческий торс и бросили его в топку.

Гигант в силовом доспехе Железных Воинов потащил туда Пазаниуса. Огромный сержант был совершенно беспомощен против такой силы.

— Нет! — вскрикнул Уриэль, когда увидел, как Омфал Демониум отбросил свою огромную алебарду и легко поднял Пазаниуса одной рукой, одновременно подтягивая свободный крюк. Железный Воин не обратил на этот возглас ни малейшего внимания и вогнал ржавый крюк в спинную пластину силового доспеха сержанта.

Уриэль боролся как загнанный зверь, но саркоматы подхватили его и вздернули на крюк. Ультрамарин стиснул зубы, чтобы остановить рвущийся из горла крик, когда острый наконечник легко прошел сквозь доспех и вонзился между лопаток. Саркоматы злобно зашипели и отступили назад.

Металлический стон мощных поршней раскатился эхом по невероятному сооружению, клапаны засвистели и выпустили зловонные облака пара, а через решетку железной топки неровно замерцали голубые и зеленые языки пламени. Вопли невидимых мучеников смешались с радостным хохотом саркоматов, и Уриэль подумал о том, что вряд ли можно представить себе более полную картину ада.

Омфал Демониум наблюдал за их страданиями и бессильной яростью, потом подошел к Уриэлю и взял его за подбородок рукой в латной перчатке. Космодесантник почувствовал запах жженого мяса. Это создание… Действительно ли это Железный Воин или некая демоническая сущность, обретшая теперь плоть? Омфал Демониум приблизил лицо, обдав Ультрамарина смрадным дыханием, как из вскрытой могилы. Уриэль попытался хотя бы пнуть его как следует, но керамитовые подошвы отскочили от древних доспехов, не нанеся никакого вреда.

— Ты только зря тратишь силы, Ультрамарин. Ты не можешь навредить мне. Судьбой тебе не начертано такой чести. Сохрани лучше энергию для мира железа. А там, я тебе обещаю, ты найдешь ей применение.

— Убери свои грязные лапы от меня, ты, мерзкий ублюдок! — рявкнул Уриэль, пытаясь вырваться, несмотря на жгучую боль от впивающегося в спину крюка.

— Сопротивляться бесполезно, — сказал Омфал Демониум. — Я прошел дорогой крови между реальностями. И путь этот длился бесчисленные вечности, и, в конце концов, мне открылась суть всех вещей в этом мире. Теперь я знаю, что было, что есть и что грядет в будущем. Я убил тех, кто еще не родился, изменил еще не свершившуюся историю и прошел по дорогам, неведомым не только смертным, но и богам. Неужели ты думаешь, что можешь противиться моей воле?

— Император не оставит нас и во мраке смерти, — начал молиться Уриэль.

Омфал Демониум ударил его наотмашь по щеке. От удара Уриэль отлетел и стал раскачиваться на крюке, еле сдерживая стоны. Крюк все глубже и глубже входил в его плоть.

— Молитвы твоему дохлому богу здесь никому не интересны, как, впрочем, и везде. Он себе-то помочь не в состоянии, какое ему дело до тебя?

— Ты лжешь, — выпалил Уриэль. — Власть Императора вечна!

— Вечна? — проворчал Омфал Демониум. — Не бросался бы ты такими фразами, ведь еще толком ничего не видел в этой жизни, а уже болтаешься на крюке, беспомощный, и сходишь с ума от боли.

Бешеные желтые глаза Омфала Демониума обожгли Уриэля, и он увидел в них безумие и страдание.

— Кто ты? — спросил Уриэль после долгого молчания. — И чего ты хочешь от нас?

Омфал Демониум отвернулся и отошел. Саркоматы закончили швырять в топку расчлененные тела.

— Сейчас это не важно, — сказал Омфал Демониум, подтягивая толстую цепь, что висела за топкой, и дергая за огромный ржавый рычаг. — А значение сейчас имеет только то, что вы находитесь здесь и уже не можете свернуть с пути, предначертанного вам судьбой.

Уриэль почувствовал, что помещение содрогнулось, как только великан до предела вдавил рычаг. И жуткий конвейер пришел в движение. Когда крюк провернулся между лопатками, в глазах Уриэля потемнело. Он не мог ни о чем думать, потому что в желудке появилось знакомое ощущение — так бывало всегда при переходе в варп-пространство. Может быть, эта адская машина каким-то образом манипулировала пространством? И не так ли Омфал Демониум смог перехватить «Гордость Калта» и отдать людей, путешествующих на нем, в цепкие объятия Имматериума?

Уриэль уже знал, что о подобных вещах лучше не задумываться. Если задавать себе такие опасные вопросы, то можно сойти с ума. Муторное ощущение в желудке усиливалось, и Вентрис стиснул зубы от нарастающей боли. Омфал Демониум снова поднял алебарду.

— Куда ты собираешься нас забрать? — прохрипел Пазаниус.

— Туда, куда вы направлялись, — ответил гигант. — Я прекрасно осведомлен о смертельной клятве, что привела вас сюда. Повелитель Черепов знает, с кем стоит вести дела.

— Ты, отродье Хаоса! — прорычал Уриэль. — Ты просто омерзителен, но я уверен, что скоро смогу полюбоваться твоей кончиной!

— К сожалению, вынужден вам сообщить, что сначала ваши черепа будут возложены к подножию трона Кровавого Бога. И я уже видел вашу смерть, не желаете ли полюбопытствовать?

— Слова демона — всегда ложь! — выкрикнул Пазаниус. — И я не поверю ни одному твоему слову.

Омфал Демониум стремительно взмахнул алебардой, и лезвие сверкнуло у горла Пазаниуса. Кровь потекла из неглубокой царапины на шее сержанта.

— Ты, как я посмотрю, ищешь смерти, Ультрамарин, и я бы с удовольствием вынул из тебя душу, но сначала мне хотелось бы отодрать плоть от костей и насладиться твоим диким визгом, а потом обмотать то, что останется, твоими же внутренностями. Но я прекрасно знаю, что смерть, которая ожидает тебя, будет гораздо страшнее той, что я придумал. Твою голову ожидает великая честь — оказаться в огромной горе черепов, что так радует взор Кровавого Бога.

Пространство содрогнулось еще раз, сильнее. Уриэль испытал такую боль, как будто раскаленные спицы пронзили его мозг насквозь.

— И вообще-то вам стоило бы поблагодарить меня за возможность пройти теми дорогами, о которых уже много тысячелетий никто не смеет даже подумать, — добавил Омфал Демониум, воздев руки и раскатисто захохотав. — Мы будем путешествовать по кровавой железной дороге. А в конце нас ожидают Кровавое Сердце и Демонкулаба.

И дьявольский локомотив, будто в подтверждение его слов, взревел и загрохотал так, что ткань реальности не выдержала и с треском разорвалась.


Уриэль пронзительно закричал, потому что Космос завибрировал, и поток варпа захлестнул его. Арена, дьявольский локомотив, топка, Пазаниус — все свернулось само в себя, потеряло очертания и всякий смысл. Все исчезло, все было смято и смыто. В следующую секунду Вентрису показалось, что его разорвало на тысячу мельчайших кусочков, которые разлетелись по Вселенной, но в то же время не чувствовал себя разделенным, напротив, никогда прежде он не испытывал такой полноты существования.

Лица и судьбы проплывали перед ним через море небытия. И он сам не ведал, почему узнает их. Миры и люди, люди и миры стремительно проносились мимо него непрерывной чередой и уходили в никуда, но Уриэль успевал рассмотреть каждую деталь и запомнить ее навсегда. Время как будто остановилось — и время как будто ускорилось. Оно раскалывало застывшее пространство с мелодичным звуком, и было слышно, как трещат реальности, перемещаясь подобно тектоническим плитам.

Уриэль видел, как дьявольская машина ввинчивается в разломы между измерениями, следуя по змеиной дорожке, что петляет между слоями бытия.

Он увидел миры, задушенные ядовитыми испарениями, где люди были вынуждены ходить в скафандрах и влачить жалкое существование. Они были мрачными и вялыми, и им не приходило в голову хотя бы закричать от боли, что приносила им эта беспросветная, бессмысленная жизнь.

Сердце Уриэля екнуло, когда это видение сменилось следующим. Мир предстал перед ним во всем своем величии: заснеженными горами, синими океанами и золотыми восходами. И этот дивный мир умирал, мир был объят огнем, уничтожавшим все живое, и ветер носил пепел сожженных людей. Уриэль сейчас не помнил собственного имени, но с ужасом узнал этот уголок Вселенной. Он увидел, как от страшного жара испарились водопады Геры. Прекрасное здание Храма Исправления превратилось в груду обломков. Демоны резвились в Святилище Примарка, вгрызаясь в Его праведную плоть и оскверняя Его божественное тело. На глаза Уриэля навернулись слезы, а в душе вскипел гнев. Он был совершенно беспомощен и не мог излить свою ярость на тех, кто принес зло и страдание на его Макрэйдж.

Черные воющие создания укрыли собой адскую машину, и невидимые охранники небытия, скользящие в пространстве, провели поезд через разломы в реальности. Чудовищный локомотив несся с огромной скоростью по кровавому пути целую вечность. Охранники бездны кормились душами дураков, что случайно вторглись в эту область мироздания. Безумцы, сунувшие нос в запретную магию и сумевшие открыть врата между измерениями, были их пищей.

Окровавленные рельсы вели сквозь невозможные, немыслимые, несусветные миры. Миры, жившие только благодаря машинам, миры, порожденные злом, миры, охваченные сумасшествием, миры Хаоса, миры безумия и миры смерти. Все было здесь. Любое знание, которое порождало новую область возможностей, могло быть обретено здесь. И Уриэль чувствовал даже физически, как разнообразная информация переполняет его готовый лопнуть от боли мозг.

Сила, что удерживала до сих пор его хрупкий разум от полного разрушения, утекала, как песок сквозь пальцы. Теперь душой Вентриса овладело осознание пустоты существования и бессмысленности каких бы то ни было действий. Капитан, несмотря ни на что, отчаянно сражался с этим безумием и изо всех сил старался сохранить ясность мысли.

Его звали Уриэль Вентрис.

Он был воином Императора, поклявшимся защищать Его владения до последнего вздоха.

Он был Космодесантником.

Его воля несгибаема, его целеустремленность и решимость намного сильнее, чем у любого другого смертного. Он оказался в чреве мерзкой твари, но он не даст так просто себя сожрать.

Он был… Кем? Его сознание блекло, и сила Хаоса овладевала им, несмотря на защиту адской машины. Уриэль осознавал, что безумие, разрушившее душу и разум многих смельчаков, решивших проникнуть сюда, уничтожает теперь и его. Он боролся изо всех сил, пытаясь сохранить здравый рассудок, в то время как перед его глазами проносилась вся его жизнь. Перед ним прокручивались все возможные варианты того, как она могла бы сложиться. Видения из возможного заставляли Уриэля сдерживать дыхание…

Он видел себя морщинистым стариком, он видел себя юношей, распростертым на простой кровати,

Который так и не стал

новобранцем, окруженным многочисленными опечаленными родственниками.

Он был стройным и поджарым. Рядом стоял и его сын, такой же темноволосый, мускулистый — фермер, привычный к тяжелому труду. Он был выше своего отца, и у него был взгляд воина.

своим на земле родного

Сердце Уриэля наполнялось гордостью и сожалением одновременно:

Калта. Черты его лица были мягкими, но на них отпечаталось

гордостью за своего сына и сожалением

сожаление, что

о том, что этот жизненный путь он никогда не смог бы избрать для себя…

этот жизненный путь он никогда не смог бы избрать для себя…

Образы обоих поблекли в его сознании, хотя он страстно желал увидеть еще, чтобы узнать, в какой же миг он совершил поворот и прожил свою жизнь иначе. Но ему не суждено было узнать это, и новое видение предстало без разрешения перед его глазами.

Павонис.

Дорога Черных Костей.

Тарсис Ультра.

Медренгард.

Что это за места? Как звали людей, что жили там? Это воспоминания или фантазии? Бывал ли он когда-нибудь там? Жил ли он там? Остались ли там его друзья? Он чувствовал вкус каждого слога в названиях, но не понимал их значения, хотя и сознавал, что должен знать их. Кроме… кроме последнего, которое вызывало смутные… воспоминания? Оно обладало привкусом каленого железа и резко пахло то ли пеплом, то ли нефтью. В нем Уриэлю слышались рев громадной топки и стук поршней адской машины.

Эта реальность была чужда ему. Но что мешало ей вторгнуться без приглашения в его рассыпающееся сознание? Враждебная действительность определяла его мироощущение, занимая все больше места и вытесняя все остальное. Внезапно это наваждение исчезло, но было поздно — его разум не выдержал испытания.

Больше ничто не имело смысла. Все исчезало под напором информации. Он не мог больше удерживать в уме никакие логические цепочки. Он чувствовал, как его мысли клубятся, подобно мириадам пчел. Эта скорость не давала возможности опомниться. Уриэль далеким уголком сознания улавливал, что безумие врывается в его мозг, но не мог ничего сделать. Оно убивало разум и развращало душу, но самым страшным было то, что даже если он и переживет это, то никогда уже не сможет избавиться от его ядовитой печати.

Голос, который раздался в голове Уриэля Вентриса, был гласом создания, живущего вне реальностей, вне измерений, вне времени, вне пространства:

— Не бойся, Ультрамарин. Это путешествие ничуть не страшнее и не опаснее жизни обычного смертного. — Голос растаял в реве адской машины. Значит, Уриэль вновь возвращался в какую-то отдельную реальность. — Тем более что оно уже подходит к концу.


Уриэль сделал глубокий вдох. Его сердце, казалось, вот-вот разнесет своими сильными ударами грудную клетку. Кровь шумела в ушах, лицо пылало, а из глаз текли слезы. Уриэль прикусил язык и почувствовал во рту привкус железа. Капитан сплюнул и вдохнул запах дыма, нефти и прочей индустриальной вони. Ему хотелось полежать неподвижно несколько секунд и попытаться понять, где же он находится. Прямо у него над головой простерлась ослепительно белая полоса. Он напрягся, чтобы вытереть запекшуюся кровь с лица. Его ладонь проплыла перед глазами, и он был поражен расплывчатостью ее очертаний. Уриэль вдруг неожиданно почувствовал, что падает, и, вскрикнув, стал лихорадочно ощупывать пространство вокруг себя, выискивая точку опоры.

Его руки скользнули по глинистой поверхности, усыпанной металлическими стружками, и он понял, что лежит на спине и смотрит в небо. Мертвое небо… Оно было пустым и невыразительным, без единого облачка или пятнышка, и эта пустота сразу убивала какие бы то ни было надежды. Все тело Вентриса болело, мышцы были напряжены до предела, а меж лопаток угнездилась изматывающая жгучая боль. Мысли Уриэля были в полном смятении, и он с трудом складывал по кусочкам то, что произошло с ним за последнее время.

Неимоверным усилием воли он заставил себя повернуть голову и увидел, что Пазаниус лежит рядом и его неудержимо рвет. Лицо его друга было настолько осунувшимся и искаженным, как будто вся тяжесть мира опустилась на его плечи.

— Встать! — приказал чей-то скрипящий голос, и тут же на Уриэля обрушился поток воспоминаний: демон, адская машина…

Собрав все силы, он попытался подняться, но его измученное тело слушалось плохо, и все, что ему удалось сделать, — это, перевернувшись на живот, встать на колени. Перед ними возвышался Омфал Демониум, исполинский и безобразный, облаченный в древний силовой доспех. За его спиной виднелся огромный дверной проем, из которого лился красный мерцающий свет адской машины.

Он стоял, провалившись в пыльную землю до щиколоток, и держал свою алебарду наперевес. Меч Уриэля, болтер и огнемет Пазаниуса покоились неподалеку на выступе скалы. Белый свет мертвого неба бликовал на надраенных наплечниках силового доспеха Омфала Дёмониума. И Уриэлю показалось, что ухмыляющийся череп скалился еще злораднее, чем ранее.

— Вам не мешало бы поторопиться, Ультрамарины, — пророкотал демон и хохотнул. — Здешние призраки вскоре услышат удары ваших сильных сердец. Вкусные кусочки, вроде вас, не могут долго оставаться незамеченными.

— Кто это? — наконец выдавил Уриэль, пытаясь скоординировать свои движения и все-таки подняться.

— Монстры, — ответил гигант.

— Монстры? — переспросил Уриэль, затем собрался, сжал зубы и рывком поднялся на ноги.

Пазаниус тоже заставил себя выпрямиться и встал с ним рядом, плечом к плечу. Лицо его было смертельно бледным, но злым.

— Это тела убийц, Мортиции их заштопали и заселили в них тех, кто был убиен руками этих безжалостных душегубов, — пояснил Омфал Демониум. — Они охотятся в горах, и вы узнаете их по ужасным крикам, от которых ваши жалкие душонки уйдут в пятки.

— Где мы? — спросил Пазаниус. — Куда ты нас привез?

— Вы на Медренгарде, мире железа, — ответил Омфал Демониум, глядя за спины еле живых Ультрамаринов. — Это владения примарха Пертурабо. Разве вы не чувствуете его злобу, разлитую в воздухе? Разве не ощущаете ярость того, кто когда-то сражался рядом с богами, а теперь выброшен и вынужден обитать за границами мира, который защищал. Взгляните на эту планету из пепла, и вы тоже познаете отчаяние.

Уриэль обернулся и проследил за взглядом Омфала Демониума, и у него перехватило горло при виде безжизненного ландшафта, что предстал перед ним.

Ультрамарины стояли на высоком горном плато, и перед ними расстилалась широкая долина, совершенно не пригодная для жизни. Насколько хватало глаз, была видна только мрачная степь. Это был мир смерти. Недавно Уриэль думал, что душное нутро адского паровоза и есть преисподняя, но это было не более чем прелюдией к новому душераздирающему зрелищу. Индустриальный город занимал, по-видимому, добрую половину этой планеты. Кругом высились стальные остовы фабрик и заводов, горы угля и рыжеватого шлака и высокие, изрыгающие огонь трубы. Дымное ядовитое марево висело над поверхностью планеты. Звуки тяжелых ударов и лязг металла разносились на сотни километров.

Уриэль уже видел загрязненные промышленные миры с непригодной для дыхания атмосферой, где работали миллиарды тружеников. Они задыхались на грязных планетах, покрытых сажей и копотью, но их миры казались райскими садами по сравнению с Медренгардом.

Нога Уриэля ступала даже на мир-кузницу Адептус Механикус, оплот последователей Бога-Машины. Тогда Вентрис был просто поражен и впал в благоговейный ужас перед совершенством их технологий. Но тот мир рядом с Медренгардом казался не более чем захолустной деревенькой кузнецов и ремесленников.

Реки расплавленного металла текли подобно потокам лавы, и зловещие тучи окутывали каждое здание, а трубы изрыгали смертоносные пары.

Над всем этим возвышалась длинная горная цепь. Скалы чернели оспинами шахт, казалось, что их вершины вонзаются в мертвое небо, и каждая из них превышала самую высокую гору на Макрэйдже. Уриэль чувствовал, как его кровь стынет по мере того, как взгляд поднимается на эту невообразимую высоту. Он смотрел, как нити ядовитого черного смога струятся из скал и тянутся вверх.

Внезапно Уриэль с ужасом осознал, что в темных глубинах этого горного хребта скрыт и живет своей жизнью огромный мегаполис. Город, расположенный по большей части под землей, чьи куполообразные крыши выступают на поверхности, как волдыри на обожженной коже; отвратительный аванпост зла, вызывающий непреодолимые брезгливость и страх у любого живого существа. И все же здесь наблюдалась если не жизнь, то некое существование — меж строений передвигались прихрамывающие привидения в лохмотьях.

— Ненависть… Сколько здесь ненависти и страданий!

— Да, — сказал Омфал Демониум, — Ты и не представляешь, какая роскошная горечь исходит от тебя, я просто упиваюсь ею. Это место отравлено тысячелетиями ненависти, и здесь живет племя, которое ненавидит, жаждет мести и знает, что придет тот день, когда Император заплатит за все их мучения.

Уриэль закрыл глаза, чтобы хоть как-то отрешиться от этого кошмара. Было ясно, что шаг по направлению к этому отвратительному городу будет обозначать смерть. Но Уриэль не мог не признать, что увиденное им обладает особым величием.

Осознание бессмысленности бытия перед лицом этого безымянного ужаса было невыносимо. И Уриэль поднял взгляд к мертвому небу — ему было легче смотреть туда, нежели на зловещий город, вид которого вызывал смятение в разуме и боль в душе. Зловещие черные башни дыма извивались и растворялись в небе, даже они не в силах были заполнить его пустоту.

Огромное черное солнце, чей лик был так темен, что невозможно было смотреть долго, — казалось, оно высасывало душу любого существа, попавшего под его лучи.

Пазаниус судорожно всхлипнул, и Уриэль совершенно не удивился, почувствовав, как по его щекам заструились слезы.

— Император защитит нас, — прошептал Уриэль. — Это…

— Да, — сказал Омфал Демониум. — Это место, которое вы называете не иначе, как Око Ужаса.

— Но почему? — спросил Уриэль, сглотнув и с трудом отрывая взгляд от страшного солнца. — Почему сюда?

— Конечная станция. Это то место, где вам суждено исполнить данную вами смертельную клятву.

— Я не понимаю, о чем речь.

— Это не имеет значения. Тут находится то, что вы так стремитесь уничтожить, — Демонкулаба. Это место спрятано во мраке, далеко от людских глаз, в великой крепости, созданной из безумия и безысходности.

— А почему ты привез нас сюда? — спросил Уриэль, к которому стало возвращаться самообладание. — С чего это вдруг порождение Хаоса ищет у нас помощи и поддержки?

Омфал Демониум расхохотался своим звучным, но каким-то истеричным смехом и сказал:

— С того, что ты, Уриэль Вентрис, выполнишь мое приказание.

— Никогда! — выкрикнул Уриэль. — Да я скорее умру, чем буду помогать такой скотине, как ты!

— Не исключено, — согласился гигантский воин. — Но я удивлен, что ты хочешь пожертвовать всем, что у тебя есть, только из нежелания повиноваться мне. Все, чем ты уже пожертвовал в своей жизни, все, ради чего ты проливал свою кровь, будет уничтожено, если ты все-таки осмелишься ослушаться меня.

— Ты лжешь! — воскликнул Пазаниус.

— Глупые смертные! Какой мне смысл врать? Архитектору Судеб хватает лжи в его мироздании, а Повелитель Черепов не примет подобных отговорок. Я знаю, что вы видели в пути: будто ваш мир охвачен адским пламенем, люди мертвы и их пепел летит по ветру. И я вполне могу все это устроить, — пообещал Омфал Демониум и, тяжело ступая, подошел так близко, что его алебарда уперлась в грудь Уриэля. — Вы видели один из возможных вариантов развития событий. Можете не сомневаться, что ваша бесценная планета скоро погибнет, а последнее, что там будет слышно, — это вопли и рев пожара. В это вы верите?

Уриэль пристально посмотрел в желтые глаза сумасшедшего демона и ни на йоту не усомнился в том, что Омфал Демониум способен легко устроить все это: и разрушенный Макрэйдж, и стертый с лица небес Ультрамар.

— Да, я верю тебе, — сказал Уриэль после некоторого молчания. — Что мы должны сделать?

— Капитан, что я слышу! — воскликнул Пазаниус.

— Мой друг, боюсь, у нас нет выбора.

— Да ты соображаешь, что говоришь? — воскликнул Пазаниус, который не мог поверить, что такие слова произносит его верный, не раз проверенный боевой брат. — Что бы этот негодяй ни приказал нам сделать, это может послужить только злу. Ты подумал о последствиях, если мы подчинимся демонической силе? Я могу только одно сказать — ничего хорошего не предвидится!

— Я все это прекрасно понимаю, Пазаниус. Но разве мы можем поступить иначе в этой ситуации? Ты хочешь увидеть уничтоженный Ультрамар? Или крепость Геры, от которой остались одни руины?

— Нет, конечно же, нет, но…

— Послушай, Пазаниус, — сказал Уриэль спокойно. — Доверься мне. Ты ведь доверяешь мне?

— Ты прекрасно знаешь, что это так, — запротестовал Пазаниус. — Я всегда спокойно мог доверить тебе свою жизнь, но то, что ты предлагаешь сделать сейчас… Это полное безумие!

— Ты должен довериться мне и сейчас, — сказал Уриэль с нажимом.

Пазаниус открыл было рот, чтобы привести новые возражения, но встретился глазами с Уриэлем и просто коротко кивнул.

— Хорошо, — сказал он грустно.

— Отлично, — прошипел Омфал Демониум, упиваясь их поражением. — Высоко в горах, на юге, за много лиг отсюда находится крепость, и ее комендант прячет кое-что в самом секретном подземелье. И это «кое-что» принадлежит мне! Ваша задача — найти эту вещь и принести ее мне.

— Что это за вещь? — спросил Уриэль.

— Это Кровавое Сердце, и оно представляет ценность для меня. Вот и все, что вам надо знать.

— А как оно выглядит? Как мы узнаем, что это именно то, что тебе нужно?

Омфал Демониум усмехнулся:

— Вы непременно узнаете эту вещь, как только увидите.

— Но почему для этой миссии ты решил привлечь именно нас? — спросил Пазаниус. — Если это так для тебя важно, то какого черта ты сам не достанешь эту штуку?

Помолчав мгновение, Омфал Демониум пророкотал:

— Я видел ее у вас в руках. Судьбой предначертано, что вы сможете добыть ее. Хватит вопросов.

Уриэль кивнул, и в этот момент издалека донесся пронзительный крик.

Омфал Демониум тоже услышал это и, небрежно кивнув, развернулся и зашагал к прямоугольнику красного света, обратно в адский локомотив, к безликим саркоматам.

Когда он подошел к светящемуся дверному проему, то бросил через плечо:

— Призраки летят сюда. Они слышат, как бьются ваши сердца, и жаждут разорвать их на мелкие кусочки. На вашем месте я позаботился бы о том, чтобы избежать встречи с ними.

— Погоди! — крикнул Уриэль, но Омфал Демониум шагнул в дверь, и Космодесантникам ничего не осталось, кроме как проводить взглядом адский локомотив.

Свинцовая тяжесть легла на душу Уриэля, когда исчез Омфал Демониум, и Ультрамарин упал на колени. Пронзительные крики стали громче и ближе. Вентрис посмотрел на мертвое небо и увидел стаю странных силуэтов, ритмично взмахивающих крыльями. Они стремительно снижались к ним с высоких горных пиков.

— Какого черта?! — воскликнул Пазаниус, глядя на небо.

— Призраки, — сказал Уриэль, бросаясь к скале, где лежало его оружие.

— И что мы будем делать? — поинтересовался сержант, пристегивая болтер к поясу и перебрасывая огнемет через плечо.

— Надо бежать, — ответил Уриэль.

А безумная визгливая стая устремилась к ним.

Глава 4

Черные силуэты на белом небе с пронзительным воем спускались с высоких гор, пикируя прямо на Космодесантников. Исступленные призраки наполнили смрадный воздух воплями и причитаниями. В каждом крике явственно слышалось невыносимое страдание.

Уриэль окинул взглядом плато в поисках убежища. Сама идея бегства была ему до глубины души противна, но он верил, что Омфал Демониум не соврал, предупреждая их. Ультрамаринам предстояло сделать все возможное, чтобы избежать встречи с этими тварями. Причем действовать нужно было как можно быстрее.

— Уриэль, смотри! — указал Пазаниус на отдаленный крутой склон горы, где просматривался узкий лаз. — Туда! Я не думаю, что они смогут пролезть в эту щель.

— А мы успеем туда добежать? Кстати, тебе не кажется, что мы сами вряд ли туда пролезем?

— Что ж, у нас есть только один способ это проверить, — коротко бросил Пазаниус и начал взбираться по каменной осыпи.

Уриэль сжал покрепче рукоять меча и побежал следом за Пазаниусом, стараясь дышать неглубоко в этой отравленной атмосфере. Его спина горела огнем, но усилием воли он задвинул боль на край сознания. Щебень осыпался под ногами, горы шлака и лома преграждали им путь. Поразительная сила Пазаниуса давала ему возможность взбираться по склону, хотя и с трудом, но ноги Уриэля глубоко проваливались в сыпучую почву, и он все больше отставал от боевого брата.

Жуткие крики, полные смертельного голода и жажды, подхватывались эхом в горах. Капитан отважился бросить взгляд через плечо, и в этот момент первый призрак спикировал на него.

— Уриэль! — крикнул Пазаниус, который уже стоял на скальном выступе прямо над ним. — Влево!

Уриэль кувырнулся влево очень вовремя, и ужасная тварь, чьи кованые крылья были снабжены железными когтями, взрыла щебенку как раз на том месте, где только что стоял воин. Отважный Ультрамарин со всей силы пнул создание Хаоса, и оно, хлопая крыльями, покатилось вниз по склону. Тварь выглядела как огромный глубоководный скат: внешний скелет состоял из железа и плоти, которая крепилась к металлу грубыми стежками. Ее «лицо» было искажено жуткой гримасой, а рот, распахнутый в крике, зловеще поблескивал сотней зубов, острых как иглы.

Еще три адские твари устремились вниз. Они так широко разевали свои хищные пасти, что кожа у них на загривках собиралась в складки. Призраки били крыльями по воздуху, пытаясь притормозить свое стремительное падение и атаковать Уриэля. Тот, которого он сбросил со склона, опять поднялся в воздух, но летел с трудом, поскольку одно из крыльев у него было повреждено. Но это не помешало монстру вновь напасть на Космодесантника, в то время как другие уже добрались до него, и их ужасные зубы заскрежетали по силовому доспеху.

Пазаниус выстрелил в призрака, который первым атаковал Уриэля, но болт прошел рядом с телом чудовища и не задел его. Уриэль умудрился вцепиться в скользкую плоть монстра и отодрать тварь от своего доспеха. Прямо перед глазами отважного капитана возникла выпуклая морда, перекошенная злобой и мукой. Он ударил кулаком прямо в клацающую челюсть, полную острых зубов, и почувствовал, как его рука прошла сквозь туго натянутую кожу. Издалека, как будто из другой реальности, раздался крик Пазаниуса:

— Назад!

Жуткое создание билось в руках Уриэля, а другие собирались атаковать. Капитан с силой пропихнул вторую латную перчатку в страшную рану на склизком теле и сорвался со склона, не удержав равновесия. Он схватился за края раны с двух сторон и одним могучим рывком сорвал плоть с железного каркаса, ощущая на подсознательном уровне ликующую радость освобожденной души.

Счастливый крик и пульсирующая вспышка вырвались из чудовища, убитого Пазаниусом. В руках Уриэля осталась только бесформенная груда истерзанной плоти и останки металлического скелета. Он отбросил их в сторону и поднял глаза вверх, где призраки продолжали нарезать круги. Космодесантник нанес удар мечом по ближайшему монстру. Призрак забился в предсмертных конвульсиях, и из его зубастой пасти вырвался вздох облегчения.

Последний монстр спикировал на Ультрамарина, но тот подпрыгнул, раскрутив меч так, что лезвие стало похоже на диск, — и разрубил тварь пополам.

Уриэль услышал новый крик, преисполненный радости обретенной свободы, и взглянул на Пазаниуса, выстреливающего сгустками прометия из огнемета, чтобы отпугнуть других монстров и не дать им возможности подобраться поближе.

— Давай быстрей! — крикнул Пазаниус. — Я не знаю, как долго смогу их удерживать на безопасном расстоянии.

Уриэль вложил меч в ножны и прихватил парочку длинных железных когтей, оставшихся от некогда смертельно опасной твари. И вновь стал подниматься по осыпающемуся склону.

Он втыкал эти стальные костыли в сыпучую землю, используя их как опору. Это помогло Уриэлю подняться наверх без особых усилий, в то время как Пазаниус с помощью огнемета удерживал летучих уродов на почтительном расстоянии.

Как только капитан добрался до выступа, где стоял его верный товарищ, и повалился на спину, чудовища снова перешли в нападение. Уриэль выхватил меч и разрубил первого приблизившегося призрака. Воин вновь испытал странное, неведомое до сего дня удовлетворение, когда услышал еще один предсмертный крик, преисполненный благодарности. Остальные твари погибли от прометия, смеясь как дети, когда их души покидали горящую плоть.

Оба Ультрамарина слаженно отступали к намеченному укрытию. Призраки продолжали атаковать. И хотя Ультрамарины уничтожили уже больше дюжины, было видно, как неисчислимые стаи тварей кружились в мертвом небе вокруг горных вершин. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: если Космодесантники не найдут надежного укрытия как можно скорее, они — покойники. Их шансы выжить уменьшались с каждой секундой. Было бы глупо надеяться выстоять против такого количества врагов.

Уриэль, оглянувшись, попытался оценить надежность ущелья — его ширину и то, насколько глубоко оно уходит в тело горы. Стаи монстров кружили, снижаясь, и оба Ультрамарина молили Императора, чтобы кровожадные твари не смогли пробраться в эту щель за ними.

— Я не могу даже предположить, куда эта дорога приведет нас, — засомневался Уриэль.

— По-моему, сейчас уже все равно! Или нет? — прокричал в ответ Пазаниус, по лицу которого ручьями лилась кровь из ран, оставленных железными когтями. — У нас, похоже, не такой уж богатый выбор.

— Ну, тогда выпусти по ним еще одну струю — и ноги в руки, понял?!

Пазаниус, поморщившись, кивнул и крикнул:

— Двигай!

Он выпустил струю горящего прометия в монстров, кричащих от боли и счастья одновременно, а Уриэль рванул к укрытию, которое представляло собой узкий лаз в черном гладком базальте. Сдирая краску с доспехов, капитан протиснулся внутрь и вознес молитву о прощении духам оружия за то, что был вынужден так неосторожно, обращаться со своим обмундированием.

Пазаниус забрался в щель с еще большим трудом, чем его боевой брат. На какое-то мгновение им показалось, что они загнали себя в ловушку.

— Черт, узковато тут, — проворчал Пазаниус, но по его голосу чувствовалось, что он просто так не сдастся.

Яростные крики раздались у них прямо над головами, и Уриэль увидел множество чудовищных силуэтов там, где бледнела узкая полоска неба.

И в тот же миг послышался скрежет когтей по камню. Монстры, сдирая кожу и мясо с железных костей, протискивались в щель. Их крики отдавались эхом в замкнутом пространстве, и было такое ощущение, что их тут тысячи. От них исходили волны неистового голода и жажды, которые вряд ли способна утолить кровь двух человек. Уриэль резко ударил мечом снизу и насадил на лезвие одного урода.

В это время еще несколько тварей сумели протиснуться в щель. Они дрались между собой, беспощадно били друг друга железными крыльями и рвали зубами, пытаясь первыми добраться до добычи.

Поскольку использовать огнемет в таком ограниченном пространстве было совершенно невозможно, Пазаниус хватал омерзительных тварей и рвал их голыми руками. Он со злобным рычанием сдирал кожу и ломал железные кости; Уриэль рубил мечом направо и налево. Воздух был наполнен звуками рвущейся плоти, стонами боли и криками радости. Так кричали создания, отмучившиеся в этом жутком воплощении, чьи души обретали свободу.

— Не останавливайся! Иди вперед! — крикнул Пазаниус в секунду кратковременной передышки между жестокими атаками.

— Я не знаю, куда мы идем и что нас там ожидает, — ответил Уриэль.

— Я не думаю, что там намного хуже, чем здесь!

С этой логикой трудно было не согласиться, и Уриэль стал еще настойчивее продвигаться вглубь. Утерев кровь и пот с лица, он огляделся в поисках более надежного укрытия. Крылатые монстры продолжали кружить над расщелиной, терпеливо выжидая подходящего момента для атаки.

Ущелье изогнулось и за поворотом пошло под уклон. Ультрамарины шли, пока не оказались на краю отвесного обрыва. Уриэль с ужасом уставился на пропасть, к которой вывела их расщелина. Но вдруг он заметил полусотней футов ниже узкий вход в пещеру. Это вселяло надежду. Вход защищал частокол из длинных железных столбов, вколоченных в камень.

— Там есть пещера, — сказал Уриэль. — И очень похоже, что ее уже не раз использовали для того, чтобы укрыться от этих жутких тварей.

— Почему ты так думаешь?

— Видишь, там вбиты железные копья. Я сомневаюсь, что эти твари могут пробраться сквозь частокол, не переломав себе по дороге все, что можно.

— Ну, тогда просто напрашивается вопрос…

— …кто это сделал? — закончил фразу Уриэль.

Пазаниус посмотрел вверх, на мертвое небо. И увидел, что монстров стало еще больше. И они явно готовились к очередной атаке.

— Нам непременно надо пробиться туда, — сказал Уриэль.

— Ничего не получится, — зло ответил Пазаниус. — Они разорвут нас на мелкие клочки еще до того, как мы доберемся до входа.

— Ты думаешь, я этого не понимаю? — огрызнулся Уриэль. — Но нам надо хотя бы попытаться.

Капитан нервно закусил губу и попытался просчитать, как далеко они смогут пробиться, прежде чем монстры настигнут их. Скорее всего, они смогут истребить многих тварей, но, конечно же, далеко не всех. А если эти создания навалятся скопом, им не составит труда просто столкнуть Ультрамаринов со скалы, а потом спокойно пообедать внизу. Ведь после падения с такой высоты даже такое могучее создание, как Ультрамарин, оклемается не скоро.

Одно из чудовищ подлетело ближе, влекомое непреодолимым голодом. Оно парило так близко, что Уриэль смог подробно рассмотреть его.

— Погоди… — пробормотал капитан, мучительно пытаясь выловить что-то важное из глубин памяти. — Когда Омфал Демониум упоминал об этих тварях, то говорил что-то об их способе охоты. Что-то про сердца, и почему нам не удастся долго оставаться незамеченными…

— И?

— Я понял! Я понял, как они находят нас! Они слышат стук наших сердец!

Пазаниус помолчал, а потом сказал с расстановкой:

— Тогда нам надо избавиться от того, за чем они охотятся…

— Ты еще помнишь мантры, что активируют приан-мембрану?

— Да, хотя прошли уже десятилетия с тех пор, как я последний раз произносил их.

— Я знаю. Но, черт побери, нам лучше вспомнить, как это делается, — сказал Уриэль. — И делается правильно. Мне совсем не хочется впасть в кому над отвесным обрывом.

Пазаниус согласно кивнул головой, и Уриэль осторожно шагнул на узкую тропку, ведущую на дно ущелья. Монстры кружили в небе, и не было ни малейшей надежды, что Космодесантникам удастся добраться до входа в спасительную пещеру.

Уриэль повернулся к Пазаниусу и скомандовал:

— Начнешь, когда я дойду до середины. Не быстро, но и не медленно. Мне совсем не хочется, чтобы ты умер на полдороге.

— Я изо всех сил постараюсь не допустить этого, — сказал Пазаниус, сглатывая ком в горле.

Уриэль закрыл глаза и начал произносить про себя строфы, которым научил его апотекарий Селенус. Эти мантры вызывали активацию приан-мембраны, вживленной в ткани мозга, когда воин стал Космодесантником. Глубоко вздохнув, он начал контролировать свое дыхание, заставляя сердце замедлиться. То, что он проделывал, было очень опасно. Обычно такое упражнение предварялось несколькими часами медитации и непрерывным чтением специальных мантр. Но Уриэль понимал, что сейчас у него нет времени для такой серьезной подготовки. Он чувствовал, как сильно сердце бьется у него в груди, но потихоньку его ритм сходит на нет.

Сорок ударов в минуту, тридцать, двадцать, десять…

Капитан слышал, как Пазаниус повторяет те же мантры. Они оба понимали, что им надо добраться до пещеры прежде, чем приан-мембрана заработает на полную мощность. Если они не успеют, то прямо по дороге нырнут в неконтролируемое состояние эйфории, а потом их сердца остановятся навсегда.

Три удара в минуту… два…

Уриэль старался держаться прямо, но его зрение становилось черно-белым, а конечности наливались свинцом. Он кивнул Пазаниусу и выступил из-под защиты ущелья. Опытный воин сознавал, что сейчас он рискует потерять контроль над своим сердцем, и двинулся по узкой тропе. Пазаниус выждал положенное время и пошел за ним, хотя крики монстров звенели в ушах. Твари кружили совсем рядом, но не понимали, куда могли подеваться их жертвы. Вопли, лязг крыльев и клацанье когтей по камням мешали сосредоточиться. Космодесантники двигались, словно обнимая склон горы, медленно и осторожно.

Крылья ужасных созданий рассекали воздух прямо перед их лицами, и отважные воины почти оглохли от яростных криков. Космодесантники уже почти добрались до пещеры, а монстры нарезали круги, не в силах обнаружить добычу.

Две мерзкие твари, хлопая крыльями, пролетели совсем близко от Уриэля и приземлились на дорожку перед ним, вспахав землю стальными когтями. Они кричали отвратительными низкими голосами и медленно поворачивали свои склизкие морды, пытаясь учуять жертву.

Проходя мимо чудовищ, Уриэль еще больше замедлился, опасно балансируя на страшной грани жизни и комы, в которую мог вогнать сам себя, если проявит неосторожность.

Вдруг он поскользнулся, и его ботинок задел когти сидящего рядом монстра. Воин замер. Неизвестно, какими еще средствами восприятия обладало это создание, но оно явно не почувствовало прикосновения и никак не отреагировало на него. Уриэль прошел мимо монстра, который замер, превратившись в слух.

Один удар…

Тварь, услышав громоподобный удар сердца, взвилась в воздух и издала такой крик, что, казалось, сейчас лопнут барабанные перепонки. Стая, мгновенно прекратив свое бессмысленное кружение, ринулась к человеку, как один разумный организм.

— Быстрее! — закричал Уриэль и рванул к входу в пещеру.

На одном дыхании он долетел до железного, частокола и запетлял между копьями, стремясь к спасительному укрытию. Влетев под своды пещеры, он вдохнул полной грудью. Его легкие будто окатило огнем, потому что за считанные секунды Уриэль вернул свой организм к привычной жизнедеятельности. Уриэль упал на колени, сражаясь со своим организмом, возмущенным таким жестоким обращением.

Пазаниус вбежал вслед за ним, выпустив по монстрам струю горячего прометия.

Монстры с воплями кружили возле входа в пещеру. Они были явно расстроены, лишившись такой вкусной добычи. Некоторые из них все-таки попробовали атаковать, но только насадили самих себя на острые стальные копья.

Уриэль восстановил дыхание, осознав, насколько близко прошла смерть.

— Пазаниус, ты в порядке? — выдохнул капитан.

— Сложно сказать, — хрипло ответил сержант. — О Император! Не хотел бы я повторить такое. Теперь я знаю, что почувствую, когда буду умирать.

Уриэль понимающе кивнул и тяжело поднялся, цепляясь за стены пещеры. К нему, наконец, возвратилось цветовое зрение, и он теперь мог видеть в темноте. Он обнаружил, что они находятся в длинном сводчатом туннеле, ведущем внутрь горы. Но кто его соорудил?

— Ну, на какое-то время мы в безопасности, — сказал Уриэль.

— Не будь таким самоуверенным, — ответил Пазаниус, поддевая носком ботинка треснувший человеческий череп.

Космодесантники осторожно шли по туннелю, и, по мере того, как они удалялись от входа, крики летучих монстров становились все тише и тише. Усовершенствованное зрение Ультрамаринов позволяло им передвигаться в полном мраке столь же уверенно, как если бы они прогуливались по широкой, хорошо освещенной улице.

— Как ты думаешь, кто прорубил этот туннель? — спросил Пазаниус, внимательно разглядывая стены прохода.

— Без понятия, — сказал Уриэль. — Возможно, обитатели этого мира, когда он еще не попал под власть Хаоса, или их рабы.

— Мне до сих пор не верится, что мы смогли пробраться так далеко, — продолжил Пазаниус. — Ты и вправду веришь, что мы в самом Медренгарде? Неужели мы на самом деле оказались в Оке Ужаса?

— Ты видел то же, что и я. Почему ты до сих пор сомневаешься, что один из падших примархов обитает здесь?

Пазаниус осенил себя знаком орла и сказал:

— Мне кажется, что все-таки это не совсем так. Я чувствую, какое зло окружает нас, и все-таки… зайти так далеко… Нет, это невозможно.

— Я понимаю тебя, — ответил Уриэль. — Тем не менее, Демонкулаба существует. И мы обязаны выполнить нашу смертельную клятву — уничтожить ее. И я верю, что нас забросили в нужное место. А еще мне кажется, что это задание является последним испытанием нашей веры.

— И мы его завалили! — воскликнул Пазаниус. — Спутаться с демоном…

— Я знаю, мы пошли на большой риск, мой друг, — сказал Уриэль. — И мне очень жаль, что я был вынужден принять такое опасное решение, но я не вижу другого выхода. Мы ничего не могли сделать, кроме как уверить Омфала Демониума, что выполним его приказание. Иначе нам никогда не принести пользу Империуму.

— То есть ты не собираешься добывать для него это Кровавое Сердце?

— Ну, конечно же, нет! — возмутился Уриэль. — Как только мы доберемся до цели, я разнесу эту дьявольскую штуку на молекулы.

— Слава Императору! — выдохнул с облегчением Пазаниус.

Уриэль внезапно встал как вкопанный:

— Ты что, действительно подумал, что я могу уступить требованиям демона?

— Нет, но учитывая причину, по которой мы сюда попали…

— Нарушение Кодекса Астартес — одно дело, сделки с демонами — совсем другое, — огрызнулся Уриэль.

— Но нас выкинули из Ордена, приказали убираться как можно дальше с глаз Императора! Возможно, мы навсегда останемся в Оке Ужаса, — сказал Пазаниус. — Я не понимаю… Почему ты решил, что это единственно возможный выход?

— Да ну? — раздраженно бросил Уриэль. — Будь любезен, объясни мне, пожалуйста, как ты пришел к такому заключению?

Пазаниус, начав говорить, не смел поднять глаз на разгневанного капитана:

— Ну, судя по всему, Кровавое Сердце — это очень ценная штука для демона. Если мы доставим его Омфалу Демониуму, то с его помощью он легко сможет сокрушить своих врагов. Здесь, в Оке Ужаса, начнутся кровопролитные войны. Следовательно, если мы достанем Кровавое Сердце и спровоцируем этим массовую бойню, то выполним определенную часть задания Императора.

Уриэль грустно покачал головой:

— Нет. Ты являешь собой наглядный пример того, как ложь и зло делают первые незаметные шажки, чтобы завладеть человеком и сбить его с правильного пути. Если так рассуждать, то мы предадим все, за что сражались, и сами этого не заметим. Такие действия, Пазаниус, в конечном счете будут прокляты, какими бы высокими целями они ни оправдывались. Каждый такой поступок уводит все дальше и дальше по дороге, которая ведет в ад. У нас нет теперь Ордена, которому мы должны подчиняться, и можно подумать, что теперь нам не нужно ни перед кем отчитываться. Но мы оба знаем, что это далеко не так. Что бы с нами ни случилось, мы всегда будем воинами Императора, и он всегда будет жить в наших сердцах, И я тебе уже говорил об этом ранее, мой друг. Ты все еще сомневаешься в своей отваге и чести?

— Нет, это не совсем то… — начал Пазаниус.

— А что тогда — то?

— Да ладно, — сказал Пазаниус в конце концов. — Ты совершенно прав, а мне очень стыдно за то, что я посмел подумать так о тебе.

— Я тоже о себе не лучшего мнения, — продолжил Уриэль. — Но, несмотря на то, что нас исключили из Ордена, мы сохраним нашу честь. Мы будем сражаться до последнего вздоха с врагами Императора. Так ведь? И не важно, что Орден, возможно, никогда не узнает о наших поступках.

— Да, — согласился Пазаниус и крепко хлопнул Уриэля по плечу. — Вот поэтому ты был капитаном, а я — всего лишь сержантом. Ты всегда находишь правильные слова.

Уриэль рассмеялся:

— Ну, об этом мне трудно судить. Я вот что хотел сказать: посмотри на нас, мы в Оке Ужаса, за десятки тысяч световых лет от Макрэйджа, сидим в пещере…

— …полной костей, — закончил Пазаниус.

Теперь Уриэль удостоверился, что его боевой брат в полном порядке.

Дальше туннель расширялся, переходя в пещеру с неровными стенами, испещренными черными провалами входов в туннели, что уводили вглубь горы. Следы давно потухшего костра обнаружились в центре пещеры. Тонкий луч слабого света падал из маленького отверстия для дыма в своде пещеры. Весь пол был завален человеческими скелетами, и переломанные кости были разбросаны по всей пещере.

— Святой Жиллиман! Что же здесь произошло? — прошептал Уриэль, обходя кострище и рассматривая скелеты, на которых еще сохранились остатки одежды.

— Смотри, на них напали, когда они готовили еду, — заметил Пазаниус, разгребая пепел кострища искусственной рукой. — В очаге остались черепки.

Уриэль кивнул, изучая останки и пытаясь определить, кому они принадлежали и что за жестокий поворот судьбы обрек несчастных на такую смерть.

— Кто бы это ни сотворил, он был неправдоподобно силен, — сказал Уриэль. — Некоторые кости просто в порошок размолоты.

— Да, а этому голову оторвали.

— Железные Воины? — предположил Уриэль.

— Нет, я так не думаю, — ответил Пазаниус. — В этом нападении явно не было никакой организации. Наоборот, здесь творилось какое-то безумие. Обрати внимание на пятна на стенах. Кровь хлестала, как из фонтана. Кто бы ни убил этих людей, он был в неистовстве: раздирал глотки, рвал свои жертвы на мелкие кусочки и делал это в считанные секунды. Он не дал им времени вооружиться и оказать сопротивление.

Уриэль прошелся по пещере и вернулся к Пазаниусу, который осматривал дальние углы помещения. Там бывший капитан и заметил что-то металлическое, лежащее в пыли. Он наклонился, чтобы поднять эту вещь, и его пальцы сомкнулись на грубо обработанной, толстой рукоятке ножа с длинным гибким лезвием. Уриэль внимательно осмотрел сначала оружие, потом тела вокруг и внезапно понял, как развивались события в этой пещере давным-давно.

— С них содрали кожу, — сказал он.

— Что?

— Смотри, — сказал Уриэль, кивая на нож. — С них сняли кожу. Этих людей убили, а потом освежевали.

Пазаниус только горестно вздохнул:

— Есть ли пределы злу?

Уриэль брезгливо отбросил нож. Какое чудовище могло пробраться незамеченным так далеко внутрь горы и напасть внезапно и столь молниеносно, что у несчастных не было времени даже схватиться за оружие или спрятаться? Уриэль очень надеялся, что им с Пазаниусом не придется с ним столкнуться, но нутром чуял, что они уже на чужой территории.

— По-любому, мы уже ничего не можем сделать для них, — сказал он.

— Верно, — согласился Пазаниус. — Итак, куда теперь?

Уриэль обошел всю пещеру по периметру и внимательно осмотрел каждый проход.

— Вот здесь, похоже, раньше была довольно сильно утоптанная трона, — заметил он, исследуя пол одного из туннелей. — Здесь осталась даже колея от колес.

Пазаниус подошел к нему и присел на корточки, рассматривая отчетливый след. Трудно было определить давность отпечатка, но одно можно было сказать с уверенностью: несмотря на невероятный размер, это был человеческий след.

— Ты считаешь, что эти следы могут привести к логову чудищ и нам ни в коем случае не надо соваться в этот туннель?

— Нет, я считаю, что именно туда нам следует пойти.

— Я знал, что ты так скажешь, — вздохнул Пазаниус.

Ультрамарины прошли несколько километров внутрь горы по извилистому коридору, пока окончательно не потеряли из виду тропинку, которой решили придерживаться. Поскольку грунт под ногами становился все более и более каменистым, след исчез полностью, и Космодесантники поняли, что безнадежно заблудились.

Они решили, что уже никогда не выйдут на поверхность (хотя эту самую поверхность нельзя было назвать лучшим местом во Вселенной), но Уриэль вдруг уловил что-то. Это было едва заметное колебание воздуха, прикосновение ветерка к щеке. Уриэль поднял руку и жестом остановил Пазаниуса, который как раз открыл рот, чтобы заговорить.

На пределе слышимости до них доносился мягкий рокот, похожий на далекий прибой. Ультрамарины стали продвигаться в направлении этого звука, хотя в лабиринте коридоров определить; это направление оказалось непросто — несколько раз они останавливались и возвращались обратно.

Наконец шум стал громче, дорога — более проторенной, и примерно через час с того момента, когда Уриэль впервые услышал рокот, они увидели яркую серебряную полоску белого света.

— Никогда бы не подумал, что буду рад снова увидеть это мертвое небо, — сказал Уриэль.

— Я тоже, но все же это лучше, чем непроглядная тьма.

Уриэль кивнул, и Космодесантники выбрались из туннеля на поверхность Медренгарда. Как только они ступили на склон горы, Уриэль увидел источник шума, благодаря которому они вышли наружу.

— Кровь Жиллимана! — выругался Пазаниус.

На приличном расстоянии от горы стояла крепость, спроектированная, вероятно архитектором, находящимся в состоянии тяжелого умопомешательства.

Ступенчатые башни и огромные бастионы вздымались к небу, широкие ворота выглядели как пасть чудовища. Стены были сложены из темного, словно пропитанного кровью камня, испещренного прожилками неестественно яркого цвета. Такой оттенок просто не мог существовать в природе, и глаза с трудом выдерживали это зрелище.

Молнии сверкали между башнями, и грохот множества механизмов отражался громовым эхом от стен.

От бастионов поднимались столбы дыма и пламени. Крепость находилась в осаде. Артиллерия с грохотом и воем лупила по стенам. Возвышенность недалеко от цитадели ощетинилась многочисленными гаубицами и прочими осадными орудиями с разогретыми докрасна стволами. Пространство между крепостью и возвышенностью было нашпиговано снарядами, летящими к своей цели.

Ветер доносил до Космодесантников боевые кличи вместе с характерными запахами жженого железа и крови.

Тучи пепла и дыма поднимались в небо от пылающих погребальных костров, окруживших крепость. Этот огонь не только пожирал умерших, но и разжигал в еще живущих ненависть и жажду крови.

Душа Уриэля скорбела при виде этого жестокого, первобытного бешенства.

Вряд ли кто-нибудь способен добраться до крепости и выжить.

Но это было как раз то, что предстояло сделать Ультрамаринам.

Часть II ПОД ЧЕРНЫМ СОЛНЦЕМ

Глава 5

Взрывная волна пронеслась сквозь зубцы крепостной стены и сбила Хонсю с ног. Ему повезло гораздо больше, чем Железному Воину, что стоял рядом, — того просто расплавило жаром. Лорд успел откатиться в сторону и, подняв голову, увидел прямо перед собой ноги несчастного, дергающиеся в конвульсиях. Тогда он перегнулся через остатки зубцов некогда грозного укрепления и грозно потряс цепным топором.

— Давай, Беросс, постарайся, тебе необходимо нанести гораздо более сокрушительный удар, чем этот! — прокричал лорд Хонсю.

Издалека долетел рев, подхваченный эхом в темных горах. Орудия сейчас били только по нижним бастионам Халан-Гола, размалывая их в пыль. Крики умирающих людей доносились оттуда, но Хонсю совершенно не обращал на них внимания. Это были всего лишь невольники и жертвы, безнадежно изуродованные в лагерях плоти, — им в любом случае оставалось жить совсем недолго. Тем более что в резерве такого добра оставалось больше чем достаточно.

Вытирая грязь с силового доспеха, Хонсю смотрел, как еще один отряд Железных Воинов провел стремительный марш-бросок, чтобы закрыть пролом, образовавшийся на верхних уровнях крепостных укреплений. Это был удачный маневр, и Хонсю почувствовал резкий выброс адреналина, потому что он, как никто другой, знал, насколько велика была возможность промаха. Со времен осады Гидры Кордатус прошло много времени, и Хонсю жаждал снова ощутить дух битвы: услышать канонаду и увидеть взрывы. Битва на Пердикторе II, которая состоялась прямо перед его возвращением в Око Ужаса, была плохо организована. Воины Грабителя лишь подтвердили, что они недостойны его опытного командования.

Но сейчас его «приятели», Кузнецы Войны, атаковали, и Хонсю вовсе не был уверен, что происходящее можно назвать битвой в полном смысле этого слова. Его опять вынудили продемонстрировать свой характер и хватку. Казалось, что противники сильно недооценивают его, полагая, что расправиться с ним будет так же легко, как и с имперскими шавками. Горечь и обида поднимались в сердце лорда Хонсю, когда он думал о том, что, невзирая на признание его Кузнецом Войны, с ним все равно не хотят считаться и принимать за равного.

— Лорд Беросс весь внимание, как я посмотрю, — сказал Обакс Закайо, и его скрипящий, искаженный статическими разрядами голос вырвал Хонсю из горьких размышлений. — Нижние бастионы скоро падут. И там ничего не останется, кроме пыли и костей.

Хонсю повернулся к лейтенанту. Это был огромный, широкоплечий Железный Воин, черно-желтые полосы окаймляли пластины помятого в боях силового доспеха. Выхлопные трубки плевались зловонной черной жидкостью и выпускали клубы пара при каждом его шаге. Из оружия он, как и Хонсю, предпочитал устрашающего вида цепной топор и энергетический хлыст, который висел на кончике механизированного когтя, укрепленного на спине.

— Если Беросс полагает, что может чего-нибудь добиться, уничтожая эти биологические отбросы, то он еще тупее, чем я думал, — сказал Хонсю с презрительной усмешкой на губах, вытирая блестящей силовой перчаткой серую пыль с забрала шлема.

Его бывший командир даровал ему эту механическую руку после того, как давно канувший в небытие комендант Халан-Гола отсек эту конечность от тела лорда. Когда-то протез принадлежал Кортришу — одному из самых могущественных воинов древних времен. Такой дар мог означать только одно — Хонсю входил в число любимчиков своего командира.

— Там, где Бероссу не хватает воображения, он пытается восполнить пробел решительностью, — произнес телохранитель Хонсю. Это был высокий, худощавый воин, силовой доспех которого совершенно не отражал света и был чернее полночи. Своему обладателю он придавал вид мрачной текучей тени. Его голос был совершенно невыразительным и монотонным, что придавало ему еще больше сходства с призраком. Лицо воина представляло собой постоянно изменяющуюся биоорганическую массу, что двигалась под мертвой кожей, как ртуть, и заставляла светиться глаза безжизненным, металлическим блеском.

— Беросса можно не брать в расчет, Оникс. Он скоро сотрет нижние бастионы в пыль и останется не у дел. Нет, нам стоит повнимательнее наблюдать за Торамино, — ответил Хонсю, затем отвернулся и стал всматриваться в поле боя, откуда доносились грохот взрывов и крики раненых.

— Понял, — кивнул Оникс, разглядывая свои длинные металлические когти, росшие из серых ладоней. — Вам стоит только приказать, и я с удовольствием уничтожу его.

Хонсю видел за свою жизнь множество отвратительных вещей и поступков — более того, во многих из них он принимал самое деятельное участие. При этом он не уставал поражаться деяниям Оникса. Железный Воин, если его все еще можно было считать таковым, являлся существом, которого любое другое разумное существо постарается всеми силами избежать. Демоническая внешность выделяла его среди бойцов, находящихся в подчинении Хонсю. Хотя человеческая сущность еще просматривалась в его облике, сглаживая потусторонние черты, все равно дьявольское происхождение безошибочно угадывалось в нем.

— Нет, — ответил Хонсю, — пока еще рано. Первым-делом нужно разогнать этот сброд под стенами. Я легко могу уничтожить Беросса, но мне хочется, чтобы Торамино увидел и успел осознать, что полукровка разбивает его войска. Хотелось бы дать ему возможность понять, что Кузнец Войны не ошибся, когда назначил меня своим преемником. А вот после этого можешь расправиться с ним.

— Как прикажете! — сказал Оникс с едва заметной усмешкой.

Когда это темное создание явилось на службу к Хонсю, новому коменданту крепости, оно в знак вассальной верности произнесло свое настоящее имя. Но его речь была за гранью понимания лорда, и он выбрал вариант, наиболее близкий к одной из частей звучного имени, — Оникс. Очень скоро Хонсю понял, каким смертоносным мог быть этот воин, когда в нем поднималась искра варпа и внутренний демон вырывался наружу.

Оникс был его черной тенью, неизменным телохранителем. Сложно было бы отыскать во всей Вселенной создание, которое стало бы лучшим охранником и помощником.

— Тем не менее, Беросс испытывает законную гордость, — заметил Обакс Закайо. — И не стоит недооценивать его великую силу и то, что в его Великой роте много хороших солдат.

— Подпустите их поближе, — приказал Хонсю.

— Они и так уже подобрались слишком близко, — ответил Обакс Закайо, указывая на происходящее под стенами крепости.

Хонсю проследил взглядом за латной перчаткой Обакса Закайо и хищно оскалился в предвкушении скорой расправы над врагом. Десятки тысяч солдат кишели в аду нижних бастионов, погибая в ядовитом дыму и воронках от бомбовых разрывов. Они кричали, как скот на бойне, а те немногие, что уцелели после артобстрела, были истерзаны ранами. Жертвы молили о пощаде, но ее не было у нападающих, и кровавая бойня продолжалась.

Стяги Беросса по-прежнему реяли высоко. Священные штандарты славили Хаос и смотрелись как ядовитая поросль на окровавленном поле. Через несколько минут пришел черед тех солдат, что выжили каким-то чудом под огнем артиллерии. Их умертвили со всеми должными ритуалами и выпотрошили прямо под стенами, чтобы тем, кто наблюдал сверху, было видно каждую деталь.

— Как похоже на Беросса, он совсем не меняется, — усмехнулся Хонсю, качая головой.

Он заинтересованно следил за тем, как казнили следующую сотню солдат. У них вырвали внутренности из животов и намотали на крутящийся барабан.

— Что? — переспросил Обакс Закайо.

— У него не хватает ума оставить в живых хотя бы некоторых пленников и таким образом показать свое великодушие.

— Раньше я сражался с лордом Форриксом на стороне лорда Беросса, — задумчиво сказал Обакс Закайо. — И прекрасно знаю, что в нем давным-давно не осталось ничего похожего на великодушие.

— Мы оба знаем это, Закайо, но если бы Беросс имел хоть каплю здравого смысла, то он сделал бы все, чтобы убедить солдат Халан-Гола в том, что еще способен на такие эмоции.

— Почему?

— Потому что если бы он смог убедить солдат, что проявит к ним милосердие, то в их головы могла бы закрасться мысль о капитуляции, — пояснил Оникс. — А раз воины видят, какая мучительная смерть их ожидает, если они попадут в руки к врагу, то им не остается ничего другого, кроме как сражаться до последнего. Потому что их жизнь зависит только от них самих.

— Чтобы взять крепость, мало проломить стены. Гораздо важнее сломить дух защитников. А чтобы разбить осаждающую армию, надо довести воинов противника до такого состояния, когда они охотнее пустят себе пулю в лоб, чем сделают еще хоть один шаг вперед, — продолжил Хонсю. — Надо убедить каждого солдата Беросса в том, что он постоянно находится в прицеле одной из наших пушек. Вот тогда люди поймут, что их командиры уготовили им роль пушечного мяса.

Обакс Закайо согласно кивнул, давая понять, что понял мысль командира:

— Мы сделаем вот что: мои стрелки засыпят снарядами землю перед крепостью. И любой, кто попытается приблизиться, утонет в собственной крови.

— Хочется верить, что так оно и будет. И они все погибнут! — рявкнул Хонсю, с удовольствием наблюдая, как глаза Обакса Закайо заволакивает тень страха, — В противном случае ты окажешься внизу, вместе со всем этим пушечным мясом. С тех пор как ты потерял рабов, предназначенных для моих кузниц, они фактически перешли в руки изменников… так вот, с того момента твои обещания потеряли свою ценность и теперь стоят гораздо меньше; чем грязь, которую можно соскрести с моего ботинка.

— Я больше вас не подведу, мой лорд! — заверил Обакс Закайо.

— Не сомневаюсь. Просто помни, что Форрикс тебе больше не командир. Теперь ты подчиняешься мне, но я прекрасно знаю, что ты его протеже. Скорее всего, он проиграл потому, что терпел твою недальновидность, но даже не надейся, что я позволю тебе быть столь безответственным.

Обакс Закайо хладнокровно перевел взгляд на бойню внизу.

— А что Беросс будет делать теперь, когда он взял нижние бастионы? — спросил он.

— Он отправит в бой демонкары, — ответил Хонсю.

Как будто по сигналу показались многочисленные силуэты чудовищно огромных шагающих военных машин с ногами наподобие паучьих. Сквозь клубы дыма можно было разглядеть, как тяжелой поступью к крепости продвигаются демонкары и Дредноуты. Механизированная часть армии Беросса гордо продефилировала через бастионы, которые к этому моменту уже попросту сровнялись с землей. Воины с трудом прокладывали себе дорогу через горы трупов, карабкаясь по вспаханному снарядами склону к следующему уровню редутов.

— Как вы и предсказали, он вывел демонкары, — сказал Оникс, наблюдая за приближением грозных машин.

Хонсю кивнул, прислушиваясь к отзвукам битвы: было похоже, что страшные механизмы добрались до следующего уровня укреплений. Второй крепостной вал был примерно на пятьсот метров выше нижних бастионов, но намного ниже того места, куда обратили взоры Хонсю и его лейтенанты. Они могли видеть, как быстро и легко демонкары добрались до защитников. Те непрерывно поливали огнем этих смертоносных чудищ, но не могли нанести им сколько-нибудь заметного ущерба.

Артобстрел со стороны крепости возобновился, вновь раздалось раскатистое крещендо, и первый залп ударил между осадными машинами и обороняющимися. Валуны размером с танк покатились вниз по отвесному склону, расплющивая Дредноуты в металлические лепешки. Бомбардировка не прекращалась, но все новые и новые мишени появлялись на склоне.

— Сейчас? — спросил Обакс Закайо.

Хонсю покачал головой:

— Нет, надо подпустить Дредноуты поближе.

Обакс Закайо кивнул, с волнением наблюдая, как первый демонкар, похожий на паука, добрался-таки до следующего уровня. У него были огромные клешни с когтями, которыми он хватал солдат и с легкостью перекусывал пополам. Демонкары громко ревели каждый раз, когда убивали очередного воина.

— Давай! — скомандовал Хонсю.

Обакс Закайо кивнул и произнес единственное слово в вокс, встроенный в силовой доспех.

Хонсю с удовольствием смотрел, как земля под нижними укреплениями дрогнула и мелко задрожала. Широкая трещина пошла по линии бастионов, и огромный кусок скалы откололся и покатился вниз по склону с грохотом, перекрывающим неумолкающую канонаду. Но это было только начало. Из провала вырвались дым и языки пламени, и раздался такой грохот, что у тысяч солдат полопались барабанные перепонки. Миллионы тонн почвы подпрыгнули, отделились от укреплений Халан-Гола и тяжело поползли вниз по склону горы.

Тысячи вопящих защитников крепости Халан-Гол были увлечены селем навстречу неминуемой гибели. Лавина из валунов и строительного мусора потащила их по склону, снося заодно и вражескую технику. Дредноуты и демонкары тоже не смогли противостоять натиску лавины. Сотни их были погребены под горой, душераздирающие крики и стоны рвущейся железной обшивки приглушены тоннами мертвой земли.

Лорд Хонсю торжествующе расхохотался, увидев, как вражеские войска в беспорядке и сумятице спасаются с поля боя, не подозревая, что они обречены на верную смерть. Лавина накрыла их всех на том участке склона, за который они пролили так много крови, отбивая его у противника.

Грохот обвала потихоньку сошел на нет, как и канонада. Беросс мгновенно сообразил, что стрельба без эскалады будет пустой тратой ресурсов.

А лорд Хонсю отвернулся от картины великого разрушения, которое он только что устроил. Теперь Беросс должен понять, под чьим командованием завершится эта битва.


Глядя на мертвое небо и неподвижное солнце, было невозможно определить, сколько прошло времени. Хронометр Уриэля в визоре шлема показывал несусветные значения, раздражая настолько, что воин, в конце концов, отключил прибор. Было ясно, что прошло уже несколько дней, но сколько именно — совершенно непонятно. Уриэль слышал, что время в Оке Ужаса течет иначе, поэтому не слишком удивлялся таким отклонениям от законов природы.

— О Император, как же я ненавижу это место! — сказал Пазаниус, перебираясь через очередную гору искореженного, оплавленного металла. — Здесь нет ничего природного, естественного.

— Да, это мир смерти. Ничто не может тут выжить, — согласился Уриэль, который страшно устал и проголодался, несмотря на то, что его силовой доспех работал в полную силу. Силовые доспехи Космодесантников способны были фильтровать и перерабатывать выделения тела в питьевую воду и питательную пасту.

— А мне кажется, что кто-то здесь все-таки живет, — сказал Пазаниус, рассматривая темные пики над головой. — И мне не очень-то хочется выяснять, кто именно.

— Что ты имеешь в виду?

— А ты разве: не почувствовал, что за нами следят? Кто-то явно преследует нас.

— Нет, — ответил Уриэль, устыдившись того, что инстинкт самосохранения подвел его. — Ты заметил что-нибудь конкретное?

Пазаниус покачал головой:

— Ничего такого, о чем можно было бы сказать с уверенностью, но мне кажется, что тут кто-то есть. Не знаю, это сложно объяснить.

— На что это похоже?

— Ну, я не очень уверен в том, что смогу передать свои ощущения. Очень похоже на шепот на грани слышимости. Это исчезает сразу же, как только я пытаюсь сконцентрироваться на нем, — попытался объяснить мрачный Пазаниус. — Что-то красное…

— Это местность на тебя так влияет, — сказал Уриэль. — Вражеская берлога и дальше будет пытаться обмануть твое восприятие. Мы должны быть сильны в своей вере и обязаны выстоять против магии зла.

Пазаниус потряс головой:

— Нет, это вряд ли происки врага. Все-таки я чувствую влияние кого-то, кто живет здесь. Думаю, именно это создание убило людей в пещере.

— Кем или чем является это существо, нам неизвестно. Зато мы знаем, что оно убило и освежевало людей, а такие действия никак не назовешь добром. Следовательно, это зло, и, следовательно, это наш враг. Так что пускай приходит, все равно не получит тут ничего, кроме струи из огнемета и удара мечом.

— Да, — согласился Пазаниус, взбираясь на очередной крутой склон. — Враг найдет у нас только свою смерть.

Осажденная крепость давно исчезла из виду, а тропинка, выбегающая из пещеры, повела их вниз — по каменистым осыпям, расселинам и выбоинам. Белое небо все так же нависало над головами и давило на психику даже больше, чем черное солнце. И Уриэль намеренно не смотрел наверх, в эту убийственную пустоту. Один раз ему показалось, будто он засек слабый проблеск чего-то красного, о чем говорил Пазаниус. Кто-то действительно преследовал их, но исчезал при малейшей попытке рассмотреть его. В конце концов, капитан бросил это бессмысленное занятие, поскольку не мог уследить за подобными странными явлениями, и просто механически переставлял одну ногу за другой.

Поверхность горы состояла из крепкого металлизированного сланца, который раздражающе скрипел под ногами при каждом шаге. Весь склон был изрыт оплавленными вентиляционными шахтами, откуда время от времени вырывался горячий пар. Эти отверстия уходили настолько глубоко в тело горы, что даже сверхчеловеческое зрение Космодесантников не помогало что-либо разглядеть.

Уриэль наблюдал, как из тысяч каменных труб грубой кладки поднимаются жирные клубы дыма. Эти трубы возвышались, словно древние пилоны, выбрасывая в атмосферу отраву, разъедающую все вокруг: Но самым неприятным было не это. Сколько бы трубы ни старались, сколько бы ядовитого черного дыма ни выливалось в воздух, все равно над этой местностью царило мертвое белое небо. И Ультрамаринам некуда было спрятаться от его тяжести.

Над одной из вершин горной цепи Уриэль заметил что-то, отдаленно напоминающее раздутые дирижабли, дрейфующие высоко над острыми пиками. Длинные канаты тянулись от серых брюх дирижаблей в разные стороны, вероятно выполняя функции якорных цепей.

Космодесантники устали, воздух становился все менее пригодным для дыхания. Воины прошли мимо заброшенной штольни, где, по-видимому, раньше добывалась руда. Сейчас оттуда валил дым, поднимаясь на огромную высоту. Заводская труба была сложена из огромных кривых блоков, на стыках которых проступала красно-коричневая жидкость. Невыносимый жар накатывал волнами.

— Как ты думаешь, куда ведет эта дорога? — спросил Пазаниус.

— Я не знаю, скорее всего, к одной из фабрик под горой, — задумчиво покачал головой Уриэль, размышляя о том, что за дьявольская производственная линия работала под их ногами.

Может, там надрываются от непосильного труда мужчины и женщины, производя оружие, силовые доспехи и боеприпасы для чертовых Легионов Хаоса? Уриэля Вентриса бесила собственная беспомощность — он не может ничего сделать для людей этого мира. У него не было выбора — священное поручение, полученное ими от Марнеуса Калгара, важнее всего. Ультрамарины дали смертельную клятву и не могли отвлекаться ни на что другое.

Демонкулаба — лоно, порождающее всех демонов, — находилась в осажденной крепости, которую Ультрамарины увидели, выбравшись на поверхность из темного туннеля.

Пазаниус и Уриэль поднажали и взобрались на вершину зазубренного горного кряжа. Гребень выглядел как лезвие сильно помятого ковша бульдозера. На другой стороне кряжа взорам Ультрамаринов открылась обширная впадина, заполненная крошевом из камней и металлолома. Это углубление достигало нескольких километров в диаметре. Его края были утыканы железными колоннами и кривыми балками, похожими на гигантские скрюченные пальцы. Углубление казалось идеально круглым, хотя в этом, как и во многом другом, трудно было быть уверенным. Дело в том, что воздух был заполнен взвесью из песка и металлической пыли, что с неимоверной скоростью, завывая, крутил смерч над котлованом. Уриэль остановился как вкопанный.

— Именем Императора… — выдохнул он с отвращением.

В центре впадины помещалась огромная платформа с решеткой. С решетки капал жир и падали комья кровавой плоти. Длинные жерди, выступающие из платформы, удерживали деревянные рамы с распяленными на них кожами. Мечущиеся в воздухе частички металла и песка шлифовали кожи, сдирая с них остатки мяса.

Около платформы сновали чудовищные, отвратительные существа в масках из вулканизированной резины с круглыми стеклянными очками. Длинные трубки тянулись от баллонов на их спинах к цистернам. Монстры таскали и вывешивали свежие кожи и снимали выделанные с длинных окровавленных колов.

— Что это? — спросил Пазаниус, до глубины души потрясенный действом, что разворачивалось перед их глазами.

— Видимо, они заготавливают кожи и шлифуют их взвесью песка и металлической пыли, — ответил Уриэль.

— Но чьи это кожи?! — с ужасом воскликнул Пазаниус. — Не похоже на человеческие — слишком большие.

— Мне все равно, кому они принадлежали! — прорычал Уриэль, стремительно спускаясь по сыпучему склону и выхватывая на бегу меч из ножен. — Сейчас мы прекратим это!

Пазаниус, взяв огнемет наизготовку, проверил боеготовность и количество прометия и последовал за капитаном.

Если эти мерзкие твари и заметили приближение двух Космодесантников, то не показали виду. Впрочем, свист ветра и грохот далекой канонады заглушали все звуки, которые могли произвести Ультрамарины. Монстры все так же деловито и с усердием продолжали заниматься своим делом. После того как кожа была снята с жердей, работники старательно вычищали остатки мездры, что не смогли отодрать ветер, песок и железная пыль.

Уриэль заметил вырезанные в горе каменные ступеньки, которые вели прямо к платформе, и понесся по ним, перепрыгивая через одну. Праведный гнев кипел в его душе, и первый мутант нашел свою кончину, сдавленно хрипя на острие меча Уриэля, второй упал беззвучно, так как капитан снес ему голову одним могучим ударом. Остальные чудовища, внезапно обнаружив врага у себя под носом, бросились врассыпную. Пламя огнемета накрыло еще нескольких мутантов и превратило их в пепел. Крики адских тварей из-под резиновых масок, которые прикипели к коже, были поистине ужасны.

Побоище завершилось всего за несколько секунд, потому что эти порождения Хаоса были бессильны против мощи и неистовства воинов Астартес. Многие из них пытались сбежать, но не смогли скрыться от ярости Уриэля. Когда последнее мерзкое создание испустило дух на мече капитана, Ультрамарин глубоко вздохнул, наслаждаясь осознанием того, что очистил мир от мерзких тварей. Какими бы опасными они ни были при жизни, сейчас они уже ни для кого не представляют угрозы, поскольку превратились в горы паленого мяса.

— Уриэль, смотри! — воскликнул Пазаниус, указывая на одну из кож, валявшихся неподалеку.

Вентрис застыл, узнав человеческую кожу, уже растянутую и выделанную, но ее происхождение не вызывало никаких сомнений. И было совершенно очевидно, что кожа принадлежала человеку гигантского размера.

— Святая кровь! Но где они взяли таких людей? — пробормотал Пазаниус в растерянности.

— Не уверен, что хочу это знать, — ответил Уриэль, покачав головой.

— И все же?

— Пути врага нам неведомы, — сказал капитан. — И для нас лучше, если и впредь это останется так.

— Ладно, что нам делать с этим?

Уриэль огляделся — вся платформа была завалена стопками человеческих кож. Отдельно лежали те, что еще не прошли обработку. Застывшие искаженные лица мужчин и женщин наводили ужас, и было понятно, что эти люди очень мучились перед смертью. Находиться долго в этом дьявольском вивисектории было свыше человеческих сил.

— Сожги! — отрывисто скомандовал Уриэль. — Сожги тут все!

Глава 6

Уриэль и Пазаниус давно уже покинули котлован, где теперь тщетно рыскал ветер в поисках новой работы, но их все еще преследовал тошнотворный запах горелого мяса. Отважные воины продолжили свое путешествие по сочащейся страданием земле Медренгарда. То, что им посчастливилось уничтожить столько отвратительных монстров, воодушевляло бойцов и придавало бодрости. Ультрамарины ускорили шаг, но, когда они протиснулись через очередную узкую щель в скале и стали карабкаться по ступеням, вырубленным в камне, их оптимизм поугас. Опять свинцовая тяжесть мира, населенного демонами, навалилась на них, вселяя чувство безнадежности и тоски.

Уриэль оглянулся на столб дыма, поднимающегося над котлованом, и ненависть вновь обожгла его сердце. Она разгорелась ярче, чем пламя, которое послужило погребальным костром этим несчастным. Он знал, что никогда не забудет этого, и образы освежеванных людей будут преследовать его в ночных кошмарах. Увиденное очень напоминало ужасные скульптуры ксенохирурга в поместье Казимира де Валтоса на Павонисе.

Капитан чувствовал, что каждое мгновение пребывания на Медренгарде вливает в него смертельную отраву. Он чувствовал, как иссякают душевные силы, ему даже казалось иногда, что жизненная энергия вытекает из его жил, исчезая в иссушенной почве под ногами. С каждым часом он все больше и больше терял веру в себя. Пустота здешних мест изматывала физически и морально и оставляла лишь жалкое подобие того, кем был ранее этот бесстрашный воин.

— Что же останется, — горестно прошептал Уриэль, — когда этот мир высосет меня до конца?

Было очевидно, что Пазаниус тоже чувствует себя не лучшим образом. Щеки его ввалились, а взгляд потух. Подъем по ступеням оказался тяжелым, порывы яростного ветра буквально сдували их с лестницы. В очередной раз взглянув на своего боевого товарища, Уриэль увидел, как тот споткнулся и начал падать плашмя, выкинув вперед блестящую серебряную руку. В последний момент капитан успел подхватить друга, и Пазаниус лишь тяжело опустился на колени.

— Ты в порядке? — спросил Уриэль.

— Да, — кивнул сержант. — Просто трудновато держать себя в постоянной концентрации, когда рядом нет врагов, которых ты обязан уничтожить.

— Не переживай, мой; друг, — улыбнулся Уриэль. — Как только мы доберемся до крепости, у нас вмиг появятся противники. А если то, что нам сказал Омфал Демониум, соответствует действительности, то их будет гораздо больше, чем нам хотелось бы.

— Ты думаешь, что демон Повелителя Черепов отличается искренностью?

— Не могу сказать, что уверен на все сто, — честно ответил Уриэль, — но мне кажется, что демоны используют разные фрагменты реального положения вещей. То есть, по большому счету, они говорят правду. Вопрос только в том, как они ее формулируют. Могу поспорить, что часть того, что нам пообещал Омфал Демониум, является правдой. Но вот какая часть?

— И что же нам делать? — спросил Пазаниус, с надеждой глядя на капитана.

— Все, что мы можем сделать в этой ситуации, мой друг, — сказал Уриэль, — не утратить отвагу и честь, иначе мы потеряем себя. И будем надеяться, что нашей отваги и чести будет достаточно для победы.

— Хочется верить, что так и случится, — пробормотал Пазаниус. — А то у меня уже не осталось ничего другого.

Казалось, что переход по черным горным цепям, которые следовали одна за другой с выматывающим душу однообразием, никогда не закончится. Они насмотрелись на великое множество шахт и труб, изрыгающих угольно-черные клубы дыма и кислотные испарения.

Чем дальше шли Ультрамарины, тем больше следов смерти видели вокруг. Скалы были усеяны белоснежными костями, разбросанными неведомой силой.

Уриэль так и не смог определить, как они сюда попали. На костях не было характерных царапин от металла, и было непонятно, что их так отбелило — падальщики или время. Ядовитые облака дыма и пепла плотно окутывали землю.

Уриэль сдернул шлем, чтобы отхаркнуть черную волокнистую слизь, забившую рот. Его организм, хоть и с трудом, приспособился-таки к сильно загрязненному воздуху, вдыхать который, однако, не стало от этого менее противно.

Несколько раз во время тяжелейшего пути по базальтовым дренажным штольням им приходилось переправляться через реки жидкого металла, которые текли от плавильных заводов и фабрик, скрытых в теле горы. Жар становился все нестерпимее, из разломов в скалах периодически вырывались струи обжигающего пара и раскаленного пепла. И только благодаря благословенным силовым доспехам да достижениям древней генной инженерии, создавшей столь совершенные тела, Космодесантники имели шансы выжить в этом мире.

Уриэль вновь и вновь улавливал боковым зрением нечто красное, о чем говорил Пазаниус. Но каждый раз, когда капитан пытался сконцентрироваться на нем, оно исчезало. Стаи летучих монстров парили над ними высоко в небе, но Уриэль полагал, что жар рек из расплавленного металла да бьющие вверх раскаленные гейзеры удержат их на приличном расстоянии.

Когда капитан осторожно обходил очередной зигзагообразный пролом в скале, оттуда неожиданно с диким свистом и воем вырвался высокий столб кипящей жидкости. Оказавшись в коконе ослепляющего пара, Уриэль споткнулся и сорвался с тропинки. Ему крепко досталось: кашляя и отплевываясь, он почувствовал, что у него обожжен даже пищевод. Глаза, к счастью, не пострадали, и его удивленному взору предстала невероятная картина — на поверхность склона падал дождь из белоснежных костей, которые выкинуло вместе с паром из глубин горы.

— Ну, по крайней мере, теперь мы знаем, откуда здесь берутся кости в таком количестве, — сказал Пазаниус.

Странные объекты, на которые Уриэль обратил внимание как раз перед тем, как наткнуться на платформу, где мездрили человеческие кожи, опять появились в поле зрения. Раздутые пузыри, похожие на кожаные мячи, парили в небе над черным горным хребтом, удерживаемые канатами. Сейчас, оказавшись намного ближе, Космодесантники смогли рассмотреть их получше и предположили, что эти дирижабли использовались для наведения артиллерийского огня. Можно было бы выяснить их функции более точно, но Уриэль уже так устал от видов Медренгарда, что ему не хотелось сильно задумываться об их предназначении.

Ультрамарины приближались к арене сражения, и канонада бесчисленных пушек с каждым шагом становилась все громче и громче.

— Кто бы ни пытался взять эту крепость, он явно настроен решительно. Использовать такое количество боеприпасов может только тот, для кого эта битва является вопросом жизни и смерти, — сказал Уриэль, преодолевая очередной отвесный участок склона. Его латные перчатки были сильно помяты и исцарапаны, потому что бритвенно-острые камни впивались в них всякий раз, когда воин опирался на руки.

Пазаниус кивнул и с участившимся дыханием начал преодолевать опасный склон вслед за своим командиром. Добравшись до безопасного места, сержант снял шлем и с облегчением сплюнул — ему очень хотелось избавиться от привкуса этого поганого мира.

— Да, мне тоже кажется, что мы не единственные, кому позарез необходимо достать Кровавое Сердце.

— Ты думаешь именно из-за него разгорелась такая ожесточенная битва?

— Ну, я не уверен, конечно, но это было бы логичным объяснением. Как ты уже верно заметил, обе стороны настроены весьма решительно.

— Всем известно, что силы Хаоса могут устроить кровопролитную войну между собой исключительно ради развлечения. Совсем не обязательно иметь серьезный повод.

— Это правда. Но, если судить по рассказам библиария Тигуриуса, Железные Воины, упивающиеся горем и страданиями, вряд ли практикуют такие качества, как капризы и непостоянство. Кто бы ни атаковал эту крепость, делает он это совсем не ради развлечения.

— Может быть, ты и прав, — согласился Уриэль. — Ладно, пошли, есть только один способ выяснить это. Осталось недалеко.

Они в очередной раз собрались с силами и совершили последний марш-бросок. Через час тяжелейшего перехода вершина осталась позади. Позади остались и предательские осыпи, угрожающие каждую минуту увлечь их за собой в пропасть, и неожиданно вырывающиеся из-под земли гейзеры, и дожди из белоснежных костей, очищенных неведомой силой. Уриэль ожидал увидеть на другой стороне перевала такой же отвесный склон, но там оказалось плато, усеянное булыжниками и валунами, между которыми из трещин валил желтый губительный дым. По краям плато возвышались горные пики. Один из надутых шаров парил прямо над их головами, и Уриэль разглядел теперь, что канаты, толщиной с человеческий торс, все были усыпаны ядовитыми колючками. Их смертоносные жала царапали скалы, хотя шар относило ветром.

— Ты слышишь? — спросил Уриэль, опускаясь на одно колено.

Пазаниус склонил голову и прислушался. Сквозь громыхание артиллерии и гул далеких заводов пробивался пульсирующий механический звук — такой звук мог идти только от множества двигателей. Хотя довольно сложно было выделить именно этот стук из постоянного шумового сопровождения, характерного для Медренгарда, Уриэль мог с уверенностью сказать, что источник находится неподалеку.

— Как ты думаешь, что это? — спросил он своего боевого брата.

— Похоже, на моторы, — предположил Пазаниус.

— Не исключено, — согласился капитан.

— А еще это очень похоже на то, что мы собираемся спереть.

— Мне тоже это пришло в голову, — улыбнулся Уриэль, вставая, и двинулся мягкой кошачьей поступью сквозь колышущиеся от ветра клубы желто-черного дыма, заполнявшего плато до верхушек горных пиков. Звук становился все более отчетливым, и, в конце концов, Уриэль Вентрис вышел из облаков пара прямо к искомому месту.

Перед Космодесантниками предстал гигантский комплекс зданий. Стены, возвышавшиеся за забором из железных копий, были покрыты гофрированным железом. А колья забора были обшиты не деревом, а человеческими телами. Их плоть была иссушена, и конечности, что не были прикреплены к перекладинам, болтались на ветру. В центре комплекса возвышалось здание из черного камня, от труб которого поднимался вверх столб дыма с пеплом. Все скалы вокруг были покрыты жирным, склизким осадком. Уриэль и Пазаниус задохнулись от невыносимой вони протухшего мяса.

— Все здесь пропитано смертью, — прошептали они одновременно.

Рядом с центральным зданием возвышалась бронированная башня, которая, казалось, подпирала небо. Между опорами башни были натянуты стальные канаты, которые поддерживали агрегат, походивший на голову какого-то колоссального демонического создания. Языки пламени вырывались из его глаз и ноздрей, а широко разинутая пасть ощерилась орудийными стволами. Два хорошо укрепленных блиндажа со скошенными крышами преграждали вход в лагерь. На крышах блиндажей были устроены частоколы из копий таким образом, чтобы никто не смог преодолеть этой преграды.

Уриэль понял, что для того, чтобы хотя бы приблизиться к комплексу, им предстоит пересечь территорию, которая прекрасно простреливается из бункеров.

За забором капитан заметил воинов в железных силовых доспехах серого цвета, патрулирующих внутреннюю территорию. Он сразу же почувствовал, как ненависть, привитая десятилетиями тренировок, поднимается в нем.

— Железные Воины! — прошипел Пазаниус.

— Железные Воины, — подтвердил Уриэль, перехватывая рукоять меча поудобнее.

Изменники, предатели, Космодесантники Хаоса! Разве можно было вообразить более подлого и отвратительного врага?

Железные Воины стремились уничтожить все, во что верил Уриэль. Больше всего они мечтали дожить до того дня, когда падет Великий Империум. Они заслуживали мучительной смерти за любую мысль, что посещала их черные головы.

— Что это за место? — спросил Пазаниус.

В этот момент с жутким скрипом открылась дверь одного из складов, и оттуда вышла колонна мутантов, как две капли воды похожих на тех, которых Космодесантники истребили в котловане. За ними шли какие-то жалкие гуманоиды, облаченные в мешковатые бесцветные робы.

— Может, это что-то вроде тюрьмы? — рискнул предположить Уриэль.

В это время мутанты подогнали заключенных к воротам лагеря. Неужели все эти здания заполнены узниками? Огромная голова с демоническими чертами повернулась на скрипящих шарнирах внутреннего механизма к людям, и огромные языки пламени вырвались из ее глаз. Из разверстой пасти раздался громкий резкий голос, вещавший на неизвестном Уриэлю языке. Несмотря на то, что Космодесантники не понимали речи, они чувствовали, как каждая фраза хлестко бьет их по натянутым нервам.

Узники побрели по внутреннему двору, подгоняемые пинками и зуботычинами демонов. Железные Воины шли впереди колонны, а на грудных пластинах их силовых доспехов висели видоизмененные болтеры. Когда вся эта процессия приблизилась к воротам, те распахнулись, и трупы, развешанные на створках, задергались в ужасной danse macabre(пляска смерти — фр.). Это было омерзительное зрелище, всколыхнувшее новую волну гнева и ненависти в душах двух отважных Ультрамаринов.

— Куда же они их ведут? — задумчиво протянул Уриэль.

— О Император, нет! — прошептал в ужасе Пазаниус. — Они ведут их, чтобы…

— Чтобы освежевать заживо… — закончил за него Уриэль, который только теперь понял, что гуманоиды не одеты в бесцветные робы, как показалось сначало.

Заключенные были совершенно голыми, а их тела были изуродованы огромными складками чудовищно растянутой кожи. Эти безобразные кожные карманы висели везде — на руках, ногах, ягодицах, на груди и на спине каждого узника. Мужчины и женщины придерживали руками эти складки, потому что велика была вероятность наступить на них, споткнуться и упасть.

— Они ведут их на платформу, где с них сдерут кожу! Нет, нет… — шептал в исступлении Уриэль. — Но зачем?

— Какое это имеет значение? — прорычал Пазаниус, перехватывая огнемет и поудобнее устраивая свой серебряный палец на пусковом крючке. — Мы не можем допустить, чтобы это зло осталось безнаказанным!

Уриэль молча кивнул, соглашаясь. Он чувствовал, как его, захлестывает ненависть к Железным Воинам, которую он взращивал все эти годы. Чтобы не наделать глупостей, которые могут стоить жизни не только ему, но и его боевому брату, капитан постарался взять себя в руки. Атаковать эту колонну сейчас было чистейшей воды самоубийством, потому что пленники находились в поле зрения охранников из двух бункеров и башни, к тому же нельзя было сбрасывать со счетов трех Железных Воинов.

Но допустить, чтобы такое преступление против человечности оказалось безнаказанным? Позволить предателям Императора отвести этих людей на бойню? Даже если допустить, что этими страдальцами владеют уже только животные инстинкты и ничего человеческого не осталось в их душах, Пазаниус прав — такое зло не имеет права на существование.

Уриэль чувствовал, как праведный гнев растет и в душе его боевого брата, но чувствовалось и что-то еще, что-то темное. Глаза Пазаниуса фанатично заблестели — как у берсерка, который рвется в бой, не задумываясь о том, останется он в живых или нет, потому что ему уже все равно. Люди в таком состоянии совершенно не заботятся о самосохранении и кромсают и рубят врагов до тех пор, пока не уничтожат всех или не погибнут сами. На самом ли деле что-то темное гнездилось в душе Пазаниуса, разжигая в нем фанатизм, или же он просто не мог терпеть подобного издевательства над людьми?

Думать над этим уже не было времени, поэтому Уриэль выхватил меч и приложил палец к руне активации. Затем он тронул Пазаниуса за плечо и сказал:

— На тот случай, если мы не выживем, я хочу, чтоб ты знал: для меня было честью называть тебя своим другом.

Пазаниус ничего не ответил и только кивнул, не отрывая взгляда от движущейся колонны, состоящей из рабов, мутантов и Железных Воинов. Внезапно его глаза сузились, и он воскликнул, указывая на что-то за спиной Уриэля:

— Именем Императора, что это?!

Капитан обернулся и заметил несколько фигур, которые украдкой пробирались через высокие утесы, что окружали лагерь.

— А не они ли преследовали нас в горах?

— Нет, — мотнул головой Пазаниус, — я так не думаю. Они похожи на…

— Это Космодесантники! — чуть не закричал Уриэль, глядя, как две высокие фигуры в зеленых силовых доспехах медленно вырастают из-за обломков скал. Они занимали позиция вокруг лагеря. Железные Воины не заметили движения наверху, а Уриэль чуть не захлебнулся от восторга — это была явная засада.

Прогремели два выстрела, задымился левый бункер. Следующий залп уничтожил правый. Судя по траектории полета снарядов, гранатомет находился несколько выше позиции, которую занимали Уриэль и Пазаниус.

Узники завопили, и Железные Воины стали выкрикивать отрывистые команды мутантам, но в этот момент появилось еще несколько фигур в силовых доспехах, и ловушка захлопнулась. Болтерный огонь прошивал ряды несчастных пленников насквозь, и они гибли, истекая кровью и оглашая окрестности безумными криками. Еще несколько точных залпов из гранатомета — и бункеры были разрушены.

— Бегом! — скомандовал Уриэль, активируя меч и направляясь прямо к колонне узников, мечущихся в панике. Пазаниус с огнеметом, на наконечнике которого заиграли голубые языки пламени, поспешно следовал за ним.

Уриэль увидел Железного Воина, который бил пленников прикладом, и устремился прямо к нему. Противник был на целую голову выше отважного капитана и гораздо шире в плечах. Его силовой доспех был испещрен нечестивыми символами, а шлем украшали два витых рога. Железный Воин развернулся и, приготовившись обороняться, выхватил огромный цепной меч, когда услышал бешеный крик, рвущийся из сдавленного ненавистью горла Уриэля. Но было уже слишком поздно — Космодесантник со всей силы вонзил меч в бок, в сочленение нагрудной и спинной пластин врага, и тот испустил дух, рыча от боли и истекая черной кровью.

Пазаниус облил горящим прометием второго Железного Воина, у которого вместо рук были устрашающие клешни, и еле успел прикрыть глаза от ослепительной вспышки. Это взорвался наполненный горючим бак, прикрепленный у противника на спине.

За спинами Ультрамаринов загрохотали болтеры, и множество воинов в разноцветных силовых доспехах выскочили из своих укрытий.

Уриэль еле успел увернуться, когда Железный Воин обрушил на него цепной меч. Если бы капитан чуть промедлил, то визжащее лезвие снесло бы ему голову. В эту же секунду по башне было выпущено еще несколько залпов, и вдруг пробудилась демоническая голова. Ее пасть извергла сокрушительный шквал огня, без разбору уничтожающий и своих, и чужих. Мутанты в прорезиненных костюмах стали разворачивать колонну пленников обратно в лагерь.

Железный Воин взревел и бросился на Уриэля, пытаясь достать его кулаком в челюсть. Он был неимоверно силен даже по меркам Ультрамаринов, на генетическом уровне приспособленных для войны. Капитан отпрыгнул, но не удержал равновесия и опрокинулся в кучу пепла, а противник занес двуручный меч для смертельного удара. Но Космодесантник не намерен был сдавался — он выхватил болт-пистолет, однако снаряд срикошетил от мощных нагрудных пластин Железного Воина и разорвался в стороне.

— Настал твой смертный час! — прорычал воитель Хаоса.

Уриэль откатился в сторону, и меч с силой ударил по камням на том месте, где только что лежал Ультрамарин. Цепной меч отскочил от земли, вонзился в сочленение доспеха и рассек Железному Воину коленную чашечку. Противник взревел, от ярости или боли — непонятно, но вынужден был опуститься на здоровое колено. Уриэль воспользовался моментом и пронзил грудь Железного Воина энергетическим мечом.

Предатель захрипел в предсмертной агонии, но умудрился схватить Уриэля за горло. Ультрамарин понял, что тот твердо намерен утащить его за собой на тот свет, поэтому провернул лезвие меча, изо всех сил налегая на эфес. Края раны разошлись шире, и оттуда хлынула черная кровь, которая окатила Уриэля с головы до ног. Хаосит наконец начал сдавать, но его пальцы, сведенные судорогой, не отпускали горла Ультрамарина. Тогда Уриэль врезал Железному Воину кулаком в голову, затем еще и еще… Он не сразу понял, что его враг уже мертв.

Пошатываясь, Уриэль с трудом встал и пошел прочь от низвергнутого воителя Хаоса. Битва была в разгаре. Космодесантники ворвались в лагерь, и там шла самая настоящая бойня.

Орудия демонической головы вели беспорядочную стрельбу, поражая и нападающих, и обороняющихся.

Когда голова стала поворачиваться, сканируя своим огненным взглядом поверхность плато, душа Уриэля похолодела — ему показалось, что демон видит его, даже больше — узнает его…

Демон вперил пристальный взгляд в капитана, но тут словно заметил воина в черном как ночь силовом доспехе, с прыжковым ранцем за спиной. Чудовище изрыгнуло в его сторону огненный шквал, и Космодесантник еле успел увернуться. Он отпрыгнул и, включив прыжковый ранец, оседлал взрывную волну, отразившуюся от скал. Порыв горячего ветра подхватил воина, пронес его над полем боя и закинул прямо на темечко демонической головы. Та злобно засверкала глазами, извергая клубы дыма, но через некоторое время дым рассеялся, и стало видно, что воин в черном силовом доспехе мало того что удержался, сумел прикрепить мелта-заряд к железному черепу. Потом он попробовал воткнуть цепной меч в правый глаз монстра, но это едва не стоило ему жизни. Неожиданно голова начала вращаться с неимоверной скоростью и чуть не скинула отважного бойца, который цеплялся из последних сил. Затем башня начала угрожающе раскачиваться, и воин поменял тактику. Теперь он, зацепившись когтями, обрубал железные тросы, которые поддерживали голову в вертикальном положении. После чего снова включил прыжковый ранец и отпрыгнул как можно дальше. Он полетел вниз, а демоническая голова стала заваливаться набок. Через секунду взорвался мелта-заряд и верхняя часть башни испарилась в грибообразном облаке. Взрывная волна смела всех, оказавшихся в радиусе трехсот стадий.

Вскоре последние мутанты были окружены и безжалостно расстреляны, несмотря на малодушные завывания и мольбы о пощаде. Уриэль глубоко и с облегчением вздохнул, когда удостоверился, что битва закончена.

Осмотревшись вокруг, он увидел, что Пазаниус все еще разбирается с последним из Железных Воинов, упавшим на колени. У того уже были отрублены обе руки, он истекал кровью, а из живота вывалились черные внутренности. Сержант пытался распилить цепным мечом его нагрудную пластину, искры летели во все стороны, но латы не поддавались.

Остальные Космодесантники бросились на помощь сержанту и с каким-то извращенным наслаждением расстреляли Железного Воина из болтеров, не обращая внимания на его скулеж и проклятия. Вот теперь битва была точно завершена.

Только сейчас, когда побоище стихло, Уриэль пригляделся к Космодесантникам, устроившим эту засаду и сражавшимся рядом с ним плечом к плечу. Все они были в силовых доспехах различных цветов, помятых, исцарапанных, носящих следы самостоятельного ремонта. У всех без исключения воинов на доспехах имелась символика их Орденов.

Причитающие узники, кутаясь в складки собственной кожи, сбились в кучу. А Пазаниус все продолжал колошматить Железного Воина, несмотря на то, что его труп превратился в кровавое месиво.

— Пазаниус, прекрати! — окликнул его Уриэль, но сержант продолжал наносить удары. Тогда Уриэль схватил товарища за плечи и оттащил его от того, что осталось от врага.

— Пазаниус, он давно уже мертв!

Сержант в упор посмотрел на командира слепыми глазами, затянутыми пеленой неукротимой ярости. Уриэль содрогнулся, на мгновение усомнившись в здравом рассудке боевого брата, но в следующую минуту взгляду Пазаниуса вернулось осмысленное выражение и оружие выпало из обессилевших рук сержанта. Он глубоко, прерывисто вдохнул полной грудью и упал на колени, смертельно побледнев.

— Гнев твоего товарища вызывает уважение, — раздался голос за спиной Уриэля.

Он обернулся и увидел воина в черном, того самого, кто уничтожил адскую голову на башне. Его доспех, покрытый вмятинами, царапинами и заплатками, мало походил на обычно надраенную до блеска броню Космодесантника. Горячий пар поднимался из сопел его прыжкового ранца, а на наплечниках просматривалось белое изображение хищной птицы, перечеркнутое красным крестом. Такой же рисунок был и на шлеме.

— Вы неплохо расправились с этими Железными Воинами, — продолжил он.

Прежде чем ответить, Уриэль внимательно осмотрел этого Космодесантника, оценивая его уверенную, почти надменную позу и тон.

— Я Уриэль Вентрис, а это Пазаниус Лисан. А кто ты?

Воин втянул цепные когти в латные перчатки и поднял руки, чтобы отключить изоляционный клапан на воротнике. Он снял шлем и полной грудью вдохнул зловонный воздух Медренгарда. Затем произнес:

— Меня зовут Ардарик Ваанес. Я бывший воин Гвардии Ворона.

Космодесантник провел рукой по черным длинным волосам, забранным в хвост на затылке. У него были угловатые черты лица, а кожа отсвечивала аристократической бледностью. Глаза Ардарика, с завораживающим фиолетовым оттенком, были глубоко посажены и притягивали к себе внимание. Все его лицо было иссечено мелкими и крупными шрамами, а кожу на лбу, над левым глазом, бороздили три широких рубца — похоже, все, что осталось от штифтов за долгую службу.

— Бывший? — осторожно переспросил Уриэль.

— Да, бывший, — подтвердил воин, шагнув к капитану и протягивая ему руку.

Уриэль пристально посмотрел ему в глаза и сказал:

— Ты ренегат.

Ваанес подержал руку протянутой еще какое-то время, пока окончательно не убедился, что Ультрамарин не собирается отвечать ему взаимностью, и опустил ее, проговорив:

— Да, кто-то называет нас и так.

Пазаниус, стоявший рядом с другом, включился в беседу:

— А еще вас называют предателями!

Глаза Ваанеса сузились:

— Да, нас могут называть и так. Правда, такая возможность предоставляется им только один раз в жизни.

Три Космодесантника молча смотрели друг на друга несколько нескончаемо долгих минут, а потом Ваанес пожал плечами и, не говоря ни слова, отправился в сторону разрушенного лагеря.

— Погоди! — сказал Уриэль, следуя за бывшим Вороном. — Я ничего не понимаю. Как так получилось, что вы оказались здесь?

— Это, Уриэль Вентрис, долгая история, — ответил воин в черных доспехах.

Они уже прошли мимо того, что осталось от бункеров, и оказались около дымящегося провала ворот.

— А сейчас нам надо уничтожить это место. Мы скоро уйдем отсюда, потому что здесь, вот-вот объявятся Бескожие. Они очень быстро найдут место, где так сильно пахнет смертью.

— А что же с этими несчастными людьми? — спросил Пазаниус, показывая рукой на бывших узников.

— А что с ними?

— Как мы вытащим их отсюда?

— А мы и не собираемся этого делать, — отрезал Ваанес.

— Не собираетесь? — недоуменно, но зло переспросил Уриэль. — Тогда объясни мне, зачем вы явились сюда и спасли их?

— Спасли их? — изумился Ваанес, внимательно глядя, как его воины деловито обходят здания и раскладывают везде взрывчатку. — Мы пришли сюда вовсе не для того, чтобы спасти их. Нам просто надо было уничтожить этот лагерь, вот и все. Мне нет дела до этих людей.

— Как ты можешь так говорить! Да ты посмотри на них!

— Если хочешь их спасать, то займись этим сам, Уриэль Вентрис. Желаю удачи, она тебе очень пригодится.

— Пертурабо тебя побери, Ваанес, у тебя что — совсем чести не осталось?

— Не говори ерунды! — огрызнулся тот. — Посмотри на них повнимательнее, на этих драгоценных людей, чьей судьбой ты так озабочен. Это же полное ничтожество. Большинство из них не пережили бы даже дороги до платформы, где их собирались освежевать, а те, которые все-таки дошли бы, вскоре очень пожалели бы, что у них хватило на это сил.

— Но ты ведь не можешь просто бросить их?

— Могу, скажу больше — именно так я и сделаю.

— А что это за лагерь? — вмешался Пазаниус. — Тюрьма? Лагерь смерти?

Ваанес покачал головой:

— Вы мыслите слишком приземлено. Это гораздо хуже.

— Что же это тогда?

Ваанес подошел к ближайшему складу, взялся за скобу и откатил дверь со словами:

— Почему бы вам самим не выяснить?

Уриэль и Пазаниус обменялись взглядами и шагнули во мглу, царящую внутри. Первое, что они почувствовали, это невыносимую вонь человеческих испражнений, смешанную с сильнейшим запахом гнилой плоти и привкусом отчаяниями безысходности.

Постоянно мигающие лампы почти ничего не освещали, в вязком воздухе слышались душераздирающие стоны и рыдания.

Как только Уриэль шагнул в помещение, его глаза сразу адаптировались к полумраку. Склад оказался автоматизированной фабрикой: во всю длину огромного здания тянулись железные балки с прикрепленными к ним цепями, которые приводились в движение при помощи громоздких роторов, шкивов и блоков. По левой стороне ангара шли ряды клеток, подвешенных к потолку. К ним были подведены трубки, по которым, видимо, поступала пища для заключенных.

Под клетками смердела сточная канава, куда сбрасывались отходы жизнедеятельности тех несчастных, что были заперты в клетках. Уриэль прикрыл рот и нос, потому что даже его способный на многое организм не мог предложить какой-либо действенной защиты от этой ужасной вони. Еле справляясь с отвращением, капитан, чавкая ботинками по грязному липкому полу, направился к ближайшей клетке.

Внутри сидел обнаженный человек, которого уже с трудом можно было признать таковым. Его тело неимоверно распухло, он заполнял собой всю огромную клетку, а жировые складки свисали сквозь прутья решетки. Его растянутая кожа имела нездоровый желтоватый оттенок. Из-за колоссальной толщины человека было даже сложно понять, где у него конечности.

К клетке было подведено несколько труб: по одной, судя по всему, подавалась пища, по другой — гормоны, а через третью выводились отходы. К груди пленника были присоединены липучками несколько проводков, с помощью которых, видимо, контролировались дыхание, сердцебиение и обмен веществ. В глазах человека светились ужас и безысходность. Он давно уже сошел с ума и ничего не понимал, кроме того, что невыносимо страдает. В груди Уриэля защемило — он не мог понять, какое ужасное чудище обрекло этого несчастного на такие адские страдания.

В следующей клетке он увидел ту же картину, с той лишь разницей, что внутри была заключена обнаженная женщина. Ее тело тоже кошмарно деформировалось. Этой женщине было еще тяжелее, потому что по ее глазам было видно, что она не впала в безумие, как ее сосед, и осознает все, что происходит вокруг. И только одно можно было прочесть в ее взгляде, полном муки: больше всего на свете она хочет умереть.

Уриэль, с трудом сдерживаясь, отвернулся от умоляющего взора женщины и окинул взглядом весь ряд — как оказалось, в каждой из сотен клеток содержался такой же страдалец. Уриэль, печатая шаг, пересек ангар, подойдя к правой стене. Там тоже висели клетки, но они были гораздо уже. В них находились человеческие особи, выглядевшие еще ужаснее. Истощенные мужчины и женщины были подключены к дьявольским механизмам, которые поддерживали их на грани жизни и смерти. К телам были подведены трубки с отсосами, вытягивающими жир и постоянно промывающими подкожные пустоты.

У этих людей кожа свисала огромными уродливыми мешками, а местами, где аппараты были не очень удачно подсоединены, она нагнаивалась, И образовывались жуткого вида язвы. Уриэль уже видел, что было предначертано демонами тем, кто висит в этих клетках.

Но зачем? Зачем демонам столько человеческой кожи? Уриэль не был уверен, что хочет знать ответ на этот вопрос.

— Видишь? — раздался за его спиной голос Ардарика Ваанеса. — Ты не можешь облегчить их участь… Спасать их нет смысла. Все, что мы можем сделать, это подарить им смерть, которая принесет им долгожданное облегчение.

— О Император, — прошептал Уриэль. — Но для чего такая жестокость? Какова цель?

Ваанес лишь пожал плечами:

— Я не знаю и не хочу этого знать. Железные Воины за несколько последних месяцев выстроили дюжины таких лагерей в горах. По-видимому, это представляет огромную важность для Хаоса, поэтому я уничтожаю эти лагеря. А для чего они нужны, меня не волнует.

— А это типовые постройки? То есть остальные такие же? — спросил Пазаниус, чье лицо пылало от гнева и ненависти.

— Да, — подтвердил его догадку Ваанес, — Мы уже уничтожили два точно таких лагеря. Скоро сотрем с лица этой проклятой земли еще один. Если мы этого не сделаем немедленно, то скоро прибудут Бескожие, которые устроят такое побоище, что вам и не снилось.

— Я не понимаю, о чем ты, — сказал Уриэль. — Бескожие? Это еще кто?

— Звери из твоих худших кошмаров, — ответил Ваанес. — Это побочный продукт производства Железных Воинов, недоноски, сбежавшие от Мортициев. Теперь они скитаются по горам. Их много, а нас мало. Поэтому, думаю, пришло время побыстрее убираться отсюда.

Уриэль рассеянно кивнул, выходя из ангара и наблюдая, как Космодесантники заканчивают минировать лагерь. Он прикинул: здесь было примерно две дюжины зданий, ставших адом для сотен пленников. И хотя капитану совсем не хотелось признавать этого, но вероотступник был прав. Чем скорее эта фабрика смерти будет разрушена вместе со всем содержимым, тем лучше.

Космодесантник в сером силовом доспехе с символикой неизвестного ни Уриэлю, ни Пазаниусу Ордена подбежал к Ваанесу и доложил:

— Они приближаются. Брат Свольярд учуял их!

— Где? — резко спросил Ваанес, быстро надевая шлем.

— Уже очень близко, им осталось триста — четыреста метров! — отрапортовал воин. — Идут по ветру, с большой скоростью.

— Черт, быстро же они учатся, — прошипел Ваанес. — Все, быстро уходим отсюда! Рассредоточиваемся, продвигаемся на юг по горам и собираемся вновь только в нашем убежище!

— Кто — они? — спросил Уриэль.

— Бескожие, — ответил Ваанес.

Глава 7

Взволнованный тревогой в голосе Ваанеса, Уриэль быстро пошел за ним прочь из лагеря. Как только они покинули периметр адской лаборатории, прогремел первый оглушительный взрыв, даруя освобождение от физических мук и душевных страданий сотням несчастных узников. Осколки зданий и ошметки плоти дождем посыпались сверху.

Прогремели еще несколько взрывов и проклятое сооружение рухнуло, погребая под обломками отмучившихся заключенных. Уриэль молился за их души и просил Императора помочь им найти путь к Нему из этого проклятого места. Космодесантники бросили последний взгляд на дымящиеся горы строительного мусора на месте лагеря смерти и бросились под прикрытие гор.

Уриэль и Пазаниус последовали за Ардариком Ваанесом и его воинами на юг. Они торопливо карабкались по крутому склону и ушли еще не очень далеко от страшной лаборатории, когда услышали сумасшедшие завывания с другой стороны горы.

При виде Бескожих, несущихся к развалинам лагеря, у капитана перехватило дыхание. Они являли собой пример отрицания всех законов природы: массивные и непомерно высокие, склизкие и переливающиеся всеми цветами радуги при движении, с непропорциональными телами, которым явно недоставало кожи, отмеченные различными уродствами. Возникало такое ощущение, будто они сбежали прямо из-под ножа сумасшедшего хирурга, который не успел завершить своей работы.

Одна из тварей обладала двумя головами, объединенными общей челюстью. Четыре затянутых бельмами глаза вращались в непрерывном безумном трансе. Другое чудовище несло пару эмбрионов в животе, которые обнимали свою мать конечностями, прорвавшими плаценту.

Еще одно спускалось по склону на руках, похожих на колонны, а рудиментарные ноги превратились в маленькие цепкие коготки. Неподалеку от Уриэля протопала тройка зверей, которые, видимо, держались вместе из-за похожих увечий: у всех были явные проблемы со шкурой, которая не прикрывала и трети корпуса.

Но самыми ужасными на этом параде уродов были предводители этой омерзительной орды. Они были выше остальных и физически явно превосходили самых крупных монстров, что были в их подчинении. Маленькие головки, в которых явно не наблюдалось избытка мозгов, безвольно болтались у них на плечах.

— Давай быстрей, Ультрамарин! — прокричал Ваанес, — У нас нет времени пялиться на этих чудовищ. Если, конечно, ты не хочешь познакомиться с ними поближе.

Но Уриэль как завороженный смотрел на тварей, прокладывающих себе путь через горы мусора. Пробираясь через остатки укреплений, они сдирали мясо с костей, резались о битое стекло и арматуру, но их не останавливали такие мелочи:

— Кто они? И восприимчивы ли они к боли?

— Я же тебе уже все рассказал! — крикнул Ваанес в нетерпении, — Бегом! Там достаточно мяса, чтобы задержать их ненадолго, но едва они набьют утробы, сразу начнут охотиться за нами. Бери ноги в руки, или достанешься им на ужин.

Бескожие пробрались уже на территорию бывшего завода и разгребали завалы строительного мусора, под которым была погребена их вожделенная добыча. Они были настолько голодны, что дрались друг с другом за куски и легко отбрасывали в сторону огромные глыбы. Звериное рычание и треск раздираемой плоти смешались с воплями — адские твари добрались до пленников, что пережили бой и взрыв.

— Нам надо уходить, и чем быстрее, тем лучше! — крикнул прямо на ухо капитану Пазаниус, хватая его за руку.

— Мы оставили их там на верную погибель, — сказал Уриэль. — Мы просто бросили их! Нам надо было даровать им хотя бы легкую и быструю смерть.

— Мы не смогли спасти их, но мы можем отомстить.

— Как? — горько спросил Уриэль.

— Для начала мы должны остаться в живых, — ответил Пазаниус.

Уриэль кивнул и отвернулся от адского пира внизу, где ликующие звери рвали на куски совершенно беззащитных людей. Капитан последовал за своим боевым братом, чувствуя, как ледяной холод сжимает его сердце и каменная тяжесть ложится на совесть: впервые он оставил беззащитных людей на верную смерть.


Халан-Гол пылал. Его шпили и башни превращались в руины, а бастионы — в пыль под постоянными бомбардировками. Километры внутренней территории выжигались фугасами Беросса, но было очевидно, что до падения еще далеко. Неестественная тьма накрыла крепость, черные облака затянули белое небо до горизонта. Линии траншей, разрушенных врагом, воссоздавались вновь, заново отстраивались редуты, бункеры и опорные пункты для стрелков и башни, с которых крупнокалиберные пушки вели обстрел позиций Беросса.

Все заводы Халан-Гола работали на полную мощность, выбрасывая в атмосферу чудовищные клубы дыма и внося посильную лепту в жуткий грохот, стоявший вокруг. Хонсю знал, что того количества оружия, техники и боеприпасов, которыми он располагает, вполне достаточно, чтобы стереть в пыль любой из миров Императора. Но и Беросс не унывал. Нижние бастионы крепости уничтожены, как будто их никогда и не было, а следующее кольцо укреплений пало под его бешеной атакой.

Десятки тысяч атакующих уже погибли в битве, но Беросс вовсе не был дураком, чтобы отправлять своих лучших воинов на верную смерть. Пока только толпы рабов штурмовали стены крепости под сокрушительным огнем.

Вместе с Великой ротой Торамино у Беросса имелось достаточно живой силы, чтобы взять в конечном итоге крепость. Это было вопросом времени.

Времени, которое Хонсю не собирался предоставлять своим врагам.

— Беросс дурак, — сказал он, внимательно рассматривая план вражеских траншей и огневых позиции, который составили лазутчики, рискуя своей жизнью. — Мы дадим бой!

— Под стенами? — спросил Обакс Закайо.

— Да, мы нанесем стремительный удар прямо в сердце его армии.

— Но это безумие, — попытался возразить Обакс Закайо.

— Вот именно, — ответил Хонсю, усмехаясь. — Это станет полной неожиданностью для Беросса. Ты его прекрасно знаешь! Для него осада — это просто последовательность логичных действий. Я-то думал, что ты оценишь мой план, Обакс Закайо, ведь ты учился у самого Форрикса.

— Я оценил его, но оставить наши стены без защиты…

— Беросс — раб своей осадной механики. Если мы подчинимся стандартной логике осадной войны, то он добьется своего. А нам ведь это совсем не нужно, не так ли? Так вот, он слишком узко мыслит, привык работать по наработанной с древних времен схеме. Ему в голову не придет ничего более оригинального, чем эскалада. Беросс совершенно не способен на неординарные действия.

— Тем не менее, до сегодняшнего дня его тактика оправдывала себя, — осторожно заметил Обакс Закайо.

— До сегодняшнего дня он не пытался взять мою крепость, — отрезал Хонсю.

Траншеи находились под ураганным огнем, артобстрел не прекращался ни на секунду, и грохот заглушал даже глухой рокот окопных машин.

— Оникс, — прошептал Хонсю, вынимая из-за спины свой боевой топор с черным лезвием. — Вперед!

Оникс кивнул и быстро пополз к траншее, как черная тень, пропадая время от времени в густых клубах дыма.

— Если нас раскроют, то мы тут же погибнем, — сказал Обакс Закайо.

— Что ж, значит, погибнем! — рявкнул Хонсю, — А теперь заткнись, пока я сам тебя не прибил.

Получив выговор, Обакс Закайо заткнулся. Вскоре они услышали крики и звон оружия. Фонтан крови буквально взметнулся из траншеи. Да, Хонсю прекрасно знал, на какой риск идет. Он прополз через прореху в заграждении из колючей проволоки, сделанную Ониксом, и скатился в траншею. Она оказалась заполнена трупами почти доверху. Стены укрепления осыпались и были щедро пропитаны кровью и машинным маслом.

Хонсю взглянул на Оникса, который неподвижно стоял в центре траншеи, втягивая в серую плоть ладоней сверкающие когти. Даже с такого расстояния было заметно, что вены на его руках серебрятся сильнее, чем обычно. Во время битвы демон заявил о себе, а теперь неохотно уходил внутрь, давая возобладать человеческой сущности воина.

— Хорошая зачистка, — похвалил Хонсю, в то время как остальные Железные Воины пробирались в траншею и тяжело спрыгивали внутрь, разбрызгивая кровь.

Командир осторожно заглянул за угол и понял, что они находятся в стандартных зигзагообразных укреплениях. Кое-где можно было видеть копошащихся рабов и солдат, которым была отведена роль пушечного мяса.

— Беросс, Беросс, — покачал головой Хонсю. — Ну неужели у тебя нет ни капельки фантазии? Это становится даже скучно.

Он обернулся к своим преданным воинам, ожидающим приказаний:

— Время пришло. Запомните, мы сейчас являемся солдатами Беросса.

Железные Воины кивнули и зашагали вслед за вожаком по траншее. Они шли уверенно и спокойно, как подобает воинам, которые осознают свою бесценность. Мутанты и рабы молча и благоговейно расступались перед ними, стараясь как можно быстрее убраться с дороги.

Диверсанты прошли через блиндаж, наполненный мутантами в сияющих одеждах, которые молились темным богам о скорой победе над врагом. Жрецы уже вошли в некоторое подобие транса, и ничего вокруг их не интересовало. Они совершенно не испугались воинов Хаоса, наоборот, восприняли это как знак того, что их мольбы услышаны.

Хонсю увидел яркую электрическую дугу, зависшую между двумя причудливыми железными башнями. Молящиеся громко пели псалмы, перекрывая сильными голосами даже канонаду.

Хонсю остановился и спросил:

— Обакс Закайо, что это за вышки? Это выходит за рамки обычных причуд Беросса.

— Я не уверен, — ответил Обакс Закайо. — Я никогда не видел ничего подобного.

— Они сделаны для того, чтобы разрушить стены Халан-Гола с помощью магии, — вмешался Оникс. — К ним поступает странная магическая энергия. Я могу чувствовать это, да и мой демон с радостью плещется в ее волнах.

— Что? — встревоженно прошипел Хонсю. — И эта магия достаточно сильна, чтобы пробить защиту Кровавого Сердца?

— Нет, — успокоил его Оникс. — Даже близко не стоит. Здесь, конечно, присутствует очень сильная энергия, но Кровавое Сердце прошел испытание вечностью, и никакая сила, созданная смертными, не может разрушить его защиту.

Хонсю кивнул, еще раз взглянул на башни и сказал:

— Думаю, без Торамино здесь не обошлось. Вряд ли Беросс додумался бы до такого.

— Да, — согласился Оникс. — Лорд Торамино известен редкостной хитростью и коварством.

— Это правда, но я уверен, что увижу, как этот самонадеянный выродок погибнет под стенами Халан-Гола. И не важно, колдун он или нет.

Хонсю и его воины выбрались из траншеи без проблем, прошли мимо башен и направились дальше, наблюдая за измотанной армией Беросса. Все винтики огромного механизма под названием «осада» работали безукоризненно. И лорд Хонсю отдал должное противнику и подумал, что таким состоянием дел мог бы гордиться сам Форрикс.

Чем дальше в тыл они заходили, тем больше рисковали. Хонсю внимательно рассматривал добротные бараки и хорошо укрепленные артиллерийские точки. По качеству работы было видно, что это делали именно Железные Воины, а это могло означать только одно — где-то недалеко находятся Дредноуты.

— Мой лорд, безрассудно углубляться на территорию врага дальше. Мне кажется, что нам уже пора сматываться, — сказал Обакс Закайо. — Мы уже установили достаточно мин, чтобы вывести Беросса из строя на несколько месяцев.

— Нет, еще рано! — возразил Хонсю, внимание которого привлек стяг, развевающийся на флагштоке возле хорошо укрепленного шатра. У входа расхаживал Титан, огромная тень которого скользила по стенам. — Я не могу уйти, не оставив личного подарка для лорда Беросса. Это было бы невежливо на мой взгляд.

Обакс Закайо поднял глаза, тоже увидел флаг и сказал:

— Великие Боги Хаоса, ты ведь не серьезно!

— Ты прекрасно знаешь, что я совершенно серьезен, — сказал Хонсю. — Я никогда не шучу, когда дело касается убийства.


Артиллерийская точка располагалась в семиметровой яме, вырубленной в горе, со стенками, укрепленными роккритовыми блоками. На любовно отполированных скатах амбразуры, предназначенных для отведения летящих снарядов, не было ни единой царапины. Было и так понятно, что это напрасный труд и ни один снаряд сюда не долетит. Но такая основательность была характерна для Беросса.

Около сотни человек охраняли подходы к орудийному гнезду. Хонсю и его Железные Воины промаршировали к артиллерийской точке с таким уверенным и деловитым видом, что их даже не посмели окликнуть, не то, что задержать.

Охранники спохватились лишь тогда, когда Хонсю уже находился около лестницы. Из артиллерийской ямы появился Железный Воин с серьезно видоизмененными конечностями и головой. Красные огоньки мигали на его шлеме, оснащенном дальномерами, траекторумом и когитаторами. Хонсю понял, что перед ним — один из механо-хирургов Беросса. Больше машина, нежели человек, специалист в искусстве темных технологий. Монстр просканировал диверсантов сверху донизу, после чего огромная пушка, закрепленная на его плечах, с шипением развернулась и уставилась на Хонсю.

Оникс не дал ему возможности выстрелить, прыгнув вперед со скоростью атакующей змеи. Его контуры стали расплывчатыми. Молниеносный удар бронзовыми когтями — и механо-хирург повержен, а демонический симбиот держит над головой его вырванный хребет.

— Быстрей! — крикнул Оникс, взбираясь на платформу.

Вопли охранников быстро затихли, потому что Железные Воины безжалостно расстреляли их из огнеметов. Но на крики из бараков высыпали новые солдаты.

— Обакс Закайо, давай быстрей сюда! — крикнул Хонсю. Он не мог справиться с этой пушкой в одиночку, потому что тут требовался наряд как минимум из трех человек. В этот момент Титан заметил, что что-то происходит неподалеку от шатра Беросса. Обакс Закайо бросился на помощь своему лорду и начал разворачивать пушку, выставляя новые координаты. В это время Беросс выкатился из шатра, выкрикивая приказы.

— Ты не можешь побыстрее?! — крикнул Хонсю.

— Я делаю все, что могу! — огрызнулся Обакс Закайо, налегая на ствол.

Хонсю подбежал к краю платформы и крикнул своим воинам:

— Будьте готовы перезарядить пушку. Я собираюсь выстрелить еще пару раз, прежде чем мы уберемся отсюда.

Четыре воина бросились в железную дверь в скале под артиллерийской точкой, где находился склад боеприпасов. Тут один из бойцов Беросса бросил гранату, и она взорвалась возле дверного проема. Дверь заклинило, но воины Хонсю вышибли ее и доставили все-таки снаряды наверх. Это было смертельно опасно — прямо под ними находился открытый склад с боеприпасами, но Обакс Закайо и Хонсю понимали, что это их единственный шанс спастись и вывести своих солдат.

— Все готово! — крикнул Обакс Закайо.

Хонсю проверил еще раз наводку на шатер Беросса и с радостной улыбкой скомандовал:

— Огонь!

Обакс Закайо выстрелил. От отдачи содрогнулась вся платформа, и почти оглохший Хонсю чуть не вылетел за перила ограждения. Первый выстрел оказался сверхъестественно точным. Верхушку шатра снесло вместе со штандартом Беросса. Второй выстрел оставил от сооружения тучу пыли.

Несмотря на то, что Хонсю на этот раз был готов, его все равно чуть не выкинуло с платформы. На какое-то время он отключился, а когда начал приходить в себя, то ему почудилось, что пушка продолжает стрелять уже без его команды. Но оказалось, что это поступь Титана, который направлялся на помощь воинам Беросса.

Хонсю взглянул вверх и на секунду замер от ужаса: тень Титана уже накрыла место боя, а сам он уже почти добрался до них. Земля сотрясалась от шагов — бог войны явился лично, чтобы разобраться с дерзким отрядом.

— Живей! Еще один выстрел и уберемся отсюда подобру-поздорову.

Обакс Закайо кивнул и опасливо оглянулся на стремительно приближающегося Титана. Понадобился только один выстрел мощного дьявольского оружия, чтобы бараки за шатром разлетелись в щепки и тут же вспыхнули ярким огнем.

— Уходим! — крикнул Хонсю, отбегая от оружия и направляясь к ступенькам, что вели вниз с артиллерийской платформы. Чуть ли не в последнюю секунду ему удалось забросить в открытую дверь оружейного склада несколько гранат. Но как только Хонсю миновал последнюю ступеньку, стало очевидно, что Титан настиг его, и прямо над головой лорда нависла огромная ступня.

В отчаянном прыжке он откатился в сторону, обдираясь в кровь, но этим спас себе жизнь: Титан даже не заметил, как наступил на артиллерийскую точку и вдавил ее в твердую горную породу. Хонсю оказался в безопасности, но его колотило от всплеска адреналина. И в этот момент сдетонировали гранаты на складе боеприпасов, а вместе с ними и все его содержимое.

Подземный взрыв сотряс землю на много километров вокруг, из эпицентра вырвались языки пламени и повалили жирные клубы едкого черного дыма. Хонсю взрывной волной швырнуло так, что он пролетел по воздуху около сотни метров, а когда упал, его протащило по камням еще несколько десятков метров и волокло бы дальше, если бы на пути не встретилась глубокая траншея.

Лорд с трудом встал на ноги, кашляя и отплевываясь. Ему заложило уши, а в глазах двоилось, но он понимал, что расслабляться нельзя, и попытался оценить окружающую обстановку. Обернувшись на странный шум, который был различим даже сквозь гул в ушах, он увидел Титана, которого мотало из стороны в сторону, как последнего забулдыгу. Вглядевшись повнимательнее, он понял причину: ноги гиганта были разбиты взрывом почти до коленей. Из разорванных каналов и порванных внутренних трубок, заменявших вены, текли плазма и горящее масло. Прямо на глазах коменданта крепости Титан стал медленно оседать. Он размахивал огромными руками, пытаясь удержать равновесие, но падение было неминуемо.

Хонсю обернулся и торжествующе рассмеялся, глядя на потрясенных солдат и Железных Воинов, на глазах которых погибла одна из самых, если не самая мощная машина, имевшаяся в их арсенале. Земля в очередной раз содрогнулась, когда Титан, наконец, упал, но Хонсю это уже мало волновало. Пользуясь всеобщей сумятицей и неразберихой, он пробирался обратно к крепости.

Вдруг что-то черное возникло рядом с ним, комендант вздрогнул, но с облегчением узнал неповторимый силовой доспех Оникса. Дьявольские когти были обломаны, а кое-где даже вырваны с мясом, но в глазах все еще мерцали искры того страшного огня, что пугал до смерти почти любого противника. Его охота была удачной.

— Получилось неплохо, — сказал Оникс, как всегда сдержанно.

— Да, — согласился Хонсю. — Неплохо. Совсем неплохо.


Обратный путь от лагеря смерти до укрытия оказался раза в три длиннее, чем мог бы быть, потому что Космодесантники изо всех сил запутывали следы. То убежище, о котором говорил Ардарик Ваанес, располагалось в тенистой долине. Отсюда открывался отличный вид на мощные стены крепости, сейчас почти неразличимые в темных клубах дыма. Звуки кровопролитной битвы не смолкали, а когда Уриэль оглянулся, по глазам резанула яркая вспышка в стане нападающих.

Крики гибнущих узников уже не преследовали его, и Уриэль вдруг с удивлением осознал, что теперь его это вообще мало волнует. Наверное, Ваанес был прав, и Ультрамарины действительно ничего не могли сделать для этих несчастных. Наверное, смерть и впрямь была для них лучшим исходом.

Космодесантники возвращались на базу поодиночке или парами. К убежищу все подошли почти одновременно, многие спустились по склонам долины или вылезли из только им одним известных подземных ходов.

— Вот и наше пристанище, — сказал Ваанес, показывая на полуразрушенные бункеры и блокгаузы.

Когда-то добротные постройки видели лучшие дни, но сейчас они производили удручающее впечатление. Траншеи и окопы вокруг были наполовину засыпаны землей и строительным мусором, но наметанный взгляд Уриэля сразу нашел ловушки и скрытые укрепления. Хорошо замаскированные орудийные гнезда перекрывали все возможные подступы к убежищу, и не возникало ни малейшего сомнения, что если кто-то попытается сюда проникнуть, то его шансы выжить будут минимальны.

— А для чего это место использовалось раньше? — спросил Пазаниус.

Ваанес пожал плечами:

— Старые склады амуниции или боеприпасов, бараки, тренировочные постройки. Кто знает? Когда мы нашли это место, оно было давно покинуто, похоже, много лет назад. Это вполне нам подходит.

Уриэль кивнул, удовлетворившись ответом, и они прошли через траншеи, перебрались через завалы и направились к блокгаузу, который стоял за бункерами.

Тут Пазаниус наклонился к Уриэлю и зашептал:

— Что мы делаем? Эти Космодесантники — предатели! Император же все видит, и он прекрасно осведомлен, с кем мы связались!

— Я знаю, — сказал Уриэль с горечью в голосе. — Но разве у нас есть выбор?

— Мы можем пробиться и без них.

— Да, может, нам это и удастся, но они бьются на этой мрачной и недружелюбной планете гораздо дольше нас. Может, стоит поучиться у них кое-чему? Может, стоит разузнать у них о возможных неприятностях и опасностях, прежде чем столкнемся с ними сами.

Пазаниус не возражал более, хотя и не выглядел довольным таким объяснением. Они дошли до блокгауза молча. Было очевидно, что механизм, который открывал многотонную дверь, уже давно не работает, поэтому Ваанес применил грубую физическую силу. Он вошел внутрь, только когда убедился, что гости следуют за ним.

Уриэль шагнул в темноту блокгауза, куда свет попадал через многочисленные дыры в крыше. Мертвенные лучи падали на пол, усыпанный обломками, и отражались от растрескавшихся стен, искореженных взрывами.

— Я понимаю, что это не те роскошные апартаменты, к каким вы привыкли, будучи Ультрамаринами. Но на сегодняшний день у нас нет другого дома, — сказал Ваанес, горько усмехнувшись.

Они миновали коридор и попали в основное помещение блокгауза.

В свете, струившемся из очага, Уриэль увидел, что в зале собрались те самые Космодесантники, что атаковали лагерь смерти несколько часов назад. Большинство из них были заняты чисткой своих силовых доспехов и оружия. Капитан был просто ошарашен количеством Орденов, чья символика была представлена здесь. Ревущие Грифоны, Белые Консулы, Волчьи Братья, Алые Кулаки и многие другие, которых он не то что не узнал, а просто никогда не видел.

Но больше всего его удивили два воина в сильно потрепанных доспехах Имперской Гвардии, что стояли в углу и чистили лазганы. Когда Уриэль и Пазаниус вошли, то оба бойца как по команде вскинули взгляды на них. Форма у них была потрепанной и утратила знаки отличия, поэтому было невозможно определить, к какому полку они принадлежали.

— Еще два бойца в нашем отряде! — провозгласил Ваанес, отошел к стене и усталым движением стянул шлем.

Уриэль еле удержался, чтобы не внести поправку в это заявление, но его внимание отвлек один из гвардейцев, который встал и направился к вновь прибывшим. Его бледная кожа выглядела нездоровой, лицо было одутловатым, глаза налиты кровью.

Воин протянул дрожащую руку Уриэлю и представился:

— Полковник Михаил Леонид, триста восемьдесят третий драгунский полк.

— Уриэль Вентрис, а это мой боевой брат — Пазаниус Лисан.

— К какому Ордену Космодесанта вы принадлежите? — спросил Леонид, с трудом сдерживая кашель. — Я не вижу никаких знаков отличия.

— Мы Ультрамарины, — ответил Уриэль. — Мы посланы нашим Орденом сюда, чтобы исполнить нашу смертельную клятву.

Леонид закашлялся:

— Ну, могу поспорить, что большинство из нас прибыло сюда за тем же.

— Возможно, — кинул Уриэль. — А как полковник Имперской Гвардии попал сюда?

— Это длинная история… — проговорил Леонид.

Глава 8

Следующие полтора часа Леонид и сержант Эллард, его сослуживец, посвящали Уриэля и Пазаниуса в перипетии своей карьеры на Медренгарде, в конце которой они чуть не попали в рабство к черным демонам. Рассказ они начали издалека, с ужасной битвы против сил Хаоса на Гидре Кордатус, когда Разрушитель вторгся через Кадианские Ворота.

Леонид рассказывал о неделях непрерывного артобстрела, о танках и Титанах, о поразивших армию Императора эпидемиях, унесших многих мужчин и женщин из его полка. Он упомянул о воине по имени Эшара, Космодесантнике из Имперских Кулаков, и той жертве, которую он и его люди принесли перед Прощальными Воротами. Уриэль испытал прилив гордости, услышав об этом подвиге. Капитан был очень рад, что в имперских войсках есть такие выдающиеся воины, и втайне всегда мечтал встретиться хоть с одним таким отважным героем.

Но закончилось все плохо. Железные Воины все-таки взяли цитадель до того, как подоспела подмога.

Леонид даже всхлипнул, когда дошел в своем повествовании до описания жесточайшей битвы, разразившейся у стен крепости.

— Это было ужасно! Такое вряд ли приснится даже в самом страшном сне, — сказал Леонид. — Они показали, что действительно не способны на милосердие.

— Железные Воины служат губительным силам, — сказал Уриэль. — Они даже не знают смысла этого слова.

— Капитан Эшара своим подвигом выиграл немного времени, но это все равно нас не спасло. Хранилище было огромным, и нам никак было не успеть уничтожить такое количество генного семени…

— Погоди! — перебил его Уриэль. — Генного семени? В вашей крепости хранилось генное семя?!

— Да, — горестно кивнул Леонид. — Жрец Адептус Механикус сказал мне, что тут как раз располагалось одно из немногих хранилищ в Галактике. Хонсю выкрал генное семя и перенес в этот мир вместе с рабами, которых он согнал в свою крепость, когда битва окончилась.

— Кто такой Хонсю? — спросил Пазаниус.

— Это Кузнец Войны, который сейчас засел в крепости, что вы видели по дороге в наше убежище, — ответил Леонид.

— То есть крепость Хонсю сейчас находится в осаде? — уточнил Уриэль, не в силах скрыть волнение.

— Да, — подтвердил Ваанес, присоединяясь к разговору и присаживаясь на корточки рядом с ними. — А почему тебя заинтересовал Хонсю?

— Нам надо попасть в эту крепость.

Ваанес рассмеялся:

— Ну, тогда вы действительно дали смертельную клятву. А зачем вам надо в крепость Хонсю?

Уриэль немного замешкался, не зная, насколько можно доверять Ваанесу, но, поразмыслив, решил, что у него нет выбора:

— Библиарию нашего Ордена, Тигуриусу, было ниспослано видение от Императора. Он узрел Медренгард, а в нем — Демонкулабу, что порождает патологически кровожадных Железных Воинов с одной извилиной в мозгах. Мы прибыли в этот мир, чтобы уничтожить это место. И я думаю, то, как мы сюда попали, тоже о многом говорит.

— То есть? — спросил Ваанес.

— Разве может случайно совпасть, что, как только Хонсю вернулся сюда с запасом генного семени для этой чертовой Демонкулабы, мы тотчас узнали об этом от человека, который был там и видел, как все произошло.

Ваанес переглянулся с Эллардом и Леонидом и проговорил:

— Я не раз уже спросил себя, почему я не оставил вас погибать вместе с рабами Омфала Демониума около лагеря смерти. Наверное, остановило меня не только любопытство.

Содрогнувшись, Уриэль спросил:

— Вы знаете об Омфале Демониуме?

— Конечно, — ответил Ваанес. — Да мало кого можно найти в Медренгарде, кто его не знает. А как вы с ним столкнулись?

— Омфал Демониум забросил нас в этот мир, — ответил Пазаниус. — Он появился у нас на корабле, когда мы совершали перемещение в Имматериуме. Омфал Демониум убил всех на борту, оставив в живых только нас, а потом привез сюда.

— И вы добровольно путешествовали с Омфалом Демониумом?! — ужаснулся Ваанес.

— Конечно нет, — сердито ответил Уриэль. — Там были какие-то демонические создания, с которыми мы не смогли справиться.

— Саркоматы… — подсказал Ваанес.

— Да, а потом железный гигант привез нас сюда на адском локомотиве.

— Железный гигант? — переспросил Леонид. — Вы имеете в виду Забойщика?

— Забойщика? Нет, он говорил, что только пользуется телом Забойщика, а нашей волей управлял Омфал Демониум.

— Это значит, что демон на свободе! — выдохнул Ваанес.

— А какова сущность этого создания? — спросил Уриэль.

— Никто не может сказать точно, — заговорил Космодесантник с желтоватым лицом, одетый в старинный силовой доспех темно-красного цвета, на наплечнике которого была изображена голова ворона. — Но о нем ходит очень много слухов…

— А не перескажешь ли ты нам хотя бы часть из них? — нетерпеливо спросил Ваанес.

— Я как раз и собирался сделать это, — проворчал воин. — Если бы вы не перебивали меня, я был бы вам очень признателен.

Затем Космодесантник повернулся к Уриэлю и представился:

— Я Серафис, сержант Кровавых Воронов, в течение года я служил в либрариуме моего Ордена, практически до моей позорной отставки. Мы вели серьезные изыскания в области темных знаний и запретных законов. За тысячелетия существования нашего Ордена мы собрали очень много информации.

— Ваш Орден знал об Омфале Демониуме?

— Ну конечно же! Это была особая тема, которую разрабатывали несколько наших засекреченных ученых. Я много прочел о демонических сущностях, и, несмотря на то, что многое, как я понимаю, в этих книгах было ошибочным или заведомо ложным, там можно было раскопать и зерна истины. В книгах рассказывалось, что когда-то существовал могущественный князь демонов, находившийся в подчинении у Кровавого Бога, который жил только ради битв. Так вот, этот князь бросил к ногам своего божества такое количество черепов, что из них можно было бы сделать небольшую планету. Но его всегда и во всем превосходил демон, известный как Кровавое Сердце, обладавший неимоверной силой. Например, он мог вызывать кровавые бури и выпивать жизненную силу из своих жертв, даже не прикасаясь лезвием клинка к их плоти.

Для Уриэля кое-что стало проясняться.

Серафис продолжал:

— Этот демон создал для себя доспех, в который влил всю свою злобу, ненависть и коварство. Говорят, одним из свойств этой оболочки было то, что враги, которые хотели убить демона, необъяснимым образом калечили и убивали сами себя.

— А что стало с другими демонами? — спросил Уриэль.

Серафис наклонился к нему поближе:

— Есть несколько версий. Некоторые историки считают, что демоны сошлись в великой битве, нарушившей саму структуру мироздания, результатом которой стали гибель и зарождение целых галактик и звездных систем. Другие полагают, что Кровавое Сердце перехитрил Омфала Демониума и заманил его в ловушку, из которой тот не смог выбраться. Он служит своего рода двигателем мощного дьявольского механизма, который использовался Железными Воинами. Омфал Демониум превратился в колесницу для Забойщика. Если верить этой теории, то, скорее всего это и есть тот адский локомотив, на котором вы прибыли сюда.

— А как же он сумел освободиться?

— Ну, об этом древние легенды не говорят, — сказал Серафис с сожалением.

— Мне кажется, что я знаю ответ на этот вопрос, — вдруг сказал Леонид.

— Ты? — удивился Серафис. — Откуда может простой гвардеец знать о таких вещах?

Но Леонид, проигнорировав это высокомерное высказывание Кровавого Ворона, продолжил:

— Вы все помните, что, когда Ардарик Ваанес и его воины освободили нас из плена, мы схватили Забойщика и бросили его в топку адского локомотива. Мы были уверены, что уничтожили его.

— Но теперь оказывается, что мы освободили демона, да еще и даровали ему тело такого сильного существа, как Забойщик! — воскликнул Ваанес.

— А кто-нибудь знает, что стало с соперником Омфала Демониума, с этим Кровавым Сердцем? — спросил Уриэль.

— Я не знаю ни одного упоминания о нем в хрониках, описывающих более поздние события. Интересно — почему? — задумчиво произнес Серафис.

— Кажется, я знаю. Я, конечно, не очень уверен, но что-то мне подсказывает, что я видел именно его, — вступил в разговор Эллард.

— Что? Не может быть! Когда? — взволнованно спросил Леонид.

— На Гидре Кордатус, — пояснил Эллард. — Сэр, вы ведь помните историю падения бастиона Мори?

— Да, — сказал Леонид, сокрушенно кивая. — Говорили об огромном воине, который уничтожил весь гарнизон одним только голосом и вихрем, который… вытянул всю кровь.

Теперь возле рассказчиков собралась большая компания, и цепь событий, которую они восстанавливали, стала понятна всем.

Эллард кивнул и сказал:

— Я тоже это видел, но… Я ничего не сказал. Я не был уверен в собственном здравом рассудке.

— Не держите нас в неведении, сержант. Что же случилось? — нетерпеливо спросил Ваанес.

— Я опять же не могу говорить с уверенностью, — продолжил Эллард, — но после того, как тот великан убил библиария Корвина, он создал что-то вроде… м-м… портала, я так понимаю. Хотя, повторю еще раз, я не совсем уверен. Это было похоже на некую черную дыру, куда это создание Хаоса ступило и исчезло. Это было последнее, что я видел.

Ваанес поднялся с корточек и сказал:

— Ультрамарины Уриэль Вентрис и Пазаниус Лисан, сдается мне, что своим появлением вы навлекаете на нас большие неприятности. Это беспощадный мир, но мы приспособились к жизни здесь. Мы заимствуем то, без чего не можем обойтись, у Железных Воинов, а они в отместку охотятся на нас. Это довольно забавная игра. Но что-то мне подсказывает, что с вашим прибытием на Медренгард в этой игре поменяются правила.

— Возможно, это не так уж и плохо, — заметил Уриэль.

— Сильно в этом сомневаюсь, — был ответ Ваанеса.

Пазаниус одиноко сидел на камне недалеко от блокгауза. Он чувствовал себя как никогда уставшим. Сержант пытался сосчитать, сколько же он не спал — несколько дней или счет уже идет на недели? Ответ на этот вопрос был ему неизвестен. Это проклятое небо над головой было по-прежнему белым. И как жить в этом ужасном мире, где невозможно определить, сколько времени прошло? Этого Пазаниус никак не мог понять, и от убийственного однообразия бесцветного ландшафта ему хотелось выть.

Он поднял руки к лицу. Левая латная перчатка была исцарапана острыми камнями. Скоро она придет в совершеннейшую негодность. Но зато его правая искусственная рука была совершенно исправна. До сих пор Пазаниусу удавалось хранить в секрете уникальность своего протеза, который восстанавливался сам по себе. Но сержант понимал, что рано или поздно настанет момент, когда эта тайна раскроется. Ультрамарин изо всех сил саданул сверкающим кулаком по земле, расколов булыжник. Пальцы от удара расплющились в лепешку. Затем воин сидел и с отвращением смотрел, как они выпрямляются, обретая прежнюю форму, и как с них исчезают малейшие царапины.

Невыносимый стыд от того, что он был вынужден скрывать такую мерзость от своего лучшего друга, усугублялся еще и страхом. Он очень боялся, что когда Уриэль узнает об этом, то разочаруется в нем. И чем дальше, тем труднее ему будет признаться в своей слабости, которую он до сих пор скрывал от капитана. Этот стыд разрывал его сердце и заставлял страдать сильнее, чем факт пребывания под мертвым небом Мёдренгарда.

У Пазаниуса не вызывало сомнений, что ему никогда не забыть ощущение ужасного холода после удара косы Несущего Ночь. И медленное осознание того, что там, где только что была живая плоть, где была его рука, теперь нет ничего. Да и не получилось ли так, что какая-то порча передалась ему от оружия Несущего Ночь, и теперь его тело и разум заражены Хаосом?

Медики Павониса оказались на высоте и быстро разыскали протез, самый лучший из тех, что имелись в наличии. А Технодесантник Харкус и апотекарий Селенус провели сложнейшую операцию. Пазаниус с самого начала не испытывал особой радости от необходимости носить протез, а после битвы на борту корабля «Смерть добродетели» обнаружил, что его новая конечность оказалась не так уж и проста…

За какое преступление он так наказан? Почему именно он обречен испытывать такую неизбывную печаль?

Пазаниус раскрыл нагрудные пластины силового доспеха, достал нож и поклялся, что расплатится кровью.

Уриэль лежал на спине и пытался задремать, его веки наливались свинцом.

Если бы в блокгаузе было место, где можно спрятаться от невыносимого света черного солнца… Где возможно обрести сон… Но уснуть не получалось, мысли в голове кружили в безумном хороводе.

Теперь Уриэль окончательно уверился во многих своих предположениях насчет их путешествия. Он прекрасно понимал, что удивляться тому, что Кровавое Сердце оказался не просто артефактом, не приходится. Этого стоило ожидать, ведь логика действий демонов никогда не бывает прямолинейной. Были ли они с Пазаниусом включены в план, тщательно разработанный Омфалом Демониумом для того, чтобы расправиться со своим древним врагом или отомстить ему? Кто знает? Тем не менее, Уриэль поклялся, что не позволит использовать себя в чужой игре. Темные замыслы уже начали реализовываться, ведь не просто по стечению обстоятельств они оказались здесь. Несмотря на опасности вокруг, он надеялся, что Император с ним, он наблюдает за каждым его поступком, за каждой мыслью и незримо помогает ему.

Но почему же тогда он чувствует себя таким опустошенным, таким беспомощным? Уриэль читал жития многих святых Империума и выслушал неисчислимое количество страстных проповедей в часовнях. Священники говорили о том, что воля Императора подобно огню горит внутри каждого, горит ярче звезд. Но Уриэль не ощущал такого тепла и света в груди, более того, он был одинок как никогда.

Проповедники говорили о героях как о воплощении добродетели: чистое сердце, разум, не замутненный сомнениями, и душа, не отравленная высокомерием. Если судить по таким критериям, то он явно не был героем, а как раз наоборот — отщепенцем, от которого отвернулся даже его Орден. И выслал его подальше, в Око Ужаса, к другим изменникам и предателям. И где же этот пресловутый огонь императорской любви? Почему он не ощущает его тогда, когда он нужен как раз больше всего?

Уриэль повернулся на другой бок, пытаясь устроиться поудобнее на жестком каменном ложе. Он знал, что его шансы выжить по пути в крепость, где засел Хонсю, минимальны. Может, попробовать убедить здешних отщепенцев-Космодесантников присоединиться? Но чем их увлечь?

Ворочаясь с боку на бок, капитан поймал взгляд Космодесантника, который появился в дверном проеме, как только в комнату зашел Ваанес и сел напротив Уриэля.

В свете, проникающем в импровизированную спальню, мерцали мелкие частички металлической пыли, которая поднялась с пола от шагов Ваанеса. Повисло напряженное молчание.

— Зачем ты здесь, Вентрис? — вдруг неожиданно спросил Ваанес.

— Я же сказал — мы прибыли сюда, чтобы разрушить Демонкулабу.

Ваанес удовлетворенно кивнул и продолжил:

— Да, ты уже говорил это, но ведь тебе нужно кое-что еще. Не так ли?

— Что ты имеешь в виду?

— Я прекрасно видел, как вы с сержантом переглянулись, когда Серафис заговорил о Кровавом Сердце. Было очевидно, что это для вас не просто название. Я ведь не ошибаюсь?

— Возможно, что для нас Кровавое Сердце значит что-то большее, чем «просто название». И что с того?

— Похоже, я не ошибся, когда сказал, что от тебя надо ждать неприятностей. Но все никак не могу решить, стоит ли мне впутываться в твои дела.

— Я могу тебе доверять, Ваанес?

— Вероятнее всего, что нет, — признал Ваанес с улыбкой. — А! И вот что еще: я заметил, что ты осмотрительно уклонился от ответа на один вопрос. А звучал он так почему Омфал Демониум потратил столько сил и времени, чтобы доставить тебя сюда?

— Это дьявольское создание, кто может сказать, что у него на уме? — недовольно ответил Уриэль, словно его уличили в заключении сомнительного соглашения с Омфалом Демониумом.

— Весьма дипломатично, — сказал Ваанес сухо. — Все-таки мне хотелось бы услышать более вразумительный ответ.

— Мне нечего тебе сказать.

— Ну, как знаешь… Храни свои секреты, Вентрис, но мне придется попросить вас покинуть наше убежище, как только вы отдохнете.

Уриэль сел и, наклонившись к Ваанесу, горячо заговорил:

— Я знаю, что у тебя нет причин на это, но доверься мне! Я так понимаю, что все мы здесь оказались не просто так, а по воле Императора. Думаю, ты не будешь со мной спорить — слишком много совпадений. Пойдем вместе, нам пригодится ваша сила. Твои воины хорошо сражаются, и вместе мы сможем восстановить нашу честь.

— Восстановить нашу честь? — переспросил Ваанес. — У меня не хватило чести, чтобы проиграть. Почему, ты думаешь, я здесь? Почему я не со своими боевыми братьями?

— Я не знаю, — ответил Уриэль. — Почему? Расскажи мне.

Ваанес покачал головой:

— Нет, мы с тобой не настолько близки, чтобы делиться такими позорными вещами. Будет достаточно сказать тебе, что я никуда не пойду с тобой. Попытка проникнуть в эту крепость — слишком изощренный способ самоубийства.

— Ты здесь решаешь за всех? — спросил Уриэль.

— Можно и так сказать.

— И ты спокойно отвернешься от своего брата Космодесантника, если ему будет нужна твоя помощь?!

— Да, — ответил Ваанес. — Совершенно спокойно.

Уриэль резко поднялся и выпалил:

— А чего, собственно говоря, можно ожидать от такого изменника, как ты!

— Не забывай, — рассмеялся Ваанес, вставая и разворачиваясь, чтобы уйти, — вы с Пазаниусом точно такие же изменники. Вы больше не воины Императора, и давно уже пора признать это.

Уриэль открыл было рот, чтобы возразить, но промолчал. Он вспомнил строчку из последней проповеди капеллана Клозеля. Капитан повторил ее шепотом, когда Ваанес покинул комнату:

— «Он должен надеть белый покров на свою душу и сохранить его в чистоте, погрузившись в самое пекло битвы. Только тогда он может умереть в святости».

Уриэль неожиданно проснулся в испуге и сначала не понял, где находится. Он резко поднялся, произнося благодарственную молитву за новый день и чувствуя, как проясняется в голове и пробуждаются все органы восприятия.

Он редко засыпал в полном смысле этого слова. Каталептический узел в мозгу позволял Космодесантнику погружаться в своего рода медитативный транс, когда тело воина полноценно отдыхало, а каталептический узел попеременно выключал различные области мозга. Конечно, такой вариант полностью не заменял сна, но зато давал возможность контролировать происходящее вокруг.

Уриэль провел рукой по волосам и вышел из затемненной комнаты, и тут ему в нос ударил запах готовящейся еды, из-за чего рот моментально наполнился слюной. Капитан вошел в главное помещение блокгауза, через крышу которого все так же пробивались лучи черного солнца. В углу около очага, на котором, бурлил большой котел с густой наваристой кашей, сидели несколько Космодесантников. Варево выглядело весьма подозрительно, но Уриэль не мог устоять перед запахом, который поднимался от котла, щекотал ноздри и дразнил желудок.

Еще несколько человек лежали в комнате, отдыхая, а Леонид и Эллард спали у очага, подложив под голову оружие вместо подушек.

— Я бы сказал «доброе утро», но, боюсь, в нашей ситуации это будет не совсем уместно, — сказал Ардарик Ваанес, накладывая кашу в миску, точнее, в жестянку, которую приспособили для этого. Затем он протянул ее Уриэлю со словами: — Здесь не очень много, но еду доставать довольно сложно, поэтому нужно экономить.

— Этого достаточно, спасибо, — сказал Уриэль, принимая миску.

Он сел рядом с Пазаниусом, который поприветствовал его только кивком головы, поскольку челюсти были заняты пережевыванием пищи.

— А вы не опасаетесь, что вас могут вычислить по дыму от костра? — спросил Ультрамарин.

— На Медренгарде? Нет, не думаю, что дым привлечет чье-либо внимание на этой планете, — хмыкнул Ваанес.

— Да уж, ты прав, — сказал Уриэль, улыбнувшись. Каша оказалась пустой — можно было определить на вкус разведенные в воде питательные вещества, которые в таком количестве могли спасти разве что от голодной смерти, не более. Но все равно это было гораздо лучше, чем паста, которая вырабатывалась его силовым доспехом.

— Вы обдумали мое предложение? — спросил Уриэль, приканчивая свою порцию и с сожалением отставляя миску в сторону.

— Обдумали, — ответил Ваанес.

— И?

— Ты заинтриговал меня, Вентрис. В тебе скрыто гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Хотелось бы мне знать, что именно. Ты говоришь, что прибыл сюда, чтобы выполнить смертельную клятву, и я верю тебе. Но есть что-то еще, о чем ты умалчиваешь, и я опасаюсь, что это может привести нас к погибели.

— Ты прав, — сказал Уриэль, понимая, что у него нет иного выбора, кроме как раскрыть этим людям всю правду. — Мне действительно есть что добавить. Будь добр, собери своих воинов на улице, я хочу поговорить со всеми.

Взгляд Ваанеса стал напряженным — конечно же, ему не хотелось позволять Уриэлю общаться со своими людьми напрямую, но также Ардарик понимал, что не может отказаться выполнить просьбу капитана.

— Хорошо. Послушаем, что ты нам скажешь.

Уриэль молча кивнул и последовал за Ваанесом наружу, под обжигающий свет черного солнца. По приказу командира Космодесантники вышли из блокгауза. К ним присоединились наблюдатели, спустившиеся с постов на верхних точках комплекса. Позевывая и щурясь, Леонид и Эллард тоже вышли из блокгауза, перекидывая лазганы через плечо.

Когда отряд был в сборе (их оказалось около тридцати, все из разных Орденов), Ваанес сказал:

— Слово предоставляется Уриэлю Вентрису.

Уриэль набрал в легкие воздуха, а Пазаниус, стараясь, чтобы это было незаметно для окружающих, шепотом спросил его:

— Ты уверен, что это мудрый поступок?

— У нас опять нет выбора, мой друг, — ответил Уриэль. — Наверное, так предопределено свыше.

Пазаниус вздохнул, а капитан вышел в центр круга, образованного Космодесантниками, и начал говорить сильным и чистым голосом:

— Меня зовут Уриэль Вентрис, и до недавнего времени я был капитаном Ультрамаринов. Я возглавлял Четвертую роту, а Пазаниус был моим старшим сержантом. Нас изгнали из нашего Ордена за нарушение Кодекса Астартес, и наши боевые братья больше не считают нас Ультрамаринами.

Уриэль умолк, прошел по кругу и заговорил вновь, возвысив голос:

— Мы больше не Ультрамарины, но мы все еще Космодесантники, воины Императора, и мы останемся ими до конца. Точно так же, как ты, ты и ты!

Уриэль толкал Космодесантников одного за другим кулаком в плечо и продолжал речь:

— Я не знаю, как каждый из вас сюда попал, какие обстоятельства изъяли вас из лона ваших Орденов и забросили в это место. Да и не нужно мне это знать. Но я хочу предложить вам отличный шанс восстановить утраченную честь, доказать, что вы настоящие воины, имеющие цель.

— А что мы для этого должны сделать? — спросил огромный Космодесантник в силовом доспехе с символикой Алых Кулаков.

— Как тебя зовут, брат?

— Кайама Шаэ, — ответил Алый Кулак.

— Я предлагаю вам присоединиться к нам и помочь выполнить наше задание, брат Шаэ, — сказал Уриэль. — Проникнуть внутрь крепости Хонсю и разрушить Демонкулабу. Некоторые из вас уже слышали о ней, но мне надо сказать вам вот еще что. Омфал Демониум, демон, что доставил нас сюда, сделал это с умыслом. Он рассказал нам о Кровавом Сердце и сообщил, что он находится в тайных подвалах крепости.

По кругу пронесся удивленный шепот, но Уриэль хладнокровно продолжил:

— Он поручил нам вернуть ему Кровавое Сердце, и мы согласились.

— Предатели! — прошипел Белый Консул. — Вы, похоже, одной породы с демонами!

Пазаниус вскочил на ноги и выкрикнул:

— Никогда! И я убью любого, кто…

Уриэль подошел, встал между двумя Космодесантниками и пояснил:

— Мы согласились, потому что миры нашего Ордена оказались под угрозой уничтожения, брат. Но не сомневайся, конечно же, у нас нет ни малейшего намерения выполнять этот договор. Как только я найду это чертово Кровавое Сердце в крепости, я первым делом уничтожу его. Даю вам слово!

— А почему мы должны доверять тебе? — спросил Ваанес.

— Я не могу предложить вам никаких гарантий, кроме своего слова, но подумайте над тем, что я вам сказал. Кузнец Войны Хонсю недавно вернулся из похода, нагруженный под завязку генным семенем. Как вы думаете, для чего он его использует? Вы знаете, каким образом Демонкулаба производит всевозможных отвратительных тварей? Если у Хонсю будет достаточно генного семени, то он сможет создать сотни, возможно, даже тысячи новых воинов для своей армии и уничтожить вас. Вы прекрасно знаете об этом, так почему же не нанести удар первыми, пока мы еще можем сделать это?

Уриэль понял, что его слова не пропадают втуне, и усилил напор:

— Вы говорите, что Железных Воинов больше всего задевает, что вы умудряетесь жить у них под боком на Медренгарде! А представьте, как будет подорван их дух, когда вы разобьете их подчистую, прежде чем они смогут дать отпор. Поймите, мы сейчас можем принести Железным Воинам столько неприятностей, что они не скоро это забудут. А даже если мы и погибнем в этой битве, мы умрем с обретенной вновь честью и славой!

— Какой нам толк от чести, если мы будем мертвы? — спросил Ваанес.

— Смерть и честь, — сказал Уриэль. — Если первая повлечет за собой вторую, то это будет хорошая кончина.

— Легко тебе говорить, Вентрис.

Уриэль покачал головой и произнес:

— Нет, совсем нет, Ваанес. Ты думаешь, я хочу умирать? Нет, я хочу прожить еще много лет и нести погибель врагам Императора, но если мне суждено умереть… Но если мне суждено умереть, то я не могу придумать лучшего конца, чем гибель в бою рядом со своими, братьями Космодесантниками, во имя высокой цели.

— Высокой? Ты думаешь, кому-то есть до этого дело? — рявкнул Ваанес. — Если мы все погибнем в результате твоей самоубийственной затеи, это будет иметь хоть какой-то смысл? Кто будет знать об этом подвиге и твоей бесценной чести?

— Я буду, — ответил Уриэль тихо. — И этого достаточно.

Воцарилась тишина. Капитан наблюдал, как отверженные Космодесантники мечутся между возможностью сохранить статус-кво и надеждой на освобождение и спасение. Он еще не мог сказать, по какому пути они пойдут.

Когда Уриэль уже начал думать, что ни один не откликнется на его призыв, полковник Леонид и сержант Эллард подошли к нему. Леонид отдал честь и сказал:

— Мы будем сражаться рядом с тобой, капитан Вентрис. Мы погибнем в любом случае, а если мы сможем прикончить парочку-другую Железных Воинов, прежде чем они прикончат нас, это будет здорово.

Уриэль улыбнулся и пожал руку Леониду:

— Вы смелый человек, полковник.

— Возможно, — согласился Леонид. — Хотя честнее было бы сказать: я человек, которому нечего терять.

— По каким бы соображениям вы ни присоединились к нам, я вам очень благодарен, — сказал Уриэль.

В этот момент к нему подошел сержант Серафис.

— Я пойду с тобой, Уриэль! Если я разузнаю побольше об интригах и кознях сил Хаоса, это может пригодиться.

Уриэль благодарил кивком каждого Космодесантника. Они подходили поодиночке и парами, и наконец, только один отверженный остался стоять в отдалении от Уриэля и Пазаниуса. Ардарик Ваанес.

Бывший Ворон улыбнулся своим мыслям и сказал:

— Твои слова способны трогать сердца.

— Присоединяйся к нам и ты, Ваанес, — сказал Уриэль. — Это, пожалуй, единственный шанс для нас вернуть честь. Вспомни, кто ты и для чего ты пришел в этот мир!

Ваанес подошел к капитану:

— Я и так хорошо это знаю, Вентрис!

— Тогда присоединяйся к нам!

Ворон окинул взглядом бункер, который стал для него домом, и Космодесантников, что стояли рядом с Уриэлем и Пазаниусом.

— Хорошо, я помогу вам пробраться в крепость, но я не собираюсь погибать ради вашей смертельной клятвы. Ты должен это запомнить.

— Я запомню, — подтвердил Уриэль.

Неожиданно Ваанес рассмеялся и покачал головой:

— Черт, я ведь знал, что знакомство с тобой, парень, сулит большие неприятности…

Глава 9

Отряд воинов, воодушевленных новой целью, готовился к походу. Люди собрались, проверили боеготовность оружия и исправность силовых доспехов. Уриэль надраил свой панцирь так хорошо, как только было возможно, затем преклонил колени и вознес молитвы духам оружия. Капитан положил на импровизированный алтарь болтер и меч и попросил помощи и покровительства Императора.

Пазаниус наполнил свой огнемет остатками прометия, стараясь не думать о том, что скоро придется его оставить, потому что оружие без боеприпасов ни на что не годно.

Наконец воины были готовы, и Уриэль гордо повел отряд, сформированный из отщепенцев императорской армии, от разваливающихся бункеров к выходу из расселины. Ардарик Ваанес, молча шедший рядом с ним, вдруг заговорил:

— Ты понимаешь, что есть очень большая вероятность того; что ты ведешь всех нас на верную смерть?

— Да, я осознаю всю опасность нашего похода.

— Хорошо, я просто хотел убедиться, что ты действительно понимаешь это.

Небо потемнело, когда они, наконец, добрались до выхода из долины, и их накрыл мрак низко нависающих и не обещающих ничего хорошего облаков дыма. Какое-то время Уриэль был занят размышлениями о том, какая отвратительная погода на Медренгарде и меняется ли она когда-нибудь. Впрочем, какое дело Железным Воинам до погоды? Здесь ничто не росло, следовательно, никто и не ждал влаги с небес.

По мере приближения к месту назначения Уриэль все больше верил в правоту Ваанеса, который утверждал, что попытка пройти к осажденной твердыне — это самоубийство.

Крепость Хонсю выглядела как ядовитый клык на фоне неба: черные как смоль вышки из пропитанного кровью камня пронзали облака пепла. Башни и арочные постройки крепости были окружены огромными бастионами высотой несколько сотен метров. Верхние уровни нетронутыми возвышались над осаждающей армией, но нижние подступы были превращены в ад. Множество могучих механизмов окружало крепость, облепляя ее склоны, как пиявки. Казалось, что бастионы вздымаются прямо из этой копошащейся массы. У Уриэля начинали слезиться глаза, если он слишком пристально всматривался в чудовищную архитектуру величественного сооружения.

Казалось, весь мир содрогается от ударов могущественных машин, ритмичный стук которых напоминал биение огромного механического сердца. Освящавшие Хонсю силы облепили крепость подобно поганкам на старом пне. Бараки и редуты зигзагами бороздили склоны, а разрывы снарядов, выпущенных из чудовищных пушек, расцветали на стенах крепости то тут, то там.

Из тылов осаждающих тянулся широкий многокилометровый скат, по которому тяжелые танки и Титаны могли быстро добраться до цели. Уриэль взирал на несметное количество солдат, для которых были выстроены обширные лагеря, даже можно сказать, целые города. «И как же нам пробиться через такую толпу?» — промелькнуло у него в голове.

— Может, ты передумал по зрелому размышлению? — как будто читая его мысли, спросил Ваанес.

— Нет, — ответил Уриэль.

— Уверен?

— Абсолютно. Ваанес, мы прорвемся. Это будет непросто, но мы справимся.

По лицу Ваанеса нельзя было сказать, что ответ удовлетворил его. Но он все же подсказал возможный путь, указав туда, где плато сужалось и переходило почти в вертикальный склон горы.

— Вот подходящий вариант, используя его, мы сможем относительно безопасно попасть на равнину. Он крутой, очень крутой, если сорвешься, то мало не покажется.

— Ты и вправду считаешь, что по нему можно спуститься?! — выдохнул Леонид.

— Можно, только очень осторожно, — сказал Ваанес. — Так что лучше не падать.

— Да тебе-то не страшно, — пробормотал Эллард, пристегивая лазган к поясу и направляясь к крутому спуску. — Даже если ты сорвешься, тебе ничего не грозит, потому что у тебя есть прыжковый ранец!

— Что? Ты полагаешь, что я в случае чего объявлю таким оригинальным образом о том, что мы здесь? — возразил Ваанес.

Уриэль последовал за ним, поглядывая на склон, по которому им предстояло спуститься; от такой высоты даже у него закружилась голова.

Спуск, который шел вниз на много сотен метров, пересекался то тут, то там реками расплавленного металла, который тек по базальтовым каналам к оранжевым озерам.

— Вам надо спускаться лицом к склону, — давал инструкции Ваанес, ступая на тропинку, которая была не более полуметра шириной, и используя природные трещины в поверхности каменной стены для опоры. Он осторожно начал продвигаться спиной к пропасти по узенькому выступу, подавая остальным пример.

Следующим пошел Уриэль, очень внимательно следя за центром тяжести, потому что знал, что малейший дисбаланс может закончиться стремительным полетом к огнедышащему оранжевому озеру внизу. Ледяной ветер хлестал его, будто хотел оторвать от стены, и капитан чувствовал, как громко перестукиваются два его сердца.

Так он двигался вперед, в точности повторяя все движения Ваанеса, стараясь ухватиться именно за те выступы, которые тот уже использовал. Прошло уже несколько часов, его мускулы ныли, а пальцы сводило от напряжения, но они прошли только половину пути. Его дыхание стало прерывистым, и Уриэль изо всех сил старался не смотреть вниз.

Так они пробирались по отвесной скале над полыхающим озером лавы, ступая ровно след в след друг за другом, пока не добрались до места, где склон становился более пологим и была возможность спускаться прямо по нему.

Преодолев очередной узкий выступ, Уриэль с трудом разогнул пальцы — руки словно налились свинцом от перенапряжения, и капитану оставалось только надеяться, что у него хватит сил дойти до цели. Когда тропа над пропастью стала шире и появилось немного места для маневра, Уриэль обернулся и посмотрел на долину, где копошились войска.

По какой же причине завязалась эта резня? Была ли это какая-то междоусобица Железных Воинов или все началось по велению кого-то более могущественного, чем Хонсю? Знали ли атакующие крепость о Демонкулабе или о таинственном Кровавом Сердце?

Но, подумав хорошенько, он пришел к выводу, что не так уж и важно, почему силы Хаоса сражаются друг с другом. Чем больше будет таких войн, тем меньше будет опасных врагов у Императора.

Крик, наполненный первобытным ужасом, вырвал капитана из этих размышлений. Он посмотрел вверх как раз вовремя, чтобы увидеть полковника Леонида, стремительно приближающего к нему по склону вместе с градом камней. Уриэль даже не успел подумать, как вцепился одной рукой в склон горы и, опасно наклонившись, потянулся другой за пролетающим мимо полковником.

Пальцы Ультрамарина схватили Леонида за униформу, зубы обнажились в зверском оскале, но он не отпускал товарища, пытаясь втянуть его на выступ. Полковник отчаянно пытался зацепиться за склон и выкарабкаться, но пальцы его все время соскальзывали. Несмотря на то, что Уриэль обладал отменной реакцией и смог поймать таким образом человека, удержать его в таком положении было крайне тяжело. Уриэль терял равновесие, из-под его ног осыпались камни, а скользкая порода под пальцами, вцепившимися в склон, крошилась.

— Я не могу больше держать! — прошипел капитан.

Полковник отчаянно пытался за что-нибудь зацепиться, но все выступы, за которые он хватался, обламывались и улетали мелким крошевом в оранжевое озеро лавы.

— Не бросай меня! — прохрипел Леонид. — Умоляю!

Уриэль изо всех сил пытался вытянуть тяжелого воина, но знал, что это ему не удастся. Может, просто отпустить? Определенно, присутствие Леонида не повлияет сильно на исход операции. Он был самым обычным гвардейцем, что такого выдающегося он мог совершить?

Но даже раньше, чем все эти мысли пронеслись у него в голове, Уриэль почувствовал хватку на своем плече. Оказалось, что это сержант Эллард изо всех сил старался вытащить их обоих. У него не хватало на это сил, но его поддержка дала капитану возможность ухватиться поудобнее. Сантиметр за сантиметром Уриэль, стараясь не потерять равновесие и не полететь вниз вместе со спасенным, отклонялся назад, пока не почувствовал себя в безопасности. Тогда он вытащил полковника вслед за собой на узенькую тропинку.

Леонид отрывисто дышал, его лицо было пепельно-серым от только что пережитого шока.

— Ты в безопасности, Михаил, — сказал Уриэль, намеренно называя его по имени.

Леонид с трудом заглатывал воздух, не в силах оторвать взгляд от бездны, из которой его выдернули в самый последний момент, он все-таки смог сказать, заикаясь:

— Сп-пасибо.

Уриэль ничего не ответил и посмотрел на Элларда. Улучив момент, Уриэль благодарно кивнул ему, и сержант ответил тем же.

— Ты можешь продолжать?

— Да, — прохрипел Леонид. — Я скоро буду в порядке, просто дайте мне пару минут.

Все трое молча переводили дух, пока не почувствовали, что могут идти дальше. Уриэль пошел впереди, а Эллард — замыкающим. Шаги Леонида сначала были неуверенными, но скоро он оправился и тоже набрал скорость.

Их спуск, казалось, состоял из одних преград: переправа через лавовые потоки, участки, где тропа сходила на нет, отрицательный угол наклона скалы, наконец, хлещущий ветер, который хотел сбросить воинов вниз. Уриэль продолжал путь, прижимаясь изо всех сил к склону и ежесекундно балансируя между жизнью и смертью, пока не почувствовал, что ступил на безопасную почву. Он огляделся вокруг и увидел, что находится на широкой площадке из спрессованного пепла и железных обломков.

Тут собрался уже весь отряд, отдувающийся после такого сложного марш-броска. Капитан стоял молча и смотрел, как добираются до них Леонид и Эллард. В душе его боролись гордость и стыд: гордость за то, что он все-таки спас человека, и стыд за то, что в его голове зародилась недостойная мысль оставить его в беде.

Ардарик Ваанес подошел к нему и сказал:

— Ты, тем не менее, справился.

— Да, — ответил Уриэль. — Но это было непросто.

— Верно, но мы уже здесь. Что будем делать дальше?

Это был хороший вопрос. До крепости все еще было далеко, и Уриэль даже примерно не мог прикинуть, сколько вражеских солдат стоит между его отрядом и нижними бастионами. Он внимательно осмотрел территорию, выделяя строительные бригады и экскаваторы, которые ворочали тоннами земли. Это строился прямой путь к крепости, по которому из тыла осадных войск танки и Титаны могли максимально быстро добраться до стен замка. В основу этой широкой дороги закладывали металл. Точнее, по базальтовым каналам текло расплавленное железо, раскаляя воздух и испепеляя зазевавшихся рабов.

— Ты, надеюсь, понимаешь, что нам не пробиться через такую толпу. Даже если это всего лишь люди.

— Я знаю, — ответил Уриэль, осматривая огромную емкость для транспортировки, — но, кажется, нам не понадобится этого делать.

Жар от лавового озера нагревал воздух, наполнял его ядовитыми испарениями, и каждый вздох больно обжигал горло. Уриэль обошел высокую насыпь из железного лома и затаился за ней, пока колонна рабов не прошла мимо. Они были одеты в грязные лохмотья и скованы друг с другом длинной цепью, которая тянулась от ошейника к ошейнику. Слуги Железных Воинов в вакуумных костюмах командовали несчастными, а если те были недостаточно расторопны, то с видимым удовольствием избивали их.

Лязг тяжелых гусеничных погрузчиков и не прекращающаяся ни на секунду канонада поглотили все шумы, которые произвели Космодесантники, когда спускались по склону. Клубы время от времени накрывавшего местность дыма помогли им добраться до стройки незамеченными. Огромные погрузчики намного превосходили размерами самый большой танк, который Уриэль когда-либо видел в своей жизни. Эти сложные машины управлялись из кабин, размещенных на самом верху, а их катки были диаметром в три человеческих роста.

Нагруженные тоннами грунта, они двигались по тракту до места назначения, где избавлялись от груза, потом возвращались назад, чтобы вновь наполнить кузова. Уже миллионы тонн были подвезены к стенам крепости, но наклонная полоса дороги едва доставала до средних укреплений. Уриэль внимательно наблюдал, как три погрузчика спускаются по склону.

— Вот они, — прошептал он в вокс, настроенный на волну Пазаниуса.

— Я вижу, — подтвердил тот.

С другой стороны строительной площадки пробирался Ваанес, занимая подходящую высоту, где он мог воспользоваться прыжковым ранцем наилучшим образом. Другие Космодесантники уже расположились на своих позициях и ждали только команды, чтобы начать атаку.

Первый погрузчик совершил широкий разворот и отправился за очередной порцией грунта прямо в облако дыма. Уриэль наблюдал за его маневрами, покусывая тубы от нетерпения.

— Через пару секунд можно будет начинать, — сказал Пазаниус, и Уриэль почувствовал предвкушение боя в голосе сержанта.

— Да, — подтвердил Уриэль. — Готов?

— Как всегда!

— В такие моменты я очень жалею, что капитана Айдэуса нет рядом, — заметил Уриэль.

Пазаниус рассмеялся и сказал:

— Эта операция показалась бы ему детской забавой.

— Что? Вступление в бой при таком численном преимуществе противника противоречит Кодексу Астартес.

— Точно, — сказал, улыбаясь, Пазаниус, но тут же собрался и мотнул головой в сторону тракта: — Последний спустился.

Уриэль обратил взгляд на погрузчик, который описал широкую дугу у основания тракта и взял курс на крепость. Капитан вскочил на ноги и закричал:

— Пошли! Пошли! Пошли!

Испуганные рабы смотрели, как они бегут к огромному погрузчику, но по необъяснимой причине не подняли шума. Вблизи механизм оказался намного больше, чем виделся со скалы, и был защищен толстыми листами железа и бронзы. Его гусеницы из-за огромного веса вгрызались глубоко в землю. К счастью, машина после разворота все еще не набрала скорости и шла достаточно медленно. Уриэль ухватился за железную лестницу, что вела к кабине, и стал взбираться наверх.

Космодесантники побежали рядом с погрузчиком и стали запрыгивать на него, карабкаясь по покатым щитам. Уриэль поспешно взобрался по ступеням лестницы на платформу и услышал, как что-то тяжело приземлилось прямо на крышу кабины водителя. Затем до него донеслись скрежет разрываемого металла и крики.

Он еще продолжал подъем, когда люк кабины раскрылся, и существо в вакуумном костюме попыталось оттуда выпрыгнуть. От него исходили сильные волны страха, которые почти удушили Уриэля, но он не стал дожидаться, пока эта тварь очухается, и напал первым. Противник попытался выхватить пистолет, но капитан дернул приспешника Железных Воинов посильнее и сбросил его на землю. Кайама Шаэ, Космодесантник из Алых Кулаков, выстрелил демону прямо в голову. Все рабы, работавшие на этом участке, подбежали к телу и, не скрывая радости, смотрели, как тот умирает.

Уриэль вскарабкался по лестнице и ворвался в кабину, готовый сражаться, но понял, что в этом уже нет необходимости. Еще два тела в вакуумных костюмах валялись со сломанными шеями. А третий, водитель, так и остался сидеть в кресле, распоротый от шеи до брюха мечом Ваанеса.

Бывший Ворон стоял перед панелью управления, но ему было неудобно — мешал топливный бак прыжкового ранца. Ваанес располагался прямо под огромной дырой в крыше кабины и сражался с множеством рычагов управления и рулевым колесом.

— Ты имеешь представление, как управлять этой штуковиной? — спросил он.

— Нет, — сказал капитан. — Но чего тут может быть такого уж сложного?

— Ну да. Ты прав, сейчас разберемся.

Уриэль протер залитое кровью мутантов лобовое стекло и показал рукой на два погрузчика, что шли впереди них:

— Просто держи машину прямо и постарайся не отставать от них.

Ваанес кивнул. Уриэль оставил его и вышел на платформу. Космодесантники карабкались по содрогающимся бортам к кузову погрузчика, где можно было спрятаться.

Убедившись, что они смогут подобраться так близко к крепости без малейшего риска быть обнаруженными, Уриэль вернулся обратно в кабину, предварительно выкинув оттуда тела мертвых мутантов. Он с силой вышвырнул их наружу, а рабы подбежали к ним и разорвали на мелкие кусочки без малейшей тени сожаления или милосердия.

— На самом деле все не так уж и сложно, — сказал Ваанес, когда Уриэль закрыл дверь за спиной.

— Да?

— Ага, с «Рино» и то сложнее управляться. Этот просто чуть-чуть побольше.

— Да, побольше, — согласился Уриэль.

Он предоставил Ваанесу управление погрузчиком, а сам стал наблюдать через грязное лобовое стекло за ходом осады. Они проезжали мимо хорошо укрепленных артиллерийских точек, огромных пушек, которые были гораздо больше имперских и извергали снаряды размером с танк. Высокие башни, увешанные мертвыми телами, возвышались над бункерами. Страшные картины демонического мира, охваченного войной, представали перед глазами Уриэля, куда бы он ни бросал взгляд.

Погрузчик ехал по дороге, вдоль которой висели трупы, на вымощенных черепами площадках вокруг идолов молились в исступлении жрецы, концентрируя энергию зла. Когда Уриэль увидел, как мутанты бросают рабов в расплавленный металл ради развлечения, он отвернулся, не в силах вынести это зрелище. Поскольку он не мог спасти их всех, то не будет спасать никого. Это легло тяжелым грузом на душу Ультрамарина, который по своей природе не должен был оставлять зло и жестокость безнаказанными. Но Уриэль уже внутренне согласился с Ваанесом — наверное, лучше оставить рабов на погибель, чем самому быть убитым в безнадежной попытке освободить их.

Погрузчик тем временем преодолел расстояние между окраинами лагеря и линией обороны, они ехали по колоссальным железным мостам, которые проходили над километровыми траншеями. В них трудились жуткие дьявольские механизмы, и при одном взгляде на которые капитана пробирала дрожь.

В кабине стоял удушающий жар, но Уриэль не смел открыть дверь, опасаясь, что их обнаружат. До тех пор, пока у них есть возможность следовать за двумя погрузчиками, они в безопасности. Но как только те повернут от крепости, вопросом времени станет то, как скоро враги поднимут тревогу.

Машина продолжала свой путь через лагерь Железных Воинов по направлению к крепости, проезжая через целые города, где расхаживали солдаты в красных одеяниях. Перед битвой люди приводили себя в исступление, танцуя вокруг огня, вознося молитвы, распевая благодарственные гимны своим командирам и стреляя в воздух.

— Вон там воины лорда Беросса, — сказал Ваанес, указывая на черный с золотом штандарт, развевающийся высоко над лагерем.

— А кто это? Противник Хонсю?

— Похоже, что так. Он командует Великой ротой Железных Воинов и является вассалом лорда Торамино. Думаю, его можно назвать одним из самых могущественных Кузнецов Войны.

— Откуда ты все это знаешь? — поразился Уриэль.

— Иногда мы берем пленников, — ответил Ваанес. — Если Беросс здесь, значит, тут и Торамино. Я не знаю, какова причина, по которой они решили осадить эту крепость, но могу поспорить на что угодно, что это очень важно.

— Возможно, они знают, что Хонсю принес с собой богатую добычу с Гидры Кордатус, и очень сильно хотят получить хотя бы часть.

— Генное семя? Да, похоже на то.

— Мы не можем этого допустить.

Ваанес рассмеялся:

— Под твоим командованием всего лишь жалких три десятка воинов, а ты собираешься перевернуть весь этот мир.

— Почему бы и нет? — сказал Уриэль. — Мы — Космодесантники Императора. Для нас нет ничего невозможного.

— Я вот одного не могу понять. Судя по всему, ты ведешь меня на верную смерть, а я все равно испытываю к тебе симпатию, Уриэль Вентрис. Мало того, что ты решился на невыполнимое задание, ты и меня умудрился втянуть в эту авантюру.

Уриэль, скрывая довольную усмешку, отвернулся к окну, за которым простирались пейзажи из ночного кошмара. Тут он заметил, что первые два погрузчика замедляют ход и направляются к спуску с тракта.

— Черт, они поворачивают, — выругался Ваанес, когда увидел это.

— Мы слишком далеко, чтобы добраться пешком, — сказал Уриэль. — Впереди еще целый полк, с которым нам никак не справиться.

— Ну и что будем делать?

— Дави на газ! — сказал Уриэль. — Веди машину прямо к крепости, а мы перебьем всех, кто встанет на нашем пути. Расстреляем или передавим. Твоя задача — как можно ближе подъехать к стенам.

— Я постараюсь! — крикнул Ваанес, вдавливая педаль в пол и заставляя машину взреветь. — Думаю, они скоро почуют неладное, так что будь готов прикрыть меня в случае опасности.

Уриэль кивнул и выбрался из водительской кабины. Добравшись до остальных Космодесантников отряда, он объяснил им затруднительное положение, в которое они все попали. Предупреждающий сигнал замигал у него в визоре шлема, и Уриэль приготовил меч и болтер к бою. Погрузчик стремительно приближался к перекрестку. Две идущие впереди машины свернули налево, в то время как их погрузчик резко прибавил газу, и с ревом устремился к крепости, быстро набирая скорость. Дорожная насыпь с трудом выдерживала тяжелую технику, поэтому погрузчик иногда пробуксовывал, но Ваанес выжимал из машины все возможное.

Рев сирены и встревоженные крики всполошили лагерь осаждающих. Рабы и мутанты, которые выравнивали тракт, разбегались в ужасе перед ними, но успевали не все, и многие гибли под девятиметровыми катками.

Раздались выстрелы, и по бортовой броне защелкали пули, но Уриэль знал, что этого не стоит опасаться. А вот когда враги спохватятся и пустят в ход крупнокалиберные пушки, тогда Космодесантникам придется туго.

— Пли! — рявкнул капитан в вокс.

Космодесантники, с нетерпением ожидавшие этого приказа, поднялись над бортами кузова и открыли огонь, выкашивая противников по всему периметру. В этот момент погрузчик на всем ходу влетел в траншею. Падая, он вызвал обрушение огромной насыпи, которая погребла под собой многих вражеских солдат.

Издав воинственный клич, воины Императора повыпрыгивали из кузова, но не встретили никакого сопротивления. Уриэль удовлетворенно обозрел территорию вокруг, прикидывая, сколько же прислужников Хаоса им удалось уничтожить зараз. Наконец противник опомнился и из отдаленных укрытий начал вести стрельбу. Космодесантники стали отстреливаться.

Уриэль обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть ослепительную вспышку света и пригнуться, когда совсем рядом с ним раздался взрыв, сотрясший землю. Погрузчик подпрыгнул, и на какой-то момент Уриэль испугался, что он перевернется.

Но сегодня Император был с ними, и машина выправилась сама, приземляясь обратно в траншею с оглушительным грохотом. Следующий снаряд взорвался еще ближе, окатив грузовик градом камней и дымящихся обломков. Артиллеристы нащупывали цель, совершенно не заботясь о том, сколько их товарищей погибнет при этом. Ультрамарин лихорадочно соображал, как лучше поступить, потому что было очевидно, что, если следующий удар достигнет цели, от его отряда не останется ничего.

— Рассредоточиться! — прокричал он. — Быстро!

Дважды повторять не понадобилось. Космодесантники бросились врассыпную. Уриэль взглядом проводил Пазаниуса, который кувырнулся, уходя из-под огня, затем открыл дверь в кабину водителя и рявкнул, перекрывая грохот непрекращающейся канонады:

— Ваанес! Давай быстрей выбирайся отсюда!

— Иди! — ответил Ваанес. — Я последую за тобой!

Уриэль кивнул, бросился прочь от кабины по платформе и прыгнул, жестко приземлившись. Сердце не успело стукнуть, как он уже орудовал мечом, продвигаясь к горе. Снаряды взрывали землю вокруг него, поднимая пыль, осколки рикошетили от силового доспеха.

Он видел, как Ардарик Ваанес выпрыгнул из кабины почти в тот же момент, когда снаряд попал в погрузчик. Столб пламени и жирного дыма устремился в белое небо. Ударная волна жестко толкнула Уриэля в спину. Вслед за этим взрывом раздалась еще серия не менее сильных, и капитан понял, что рядом сдетонировало содержимое склада боеприпасов.

Земля не переставала дрожать ни на секунду, снаряды летали по воздуху во всех направлениях, так же как и куски плоти. Вражеские солдаты дрогнули и поспешили в укрытие, но Уриэль и другие Космодесантники не останавливались.

Впереди были пологие подступы к горе, где войска Беросса проложили фуникулерную дорогу. Огромная неуклюжая машина поднимала по этим железным путям около сотни Железных Воинов.

Тысячи бойцов роились у основания горы, ожидая своей очереди отправиться в бой и ринуться на штурм. Грохот взрывов совершенно не удивил их и не привлек никакого внимания, и они еще не видели бегущих Космодесантников. Уриэль нашел глазами Пазаниуса и Ваанеса и сообщил им по воксу:

— Платформа справа! Туда спускается пустая кабина. Нам необходимо взять ее, пока вся эта толпа не спохватилась.

— Да, я вижу ее, — ответил Ваанес.

Отряд Космодесантников вошел в толпу ничего не подозревающих воинов, как нож в масло. Скорость и наглость подарили им несколько драгоценных секунд и метров. А потом они беспощадно атаковали, прорубая себе путь к платформе, отсекая, не глядя, конечности и головы и оставляя за собой горы трупов и реки крови.

Совершенно растерявшиеся солдаты противника дрались за то, чтобы убраться побыстрее с дороги отряда. Уриэль сам не успел понять как, но оказался уже очень близко к платформе. Ваанес был уже там: он включил прыжковый ранец.

Уриэль забрался наверх, откуда было хорошо видно, как воины отряда тоже подтягиваются, уворачиваясь от пуль. Как только кабина спустилась вниз, Космодесантники сразу же забрались в нее, помогая друг другу.

Транспортное средство оказалось пустым, если не считать сервитора, сращенного с механизмом. Его единственной функцией было управление рычагами, которые направляли повозку вверх или вниз. Уриэль, Пазаниус и Кайама Шаэ подошли к краю платформы и открыли огонь, прикрывая своих.

— Вентрис! — закричал Ваанес. — Хватит! Давай быстрей сюда, мы поднимаемся!

Уриэль перекинул болтер через плечо, хлопнул по плечам двух своих бойцов, и они вместе побежали к остальным. Механизм фуникулера заработал вновь и стал поднимать кабину, но она двигалась очень медленно. Поэтому, когда капитан добежал до фуникулера, ему не составило труда забраться внутрь. Решив помочь Пазаниусу, он схватил его за серебряную руку, с силой потянул вверх и вдруг заметил, что на ней не было ни царапинки. Это было просто невероятно, ведь его собственные латные перчатки были уже изодраны в клочья.

Пазаниус, забравшись в вагонетку, сразу перегнулся через борт и стал отстреливаться от врагов, а Уриэль помог Кайаме Шаэ.

Пули и осколки барабанили по обшивке кабины и со звоном отскакивали, но фуникулер быстро набирал скорость, и скоро отряд был вне досягаемости вражеского огня.

Уриэль внимательно посмотрел на Пазаниуса, прежде чем перевести взгляд на крепость. Черные дымовые облака покрывали склоны горы, подсвеченные огнем взрывов и трассирующих следов.

— Ну что ж, мы прорвались, — сказал Ваанес.

Уриэль обернулся и проводил взглядом стремительно удаляющуюся платформу, уже едва видную в дыму.

— Добраться сюда не самое сложное, — сказал Уриэль. — Теперь нам предстоит проникнуть в крепость.

Глава 10

— Похоже, твоя идея снести шатер лорда Беросса хорошо сработала, — сказал Обакс Закайо, но его трудно было расслышать, потому что очередной артиллерийский залп ударил по склону. Языки пламени и столбы масляного дыма поднялись в воздух, и Хонсю захохотал, глядя, как дождем посыпались человеческие останки.

Клубы пыли окутали их, и Хонсю закашлялся от попавшего в рот пепла. Конечно же, было глупо оставаться так близко к линии фронта, но он все еще не отошел от жаркой схватки.

— А ты сомневался, что так будет? Беросс настолько предсказуем, что это уже превращается в забавную игру.

— Но, мой лорд, тебе не кажется, что через несколько дней он сможет проломить стены Халан-Гола? — сказал Оникс, стоя за спиной Хонсю. — И в чем ты видишь преимущество?

— Все дело в том, что он танцует под мою дудку, Оникс. Заставь врага поступать так, как ты хочешь, и можно считать, что он проиграл. Беросс даже стену пытается проломить ровно в том месте, где удобно мне. Но Торамино… Торамино не так прост. Он из тех, кого нам надо опасаться. Я не знаю, чем он сейчас занят.

— Наши шпионы не нашли никаких следов Торамино, — сказал Обакс Закайо. — Кажется, он выжидает, просто сохраняя своих воинов, пока Беросс бездумно гробит людей под нашими стенами.

— Я понимаю. Вот это-то меня и беспокоит, — резко ответил Хонсю, обводя широким жестом резню под стенами. — Торамино слишком умен, чтобы отправлять солдат на верную смерть. Он также знает, что Беросс совершенно не умеет хитрить, и, похоже, просто выжидает подходящего момента, чтобы нанести сокрушительный удар. Мы должны просчитать его шаги и правильно среагировать. Иначе мы проиграем сражение.

Оникс прислонился к парапету и устремил пристальный взор серебряных глаз на противоположную сторону склона. Рядом с командирами стояли Железные Воины, готовые защищать крепостной вал, если падут бастионы. Судя по яростной канонаде, это было более чем вероятно.

— Мы находимся слишком близко к линии фронта, — сказал Оникс.

Хонсю покачал головой:

— Нет, я должен быть здесь.

— Я могу защитить тебя от предательского клинка или пули снайпера, — сказал Оникс, — но я совершенно беспомощен против артиллерийских снарядов. Вечные мучения предстоят моей душе, если я позволю тебе погибнуть, пока ты находишься под моей защитой.

— А почему ты думаешь, что меня будут волновать твои страдания?

— Они не будут тебя волновать. Потому что ты будешь мертв.

Хонсю обдумывал его слова пару секунд и озвучил свое решение:

— Пожалуй, ты прав.

Наполовину демон, наполовину человек кивнул в сторону противника, когда очередной рой воющих снарядов пролетел над их головами. Хонсю обернулся, довольный надежностью бастионов. Воины, которых он отобрал для того, чтобы сопровождали его в лагерь Беросса, командовали обороной этой части крепостной стены. Это были самые лучшие бойцы.

Комендант шагнул вперед, но какое-то темное озарение заставило его посмотреть вверх, и он крикнул:

— Ложись!

Хонсю никогда не узнал, была ли то редкостная удача противника или спланированный маневр, но удар пришелся в кромку крепостного вала, и утес раскололся. Когда Хонсю поднялся и в панике заскочил на эспланаду за валом, было уже слишком поздно.

С ужасающим треском кусок стены обвалился, увлекая за собой сотню лучших солдат Хонсю, накрыв их лавиной обломков и камней.


Поначалу Уриэль здорово нервничал: из-за обволакивающего дыма не разглядеть было, куда они идут, но после того, как фуникулер выбрался из черных облаков, Уриэль увидел пейзаж, который ни один нормальный человек видеть бы не пожелал.

На фоне мертвого неба вырисовывался силуэт крепости, стены которой вздымались под немыслимыми углами, противореча всем законам физики. По кладке непрерывно били снаряды, нефть текла из поврежденных труб, и выглядело это так, будто замок истекает черной кровью.

Пушки в бойницах били по атакующим воинам, со стен на штурмующих выливались потоки раскаленного металла. Смерть и разорение собирали сегодня щедрую дань.

Десятки тысяч солдат толпились на мощенных булыжником подступах к крепости, пробиваясь вверх по склону к развороченному взрывом бастиону. Сотни воинов беспрестанно подрывались на минах и разлетались кровавыми ошметками по воздуху. Два Титана тоже атаковали стены, но время от времени им приходилось отступать, круша технику и нанося еще больший урон своим же войскам.

Космодесантники смотрели на ужасную битву, что развернулась над ними, приближаясь к верхней платформе, откуда намеревались продолжить свой опасный путь.

— Император, защити нас! — выдохнул Ваанес. — Я еще никогда не видел такой резни.

— Я, пожалуй, тоже — согласился Уриэль, вынимая меч.

— Есть ли шанс выжить в такой битве? — растерянно спросил Ваанес.

Уриэль повернулся к нему и сказал:

— Помни, что я сказал тебе: смерть и честь. Если они рядом, это можно считать хорошей кончиной.

— Нет, — прошептал Ваанес. — Никакую смерть нельзя назвать хорошей. И эту тоже.

Все это время Космодесантники стояли как вкопанные, не шевелясь, завороженные ужасными сценами кровавой бойни. Уриэль понимал, что ему надо расшевелить их, пока жестокость этого сражения не заставила их инстинкт самосохранения взять верх над осознанием важности миссии, возложенной на них.

Его опередил Пазаниус, который прокричал:

— Давайте, ребята, пошевеливайтесь!

Прочно укоренившаяся привычка подчиняться приказам взяла верх, и Космодесантники поспешно высадились, подгоняемые верным сержантом Уриэля. Только капитан и Ардарик Ваанес остались на борту.

— Давай! — сказал Ультрамарин. — Нам надо выполнить эту работенку.

Ваанес ничего не ответил, только кивнул и последовал за ним, но вдруг остановился и повернул обратно к платформе, выпуская когти из латных перчаток.

— Что ты делаешь? — окликнул его Уриэль.

— Смотри, вагонетки фуникулера уравновешивают друг друга. Так он и работает, — пояснил Ваанес, вонзая когти в толстые канаты, удерживающие вагонетку. По платформе прошел гул, когда тросы оборвались и вагонетка улетела вниз, в дымовые облака. Ее стремительный свободный полет сопровождался лязгом металла и снопами искр. — Какое-то время сюда никто не поднимется, — сказал Ваанес, возвращаясь к Уриэлю.

— Это ты хорошо придумал, — похвалил его командир.

Космодесантники присоединились к отряду, который залег в относительно безопасной впадине склона, откуда можно было обозревать битву. Гора ежеминутно сотрясалась под ногами двух Титанов, ничтоже сумняшеся топтавших свои же войска.

— Что теперь? — прокричал Пазаниус на пределе голосовых связок, но его все равно было едва слышно из-за канонады.

— Теперь нам надо пробраться внутрь! — ответил Уриэль, включая вокс.

— Ты имеешь в виду — присоединиться к осаждающим? — спросил Ваанес. — Но это же невозможно?

— А какие у нас есть еще варианты?

— Мы можем убраться к черту с этой горы! Я же сказал, что помогу пробраться сюда, но также я предупредил, что не собираюсь погибать, выполняя твою смертельную клятву.

— Твою мать, Ваанес, мы уже здесь! И нам надо продвигаться дальше!

Ваанес собрался ответить, но залп ударил прямо над ними в склон горы и отколол кусок бастиона. Камни и обломки лавиной покатились вниз, но это было не самое страшное — на Космодесантников падала стена.

— Берегись! — только и успел выкрикнуть Уриэль.


Хонсю казалось, что это болезненное падение никогда не закончится. Когда же он, наконец, приземлился, говорить о спасении было бы преждевременно — вокруг падали блоки размером с танк и поднимались удушающие тучи черной пыли. Хотя Хонсю было очень больно, кости у него были целы и жизненно важные органы не задеты.

— Оникс! — крикнул он хрипло. — Закайо!

— Я здесь, — ответил Закайо, кашляя. — Живой.

— Я тоже, — отозвался Оникс. — Но мне нужна помощь.

Хонсю с трудом пробрался к своему телохранителю, почти погребенному под перекрученными железными балками. Все тело Оникса ниже торса находилось под завалом, который раздавил бы силовой доспех любого оказавшегося там, но демоническое начало давало устойчивость к таким нагрузкам.

Хонсю поднял один осколок и согнулся под его весом, потому что тот был слишком тяжелым даже для такого могучего воина, как он. Обакс Закайо присоединился к нему, применив дополнительную пару механических рук, которые могли справляться и не с такими задачами.

Железные Воины начали один за другим выбираться из-под обломков, и те, кто не был покалечен или убит камнями, сразу же бросились помогать освобождать Оникса. Хонсю отошел, чтобы не мешать им, и осмотрелся вокруг, но в визоре мельтешили сообщения о повреждениях доспеха, и он снял шлем и попытался воочию разобраться в сложившейся ситуации.

На Железных Воинов еще падали булыжники: оказывается, наверху завязалась жаркая битва с Титанами, и Хонсю понял, что его отряду будет непросто возвратиться в крепость. Артиллерийский залп снес большой кусок стены над бастионом, земля оползла вниз, и образовался пологий склон, который вел прямехонько к замку.

«Вот чем надо будет заняться в первую очередь, если удастся выжить и вернуться», — подумал властелин Халан-Гола, рассматривая зыбкие фигуры сквозь облака пыли и дыма.


Уриэль сорвал шлем, потому что разбившийся визор стал совершенно бесполезен, а механизм герметизации, крепивший его к воротнику, непоправимо испорчен. Ультрамарин прошептал молитву, обращенную к духу шлема, и положил его на землю. Без автоматических сенсоров капитан различал сквозь дым и копоть только расплывчатые силуэты. Но когда он проморгался от пыли, забившей глаза, то убедился, что Император не оставил их и на этот раз.

— Смотрите! — крикнул он, указывая на огромную брешь в стене крепости.

Бастион обвалился, и образовался удобный подъем прямо внутрь. Лучшего способа попасть в замок невозможно было придумать.

Возглавив отряд, Уриэль оглянулся назад и увидел неясные силуэты в силовых доспехах, которые следовали за ним. Сначала отважный капитан полагал, что это Космодесантники из его разношерстной команды, но когда пыль улеглась, то выяснилось, что это не совсем так. За его отрядом следовали Железные Воины.

В это самое время Хонсю увидел, как из облака еще не осевшей пыли появился Космодесантник в голубом силовом доспехе, сильно покореженном и поцарапанном после обвала. Сердце коменданта екнуло, когда воин усмехнулся и выхватил цепной меч с блистающим клинком. Один из воинов Императора? Здесь? Удивление и растерянность Кузнеца Войны чуть не стоили ему жизни — лезвие почти уже коснулось его горла, когда Хонсю парировал выпад топором.

Два лезвия скрестились с жутким лязгом, посыпались искры. «Но его силовой доспех без геральдики и знаков отличия, — мелькало в мозгу коменданта, — Ренегаты? Наемники? Что Торамино себе позволяет? Привлек отщепенцев Императора, которые влачат жалкое существование в горах!»

Но у Хонсю не было больше времени на раздумья, потому что меч противника опять прошел в опасной близости.

— Железные Воины, — проревел он, — ко мне!

Уриэль снова и снова атаковал Железного Воина, но все его выпады натыкались на огромный топор с зазубренным черненым лезвием. Его враг воззвал к своим бойцам, и из пыли тут же появилось несколько силуэтов.

— Император с нами! — крикнул Уриэль и снова бросился в атаку.

— Здесь он бессилен! — парировал Железный Воин, отбивая удар Ультрамарина и переходя в атаку.

Уриэль отступил и занес меч для сокрушительного удара, но его противник был уже совсем в другом месте. Он скатился вниз по склону, и капитан, не ожидавший такого хода, потерял равновесие и упал на колено. Лезвие топора просвистело в нескольких сантиметрах над его головой.

Уриэль ударил противника по ногам. Сколько бы продолжалась эта битва и чем бы она закончилась, трудно сказать. Но вдруг земля мерно задрожала — это Титан приближался к месту схватки. Его совершенно не беспокоило, что происходит у него под ногами. Артиллерия крепости вела по нему яростный огонь, потому что защитники Халан-Гола прекрасно понимали, как это чудовище опасно для них теперь. Стена была проломлена, и оба Титана спешили пробраться внутрь. Однако снаряды делали свое дело — машина уже раскачивалась, теряя управление и равновесие. Менее чем в трех метрах от сражающихся Уриэля и Хонсю опустилась громадная нога, чудом не задавив их, потом поднялась, оставляя за собой кратер. Временное замешательство противника позволило капитану оттеснить его к обрыву.

— Ты посмел поднять руку на хозяина Халан-Гола! Жалкий приспешник Императора, сейчас ты обретешь свою смерть! — Это вмешался Обакс Закайо, который подобрался с тыла и схватил Уриэля огромными острыми когтями, поднимая Ультрамарина в воздух.

Повелитель крепости получил необходимую передышку.

Казалось, смерть отважного Ультрамарина близка, но тут появились Эллард и полковник Леонид. Хоть они и стояли на другой стороне кратера, оставленного на склоне Титаном, им удалось отвлечь внимание Обакса Закайо и подарить Уриэлю несколько драгоценных минут. В этот момент Титан все-таки рухнул, и падение такой огромной машины спровоцировало еще один обвал. Здоровенный кусок стены осыпался, и из прорванных труб хлынула горящая нефть. Мощный толчок сбил с ног Обакса Закайо, он выпустил Уриэля, и тот скатился вниз по склону. Неожиданно получив помощь от Элларда и Леонида, Уриэль оправился, и они стали вместе взбираться по склону, перепрыгивая через ручейки огня.

— Говорит Уриэль Вентрис! — прокричал капитан, надеясь, что вокс еще работает. — Всем, кто меня слышит, прорывайтесь наверх!

Вокруг кипела смертельная схватка, и он сам не слышал свой голос сквозь взрывы, гремевшие вокруг, но когда Ультрамарин все-таки взобрался повыше, то увидел зыбкие силуэты Космодесантников своего отряда, которые карабкались вверх по склону.

Пролом в стене зиял прямо перед ними, до него оставалось чуть меньше тридцати метров — обожженные стены крепости разверзлись словно специально для них.

Они сделали это! Они нашли путь в логово врага!


Кровь ослепила его, белый шум заполнил авточувства. Хонсю снял шлем и в ярости отшвырнул его. Протер глаза. Пот ручьями тек по лицу, обжигаемому струями горячего пара.

Хонсю вздрогнул, когда слух возвратился к нему, и битва, гремевшая вокруг, напомнила ему, что он еще жив.

— Именем Темных Богов! Что происходит?! — прокричал он, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Мой лорд! — отозвался Обакс Закайо, осторожно пробираясь к нему по валунам. С его силового доспеха капала кровь, а энергетический хлыст тихонько потрескивал в руках. — Это…

— Ренегаты! — взревел Хонсю. — Так вот до чего опустился Торамино!

— Да, это они, — подтвердил Обакс Закайо. — Ренегаты и сбежавшие рабы, они…

— Зря я тогда его опасался, — перебил Хонсю, успокаиваясь. — Надеюсь, мы всех перебили?

— Нет, мой лорд. Падение Титана вызвало еще один обвал, и нас раскидало.

Хонсю внимательно посмотрел вверх по склону и спросил:

— И где же они тогда?

— Вот об этом-то я и пытаюсь доложить. Они пробились через нашу оборону и пробрались в крепость.

— Черт! — от всей души, если она у него была, выругался Хонсю. — Так ответь мне, во имя Хаоса, какого же дьявола ты все еще здесь торчишь?

— Мой лорд, мы разделены рекой расплавленного металла. Сейчас нет пути на другую сторону.

— Конечно, для тебя его нет! — резко ответил Хонсю, ища взглядом своего второго сподвижника. — Оникс!

Железные Воины упорно трудились, разбирая завал, который засыпал полудьявола, но, видя бешенство командира, удвоили свои усилия. Им понадобилось еще несколько минут, чтобы раскидать обломки и камни. Наконец Оникс освободился. Гибкий как хлыст, он приблизился к Хонсю так, словно не его только что чуть не раздавило насмерть. Черный силовой доспех был без единой царапины, и комендант крепости завороженно наблюдал, как демоническая сущность бурлит и клокочет под его серебристой кожей. Глаза Оникса горели смертельным огнем.

— Найди ренегатов! — приказал Хонсю, указывая на пролом в стене. — Найди их и приведи ко мне.

Дьявольское существо кивнуло и направилось вверх по склону.


Жалкий вид некогда надежного крепостного вала вызывал мрачные мысли, а шум битвы доносился и сюда. Уриэль перелез через очередной завал. Вдруг слева появилась оранжевая вспышка, капитан упал на землю и перекатился, но тревога оказалось ложной.

Крепостной вал повторял очертания горы, выгибаясь вместе с ней, что только усложняло линию обороны. Полчища людей и мутантов стреляли из бойниц по массе атакующих, которая накатывала на стены волнами. Тысячи воинов сражались около пролома. Выглядело это так, будто огромная обезглавленная змея билась в конвульсиях, но все равно прокладывала себе дорогу метр за метром по пологому склону.

Пазаниус и Ваанес пробрались к капитану, за ними подтянулись Эллард, Леонид и оставшаяся в живых горстка Космодесантников. Уриэлю было даже страшно поверить в это — они в крепости! Они прорвались!

— Клянусь Троном Терры, — сказал Пазаниус с одышкой. — Это была кровавая работенка.

— Она еще не закончена, — предупредил капитан, поворачиваясь и осматриваясь.

Дальше в крепость вели несколько огромных арок, каждая из которых по высоте была сравнима с Титаном. Эти грандиозные сооружения обрамляла искусная резьба по камню. Одно только беспокоило воинов: арки несколько раз изменили вид, пока они на них смотрели.

— Куда теперь? — спросил Ваанес, когда последние Космодесантники поднялись на крепостной вал.

— Понятия не имею, — признался Уриэль. — Я не вижу между ними разницы.

— Нам нечего терять, куда бы мы ни шли, — заметил Ваанес, направляясь к порталу посередине.

— Допускаю и такой вариант, — согласился Уриэль, хотя что-то внутри его кричало, что разница есть, и существенная.

Но он пока не мог определить, в чем состоит различие между арками, поэтому пошел за Ваанесом. Космодесантники последовали за ними, взяв болтеры наизготовку.

Ваанес ожидал отряд на выходе из арочного проема. Уриэль, проходя через портал, осенил себя знаком аквилы и в тот же миг услышал далекий ритмичный стук, как будто где-то билось огромное сердце чудовища.

— Мы словно в брюхе спящего зверя, — сказал Пазаниус.

Мерцающий свет от наконечника его огнемета освещал лица воинов таким образом, что они казались высеченными из камня. А стены вокруг рябили от сложных узоров, которые словно кружились в замысловатом танце.

— Похоже на то, — ответил Уриэль.

Он надеялся, что его душа под знаком аквилы сможет противостоять тому ужасу и злу, что, несомненно, ожидают его в самом сердце вражеского логова.

В этот время Оникс появился подобно привидению над кромкой разрушенного бастиона. Его бронзовые когти изготовились к бою, выдвинувшись из серой плоти. Серебряные глаза сканировали поле боя в поисках малейших признаков, указывающих на присутствие ренегатов, но пока ничего не находили. Оникс попробовал на вкус воздух. Его вены стали наливаться серебряным светом, как только он учуял след незваных гостей.

Острое зрение полудемона выделило из обилия следов смертных именно ту тропинку, по которой Космодесантники пробрались в крепость. Он увидел расплывчатые силуэты, перебиравшиеся через крепостной вал именно той дорогой, по которой он только что поднялся сам. Он увидел чужаков, ведомых человеком, чья душа горела ярко, поскольку имела цель.

Несмотря на то, что это видение соткалось из кружащихся облачков дыма, а силуэты были расплывчатыми и эфемерными, он отчетливо видел каждого чужака, как если бы тот стоял прямо перед ним. Они прошли здесь несколько минут назад, пробрались через поле боя и направились к огромным аркам, выбитым в горном склоне.

Оникс смотрел, как неясные фигуры поглотил липкий сумрак арочных порталов. Он втянул когти. Теперь ему надо войти в крепость другой дорогой, чтобы продолжить охоту на незваных гостей. Хотя, если Халан-Гол заманил их в чертоги безумия, они наверняка мертвы.

Глава 11

Уриэль знал, что никогда не сможет забыть путешествие через этот сводчатый проход. До него доносился легкий шепот голосов на пределе слышимости, он не мог избавиться от навязчивого ощущения, что за ним следит каждый квадратный сантиметр стены. Слова, если это можно было воспринимать как речь, были неразборчивы, но на каком-то подсознательном уровне Уриэль понимал их смысл, и в этом не было ничего хорошего.

…бесчестие, позор, провал…

Ультрамарин с трудом терпел это. Конечно, ему приходилось видеть куда более страшные вещи во время путешествия в мавзолей Несущего Ночь, но все же…

Казалось, они никогда не выйдут из темноты. Уриэль вскоре потерял счет времени и не мог сказать, сколько они идут по этому проклятому туннелю.

…это никогда не закончится, тьма будет вечной…

— Император, это когда-нибудь закончится? — без конца спрашивал Ваанес, шагая по нескончаемому коридору.

— Я понимаю твою озабоченность, — сказал Уриэль успокаивающе. — Мне кажется, что мы идем не по обычной тропинке. Здесь нельзя ничему доверять, даже своим чувствам восприятия.

— А как мы тогда найдем то, что ищем?

…вы не найдете…

— Будем просто верить, что Император укажет нам путь, — сдерживая закипающую злость, сказал Уриэль.

Ваанес покачал головой и раздраженно заметил:

— Я знал, что мне не надо было вмешиваться в эту операцию. Она была обречена с самого начала.

…да, это провал, вы найдете здесь только свою смерть…

— А зачем тогда ты пошел? — огрызнулся Уриэль, поворачиваясь к бывшему Ворону.

Терпение обоих было на пределе.

…он тебя ненавидит и предаст в конце концов…

— Черт, если б я только мог вспомнить! — рявкнул Ваанес, приблизив свое лицо чуть ли не вплотную к лицу Уриэля. — Возможно, я надеялся, что ты хоть чуть-чуть поработал мозгами, прежде чем соваться сюда. И уж тем более надеялся, что ты имеешь представление о том, что мы ищем!

…не знает, скоро он увидит твою кончину…

— Черт, Ваанес! Почему ты все время под меня копаешь? — злобно сказал Уриэль, чувствуя, как мягкий шепот неведомого существа все отчетливее звучит в его ушах и перерастает в противный смех. — Я уже устал слушать про то, насколько дурацкое дело я затеял. Может быть, это и так, но мы Космодесантники, и наша святая обязанность — сражаться с врагами Императора где бы то ни было.

…больше нет. Да бросьте вы все это, вы ничего не стоите…

— Ты что, не понимаешь? Мы уже не Космодесантники! — выкрикнул Ваанес. — Больше нет! Мы отбросы! Наши Ордена использовали нас, а потом выкинули на свалку. Мы уже не принадлежим ни Императору, ни кому бы то ни было еще. А лично меня уже тошнит от твоих ханжеских изречений.

…да убей ты его, кто он такой, собственно говоря…

Уриэль тряхнул головой, когда Ваанес вдруг ударил его по наплечнику латной перчаткой:

— Где герб твоего Ордена, Вентрис? Я его что-то не вижу! Может, кто-нибудь другой его заметил?

— Что случилось с тобой, Ваанес? — спросил Уриэль, со злостью сбрасывая руку боевого товарища с плеча и хватаясь за эфес. — Что тебе неймется, и зачем ты говоришь такие вещи?

…потому что у него нет чести, и заслуживает он только смерти…

— Потому что я позволял загонять себя в такие ситуации, как эта, слишком часто, — прошипел Ваанес. — И клялся, что больше никогда не шагну слепо навстречу своей смерти. Черт, кажется, я снова позволил обвести себя вокруг пальца, доверившись такому ничтожеству, как ты!

Уриэль выхватил меч, вскипев, когда неразборчивый шепот донес слова, которые дошли до него, дошли до его сердца, дошли до его разума, дошли до его души:

…еще, говори еще, выпусти все свои страхи, сомнения и разочарования…

Голоса проникли в его мозг, и язык вдруг попытался повторять их слова, не слушаясь хозяина. Уриэль зажал уши, как будто это могло разогнать густой туман горечи, злобы и зависти.

Голоса гудели в голове, становились все громче, и теперь их происхождение не оставляло сомнений. Споткнувшись, капитан попытался сохранить равновесие, опершись руками о стену, но все равно упал на колени.

— Вон! Убирайтесь вон! Вон из моей головы! — истошно закричал он.

…ты, ты ничего не стоишь, ты ничего не значишь, тебя никто не помнит…

— Уриэль? Ты в порядке? Что происходит? — обеспокоенно спросил Пазаниус, подбегая к коленопреклоненному Ультрамарину. Ваанес отошел от Уриэля, мотая головой и сражаясь с сильнейшим приступом боли в висках.

— Черт возьми, что происходит? — вскричал он, пытаясь перекрыть своим голосом многотысячный хор в голове, который, казалось, еще и отражался эхом от стен туннеля.

…убей себя, и ты попадешь в такой дружелюбный мир… это один-единственный путь…

— Не слушайте их! — заорал Уриэль. — Заставьте их заткнуться!

Космодесантники остро ощутили свое бессилие против безумных голосов. Они бросали оружие, когда желание, убить себя вдруг становилось почти непреодолимым. Вдруг прозвучал выстрел, и один из воинов отряда, Орел Судьбы, упал плашмя. Его череп превратился в кровавую чашу, из которой вытекали мозг и кровь…

Уриэль отбросил подальше свое оружие, когда понял, что мускулы руки подчиняются не ему, а голосам.

…это безнадежно, нет смысла бороться, ничто не может противостоять мощи Хаоса…

Он плотно сжал веки, произнося слова литании Ненависти точно так, как читал их капеллан Клозель во время проповеди. Следом Уриэль вспомнил катехизис Отвращения и обряд Отрицания, которым его научили во время службы в Ордо Ксенос.

..это бесполезно — пытаться противиться неизбежному. Присоединяйся к нам! Сдавайся и убей себя…

Капитан изо всех душевных сил боролся с желанием сдаться и покончить со всеми горестями разом. Он стал вспоминать славу прошлых дней, когда его деяния действительно что-то значили. Он возвращался мыслями туда, где поражение могущественных врагов привело к чему-то значимому. Перед его глазами один за другим замелькали кадры: вот великая победа на Тарсис Ультра, вот поверженный Казимир де Валтос, вот захват альфа-псайкера на Эпсилон Регалис… С каждым таким воспоминанием голоса слабели и сходили на нет, а отчаяние уступало место ощущению своей значимости, полезности и целеустремленности.

Ультрамарин с трудом поднялся на ноги и вдруг увидел, что Пазаниус достал осколочную гранату и собирается выдернуть чеку.

— Нет! — крикнул Уриэль, выбивая гранату из рук сержанта.

Пазаниус поднялся в полный рост, его лицо пылало гневом, а из глаз струились слезы ненависти к самому себе.

— Почему? — крикнул он. — Почему ты не даешь мне спокойно умереть?! Я заслуживаю только смерти.

…так оно и есть. Дай ему умереть, ведь ты ненавидишь его всем сердцем…

— Нет! — задыхаясь, сказал Уриэль, которому тяжело давалась борьба с голосами. — Не сдавайся!

— Я не могу! — взвыл Пазаниус, поднимая свою серебряную руку к глазам. — Разве ты не понимаешь? Мне необходимо умереть.

Уриэль схватил друга за плечи, и в этот момент прозвучал новый выстрел, умноженный эхом. Еще один воин не выдержал, поддался уговорам дьявольских голосов и пустил себе пулю в лоб.

— Вспомни, как у тебя появилась эта рука! — кричал Уриэль. — Ты спасал мир Павониса. Ты встретился с Несущим Ночь и не побоялся противостоять ему. Ты герой, Пазаниус! Вы тут все герои, слышите, это ко всем относится! Вы величайшие воины Вселенной! Вы сильнее, отважнее, изобретательнее, чем любой другой смертный!

…нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет…

Уриэль выпустил Пазаниуса и стал перебегать от воина к воину, выкрикивая то, что могло спасти их.

— Не забывайте, кто вы есть! — орал он, срывая глотку и стараясь перекрыть шепот голосов. — Вы — Космодесантники, воины Императора, вы сражаетесь с темными силами, где бы с ними ни столкнулись. Вы сильные, гордые! Вы воины, наконец! Вы веками сражались с подлыми врагами. Веками честь была для вас главной ценностью. Так не позволяйте никому ставить под сомнение смысл вашей жизни!

Уриэль выхватил энергетический меч и нажал руну активации — лезвие вспыхнуло чистым синим огнем.

— Гибель каждого врага от ваших рук что-то значит в этом мире! — кричал капитан, и каждое его слово не единожды отражалось эхом от стен тоннеля. — Мы многое можем! Вспомните любую битву, в которой сражались, любого побежденного врага. Они делали все, чтобы разрушить то, что нам дорого. Вспомните их всех, мысленно плюньте в их отвратительные рожи, и голоса потеряют над вами власть!

Под ярко светящимся лезвием меча узоры на стенах перестали мельтешить и стали блекнуть, пока не исчезли совсем с каменных поверхностей. Раздались новые звуки, которые окончательно заглушили ненавистные голоса: это был боевой клич отряда, полный гордости за победы воинов Императора.

Взятие Коринфа, Железная Клетка, остров Феникса, освобождение Вогена, Армагеддон, падение Шарендуса, Элегган Салиент, битва за Макрэйдж и сотни других боевых побед восстали против искушающих голосов. По мере того как боевой клич подхватывали бойцы, безумие отступало.

Уриэль почти физически ощущал триумф. Тьма отступала, и лживые голоса теряли власть над отрядом, а вскоре неподалеку замерцал свет. Выход. Безжизненный свет Медренгарда наполнил тоннель, и, несмотря на то, что он обещал только смерть и пустоту, воины были рады ему.

— Сюда! — крикнул капитан, поднимая свой болтер и бросаясь к выходу.

Все оставшиеся в живых быстро подобрали свое оружие и последовали за командиром, стараясь побыстрее убраться из этого проклятого, пораженного безумием места.


Только выйдя из туннеля, Уриэль пришел в себя и внимательно огляделся вокруг. Оказывается, они перебрались всего лишь на другую сторону крепостной стены. Железный Воин с блистающим энергетическим кнутом назвал это место Халан-Гол, и капитан, оглянувшись на жуткий туннель, задался вопросом, кто же назвал так этот замок, или он сам взял себе такое имя? Могучая злоба пропитывала воздух, и отголоски древних чар прятались в каждом камне.

Многие Космодесантники, полковник Леонид и сержант Эллард все еще не пришли в себя: их колотило, они мотали головами из стороны в сторону, будто пытаясь вытряхнуть из них то, что туда привнес мрак. Весь отряд собрался на ступенях длинной, продуваемой всеми ветрами лестницы, сложенной из черного камня. Отсюда было прекрасно видно бойню под стенами крепости.

Вздымающиеся башни, фабрики и заводы, темные своды крытых аркад со статуями и редуты с вышками. Черные кровли зданий имели такую конфигурацию, словно их проектировал окончательно свихнувшийся архитектор. Смотреть на эти изломанные линии было невозможно: чувства восприятия приходили в смятение. Вдоль внутренних дорог крепости стояли виселицы с раскачивающимися на ветру трупами. Бледный свет мертвого неба освещал все это мрачное великолепие, кое-где были видны оранжевые отблески факелов. Реки жидкого металла величаво несли свои волны по открытым базальтовым каналам, а жар, поднимающийся от них, превращал воздух в неверное мерцающее марево, искажающее и без того безумные очертания предметов.

Из пастей горгулий вырывались облака пара. Кривые трубы из черного камня вздымались над гигантским заводом, изрыгая столбы удушающего дыма. Серые силуэты сновали по кошмарным улицам подобно призракам. В центре крепости горделиво возвышалась одинокая башня невероятных размеров.

Она пронзала облака, и вихрь разрушительной, смертельной энергии закручивался вокруг нее. Тысячи амбразур арочной формы испещряли стены башни, а ее основания не было видно за извергающими огонь кузницами, что стояли буквально одна на другой. Уриэль догадывался, что хозяина этого ужасного места, скорее всего, следует искать именно в центральной башне.

Стаи летучих монстров кружили над крепостью, их хриплые крики тонули в грохоте и лязге кузниц.

Космодесантникам казалось, что они прошли много километров по вероломному коридору, но звуки жестокого сражения раздавались совсем близко, как будто воины всего лишь закрыли за собой дверь в стене, оградившей их от резни.

— Как это может быть? — спросил Ваанес, угадывая мысли Уриэля.

— Я не знаю, — ответил тот. — Мы не можем доверять нашему восприятию в этом лживом месте.

— Уриэль, послушай, я хотел бы объясниться по поводу всех тех вещей, что я наговорил тебе…

— Забудь, эти чертовы голоса непонятным образом внедрились в наше сознание и заставили нас думать и даже произносить такие страшные вещи.

Ваанес кивнул:

— А кто они? Демоны? Привидения?

— Не знаю, но в любом случае мы победили их, Ваанес.

Ты победил их. Именно ты вовремя понял, что происходит, что они пытаются с нами сделать. Я почти сдался…. Я был готов сдаться.

— Но у тебя хватило силы воли, чтобы справиться с ними, — сказал Уриэль. — У тебя железная воля, я просто напомнил тебе об этом.

— Возможно, — признался Ваанес. — Но я слаб, Вентрис. Я не Космодесантник Императора уже много десятилетий, а теперь… теперь я сомневаюсь, что у меня хватит сил вновь им стать.

— Я уверен, что ты ошибаешься, — отрезал Уриэль, кладя руку на плечо Ваанеса. — У тебя есть сердце, и в нем живут честь и отвага, Ваанес. Ты просто забыл, кто ты на самом деле.

Ваанес коротко кивнул, и Уриэлю оставалось только надеяться, что его слова дошли до души бывшего Ворона. Это проклятое место заставит каждого показать все лучшее и все худшее, что таится в его сердце. И попытается воспользоваться малейшим изъяном.

Капитан поймал взгляд Пазаниуса, но его друг тут же отвернулся.

— Пазаниус, — спросил Уриэль, — ты готов идти?

Сержант кивнул:

— Да, никому, не известно, кто или что овладело нашим разумом в этом проклятом туннеле, так что чем быстрее мы уберемся отсюда, тем лучше.

— Ты в порядке, мой друг? — попытался продолжить разговор Уриэль.

— Да, конечно, — отрезал Пазаниус, не глядя на него и направляясь к продуваемой всеми ветрами лестнице с гладкими черными ступенями.

При спуске им потребовались максимальная собранность и осторожность, иначе можно было поскользнуться и посворачивать шеи.

Пазаниус начал спускаться первым, а Космодесантники и два гвардейца шли за ним след в след. Заводы крепости извергали пламя и дым. Грохот пневматических молотов размером с танк отдавался эхом от закопченных стен безоконных зданий. И над всем этим нависала свинцовым исполином колоссальная башня, навевающая неизбывную тоску одним только своим видом.

Едва Космодесантники проникли в крепость, Уриэль обратил внимание на странных существ, излучающих свет. Они величаво шествовали на золотых ходулях, с помощью которых спасались от янтарного жара.

Огромные машины, очень похожие на погрузчик, угнанный Космодесантниками, громыхали по широким улицам. Они были выкрашены в красный цвет и несли на себе развевающиеся флаги с восьмиконечными знаками Хаоса. Кровь стекала с бортов этих страшных кораблей смерти, сливалась в вязкие красные потоки, струящиеся по улицам, оторванные конечности вываливались из переполненных кузовов. По размерам и очертаниям трупов было видно, что это останки Железных Воинов.

— Куда они их везут? — спросил Леонид.

— Наверное, на похороны, — предположил Уриэль.

— Я не думаю, что Железные Воины сильно заботятся о погребальных обрядах и чествовании павших.

— Я тоже, но зачем же еще тащить тела обратно в крепость?

— Что-то мне подсказывает, что скоро мы это выясним, — мрачно сказал Ваанес.

— Если это не связано с нашей миссией, то вряд ли, — ответил Уриэль, продолжая спуск по ступеням, ведущим в крепость.

Каменная лестница отражала свет пурпурных облаков, что нависали над железной башней. Капитан размышлял, что же за тайны хранятся в ее темных глубинах. Лестница змейкой вилась вниз по склону горы, расширяясь до тех пор, пока не превратилась в систему террас, уставленных эшафотами и пыточными машинами.

Уриэль старался не обращать внимания на конструкции, созданные явно больным воображением, а во все глаза смотрел на темный массив зданий, рассеченный широкими, продуваемыми ветром проспектами, ведущими к башне в центре.

— Пошли, — сказал капитан скорее самому себе, нежели остальным.

Он привел болтер в боевую готовность и зашагал к башне, Космодесантники и гвардейцы последовали за ним в привычном боевом порядке, позволяющем максимально защитить периметр. Леонид и Эллард шли в центре маленького каре, посматривая вверх и готовясь защитить отряд при атаке с воздуха.

Когда Космодесантники вошли в мир теней Халан-Гола, их объял губительный холод, как будто они погрузились в черные воды подземного озера, поверхности которого никогда не касался солнечный свет. Уриэль содрогнулся, потому что он кожей ощутил взгляды тысяч глаз на себе, хотя не видел никого и ничего вокруг.

— Где все те люди, которых мы видели сверху? — спросил Ваанес.

— Меня это тоже интересует, — добавил Пазаниус. — Место это выглядит довольно обжитым.

— Полагаю, что они прячутся от нас, — ответил Эллард, с тревогой осматривая окрестности и улавливая мимолетные движения там, где тень была особенно густой. — Это место создано для того, чтобы ставить в тупик, вводить в заблуждение иллюзиями и вероломными видениями. Не забывайте ни на минуту о том, что произошло с нами в туннеле.

Улицы и узкие переулки Халан-Гола поворачивали, пересекались под неожиданными углами, заканчивались тупиками, и очень скоро Уриэль уже не мог с уверенностью сказать, куда они направляются. Он всей душой сожалел о разбитом шлеме. Впрочем, вряд ли встроенная навигация могла здесь помочь. Он потерял из виду железную башню, вступив в лабиринт извилистых улиц, и ему не оставалось ничего, кроме как положиться на свое чувство направления.

Долговязые тени плясали и прыгали на черных стенах, как будто передразнивая движения бойцов. Темнота сгустилась вокруг отряда, и Уриэль вдруг неожиданно для себя понял, как радуют его редкие просветы мертвого неба. Он по-прежнему чувствовал губительную энергетику черного солнца, но старался не смотреть на него, поскольку подсознательно чувствовал, какую огромную опасность таит оно в своих черных глубинах.

Неожиданно послышался мелодичный детский смех, радостный и звонкий, как колокольчик. Уриэль оглянулся на своих бойцов и увидел, что они недоуменно вертят головами в поисках источника этих звуков. Они напоминали радостные крики летучих монстров, когда они обретали свою смерть. Капитан задумался: а не обитают ли где-то рядом похожие существа?

Казалось, прошло уже много часов, потерянные и вконец запутавшиеся в темном городе Космодесантники никак не могли выбрать направление. Железная башня пропала в клубах черного дыма за неясно обрисованными силуэтами здании без окон и тенями, отбрасываемыми черным солнцем по непонятным законам этого мира.

Наконец Уриэль объявил привал, присел сам и устало провел рукой по потной голове. В переплетении улиц этого города не было ни системы, ни логики — если эти улицы вообще существовали. То, что воины шли по одному переулку, никуда не сворачивая, совсем не означало, что они не окажутся на том же самом месте через некоторое время. А если бы они захотели вернуться назад, то не было никаких гарантий, что они попадут туда, откуда отправились.

Необъяснимая сила на каждом повороте отправляла их в неверном направлении, и Уриэль совершенно не представлял, что делать дальше. Он прислонился спиной к стене и положил оружие на колени, пытаясь расслабиться и дать отдых мозгам, которые никак не могли одолеть очередную головоломку, что подбросил этот жуткий мир.

Земля дрожала под тяжелыми ударами, которые раздавались за стенами кузниц, но ни одно из зданий в округе не имело окон или дверей, только дымящие трубы возвышались над черными постройками.

— Что теперь? — спросил Ваанес. — Мы же заблудились, верно?

Уриэль лишь устало кивнул. Он был настолько вымотан, что не желал тратить силы даже на слова.

Ваанес спокойно перевесил болтер на другое плечо, как будто и не ожидал иной реакции. Он внимательно осмотрел из конца в конец узкую улочку с темными закопченными стенами и спросил:

— Это только мне так кажется, или тут действительно темнеет?

— Как тут может стать темнее, Ваанес? — резко спросил Уриэль. — Это чертово солнце никогда не садится, даже не двигается по небосводу. Объясни мне, пожалуйста, как тут может стемнеть?

— Не знаю, — выдохнул Ваанес. — Но это действительно так. Смотри!

Уриэль повернул голову и решил, что Ваанес прав. По стенам скользили желеобразные силуэты, поглощая свет и делая невидимыми те куски поверхностей, по которым проползли. Черные как сажа призраки перемещались по стенам и синхронно спускались на булыжник мостовой с обеих сторон улицы, будто загоняя отряд в ловушку.

— Черт, что тут происходит?! — воскликнул Уриэль.

А зловещие призраки начали срастаться в омерзительные зловонные лужи. Переливаясь, они медленно текли по булыжной мостовой и по стенам зданий, приближаясь к отряду со всех сторон. Странные пузыри, больше похожие на гнойные волдыри, вздувались и лопались на поверхности этой текучей субстанции, отвратительный смрад сопровождал приближение этих существ (или одного существа?) к отряду Уриэля. Отвратительнее лопающихся волдырей были только постоянно открывающиеся и исчезающие мириады глаз — осмысленных, живых человеческих глаз…

— Что это? — закричал Уриэль, глядя, как скользкая масса медленно течет к нему.

— Да какая разница! — вскричал Ваанес. — Уничтожить!

Несколько болтерных очередей вспороли медленно ворочающуюся биомассу. Они взорвали эти гелеобразные тела, и раны этого невозможного существа ужасно засмердели.

Как только капитан вдохнул ядовитые испарения, он тут же упал на колени, не будучи в состоянии справиться с рвотными позывами. Даже организм Космодесантника, способный нейтрализовать практически все известные человечеству токсины, не смог быстро справиться с этой химической атакой.

Один за другим воины падали на землю, корчась и отплевываясь.

— Пазаниус! — крикнул Уриэль. — Пора пускать в ход огнемет.

Капитан не мог с уверенностью сказать, услышал ли его боевой брат, но секунду спустя сержант окатил неуклонно приближающуюся тварь пламенем из огнемета. Желеобразная плоть адского создания оказалась легковоспламенимой и мгновенно занялась ярчайшим белым пламенем. Пазаниус повернулся, чтобы выстрелить в тех тварей, что подбирались с другой стороны. Еще один заряд прометия достиг своей цели, и на теле вспыхнувшей как нефть твари раскрылись сотни вопящих ртов. Обезумевшие от боли глаза закрывались один за другим, но тут же на жидком теле возникали новые, чтобы быть пожранными огнем. Существо стало испаряться, но даже в клубах смрадного пара в капельках влаги опять блестели эти глаза.

Черные стены раскалились, жар в каменном мешке был невыносимым, но Космодесантники благодаря своим силовым доспехам могли легко переносить смертельные для любого живого существа температуры. Своими телами они, как могли, закрывали двух гвардейцев, но Уриэль понимал, что и Леонид, и Эллард находятся на грани жизни и смерти. Пламя постепенно гасло, и становилось понятно, что одним огнеметом тут не управиться.

— Почему они не дохнут?! — со злобой выкрикнул Ваанес.

Он держал болтер наизготовку и больше всего на свете хотел открыть огонь. Но он снял палец со спускового крючка, поскольку уже понял, как мало проку от стрельбы. Космодесантники встали спина к спине таким образом, что могли обороняться от нападения и со стен, и с обоих концов улицы.

— Почему они не атакуют? — спросил Пазаниус. — Пока мы не поджарили их, было похоже, что они намерены расправиться с нами.

— Я не уверен, — ответил Уриэль. — Мне кажется, что они и не собирались убивать нас, возможно, они должны были сделать что-то другое.

— Что, например? — поинтересовался Ваанес.

— Может, им просто нужно задержать нас здесь, — сказал Уриэль.

Не успев закончить фразу, капитан заметил воина в черном силовом доспехе. Он шел к отряду прямо по обжигающим лужам пламени, как будто не замечая их, а желеобразные твари спешили убраться с его пути.

Длинные острые когти резко вылезли из серой кожи его рук, а в глазах зажегся бездушный серебряный свет.

— Вот я вас и нашел, — сказал воин.

Глава 12

— Вы выжили в портале безумия, — с легким удивлением проговорил воин, приближаясь к Космодесантникам.

Его силовой доспех был настолько черным, что, казалось, свет на нем просто умирал. Уриэль увидел, что воин безоружен, если не считать когтей. Но далеко не каждый боец осмелится приблизиться к отряду Космодесантников, отборных воинов Императора.

— Кто ты? — крикнул Уриэль.

Воин усмехнулся, и тусклый серебряный свет стал ярче, когда он заговорил:

— Вы не сможете ни воспринять, ни произнести мое имя в силу примитивности вашего устройства, так что будете называть меня Ониксом.

Космодесантники, как один, взяли Оникса на прицел. К этому моменту пламя практически погасло, и призрачные твари осмелели. Они так же медленно и спокойно поползли со всех сторон, сливаясь в один большой организм.

— Это твои создания? — спросил Уриэль, тоже поднимая болтер и направляя его на пришельца.

— Экзувии? Нет, это не более чем ожившие отходы Халан-Гола, отходы производства, в которые вселилась дурацкая жизнь. Они наводнили это место, но все-таки приносят кое-какую пользу городу.

— Тебе лучше пропустить нас, — резко сказал Уриэль.

Оникс покачал головой и ответил:

— Нет, мой хозяин приказал доставить вас к нему.

— Твой хозяин? — переспросил Уриэль. — Хонсю?

— Ты догадлив, — усмехнулся Оникс.

Уриэль прекрасно понимал, что просто так, не применив силы, они не смогут пройти мимо этого воина. Он не представлял, каким мог оказаться Оникс в рукопашной схватке, и у него не было ни малейшего желания выяснять это. Капитан отдал приказ:

— Убейте его!

Рявкнули болтеры, но Оникс, подвижный как ртуть, легко увернулся от зарядов. Уриэль не увидел врага, а только почувствовал, как лязгнули по нагруднику когти и чудовищная сила швырнула его на стену.

Пазаниус попытался врезать ногой в челюсть Оникса, но тот снова легко увернулся, исчез, а потом появился, чтобы нанести сокрушительный удар локтем в лицо сержанту. Ваанес не успел ничего предпринять, когда черный воин в прыжке с разворотом ударил его так, что Космодесантника закрутило и он упал на землю. Кайама Шаэ выстрелил в Оникса в упор, но болт отрикошетил от черного доспеха, будто стреляли из детской хлопушки.

Тем временем черный воин одним ударом когтистой руки пробил силовой доспех одного из Космодесантников и выдернул… позвоночный столб. Космодесантник забился в конвульсиях у ног полудемона, заливая все вокруг своей кровью. Глаза его с ужасом и одновременно с детским удивлением обозревали собственный позвоночник, пока свет жизни не погас в них.

Желудок Уриэля свело от ужаса, когда окровавленный хребет был поглощен мерцающей чернотой силового доспеха Оникса. Космодесантники вновь открыли по нему огонь, серебряные глаза убийцы в мгновение ока запомнили всех, кто посмел поднять на него руку. Полудемон оттолкнулся от стены и совершил умопомрачительный прыжок, который стоил жизни нескольким Космодесантникам: в полете исчадие варпа несколько раз полоснуло когтями, и на мостовую упали еще пять обезглавленных тел.

Приземлившись, Оникс окровавленными когтями вытащил из каждого павшего позвоночник. Пять Космодесантников уже лежали на земле, а исчадие Хаоса не получило и царапины! Уриэль выпустил еще несколько болтов, но как бы внимательно он ни целился, Оникс легко и грациозно уходил с дороги смертоносных снарядов.

— Император, помилуй нас! Эта тварь слишком быстрая! — прокричал Ваанес.

Еще один Космодесантник пал, разорванный надвое, и Уриэль понял, что Оникса не сильно волнует дословное исполнение приказа хозяина. Воин в черном силовом доспехе направился к нему. Ультрамарин вскинул болтер, хотя уже понял, что мощи этого оружия недостаточно, чтобы поразить это совершенное создание. Первым делом полудемон приложил капитана затылком о стену, затем пригвоздил к поверхности, зажав его горло между двумя скрещенными наподобие ножниц когтями-лезвиями. Уриэль завороженно смотрел, как бритвенно-острые края приближаются к его горлу и начинают впиваться в плоть.

— Если кто-то еще дернется, то ваш командир погибнет в ту же секунду. Даже быстрее, — с довольной усмешкой объявил Оникс, окатывая Уриэля серебряным светом нечеловеческих глаз.

В это время экзувии подтянулись поближе, их желеобразные тела начали приобретать более твердую структуру. Выжившие воины окружили Оникса и Уриэля, нацелив болтеры на полудемона.

— Я думал, хозяин приказал тебе доставить нас к нему, — задыхаясь, выговорил Уриэль.

— Совершенно верно, — кивнул Оникс. — Но он не уточнял, нужны ли вы ему живыми.

— Это не командир, — сказал Ваанес. — Так что можешь спокойно убить его и отправиться на тот свет вместе с ним.

— Возьму на себя смелость не согласиться с тобой. Я вижу, как горит его душа, наполненная стремлением к высокой цели.

— Ваанес, стреляй! — крикнул Уриэль и едва не ослеп от вспышек — болтеры заработали на полную мощь. Он чувствовал, как по лезвиям Оникса пробегает дрожь. Сквозь грохот выстрелов Уриэль расслышал смех полудемона и скрипнул зубами от боли, когда коготь вспорол кожу на шее и лязгнул о стену.

Внезапно Оникс убрал когти, и, освобожденный, Уриэль сполз по стене. В горле пульсировала боль, кровь выплескивалась толчками, и ее было так много, что рассчитывать на помощь клеток Ларрамана не приходилось — такая рана быстро не затянется. Уриэль попытался крикнуть, но услышал только хрип. Он понял, что Оникс перерезал ему трахею. Капитан перевел организм в режим восстановления. Зрение стало черно-белым, недостаток кислорода заставил сердце биться медленнее. Ультрамарин старался не терять сознания, понимая, что если это случится, то он уже никогда не откроет глаза. Он переключил дыхание на третье легкое. Постепенно кровотечение замедлилось, и геномодифицированная физиология взяла все-таки верх.

Оникс кружился и уворачивался от снарядов, а потом совершил очередной кульбит и приземлился за спинами Космодесантников. Его когти превратились в огромные золотые сабли, и еще три воина погибли в мгновение ока, разрубленные на мелкие кусочки этим смертоносным веером. По лицу демона пробежала рябь, черные витые рога выросли из его висков, а сверкающее серебром тело засияло так ярко, что стало просвечивать сквозь черный силовой доспех. Демоническая сущность обрела полный контроль над телом порождения Хаоса.

Глаза Оникса сверкали дьявольским огнем, и Уриэль понял, что сейчас начнется самая настоящая резня. Но до того, как эта дьявольская сущность смогла реализовать свои желания, тело воина вдруг содрогнулось, и Оникс опять обрел человеческий облик. Золотые сабли втянулись в его ладони с металлическим лязгом. Оникс глубоко вздохнул и упал на одно колено, но, прежде чем хоть один из Космодесантников успел воспользоваться его минутной слабостью, экзувии, подобравшись вплотную, поднялись подобно волне цунами и накатили на отряд. Уриэль попытался подняться, но твари схватили его, сковав по рукам и ногам, блокируя любое его движение. Лишенные век глаза вылупились на него, капитан слышал, как кричали сопротивляющиеся Космодесантники, когда экзувии стискивали их в своих вонючих и крепких объятиях, но ничем не мог помочь.

Когда Оникс конвоировал пленников по закоулкам Халан-Гола, то казалось, что бредовая архитектура крепости своеобразно приветствует его. Непостижимый разум города, который раньше запутывал отряд, сбивая с пути, указывал теперь дорогу, открывая проходы и зажигая фонари. Экзувии катились волной по мощеным улицам, неся обездвиженных воинов в своих отвратительных объятиях.

Выжили только Уриэль, Ваанес, Серафис, Леонид, Эллард и еще девять Космодесантников. Но отважный капитан и в теперешнем своем незавидном положении ни на минуту не забывал о своей смертельной клятве.

Закопченные улицы скоро привели их к конечной цели — громадной железной башне. Уриэль не знал, обманывает ли его еще не вполне восстановившееся зрение или силы Хаоса специально создали такую иллюзию, но он онемел от удивления при виде колоссальной постройки. Ее вершина терялась в высоте за пурпурными облаками, и было невозможно определить, каков же ее диаметр. От стен башни отходили спиральные трубы, из которых валили столбы ядовитого дыма. Основание было окружено высокими стенами и крепостным валом с артиллерийскими точками, охраняемыми Железными Воинами.

Огромные железные ворота с высокими, хорошо укрепленными барбаканами с обеих сторон охраняли вход в башню. Оникс провел их сквозь жуткий портал, который выглядел словно пасть неведомого существа, распахнутая в предсмертном крике. Экзувии вкатились в черные ворота, пронося пленных воинов по коридору, где на них пахнуло обжигающим паром, вырывающимся из ловушек на крыше.

После того как они проникли за ворота, Уриэль стал осматривать окрестности, стараясь запомнить как можно больше. Оказалось, что башня вовсе не стояла на скале, как они полагали ранее, а была необъяснимым образом подвешена на мириадах толстых цепей над пустотой, в которой отражалось мертвое небо. Каждая цепная опора была толщиной с колонну, что поддерживала многокилометровую галерею перед Храмом Исправления, и некоторые представляли собой мосты. Что-то щелкнуло в сознании Уриэля, и он догадался, что башня уходит еще на тысячи метров вниз, в бездну, заполненную испарениями.

— Император, охрани нас, — произнес он хрипло.

— Зря сотрясаешь воздух, тебе и так его не хватает, — отозвался Оникс. — Или ты думаешь, что он всемогущ и здесь?

Уриэль не снизошел до ответа. Длинная базальтовая плита нависала над пустотой и вела прямо к огромным воротам, вырубленным в стене башни. Поверхность этого своеобразного моста была идеально отполирована несчетным количеством ног. Плита вела к арке, сделанной из какого-то дьявольского металла, шипящего, как будто его только что сняли с наковальни. Размеры переправы были таковы, что целый полк мог по ней промаршировать, не перестраиваясь, и самый крупный из Титанов без опаски преодолел бы ее.

Наконец они вошли внутрь башни. Каждый глоток воздуха здесь был напоен доисторическим злом.

— Халан-Гол, — произнес Оникс с гордостью. — Величие и мощь живого бога помогли выковать эту крепость, подходящую для владыки. По его велению был выстроен этот город, вопреки всем законам природы.

— Это отвратительно! — выкрикнул Уриэль.

— Нет, — ответил полудемон. — В этом — будущее.

Внутреннее устройство башни было ничуть не менее устрашающим, чем внешний вид. Тут были и обширные пыльные залы, уставленные бронзовыми статуями, и огромные кузницы, где текли реки расплавленного металла. Палящий, удушающий жар наполнял башню, а черные капли конденсата падали с закопченных сводчатых потолков. Ни на секунду не умолкали далекие крики и тяжелые удары. Проползающие то тут, то там тени (возможно, это были экзувии) ютились в высоких аркадах. Чаще других обитателей башни попадались на пути существа, одетые в черные робы и шаркающие тяжелой, механической походкой. Их красные глаза с интересом разглядывали пленников, которых Оникс вел все дальше и дальше, и только экзувии предохраняли воинов от тянущихся к ним металлических конечностей. На робах существ красовались восьмиконечные символы Хаоса. Они отдавали приказания машинам, предназначение которых так и осталось для Уриэля загадкой.

Когда они миновали огромную несуразную конструкцию с насосами и поршнями, смонтированную из арматуры, из тени вдруг вышло шипящее чудовище и преградило им дорогу.

Оникс строго глянул на создание в черной робе, неуклюже шаркающее в облаке света, и Уриэль почувствовал раболепный страх, исходящий от существа. Чудовище тем временем приближалось, переставляя шесть сегментированных ног из клепаного железа. Его тело, заключенное в промасленный экзоскелет, сложно было назвать живым. Голова была несоразмерно большой и вряд ли удержалась бы на плечах, не поддерживай ее дополнительные приспособления. Из-под глубоко надвинутого капюшона было видно только нижнюю часть лица из блестящего металла и глаза — точнее, оптические линзы — на гибких металлических трубках-стебельках.

Тысячи прозрачных трубочек пронизывали плоть — видимо, по ним и поступала в этот странный организм субстанция, которая поддерживала жизнь в этом омерзительном создании. Тем временем чудовище приблизилось к Уриэлю, протягивая механические руки, снабженные скальпелями, дрелями и паяльниками.

Оникс подскочил к отвратительной твари, выпустил когти и жестко сказал:

— Нет, эти для хозяина Халан-Гола.

Тварь разочарованно зашипела, вскинув вверх конечности, и дрели оказались в угрожающей близости к голове Оникса. Чудовище попыталось оттолкнуть полудемона со своего пути, но воин в черном силовом доспехе явно не собирался уступать.

— Я же сказал — нет! — повторил он жестко. — Вполне вероятно, что чуть позже они попадут в руки Мортициев, но не на этот раз.

Существо пару секунд обдумывало услышанное и затем отступило обратно в тень.

Оникс проводил его пристальным взглядом, и, пока его внимание было отвлечено, Уриэль предпринял попытку освободиться из вязких объятий экзувий. Но это оказалось безнадежным делом, он не смог даже пошевелиться. Когда Оникс убедился, что Мортиций действительно убрался с дороги, то втянул когти и продолжил путь.

Надежда таяла с каждым темным залом, что они пересекали, и с каждым лестничным пролетом, что они преодолевали, не будучи в состоянии пошевелить даже пальцем. Чем дальше они продвигались вглубь башни, тем громче становился сводящий с ума ритмичный стук.

По сверкающему серебром мосту Космодесантники были переправлены через широкую расщелину, из которой поднимались горячие желто-зеленые испарения. За мостом вздымалась высокая стена из темного камня с зелеными прожилками, в которой наличествовали запертые железные ворота с шипованными створками, охраняемые двумя Титанами, чьи доспехи несли на себе следы давних войн. Уриэль с отвращением посмотрел на развевающиеся флаги Проклятого Легиона.

— Скоро вы увидите святая святых крепости Халан-Гол. Цените оказанную вам честь! — воскликнул Оникс, ступая первым на мост через бездну.

Когда они приблизились к воротам, те распахнулись с таким грохотом, что со злобно скалящихся горгулий, сидящих под крышей мрачного помещения, слетела пыль. Оникс провел пленников через портал, и наконец, Уриэль и его спутники оказались лицом к лицу с хозяином Халан-Гола.


Стены святая святых были облицованы черным камнем с золотистыми прожилками и мерцали от влаги, покрывавшей их. Арочные окна пропускали свет мертвого неба, который ложился на пол молочно-белыми полосами. На серебристо-белом троне восседал воин с иссеченным шрамами лицом и коротко подстриженными черными волосами. Он был одет в древний, изрядно помятый силовой доспех. По обеим сторонам от трона несли караул Железные Воины. На жестоком лице хозяина крепости сейчас отчетливо читалось любопытство; длинный свежий рубец тянулся через его висок. Позади трона стоял гигантский Железный Воин, с которым Уриэль уже встречался — тогда, в стычке у стен крепости.

— Избавься от экзувий, Оникс, — приказал сидящий на троне.

Оникс кивнул и повернулся лицом к чудовищам. По его лицу пробежали серебряные всполохи. Уриэль почувствовал, как существа, удерживающие его в плену, стали слабеть, медленно стекая на пол, — они опять стали жидкими и вонючими. Затем эти жалкие твари поспешили расползтись по темным углам.

Как только Ультрамарин почувствовал свободу, рука его потянулась к мечу, но тут же стволы более чем сорока болтеров оказались направлены прямо на него. Оружие было украшено восьмиконечными знаками Хаоса. Железные Воины быстро разоружили Космодесантников, чтобы полностью исключить опасность для человека, что сидел на троне.

Пока они занимались этим, коменданту принесли черный боевой топор, по которому Уриэль узнал своего противника на поле боя. Тогда капитан промахнулся всего на пару сантиметров…

— Мы уже встречались, — сказал вдруг воин, сидящий на троне.

— Ты Хонсю? — спросил Уриэль.

Железный Воин встал, подошел и со всего маху ударил капитана в висок. Уриэль упал на одно колено, едва затянувшаяся рана на шее открылась, и свежая кровь опять начала заливать доспех.

Хонсю кивнул:

— Ты знаешь меня, но я не имею представления о том, кто ты. Итак, как ты себя именуешь?

— Ты ничего не добьешься силой, — сказал Уриэль, поднимаясь и зажимая порез рукой.

— Это, кажется, довольно простой вопрос, — ответил Хонсю, проводя кончиками пальцев по рубцу на виске. — Я хотел бы знать имя человека, которому удалось пустить мне кровь.

— Хорошо. Меня зовут Уриэль Вентрис, а это мои воины.

Хонсю внимательно посмотрел на бойцов, стоящих за спиной капитана, и заметил:

— Ты прибился к странной компании, Уриэль Вентрис. Ведь это изменники, предатели и беглые рабы.

Уриэль не ответил, понимая, что Хонсю и его самого причисляет к предателям. С доспехов Ультрамарина были содраны все знаки отличия, и ничто не говорило о его принадлежности к войскам Императора.

Он лихорадочно соображал, как бы использовать с выгодой для дела сложившуюся ситуацию, когда Хонсю спросил:

— А откуда ты знаешь, как меня зовут? Торамино сказал тебе?

— Кто?

— Не прикидывайся тут дурачком, — с угрозой произнес Хонсю. — Иначе тебе придется узнать, как быстро я теряю терпение. Ты прекрасно знаешь, кто такой Торамино.

Поскольку Уриэль не отвечал, Хонсю продолжил:

— Нет никакого смысла геройствовать, все равно я получу всю необходимую информацию. Мортиции выжмут ее из тебя в достаточно короткий срок. Поверь, тебе лучше самому рассказать все, что меня интересует, чем потом мучиться в когтях этих чудовищ. А результат будет один.

— Я узнал о тебе от Торамино, да, так оно и есть, — наконец произнес Уриэль.

Хонсю рассмеялся:

— Видишь, Закайо, Торамино пал так низко, что прибегает к помощи наемников. Как-то это не очень хорошо согласуется с его теорией чистоты крови, а?

— Да уж, — ответил Обакс Закайо, обходя трон Хонсю с правой стороны и поднимая Леонида и Элларда на механических лапах, что выдвинулись у него из-за спины. Гвардейцы пытались сопротивляться, но все было бесполезно. — Ну что, недолго довелось погулять на свободе?

— Оставь их, Закайо, они не достойны того, чтобы их кровь пролилась здесь. Отправь их работать в кузницы.

Обакс Закайо кивнул и выпустил двух гвардейцев, но по-прежнему остался стоять за их спинами.

— Для чего ты проник в мою крепость, Вентрис? — продолжил допрос Хонсю.

— Ты же сам сказал — мы наемники, — спокойно ответил Уриэль.

— Они прошли через порталы безумия и пытались подобраться к центральной башне, когда я нашел их, — доложил Оникс. — Я считаю, что они не просто наемники, они — наемные убийцы.

— Это так, Вентрис? Вы наемные убийцы?

— Я всего лишь простой солдат.

— Нет, это не так, — заявил Хонсю, снова подходя к Уриэлю неторопливой уверенной походкой. — Простой солдат не сможет провести свой отряд через порталы безумия и пробраться так далеко в Халан-Гол.

Взяв железной рукой Уриэля за подбородок, комендант крепости заставил Ультрамарина повернуть голову. Капитан смог хорошо рассмотреть чудовищную механизированную лапу, прикосновение которой вызвало приступ тошноты.

— Каким образом и для чего ты оказался на Медренгарде? — спросил Хонсю, глядя в глаза Уриэля.

Комендант и Ультрамарин долго смотрели друг другу в глаза — каждый ждал, когда второй отведет взгляд. Уриэль был представителем не только Императора, но и всего светлого в этом мире, а Хонсю был предателем. Один прожил какую-то жалкую сотню лет, а за плечами другого было несколько тысяч лет боев. Несмотря на то, что их разделяла пропасть времени и вражды, Уриэль почувствовал воинский дух в Хонсю и пожалел, что волею судьбы тот оказался его врагом, а не собратом по оружию.

Может быть, близость к Оку Ужаса отравила капитана, может, его чувствами играли злобные духи этого места, может, сам Хонсю каким-то образом влиял на него… Причина была не важна, гораздо удивительнее было другое — чем дольше Уриэль всматривался в глаза Железного Воина, тем больше убеждался, что между ними нет непреодолимой пропасти.

Ультрамарин видел в его глазах те же стремления, что жили и в его душе. Какая-то часть капитана даже восхищалась тем, как умело Хонсю ставил цели и как быстро добивался их.

Если бы не судьба, которая была предопределена обоим еще до рождения, то, кто знает, может быть, они стояли бы сейчас плечом к плечу. Ведь могло случиться и так, что Уриэль оказался бы среди Черных Крестоносцев, или Хонсю бился бы рядом с ним в передовом отряде Космодесантников на Тарсис Ультра.

Вдруг капитан уловил восхищение в глазах коменданта Халан-Гола и понял, что тот думал о том же самом.

— Мы на Медренгарде, чтобы сражаться, — просто ответил Уриэль.

— Как я и предполагал, — кивнул Хонсю. — Вы доблестно бились под моими стенами. И, как я понимаю, это тебе и твоим воинам надо сказать спасибо за испорченный подъемник?

— Да, — горделиво сказал Ваанес, довольный произведенным эффектом. — Это я перерезал канаты.

— Из этого я могу сделать вывод, что вы не служите Бероссу, возможно, вы подчиняетесь только Торамино, — облегченно пробормотал Хонсю. — В любом случае, вы оказали мне неоценимую услугу. Без постоянного подкрепления Беросс не сумеет проломить оборону.

Хонсю обошел всех Космодесантников отряда, рассматривая в упор каждого из них. Он остановился рядом с Пазаниусом, взял его за серебряную руку и поднял ее к глазам, чтобы получше рассмотреть.

— Искусная работа, — похвалил комендант. — Твоя?

— Нет, — выдавил Пазаниус сквозь сжатые зубы. — Техножрецы на Павонисе постарались.

— Павонис? Я никогда не слышал об этом мире. Это мир Омниссии?

— Нет.

Хонсю вдруг широко улыбнулся и спросил:

— Ты ведь ненавидишь меня, не так ли?

Пазаниус повернулся и посмотрел на Хонсю в упор:

— Да, я тебя ненавижу! И не только тебя, а вообще всех этих ублюдков и прихвостней Хаоса.

Хонсю медленно обошел Пазаниуса, стер черную пыль и склизкие остатки экзувий с его силового доспеха и пристально осмотрел наплечники и нагрудные пластины. Потом вернулся к Уриэлю и осмотрел его силовой доспех так же внимательно.

— Я не вижу ни знаков отличия, ни эмблем, — сказал он. — Из какого вы Ордена?

— Какое значение это имеет здесь? — тихо сказал Уриэль.

— Мне нравится, как ты отвечаешь.

— И как же я отвечаю?

— Очень осторожно, — усмехнувшись, произнес Хонсю, — Сказать тебе, что я думаю по этому поводу?

— Если я скажу «нет», это что-нибудь изменит?

— Вряд ли. Твое слово тут мало что значит. Итак, я полагаю, что вы Ультрамарины. И мне страшно подумать, какое гнусное преступление числится за вами, чтобы вас закинули в Око Ужаса. Вы повернулись направо, когда все поворачивались налево во время праздничного марша на плацу? Забыли спросонья прочитать молитву одеялу с простынкой?

Уриэль чувствовал, как гнев вновь закипает в нем, но заставил себя не реагировать на недостойные насмешки.

— Да, мы Ультрамарины, но причины, по которым мы здесь оказались, совершенно не важны. Мы прибыли сюда, чтобы сражаться.

— А с кем сражаться, вам не важно?

Уриэль предполагал, что этот вопрос обязательно прозвучит, еще до того, как Хонсю его задал, поэтому быстро и хлестко ответил:

— Да не особенно.

— В таком случае, мне пригодились бы такие воины, как вы, — сказал Хонсю, скрещивая руки на груди. — Я могу предложить вам гораздо больше, чем Торамино или Беросс. Вы присоединитесь ко мне?

Уриэль смотрел на Железного Воина, а в голове его калейдоскопом мелькали мысли. У них с Хонсю было много общего, это был настоящий воин, их взаимопониманию мешают только разные верования. Так ведь?

У Уриэля больше не было Ордена, который он мог бы назвать своим в полном смысле слова, так что, может быть, лучше найти такого вот умного и храброго командира, с которым можно вместе сражаться?

Но все то, на чем был воспитан Уриэль, принципы, каноны, догмы, постулаты — все, что делало его Космодесантником, — все восстало в нем. И когда он вновь посмотрел Хонсю в глаза, то в них можно было прочесть только один возможный ответ.

Часть III В ЦАРСТВЕ БЕСКОЖЫХ

Глава 13

Уриэль совершил умопомрачительный прыжок, в полете со свистом выхватил меч из ножен и нанес удар, целясь в шею Хонсю.

— Я воин Императора, Космодесантник, защитник всего хорошего в этом мире! Я никогда не присоединюсь к такому, как ты! — прокричал он.

Хонсю даже не шелохнулся, и лезвие меча неминуемо снесло бы ему голову, но бронзовые когти Оникса оказались быстрее. Полудемон плоской стороной лезвия ударил Космодесантника по горлу так, что тот отлетел к стене и рухнул, задыхаясь от боли. Он выронил меч и судорожно пытался восстановить дыхание. Это ему удалось, и капитан сумел дотянуться до выпавшего меча и даже схватил его за эфес, но на лезвие уже опустилась нога в тяжелом ботинке.

— Ты считаешь меня идиотом, Вентрис? — рявкнул Хонсю. — Ты что думаешь, я случайно стал комендантом? Нет, я управляю этой крепостью только по одной причине — я оказался лучше всех, кто хотел бы занять это место.

В завершение отповеди Хонсю нанес удар тяжелым ботинком в челюсть Ультрамарина. Уриэль попытался уйти из-под града ударов, а в это время Железные Воины направили болтеры на остальных членов отряда, чтобы никто не вздумал кинуться на помощь командиру.

Уриэль изо всех сил старался подняться на ноги, но Хонсю не давал ему ни малейшего шанса. Он методично обрабатывал его ребра железными ботинками, затем схватил за затылок и со всей силы «приложил» его лбом об пол. Капитан почувствовал, что из носа хлынула кровь. Ему ничего не оставалось, кроме как постараться максимально закрыться от ударов. Но Хонсю был мастером в таких делах, скоро вместо лица у Ультрамарина было кровавое месиво.

— Черт, ты еще очень пожалеешь, что не принял мое предложение! — проревел Хонсю, размазывая свернувшуюся кровь по лицу Уриэля. — Я отдам тебя на растерзание Мортициям, и они покажут тебе такие горизонты боли, что тебе даже и не снилось! Ты станешь для них подопытным кроликом, а когда им надоест развлекаться с тобой, твое тело пустят на запчасти!

Уриэль перекатился на спину, харкая кровью, затем с трудом приподнялся на локте и прохрипел:

— Я Уриэль Вентрис, Ультрамарин, верный слуга благодетельного Императора и враг всех предателей и последователей темных сил. И ничто не в силах это изменить.

Хонсю зарычал и снова начал бить капитана по лицу. Кровь лилась на пол, а комендант орал:

— Да будь ты проклят! Как ты посмел отказаться от моего предложения? Ты никто и ничто. Даже твой Орден отрекся от тебя! Ты для них пустое место. Какой смысл хранить им верность?

Уриэль изловчился и поймал кулак Хонсю, занесенный для очередного удара.

— Я храню верность своей чести! — выпалил он, высвобождая вторую руку и нанося сокрушительный хук справа.

Хонсю рухнул как подкошенный, а Уриэль откатился и поднялся-таки на ноги. Пошатываясь, он направился к своему отряду. Космодесантники и два гвардейца загородили его от Железных Воинов. Уриэль, опершись о Пазаниуса, сплевывал на пол кровь вместе с зубами.

— В какой-то момент ты заставил меня забеспокоиться, — сказал Пазаниус.

Несмотря на то, что сержант произнес это как можно более безразлично, Уриэль уловил заботу и дружеское участие.

— Я воин Императора, мой друг, — произнес капитан. — И я никогда не перейду на сторону темных сил, ты это знаешь.

— Да, я знаю это, — подтвердил Пазаниус.

— Ты определенно провел того ублюдка, — сказал Ваанес, пробираясь поближе к командиру. Его выдвижные когти показались из латных перчаток, — И меня тоже. К черту все это, Вентрис, я не умру так просто!

— Я тоже, если выживу, — попытался пошутить Уриэль.

Железные Воины окружили их, держа под прицелом. В это время Хонсю поднялся, вытирая кровь с лица.

— Я лично прослежу, чтобы тебя разорвали надвое, Вентрис! — пообещал комендант. — Я прикажу скормить тебя Демонкулабе, а твои останки отдать Бескожим. Посмотрим, что тогда станет с твоими драгоценными идеалами и принципами, и будешь ли ты все так же их держаться.

— Ты не можешь сделать ничего такого, что могло бы подорвать мою веру в Императора хоть на секунду, — с расстановкой ответил Уриэль.

— Веру? — переспросил Хонсю с усмешкой, — Святая простота! Железные Воины когда-то тоже верили, но к чему это их привело? Мы преданы Императором и выброшены в Око Ужаса. Если ты думаешь, что удостоишься лучшей участи за веру в Императора, то мне интересно, что болтается у тебя в голове взамен мозгов?

Пазаниус взревел и бросился к Хонсю, желая вцепиться ему в горло, но Оникс встал на защиту своего хозяина, выпустив металлические когти. Для своей комплекции Пазаниус двигался на удивление быстро и ловко. В прыжке он неожиданно сменил направление и серией ударов разбил лицо полудемону.

Оникс взревел и опрокинулся навзничь, серебряный свет струился сквозь рваные раны на его лице. Пазаниус же сгреб за грудки Хонсю и занес свой мерцающий кулак для смертельного удара.

Но прежде чем он смог ударить, Обакс Закайо перехватил его руку, выворачивая ее назад. Гидравлическая клешня с чудовищной силой сжала руку Пазаниуса, превратив ее в кусок покореженного металла. Обакс Закайо сбил Пазаниуса с ног и встал над поверженным сержантом, высоко занеся топор. Но удара не последовало. Железный Воин, не веря своим глазам, наблюдал за тем, что происходило с искореженной рукой сержанта.

Уриэль тоже с ужасом и удивлением смотрел, как разбитая и искромсанная металлическая рука Пазаниуса начала восстанавливаться. Металл зашевелился, как ртуть, поверхность протеза покрылась рябью, и не прошло и минуты, как весь урон, нанесенный Обаксом Закайо, исчез бесследно. Вскоре рука имела такой вид, словно Пазаниусу только что поставили новый протез.

— Пазаниус, — выдохнул Уриэль. — Но… как?

Его друг спрятал чудесно восстановившуюся руку за спину.

— Прости меня… — пробормотал Пазаниус, чуть не плача. — Я должен был…

Хонсю подошел к сержанту и еще раз обследовал своими аугметическими пальцами блестящее предплечье Пазаниуса. Довольно долго он с интересом рассматривал невиданное им доселе чудо техники.

— Отвести их к Мортициям на растерзание. Но вот этого оставить в живых… Я хочу такую руку, — приказал он. Затем комендант повернулся и подошел к Уриэлю. — Вентриса отправить в Демонкулабу, большего он не стоит. Пусть возьмут все, что сочтут нужным из его тела, — с перекошенным яростью лицом произнес Хонсю.


Путешествие в зал Мортициев сопровождалось бредовыми видениями и безумными наваждениями.

Внутренний мир башни не подчинялся общим законам мироздания. Одна только лестница чего стоила: она вилась по спирали, перекрученной несколько раз, а по «изнаночной» стороне, так же как и по «лицевой», передвигались обитатели Халан-Гола: шныряли рабы, важно шествовали полноватые священнослужители, тяжелой поступью спускались Железные Воины. Хотя нельзя было с уверенностью сказать, спускались они вниз или поднимались вверх — здесь измерения и гравитация жили по другим законам.

Обакс Закайо, Оникс и еще сорок Железных Воинов провели Космодесантников из приемного кабинета Хонсю обратно через зал с глубоким проломом, на дне которого бурлил расплавленный металл. Они прошли мимо Титанов к крытой аркаде, под сводами которой гуляло эхо. Несмотря на то, что Уриэль имел возможность внимательно следить за дорогой, которую уже один раз проделал, он понял, что не нашел бы обратного пути. Дело было в том, что безумное пространство башни все время менялось, и невозможно было предугадать, куда тебя выведет коридор через минуту.

В грязных и помятых силовых доспехах, без оружия, с опущенными головами Космодесантники и гвардейцы следовали под конвоем сквозь темные пыльные коридоры. Все это время Пазаниус старался держаться подальше от Уриэля, чтобы ненароком не встретиться с ним взглядом. Всеобщая покорность задевала гордость Уриэля, но если бы они атаковали сейчас своих сопровождающих, то такой необдуманный шаг привел бы к гибели остатков отряда. А коль скоро он связан смертельной клятвой, то должен держаться до последнего вздоха. Надо использовать любую возможность, чтобы выполнить задание. А подраться с этими выродками он всегда успеет.

Их путешествие закончилось в месте, которое Хонсю называл залом Мортициев. Как следовало из названия, здешние обитатели не могли считаться образцом милосердия и человеколюбия. Уриэль не принадлежал к числу людей, которых пугают названия, но все равно при одном упоминании о Мортициях у него противно ныл желудок и по спине струился пот. Было ли существо, что перегородило им вход в башню и которого отогнал Оникс, Мортицием?

Капитан заподозрил, что скоро он получит ответы на все вопросы. Обакс Закайо нерешительно приблизился к низкому сводчатому проходу, из которого доносились мучительные крики и шипение металла. В нос ударил густой и резкий запах крови. Что-то зашевелилось, неуклюже заворочалось в освещенных красным светом глубинах коридора.

Обакс Закайо немного помедлил, прежде чем войти под своды туннеля. Скрежет железа по камню и ритмичный стук какого-то огромного сердца тонули в криках. На Железных Воинов было больно смотреть — на их лицах был написан такой ужас, что Космодесантникам стало от этого даже немного легче. Оникс не выказал такой нерешительности и переступил порог зала Мортициев без страха.

Когда Уриэль вошел внутрь, задерживая дыхание из-за сильной вони, он все еще не понимал, чего, собственно, так боятся Железные Воины. Серебряный свет глаз Оникса позволял рассмотреть окружающее, и капитан вдруг поймал себя на том, что испытывает чувство благодарности к этому существу, ведь иначе им пришлось бы передвигаться в полной темноте. Один из обитателей зала Мортициев, прихрамывая, направился к ним. Было видно, что каждый шаг дается ему с большим трудом.

Ультрамарин рассмотрел, что полуобнаженное тело существа представляет собой дикую комбинацию конечностей и каких-то придатков, происхождение которых только Хаосу известно. Голова существа была запрокинута, вместо глаз и ушей блестели медные заклепки. У него было две ноги, которые раньше явно принадлежали людям с существенной разницей в росте, и торс, покрытый паутиной хирургических шрамов. Может быть, когда-то создание и имело пол, но сейчас ничто не указывало на это. Руки чудовища бестолково болтались, раскачиваясь подобно маятникам.

— Чего надо? — проговорило оно невнятно, наверное, потому, что и рот его тоже был наполовину заштопан. — Вас сюда никто не звал и никто не ждет.

— Сабатиер, — сказал Оникс, — мы доставили кое-что интересненькое для твоего хозяина — новую плоть.

Сабатиер перевел «взгляд» с Оникса на воинов отряда и, отчаянно хромая, подошел к Ардарику Ваанесу. Он протянул заляпанные кровью и слизью руки, желая что-то выяснить для себя. Но Ваанес не собирался терпеть такое обращение и, оттолкнув отвратительные конечности, сказал:

— Не прикасайся ко мне, урод.

Сабатиер довольно хихикнул или закашлялся — это было сложно понять — и повернулся к Ониксу, пробормотав:

— Какой дерзкий.

Ваанес вдруг кинулся на него и молниеносным движением свернул ему шею. Позвонки странного существа противно хрустнули. Сабатиер удивленно замер, а потом медленно осел на пол. Обакс Закайо, взвыв от ярости, подхватил Ваанеса своими гидравлическими клешнями и поднял высоко над землей.

— И какой сильный, — продолжил Сабатиер с земли, где неуклюже возился, пытаясь подняться. Голова его висела на груди, острый обломок кости пропорол кожу.

Он махнул кривыми конечностями в сторону Обакса Закайо и проскрипел:

— Оставь его тут, хозяин всегда выбирает сильную особь. Но большинство к нам поступают ослабевшими после голодовки. Может быть, этот выскочка — счастливчик, и тогда мастера сделают его таким же, как я. Мертвым, но не лежащим без дела в могиле.

— Судя по всему, он уже счастлив, — проворчал Обакс Закайо, швыряя Ваанеса на землю.

— Но думаю, что сегодня его везение закончится, — сказал Сабатиер гортанно, водружая голову на плечи и придерживая ее рукой.

Как будто отзываясь на его голос, стены арочного помещения заколыхались в такт доносящимся стонам и далекому стуку огромного сердца. Большая железная клетка призывно распахнула дверь, и Железные Воины загнали пленников в нее, подталкивая стволами болтеров.

Когда пленники вместе с сопровождающими оказались на своеобразной платформе, Сабатиер потянулся к рычагу желто-черного цвета с символикой Хаоса и с видимым усилием запер клетку. Когда дверь с металлическим клацаньем закрылась, наверху заработал старинный блок, и клетка медленно пошла вниз.

Уриэль перевел глаза на закопченный пол клетки. Сквозь ячейки виднелась мерцающая в дымке шахта, обшитая промасленными листами железа. Дна не было видно, и Уриэль понимал, что эта шахта не выходит за пределы башни. А то, что такие размеры совершенно не укладывались в его представления о нормальной пространственной геометрии, больше не удивляло его. Капитан давно понял, что в этом мире действуют совсем другие законы.

Они спускались все ниже и ниже, и, казалось, их путешествие никогда не закончится. Ваанес сумел пробраться поближе к Уриэлю. Клетка к этому времени так разогналась, что, задевая краями об обшитые железом стены шахты, уже не лязгала, а визжала.

— Нам надо побыстрее отсюда выбираться. Что-то мне не хочется знакомиться с Мортициями, — озабоченно сказал Ваанес.

— Да мне тоже, — признался Уриэль. — Учитывая, что это беспокоит даже Железных Воинов, нам уж точно не сулит ничего хорошего.

— Возможно, твой сержант с самовосстанавливающейся рукой сможет расчистить дорогу. Черт побери, где же он ее достал?

— Я бы сам хотел знать, — задумчиво сказал Уриэль.

В это время клетка начала тормозить, приближаясь к платформе. Сабатиер отпер дверь, и Железные Воины выкинули Космодесантников и гвардейцев из клетки в туннель, прорубленный в скале, в конце которого виднелись пульсирующие красные отблески. Ушей достигли хор диких криков живых существ, свист, бренчание и шипение неведомых механизмов. Но все эти звуки не могли заглушить неумолчный громоподобный стук огромного сердца. Красный жар и жуткая какофония становились сильнее и сильнее по мере приближения к огромной пещере.

— О нет… — в ужасе выдохнул Уриэль, когда своими глазами увидел, что собой представляет зал Мортициев.

— Какого черта… — прошептал Ваанес, лицо которого было бледным даже в дьявольском красном свете.

Дальний конец зала терялся из виду, ребристые своды вздымались на невообразимую высоту. Толстые кабели и трубы, проложенные вдоль стен, поднимались к потолку; капли конденсата и других подозрительных жидкостей падали на липкий каменный пол. Многоуровневые клетки, похожие на те, что Уриэль видел в лагере смерти в горах, громоздились вдоль стен. К каждой тянулось несколько труб от висящих под потолком переполненных пузырей.

Когда капитана силой втолкнули в эту пещеру, он неожиданно почувствовал давление на свои чувства восприятия. Это было похоже на то, как если бы ему вкололи очень сильное болеутоляющее. Цвета, запахи — все просачивалось словно через вату.

Привлеченные шумом грузоподъемника, к платформе потянулись существа в черных облачениях. Они преградили отряду дорогу, пресекая любые попытки продолжить путь. Некоторые из них пришли на паучьих ногах, другие — на странных ходульных конструкциях, третьи приехали на шипованных гусеницах. Их конечности представляли собой манипуляторы с обилием лезвий, скоб, пил для костей и дрелей. Ни одно из этих созданий не было похоже на другое, тело каждого было испещрено множеством шрамов.

На бритых черепах красовались те или иные вариации символа Адептус Механикус, хотя Уриэль не очень-то верил, что своим происхождением твари обязаны именно Богу-Машине. Между собой эти существа переговаривались на неразборчивом щелкающем наречии, совершенно непонятном пленным воинам.

Оникс и Сабатиер первыми вошли в пещеру. Мортиции быстро окружили их, тыча в Оникса клешнями и пытаясь вонзить в него кривые иглы.

— Примите дар лорда Хонсю, — произнес полудемон, не обращая внимания на столь неделикатное обращение.

Не обнаружив ничего достойного интереса в его полудемоническом телосложении, кровожадные хирурги перешли к воинам отряда. Их взгляды словно насквозь просвечивали Космодесантников и гвардейцев. В одном из приблизившихся монстров Уриэль узнал того, что преградил им дорогу, когда Оникс вел их по башне. Из разверстого рта этого странного создания вылетела серия шипящих и щелкающих звуков, и капитану стало понятно, что это осмысленная речь.

— Ваш дар принят, — перевел Сабатиер. — Вам нужно оставить здесь тех, кого еще не касался нож.

Оникс кивнул, а Уриэль все это время не мог оторвать глаз от зрелища, открывшегося в глубинах пещеры. Прикованный к месту ужасом и брезгливостью, он смотрел вглубь грота.

Там, над бурлящим озером крови, на цепях из черного железа висел багровый демон. Его тело пронзали красные трубки и огромные сверкающие штифты. Вокруг страдальца воздух искрился от неимоверного скопления древних магических энергий. Плоть несчастного существа шелушилась и отваливалась в некоторых местах кусками. Грязные, слипшиеся волосы спускались с рогатого черепа по спине. Пленный демон бился в агонии над озером собственной крови. Уриэль рассмотрел огромные раны на его спине, откуда, похоже, совсем недавно, удалили пару крыльев. Грудь пленника тяжело вздымалась, а по помещению разносилось ритмичное эхо. Капитан понял, что сердцебиение именно этого демона они слышали постоянно в крепости.

— «Вы сразу узнаете, как только увидите его…» — проговорил Пазаниус.

— Что?

— Это именно то, о чем нам говорил Омфал Демониум, помнишь?

— О чем ты говоришь? — недоумевал Уриэль.

— Кровавое Сердце, — сказал Пазаниус. — «Вы узнаете его, как только увидите…».

Уриэль еще раз взглянул на опутанного толстыми цепями демона. Пазаниус был совершенно прав. Это существо и есть Кровавое Сердце. Если верить Серафису, этот демон сумел обвести Омфала Демониума вокруг пальца и заключить его в адском локомотиве.

Озеро крови было окружено сотнями гробов из закопченного железа, стоящих вертикально. К ним были подведены булькающие красные трубки. Внутри каждого гроба лежал псайкер, тело которого было проколото неимоверным количеством игл, через которые уходила кровь. Все трубки сходились в одну большую, что вела к кровавому озеру, над которым висел плененный демон. Над озером вздымался пульсирующий фонтан крови, окатывая висящего на цепях демона. Зыбкая дымка поднималась над существом, наполненным энергией варпа, и обволакивала всю пещеру. Мучения демона, обездвиженного цепями, были невыносимы. И теперь, когда Уриэль присмотрелся повнимательнее и начал анализировать открывшееся его взору, он пришел к выводу, что причина помутнения его чувств была перед его глазами.

— Лорд Хонсю требует вот этого для себя, — сказал Оникс, указывая на Уриэля. — Его следует скормить Демонкулабе, а вот этого, с серебряной рукой, надо разобрать на части и доставить протез коменданту. Это возможно?

Один из обитателей ужасного зала тотчас вздернул Пазаниуса на когтях, что с шипением вылезли из пневматических лап. После серии умелых и быстрых манипуляций наплечник силового доспеха был снят с Пазаниуса. Бездушным глазам хирурга предстал бицепс сержанта и место, где соединялись металл и плоть.

— Поставь меня на землю, ты, хаоситская мразь! — прорычал сквозь зубы Пазаниус, неожиданно извернулся и ударил со всей силы ногами по, казалось, довольно хлипкому торсу Мортиция. Тот злобно зашипел, поскольку совершенно не ожидал такой прыти. Толстая железная игла вдруг резко выскочила из его запястья и уперлась в грудную пластину силового доспеха сержанта. Пазаниус перестал сопротивляться, и чудовище передало его в цепкие лапы собратьев-хирургов.

Уриэль метнулся было на помощь другу, когда увидел, что сержанта уносят прочь, но движения его были странно медленными. И Ониксу не составило труда остановить его, приставив коготь-лезвие к шее капитана.

— Не надо, — просто сказал он. — Его участь, думаю, будет счастливей твоей.

Мортиции окружили Уриэля, протягивая к нему свои омерзительные механизированные конечности.

— Я тебя убью, — мрачно пообещал Уриэль, хотя его уже поднимали в воздух, не обращая внимания на попытки вырваться. — Тебе лучше пристрелить меня сейчас. В противном случае могу поспорить на что угодно — я увижу тебя мертвым.

— Если силы Хаоса распорядятся моей судьбой таким образом, то я не имею ничего против. А если бы и имел, от этого ничего не изменится. Хотя думаю, что ты ошибаешься. Ты умрешь здесь, Уриэль Вентрис, — пожав плечами, произнес Оникс, прежде чем развернуться на каблуках и направиться к туннелю, что вел к клетке-подъемнику. За ним тут же поспешил Обакс Закайо.


Уриэль вел безнадежную борьбу с многочисленными конечностями, охватившими его, но они обладали такой силой и хваткой, что он едва мог шевелиться. Мортиции приблизили свои морды и начали детально осматривать его. Их влажно поблескивающие металлические лапы сковали его намертво.

Звенящий механизм, состоящий из веретенообразных стержней с насаженными на них микрофонами внезапно вылетел из-под капюшона чудовища. Разряды статического напряжения пробежали по телу этого странного существа, и Мортиции произнес безжизненным голосом:

— Тебя надо скормить Демонкулабе. Как можно портить такую хорошую плоть? Над тобой с удовольствием потрудился бы любой хирург. И смог бы выяснить то, что раньше было нам неизвестно.

— Что вы собираетесь делать с нами? — вскричал Ваанес, пытаясь освободиться от стальных объятий. Выглядело это довольно-таки комично, так как ему удалось лишь нелепо дернуться несколько раз. Огромное чудовище, возвышающееся на несколько метров над Космодесантниками, крепко держало его. Монстр даже не обратил внимания на попытки Ваанеса вывернуться и спокойно двинулся на своих механических ногах в глубину зала.

— Вы теперь принадлежите хирургам, — изрек Мортиции. — Повелителям царства смерти. Они вам разъяснят, что такое боль и как ее надо выносить. Они исследуют вас сверху донизу, а потом извлекут те части, что окажутся полезными для нас. И ваша плоть превратится в нашу.

Темные жрецы гордо проплыли через красный сумрак пещеры к пыточным столам. Приспешники Хаоса обсуждали между собой детали предстоящей операции на своем странном, щелкающем языке.

Мортиции, перебирая многочисленными сегментированными конечностями, потащил Уриэля к входу в анфиладу пещер. Капитан видел много ужасного, пока монстр проносил его по адскому подземелью: освежеванные тела, длинные цепочки узников, сшитых вместе, вопящих безумцев, в чьи черепа непрерывно накачивали какую-то жидкость, от давления которой вываливались глаза.

Кое-где мужчины и женщины собирались вокруг чадящих костерков из плоти, разведенных среди останков неизвестных существ. Капитан видел еще несколько мутантов, похожих на Сабатиера, — поразительный конгломерат несоединимых материалов.

Несколько раз Мортицию, конвоирующему Уриэля, пришлось свернуть с намеченного пути, чтобы обойти стороной ржаво-красные погрузчики, подвозившие целые кузова кровоточащих трупов Железных Воинов. Машины вносили еще большую сумятицу, деловито проносясь в неизвестном направлении.

Уриэль потерял из виду погрузчики, когда Мортиции поднялся по длинному грязному трапу, что вел к рядам клеток, окружавших помещение по периметру. Над тесными камерами на огромных железных крюках крепилась толстая труба, по которой перегонялась вязкая, отвратительная субстанция. Тут же тянулись целые связки электрических кабелей. Уриэль увидел, что клетки были населены несчастными жертвами, до слез напоминающими заключенных в лагере смерти в горах.

Все неестественно раздувшиеся существа в этих тесных клетках были женского пола. Побывав в лапах Мортициев, они стали такими уродливыми, что их человеческое происхождение можно было определить с большим трудом. Закованные в кандалы, пускающие слюни, они бредили, охваченные безумием. Их лица были скрыты под длинными, свалявшимися лохмами. Когда Уриэль присмотрелся повнимательнее, он понял, что эти существа чудовищно расплылись не только потому, что много едят, пытаясь утолить лютый голод, вызванный гормональной интоксикацией. Эти огромные самки были беременны — в каждом безобразно растянутом животе, покрытом бесчисленными опухолями, шевелилось нечто…

С трудом преодолевая панический ужас, капитан осознал, что он сейчас смотрит на Демонкулабу — страшное, омерзительное лоно, откуда появлялись на свет все новые и новые Космодесантники Хаоса. В каждой клетке сидело по беременному чудовищу, и, глядя на все это, Уриэль с трудом сдерживал слезы поражения. Вот он и достиг конца своего путешествия. Это место он должен был уничтожить, чтобы доказать Ордену свою преданность и снова стать Ультрамарином.

Тем временем Мортиций начал с помощью плазменных резцов и стальных лезвий быстро снимать с капитана силовой доспех. Уриэль стал бешено сопротивляться, но закричал от боли, потому что Мортиций был отнюдь не аккуратен, резак несколько раз коснулся обнаженного тела капитана. Части силового доспеха падали на пол с лязгом одна за другой, а Уриэль просил прощения у обмундирования, над которым было совершено такое надругательство. Сначала его нагрудная пластина была разрезана на куски, затем был сорван латный воротник, а потом уже и наплечники грубо отодрали и отбросили в сторону, предварительно разодрав пополам.

— Не сопротивляйся, — спокойно произнес Мортиций. — Тебя все равно скормят Демонкулабе.

— Будь ты проклят, убери свои грязные лапы от меня, выродок варпа! — выкрикнул Уриэль.

Раздраженное чудовище врезало тяжелым кулаком капитану в лоб, и Уриэль почти потерял сознание от боли. Мортиций потащил его вдоль рядов с клетками. Кровь залила глаза Ультрамарина, а когда он проморгался, то обнаружил, что смотрит сквозь решетчатый пол.

Когда Уриэль поднял взгляд, то увидел громыхающую конструкцию, к которой перемазанные кровью ленточные транспортеры доставляли неимоверное количество истерзанной плоти. Специальные дробилки и тяжелые цилиндры перетирали тела павших Железных Воинов в густую, клейкую пасту. Затем останки скармливались Демонкулабе, принося неоценимую пользу силам Хаоса.

Уриэль догадался, что это и есть тот способ, с помощью которого Хонсю мог вторично использовать генокод Железных Воинов, экономя драгоценное генное семя. Такое богохульство Уриэль уже не мог вынести и пообещал себе, что придушит Хонсю голыми руками.

Бросив взгляд в сторону, капитан увидел несколько мутантов в черных робах Мортициев, занятых «оплодотворением» Демонкулабы. Они разрезали несчастным самкам животы, раскрывали рану, закрепляли ее в таком положении специальными зажимами и вкладывали внутрь кричащих от ужаса детей. Свежеимплантированных в Демонкулабу детей впоследствии будут кормить генетическим материалом павших Железных Воинов.

Дети кричали, пытались вырваться и взывали о помощи к своим суррогатным матерям, но монстры в черных одеждах не обращали на это никакого внимания. Они продолжали свою грязную работу как ни в чем ни бывало, ни на секунду не замедляя сложного производственного процесса.

Уриэль непрерывно, но безуспешно пытался вывернуться из цепких лап своего сопровождающего. Вдруг капитан увидел прямо перед собой раскрытую утробу одной из самок Демонкулабы.

— Нет! — закричал он. — Не надо!

Другой Мортиций, ассистирующий своему собрату, всадил тупую толстую иглу меж широких ребер, защищавших внутренние органы Космодесантника.

Сопротивление Уриэля стремительно начало угасать. Наркотик быстро одержал победу над его телом, справившись с защитными силами организма всего за несколько секунд. Капитан чувствовал, как механические руки укладывают его в мягкие, влажные объятия Демонкулабы, как тепло обволакивает все тело, а конечности погружаются в кровавую жижу. Он чувствовал пульсирование чужих внутренних органов, которые теперь окружали его, слышал быстрый стук сердца над толовой.

— Скоро ты погибнешь, — сказал Мортиций. — Ты слишком старый, чтобы стать Железным Воином. Генное семя будет провоцировать видоизменение твоих тканей. Новые образования со временем просто разорвут тебя на части. Ты буквально развалишься на кусочки, а мы получим новые результаты в исследовании мутаций.

— Нет… — неразборчиво пробормотал Уриэль, с трудом преодолевая наркотическую дурь. — Я убью всех вас…

Но края утробы Демонкулабы уже сходились над Ультрамарином. Капитан остался лежать в полной темноте, сырая, насыщенная кровью плоть накрыла его лицо, и он стал задыхаться. Уриэль попытался освободиться, но все его тело уже оказалось в цепких, безразличных объятиях Демонкулабы.

Последнее, что капитан услышал перед тем, как провалиться в забытье, был треск сшиваемой толстой кожи.

Глава 14

Все это время Ардарик Ваанес безрезультатно сражался с Мортицием. Тварь крепко держала его своими бронзовыми когтями, руки и ноги Ардарика оказались плотно прижаты к телу, и шевелить он мог только головой. Уродливый хирург двигался через пещеру, наполненную криками и стенаниями, на длинных и тонких, как стилеты, ногах. Шаги его были широкими и плавными, как будто поверхность под ним была гладкой, как зеркало, а не заваленной всяким хламом. Возвышаясь над отвратительными мутантами, что трудились над столами для экспериментов, Мортиций прокладывал путь сквозь всю эту суету.

— Пазаниус! — выкрикнул Ваанес. — Ты меня слышишь?

Сержант попытался кивнуть, но его голова лишь безвольно мотнулась. Он был совершенно беспомощен, к тому же находился под действием сильного наркотика. Монстры в черных робах тащили их в неизвестном направлении, но не приходилось сомневаться, что навстречу верной погибели. Сразу за Пазаниусом, находящимся в полубессознательном состояния, следовали Серафис, Кровавый Ворон, два гвардейца и оставшиеся девять воинов из отряда.

Уже не первый раз с того момента, как они начали путешествие к Халан-Голу, Ваанес проклял Вентриса, умудрившегося запудрить всем мозги и втянуть их в самоубийственную авантюру. Но еще больше он корил себя за то, что поддался слащавым разглагольствованиям капитана о чести и отваге. Сам Ваанес давно уже не помышлял ни о какой чести и отваге. И в нужный момент стоило напомнить себе об этом еще раз, а не покупаться опять на эту старую как мир уловку.

Хонсю был совершенно прав, рассуждая о том, куда может завести обострение чувства долга и собственного достоинства. Ваанес давным-давно разуверился в таких вещах и даже исключил подобные слова из своего лексикона. К этим выводам он пришел после многолетнего блуждания меж звезд, когда он был воином Гвардии Ворона. Он скитался десятилетие за десятилетием, пока не оказался в этом чертовом мире, в черной дыре, из которой не было выхода.

Какого черта он доверился Вентрису? Капитан поманил его последним шансом искупить вину и обрести спасение. А он, дурак, ухватился за соломинку, надеясь как-то оправдаться, очистить себя в глазах Императора. И сейчас Ваанес острее других чувствовал, какой болью и разочарованием обернулась эта надежда.

Он мысленно отгородился от истошных криков и жалобных стонов, что издавали многочисленные горемыки, преданные в руки Мортициев. Впрочем, эти стенания не находили должного отклика в его каменеющем сердце. Да, раньше он тоже был слабым, позволял себе испытывать угрызения совести, тоску и жалость. Он запретил себе все эти эмоции уже много лет назад, и это лишь закалило его характер.

— Сильные в одиночку становятся только сильнее, — прошептал он слова, которые когда-то услышал от одного из своих бойцов.

В конце концов, их страшное путешествие подошло к концу, и пленников доставили на широкую арену с дюжиной стальных, покрытых кровью и ржавчиной операционных столов. Столы располагались по кругу, очерченному глубоким желобом для стока крови. Ряд железных столбов обрамлял вивисекторий. Над каждым столом крепились блоки и крюки. Емкости для крови и отходов мерзкого производства были расставлены поблизости, рядом с ними располагались корыта с темной водой. Грязный рабочий стол, что стоял в центре вивисектория, был завален множеством ножей с лезвиями различной длины и формы, тяжелыми тесаками, топорами и слесарными ножовками.

Мортиции определили каждого пленника на отдельный стол и надежно закрепили их руки и ноги в металлических тисках. Ваанес умудрился лягнуть тварь, что приковывала его, но враг оказался намного сильнее и проворнее: одним движением он швырнул воина прямо на стол. Железный коготь мелькнул перед глазами Ваанеса, и через секунду тот уже не мог проморгаться от крови — лоб был рассечен до кости.

Отвратительная морда с мертвенными чертами приблизилась к его залитому кровью лицу. Мутант что-то свирепо свистел на своем дикарском наречии. Ваанес, недолго думая, харкнул кровью, заполнившей его рот, прямо в глаза твари. Взбешенный таким неповиновением урод опять занес руку с выпущенными когтями для удара, но другой Мортиции что-то отрывисто прошипел своему несдержанному собрату. Это спасло Ваанеса от мгновенной смерти. Вместо того чтобы убить человека сразу, хаосит намертво прикрутил его руки к столу, удостоверившись, что строптивец не сможет сопротивляться.

Ваанес внимательно наблюдал, как чудовище в робе, передвигающееся на шипованных гусеницах, собрало все их оружие и сложило на отдельный стол. Два Мортиция с большим интересом начали перебирать эту груду. Ваанес изо всех сил дернул оковы, больше всего на свете желая освободиться и прикончить этих ублюдков. Он не надеялся, что ему удастся выжить, но ведь он мог хотя бы попытаться утащить несколько уродов с собой на тот свет.

Пазаниуса так же крепко прикрутили на соседнем столе, его серебряная рука была зафиксирована таким образом, чтобы можно было детально рассмотреть место соединения блестящего металла и плоти. Его предплечье перевешивалось через острую кромку хирургического стола. Мортиции удостоверились в том, что пленники совершенно обездвижены, и вернулись каждый к своим мрачным делишкам.

Возле пленников остались только двое, и Ваанес понял, что лучшего момента для побега ему может никогда больше не представиться. Мутант, которого все звали Сабатиером, видимо, был здесь главным. Он прохромал в вивисекторий, окинул взглядом воинов и одобрительно кивнул, когда убедился, что все они надежно зафиксированы.

— Как самочувствие? Веди себя поскромнее, — сказал он Ваанесу, слегка наклонив к нему угловатую уродливую голову, криво сидящую на плечах.

— Как только я вырвусь, первым делом снесу тебе башку и посмотрю, какое у тебя будет самочувствие, чертов урод! — выкрикнул Ваанес.

Сабатиер разразился булькающим смехом.

— Ну нет! Это я намерен посмотреть, как ты будешь болтаться на крюках, корчась от невыносимой боли. Как и твои приятели.

— Будь ты проклят! Я убью тебя! — взвыл Ваанес, тщетно пытаюсь высвободить руки из железных оков.

Сабатиер наклонился еще ближе, и Ваанесу стало слышно, как пощелкивают его шейные позвонки, когда он поворачивал голову.

— Я в полной мере наслажусь зрелищем твоей смерти. Я буду наблюдать за тем, как ты будешь хныкать и молить о пощаде, когда мои помощники вспорют тебе брюхо и развесят твои внутренности, чтобы ты мог полюбоваться ими.

— Да заткись ты уже! — прорычал выведенный из себя Ворон. — Убей или заткнись!

Ваанес услышал знакомый сухой кашель Леонида и повернул к нему голову. Но кашель стал еле различимым, когда раздался резкий вой пилы от стола, где лежал Пазаниус. Ваанес в ужасе смотрел, как Мортиции склонились над сержантом, и один из них выпустил стальные когти и зафиксировал руку Ультрамарина еще крепче. Другой уже опускал лезвие пронзительно визжащей пилы на предплечье Пазаниуса.

Завороженный страшной картиной, Ваанес не мог оторвать глаз от кончика лезвия, вспарывающего мышцы на руке сержанта. Пазаниус безостановочно кричал, а Мортиции хладнокровно продолжали свое дело. Лезвие все глубже погружалось в предплечье, и боль была такой сильной, что страдалец чувствовал ее даже сквозь наркотическую одурь. Угол наклона режущего лезвия изменился, оно почти скрылось в плоти несчастного, и Ваанес почувствовал резкий запах жженой кости.

Кровь лилась из страшной раны на пол, стекала по желобу в сливное отверстие и уходила в канализацию с жутким бульканьем. Ваанес слышал, как всхлипывают гвардейцы, не в силах смотреть на страдания товарища. Ардарик же был не в состоянии оторвать глаз от ужасного зрелища и продолжал наблюдать.

За несколько мгновений, которые показались воинам вечностью, процедура была завершена. Мортиции, крепко ухватив отпиленную конечность, пронес ее прямо перед лицом бывшего хозяина. Боль вернула Пазаниусу сознание, и он повернул голову, чтобы посмотреть на то, как изуродовали его тело. И хотя свет в помещении был очень тусклым и мерцающим, Ваанес был готов поклясться чем угодно, что по лицу сержанта скользнула улыбка.

Мортиции, уже закончившие свои дела, один за другим обошли вивисекторий и остановились около следующего распростертого перед ними тела. Это был Серафис.

— Вы будете смотреть, как ваши товарищи умирают один за другим, — дребезжащим голосом заявил Сабатиер. — А потом и сами отправитесь вслед за ними.


У него ничего не болело. Это хорошо.

Вентрис втянул в себя воздух, напоенный благоуханиями, и почувствовал, как ему на лицо упали теплые капли конденсата с высокого потолка. Ему было приятно и не хотелось двигаться. Его члены отяжелели, как будто теплый сироп тек по венам, и капитан не мог пошевелить даже пальцем.

Полежав еще немного, Уриэль открыл глаза и принялся внимательно рассматривать мерно колышущиеся над ним колосья. Ну конечно, здесь он прятался от своего отца, который всегда сердился, если корзины были недостаточно полными. Правда, сейчас это мало волновало Уриэля. Сладкий запах влажной травы щекотал его ноздри, и он с удовольствием глубоко вздохнул, наслаждаясь таким родным ароматом.

От долгого сна его тело одеревенело, и, когда Уриэль попробовал пошевелиться, мускулы словно опалило пламенем. Видимо, он очень давно лежал без движения. Уриэль понимал, что нужно действовать осторожно и правильно, чтобы больше не проваливаться в пучину неожиданной боли. Ежевечерние занятия ритмической гимнастикой с пастором Кантилиусом раньше всегда спасали его от подобных судорог.

Теплые капли дождя по-прежнему приятно ласкали его лицо. Уриэль вознес хвалу Императору за то, что тот даровал ему столь мирную и радостную жизнь. Возможно, Калт был не самым лучшим местом для взросления человека, но скоро здесь будут рекрутеры из Казарм Аджизелуса. Это был отличный шанс показать на вступительных испытаниях, на что он способен ради Императора…

Возможно, если бы он справился с этим лучше…

С вступительными испытаниями…

О чем это он?

Он опустил глаза и увидел мощные мускулистые руки Космодесантника, а вовсе не жилистые, но тоненькие ручонки шестилетнего мальчика. Того мальчика, что больше всего на свете мечтал пройти вступительные испытания в военную академию. Уриэль приподнялся на локтях, и его голова и плечи оказались над ядреными колосьями, хотя всего несколько минут назад они казались ему высокими, как вековые деревья.

Люди его коммуны засеивали подземные поля. Они носили простые бледно-голубые хитоны, и делом их жизни была забота о богатом урожае. Поля простирались под сводами пещеры, уплывая вдаль зеленой волной до самых стен этого подземного рая. Мелиоративные машины с жужжанием распыляли влагу вокруг. Это выглядело просто чудесно: то тут, то там в поле вдруг вздымались маленькие бриллиантовые фонтанчики, рядом с которыми тут же появлялась миниатюрная радуга. Уриэль с улыбкой вспоминал свое детство среди трудолюбивых соплеменников на Калте.

Но это было прежде, чем…

Прежде чем он отправился на Макрэйдж и начал долгий и трудный путь к тому, чтобы стать воином Адептус Астартес. Это было целую жизнь назад, и Уриэль был поражен тем, что сцена, давно уже стершаяся из его памяти, вновь так живо и подробно предстала перед внутренним взором.

Как же он оказался здесь, в далеких воспоминаниях?

Уриэль пошел краем поля к простым белым домикам, живописно разбросанным в долине. Среди них был и дом его родителей. Одна мысль о том, что когда он шагнет за калитку, то попадет снова в детство, вызвала в его душе бурю эмоций, о которых он и не подозревал.

Пока он шел, стемнело, и Уриэля зазнобило от какого-то нездешнего холода.

— Я бы на твоем месте не стал заходить в деревню, — произнес голос за спиной. — Так ты можешь поверить, что все это правда, и тогда вряд ли сможешь вернуться.

Уриэль обернулся и увидел Космодесантника, облаченного в бледно-голубой хитон, такой же, как и у работников в поле. Уриэль расплылся в улыбке, узнав воина.

— Капитан Айдэус! — сказал он радостно. — Вы живы!

Тот лишь покачал бритой головой, покрытой многочисленными шрамами:

— Нет. Я давно мертв. Я ведь погиб на Трации, помнишь?

— Да. Я помню, — медленно выговорил Уриэль. — Вы тогда взорвали мост через ущелье.

— Верно, так оно и было. Я погиб, выполняя наше боевое задание, — многозначительно произнес Айдэус.

— Тогда как вы оказались здесь? Хотя я не очень-то уверен, что могу с точностью сказать, где это «здесь» находится…

— Да нет, все правильно. Ты на Калте сейчас, ровно за неделю до вступления на долгую дорогу, что привела тебя сюда, — сказал Айдэус, неспешно шагая по тропинке, что вела от фермы к одной из ирригационных машин.

Уриэль пошел рядом со своим бывшим капитаном.

— Но как я оказался здесь? И почему вы тут? И почему мне нельзя зайти на ферму?

Айдэус пожал плечами:

— А еще можно задаться вопросом, где ты был раннее, — печально улыбнулся он. — Я могу с уверенностью сказать только то, что мы находимся здесь и сейчас. А почему — это для меня тоже загадка, ведь это все происходит в твоей голове. Ты сам взбаламутил свою память и вызвал меня сюда.

— Но почему именно на родину?

— Возможно, потому что это надежное, безопасное место, куда всегда можно отступить и где всегда тебя укроют, — предположил Айдэус, подняв мех с вином к губам и делая основательный глоток. Затем он передал мех Уриэлю, тот тоже отпил и прикрыл глаза от удовольствия. Этот искрящийся вкус вина Калта ни с чем нельзя было перепутать.

— Отступить? — переспросил, он, возвращая мех капитану. — Я не донимаю. Укрыться от чего?

— От боли.

— Какой боли? — спросил удивленный Уриэль. — У меня ничего не болит.

— Точно? — резко спросил Айдэус. — Тебя не терзает сейчас боль? Боль провала, неудачи?

— Нет, — сказал Уриэль, вглядываясь в темные облака, что стали собираться под сводами пещеры.

Подступающая тьма всколыхнула глубинную тревогу, и безмятежный сельский пейзаж разом потерял все свое очарование.

Затянутые дымом небеса, лязг железа. Животный страх и невыносимые страдания…

Далекий раскат грома привел облака в движение, и Уриэль в смятении посмотрел вверх. Он вынырнул из детских воспоминаний. В подземных пещерах Калта никогда не было таких страшных гроз. Армада черных облаков собралась над ним, и Вентрис почувствовал удушающий страх, поднимающийся к горлу. Тучи наливались угрожающей синевой.

Айдэус подошел поближе к Уриэлю и произнес:

— Ты умираешь, Уриэль. Они каким-то образом отняли у тебя то, что делает тебя Уриэлем Вентрисом, верным Космодесантником Императора… Ты не ощущаешь потери?

— Нет, все как обычно…

— Постарайся! — настаивал Айдэус. — Тебе жизненно необходимо вернуться в боль…

— Нет! — выкрикнул Уриэль, когда первые капли темного дождя забарабанили по его доспеху. Большие, тяжелые, они шрапнелью били по мягкой пыли, быстро превращая ее в непролазную грязь.

Удушающие, омерзительные щупальца, шарящие по его телу, страшное ощущение осквернения…

— Я не хочу возвращаться! — прокричал Уриэль.

— Тебе придется, это единственный способ, если ты хочешь спастись.

— Я не понимаю!

— Подумай! Тебя хоть чему-нибудь научила моя смерть? — настаивал на своем Айдэус. — Космодесантник никогда не примет поражения, никогда не прекратит, бороться и никогда не предаст своих боевых братьев.

А дождь лупил уже так сильно, что удары капель, казалось, прожигают до костей. Ливень прибил колосья к земле, и фермеры побежали к своим домикам. Уриэлю отчаянно захотелось присоединиться к ним, но Айдэус положил ладонь на его плечо. Образ бывшего капитана уже начинал бледнеть, и, словно почувствовав, что скоро исчезнет, старший товарищ постарался закончить свою речь:

— Нет! Воин, которому я передал свой меч, никогда не сдастся и не отступит! Он не испугается даже самой страшной боли!

Уриэль опустил глаза, заранее зная, что он там увидит, потому что уже почувствовал в руке тяжесть великолепно сбалансированного оружия. Лезвие было серебряным, эфес — золотым, и меч сиял ярче солнца. Уриэль закрыл глаза, и ему припомнилось, как этот клинок пел, рассекая воздух и вражескую плоть…

— Что ожидает меня, если я вернусь?

— Страдания и смерть, — признался Айдэус. — Боль и муки.

Уриэль решительно кивнул:

— Я не могу покинуть своих друзей!

— Узнаю своего мальчика, — улыбнулся Айдэус, голос которого звучал все тише и тише, а силуэт почти уже размыл неистовый дождь. — Но прежде чем я тебя покину… Прими мой последний подарок.

— Какой? — спросил Уриэль.

Он почувствовал, как Айдэус прощально прикоснулся к нему, хотя уже начинал понимать, что это всего лишь странный сон, похожий на сказку. Фигура капитана становилась все более и более призрачной, и когда он совсем уже исчез, Уриэлю показалось, что он слышит слова наставника, какие-то последние наставления… Но какие? Слова прозвучали тише утреннего бриза на море: «…остерегайся своего темного… Сна? Солнца? Сына?» Но голос прошелестел как колосья в поле, и Уриэль не был уверен, что расслышал конец фразы.

Он резко открыл глаза. Он чувствовал, как его затекшее тело пронзают миллионы острых игл, слышал сердцебиение Демонкулабы над головой. Мир грез не хотел отпускать капитана, но тот взревел в гневе, когда почувствовал, как в его плоть проникают деловито рыскающие усики.

Мерзкие, отвратительные паразиты находились внутри него и кормились его плотью!


По периметру вивисектория шла рама, с которой свисали железные крюки, скрепленные железными брусьями. Когда они передвигались по помещению, цепи звенели. Тяжелые крюки медленно тащились по металлическим стропилам прямо к столу, на котором лежал Серафис. В то время, пока один из Мортициев занимался крюками, второй отработанными движениями снимал с воина силовой доспех. В последнюю очередь он снял шлем, затем выдвинул увесистый железный молоток на одной из конечностей.

Затем Мортиций начал размеренно ударять молотком по ничем не защищенному черепу жертвы.

Серафис тихо взвыл от боли, и было бы лучше, если бы он кричал во все горло. После шестого удара глаза воина остекленели, а голова безвольно склонилась набок. Мортиций кивнул своему подельнику, и тот поднял обмякшие ноги воина и широким лезвием перерезал ахилловы сухожилия. Затем закрепил лодыжки Серафиса на крюках. Теперь ноги Космодесантника были зафиксированы на ширине плеч. Мортиций, довольный своей работой, проверил еще раз надежность креплений и резким движением привел в движение шкив, который вздернул тело в воздух.

— Что вы делаете? — закричал Ваанес, — Во имя Императора, просто убейте нас!

— Нет, — прошипел Сабатиер. — Нельзя этого делать, пока на вас столько сочного мяса. — Сабатиер довольно рассмеялся и продолжил: — Изучая анатомию, мы поняли, что вы, люди, не пригодны для того, чтобы вас разводить на мясо. Крупный таз посередине тела и широкие плечи прямо-таки просятся под нож хирурга. Хотя человеческую фигуру сложно довести до идеальной — слишком много приходится резать.

— Будь ты проклят! — выругался Ваанес, когда увидел, что Мортиций наклоняется к бесчувственному Кровавому Ворону.

Красные дорожки запеклись на лице Серафиса, протянувшись от ран на лбу. Нож с длинным лезвием рассек горло висящего Космодесантника, вскрыв сонные артерии.

Кровь хлынула из пореза, но пробудившийся метаболизм начал затягивать рану. Сабатиер проворно прохромал к воину и схватил края раны, не позволяя ей закрыться. Яркая артериальная кровь разбежалась ручьями по столу.

Ваанес не мог больше выносить зрелища столь жестокого и злорадного глумления над своим товарищем, которого свежевали, как какое-нибудь животное. Ардарик отвернулся, пытаясь подавить рвотные спазмы, а Мортиций в это время готовился отсечь голову жертвы.

Когда Мортиций делал это, Ваанес слышал ужасный хруст, с которым рвались мускулы и связки, сухожилия и кожа. Монстр просто свернул голову Космодесантника набок, сломав основание черепа, а потом выкрутил и оторвал ее.

Ардарик плотно зажмурил глаза, изо всех сил напрягся и постарался разогнуть прочные оковы. От напряжения лицо воина побагровело, вены вздулись на лбу.

— В сопротивлении нет смысла. Не дергайся, — окликнул его Сабатиер, наблюдая за тщетными попытками освободиться. — От этого твое мясо только жестче станет. Кожу поцарапаешь, хотя твоя нам вряд ли пригодится. Мы получаем достаточно кожи из лагерей плоти в горах, несмотря на то, что вы их и рушили, и сжигали.

Невзирая на ужас своего положения, Ваанес вдруг испытал любопытство:

— Кстати, а для чего она вам нужна?

— Чтобы облачать новорожденных, — с гордостью пояснил Сабатиер. — Когда очередной выводок Демонкулабы появляется на свет, детеныши представляют собой мяукающих щенков без кожи. Тех, что выживают, по специальной технологии оборачивают в кожу таким образом, что она прирастает к плоти. Если операция проходит удачно, есть надежда, что эти малыши превратятся со временем в настоящих Железных Воинов.

Ваанес почувствовал, как по его собственной коже пробежали мурашки, стоило ему только представить себе эту картину. Это просто омерзительно. Те лагеря смерти в горах создавались только для того, чтобы производить кожу для новорожденных Железных Воинов. В негодовании Ваанес отвернулся от Сабатиера и вдруг встретился взглядом с Пазаниусом, который всеми доступными способами подавал знаки во что бы то ни стало продолжать разговор. На какую-то долю секунды Ваанес растерялся, но быстро сообразил, что Пазаниусу удалось каким-то образом ослабить железные наручники.

Ваанес снова обратил взор на Сабатиера:

— Ты сказал, что те, что выживают, обретают кожу. А что происходит с теми, кто не выживает?

Сабатиер раскатисто рассмеялся, теперь все его внимание было обращено на Ваанеса:

— Новорожденные с какими-либо дефектами или мутациями выкидываются с другими отбросами далеко за пределы Халан-Гола, в горах. Ваши кости вскоре окажутся там же.

— Значит, Бескожие — это неудавшиеся… — пробормотал Ваанес, вспоминая монстров, что скитались по горам.

— Да, — прошипел Сабатиер. — Большинство погибает в первые минуты, но некоторые выживают.

— Ты заплатишь за это, — пообещал Ваанес, краем глаза наблюдая за Пазаниусом, который наконец-то освободил руку, в то время как Мортиции работали над Серафисом, не обращая на сержанта ни малейшего внимания.


Уриэль попытался закричать, но едкие околоплодные воды наполнили его рот, и легкие скрутило спазмом, пока дыхательная система старалась выловить молекулы кислорода из жидкости, заполнившей их. Капитан плавал в омерзительном желе лона Демонкулабы. Его кожа горела от непонятно как попавшего сюда желудочного сока и ядовитой женской плоти, мутировавшей при помощи ужасной магии варпа.

Он боролся изо всех сил с путами, сковавшими его, с каждым рывком чувствуя себя все сильнее. Решимость освободиться подогревалась неукротимым бешенством, и Уриэль забился, как плененный дикий зверь. Он уже ничего не понимал, а только рвал ненавистные путы руками, ногами, зубами…

Он прорывался наверх, и каждый вздох вспыхивал огнем в легких. Сердце било как набат. Он извивался и пинался, стараясь протолкнуть тело вверх и помогая себе руками. Неожиданно его правая рука вылетела в пустоту, прорвав кожу на животе Демонкулабы, натянутую как барабан. Воодушевленный успехом, Уриэль удвоил усилия. Он обеими руками принялся раздирать прореху. Кожа лопнула, пузырящаяся жидкость хлынула из брюха чудовища и залила все вокруг. Уриэль с несказанным удовольствием высвободил, наконец, голову, отхаркался и жадно вздохнул полной грудью. Воздух здесь, конечно, близко не напоминал прозрачную свежесть Макрэйджа, но судорожный вдох доставил Уриэлю не меньшее наслаждение.

Извиваясь и выкручиваясь, Уриэль сумел протиснуть широкие плечи наружу. Еще несколько усилий, и вместе с омерзительной волной околоплодных вод, крови и внутренностей Уриэль выпал, наконец, из живота адского существа на пол.

Он лежал, заходясь в кашле и хрипя, но вскоре его ушей достиг пронзительный вой сигнализации. Вентрис поднял взгляд и тут же увидел пару горбатых мутантов в черных робах, что неслись к нему со всех ног. Они держали в цепких лапах длинные алебарды с кривыми лезвиями, и только от одного взгляда на них измученный Космодесантник окончательно озверел.

Он, пошатываясь, поднялся на ноги, и вовремя. Горбуны были совсем уже близко. Уриэль едва увернулся от первого удара, осознав мгновением позже, что лезвие просвистело менее чем в сантиметре от его паха.

Воин крепко ухватился за древко алебарды, резко рванул на себя, и мутант невольно полетел навстречу разъяренному Космодесантнику. Этот полет закончился очень быстро и летально: череп соприкоснулся с кулаком Ультрамарина и разлетелся, как перезрелая тыква. Уриэль быстро перехватил оружие, с легкостью заблокировал направленный ему в лицо удар и развернул алебарду таким образом, что на нее напоролась вторая тварь. Мерзкое существо забилось в агонии, а капитан брезгливо стряхнул его внутренности с оружия.

Затем Уриэль рухнул на колени рядом с поверженными мутантами, рыча от неуправляемой ярости. Его колотило словно в ознобе, и казалось, его ненависти хватит на то, чтобы уничтожить весь этот мир. Он еще раз отхаркался и вдруг услышал ругань, изрыгаемую знакомым голосом.

Уриэль воспрял духом, когда узнал в хулителе Ардарика Ваанеса. Капитан с трудом разобрал слова, но отчетливо слышал горечь и неистовство.

Сердце Вентриса преисполнилось праведным гневом. Опираясь на алебарду, верный воин Императора встал и, пошатываясь, пошел на крик.

Глава 15

— Проклинаю вас именем Императора, вы еще познаете глубины ада! — кричал Ваанес, когда Мортиций снимал обесчещенный труп Серафиса с крючьев.

Останки, ненужные мучителям, были выброшены в переполненные кровью бочки. А ужасный агрегат с жутким скрежетом и грохотом передвинулся по направляющим к следующему Космодесантнику. Мортиций не обратили внимания на проклятия Ардарика, а Сабатиер попросту рассмеялся от души (если у него вообще когда-либо была душа). Возле столов продолжалась суета — хирурги подступили к следующей жертве.

Ардарик рискнул-таки посмотреть в сторону Пазаниуса и еле сдержал торжествующую улыбку, когда увидел, что сержант освобождается от оков. Используя кровоточащую культю, он смог раскачать крепления наручников на другой руке. А непрерывный звон цепей, гулкое сердцебиение демона и крики Ваанеса легко заглушили скрежет ржавого металла, когда болт выскочил из гнезда.

Когда Пазаниус высвободил невредимую руку, он легко ослабил болты металлического зажима на поясе и принялся за ножные оковы.

Ваанес тем временем продолжал отвлекать Сабатиера:

— Скажи, а что происходит с Бескожими?

Сабатиер, который в это время придирчиво осматривал куски тела Серафиса, поднял недовольный взгляд на докучливого человечишку. Лицо его раздраженно скривилось.

— Ты задаешь слишком много вопросов! Придется отрезать твой глупый язык.

Увидев, что Пазаниус уже освобождает ноги на хирургическом столе, Ваанес завопил что есть мочи:

— Ну, давай, иди же сюда и сделай это, отродье Хаоса!

И тут один из отвратительных мутантов наконец заметил, что Пазаниус освободился. Он истошно заверещал, и Мортиции как по команде обернулись, и на морде каждого читался только один вопрос: «Как такие несовершенные существа могут оказаться столь живучими и проворными?»

Но первое замешательство быстро прошло, и они воинственно завизжали, захлебываясь от ярости.

Сабатиер в страхе спрятался за бочкой с кровью, но другие Мортиции не растерялись, а скопом бросились к непокорной жертве. Их верхние конечности уже вооружились всевозможными сверлами, лезвиями, молоткам и пилами. Проворно перебирая ногами, чудовища обступили отважного сержанта.

— Пазаниус, берегись! — крикнул Ваанес, но тот не нуждался в таких предупреждениях. Наоборот, он оказался более чем подготовлен к такому повороту событий. Пазаниус подпрыгнул и в развороте пнул ближайшего монстра в лоб. Ваанес услышал, как хрустнул экзоскелет под ногой Космодесантника. Но другой Мортиции уже навалился на сержанта со всеми своими визжащими сверлами и клацающими клешнями.

Ваанес, наблюдая за сражением, по-прежнему изо всех сил пытался освободиться, но тщетно. Ему нужна была помощь. В это время Пазаниус крепко схватил Мортиция за черную робу и резко вздернул мерзкое создание вверх. Затем со всей силы ударил головой в морду этой твари. Крик мутанта оборвался с булькающим звуком.

Тогда Пазаниус спрыгнул со стола и подхватил бездыханного монстра, прикрывшись им от следующего противника.

Это возымело действие: враг отступил, втянув клешни. Это дало возможность Космодесантнику продолжить атаку и нанести сокрушительный удар. Мортиции сразу свернулся калачиком от боли и пронзительно завыл на одной ноте. Сержант быстро схватил болтающуюся конечность, снабженную лезвиями и сверлами, и направил ее прямо в голову монстра.

По сторонам разлетелись брызги крови, машинного масла, ошметки кожи и осколки костей. Чудовище осталось лежать на полу, дергаясь в предсмертных конвульсиях.

— Пазаниус! — выкрикнул Ваанес. — Освободи меня! Быстрее!

По всему было видно, что сержант намеревался сначала разобраться с Мортициями, но он лишь кивнул и направился обратно к Ваанесу. И в этот момент, казалось безоговорочно дохлая тварь пришла в движение и бросилась в атаку. Пазаниус обернулся на шум и успел увернуться от лезвий, клинков и молотков верхних конечностей. Но мутанту удалось резко выкинуть ноги вперед и ударить бойца прямо в живот.

Сила удара была такова, что у Космодесантника перехватило дыхание, и он скорчился, едва не теряя сознание, но все еще пытаясь увернуться от новых атак. Пазаниус откатился в сторону, и острые лезвия заскрежетали по окровавленным камням пола. Ваанес понял, что сержант не сможет долго продержаться: кровопотеря, боль и остаточное действие наркотика не позволяли ему действовать с обычной скоростью и ловкостью.

В этот момент Сабатиер выскочил из вивисектория так быстро, как только позволяли не предназначенные для подобного спринта ноги. На бегу он не переставая вопил, вызывая подмогу. Ваанесу стало ясно, что если Пазаниус не сумеет освободить его в ближайшие минуты, это будет обозначать только одно — верную смерть для всех воинов отряда.

Пазаниусу удалось встать, и он изо всех сил ринулся к столу, спеша освободить товарища от оков. Но как только его пальцы ухватились за штырь, фиксировавший наручник Ваанеса, Ультрамарина сбил с ног чудовищный удар. Пазаниус не успел сгруппироваться и плашмя приземлился на стол, где лежало оружие Космодесантников: болтеры и энергетический меч Уриэля. Вся эта груда с лязгом посыпалась на пол вслед за отважным сержантом, который уже терял сознание.

Но Ваанес увидел, что старания боевого брата были не напрасны. Крепление наручников выскользнуло из паза как раз за мгновение до того, как Мортиций сокрушительным ударом отправил Пазаниуса в другой конец вивисектория. Ваанес освободил руку и наконец-то смог выпустить свои блестящие когти, которые уже нетерпеливо потрескивали в ожидании жертвы. Серией быстрых, точных ударов Ворон избавился от всех пут и буквально спорхнул с хирургического стола. С воплем, исполненным горечи и ненависти, он кинулся на Мортиция, который высился над Пазаниусом, готовясь добить сержанта.

Но в этот момент нечто окровавленное и невыносимо воняющее вспрыгнуло на пустой хирургический стол. Жуткое существо потрясало высоко занесенной алебардой с кривым лезвием. Его цель была очевидна — Мортиций. Кровавый воин одним прыжком перемахнул со стола прямо на спину монстру и со всего маху всадил ему в хребет алебарду. Лезвие пронзило врага насквозь и вышло из живота, выпустив наружу поток кислотно-желтой воняющей массы.

Мортиций не издал ни звука, а только взвился от боли в пустой надежде сбросить нападающего, но лезвие накрепко засело в его теле.

— Уриэль! — прохрипел Пазаниус, бросая нежданному помощнику меч с позолоченным эфесом, а Ваанес потрясение смотрел на окровавленного зверя, который оказался не кем иным, как бывшим капитаном Ультрамаринов.

Вентрис поймал меч, когда тот описывал в воздухе широкую дугу. Лезвие радостно вспыхнуло, лишь только хозяин нажал на руну активации. Переглянувшись, Ваанес и Уриэль стали заходить в тыл к Мортицию, который бился в корчах, пытаясь избавиться от алебарды, засевшей в теле. Он дергался из стороны в сторону, пытаясь вытолкнуть лезвие, с каждым движением издавая жуткие хрипы и стоны.

— Надо прикончить эту тварь! — крикнул Ваанес.

Вентрис ничего не ответил, а просто бросился под ноги издыхающему чудовищу. Оно сначала отпрянуло, а затем перешло в атаку. Вокруг отважного Ультрамарина засверкали искривленные лезвия, каждое из которых было длиннее любого ножа для разделки туш. Уриэль умудрился проскочить через свистопляску сверкающих клинков и отрубить искрящимся мечом одну из конечностей.

Ваанес тоже бросился в атаку и сумел запрыгнуть озверевшему монстру на спину, когда тот покачнулся от удара Уриэля. Ардарик полосовал выпущенными когтями по горлу живучей твари, а второй рукой старался предотвратить все попытки Мортиция сбросить его. Тяжелые железные крюки, развешанные по всему помещению, раскачивались и били его по спине, ноВаанес держался и наносил удары когтями.

Мортиций пронзительно визжал от боли. Ваанес спрыгнул с него, и тут же Уриэль подрубил ноги твари. Ардарик еле успел откатиться, когда огромное тело монстра навзничь грохнулось на землю и забилось в предсмертной агонии. А Уриэль бил, бил и бил…

— Эй, Вентрис! — окликнул его Ваанес. — Эта тварь сдохла. Давай, нам надо как можно быстрее выбираться отсюда.

Ультрамарин ударил по размозженной грудной клетке Мортиция в последний раз и глубоко, с хрипом вдохнул. Сейчас он был больше похож на культиста Бога Крови, славно повеселившегося на очередной бойне.

— Уриэль, пойдем, — повторил Пазаниус. — Нам надо выбраться как можно быстрее. На подходе еще много таких тварей.

Вентрис кивнул и присоединился к Пазаниусу и Ваанесу, собирающим рассыпанное по полу оружие. Окровавленный Космодесантник вложил меч в ножны и повесил болтер на плечо, когда вдруг Леонид закричал:

— Погодите! Не бросайте нас тут!

— Почему? — спросил Ваанес.

— Как это — почему?! — рявкнул Эллард, удивленный такой постановкой вопроса. — Вы же не оставите нас на верную смерть!

— Что нам до этого? Вы в любом случае обречены на погибель, — ответил Ваанес, отворачиваясь от них и продолжая собирать оружие.

— Уриэль! — закричал Леонид. — Ты же не собираешься бросить нас здесь?! Прошу тебя!

Вентрис молчал несколько бесконечно долгих секунд, его грудь все еще тяжело вздымалась. Когда Ваанес проходил мимо, капитан схватил его за руку и заглянул в глаза, медленно качая головой.

— Мы своих не бросаем, — сказал он ему твердо.

— У нас нет времени, — резко ответил Ваанес. — У них ничего не получится, а вот у нас есть шанс.

— Я понял, что ошибался насчет тебя, Ваанес, — тихо сказал Уриэль. — Я думал, что в тебе все еще живы честь и отвага, но твоя душа стала черной. Это место уничтожило остатки всего хорошего в тебе.

— Если мы не уберемся отсюда сейчас же, будут уничтожены остатки всех нас, Вентрис! Эти твари разорвут нас на мелкие кусочки.

— Любой, кто служит Императору, в один прекрасный день погибнет, Ваанес, — сказал Уриэль. — Мы можем только выбрать — как. Каждый воин заслуживает такого выбора, поэтому я не собираюсь оставлять гвардейцев здесь.

Вентрис рванул к столам и с помощью верного Пазаниуса начал освобождать оставшихся в живых воинов Императора.

— Если успеете удрать, идите по моим следам, — окликнул их Ваанес. — Сабатиер сказал что-то по поводу труб, которые ведут из Халан-Гола далеко в горы. Значит, есть надежда выбраться живыми из этой заварушки.

Вентрис кивнул, но отвечать не стал — он торопился освободить бойцов, потому что вопли врагов раздавались все ближе. А Ваанес, ругая Ультрамаринов на все лады, отправился вглубь пещеры.

Когда Уриэль снял оковы с Леонида и Элларда, гвардейцы, едва пробормотав слова благодарности, слезли со столов и собрали свое оружие. Вскоре все оставшиеся в живых были освобождены, и отряд отправился в путь по мрачному лабиринту. Неумолкающее биение огромного сердца, крики жертв и звуки погони, отражавшиеся от каменных стен, сопровождали воинов в их трудном походе.

Было совсем не сложно следовать по следам Ваанеса: покрошенные на мелкие кусочки тела мутантов и покореженное оборудование служили отличным ориентиром. Погоня приближалась, а отряд уже начал терять темп. Несколько страшных часов, проведенных без движения в ожидании заклания, подорвали силы бойцов.

Внезапно в какофонию подземелья ворвался шум льющейся воды, и отряд вскоре оказался в огромном, похожем на шлюзовую камеру помещении, к которому тянулись заполненные отходами желоба. По стенам пещеры были проложены многочисленные водопроводные трубы. Это была разветвленная система, перекачивающая как отходы, так и свежие материалы для Демонкулабы.

Мягкий рокот потока, состоящего из тонн экскрементов, отбросов и мертвой плоти, перекрывал даже сердцебиение демона. Все, что попадало в бассейн, наполненный вонючими стоками, вытекало в огромную трубу, пробитую в стене пещеры. Водопад из отбросов, частей тел, трупов и эмбриональных зародышей стремился прочь из пещеры, прочь из крепости. Прочь…

Мертвые мутанты валялись повсюду, порубленные в фарш, — видимо, они опрометчиво осмелились встать между Ваанесом и свободой. Уриэль внимательно осмотрел помещение и пришел к выводу, что есть только один способ выбраться из этого чертова места.

— Мы не можем дать здесь бой и победить! Давайте быстро в туннель! — крикнул он и первым бросился в зловонный пруд.

На дне осело множество всякой дряни, что существенно усложняло передвижение по мутной жиже. У капитана не было ни малейшего представления о том, куда их может вывести этот туннель, выведет ли их эта дорога на свет или к верной погибели.

Было очень сложно идти в вязкой вонючей жиже по захламленному дну; казалось, что оно специально подсовывает под ноги цепляющиеся обломки. Но когда Уриэль обернулся и увидел позади более дюжины Мортициев, вылетевших по их следам в пещеру, то лишь удвоил свои усилия.

Воины достигли гремящего водопада и один за другим, недолго раздумывая, прыгнули в темную, липкую тьму. Уриэль немного помедлил, пока не услышал всплеск. Это означало, что первый Мортиций уже влез на своих ходулях в пруд. И капитан, не оглядываясь, сиганул вслед за своими воинами в неизвестность.

Мутный поток подхватил его, и Уриэль благословил кромешную темноту. Когда он представил, что вместе с ним покидало зал Мортициев, его замутило. Видеть все это было совершенно излишне.

В туннеле стоял оглушительный грохот, было довольно глубоко, и трудно за что-нибудь зацепиться. Уриэль боролся изо всех сил, чтобы остаться на поверхности. Его рот и ноздри были забиты склизкой дрянью, дышать было почти невозможно еще и из-за невыносимого зловония. Кожа Уриэля горела от соприкосновения с ядовитыми стоками.

Внезапно туннель повернул, и, влекомый бешеным потоком, Космодесантник сильно ударился о стену. Болтер вылетел из его рук, и Вентрис с ужасом понял, что оружие уходит на дно. Он попытался затормозить и нырнуть за ним, но течение было слишком стремительным. Ультрамарин был не в силах побороть его.

Вдруг огромные лезвия сверкнули в полумраке, подбросив части тел и выпотрошенные остовы в воздух. Уриэль отчаянно оттолкнулся от чего-то, стараясь спастись от верной гибели. Страшный лязг раздался совсем рядом с ним, а бурлящий поток подхватил Уриэля и понес дальше. Капитан потерял все ориентиры и почти ослеп. Поток безжалостно увлекал его за собой, швыряя время от времени о неожиданно возникающие препятствия и норовя затянуть на глубину.

Когда Вентрис все-таки вынырнул на поверхность пенящейся массы из отбросов Халан-Гола, он почти оглох от рева водопада, падающего с многометровой высоты. В потоке перед самым обрывом то тут, то там кучились островки из полуразложившейся плоти и полудохлых эмбрионов. Почти теряя сознание, из последних сил борясь с неистовым течением и едва удерживаясь на поверхности, Уриэль поплыл к одному из них.

Это оказалось нелегким делом, и капитан чувствовал, как его сносит прямо в бездну. Но вдруг капризный водоворот поднес его к одному из островков, и ноги пловца уперлись во что-то твердое. Уриэль, раскинув руки, пытался ухватиться за что-нибудь, но пальцы соскальзывали, отрывая от острова студенистые куски, которые тут же подхватывал неистовый поток.

Черепа равнодушно смотрели на него пустыми глазницами, бесстрастно наблюдая, как он беспомощно сползает к бушующему водопаду. Наконец отчаянный пловец сорвался, его развернуло, и он опять оказался в обжигающей ядовитой жиже.

Вместе с водопадом Уриэль летел в неизведанные глубины. Он судорожно и нелепо молотил руками и ногами, словно это могло предотвратить падение в черную бездну. Неужели все должно окончиться именно так? Неужели ему суждено бесславно сгинуть в этом вонючем аду?

Он уловил отблеск света на поверхности внизу и сгруппировался, чтобы максимально смягчить удар. Его тело вошло в жижу вертикально, и сточные воды сомкнулись над ним. Выпотрошенные трупы кружились в водовороте вместе с ним, оторванные руки цеплялись за него, и безглазые черепа насмешливо скалились, заглядывая пустыми глазницами прямо в душу.

Уриэль изо всех сил старался вынырнуть. Легкие горели огнем, сердце билось о ребра, словно хотело вырваться из груди.

Наконец его голова оказалась над поверхностью, и Уриэль с наслаждением сделал глубокий вдох. Подземный туннель с промозглым зловонным воздухом показался Уриэлю райским местом после черных вязких глубин. Вокруг в завораживающем танце кружились мертвые тела, и капитану понадобилось несколько секунд, чтобы в голове у него прояснилось. Огромные лезвия с клацаньем пронзили воду прямо перед ним. Чудовищные лопасти перемалывали содержимое потока в кровавую кашу.

Винт этой мясорубки вращался слишком быстро, чтобы можно было проскочить между лезвиями. Но когда подземная река поднесла капитана ближе к ужасному препятствию, он увидел, что острые лопасти не достают до потолка пещеры. Иначе механизм постоянно стопорился бы.

Логично будет предположить, что они не достигали и дна. Вопрос лишь в том, насколько велик зазор.

В любом случае, другого выхода просто нет. Вентрис набрал полные легкие воздуха и нырнул в жижу. Он ощущал упругие толчки взбаламученной лопастями воды. Словно издеваясь, теперь буруны выбрасывали Уриэля на поверхность, но он, напрягая все свои силы, уходил все глубже и глубже в кровавое месиво.

Ослепший, оглохший, едва не теряющий сознание Космодесантник, наконец, нащупал каменное дно туннеля. Он открыл глаза и увидел в кровавой мгле какую-то движущуюся тень. Движение воды подтвердило близость смертоносных лопастей. Капитан не знал, насколько велик зазор и удастся ли проскользнуть, но поскольку другого выбора не было, он постарался прижаться как можно теснее к дну и стал пробираться вперед. Спиной он чувствовал движение лопастей.

Вдруг он вскрикнул от обжигающего удара поперек спины, и пузырь воздуха вырвался у него изо рта. Инстинктивно, уже ничего не соображая от боли, Уриэль проталкивался вперед. Вскоре его движения замедлились — конечности слушались все хуже и хуже. Капитан уже готов был сдаться.

Но тут его подхватил водоворот и буквально вышвырнул на поверхность. Уриэля затошнило и буквально вывернуло наизнанку. После того как он вернул в канализацию все, что вынужден был у нее позаимствовать, капитан с удовольствием вдохнул полной грудью. Течение за гигантским измельчителем было все еще сильным, но пловец уверенно держался на поверхности.

Он ликовал, хотя с трудом верил, что остался в живых, и оглядывался вокруг в надежде увидеть других воинов из своего отряда.

— Пазаниус! — хрипло выкрикнул он. — Ваанес!

Но ему ответило только эхо, отразившееся от заплесневелых сводов пещеры. В обозримом пространстве живых не наблюдалось. Неужели все погибли в этой адской мясорубке, неужели отважные бойцы превратились в кровавую кашу?

Сейчас, находясь в относительной безопасности, Уриэль задался вопросом: а куда, собственно, ведет этот туннель? У него не было способа выяснить это, но создавалось такое ощущение, что он намотал немало километров по этим чертовым порогам. И куда потом сливается вся эта жидкость?

На какое-то время эти раздумья отвлекли его внимание, но вскоре бурный поток вновь закрутил его в водовороте, а впереди обозначилось светлое пятно. До Уриэля опять донесся рев водопада, но на этот раз в поле зрения не было никаких островков, за которые можно было ухватиться. Стремительное течение понесло Вентриса с все нарастающей скоростью.

То, что он принял за светлое пятно, быстро увеличивалось в размерах и в конечном итоге оказалось выходом из туннеля. Белый небосвод распахнулся над пловцом, мертвое небо Медренгарда по-прежнему белело над черными скалами. Уриэль выбрался из Халан-Гола, пропутешествовав по его канализации.

В брызгах водопада он рухнул в омерзительный, покрытый бурой пеной пруд, краем глаза уловив фигуры нескольких воинов, что вылезали на берег. От удара о воду у капитана перехватило дыхание, и пришлось в очередной раз наглотаться всякой дряни.

Вдруг чьи-то сильные руки подхватили его под мышки и вытянули из пруда. Как только Уриэль оказался на твердой поверхности, его вырвало. Его желудок изверг огромное количество отравленной мерзости. Как только рвотные спазмы утихли, он перекатился на спину и раскинул руки.

Открыв глаза, Космодесантник увидел склонившееся над ним лицо, изукрашенное кровоподтеками и синяками. Это был Ардарик Ваанес.

— Ну, оклемался?

— Вроде бы, — закашлялся Уриэль, чувствуя себя так, будто провел дюжину спаррингов с капитаном Адемананом, лидером ветеранского объединения Ультрамаринов.

Но силы возвращались к нему с каждым вздохом. Поднявшись на ноги, он в мгновение ока оценил окружающую обстановку. Огромный пруд был вырыт у подножия скалы, с которой низвергался кровавый водопад. С одной стороны пруда был пологий склон, а с другой вздымалась отвесная стена, на несколько сотен метров возвышаясь над воинами.

Вентрис осмотрелся по сторонам, чтобы выяснить, кто еще выжил после побега из Халан-Гола. Его душа наполнилась ледяной ненавистью — бегство от Мортициев досталось им очень большой ценой. Кроме него выжили Ардарик Ваанес, Волчий Брат по имени Свольярд и Белый Консул, имени которого Уриэль не запомнил.

Ультрамарин грустно озирал окрестности, не надеясь обнаружить кого-либо еще, но вдруг его взгляд натолкнулся на знакомый силуэт. Пазаниус сидел на мокром валуне около Ядовитого пруда. Уриэль так обрадовался, увидев боевого брата живым, что не сразу понял, что одна рука сержанта заканчивалась над локтевым сгибом. Обрубок покрылся коркой из струпьев, торчали обрезанные сухожилия, связки и порванные мышцы. Несмотря на то, что подобная рана должна была причинять адскую боль, Пазаниус, казалось, не обращал на нее ни малейшего внимания.

— Что с тобой произошло? — спросил капитан.

— Эти твари отрезали ее, — сдержанно ответил Пазаниус. — Болит как сволочь.

Несмотря на весь трагизм ситуации, Уриэль не смог сдержать улыбки. Его друг остался прежним.

Леонид и Эллард также выжили, но Уриэль видел, что сержант Эллард очень серьезно ранен — его живот пересекал ужасный глубокий разрез. Уриэль был не очень сведущ в медицине, но даже ему стало ясно, что скоро эта рана унесет жизнь еще одного бойца их крохотного отряда.

— Вам повезло, полковник, вас совсем не задело, — сказал Уриэль, обращаясь к Леониду.

— Меня бы уже давно не было в живых, если бы не Пазаниус, — ответил тот, горестно разглядывая рану своего друга. — Но вот он…

Уриэль понимающе кивнул и сказал:

— Да… Но я рад, что вы выжили.

Уриэль собрал всю свою волю в кулак. Он не должен был думать о смертельно раненном сержанте. Ему надо решать, как спасти жизни остальных воинов. Капитан повернулся к Ардарику Ваанесу и спросил:

— Где мы? Ты знаешь это место?

— Да, — кивнул Ваанес, — скажу больше, нам не помешает убраться отсюда, и побыстрее.

— Почему?

— Потому что мы оказались в охотничьих угодьях Бескожих, — ответил Ваанес, внимательно осматривая скалы.

Уриэль почувствовал, как по позвоночнику пробежал холодок. Он вспомнил, как уродливые бескожие чудовища жадно пожирали несчастных обитателей лагеря смерти, построенного Железными Воинами.

— Ты прав, — резко сказал Уриэль. Он покрепче сжал рукоять меча. — Нам необходимо как можно быстрее выбраться отсюда.

— Поздно! — воскликнул Леонид, указывая на гребень горного кряжа. — Они уже здесь…

Уриэль проследил за жестом Леонида, и у него перехватило дыхание. На горизонте маячили силуэты сотен Бескожих, окружавших их.

Глава 16

Уриэль стоял и смотрел, как вырисовывающиеся на фоне неба силуэты хищников становятся все более четкими по мере того, как Бескожие стремительно спускались с горной гряды вниз, к пруду. Они приближались очень быстро, прокладывая путь по осыпающемуся склону. Их не останавливали никакие преграды, казалось даже, что они не опираются на свои страшно изуродованные конечности, а парят над землей. Их хриплое зловонное дыхание перемежалось жалобными протяжными криками. Широко распахнутые пасти демонстрировали несколько рядов желтоватых зубов. На мясистых пальцах мерцали острые когти.

Эти твари были очень похожи на тех, что атаковали лагерь плоти. Во всяком случае, их тела были изуродованы таким же образом, поневоле порождая сомнения в жизнеспособности подобных созданий. Искривленные конечности, пульсирующие внутренние органы, вывернутые наружу. Некоторые мутанты были одеты в некое подобие экзоскелетов — эти приспособления были весьма примитивного вида, но позволяли своим обладателям сохранять форму и не разваливаться на части.

— Ну вот, из огня да в полымя, — устало проговорил Ардарик Ваанес, выпуская свои блестящие когти.

— Заткнись, Ваанес! Хватит ныть! — рявкнул Уриэль.

Он активировал энергетический меч, по лезвию которого пробегало смертоносное пламя. Те бойцы, что не растеряли свое оружие в туннеле, взяли его наизготовку и приготовились к бою. Это был явно неравный бой, но отряд вынужден был его принять. Леонид оставил своего раненого товарища, Элларда, и подобрал камень поувесистей.

Бескожие стремительно окружали отряд. Каждый старался добраться первым до свежатины. Один из самых шустрых монстров плюхнулся в зловонную жижу, пытаясь обогнать соперников. Его завывания перекрывали даже шум водопада. Тварь быстро форсировала пруд и изготовилась к нападению.

Уриэль и все его немногочисленные боевые братья встали в круг спиной друг к другу. Они обреченно смотрели на стремительно приближающихся чудовищ, истекающих слюной, и были твердо настроены с честью погибнуть в бою, как и подобает настоящим воинам.

— Мясо, мясо… — шипели Бескожие, подбираясь вплотную к напряженным солдатам.

Уриэль даже несколько растерялся — он и предположить не мог, что эти существа могут говорить. Ваанес как-то обмолвился, что эти чудовища — результат отбраковки при воспроизводстве Железных Воинов. И до этого момента командиру даже не приходило в голову, что эти жуткие твари могут являть собой нечто большее, нежели продукт неудачного эксперимента в генной инженерии. Он считал, что своим появлением на свет они обязаны ошибкам Мортициев.

Но после того как Уриэль попал в утробу Демонкулабы и на собственной шкуре ознакомился с «технологическим процессом», он начал лучше понимать происходящее на Медренгарде. Перед его глазами встали дети, которых так же, как и его, зашили в брюхо Демонкулабы. Капитан понимал, что способ пополнения рядов Космодесантников Хаоса далек от совершенства, поэтому в процессе их воспроизводства процент брака был более чем высоким…

— О Император… — прошептал Уриэль, внезапно ощутив острую жалость к этим существам.

Капитан поднял взгляд на водопад, бьющий из сточной трубы, и понял, как все эти твари оказались здесь, в горах.

Но ему недолго пришлось размышлять о превратностях судеб Бескожих. Все внимание пришлось переключить на одного из них, который поднялся во весь рост, словно бросая вызов. Уриэль почувствовал, как кровь, закипевшая от избытка адреналина, ударила ему в голову.

Зверь попер на него, взбугрив обнаженные мышцы, кое-где прикрытые плохо прижившейся кожей. Мускулатура крепилась к костям довольно прочно, но можно было увидеть и металлические крепления. Голова монстра была непропорционально большой, видимо, в черепе заключался пораженный водянкой мозг. Уриэль с ужасом смотрел на желтые глаза и оскаленную пасть, утыканную тупыми зубами. Эти клыки были словно созданы для того, чтобы в считанные секунды размолоть в кашу кости капитана.

— Кровь, — довольно внятно произнесло чудовище, покачивая несоразмерной башкой и переступая с ноги на ногу. Прочие монстры вдруг притормозили, как будто предоставляя вожаку право первого удара. В этот момент Уриэль внезапно поймал себя на мысли о своем кровном родстве с этими существами, что, впрочем, не помешало ему шагнуть навстречу чудовищу, выставив перед собой меч.

— Что ты делаешь?! — воскликнул Пазаниус.

— Я думаю, что это ведущий самец в стае, — ответил Уриэль. — Если я сумею расправиться с ним, то остальные, возможно, не осмелятся напасть.

— Или еще быстрее разорвут нас на кусочки, — добавил Леонид.

— Вполне может быть, — согласился Уриэль, — но не думаю, что у нас очень много вариантов.

— Пусть это будет твой лучший удар, — сказал Ваанес, нервно втягивая и вновь выпуская когти.

Монстр внимательно наблюдал за тем, как Уриэль приближается к нему, помахивая мечом. Капитан пытался понять, о чем сейчас думает это существо, но застывшее на его морде дебильное выражение никак не намекало на ход мыслей в огромной голове.

— Ну, давай, если тебе так хочется меня сожрать, то иди сюда и попробуй это сделать! — взревел Космодесантник.

Чудовище прыгнуло на него, и Уриэль еле увернулся от размашистого удара, который, если бы достиг своей цели, снес бы ему голову с плеч. Но капитан поднырнул под лапу монстра, резко развернулся, оказавшись сбоку от Бескожего, и полоснул мечом. Лезвие скользнуло по туловищу мутанта, и Уриэль почувствовал сопротивление плоти. В следующее мгновение он испытал шок, осознав, что его смертоносное оружие оказалось бессильно. Прежде чем капитан пришел в себя от потрясения, монстр уже навис над ним и могучим ударом сбил с ног. Космодесантник скатился в пруд, пытаясь уйти от кулаков, работающих как поршни.

— Уриэль! — воскликнул Пазаниус, бросаясь к нему на помощь.

— Нет! — выкрикнул Уриэль, отгребая к гремящему водопаду из сточной трубы. — Если вы вмешаетесь, то они навалятся скопом!

Уриэль оттолкнулся ногами и резко выпрыгнул из пенящегося потока, метя в пах чудовища. Кончик меча проткнул было плоть Бескожего, но опять-таки не нанеся серьезного вреда. Тварь взревела от бешенства, схватила капитана одной из многопудовых лап и сомкнула свои жуткие челюсти на его боку. Ультрамарин завопил от боли, но продолжал яростно бороться. Он изо всех сил старался вывернуться, чувствуя, что Бестелесный вот-вот выпустит ему кишки. Капитан заколотил гардой по его огромной голове.

Ему удалось выбить глаз чудовищу, и оно взвыло от боли. Его челюсти разжались, и Уриэль выпал из смертельных объятий. Он рухнул в пруд под ноги разъяренному монстру. Капитан понял, что шансы выйти победителем из этой схватки утекают быстрей, чем кровавая жижа из сточной трубы у него над головой.

Издав сдавленный крик, полный ярости и ненависти, он вновь бросился на врага с мечом. Острие впилось в дряблое подбрюшье монстра, и меч с легкостью пронзил огромную тушу. Но в следующую секунду тяжелый кулак обрушился на плечо Ультрамарина, и Уриэль упал на колени. Правую половину тела пронзила острая боль, и он понял, что у него сломана ключица. Хватка на рукояти меча ослабла. Космодесантник заглянул в налитые кровью глаза Бестелесного и понял, что не сможет одержать верх. Несмотря на то, что потрескивающее и разбрызгивающее искры лезвие энергетического меча торчало из живота монстра, тот совершенно не походил на смертельно раненного.

Уриэль противостоял могуществу Несущего Ночь, уничтожил корабль-матку тиранидов, выстоял против мощного натиска псайкера-предателя… Но сейчас он терпел поражение. Когтистые лапы чудовища стиснули его, но, прежде чем могучие челюсти сомкнулись на голове капитана и раздавили череп в мелкие осколки, от скал, окружающих пруд, отразился оглушительный рев. Бескожие, все как один, отпрянули от Космодесантников.

Воцарилась напряженная тишина, и в этом неожиданном затишье Уриэль, как завороженный, наблюдал за явлением нового ужасного зверя. Крупнее любого из Бескожих, тот величественно шествовал к воде. Монстр, с которым сражался Уриэль, был настоящей машиной смерти, но это существо намного превосходило его. Великан обладал поразительными физическими данными, его обнаженные мышцы перекатывались, как валуны. Это было воплощение первобытной разрушительной силы. Разглядывая это звероподобное существо, Уриэль пришел к выводу, что если у стада Бескожих и есть вожак, то именно он предстал сейчас перед его глазами.

Голова чудовища сидела прямо на широких плечах — ни намека на шею; на красном лице горели желтые глаза. Не прикрытая кожей морда не имела ни мимики, ни сколько-нибудь выраженных черт. Безгубый рот и перебитый ровно посередине нос. Но, в отличие от своих многочисленных собратьев, вожак сохранил отдаленное сходство с человеком. Может быть, это существо действительно получило что-то от примархов.

Самым жутким было то, что Уриэль распознал отблеск интеллекта, теплящегося в глазах монстра. Капитан не мог с уверенностью сказать, что собратья этого чудовища осознают свое происхождение и весь ужас уготованной им судьбы. Но у него не было ни малейшего сомнения в том, что этот вожак прекрасно понимал, откуда он появился в этом мире и что его ожидает в будущем.

Ужасный зверь, рыча и похрюкивая, грузно спускался к пруду. Бескожие почтительно расступались и старались держаться подальше от того, кто был их лордом — лордом Бескожих. Между тем новоявленный монстр величаво вошел в воду, прошествовал напрямик через пруд и оттолкнул от Уриэля тварь с мечом в брюхе. Лорд Бескожих нагнулся над капитаном, ухватил его за ногу и потянул к себе, чтобы получше рассмотреть.

Уриэль пытался бороться, но сопротивление было тщетным. Даже Дредноут вряд ли смог бы справиться с этим колоссом. Бескожий поднял капитана над водой и поднес его поближе к своей кошмарной физиономии. Лоскутки кожи вокруг его ноздрей омерзительно трепетали, когда монстр обнюхивал человека.

Толстый язык выскользнул изо рта, и Уриэль чуть не задохнулся в парах зловонного дыхания чудовища. Жесткий язык, обдирая кожу подобно наждаку, облизал капитана. Уриэля замутило, но лорд Бескожих отшвырнул его, как надоевшую игрушку. Космодесантник застонал от боли, приземлившись, — осколки сломанной ключицы сместились от удара и пропороли кожу.

Огромное существо повернулось к Бескожим, окружившим пруд.

— Еще не мясо! Возможно, они такие же Отверженные, как и мы. Я чувствую вкус и запах матери на нем, — произнес лорд шепеляво, коверкая слова.

Уриэлю, с трудом разобравшему сказанное, осталось только гадать о судьбе, уготованной его отряду.


В зале Мортициев эхо по-прежнему вторило тяжеловесным ударам Кровавого Сердца, а воздух все так же был пропитан зловонием и отчаянием. И душа любого живого существа наполнялась невыносимой тяжестью и тоской. Однако, несмотря на то, что внешне все тут было по-прежнему, привычный рабочий распорядок претерпел едва заметные изменения. Хонсю сначала не обратил на это внимания, но когда бронзовоногий Мортиций провожал его через ряды умирающих, ему бросились в глаза помрачневшие, подавленные лица монстров в черных робах.

— Вы заметили, что… — прошептал Обакс Закайо, внимательно наблюдая за выражением лица хозяина.

— Да, заметил, — ответил Хонсю. — Они чем-то напуганы, а это, скажу я тебе, не так часто бывает.

Больше он не сказал ничего. Хонсю совсем недавно узнал, что у хозяев зала появился серьезный повод для беспокойства. Пленники, отданные им на растерзание комендантом Халан-Гола, сумели перебить кучу мутантов и сбежать. И теперь оплошавшие Мортиций, хорошо помнившие крутой нрав предыдущего хозяина крепости, по-видимому, опасались за свое будущее. Хонсю поймал себя на том, что их страх доставляет ему почти физическое наслаждение.

В сопровождении Обакса Закайо Хонсю добрался до вивисектория, где должны были окончить свои дни Космодесантники Императора.

В центре круглого помещения, по периметру которого стояли хирургические столы, валялись изуродованные до неузнаваемости останки двух Мортициев. Хонсю опустился на колени и выдернул из кровавого месива безжизненную конечность с огромным сверлом, которое крепко засело в черепе мертвеца.

— Боюсь, что я недооценил этого Вентриса и его отряд, — пробормотал комендант крепости.

— Вы полагаете, что это не просто наемники Торамино? — спросил Обакс Закайо.

Хонсю кивнул:

— Не исключено, что они вообще не имеют ничего общего с Торамино. Может быть, Вентриса привели сюда какие-то личные соображения.

— Какие, например?

Хонсю не ответил, а только сжал кулаки, думая о своем. В это время к нему с шипением приблизился хирург из вивисектория. Это был высокий мутант на механических ногах, клацающий гидравлическими когтями. Он вплотную подошел к Хонсю, и его челюсти сверкнули буквально в паре сантиметров от лица коменданта.

— Это ты погружал Вентриса в Демонкулабу? — спросил Хонсю.

— Да. Я зашил его внутрь. Он в утробе вместе с остальными. Его не должно быть в живых.

— Не должно, — согласился Хонсю. — Определенно, не должно. Покажи мне.

— Что мне показать вам, хозяин Халан-Гола? — прошипел Мортиций.

— Покажи мне то место, где ты вшил его в Демонкулабу, — резко приказал Хонсю. — Немедленно!

Мутант кивнул, выпрямился во весь рост и величавой поступью отправился по наклонному туннелю, что вел к Демонкулабе. Хонсю и Обакс Закайо последовали за ним, огибая бочки, наполненные кровью и потрохами. По дороге хирург обращал их внимание на новые эксперименты в области усовершенствования воспроизводства Железных Воинов.

— При всем моем уважении, милорд, — вкрадчиво начал Обакс Закайо, — стоит ли вам так уж беспокоиться о судьбе нескольких отщепенцев? Войска лорда Беросса атакуют сейчас ворота Халан-Гола.

— И?

— И скорее всего, они ворвутся в крепость через несколько дней, потому что вот-вот проломят стены…

— Беросс не попадет в крепость, у меня припасен хороший сюрприз для него.

— А вы не поделитесь своими мудрыми планами?

— Не с тобой, — ответил Хонсю, когда они закончили подъем по наклонному туннелю. — Пойми одно, Обакс Закайо, ты мой слуга, простой помощник, и не более. Ты просто выполняешь свои должностные обязанности. Ты служил хозяину, который забыл, почему мы сражаемся в Долгой Войне. Хозяину, который позволил ненависти к Императору-предателю тлеть, а не гореть ярким пламенем. Ты уже забыл, как наш Легион был разбит в пух и прах изменниками-недоумками? Лживый Император уготовил нам такую судьбу, обрек нас на вечные страдания в Оке Ужаса. И если Форрикс забыл об этом, то я помню все.

— Я просто имел в виду… — начал Обакс Закайо.

— Я знаю, что ты имел в виду, — отрезал Хонсю. — Ты думаешь, я не знаю о твоих обращениях к Торамино и Бероссу? Ты предал меня, Обакс Закайо! Я все знаю.

Ошеломленный Обакс Закайо открыл было рот, чтобы опротестовать эти обвинения, но Хонсю резко обернулся, покачал головой и произнес:

— Ты можешь ничего не говорить. Я тебя не виню. Ты увидел благоприятную возможность и не преминул ею воспользоваться. Но полагать, что кто-то вроде тебя способен перехитрить меня… Я тебя умоляю!

Из-за спины Обакса Закайо выдвинулись гидравлические лапы, щелкая клешнями, и огромный Железный Воин перехватил боевой топор поудобнее.

Хонсю лишь хмыкнул и кивнул двум Мортициям, что молниеносно нарисовались за спиной Обакса Закайо. Топор выпал из рук изменника, переломленный как ивовый прутик, когда бронзовые когти сомкнулись на его древке. Затем клешни Мортициев с легкостью отрезали механизированные руки на спине Обакса Закайо.

— Нет! — выкрикнул Железный Воин, когда хирурги вздернули его над землей. — Мне известны многие вещи, которые могут пригодиться тебе!

— Я так не думаю, — возразил Хонсю. — Торамино не так глуп, чтобы доверить тебе что-либо мало-мальски важное.

Хонсю кивнул Мортициям и изрек страшный приговор:

— Делайте с ним, что пожелаете.

Затем он отвернулся и направился к Демонкулабе, сопровождаемый пронзительными криками Обакса Закайо, которого Мортиции тащили в вивисекторий. Предательство Обакса Закайо совершенно не удивило Хонсю и даже сыграло ему на руку. Очень скоро Торамино и Беросс пожалеют, что столь опрометчиво доверяли этому подонку.

Выкинув Обакса Закайо из головы, Хонсю быстро зашагал вдоль клеток Демонкулабы. Вскоре спутник подвел его к тяжело вздымающейся массе рыхлой, истерзанной плоти. Хирург, сопровождающий коменданта крепости, углубил разрезы, пытаясь выяснить, что здесь произошло. На искаженное страданием лицо Демонкулабы, на ее помутневшие от боли глаза Хонсю не обратил ни малейшего внимания и наклонился, чтобы рассмотреть рваную рану, края которой недавно были сшиты.

— Изнутри… — пробормотал Хонсю. — Он сам выбрался оттуда.

Мортиций коротко кивнул, но Хонсю прекрасно понимал, каким смятением сейчас объято это существо.

— Но как Вентрису это удалось? — спросил Хонсю.

— Не могу знать. Демонкулаба приняла его, проверила его потенциал и накачала наркотиками. Такого не должно было произойти, — произнес Мортиций дребезжащим голосом.

— Тем не менее, он сумел сделать это, — задумчиво протянул Хонсю и оттянул края огромного разреза на животе несчастной Демонкулабы.

Склизкое нутро огромного материнского лона колыхалось и вздрагивало от каждого прикосновения. Хонсю резко отступил, когда существо задергалось в припадке боли. Пронзительные вопли вырвались из горла страдающей Демонкулабы. Из открытой раны на животе выплеснулся поток жидкости и сгустки свернувшейся крови.

— Что с ней происходит? — требовательно спросил Хонсю.

— Утроба готова исторгнуть свое потомство, — пояснил трясущийся от страха хирург.

Когда кровь и околоплодные воды снова хлынули из живота Демонкулабы, Мортиций погрузил внутрь свои длинные щупы. По трубкам с бульканьем заструилась сукровичная жидкость, отсасываемая из разреза. Хонсю услышал треск ломаемых костей и рвущихся тканей материнского лона. Мортиций еще больше углубил рану, и с потоком крови и сине-красными кишками наружу с хлюпающим звуком вывалился плод Демонкулабы.

Это существо уже не было тем маленьким комочком, что имплантировали какое-то время назад, теперь это был прекрасно развитый организм, с великолепной мускулатурой. Хонсю встал на колени перед новорожденным, бескожее тело которого судорожно корчилось на полу. Внимательно осмотрев существо, комендант пришел к выводу, что ему надо сохранить жизнь, а не смыть в канализацию вместе с его менее удачливыми собратьями.

Мортиций подняли младенца, который зашелся в плаче.

— Погодите, — произнес Хонсю.

Он подошел поближе и стер кровавую, липкую слизь с блестящего красного черепа новорожденного. Потом Хонсю очистил лицо существа от остатков плаценты.

Когда лорд вытирал младенца, тот вдруг открыл глаза и посмотрел ему в лицо. Чувствовалось, что за этим еще расфокусированный взглядом скрываются бешеные жестокость и ненависть. Хонсю передал новорожденного Космодесантника Хаоса черной, когтистой акушерке.

— Вымойте его, а потом запеленайте в свежую кожу, — приказал он. — Когда он будет готов, оденьте его в доспех Обакса Закайо и приведите ко мне.

Мортиций кивнул и деловито потащил куда-то хныкающего младенца. А хозяин Халан-Гола рассмеялся от всей души. Он стоял и заливисто хохотал.

Боги Хаоса тоже обладают чувством юмора, пусть и несколько своеобразным.


Уриэль давно уже потерял счет времени, но прошло уже не менее десяти, а то и двенадцати часов с того момента, как они сбежали из Халан-Гола. Сейчас они совершали изнурительный марш-бросок к высоким горным пикам, ведомые лордом Бескожих. Отряд Космодесантников отправился навстречу своей судьбе, правда, было непонятно, путешествуют они с Бескожими как их собратья или как пленные. Уриэль с Пазаниусом перевязали рану Элларда и по очереди несли его на руках. Они сделали это, несмотря на протесты Ваанеса, который твердил, что воин скорее мертв, чем жив, и что его надо бросить.

Когда они покидали пруд у подножия горы, куда их выкинул водопад из сточной трубы, Уриэль задумался о том, насколько же далеко они оказались от крепости. После напряженного даже для тренированных воинов марш-броска они наконец-то подошли к огромной расщелине в склоне горы. Облака ядовитых испарений клубились над ней, разносимые порывами ветра, а вокруг белели горы костей.

Бойцы начали спуск в мрачную темноту расщелины, и каменистый коридор постепенно превратился в обширную пещеру. Возможно, когда-то землетрясение разрушило здесь подземную фабрику. Покосившиеся железные распорки поддерживали потолок, мертвенный свет белого неба проникал через решетки вентиляционной системы, создавая в помещении полумрак. Подвесные мосты из цепей и канатов соединяли между собой многочисленные башни, похожие на стволы гигантских деревьев. На разбитом полу было много углублений, где собиралась влага и где ржавели потихоньку остовы сломанных машин. В центре ангара располагалась огромная яма, то ли выкопанная, то ли возникшая в результате взрыва. В ней мерцало и переливалось в столбе света нечто, пока неразличимое.

Когда из всех углов заброшенной фабрики повылезали ее обитатели, Уриэль просто остолбенел. Теперь ему стало понятно, что такое настоящее уродство. Здесь было несколько сотен Бескожих, их красные тела влажно блестели. Одни мутировали настолько, что не могли даже двигаться. Невнятное бормотание и стоны изувеченных существ, терзаемых непреходящей болью, создавали звуковой фон, от которого мороз шел по коже. Уриэль поймал себя на двойственных чувствах к этим недоноскам: он не мог преодолеть животного отвращения к омерзительным тварям и одновременно жалел их. Они ведь тоже были жертвами жестокости Железных Воинов.

— Как их много! — наконец выдавил капитан, но не стал развивать свою мысль, поскольку путешествие, по-видимому, подошло к концу.

Лорд Бескожих усадил их на остов огромного кузнечного пресса размером с боевой танк и приказал:

— Вы! Не двигаться.

— Погоди, — сказал Уриэль. — Чего вы от нас хотите?

— Племя подумает. Племя решит — вы отверженные, как мы, или просто вкусное мясо. Возможно, мы вас убьем, — честно признался предводитель Бескожих. — На ваших костях отличное мясо, и у вас прекрасная кожа, которую мы сможем носить.

— Убьете? — закричал Ваанес. — Если вы просто собираетесь нас прикончить, какого черта было тащить нас сюда, долбанные уроды?!

— Слабые в племени тоже хотят есть, — проскрежетало чудовище, пялясь на Элларда с голодным блеском в глазах. — Они не могут охотиться, поэтому мы доставляем им мясо.

Сержант Имперской Гвардии сильно удивил всех, пережив марш-бросок, но все равно его смерть была лишь вопросом времени — выглядел Эллард неважно. Кровь просочилась через повязку, сделанную на скорую руку из порванного на лоскуты кителя Леонида. Лицо страдальца было смертельно бледным.

— Стоит ли разговаривать с этими ублюдками! — прорычал Пазаниус.

Ваанес только пожал плечами и тяжело опустился на землю, демонстративно повернувшись спиной к Ультрамаринам. Лорд Бескожих тем временем покинул их. Он спустился этажом ниже — вероятно, держать совет с племенем. Космодесантников он оставил под присмотром дюжины гигантских монстров, каждый из которых превосходил размерами Дредноут и имел в своем арсенале бритвенно-острые зубы и длинные когти, побуревшие от запекшейся крови.

Прошел час. Он тянулся, казалось, целую вечность в этих серых липких сумерках. Бескожие все еще спорили с пеной у рта, следует ли немедленно убить пленников или оставить в живых. Монстр, с которым Уриэль сражался около пруда, был среди охранников. Похоже, ему нисколько не мешал длинный меч, до сих пор торчавший из его брюха.

— Вот проклятие! Хотел бы я знать, что они там надумали, — сказал Уриэль, отворачиваясь от дебильных физиономий стражей.

— Да? — скептически хмыкнул Пазаниус. — А вот я что-то не горю желанием.

— Мы не можем здесь долго оставаться. Нам надо вернуться в крепость.

— Назад в крепость? — рассмеялся Ардарик Ваанес. — Ты серьезно?

— Я серьезен как никогда, — заявил Уриэль. — Мы должны выполнить свою миссию — уничтожить Демонкулабу или хотя бы погибнуть, пытаясь сделать это. Я дал смертельную клятву.

— Можешь не волноваться на этот счет, смерть тебя отыщет, — пообещал Ваанес.

— Да, наверное, — сказал Уриэль. — Ты пропустил мимо ушей все, что я говорил тебе, Ваанес?

— Не смей мне опять читать нотации о чести и долге. Вентрис! — взорвался тот. — Я уже сполна насмотрелся на то, что дает нам твоя чертова честь! Большинство из нас уже мертвы, а ради чего?

— Ни один воин не погиб напрасно, если он встретил свою смерть, служа Императору.

— Избавь меня от вбитых в твою башку нравоучений, — сказал Ваанес с презрительной усмешкой. — Мне это все уже поперек горла. Если я выживу в этой заварушке, то ни за какие блага не появлюсь больше возле Халан-Гола.

— Это может означать только одно, Ваанес: я ошибался в тебе, — сказал Уриэль. — Я думал, что тебе не чуждо понятие чести, но я жестоко обманулся.

Ваанес ничего не ответил и с преувеличенным вниманием принялся разглядывать уродов-охранников.

Уриэль повернулся к Пазаниусу и сказал:

— Ну, тогда мы пойдем вдвоем, мой друг.

— Похоже, что так, — непривычно растягивая слова, произнес сержант, и капитан понял, что его боевой брат хочет еще что-то сказать, но почему-то не решается.

Повисла неловкая пауза, словно оба друга боялись неловким словом спугнуть недавно установившееся между ними взаимопонимание.

Наконец Уриэль произнес:

— Почему ты мне ничего не говорил?

— Но как я мог? — тихо произнес Пазаниус. — Я заразный, на мне порча. Ко мне прикоснулось зло и развратило меня.

— Но как? Когда это случилось? — взволнованно спросил Уриэль.

— Думаю, что на Павонисе, — ответил Пазаниус, уже не в силах сдерживать рвущиеся из сердца слова. Откровения буквально хлынули из него, и он начал рассказывать все как на исповеди:

— Ты помнишь, что я возненавидел ту искусственную руку в тот же момент, как только ремесленники Шонаи пересадили ее мне?

— Да, — кивнул Уриэль, припоминая, как Пазаниус постоянно жаловался на то, что новая рука никогда не заменит ему родную, послужившую в стольких битвах и испытаниях.

— Я тогда не знал и половины того, что произошло, — продолжил Пазаниус. — Через какое-то время я привык, даже начал ценить силу этой руки. Все было отлично до того сражения на «Смерти добродетели», вот тогда-то я и заподозрил неладное.

Уриэль очень хорошо помнил отчаянный бой с орками и тиранидами, захватившими космический халк, дрейфующий по направлению к системе Тарсис Ультра.

— И что произошло? — спросил он.

— Мы сражались с орками, и это случилось как раз перед тем, как ты прикончил вожака, помнишь? Один из уродов зашел со спины и чуть не снес мне голову цепным топором.

— Да, ты отвел удар рукой.

— Так оно и было. А ты помнишь, какого размера было то лезвие? Орк неминуемо распилил бы мою руку пополам, но этого не произошло. Ее даже не поцарапало.

— Но это невозможно! — воскликнул Уриэль.

— И я так думал, но к тому времени, как мы вернулись, наконец, на «Громовой Ястреб», она была как новая. На ней не осталось ни царапинки.

— Помню, помню… — прошептал Уриэль, перед глазами которого пронеслась картина давнишнего боя.

— Я это тоже заметил, — грустно подтвердил Пазаниус, — но я не задумывался об этом до тех пор, пока мы не вернулись на «Горе побежденному». Только там мне пришло в голову, что у меня вообще не должно было остаться руки. Я решил, что преувеличил силу того удара, но сейчас я понимаю, что это было не так. Я сам себя обманывал.

— Но разве это возможно? Ты полагаешь, что техножрецы Павониса имели доступ к ксенотехнологиям?

— Не знаю, — ответил Пазаниус, покачав головой. — Но те механические слуги Несущего Ночь… они могли делать то же самое. Не важно было, насколько силен твой удар, достал ты их мечом или выстрелом из болтера — они обретали прежнюю форму прямо на глазах.

— Некронтиры, — сплюнул Уриэль.

Пазаниус кивнул:

— Они. Я думаю, что какая-то частица Несущего Ночь внедрилась в мое тело, когда он отсек мою живую руку. Тогда зло проникло в меня, а новая конечность усугубила дело.

— Но почему ты скрывал? — спросил Уриэль. — Ты должен докладывать мне о таких вещах.

— Я знаю, — сказал Пазаниус удрученно. — Но мне было стыдно. Если помнишь, я всегда старался сам разрешать свои проблемы.

— Я понимаю, но тебе все равно надо было сказать Клозелю. Мне придется доложить обо всем этом, когда мы вернемся на Макрэйдж.

— Ты хотел сказать «если мы вернемся», — поправил Пазаниус.

— Нет, — отрезал Уриэль. — Когда.

Но тут его внимание привлек звук шагов, и капитан обернулся. С выражением скорби на лице полковник Леонид приблизился к ним и произнес:

— Сержант Эллард скончался.

Уриэль бросил взгляд туда, где лежал усопший воин, встал и положил руки на плечи Леонида:

— Мне очень жаль, мой друг. Он был отличным товарищем и великолепным бойцом.

— Он не должен был умереть вот так, в одиночестве…

— Он не был одинок, — возразил Уриэль. — Ты был с ним до конца.

— Все равно это должно было случиться как-то иначе, — прошептал Леонид. — Столько пережить, столько сделать за свою жизнь и умереть в мерзком логове Бескожих.

— Бойцу очень редко предоставляется возможность выбрать время или место кончины, — сказал Уриэль. — То, как он прожил свою жизнь, в большей степени определяет, стал он настоящим воином или нет. Я мало знал Элларда, но я верю, что одесную Императора найдется место для него.

— Надеюсь, что этот так, — согласился Леонид. — Кстати, вы ошиблись.

— В чем?

— В том, что вам придется возвращаться в Халан-Гол вдвоём. Я пойду с вами.

— У меня ни разу не возникало сомнений в том, что ты человек редкой отваги, но все равно я считаю своим долгом признать, что Ваанес в чем-то прав. Вряд ли нам удастся вернуться оттуда живыми, — сказал Уриэль.

Леонид пожал плечами и ответил:

— Мне уже все равно. С тех пор как Триста восемьдесят третий был отправлен на Гидру Кордатус, моя жизнь была не богата на приключения. Теперь же я намерен плюнуть смерти в глаза, прежде чем она заберет меня.

Вдруг раздались медленные хлопки, и Уриэль с гневом воззрился на насмешливо аплодирующего Ваанеса. Бывший Ворон лишь покачал головой и удивленно пробормотал:

— Да вы все просто свихнулись! Я обязательно помолюсь за вас, если выберусь из этой выгребной ямы.

— Заткнись! — прошипел Уриэль. — Не нужно мне молитв от таких, как ты, Ваанес. Ты больше не Космодесантник, тебя и человеком-то теперь назвать трудно. Ты трус и предатель!

Ваанес вскочил на ноги, его фиолетовые глаза сверкнули ненавистью, а блестящие когти выскочили из латной перчатки с тихим лязгом, от которого по спине пробежали мурашки.

— Я тебя предупреждал при всех, не смей так называть меня! — выкрикнул Ваанес.

Но прежде чем пролилась кровь, огромная тень легла между Космодесантниками и исполинская фигура лорда Бескожих нависла над ними. Его сопровождала свита созданий, изуродованных самым страшным образом. Один горбатый монстр проковылял прямо к трупу Элларда, погрузил длинный изогнутый коготь в разорванный живот сержанта, а потом с нескрываемым удовольствием облизал окровавленный палец.

— Свежатина, еще теплая, — промычал он.

Лорд Бескожих кивнул своей огромной башкой и приказал:

— Возьми его и отнеси мясо соплеменникам.

— Нет! — закричал Леонид, когда горбатое чудовище сграбастало тело сержанта.

Пазаниус резко вскочил на ноги, схватил Леонида за плечо, оттащил назад и прошипел ему на ухо:

— Успокойся! Это больше не твой друг, это просто оболочка, просто тело, в котором жил его дух. Он сейчас уже с Императором, и все эти монстры уже не в состоянии сделать с ним хоть что-нибудь. Не рискуй своей драгоценной жизнью в бессмысленной борьбе.

— Но они собираются сожрать его!

— Я знаю, — ответил Уриэль, вставая рядом с негодующим Леонидом. — Но ты уже дал смертельную клятву, и если ты ее нарушишь, то это будет означать, что мы все ее нарушили.

— Что?! — рявкнул, брызгая слюной, вышедший из себя полковник.

— Да, — подтвердил Уриэль. — Мы все связаны обещанием Императору. Я, Пазаниус, а теперь и ты.

Леонид не успокоился, но слова Уриэля заставили его задуматься. Действительно, между ними уже было заключено соглашение. К тому же сейчас предстояло решать более насущные проблемы.

— Эй, вы, пойдемте, — произнес лорд Бескожих.

— Куда? — с вызовом спросил Уриэль.

— К Императору. Он решать, умрете вы или нет.

Глава 17

Статуя Императора была облачена в поношенный доспех, по которому можно было проследить этапы многовековой индустрии Медренгарда. За его могучими плечами вздымались два огромных железных крыла, крепившихся на спине. На нагрудной пластине силового доспеха красовался двуглавый орел, проступавший сквозь слой ржавчины. Двадцатиметровая фигура была установлена на платформе, которая на толстых цепях раскачивалась над шахтой. Увидев это величие, набожные Космодесантники почувствовали священный трепет.

Уриэль вспомнил себя ребенком, когда он впервые преклонил колени перед статуей Императора в Базилике Конор, высеченной из красивейшего мрамора, добытого из сокровенных глубин Калта. Представшая теперь перед его глазами колоссальная статуя, хоть и была выполнена не в лучшей манере, производила не менее сильное впечатление.

Император Бескожих словно парил над черной пропастью. На фоне этого величия сказалось несущественным, что его доспех и ряд важных деталей были изготовлены из того подручного хлама, что нашелся на разрушенной фабрике. Наверняка ревнители догм Министорума сочли бы создание подобных изваяний Императора богохульством, но Уриэль решил для себя, что это вполне оправдано в данных условиях.

— Пусть Император спасет нас! — прошептал Пазаниус, взгляд которого был прикован к подвешенной статуе.

— Ну, мы вот-вот выясним это, — ответил Уриэль, думая о том, что не случайно сегодня ему вспомнилось далекое детство.

Никто не мог сказать, как долго Бескожие живут под поверхностью Медренгарда. Никому не было известно, что они помнили о прошлом до того момента, как их обрекли Демонкулабе. Никто не знал, кем были их первые родители.

И только одно не вызывало сомнения — это были невинные дети, которых превратили в Бескожих. В их душах сохранилось только одно воспоминание, не вытравленное даже наркотиками в утробе Демонкулабы, — неувядаемый образ великодушного Императора.

По прихоти Железных Воинов Бескожие превратились в чудовищных монстров, но они до сих пор помнили любовь Императора. Страшная судьба этих несчастных вызывала безмерную жалость Уриэля. Эти жуткие чудовища находили утешение в светлом образе Императора и даже соорудили кумира, чтобы быть ближе к нему.

Охранники грубо толкнули пленников на край бездонной ямы. Уриэль осмотрелся вокруг. Их окружали сотни уродов, многие из которых не могли передвигаться самостоятельно. Их конечности состояли либо из кривых костей, не способных выдержать вес тела, либо, напротив, представляли собой бескостную мышечную массу. Надо заметить, соплеменники охотно помогали таким страдальцам.

— Бог-Император, посмотри на них! — пафосно произнес Ваанес. — Как только ты позволяешь таким уродам жить в этой Вселенной?

— Заткнись, Ваанес! — прервал его Уриэль хриплым от сострадания голосом. — Они приходятся тебе родственниками в определенной степени, не забывай об этом. В их жилах тоже есть капля крови Императора.

— Ты серьезно? — опешил Ворон. — Ты только посмотри на них. Это воплощенное зло!

— Ты так думаешь? Я бы на твоем месте не был столь категоричен.

Их разговор был прерван волной недовольного ропота, прокатившегося по залу, когда лорд Бескожих повернулся к племени и выпрямился во весь рост. Вожак вдруг резко протянул огромную лапу, схватил Уриэля и поднял его над краем ямы. Земля стремительно улетела из-под ног, и капитан оказался над зияющей бездной. Он понимал, что в теперешней ситуации сопротивление бесполезно, поэтому просто положился на волю Императора.

— Ты пахнешь материнской утробой, — проревел лорд Бескожих. — Тебя, как и нас, вымыло из горы, где живут железные люди, тебя и твоих людей принес водопад. Но вы не похожи на нас. Почему у вас есть кожа?

Мысли Уриэля метались в поисках правильного ответа. Что нужно сказать, чтобы не очутиться на дне глубокой ямы? Желтые глаза монстра буравили пленника, капитан взглянул прямо в зрачки и вдруг понял, что в них плещется невысказанное желание. Только дети столь страстно умеют хотеть чего-то. Но как угадать это заветное желание?

— Да! — пронзительно выкрикнул Ультрамарин. — Мы пришли от Железных Воинов, но мы их враги.

— Вы тоже отверженные? Вы не дружите с железными людьми?

— Нет! — очень громко и внятно произнес Уриэль. Он хотел, чтобы все Бескожие, столпившиеся вокруг ямы, услышали его. — Мы ненавидим железных людей, мы пришли в этот мир, чтобы уничтожить их.

— Я однажды уже встречал тебя, — заявил лорд Бескожих. — Я видел, как ты убивал железных людей в горах. Нам тогда досталось очень много мяса.

— Я тоже узнал тебя, — сказал Уриэль.

— На тебе есть плоть матери?

Уриэль согласно кивнул, а вожак заговорил вновь:

— Плоть матери железных людей изуродовала нас, но Император любит нас даже такими. Мы не противны ему, хотя нас сделали Бескожими железные люди. Они хотят уничтожить нас. Но мы сильные и не вымираем, хотя, возможно, это было бы для нас лучше. Однажды Император заставит отступить боль и снова сделает наши тела цельными.

И Уриэль понял, что в этом существе, несмотря на всю его многотонную мощь и колоссальные размеры уродливого черепа, жил маленький ребенок. Лорд Бескожих с детским простодушием говорил о любви Императора, а когда капитан внимательно всмотрелся в его глаза, то распознал там страстное желание искупить вину за свое уродство перед Богом Человечества.

— Император тебя любит, — проникновенно сказал Уриэль. — Он любит всех своих детей.

— Император разговаривает с тобой? — спросил лорд Бескожих.

— Да, — утвердительно кивнул головой Уриэль, и в тот же момент люто возненавидел себя за это жульничество. — Император послал нас сюда, чтобы мы уничтожили Железных Воинов и Демон… лоно матери, что так изуродовало вас. Он уверен, что вы используете этот шанс и поможете нам.

Голодный монстр подтянул его поближе к себе. Капитан надеялся, что попал в точку и угадал потаенное желание существа, пострадавшего от Железных Воинов. Вожак подозрительно обнюхал его еще раз. Уриэлю ничего не оставалось, как только молиться, чтобы запахи лона Демонкулабы и канализации еще не выветрились.

Вдруг лорд Бескожих взревел, словно от невыносимой внутренней боли, и швырнул Вентриса в яму. Перед глазами Уриэля все закрутилось в бешеном калейдоскопе: искривленные варпом твари, что когда-то были невинными детьми, ржавые железные цепи, серебряные вставки на ржавом металле… Черный зев шахты затягивал его. Ультрамарин с размаху впечатался в статую Императора, и от удара у капитана перехватило дыхание. Затем он снова стал падать.

Он пытался ухватиться за что-нибудь, но его пальцы соскальзывали с железных заклепок. Наконец Уриэлю удалось ухватиться за край железного листа, располосовав себе ладонь, и затормозить сползание в бездну.

Но тут кусок металла, удерживающий его, с жутким визгом начал отгибаться и медленно отходить от каркаса статуи. Уриэль уже попрощался с жизнью, но в какой-то момент пластина замедлила движение, а потом остановилась. Это позволило Уриэлю зацепиться за бронзового орла на грудной пластине Императора.

Ультрамарин висел над бездонной шахтой, цепляясь за жизнь ободранными пальцами, а Бескожие в это время (по крайней мере, те из них, кто был в состоянии) скандировали:

— Пле-мя! Пле-мя! Пле-мя!

Подтянувшись, Космодесантник умудрился покрепче ухватиться за статую и стал карабкаться вверх по металлическим полосам, что изображали крылья орла. С неимоверными усилиями он забрался на плечо Императора. Отважный воин тяжело дышал, как будто только что вынырнул после длинного заплыва под водой.

Лорд Бескожих застыл на краю шахты, и Уриэль не знал, что ему делать дальше. Он с ужасом смотрел, как Бескожие выталкивают на край шахты Пазаниуса, Ваанеса, Леонида и других Космодесантников.

— Нет! — закричал Уриэль. Он понял, что его товарищей собираются отправить вслед за ним. Рискуя сорваться, он вскочил на ноги, ухватившись за шлем гигантской статуи Императора.

А затем произошло чудо.

То ли давно бездействующий механизм вернулся к жизни из-за активных телодвижений Уриэля, то ли Император проявил свою божественную волю, решив помочь своему отважному воину. Уриэль так никогда и не узнал об этом, но в ту самую секунду, как он закричал, из-под визора шлема божества ударил ослепительный луч.

Низкочастотное жужжание, похожее на звук заряжающегося генератора, раздалось из-под шлема, и Бескожие в ужасе отпрянули. Звук становился все громче, и Уриэль чувствовал, что металлический шлем разогревается все сильнее и сильнее. Хотя капитан не имел ни малейшего представления о том, что происходит, он решил, что не воспользоваться подвернувшимся шансом будет просто непростительно.

И отважный Ультрамарин прокричал лорду Бескожих, перекрывая грохот ожившей машины:

— Видишь, Император хочет, чтобы вы нам помогли! Вместе мы сможем уничтожить матерей плоти и железных людей!

Монстр упал на колени, в религиозном экстазе оскалив зубы, и исторг воинственный клич, к которому присоединились все Бескожие, толпившиеся вокруг бездонной шахты.

Искры посыпались из шлема статуи Императора, Уриэль понял, что ему нужно как можно быстрее убираться оттуда, если он не хочет изжариться в разрядах электрического тока. С трудом удерживая равновесие, он шагнул с плеча Императора к ближайшей цепи, про себя попросив прощения у божества за столь неуважительное обращение с его образом.

Как раз в тот момент, когда капитан ухватился за цепь, стараясь убраться подальше от рассыпающего искры шлема, произошел взрыв. На месте головы Императора образовался огненный шар.

Бескожие взвыли, теперь уже от страха. Статуя Императора накренилась и стала медленно заваливаться набок, а цепи, что должны были удерживать ее на весу, застонали под тяжестью идола. Вся конструкция угрожающе раскачивалась, скрипя железными тросами. Уриэль висел на цепи над глубокой расселиной. Его пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в металлические звенья, побелели на костяшках. Подождав, пока дыхание немного успокоится, капитан начал подтягиваться, пробираясь к краю шахты.

И тут он почувствовал, как кто-то или что-то дергает за цепь. Не зная, что еще уготовила ему судьба, да и не имея другого выбора, Уриэль замер на месте. Бросив взгляд вниз, он увидел, как к нему тянется массивная лапа лорда Бескожих.

Его аккуратно сняли с цепи и бережно поставили на пол перед Пазаниусом и Ардариком Ваанесом, которые смотрели на него с благоговейным ужасом. Уриэль устало улыбнулся им и неловко пожал плечами — у него совершенно не было сил разговаривать.

Лорд Бескожих опустился перед ним на колени и воскликнул:

— Император любит тебя!

— Похоже на то, — задыхаясь, сказал Уриэль.

Лорд кивком указал на шахту:

— Любит! Ты выжил.

— Да… — выдавил капитан и продолжил уже увереннее: — Ты совершенно прав! Император очень любит меня. Точно так же, как он любит и тебя.

Вожак начал говорить, подкрепляя каждое свое слово энергичным кивком:

— Мы поможем тебе истребить железных людей. И матерей плоти. Больше не будет таких, как мы.

— Согласен… — чуть слышно произнес на выдохе Уриэль.

— Император нас любит, но мы себя ненавидим, — продолжал лорд Бескожих преисполненным страдания голосом. — Мы не достойны его любви. Хотим убивать железных людей, но не знаем, как попасть внутрь горы. Мы не умеем сражаться под высокими стенами. Императору от нас мало пользы.

Несмотря на то, что капитан только что был на волосок от гибели по прихоти этого создания, он смог улыбнуться лорду Бескожих. Он уже прокручивал в уме варианты нового похода в Халан-Гол.

— Не беспокойся, — спокойно сказал Уриэль. — Я знаю путь в крепость.


Тем временем Халан-Гол сотрясался от возобновившейся неистовой бомбардировки. Взрывы расцветали подобно огненным розам на древних стенах. Колонны тяжелых погрузчиков, наполненных трупами солдат, погибших при осаде, буксовали у подножия гигантского пологого спуска. Редуты пока еще защищали рабочих и солдат осажденной крепости, но Беросс подготовился к финальному штурму.

Крепостные сооружения, возведенные на каменистых склонах и являвшие собой чудо инженерной мысли, вздымались на высоту в несколько сотен метров. По вымощенной разномастными железными плитами дороге с тихим упорным рокотанием ползли тяжелые танки. Два огромных Титана, обагренные кровью неисчислимых жертв, гордо шествовали за ними. Титаны были вооружены массивными осадными молотами, пневматическими поршневыми сверлами и крупнокалиберными пушками. Эти огромные боевые машины несли в себе самых лучших воинов Великой роты Беросса. По плану полководца эти отборные войска должны были проломить брешь в стене, а потом разнести все внутри, не оставив камня на камне.

В оснований недавно возведенного пологого тракта зияло жерло туннеля. Рельсовая дорога вела вглубь, к самой сердцевине горы, исчезая во тьме. Огромные горнодобывающие машины одна за другой исчезали в туннеле, неустанно углубляя подкоп под стены крепости и подготавливая удобную дорогу для воинов Беросса в самое сердце Халан-Гола;

Десятки тысяч солдат ждали команды в душной темноте туннеля, чтобы устремиться в крепость и за секунды заполонить ее. Изменник Обакс Закайо предоставил много полезной информации относительно того, откуда выгоднее всего атаковать. Учитывая, что одновременно начнется и наземный штурм, можно было уже сейчас с уверенностью сказать, что часы жизни Хонсю сочтены.

Не сомневаясь в том, что это будет последний приступ, Беросс сам собрался вести в атаку отряд примерно из сотни Дредноутов.

Близилась решающая битва за Халан-Гол.


— Мы не сможем остановить этот штурм, Беросс обрушит на нас цунами из железа и огня, — обреченно произнес Оникс, наблюдая за тем, как Титаны начали свой неумолимый подъем по тракту, ведущему к крепости. Несмотря на то, что им предстояло преодолеть еще несколько километров до верхних рубежей, хорошо просматривались демонические черты этих созданий.

Затаив улыбку в уголках губ, Хонсю ничего не ответил. Он тоже наблюдал за колоссальными вражескими силами, что неумолимо надвигались на крепость. Сотни воинственных демонов с визгом нарезали круги в небе над фалангами монстров, чья плоть была сращена с оружием. Покрытые волдырями тела сохраняли жизнеспособность только благодаря множеству аугметических вставок и приспособлений. Паукообразные демонические машины со звоном и лязгом взбирались по склону. Адские создания, заточенные в этих механизмах, исходили ядовитой слюной в ожидании битвы. Более всего на свете они желали обрести утраченную свободу.

Хонсю был облачен в видавшие виды силовые доспехи. Он поигрывал новой серебряной рукой и, казалось, нисколько не был озабочен грядущей кровавой резней.

Оникс был озадачен такой реакцией, но он уже довольно долго состоял на службе у Хонсю и понимал, что очень многие внутренние процессы скрыты от него. Будучи полукровкой, Хонсю не имел ничего общего ни во внешности, ни в поведении с Кузнецами Войны, которым Оникс послужил на своем веку.

— По вам не скажешь, что вы обеспокоены, — продолжил полудемон.

— Да я вовсе не обеспокоен, — ответил Хонсю, отворачиваясь от панорамы разрушенных верхних бастионов. Порыв горячего ветра пахнул железом и пеплом. Хонсю глубоко вдохнул и наконец, повернулся к своему помощнику.

— Беросс никогда еще меня так не разочаровывал, — грустно сказал комендант, кивая на огромный туннель, врезавшийся в склон и ведущий, без сомнения, прямо под крепость. — Надеюсь, он об этом так и не узнает. До конца.

— Я не понимаю, о чем вы.

— Успокойся, Оникс. Я вижу, ты больше переживаешь за свою шкуру, а не за мою жизнь, но тебе и не надо ничего понимать. Если хочешь выжить в этой заварушке, ты должен безоговорочно подчиняться мне.

— Я в вашем распоряжении.

— Ну, тогда просто доверяй мне, — улыбнулся Хонсю и обратил свой взор на нижний уровень, где дым скрадывал силуэты его собственных Титанов. За дымовой завесой скрывались и прочие сюрпризы для Беросса. Комендант взглянул на солнце, похожее на черную дыру в безликом белесом небе, и пояснил:

— Я сражался в Долгой Войне примерно столько же, сколько Беросс и Торамино вместе взятые, и разработал кое-какие военные уловки.

— Надеюсь, что это так, — сказал Оникс. — Даже если нам удастся отразить штурм, все равно еще останется лорд Торамино. Его армию нельзя не принимать в расчет.

При упоминании Торамино легкая тень тревоги пробежала по лицу коменданта крепости, что не ускользнуло от Оникса. Хонсю посмотрел на жаркие костры и густой дым рядом с лагерем Беросса, где притаился коварный Торамино, не видимый никем, и сказал:

— Воины Беросса полягут костьми, а потом Торамино войдет по трупам в крепость, не оставив от нее камня на камне, чтобы стать комендантом развалин.

— И как мы его остановим?

Но Хонсю только рассмеялся:

— Мы будем решать проблемы по мере их поступления, Оникс. По мере их поступления.


Грохот нескончаемой канонады доносился откуда-то издалека. Но Уриэль понимал, что в горах все звуки сильно искажаются, следовательно, битва может оказаться гораздо ближе, чем он предполагает. Отряд двигался в полной темноте, даже усиленное зрение Космодесантников с трудом проникало сквозь завесу мрака. Было слышно, как мелкая галька ритмичное подпрыгивает на полу в такт их шагам. От сотрясения, производимого сотнями ног, с крыши туннеля осыпались целые облака мелкой пыли.

Подземный жар накатывал на путников волнами, приносящими в туннель едкие, животные запахи, хотя никакой живности тут не было. Жуткие норы под горами были заполнены толпами Бескожих, которые неутомимо двигались в направлении Халан-Гола. Извилистый путь вел их по пещерам, где гуляло невообразимо гулкое эхо, по заброшенным фабричным цехам и невероятно крутым лестницам, вырубленным в породе. Монстров было столько, что их движение создавало впечатление медленной красной реки.

Они долго путешествовали по темным, никому не известным тропам под горами. Люди и Бескожие упрямо продвигались по давно уже забытым туннелям, заброшенным штольням и шахтам, вброд переходя подземные протоки. Они шли навстречу своей судьбе.

Пазаниусу, который следовал за Уриэлем, каждый последующий шаг давался все труднее. Дикая боль не давала ему покоя. Как он ни крепился, сдавленные стоны порой слетали с его губ, и он начал отставать. Лорд Бескожих подхватил сержанта на руки.

Огромное создание уверенно прокладывало путь через темноту, ведя за собой остальных. Его мощный торс почти полностью перекрывал проход, и если бы не низки посаженная голова, то он сбил бы не один сталактит своей огромной башкой.

Лорд Бескожих упрямо шел вперед, вдохновленный новой целью. Его тяжелые шаги эхо разносило по запутанной системе ходов. Уриэлю было очень больно дышать — только одно легкое функционировало полностью. Сломанная ключица и поврежденные ребра при каждом неосторожном движении напоминали о себе, ведь на Космодесантнике не было силового доспеха, который мог бы впрыснуть ему обезболивающее.

За ним ковыляло горбатое существо, к спине которого прилепился высохший зародыш близнеца. Оно несло Леонида, бережно сжимая гвардейца в объятиях. Чуть поодаль следовали Ардарик Ваанес и еще два выживших Космодесантника.

Когда экстаз Бескожих, вызванный нежданно ожившей статуей Императора, поулегся, они приняли Уриэля в свои ряды на равных. И с огромным энтузиазмом откликнулись на его призыв принять участие в походе. Племя не оставило беспомощных собратьев, что даже растрогало Уриэля. Подобные проявления человечности заставили его в очередной раз пожалеть о том, что он обманул их.

Задумавшись, Уриэль ускорил шаг, будто хотел убежать от своей совести, и обогнал лорда Бескожих. Но тот немедленно жестом приказал одному из своих соплеменников придержать капитана. Ультрамарин с удивлением увидел, что это было то самое существо, с которым он боролся в пруду около водопада. Из живота монстра по-прежнему торчал меч воина.

— Возьми клинок, — приказал лорд Бескожих.

Уриэль кивнул в ответ, аккуратно взялся за эфес и с опаской потянул оружие на себя. Он тащил лезвие, но напряженные мышцы монстра не отпускали клинок. Уриэлю даже пришлось ухватиться обеими руками. Меч накрепко засел в теле, и капитан только тогда достиг успеха, когда начал раскачивать лезвие из стороны в сторону. Наконец клинок нехотя выскользнул из новообретенных ножен. Все это время монстр стоял с невозмутимой физиономией и не издал ни звука. Когда процедура, неприятная, судя по всему, только для капитана, закончилась, монстр вернулся к своим собратьям.

— Благодарю, — сказал Уриэль.

Лорд кивнул, а его подчиненные уже готовились к битве, подбирая по дороге любые железные предметы, которые можно было использовать как дубинку или пику в бою. Большинству из них не нужны были доспехи, поскольку мутация одарила их очень крепкой природной защитой.

Отряд шагал в темноте, по большей части молча, но когда Уриэль оказался поблизости от Ардарика Ваанеса, тот заговорил с ним;

— Они убьют тебя, когда поймут, что ты соврал им.

— И в чем же я обманул их? — сдержанно спросил Уриэль. — Я выполняю задание Императора, они — тоже.

— Бескожие? — тихо вскрикнул ошеломленный Ваанес. — Ты считаешь, что Император пожелал бы прибегнуть к помощи этих жутких тварей? Да ты посмотри на них, это же мутанты! Как ты можешь думать, что эти существа могут быть инструментом для реализации Его высшей воли? Они — воплощение зла!

— В своей плоти, Ваанес, они несут частичку Императора, — резко ответил Уриэль. — В их венах течет кровь примархов, и я не имею права подводить их.

— Ты не проведешь меня, Вентрис, — процедил Ваанес. — Никакой ты не посланец Императора, и я прекрасно вижу, да ты и сам не веришь в невинность этих уродов.

— Сейчас уже совсем не важно, во что я верю, — сказал Уриэль. — А ты сам-то во что веришь?

— Я уверен, что не ошибся на твой счет.

— Что ты хочешь сказать?

— Как только я увидел тебя, мне сразу стало ясно, что ты принесешь нам только проблемы, — пробормотал Ваанес, пожимая плечами. — Хотя это не имеет теперь никакого значения. Как только мы выберемся на поверхность, я уведу своих воинов как можно дальше от тебя и твоей разношерстной банды.

— Ты и правда собираешься смалодушничать и покинуть нас? После всего, что произошло, после всего, что мы пережили вместе, после такого огромного количества пролитой крови, после всех этих смертей и боли? Ты и правда можешь так поступить?

— Да, могу! Скажу больше, я именно так и сделаю, — резко ответил Ваанес. — И кто упрекнет меня? Оглянись вокруг хорошенько, присмотрись к этим чудовищам, которых ты ведешь на верную смерть. Вся пролитая кровь будет на твоей совести. Подумай о том, что ты вообще собираешься сделать. Ты хочешь атаковать, да не просто атаковать, а еще и захватить осажденную крепость. Отлично, только ты забываешь, что твой отряд состоит из монстров-каннибалов, раненого гвардейца-полковника да однорукого сержанта. Я воин, Вентрис, простой воин, и мне остается лишь попытаться выжить здесь. Возвращаться в Халан-Гол — это самое настоящее безумие. Попытка атаковать крепость, как мне кажется, не имеет ничего общего с отвагой, все это больше смахивает на коллективное самоубийство.

Ваанес тронул Уриэля за плечо и продолжил:

— Нет никакого смысла погибать в такой авантюре. Почему бы вам с Пазаниусом не пойти со мной? Вы отлично рубитесь, и я с удовольствием найду применение таким опытным воинам, как вы.

Вентрис резким движением скинул руку отступника со своего плеча и произнес:

— Ты хороший боец, Ардарик Ваанес, но я ошибся в тебе. Я ошибся, когда решил, что сумею воззвать к чести и отваге в твоей душе. Ты храбрый человек, но я рад, что нам больше не придется биться бок о бок в жарком сражении.

Обида и злость вспыхнули в глазах Ваанеса, но он быстро взял себя в руки, и лицо его окаменело. Не сказав ни слова, отступник отодвинулся от Уриэля, всем своим видом выказывая высокомерное презрение.

Капитан же выкинул этот разговор из головы, как только увидел пятно света впереди. Звуки битвы стали гораздо громче. Он ускорил шаг и оказался на поверхности. Воины щурились от белого света Медренгарда, непривычно яркого после темноты подземелья.

Грохот битвы, развернувшейся у стен крепости Хонсю, был поистине ужасен. Уриэль огляделся вокруг и понял, что подземный ход, которым провели их Бескожие, вывел отряд на скалистые уступы прямо к подножию крепостных стен. Равнина, где кипело сражение, оказалась далеко внизу.

Крепостные валы подвергались жестокой бомбардировке, и Уриэль понял, что водоворот смерти скоро захватит и их.


Под огромным пандусом, ведущим к крепостным стенам, был слышен металлический звон. В жаркой и липкой темноте туннеля воины в заляпанных грязью железных доспехах ожидали, пока сотни рабов под кнутами жестоких надсмотрщиков подтянут платформы.

Взрывчатки было уже столько, что хватило бы снести всю гору. Заведовал подкопом под Халан-Голом Кориас Кег, Мастер Артиллерии, этот проект он делал по личному приказанию лорда Беросса. Дело продвигалось с трудом, и туннель стоил жизни тысячам рабов. Но работа была проделана не зря, комплекс подземных галерей выходил прямо под правый край крепости. Там были столь совершенные строения, что Кегу было порой почти до слез жаль взрывать столь восхитительный образчик военной архитектуры.

Прямо над ними, метрах в тридцати, если в расчеты не вкралась ошибка, должны были находиться катакомбы крепости. Хотя ошибка была маловероятной, ведь всё делалось по наводке Обакса Закайо, помощь которого оказалась бесценной при проектировании туннеля. По слухам, в катакомбах жили призраки прежних комендантов крепости и охотились на тех смельчаков или глупцов, что осмеливались забрести в их владения. Кег совершенно искренне считал, что все эти россказни полнейшая бессмыслица, но он никогда не позволял себе открыто насмехаться над такими поверьями, находясь поблизости от Ока Ужаса.

Эти слухи упорно гуляли среди солдат, которые несколько последних месяцев были расквартированы в ответвлениях туннеля. Кег продумал все, он спроектировал в теле горы достаточное количество помещений, где могли разместиться воины в ожидании атаки. Когда Мастер Артиллерии проверял расквартированные войска, он не мог не замечать глухого недовольства среди солдат. Многие уже открыто роптали. Обычно он сдирал кожу с таких болтунов, но сейчас крутые меры уже не помогали — на краю гибели все прочие страхи отступали.

Тем не менее, все солдаты были обмундированы и вооружены и только ждали команды, чтобы начать штурм крепости из-под земли. Кег тоже хотел, чтобы схватка началась как можно быстрее. Его доспех от удушающей жары немного разладился и теперь гремел при каждом движении, как дырявое ведро. Его системы изо всех сил боролись с окружающей средой, чтобы поддерживать ровную температуру тела своего хозяина.

В туннеле стояла ужасная духота, Кег не ожидал, что на глубине будет настолько плохо. Но Мастер Артиллерии не придавал адским условиям большого значения. Он весь был в предвкушении скорого спектакля, где главную роль сыграет смерть.


Зубчатые стены башни пылали. Шквал артиллерийского огня буквально выкашивал ряды наступающих. Мобильные гаубицы беспрестанно лупили по поверхности гигантского ската, ведущего к стенам крепости. Эти орудия стояли на последнем внутреннем ряде бастионов и наполняли горячий воздух тучами снарядов.

Осаждающие гибли сотнями: их тела разрывало на части осколками, они падали вниз, не удержавшись на ногах после очередного взрыва, и разбивались о скалы. По приближающимся Титанам велся прицельный огонь фугасами.

Но Беросс не собирался отступать, сегодня он намеревался взять, наконец, эту крепость. Титаны Хонсю и пулеметные гнезда не прекращали своей смертоносной деятельности ни на секунду, нанося атакующим невосполнимый ущерб. Танки взрывались один за другим, потому что бронебойные снаряды сыпались как град с неба на колонну. Они легко пробивали верхнюю легкую броню, а потом взрывались внутри. Раненых безжалостно сбрасывали со ската. Гора мертвых тел внизу росла. Но сколько бы ни старались стрелки Хонсю, колонна не прекращала своего неумолимого движения.

Комендант крепости схватился за остатки парапета и смотрел на наступающую армию с выражением ужаса и облегчения на лице. Беросс занял более высокую позицию и с радостью использовал это преимущество, чтобы задушить выживших защитников крепости. Оникс был совершенно прав: им не справиться с этой армией обычными способами. Но Хонсю и не собирался использовать какие-либо стандартные военные приемы.

— Ну, давай же, будь ты проклят! — закричал он, и голос его слился с оглушительным крещендо. Комендант вглядывался в завесу дыма над полем битвы, но через едкий густой туман ничего не было видно.


Оникс наблюдал за Хонсю с все возрастающим недоумением, но, обладая железной выдержкой, не сказал ни слова. Помощник молчал, даже когда снаряды стали ложиться совсем рядом с ними. Свистящая шрапнель срикошетила от стены, и верный Оникс бросился к коменданту. Несколько осколков размером с обеденную тарелку пронзили его демоническую плоть, но не достигли хозяина.

— Оникс! — закричал Хонсю, резко поднимая полудемона на ноги. — Посмотри на армию Беросса и скажи, что ты там видишь.

Оникс, пошатываясь, подошел к стене и выглянул через кромку. Его зрение позволило четко различить картину сражения. Потоки огня и вспышки взрывов сияли как далекие галактики, но глаза полудемона легко преодолели расстояние и суматоху битвы.

Авангард армии Беросса уже вступил на плато, где возвышалась башня. Менее сотни метров отделяло их от последней линии бастионов, за которой ждала победа. Дредноуты ревели в боевой ярости, титаны шествовали, возвышаясь над полем боя, как реальные воплощения богов битвы.

— Беросс на крепостной стене, — отрапортовал Оникс. — Он будет здесь с минуты на минуту.

— Нет! Тракт! — прокричал в ответ Хонсю. — Что происходит в конце тракта?

— Я вижу танки, сотни танков! — рявкнул полудемон, но его было еле слышно в не прекращающейся ни на долю секунды канонаде. — Они собираются около входа в туннель, у основания склона, и просто ждут своей очереди, чтобы выдвинуться на нас.

— Отлично! — рассмеялся Хонсю. — О, Беросс, ты еще больший дурак, чем я думал.


Кориас Кег, донельзя довольный тем, что количество доставленной и разложенной под землей взрывчатки соответствует его указаниям до грамма, поспешил убраться подальше из подкопа под Халан-Гол. Дополнительная пара конечностей на спине Мастера Артиллерии разматывала катушку изолированного кабеля, укладывая его ровно и без разъединений. Кег в последний раз убедился, что все в порядке и идет согласно плану.

— Вот так, — пробормотал он себе под нос, не обращаясь ни к кому конкретно. Затем Мастер Артиллерии повернул к укрепленному бункеру, сконструированному исключительно ради этого момента.

Клешни пневмоконечности перерезали провода и перегнулись через плечи, чтобы передать ему в руки паяльник. Синхронные таймеры были согласованы с хронометром, встроенным в силовой доспех. Кег подсоединил конец кабеля к порту на груди между нагрудными пластинами. Мерцающий красный свет в его визоре превратился в желтый, а сам он почувствовал напряжение своего доспеха после того, как щелкнул переключатель.

Он открыл канал связи и произнес:

— Лорд Беросс, под землей все готово — взрывчатка разложена, система оповещения работает.

— Тогда взрывайте все прямо сейчас! — донесся сквозь помехи знакомый голос командира. — Мы уже почти на вершине тракта!

Кег позволил себе секунду промедления, наслаждаясь своим триумфом. Он дал оглушительной тишине окутать себя, перед тем как послать сигнал по кабелю.


Гора зашаталась от далекого удара, и тысячи тонн боезапаса сдетонировали. Казалось, весь Медренгард содрогнулся. Хонсю пошатнулся и почувствовал под ногами взрывную волну, прокатившуюся под землей. Высокая башня, что стояла на плато целую вечность, стала рассыпаться, как карточный домик.

По тому, как танки и даже один из Титанов Беросса стали слетать с тракта, можно было проследить ход взрывной волны. Кладка крепостных стен пошла трещинами, и тысячи атакующих воинов погибли, сорвавшись вниз, на рушащийся тракт. Затем стены стали рваться, как бумажные листы, и в дюжине мест образовались проломы.

Отголоски взрыва продолжали гулять по округе, сотрясая Халан-Гол до основания. И не успели затихнуть последние толчки, как Хонсю услышал глубокий ответный рев, словно крепость закричала, протестуя против такого насилия.

Халан-Гол был практически разрушен, но Хонсю не чувствовал ничего, кроме восторга. Вскоре рокот, что издавала обиженная крепость, тоже стал затихать.

— Теперь я достану тебя, Беросс, — прокричал Хонсю. — Железные Воины, готовьтесь!

Часть IV ВРАГ МОЕГО ВРАГА

Глава 18

Кориас Кег услышал громоподобный рев, заполнивший катакомбы, словно крик взбешенного божества. Мастер Артиллерии прижался к стене бункера, уверенный в том, что его постройки выдержат разрушительную волну. Было слышно, как жалобно застонали металлические распорки и скобы в туннеле, но Кегу не привыкать было превращать крепости в руины. За тысячи лет он поднаторел в этом ремесле и поэтому был спокоен.

Только когда к вискам прилила кровь, а визор вдруг заполнился красными иконками, он понял, что что-то пошло не так. Сначала раздался резкий хлопок, и по туннелю пронеслась волна сжатого воздуха — невообразимо горячего. Мастер Артиллерии выглянул из бункера, и тут его обуял животный ужас.

По туннелю перетекало мерцающее облако раскаленных добела паров, лижущих каменные стены. А вслед за паром с ревом катился оранжевый вал расплавленного металла. Следующим, что достигло сознания Кега, были крики солдат, в считанные секунды сварившихся в облаке пара.

Кег понял, что теперь все воины до единого обречены на гибель в подземной ловушке. Его система туннелей вышла не под склепы Халан-Гола, а куда-то еще. Но как такое могло случиться, если координаты, по которым определялось местоположение и угол наклона туннелей, пришли прямо от Обакса Закайо?..

В последние секунды своей долгой жизни Кег понял, что жестоко обманут и все его усилия оказались тщетны. Он развернулся, чтобы бежать, но даже Железный Воин не в состоянии обогнать миллионы тонн ревущего расплавленного металла, что вырвался из подземных кузниц Халан-Гола. Этот поток уничтожал все на своем пути и буквально растворял землю под трактом по мере своего продвижения.

Кег был сметен огненным потоком и за последние секунды своей жизни успел осознать весь ужас погибели. Эти несколько секунд ему подарил силовой доспех, который не сразу допустил кипящий металл до уязвимого человеческого тела.


Уриэль тоже ощутил безмерную силу подземного взрыва. Ударная волна пронеслась через все обозримое пространство и разбилась о крепость Халан-Гол. Скала, на которой стоял неприступный город, только покачнулась, а вот у подножия творился самый настоящий ад. Струи раскаленного оранжевого пара ударили смертоносными гейзерами из-под земли у основания горы. Их становилось все больше и больше, они вырывались одна за другой, и по их возникновению было видно, где под землей были прорыты туннели. Гигантский тракт разваливался на глазах.

— Именем Императора, что здесь происходит? — выдохнул Уриэль, наблюдая за тем, как медленно, но верно оседает верхняя часть ската. А потом она рухнула, потому что огромная земляная насыпь, которая поддерживала скат, была размыта стремительным потоком расплавленного металла.

— Контрмина? — предположил Пазаниус.

— Но она должна быть небывалой мощности, чтобы вызвать такие огромные разрушения, — сказал Уриэль, покачав головой.

— Император недоволен железными людьми, — прорычал лорд Бескожих, — он наслал на них кару небесную!

— Да, конечно, — согласился Уриэль, с опаской взглянув на окровавленную морду этого существа и чувствуя безмерное облегчение оттого, что Ваанес где-то отстал и не видит сейчас свирепого выражения, застывшего на физиономии монстра.

Отступники показали спину, презрев последнюю возможность искупить свою вину. Не сказав ни слова, Ваанес и два его Космодесантника покинули Ультрамаринов, как только отряд выбрался на поверхность. Уриэль смотрел, как они удаляются, с тяжелым сердцем. У него действительно болела за них душа, ведь они предали самих себя, предали саму суть Космодесантника. С другой стороны, он чувствовал облегчение оттого, что сам он с честью прошел это искушение ив его душе не оказалось никаких черных пятен.

По правде говоря, Ваанес сослужил ему хорошую службу в том плане, что высказался предельно откровенно. Возможно, это предприятие на самом деле было самоубийственным, может быть, они и правда все погибнут. А если заслуга состоит как раз в том, чтобы выжить? Много ли чести и славы в том, чтобы умереть?

Но Уриэль знал, что истинный воин Императора не должен бояться смерти, кроме одного-единственного случая — если она настигнет его до того, как Космодесантник выполнит свое задание.

Перед его глазами живо встала давняя, почти позабытая картина: Марнеус Калгар оглашает решение Совета Лордов относительно их с Пазаниусом судьбы. Как давно это случилось! С трудом верится, что где-то еще существует Макрэйдж! Но даже если они провалят задание и погибнут, их жизни будут принесены на алтарь чести Ордена.

Капитан стоял и смотрел, как уходят Ваанес и другие отступники. И с каждой секундой в нем крепла уверенность, что, несмотря на все опасности, он сделал правильный выбор.

— Когда мы будем сражаться с железными людьми? — спросил лорд Бескожих. — Веди нас в бой!

Первобытная свирепость и безжалостность лорда Бескожих напомнили Уриэлю о том, в какую сомнительную и рискованную переделку он попал. Не было никакой гарантии, что план, придуманный капитаном, сработает, и Уриэлю не хотелось даже думать о том, что произойдет, если Бескожие вдруг догадаются, что он, вовсе не посланник Императора.

— Скоро, — коротко ответил Уриэль и стал карабкаться по выщербленным скалам наверх, к сражению.


Хонсю быстро спустился по спиральной лестнице, ведущей с главной стены, думая о том, что справедливое возмездие наконец-то свершилось. Со всех сторон доносились яростные крики сражающихся и лязг боевых машин. Комендант крепости остановился около потрескавшихся барбаканов, зигзагообразно выстроившихся за главной стеной.

Дым валил из проломов, перекошенные главные ворота Халан-Гола висели непонятно на чем, а отряд взбешенных Дредноутов ломился в них. Лорд Хонсю увидел, что атаку возглавляет сам лорд Беросс, орудуя всеми своими конечностями на беду воинов, имевших неосторожность оказаться на его пути. Дикий, первобытный крик несся из поскрипывающего вокса. Хонсю, злорадно глядя на все это, улыбнулся, не скрывая своего приподнятого настроения. Он знал, что в этой битве Беросс не выживет.

Через полуразрушенные ворота было видно, как из-под растрескавшейся каменной кладки вырываются струи обжигающего пара. Это означало только одно — огромного тракта больше не существует, потому что река расплавленного металла испепелила под ним землю. Мощная механизированная колонна, что должна была поддержать наступление Беросса, была уничтожена в считанные секунды. Бойцы нашли свою смерть в реке кипящего металла и парах раскаленного воздуха — они попросту сгорели на бегу.

Фактически все запасы железа в крепости пошли в подземные кузницы, которые не прекращали свою работу ни на мгновение, чтобы обеспечить должное количество жидкой смерти для захватчиков. Хонсю ждал лишь момента, когда инженеры Беросса завершат подкоп под крепость. В том, что это произойдет, он не сомневался. Коварный комендант потирал руки в предвкушении того мига, когда эти глупцы проломят тонкую переборку между туннелем и резервуаром с расплавленным металлом, а не заброшенными катакомбами, как они ожидали.

Хонсю давно решил для себя, что столь легковерный Кузнец Войны не заслуживал права на жизнь, само его существование бросает тень на всех Железных Воинов. Поверить в то, что Хонсю не подозревает о предательстве Обакса Закайо, было верхом наивности. Но, с другой стороны, комендант был рад такой непроходимой тупости своего противника, потому что это, в конце концов, стало залогом победы.

Артиллерийский огонь и бомбежка не прекращались. Авангард армии Беросса, точнее, то, что от него осталось, прорвался в ворота. Сейчас шансы захватчиков и обороняющихся были равны, и теперь-то Беросс узнает, что бывает с теми, кто осмелится бросить вызов Хонсю.

Дредноуты атаковали защищенное мешками с песком пулеметное гнездо. Не обращая внимания на стрельбу, они разметали солдат, что попались им на пути. Но за орудийными точками стояли хорошо обученные отряды Железных Воинов, которые хладнокровно целились в плохо защищенные, зато хорошо известные места в броне машин и выводили их из строя одну за другой. Все чаще взрывались топливные баки Дредноутов, и вскоре дым заволок все поле боя так плотно, что сражающиеся с трудом различали своих и чужих.

Черная тень нависла над стеной крепости — это выживший Титан ухватился за край полуразрушенной стены и начал ее доламывать. Это было впечатляющее зрелище: его исполинские конечности двигались с убийственной точностью и завораживающей размеренностью. Куски размером с танк откалывались и летели вниз, унося с собой как нападающих, так и обороняющихся воинов. Каждый удар уносил жизни более чем дюжины людей.

— Железные Воины! — закричал Хонсю. — Настало время объяснить этим ублюдкам, кто настоящий хозяин Халан-Гола!

Бойцы взревели и кинулись за своим вожаком в сердце битвы. Солдаты Беросса, как убедился Хонсю, не посрамили свое звание воителей железа и отваги. Бойцы храбро шли вперед под непрекращающимся обстрелом и даже не нарушили строй.

В промежутке между разбитой огневой точкой, бункером и зубчатой стеной Хонсю организовал своеобразную арену смерти. Никто не мог пересечь это небольшое пространство и остаться в живых. Но у Железных Воинов Беросса не было пути к отступлению, а значит, не было и выбора. Им не оставалось ничего иного, как идти навстречу шквальному огню.

Главная стена все больше осыпалась, поскольку Титан не оставлял попыток пробиться во внутренний двор крепости. Те воины, которых он принес на себе, были уже внутри. Великан выпустил мощнейший залп с наплечной орудийной установки прямо по центру защитных укреплений Хонсю. Железные Воины, увидев образовавшийся от взрыва, кратер, приободрились и стали пробиваться вперед с удвоенной энергией.

Однако не успел Титан дать второй залп, как мощный взрыв снес пушку с его плеча, и полоса ослепительно белого света скользнула по панцирю. В дыму, по обе стороны от Титана появились два сходных по очертаниям силуэта. Это означало, что внутреннее святилище Халан-Гола больше не нуждалось в охране и две демонические машины вынырнули из дыма и деловито направились к месту жаркой схватки.

Последний Титан Беросса восторженно взревел, увидев таких достойных противников, и направился к ним, разворачивая все орудия и предоставляя Железных Воинов самим себе. Земля дрожала от величественной поступи этих тяжелых машин, и целые секции крепостной стены разваливались на куски, когда Титаны задевали по ним раскаленными добела лезвиями или визжащими цепными кулаками.

Все военные хитрости и уловки теперь уже ничего не значили. Исход этой ужасной битвы решался сейчас огнем болтера или ревущим лезвием цепного меча. Железные Воины сошлись в братоубийственной схватке, солдаты расстреливали друг друга в упор, рубились в беспощадном рукопашном бою — бой превращался в бойню.

По венам Хонсю разлилось свирепое и радостное возбуждение, он не мог не радоваться такой сече. Развернувшись на каблуках, он отрубил руку подвернувшемуся вражескому Железному Воину, вторым ударом снес голову с дымящегося саркофага Дредноута и пошел дальше, отыскивая новых врагов. Оникс следовал за хозяином, уничтожая всех, кто осмеливался приблизиться к коменданту крепости.

Когда Хонсю сквозь клубы дыма увидел устрашающий корпус Беросса, он громко прокричал:

— Оникс! Ко мне!


Уриэль знал, что у них осталось не так уж много времени. Битва кипела во всей своей жестокой красе, крики людей, грохот и лязг механизмов отдавались эхом в высоких горах. Ультрамарин карабкался вверх так быстро, как только мог, но казалось, что цель их напряженного марш-броска нисколько не приближалась.

— Двигайтесь! — кричал Ультрамарин. — Нам надо торопиться!

— Это вы медленные! Не такие быстрые, как я! — проревел лорд Бескожих.

— Согласен! — прокричал в ответ Уриэль. — Но мы не можем лезть вверх быстрее!

— Зато мы быстрее! — сказал лорд Бескожих и, подбежав, схватил его за запястья и закинул к себе на плечи. Теперь капитан путешествовал тем же способом, что полковник Леонид и Пазаниус.

Земля проносилась перед глазами Ультрамарина с тошнотворной скоростью, и он обнял как можно крепче липкую, блестящую плоть существа. Они приближались к стенам Халан-Гола каким-то невероятным галопом.

— Теперь мы пойдем еще быстрее, — пообещал лорд Бескожих. — Племя! Вперед!

Сотни красных бескожих существ наперегонки припустили за ним, а Уриэля вдруг пронзило острое чувство безысходности. Ведь очень возможно, что они галопируют прямо в разверстую пасть смерти… Но такую погибель они выбрали для себя сами!

Вглядевшись в силуэт крепости, еле видный сквозь дым, Уриэль подивился той разительной перемене в облике здания. Когда Халан-Гол впервые предстал перед глазами капитана, он казался совершенно неприступным, возведенным из гигантских каменных блоков и черного безумия. Непостижимым образом крепость вздымалась на такую высоту, что соседние горные пики казались рядом с ней невразумительными холмиками. Сейчас же нижние подступы выглядели как разоренный курятник, а верхние уровни, казалось, вот-вот должны были обрушиться.

Но после обрушения тракта стало очевидно, что Хонсю заставит захватчиков дорого заплатить за каждую пядь земли. Капитан не знал, что именно произошло с трактом, но с превеликим интересом наблюдал за тем, как посыпались с него люди и техника — словно исполинский зверь стряхнул мусор с загривка.

Пузырящиеся струйки оранжевой жидкости полились из разломов в скале и стали стекать вниз по склонам. Все это было похоже на начавшееся извержение вулкана. Огромное вязкое озеро расплавленного металла колыхалось у основания горы. Лава все прибывала.

Механизированные колонны, оказавшиеся в западне, в мгновение ока подхватил огненный поток. Уриэль видел, как горят и взрываются боевые машины, чьи экипажи гибнут в железных гробах, не имея возможности открыть мгновенно сплавившиеся люки, и заживо спекаются внутри.

Уцелевшие танки сталкивались друг с другом, отчаянно стремясь поскорее убраться подальше от огненного потока. Но результатом таких действий явились непреодолимые заторы, и вскоре запаниковавшее воинство было поглощено железной лавой. Сотни машин, так ни разу и не выстрелив по врагу, были уничтожены в считанные секунды.

— Нет, — прошептал Уриэль. — Нам определенно не удастся пробраться внутрь без боя.

Меж тем расстояние до крепости быстро сокращалось.


Огромные камни и куски плоти летали в воздухе вперемешку со шрапнелью и снарядами. Ожесточенная битва, развернувшаяся между Титанами, стоила Халан-Голу разрушений едва ли меньших, чем предыдущая осада. Еще один бункер разбит всмятку. Хонсю понимал, что тем или иным образом, но сражение вскоре выдохнется. Один из Железных Воинов противника выбросил чудовищный кулак. Метя в голову Хонсю. Комендант крепости успел пригнуться и нырнуть под руку противника, затем выхватил боевой топор и одним махом отсек врагу ноги.

Воин завопил и забился в конвульсиях, пытаясь унять кровь, хлынувшую из обрубков, но Оникс, недолго думая, снес ему голову. Полудемон попытался вразумить своего хозяина, но тот опять бросился в бой, выискивая своего главного врага. Однако Беросс заметил его первым.

— Ах ты, полукровка! — радостно взревел Дредноут, вздымая многочисленные конечности, вооруженные разнообразными средствами убийства.

Несмотря на то, что он больше не являлся воином из плоти и крови, Беросс не утратил своей легендарной свирепости, присущей ему при жизни. Саркофаг лорда аж искрился от дьявольской энергии.

Колоссальный Дредноут уперся ногами в землю и в мгновение ока выдвинул многоствольную крупнокалиберную пушку. Оникс бросился наперерез, диск орудия крутнулся по часовой стрелке, подавая снаряды в стволы. Полудемон успел застопорить барабан своими когтями, и его окатил сноп ярких искр.

Для такой огромной машины Беросс двигался на редкость проворно. Поршневой осадный молот хорошенько наподдал полудемону и отправил его по замысловатой траектории чуть ли не на другой конец крепости.

— Сейчас ты подохнешь, полукровка! — проревел Дредноут.

Чудовищный молот вознесся для следующего удара. Хонсю примерился, намереваясь нанести повреждения саркофагу Беросса, но толстая механическая рука, появившаяся из надежного укрытия в панцире Дредноута, отклонила удар, и в грудь коменданта уперся осадный бур.

Хонсю крутанулся вокруг своей оси, и кончик сверла оставил глубокие царапины на его нагрудной пластине. Но этот маневр дал Хонсю возможность нанести сокрушительный удар топором по ноге Дредноута. К его разочарованию, оружие с лязгом срикошетило от толстой брони, а по рукам Хонсю прошла болезненная дрожь.

Еще один взрыв сотряс Халан-Гол, и Хонсю сбило с ног ударной волной. Огромный Дредноут лишь слегка покачнулся, и гигантская когтистая ступня опустилась на землю в каком-то сантиметре от головы коменданта. На этот раз Хонсю повезло — он умудрился проскочить между ног бронированного чудища. Вокруг кипела жаркая битва — Железные Воины дрались с первобытной жесткостью.

Беросс резко нагнулся, и две его когтистые конечности с силой ударили по земле. Хонсю откатился, но когти Беросса зацепили его за доспех, отчего комендант потерял равновесие. Он почувствовал обжигающий удар по ногам и взревел от боли, когда Беросс схватил его за бедро манипулятором, усиленным резаками и сверлами. Сверло пронзило броню силового доспеха и достигло плоти. Хонсю упал на одно колено. Дредноут когтистыми лапами подцепил коменданта за наплечники и поднял все еще сопротивляющегося противника в воздух.

— Ты дорого мне обошелся, полукровка, но скоро все закончится, — пророкотал Беросс. — Твоя крепость теперь в моих руках, и уже ничто не сможет это изменить.

— Зря надеешься! — выкрикнул Хонсю, не оставляя отчаянных попыток вырваться из цепких объятий.

Но Беросс был не из тех, кто отпускает добычу. Тем более добычу, доставившую столько неприятностей. Дредноут направил сверло прямо в лицо Хонсю.

Комендант почти уже павшей крепости успел выбросить руку перед собой, чтобы предотвратить удар. Когда сверло коснулось переливающейся серебром руки, раздался жуткий скрежет и во все стороны полетели снопы искр.

Оба противника ожидали, что сейчас сверло пробьет руку, а затем и вскроет череп Хонсю, но серебристый металл вдруг превратился в вязкую массу, восстанавливаясь быстрее, чем Беросс разрушал его. Дредноут удивленно уставился на застопорившуюся дрель, и в этот момент полудемон в черном доспехе пронесся по воздуху, как снаряд, и приземлился ровно на верхний щит Дредноута.

Два бронзовых когтя легко вошли прямо в толстую броню Дредноута. Беросс взревел, руки его судорожно задергались и выпустили Хонсю.

Комендант откатился подальше от содрогающегося Дредноута и в тот же миг услышал жуткий грохот за спиной. Обезглавленная фигура последнего Титана Беросса проломилась через остатки крепостной стены, разбрасывая вокруг каменные глыбы и испуская ослепительные потоки плазмы. Один из его собственных Титанов, практически разорванный пополам, рухнул вслед за ним. Падение двух колоссов породило ударные волны почти такой же силы, как и при взрыве тракта. Оглушительный вопль, полный первобытного ужаса, вознесся к белому небу.

Тем временем Беросс изо всех сил старался избавиться от Оникса, что есть мочи лупцуя полудемона всем, чем располагал. Хонсю вскочил на ноги и схватил свой боевой топор, не собираясь упускать отличный шанс, подаренный верным телохранителем.

Комендант Халан-Гола бросился вперед и, пока внимание Дредноута было полностью сосредоточено на Ониксе, с размаху всадил топор в сочленение брони на ноге.

Воющая сталь, отравленная варпом, встретилась со старым металлом, выплавленным в незапамятные времена по давно уже забытым технологиям. Как подкошенный, великан опрокинулся на спину, а Оникс с присущей ему кошачьей грацией отпрыгнул от поверженной машины.

— Ну, давай, ублюдок, назови меня еще раз полукровкой! — прокричал Хонсю, запрыгивая на саркофаг и нанося сокрушительные удары мощным боевым топором. Древний металл не выдержал такого натиска и раскололся. Это был конец, потому что дьявольское лезвие добралось до сокровенных частей железного тела.

— Все еще думаешь, что ты лучше меня?! — орал Хонсю, не прекращая ни на секунду работать топором.

Беросс пытался освободиться, увернуться, но Оникс и Хонсю не дали ему такой возможности. Они ловко уворачивались от его неуклюжих выпадов и отрубали одну за другой конечности, что он выпускал из-под брони в надежде отвести или нанести удар.

— Ты ничего из себя не представляешь, Беросс, ничего! Ты понял?

Только неразборчивый шум вырвался из вокса Беросса, а Хонсю продолжая выкрикивать;

— Может, ты плохо слышишь меня из-за этих железок?

Хонсю испустил восторженный триумфальный крик над поверженным Кузнецом Войны, продолжая наносить мощные удары топором снова и снова. Он бил, не зная устали по ухмыляющемуся шлему саркофага, пока, наконец, не раздробил его.

В этот момент, впервые за несколько месяцев, стихли все звуки битвы — сражение прекратилось. Железные Воины двух армий застыли, наблюдая за разворачивающейся на их глазах драмой.

Хонсю встал на колени перед саркофагом Беросса и запустил целехонькую серебряную руку во внутренности Дредноута. Со свирепым рычанием, восторженно завывая, он нащупал что-то в мешанине из черной крови и раздавленных органов. Затем он воздел руки и прокричал:

— Ваш Кузнец Войны мертв!

В серебряной руке он держал развороченный череп и кусок позвоночника, из которого сочился спинной мозг. Арматура и сухожилия торчали из еще не остывшего трупа Беросса.

Воцарилась напряженная тишина, и Хонсю понял, что ему удалось напугать все это несметное воинство.

Это был большой риск, потому что теперь битва могла превратиться в самую настоящую бойню, в которой не будет выживших. С ревом, преисполненным ненависти, комендант Халан-Гола переломил, как тростинку, позвоночник Беросса и с силой бросил череп на покореженные останки Дредноута, что когда-то давали возможность жить славнейшему воину древности.

— Ваш Кузнец Войны мертв! — повторил Хонсю, отворачиваясь от останков. — Но вам необязательно погибать. Беросса больше нет, и на правах победителя величайшего воина я предлагаю любому его солдату, который пожелает, место в моей славной армии. Вы показали себя на редкость отважными бойцами, а мне нужны такие люди.

Ничто не нарушало гробовой тишины, никто не сдвинулся с места. Хонсю было подумал, что совершил фатальную ошибку.

Но вдруг воин в тяжелом силовом доспехе из каленого железа выступил вперед. Он нес черно-желтое знамя и с головы до ног был перепачкан в крови, а его доспех был испещрен зазубринами, царапинами и вмятинами. Сняв треснувший шлем, боец явил миру лицо, покрытое многочисленными рубцами и шрамами.

— А почему мы должны присоединиться к тебе? — прокричал он в ответ. — Может, ты и победил Беросса, но Торамино сотрет тебя и твою крепость с лица Медренгарда.

— Как твое имя, боец? — спросил Хонсю, спрыгивая с саркофага Дредноута и направляясь к Железному Воину.

— Я Кадарас Грендел, капитан армии лорда Беросса.

Приблизившись к окровавленному воину, комендант Халан-Гола внимательно всмотрелся ему в глаза и увидел в них дерзость и вызов.

— Да, — согласился Хонсю, повышая голос так, чтобы его могли слышать все воины из собравшихся на развалинах крепости. — Ты, может быть, и прав, Кадарас Грендел. Торамино достаточно силен и хорошо вооружен, чтобы разбить меня, с этим я не могу спорить. Но задайте себе один очень простой вопрос: почему до сих пор он не позволил пролиться ни капле крови своих воинов?

Хонсю повернулся так, чтобы его было хорошо видно и слышно, и продолжил обвинительную речь, размахивая окровавленным боевым топором в такт словам:

— Где был Торамино, когда вы сражались и проливали кровь, прорываясь сюда? Вы знаете, кто построил Халан-Гол, и вы знаете, что только самые лучшие воины могут взять эту крепость. Где был Торамино, когда вы сотнями умирали, штурмуя стены?

Хонсю видел, что его слова возымели именно тот эффект, на который он рассчитывал. Комендант учуял обжигающую волну адреналина, прокатившуюся по жилам бойцов. Он понял, что безошибочно сыграл на давней затаенной ненависти этих храбрецов, которым доставалась вся кровавая работа, к воинам Торамино. Те зачастую ничего не делали, наблюдая за тем, как гибнут их братья по крови и оружию.

— Торамино отправил вас на выполнение самой тяжелой и кровавой работы и смеялся, глядя, с каким рвением вы выполняете ее. Вы на самом деле думаете, что, одержав победу, получили бы Халан-Гол на разграбление? Вы ошибаетесь, Торамино предал вас точно так же, как Император предал Железных Воинов в древние времена. Вы хотите, чтобы с вами обращались как должно? Чтобы с вами обращались как с железными людьми?

— Мы и есть железные люди! — взревел Кадарас Грендел, и его крик тут же подхватили воины, стоящие вокруг.

— Тогда присоединяйтесь ко мне! — проревел Хонсю, крепко сжимая наплечник Грендела. — Присоединяйтесь ко мне и отомстите за такое предательство!

На лице Грендела сменяли друг друга надежда и подозрительность. Он с трудом совладал с собой, кивнул и произнес:

— Да! Торамино заплатит за это. Я и мои воины поступаем под твое командование.

Хонсю повернулся, встал рядом с Кадарасом Гренделом и взревел:

— Железо внутри!

— Железо снаружи! — грянули в ответ Железные Воины. Они скандировали эти слова снова и снова.

Хонсю знал, что теперь они будут сражаться за него до последней капли крови.


Уриэль видел, как рухнули два Титана, а через какое-то время, к его удивлению, битва затихла. Пал ли Халан-Гол или Хонсю отразил штурм? Понять, что произошло, можно было только взобравшись наверх.

Склон был настолько крут и опасен, что даже у бывалых Космодесантников захватывало дух от головокружительных прыжков Бескожих. Они стремительно поднимались по почти отвесным скалам, и Уриэль был готов поклясться, что ни один человек не смог бы повторить подобное. Сила его новых солдат была поразительной, а выносливость — поистине феноменальной.

В неожиданно воцарившейся тишине Уриэль смог расслышать далекие хлопки взрывающихся топливных баков танков, накрытых лавой у подножия горы, и более отчетливые взрывы детонирующих в пекле снарядов. Практически вся армия Беросса была уничтожена огнем и расплавленным металлом, поэтому в долине воцарились тишина и покой. Уриэль решил, что атака на крепость захлебнулась. Обычно воинов, сумевших пробиться в осажденную цитадель, ярость переполняла настолько, что рука об руку с победой шествовало полное безумие. Победители, как правило, вырезали подчистую население крепости, выплескивая накопленные за долгие месяцы осады ненависть и горечь.

Но тишина? Это было что-то новое.

Лорд Бескожих забрался на очередной выступ, раскачиваясь своим массивным телом взад-вперед над обрывом. Уриэль, вися на загривке огромного существа, смог, наконец, обозреть руины, в которые превратился Халан-Гол.

— Император, защити нас! — выдохнул Пазаниус.

— Штурм такой крепости не шутка, но чтобы такое… — добавил Леонид, когда сиамские близнецы, что несли его, расположились рядом со своим повелителем.

Славная армия Беросса полегла на подступах к многоступенчатой защитной стене, которая теперь представляла собой груды черных камней, которые торчали, как гнилые зубы из воспаленной десны. Плато было усеяно телами погибших. Некоторые были раздавлены в лепешку, других разорвало на части. Подбитые и подорвавшиеся на минах танки все еще чадили, как погребальные костры, время от времени ярко вспыхивая, когда из-за нестерпимого жара детонировали боеприпасы. Останки Титанов горели в невыносимом даже для глаз Космодесантников сиянии плазменного огня. Стволы артиллерийских орудий, почерневшие, оплывшие или расколотые, бессмысленно пялились в белое небо.

Даже если кто-то и продолжал вести наблюдение за этой долиной смерти и запустения, жирный дым и языки пламени давали достаточно маскировки для сильно разросшегося отряда под предводительством Уриэля.

— Кто победил? — спросил Леонид.

— Пока не ясно, — сказал Пазаниус, слезая со своего «скакуна» и идя вслед за Уриэлем по усеянному трупами полю. Он наклонился, поднял болтер, за который еще цеплялась чья-то оторванная рука, стряхнул конечность и протянул оружие командиру.

Уриэль хладнокровно проверил заряд и приказал:

— Подбирайте себе оружие. Полковник, берите все, что может пригодиться, сколько сможете унести.

Леонид выдернул из-под обломков сильно помятый, но все еще рабочий лазган, и снял с трупа поясной гранатный раздатчик. Когда он нагнулся за гранатами, его грудь пронзила невыносимая боль. Полковник зашелся в удушающем кашле, а вытерев рот, увидел на руках кровь. Но Леонид молча вытер ладони о когда-то небесно-голубую, а теперь грязную и рваную униформу.

Бескожие тем временем резвились на поле битвы, пируя на останках Железных Воинов. Они с довольным урчанием раздирали тела голыми руками, отправляя теплое мясо прямиком в пасть. Лорд Бескожих, утробно рыкая, содрал с трупа нагрудную пластину и вонзил челюсти в плоть. Хотя он терзал тело врага, Уриэль содрогнулся и произнес вполголоса:

— Не ешь это мясо! Не надо.

Но на морде вожака было написано, что он не просто слегка проголодался, а что ему жизненно необходимо подкрепиться. В его глазах прыгали веселые чертики. Такая легкая добыча, наконец-то можно полакомиться мясом своих заклятых врагов!

— Это мясо! Плоть, — пояснил он.

— Нет! — сказал Уриэль более настойчиво.

— Нет? — переспросил лорд Бескожих. — Почему?

— Оно испорченное. — Уриэль увидел, что существо находится в крайнем замешательстве, и добавил: — Оно плохое.

— Нет… хорошее, — упрямо мотнул головой лорд Бескожих, не отходя от свежевскрытого трупа Железного Воина. Грудная клетка была просто выломана, и внутренние органы воина вывалились в пыль.

Уриэль покачал головой:

— Если ты любишь Императора, ты не будешь есть это мясо.

— Люблю Императора! — взревел лорд Бескожих, и Уриэль вздрогнул от неожиданности. Крик этого существа был столь громким, что легко мог достичь стен крепости.

— Много мертвых железных людей, — прорычал лорд Бескожих недовольно. — Много мяса.

— Да, но мы пришли сюда не за мясом, — сказал Уриэль. — Мы здесь, чтобы убивать железных людей и матерей плоти. Так?

Лорд Бескожих, казалось, не собирался идти на попятную, но вдруг он с досадой оттолкнул истерзанное тело и прорычал:

— Убивать железных людей сейчас?

— Да! Убивать железных людей, — сказал Уриэль, встревоженный шумом машин, приближающихся со стороны крепости. — Но сначала нам надо добраться до сердца Халан-Гола.

Уриэль только еще искал глазами своих боевых братьев, а они уже бежали к нему, обвешанные ружьями, мечами и гранатами. Пазаниус сдернул болтер со своего плеча и передал его Уриэлю вместе с несколькими магазинами.

— Меня, честно говоря, задевает, что нам придется использовать оружие противника, — сказал Уриэль, вгоняя свежий магазин в болтер.

— Я думаю, в этом есть определенная военная романтика. Бить врага на его территории и его оружием, — сказал Пазаниус, одной рукой заряжая болтер.

— Что там за шум? — спросил Леонид, только сейчас обратив внимание на рокот машин, которые, объезжая воронки, выруливали на поле сражения.

— Вот наши входные билеты в крепость, — произнес Уриэль, махнув рукой на горы трупов вокруг, — Я хочу, чтобы вы спрятались среди мертвых Железных Воинов. Держитесь в пределах видимости друг друга, но прячьтесь среди мертвых.

Затем он повернулся к лорду Бескожих и поспешно сказал:

— Прикажи племени лечь рядом с мертвыми железными людьми. Понимаешь? Лежать с мертвыми.

— Лечь с мясом?

— Да, — подтвердил Уриэль. — Мы укроемся среди трупов и попадем вместе с ними туда, куда нам нужно.

Лорд Бескожих кивнул и отправился обходить племя, с хрюканьем указывая на груды трупов.

Когда Бескожие начали укладываться рядом с мертвыми Космодесантниками Хаоса, Пазаниус сказал:

— Ты знаешь, они будут поедать эти тела.

— Ничуть в этом не сомневаюсь, — ответил Уриэль. — Но уж с этим мы вряд ли сможем что-то сделать.

— Честно говоря, неисповедимы пути Императора, — добавил Леонид.

Уриэль старался отогнать мысли о каннибализме Бескожих, которые послушно устраивались среди мертвых Железных Воинов. Они довольно тщательно замаскировались по краям огромной воронки и стали ждать.

Укрывшись за телом Железного Воина, Уриэль наблюдал, как из клубов дыма, взрывая землю, вынырнули огромные машины. На покрытых ржавчиной бульдозерах развевались ненавистные флаги, на которых красовались восьмиконечные знаки Хаоса. Машины прибыли из зала Мортициев.

Прибыли, чтобы собрать с поля боя пищу для Демонкулабы.

Глава 19

Из продуваемых ветром черепов на Уриэля пялились пустые глазницы. Невидящие лица сохраняли выражение безмерного удивления. Как бы капитан ни повернулся, в набитом трупами контейнере невозможно было избавиться от преследующих его неисчислимых глаз смерти. Вместе с трупами демонические бульдозеры бесцеремонно забросили его в кузов грузовика. Ревущие машины столь слаженно выполняли свою страшную работу, как вряд ли получилось бы у людей.

Трупы наваливались на трупы, кровяные сгустки и внутренности плюхались на склизкое днище кузова. Уриэль изо всех сил старался пробраться наверх, чтобы не задохнуться и не быть раздавленным этой массой.

Он пытался половчее пробраться наверх, но в то же время остаться незамеченным. Ему приходилось вертеться вьюном, чтобы удержаться на поверхности и не обнаружить себя. Тяжелый, насыщенный запах крови бил в ноздри, скользкие тела всякий раз наваливались на него, когда грузовик подпрыгивал на неровной дороге. Уриэль перекатился на спину, высунул голову и получил, таким образом, возможность оглядеться. Уриэль отметил, что машина уже миновала держащиеся на одном честном слове остатки крепостной стены. Казавшаяся совсем недавно неприступной полоса заграждений была разрушена. Все, что попадало в поле зрения Уриэля, выглядело так, будто только что пережило орбитальную бомбардировку. Черный маслянистый дым вздымался в небеса, и капитан расслышал вдалеке истеричные голоса жрецов, распевающих псалмы.

Они проникли за стены Халан-Гола, и сейчас самым важным для них было остаться незамеченными, пока грузовики не доставят хитрецов обратно в мрачный зал Мортициев, к Демонкулабе.

На очередном ухабе окровавленный труп вдруг пошевелился и подмигнул Уриэлю, который еле сдержал крик омерзения и постарался ногой отпихнуть его подальше.

— Всемогущий Император, я думал, что мертвец ожил! — воскликнул взбудораженный Уриэль, узнав Пазаниуса.

— Пока еще нет, — с улыбкой ответил тот, выплевывая кровь.

— Где Леонид?

— Здесь, — раздался голос из другого угла кузова. — Клянусь чем угодно, эта автомобильная прогулка почти так же незабываема, как и путешествие по туннелям, переполненным мясорубками.

— Если я не ошибся, эти машины привезут нас туда, куда нужно, — сказал Уриэль. — Потерпите еще немного.

— Как ты думаешь, сколько нам придется тут сидеть? — спросил Леонид.

Уриэль покачал головой:

— Трудно сказать, но мне не кажется, что эти машины что-то задержит в пути. Думаю, ждать осталось не так уж и долго.

Леонид обреченно кивнул и прикрыл глаза, пытаясь отгородиться от устрашающих ухмылок мертвых физиономий.

На деле путешествие бульдозеров по запутанным внутренним улочкам Халан-Гола заняло около часа. Потом они долго тряслись мимо жутких жертвенных алтарей, что высились между темными бункерами. Когда, наконец, дорога нырнула в мрачные фабричные цеха, воины уже совсем потеряли чувство времени и пространства.

Вдруг огромная тень ворот железной башни, что высилась в центре крепости, накрыла путешественников, и они оказались в самом сердце логова Хонсю. Далекие удары и лязг работающих неподалеку машин наполняли темноту. Уриэль слышал гулкие шаги невидимых обитателей, вспышки болезненно-желтого света периодически били ему по глазам. Машины двигались по широкому туннелю, вырубленному в скале. Дорога освещалась неровным светом ламп, укрепленных на потолке.

Вскоре из общего шума крепости стали отчетливо выделяться глухие удары огромного сердца, становясь все громче и громче. Космодесантники прислушались к хорошо знакомым звукам. Эти удары невозможно было спутать ни с чем другим.

— Кровавое Сердце, — сказал Пазаниус.

Уриэль кивнул. Его мышцы напряглись, когда стали слышны клацающие шаги. Кто-то тяжело задышал совсем рядом с ним. Бульдозер с характерным лязгом состыковался со специальной платформой. Длинный силуэт нарисовался над кромкой кузова, и Уриэль поспешно закрыл глаза. Даже в таком освещении он узнал черты одного из Мортициев, с которым ему пришлось иметь дело.

Капитан замер, почувствовав, как металлические клешни шарят в кровавом месиве. Механические манипуляторы споро переворачивали тела в омерзительной жиже. Трупы перекатывались и противно хлюпали, а Мортиций, похоже, искал что-то особенное.

Уриэль застыл от ужаса и отвращения, когда когти сомкнулись вокруг его ноги и резко перевернули тело. Он сдерживался из всех сил, чтобы не выдать себя, пока в его плоть тыкали чем-то острым — видимо, брали на пробу.

Мортиций заклекотал и засвистел на своем непостижимом диалекте, возможно обращаясь к своему коллеге. Уриэль крепко зажмурился и сдерживал дыхание, пока бульдозер опять не отправился в путь. Он осмелился открыть глаза, только когда машина увезла его на приличное расстояние от чертова хирурга.

— Святой Трон! — шептал он всякий раз, как его начинало мутить при воспоминании о прикосновениях Мортиция.

Ужасное путешествие продолжалось. Теперь Космодесантники оказались в зале, где ужасный стук дьявольского сердца создавал ритмическую основу кошмарной какофонии звуков — омерзительный вой машин, треск ломаемых костей, хруст отдираемой плоти…

— Приготовились! — прошептал Уриэль. — Я думаю, мы на месте!

Пазаниус и Леонид кивнули, и вся тройка пробралась поближе к борту. Уриэль поднял голову и осторожно выглянул за край кузова. Как он и предполагал, они оказались вблизи огромной машины, что измельчала тела мертвых Космодесантников Хаоса и превращала их в генетическую субстанцию для кормежки Демонкулабы.

Но взгляд Ультрамарина сразу же оказался прикован к центру зала, где на трех толстых цепях над озером из крови раскачивалась туша Кровавого Сердца, могущественного пленного демона.

Уриэль с трудом отвел глаза от жуткого зрелища и увидел, что их грузовик является звеном длинной цепи. Извивающаяся колонна из красных от крови и ржавчины бульдозеров тянулась далеко в оба конца. Машины по очереди стыковались с железной платформой, возле которой вздымался огромный подъемный кран. Уриэль увидел, что эта очередь далеко не единственная, он насчитал еще более дюжины таких же платформ. Пульсирующие в едином ритме трубы разного калибра перекачивали, розовую, хрящеватую субстанцию из измельчителей к Демонкулабе. Уриэль почувствовал, как из желудка опять поднимается волна тошноты, невозможно было спокойно смотреть на то, какое богохульство совершается над священной волей Императора.

На платформе одетые в специальные вакуумные костюмы мутанты из обслуги всаживали острые крюки на длинных цепях в трупы, выгруженные из кузовов. Цепи перемещались по раме движущегося конвейера. Работники трудились слаженно и цепляли мертвые тела на крюки хорошо отработанными движениями. Было видно, что они занимаются этим далеко не первый год.

За конвейером Уриэль увидел крестообразную раму, похожую на дыбу. Это сооружение было расположено достаточно близко к перемалывающим жерновам. Кровь, которая лилась темно-бордовыми ручейками из-под своеобразной мельницы, стекала в специальные резервуары.

Уриэль не стал обращать на все это слишком много внимания, поскольку высматривал, нет ли поблизости одетых в черные робы монстров, что были мрачными владыками этого цеха. Он никого не заметил, поэтому перевалился за край кузова и аккуратно спрыгнул на влажную, вязкую землю.

Капитан легонько стукнул по кузову и скомандовал:

— Вылезайте!

Пазаниус спрыгнул вслед за ним и проверил болтер, чтобы оружие не подвело в решающий момент. Он зажал болтер коленями и только так сумел передернуть затвор. Леонид последовал его примеру и проверил лазган.

Затем, тяжело дыша, отважная троица припала к земле в тени кузова, решив немного отдохнуть и почиститься, насколько это было возможно.

— Итак, мы на месте, — сказал Леонид. — Что теперь?

Уриэль приподнялся и выглянул из-за грузовика.

— Наша главная задача — разрушить этот механизм. Если Железные Воины перестанут кормить Демонкулабу генетическим материалом…

— Хонсю не сможет воспроизводить новых Железных Воинов, — закончил за него Леонид.

— И больше не будут появляться на свет такие несчастные существа, как Бескожие, — добавил Пазаниус.

Уриэль кивнул:

— А затем, думаю, мы заберемся на платформу и начнем уничтожать Демонкулабу — сколько получится, — прежде чем до нас доберутся Мортиции.

Его товарищи помолчали некоторое время, обдумывая сказанное, пока Леонид не подытожил:

— Хороший план.

Уриэль широко улыбнулся в ответ:

— Рад, что вы одобряете.

Пазаниус положил болтер на землю и протянул Уриэлю единственную руку со словами:

— Не важно, что будет с нами дальше, и я не жалею ни о чем, что было в нашей жизни. Даже о том, что привело нас сюда, капитан.

Уриэль, тронутый словами старого вояки, крепко пожал руку Пазаниуса и сказал в ответ:

— Я тоже, мой друг. Не важно, что с нами было и что с нами будет, гораздо важнее то, что мы по-прежнему служим Императору.

— И это самое главное, — сказал Леонид. — Я бы очень хотел никогда не слышать об этой проклятой планете. Но я здесь, и моему пребыванию в этом чертовом месте скоро придет конец. Итак, чего же мы ждем? Начали!

Уриэль передернул затвор болтера и кивнул. Но прежде чем они успели предпринять хоть что-то, их оглушил жуткий, звериный вопль, на который сразу же откликнулось бесчисленное множество таких же душераздирающих криков. Отраженный от высоких сводов зала, этот боевой клич был многократно усилен эхом.

Уриэль вздрогнул от неожиданности, затем подпрыгнул, подтянулся на борту кузова и посмотрел, что происходит вокруг. Оказывается, лорд Бескожих выскочил из своего убежища в фонтанах крови и сразу, еще в прыжке, поймал одного из мутантов и разорвал его голыми руками.

Бескожие выпрыгивали из заполненных кровью и кишками контейнеров. Многие по ходу дела спешили дожевать куски мертвечины. Бескожие с остервенением набросились на мутантов, что закидывали плоть Железных Воинов в мясорубку. Монстры расправлялись с новообретенными врагами не хуже засидевшихся в засаде хищников.

Уриэль с восторгом смотрел, как огромные челюсти вожака смыкались на телах визжащих мутантов. Он легко раскусывал их надвое, не отвлекаясь более на рычание или боевые кличи.

Тот зверь, с которым Уриэль сражался около водопада, повыдергивал мутанту все манипуляторы перед тем, как закинуть жертву в окровавленные жернова дробилки. За несколько секунд Бескожие устроили самую настоящую резню. Увидев, что сталось с несчастными слугами Мортициев, Уриэль одновременно ужаснулся и пришел в восхищение от жестокости своих соратников.

— Вот дьявол! — выругался он. — Эти Бескожие, как всегда, вовремя.

— И что теперь? — спросил Пазаниус.

— Ну, это только вопрос времени, как скоро все это обнаружится. Ведь Мортиции придут сюда когда-нибудь с проверкой, так что нам надо спешить.

Уриэль покинул укрытие и бросился к ревущей машине, которая распространяла вокруг себя сильную ауру злобы и голода. Возможно, силы варпа вдохнули в механизм некое подобие души. Уриэль понимал, что чем быстрее они разрушат ее, тем лучше будет для всех. Уже на дальних подступах к машине самочувствие капитана резко ухудшилось. У него закружилась голова, а к горлу начали подкатывать знакомые рвотные позывы.

Леонида водило из стороны в сторону. У него опять открылся кашель с кровью. С адской машиной нужно было кончать как можно скорее.

— Уриэль, держи! — прокричал полковник, отстегивая гранатный раздатчик, который достался ему от безымянного бойца некогда славной армии Беросса.

Уриэль поймал раздатчик и рванулся к машине. На полном ходу он проскочил мимо подобия креста, на котором было закреплено нечто, похожее на конвульсивно дергающийся кусок мяса.

Он так и не понял, что зацепило его внимание и заставило присмотреться получше. Это был вовсе не кусок мяса.

Это был Обакс Закайо.

Ни одна струнка в душе капитана не дрогнула, когда он рассматривал полуживого предателя. Но при виде исковерканного тела Обакса Закайо невольно возникал вопрос: какие же исчадия варпа могли сотворить такое с другим живым существом? Железный Воин, точнее, то, что от него осталось, был прибит к перекладине. По его дрожащему подбородку змеились дорожки густой слюны, стекающей из уголков искривленных губ. К телу Обакса было подсоединено несколько трубок, по которым вводились какие-то химикаты.

— Святой Жиллиман! — прошептал Уриэль, и в это время Железный Воин, видимо почувствовав на себе взгляд, открыл глаза.

— Вентрис… — прохрипел он и с трудом втянул воздух для следующей фразы: — Убей меня. Умоляю.

В глазах несчастного затеплилась надежда, но капитану было не до него. Наблюдая, как Пазаниус старается выстроить Бескожих по периметру хоть в какое-то подобие боевого отряда, он вынимал из связки гранаты одну за другой. При его приближении машина истошно взвыла, маслянистый голубой дым потянулся из проржавевших решеток, окутывая все вокруг.

Тошнота и слабость вновь подкатили к горлу, но Уриэль подавил рвотные позывы и начал раскладывать гранаты около муфт, сцеплений и осевых креплений. Он даже забрался на машинный кожух, чтобы заложить несколько гранат в переплетение непрестанно пульсирующих труб. Он работал очень быстро, но внимательно, закладывая взрывчатку таким образом, чтобы машина была полностью разрушена и не подлежала бы восстановлению после взрыва. Все то время из глубин механизма исходил полный злобы и ненависти скрипучий рев.

Спускаясь, Уриэль увидел, что Леонид стоит напротив дыбы, направив взведенный лазган прямо между глаз Железного Воина.

— Давай! — всхлипывал сломленный Обакс Закайо. — Ну, давай же! Пожалуйста! Они скармливают меня по кусочку этой ужасной машине и заставляют смотреть на это.

Палец полковника уже опустился на спусковой крючок, но вдруг он с силой выдохнул и опустил оружие.

— Нет, — сказал Леонид. — С какой стати ты надеешься отделаться так легко после того, как замучил столько моих солдат до смерти? Мне доставляет наслаждение одна только мысль о твоих страданиях.

— Ну, пожалуйста, — продолжал умолять Обакс Закайо. — Я… я могу помочь вам уничтожить этого полукровку.

— Полукровку? — переспросил Уриэль.

— Хонсю, я имею в виду Хонсю, — тяжело дыша, пояснил воодушевленный Обакс Закайо. — Вы ведь хотите увидеть его труп? Я могу подсказать, как лучше это сделать.

— И как? — спросил Леонид, подходя ближе и приставляя дуло лазгана к щеке Железного Воина. — Ну, рассказывай!

— Только в том случае, если вы пообещаете убить меня, — с вожделением прошипел Обакс Закайо сквозь стиснутые зубы.

— Уриэль! — крикнул Пазаниус, с высоты кузова обозревавший окрестности. — Кажется, они идут!

— У нас нет времени на тебя, изменник, — бросил Уриэль. — Быстро говори, что знаешь!

— Поклянись мне, Ультрамарин. Дай слово.

— Хорошо, — кивнул Уриэль. — Клянусь, что скоро ты издохнешь, а теперь выкладывай!

— Кровавое Сердце, — начал Обакс Закайо, — это демон Повелителя Черепов, которого комендант-полукровка заточил в подземелье Халан-Гола и вспоил кровью псайкеров.

— И что Кровавое Сердце, по-твоему, может сделать с Хонсю? — требовательно спросил Уриэль.

— Ты что, вообще ничего не знаешь о своих врагах? — пробормотал Обакс Закайо. — Повелитель Черепов является проклятием псайкеров, а Кровавое Сердце съехал с катушек от такой грязной крови. Колдуны, подчиняющиеся Кузнецу Войны, пропустили мощную антимагию сквозь плененного демона и использовали его внутренние имматериальные энергии, чтобы возвести непреодолимый барьер вокруг крепости. И теперь ни один колдун не сможет подобраться к Халан-Голу в ближайшие десять тысяч лет!

Обакс Закайо закашлялся и спросил:

— Вы ведь исполните свое обещание, правда? Вы ведь положите конец моим страданиям?

— Да, — подтвердил Уриэль. — Продолжай.

Железный Воин кивнул и сказал:

— На службе у лорда Торамино состоят самые могучие маги в Оке Ужаса, но даже они не могут разрушить этот древний барьер. Вам надо уничтожить Кровавое Сердце, и чародеи Торамино разнесут это проклятое место до основания, не оставив здесь камня на камне.

Уриэль пристально посмотрел в глаза Обакса Закайо, силясь отыскать там хоть какой-то намек на ложь. Но Железный Воин пребывал уже за гранью добра и зла, и ему было не до мелкого жульничества. Он мечтал о смерти, которая оборвала бы его страдания. Не иначе как указующий перст провидения свел Космодесантников с изменником именно сейчас и именно при таких обстоятельствах. Надежда вспыхнула в душе Уриэля — кажется, открываются новые возможности для того, чтобы с честью исполнить задание Императора и разделаться с Омфалом Демониумом.

— Хорошо, — гнул свою линию Космодесантник. — Как можно справиться с ним?

— Штыри! — воскликнул Обакс Закайо. — Серебряные шила, что пронзили плоть демона и держат его прикованным над озером крови…

— А что с ними?

— Это могущественные артефакты, которые то ли были украдены из какой-то вашей недостаточно хорошо охраняемой часовни, то ли изъяты у тех, кто слишком много узнал о тайнах Хаоса. Это более чем материальные якоря. Вытащите или уничтожьте их, и это проклятое место и все, что связано с ним, канет в небытие!

Уриэль отошел от Обакса Закайо и вгляделся в темные своды зала над бурлящим озером, где висел огромный демон, страдающий от собственного безумия. Капитан заметил три блестящих штыря, что пронзали чешуйчатую кожу Кровавого Сердца. Каждый из них соединялся с цепью, вмурованной в каменную кладку стены.

Уриэль внимательно осмотрел цепи, на которых висел демон, и прищурился, прикидывая, где крепится ближайшая из них. Затем он повернулся к Обаксу Закайо, поднял болтер и произнес:

— Сейчас я убью тебя!

— Нет! — взволнованно вскрикнул Леонид, в глазах которого разгорался беспощадный огонь мщения. — Позволь мне, этого ублюдка должен казнить я.

Уриэль, пораженный жаждой возмездия, прозвучавшей в словах полковника, не стал спорить.

— Да будет так, — постановил командир. — Как только он умрет, поставь таймеры на гранаты и убирайся в безопасное место. Мортиции уже несутся сюда на всех парах, так что держись поближе к Бескожим. Они постараются защитить тебя, если ты будешь рядом, но твоей задачей будет задержать врага как можно дольше.

— Я все понял! — отрапортовал Леонид. — Будет сделано.

Уриэль молча кивнул и побежал к Пазаниусу. Леонид внимательно проследил за тем, как Ультрамарины, посовещавшись о чем-то, направились к железному пандусу, что вел в зал Демонкулабы.

— Приступай же, раб, — прошипел Обакс Закайо. — Вентрис приказал тебе убить меня.

Леонид медленно поднял лазган и выстрелил Обаксу Закайо прямо в живот. По помещению распространился тошнотворный запах горелого мяса, Железный Воин взвыл от нестерпимой боли.

— Еще раз, я еще не умер! Я еще жив, черт побери!

Леонид подошел поближе и плюнул в лицо предателю.

— Нет, — тихо сказал он.

— Но было же дано слово! — уже завизжал Железный Воин. — Вентрис поклялся!

— Это Уриэль дал тебе слово, не я, — отрезал Леонид. — Я хочу, чтобы ты как можно дольше мучился и сдох в страданиях, когда это чертово место взлетит на воздух.

Обакс Закайо всхлипнул и разразился проклятиями, но Леонид не внял его мольбам. Полковник хладнокровно взял одну гранату из тех, что Уриэль разложил на мясорубке, и сунул ее в карман своего кителя.

— Ты ведь не хочешь умереть от случайного взрыва, правда? — издевательски проговорил он, развернулся и ушел, не оборачиваясь.


Уриэль запрыгнул на пандус и побежал мимо Демонкулабы, собираясь как можно быстрее прекратить ее страдания. А быстрее всего получится тогда, когда за дело примутся враги Хонсю, давно мечтающие разобраться с ним. Ультрамарины направились к ближайшему креплению одной из цепей, удерживающих серебряный штырь в плоти Кровавого Сердца, а вместе с ним и магический барьер вокруг Халан-Гола.

Если им удастся выдернуть хоть один шип из плоти демона, это уже будет неплохо…

— Великий Император, даруй мне силу для выполнения воли твоей, — молился Уриэль на бегу, отслеживая направление цепи, что сковала демона.

Он увидел, что крепилась она на довольно большой высоте, над клетками с дьявольскими утробами. Когда Ультрамарины добежали до того места на платформе, что было точно под цепью, они услышали грохот взрыва и крики Бескожих, эхом отдававшиеся под сводами зала. Это взорвалась огромная машина-мясорубка, и сразу же все помещение наполнилось воем мутантов и Мортициев.

— Нам надо забраться наверх, — сказал Пазаниус. Уриэль кивнул и бросил взгляд на битву, кипевшую внизу. Там прыгали голубые дуги электрических разрядов и то тут, то там в воздух взлетали тела. Это обитатели мрачной пещеры сражались с Бескожими.

— Император с вами, — прошептал Уриэль, схватился за железные прутья одной из клеток Демонкулабы и начал подъем. Толстая цепь болталась над ними на высоте не менее десяти метров, и даже в мерцающем свете было видно, что она намертво приклепана к стене помещения.

— Подай мне руку, — дрожащим голосом попросил Пазаниус, когда Уриэль уже взобрался на клетку. Сержанту была невыносима сама мысль о том, что теперь, лишенный своей серебряной руки, он превратился в человека, которому постоянно требуется помощь.

Уриэль костерил себя на все лады — в пылу ему даже не пришло в голову, что его лучшему другу будет трудно вскарабкаться по вертикальным прутьям, управляясь только одной рукой. Оказавшись наверху, Уриэль с Пазаниусом осмотрели заржавевшие распорки и скобы. Они были вбиты в стену как раз под креплением цепи, скорее всего эти приспособления оставили после себя те, кто побывал там первым.

Вдруг капитан услышал жалобные всхлипывания какого-то страдающего живого существа. Он посмотрел вниз и сквозь решетчатую крышу клетки различил лицо плачущей Демонкулабы.

Уриэль склонился к ней:

— Я обещаю, что твои страдания закончатся очень скоро.

Глаза Демонкулабы медленно закрылись, и Уриэлю показалось, что она еле заметно с благодарностью кивнула уродливой головой.

— Во всей Галактике не наберется столько мук, которые должны претерпеть Железные Воины, чтобы искупить свою вину, — севшим от ярости голосом сказал Пазаниус.

— Да, — согласился Уриэль, — не наберется, но мы в любом случае постараемся, чтобы им пришлось несладко.

— Это уж точно, — подтвердил Пазаниус.

Снизу все так же неслись звуки ожесточенной битвы, а они продолжали нелегкий путь по стене. Подъем по скобам, выступающим из стены, сильно осложнялся тем, что некоторые из них под тяжестью воинов начали выламываться из крошащегося камня.

Но Космодесантники упорно приближались к тому месту, где цепь выходила из стены, и наконец, добрались до нее. При ближайшем рассмотрении цепь, с которой соединялся один из штырей, оказалась толщиной в руку Пазаниуса, а он был весьма крупным бойцом.

— Готов? — спросил Уриэль.

— Готов, — кивнул Пазаниус и плюнул на ладонь.

Оба Космодесантника споро взялись за шелушащуюся ржавчиной цепь и потянули ее изо всех сил, пытаясь выдернуть серебряное шило из тела Кровавого Сердца.

Тем временем Леонид истратил целый зарядник лазгана на подкрадывающихся мутантов, одетых в вакуумные костюмы, но они спрятались за рядами железных бочек с кровью. Лазерные сполохи прошили эти емкости, и ярко-красные струи захлестали на пол. Полковник знал, что не нанес большого ущерба этим тварям, но хотя бы заставил их держаться подальше. Леонид уже высмотрел ненавистного ему Сабатиера, который вел за собой армию рабов. Больше всего на свете полковнику хотелось сейчас засадить этой твари заряд между глаз.

Черт, как здорово опять в пылу битвы палить по врагам, вкладывая в каждый выстрел всю свою ненависть и горечь! Вокруг шла самая настоящая резня. Бескожие сражались со своими создателями и их рабами с первобытной жестокостью, выигрывая время, пока Ультрамарины будут крушить оковы Кровавого Сердца.

Лорд Бескожих непрерывно ревел, его огромные кулаки плющили неприятеля, как мошку. Одетый в черную робу монстр поднялся на своих пневматических ногах на приличную высоту над вожаком. Но другой Бестелесный — непонятное месиво из лап и ртов — набросился на монстра и с утробным рычанием вырвал все конечности без всяких видимых усилий. Мортиций забился в конвульсиях, а его убийца направился к следующей жертве.

Леонид перекатился к дымящимся останкам мясорубки, чтобы перезарядить оружие. Несчастный Обакс Закайо, все еще живой, закричал, увидев полковника:

— Убей меня!

Но Леонид был слишком занят сражением, что кипело вокруг, и не обратил внимания на страдальца.

Какими бы свирепыми ни были Бескожие, Мортиций практиковались в искусстве убивать на протяжении неисчислимых тысячелетий. Этого времени им хватило, чтобы уяснить: плоть уязвима, даже такая крепкая и сильная, как у Бескожих.

Вращающиеся лезвия в мгновение ока отсекали могучие конечности; отравленные дротики впивались в тела жертв, не понимающих, отчего вдруг стало темно в глазах.

Бескожие гибли один за другим, их трупы устилали поле сражения и сгорали в безжалостном огне, изрыгаемом разнообразным оружием.

Выглянув из укрытия, Леонид увидел Мортиция с огромными цепными пилами вместо рук, что поспешно улепетывал от лорда Бескожих. Но тот быстро настиг врага и одним движением оторвал человеческое туловище от механизма, позволявшего этой твари передвигаться.

Вдруг полковник засек еще одного мутанта, что сидел в засаде и выжидал удобного момента, чтобы броситься на вожака Бескожих. Леонид раскачал ближние бочки с кровью, опрокинул их и выпустил очередь из болтера.

Рука полковника была тверда, и голова Мортиция взорвалась, а бьющееся в судорогах тело упало на землю за спиной лорда Бескожих. Огромное существо моментально развернулось; его растерянность сменилась свирепой радостью, когда он понял, что враг мертв и кто его спаситель. Он заколотил кулаками до могучей груди и заревел:

— Ты в племени!

Леонид понимал, что вне укрытия ему придется туго, и поспешил убраться в свой угол, но было уже поздно. Он услышал за спиной торопливые шаги. Резко обернувшись, Леонид вскинул лазган и увидел с полдюжины рабов-мутантов, вооруженных дубинками и крюками. Железная булава полетела ему в голову, полковник попробовал увернуться, но не смог, и булава ударила его в висок.

Леонид выронил лазган. Мир вокруг него завертелся в безумном хороводе, а перед глазами вспыхнул ослепительный салют. Земля рванулась навстречу, и полковник сжался в ожидании последнего смертельного удара.

Что-то обжигающе-горячее и тяжелое пронеслась над ним, а потом лицо полковника обдало теплой кровью. Он открыл глаза и потряс головой, но тотчас пожалел об этом — в его черепе как будто подряд взорвалось несколько бомб. Лорд Бескожих возвышался над ним, его тело с рельефными мышцами было пронзено в нескольких местах длинными лезвиями и покрыто неисчислимыми ожогами от лазера. Вожак аккуратно опустился на колени рядом с Леонидом и помог ему подняться. Перед глазами ошеломленного полковника предстали тела покусившихся на него. Теперь они годились только на удобрения, хотя удобрять на Медренгарде было нечего.

— Благодарю тебя, — произнес полковник, вытирая кровь с головы и нагибаясь, чтобы поднять лазган.

— Ты — в племени, — повторил лорд Бескожих, словно это все объясняло.

Много Бескожих погибло, но выжившие сражались с еще большей жестокостью и азартом. Однако в зал прибывало все больше и больше врагов, и Леонид понимал, что Бескожие долго не продержатся.

Он посмотрел наверх, на наклонную платформу, и мысленно призвал Уриэля с Пазаниусом поторопиться.


Вены на руках Уриэля вздулись подобно стальным тросам, когда он схватился за цепь. Ультрамарины, зацепившись ногами за скобы, вбитые в стену, потянули ее изо всех сил.

Уриэль заставил себя не обращать внимание на боль, скрутившую тело. Ныла сломанная ключица, и болезненно пульсировало в раненом горле. Тысячи ссадин, ушибов, растяжений без поддержки силового доспеха заживали плохо и причиняли серьезное беспокойство.

— Ну, давай же, чтоб тебя разорвало! — костерил он цепь, вслушиваясь в страшные звуки битвы и зная, что Бескожие сейчас гибнут за его дело.

Не желая подвести соратников, он удвоил усилия. Рядом с ним Пазаниус, с которого градом катил пот, тоже тянул цепь изо всех сил. Сержант был намного сильнее Уриэля, но у него осталась только одна рука.

Они вкладывали в рывки всю свою ненависть к Железным Воинам — раз, еще раз!

Никакого результата. Уриэль взвыл от боли и разочарования, но все равно, надрываясь, продолжал тянуть. И цепь, наконец, подалась…

Оба Ультрамарина одновременно вскрикнули от радости и поднажали, чувствуя, как трещат сухожилия. Но они были готовы на любые жертвы, лишь бы выдернуть этот проклятый штырь.

Цепь внезапно ослабла, и Уриэля ослепила ярчайшая вспышка ослепительно белого света. Это серебряное шило наконец-то вышло из плоти древнего демона.

Существо с красной чешуей перекосилось на цепях, и оставшиеся два штыря вырвались из его тела. Снова по глазам Космодесантников резанула яркая вспышка, и они увидели, как Кровавое Сердце рухнул в озеро крови, подняв чудовищный фонтан. Багровые круги побежали по поверхности, демон скрылся в бурлящей крови, и Уриэль почувствовал, что круг, наконец, замкнулся и теперь все предопределено…

— Мы сделали это! — выкрикнул Пазаниус.

— Да, — согласился Уриэль, глядя, как из озера величаво встает демон. Кровавое Сердце выпрямился во весь рост, и на его мокрой от крови чешуе засверкали синие молнии. — Только я не совсем уверен, что мы сделали это не напрасно.


В это время в железной башне Оникс закричал, как будто внезапно получил смертельный удар в спину, упал на колени и закрыл голову руками. Серебряные глаза его засверкали пронзительной тревогой. Хонсю почувствовал неладное и поднял взгляд, недовольный тем, что его отвлекли от обсуждения с Кадарасом Гренделом плана битвы.

Но когда комендант Халан-Гола увидел лицо Оникса, он сразу забыл все свое раздражение.

— Что такое? — резко спросил Хонсю.

— Кровавое Сердце, — прошипел полудемон.

— Что с ним?

— Он на свободе… — выдохнул Оникс.

Глава 20

Кровавое Сердце запрокинул рогатый череп и издал безумный крик, полный невыносимой боли, страдания и безумия, вселивший в души всех живых существ невыносимый ужас. Озеро крови закипело, глаза демона вспыхнули белым огнем, в них засветилась древняя злоба.

Его кошмарная голова медленно повернулась. Кровавое Сердце внимательно осматривал помещение, словно видел его впервые. Вдруг из его тела вылетело несколько темных молний, которые потом вспыхнули красным.

Тело Кровавого Сердца была покрыто багровой чешуей, а по хребту спускалась густая грива спутанных волос. Огромные раны на спине, там, где Мортиции удалили крылья, источали красный пар — будто алые чернила растекались под водой.

Грудь чудовища тяжело поднималась, гулкое эхо его сердцебиения отражалось от стен зала. Демон одним резким движением вырвал трубку, прикрепленную к груди, по которой поступала питавшая его столько времени кровь псайкеров. Поток мутной жидкости хлынул в озеро.

— Жиллиман, защити нас, — выдохнул Пазаниус.

Чудовище стало вылезать из озера. Огромными шагами оно целеустремленно направилось к берегу. Его копыта высекали искры при соприкосновении с дном, и кровь при каждом шаге вскипала у его ног.

— Демон, — сказал Уриэль. — Один из падших принцев Хаоса…

— А нам-то что делать? — поинтересовался Пазаниус.

Уриэль вытащил энергетический меч. Огромный демон к этому моменту достиг берега.

— Готовить наши души к последнему пути, — просто ответил Вентрис.


Хонсю смотрел, как небо над крепостью заливается светло-голубым огнем. Столбы прозрачного голубого пламени окружали Халан-Гол, пронзая атмосферу планеты. В небесно-голубом пламени Хонсю мог видеть реализовавшиеся ночные кошмары. Танцующие в огне жуткие образы не оставляли сомнений — варп собственной персоной пожаловал в Халан-Гол.

— Что происходит? — требовательно спросил Хонсю.

— Башни! — ответил Оникс.

— Башни? Какие еще башни?!

— Те, что мы видели, когда делали вылазку в лагерь Беросса, — сказал Оникс. — Высокие железные башни, перенасыщенные магической энергией. Помните?

Хонсю кивнул, вспомнив мистические узоры и молящихся жрецов в золотых одеяниях, танцующих вокруг башен, приносящих кровавые жертвы. Он выкинул их из головы вскоре после вылазки, будучи уверенным в том, что сила Кровавого Сердца вполне может противостоять их магии.

Он повернулся к Ониксу, поднял топор и почти прокричал:

— Ты же сказал мне, что никакие чародеи нам не страшны, потому что им никогда не справиться с Кровавым Сердцем!

— Так и есть, но теперь он свободен и больше не держит границы Халан-Гола.

— Мы беззащитны? — спросил Кадарас Грендел.

Оникс покачал головой:

— Нет, крепость сама по себе обладает определенными магическими способностями и какое-то время сможет удерживать барьер. Но без поддержки Кровавого Сердца это только вопрос времени — в конце концов, маги Торамино пробьют нашу защиту и уничтожат Халан-Гол.

— Дьявол! — выругался Хонсю, махнув своим избранным воинам и направляясь к выходу из внутреннего кабинета. — Но как демон мог освободиться?

— Кузнец Войны приковал Кровавое Сердце тремя заговоренными серебряными штырями, так что освободиться он мог только с чьей-то помощью.

— Но кто бы посмел связываться с такой опасной штукой?

Хонсю резко вскинул глаза, на Оникса, когда тот предположил:

— Вентрис и его отряд?

— Ну конечно! — вскрикнул Хонсю. — Мне следовало ожидать подобное от Торамино. Он никогда ничем не гнушался, стоит ли удивляться, что он опустился до того, что нанял изменников. Он и Вентрис, наверное, спланировали все это. Освободить Кровавое Сердце, а потом разрушить Халан-Гол. Я скормлю этих ублюдков по кусочкам экзувиям!

— Торамино и не собирался гробить здесь своих воинов, — рявкнул Кадарас Грендел. — Он предпочитает загребать жар чужими руками.

— Да, — согласился Оникс. — Похоже на то.

— Сколько у нас времени до того, как упадет силовой барьер? — резко перебил их Хонсю, входя в кабину подъемника. Он хотел как можно быстрее добраться до зала Мортициев.

— Я не могу точно ответить на этот вопрос, — признался Оникс. — Но я уверен, что немного.

— Ну, тогда нам лучше поторопиться, — сказал Хонсю. — Я хочу убить Вентриса прежде, чем Торамино не оставит от Халан-Гола камня на камне.


Уриэль спрыгнул на наклонную платформу, что огибала пещеру. На бегу он активировал меч, лезвие сразу ожило и заискрилось. Пазаниус бежал рядом с ним, а в это время Кровавое Сердце вышел из озера, расплескивая вокруг себя кровь. Он был огромен, и его багровое тело излучало чудовищную мощь. Под чешуей змеились светящиеся вены. Демон присмотрелся к пропитавшейся кровью земле под ногами, заваленной трупами Бескожих, Мортициев и их слуг. По его грубому лицу пробежала злобная, плотоядная усмешка. Выжившие мутанты и Мортиции застыли, пораженные величием освобожденного демона.

Только Бескожие не растерялись — в силу неизощренности ума они были невосприимчивы к устрашающему облику темного принца. Но и они почувствовали сгустившуюся опасность, хотя и не имели ни малейшего представления о колоссальной угрозе, что нависла над ними.

Лорд Бескожих встал перед могущественным демоном, выпятив грудь, — он вызывал гиганта на бой. Кровавое Сердце посмотрел на него, как человек посмотрел бы на муравья. Лорд Бескожих взревел и шагнул к демону, но, прежде чем он успел хоть что-то сделать, Кровавое Сердце откинул его в сторону случайным взмахом чешуйчатой руки.

Вожак Бескожих врезался в стену пещеры с жутким хрустом. Уриэль подумал, что от удара такой силы бедный здоровяк, наверное, почувствовал каждую косточку в своем теле.

Когда Бескожие увидели, что их вожака так легко победили, они завыли и бросились врассыпную, подальше от ужасного демона.

Кровавое Сердце отвернулся от разбегающихся Бескожих, его сердцебиение стало медленнее, потому что кровь псайкеров больше не вливалась в него. Уриэль ощутил, как к нему понемногу возвращается обычное восприятие — удушающая нечувствительность заметно усилилась в ту секунду, когда он освободил демона.

Тут до Ультрамаринов добрался полковник Леонид.

— Я думал, что он исчезнет, когда из него вынут штыри.

— Я тоже так думал, — ответил Уриэль.

В этот момент Кровавое Сердце снова запрокинул рогатую голову и издал ужасный рев, который, казалось, уничтожил все прочие звуки мира. Дело было даже не в громкости, а в невыносимой тоске и неистовой ярости, что слышались в этом зове. Голос демона пронзил границы измерений, и его эхо навечно заблудилось в огромной пропасти, что разделяла вселенные.

Уриэль, как и все живые здесь, упал на колени, потрясенный до глубины души этим криком.

— Что он делает? — прокричал Леонид, когда рев затих.

— Варп его знает! — откликнулся Пазаниус.

Уриэль поднялся, все еще зажимая уши руками. Что-то в этом вопле-плаче взывало к Уриэлю, говорило об утерянных вещах, которые необходимо обрести вновь. Ультрамарин пытался осознать, что это было, глядя, как вращающаяся сфера черного света появляется в воздухе перед демоном.

— Это зов, — догадался Уриэль.

Пазаниус я Леонид посмотрели на него как-то странно, и в этот момент хрупкий покров действительности разлетелся с жутким треском, похожим на звук разрываемой плоти. Черные проломы разверзлись в стенах, открывая другие реальности. Воздух наполнился статическими разрядами, тучи ядовитых мух ворвались в пещеру из какого-то отвратительного зачумленного измерения.

Страшные знания потекли в мозг Уриэля, когда он смотрел в черную щель, разлом в реальности. Он видел целые галактики, где миллиарды душ скармливались Повелителю Черепов, Богу Крови.

— Император, помилуй, — всхлипнул Уриэль, чувствуя, что каждая из этих смертей становится занозой в его сердце.

Жизнь когда-то торжествовала в этих галактиках, но теперь здесь царила резня ради насыщения Бога Крови, чье настоящее имя шептал леденящий черный ветер из портала. Сила самого глубокого, самого темного красного… цель, воплощенная в одной-единственной руне и легенде о преданности… Кровь для Бога Крови… Хори… Хорн… Хорн…

Одинокий крик темной и окровавленной родной души, союз ненависти и смерти. Он вернулся эхом из портала, эхом настолько громким, что с потолка подземелья посыпались камни. А потом раздался ответный крик кровавого приветствия, вырвавшийся из луженой глотки Кровавого Сердца.

Из портала вырвался ослепительный свет, и закованный в силовой доспех воин ступил на затопленную кровью землю. Черный разлом плавно закрылся за вновь прибывшим, и существо, чеканя шаг, подошло к Кровавому Сердцу.

Прибывший по зову распространял вокруг себя мощнейшую ауру зла. Из-под забрала рогатого шлема лился болезненно-бледный свет, нечистый и оскверненный, расплескиваясь как прокисшее молоко. На наплечниках красовались эмблемы Проклятого Легиона Железных Воинов.

Воин Хаоса нес в руках огромный зазубренный клинок и пистолет с золотой гравировкой, и то и другое оружие несло на себе следы многочисленных битв. Уриэль откуда-то знал, что, мощные сами по себе, да еще и усиленные благодаря черной магии, эти два предмета были самыми совершенными орудиями убийства, какие только можно представить.

Вентрис краем глаза уловил неуклюжую фигуру, хромающую по коридору, ведущему в пещеру. Капитан, вглядевшись пристальнее, узнал отвратительного Сабатиера. Железный Воин в мгновение ока выхватил пистолет и выстрелил в нескладное существо.

Пуля вошла в грудь Сабатиера и вылетела из спины, оставив между лопаток огромный развороченный кратер. Мортиций тихонько хрюкнул и упал наземь. Уриэль пожалел, что эта тварь погибла так быстро и без особенных мучений.

— Мы не можем справиться с ними обоими, — прошептал Пазаниус.

— Да уж, — согласился Уриэль. — Но, может, нам и не придется. Смотри!

Облаченная в силовой доспех фигура опустилась на колени перед Кровавым Сердцем, но Уриэль видел, что это не просто выражение уничижительного поклонения. Демонический Железный Воин сложил оружие и развел руки в стороны. Вдруг каждое сочленение его доспеха засветилось кроваво-красным. Кровавое Сердце молча купался в этом свете.

— Я вернулся к тебе, — донесся высокий голос из-под тяжелого рогатого шлема.

Кровавое Сердце развел руки, повторяя позу воина, и, часть за частью, силовой доспех стал отсоединяться от коленопреклоненной фигуры и переплывать по воздуху к массивному демону.

— Да что же он делает, черт его побери? — не выдержал Леонид. По голосу было понятно, что он еле сдерживает панику.

— О нет! — прошептал Уриэль.

Он вспомнил легенду, что рассказывал ему Кровавый Ворон Серафис. Легенду о том, как Кровавое Сердце создал силовой доспех, в который вселил всю свою злобу, всю свою ненависть и все свое коварство. Этот доспех был настолько пропитан губительными энергиями, что любой, кто пытался хотя бы ударить по нему, падал замертво.

Железный доспех переплывал от странной фигуры, что уменьшалась с каждой утраченной частью. Несмотря на то, что Кровавое Сердце был намного крупнее этого воина, необъяснимым образом каждая деталь прилегала к мускулистой фигуре демона как родная. На этом волшебные метаморфозы не заканчивались, части доспеха меняли цвет и фактуру — железо превращалось в темно-желтую медь. Поножи и нагрудные пластины с легким позвякиванием встали на место, и наконец, дошел черед до оружия. Оно поднялось в воздух и тоже начало трансформироваться: пистолет и меч превратились в огромный боевой топор и плеть с тяжелой рукоятью.

Наконец невидимые руки сняли с головы воина шлем и водрузили его на огромный рогатый череп демона.

Там, где только что склонил колени огромный гигант в неуязвимом доспехе, сейчас стояла жалкая, неприкаянная фигурка женщины, одетой в грязную и основательно потрепанную форму Императорской Гвардии.

— Триста восемьдесят третий! — воскликнул Леонид.

— Что?

— Этот китель, — сказал Леонид, указывая на девушку. — Это униформа моего полка.

— Этого не может быть, — сказал Уриэль. — Здесь?

— Да я уж знаю форму своего полка, черт побери! — рявкнул Леонид. — Я иду к ней.

— Не будь дураком, — сказал Пазаниус, хватая Леонида за рукав.

— Нет! — запротестовал полковник, пытаясь сбросить руку Пазаниуса. — Ты не понимаешь, она, возможно, последний человек из Триста восемьдесят третьего. Мне надо идти за ней!

— Но ты погибнешь!

— Ну и что с того? Я все равно рано или поздно погибну! — закричал Леонид. — И если мне суждено окончить свои дни здесь, я хочу погибнуть вместе с однополчанином. Вспомни, что ты говорил, Уриэль! Мы не можем умереть своей смертью, но иногда нам дано выбрать место и время!

Уриэль кивнул, осознав, что чувствует полковник, он понял, какая безысходность терзает его душу.

— Отпусти его? — произнес капитан.

Пазаниус ослабил хватку на плече Леонида, и Ультрамарины смотрели, как полковник бежит к маленькой женщине и берет ее на руки. В этот момент витые, венчающиеся бронзовыми наконечниками рога срослись со шлемом демона, и его слияние с доспехом завершилось. Глаза Кровавого Сердца засияли новообретенной целью и осознанием происходящего, он поднял голову, втянул воздух и плотоядно улыбнулся. И в самом деле, он здорово проголодался.

— Псайкеры! — проревело адское создание, поворачиваясь к ряду саркофагов, что окружали озеро из крови.


Клетка подъемника быстро спускалась на нижние уровни Халан-Гола, древний механизм и магия были искусно скомбинированы таким образом, что спуск и подъем осуществлялись с невероятной быстротой. Но Хонсю знал, что все равно это недостаточно быстро. Волшебный барьер, что защищал крепость, еще удерживал напор магов Торамино, но комендант понимал, что это не продлится долго без поддержки Кровавого Сердца.

Его избранные воины, профессиональные убийцы, преданные ему больше, чем самим себе, сопровождали его в путешествии на нижние этажи крепости. Они были готовы уничтожить любого, кто представлял хоть малейшую опасность для хозяина. Оникс стоял чуть поодаль от остальных, прислонившись спиной к решетке лифта, его серебряные глаза померкли, и сияние вен стало менее заметно.

— Да что с тобой?! — не выдержал Хонсю, услышав очередной стон полудемона.

— Кровавое Сердце очень могущественный демон… — прошептал Оникс.

— И что?

— Он может уничтожить мою сущность, не моргнув глазом, — сердито проскулил Оникс, глядя тусклыми глазами в пространство. — И если он мне прикажет выполнить что-то, я не смогу противостоять его повелению.

— Ты хочешь сказать, что он в состоянии использовать тебя против меня? — спросил Хонсю.

— Да, — обреченно кивнул Оникс. — Он знает мое истинное имя.

Хонсю повернулся к Кадарасу Гренделу и сказал:

— Если это существо попытается причинить мне вред, убей его тут же.

— Понял, — отрапортовал Железный Воин, и на его исполосованном шрамами лице появился отблеск мыслительной деятельности. — Я еще никогда не убивал одержимого.

Хонсю посмотрел вниз сквозь решетчатый пол и не увидел там ничего, кроме непроглядной тьмы, с ревом несущейся навстречу.

Железная клетка так резко замедлила ход, что даже у привыкших к езде в ней воинов желудки подпрыгнули до горла. Лифт приблизился к платформе и состыковался с ней, издавая при этом жуткий лязг. Закопченная дверь открылась, но, прежде чем Хонсю успел ступить на платформу, его сбило с ног взрывной волной. Он почувствовал, как дрожит под ним каменная кладка, где-то далеко с грохотом обвалилась стена, этому гулу вторил низкий вой лазганов и рявканье болтеров. Но самым жутким в этой какофонии был приближающийся неведомо откуда скрежет металла о камень.

— Что за черт?! — закричал Хонсю, поднимаясь на четвереньки.

Оникс завизжал от боли и обхватил голову руками.

— Барьер рухнул! — проорал он. — О Боги Хаоса, барьер рухнул!

Хонсю резко вскочил и посмотрел наверх. Глаза его расширились от ужаса.

— Вон из подъемника! — заорал Хонсю и со всех ног рванул в глубину туннеля.

Он падал, поднимался и опять бежал. Когда комендант обернулся в очередной раз, то увидел камнепад — тысячи тонн булыжников пронеслись вниз по шахте. Большинство его воинов не рассуждая последовали за командиром, но некоторые оказались недостаточно расторопны. Обвал смял клетку подъемника, и сразу же по туннелю поползли клубы пыли — шахта была засыпана. Комендант упал.

Когда Хонсю пришел в себя и поднялся на ноги, он недосчитался половины своих воинов — они были погребены под тоннами камня и щебня.

Оникс стоял, пошатываясь, недалеко от Хонсю, за ним бдительно наблюдал Кадарас Грендел.

— Если барьер рухнул… — начал Железный Воин.

— Значит, Торамино начал атаку на крепость! — закончил за него Хонсю.

Когда прозвучали эти слова, Хонсю вдруг почувствовал себя невыносимо одиноким и осознал, что скорее всего это было началом конца. Ничто уже не спасет Халан-Гол от армии Торамино, и у него самого больше не осталось в запасе никаких тактических уловок, что переломили бы ситуацию.

Ничего больше не остается, кроме как отомстить со всей злостью и ненавистью, что накопились в его душе.

Если это все, что ему осталось… Ну что ж, да будет так.

Мести будет достаточно.


Уриэль втащил Леонида и женщину-гвардейца в маленький безопасный закуток, образованный парой труповозов. Капитан и полковник аккуратно прислонили девушку к огромному катку. Слезы радости текли по лицу полковника, он все твердил номер своего полка, снова и снова.

— Надо убираться! — уговаривал его Уриэль, понимая, что последнее дело сейчас оказаться на пути разгоряченного Кровавого Сердца. Могущественный, облаченный в доспех гигант развлекался тем, что выдирал псайкеров из их саркофагов, издевался над ними, насколько хватало его извращенной фантазии, затем убивал.

Он бродил по пещере, наслаждаясь ужасом перепуганных насмерть магов, упиваясь их страданиями, смакуя их страх, как дорогое вино.

— Псайкеры! — ревело чудовище. — Пища богов!

Уриэль отвел взгляд от этого зрелища и посмотрел на бледную, изнуренную женщину. У нее были длинные прямые волосы, спадающие спутанными прядями на лицо. Пережитый ею ужас дорого обошелся рассудку — женщина была явно не в себе.

— Все мертвы, все мертвы, все мертвы, все мертвы… — Она твердила только эти два слова.

— Кто она? — спросил Пазаниус.

Леонид потянул за цепочку, вытащил сильно проржавевшие медальоны из-под форменного кителя женщины и перевернул, изучая их при мерцающем бледном освещении зала.

— Ее зовут Ларана Уториан, лейтенант Триста восемьдесят третьего полка Джоуранских драгун, — гордо ответил полковник.

— Ты знаешь ее?

Леонид покачал головой:

— Нет, не знаю. На ее жетоне указано, что она из группы Тедески, батальон А. Он не любил, когда другие офицеры путались с его солдатами. Он был старой школы, понимаете ли.

— И как же она оказалась тут?

— Понятия не имею, — ответил Леонид, бережно придерживая женщину. — Возможно, Бог-Император смилостивился надо мной и не пожелал, чтобы я умер один, вдали от дома, и даже без всякого напоминания о нем.

Уриэль кивнул, встретив многозначительный взгляд Пазаниуса, и капитан покрепче взялся за рукоять меча:

— Да, возможно, ты прав, дружище. Если человеку суждено умереть, он должен сделать это среди своих друзей.


Мертвое белое небо лизали языки светло-голубого огня. Магические башни колдунов Торамино, понастроенные вокруг Халан-Гола, выпускали в небо мощные энергетические потоки. Скованные ранее противостоящей магией демона, они обрели свободу. Теперь Халан-Гол был беззащитен перед силами варпа.

Черные молнии срывались с небес, откалывая огромные куски от гор.

Вечно голодные твари варпа рыскали и парили на подступах к крепости, охотясь на летучих скатов, что кружили над верхушками самых высоких башен. Туман магических заклинаний окутал редуты и бункеры, которые Хонсю совсем недавно отстроил заново, отпраздновав таким образом победу над лордом Бероссом.

Но не только волшебные энергии атаковали крепость, неисчислимые артиллерийские батареи вели непрерывный огонь. Снаряды сыпались градом на Халан-Гол, разнося уже не столько бастионы, сколько саму гору.

Тысячи пехотинцев и свежая, отдохнувшая Великая рота Железных Воинов, которую вел сам Торамино, выступили на Халан-Гол. Крепость будет уничтожена в любом случае, что бы еще ни придумал коварный полукровка, как бы ни пытался сохранить свое логово. Торамино знал, что сегодняшняя атака будет завершающей и разрушит даже те уровни цитадели, что находятся под горой.

Приговор Халан-Голу был вынесен.


Тошнота стала уже привычной, и Уриэль перестал обращать внимание на выкрутасы своего желудка, но звон бьющегося стекла вдруг, непонятно почему, вызвал у него жуткий приступ головной боли и слабости. По всему телу прошла волна противной дрожи. Перед глазами встала до жути реалистичная картина: из пропитанной кровью земли прорастают белые изломанные кости.

Уриэль сморгнул, но стало только хуже, теперь в мозгу угнездилась дикая боль — как будто горячие иголки вонзались прямо в глазные яблоки.

— О нет, — прошептал он, осознав, что происходит. Леонид растерянно оглядывался по сторонам.

— Что это? — спросил Пазаниус.

Но ответить Уриэль не успел. Кровавое Сердце взревел удивленно и радостно — словно случилось что-то совершенно неожиданное, но от этого еще более приятное.

— Мой старый должок… — хрипло произнес демон.

Воздух в зале наполнился электрическими разрядами, резко запахло озоном и серой. Уриэль почувствовал, что его желудок решительно прорывается наружу, и капитан привалился к катку погрузчика. Зал Мортициев, казалось, движется…

Каменистая земля как будто стала мягче и теплее, вязкая красная жидкость просочилась на поверхность.

Уриэль посмотрел наверх, уже догадываясь, что именно он там увидит.

Прямо над ним багровело разорванное ярко-алое небо, грудились облака, похожие на раковые опухоли, кружились падалыцики, высматривая добычу.

Знакомый безумный крик отразился эхом не только от стен, но и в голове.

Бескожие костяные руки проросли из черной, тяжелой земли. Леонид зажмурился и просто молча сидел, прижав к себе Ларану Уториан. Рябь отраженного света дрожала на стенах зала, которые, казалось, растянулись и перестали быть твердыми. И наконец исчезло все, кроме зыбкой, шевелящейся тьмы и огромного портала, обрамленного безумными лицами.

Железнодорожные пути, покрытые кровью и ржавчиной, выбежали из туннеля, и потоки многоцветной субстанции поползли из разломов в стенах.

Омфал Демониум прибыл в Халан-Гол.

Глава 21

С жутким ревом, который, казалось, превращал все энергии и материи Вселенной в абсолютное зло, Омфал Демониум влетел в зал Мортициев. Подозрения Уриэля, что сидели занозой в его мозгу все это время, подтвердились.

— Он знал, — обреченно произнес Вентрис.

— Что знал? — прокричал Пазаниус сквозь грохот и вой дьявольского локомотива.

Уриэль быстро нырнул под погрузчик, когда красные щупальца дыма, которые были отличительной чертой саркоматов, проплыли мимо. Локомотив остановился с лязгом и шипением возле только что возникшей из небытия платформы.

— Он знал, что мы попытаемся обмануть его, — сказал Уриэль. Ему было тошно от осознания того, что его использовали. — Он с самого начала знал, что мы попытаемся уничтожить Кровавое Сердце.

— Тогда зачем он послал нас сюда?

— Потому что теперь тот самый энергетический барьер, о котором говорил Обакс Закайо, рухнул, что и дало возможность Омфалу Демониуму заявиться в крепость. Помнишь легенду, что нам рассказывал Серафис? Эти два демона — старые враги, а сейчас Омфал Демониум даст выход своей ярости за то, что Кровавое Сердце упек его в этот адский локомотив.

Пазаниус отвернулся от Уриэля и увидел, как Кровавое Сердце вышел из багрового озера — его кровавая расправа над несчастными псайкерами закончилась, и теперь ему предстояла битва со своим старым врагом. По корпусу локомотива запрыгали энергетические светлячки, броню обволокла красная дымка, и наконец открылась огромная тяжелая дверь. На платформу сошел Забойщик, исполненный чувства собственного достоинства. Пластины его железного доспеха блестели маслянистым глянцем.

Демонический Железный Воин был таким же огромным, как его запомнил Уриэль, и по-прежнему носил поверх доспеха заскорузлый, почерневший передник, заляпанный кровью. Черные рога, как корона, венчали его череп, и алебарда с железной рукояткой и широким лезвием, испещренным трещинами, царапинами, пятнами крови и ржавчины, была при нем.

Кровавое Сердце приветствовал Забойщика радостным ревом.

— Вот до чего ты опустился, — издеваясь, произнес он, — Носить тело собственного тюремщика?!

— Это была единственная живая плоть, что досталась мне! — рявкнул в ответ Забойщик. — Достаточно слов. Сейчас я тебя порву в клочья!

Кровавое Сердце отреагировал незамедлительно: он поднял свой топор, щелкнул кнутом и исторг воинственный клич. Красные щупальца тумана сплетали сложные узоры вокруг огромного Железного Воина, постепенно превращаясь в мертвую плоть, пропитанную энергией Имматериума.

— Саркоматы! — прошептал Уриэль, глядя, как из красной дымки возникают лишенные характерных черт безглазые лица. Эти твари когда-то запихнули их в дьявольский локомотив Омфала Демониума. Облаченные в бесформенные робы, вооруженные ножами, крюками и пилами, твари ожидали только приказа хозяина, чтобы пустить свои жуткие инструменты в ход.

Лица у этих созданий были красные и мясистые, совсем как у Бескожих, но если Бескожие обладали человеческими чертами хотя бы в зачаточном состоянии, саркоматы были полностью лишены их. Кожа на их безглазых лицах была небрежно заштопана грубыми стежками, из-за чего саркоматы не могли открыть рта, а только высовывали время от времени свои мерзкие узкие языки и пробовали воздух на вкус.

Уриэль думал, что Кровавое Сердце ответит что-нибудь на слова Забойщика, но, видимо, демон Бога Крови действительно решил перейти к делу. Кровавое Сердце еще раз щелкнул кнутом, и ядовитый кончик лязгнул по нагрудной пластине Забойщика, выбив искры. Железный Воин взвыл и, спрыгнув с платформы, бросился к Кровавому Сердцу. Тот подался навстречу, столь же страстно желая этой битвы и два могущественных существа сошлись в ближнем бою, окруженные сиянием потревоженных энергий варпа.

Копившаяся многие тысячелетия ненависть нашла, наконец, выход. Земля тряслась и корчилась, как раненое животное, но — Уриэль вдруг понял это — не только потому, что два демона устроили тут дебош. Сквозь рев и лязг Ультрамарин услышал низкий гул и грохот далеких взрывов. Он улыбнулся сам себе, когда осознал, наконец, что происходит.

— Халан-Гол бомбят, — прокричал он.

Пазаниус не сразу поверил:

— Я не могу представить себе бомбардировку, ощущаемую на такой глубине. Ну, если она не орбитальная.

— Так оно и есть, — согласился Уриэль. — Торамино, думаю, уже снес крепость и теперь крушит гору.

В этот момент сцепившиеся демоны рухнули в озеро крови. Фонтан ударил в потолок зала Мортициев, а потом пошел кровавый дождь. Демоны продолжали увлеченно молотить друг дружку, не замечая ничего вокруг.

— Пошли! — выкрикнул Уриэль. — Нам надо выбираться отсюда. Скоро армия Торамино не оставит от этого места камня на камне. А еще мне не нравится здешнее общество.

— И куда мы пойдем? — спросил Пазаниус, стряхивая с волос каменную крошку, что непрестанно сыпалась с потолка вместе с довольно увесистыми обломками.

— Куда угодно, лишь бы подальше, — сказал Уриэль. Потом он кивнул в сторону туннеля, что вел к лифту, на котором их доставили сюда из покоев Хонсю. — Если подъемник все еще работает, мы можем вернуться туда, куда нас принес демон с серебряными глазами. — Капитан встал на колени рядом с Леонидом и сказал: — Мы выдвигаемся, полковник. Пойдемте.

Леонид посмотрел на него сквозь слезы снизу вверх, и Уриэль понял, что выносливости и сил у полковника почти не осталось. Леонид устало покачал головой и сказал:

— Нет. Вы идите. Я останусь здесь с Лараной Уториан.

Уриэль затряс головой и закричал:

— Мы не оставим вас здесь! Космодесантник никогда не бросит брата по оружию!

— Я тебе не брат по оружию, Уриэль, — устало проговорил Леонид и закашлялся. — Даже если мы с ней и выберемся из этого места, нам не протянуть и нескольких дней. Рак. Мы ведь были в плену. Здешние жрецы… Это сильнее нас.

Уриэль положил руку на плечо полковника, понимая его правоту, но ненавидя себя за то, что принял решение Леонида.

— Император будет с вами, — сказал Уриэль.

Полковник склонил голову, посмотрев в лицо Лараны Уториан, и улыбнулся:

— Я думаю, что он уже с нами.

Уриэль почувствовал ком в горле и отвернулся от Леонида.

Пазаниус сказал:

— Легкой вам смерти, полковник. Если мы выживем, то я обязательно зажгу свечу, чтобы ваша душа легко нашла дорогу домой.

Леонид ничего не ответил, баюкая безвольное тело Лараны Уториан. Она иногда слабо улыбалась.

Все слова были сказаны. Ультрамарины короткими перебежками направились к туннелю. А два сражающихся демона крушили пещеру, где много веков властвовали Мортиции.

Полковник Михаил Леонид и лейтенант Ларана Уториан ждали смерти.


Пазаниус вздрогнул, когда каскад камней рухнул рядом с ним, лишив воина равновесия и ослепив его взметнувшейся пылью. Он закашлялся и потерял из виду Уриэля, потому что все вокруг скрылось за клубами плотного дыма.

— Здесь! — выкрикнул Уриэль, и Пазаниус пошел на голос друга.

Он споткнулся обо что-то и, падая, выбросил вперед руку. Но упал плашмя, потому что осознание того, что руки, на которую можно было бы опереться, больше нет, пришло слишком поздно. Он почувствовал себя полным дураком и даже усмехнулся, а потом увидел, обо что он запнулся.

Скорчившийся от боли Сабатиер ужасно страдал, но заставлял себя ползти к более безопасному месту. На его спине зияла чудовищная рана, но крови не было. Пазаниус своими глазами видел, как это существо появилось на пороге и как в него выстрелили, но ничуть не удивился его живучести. Ваанес ведь тоже сломал ему шею, как сухую ветку.

Но бывший Ворон не зря старался — из-под рваной кожи на шее торчал сломанный позвоночный столб. Пазаниус слегка пнул омерзительную тварь, она заскулила и тихонько завыла.

— А ты сейчас не такой важный, не так ли? — произнес Пазаниус.

— Оставьте Сабатиера! Он не причинил никому вреда.

— О не-ет, — протянул Пазаниус. — Он просто злорадствовал, когда моих друзей свежевали, как скотину на бойне.

Сержант прижал коленом грудь Сабатиера. Одним своим весом Пазаниус мог проломить ребра чудовищу. Сдавленный хрип вырвался из горла полумертвого создания, но разозленный Ультрамарин не испытал ни малейших угрызений совести. Космодесантник хорошо помнил, как эта тварь язвительно комментировала страдания и гибель братьев-Космодесантников. Крепко прижимая Сабатиера к земле, Пазаниус схватил его за горло единственной рукой и сжал изо всех сил. Затем рванул. Сержант услышал хруст рвущихся сухожилий, и оторванная голова оказалась у него в руках. Ультрамарин с омерзением отбросил ее, рот Сабатиера все еще открывался и закрывался, но не издавал ни звука.

Пазаниус не знал, убил ли он таким образом Сабатиера, но ему уже было все равно. Он отомстил, и этого было достаточно. Сержант встал и сплюнул на неподвижное тело, затем хорошенько попрыгал на нем, превращая его кости в крошево. В довершение он с превеликим удовольствием пнул голову Сабатиера так, что череп раскололся о стену. Даже если Сабатиер и переживет все это, у него не будет тела, в которое можно вернуться.

— Что это было? — спросил Уриэль, появляясь из облака пыли.

— Да ничего, — спокойно ответил Пазаниус. — Просто мусор.


Леонид легонько шлепнул Ларану Уториан по щеке, пытаясь привести в сознание, и от этого движения горячая боль, что росла в нем с того момента, когда его взяли в плен на Гидре Кордатус, послала в живот еще один обжигающий спазм. Полковник знал, что у него осталось не так много времени — рак проник уже во все клетки его тела, — и, глядя на Ларану Уториан, он понимал, что ей отпущено не больше.

Они были последними из Триста восемьдесят третьего, и тот факт, что они погибнут не поодиночке, облегчал страдания полковника. Он стал вспоминать воинов и воительниц своего полка, которые сражались вместе с ним, стоя плечом к плечу в бою за цитадель. Они были великолепны. Кастелан Ваубан, отважный и благородный воин. Пиег Андерс, Гуйнар Тедееки и Морган Кристиан. И незабываемый гвардеец Хаук, лучший солдат своего полка, чья непоколебимая смелость не раз спасала всем жизнь.

Они все были мертвы, и скоро Михаил и Ларана присоединятся к ним.

Полковник Леонид поднял взгляд, услышав свистящее шипение, и глубоко вздохнул, глядя на сражение двух демонов. Они все еще бултыхались в кровавом озере, оба были изрядно помяты, но азарта не утратили. Демоны месили друг друга, а заодно все, что попадалось под руку. Хотя, казалось, в зале Мортициев уже нечего разрушать. С потолка пещеры все еще падал кровавый дождь, обломки и камни.

Кровавое Сердце пошатнулся от удара, который нанес Омфал Демониум… Забойщик… Леонид не был уверен, что понимает различие между этими двумя сущностями, да, впрочем, и не стремился к этому.

Демонический Железный Воин рубанул своей длинной алебардой по плечу принца Хаоса, отбросив его назад на обломки разделочных столов и бочек. Однако он не спешил закрепить успех. Леонид увидел, как Забойщик повернулся и осмотрел зал Мортициев.

Нет, Ультрамарины, вы так просто не избежите моей мести…

Леонид закричал от неожиданности, услышав завораживающий, пугающий голос в своей голове.

Саркоматы будут целую вечность пировать над вашими душами…

Леонид увидел, как восемь демонов, что прислуживали Забойщику, опять растворились и превратились в легкие облачка дыма, а через минуту красные щупальца тумана бросились, рассекая воздух, за Уриэлем и Пазаниусом.

— Нет! — в бешенстве закричал Леонид. — Они вам не достанутся!

Саркоматы проигнорировали его крик, спеша исполнить повеление хозяина, но полковник вспомнил о голоде, что вечно терзает этих тварей. Леонид дернул протертый до дыр воротник кителя и проржавевшими медальонами Лараны Уториан резанул прямо по раковой меланоме, что бугрилась на пульсирующей артерии.

Зараженная кровь залила всю шею, заструилась с ключицы на грудь. Полковник почувствовал ее неприятный, нездоровый, отдающий медью запах и прокричал:

— Сюда, вы, демонские отродья! Ведь вы этого хотите, не так ли?!

Дымчатые кометы, в которые превратились саркоматы, заложили крутой вираж, развернулись и бросились к полковнику, учуяв вожделенный запах крови больного тела — для этих демонов не было ничего слаще.

Полковник Леонид выронил медальоны и слегка отодвинул от себя Ларану Уториан, чтобы достать из нагрудного кармана…

— Все мертвы, все мертвы, все мертвы, все мертвы… — шептала Ларана.

— Да, — согласился Леонид, спокойно улыбаясь. — Все мертвы.

Красная дымка окутала их, влажная, липкая, потом в мгновение ока из нее материализовались саркоматы, обезумевшие при виде такого деликатеса, как отравленная раком кровь.

Когда демоны начали рвать его плоть, отважный полковник закричал в голос от невыносимой боли. На один только миг его взгляд встретился с глазами Лараны Уториан, и Леонид увидел проблеск вдруг вернувшегося к ней разума.

Она улыбнулась ему и кивнула.

Большим пальцем Леонид выдернул чеку из гранаты, которую забрал с мясорубки, потому что она лежала слишком близко от Обакса Закайо.

Через долю секунды два гвардейца и восемь саркоматов скрылись в ослепительно белой вспышке мелта-взрыва.


— А здесь нет выхода, Вентрис, — сказал Хонсю, поудобнее перехватывая свой боевой топор и расчищая вокруг пространство для битвы.

Комендант Халан-Гола и два десятка Железных Воинов выбежали из туннеля как раз в тот момент, когда Ультрамарины добрались до него. Уриэль увидел, что обойти их никак невозможно. Среброглазый полудемон, что именовал себя Ониксом, держался немного поодаль от других Железных Воинов, двигался он весьма неуверенно.

Железный Воин с лицом прирожденного убийцы стоял рядом с ним, его болтер был снят с предохранителя и направлен на полудемона.

Пещера продолжала рушиться, поскольку два демона не прекращали драки, но около входа в туннель было на удивление спокойно. Как будто Вселенная делала глубокий вдох и ожидала последнего акта этой страшной драмы.

— Все кончено, Хонсю, — сказал Уриэль. — Твоя крепость пала.

— Я могу отстроить новую. — Комендант пожал плечами. — Все равно эта не была моей в полном смысле этого слова.

— Ты прав. Но теперь даже она принадлежит Торамино! — выкрикнул Пазаниус.

— Точнее, ему принадлежит то, что останется после работы его волшебников и артиллерийского обстрела. Думаю, ему достанется лишь кучка щебня, — сказал Хонсю.

Железный Воин указал на уродливое кроваво-красное небо там, где раньше были пыльные своды зала Мортициев:

— Скажи мне лучше, это тоже твоя работа, или здесь потрудились маги твоего хозяина?

— Моего хозяина?

— Да ладно, Вентрис! — рассмеялся Хонсю. — Время игр давным-давно прошло. Торамино!

— У нас нет другого хозяина, кроме лорда Калгара и Императора, — спокойно ответил Уриэль.

— И не надоело тебе чушь молоть? — Хонсю грустно вздохнул. — Ну и ладно, это уже не важно, потому что сейчас все закончится.

— Да, — согласился Уриэль, поднимая меч. — Все закончится твоей смертью, изменник.

— Возможно, но ты последуешь за мной в ад сразу же. Нас разделит только один удар сердца.

Уриэль покачал головой:

— Это действительно уже не важно. Оглянись вокруг. Но я буду сражаться с тобой и убью тебя. Этого мне будет достаточно.

— Сражаться со мной? — удивился Хонсю, махнув рукой своим воинам. — Ты искренне считаешь, что я собираюсь, драться с тобой один на один? Мы превосходим вас в соотношении ровно десять к одному! С чего ты решил, что я дам тебе шанс скрестить наши мечи?

Железные Воины окружили Ультрамаринов и ждали только команды хозяина.

Пазаниус подошел поближе к Уриэлю и сказал:

— Ты берешь тех десятерых справа, а я примусь за тех десятерых слева.

Уриэль нехорошо улыбнулся и встал спиной к спине со своим старым, проверенным боевым братом.

— Отвага и честь, мой друг, — сказал Уриэль.

— Отвага и честь, — откликнулся Пазаниус.

Два Ультрамарина собирались дорого продать свою жизнь, а Железные Воины подняли болтеры.


Кровавое Сердце упал на колени, алебарда Омфала Демониума обрушилась ему на загривок, точно между сочленениями доспеха. Темный ихор пролился на древние латы, силы покидали демона с каждой каплей крови. Он и так был слишком ослаблен длительным заточением в донжонах Халан-Гола, это отняло у него очень много жизненной энергии. От следующего удара, который пришелся по груди, Кровавое Сердце перевернулся в воздухе и перелетел через всю пещеру.

— Вечность ожидает тебя! — взревел Омфал Демониум. — Век, проведенный в огне, ничто по сравнению с теми страданиями, что тебя ожидают!

Кровь и каменная крошка падали со стен непрекращающимся дождем.

— Ты не можешь уничтожить меня! Я — Кровавое Сердце.

Омфал Демониум подбежал к нему, его глаза горели свирепой ненавистью и жаждой мести. Кровавое Сердце вскочил на ноги и хлестнул противника плетью. Удар пришелся по виску Забойщика, и воздух разорвал рев безумной боли. Поток черной крови хлынул на землю.

Кровавое Сердце побрел, пошатываясь, к озеру, чтобы прийти в себя. Он окунулся в кровь, чувствуя, как бодрящая жидкость проникает в его имматериальную плоть, вливая в него новые силы. Но подпитка оказалась скудной — застоявшаяся, засоренная отголосками энергии физических тел псайкеров. Этого может не хватить для победы над врагом.

Омфал Демониум пошел вслед за ним, и память Кровавого Сердца разразилась криками и кровавыми образами, несмотря на то, что дар вызывать их самостоятельно у демона почти иссяк. Безумие, овладевшее им в заключении, лишило его ясности мыслей. В сознании жила только одна идея, которую было невозможно искоренить ничем: желание крови, непреодолимая страсть, необходимость, жажда!

Мощное видение великой крепости, что переплывает океан вечности, вспыхнуло в его памяти. Нет, нет, не в его памяти, это были воспоминания аватара Хорна, существа, поселившегося в его доспехе, пока он сидел тут в плену…

Битва плечом к плечу с Железными Воинами, противник-маг в ярко-желтом доспехе, один из последователей бога-трупа и воющий шторм, породивший невероятный смерч, напоивший невообразимой силой…

Где-то в этих воспоминаниях скрывался ключ. Надо отправить Омфала Демониума обратно в его огненную темницу, куда Кровавое Сердце уже заточал его на век…

Лишь один образ проник в разум демона сквозь туман утерянной памяти и безумия.

Кровавый смерч…


Первый выстрел угодил Уриэлю в живот, разорвав сетку загрубевших рубцов — память о встрече с королевой тиранидов. Выстрел был произведен с близкого расстояния, поэтому болт взорвался не в теле капитана, а позади, обдав незащищенную спину жалящими осколками.

Заряд шрапнели содрал ему кожу с половины лица, а третий выстрел разворотил ему бок.

Но Вентрис продолжал идти. Первым от меча Уриэля пал Железный Воин, подстреливший его. Клинок легко вошел ему в горло. Пазаниус был четырежды ранен, но остатки доспеха отразили значительную часть шрапнели.

Сержант упал, подмяв под себя Железного Воина и ломая ему шею с громким омерзительным хрустом.

В Уриэля попал еще один болт, и он почувствовал, что на этот раз дело дрянь. Он уже не смог подняться.

Рявканье болтеров наполнило воздух. Уриэль услышал возглас, полный боли и удивления. Снова выстрелы.

Он пытался встать, но малейшее движение причиняло острую боль. Единственный вопрос, который его сейчас занимал: почему он еще не мертв?

Эхо разносило но пещере кошмарные звуки: бешеный рев, свирепый вой, тихие стоны невыносимой боли. Зрение Уриэля переставало различать цвета, становясь черно-белым, но он успел увидеть влажно-красную бугристую тушу, прыгающую из стороны в сторону.

Наконец он понял, что происходит.

Кровь брызнула из рваной раны, оставшейся на месте шеи Железного Воина, и Уриэль закричал от радости, увидев непокоренного лорда Бескожих. Тот выплюнул откушенную одним движением огромных челюстей голову и бросился к другому Железному Воину. Тот выпустил целую очередь, но в панике так и не сумел попасть в атакующего монстра.

— Железные люди умирают! — проревел лорд Бескожих.

Из всех закоулков пещеры выбежали его соплеменники, выжившие во время драки двух демонов, и атаковали воинов Хонсю.

Кадарас Грендел выстрелил в сиамских близнецов. Ослепительный белый взрыв, сопровождавшийся шипением сжатого воздуха, стер с лица земли несчастных уродов. Оникс проворно уворачивался от наседавшей на него пары Бескожих, он крутился вьюном, сверкая своими металлическими когтями.

Уриэль увидел, что Хонсю намеревается сделать ноги, и пополз к брошенному болтеру. Вот теперь он до мозга костей прочувствовал, насколько ему не хватает силового доспеха, — боль была дикой.

Пазаниус лежал на мертвом Железном Войне, два огромных выходных отверстия разверзлись на его спине.

— Пазаниус! — позвал Уриэль. Его сержант повернул голову, и капитан увидел, что лицо друга смертельно бледно.

— Даже не смей думать о том, чтобы помереть тут, сержант! — крикнул Уриэль. Он положил меч рядом и привел болтер в боевую готовность.

— Есть, капитан, — прохрипел Пазаниус. Пыль и кровавый дождь скрывали мишень, но, в конце концов, Уриэль смог взять Хонсю на мушку.

— Умри, предатель, — прошептал Уриэль и нажал на спусковой крючок.

В ту же секунду прогремел жуткий взрыв и посыпались камни.

Но за мгновение до того капитан видел, как владыка Халан-Гола отлетел к стене, его шлем рассыпался керамитовыми осколками и ярко-алая струя хлынула на землю.


Кровавый смерч…

Два демона стояли друг против друга посреди озера из крови, их взаимная ненависть была настолько сильной, что образовала почти материальную субстанцию. Водовороты дьявольских энергий время от времени крутились вокруг них, но силы обоих сражающихся были на исходе. Враги стояли лицом к лицу в полном изнеможении.

У них не хватало сил даже на слова. Да и что два извечных врага, ненавидящих друг друга с начала времен, могли сказать друг другу?

Слова сейчас были никому не нужны.

Омфал Демониум давно готовился к этому моменту, несмотря на то, что его освобождение двумя смертными людишками было случайным, он намного лучше был подготовлен к бою.

Но Кровавое Сердце и аватар Хорна снова соединились в единое существо, и проклятый доспех все это время пировал на празднике смерти, пожирая самые лучшие души в этой Вселенной. Оба демона были одинаково могущественны, что не позволяло ни одному из них насладиться смертью врага.

Кровавый смерч…

Кровавое Сердце широко раскинул руки, и из его горла вырвался крик, преисполненный ненависти. Огромная кровавая волна покатилась от центра озера. От доспеха Кровавого Сердца стал распространяться кровоточащий смерч, сильный, как взрывная волна.

Безумный вихрь, право на существование которому дала нечеловеческая ненависть, раскручивался вокруг демона, завывая, как стая голодных псов. И действительно, он походил на живое существо, яростно отгоняющее от своего хозяина всех врагов. Даже Омфал Демониум дрогнул и был вынужден отступить назад.

Кровавый смерч подхватил нескольких трусливых мутантов, что прятались под полуразрушенными механизмами. Их тела мгновенно превратились в залпы кровавого салюта.

Кровавый смерч сорвал остатки человеческой оболочки с Обакса Закайо, а демон стал частью бешеной силы, всепожирающей энергии варпа.

Кровавый смерч добрался до утроб Демонкулабы, и они взорвались одна за другой, как воздушные шары, наполненные кровью.

Кровавый смерч ударился о стены зала Мортициев и закрутился, как мельничный жернов, перемалывая все живое и неживое.

Могущественный демон вырос до огромных размеров, его доспех и оружие засияли от переполнявшей их энергии. Виновник этой вакханалии стоял в эпицентре и торжествовал.

Теперь он был готов.

И скоро все закончится.

Глава 22

Багровый смерч с воем кружил по залу Мортициев, медный запах крови бил в ноздри. Уриэль снова перевернулся на другой бок и схватил свой меч. Смерч всасывал в себя воздух, и становилось трудно дышать.

Железные Воины нырнули в туннель, те Бескожие, что не успели попрятаться, были втянуты в кровавый водоворот. Битва прекратилась, сражавшиеся поторопились забиться за гигантские валуны, чтобы не попасть в бешеный кровавый вихрь.

Уриэль судорожно хватал ртом воздух, он чувствовал, как жизнь покидает его тело капля за каплей. Он был таким же беспомощным и слабым, как новорожденный, брошенный на верную смерть в горах. Но в этом дальнем углу сила смерча была намного слабее, и все здесь оказавшиеся избежали мгновенной гибели.

Пазаниус тихо стонал от боли, а Уриэль с отчаянием смотрел, как свернувшаяся было кровь на его спине превращалась в жидкость и улетала тонкой струйкой по воздуху к смерчу-вампиру. Его собственные раны сильно кровоточили, поэтому от него самого тянулся целый поток.

— Ну нет… — прошипел он. — Не бывать…

Внезапно воцарилась оглушительная тишина, настолько полная и неподвижная, что Уриэль подумал, будто он и впрямь оглох. Он сумел встать на колени и услышал хруст каменной крошки под собой. Затем послышался слабый скулеж.

Бескожие тихо постанывали. У них ведь не было даже кожи, которая удержала бы кровь, их тела выглядели как куски вываренного мяса. Уриэль оперся на упавший хирургический стол и поднялся на ноги. Боль огнестрельных ран и переломов вроде бы немного поутихла. Метаболизм Космодесантника работал и делал все, что в его силах, но капитан никогда не чувствовал себя таким слабым.

— Давай, — толкнул он Пазаниуса. — Здесь нет выхода наружу. Надо поискать другой путь.

— Я не уверен, что смогу, — ответил Пазаниус, но Уриэль был не в настроении спорить. Капитан дернул сержанта вверх, хотя сам чуть не упал в обморок. В результате Пазаниус сдался:

— Ладно-ладно, ты еще хуже, чем апотекарий Селенус.

Превозмогая боль, сержант встал на четвереньки, затем на колени и наконец поднялся во весь рост.

Когда кровавый смерч ослаб, Уриэль услышал жестокий хохот, который, казалось, выворачивал кости из суставов. Теперь Кровавое Сердце возвышался над Омфалом Демониумом, он стал раза в три его выше. Он был воистину ужасен.

Даже Несущий Ночь не повергал Ультрамарина в такой трепет. Кошмарное присутствие звездного бога наполняло сознание мучительными картинами гибнущей Вселенной, но это…

Это было что-то исключительное.

Когда Кровавое Сердце шествовал по залу, за ним шла смерть. Красная дымка отмечала его путь, влажно мерцала кровавая вуаль. Одним ударом своего топора демон опрокинул Железного Воина. Истекая ихором, Омфал Демониум все же смог подняться, но следующий чудовищный удар отбросил его прямо на адский локомотив, на котором он прибыл сюда. Все трубы дьявольской машины засвистели разом, и пленные души завопили от отвращения и страха.

Но Кровавое Сердце хотел полной победы. Его плеть взметнулась, обвилась вокруг черной руки демона и резко рванулась обратно вместе с черным фонтаном ихора. Омфал Демониум упал на колени, зажимая страшную рану. Кровавое сердце не торопясь подошел вплотную и снес голову врага с плеч одним мощным ударом.

Обезглавленное тело забилось в конвульсиях, заливая все вокруг дымящимся ихором. Кровавое Сердце поднял топор к багровым небесам и издал торжествующий победный рев.

Потоки мрачной силы рванулись из тела поверженного демона, и Кровавое Сердце судорожно скорчился, выпивая черную душу своего древнего врага.

Его приподняло над землей и трясло от переизбытка-энергии.

Пока он наслаждался плодами трудной победы, красное небо, что разверзлось с прибытием Омфала Демониума, стало блекнуть, мятущиеся души, заключенные в проклятом чреве адского локомотива, завопили с удвоенной силой.

Костяные поршни стали потихоньку двигаться, набирая обороты, словно локомотив стремился побыстрее убраться из этой реальности.

Битва между двумя демонами была окончена, но количество выброшенной энергии оказалось избыточным для победителя, он упал на колени, пресыщенный и оглушенный огромным объемом черной духовной материи. Топор и хлыст выпали из когтистых лап Кровавого Сердца, сам он медленно и безмолвно стал заваливаться набок. Его красная чешуя приобрела оттенок киновари и задымилась, словно демона поджаривали на электрическом стуле.

Рокот далекого артиллерийского обстрела стал отчетливее. Халан-Гол был уже практически разрушен, но Торамино так долго копил злобу и не собирался отказывать себе в удовольствии разнести непокорную крепость в пыль.

Уриэль задержал дыхание, словно опасаясь разбудить спящую собаку, — кто знает, когда демон придет в себя. Но Кровавое Сердце не шевелился, и капитан шумно выдохнул, когда лорд Бескожих неуклюже подошел к нему, наклонил свою огромную голову так, чтобы заглянуть Космодесантнику в глаза, и сказал:

— Мы убиваем железных людей!

— Да, — сказал Уриэль слабым голосом. — Мы убиваем.

— Император доволен?

Уриэль внимательно осмотрел руины зала Мортициев. Адская лаборатория прекратила существование, жертвы причудливых и страшных экспериментов наконец-то обрели покой. Озеро крови превратилось в пыльный кратер, наклонная платформа, ведущая к Демонкулабе, превратилось в массу сдавленного, перекрученного и сплавившегося железа. Что же до самой Демонкулабы, то ее более не существовало. Уриэль почувствовал, как с его плеч свалился наконец тяжкий груз смертельной клятвы. Она исполнена.

— О да, — сказал Уриэль. — Император доволен. Вы сделали Императора очень, очень довольным.

Лорд Бескожих выпрямился в полный рост и ударил огромным кулаком по крепкой груди. Его выжившие сородичи последовали примеру своего вожака и стали ритмично бить себя в грудь, выкрикивая:

— Пле-мя! Пле-мя! Пле-мя!

Неожиданно для себя Уриэль тоже начал бить себя кулаком в грудь и кричать: «Пле-мя! Пле-мя! Пле-мя!» Пазаниус смотрел на него с явным беспокойством, но Уриэль целиком отдался первобытному порыву и не замечал недоумения друга.

Когда радость немного поутихла, лорд Бескожих обратил свое внимание на выживших Железных Воинов, которые тоже начали приходить в себя.

Лорд Бескожих повернул свою огромную голову к Уриэлю и спросил с голодным блеском в глазах:

— Мясо?

Сердце капитана не дрогнуло, и он медленно кивнул.

— Мясо, — подтвердил Ультрамарин.

Выжившие воины были самыми могучими бойцами из Великой роты Хонсю, но даже они не могли выстоять против Бескожих. Началась резня.

Доспехи в мгновение ока срывались с Железных Воинов, их мускулистые тела представляли собой лакомую пищу для Бескожих. Одним ударом лапы они проламывали грудные клетки и с довольным урчанием погружали челюсти в живую плоть.

Уриэль помог Пазаниусу встать на ноги.

— Так что мы делаем теперь? — спросил сержант, утомленно прислонясь к груде валунов и вытирая пыль и пот с лица.

— Не знаю, — честно ответил Уриэль. — Мы сделали то, ради чего прибыли сюда. Мы исполнили нашу смертельную клятву.

Пазаниусу было очень больно, но он улыбнулся. Казалось, с его плеч, наконец, упала гора, которую он носил столько времени, и теперь он снова может радоваться жизни, как прежде.

— Так здорово снова увидеть, как ты улыбаешься, мой друг, — сказал Уриэль.

— Да, давненько я себя не чувствовал так хорошо.

— Наша честь восстановлена, — радостно проговорил Уриэль.

— Я знаю, — ответил Пазаниус. — И я не думаю, что мы ее когда-то теряли.

— Конечно, — согласился Уриэль. — Если бы только можно было рассказать всем на Макрэйдже, что мы выполнили свой долг…

— Я не надеялся бы на это. Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь узнает о произошедшем здесь.

— Да уж. Я тоже не питаю иллюзий, — ответил Уриэль. — Но это не так уж и важно. Мы с тобой знаем, и этого более чем достаточно.

— Ты прав, капитан.

— Раньше я уже говорил, что ты не обязан называть меня капитаном.

— Раньше, — подчеркнул Пазаниус, — но мы с честью выполнили наше задание, и теперь ты снова мой капитан.

Воины пожали друг другу руки, довольные тем, что выжили и оправдали надежды, возложенные на них Орденом, и выполнили миссию, с которой были сюда отправлены. То, что они по-прежнему находятся в порабощенном демонами мире, за тысячи световых лет от дома, было уже не важно. Им было просто хорошо от осознания, что они добились своего.

Не важно, что с ними будет дальше, их долг исполнен. Все было кончено.

К ним приблизился лорд Бескожих, дожевывая чью-то ногу.

— Куда идти теперь? — спросил он. — Уходить?

— Уходить? — грустно переспросил Уриэль. — Как? У нас нет выхода. Шахта завалена. Мы не можем выбраться отсюда.

Лорд Бескожих искоса посмотрел на Уриэля, словно не мог поверить, что посланник Императора мог ляпнуть такую глупость. Он показал на что-то за спиной капитана и произнес:

— Машина большого железного человека уезжает!

Сначала Уриэль вообще не понял, о чем идет речь, но когда проследил за указующей лапой лорда Бескожих, то увидел темный силуэт адского локомотива, который медленно, но верно двигался к обрамленному черепами тоннелю — из пещеры можно было выбраться, правда, в другое измерение. Мерцающая красным дверь все еще была открыта, и хотя осиротевший поезд все увереннее набирал скорость, еще можно было успеть запрыгнуть в вагон, если поторопиться.

— Привез сюда большого железного человека, — сказал лорд Бескожих. — Увезет и нас тоже.

Уриэль и Пазаниус переглянулись.

— Как тебе такая идея? — спросил Уриэль, на губах его играла еле заметная улыбка.

— Я думаю, что куда бы он нас ни отвез, там все равно не будет хуже, чем здесь, капитан, — сказал Пазаниус, отталкиваясь от груды валунов.

— Надеюсь, ты прав.

— Ну, мы можем рискнуть и прыгнуть в неизвестность или остаться здесь, где все известно наперед: нас рано или поздно придавит горой, которую так невзлюбил Торамино.

— Хороший довод, — согласился Уриэль; поворачиваясь к лорду Бескожих. — Собирай племя. Мы уходим.

Лорд Бескожих запрокинул голову и издал пронзительный крик.

Через секунду все Бескожие собрались возле вожака. Их осталось меньше дюжины. Уриэль вновь ощутил угрызения совести. Ардарик Ваанес был прав, говоря о том, что если не все, то подавляющее большинство Бескожих погибнут здесь.

Вентрис кивнул:

— Хорошо, сматываемся отсюда!


Хонсю думал, что он мертв.

Но когда стало ясно, что это не так, он решил, что ослеп.

Все, что он мог чувствовать, — боль. Все, что он мог услышать, — тяжелые раскаты артиллерийского обстрела. Он сел, чувствуя, что его глаза словно чем-то залеплены, и нащупал непослушными пальцами вакуумную защелку латного воротника. Стянув шлем с головы, комендант понял, что глаза вроде бы целы, но залеплены запекшейся кровью.

Хонсю провел рукой по лицу, стирая противную слизь. Рот коменданта был забит землей, и он долго отплевывался, бормоча проклятия.

Он еще раз протер лицо, его раздражало, что он не может отчистить всю слизь и разлепить второй глаз. Но через какое-то время он понял, что не сможет этого сделать. Кусок черепа попросту отсутствовал, снесенный выстрелом из болтера, левая половина лица была очень сильно обожжена и превратилась в кровавое месиво, а все, что осталось от глаза, — это клейкий комок грязной слизи.

Слабость и тошнота овладевали им. Он использовал свою серебряную руку, чтобы опереться, и издал короткий смешок, увидев, что она осталась такой же блестящей и безупречной, как будто и не было жаркой битвы.

— Будь ты проклят, Вентрис! Ты дважды ослепил меня моей же кровью.

Хонсю попробовал встать на колени, пытаясь воссоздать картину последних минут битвы. Он помнил, как столкнулся нос к носу с Вентрисом, и то, как Ультрамарины отчаянно атаковали, а его Железные Воины расстреливали их из болтеров.

По идее, на этом все должно было закончиться. Но эти головорезы сумели выжить и даже убить пару его воинов. По любым канонам такая атака была апофеозом идиотизма, но они выиграли.

Потому что им помогли чудовища.

Хонсю содрогнулся от отвращения, вспомнив этих отвратительных уродов, чьими трупами была завалена земля вокруг. Воин попытался встать, но обнаружил, что его ноги погребены под грудой камней и щебня. С трудом освободившись, он поднялся на ноги, осмотрелся вокруг и вновь поразился тому, что такие уроды могли существовать.

Он слышал о Бескожих, но даже в самых страшных снах не мог представить, что они настолько уродливы.

Последнее, что помнил Хонсю, это Вентрис, наставивший на него болтер. Еще он помнил, что видел вспышку… Потом была боль, а потом он пришел в себя — без половины лица.

— Железо внутри! — выкрикнул с надеждой комендант.

Но ему никто не ответил, и он понял, что все воины, сопровождавшие его к залу Мортициев, мертвы. Он выбросил их из головы и с восхищением начал осматривать чудовищные разрушения.

От зала ничего не осталось, сражение двух демонов и не прекращающаяся ни на секунду бомбардировка оставили от него кучу щебня.

Краем глаза уловив мимолетное движение, Хонсю подобрал топор и приблизился к Железному Воину, придавленному обглоданным трупом.

Комендант отвалил мертвое тело с Железного Воина и увидел, что это его лейтенант Кадарас Грендел. С него были содраны поножи, ноги покрывали страшные раны от укусов, кое-где до кости.

— Все еще жив, Кадарас Грендел? — спросил Хонсю.

— Да, — ответил воин. — Меня не так-то просто убить. Помоги мне встать.

Хонсю наклонился, подхватил Кадараса Грендела и поставил на ноги. Воин с жестоким лицом убийцы поднял оружие с пропитанной кровью земли, проверил его боеготовность и только потом заговорил:

— Все окончено?

Хонсю пожал плечами:

— Может быть. Я не знаю. Похоже, честно говоря.

Кадарас Грендел кивнул:

— А Торамино?

— А что?

— Я все еще хочу убить его.

— Разве мы все не хотим? — сказал Хонсю, поворачиваясь к пролому в стене.

Торамино хорошо изучил науку осадной войны и методично уничтожал один подземный уровень за другим. Однако за этот пролом его следует поблагодарить — другого выхода из зала не осталось.

Внимание Хонсю привлекла мерцающая куча перекрученного металла, лежащая перед входом в туннель. Комендант крепости заметил среди мусора бронзовые когти.

Оникс лежал, как клочок серебристого тумана, рядом со своим черным доспехом, его человеческая плоть была уничтожена кровавым смерчем, а демоническая, потерявшая материальную основу, стремительно таяла. Все, что осталось от некогда всемогущего помощника Хонсю, — груда черного металла, из которого вытекала какая-то дрянь.

— Ты здесь, Оникс? — спросил Хонсю.

— Пока еще, — прошелестел голос полудемона.

— Что с тобой случилось?

— Я лишился плоти, что давала укрытие демону. Он убежал и оставил меня вот таким…

Кадарас Грендел подошел к Хонсю и спросил:

— Это тот демон, за которым вы мне приказали присматривать?

— Да, — кивнул Хонсю.

— Не очень-то хорошо он выглядит.

— По-моему, тут вообще глядеть не на что, — раздраженно выпалил Хонсю, разворачиваясь и направляясь к центру зала Мортициев.

— Что вы хотите, чтобы я сделал с ним? — произнес Кадарас Грендел ему вслед.

— Избавься от него, — бросил Хонсю без тени сожаления.

Преодолевая боль, он пробирался через завалы из камней и трупов, слыша за спиной шипение мелтагана, — Кадарас Грендел плавил останки Оникса. Демона-телохранителя больше нет.

Центр пещеры выглядел словно после орбитальной бомбардировки и теперь представлял собой колоссальных размеров воронку.

На краю глубокого кратера лежал Кровавое Сердце. Огромное тело демона мерцало темно-красным, грудь опускалась и поднималась ровно, как у глубоко спящего. Хонсю видел, как пульсируют его артерии, полные новой силы.

Рядом с демоном лежал его боевой топор, величиной в два роста Хонсю, и хотя комендант крепости прекрасно понимал, что это невозможно, ему очень хотелось подойти и попытаться поднять его. В руках Хонсю недовольно заворчал его собственный топор, и тогда хозяин Халан-Гола понял, что на него просто влияет демоническая сущность, вселившаяся в оружие Кровавого Сердца.

Хонсю обошел кратер и приблизился к распростертому демону. Затем пнул со всей силы по рогатому черепу.

— Давай! — прокричал он. — Ты свободен, и тебя там дожидается целое стадо псайкеров, которых ты еще можешь убить! Подъем!

Горячие, как лава, вены демона вспыхнули ярким пламенем, мерцающие глаза открылись. Они пылали, как два умирающих солнца, источая бездушный белый свет. Пресыщенный энергиями своего врага и силой кровавого смерча, демон поднялся и выпрямился во весь рос. Гигантские хлыст и топор мягко скользнули в его широкие ладони.

— Так-то лучше! — крикнул Хонсю демону, что возвышался над ним.

— Кто смеет прерывать мой отдых и отвлекать меня от кровавых мечтаний?

— Я — Хонсю. Полукровка. Хозяин Халан-Гола.

Огромный демон наклонился, чтобы получше рассмотреть наглого человечишку. Но Хонсю стоял твердо и не дрогнул перед могущественным существом, которое при желании могло уничтожить его, лишь подумав об этом.

— Я чувствую на тебе печать варпа, — сказал Кровавое Сердце. — Твоя плоть сродни моей.

Хонсю кивнул:

— Да, однажды меня мимолетом благословил своим прикосновением демон Хаоса.

— Я все еще чувствую запах волшебства в этом месте, — взревел демон.

— Совершенно верно, — сказал Хонсю. — Мои враги владеют мощной магией и делают все, чтобы разрушить мою крепость.

— Ты хозяин этого места?

— На данный момент — да, — подтвердил Хонсю.

— Где эти враги, что опускаются до использования этой идиотской магии?! — требовательно спросил демон.

Хонсю посмотрел через огромный пролом в стене и указал на потрескивающие языки синего пламени.

— Вон там, — сказал он. — Военачальник, что командует магами, атакующими мою крепость, сам является довольно-таки могущественным колдуном.

— Я убью его, а его душу буду терзать целую вечность! — пообещал Кровавое Сердце.

Демон развернулся и, больше ни на что не обращая внимания, проломился через брешь в стене и исчез из виду.

Хонсю вскарабкался на груду камней и выглянул наружу. С неподдельной радостью он наблюдал за тем, как не знающий преград демон врезался в авангард армии Торамино.

Эпилог

Убежище встретило их отголосками эха и пустотой. Бункер, конечно, выглядел не таким запущенным, как тогда, когда они обнаружили это помещение впервые. Сейчас по нему было видно, что когда-то здесь обитал целый отряд воинов, и от этого помещение казалось еще более пустым.

Ардарик Ваанес понимал, что они не могут здесь больше оставаться.

Это место он запомнит навсегда.

Именно здесь Вентрис своими лживыми проповедями умудрился заставить их пойти на идиотскую авантюру.

Честь… Какая ценность может быть заключена в этом понятии, если все, что ты можешь получить взамен, это смерть и страдания? Тридцать воинов жили и сражались за это место, они бились со своими врагами и выживали… всегда выживали.

А потом пришел Уриэль Вентрис.

Нельзя сказать, что они жили здесь полноценной жизнью, но все-таки — жили.

— Ты убил их всех, ублюдок, — прошипел Ваанес.

Ненависть к капитану Ультрамаринов словно поджаривала его сердце на медленном огне. Бывший Ворон рисовал сверкающими когтями спиральные узоры, в пыли.

Свольярд, своенравный и бешеный, закованный в серый силовой доспех Волчьих Братьев; Джеффар Сан, гордый и надменный Белый Консул. Это все, что осталось от его отряда, и Ардарик Ваанес знал, что эти ребята будут счастливчиками, если проживут еще несколько дней.

После того как Вентрис с бандой монстров и неудачников отправился к крепости, они втроем пошли через горы в свое убежище, наблюдая издалека за ходом великой битвы.

Зрелище было феерическим, и в какой-то момент Ваанес, удивившись самому себе, обнаружил, что от всей души желает Хонсю отбить штурм.

Когда рухнул взорванный тракт и армия Беросса практически была уничтожена, Ваанес так обрадовался, что едва смог сдержать торжествующий крик.

Каким бы губительным ни было это разрушение, оно не шло ни в какое сравнение с кровавой битвой, что развернулась позже.

Языки синего пламени из башен, расставленных вокруг крепости, безжалостно пожирали крепость и саму гору, вихри магической энергии вдребезги разносили непоколебимые башни и стирали в пыль бастионы. Ваанес никогда не видел ничего подобного, и, несмотря на то, что разрушения внушали ему благоговейный страх, ему было очень жаль, что Хонсю не может так же ловко расправиться с Торамино, как он расправился с Бероссом.

А потом пришел Кровавое Сердце, и все изменилось.

Он вырвался из глубин горы как алый вихрь смерти, разрушая все, что попадалось ему на пути. Это была настоящая оргия. Демон просто бурлил от переизбытка энергии. Ничто не могло противостоять этому исчадию варпа, ни человек, ни Железный Воин, ни танки, ни даже демонкары Торамино.

Все, что приближалось к огромному демону, гибло или под поющим боевую песню топором, или под рассекающим реальности кнутом. Битва продолжалась несколько дней, но, в конце концов, армия Торамино была разбита любимым аватаром Бога Крови. Мертвые тела укрывали поле боя.

Хонсю остался хозяином крепости, и, несмотря на то, что Ваанес был доволен тем, что высокомерный и надменный Торамино получил по заслугам, холодок тревоги пробегал по его позвоночнику.

Он знал, что полукровка непременно отомстит тем, кто посмел напасть на него. Ваанес знал, что именно этим он и займется в ближайшее время.

Прошла уже неделя, Ваанес, Свольярд и Джеффар Сан жили в убежище и пытались решить, что же им теперь делать.

Попытаться каким-то образом покинуть Медренгард, или сколотить новый отряд, или податься в наемники?

Ваанес утратил интерес к безрассудным мероприятиям, его больше не привлекала идея блужданий по Галактике и сражений с мелкими тиранчиками.

От невеселых размышлений его отвлек звук шагов за спиной. Он оторвался от спирального узора, что старательно выводил в пыли, и увидел Свольярда в дверном проеме. Свирепый и вместе с тем обреченный взгляд остановился на лице с волчьими чертами.

— Что такое? — спросил Ваанес.

— Беда, — коротко ответил Волчий Брат.

Джеффар Сан стоял у входа в блокгауз, его болтер покачивался в опущенной руке, но было понятно, что в случае необходимости огонь будет открыт меньше чем за мгновение. Длинные пепельные волосы воина были собраны в хвост. Некогда белоснежный, его силовой доспех был весь в царапинах и грязи после изнурительного путешествия за стены Халан-Гола. Но Белый Консул все равно держался так, словно только что вернулся с дипломатического приема.

— Что происходит? — резко спросил Ваанес, когда в сопровождении Свольярда вышел под свет черного солнца.

— Вон там, — сказал Джеффар Сан, показывая на каменистую дорогу, где в облаке пыли появился одинокий «Лэндрайдер». Машина была так далеко, что было невозможно разобрать подробности. Но через несколько минут Ваанес увидел бронированные скаты, желто-черную полоску и лобовую броню, ощетинившуюся копьями. На копья было насажено мертвое тело, броня побурела от запекшейся крови.

Массивные пушки были направлены прямо на блокгауз. Ваанес знал, что одного залпа этих орудий будет более чем достаточно, чтобы снести полуразрушенный блокгауз.

Но почему они не стреляли? Хонсю (в том, что это был он, не было ни малейшего сомнения — кому еще пришло бы в голову искать их здесь?) в общем-то, не имел причин являться сюда лично.

— Почему они не стреляют? — прошипел Свольярд — в его голове крутились те же мысли.

— Я думаю, что мы вот-вот об этом узнаем, — ответил Ваанес.

Свольярд не спускал глаз с черно-желтой машины. Наконец «Лэндрайдер» остановился.

Три воина вылезли из утробы танка, все они были облачены в силовые доспехи Железных Воинов, каждый держал оружие наготове.

— Какого черта? — прошептал Ваанес, когда Железные Воины, чеканя шаг, направились от «Лэндрайдера» к входу в блокгауз.

Железные Воины приближались, и Ваанес скомандовал своим бойцам:

— Будьте готовы открыть огонь.

Волчий Брат и Белый Консул кивнули, но по их лицам было видно, насколько отчаяние и равнодушие овладели ими. Однако, если повезет, они захватят врага с собой на тот свет.

Один из Железных Воинов снял шлем, и Ваанес не удивился, узнав полукровку. Половину черепа Хонсю закрывала аугметическая заплата, вместо глаза мерцал голубой самоцвет. Второй воин тоже снял шлем и вперил ледяной и тяжелый взгляд в Космодесантников. Третий воин остался в шлеме.

— Ты проделал такой длинный путь, чтобы убить нас, Хонсю? — спросил Ваанес.

Полукровка рассмеялся и ответил:

— Если бы я пришел сюда для того, чтобы уничтожить вас, вы были бы давно мертвы.

— Тогда зачем ты появился здесь?

— Скоро ты узнаешь об этом, — пообещал Хонсю. — Вы ведь сражались вместе с Вентрисом, не так ли?

— Да, — сплюнул Ваанес. — Только вот какой был в этом смысл?

— Так я и предполагал.

— О чем ты говоришь?

— Ты в отчаянии, воин, но ты самый настоящий боец, ты всегда выживаешь.

— И?

— И мне очень нужен такой человек, как ты. Большая часть моей Великой роты погибла, некоторые из воинов Беросса присягнули мне, но их слишком мало. Я предложил Вентрису присоединиться к нам, но он только плюнул мне в лицо. А теперь я хочу предложить то же самое тебе, но не думаю, что ты поступишь, как он.

— Ты хочешь, чтобы мы сражались за тебя?

— Да, — просто ответил Хонсю.

— Ради чего?

— Ради победы, войны и крови. И ради того, чтобы отомстить своим врагам.

— Вентрис… — прошептал Ардарик Ваанес.

— Да, — удовлетворенно кивнул Хонсю и махнул Железному Воину, что стоял за его спиной. Тот поднял руки, чтобы отстегнуть шлем от латного воротника.

— Мой телохранитель погиб, — сказал Хонсю, — а теперь мне нужен человек вроде тебя, который преподаст его свежерожденной замене искусство убивать.

Воин снял шлем, и Ваанес ахнул от удивления, когда увидел открытое лицо.

Кожа на черепе свежерожденного была мертвенно-бледной, иссечена еще сочащимися рубцами, шею окольцовывал шрам, который поднимался к челюсти. Но не узнать эти строгие патрицианские черты и холодные серые глаза было нельзя.

Перед ним стоял Уриэль Вентрис.

Загрузка...