Ошибка маньяка

Глава 1

На открытой веранде за столом сидели трое, не считая кота, который тоже сидел, вернее, лежал в плетёном кресле возле стола.

Шура, он же следователь Александр Романович Наполеонов друг детства Мирославы Волгиной хозяйки загородного коттеджа любил бывать у неё в свободное время, которого, увы, у него было не столь уж много.

Он отдыхал душой на природе, к тому же беседы с Мирославой и Морисом, её помощником не только дарили ему умиротворение, но и часто наталкивали на идеи и версии, приводившие к раскрытию преступлений.

Да и чего греха таить, Мирослава хозяйка частного детективного агентства порой сама раскрывала дело вместе со своим помощником, а лавры победителя, доставались Наполеонову.

Вот и на этот раз, отхлёбывая душистый чай из хрупкой фарфоровой чашки, он произнёс, – у нас в городе объявился маньяк.

– Давно? – спросила Мирослава.

– Уже месяцев шесть, если ориентироваться на первое известное нам убийство.

– И чего же ты молчал? – укорил его Морис.

Наполеонов вздохнул.

– Шура всё-таки в следственном комитете работает, – заступилась за друга Мирослава, – и не может просто там распространять информацию.

– А теперь он её за деньги распространяет? – не желал униматься Миндаугас.

– Нет, бесплатно, – рассердился Наполеонов, – просто она просочилась в прессу.

И добавил язвительно, – но у нас некоторые, не будем показывать пальцем, – он обвёл взглядом своих друзей, – газет не читают, телевизор не смотрят.

При слове телевизор Морис презрительно фыркнул и ответил, – мы новости в интернете смотрим.

– Но не криминальные!

= Бережём нервы, – сказала Мирослава.

– Ага, ждёте, когда вам информацию о преступлении принесут на блюдечке клиенты и попросят, да что там попросят, – Шура отчаянно взмахнул рукой, – в ногах валяться станут, лишь бы вы нашли преступника и спасли или помогли правосудию отомстить за их близкого человека.

– И что с того? – пожала плечами Мирослава, – это криминал?

– Нет, – Шура понял, что погорячился и сбавил обороты, – просто не у всех есть деньги, чтобы вам платить.

Мирослава кивнула, – вот для них и существует полиция, следственный комитет, прокуратура…

Шура замахал на неё руками.

– Я что-то не так сказала? – сделала она большие глаза.

– Всё так! Только мы расследуем не одно дело, а целую кучу сразу.

– Сочувствую.

– Издеваешься?

– Ничуть.

Наполеонов нахохлился и уткнулся носом в блюдце с липовым мёдом. Потом подумал, зачерпнул целую ложку и положил в рот.

Мирослава подождала, пока он допьёт чай и мягко попросила, – Шур, не обижайся.

– Я не обижаюсь.

– Тогда рассказывай, что там СМИ пишут про твоего маньяка.

– Он не мой.

– Если дело ведёшь ты, то твой!

Наполеонов по опыту знал, что спорить с подругой детства себе дороже, поэтому перешёл к делу.

– Убито уже шесть девушек. Убийства всегда происходят в полнолунье, – вздохнул Наполеонов.

– Это мне не нравится, – обронил Морис.

– Думаешь, кому-то из нас нравится? – рассердился Наполеонов.

– Не в этом смысле.

– Мальчики подождите! – прикрикнула на них Мирослава, – Морис хотел сказать, что убийства, совершаемые в полнолуние, наводят на две мысли!

Миндаугас кивнул.

– Почему на две? – спросил Наполеонов.

– Потому!

– Задам вопрос по-другому, на какие?! – рявкнул следователь.

– Первая, – бесстрастно отозвалась Мирослава – человек псих и нужно проверять всех стоящих на учёте.

– Этим уже занимаются, – вздохнул Наполеонов, – и работы там непочатый край.

– Знаю.

– А вторая мысль?

– Неутешительная – маньяк неглупый человек и специально подстраивается под полнолуние, чтобы направить полицию по ложному пути.

– И впрямь неутешительная, – грустно согласился Наполеонов, – ищи его свищи.

– Погоди, Шура. Должно быть что-то, что объединяет жертвы.

– Все убитые девушки были в туфлях на высоком каблуке.

– Ну и что?

– А то, что сейчас девушек на высоких каблуках днём с огнём не сыщешь. Перевелись дурочки желающие в угоду нам мужикам ноги себе уродовать.

– Шура! Погоди! Их убивали днём?

– С чего это ты взяла?

– Ты сам сказал – днём с огнём.

– Это я фигурально выразился.

– Фигуры речи ты можешь оставить при себе. Скажи точно, убийства совершались днём или ночью?

– Ночью и поздним вечером.

– В таком случае, ему не приходилось долго выслеживать любительниц высоких каблуков.

– Почему?

– Потому! – Мирослава постучала костяшками пальцев Шуре по лбу, – вечером и ночью девушки либо возвращаются из театра…

Морис фыркнул.

Но Мирослава спокойно продолжила, – либо из клубов, с вечеринок, с позднего свидания…

– С охоты на мужчин, – вставил Морис.

– Да, – признал Шура, – три из них были дамами не тяжёлого повеления.

– Только три? – уточнил Морис.

– Три. Если ты думаешь, что это Джек Потрошитель, то ты ошибаешься.

– Чем занимались три другие? – спросила Мирослава.

– Одна была продавцом в магазине бытовой техники.

– Менеджером, – поправил Морис.

– Всё едино, – отмахнулся Шура и продолжил, – она возвращалась от подруги, идти ей было недалеко и она, видимо решила сэкономить деньги и не брать такси. Другая работала медсестрой и шла со свидания со своим парнем.

– Почему же он её не проводил?!

– Ему позвонили из дома, и просили срочно приехать, у матери случился сердечный приступ.

На этот раз презрительно фыркнула Мирослава.

И Шура был вынужден признаться, что она права, так как в ходе опроса свидетелей выяснилось, что мама парня не только в этот вечер, но и вообще по жизни здорова, как корова и просто не хотела, чтобы сын встречался с медсестрой. У неё на примете была совсем другая девушка.

– А чем занималась третья погибшая?

– Третья работала в небольшой фирмочке программистом и возвращалась с симфонического концерта из филармонии. И время-то было не слишком позднее. Они сошли с автобуса целой группой, так как живут в одном районе и разбрелись по своим улицам. Эта жила в переулке Нефтяников. Там её этот гад и подкараулил.

– Понятно, Шура, а кроме каблуков всех этих женщин ещё что-то объединяет?

– Думаю, что да…

– Что?

– Мы не сразу обратили на это внимание, но у всех женщин было что-то розовое.

– То есть?

– У одной туфли, у другой сумочка, у третьей клипсы, у четвёртой пояс, у пятой бусы, у шестой блузка.

– Всё это осталось на месте преступления?

– Да. Но кое-что всё-таки пропало.

– Что именно?

– Одна туфля.

– Туфля?

– Да.

– Выходит преступник носил с собой сумку или мешочек, – предположил Морис.

– Он мог туфлю и за пазуху положить, – не согласилась Мирослава.

– Но было бы заметно.

– Ночью? И потом мало ли что человек может нести за пазухой.

– Камень!

– Собачку…

– Ладно, оставим пока предположения. Скажи, чем он их убивает, – обратилась Мирослава к Наполеонову.

– Ножом.

– Оппа! Тогда на нём, как минимум должен быть тёмный плащ…

– Или просто что-то тёмное, – сказал Морис.

– Просто что-то тёмное замыть от крови сложнее, чем плащ.

– Нож он уносит с собой?

– Да. И вытирает его об одежду жертвы.

– Гад!

– Как он их убивает?

– Сильным ударом в спину.

– Одним?

– Одним единственным.

– Шур! А следы, отпечатки?

– Ничего, что можно было бы с чем-то сравнить.

– Действует он, несомненно, в перчатках, – проговорила Мирослава и навряд ли оставляет на месте преступления окурки.

– Не оставляет, – подтвердил Наполеонов.

– Может, на одежде жертв обнаружены посторонние волокна?

Наполеонов пожал плечами.

– Так да или нет?

– Неоднозначно. И потом могу с уверенностью заявить, что следов борьбы не обнаружено.

– Значит, жертвы не ожидали нападения…

– Значит. Видимо он действительно ходит в тёмной одежде и в мягкой обуви.

– Либо выглядит безобидным и не вызывает опасений…

Мирослава помолчала минут пять, потом спросила Наполеонова, – ты не будешь возражать, если я поговорю со свидетелями?

– С какими свидетелями? – удивился он.

– С подругой одной из жертв, с женихом другой и с теми, кто был в филармонии с третьей.

– Говори. Но учти, что их всех уже не раз опросили.

– Учту. Ты дай мне их координаты.

Наполеонов кряхтя, написал на бумажке всё, что она хотела.

– Координаты тех девочек тоже напиши.

– Каких тех? – удивился он.

– Нетяжёлого труда…

– А их зачем?

– Да надом! – отрезала Мирослава

– Понятно. Пишу.