Глава 37

Слезы бегут по щекам, ну и пусть! Все равно дождь, а я без зонта. Бреду от приюта к троллейбусной остановке, мешаю ботинками грязь. Волосы сосульками висят, джинсы промокли… Плевать. Так больно внутри, что как выгляжу снаружи — не имеет значения.

Бармалей умер. Еще на прошлой неделе, но я узнала сегодня. Пришла, а он не встречает. У него была редкая форма рака, никак не проявлялась.

Наш ветеринар сказал, что он не мучался. Я стараюсь в это верить.

Успела полюбить его, считала своим. Чучело мое лохматое, кому я теперь колтуны вычесывать буду? Тотошка мой непоседливый.

Впервые за пять дней хочется забить на обиду и позвонить Максу. Мы поссорились той ночью. Сильно поссорились, до взаимных оскорблений. Я сходу обвинила его во лжи, прямо рассказала, что и как узнала на съемках. Думала, он мне все объяснит, как-то успокоит, а он не стал оправдываться. Наехал в ответ, что я слушаю непонятных куриц и веду себя подобно им. Что у него и так проблем выше крыши, в том числе из-за меня, и я достала своими претензиями. Я крикнула, что он лжец, и я жалею, что связалась с ним. Он назвал меня истеричной малолеткой и запретил впредь звонить в таком настроении. Отбился первым.

Я проплакала до утра и глаз уже не сомкнула. Как пережила следующий день — сама не знаю, отработала на съемках на автопилоте. Гримерша работала другая, молчаливая и понятливая, в душу не лезла и мешки под глазами замазала хорошо.

Сиденье в троллейбусе холодное, низ живота неприятно тянет, но я сижу, надеясь прогреть кресло своим теплом. Откуда во мне тепло? Арктика внутри и одиночество тотальное. Кажется, не нужна некому. Бармалей и тот меня бросил.

Макс позвонил на следующий же день, но я не взяла трубку. Мне нужно время. Сложно принять его обман, но я хочу простить, все еще верю в нашу любовь.

Боли накопилось много, а поделиться не с кем. Маму на сохранение положили, да ей и не расскажешь. Вероника не успела прилететь из Англии, как умотала в Португалию. Ей я тоже не могу рассказать всего, не поймет. Хоть в церковь иди исповедоваться, но я не умею, да и стыдно.

В отчаянье набираю Леру Нечаеву. Уже не надеюсь, что она ответит, и вдруг слышу бодрое:

— Ветка! Привет, пропажа! Как поживаешь?

— Да по-разному, — признаюсь растеряно. — Как у тебя дела?

— Отлично все! Квартиру классную сняла. Заезжай на рюмку чая.

— Я с удовольствием. Когда, куда?

— Да хоть сейчас! Я адрес сброшу…

Квартира оказывается современной студией в элитном доме в самом центре города. Уже через полчаса я стою в прихожей и пачкаю зеркальный светло-бежевый мрамор пола грязевой жижей, стекающей с тракторной подошвы моих ботинок. Нечаева в шелковом халатике на голое тело и бархатных тапочках на танкетке носится вокруг меня со шваброй:

— Черт, Ветка, ты что, по кладбищу гуляла? Бледная, как смерть, промокшая, грязная. Что стряслось-то?

— Много чего, с порога не расскажешь, — бурчу. — Но если дальше не пускаешь, могу тут начать.

На самом деле Лера встретила меня тепло, обняла и расцеловала, как обычно, но когда увидела, в каком я состоянии, занервничала.

— Вот, держи мой спортивный, — сует трикотажный комплект с аппликацией из стразов на спине и стягивает с меня мокрую куртку. — Переоденься пока, а твои вещи я на батарею повешу сушиться.

— Можно мне умыться и руки вымыть? — спрашиваю смущенно и оглядываюсь.

Квартира роскошная, мебель и отделка дорогостоящие, да и костюм, который держу в руках, из брендовых. Хорошо устроилась Лерка.

— Лучше в душ сходи, отогрейся. Господи, у тебя пальцы на руках синие, — причитает она, таща меня в ванную.

Пока я стою под горячими струями воды душевой, Нечаева приносит мне полотенце и фен, а сама идет на кухню делать чай. Она на удивление органично смотрится в этой элитной обстановке, словно всю жизнь жила, как мажорка, а не прозябала с родителями в старенькой времянке в конце бабушкиного огорода. Интересно, откуда у нее деньги на такую хату и фирменные шмотки? У дивана я заметила штатив и специальную лампу для съемок. Неужели, продавая в интернете нюдсы можно столько зарабатывать?

— Значит, ты снялась в клипе. Ну я в шоке, подруга! Ты ж теперь звездой станешь, тебя на улице узнавать будут. Готова к такому? — смеется Лерка, ставя передо мной огромную чашку горячего чая с лимоном.

— Не будут, — улыбаюсь, отхлебывая с наслаждением.

Чай вкусный. В семье Нечаевых его уважают, папа мой шутил, что у них китайцы в роду были, потому глаза чуть раскосы, кожа желтоватая и к чаю особая страсть.

— Самое смешное, что эта песня ну вот совсем не про тебя! — продолжает веселиться Лера. — За бабло, за бабло, — выпячивает подбородок и двигает головой, как гусыня, напевая дурацкую песню.

— Песни про наивных дурочек, влюбленных в женатиков, нынче не в тренде, — развожу руками.

Все ей про Макса рассказала, выложила, как на духу.

Лерка пододвигает мне коробку с иностранными шоколадными конфетами и кивает:

— Бери, давай, заедай свое горе. Только посмотри до чего он тебя довел, твой герой-миллионер Доронин. А ведь я предупреждала, чтобы ты не верила ему. Убедилась?

Я пью чай и мотаю головой:

— До сих пор не понимаю, как так? Он мне в любви признался, по-настоящему. Так не сыграть! Да я и чувствовала эту любовь, каждой клеточкой чувствовала, понимаешь?

— Ты любишь слепо и ищешь ему оправдание, а он уже забыл, кто ты такая! С содержанкой мужику должно быть легко и беззаботно. Если она делает нервы — тут же идет лесом.

— Он не считал меня содержанкой, мы это обсуждали.

— Он говорил тебе то, что ты хотела слышать. Приручал, манипулировал разными способами. Ему это отлично удавалось. Волк в овечьей шкуре! Только вот он не учел, что ты случайно можешь узнать правду и не ожидал, что взбрыкнешь. На этом вся его любовь закончилась. Забудь его, Ветусь, не стоит он тебя.

— Я не смогу! — всхлипываю. — Думала, он помог найти мне смысл жизни, а он этим смыслом стал. Жить без него не хочу!

Слезы плотно застилают глаза. Откуда они только берутся, всю неделю плачу — никак не кончаются.

— Господи… Ты создала себе кумира, — качает головой Нечаева, подсовывая мне салфетки.

— Он правда хороший. Жизнь мне спас, с блогом помог и в себя поверить. У меня крылья выросли рядом с ним! Он моим первым стал, Лер! В его руках почувствовала себя нужной и любимой, — распинаюсь, а она все головой качает. — То, что было между нами — это не просто секс, это что-то особенное, понимаешь? Мы с ума сходили друг по другу. Ты даже не представляешь, как хорошо нам было вдвоем, каждый раз улетали к звездам…

— Ой, да ладно тебе поэмы сочинять, — фыркает, перебивая. — Трахались и трахались. Это у тебя он первый и пока единственный, а ты у него хрен знает какая и точно не последняя. С его возможностями быстро себе новую найдет. Никакая ты не особенная, уж поверь!

Промокнув салфеткой слезы, я смотрю на Леру с укором.

— Зачем ты так говоришь?

Она снова фыркает и отворачивается, потом смотрит искоса и вздыхает:

— Не хотела я тебе рассказывать, но кто если не я снимет шоры с твоих наивных глаз. Помнишь, как мы с ночевкой к Костику на пляж поехали, а потом ты внезапно уехала?

— Конечно, — киваю, шмыгая носом. — Мы в тот вечер впервые поцеловались с Максом, а Костя намекнул, что он женат и я испугалась.

— Ты смоталась, а я осталась. Одна, с ними двумя, — Лерка смотрит на меня в упор. — Мы напились, потом еще травки покурили. Танцевали, веселились втроем и это… — опускает глаза. — Короче, потрахаться тоже решили втроем.

Глаза мои вмиг высыхают и округляются:

— В смысле втроем? Кто?

— Боже, — раздраженно выдыхает Нечаева. — Я, Костя и твой Доронин. Кто ж еще?

— Это Макс предложил? — уточняю, еще не понимая до конца того, что услышала.

— Я не помню, кто предложил. Обдолбались, говорю же! Причем, конкретно. Ржали, как придурки, дурачились. Даже не сразу получилось, но потом было вау! Так что, я с твоим Максом тоже к звездам слетала, — хихикает Лерка, довольная собой.

В глазах у меня на секунду темнеет, а потом я вспышкой вижу тот номер в отеле, Леру голую на кровати, Макса с ней, Костю… Кровать была кинг-сайз, постельное белое, стены бежевые. Я помню.

Кровь стынет в венах, кожа вспыхивает под Леркиным блядским костюмчиком. А эта дурочка хихикает.

— Это не хрена не смешно, Лера! Зачем? Ты же знала, как сильно он мне нравится.

— Да я вообще не соображала. Двое сильных и красивых мужиков со мной в комнате, раздевают, ласкают… Я сначала испугалась, потом поплыла. Ты же в курсе, как я люблю секс и эксперименты разные. А это, знаешь ли, круто. Это просто охренеть как круто! После того случая я поняла, что мне идеально подходит этот формат. Сейчас тоже с двумя одновременно встречаюсь, секс втроем практикуем.

У меня снова вспышка и виденье. Настолько откровенное, что тошнота подкатывает и в висках стучать начинает. А кожа… Ее будто содрали с меня, прямо на живую.

Очень больно.

— То есть, ты трахалась с Максом? — поникшим голосом задаю тупейший в данной ситуации вопрос.

Нет, я не тугодум и не ханжа, все понимаю, но мне нужна определенность. Пусть отвратительная по своей сути, но определенность.

— Больше с Костей, я ж по нему дурела, — уходит Лера от прямого ответа. — А Макс распсиховался в процессе и ушел. Он вообще псих! Это же он утопил мой телефон, когда узнал, что я пикантное видео с его участием сняла. Мы потом в бар вернулись, я показала, а он выхватил и вышвырнул телефон в море. Идиот! Утром дал денег на новый, но пригрозил, что меня так же в море сбросят, если ты узнаешь. Костик тоже потом угрожал, да еще как! И я боялась их, Вета, но теперь с горы посрать на их угрозы, у меня такая защита — этим гондонам не подобраться!

Лерка замолкает. Я никак не реагирую. Замираю и не шевелюсь, глупо надеясь, что этот разговор — лишь дурной сон. Что я пригрелась в том сыром троллейбусе и уснула и все это мне снится. Смотрю в одну точку и жду, что вот-вот проснусь, проехав свою остановку и придется возвращаться. Даже запах троллейбусный чувствую, когда резкий до болезненного спазма приступ тошноты рушит эту иллюзию.

Забежав в ванную, едва успеваю открыть крышку унитаза, как меня выворачивает Нечаевским чаем и конфетами, которые совсем не сладкие почему-то. Запах полыни и противная горечь вызывает новый спазм. Меня рвет и рвет, хотя уже нечем. Я содрогаюсь всем телом и мечтаю отключиться, так плохо, когда слышу:

— Ты часом не залетела, подруга? Вы хоть предохранялись?

Очень хочется послать эту подругу на два сразу, как ей нравится, но я не могу. Ни матом крыть, ни просто говорить, ни дышать нормально не могу.

Подлая, грязная ложь, повсеместно окружавшая меня, шокирует до ступора, до немоты. Меня будто бы выкупали в ней и заставили выпить, и теперь она, как кислота разъедает меня.

Поздно вечером звонит Макс. Я отбиваюсь и блокирую его везде, где только можно. До утра пишу ему прощальное письмо, раз двадцать переписываю и в итоге не отправляю его. Спустя несколько дней, устав от приступов внезапной тошноты и постоянной тянущей боли внизу живота, все же решаюсь купить и сделать тест.

Загрузка...