Особое чувство собственного ирландства

Пылкие прения по поводу тележки в проходе

Старуха в автобусе поставила свою тележку у всех на пути. Вклинила ее прямо посреди прохода. Затем устроилась на краю сиденья и вцепилась в нее. Автобус все еще стоял на конечной остановке. Вошел какой-то старик и уставился на тележку. Затем вперился в старуху. Очень громко заговорил с ней, протискиваясь мимо. «И как, черт бы драл, вы хотите, чтоб люди пролезали, когда тут эта штука посередине?!» «Ну, вы же пролезаете, верно?» – отозвалась она еще громче. Зря он ее тележку назвал «этой штукой», мне кажется. Подействовало так же, как на Клинта Иствуда, если бы кто-то пнул его мула в «Долларовой трилогии»[61]. Теперь, чтобы заставить старуху убрать тележку, понадобится десять инспекторов, не меньше. Пока они говорили друг другу то-сё очень громкими голосами, молодая женщина встала и попыталась сдвинуть тележку с дороги. Ту, похоже, набили битком бетонными блоками или чем-то подобным. Ее не только не удалось сдвинуть с места, но и сама женщина попала под опасный перекрестный огонь. В автобус тем временем вошел еще один старик. Автобус тронулся. Старик вцепился в поручни и сердито уставился на тележку. А затем выдал очень озлобленное объявление: «Эта штука мешает мне пройти». Мне стало жаль старуху. Все на ней срываются и называют ее любимую тележку «этой штукой». Будь я старухой, я бы уже извинялся вовсю и умолял меня простить. Но старуха оказалась монументальной. Скрестила руки на груди и продолжила очень громко произносить всякую дерзкую всячину. Старик категорически решил не протискиваться и остался нависать, цепляясь за поручни. Автобус мотал старика туда-сюда. Еще двое-трое стариков полоскали друг дружку кто во что горазд. Как тут не задуматься, откуда вообще взялись эти вздорные пожилые граждане. Обычно же разговаривают о том, до чего мировецкий нынче день, слава те господи. А тут разоряются насчет тележки.

Один старик встал и собрался на выход. Встал и принялся пинать тележку. Клянусь. Глаза у него сверкали, и пинал он изо всех сил. Сам я не знал, куда взгляд спрятать. Старуха заорала: «Не смей пинать мою тележку, эта штука мне в тридцать фунтов обошлась». Общественное давление явно доконало ее, раз она сама теперь назвала свою тележку «этой штукой». Старик отвесил тележке прощальный пинок и сошел на ближайшей остановке. Слава Богу, их внуки не присутствовали.