3

Договариваться о квартире Люся пошла одна, а Костя с чемоданом, рюкзаком и Николкой остался на краю дороги у заросшей травою канавки.

Нерешительно отворив калитку, Люся постаралась принять независимую осанку и прошла по узкой мощеной дорожке между домом и садом в глубь двора. Никто не встретился, кроме пушистого серого котенка. За углом дома она увидала молодую смуглую женщину, которая сидела на низенькой скамеечке и в большом эмалированном тазу давила помидоры. Рядом с нею стояла девочка лет двух, курчавая, очень хорошенькая, и ела сливу.

— Здравствуйте, Ксеня, — сказала Люся.

Валентина Петровна еще в Москве сказала ей, что хозяйку зовут Ксеней.

Женщина подняла голову, критически оглядела Люсю и лишь после значительной паузы ответила на приветствие.

— Я к вам от Валентины Петровны, — заговорила Люся просительно. — Мы первый раз приехали, без путевок… Очень на вас надеемся… Валентина Петровна так вас хвалила…

Хозяйка недоумевающе смотрела на Люсю снизу вверх, в то же время машинально расправляясь с помидорами.

— Вот письмо… записка, — сказала Люся, протягивая рекомендательную бумагу.

Хозяйка вытерла о фартук правую руку, взяла записку и пробежала ее глазами.

— Валя, — задумчиво проговорила она, — это какая же Валя? Рыжая?

— Нет, она черная.

— Черная… Стриженая неровно, в желтом сарафане?

— Нет, у нее был зеленый сарафан. И волосы такие пышные… Да, правильно! — вдруг встрепенулась Люся. — Рыжая, рыжая! Она прошлым летом красила волосы в ржавый цвет.

— Ну, знаю, — сказала хозяйка. — На терраске жила. Отдельный угол. За занавеской. Полтора рубля платила.

— За сутки? — удивилась Люся.

— За сутки, — подтвердила хозяйка.

Девочка бросила недоеденную сливу и, подойдя к тазу, вдруг запустила в помидорное месиво руки и принялась его бултыхать. Мать не мешала ей развлекаться.

— Так как же? — спросила Люся, приготовившись в случае отрицательного ответа униженно упрашивать хозяйку о смягчении приговора.

— Занято, — сказала хозяйка. — В доме спят. На веранде спят. Ни одной койки нету.

— Но как же… Куда же мы? — растерянно бормотала Люся. — У нас никого здесь нет. Ни одного знакомого.

Девочка шлепнула ладошками помидорное пюре и обрызгала мать.

— Машенька, что ты делаешь! — прикрикнула на нее Ксеня, встала с земли и отвела Машеньку от таза.

Машенька замахнулась на Люсю красными от томатов руками и, вытянув губы, закричала:

— Уйди! Уйди!

— Какой милый ребенок, — сказала Люся, уклоняясь от маленькой разбойницы. — Пожалуйста, — добавила она, умильно глядя на хозяйку.

— Зимняя кухня есть, — смилостивилась Ксеня, — но там одна койка. Будете на одной койке спать?

— Хорошо, — обрадовалась Люся. — Но у нас мальчик…

— Там есть ящик, мальчик может на ящике спать. Сейчас — сезон, нигде комнату не найдете, — добавила она, заметив, что Люся как будто немного колеблется. — А тут отдельная комната.

— Ладно, — поспешно согласилась Люся.

На уме у нее вертелся щекотливый вопрос насчет цены, но пока она соображала, как бы поделикатнее его сформулировать, хозяйка сама назвала цену. Люся мысленно ахнула, но вслух еще раз сказала:

— Ладно. — И даже добавила: — Благодарю вас.

— Вот, это здесь, — указала Ксеня на маленький домик, стоявший неподалеку от большого главного дома. — Идите, смотрите.

— Я сейчас мужа позову, — сказала Люся. — Мы вместе.

Зимняя кухня была внутри разделена на две половины. Первая в самом деле оказалась кухней: тут была сложена печь, рядом стояла газовая плита без баллона, в углу — стиральная машина, посередине — детская кроватка с разворошенной постелью. Другая же половина, в которую, приподняв ситцевую занавеску, хозяйка провела новых квартирантов, представляла собою крошечную комнату.

— Вот, — сказала Ксеня, — вот эта кровать. А мальчика сюда можете класть.

— Как? — удивился Костя. — Здесь жить?

Люся подавленно молчала.

Хозяева летней кухни поступили подобно некоторым энергичным руководителям строительных организаций: они сдали свое помещение в эксплуатацию, мягко выражаясь, с недоделками. Три стены комнаты были оштукатурены, но не побелены, а четвертая только обита дранкой. Некрашеный пол был так затоптан, что на нем, как говорила Люсина мама, хоть репу сей. Кровать с измятой несвежей постелью, две табуретки, разбросанные на сундуке, на подоконнике и просто на полу тряпки да керосиновая лампа в углу составляли убранство этого курортного жилища.

— Постель перестелю, — великодушно пообещала Ксеня, — подушки, правда, нет, но дам одеяло — свернете под голову. Подмести можно.

Костя искоса взглянул на Люсю и бодро сказал:

— А что, вполне можно жить. Стол надо бы…

— Стол в саду есть, — возразила хозяйка.

После этого она снова ушла давить помидоры, предоставив жильцам полную самостоятельность.

— Говорит, сейчас самый сезон, — сказала Люся, — с квартирами трудно.

— Ну, не расстраивайся по пустякам, — успокоил ее Костя и стал собирать в одну кучу разбросанные по всей комнате детские платьица, женские чулки, рваную майку и еще неизвестно что. — Пойди лучше спроси, где веник.

Через час наши курортники навели в своем жилище относительный порядок.

— Молодец я, — похвалилась Люся, — что взяла простыни из дому.

— Да, — согласился Костя. — Жаль только, что не захватила диван-кровать.

— Мама, скоро обедать? — ныл Николка.

— Сейчас, — сказала Люся. — Как ты думаешь, Костя, ничего, если я попрошу хозяйку вскипятить чай?

— Попытайся.

— Может быть, ты сам?

— Нет уж, — отказался Костя, — тебе удобнее.

Люся вышла во двор и остановилась возле хозяйки.

— Томатный сок делаете? — спросила она с подхалимской улыбкой.

— Соус, — сказала хозяйка, не взглянув на Люсю.

— Ду-а, — протянула Машенька, в упор глядя на Люсю. — Ты — ду-а.

Люся не осмелилась возражать. Но хозяйка прикрикнула на Машеньку:

— Нельзя так говорить тете!

Люся поспешила воспользоваться благосклонностью хозяйки.

— Ксеня, можно вскипятить чай? — спросила она.

— Керосину нет, — сказала хозяйка. — В три часа лавка откроется, купите керосину — вон бидончик стоит.

— А-а… Хорошо, спасибо, — сказала Люся.

— У нас вода вкусная, прямо целебная вода, пейте из крана, не бойтесь, — утешила Ксеня.

— Да? Ладно. Спасибо, — пробормотала Люся.

Холодовы поели в саду, запивая хлеб и колбасу целебной водой, которая сильно пахла железом. Потом Люся пошла доставать из чемодана пляжные костюмы, а Николка принялся убивать на обеденном столе мух с помощью хлопушки, которую свернул ему из газеты отец.

Но все это в общем-то была ерунда — и летняя кухня, и сырая вода, и мухи. Все это можно было претерпеть ради того главного, прекрасного, бесценного, что их ожидало: ради моря.

И Холодовы отправились на море.

Загрузка...