Отец (не) моего ребенка

Глава 9

– Это вы? – нервно сглатываю.

Не нравится мне эта встреча. И Барковский смотрит недружелюбно. Вряд ли рад видеть меня.

– Какими судьбами вы тут? – он хмурится.

– Владимир Данилович, это ваша знакомая? – спрашивает главврач, глядя на меня.

– Да, – тянет он. – Что ты тут делаешь?

Вот как. Сразу перешел на «ты», хотя мы почти не знакомы? Что ж, значит и я могу не церемониться. Задираю нос и говорю как можно безразличнее:

– Навещала больного.

– Кто лежит в этой палате? – Владимир небрежно кивает на дверь.

Но спрашивает не меня, а главврача.

– Одну минутку, – тот подходит к двери. Читает список пациентов, прикрепленный скотчем на рифленом стекле. – Сухомлинский Илья Сергеевич. Шесть лет.

Барковский переводит взгляд на меня.

– Если не ошибаюсь, ты тоже Сухомлинская. Кем этот мальчик тебе приходится?

И тут как назло ко мне подходит довольная медсестра с Ильюшиной картой. Вот не нашла другого времени!

– Катерина Павловна, пришло подтверждение. Донор найден, операция вашего сына назначена на пятнадцатое ноября.

– Сына? – цедит Барковский, препарируя меня взглядом. – Операция?

– Владимир Дани… – начинаю, желая прояснить ситуацию.

Он не дает мне и рта раскрыть. Делает шаг вперед, стремительно сокращая расстояние между нами, и, словно в тисках, сжимает мою руку. Я морщусь от боли. Но он не замечает этого. Обращается к главврачу:

– Чем он болен? Федор Евгеньевич, можете мне сказать?

– Ну, врачебная тайна… – начинает тот неуверенно.

– Я недостаточно финансирую эту богадельню? – голос Барковского падает др угрожающего рыка.

Мне хочется провалиться сквозь землю. Он еще и спонсор клиники? Вот я попала! Надо все объяснить ему, но не здесь, не у дверей палаты, где Илья может меня услышать. И не при чужих ушах, которые потом начнут обсасывать эту новость. Вот выйдем отсюда, тогда и поговорим спокойно.

Главврач берет карту у медсестры, перелистывает страницы.

Я смотрю куда угодно, только не на Владимира. Хочется вырвать руку из его хватки и размять пальцы. Но стоит только пошевелиться, как он еще сильнее сжимает мою ладонь.

– Тихо, – цедит сквозь зубы.

Представляю, как это выглядит со стороны. Взяли суррогатную мать, которая бегает в детскую палату интенсивной терапии. Боюсь представить, что он уже себе напридумывал.

Главврач зачитывает диагноз.

– Это заразная болезнь? – спрашивает Барковский.

– Нет, но очень коварная. Передается по наследству и может долго не проявляться.

– По наследству, значит…

– Я могу объяснить! – делаю вторую попытку.

Ага, могу. Но поверит ли он без доказательств? Все документы на Илью у мамы в селе и свидетельство об усыновлениии тоже. Мы с Сережей нарочно оставили его там, чтобы дети случайно не нашли.

– Объяснишь, конечно, но позже. Федор Евгеньевич, – Барковский бросает короткий взгляд в сторону главврача, – прошу прощения. У нас тут семейные дела, не требующие отлагательств.

– Но, Владимир Данилович, все же хотелось бы знать, что вы решили…

– Я пришлю своих юристов. С ними все и обсудите. С меня – финансирование, с вас – отчет.

– Да-да, Владимир Данилович.

– Ну вот и прекрасно. Идем.

Он тащит меня за собой в сторону лестницы. Причем ему, похоже, плевать, что мне неудобно.

– Подождите, за мной должна Эля приехать, – пытаюсь затормозить.

Владимир резко останавливается и надвигается на меня:

– Ты поедешь со мной, а не с Элей. Только я еще не решил куда. Может, сразу на аборт? Моему брату не нужен больной ребенок!

У меня ноги подкашиваются.

Он прижимает меня к перилам. Дальше некуда отступать.

– Владимир Данилович! – мой голос дрожит. – Это не то, что вы подумали!

– А что тут думать? – он упирается ладонями в перила по обе стороны от меня. – И так все понятно. Решила по-быстрому легких денег срубить? Нет, я все понимаю: сына надо лечить. Тут все методы хороши, а? Даже обман!

Его губы раздвигает холодный оскал.

Я зажмуриваюсь, лишь бы не видеть убийственной ярости в этих синих глазах. У самой на ресницах наворачиваются слезы. От обиды внутри все кипит.

Хочу крикнуть, что все не так, но меня останавливает его телефон.

Звонок заставляет Владимира чертыхнуться. Он берет трубку и отодвигается от меня.

– Слушаю, да…

Я поспешно достаю свой телефон. Нужно позвонить Эле как можно быстрее. А может, вообще сбежать?

Украдкой оглядываюсь и натыкаюсь на ледяной взгляд Барковского:

– Даже не вздумай. Нет, это я не вам, – поясняет он в трубку, – продолжайте.

Эльвира не спешит ответить на мой звонок. А больше звонить некому: номера Виктора у меня нет.

Быстро набираю сообщение Эле.

– Топай, – Владимир сжимает мое плечо и подталкивает вперед.

– Давайте спокойно поговорим! – пытаюсь воззвать к его разуму. – Я вам все объясню!

Но проще заставить камень услышать меня!

Этот мужчина будто нарочно игнорирует мои слова. Прет к выходу, как танк, таща меня за собой на прицепе, и тут же набирает по телефону кого-то.

– Объяснять будешь в суде, – цедит в мою сторону. – Когда мы выставим тебе и Центру репродукции неустойку. Ты скрыла от моей семьи такую информацию!

Я резко замираю.

– Суд?!

Они заставят меня вернуть деньги? Боже… где я такую сумму возьму?

– Давай, не тормози, – меня подхватывают под руку и силком тащат наружу. – Думаешь, будем с тобой церемониться?

– Да отпустите меня, – пытаюсь вырваться.

– Моей семье больной ребенок не нужен. Да, Вить, – это в трубку, – ты где? Отлично, жди. Сейчас приеду с твоей суррогаткой. Будешь решать, что с ней делать. Я все объясню при встрече.

– Вы псих! Ненормальный, – отталкиваю его от себя.

Но это все равно что отталкивать кирпичную стену. Ничего не получается.

– Веди себя спокойно, – он слегка встряхивает меня. – Не стоит полошить всю больницу. Тут же больные.

– Я же сказала, что все объясню!

Судя по всему, разговаривать с ним бесполезно: он слышит только себя и то, что хочет слышать. Не человек, а баран! Угораздило же меня с ним столкнуться!

От неприкрытого идиотизма ситуации даже страх проходит, остается одна злость.

На улице Владимир все-таки отпускает меня.

Надо что-то срочно придумать. Хотя бы добраться до Эли! Или дождаться, пока она возьмет трубку.

Мой мучитель направляется к иномарке, думая, что я за ним, как холоп за барином, последую. Да фигушки ему.

Бросаюсь в другую сторону. Вылетаю за ограду клиники.

– Стой! – кричит Владимир.

Нагоняет меня на улице и вновь хватает за руку.

– Отпустите, – отталкиваю его.

Мимо проходят люди и косятся на нас.

– Ты сбрендила? – шипит он.

– А вы? Кидаетесь на человека прямо на улице, – возмущаюсь я. – Вот же будет интересно журналистам! Вы же стараетесь не афишировать свою жизнь, да? А тут такой скандал!

Беру его на «слабо», и это срабатывает. Значит, мои подозрения не обманули: братья Барковские очень темные личности. Может, какие-то криминальные бароны, раз так шифруются?

Желваки на лице Владимира продолжают играть, но он нехотя отпускает меня.

– Назови хоть одну причину, по которой я должен тебя слушать? – говорит, в упор глядя на меня.

Мой телефон звонит. Эльвира. Ну наконец-то. Я вскидываю голову и беру трубку.

Псих ненормальный этот Владимир. Думает, раз он богатый, то ему все можно.

– Эля, я закончила. Можете меня забрать? – стараюсь говорить ровно, но голос предательски дрожит.

– Ой, слушай, я тут еще занята. Вызови такси. Дворецкий оплатит по счетчику.

– Эля, – зову ее, но она бросает трубку.

Я опускаю смартфон и поднимаю взгляд на Владимира.

Барковский смотрит на меня так, словно все уже обо мне знает, все для себя решил. И что бы я ни говорила, как бы ни пыталась объяснить ситуацию – это уже не важно. Он смотрит как человек, который принял окончательное решение, и никто не сможет его разубедить.

Даже не знаю, как сказать ему, что Илья не мой сын. Он ведь потребует доказательства. Не поверит мне на слово. Решит, что я от больного ребенка открещиваюсь. Сначала скрыла его существование, а теперь вру, что он неродной.

Значит, нужно действовать иначе. Объяснить все при Эле и Викторе, сказать, что документы на усыновление лежат в деревне, у мамы…

Вот предлагала же купить ей смартфон! Так нет, отказалась, так с кнопочным и живет! А сейчас могла бы просто сфотографировать свидетельство и на мессенджер выслать. М-да… идиотская ситуация…

Без свидетельства об усыновлении мне никто не поверит!

– Пошли, – Владимир прерывает мои размышления, кивая в сторону своей иномарки.

– Я с вами никуда не поеду, – отступаю на шаг. – Можем поговорить прямо здесь. Хотя вообще не вижу причины объяснять вам что-либо.

– Ты права. Мне можешь ничего не объяснять. К тому же я не настроен слушать твои сказки.

Он делает шаг ко мне. Нависает как башня. Сейчас он кажется особенно высоким и мощным.

– Но у тебя внутри ребенок моего брата, – цедит с неприязнью. – Сейчас поедем к нему, и там ты все расскажешь. А затем мы вдвоем решим, что с тобой делать.

– Вы правильно сказали, – вздергиваю нос, – это ребенок вашего брата! Вы здесь вообще ни при чем. Хотите чтобы я с вами куда-то поехала? Звоните Виктору! Пусть приезжает и забирает меня.

– Не понял, – Владимир сводит брови к переносице.

– А чего тут не понять? Я буду разговаривать только с Элей или ее мужем. С теми, кто мне заплатил. А не с вами! Вы тут вообще никто!

Похоже, мои последние слова не на шутку разозлили его.

Владимир хватает меня за руку. Но я успеваю отдернуть ее.

– Вот паршивка! – цедит он.

– А вы ненормальный! – отвечаю в тон ему. – Вам не стыдно угрожать беременной женщине? Или вы всегда так с людьми поступаете?

Мимо нас на стоянку перед больницей въезжает полицейский патруль. Владимир не обращает на машину никакого внимания. А вот я приосаниваюсь:

– Только троньте – я буду кричать! Полицейские арестуют вас за хулиганство!

– Кричи, – спокойно кивает он и складывает руки на груди. – Хочу посмотреть на этот спектакль.

Из полицейской машины выходит немолодой мужчина в форме. Скользит по нам безразличным взглядом, узнает моего спутника и расплывается в подобострастной улыбке.

У меня падает челюсть.

Владимир никак не реагирует на улыбку полицейского, продолжает смотреть на меня.

Я же в полной растерянности наблюдаю, как полицейский спокойно направляется к буфету, примостившемуся справа от больничного входа.

Ну, как же так?

Второй полицейский, который остался в машине, старательно отводит взгляд. Смотрит куда угодно, только не в нашу сторону.

У меня закрадывается неприятное ощущение: кажется, я серьезно попала. Даже полиция мне не поможет.

– Покричала? – спрашивает Владимир. – Понравилось? Теперь можем сесть в машину и спокойно поговорить?

У меня на глазах наворачивают слезы.

– Вы… вы, – я едва не задыхаюсь от нахлынувшего возмущения. – Да кто вы такой?!

– В данную минуту я тот, от кого зависит твоя дальнейшая жизнь, – отвечает он ровным тоном.

А у меня внутри все от страха сжимается. Он ведь не врет, не преувеличивает! Все так и есть. Моя жизнь в его руках. И я сама загнала себя в эту ловушку!

– Я… – глубоко вдыхаю, пытаюсь взять эмоции под контроль. – Я… ношу ребенка вашего брата. Прекратите мне угрожать! Вы же не хотите, чтобы случился выкидыш?

– Я уже не знаю, чего хочу, – выдает он странную фразу.

У меня внезапно темнеет в глазах. Может от перенапряжения, а может это побочный эффект беременности. Начинаю медленно оседать. И внезапно чувствую, что меня держат крепкие руки.

Владимир успел подхватить. Прижимает к себе. Я утыкаюсь носом в его пальто. Пряный аромат парфюма щекочет мне ноздри.

– Все, успокойся, – говорит он примирительным тоном. – Давай спокойно поговорим. Не будем никуда ехать, посидим в кафе, подождем Виктора или Элю. Согласна?

Я отстраненно думаю, что он очень высокий. Я ему ниже плеча. Но мне не нравится, что он так резко передумал.

– Вы ненормальный, – повторяю диагноз, шмыгая носом. – Сумасшедший псих.

– Я все-таки хочу услышать объяснения, – он игнорирует мои слова. – Вы укрыли важную информацию от моей семьи.

– У меня были на то причины, – пытаюсь отодвинуться, но он прижимает меня к себе еще крепче. – Дело очень серьезное, лучше объяснить все один раз и в присутствии всей семьи. Отвезите меня к Виктору и Эле, там я все расскажу. И отпустите уже меня, я не собираюсь падать в обморок.

Нервно дергаю плечом.

– Уверена?

Он наконец-то отпускает меня, отступает на шаг. Смотрит так, словно сомневается, что я могу стоять на ногах.

– Уверена.

– Хорошо, моему брату будет очень интересно услышать, что ты расскажешь.

Мы усаживаемся в иномарку Владимира. За рулем – водитель. Мы же устраиваемся на заднем сидении вместе.

Вот же гад. Мог и на переднее сесть!

Я сжимаю куртку до побелевших костяшек. Просто ненормальный мужчина. Представить себе не могу, что было бы, если б клиника стояла где-то на отшибе. Может, сразу бы в леске закопал.

Владимир спокоен, даже слишком спокоен. Но пугает он меня знатно. А взгляд такой пронзительный, что пробирает до мурашек.

Отворачиваюсь к окну. И все же чувствую спиной этот взгляд.

Ну и пусть смотрит, пусть хоть глаза сломает. Я ему ничего не должна. Буду с Виктором и Элей объясняться, но точно не с этим психом!

Офис Виктора находится в огромном бизнес-центре. Мы направляемся туда. На входе стоят охранники. Они выпрямляются и отлипают от стен, когда видят нас. Здороваются с Владимиром.

Мы входим в лифт, поднимаемся на самый верхний этаж и оказываемся в огромном холле.

– Сюда, – Владимир пропускает меня вперед.

Я вхожу в приемную, обставленную с элегантным шиком: вся мебель из натурального дерева, мягкие части обтянуты кожей темно-бордового цвета.

– Виктор Данилович на встрече, – говорит секретарша, поднимаясь навстречу.

Она совсем молоденькая, лет двадцать. С кукольным лицом и огромным бюстом, который еле помещается в узкую блузку. Вон как пуговка натянулась, еще немного – и лопнет.

Но девушка этого не замечает. Стреляет подведенными глазками в сторону Владимира.

Тот безразлично кивает:

– Отлично, я подожду его в кабинете.

Направляется к двери, дергает ручку, но та закрыта.

– Не велено никого пускать, – тянет секретарша. – Подождите со мной в приемной.

И ведет пальцами по верхушке груди. Вот совсем не стесняется меня.

– Нет, – отвечает Владимир и достает из кармана ключ.

Под взглядом ошеломленной секретарши открывает дверь в кабинет.

Да, я тоже такого не ожидала…

Кабинет у Виктора огромный, целая студия, поделенная на несколько зон. Даже диван есть. Тоже кожаный, как и в приемной. Только белый. Наверное, уборщица замордовалась каждый день его намывать.

– Садись, – кидает Владимир, а сам идет к рабочему столу.

Я аккуратно сажусь на краешек.

– Владимир Данилович, но ведь нельзя, – хлопает наращенными ресничками секретарша.

– Лариса, – он мрачно смотрит на нее.

– Лена, – тут же отзывается она.

– Ну или так. Ты разве не слышала новость?

– Какую? – она настороженно поглядывает на меня.

– Значит, Виктор еще не сообщил. Теперь мы тут вместе работать будем. Так что я твой непосредственный начальник. Наравне с Виктором Даниловичем.

– А, так вы насовсем вернулись? – она явно рада этой новости. – Мне сообщить остальным сотрудникам?

– Пока не было официального приказа, – говорит Владимир. – Но я уже потихоньку вхожу в дела. Сейчас должен приехать Виктор. Проследи, чтобы нас никто не беспокоил.

– Хорошо, – она кивает и достает из кармана смартфон. – Если понадоблюсь, можете вызывать кнопкой коммутатора.

Улыбаясь, выходит из кабинета.

Владимир откидывается в кресле и выжидательно смотрит на меня, а я молчу. Вот не скажу ни словечка, пока не приедет Виктор.

Отворачиваюсь в сторону стеклянного стеллажа, на котором стоят какие-то кубки. Делаю вид, что очень заинтересована.

Слышу, как Владимир хмыкает. Затем включает компьютер и шелестит бумагами. Вот и ладно. Пусть делом займется.

Вроде все спокойно, но я помню, как он на меня накинулся. А затем обнял. Моя куртка до сих пор пахнет его парфюмом.

Дверь в кабинет открывается.