Глава 11. ТРАНСЦЕНДИРОВАНИЕ НАЛИЧНОЙ СИТУАЦИИ


Последней отличительной чертой бытия человека (Dasein), о которой здесь пойдет речь, является его способность выходить за пределы наличной ситуации. Если изучать человека только как совокупность субстанций, то при этом нет необходимости иметь дело с тем волнующим обстоятельством, что существование всегда находится в процессе выхода за пределы своего "Я". Но если мы желаем понять конкретного человека как существующего, динамичного, в каждый момент находящегося в процессе становления, то нам не избежать этой стороны проблемы. Эта способность определяется уже самим термином существовать т. е. "выделяться из".

Существование включает в себя постоянное проявление в смысле возникающей эволюции, выход за пределы прошлого и настоящего с точки зрения будущего. Таким образом, латинское transcendere буквально "превосходить" или "выходить за пределы" описывает то, чем постоянно занимается любой человек, когда он не является серьезно больным или не сталкивается временно с препятствиями из-за отчаяния или тревоги. Эту возникающую эволюцию молено наблюдать во всех жизненных процессах. Заратустра у Ницше восклицает: "И секрет в том, что Жизнь собственной персоной говорит мне. Смотри, молвит она, я та, что должна во все времена превосходить саму себя". Но это гораздо более характерно для человеческого существования, в котором способность к сознаванию себя качественно повышает область сознания и, таким образом, значительно расширяет область возможностей выхода за пределы наличной ситуации.

Термин "трансцендирование", который нередко встречающийся в последних главах, часто понимается неправильно и вызывает сильное неприятие[99]. В Америке данный термин используется для описания неясных или неземных вещей, о которых, по словам Бэкона, лучше изъясняться языком "поэзии, где запредельное более уместно", или ассоциируются с априорными утверждениями Канта, с трансцендентализмом Новой Англии, с потусторонним миром религии, короче говоря, с чем-то неэмпирическим и не связанным с действительным опытом. Мы же подразумеваем здесь совершенно иное.

Высказывалось предположение, что это слово стало бесполезным и необходимо найти нечто другое. Было бы превосходно, если бы это другое адекватно описывало чрезвычайно важные непосредственные переживания человека, к которым относится это понятие, используемое Гольдштейном и экзистенциальными писателями; ведь для того, чтобы адекватно описать бытие человека, необходимо принимать во внимание реальный опыт.

Некоторые опасения касательно этого термина трансцендирование, "выход за пределы", вполне обоснованы в связи с тем, что это слово может использоваться для развития любой представленной темы из любой соответствующей области; обсуждение может, таким образом, привести к обскурантизму. В таких случаях "запредельные" явления, к которым мы стремимся, зачастую пишутся с заглавных букв, например, Личность или Единство, очевидно, чтобы таким образом тайно показать некое божественное качество. Необходимо признать, что случайное использование этого понятия в экзистенциальной литературе имеет такие же последствия, в особенности когда приводятся "трансцендентальные категории" Гуссерля без каких-либо объяснений относительно их применения.

Иные, менее оправданные возражения против использования этого термина могут возникать из-за того, что способность выходить за пределы наличной ситуации представляет столь интересующее нас четвертое измерение, измерение времени, и это являет собой серьезную угрозу традиционному способу описания бытия человека, опирающемуся на использование статических субстанций. Этот термин аналогичным образом отвергают и те, кто предпринимает попытки не разграничивать поведение животных и людей или понимать психологию человека только в рамках механистических моделей. Способность к трансцендированию, выходу за пределы, к обсуждению которой мы собираемся перейти, вызывает определенные сложности у сторонников означенных подходов, поскольку является отличительной чертой только человека.

Классическое описание неврологического базиса этой способности, дано Куртом Гольдштейном. Гольдштейн обнаружил, что его пациенты с повреждениями головного мозга главным образом солдаты, которые лишились части лобной коры головного мозга, утратили способность к абстрагированию, мышлению в категориях "возможного". Они были привязаны к непосредственной конкретной ситуации, в которой оказались. Когда у них в тумбочке обнаруживался беспорядок, они испытывали глубокую тревогу, нарушения наблюдались также и в их поведении. У раненых солдат проявлялась навязчивая аккуратность способ жесткого соответствия конкретной ситуации в каждый момент времени. Когда их просили написать на листке бумаги свои имена, они обычно писали их в самом углу, рискуя выйти за края бумаги, чем демонстрировали очень сильную степень тревожности. Все это выглядело так, как будто бы, не будь они ежесекундно связаны с наличной ситуацией, им угрожала опасность распада личности, как будто бы они могли "быть собой" только когда их "Я" было связано с конкретными предметами в окружающем пространстве. Гольдштейн считает, что нормального человека отличает именно эта способность к абстрагированию и использованию символов, способность ориентироваться за пределами непосредственных границ заданного времени и пространства и мыслить в категориях "возможного". Характерной чертой пациентов с нарушениями или "больных" пациентов была утрата ими категории возможного. Их пространство мира было сокращено, их время было урезано, и они постоянно переживали абсолютное лишение свободы.

Способность нормального человека выходить за пределы наличной ситуации можно увидеть на примере самых разных поведенческих реакций. Во-первых, это способность выходить за пределы настоящего момента времени мы уже отмечали это выше и привносить отдаленное прошлое и обозримое будущее в свой непосредственный опыт. Сюда же относится и уникальная способность человека мыслить и изъясняться символическими категориями. Корни рационального мышления и использования символов лежат в способности отстраниться от определенного объекта или звука, который раздается поблизости. Скажем, стол, за которым сидит моя машинистка, и буквы, которые составляют слово "стол", согласуются друг с другом и дают обозначение для целой группы объектов.

Эта способность особенно проявляется в социальных взаимоотношениях, в отношении нормального человека к обществу… Действительно, доверие и ответственность в отношениях между людьми предполагают способность человека "видеть себя таким, каким видят его другие", как говорил Роберт Бернс, противопоставляя себя полевой мыши; способность рассматривать себя как воплощение ожиданий своих близких, действовать им во благо или наоборот. Эта способность выходить за пределы наличной ситуации ослабевает, если мы на примере пациентов Гольдштейна говорим о модусе Umwelt у людей с повреждениями мозга; она ослабевает также, когда речь идет о модусе Mitwelt, если мы имеем дело с психопатическими нарушениями.

Такие нарушения отмечаются у людей, не способных видеть себя такими, какими их видят другие, или у тех, кто не придает этому слишком большого значения, и про которых говорят, что у них "нет совести". Понятие совесть (conscience), что достаточно важно, во многих языках обозначается словом, родственным слову сознание (consciousness), оба имеют значение "сознавать что-то". Ницше отмечает: "Человек это животное, которое может давать обещания". Под этим он не подразумевал обещания в смысле социального давления или простой интроекции социальных требований (это чрезмерно упрощенные способы описания совести, возникающие из-за ошибочного рассмотрения Mitwelt отдельно от Eigenwelt ). Скорее всего, Ницше имел в виду то, что человек может сознавать тот факт, что он дал слово, может рассматривать себя как существо, которое приходит к соглашению. Таким образом, обещание предполагает осознанное отношение к самому себе и очень сильно отличается от простого обусловленного "социального поведения", проявляющегося в выражении требований группы, толпы или большого сборища людей.

И здесь важно отметить, что существует огромное количество определений для описания действий человека, которые содержат предлог от от — ветственный, от — носиться и так далее. В конечном счете, речь идет именно об этой способности "возвращаться" к себе, являясь тем, кто осуществляет это действие. Это особенно отчетливо прослеживается в способности человека быть ответственным (responsible). Это слово образовано слиянием предлога re , то есть от, и глагола spondere, "обещать". Оно показывает нам человека, от которого можно зависеть, который может пообещать возвратить, ответить. Эрвин Штраус описывает человека как "вопрошающее существо", которое не только существует, но и может задавать себе вопросы относительно самого себя и своего бытия.[100] Действительно, весь экзистенциальный подход основывается на явлении, которое всегда вызывало интерес: в человеке мы имеем существо, которое не только может, но и должно, если только хочет сознавать себя, задаваться вопросами относительно своего бытия. И здесь видно то, что динамические проявления социального приспособления, к примеру, "интроекция", "идентификация" и так далее, понимаются чрезмерно упрощенно и неадекватно. Ибо не придается должного значения самому главному факту способности человека в определенный момент времени сознавать, что он тот, кто отвечает социальным ожиданиям; тот, кто осуществляет (или не осуществляет) выбор своих действий в соответствии с определенной моделью. В этом и состоит различие между чисто механическим следованием социальным нормам, с одной стороны, и свободой, самобытностью и творчеством как подлинным откликом на то, что происходит в обществе, с другой. Последнее и отличает человека, который стоит на пути осуществления "возможного".

Сознавание себя, своего "Я", подразумевает трансцендирование своего "Я", выход за пределы себя. Одно невозможно без другого. Для многих читателей станет очевидным то, что именно способность выходить за пределы наличной ситуации предполагает наличие Eigenwelt, т. е. того модуса поведения, в котором человек рассматривает себя одновременно как субъект и объект. Способность выходить за пределы наличной ситуации неотъемлемая часть сознавания себя, своего "Я": очевидно ведь, что простое осознание себя отдельным индивидом в мире предполагает способность дистанцироваться и со стороны взглянуть на себя и на сложившуюся ситуацию, дабы оценить ее и действовать, выбирая среди бесконечного многообразия возможностей.

Экзистенциальные аналитики настаивают на том, что способность выходить за пределы наличной ситуации является неотъемлемой стороной природы человека. От нее нельзя уклониться, ее нельзя не заметить, не исказив представление человека о самом себе, делая его нереалистичным и неопределенным. Это выглядит весьма убедительно и правдиво в отношении информации, которую мы получаем в психотерапии. Особенно это относится к невротическим явлениям, таким, например, как расщепление бессознательного в сознании человека, вытеснение, блокировка сознания, самообман, что выражается в симптоматике ad interminum. Основная способность человека одновременно устанавливать субъектно-объектные связи с миром принимает в этом случаев "невротические" формы. Как писал Лоуренс Куби,

"невротический процесс всегда символический процесс; и расщепление на параллельные и все же взаимодействующие потоки сознания и бессознательные процессы начинается приблизительно тогда, когда у ребенка начинают развиваться основы речи… Таким образом, абсолютно верным будет утверждение, что невротический процесс это та цена, которую мы платим за самое ценное, что получил человек в наследство, а именно за нашу способность предоставлять другим свой опыт и доносить свои идеи посредством символов".[101]

Сущность использования символов, как мы уже пытались показать, в способности выходить за пределы наличной, конкретной ситуации.

Теперь становятся понятным, почему Медард Босс и другие экзистенциальные психологи считают способность выходить за пределы наличной ситуации основной характеристикой существования, свойственной только человеку. "Трансцендирование и бытие-в-мире имена одой и той же структуры Dasein, которая служит основой любого отношения и поведения"[102]. В этой связи Босс критикует Бинсвангера за то, что последний говорит о разных видах "трансцендирования" "трансцендировании любви", "трансцендировании заботы". По мнению Босса, это излишнее усложнение, нет смысла говорить о "трансцендировании" во множественном числе. Он утверждает, что мы можем говорить только о том, что у человека есть способность к трансцендированию наличной ситуации, потому что у него есть способность к Sorge, то есть озабоченности, или, точнее, способность понимать, что он есть, и отвечать за свое бытие. (Это фундаментальное для экзистенциальной мысли понятие взято у Хайдеггера. Нередко его употребляют в форме Fursorge, что означает "попечение", "беспокойство о благополучии".) В понимании Босса Sorge всеобъемлющее понятие, которое включает любовь, ненависть, надежду и даже безразличие. Все это различные формы поведенческого проявления Sorge или ее отсутствия. Босс считает, что способность человека испытывать Sorge и трансцендировать наличную ситуации это две стороны одного и того же явления.

* К сожалению, для этого фундаментального понятия (нем. Sorge , англ. concern ) в русском языке нет прямых соответствий. Это не участливое отношение к кому-то или чему-то ("забота о"), но скорее "вовлечение в", "неравнодушие к", "занятость этим", "обращенность к", "направленность на", одним словом, интенция. В.Д.

Теперь нам необходимо подчеркнуть то, что способность выходить за пределы наличной ситуации не является "даром", который можно поставить в один ряд с другими способностями. Она скорее заложена в онтологической природе человека. Способность абстрагироваться, рассматривать что-либо объективно подтверждают это. Но, согласно утверждению Хайдеггера, "трансцендирование не подразумевает объективного рассмотрения, но объективное рассмотрение предполагает трансцендирование". Иными словами, тот факт, что человек может быть собой, дает ему, в качестве одного из проявлений этого факта, способность воплощать свой мир, мыслить и изъясняться в символах и так далее. Кьеркегор высказывает свою точку зрения, когда напоминает нам, что для того, чтобы понять себя, мы должны точно понимать, что "воображение не есть способность, стоящая наравне с другими, а, если так можно выразиться, это способность instar omnium [способность ко всем другим способностям]. Чувства, знания и желания человека зависят в конечном итоге от того, какое у него воображение, какова его рефлексия по поводу этого… Воображение это возможность обладать рефлексией в полном объеме, и интенсивность этой возможности свидетельствует о яркости личности".[103]

Остается только дать более конкретную формулировку тому, о чем мы говорили выше: способность выходить за пределы наличной ситуации является основой свободы человека. К отличительным особенностям человека относится то, что он в любой ситуации обладает огромным спектром возможностей, которые, в свою очередь, зависят от того, насколько человек сознает себя, и от его способности прокручивать в своем воображении различные способы реагирования в каждой конкретной ситуации. Фон Икскюль предлагает такую метафору: в одном и том же лесу создания, преследующие разные цели, окружены совершенно различной, контрастирующей обстановкой. Насекомое на дереве имеет одно окружение; романтическая девушка, прогуливающаяся по лесу, другое; дровосек, который пришел срубить деревья, третье; художник, рисующий этот лес, четвертое.[104] Бинсвангер использует эту метафору, чтобы показать многообразие способов, которые человек может выбрать среди различных взаимоотношений между собою самим и миром. Все это зависит от наших, основанных на воображении возможностей осуществлять трансцендирование, т. е. способность ставить свои цели сообразно тому, что нас окружает. Пути развития взаимоотношений человека с окружающим миром многообразны. "Эго" это способность рассматривать себя среди этих возможностей.

Такая свобода в отношении мира, как подчеркивает Бинсвангер, является показателем психологического здоровья человека; пребывание же в жестком, замкнутом пространстве отдельного "мира", как в случае Элен Уэст, есть признак психологических нарушений. Жизненно важно, как отмечает Бинсвангер, обладать "свободой рисовать себе мир" или "позволить миру иметь место". Он обращает внимание и на то, что "существование свободы так же глубоко обоснованно, как и необходимость существования, и, если есть свобода, то можно вообще обойтись без существования как такового".[105]

Загрузка...