Откуда в небе лошади?

НОВЫЙ КОШМАР

У меня создавалось такое ощущение, что происходящее никогда не закончится, что оно будет повторяться вновь и вновь, пока не сведет меня с ума окончательно. Терпению близился неукротимый и полный апофеоз:

– Трататун! Если ты сейчас не прекратишь свою беготню из одного угла комнаты в другой, то мне придется попросить строителей переделать комнату в арену, чтобы у нее вообще не было углов.

Трататун не обратил внимания на мои слова, как и на меня тоже, а продолжал носиться, как сумасшедший, по периметру гостиной. Что ж, я не гордая, попытаюсь и во второй раз:

– Трататун! Всякому терпению бывает конец, моему же… оно уже все в концах! Если ты сейчас не прекратишь это безобразие, то я сдам тебя в цирк в качестве пони для смертельных трюков!!!

Трататун замер, как вкопанный, и стал стремительно прорастать. Руки начали превращаться в ветки, а сам он принялся интенсивно и, как видно, не без удовольствия зеленеть.

– Трататун! – закричала я в отчаянье.

В ответ прекрасный раскидистый дуб помахал мне ветвями и что-то невнятное прошелестел листьями.

Честно говоря, я испугалась, но в этот момент в комнату вошла Ясна. Увидев «дубового» Трататуна, она, не моргнув глазом, тут же превратилась в маленькую рыжую белочку и со скоростью укушенного пчелой кролика стала носиться по веткам дуба, кидаясь в меня желудями. Благо, с меткостью у малышки пока проблематично, но Ясна стремительно набирала опыт, достигая недурственного совершенства.

В комнату вбежал Ловд. Моментально оценив ситуацию, он, не задумываясь, превратился в дятла и принялся в таком темпе отстукивать «дятловскую дробь», что я просто уже физически стала ощущать, как медленно, но целенаправленно сползаю с ума.

Ничего не оставалось, как опуститься в кресло и, подперев щеки руками, наблюдать за происходящим, что я и сделала. По истечении минут пятнадцати мне все равно пришлось встать и попытаться призвать детей к милосердию:

– Ясна, Трататун, Ловд! Может, хватит? Я устала! Я хочу отдохнуть! И вообще, вы уроки сделали?

Последнее словосочетание вдруг резко остановило эту карусель мельканий. Дуб, белочка и дятел замерли, а потом стали медленно превращаться в свой нормальный облик.

Через полминуты передо мной стояли три грустных ребенка, они смотрели на меня печальными глазами, но, не выдержав такой нагрузки на свои маленькие, еще неокрепшие души, тут же расхохотались.

– Ну, объясните мне, чем вызван ваш смех? Я, между прочим, целый день стояла у плиты, готовила для вас ужин и пока не нахожу в этом ничего смешного. В чем дело?

– Йо, – начала Ясна, – не будь такой занудой, посмотри в окно.

Я посмотрела, но ничего хорошего там не увидела.

– И что в окне?

– Да не в окне, – вступил в беседу Трататун, – а за окном.

Я еще раз внимательно посмотрела. Действительно, за окном что-то было: как обычно – небо, облака, лужайка перед домом. И больше ничего, ни горы денег, ни ковра-самолета, ни принца, ни замка до небес.

– И что же там, за окном? – решила я докопаться до истины.

– А за окном, – сказал Ловд и, набрав в легкие побольше воздуха, прокричал: – ЗА ОКНОМ ЛЕТО! КА-НИ-КУ-ЛЫ!!!

И все втроем они стали скандировать:

– КА-НИ-КУ-ЛЫ-КА-НИ-КУ-ЛЫ-КА-НИ-КУ-ЛЫ-Ы-Ы-Ы-Ы!!!

До меня наконец-то стал медленно доходить смысл происходящего. Теперь я нашла ответ на вопрос, который мучил меня с самого утра: «Почему у меня все дома?» У них у всех закончилась учеба. Ловд вернулся из ШИШа – Школы иррационального шаманства, Трататун вернулся из кулинарной академии, а Ясна из ведилища – училища ведьм. И теперь настал страшный период моей жизни – каникулы детей! Ура, мой дорогой читатель, с новым кошмаром меня!

УРА!!!

Я взяла себя в руки и скомандовала детям:

– Внимание! На первый-невредный рассчитайся!

Дети не совсем поняли, что происходит, но решили на всякий случай последовать моим указаниям. Выстроившись в шеренгу, они воззрели на меня своими внимательными озорными глазками.

– Итак, мои дорогие, у вас начались каникулы, но из этого совсем не следует, что нужно вести себя, как сумасшедшие бегемотики. Буду вам весьма признательна, если услышу хоть от одного из вас осмысленный и обдуманный ответ на вопрос: чем вы собираетесь заполнить свои каникулы?

Дети несколько подрастерялись. По-видимому, для них это было так очевидно, что они пришли в некоторое замешательство по поводу моей непонятливости. Выход, как всегда в таких ситуациях, нашел Трататун:

– Мы собираемся отдыхать.

– Отдыхать, значит? И как?

– Ну, мы будем… отдыхать, – уточнила Ясна.

– Это я уже слышала. А подробней не можете?

– Э-э, мы будем отдыхать… на всю катушку! – подытожил Ловд.

– Понятно, отдых вы представляете себе весьма туманно, как и свое будущее. Так вот послушайте, мои дорогие, что я скажу по этому поводу.

Дети сделали вид, что им это действительно интересно, а я продолжила свою эпохальную речь:

– Полноценный отдых нужно спланировать и сделать полезным для себя, чтобы потом не было мучительно больно. Вы, наверно, думаете и гадаете, что это нам Йо хочет сказать? Не натягивайте улыбки, я же знаю, что так. Но вы не знаете, что такая вредная ведьма, как я, хочет вам предложить. А она предлагает вам провести эти каникулы… В ПУТЕШЕСТВИИ ПО САМЫМ МОИМ ИНТЕРЕСНЫМ ЗНАКОМЫМ!!!

– Ура! – закричали ошалевшие от счастья дети. И все повторилось сначала – дуб-белочка-дятел и так далее, и тому ужасное. Только к вечеру они успокоились и пришли ко мне в комнату для разъяснения дальнейших действий.

НА СТАРТ! ВНИМАНИЕ! ПРИКЛЮЧЕНИЕ!

– Йо, повтори, пожалуйста, что ты имела в виду под словами «путешествие по моим самым интересным знакомым»? – спросила Ясна, когда дети уселись на стульях в моем кабинете.

– Девочка моя, я имела в виду, что за последний год у меня накопилось огромное количество приглашений от моих друзей с просьбами личного посещения. Большей частью это мои однокурсники по МИСТЕРУ ИСТУКАНУ, живущие в самых различных уголках нашей Империи, Вселенной, Пространства и Времени.

Дети переглянулись между собой, и Ясна продолжила:

– Мы согласны.

– Я так и думала.

– А когда мы отправляемся?

– Прямо сейчас!

– Прямо сейчас?

– Конечно, а что тянуть?

– Но мы не готовы!

– Как не готовы?! Девиз каждого юного волшебника – всегда готов! Магическая реальность не будет предупреждать вас о том, что она захочет с вами сделать, она не станет спрашивать, готовы ли вы или ей лучше зайти на следующей неделе. Магическая реальность сделает что ей надо и как надо, поставив вас перед фактом ее непосредственности. Такова магическая жизнь, мои дорогие ученики. Вы выбрали именно такую жизнь, так что поздно отказываться.

– Да, но хотя бы переодеться и еду взять при такой магической жизни можно?

– Нет, ни в коем случае! Приключение всегда начинается вдруг, неожиданно, спонтанно! Если его спланировать, то это будет не приключение, а кораблекрушение в чайной ложечке!

– В путь!

– С чего, точнее, с кого начнем? Вот несколько вариантов: Ойли Горе Лукойе, Шампунчик, два брата, Простомеля и Пустомеля, или вот, вот куда мы отправимся в первую очередь – моя давняя знакомая Алладина АйБаба. Согласны?

– Согласны!

– Что ж, в путь.

Дети взялись за руки и крепко обхватили меня со всех сторон – никому потеряться не хотелось. Вот тут-то я и поняла, что мои малыши меня действительно любят. Я скомандовала, и, прочитав заклинания, мы устремились к новым приключениям.

АЛЛАДИНА АЙБАБА

Когда рассеялся дым и стихли восклицания: восхищения Трататуна, ругательства Ясны и комментарии Ловда, включающие и то, и другое, – мы смогли осмотреться, где же мы оказались.

Вокруг были стены, украшенные всевозможными видами оружия и дорогими коврами. Ковров не было только на потолке, но их с лихвой заменяла прекрасная роспись, изображавшая самые интересные сюжеты из священных писаний местных жителей, как-то – поглощение обеда, поглощение ужина, поглощение завтрака и послеобеденный сои. Под ногами, помимо ковра, тут и там валялись павлиньи перья, кисточки для рисования, карандаши, квитанции за оплату арендуемого помещения, разорванные в клочья письма и прочая экзотика. Всю восточную стену занимал гигантский мольберт, хотя это сложно было назвать мольбертом, так как мольбертом служила сама стена. Гигантское полотно было просто прибито гвоздями к стене, и на стремянке восседала сама Алладина АйБаба, что-то увлеченно рисуя на холсте.

Мы внимательно присмотрелись к изображению: на картине были наброски батальной сцены «Трое за столом, не считая поросенка». Картина, по-видимому, уже двигалась к своему завершению, что придавало художнице бешеного азарта и вдохновения. Алладина бормотала себе под нос модную песенку «Где мои сто тридцать лет?», постепенно переходя на размеренный речитатив. Нас она не замечала.

Я тактично кашлянула, дабы АйБаба обратила на нас внимание. Но это не помогло. Тогда мы стали кашлять по очереди и все вместе, но вдохновение было настолько сильным, что на нас у Алладины уже просто не хватало концентрации.

– Алладина! – крикнула я что есть мочи.

Художница, не оборачиваясь, рявкнула в ответ:

– Пошел вон! Сколько можно? Евнух несчастный! Проваливай на все… на все… Короче, выход там же, где и вход. Иди отсюда!

Мы раскрыли рты от недоумения и непроизвольно в один голос воскликнули:

– НИ ФИГА СЕБЕ!!!

И вот тут-то АйБаба стала медленно оборачиваться. Пока она это совершала, лицо ее претерпевало ряд поразительных метаморфоз, начиная от жуткого гнева, способного испепелить, до умиления, способного сделать то же самое, но от любви.

– Не может быть! Акупунктуре своей не верю! Йо! Какими кармами?! Это правда ты?

– Как ни печально, но это я.

– Почему печально? Ведь это же такое счастье!

– Правда? Ты рада?

– Ну конечно! А что?

– Но ведь твое приглашение пришло мне еще два года назад.

– Разве это имеет значение?! Главное, что оно дошло к тебе, а ты ко мне!

– Ох, Алладина, ты все такая же веселая!

– Да уж, веселая. А это кто с тобой?

– Знакомься, это мои ученики: Ясна, Трататун, Ловд.

– Очень приятно, – по очереди ответили мои ученики.

– Взаимно. Йо, а ты давно… ох, что я спрашиваю, конечно, давно, я за своей работой уже ничего не замечаю. Последний будильник, который попадался мне на глаза, я разбила уже… дай памяти… пять лет назад.

– Разбила? Почему?

– Понимаешь, тикают они, будильники эти. Знаешь как: тик-так, тик-так.

– Ну?

– Вот тебе и ну! Я изучила язык часов, потратила на них все свои лучшие годы! И что ты думаешь? Знаешь, как переводится с часового языка на человеческий «тик-так»?

– Как?

– «Не успеешь, не успеешь»!

– Во дела!

– Ладно, что-то я совсем теряю гостеприимство. Вы, наверно, с дороги есть хотите?

– Э-э…

– Очень! – не растерялся Трататун.

КУШАТЬ СЪЕДЕНО!

Мы сидели за огромным подносом, расположившись на полу, и с наслаждением ели фрукты. Пока дети молча поедали дары природы, мы с АйБабой обменивались последними новостями.

– Йо, ты слышала, что на последнем слете ведьм был объявлен новый профсоюзный устав?

– Нет, я на собрания не летаю. А что за устав?

– Это не устав, это смертный приговор! Там говорится, что тех, кто не уплатил членских взносов на восстановление Лысой горы, больше на шабаш пускать не будут. Мол, сколько можно, гора превращается в холм, а ведьмам хоть бы что!

– Вот это да! Можно подумать, они вообще ее собираются восстанавливать! Кстати, до меня дошли слухи, что Золушка опять замуж вышла.

– Да, как ни странно, но вышла.

– И за кого?

– За… Йо, кажется, твои малыши собираются тихо слинять из-за стола.

Я оглянулась – так и есть, остановленные словами АйБабы детки замерли у выхода из комнаты.

– И куда это вы намылились, мои хорошие?

– В туалет! – быстро среагировал Ловд.

– Не ври!

– Если хочешь, давай мы останемся, и минут через пять ты сама убедишься, что мы хотели именно туда.

– Находчивые у тебя малыши, – похвалила злодеев Алладина. – Отпусти их, что им наши бабские разговоры слушать. У них кровь молодая, по жилкам бежит, как весенние ручейки, – пусть побегают. Только смотрите, куда попало не лезьте.

– Хорошо, мы будем осторожными, как мотылек у свечки.

Дети выбежали из комнаты, а я, повернувшись к АйБабе, продолжила беседу:

– Послушай, Алладина, как так получилось, что ты занялась живописью? В МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ у тебя, насколько я помню, склонностей и патологических стремлений к искусству не наблюдалось.

– Ой, и не спрашивай! Здесь магией никто не пользуется, никакого спроса на мои услуги нет.

– Почему? Неужели не нужно кого-нибудь приворожить, пригвоздить, присушить, приговорить, вылечить, в конце концов!

– Ты не поверишь, но нет!

– За какие же деньги ты живешь?

– Вот с картин и живу. Картины на тему обеда, ужина и завтрака пользуются колоссальной популярностью. Я единственная, кому хватает терпения нарисовать полотно во всю стену, вот у меня и есть постоянная, непрекращающаяся и ненаедающаяся клиентура.

– А остальные?

– Остальные так много рисовать не могут. Не успевают. Слишком долго обедают.

– Странно. Какого же черта ты тогда тут сидишь? Перебирайся ко мне, у меня не рай, конечно, но подзаработать можно. Тем более что во время учебы ты была одна из лучших ворожилок.

– Вот именно! Вот именно, Йо! На что училась, на то и напоролась!

– Подожди, подожди, так-так… мы когда первый раз тебя попытались оторвать от живописи, ты упомянула какого-то евнуха. Кажется, несчастного.

– О Боже, так это были вы?! Как стыдно перед детьми!

– Не стоит. Эти дети не ведают чувства стыда, что поделать – дети своей эпохи и моего воспитания.

– Йо, так ты подумала, что это он?

– Не то чтобы подумала, но…

– Нет, что ты! Все намного сложнее!

– Но это «намного сложнее» тебя и держит здесь? Так?

– Да, черт возьми, да!

– Может, расскажешь, вдруг помогу?

– Ох, не знаю, я слышала, ты в последнее время приобретаешь популярность волшебницы по самым необычным случаям.

– Да, но, к сожалению, практически все случаи необычны.

– Эх, может, и вправду поможешь? Была не была, расскажу, только не считай меня сумасшедшей.

– Что, так плохо?

– Ладно, слушай.

ВИШНЕВЫЙ САД

… Все началось несколько лет назад. В пасмурный вечер, когда хочется тепла и всего остального, я одиноко прогуливалась по вишневому саду, как вдруг из-за дерева мне навстречу вышел человек в черном плаще. Я так испугалась, что забыла, что это весьма романтично. Тем временем таинственный незнакомец произнес:

– Вы не подскажете, как пройти к памятнику Всех Вождей?

– Куда? – от волнения переспросила я.

– Туда, – уточнил незнакомец. – У меня там свидание с девушкой.

Я так расстроилась, так скисла, что сдуру спросила:

– С какой это девушкой?!

– С самой красивой на свете!

– И только поэтому вы с ней собираетесь встречаться?

– Нет, она еще самая женственная и самая очаровательная, она самая-самая-пресамая, просто самее некуда!

– И кто же эта несчастная? – съехидничала я, теряя всякую романтику вечера из-за этого кретина.

– Это вы!

– Ой! – это единственное, что я нашлась сказать.

Столько разных чувств во мне смешалось, столько эмоций накатило сразу, что я прямо растерялась и снова повторила:

– Ой!

Незнакомец молча смотрел на меня, а потом взял мои ладошки в руки и тихо произнес:

– Какие у вас теплые, нежные ладони.

– Ой, ну что вы!

– Я ничего, а вы?

– И я ничего.

– Ну, тогда я пошел.

– Идите, – ответила я, млея от счастья. И только когда он скрылся в темноте, до меня дошло, какая я дура.

Потом несколько ночей, и в дождь, и в ветер, я выходила гулять в вишневый садик – а вдруг он придет снова, вдруг затоскует, вдруг почувствует ко мне испепеляющую страсть. Каждое утро я молилась, чтобы он пришел, но таинственный незнакомец не приходил. Так прошло несколько недель. Я стала забывать его, тем более что ко мне стал свататься один старикашка…

– Что за старикашка?

– Да так – местный учитель грамматики, Цупц Ыв. Один из самых уважаемых людей страны.

– Ухаживал?

– Где там ухаживал! Один раз принес цветы и все. А потом приходил на чашечки чая, пил их сотнями и рассказывал мне о своей работе.

– Что за работа?

– Словарь составляет. «Словарь перевертышей».

– Это еще что такое?

– Слова, сказанные задом наперед. Он говорит, весьма полезная для науки вещь. Мол, не знает человек, как произносится, скажем, слово «контекстный» задом наперед, а вот будет словарь, так человек посмотрит и будет знать, что контекстный задом наперед будет «йынтскетнок». Собственно говоря, ему за этот словарь и дали звание профессора. А сейчас он работает над его расширенным изданием, будут добавлены междометия и глаголы.

– Интересный мужик, но я горю желанием узнать, что же было дальше. Как я догадываюсь, таинственный незнакомец объявился?

– Объявился, куда же ему деваться от моего обаяния. Прошел месяц, и однажды в двенадцать часов ночи кто-то постучал ко мне в дверь, и, как ты правильно догадалась, это был именно он. Но, боже, как он выглядел! Весь оборванный, грязный, волосы не мыты, носки не штопаны, плащ не стиран и все остальное в таком же состоянии. На лице были следы побоев. Он шагнул за порог, поздоровался и тут же спокойно упал в обморок…

Два месяца я его выхаживала – отпаивала, утюжила и выстирывала. И вот день выздоровления настал. Мы с ним пошли прогуляться все в тот же вишневый сад. Пока мы любовались нашей цветущей молодостью, я попросила его рассказать, что же все-таки произошло. Раньше я не решалась заговаривать об этом, боялась будить в нем неприятные воспоминания: может, его избили бандиты по пути ко мне. И, не поверишь, была даже мысль, что его от ревности избил мой старикашка, но он рассказал совершенно другую историю.

СЧАСТЛИВОЕ СТЕЧЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ

Однажды утром Шанор Ронш, так звали моего таинственного незнакомца, проснулся в весьма приподнятом настроении и по случаю такого небывалого стечения обстоятельств вознамерился пойти в местный трактир отметить это самое приподнятое настроение. И опять-таки по счастливому стечению обстоятельств в кошельке его завалялась весьма недурственная сумма денег. Пощупав руками свежие, девственные, еще хрустящие купюры, Шанор двинулся в трактир.

В трактире с утра было мало народу, и этот факт Ронш отнес тоже к счастливому стечению обстоятельств, как и то, что его любимый столик оказался незанятым.

Заказав себе кружечку пива и неприхотливый завтрак на три персоны, Шанор погрузился в празднование своего приподнятого настроения.

И вот тут начинается такое стечение обстоятельств, что стоит задуматься, было ли оно с самого начала счастливым.

Итак, радостно поглощая свой завтрак и пятую кружку пива, Ронш на минутку задумался, и его совершенно некстати посетила мысль о шаткости и хрупкости человеческой жизни. Он подумал: «Вот так живешь-живешь, а в любой момент на тебя может упасть крыша, могут наехать телега и куча прочих неприятностей, но самое страшное, что ты до последнего момента и знать не будешь об этом. Например, как сейчас, сижу и пью пиво, а вдруг через секунду мне понадобится выйти из трактира, и у самого входа со мной случится несчастье? А знал бы я об этом, так не выходил бы из трактира. Или, скажем, заказал бы не пиво, а минеральную воду, и тогда шансов на „выйти“ было бы значительно меньше».

Но додумать эту мысль Ронш не успел, поскольку взял именно пиво, поэтому пришлось выйти из трактира по слишком человеческой причине, грубо говоря, до ветру. И как только Ронш вышел на крыльцо, в него неизвестно откуда бросили помидором, причем не одним, а тремя.

Это так насторожило Шанора, что он вспомнил свою предыдущую мысль о хрупкости человеческой жизни. Дальше события понеслись с невероятной скоростью.

Не возвращаясь в трактир, Ронш отправился в прачечную постирать свой костюм, но по пути на него наехала лошадь с телегой. Потом, когда он повел извозчика в суд, в здании суда неожиданно обрушилась крыша – прогнили опорные балки. У врача Шанор перевязал себе больную ногу, но врач плохо закрепил перевязь, поэтому, выйдя на улицу, Шанор зацепился концом бинта за решеточную ограду и упал, но, упав, не смог заметить, что тут же навстречу ему неслась служанка с миской щей. Она перецепилась через Шанора, и все содержимое миски выплеснулось ему на голову. Так, перебинтованный и облитый, Ронш дополз до парикмахерской, где ему попался подслеповатый цирюльник, нечаянно выстригший ему на макушке не очень симпатичную лысину. Не зная, куда двигаться дальше, Ронш замер на месте, думая, что так спасется от «счастливого стечения обстоятельств», но это не помогло – то место, на котором он замер, вдруг оказалось порталом в другой мир, где обитали одни вампиры. Чудом спасшись из этого мира, Ронш неудачно вышел из портала в нашем мире: попал в женскую раздевалку, откуда вышел с такими страшными побоями, что и представить жутко! Как он ко мне дополз, Ронш не помнил. Вот такая история.

– Ничего себе, но мы ведьмы, мы-то знаем, что такие случайности неслучайны.

– Да, я об этом и сказала Роншу. И тогда он решил узнать, как так получилось.

– И как, выяснили?

– Нет, в том-то и дело, что не узнали.

– Почему?

– По-разному. Знаешь, жизнь – она не бывает прямолинейной, как мышление бюрократа, она извилиста и спонтанна, многомерна и… да что говорить, сама знаешь. Так получилось, что узнавать нам не пришлось, так как произошло другое событие, которое затмило первое.

– Горю желанием узнать, что за событие?

– Странное и весьма непонятное. В тот день, когда в вишневом садике Ронш рассказал мне о произошедшем, он предложил мне выйти за него замуж. Я, конечно же, не отказалась, но поставила одно условие.

– Какое?

– Совершенно безобидное. Условие, чтобы свадьба была на Лысой горе и чтобы мы по городу проехались не в карете, запряженной тройкой несчастных, разукрашенных, как куклы, лошадок, а на моей личной ступе, украшенной веточками дурмана и белладонны.

– И как, любимый принял эти условия?

– Нет! Он шарахнулся от меня, как от ладана. Оказывается, он не знал, что я ведьма, а узнав, тут же на моих глазах убежал в неизвестном направлении. И вот с тех пор я не могу отсюда уехать.

– Ждешь, что вернется?

– Очень жду.

– А почему не можешь приворожить? Ведь пока он болел, ты запросто могла и крови его себе взять, и волос, да, господи, прости за откровенность, и его самого!

– Йо! Не верю своим ушам, ты что, забыла, что как раз на себя ворожить и нельзя?

– Прости, эту лекцию я пропустила с одним… ну ты помнишь, на два курса старше.

– Это с тем гномом из… ах, нет, его ты бросила еще на первом курсе. Вот, вспомнила! Ты тогда встречалась с Пиано Кием. У вас, кажется, даже намечалось что-то серьезное. Кстати, из-за чего вы расстались?

– И не спрашивай, не лей на сердце валидол! С его папой Карло не сошлись характером.

– Да, да, помню, Пиано Кий боялся девушек, как огня, ты была единственная, которая чуть было не испепелила его своей страстью. За вашим романом следил весь МИСТЕР ИСТУКАН вместе с деканатом и приемной комиссией.

– Но мы отвлеклись. Так почему же нельзя ворожить на себя? Что тебе мешало влюбить его в себя?

– Дело в том, что если ведьма приворожит к себе милого и ненаглядного, то потом… одним словом, ведьма ошибается один раз. Если потом они повздорят, то отворотить его она уже не сможет, а другая ведьма не захочет, так как он тогда перейдет к ней, то есть, отворотив от первой ведьмы, она автоматически приворожит на себя. Понимаешь?

– Да, понимаю. Освободить тебя в таком случае можно только, взяв огонь на себя.

– Правильно. Так может, ты мне поможешь? Приворожи его!

– На себя?

– Ты что?! На меня! Я же его еще не привораживала!

Я призадумалась. Разные этические мысли меня затерзали. А не сделаю ли я зло своей подруге? Приворожу, а он на поверку окажется редкостной сволочью? И тогда получится, что я сама же свою подругу и наказала супружеским долгом? Имею ли я право вмешиваться в чужую личную жизнь, даже если мне это интересно?

АйБаба видела мои душевные сомнения и поэтому не торопила с ответом.

– Я понимаю, что взять на себя ответственность сложно, если она не гарантируется гонораром. Я заплачу.

– Алладина, перестань! Еще не хватало, чтобы я с тебя деньги брала!

– Но…

– Никаких «но»! Если захочешь меня отблагодарить, подари мне тогда лучше одну из своих картин.

– Хорошо! У меня как раз есть свеженькое полотно! Называется «Мадонна с подносом».

– Уговорила, я согласна.

– Ура! Это просто счастливое стечение обстоятельств, что ты оказалась здесь! – закричала АйБаба, но ее слова меня почему-то напрягли: от слов счастливое стечение обстоятельств мне почему-то представилось что-то настолько нелепое, что я закрыла глаза и прошептала:

– Давай готовиться к ворожбе.

ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ?!

Пока мы с Алладиной обсуждали детали магического таинства, из одной из комнат дома послышались такие отчаянные вопли, визг и ругательства, что мы поначалу остолбенели, а потом с такой скоростью понеслись на зов помощи, что скорость света пришла к финишу второй, после меня. Потом в комнату влетела АйБаба.

Увиденное нас потрясло до глубины души, а может, даже и глубже. В центре комнаты стоял стол, на котором истеричным голосом визжала мышь при виде Ясны, Ловда и Трататуна.

– Что произошло? – спросила Алладина.

– Ничего страшного, мы просто разговаривали с мышкой.

– О чем?

– О том, что жизнь – хрупкая штука, стоит на миг зазеваться, а то и зевать не надо, так уже что-нибудь да случится. Например, кошка окажется одного роста с мышкой и сможет залезть в норку или…

– Ясна, я разве вас для этого взяла с собой?

– Постойте, – прервала нашу беседу АйБаба, – а откуда здесь мышь?

– Мы ее нашли под вашей дверью, когда вышли погулять. Она сидела и подслушивала наши разговоры.

– Странно. Понимаешь, Йо, в моем доме нет мышей.

– Ты уверена?

– Абсолютно. У меня на каждом углу дома разбросан порошок «антихвост» – достаточно одной капли, чтобы отвадить любую разновидность мышей от попыток заселить данную территорию.

– И что из этого следует?

– Из этого следует, что это не мышь!

– А кто?

– Вот сейчас мы это и выясним.

При последних словах Алладины мышка затряслась, как кленовый лист во время урагана, но АйБаба, не обращая внимания на безмолвные протесты животного, быстро произнесла над ней заклинание, и к нашему удивлению на столе вместо мышки оказался Шанор Ронш. Он сидел, обхватив руками колени, и несчастно взирал то на меня, то на детей, а на Алладину АйБабу не смотрел вовсе.

– Заколдованный принц! – воскликнула Ясна.

– Нет, деточка, – проговорила уставшим голосом Алладина, – боюсь, что я тебя разочарую, это не заколдованный принц, это расколдованный подлец и трус!

– Не надо обо мне так говорить! – возмутился Ронш, но как-то вяло и безнадежно.

– Да? А как надо?

– АйБаба, ты напрасно на меня сердишься.

– Я на тебя уже давно не сержусь, я тебя просто НЕНАВИЖУ!!!

«Странно, – подумала я, – а недавно, буквально пару минут назад, просила, чтобы я его приворожила к ней».

– За что ты меня ненавидишь? Что я тебе плохого сделал?!

– А что хорошего?

– А что плохого?

– Нет, а что хорошего? Что ты вообще для меня сделал?! Только сердце разбил мое вдребезги, на мелкие кусочки, на крохотные частички, на молекулы, впрочем, ты и слова-то такого не знаешь.

– К сожалению, знаю, – изрек Ронш, – и, на всякий случай, что такое нейтрон, знаю тоже.

– Да?

– Да!

– И откуда, интересно знать?

– Неинтересно тебе! Тебе только любовь моя нужна, а что я за человек, какова моя трагедия жизни, ты даже себе представить не можешь! Ты хоть раз спросила меня, кто я такой? Почему я здесь? Вообще ты что-нибудь спросила у меня, кроме того, что случилось и люблю ли я тебя?!

– Нечего спрашивать, и так видно, что не любишь!

– Можно подумать, ты меня любишь!

– Люблю!

– Ты не меня любишь, ты свою любовь ко мне любишь! За своей любовью ты меня не замечаешь как человека!

Дети, как завороженные, слушали этот «семейный диалог», и по лицам видно было, что они запоминают каждое слово. Это им не «Богатые тоже скачут», «Сайта Барбос» и «Просто мура». Все это только книги, а тут все вживую разыгрывается, по ролям и с выражением. А тем временем диалог продолжался:

– Что ты вообще знаешь о любви? – не унимался Ронш.

– Побольше твоего!

– Интересно, чем это ты измеряешь?!

– Не твое собачье дело!

– Что? – Ронш неожиданно побледнел. – Откуда ты знаешь?

– Что знаю?

– Откуда ты знаешь, что я – собака?

– Не поняла?

– Так ты не знаешь?

– Да что я не знаю?! Что ты мне мозги пудришь?!

– Так, ничего, считай, что я просто оговорился.

– Нет, ты уж не виляй хвостом…

– Господи, так ты все-таки знаешь?!

– Нет, это невыносимо! Он еще и издевается! – всплеснула руками АйБаба и настроилась разрыдаться в пять ручьев.

Я поняла, что разговор этот до добра не доведет, и поэтому решила что-нибудь предпринять. Как мне ни хотелось не лишать своих учеников такого красочного зрелища, но самочувствие моей подружки мне дороже, да и в этом несчастном Ронше чувствовалась какая-то тайна. А уж на тайны у меня природный рефлекс – непременно разгадывать.

– Так, стоп! – вмешалась я в разговор влюбленной парочки. – Давайте все обсудим потом, а сейчас лучше всем успокоиться и выдохнуть напряжение. Приглашаю всех пройти в комнату и толком объясниться.

Ронш посмотрел на меня так, словно меня до этого рядом и не было, будто я выскочила неизвестно откуда.

– Это моя подруга, Йо, – пояснила Алладина.

– Очень приятно!

– Взаимно.

– А это ее ученики.

– Приятно. Очень.

– Взаимно.

Познакомившись, мы все перебрались в комнату, где и продолжилась эта лирическая история. Но не будем забегать вперед.

ДЕВУШКА В КРАСНОМ

Устроившись на прекрасном ковре полукругом, мы продолжили нашу беседу, с единственным отличием – на этот раз инициативу разговора взяла на себя я.

– Итак, мои дорогие, давайте не будем высказывать друг другу претензий, а лучше во всем разберемся спокойно.

Все утвердительно закивали головой, даже мои ученики.

– Вот ты, Алладина, скажи честно, не кривя душой и интеллектом, ты любишь Ронша?

– Конечно, больше всего на свете!

– А ты, Ронш, прости за нескромный вопрос, ты любишь АйБабу?

– Если честно, то безумно.

– Правда?! – радостно подскочила Алладина.

– Раз наблюдается такое тотальное взаимопонимание, то почему бы нам не разобраться теперь в таких пустяках, как оговорки Ронша?

Ронш слегка занервничал, но держался молодцом.

– Скажи нам, Ронш, что ты имел в виду, когда сказал: «Так ты знаешь?!»

– Мне стыдно и неловко говорить об этом.

– Почему?

– Алладина тогда меня разлюбит.

– Это не беда, авось не разлюбит.

– Ладно, я попробую, но предупреждаю, это очень печальная и страшная история.

– Мы все во внимании.

– Ладно, слушайте.

Мои ученики от удовольствия аж светились – я им редко рассказывала сказки на ночь, а тут как раз сказка за сказкой, да еще детективы, да еще про любовь, да еще у детей переходный возраст, да еще – ой, а Ронш уже рассказывал.

… Несколько лет назад, когда я был еще совсем юношей и мое пламенное сердце искало тепла и любви, нежности и понимания, я отправился на вечеринку в соседний город Голыйврут, что на западе отсюда. Там есть клуб, где собираются волшебная элита и обычные люди. Клуб назывался «До упада!». И вот там, среди мелькания лиц, рук, юбок, плащей, меню, серпантина, среди шума музыки и звона бокалов, грохота барабанов и падающих вилок я заметил одну красивую девушку. Она была обворожительна и так разительно выделялась на общем фоне, что не заметить ее было сложно. В красном облегающем платье с широким декольте, на шее ожерелье из черепков крабов. Ее пышные волосы струились по плечам, словно живые, а губы так и жаждали поцелуев. Я решил познакомиться. Купил два бокала красного вина и подошел к ее столику, где она, как ни странно, сидела в одиночестве.

– Добрый день, – поздоровался я.

– Добрый, – ответила она и посмотрела на меня изучающим взглядом, словно орнитолог на небывалую птицу.

– Вы одеты в красное платье, а у меня два бокала с красным вином, вот я и подошел к вам, как говорится, подобное притягивается подобным.

– Что ж, раз подошли, садитесь. А раз сядете, то наливайте, а как нальете, предложите перейти на «ты», а перейдя на «ты», перейдете все границы.

Но для начала я выполнил только первое – сел напротив.

– Скажите, юноша, как зовут вас?

– Ронш. А вас?

– Меня? Вы не знаете моего имени?

– Простите, нет.

– Меня зовут Филонила Фьютьилья.

– Какое красивое и многообещающее имя.

– Вы находите?

– Да.

Я просто был вне себя от радости и счастья, впервые в жизни у меня получался интересный и содержательный разговор с девушкой.

– Скажите, Филонила, почему я должен был знать ваше имя?

– Давайте уж я сама предложу перейти на «ты», а то автор уже устал писать слова Вы, Вам, Ваше.

– Хорошо. Любой ваш… ой, прости, любой твой каприз.

– Имя мое ты должен был знать, если бы знал, кто я такая.

– И кто же?

– Я писательница.

– И что из этого?

– Так все дело в том, какая писательница.

– И какая?

– Известная!

– Правда?

– Да.

– Прости, но я в последнее время не читаю книг.

– Так… тогда понятно… Такие произведения, как «Занесенные снегом», «Эй, Джейн!» или «Конус Эрля», ты не читал?

– Нет.

– Это хорошо, со мной обычно знакомятся только потому, что я известная писательница, а не просто хороший человек.

– А ты хороший человек?

– Ну-у, это, наверно, на любителя.

– Может, все-таки выпьем, а то вино в бокалах скоро из красного станет белым.

– Выпьем.

Мы чокнулись бокалами, после чего беседа пошла оживленней. Мы болтали о жизни, я рассказывал о себе, она о себе, и к концу вечера, когда луна уже была, что называется, в самом соку, я знал о ней достаточно много.

Филонила Фьютьилья – известная писательница, которую уже целый год заедают одиночество и тоска, а также финансовый кризис. Дело в том, что ее произведения, как оказалось со временем, обладают весьма странным феноменом – они вызывают полный шок от откровенности, с которой в книгах изображены самые интимные мысли человека. Из-за этого к ней стали приезжать, прилетать, приползать и приходить толпы мужчин, предлагающих выйти за них замуж. Им казалось, что Фьютьилья такая же, как и героини ее романов, но это было не так. В жизни Филонила была другой – она была тонко чувствующей, сверхэстетичной личностью. Под самый конец разговора она мне призналась, что бабушка ее, Пренкта Фьютьилья, была колдуньей, и от бабушки у нее остался дар страстной любви и магического владения словом. То есть все, что Филонила пишет, как правило, сбывается. Поэтому, кроме мужчин, ее донимает огромное количество женщин, набивающихся к ней в подружки, для того чтобы стать прототипами героинь ее романов. Всем хочется большой и светлой любви.

– Представляешь, Ронш, я не знаю, где мне укрыться от всей этой суеты! Что я только ни пробовала – алкоголь, путешествия, ох, лучше и не вспоминать. Но, где бы я ни появлялась, все начиналось заново – мужчины, женщины… и так до бесконечности или постели…

– Да-а, я так хотел бы тебе помочь.

– Спасибо, конечно, но чем ты можешь помочь?

– Я могу увести тебя туда, где никто не найдет. Никогда.

– Уведи, уведи меня, пожалуйста! Я так хочу наконец-то поработать в тишине, у меня в голове созрел один интересный сюжет новой книги. Представляешь, живет человек, обычный человек, обычно живет. И вдруг в одно прекрасное утро он просыпается в хорошем настроении и идет в трактир, чтобы отметить это самое хорошее настроение, и тут с ним начинают происходить самые невероятные события…

ВДРУГ ОКАЗАЛСЯ ДРУГ

Я не дал ей закончить мысль, а напомнил, что могу увести ее. Мы незаметно вышли из бара. Проследовав незамеченными тихой темной улочкой, мы оказались в небольшом городском тупике.

– И куда теперь? – спросила Филонила, начиная подозревать что-то неладное.

– Не бойся, я не тот, кем могу оказаться в твоем воображении.

– Надеюсь.

Тупик на самом деле был не таким уж, простите за каламбур, «тупым» – здесь скрывался потайной ход, который я обнаружил несколько дней назад, когда совершал поспешное бегство от пятнадцати человек, пытавшихся спросить у меня, который час. В тот момент, когда они еще чуть-чуть – и сами бы посмотрели, который час на моих часах, я спиной прислонился к стене. Она поддалась. За ней оказался подземный ход, ведущий в небольшую пещерку за чертой города.

– Сюда! – позвал я девушку и стал толкать стену спиной, но она не поддавалась!!!

Я повторил попытку, потом еще раз чуть дальше, через десять минут я опробовал своей спиной всю стену.

– Что ты делаешь? – спросила Филонила, снова начиная подозревать меня в чем-то неладном.

Я рассказал Филониле о своем открытии.

– Может, ты не так толкаешь? – предположила она.

– Так.

– А может, это не тот тупик?

– Здесь других тупиков нет.

Неожиданно наш разговор прервала молодая парочка, вышедшая из открывшейся в стене двери. Они помахали нам ручкой, бросили «привет!» и куда-то ушли, не закрыв за собой дверь. Мы, воспользовавшись этой любезностью, проникли вовнутрь и, взявшись за руки, поспешили прочь из города в маленькую, но уютную пещерку.

Достигнув цели нашего путешествия, мы расположились на циновках, положенных тут кем-то для всеобщего блага.

– Спасибо тебе, Ронш, – поблагодарила меня Филонила и чмокнула в щечку. – Я, признаться, думала, что ты просто хочешь меня увести подальше и, как все мужчины…

– Что ты! Я не такой! – стал я врать, так как на самом деле был именно такой, и, чтобы не выдать этого, пришлось сменить тему беседы. – Так это в действительности правда, что все написанное тобой сбывается?

– Конечно! Отсюда и все мои проблемы.

– Но почему бы тебе тогда не написать книгу про себя? Сделать себя прототипом и написать, что жила себе девушка, у которой было полно проблем, а потом не стало.

– Я пробовала, Ронш. Но как только я пишу, оно тут же сбывается. Вот так-то. Я написала: «…жила девушка, у которой была куча проблем…», как тут же эта куча проблем и свалилась, так что времени завершить роман у меня нет.

– Но теперь-то у тебя оно есть!

– Да, пожалуй, и если ты не возражаешь, я попишу. Вдруг мне посчастливится, и я успею написать хотя бы два слова.

– Какие?

– Как какие?! Проблемы закончились!

– Хорошо. Не будем тратить время зря, пиши!

Писательница достала из своей сумочки красный блокнот, карандаш и собралась было писать, как вдруг…

БАБУШКИН РИТУАЛ

Впрочем, ничего особенного не произошло, если не считать маленького пожара. Филонила неожиданно задела блокнотом свечку, оставленную предыдущими посетителями этого укромного уголка, и тот моментально вспыхнул и обуглился в считанные минуты. Стало темно, обидно и тоскливо.

– Ну вот, я же говорила! Проблемы одна за одной, и никакого просвета!

– Не расстраивайся, не может быть, чтобы не было какого-нибудь выхода. Нужно подумать. Мой дедушка говорил: «Если ты не видишь выхода – посмотри в другую сторону».

– Да тут с какой стороны ни смотри – ничего, кроме ужаса!

– Посмотрим, не верю я в безысходность. Вспомни, твоя бабушка ничего не говорила по этому поводу? Может, есть какое-то заклинание или магический ритуал?

– Точно, есть! Есть один маленький, но очень опасный ритуал. Бабушка называла его каким-то странным словом… не могу вспомнить, каким… а, вот, вспомнила – ЦензУра. Но бабушка предупреждала: если можешь не прибегать к нему, то лучше и не прибегай. Это очень опасный ритуал, требующий высочайшей самоотверженности и находчивости, смекалки и просто природной наглости.

– У нас нет выбора, Филонила, нужно попробовать. А, кстати, в чем заключается опасность?

– Тот, кто будет производить ритуал ЦензУра, может превратиться в кого угодно – в козла или свинью, правда, может и остаться живым.

– Что ж, давай попробуем.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Помни, ты сам это предложил.

– Да. Если с тобой что-нибудь случится, я позабочусь о тебе, буду носить тебе самые лучшие желуди и…

– О нет, ты не понял, Ронш, это ты можешь превратиться в кого угодно!

Вот тут я и задумался. (Кажется, впервые за весь вечер.) Но, сами понимаете, идти на попятную было нельзя, то есть можно, но стыдно, тем более – а вдруг обойдется? Одним словом, я решился.

Ритуал оказался до ужаса прост. Филонила нацарапала на стене короткую фразу:

Жила девушка, у которой все было плохо, просто дальше некуда.

После этого она заставила меня сделать так, чтобы фраза понравилась массовому читателю, которого сейчас символизировал я.

– Филонила, ну что это за фраза?! Вот ты пишешь: «Жила девушка» – что за неопределенность? Нужно написать точно, какая девушка, где жила и как зовут, кто ее родители. Вот смотри:

Жила-была на улице «Благий Намерений» девушка по имени Филонила Фъютьилъя, у которой все было плохо, просто дальше некуда.

Вот видишь, так намного лучше, но и это еще не все. Дальше ты написала: «У которой все было плохо». Это что? Зачем такой пессимизм и чернуха? Нужно переделать. Вот смотри:

Жила-была на улице «Благий Намерений» девушка по имени Филонила Фъютилъя, у которой все было хорошо, очень хорошо, просто дальше некуда.

Филонила запрыгала на месте и закричала:

– Ура! У нас получилось!!! Ай да поэт!!! Ай да сукин сын!!!

Что тут началось – земля затряслась, молнии засверкали, на мне шерсть встала дыбом, а я сел на задние лапы. В общем, я стал «сукиным сыном», то есть – собакой!!!

– Но почему?! – расчувствовавшись, спросила Ясна.

– Да потому, что после ритуала ЦензУра слова обладают могущественным магическим зарядом. А последние слова Филонилы… Нет, не заставляйте меня второй раз вспоминать этот кошмар. Правильно в народе говорят: «Слово не воробей, вылетит – и кто его знает!»

– А дальше? Что было дальше? – спросила Ай-Баба, смахнув со щек ручейки слез.

– Дальше ничего хорошего не было. Я выбежал из пещерки, ну а дальше… Я больше никогда не видел Филонилу. Единственное, что я знаю о ней, так это то, что она, очевидно, написала свою книгу, в которой я был прототипом одного из героев. Вот так.

– Постой, Ронш, – вмешалась я в разговор, – но ведь сейчас ты человек и, когда повстречался Алладине, тоже был человеком.

– Да, это так, но это уже совершенно другая история.

– Рассказывай, облегчи душу, тем более, как говорил один наш знакомый, «чистосердечное признание размягчает судьбу».

– Хорошо, я расскажу.

ПОЛНЫЙ АПОФЕОЗ

… Итак, после того как я несколько недель побегал по улицам города в виде дворняги и узнал очень много интересного о жизни с другой точки зрения, так сказать, обнюхал ее со всех сторон, могу вам сказать – жизнь была собачья, или, как говорят собаки, «человечья». И вот в один из дней я набрел на человека, идущего домой с палкой колбасы.

Увидев меня, человек обрадовался и дал мне кусочек попробовать. Потом еще дал кусочек и таким образом довел меня к себе домой, где отмыл и уложил спать на коврике в прихожей.

Ура, подумал я, наконец-то счастье мне улыбнулось. Человек оказался профессором, звали этого достопочтенного мужа… э… не помню, как звали, я называл его просто профессор.

Мы много времени проводили вдвоем – он мне показывал разные картинки и спрашивал о них мое мнение. Я, конечно, отгавкивался, как мог, но дальше профессор вошел в такой азарт, что решил поставить на мне опыт и превратить в человека. Что и сделал с превеликим удовольствием.

Так одним пасмурным утром я проснулся в ночной сорочке и с растрепанными волосами, судорожно вспоминая, где провел вечер и кто меня привел домой.

В комнату постучались, и с подносом, на котором дымилась чашечка кофе, вошел профессор.

– Доброе утро.

– Доброе! – ответил я и почему-то зарумянился.

– Как спалось на новом месте в новом облике?

– Спасибо, лучше, чем на коврике в прихожей.

– Будем знакомиться. Меня зовут… – ну, я уже говорил, что не помню имени профессора, – а как зовут тебя?

– Ронш.

– Постой, как Ронш?! – воскликнул профессор и схватился за голову. – Ты на себя в зеркало посмотри, ты же девушка и, замечу тебе, красивая девушка. Даже очень красивая. Всю жизнь о такой мечтал.

Я посмотрел или, точнее, посмотрелась в зеркало. Действительно, профессор оказался прав, я была чертовски красива. Но, о ужас, я был женщиной!!!

– Профессор, что вы наделали!!! Ведь я был мужчиной!!!

– Кобелем ты был, милый мой, грязным, нечесаным, подзаборным бобиком-шариком-тузиком.

– Но зачем вам понадобилось из меня делать девушку, профессор?! Вы хотите получить всемирное признание за свое открытие?

– Какое там призвание, я женщину хочу… в смысле, хотя, черт с ним, и в этом смысле тоже!

– Что?

– Послушай меня, Илля. Можно, я тебя буду так называть? Я рос одиноким мальчиком, все свое время тратил на самообразование и науку, пока в свои шестьдесят лет не понял, что остался совершенно один – без детей, без жены, без семейного уюта. Вот я и решил: раз я столько лет служил науке, то пусть теперь наука послужит мне.

– Но почему вы тогда не выбрали себе су… существо женского рода? Ведь это было бы намного проще?

– Нет, это был бы ад! Ты представь себе женщину с совершенно собачьим характером! Ведь это кошмар, добровольная пытка!

– Ну а я чем лучше?

– Ты собака мужского пола и прекрасно помнишь, что мужчине надо от женщины, а превратившись в женщину, не забудешь об этом. Твои гормоны постепенно изменятся, а память останется той же, то есть ты будешь помнить обо всех желаниях мужчины.

– Это о каких?

– Как минимум, не лезть со своей болтовней во время работы, не просить сходить в магазин в самый неподходящий для этого момент да и вообще будешь помнить, что подходящих моментов у мужчины для этого не бывает.

– И это все?

– Нет, ты также должен помнить, что если я прихожу домой злой, меня надо утешить, а не сказать, что я дурак и во всем виноват сам. Не требовать от меня нового комода, когда мне нужно купить новый микроскоп. И, в конце концов, прости, супружеские обязанности!

Я в ужасе схватился за голову (или схватилась за голову?). Я так сам в себе запутался, что решил называть себя пока средним родом. Итак: я схватилось за голову и стало думать, что же мне делать.

– Но что ты так переживаешь, неужели тебе было лучше, когда ты был подзаборной собакой, когда ты был никому не нужным кобелем? Ни одна порядочная болонка на тебя не смотрела!

– Поймите же, профессор, вы многого не знаете, до того, как я стал собакой, Я БЫЛ ЧЕЛОВЕКОМ!!!

– Не может быть!

– Может, профессор, может!

Мне пришлось поведать ему всю свою печальную историю. И после рассказа профессор воскликнул:

– О святой сепаратор, о великий скруббер, что я наделал! Что я натворил!

– Сделайте меня обратно человеком, профессор!

– Я не могу!

– Почему?!

– Пойми и ты меня правильно: для этого эксперимента я потратил все свои сбережения, чтобы купить дорогостоящую аппаратуру и мебель для своего дома. Мне так хотелось, чтобы тебе, прости, моей жене, которую я сам и сотворил, понравилось здесь и ты не сбежала к другому. Теперь у меня нет ни копейки! Я не могу купить необходимое для новой операции.

– Что делать! Что делать! Вы чудовище, профессор!

– Нет, я не чудовище, я совершенно несчастный человек. Про меня даже книга есть!

– Книга?

– Да! То есть не совсем про меня, но я стал прототипом главного героя. Может, ты читала, Илля? Книга называется «Доктор Брркенштейн».

От нехорошего предчувствия меня бросило в дрожь:

– А автором книги, случайно, является не Филонила Фьютьилья?

– Она самая.

Это был полный апофеоз!

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Результат и вправду оказался правильным, но только благодаря целой цепочке необъяснимых случайностей…

Д. Адамс

Мне пришлось поведать профессору максимум подробностей из своей жизни, а теперь, стало быть, и из его. Мы сели рядом на кровати и призадумались, где найти деньги на исправление положения.

– Кажется, я придумал! – воскликнул профессор. – Нужно обратиться к волшебнику! Есть у меня один знакомый, он как раз практикуется на перевоплощениях. Пойдем к нему?

– Пошли.

Мы вышли из дома, где на самом пороге столкнулись с человеком в сером пальто и черных очках.

– О! – воскликнул профессор. – Апруск, а мы как раз к тебе в гости шли.

– Добрый день, профессор, а я шел к вам.

– Какая интересная встреча, какое совпадение!

– Что же вас побудило идти ко мне, профессор?

– Нам нужно эту милую леди превратить в человека.

– Простите, не понял.

– Я говорю, эту женщину нужно превратить в человека!

– Я слова понял, я не понял смысла, ведь она, простите, мадам, не знаю вашего имени, и так человек!

– Ты не понял. Она человек потому, что это я превратил ее в человека. А до того она была собакой, то есть кобелем.

– Ах вот оно что.

– Нет, а до кобеля он был человеком. Мужчиной. Ронш его звали.

– Интересный случай. Хорошо, я помогу вам, так как денег у вас опять нет?

– Нет.

– Простите, – вмешалось я в разговор, – а что, профессор часто к вам обращается?

– Конечно! Пока есть деньги, он делает то, что ему нужно, при помощи науки, а как только средства к существованию и осуществлению заканчиваются, то прибегает к помощи магии.

– Понятно.

– Да, Апруск, а что тебя привело ко мне?

– Аналогичная проблема, профессор. У меня есть один прекрасный экземпляр мужчины, которого нужно превратить в ежика.

– В ежика?

– Да, ему так будет лучше. Всю жизнь мечтает о том, чтобы его никто не трогал, вот я и хочу прибегнуть к вашей помощи.

– Что, опять деньги закончились?

– Простите, – это я снова вмешалось в разговор, – а что…

– Да-да, пока у Апруска есть деньги, он все делает при помощи магии, а как только кончается финансовая поддержка, то Апруск прибегает к помощи науки.

– Может, мы поспешим? – предложило я, так как стало себя неловко чувствовать.

– Да. Поспешим.

Не буду утомлять вас дальнейшими подробностями, но факт остается фактом: меня превратили-таки назад в человека. Но нужно было еще в полночь отправиться к памятнику Всех Вождей и тринадцать минут постоять там под прямыми лучами луны для удачного завершения процесса трансформации. Вот по пути к памятнику я и встретил свою возлюбленную, то есть тебя, Алладина.

АйБаба вся разомлела от умиления и бросилась Роншу на шею, так он с АйБабой на шее и продолжил свой рассказ.

– Но ты же сказал, что шел к девушке на свидание… ах, прости, ты уточнил потом, что это была я, – залепетала Алладина.

– Ронш, но ведь некоторое время назад мы видели тебя в облике мышки. Как ты это объяснишь? – докапывалась я до сути.

– Объясню, но это уже другая история.

ГЛАВА САМАЯ КОРОТКАЯ, НО САМАЯ ПЕЧАЛЬНАЯ

– После того как я узнал, что ты, Алладина, ведьма, я сбежал, но ты наверняка так и не поняла, почему. А вся причина в том, что мне удалось найти книгу Филонилы, и там было написано, что я погибну от руки девушки, которая окажется ведьмой. Вот я, честно говоря, и испугался. Сбежав от АйБабы, я решил с тоски поухаживать за одной колдуньей. Ну и… образ мышки – это вместо пощечины. Я повел себя по-хамски, как ей показалось, вот она и обиделась. Ну а в таком виде кто, кроме тебя, мог меня полюбить? Только ты. Вот я и прибежал к тебе. Ведь твое чуткое сердце узнало бы меня даже в этой серенькой, обычной мышке.

Я видела, как в Алладине борются несколько чувств: превратить Ронша обратно в мышь или накинуться с поцелуями. Но любовь творит чудеса, и АйБаба не превратила Ронша в мышку.

– Раз все так хорошо закончилось, давайте выпьем! – предложила я и, подняв бокал… тут же уронила его на стол. Бокал разбился, а осколок попал в Трататуна, тот дернулся и задел меня, я упала на Ронша, он при падении ударился головой об угол…

МИНУТА МОЛЧАНИЯ

Я не знала, куда мне деться. Тяжелое, как чугунный чан, молчание повисло над столом и застывшим Роншем. Он не дышал. В этой зловещей тишине послышались слова Ясны:

– Он же говорил, что погибнет от руки ведьмы.

– Йо… – это все, что смогла выдавить из себя Алладина.

– Стоп! – закричал Ловд. – Все не так уж трагично! Ясна, помнишь, мы с тобой нечаянно сачком убили бабочку, а потом оживили ее?

– Помню.

– Нужно попробовать еще раз опыт оживления.

– Но ведь это же человек.

– Какая разница, мертвые все одинаковы во взглядах на жизнь.

Дети быстро вскочили, взялись за руки и принялись, раскачиваясь, читать заклинания, делать магические пассы. И через пару минут Ронш медленно открыл глаза и, улыбнувшись, проговорил:

– Я же говорил.

– Милый, все теперь будет хорошо, – запричитала Алладина.

– Конечно, в книге дальше ничего не сказано.

– Вот и ладно, хорошо, что все хорошо кончается. По счастливому стечению обстоятельств ко мне в гости заскочила моя подруга, у учеников которой, по счастливому стечению обстоятельств, были каникулы, и она взяла их собой, и, опять-таки, по счастливой случайности…

– Нет! Нет! НЕТ!!! – закричал Ронш. – Я больше не могу слышать это словосочетание – счастливое стечение обстоятельств!!! И…

Но не успел он закончить свою фразу, не успела Алладина его утешить, как в окне на чистом синем небосводе показались лошади…

Наступила минута молчания.