Глава 18

В отличие от вавакии, суккуба носила небольшую сумку. Одним быстрым движением сорвав ее, командор вывалила содержимое на песок — яд, веревка, огниво, драгоценный камень, немного денег, запасная городская одежда и… все. У суккубы не было карты с крестиком в месте назначения, зато у нее было десять лет, чтобы выучить дорогу домой, которую со стрелой в голове она уже не покажет.


Осмотрев нехитрые пожитки и выхватив из общей кучи камень, командор выругалась.


— Камень сообщения, — сжимая магическую безделушку так сильно, что казалось та вот-вот треснет, сквозь зубы процедила она. — У нас осталось в лучшем случае часов двадцать до того момента, как остальные поймут, что моя нянька мертва. Я бы на их месте сделала ноги. Или приготовилась к битве. Смотря кого они прикормили…


Ланн поднялся на ноги и пошел за своими вещами — рана в боку все еще болит, куда идти они не знают, так что время на то, чтобы привести себя в порядок, у него точно есть. Усевшись рядом со своей сумкой, он брезгливо пнул в сторону оторванное крыло. Оно перевернулось, но без суккубы далеко не улетело. Пинать его еще раз было лень, но теперь в глаза бросались чернильные точки, соединенные линиями, практически неразличимые за сетью темных вен. Судя по тому, что Ланн видел в Алушнирре, украшать крылья татуировками — это способ выделиться среди других крылатых бестий. Ничего удивительного, что застрявшая на материальном плане суккуба пользовалась им тоже. Гораздо удивительнее то, во что эти точки в итоге складывались…


— Небесный караван, — выдохнул Ланн и командор повернулась к нему.

* * *

Вскоре после войны дезниты заявили права на Водопады Паллары. Сайдири подтвердила их притязания, поскольку никого из паствы самой Паллары давно не осталось, и больше никогда не вспоминала об этом месте. Не в последнюю очередь потому, что вскоре у нее начались проблемы посерьезнее, и в своем болезненном состоянии она просто не смогла бы добраться туда — слишком далеко от единственного безопасного убежища при Зимнем Солнце. А Небесный Караван все так же переливался под сводами Храма в священной воде, отражаясь от небосвода.


Но стоило Ланну присоединиться к ее охоте, как расстояния, которые она могла преодолевать в своих поисках, увеличились, а способность противостоять воздействию на разум сделала преследование вновь возможным. Неудивительно, что демоны пытались убить Ланна первым. Без него все стало бы, как прежде.


От ночного отдыха пришлось отказаться, как и от попыток позвать на помощь. Камень сообщения, который носила суккуба, срабатывал раз в сутки: она докладывала своим о том, где находится командор и где сегодня охотиться не стоит. Если сейчас свернуть в Дрезен и потратить день на убеждение командующего в необходимости послать отряд в Водопады Паллары, а затем полдня на сборы и двое суток на дорогу, к этому моменту демоны сообразят, что у них проблемы. Хорошо, если они решат принять бой, но если сбегут, Сайдири так и останется для военных Дрезена сумасшедшей, ведь доказать она снова ничего не сможет. И все вернется к началу.


Хорошая новость в том, что когда они подступят к логову, ни вавакии, ни суккубы там уже не будет. Но кто остальные и сколько их?


— Нашла что-нибудь в черепе Одана? — на бегу спросил Ланн, командор перемахнула через широкую промоину и попыталась уйти вперед, но она не могла сравниться с ним в скорости.


Вдвоем они могли двигаться быстрее, чем бронированный отряд регулярной армии и этим следовало воспользоваться. Если дорога будет легкой, они достигнут Водопадов Паллары часов через десять… и должны будут вступить в битву сразу же, если не хотят упустить преимущество.


— В черепе — ничего, — не оборачиваясь, бросила она. — На спине — царапины от ногтей. Он, должно быть, думал, что от моих.


Ланн сбился с шага и вскоре остановился совсем, командор пробежала еще немного, а затем обернулась. Коротко выругавшись, она остановилась тоже и, пытаясь отдышаться, просто смотрела на него — объяснения уже не нужны. Когда Сайдири вернулась к нему с амулетами, она уже знала, что имеет дело вовсе не с уулиуддруу. Вот почему от осторожного «давай не будем делать глупостей», она на следующий же день к этим самым глупостям и перешла. Она купила вина, она вытащила его на крышу, чтобы ошивающаяся неподалеку суккуба точно ничего не пропустила. Проклятье!


А он-то думал, что просто ей понравился… Мог бы уже запомнить, что в этом отражении не бывает чудес!


Чтобы суккуба пренебрегла своей безопасностью, попыталась занять место Ланна и в итоге попалась, нужно было предложить ей что-то действительно ценное. Демоны — рабы своих пороков, и помахать у суккубы перед носом подлинной страстью, все равно что красной тряпкой перед быком.


— Ты использовала меня, чтобы поймать эту тварь? — спросил он и почувствовал, как закипает гнев. — Не будь ее, ты бы не стала спать со мной.


Почему он так зол на нее? Он предлагал себя в качестве приманки с самого начала, разве нет? Он обещал сделать все, чтобы помочь ей и в итоге сделал. И даже получил немного удовольствия на сдачу. Отличные условия для парня вроде него, а?


Потому что она не сказала ему, что собирается делать! Он просто чья-то глупая игрушка. Опять.


— Конечно, стала бы, — вздохнула Сайдири и ее плечи опустились, — просто не так скоро. Она бы не пришла за тобой, не будь я влюблена, как кошка и слепа, как мышь. — Она обернулась на тихую знойную пустошь, а потом снова посмотрела на него. — А теперь, если мы закончили обсуждать мои тактические ошибки, мы можем идти?


Тактическая ошибка, значит? Так она называет то, что между ними произошло? Красивые слова, он бы не нашел таких.


Водопады Паллары не наполнились водой вновь, но и реки крови не падали с небес больше. Выветренные скалы возвышались над низиной мрачно и строго, остовы деревьев как прежде торчали из-под земли. Пустота и тишина в этих местах угнетает и не дает сосредоточиться, царапая череп изнутри, словно железом по стеклу. Значит они не ошиблись и логово здесь.


Массивные ворота в храм Паллары сработаны на века, и все еще стоят там, где должны, украшенные звездами и прочими небесными телами. Командор истратила на них два свитка обнаружения и только потом стала осторожно ощупывать руками, затем пришла очередь хитрых инструментов и, наконец, она принялась буквально обнюхивать дверь. А Ланн-то думал это он самый странный в этом отряде…


— И чем пахнет? — не выдержав, поинтересовался он. — Дай угадаю, звездюлями, вон они на двери нарисованы.


— Иди сам понюхай, — невозмутимо продолжая вести носом вдоль стыков, дернула плечами командор.


— Ты серьезно? — спросил он, и только когда командор отошла от двери и недвусмысленно на нее кивнула, вспомнил, что она всегда серьезна. Пришлось тоже подойти и принюхаться.


Из стыков несло не просто гнилой плотью, а плотью сгнившей, съеденной, переваренной и выблеванной, и похоже, что этот цикл повторялся не один раз. Ланн вообще-то был крепким парнем, но есть вещи за гранью выносливости. Скривившись, он обернулся к командору — та как раз надевала маску.


— Ммм, — протянул он, маскируя рвотный позыв. — Гулятина.


— Я знала, что ты оценишь, — доставая из сумки какие-то зелья и протягивая ему, проговорила командор. — Похоже, у них там набасу, лепит охрану из того, что не доел.


Когда дверь открылась, запах усилился настолько, что без помощи зелий выносить его было бы невозможно. Двигаться бесшумно не получилось бы даже при большом желании — до самого входа в храм пол устилали хрупкие пожелтевшие от времени кости. И как только они сделали первые несколько шагов, из ниши, служившей когда-то поклонникам Паллары маленьким садом, на них бросились пять фигур в мешковатых одеждах, все еще хранящих оттенки небесных цветов.


— Ты-ы, — не спуская взгляда мутных глаз с командора даже после того, как получил стрелу в грудь, взвыл один из гулей, — безбожница! Из-за тебя мы здесь!


— Вы здесь потому, что хотели чужой храм и получили его, — взрезая глотку одному и бросаясь к другому, прорычала Сайдири. — Почему вы сдохли, спросите свою богиню.


Дезниты. Они стали первыми жертвами демонов и навсегда остались стеречь храм, который им так и не достался. Разобраться с ними не составило труда — стрелы проходили сквозь полумертвую плоть, как нож сквозь масло, доспехов они не носили. Переворачивая носком сапога дважды мертвого священника, Ланн задумался, что пятеро — это слишком мало для армии. Эти гули питались объедками с чужого стола. Кому бы ни шли самые лакомые куски, они шли в храм, а не в притвор.


Брезгливо стерев с плеча вонючую кровь обрывком дезнитского одеяния, Сайдири отбросила тряпку, подошла ближе и достала из сумки зелье невидимости. Ей самой оно ни к чему — плащ скрывает ее, когда нужно.


— Никаких резких движений, никаких выстрелов, никаких звуков, — подняв пузырек вверх, за секунду до того, как Ланн успел прикоснуться к нему, предупредила она. — Заходим, осматриваемся, выходим.


— А как же ворваться туда и победоносно получить по роже? — с напускным разочарованием протянул Ланн.


Если бы где-то проводилось соревнование по закатыванию глаз, командор непременно взяла бы первый приз за самую красноречивую гримасу тысячелетия под названием: «Как ты достал меня, идиота кусок!»


— Будь у меня за спиной армия, я бы так и поступила, но нас всего двое, — пояснила она и разве что об лоб ему склянку не разбила. — Так что мы безрадостно прокрадемся туда, тоскливо соберем информацию, уныло вернемся, занудно обсудим план и прозаично выживем после его исполнения. Все, как ты не любишь.


Вообще-то это отличный план, но Ланн только что сказал, что бросаться в самоубийственную атаку — весело, а продумывать наперед — нет, так что придется до конца делать вид, что ему это не нравится.


— Ску-ука, — протянул Ланн и чуть отпрянул, когда, бросив ему склянку, командор резко взмахнула плащом и направилась к двери. Фыркнув, он обнаружил, что бесить ее чертовски весело. Что она ему сделает, в конце концов? Придушит в порыве гнева и отправится сражаться со всей колонией одна? Это не вяжется с последним пунктом ее же собственного плана под названием «прозаично выжить».


Каким-то чудом приоткрыв массивную дверь так, чтобы не та не издала ни звука, командор на секунду заглянула внутрь, а затем поманила его рукой и скрылась в проеме. Выдохнув, Ланн опрокинул в себя пузырек и, взяв оружие в руки, проскользнул следом.

* * *

— Ксоммак!* — едва вывалившись обратно в притвор выдохнула командор и прижалась к стене рядом со входом.


Твою мать! (прим. авт.)


— Мне нужно вымыть глаза с мылом, — сползая по той же стене рядом, пробормотал Ланн.


— Ты как будто в Алушинирре не был.


Был. Но он не вглядывался в Бездну слишком пристально, собственные проблемы и одна симпатичная келешидка занимали его куда сильнее. И хотя позже Арушалай рассказывала ему о подобном, он все равно не ожидал увидеть это своими глазами. В Бездне — возможно, но только не здесь.


Под заплеванной статуей Паллары колыхалось море живой плоти, волнами окатывающее звездный бассейн, закрытый магическим куполом. Каплями в этом море были беспрестанно двигающиеся маленькие голые тела — детские. Кроваво-красная кожа, обтягивающая истощенную плоть, рога и хвосты не оставляли сомнений в происхождении отроков — это камбионы, дети похищенных женщин, вскормленные мясом мужчин. Девяти лет от роду и меньше, они скребли едва окрепшими когтями магический купол в бесплотных попытках добраться до его содержимого.


— Как ты умудрилась потерять нахидрианский кристалл? — с усилием потирая лицо ладонями в надежде избавиться от красных пятен перед глазами, спросил Ланн.


— Десять лет назад он был на месте, — повернув к нему бледное лицо, ответила командор. — Очевидно, воровать из арсенала умею не только я. Это все, что тебя беспокоит?


Под магическим куполом в тягучей красной воде бассейна плавали безвольные разбухшие от воды и скоромной пищи тела беременных женщин. Они жили, дышали и все как одна пустыми глазами смотрели наверх, где под куполом, напоенный магией и страданиями, багровым светом сиял нахидрианский кристалл. Камбионы рождаются только в Бездне, где энергия этого плана способна извратить плод. Но, используя кристалл из крови Лорда Демонов, здешние обитатели сумели обойти это ограничение.


Как только одна из женщин начала конвульсивно дергаться в такт толчкам разбухшего чрева, на край бассейна ступил мускулистый инкуб. Одним движением он поднял ее мокрое тело в воздух и, вонзив когти в живот, вырвал плод и бросил его сквозь купол ко всем остальным. И младенца непременно разорвали бы, не вцепись он зубами в лицо первого же рискнувшего собрата.


Бросив удовлетворенный взгляд на новое чадо, инкуб повернулся к его матери и, оторвав ей руку, бросил ее в кипящее море тел. Камбионы мечтали добраться до бассейна вовсе не из жажды материнской любви, они были голодны и бросились за подачкой все как один. Когда от тела осталось совсем немного, инкуб прошелся по оставшимся женщинам, запихивая мясо им глубоко в глотки и следя за тем, чтобы они не задохнулись.


— А пленные? — в ответ на предложение сжечь все к чертям, мотнул головой Ланн. — И те женщины в воде?


— Мне их очень жаль, — не дрогнув, проговорила командор и запустила руку в сумку. — Когда закончим, попроси для них милости Иомедай, раз уж она позволила этому случиться.


У правой стены зала, там, где когда-то был вход в спальни служителей, стояли два бабау, охраняя перегороженный наскоро связанной из палок клеткой проход в импровизированную темницу. Хотя, учитывая демоническую диету, это была, скорее, кладовая. Пленники сидели тихо, только блестели сквозь прутья решетки белесые, полные ужаса глаза. Время от времени камбионы делали попытки подобраться к свежему мясу, но бабау отбрасывали их — обед здесь выдавался исключительно по расписанию.


— Это сделали демоны! — прорычал Ланн. — Ты не можешь обвинять Иомедай!


— Десять лет я брожу по Язве, десять лет Самаэль ходит за мной. И ни разу, ни разу он не помог мне! — прошипела она в ответ, до хруста сжав в руке магический свиток. — Я дошла сюда потому, что помощь мне прислал поехавший кусок Шиики, а не благородная богиня крестоносцев!


Стены зала были измазаны красным, тошнотворный запах мочи, крови и немытых тел, густой, как патока, поднимался к потолку. И на полотке, завернувшись в крылья, словно огромная летучая мышь, в центре пентаграммы с символами Бафомета дремал набасу. Лорд Демонов, должно быть, с гордостью взирает на творения своих детей.


— А ты молилась о помощи? — закипая от гнева, прорычал Ланн. — Даже демоны знают, насколько это важно!


— Я не верю богам, мои молитвы ничего не стоят, — развешивая на поясе пузырьки с зельями, проговорила она, а затем подняла голову и оскалилась, — но готова поспорить, что пленные молились очень, очень усердно.


От полного ненависти взгляда черных глаз по спине побежали мурашки. Спокойно, Ланн! Не стоит забывать, что с демонами она провела больше времени, чем с тобой. Просто не отступай и она тебя услышит… В конце концов, она всегда слушает.


— И поэтому мы их спасем, — твердо проговорил он.


— Нет, учитывая количество врагов, мы умрем, пытаясь, — закончив с подготовкой, она поднялась на ноги и посмотрела на него в упор. — Слушай, я не спорю: было бы здорово отмочить шуточку про несчастного отца семейства, чьи жены буквально разрываются на части, чтобы прокормить детей, и перерезать демонов, пока они ржут, но я не могу так больше. Так что я войду туда, открою клетку и пока камбионы будут заняты обедом, а бабау — камбионами, разберусь с набасу, — она ткнула пальцем ему в грудь, — а ты сделаешь так, чтобы инкуб мне не помешал.


Ланн пропустил вдох, не веря своим ушам. Он убил суккубу, но того, что она сделала за десять лет, оказалось достаточно. Так или иначе, демоны победили командора — милосердие ей больше не ведомо, а сочувствие — недоступно. Цель оправдывает средства, и кроме цели, она не видит ничего и никого больше.


— Сначала тебе придется разобраться с последним монгрелом в этом отражении, — отбросив ее руку, прорычал он. — Не труднее, чем вырезать целое племя, а?

Загрузка...